Супермаркет встретил Юлю и Катю жизнерадостным пением: «Расскажи, Снегурочка, где была?» из динамиков в торговом зале. С высокого потолка свисали длинные гирлянды из искусственных еловых веток со сверкающими фонариками. Блестели елочные шарики, все, что только можно, было украшено мишурой.
Между полок и стеллажей бродила, металась и хватала новогодние припасы огромная толпа покупателей. Кто-то нагребал в корзину гору апельсинов, кто-то жалобно орал в телефон: «да не знаю я, где тут свечки искать!». Вспотевший мужик в расстегнутом пуховике выяснял у усталой продавщицы, где найти коньячные рюмки. Элегантная пожилая дама пристально разглядывала каждую картофелину, прежде чем опустить в мешочек. Компания подростков шумно обсуждала, на какой фейерверк у них хватит денег и куда подевался Витька, которому уже исполнилось восемнадцать.
— Да что ж все под Новый год закупаться подорвались? – проворчала Юля, объезжая тележкой влюбленную парочку, не замечавшую ничего вокруг.
— Мы тут часа на два застряли, — сказала Катя, выбирая зелень для салата. Она шустро увернулась от несущегося на нее мальчишки лет пяти, за которым еле поспевала растрепанная молодая мама. Кинула в корзинку пакет рукколы и добавила: — Но это даже хорошо. Маринка с Димой хоть вдвоем побудут.
— Как романтично, — фыркнула Юля. – Ты готова ради счастья подруги торчать в этом магазинном столпотворении до посинения?
— А ты – нет?
— Я — да, — вздохнула Юля в ответ. – И даже готова, если все будет хорошо, занести им еды и уехать на вечеринку. Но понудеть-то можно?
— Можно, — усмехнулась Катя. – У нас с Сашкой все тоже под Новый год началось… Надеюсь, у Маринки будет иначе.
— Пойдем ныть о превратностях судьбы в отдел готовых салатов. Строгать оливье сегодня точно не вариант… Кстати, о Сашке. Что-то он тебе телефон не обрывает. Раньше раз двадцать уже позвонил бы.
— Я все его контакты заблокировала, — Катя тряхнула головой, как будто отгоняя назойливую муху, — и друзей его тоже. Ничего не хочу больше про него знать.
Юля одобрительно хмыкнула.
Очередь к кассе двигалась очень медленно.
— Говоришь, на пару часов? – проворчала Юля, устало облокотившись на загруженную тележку. Кажется, мы уже вечность торчим в этом царстве елок и мандаринов. Есть хочется.
Катя пожала плечами. В ее сумочке пиликнул телефон.
«Вы все пропустили, кошки родятся быстро. У нас тройня» — Катя прочитала сообщение вслух и показала Юле приложенное видео. На нем кошка упоенно вылизывала три небольших шевелящихся комка. Даже на экранчике телефона было видно, что кошка устала, но абсолютно счастлива.
— Здоровья новорожденным, — сказала Юля, отдавая Кате телефон. – Извини, я что-то злая с голодухи. Интересно, как там наши доктор с акушеркой?
Катя не ответила и снова запустила короткое видео. И еще раз. И еще…
— Катерина? Ты чего опять плачешь? – взволнованно спросила Юля.
— Кошка. Она… Она счастлива. И любит их. Они пока махонькие, бессмысленные, а любовь… Она мама…
— Все правильно, инстинкт и гормоны. У людей все так же. А ты бормочешь что-то невнятное. В чем дело?
— Извини, — Катя вытерла слезы, — подожди, я сейчас. Мне нужно позвонить.
Катя бегом кинулась из супермаркета на улицу. Под снегопад, от порывов сильного ветра завивающийся в причудливые переплетения метели. Она не надела шапку, и распущенные пряди волос тут же кинуло ей в лицо вместе с острыми колкими снежинками. Катя спряталась за угол здания, где ветер был чуточку потише, и дрожащими пальцами нашла нужный номер в памяти телефона.
— Мама? Привет. С наступающим! Прости меня! Как там вы с папой?
Юля, оставшаяся с тележкой, долго смотрела на нее через стеклянную витрину. Вздохнула и начала набирать поздравительные смски родне.
***
К встрече православного Рождества Юля подготовилась очень тщательно. После суматошного Нового года, который они с Катей встречали в большой компании Катиных родителей, их друзей, приятелей и родственников, оставив Марину налаживать отношения с Димкой, хотелось тишины и покоя.
Юлю ждали два сезона сериала, мешок мандаринов, половина запеченной утки, которую вчера приготовила совершенно ошалевшая от свалившегося личного счастья Маринка и еще вкусности – по мелочи. Для кошки был припасен деликатесный влажный корм.
— Ну что, котейка, — приговаривала Юля, накладывая кошачье угощение в мисочку, — говорят, замуж выходят только злюки, которые не любят котиков. А нам и впятером с твоими котятами хорошо, да? Рождество – семейный праздник, и вот такое у нас с вами семейство. Катерина у родителей, Маринка с Димкой, а мы – с вами. Красота!
Кошка муркнула и потерлась об ее ногу.
— Конечно, — продолжила Юля, — как пост соблюдать – так я атеист. Но как печеной утки навернуть – так «с Рождеством»! Хочешь утки? Вот, возьми кусочек.
Кошка мявкнула, быстро прожевала мясо, вылизала мисочку и убежала к котятам.
— Как бы тебя назвать-то, а? – Юля высыпала мандарины в раковину и начала их мыть, — не звать же тебя просто Кошка? Интересно, как у греков звали богиню мира? Ты же всех помирила, Маринку с Димкой, Катерину – с родителями… А я ни с кем и не ссорилась. Вот ведь засада – всяких злюк мифических помню, а добрых – нет. Они вообще были, а, кошка? Не знаешь? Ладно, сейчас в интернете глянем.
Юля сложила мытые мандарины в пластиковую миску и пошла в комнату. Почувствовала ногой мягкий бок и отступила, чтобы не пнуть кошку. Верхний мандарин начал падать из миски, Юля покачнулась, пытаясь сохранить равновесие. Мандарины посыпались на пол, под ногу что-то подвернулось, и Юля с воплем рухнула спиной вперед.
В висках переливалась тугая, мутная боль. Шевелиться было почти невыносимо. Юлю подташнивало, она с трудом сдержала позыв рвоты и кое-как села, привалившись спиной к стене.
Встать она даже не пыталась.
Юля ощупала голову и зашипела сквозь зубы от острой боли в громадной шишке на затылке. Крови вроде не было, но прикасаться к голове она больше не рискнула. Из глаз текли слезы. Она всхлипнула, вытерла лицо ладонями и снова покачнулась, прижав руки к груди. Ее тошнило.
Юля не знала, сколько прошло времени. В голове как будто звенел колокол, перед глазами плавали мушки, но она смогла сообразить, что надо бы позвать на помощь. Она еще раз протерла глаза и попыталась прикинуть, куда могли улететь очки. И не проще ли вспомнить, где лежит телефон и найти его наощупь.
«Позвони мне, позвони… Позвони мне ради бога…» — пробормотала Юля и попыталась встать, опираясь на злополучную тумбочку. Снова нахлынула тошнота, но Юля упрямо поднялась.
И тут же увидела свои очки. Они были у подставки для обуви, рядом с темно-синими кроссовками Марины. Дужка очков легла, как будто подчеркивая логотип на заднике.
Что?!!
Юля зажмурилась. Хотела потрясти головой, но побоялась, что ее вырвет прямо здесь. Открыла глаза.
Кроссовки. Аккуратная шнуровка «елочкой». Из-под подошвы выглядывает уголок автобусного билета. Рядом лежат очки. В углу за подставкой давно не протирали пыль. На коврике у двери грязный отпечаток большого ботинка – видимо, Димкин.
По всей прихожей раскиданы мандарины. Один закатился в комнату, и кошка осторожно трогает его лапой. У кошки огромный мохнатый хвост, золотистые глаза и маленькие кисточки на ушах. В дальнем углу переливается разноцветными огоньками наряженная елка, и маленький лыжник, нарисованный на шарике, несется куда-то вдаль.
Юля сдавленно охнула. Хлынули слезы, она вытирала их подхваченным с вешалки колючим шерстяным шарфом и жадно смотрела на мир.
Мир был непривычно, удивительно, невероятно четким! Вместо цветных пятен — названия книг на корешках. Потертость на обоях, а вот тут, на углу, явные следы кошачьих когтей. Люстру давно не протирали. Какой интересный, оказывается, узор на Катиной вязаной шапке! А вот и телефон.
Юля медленно, осторожно взяла его в руку. Привычно, не глядя, разблокировала экран и активировала голосовой набор.
— Маринка? Извини, накрылась твоя романтика. Я упала, шмякнулась головой и теперь меня нереально глючит. Да, тошнит, Да, возможно сотряс. Жду.
***
Февраль выдался на удивление солнечным. В скверике у больницы на ветвях яблонь и заметенных газонах ослепительно сверкал снег. Юля вышла на крыльцо отделения, достала из сумочки футляр с темными очками, привычно, но с довольной улыбкой, прочитала надпись на дужке, не поднося ее к глазам.
— Цитирую, — сообщила она Марине и Кате, — «дамочка, не морочьте мне голову».
— Что, так и сказал? – переспросила Марина.
— Именно. Светило офтальмологии долго разглядывал результаты томографии, просветил мне все глазное дно и чуть ли не танцевал вокруг с бубном. Посмотрел мою старую карту, обалдел и повторил танцы. Потом сказал, что у меня совершенно все в порядке, зрение в норме, никаких последствий сотрясения мозга месячной давности он не видит и предложил поучаствовать в каком-то умном исследовании. Мол, если после травмы зрение восстановилось, то это редчайший случай… Я сказала, что подумаю – тут то он мне и выдал про «не морочьте голову». Мне кажется, — довольно усмехнулась Юля, — что профессор решил, будто мой окулист так его разыграл.
— Урааа!! – звонко крикнула Катя и обняла подругу, — все прекрасно! Поехали отмечать?
Марина молча обняла их обеих.
— Ай! Пустите! Задавите! – дурашливо попискивала Юля. Высвободилась из объятий и с преувеличенной серьезностью сказала: — Мы с вами, определенно, подобрали совершенно мистического кошака.
— Который умеет превращаться в кошку, рожать котят и устраивать людям счастье, — подхватила Катя.
— А мне, дорогие мои, теперь интересны два вопроса, — хмыкнула Марина. — Во-первых – какого черта я ждала кошачьих родов, чтобы позвонить Димке?
Катя вздохнула и кивнула – видимо, подумала про родителей.
— Второй вопрос, — Марина театрально развела руками, — как мы все-таки назовем нашего чудесного зверя?
— Есть еще третий вопрос, — засмеялась Катя, — кому мы пристроим котят?
Герои рассказа вспоминают фильмы:
«Гусарская баллада», режиссер Эльдар Рязанов.
«Формула любви», режиссер Марк Захаров
И песни:
«Позвони мне, позвони» из фильма Карнавал.
«Человек и кошка», группа «Ноль».
«Конь», группа «Любэ»