Святых мы вынесли, но матом не ругались.
О.Арефьева
Анна
«Только не скандал, только не скандал», – мысленно молилась я, глядя, как Янка сдает новорожденную высоченному англичанину в бандане с черепами.
Похоже, что лорду. Белобрысому и типичному такому англосаксу. Девочку с черными кудряшками. Такими же, как у ее генетического папаши – того, что всю дорогу держал жену лорда за ручку, а теперь топает прямиком к мужу-рогоносцу. Довольный такой, словно так и надо.
Янке-то хорошо, она сдала ребеночка и бухнулась в обморок, а мне что делать? Кто их знает, лордов, как они реагируют на такое вот в своем благородном семействе.
Ведь идеальные были роды! Ни вам разрывов, ни кровотечения, и плацента отошла сразу и полностью, и ребеночек по результатам первичного осмотра – совершенно здоровый. Прямо рекламная картинка, а не роды. Кроме одной кро-охотной подробности, которая сейчас может перерасти в смертоубийство.
На всякий случай я спряталась за Грега. На удивление спокойного, даже благодушного для такого форс-мажора. И шепотом спросила:
– Не убьет?..
Тот не сразу понял, переспросил:
– Кто и кого?
– Лорд… э… всех?
Грег хмыкнул, обернулся ко мне и нежно чмокнул в щечку.
– Если только от радости. Все прошло отлично, вы с Яной – профи высший класс.
– Но девочка… – я перевела недоуменный взгляд обратно на лорда… и увидела совершенно счастливого папашу, целующего влажный черный пушок на дочкиной головке. Двух счастливых папаш, умиляющихся на младенца.
Только тут до меня дошло, что Янка в обмороке, а девочке надо обратно к матери. Папаши пусть между собой разбираются, мое дело – благополучие ребенка.
Так что я забрала девочку и отдала Розе. Тоже довольной донельзя.
– Приложи ее к груди, – напомнила счастливой мамаше.
А сама принялась убираться на рабочем месте. Привычка – раз, нервы успокаивает – два. Помогал мне Грег. Как-то за последний час мы с ним научились идеально понимать друг друга. Даже без слов. Все же бывают на свете настоящие мужчины, а!
И счастливые семьи. Глядя на весьма нетипичную, но идиллию – я немножко завидовала. Причем не столько Розе, сколько маленькой девочке. У нее целых два любящих папы. Наверное, если бы у нас с Янкой был хоть один такой папа, все бы сложилось как-то иначе. Без Шарикова. А с кем-то нормальным.
И может быть Янка бы сейчас не шарахалась от вполне вменяемого Аравийского. Ну, умолчал он о том, на кого работает. Но ведь не сбежал же! И сейчас смотрит на нее так… так…
– Думаешь, Яна его простит? – тихонько спросил Грег, обнимая меня со спины.
– Надеюсь. Он, конечно, тот еще кобель…
– Аравийский-то? Да нет, что ты. Лоуренс у нас высокоморальный до тошноты. У него семья такая…
– Арабская и держит ресторан?
– Три кофейных ресторана в Лондоне. Ты на него не злишься?
– Я – нет, а вот Яна… У нас тоже семья такая. С ложью все непросто.
– Как удачно, что…
– Что мы начали не с разговоров, – усмехнулась я, обернулась и сама его поцеловала.
На целую секунду раньше, чем это сделал бы он.
Ох, как же хорошо, когда мужчина – не мямля! И я не боюсь ему ненароком что-нибудь сломать своей нежной ручкой практикующего хирурга.
– К тебе или ко мне? – спросил он, не отпуская моей задницы, отлично легшей в его ладонь. Как тут и было.
– Ко мне. Не хочу оставлять Янку одну сегодня. Еще учудит что-нибудь.
– Согласен, – кивнул Грег и вернулся к прерванному занятию.
Со всей английской дотошностью и тщанием. Боже, как у него хорошо это получается!
– Нюська! Ну ты… вы… Нюська! – вырвал меня из сладкого тумана голос сестры.
– Хм. Извини, мы немного увлеклись, – без капли раскаяния сказал Грег.
Немножко помятый и взъерошенный, не немножко довольный.
Да. Вот что мне нужно. Мужчина, который не делает проблемы на пустом месте. С ним все просто, понятно и чертовски горячо. Идеал!
– А скорая так и не приехала, – сообщила чем-то ужасно довольная Янка. Просто-таки вызывающе довольная! – Ты им вообще звонил, Грег?
– Конечно, звонил. Сказали, приедут как только, так сразу. Часа через полтора. Машина у них одна, и как раз выехала то ли в Горушки, то ли в Херушки.
– И ты нам не сказал?.. – возмутилась я.
– Ждал подходящего момента, – мило улыбнулся он, поглаживая меня пониже спины.
– А… сейчас самый подходящий, ага, – хмыкнула Янка, оценивающе посмотрела на Грега и перевела взгляд на меня. Понимающий такой. – Тебя до утра не ждать?
– Ну почему же. Я вас провожу, – поставил ее перед фактом Грег. – Правда, завтрак я готовлю не так гениально, как некоторые. Может…
– На хер, – лаконично и нецензурно откликнулась разом помрачневшая сестрица. – Еще слово о…
– Понял. Не надо меня кусать… – И через голову злой, как ошпаренная кошка, Янки, добавил по-английски: – Прости, мой друг, я сделал все, что мог! До завтра! Шеф, мне полагается отгул до обеда?
– Ладно, – отозвался лорд Говард от дверей: он как раз нес дремлющую Розу прочь из кафе, к ожидающей их машине.
Малышка же досталась Бонни Джеральду, на удивление легко с ней поладившему.
Халаты мы вернули на кухню – очень удачно вышло, в кафе только привезли свежепостиранную одежду для поваров. И наконец-то покинули место боевой славы.
С местной медициной в лице замотанного задохлика-фельдшера и сердитой бабищи-медсестры мы столкнулись в дверях.
– Хто рожает? – спросила бабища, наступая на Янку, оказавшуюся у нее на пути. – Чо сама в роддом не поехала? У нас по двадцать вызовов в день, мотайся тут!..
Та от нахрапа местной медицины опешила. Всего на секунду. Но ее нам с Грегом как раз хватило – Грегу, чтобы вынести Янку на улицу, а мне – чтобы ответить бабище:
– Родили уже. Повезло, без вас, – и тут же захлопнуть дверь кафе перед ее носом.
Что там было дальше, понятия не имею. Главное, Янка на неровной почве никого не убила, хотя ей очень, очень хотелось.
До дома Клавдии Никитишны мы добрались на такси, пеших прогулок нам с Янкой на сегодня хватило по самое немогу. И были встречены на крыльце нетерпеливым вопросом нашей домохозяйки:
– Что, неужто сам президент явился? Видели его?
– Какой еще президент? – переспросили мы с Янкой хором.
– Наш, какой еще, – разочарованная тем, что президента мы не видели, ответила баб Клава. – Ужинать идите, я картошки наварила.
– С чего вы решили, Клаудиа, что в Энск приехал президент? – задал самый правильный вопрос Грег. Уже на кухне, за картошечкой с селедочкой.
– Так кто ж еще-то? Ему московскую трассу освободили под посадку! Надька как раз от свекрови-то ехала, видала. Ее и тормознули, она только вышла полаяться с Федькой, племяшем ее, гаишником, как они летят! Самолет такой еще странный, секретный небось. И прямо на трассу! А к ним – Гаврилыч бегом, хвостом метет, все погрузились в машины с мигалками и умотали в город. Точно говорю, Сам! Ой, неужто нашего Гаврилыча посадют наконец?
– Есть такая вероятность, – кивнул Грег, пока мы с Янкой таращились друг на друга в немом вопросе: что за самоубийцы сажают самолет на трассу Москва-Энск? – Но это был не ваш президент.
– А какой же, ваш?
– Наш. Президент корпорации «Драккар» лорд Говард, – с гордостью сообщил Грег. – Наверняка сам сажал.
– Ну и лорды пошли, – покачала головой баб Клава. – Сами самолеты садют. На кой ему наш Энск сдался? Мож, завод строить будут? А Гаврилыча все одно сажать надо.
Вот так, за обсуждением заводов, необходимости сажать вороватых мэров и Надьки-балаболки прошел ужин. После него Янка буркнула «пойду почитаю» и смоталась с планшетом дальнюю комнату, ту где прошлой ночью ночевала я. А мы с Грегом…
Ну…
В общем, в постели было даже лучше, чем в примерочной. Нравится мне его английская обстоятельность и дотошность. И сам он мне нравится. Красивы-ый…
– Так у тебя отпуск? – спросил он после второго раунда.
– Ага, – лениво согласилась я, лежа в самых уютных на свете объятиях. – Еще две недели простого человеческого счастья.
– Поедем в Англию вместе, Энни.
– Эм… – зависла я.
Что это сейчас такое было? Вот только бы не предложение руки и сердца! Не надо портить великолепный момент!
– Ты не волнуйся о визе, нужен всего один день, – не совсем верно понял Грег мое замешательство. – У меня есть квартира в Найтсбридж… ты была в Лондоне?
– Не была. Грег…
Меня нежно-нежно поцеловали, не дав больше ничего сказать.
– Ты свободная взрослая женщина. Ты не готова сейчас расстаться со свободой. Я прав?
– Ну… прав.
– Поехать в Англию будет хорошо для тебя. Новые места. Новые люди. Мы узнаем друг друга лучше. Я хочу не только секса, Энни. Ты… ты удивительная. Мне хорошо с тобой, тебе хорошо со мной. Я прав?
– Прав, – вздохнула я, не понимая: то ли я рада, что меня так хорошо понимают, то ли обижена так и не сделанным романтическим предложением. Вот что мне надо, а? Отпуска, определенно, отпуска! – Ладно, уговорил. Поеду с тобой на эти две недели.
– Ты прекрасна, Энни. Тебе понравится в Лондоне. Поместье Говардов тебе тоже понравится. Красивый старый замок в Соммерсете.
– Но ведь у тебя работа, – засомневалась я при упоминании Говардов.
– Большую часть моей работы можно делать дома. Я редко работаю как полевой агент. Обычно это аналитика. И я возьму неделю отпуска. Я очень хочу провести время с тобой. Хочешь, съездим в Итон, покажу тебе, где я и Лоуренс учились. Там красиво.
– А хочу, – улыбнулась я и потерлась щекой о сильное горячее плечо. – Я сто лет не отдыхала там, где хочется мне. Не люблю жаркие курорты.
– А что любишь? Мне важно знать.
О боже. Он это серьезно? Шариков за все семь лет не удосужился поинтересоваться. И ведь я верила, что так и должно быть. Что ради семьи мне нужно быть идеальной, хотеть того же, чего хочет мой мужчина и не мечтать о сказках. Потому что сказки приводят… вот туда же, куда пришли наши с Янкой мамы.
– Ну, я много чего люблю. Путешествовать, к примеру. Новые города это же так интересно! Люблю конференции хирургов… люблю свою работу. Очень. Это глупо выглядит, наверное. Женщина – и хирург-травматолог. Меня не хотели брать в травматологию, потому что женщина не справится.
– Ты-то? Глупые.
– У нас не привыкли к такому. Пришлось доказывать, что я тот еще верблюд… ничего, доказала. Я упрямая.
– Я заметил, – хмыкнул Грег и снова меня поцеловал. – Ты упрямая и к цели идешь по прямой.
– Ага, – кивнула я. – Вижу цель, не вижу препятствий.
– Мне нравится твой подход…
Как именно ему нравится, Грег мне показывал до самого рассвета, так что дрыхли мы долго. Почти до полудня. А когда спустились вниз, на запах жареной курочки…
На кухне возилась, напевая «Катюшу», Клавдия Никитишна. Из духовки доносились аппетитные запахи. Стол украшал здоровенный букет разноцветных гербер, а второй букет, еще больше, только из белых роз, торчал на холодильнике.
Аравийского, на явление которого я втайне надеялась, не наблюдалось.
А вот у Грега стало сложное лицо. Видимо, потому что букетов было два, и оба дарил не он.
– Проснулись, молодежь, – кивнула нам баб Клава. – А что Яночка не встает? К ней тут приходил ее шпион, – и она кивнула на герберы, под сенью которых обнаружился еще и торт немыслимой красоты.
– Я думала, она давно проснулась, – пожала плечами я.
Букет роз на холодильнике у меня тоже вызывал сложные чувства. Наверняка Дмитрий принес.
– Так не выходила. Шпион ваш ждал-ждал, да и ушел. На работу вызвали. Вы садитесь завтракать, чайник только закипел. К тебе тут тоже заходили, и тоже на работу умотали. Тренировки у них, к соревнованиям пацанят готовят.
– Энни, ты садись, я сейчас, – велел мне Грег, справившийся со сложностью лица, поцеловал в скулу и смотался с видом целеустремленным донельзя.
– Грег, я… – попробовала я его остановить. Ну глупо же вот так мчаться и невесть где добывать для меня цветы! Мальчишество какое-то!
– Ох ты ж, горячо! – заглушила мои протесты баб Клава. – Старая стала, дурная. Ну-ка глянь, не сильно я обожглась-то?
– Да не обожглись вы, Клавдия Никитишна, – покачала я головой на ее детские хитрости. – Вот зачем, а?
– Чтоб и ты не обожглась, Нюся. Хороший твой шпион-то. Внимательный. И ты довольная. Хочет тебе цветов принести, пусть несет. Нельзя, Нюсенька, мешать мужику в душевном порыве, а то все порывы так и выйдут. Вхолостую. Они ж, мужики, как дети. Пока хвалишь, горы свернут, но если почуют, что их не ценят – все. Пропал мужик. Был мужик, стал – алкаш и захребетник.
– Да хвалю я, хвалю, – вздохнула я. – Но что за дурь, унестись вот так!
– Дурь, Нюсенька, глядеть как твоей крале другой мужик розы тащит и сидеть при том сиднем. Вот где дурь. А Грег твой правильный, и дурь у него правильная. Мужская.
– И не будете меня ругать, что не оценила Митеньку?
– И не буду. Вот не буду, и все тут. – Баб Клава поставила передо мной тарелку, налила в чашку кипятку. – Сердцу не прикажешь, а выбирать мужика, у которого дом больше или хрен длиннее – вот то уж совсем дурь.
Тут я как-то даже покраснела.
– А понятия не имею, какой у Дмитрия… хрен! Не сравнивала!
– И не надо, Нюсенька. Ты на меня, старую, не обижайся. Мои-то домой носа не кажут из своих заграниц, а мне и скучно. Тут хоть на вас посмотреть…
– Вместо Санта-Барбары, – буркнула я, снимая с торта прозрачную крышку. – Давайте, что ли, торт порежем, пока там Грег совершает подвиги в мою честь.
– Ты ему не забывай подвиги-то подсовывать. Чтоб не заскучал. Вот мой Николаич, ежели кругом мир и благодать, скучать начинал. А где скука, там и водка. Так я ему всегда подвиг-то находила. А уж как благодарила потом, эх… Вот и ты не оставляй мужика без подвига. Ты-то девка умная, целый доктор, понимать должна. Того-то, мелкого, небось баловала без меры, а? Захребетника!
– Ушлепка и обмылка, – хмыкнула я, поражаясь, какими одинаковыми словами обласкали Шарикова и баб Клава, и Янка.
– Вот, верно говоришь. Этот-то не такой, сразу видать, дельный. Даром что шпион.
– Да не шпионы они, баб Клав. Служба безопасности лорда Говарда.
– Ну а я что сказала? Шпионы и есть. А как называется, неважно. Ты ему хоть сказала, какие цветы любишь?
– Нет. Как-то не до того было.
– А и ладно. Пусть всякие несет. У Михалны небось надерет. У ней, заразы, от-такенные георгины вымахали.
Я засмеялась, представив, как Грег в своем черном костюме лезет через забор к Михалне драть с грядки георгины. Ну а что? Он может, я в него верю. Пиджак, правда, он оставил на стуле вместе с галстуком, и кобуру там же, а все равно – рубашка белая, туфли блестящие, брюки со стрелками. Мистер Смит как он есть!
Баб Клава оказалась права на все сто. Минут через десять в кухню вошли сначала георгины, штук двадцать пять, а за ними – Грег. Гордый, как… ага. Как мальчишка. И глаза сверкают. Преподнес мне с поклоном, ручку поцеловал, прекрасной Энни назвал… Твою гармошку, а приятно-то как!
Права баб Клава. Хочет дарить – пусть дарит. А я буду хвалить и оставлять место подвигу. Хочу нормального мужчину с нормальной дурью, а не очередного ушлепка и обмылка. Вот.
А потом мы ели вкуснющий торт на первое, запеченную курочку на второе и опять торт на третье. Я так подумала, что если его не надкусить, пока Янка не проснулась, она ж из вредности его и выкинуть может. А я, как женщина практичная, категорически против выкидывания вкусного торта. Остальные меня поддержали. И что мне понравилось, Грег даже не заикнулся, что подарок Янке нельзя есть без Янки. Кажется, он уже уловил характер моей сестры.
В общем, завтрак, совмещенный с обедом, удался. Грег еще немного потрепался с баб Клавой о ее партизанском прошлом, заверил, что работу он в самом деле пишет, даже показал нам их с Аравийским выпускные фотки. Смешные, в квадратных шапочках. А когда мы почему-то перешли к теме плюсов английского образования, у меня зазвонил телефон. «Танец с саблями».
– Бабуля! – не подозревая подвоха, радостно сказала в трубку я.
– Через час встречай в аэропорту. Мы вылетаем, – заявила бабуля под характерное такое «начинается посадка на рейс…»
О боже. О боже!
– Бабуля, зачем? У нас все хорошо!
– Вот и прекрасно. Приедем – будет еще лучше. Номер рейса скину тебе смс-кой. Хотя уверена, что в этом захолустье и аэропорт размером с салфетку, и рейсов в нем три в неделю. Не пропустишь. Все. Нам пора.
Бабуля отключилась, а я в полном обалдении перевела взгляд на Грега.
– Твоя бабушка, профессор Преображенская?
– Ага. Бабуля. Нам… надо разбудить Янку, машина-то у нее!
– Давно пора, – кивнула Клавдия Никитишна. – Полдень ужо.
Вскочив, я понеслась наверх. Вот не знаю, с чего я так запаниковала. Бабуля у нас нормальная, ничего предосудительного мы не делаем, а все равно. Как будто нам с Янкой по пять-семь лет, и нас сейчас застукают на делании полостной операции старинной фарфоровой кукле…
Их и влетело нам тогда! В основном за антисанитарию. Куклу бабуля спасла, заодно объяснила нам важность своевременных реанимационных мер и умения шить, невзирая на вопли пациента и горе-докторов.
Да. Бесценные уроки.
И ужасно страшно.
Так, соберись, Анна Альбертовна. Бабуля не станет тебя ругать за Грега. Он – не Шариков. Да и постоять за себя явно может. Ох. Янка…
– Да вставай же, Янка! К нам едет бабуля!
– На хер, – сердито и очень внятно сказала сестра, брыкнула ногой и забралась головой под подушку. Не просыпаясь.
Твою гармошку! Как же не вовремя! Есть у Янки такая особенность, засыпать стресс. Может так дрыхнуть часов четырнадцать-пятнадцать, и разбудить ее не способно ничто. Даже советский будильник в двух кастрюлях. Даже вопли двух мам сразу. Даже бабулино фирменное: вставайте, барышня!
Ничто. В целом мире. Можно даже не пытаться.
Но я все равно попыталась стащить Янку с постели. За ногу. На что получила длинное и витиеватое пожелание, куда мне идти, и едва не получила пяткой в нос. Спящая Янка дерется на диво метко, но я уже давно научилась уворачиваться.
– Энни, тебе нужна помощь?
– Боюсь, это безнадежно. Но ничего, я возьму такси. Пусть дрыхнет, у нее стресс.
– Пусть спит, ты права. Но нам не понадобится такси.
– В смысле нам? Грег, это моя бабушка, а с ней еще и мамы, обе…
– Энни, милая, ты считаешь, что для меня эта встреча будет смертельно опасна? – и он этак поднял бровь… Ох… так иронично-эротично…
– Грег, ты меня отвлекаешь. Когда ты делаешь вот так, я совсем не могу думать!
– Я знаю, милая, – подлейшим образом усмехнулся мистер Элронд, шагнул ко мне, сгреб на руки…
Конечно же, я могла сопротивляться. Даже поорать и позвать на помощь могла. Или просто уцепиться за дверной косяк, и хрен бы он меня сдвинул с места. Однако… хочет носить меня на руках – пусть носит. Прекрасный подвиг. Мне нравится.
Шариков, между прочим, не то что на руках меня носить, он и на колени к себе меня посадить опасался ввиду хрупкости конституции. А Грег – ничего так. До кровати донес, даже не запыхался. Вот как такому мужчине откажешь?
Правильно. Никак.
Так что в аэропорт мы… не опоздали, нет. Приехали тютелька в тютельку. На представительской машине с мигалкой. Что-то такое черное, длинное и хищное, что Грег вел с небрежной уверенностью Шумахера. Я даже грешным делом подумала, что весьма удачно Янка не видела его за рулем. Могла бы изменить мнение насчет «мистер Смит – дохляк и вообще стремный какой-то, не понимаю, что ты в нем нашла». В смысле, это было сказано о фильме «Матрица», когда я с ней поделилась нечаянной симпатией.
Итак, бабулю с мамулями мы встретили. Надо сказать, смотрелись мы с Грегом выразительно. Я – в ярко красном, с маками, трикотажном сарафане, потому что он единственный не требовал глажки. Грег – в черной пиджачной паре, но без кобуры подмышкой. И прямо на взлетном поле. Грегу как-то удалось договориться, чтобы нас пустили к трапу. И вот, значит, подруливает этакий роскошный автомобиль прямо к трапу кукурузника, наверху открывается дверь, появляется стюардесса, и сразу за ней – бабуля с мамулями. Клином. А я поджидаю, опершись на открытую дверцу авто, ветерок развевает подол с маками, щеки горят, губы горят… не будем уточнять, почему. Есть причины.
– Анечка, познакомь нас с этим милым джентльменом, – царственно велит бабуля, протягивая Грегу руку для поцелуя.
Мамы умиляются и перешептываются. По ним на самом деле и не скажешь, что наши с Янкой мамы. Им и лет-то едва по сорок, мы с Янкой ранние птички, а выглядят и того младше. Ну, почему бы и нет? Генетика у нас хорошая, питание тоже, к тому же мамы особо не напрягались на работе, их заботой были дом и дети.
– Мой друг Грег Смитсон, доктор исторических наук и аналитик корпорации «Драккар», – оглашаю я весь список. – Грег из Великобритании, но прекрасно говорит по-русски.
Вот как-то мне приятно его огласить. Куда приятнее, чем было говорить «Леша Жариков, гениальный айтишник, временно безработный». Тут уж бабуля с мамулями не станут морщить носики и заявлять «Нюсенька, ты опять подобрала бездомного щеночка, выкинь бяку, он принесет глистов и блох».
Грег – не щеночек. Так-то.
– А это моя бабушка, Анита Яновна Преображенская, – продолжаю я, – и наши мамы, Елизавета Владимировна и Нина Владимировна Преображенские.
– Рад знакомству с такими прекрасными леди. Энни много о вас рассказывала. Ваш багаж?
– Мы налегке, – улыбается бабуля и жестом указывает на две небольшие сумки в руках у мам.
– Тогда прошу вас, леди.
Мы загружаемся в авто – я вперед, к Грегу, бабуля с мамулями назад, благо салон большой, а габаритная у нас только мама Лиза. И с ветерком едем в Энск.
Правда, бабуля не преминула спросить:
– Надеюсь, Яна никуда не влипла?
– О нет, Анита Яновна, – вместо меня ответил Грег. – Дженни вчера очень устала, и сегодня спит.
– С чего это она устала в отпуске?
– Позвольте ей рассказать все самой.
– Пф! Англичанин! – задирает нос бабуля, но я-то слышу, что она довольна. И выдыхаю украдкой. Как бы я ни хорохорилась, но мнение семьи для меня важно. Ведь по большому счету у меня никого кроме них и нет. – Вы-то что забыли в Энске?
Под рассказ Грега о его работе по партизанскому движению, поисках документов времен второй мировой и гастролях в Энске мюзикла мы приезжаем в город. И у меня возникает дилемма: везти бабулю к Клавдии Никитишне мне не хочется от слова совсем. Но куда? Выручает снова Грег.
– Вы собираетесь посмотреть мюзикл? – спрашивает он. – Тогда вам нет смысла покидать центр города. Можно пообедать в «Бляхином клубе», сцена там рядом. Думаю, и номера для вас найдутся.
Я говорила, что мне нравится Грег? Так вот. Я уже почти влюблена. Мужчина, который не боится мою бабулю и способен сам решить проблему с проживанием… чуть не сказала «тещи». Нет. Не до такой степени я влюблена. И вообще не стоит бежать впереди паровоза. Может быть, я еще недостаточно хорошо разглядела Тренера, и моя судьба – на самом деле он?