«…То, что на сегодняшний день зеркальная связь является самой
простой и надежной вовсе не означает того, что мы не сможем в
ближайшем будущем противопоставить ей что-то, такое же простое,
надежное и эффективное, да к тому же еще и работающее без магии.
И говоря про ближайшее будущее, я имею в виду вовсе не две-три
сотни лет!»
Дру Бродерик, из выступления на Совете Подгорных Мастеров.
Зеркал в комнате не было.
Вообще никаких, даже над умывальником.
Окно… Нет, окно Роне просканировал первым и сразу же исключил, от него магией не пахло совершенно. Обычное окно. Если кто и использовал его для связи или подглядывания, то было это так давно, что все следы выветрились. Больше никаких блестящих поверхностей в комнате не было. У Дайма наверняка есть карманное зеркальце для экстренной связи, но у таких артефактов довольно сильный выхлоп при работе. Несмотря на малые размеры, следы бы остались куда ярче, чем даже при использовании окна.
Следов не было. Никаких. И никаких следов магических птичек тоже, а значит, отпадает и письмо…
Стоп.
А вот письмо-то как раз было. Днем еще. Пахнущее грозой и ветром письмо, привязанное к лапке зачарованного белого сокола. И, кстати, интересный факт: письмо было, а белого сокола в комнате Дайма больше не наблюдается. Значит, отправил с ответом. Ну да, логично ответить сразу, получив письмо от той, что считает себя твоей невестой.
Наверняка в том, присланном, было что-нибудь милое, наивное и восторженное. До оскомины. И про Роне наверняка ни слова! Ну да, зачем вспоминать о каких-то темных всего лишь полпредах Конвента, когда рядом имеется целый светлый принц! И Дайм в ответ написал что-то такое же милое и восторженно мерзкое. И не подписался, конечно же, поскольку писал не от собственного имени, а девочка хоть и не обученная, но сильная менталистка, и ложь бы почувствовала сразу.
Пока все логично. Написал. Отправил. Сделал все как ему и положено в роли свата-заместителя.
И что?
Почему от выполнения собственной привычной работы Дайм вдруг стал ощущать себя настолько паршиво, что даже ауру почистить самостоятельно не смог? Что из вышеперечисленного могло причинить ему такую сильную боль?
Звучит как полный бред. Но ведь больше ничего сегодня не происходило, чтобы он вот так… Ну да, светлый шер поступает не очень достойно, обольщает наивную девочку не для себя, а для братика единокровного (та еще сволочь этот братик, Роне знает не понаслышке, но когда речь идет об интересах государства и императорских наследниках, подобные мелочи как-то быстро перестают смущать и провинциальных принцесс, и уж тем более светлых магистров). Кто спорит, не самое достойное и приятное занятие для светлого. Но чтобы вот так расклеиться из-за такой ерунды?
Дайму ведь эта девочка никто и звать никак. Она ему и изначально нужна-то была лишь как невеста наследника императора, не для себя, ни в каком смысле. Плевать ему на нее, он посредник. Понравиться, склонить к браку, передать из рук в руки будущему жениху. Все.
Это Роне готов за свою сумрачную надежду с кем угодно зубами грызться, но отстоять, это для Роне она вопрос жизни и смерти, но Дайму-то зачем сдалась? Ему Ургаш не дышит в спину и обещанная единением свобода не нужна и нафиг, он же светлый. Везет им, светлым…
Так чего же он тут теперь сидит и тянет можжевеловку прямо из горла с таким убитым видом, словно только что своими руками подписал себе чуть ли не смертный приговор? Или не себе… Словно отдает на заклание собственного любимого ребенка… или любовь всей своей жизни, причем истинную любовь.
Нет, ну бред же. Не мог же он в нее и на самом деле влюбиться? Они ее и видели-то всего ничего… Ну секс, да. Хороший секс был, тут Роне не спорит. Да что там врать! Потрясающий. Но сколько было того секса, если считать именно что на троих? Не мог же Дайм только из-за секса…
Или… мог?
Да нет же! Только не Дайм! Только не в нее.
Это для Роне она прекраснее всех самых прекрасных придворных дам и принцесс всех дворов подлунного мира: потому что светлая на две десятых и тем самым дарит надежду на возможность спасения от Ургаша. И потому что темная — тоже, и знает, что такое дыхание Бездны. Она не высокомерная Зефрида, для которой все это был пустой звук, а темные однозначно твари, недостойные даже жалости. Она наверняка поймет. И согласится. И с ней получится… Если с кем и получится — то только с ней. И значит, Роне в лепешку разобьется, но сделает так, чтобы она ему доверяла. И любила, но главное — доверяла. Он не станет ее обманывать, в отличие от Дайма. Никогда! Предельная честность и только.
А любовь…
Да полюбит она его, куда денется! Он из кожи вывернется, но добьется, чтобы полюбила. А сам он уже ее любит! Она прекрасна. Ее дар восхитительно неуправляем, стихии безупречно чудовищны и ужасающе великолепны. Роне просто глаз отвести не мог.
Но Дайм-то не Роне.
Светлому полковнику Магбезопасности вряд ли могли прийтись по душе все эти кошмарные стихийности и безумные неуправляемости, хотя бы уже потому, что светлый он…
Светлый, да… Сейчас уже куда более светлый, аура почти полностью вернула живость и перламутр, уже не провисает аморфной бесформенной массой, принимая темную ласку. Тянется и сама, обвивает черные протуберанцы белыми всполохами с проблесками бирюзы, гладит, пронизывает… ох…
Это для Роне Шуалейда прекрасна, потому что Роне плевать на ее внешность. Но Дайм-то ведь в той таверне другое видел. Страшный, пугающий любого светлого неуправляемый дар в довольно-таки непрезентабельной внешней оболочке. И чтобы влюбиться? Вот в это? Такое восхитительное, невероятно прекрасное, такое нужное до судорог… Голенастое, чумазое, нескладное, тощее и совершенно не похожее на женщину? К тому же босое, да еще и в потрепанной мужской одежде?
Совершенно не похожее на женщину…
Шисов дысс.
Да.
Именно в такое Дайм и мог бы влюбиться. Если Роне прав в своих догадках, то только в такое он и мог.
Причем по-настоящему…