Пришлось съездить домой за байком; неожиданно освободившееся время было весьма кстати не только из-за Кейт – стоило похлопотать об освобождении О’Нейла. Тони еще накануне связался с некоторыми старыми знакомыми через автоматон, и теперь дома его ждали ответные телеграммы. И лишь в одной, кроме вежливого отказа, содержалась полезная информация – кембриджский однокашник сообщил, что в Лондон ненадолго приехал Мудрый Бернал, который мог бы поспособствовать освобождению докера-коммуниста, и найти его можно на Парк-лейн, где собирается клуб левой книги.
Да, Бернал мог бы помочь О’Нейлу: во-первых, он тоже считался ирландцем, во-вторых, не только сочувствовал коммунистам, но, поговаривали, состоял членом коммунистической партии Британии, а главное – не очень-то скрывал свои политические взгляды, что не мешало его блестящей научной карьере. И хотя Бернал был старше Тони лет на шесть и в бытность того студентом давно преподавал, это не помешало их довольно короткому знакомству.
Так что, связавшись с клубом и получив ответ от Бернала, Тони направился на Парк-лейн. Наверное, отсутствие тормозов (у байка) все же было полезной штукой, потому что в клуб он прибыл на четверть часа раньше назначенного времени и, чтобы не скучать, заглянул в книжную лавку (только для членов клуба и их гостей).
Директор Бейнс должен был заинтересоваться ассортиментом этой книжной лавки – здесь продавали не только левые, но и крайне левые книги. Два отдельных стеллажа занимали переводы с русского, от безобидного в принципе Толстого до буревестника революции Горького и других пролетарских писателей. Тони пробежал глазами по корешкам и с удивлением обнаружил ярлычок «Педагогика и психология» – под ярлычком на полке стояли несколько брошюр и толстенная книга Антона Макаренко «Дорога в жизнь».
Все (включая МИ5) знали, что Тони читает книги по психологии и философии, восполняя пробел в образовании. Все знали… И все-таки он оглянулся – не смотрит ли на него хозяин лавки? Нет, тот сидел за короткой стойкой с кассовым аппаратом, что-то читал, а между ним и Тони стоял стеллаж с книгами левых английских авторов. Даже если за ним следили люди Бейнса, они остались снаружи – в лавке больше никого не было. Тони протянул руку и провел пальцем по корешку, еще раз оглянулся – не смотрят ли за ним из окна? – и только потом снял книгу с полки.
В предисловии к английскому изданию упоминалось, что по-русски книга называется «Педагогическая поэма» и представляет собой беллетризированный рассказ о детской колонии, а Антон Макаренко – русский педагог, использовавший опыт положительного давления (!) коллектива на личность подростка. Особо отмечался отказ Макаренко от физических наказаний (что для английской системы школьного воспитания выглядело или нонсенсом, или революцией в педагогике).
Тони прочел по диагонали десятка три страниц и заметно вздрогнул, когда ему на плечо опустилась чья-то рука. Глупо получилось: все знали, что он читает книги по психологии и философии.
– Извини, я немного опоздал, – сказал Мудрый Бернал, заглядывая Тони через плечо.
– Ничего, я не скучал, – ответил Тони. – Здесь у вас не соскучишься…
– Хорошая книга. – Бернал кивнул на «Дорогу в жизнь». – Я прочел с интересом. Этот Макаренко переворачивает все известные системы воспитания, беспрецедентный опыт. Критикам Советской России стоило бы с ним ознакомиться.
– Я не критик Советской России. – Тони пожал плечами.
– Но, я вижу, тебя заинтересовало? – усмехнулся Мудрый.
– Я интересуюсь психологией. Но, мне кажется, это очень далеко от идей доктора Фрейда.
– Зато работает, в отличие от психоанализа. Однако главное, я думаю, в идеологической составляющей – люди очень мало знают о коллективизме и толкуют его как подавление личности и личной свободы. А Макаренко доказывает, что коллектив, напротив, раскрывает личность, а не принижает. Прочти, мне интересно твое мнение. Здесь необязательно покупать книгу, можно взять ее под залог…
– Это чтобы я непременно приехал сюда снова и взял почитать что-нибудь еще? Неплохой агитационный ход, – кивнул Тони. – Нет уж, я достаточно зарабатываю, чтобы не бояться пролить на книгу кофе…
– Насколько я понял, ты хотел поговорить об освобождении какого-то ирландского коммуниста? – Бернал многозначительно поднял бровь. – Тебе ли бояться левой агитации?
– Это отец моей подружки, докер. Его арестовали как одного из организаторов антифашистского выступления на Кейбл-стрит. Я хотел заплатить залог, но под залог его не выпустили.
– Я займусь его делом. Думаю, нам удастся добиться его освобождения, если это единственное обвинение. Ты не торопишься? Мы могли бы составить партию в бридж, как в старые добрые времена. Я тут один против двух итонцев, Блэра и Смита.
Итонец Блэр? К хорошему охотнику зверь бежит по своей воле? Глупо было бы отказаться.
Тони захлопнул книгу и с секунду раздумывал, не поставить ли ее обратно на полку, но решил, что это невежливо по отношению к Мудрому, и расплатился.
Знакомство с разнорабочим «Анимал Фарм» не обошлось без сюрпризов. Его товарищ, Артур Смит, производил впечатление человека легкомысленного и ничем не выдающегося, сам же Эрик Блэр, напротив, был мрачен, горяч (если не сказать – раздражителен) и почему-то Тони сразу не понравился. Их обоих Бернал представил как молодых талантливых авторов. Разумеется, левых.
– А это Тони Аллен, феноменальный кодер и криптоаналитик. Кстати, Блэр, Аллен тоже родился в Бенгалии.
Этого только не хватало! Конечно, после проверок в МИ5 глупо было опасаться «знакомых» из Калькутты, но всегда оставалась вероятность встречи с человеком из соседнего квартала…
– Я уехал из Бенгалии трехлетним ребенком, – почему-то недовольно ответил Блэр.
Тони вздохнул с облегчением.
– Разве ты не служил в колониальной полиции? – удивился Смит.
– В Бирме! В Бирме, а не в Бенгалии! – с еще большим раздражением сказал Блэр.
Тони не любил полицейских, даже бывших. Интересно, он стучит за деньги или по идейным соображениям?
– По мне, нет никакой разницы: что Бирма, что Бенгалия, – нисколько не смутившись, хмыкнул Смит.
– А между тем разница есть, и она существенна, – проворчал Блэр и, видимо решив быть вежливым, спросил: – Вы, Аллен, я думаю, тоже учились в Англии?
– Нет, я закончил колледж Дэвтона в Калькутте. Моей матери было не под силу оплачивать мое обучение, я получал стипендию.
– Кстати, у Блэра недавно вышел новый роман, что-то о комнатных растениях. Он продается в нашей книжной лавке, – сказал Бернал, но и это Блэра не умиротворило.
– Только не надо его покупать. Я бы ни за что его не опубликовал, если бы мне не нужны были деньги. Это вас, физиков и математиков, ласкает правительство и прощает вам левизну.
– На паровых котлах с термоядерным синтезом не ставят отметок о левизне их создателей, – немного свысока улыбнулся Мудрый.
Бридж закончился позорным и безоговорочным поражением итонцев, и без того нуждавшихся в деньгах. Несправедливо сравнивать школу и университет, но журналистам лучше не садиться играть против физика и математика. Молодые талантливые авторы с многозначительным видом делали глупейшие ходы, с трудом просчитывали расклад и наверняка думали, что Тони и Бернал фокусники (джентльмен не может обвинить в шулерстве другого джентльмена, даже если в глубине души очень этого хочет).
Левизна их тоже вызывала вопросы. Смит вообще не имел убеждений и исходил из глупого девчоночьего желания «чтобы всем было хорошо», а Блэр ненавидел Советскую Россию не меньше рейха – он вообще был склонен ненавидеть – и собирался бороться и с коммунизмом, и с фашизмом. Говорить о Ферме в первый день знакомства Тони не стал – это было бы слишком откровенно и навязчиво, а сам Блэр, похоже, скрывал от товарищей место своей работы. Наивные итонцы надеялись отыграться: договорились о встрече через три дня, в другом клубе – где подают не только книги и идеи, но и виски.