Управились мы чуть больше, чем за час.
У мини-поселка «желтых» тихо сидела и лежала на расстеленных одеялах (вложения у магов что надо…интересно, танк необходимости поместится?) небольшая толпа привидений. Или очень истощенных эльфов. Белые штаны и рубахи — специально белые, чтобы даже в темноте увидеть упавшего и подобрать. Бледная до голубизны кожа. Зеленовато-золотистые или серебряные волосы. Кто-то понемногу отхлебывал из кружек отвар и пробовал сушеные фрукты, кто-то негромко переговаривался, с интересом разглядывая друг друга в человеческом облике. А большинство наблюдали за нами. Я поискал взглядом Иррей – она полулежала на расстеленном одеяле, уже в человеческом облике. Сидевшая рядом соплеменница настойчиво совала ей в руки чашку с отваром. Руки в очередной раз дрогнули. Я все не мог привыкнуть к тому, что Иррей – вот она, что она живая, и уже не надо выламывать крылья наперегонки с временем. Не мог привыкнуть – и каждые пять минут мне нужно было видеть ее и убеждаться – здесь. Все хорошо.
Мы занимались грабежом.
То, что так или иначе напоминало оружие, мы забрали. То, что напоминало носители информации – тоже. Книги у наших «друзей» были не в чести, но аналоги мобилок существовали. Отобранные предметы тащили на площадку для окончательного выбора – возьмем или оставим. Все-таки грузоподъемность дракона конечна, и в вопросе веса мы очень ограничены.
— Установку переноса будем забирать?
— Надо бы. Мы до сих пор не нашли ни одного аппарата, чтобы его изучить. Как заколдованные… Но…
— Но вес. Все-таки сорок восемь их, да тридцать этих желтых, да пятнадцать магов. А нас двадцать четыре.
— Подождите… вы и здешних хозяев унести хотите?
— Конечно, — Архат чуть наклонил голову, и в удивленных глазах отразились радуги. – Они же разумные. Нельзя же убивать просто по желанию.
Ирина Архиповна смотрела на дракона с непонятным выражением.
— И куда мы их денем?
Мой названый брат явно не понимал, в чем проблема:
— Можем пока у себя в Гнезде подержать. Может, получится кого-то заставить осознать ошибочность их поступков. Что-то не так?
— Не так, — медленно проговорила моя бабушка. — Не тех в этом мире кровавыми тварями назвали. Ой, не тех.
Честно говоря, когда шло обсуждение полета на остров, все сосредоточились на вопросах скрытного подхода, атаке – желательно без потерь! – и спасении своих. И меньше всего нас волновал вопрос, что именно будет с персоналом этого концлагеря. Мне казалось, что это вполне ясный вопрос. Бабуле и магам, похоже, тоже. А вот драконы у нас все-таки гуманисты…
Я сразу не нашелся, что своему названому брату на такое проявление альтруизма и человеколюбия, бабушка, похоже, тоже подбирала слова. Но тут Эвки, аккуратно наносивший какую-то мазь на шею тощего лысоватого мальчишки, обернулся.
— Вы серьезно сейчас? Вы действительно хотите этих живодеров притащить к себе?
— Я не понимаю…
— Я тоже, — кивнул непривычно серьезный Эвки. — И это надо прояснить. Пилле, Ветер, Макс, Гэрвин, идите сюда! Орха, Маур, Орраш… словом, можно всех, кто не занят? Ерина Архиповна, вы не возражаете?
— У нас мало времени, но вы правы. Ситуацию надо… прояснить.
— Ага, — Эвки Беригу экспрессивно кивает. – Надо, а то мне кажется, что я с ума схожу. Коллеги маги, вы тут всё видели. Кто считает, что людей… нет, неподходящее слово… что хозяев этого острова нельзя убить?
Мда. Если кто так и считал, то явно не вельхо. В нескольких кратких, но очень емких и бесконечно выразительных фразах всем участникам импровизированного совета было сообщено, что:
а) здешние хозяева относятся к человеческому виду чисто внешне;
б) маги не состоянии определить точный вид данных живых существ по их характеристикам и повадкам, но склонны дать этому подвиду наименование …. (варианты названий наверняка тоже были весьма выразительны, но судя по тому, что я их не услышал, состояли целиком из мата);
в) подходящим ареалом обитания оных существ ввиду их агрессивности, дикости и сомнительной приручаемости вельхо считают их собственный (существ) мир, уже основательно загаженный, но исключительно из гуманизма готовы отдать им болото – любое по их выбору, главное, погрузить их туда с головой.
г) излишнее милосердие вредоносно, так как из маленького зла при отсутствии наказания вырастает большое. А уж зла, большего, чем этот остров, вельхо как-то не в состоянии себе представить!
Архат непонимающе посмотрел на меня – привык, что названый брат лучше смыслит в людях и уже не раз помогал разобраться с человечьими странностями. Но я глянул на Иррей, посмотрел на сжимавшегося под руками Эвки тоненького мальчишку – и только непримиримо мотнул головой. Прости, Архат, тут я не с тобой. Самое время сейчас обсуждать вопросы этики!
— Почему же нет? – негромко спросила бабушка, в очередной раз прочитав мои мысли. – Как раз самое время. Здесь есть мы и драконы, должны же мы учиться понимать друг друга… Архат, Орха… может, спросим тех, кто этих «разумных» лучше знает? Кто из этих чужаков не такой, как все?
Зеленые затягивали с ответом. Не понимали? Вспоминали? Или действительно никто и ни разу?..
— Может, кто-то проявил к вам доброту? Залечил рану, защитил? Дал лишнюю порцию, в конце концов?
— Да! – нерешительно проговорила одна девушка. – Вон тот, без отростков… без чешуек…
— Без волос, — уточнил Эвки. – И что он?
— Он мне лишнюю порцию корма дал.
— Ага. Давно?
— Одиннадцать лет назад.
Бабушка Ира коротко вздохнула, словно у нее что-то болело. У других слов не нашлось. Доброта лысого была несомненна – на фоне остальных. Чего она достойна – это другой вопрос.
— Архат, ты безусловно прав: просто так убивать никого нельзя. Но у нас, людей, был один мудрый человек, он сказал как-то раз: «Жалость к палачам становится жестокостью по отношению к жертвам». Решайте вместе. Я могу только помочь организовать охрану, если вы… но вы сильно рискуете. Если хоть один из них сможет убежать…
— Нельзя бросить, если можешь помочь, — вздохнул дракон.
— Ладно. А унесете? По четверых на каждого получается.
— Придется отдыхать на волнах. Каждые два часа примерно. Ну и есть по максимуму.
— Но потянете?
— Думаю, да.
— Тогда… начинайте есть? То, что у магов во вложениях, наверное, пока оставим, но у этих на складе полно продуктов. Наше они едят, мы их питание тоже можем попробовать. Или не рисковать…
— Простите, можно спросить…- прошелестел голос.
Бабушка и Архат обернулись.
Говорила одна из Зеленых. Хрупкая, как нарцисс, почти прозрачная женщина.
— Простите, а дети? Вы их заберете?
Наверное, это и называется немая сцена. Архат замер на полушаге, Орха резким, каким-то змеиным движение повернула голову:
— Дети? Вы хотите сказать, что здесь не все?
— Не все. Еще яйца… чужие когда-то захватили весь наш детский сохран. Все яйца, которые были на магическом сохранении, — торопливо пояснила Зеленая, видя, что ее не понимают. – Их оставили на этом острове все семьи, когда начались Дни Безумия. Думали, здесь дети будут в безопасности, пока мы не вернемся. Здесь был детский питомник, максимально безопасная долина, оптимальный климат! Никто не думал, что маги просто отдадут остров чужакам!
— И они сохранились? За двести лет?
— Конечно! Это же магический сохран! Если не нарушены условия и хватает магии, то хранить можно и тысячу лет.
— Вы уверены, что ваши… дети живы?
— Да. Да, — Зеленая молитвенно сложила исхудалые ладони. – Сохран работает, на него мы не жалели магии. И им пользуются… эти! Когда одного из нас убивают, через два или три дня в яме появляется новый малыш! Там было больше трехсот детенышей. Сейчас… сейчас наверное, чуть меньше двухсот… Пожалуйста…
Яиц оказалось двести одно. Вес каждого – в районе пяти килограммов. Дополнительная тонна веса, веса, который вдобавок нельзя мочить и переохлаждать. Драконы сходили с ума, каждый вид по-своему. Огненные оттого, что счастье на свете есть, и у них сорок восемь живых Зеленых и еще двести будущих! Орха готова была взлететь без помощи крыльев. Это невероятно, прекрасно и восхитительно, и омрачало радость только одно – как все это счастье уволочь? Грузоподъемность двадцати четырех драконов в таком разрезе смотрится откровенно плохо. Зеленые попробовали решить проблему по-своему и предложили забрать детенышей, а уж они, Зеленые, как-нибудь сами… Тогда, мол, собратья смогут унести все. От такой постановки вопроса выпали в осадок уже собратья и попробовали напомнить, что, а точнее, кто, собственно, был основной целью спасения…
Бабушка остановила спор и всех послала. Магов – обревизовать свои «вложения», скормить лишнее Огненным и проверить, сколько яиц можно разместить туда и можно ли вообще. Огненных – есть и набираться сил. Зеленых – отдыхать. А кто считает себя уже отдохнувшим — мастерить из подручного материала переноски для детенышей. Мне персонально – держать за штаны самых покалеченных Зеленых, которым не то что вязать – сидеть еще рано, а они уже ползти куда-то собрались!
Сама она, прихватив парней Ветерка, Орраша и кучу оружейного хлама, убежала в тот самый домик, который дежурный обзывал «транспортным отделом со стационарной установкой поликонтакта».
Огненные на то и огненные, что могут действовать очень быстро. Перекусили они с такой скоростью, будто вели свой род от птичек, а пайки были долгожданными червяками, как раз наладившимися удрать. И команда плетения переносок из чего попало пополнилась еще двадцатью участниками. Один настолько торопился приступить к работе, что после оборота забыл надеть штаны, но это мелочи. Еще двое Огненных занялись нужным делом – взвешиванием.
Взвешено было все оставшееся оружие, полезное имущество, призраки в белых рубашках, желтолицые чужаки – то есть потенциальный груз. Неживое аккуратно распределяли по двадцати четырем кучкам, на песке надписывались имена. Но то и дело носильщики и присоединившиеся к ним вельхо замирали, озадаченно мигая коронками или негромко переговариваясь. Все понимали – много.
Получалось слишком много. Лежащие в сохране яйца по самым скромным подсчетам весили тонну. Сорок восемь истощенных Зеленых – около трех. Полтора десятка вельхо суммарно – чуть менее полутора. Оружие и имущество – примерно семьсот килограммов, если не брать установку. С установкой – все две. То есть у нас уже набирается шесть с лишним тонн. Средняя грузоподъемность дракона 250-280 килограммов. Если очень поднапрячься – триста. То есть шесть тонн мы утащим, но остаются вивисекторы. Судя по их нехуденьким фигурам, эти тридцать типов как минимум на две с половиной потянут! А такой вес не потянем уже мы. И?
Что-то у меня математика никак не складывается, спасибо тебе за гуманизм, названый братец…
Рядом шевельнулась Иррей. Посмотрела на меня. Улыбнулась:
— Макс…
— Что?
— Ты красивый.
Не помню даже, когда я в последний раз так краснел. Выдумала тоже… красивый…
Она… вот она…
— Ты тоже.
Я врал. Она пока совсем не была красивой. Худенькая до косточек, со шрамами на шее и руках… Огромные светлые глаза, синие или зеленые, в полутьме не разберешь, маленький нос, искусанные губы, удивленная улыбка. Я видел ее как бы фрагментами, кусочками, каждый раз отмечая в этом складывающемся облике что-то новое. Тонкие запястья. Они буквально тонут в рукавах рубашки. Шрам у виска, у самой линии волос. Маленькие босые ступни, мокрые от ночной росы. Красота… Какая красота, когда так мало здоровья? У меня падало сердце, когда я видел эти шрамы и выступающие косточки, и волосы эти, чистые от вельховского Знака, за всю ее жизнь первый раз заплетенные в косу. Да я сам и заплетал – она же не умела, она ничего не умела в человеческом виде. Она никогда раньше не превращалась в человека…
И не врал. Она не была красивой – пока. Внешне.
Но отчего тогда при виде ее улыбки у меня каждый раз замирало сердце?
Она все равно была Иррей. Той самой, моей. Той, которая ничего обо мне не зная, попыталась отстраниться, чтобы не делиться болью. Той, что помогла мне в городе, берегла как могла и вырастила для меня цветы. Той, которую я укачивал на руках и обещал, что она обязательно будет летать. Той, что я и сейчас ощущаю как нежность, тепло и понимание… а еще удивительная открытость, влюбленность в небо, жажда увидеть настоящий мир, детская радость по каждой мелочи. Она такая… такая замечательная. Что в сравнении с этим изможденный вид и шрамы? Что такое красота вообще?
Я не за красоту ее… да, люблю. Я люблю, потому что она такая, какая есть. Но если ей важна красота, я все сделаю, чтобы она чувствовала себя красивой. Только вот сказать это все я не умею. Мне не хватает слов. Почему-то…
— И будешь еще красивее, поверь.
И тут меня «тронуло» изнутри. Теперь это не было так «издалека» и почти «бестелесно». И не-моя мысль скользнула нежным шелком, расцвела ландышем:
«Я-не-знаю-человечьей-красоты… Ты-удивительно-красивый-внутри… знаешь? Колкий-лед-и-тепло-вокруг-светится-с-живой-водой. Невероятно-красиво».
«Иррей…»
«Покажешь-мне-снег?»
«И-снег-и-лед-и-озера… и твои-пламенки… и живые-булочки…все-покажу-что-обещал. И побратимом-познакомлю-и-с-сестричкой. Только-выздоравливай-скорее».
«Я-счастливая-счастливая-счастливая»
Замигала «шкатулка» на груди Пилле. Он нажал крышку, вслушался… и оцепенел.
— Что? – недоверчиво переспросил молодой маг. – Что?! Вы… уверены? Ну… хорошо…
Вельхо машинально опустил переговорник и уставился куда-то в радугу.
— Пилле, что?
— Ерина Архиповна сказала будить «гостей».
— Что? Зачем?!
— Не знаю…
До полуночи оставалось полтора часа.
Желтокожих «гостей» разбудили. Правда, предусмотрительно не сняли полностью обездвиживание, да и оружие вельхо держали вполне уверенно. Так что господа хозяева острова после первых неуверенных вяканий благоразумно заткнулись и принялись активно впитывать информацию.
Вельхо и бабушка вышагнули из воздуха, заставив их вздрогнуть. Окинули взглядом призадумавшихся драконов, двадцать четыре кучки вещей. Ирина Архиповна покачала головой.
— Минутку внимания! – проговорила она. – Уважаемые Крылатые, попрошу понять меня правильно: здешних хозяев мы не возьмем. Не имеем возможности. Придется оставить их здесь и позаботиться о том, чтобы они никому ничего не рассказали. Ветерок предложил один интересный Знак. Рискованно, конечно, но может, попробуем? Он стирает память – обычно последние сутки. Таким образом, вопрос с грузом решается относительно гуманно.