Туманным мартовским утром старая и донельзя грязная шхуна бороздила неприветливые воды Атлантического океана, входя в Массачусетский залив. На борту ее красовалось имя «Пресвятая дева», хотя со святостью на шхуне дело обстояло еще хуже, чем с чистотой.
Капитан суденышка пинком распахнул дверь своей каюты и вышел на палубу. Это был мужчина огромного роста и свирепого вида, с курчавыми черными волосами и помятым, красным от беспробудного пьянства лицом. Он оглядел мутным взглядом окружающий мир, и принялся на чем свет стоит костерить всех и вся. Досталось и океану, угрюмо катящему высокие валы, слишком холодному в этих широтах после Карибского моря, и шхуне, затерянной в беспредельном его пространстве, и ленивой команде, и несчастливой звезде капитана. А особое место в его проклятиях отводилось некоему докторишке.
Капитана звали Истерлинг. После неудачной попытки завладеть красавцем-кораблем «Синко Льягас», закончившейся потерей «Бонавентуры» и галеона «Санта-Барбара» с грузом ценностей, в жизни пирата наступила длительная черная полоса. Истерлинга еще немало помотало по Карибскому морю; почти вся команда покинула его, осталась лишь кучка никчемных ленивых мерзавцев, которым было все равно, с кем плавать. В конце концов его занесло далеко на север, к берегам Новой Англии. Что делать – он и сам толком не знал, надеясь, что подвернется случай и он сможет захватить какое-нибудь судно или, на худой конец, получить фрахт.
Северные территории бурно развивались, но хотя Истерлинг и слышал, что в Бостоне, этом центре деловой жизни английских колоний, привыкли иметь дело с людьми самыми различными, он не представлял, как ему удастся договориться с неуступчивыми суровыми квакерами, населяющими эти земли.
«Пресвятая дева» уже находилась в Бостонской бухте, как вдруг туман сгустился, охватывая шхуну своими призрачными щупальцами подобно мифическому кракену.
Это вызвало новую порцию проклятий капитана. Он заорал на матросов, приказывая лечь в дрейф. Не зная этих вод, нечего было и пытаться двигаться в опаловом мареве, подсвеченном встающим солнцем, – особенно сейчас, когда начинался утренний отлив.
Его приказ запоздал: не прошло и нескольких минут, как шхуна содрогнулась от сильного удара, раздался треск ломающегося дерева и скрежет песка под килем. «Пресвятая дева» накренилась на левый борт и замерла.
Команда наконец-то забегала по палубе, из грузового люка показалась растрепанная голова одного из матросов, и он крикнул, что шхуна получила пробоину, напоровшись на камни, и трюм заполняется водой.
Истерлинг едва устоял на ногах. Проклиная нерасторопность своих людей, он подскочил к рулевому – молодому, вечно сонному парню – и отвесил ему затрещину. Потом капитан кинулся к борту, пытаясь рассмотреть, на что они налетели.
Это был совсем маленький островок, скорее даже песчаная банка. Он едва виднелся над поверхностью воды, появляясь только в часы отлива, но шхуна крепко сидела на мели.
Богохульствуя и призывая небо и ад ответить, за что он терпит все эти несчастья, Истерлинг приказал бить в сигнальный колокол: не хватало еще, чтобы другой корабль врезался в них в этом чертовом тумане. Он знал, что судоходство здесь очень оживленное, и рано или поздно кто-то придет к ним на помощь.
И верно: довольно скоро порыв ветра разорвал кисею тумана, проступили очертания бухты и города впереди. А совсем близко от них обнаружился прекрасный трехмачтовый корабль с черным корпусом и позолоченными портами пушек.
Кажется, на корабле их заметили, потому что он замедлил ход. Туман все больше рассеивался, и Истерлинг, вне себя от бессильной злобы, через подзорную трубу жадно вглядывался в этого красавца, похожего на «Синко Льягас», как родной брат. Под лучами солнца на борту судна пламенело название, составленное из бронзовых букв.
«Голдсборо», – прочитал капитан, уже видя, что на корабле спустили шлюпку и она движется по направлению к шхуне.
***
Жоффрей де Пейрак, прежде один из самых могущественных дворян Французского королевства, а ныне авантюрист, широко известный на Средиземноморье под именем Рескатор, прибыл в Бостон по важным делам. Несколько лет назад он оставил Старый свет, вынужденный подчиниться ультиматуму алжирского пирата Меццо-Морте, в безуспешной попытке спасти свою жену. Он еще надеялся воссоединиться с ней, но Анжелика вновь ускользнула, на этот раз – навсегда. Тогда он отправился в Новую Францию, чтобы начать все сначала, и немало преуспел в этом. Его радушно принимали также и в Массачусетсе, особенно в Бостоне; ему удалось найти путь к сердцам замкнутых английских протестантов, поначалу с подозрением отнесшихся к «французскому пирату».
«Голдсборо» был создан по его чертежам. Он оплатил строительство еще нескольких кораблей, и на верфях Бостона должны были приступить к выполнению его заказов. Как раз за этим он и посетил город; кроме того, в Гарварде обучались его сыновья, и он хотел повидать их. Покидая уютную Бостонскую бухту, де Пейрак взял курс на Голдсборо – основанное им на берегу Атлантического океана поселение, которое носило то же имя, что и его корабль. Там ждали дела не менее важные: освоение новых земель требовало постоянных усилий.
Утро выдалось туманным, как это часто бывало в марте. Де Пейрак поднялся на ют, к Язону, своему старому другу и бессменному капитану «Голдсборо». До них донесся заунывный звон колокола, и сразу же раздался крик марсового:
– Справа по борту шхуна села на мель!
– Неудивительно в этаком тумане, – проворчал Язон, глядя в подзорную трубу. Контуры терпящего бедствие корабля едва угадывались в серой мгле. – Что будем делать, монсеньор? Они напоролись на один из этих крошечных островков. Видимо, они впервые здесь.
– Язон, прикажите лечь в дрейф и спустите шлюпку. Поможем этим несчастным.
Тот прокричал в рупор приказ, матросы засуетились, и вскоре шлюпка отошла от борта корабля. Туман редел, и шхуна, находившаяся в весьма плачевном состоянии, была уже хорошо видна.
***
Истерлинг услышал, как из подошедшей шлюпки прокричали по-английски с сильным акцентом:
– Эй, на шхуне! Помощь требуется, или подождете прилив?
Конечно же, им требовалась помощь. И дело было не только в том, что огромная пробоина в днище старого корабля не давала им шансов справиться с бедой своими силами. Истерлинг, которого продолжала душить злоба и зависть, продал бы душу, будь она в наличии, за возможность оказаться на «Голдсборо», и не просто оказаться, а завладеть им. Несмотря на отсутствие команды – не считать же командой ту кучку бездельников, что осталась с ним, – и длительную полосу неудач, он не оставлял мысли триумфально вернуться в Карибское море.
Он оглянулся на стоящих рядом матросов и прошипел:
– Держите язык за зубами, дети дьявола! Ни слова о том, кто мы, если вам дорога ваша шкура.
Но поднявшись на борт «Голдсборо», пират сразу же приуныл. Ему хватило одного взгляда на встречавшего их высокого и широкоплечего мужчину в черном плаще, с резкими чертами лица и властным взором, чтобы его инстинкт шепнул: эта добыча ему не по зубам. Если он сам был волком, то перед ним стоял, по меньшей мере, горный лев. Старые шрамы на его лице свидетельствовали о жизни не менее бурной, чем была у самого Истерлинга.
Ну что же, он не собирался сдаваться. В его голове зародилась уже одна мыслишка…
Он растянул губы в улыбке:
– Благодарю вас, капитан…
– Можете называть меня монсеньор Рескатор, – прозвучал глухой голос. – Не стоит благодарности. Куда вы направлялись?
– В Бостон… и никуда. Меня зовут Истерлинг, я был капитаном торгового судна и потерял свой корабль во время шторма, как и почти всю команду. Вот все, кто выжил. – Он указал на своих матросов, перелезавших через фальшборт: – Мне удалось приобрести эту посудину, и я надеялся получить в Бостоне хоть какой-нибудь фрахт.
Истерлинг безнадежно махнул рукой. Рескатор проницательно смотрел на него, словно читая его мысли, и пират отвел глаза.
«Врет, с такими рожами не занимаются фрахтом. Наверняка пират, – подумал де Пейрак. – Впрочем, какое мне дело до этого?».
Вслух он спросил:
– Что же мне с вами делать? Я не собираюсь возвращаться в Бостон.
– А вы не сочтете возможным высадить нас в каком-нибудь ближайшем порту, монсеньор Рескатор? – Истерлинг постарался, насколько это было в его силах, напустить на себя просительный вид.
Пока длится путь, он постарается кое-что предпринять.
– Хорошо, – ответил Рескатор, – вас разместят на борту. Завтра утром мы сделаем остановку, и вы сойдете на берег.
***
Весь день Истерлинг посвятил обдумыванию своих идей. Он не желал расставаться с мыслью завладеть кораблем, пусть даже подняв бунт. Пользуясь тем, что на них не обращали особого внимания, он попытался как следует осмотреться, а кроме того – прощупать настроение команды. Ему еще не доводилось видеть такого пестрого смешения различных народов, он даже заметил нескольких мавров в бурнусах. Один из них неотступно следовал за Рескатором, не расставаясь с богато отделанным мушкетом.
К своему большому разочарованию, он обнаружил, что вся эта разношерстная братия испытывала чуть ли ни собачью преданность по отношению к своему грозному предводителю. Кстати, капитанов на «Голдсборо» было два. Истерлинг заметил, что на палубе распоряжается коренастый невысокий мужчина с неприятным буравящим взглядом, которого звали Язон. Он с подозрением смотрел на Истерлинга, но ничего не говорил. И на том спасибо.
Рескатор не вмешивался в деятельность Язона, проводя время то на квартердеке, то в своих апартаментах под ним, но по тому, с какой почтительностью все к нему относились, Истерлинг сразу понял, кто здесь истинный хозяин.
Апартаменты поражали роскошью. Пирату удалось заглянуть в них, когда хозяин корабля открыл дверь, чтобы вызвать к себе Язона, – и тогда же Истерлинг успел заметить некие детали обстановки, которые придали другой ход его мыслям…
Ему пришлось-таки отказаться от своей идеи заполучить корабль, потому что не стоило рассчитывать на бунт команды, но во время своих блужданий пират заметил
еще кое-что интересное. Его догадки подтвердились, а с ними изменились и планы .
***
Жоффрей де Пейрак развернул пергаментный лист с картой Карибского моря и склонился над ним, попыхивая трубкой. Он уже совершил несколько удачных рейдов к берегам Панамы, разыскивая лежащие на дне моря сокровища – для того, чтобы их поднимать, в его команде были мальтийские ныряльщики. Помимо обогащения, де Пейрака влекли тайны исчезнувших цивилизаций инков и ацтеков, и он, как правило, оставлял себе особо редкие или загадочные вещицы. Это давало пищу для его ума исследователя и утоляло тягу к прекрасному, которая продолжала владеть им, несмотря на все жизненные перипетии.
Он попытался представить, каковы же были города инков. Несомненно, величественные, с башнями, покрытыми листовым золотом, с храмами, где совершались таинственные и ужасные обряды… Его размышления прервал тихий стук в дверь.
Де Пейрак недовольно нахмурился и громко сказал:
– Кто там скребется?
Дверь приоткрылась. На пороге, в сопровождении мавра Абдуллы, стоял тот самый капитан, которого сняли поутру с севшей на мель шхуны – кажется, Истерлинг. Что привело его сюда?
– Монсеньор Рескатор, простите, что отвлекаю вас, но могу ли я поговорить с вами? – пират старался быть почтительным.
– Что вам угодно? – не особо любезно спросил де Пейрак.
Истерлинг покосился на мавра и прошептал:
– Я хочу поделиться с вами кое-чем интересным. В прошлом году мы пополняли запасы воды на одном из островов Карибского моря. Я отправился побродить и наткнулся на хижину, в которой обнаружил скелет. Ничего удивительного, какой-то несчастный, жертва кораблекрушения, отдал здесь Богу душу – такова была моя первая мысль. Но потом я нашел вот это. – Он протянул Рескатору весьма потрепанные листки бумаги, скатанные в трубку. – Это часть дневника Моргана.
Конечно, де Пейрак слышал это имя. Как же, великий английский пират. Соотечественники даже возвели его в рыцари и назначили губернатором Ямайки. Он внимательно посмотрел на Истерлинга: нездешний оттенок загара, жадные взгляды, которые тот украдкой кидал на богатую обстановку каюты, а также рассказ о Моргане подтверждали его предположение. Перед ним, без сомнения, стоял один из пиратов Карибского моря. В этом не было ничего необычного. Де Пейраку уже приходилось иметь дело с береговым братством, ему даже удалось прийти к нейтралитету с основными его вожаками. В конце концов, его самого причисляли к этой же категории.
Он молча развернул протянутые листы и с трудом прочел несколько записей:
«…16 июля 1673. Прибыли на «Джамайка Мерчент» к западной оконечности Коровьего, где-то здесь взорвался «Оксфорд», мы приступим к его поискам… Я не могу оставить мои сокровища лежать на дне…»
Далее буквы расплывались – видимо, бумага сильно намокла, и морская вода растворила чернила. Но в конце страницы текст вновь читался:
« …28 августа 1673. Поиски ничего не принесли, и команда ропщет. Я должен возвращаться на Ямайку, попробую прийти сюда в следующем году…»
Де Пейрак вернул листы Истерлингу и саркастически спросил:
– С чего вы взяли, что это писал Морган?
– Но как же, монсеньор, ведь считается, что на корабле под названием «Оксфорд» Морган хранил самую ценную часть награбленного.
– Вы думаете, что это он умер там, на острове?
– Нет. Морган скончался несколькими годами позже, на Ямайке, там до сих пор есть его могила. Думаю, это кто-то из его команды, высаженный на берег или сбежавший по той или иной причине. Отношения между Морганом и его людьми не всегда были гладкими…
Это не расходилось с тем, что знал де Пейрак, но он продолжал все также саркастически:
– Зачем вы мне раскрываете такую ценную информацию?
– Затем, что это могло бы вас заинтересовать. Я хоть и не сильно удачливый капитан, но не дурак и не слепой. Я кое-что заметил на вашем корабле – совершено случайно, уверяю вас! Но я понял, что вы поднимаете сокровища с затонувших кораблей. Вот даже зеркало говорит об этом, – И он указал на странное зеркало, висящее на переборке. Его поверхность имела красновато-золотой отлив, а в оправе золотые солнца, переплетенные с радугами, образовывали затейливую и очень изящную гирлянду. – Его сделали инки…
– Откуда простому капитану торгового корабля знать об этом? – усмехнулся де Пейрак.
Истерлинг также позволил себе легкую усмешку:
– Я не всю жизнь был капитаном торговой шхуны, монсеньор.
– Ну, допустим, дневник подлинный. Но, как следует из записей, Морган и сам мог поднять свои сокровища.
– Я знаю, что Морган больше не возвращался туда.
– Вам известны даже такие подробности?
– Найдя дневник, я стал осторожно наводить справки – речь ведь шла о кладе самого Моргана! Мне повезло: в каком-то порту я разговорился с одним малым, который ходил на его корабле.
Де Пейраку пришла в голову мысль, что этим малым скорее всего и был сам Истерлинг. Вряд ли он осмелился соврать о существовании клада.
– Слишком гладко у вас получается: матрос Моргана, найденный дневник… Хорошо, в чем ваша выгода?
– Я берег эти листы на крайний случай и сам собирался отыскать клад, но без оснащенного корабля и команды это невозможно. Мое положение отчаянное, и, думаю, пришел момент воспользоваться ими. Я решил довериться вам – в благодарность за спасение и в надежде, что вы, отыскав сокровище, поделитесь со мной. Скажем, одна четвертая… Возможно, мне хватило бы на покупку хотя бы шхуны – наподобие той, какую я потерял сегодня.
Говоря все это, Истерлинг совсем не врал. Он не стал рассказывать историю о кладе на Панамском перешейке, с помощью которой пытался заманить в западню Питера Блада. Морган и там зарыл кое-то, но Истерлинг посчитал, что добиться согласия Рескатора на подобную экспедицию будет труднее. Он чувствовал, что имеет дело с жестким и даже опасным человеком.
Истерлинг ухитрился заполучить несколько страниц дневника Моргана, когда плавал со знаменитым корсаром. У него были сведения, что Морган, тяжело больной, потеряв во время шторма «Джамайка Мерчент», вернулся на Ямайку и больше не предпринимал попыток отправиться к месту гибели «Оксфорда».
Раз уж у монсеньора есть ныряльщики, стоило попробовать заняться этим делом. Положение Истерлинга в самом деле оставляло желать лучшего. Оказаться в неведомом порту, в незнакомых землях… А вновь обзаведясь кораблем и командой, он сам сможет отправиться на Панамский перешеек.
– Где находится этот ваш… остров сокровищ?
– Недалеко от французской части Эспаньолы… Я покажу вам на карте.
Де Пейрак задумался. Он собирался уже наведаться в зону Карибского моря. Даже если не удастся найти клад Моргана, у берегов Эспаньолы затонуло великое множество других судов.
– Ну что же. Я должен все взвесить. В любом случае, сейчас мы идем в Голдсборо – это поселение, основанное мной, оно находится в Новой Франции. Для такой экспедиции нужна подготовка. Размер же вашей доли еще подлежит обсуждению. Сокровище надо отыскать и поднять. Вас устроит одна шестая?
Истерлинга это совсем не устраивало, но у него не было другого выхода, и он кивнул головой.