Примолкший темный лес тонул в дымке, ветви деревьев казались черными на фоне тусклого серо-лилового неба, а над водой стелился туман — он медленно плыл над поверхностью, а потом поднимался выше, укутывал берег, клочьями повисал на прибрежных кустах.
Озеро было теплым, как ведьмин суп. Исли вошел в него по пояс, на мгновение задержав дыхание, когда вода коснулась его обнаженного живота, набрал полные ладони и умыл лицо, полил на грудь, поскоблил кожу в паху, пытаясь отскрести присохшую зелень. Поймал себя на желании затянуть волосы в узел, чтобы не липли потом к мокрой шее, и улыбнулся. Фантомное ощущение длинных волос. Надо же, как глубоко въелись некоторые телесные привычки. Вместо этого он быстро присел, окунаясь, и, вынырнув, помотал головой, отфыркиваясь. Посмотрел на небо — над серединой озера висел светлый месяц, примерно четверть от будущей луны, но отражения на поверхности не было видно — его будто пожрал курящийся туман.
Вода манила, и Исли, оттолкнувшись, поплыл вперед, сильными, ровными гребками. Потом спохватился, что сзади тихо, и обернулся.
Ригальдо еще находился на середине расстояния между ним и берегом, и его длинное голое тело будто светилось в полутьме, и только грудь и пах чернели короткой порослью. Он опустил голову и расслабленно касался пальцами воды; та без единого плеска расходилась в стороны волнами, и выглядела густой и вязкой. Длинная черная челка завесила лицо, спрятала глаза, и он казался не человеком — какой-то лесной нежитью, вышедшей на охоту. Исли, откинувшись на спину, засмотрелся на то, как плавно движутся его руки, как медленно поднимается вода по животу. И на его глазах Ригальдо сделал очередной шаг и беззвучно канул в воду, и та сомкнулась над ним. Исли непроизвольно вдохнул и начал считать. Лес вокруг замер молчаливой черной стеной, только где-то насмешливо ухнула сова и снова затихла. По воде прошла едва заметная рябь, качнула зеленые круглые листья лилий у берега. Ноздри щекотал запах тины и сырости. Исли так и висел на глубине, не касаясь ногами дна озера, и медленно двигал руками. Ригальдо не было видно. Сердце против воли принялось колотиться сильнее и чаще. Он сглотнул ставшей вязкой слюну. Вдруг показалось, что теплая, как молоко, торфяная вода стала холодной.
Конечно, он запретил себе пугаться по-настоящему — сам сто раз проделывал такой фокус, дожидаясь, пока Ригальдо занервничает. И все равно, когда темная вода перед его грудью вдруг всколыхнулось, и из глубины поднялось бледное, кажущееся почти зеленым лицо, вокруг которого короной вились черные пряди волос, Исли испытал несравнимое чувство облегчения. Ригальдо вынырнул, обдав его брызгами, мотнул головой, тяжело дыша. Исли поймал его, ухватил за шею и прижался лбом к мокрому лбу.
— Все хорошо?
— Ага, — Ригальдо уперся ему в грудь, лег на спину, широко развел руки и ноги, как морская звезда. Исли немного понырял и поплавал вокруг него, а потом вдруг оказалось, что они с Ригальдо медленно плывут в сгустившемся светлом тумане бок и бок, беззвучно рассекая перед собой воду, как два ленивых каймана.
— Исли, — вдруг позвал Ригальдо, не прекращая грести.
Исли взглянул с любопытством: его муж хмурил брови.
— Да, детка?..
— Я, кажется, пережил свой намечавшийся кризис. А ты?
Исли фыркнул в воду, вызвав фонтанчики.
— Мне кажется, он из меня сегодня… многократно выплеснулся.
— У тебя еще есть какие-то сомнения в своих силах?
— У меня есть сомнения, не стерся ли я в процессе, — честно сказал Исли. — А все остальное, ну… несущественно.
— Это хорошо, — Ригальдо перевернулся на спину, поплыл, медленно поднимая руки. — Но если ты еще раз позволишь себе скрыть, что заболел…
Он без предупреждений двинул рукой по воде, посылая в лицо Исли волну брызг, потом еще один раз — довольно агрессивно. Исли попытался отвесить ему оплеуху, и тогда Ригальдо, обхватив за талию, оплетя руками и ногами, увлек его вниз, в зеленую воду. Исли не успел задержать дыхание, и она оказалась везде — во рту и в носу.
Когда они пробкой вылетели на поверхность, то задыхались оба.
— Я понял, — сказал Исли, откашлявшись. — Ты меня утопишь. Был не прав, раскаиваюсь. В следующий раз, если у меня отвалится жопа, обязательно напишу служебную записку.
Ригальдо довольно хмыкнул, смахнул волосы с глаз и махнул в сторону берега:
— Раз все понял, плыви к берегу. Вроде бы холодает, не хватает еще тут задубеть.
— А ты?..
— Я скоро буду, — и он беззвучными плывками скрылся в тумане.
Исли показал ему в спину средний палец и погреб к берегу. Во всем теле медленно разливалась усталость. Когда он предложил Ригальдо купаться, то совсем не планировал такой долгий заплыв. Интересно, сколько их уже нет, встревожился ли охранник Джек и не подглядывает ли за берегом озера?..
Он вышел на берег, отлил у кустов и тяжело опустился на корень сосны, чувствуя голым задом все его неровности. Очень скоро от воды раздался плеск шагов, и Ригальдо вышел из тумана, прижимая к груди что-то темное.
— Ой-ей, — сказал Исли, разглядывая его ношу. — Это что?..
Ригальдо скривил губы — и опустил ему на голову грубый венок из тяжелых и мокрых ломких стеблей водяных лилий, на которых покачивались сомкнутые бутоны. Судя по виду стеблей, дергали их так яростно, что кое-где болтались луковицы и корни.
— Это тебе. Давно хотел это сделать. И еще… спасибо за уикенд.
Исли потрогал толстые глянцевые листья. С длинных стеблей текло холодным на шею и на грудь, но он не мог стащить подарок Ригальдо, пока тот смотрел на него… так.
— Но ты же понимаешь, что я не просто так кис? — очень тихо спросил он, всматриваясь в Ригальдо. — Пройдет пять или десять лет… или раньше, если «мотор» не выдержит… и я все равно превращусь в развалину.
Ноздри Ригальдо раздулись.
— Ну так и я уже не мальчик, — сердито сказал он. — Исли, проснись, я давно уже выдираю у себя седые волосы. Но ты ведь сам знаешь — некоторым вещам время идет только на пользу.
— Например?..
— Древесине, — Ригальдо коснулся его щеки, потер большим пальцем кожу. — И вашингтонским королям лесорубов.
Этого Исли уже не мог просто так вынести. Он вскочил на ноги, чуть не свалив с головы пахнущий тиной венок, подхватил на руки своего уже-не-мальчика — сто восемьдесят фунтов живого и орущего веса — и, не слушая брань, потащил к дому, чувствуя во всех мышцах необыкновенную силу и легкость.
***
Его хватило только до веранды, а там уже потребовалось спустить Ригальдо с рук.
Освободившись, тот унесся в дом, хлопнув дверью. Исли стащил с головы тяжеленный венок и медленно опустился на верхнюю ступеньку. Он сидел абсолютно голый, ежась от ночного ветерка, и размышлял, не развалится ли теперь нахуй его с таким трудом отремонтированная спина.
Позади приоткрылась дверь, простучали шаги, и Ригальдо опустил ему на плечи огромный теплый плед. Исли укутался и благодарно подпихнул край пледа под зад; Ригальдо пристроился к нему с правого бока, тоже плотно завернулся. Они прижались друг к другу, как две подмоченные дождем вороны. Из-под пледа торчали их голые ноги, облепленные озерным песком.
— Не хочешь пойти в дом?
Исли покачал головой. Он начал согреваться, как только Ригальдо сел рядом: от его бока шло ровное сильное тепло. Исли даже задумался, а какого черта он такой разгоряченный. Но все же, пожалуй, не лишним было бы погреться и изнутри. Может быть, даже чем-то покрепче «Якимской долины».
Ригальдо кивнул, когда он в этом признался:
— Сделаем.
В этот раз его не было довольно долго, а потом он наконец появился с початой бутылкой «Хевен Хилл».
— Ночное пьянство — еще одна благословленная часть уикенда? — пробормотал Исли, с интересом принюхиваясь к слабому запаху меда и дубовых листьев. В желудке с первого же глотка потеплело; во рту долго чувствовался крепкий сладкий вкус.
Вместо ответа Ригальдо забрал у него бутылку и сделал долгий глоток, потом залихватски повторил. Вытер рот тыльной стороной кисти и резко подышал в сторону.
— Завтра мы будет работать, — строго сказал он. — Весь день. Хотя нет, во второй половине дня. Утро мы посвятим уборке.
— Да, разумеется, — согласился Исли, думая о том, что завтра весь день будет спать — и поднять его из кровати сможет разве что бульдозер.
— Нельзя опускаться, — добавил Ригальдо. И Исли опять же с ним согласился: нельзя, а потом отхлебнул бурбона и подумал, что с удовольствием бы продолжал пить, хулиганить и развратничать, пока ребенок не вернется — но прямо сейчас его главным желанием было упасть, пристроив голову на колени Ригальдо.
И тут Ригальдо недвусмысленно сунул руку ему между ног и деловито потискал то, что, как считал Исли, до утра уже точно должно было оставаться в спящем режиме.
Он скосил глаза и убедился, что Ригальдо явно что-то замыслил. Тот очень медленно провел кончиком языка по губам. Его дыхание пахло крепким бурбоном. Пальцы помяли мошонку, обхватили член и занялись им осторожно и в то же время нетерпеливо.
Исли так удивился, что даже перехотел спать.
— Да ладно? — спросил он, почесав голую ключицу. — А кто недавно обзывал меня похотливым лосем?..
Вопрос был риторический, Исли понял это, когда его завалили спину. При этом Ригальдо так выразительно зыркнул, убирая бутылку в сторону, что Исли не рискнул продолжать трепаться — мало ли какие фантазии придут тому в голову. Но, кажется, Ригальдо фантазировал немного в другом ключе.
Такого у них давно уже не было.
«Да ты шутишь, — думал Исли, пока Ригальдо целовал его, опрокинув на доски веранды, с весьма условной подстилкой в виде пледа. Под спиной сочно хрустели смятые лилии. — И что, даже не будешь орать, что мы здесь ногами ходим, и про бактерии, и про зомби-бобров…»
— Не буду, — хрипло сказал Ригальдо, когда Исли повторил это вслух. — Я слишком люблю это все. И тебя тоже, лосина.
О, Исли это почувствовал голым бедром, в которое уперся окрепший член, и искренне восхитился своим мужем. Как будто у них в самом деле отпускной порномарафон, только вместо тропической ночи — ветер, пахнущий озерной водой и хвойным лесом, резкие крики сов и темные стволы сосен вокруг дома.
Правда, в себе он совсем не был уверен.
— Детка, — позвал он, посмотрев вниз. Ригальдо целовал его голую грудь, так увлеченно, будто делал это впервые в жизни. — Не думаю, что что-то получится. Просто я…
Ригальдо на мгновение прервался, сверкнул глазищами, уперся руками в доски веранды и наклонился еще ниже. Исли загляделся на оттопыренный зад и гибко изогнутую поясницу, а потом уже мог смотреть только на потолок над крыльцом, потому что Ригальдо решительно потерся лицом о волосы на лобке, лизнул мягкий член, пройдясь от корня до скрытой под крайней плотью головки. Его язык гулял по вверх-вниз по стволу, теплое влажное дыхание согревало кожу, и Исли думал: да все равно ничего не получится, у нас даже смазки нет, я лучше просто ему отдрочу — и вдруг оказалось, что его распрямившийся член уже упирается Ригальдо в горло. Тот выпустил его с мокрым чмоканьем, облизнулся, как довольный зверь, и Исли не выдержал — завалил его на себя. Целоваться, лежа голыми на крыльце, и хватать Ригальдо за ягодицы было до странности естественно и в то же время бесстыдно. Мир сузился до размеров пледа, запаха леса, ощущения твердых досок под спиной и обжигающе-горячих прикосновений. Исли больше не думал ни о выключенных камерах, ни о том, что с ними будет завтра после таких приключений — только о том, как приятно ощущать вес Ригальдо, сидящего на его бедрах. Он даже не понял, в какой момент тот его оседлал, просто посреди поцелуя вдруг оказалось, что Ригальдо полулежит сверху, и они трутся стояками — а потом его муж выпрямился. Он приподнялся, глядя Исли в глаза, стиснул его член — и резко опустился на него. Тот не успел ни подставить руки, ни «сдать назад» — стало так хорошо, что потемнело в глазах.
Он рефлекторно схватился за зад Ригальдо и дернул на себя. И уже после этого с облегчением засмеялся: его член двигался без натуги, а руки были в масле. Ригальдо успел смазаться, пока ходил за вином. Вот коварный.
Он вскинул бедра, примеряясь, но тут Ригальдо уперся ладонью ему в грудь: нет, лежи. Хочет вести сам, понял Исли, и облизнул пересохшие губы. Ригальдо сидел на нем, плотно сжав ногами, и глядел сверху вниз, не шевелясь. Бледный лоб светился сквозь спутанные волосы, а глаза казались двумя черными провалами. У Исли внутри заворочалось что-то тугое, горячее и пугающее, ему даже вдруг показалось, что Ригальдо ненастоящий, как весь этот долгий, изнурительный вечер, полный дождя, темноты и секса. И любви, подумал он, с силой сжимая пальцы. Белое твердое бедро дрогнуло под его ладонью; Ригальдо выпрямился еще больше, выгнулся в пояснице и задвигался, сперва очень медленно, а потом все быстрее. Его запрокинутое лицо выглядело удивительно непривычно: расслабленная линия рта и сосредоточенно-жесткая складка над бровями. Движения становились все слаженнее и быстрее, он приколачивал Исли к полу, поднимаясь и опускаясь с ловкостью объездчика диких жеребцов. Исли метался под ним, вскидывал бедра, пытаясь его сбросить, чтобы перекатиться и подмять под себя, но Ригальдо раскачивался — и снова обретал равновесие. В нем столько сил, думал Исли, прикрывая глаза и высоко вскидывая руки, касаясь кончиками пальцев мокрой груди, твердых сосков; как это, черт возьми, здорово, что он еще такой молодой. Пусть как можно дольше себя таким чувствует.
Ригальдо резко уперся коленями в доски, поднялся, позволяя Исли выскользнуть из него. Опустился обратно, придавив ноги скользкой, выпачканной в масле промежностью, прижался к влажному члену Исли своим и с оттяжкой додрочил им обоим.
Кончая, Исли распластался на крыльце, распадаясь от удовольствия на молекулы, и чувствуя, что в нем после этой скачки не осталось ни одного целого куска.
Ригальдо просто не оставил ему ни единого шанса.
***
Что-то надрывно курлыкало и вибрировало.
Исли приоткрыл глаз. Почему-то это потребовало от него таких усилий, как будто он вчера лично разгрузил фуру с брусом.
Он тут же зажмурился: солнце было везде. Горячий свет из окна заливал спальню, дрожал на противоположной стене, играл в шерстинках спящего на одеяле кота и золотил голые разметавшиеся ноги Ригальдо. Исли всмотрелся из-под полуопущенных ресниц и расплылся в улыбке: он вспомнил. Вчера они кое-как поднялись на второй этаж, держась друг за друга, как пьяные, и, не принимая душ, упали в постель и вырубились, судорожно обнявшись. К утру Исли стало жарко, и он укатился в сторону, а Ригальдо, наоборот, навертел на себя толстый кокон из одеяла. Вот только ниже пояса на нем ничего не было, и солнце бесстыдно золотило его бледный зад и голые, местами грязные ноги. Исли хотелось бы размотать его, прижаться губами к шее, к нагревшейся под одеялом коже. Но он совсем не был уверен, что сможет пошевелиться. Нет, вовсе нет.
Где-то внизу опять закурлыкало, и наконец его осенило, что это: входящий вызов с планшета, который вибрирует на полу.
«Бекки!..» — сообразил он и свесился с края кровати.
Крестец знакомо прострелило, и Исли закусил щеку. Черт, как больно!
Ладно, с этим они с Ригальдо разберутся потом.
Он целомудренно подтянул одеяло до шеи, наскоро расчесался пятерней — с короткими волосами это даже стало возможно, — и подключился к скайпу.
Бекки уже прыгала от нетерпения.
— Ну наконец-то! — завопила она, как только Исли сказал «привет». — Пап, где ты ходишь, у нас скоро отберут телефоны! Пап, мы доехали, здесь бревенчатые дома…
Она продолжала важно перечислять: здесь река и горы, мы сейчас будем распаковывать свои вещи, а один мальчик уже сел попой в колючки, а мы видели ястреба и дикую козу…
Исли кивал, едва находя возможность вставить полслова в этот поток. Оказывается, пока он спал, Бекки отправила им с Ригальдо вагон снимков, сделанных из окна автобуса. Ну что за девочка. Разве не молодец?..
— Папа, ты что, до сих пор в кровати? — вдруг гораздо тише спросила Бекки. — Ты не заболел?
Она хмурила темные брови и смотрела точь-в-точь как Ригальдо. У нее за спиной виднелось синее небо и горы с белыми шапками, и Исли вдруг снова ощутил невыразимую нежность.
— Нет, дорогая, просто я вчера немного устал, — пробормотал он, ерзая на подушках и следя, чтобы с его голого торса не съехало одеяло, и в то же время пытаясь расположиться так, чтобы солнечные лучи не слепили глаза.
— А папа где? Я думала, он сто раз за утро позвонит!..
Исли усмехнулся и осторожно развернул планшет, демонстрируя прилично укрытую часть Ригальдо, а потом навел камеру на лицо.
— И папа спит? — ахнула Бекки. — Ну ничего себе!
Кот влез под руку, принялся бодать угол экрана. Гора из одеял зашевелилась: Ригальдо проснулся и попытался стратегически перегруппироваться, полностью спрятаться. Исли усмехнулся уголком рта: поздно, твою сонную небритую рожу все уже видели, мир запомнит тебя таким.
Кот наступил ему на живот; Исли поморщился и попытался спихнуть рыжего гада и, видимо, как-то не очень удачно пошевелился.
Больно было так, будто ему в гузку воткнули шипы акации.
Похоже, он вчера перестарался.
Доктор Кристенсон убьет его за это.
— Папа?! — подозрительно спросила Бекки, отмахиваясь от Сандры, которая теребила ее за локоть. — Ты чего там?..
Ригальдо тут же выставил из-под одеяла встревоженную морду. Даже кот сунулся посмотреть, чего это он тут ерзает и шипит.
— Все хорошо, дорогая, — ласково сказал Исли, вытирая навернувшиеся на глаза слезы. — Просто немного болит спина. Я вчера… много отжимался и поднимал тяжелое полено!
Ригальдо сделал страшные глаза. У него на лице читалось «Больше никакого дикого секса!»
— Я так и знала! — огорченно воскликнула его дочь. — Стоило вас оставить, и вы поломались!..
И Исли заржал, откинувшись на солнечные подушки, чувствуя, как медленно отступает боль.
***
История со спиной получила неожиданное продолжение. Потом Ригальдо все время думал: «Господи, ну как же так?..» — и пришел к выводу, что с ним случилось кармическое воздаяние за грехи в прошлых жизнях. Возможно, он был тираном и угнетал женщин и сирот. А может, он был львом и сожрал пару праведников где-то на пустошах.
А может быть, это была последняя загробная шутка Даэ. Ригальдо подозревал, что на него в «день икс» повлиял чей-то паранормальный флер.
Так или иначе, но месяц спустя Исли торжественно привез его в Лос-Анджелес — якобы на бизнес-конференцию, но на самом деле ради очередного «уикенда без детей». Ригальдо таскался за ним следом по жаре, мечтая о прохладе отеля, и ему даром не были нужны ни знойное небо, ни пляж, ни пальмы, ни Аллея Звезд, но он терпел. Какое-то время назад они с Исли серьезно поговорили о том, что да, ритм жизни пошел какой-то однообразный: работа, еще работа, рестораны, предвыборная компания, ребенок, барбекю с «младшими Фёрстами», в лучшем случае хайкинг по выходным — и что хорошо бы иногда устраивать маленькие приключения, чтобы они, «старые пидорасы», могли снова чувствовать себя в бою. Когда на второй день Исли посадил его в машину, велел не задавать вопросов и свернул к холмам, он только пожал плечами. Исли еще и пытался завязать ему глаза платком, но Ригальдо велел не дурить. Чего он в этой колыбели иллюзий не видел.
И в результате большую часть пути он яростно переписывался с управляющим «Звезды Запада», обсуждая поставки рыбы и морепродуктов. Даже когда Исли оставил машину на парковке и торжественно, как на свадьбе, повел их между павильонов, Ригальдо все еще больше занимали устрицы и дорада. Поэтому он совершенно пропустил, как их занесло туда, где они в конце концов оказались. Только удивился, когда Исли вдруг извлек из кармана пропуск и показал его нервному человеку, загородившему проход.
Когда Ригальдо спохватился, было уже поздно.
— Исли, что мы здесь делаем? — спросил он, переступая пучки кабелей, змеившиеся по асфальту, как щупальца. Он огляделся и надвинул на нос темные очки: грузовики, фургоны, погрузчики, съемочное оборудование, деловито снующие люди. Пришлось сделать шаг назад: мимо пронесли старинную вывеску, затем огромную, в человеческий рост, опунцию, колючую, как сатана. Ригальдо посторонился — и оказался перед бутафорским крыльцом. «Салун», — догадался он и ухмыльнулся краешком рта.
Исли уже ушел далеко вперед. Ригальдо посмотрел, как изящно тот перепрыгивает провода, бодрый и свежий в своем легком светло-сером костюме, и покачал головой. Даже без длинной гривы Исли все равно выглядел королем эльфов. Черт знает, как это ему удавалось. Какой-то врожденный талант.
Тем временем Исли подвалил к группе мужчин, яростно жестикулирующих посреди улицы, — «И тут ты отъезжаешь назад, очень медленно, потом захватываешь ту деталь и резко вверх, а следующий план…» — и приятельски хлопнул одного по плечу. Мужик обернулся и молча уставился на Ригальдо.
Ригальдо это совсем не понравилось, к тому же возникло странное ощущение, что он уже где-то видел этого кудрявого носатого типа. Он сделал шаг в тень.
— Эй, вы, посторонитесь!
Мимо на вороной лошади проехала девица в халате, из-под задранных пол которого торчали высокие сапоги. Подковы громко цокали по асфальту. За ней бежали два ассистента, а третий собирал в пакет конские яблоки.
— Объявляется перерыв пять минут! — заорал дядька, который до этого общался с Исли, и кивнул в сторону белого фургона. — Через пять минут снимаем 14-С!
Исли уже был тут как тут, возле правого плеча Ригальдо. Глаза его светились юношеским задором.
— Пойдем, у нас всего пять минут. И то чудо, что у него нашлось время, тут все панически боятся отставания от графика, гонка похуже, чем на кухне твоего ресторана в обеденные часы… Как будто если они начнут на пару минут позже, случится конец света…
— Да?! — фыркнул носатый, материализуясь у левого плеча Ригальдо. В это плечо он и вцепился, и на всех парах поспешил к фургону. Ригальдо слегка обомлел. — А кто будет платить актерам за переработку, если мы не закончим ровно в 21:45?!
— Джи-Ди, — покачал головой Исли. — Не дави. Я тебе не бездонная копилка.
— Все, понял-понял, отвалил.
У Ригальдо закружилась голова от их болтовни. Он сделал попытку взвиться на дыбы:
— Я никуда не пойду без объяснений!
Исли со вздохом обнял его за талию:
— Зря ты не захотел повязать на глаза платок. Запорол весь сюрприз.
Больше Ригальдо ничего не успел: маленький человек загнал их вверх по ступенькам.
Внутри фургон был, как изрядно замусоренный дворец. Ригальдо оглядел диваны в подозрительных пятнах, внушительную батарею бутылок, россыпь таблеток, вряд ли купленных по рецепту, и белый порошок на столе, и на всякий случай убрал руки за спину, чтобы ни до чего не дотрагиваться. Исли, напротив, небрежно опустился на диван. Напротив него восседал тучный мрачный мужчина и мешал какой-то адский коктейль.
Ригальдо из чувства противоречия остался стоять.
— Это Санни, наш главный продюсер, — носатый повёл своим выдающимся носом, посмотрел на таблетки и сглотнул. — Это мистер Фёрст, наш независимый, м-м, спонсор. А это его, м-м, мальчик.
— Да какой он мальчик, — тучный Санни захрюкал. — Ему сороковник. Ты на него без очков посмотри.
Ригальдо не сразу понял, про кого это они. До него дошло, только когда носатый хищно обернулся. «Если он снова сунется ко мне, дам ему в рыло», — набычившись, подумал он. И тут Исли, приподнявшись с дивана, аккуратно снял с него тёмные очки.
Лица у новых знакомых стали задумчивыми.
— Ничего, — наконец вынес Санни свой вердикт. — Такой себе Роланд из Гилеада, если вы понимаете ход моих мыслей. Только чего же он такой деревянный; деревяннее, чем эбеновый дилдо моей бабушки. У него выражение лица вообще не меняется. Ты уверен, Джи-Ди?
— Уверен, — носатый шмыгнул носом, алчно глядя на рассыпанный по столу кокаин. — Так, а чего бы ему не постоять с этим деревянным лицом те три сцены, там общий траффик на восемь минут. Вы, мистер…
— Сегундо, — подсказал Исли.
-… ружье в руках держали когда-нибудь?
— У меня «Ремингтон», — проскрипел Ригальдо. — Приз клуба за стрельбу.
— Вот! У него приз, — оживился носатый. — Давайте-ка, повернитесь… А ничего, ничего. Потом надо проверить, как смотрится, но вообще камера таких любит…
— У него мать была королевой красоты штата, — подал голос Исли. — А прадед выступал укротителем львов. Сценических данных — навалом!
Где-то в этом месте Ригальдо почувствовал, что его мозг закипает. А сердце, наоборот, сделало странный кульбит и как-то тревожно затрепыхалось. Слегка отвлекшись на предательское поведение своих внутренних органов, он чуть не прослушал, как Санни вынес снисходительный вердикт:
— Ладно, делайте, что хотите. Гейбл, это на твоей совести. Возможно, это самое странное, что ты когда-либо протаскивал на площадку. Но уговор есть уговор… — он посмотрел на Исли.
Тот улыбался спокойно и со значением. А потом выдал:
— Я уважаю независимое кино.
И вот тогда паззл в голове у Ригальдо сложился окончательно, и на нем было выложено алое слово «Тревога». Ригальдо покосился на стол, на толстого продюсера и на второго мужика, и засипел:
— И-Исли!
— Так, мои пять минут закончились, — хлопнул в ладоши Джи-Ди Вашингтон Гейбл-средний. Режиссер. — Я пришлю помощницу, она отведет его к директору по актёрам. Надеюсь, он морально готов? Он выглядит не особо дозревшим…
— Дозреет, — пообещал Исли, опуская ресницы. Ригальдо захотелось разбить о его голову один из элитных коньяков, украшавших фургон.
Санни М. Норман, человек, спродюсировавший десятка три фильмов, которые Ригальдо смотрел в разном возрасте, закинулся своим коктейлем и ревниво прикрыл порошок на столе:
— Иди, Джи-Ди, тебя ждет площадка. Если просрешь график, тебя даже ударное вложение мистера Фёрста не спасет!
Всё это было уже слишком для Ригальдо. Он вылетел из фургона, вдохнув раскаленный воздух киностудии, как спасительный масочный кислород. В двух шагах обнаружился незанятый стул под зонтом, на который Ригальдо рухнул, с облегчением вытянув ноги и обмахивая горячее лицо. Исли мгновенно оказался рядом, сунул под нос минералку:
— На, попей.
Ригальдо отмахнулся:
— Я не уверен, что вы с новыми охуенными друзьями ничего туда не подмешали! — но, увидев на лице Исли обиду, взял себя в руки и начал пить.
Сделав четыре больших глотка, он наклонился и вылил воду себе на голову.
Исли терпеливо ждал, опираясь на спинку стула.
— Исли, — отдышавшись, сказал Ригальдо. — Это был Гейбл-средний.
Его муж сдержанно кивнул.
— Гейбл-средний, — собираясь с мыслями, повторил он. — Тот, который снял «Рассветных зомби», и «Незабудки на кладбище», и «Беги, если успеешь», и «Тропой большеберцовых костей».
— И ещё «Цыпочки на вертеле», — напомнил Исли.
— Точно, — кивнул Ригальдо и содрогнулся. Сцена из «Цыпочек», в которой человека запекали заживо внутри гигантского хлеба, когда-то оказала на него неизгладимое впечатление, а ведь с тех пор он видел много всякой херни.
— Знаешь, я все его фильмы до дыр засмотрел, когда мне было лет двадцать.
— Знаю, — согласился Исли. — Тем более что с того времени он ничего известного не снимал.
— Писали, что он похоронил себя в сериалах. А теперь, выходит, вернулся?
— Выходит, — Исли развёл руками. — Со своей лебединой песней.
Ригальдо окинул уличные декорации новым взглядом.
— И что это будет?
— Постапок-паропанк-вестерн-панк-зомби-муви.
— О, — Ригальдо задумался. — Но… Что тут можно снять нового? Это было уже сто раз.
— Там ещё будут женщины-мутанты. Но на самом деле все это сон ксеноморфной самки вампира-священника.
— Я понял, — Ригальдо сморщился. — Это будет эталонное кино-говно. И теперь мы подходим к самому важному. Что это там сейчас происходило, в фургоне? Вы, блядь, разговаривали, как будто меня там вообще не было. Мне на минуту показалось, что ты проиграл меня в покер. Или что я, не знаю, мальчик-раб.
Исли склонил к плечу голову и задумчиво расправил воротник рубашки Ригальдо.
— Всё не так, моя радость. Тебе даже будет причитаться какой-то гонорар.
Ригальдо с минуту изучал его лицо, а потом выдохнул:
— О нет!..
— Ну почему же! — вскинулся Исли. Ригальдо замотал головой:
— О нет, нет-нет-нет, погоди, ты же не серьёзно! Ты же не мог заманить меня в Эл-Эй, чтобы я снялся у Гейбла-среднего в его космо-зомби-муви… Не мог?!
Исли вздохнул и признался — кротко, как монашка на исповеди:
— Я просто хотел тебя поразить, как раньше. Ты теперь такой самостоятельный взрослый мальчик со своим бизнесом, да к тому же бог секса, попробуй тебя чем-нибудь удиви…
Ригальдо прикрыл глаза и застонал.
— Но Исли, бог мой, я же не могу сниматься в кино, пусть даже таком трешовом…
— Почему?
Он рассердился.
— Да потому, что я не актёр! Я… деревянный, ты же их слышал, я играть не умею! Мне скоро сороковник, и я, блядь, обычный скучный менеджер! Когда на меня наведут камеру, я буду стоять навытяжку, как тотемный столб тлинкитов!
— Тише, тише, — Исли быстро зыркнул по сторонам. — Тебе и не надо особенно играть, моя радость. Ты тот самый чувак, который появляется, чтобы его съели мутантки.
— А… — Ригальдо открыл рот.
Закрыл.
Ему было сложно оформить свою мысль словами, но он смог:
— И что, ради съеденного непися он повел нас знакомить с продюсером?!
Исли подарил ему косой внимательный взгляд, прежде чем сказать:
— Ну ты же понимаешь, детка, тут все дело в том, «как» съели непися. Думаю, что это будет самая б-р-р сцена…
Ригальдо почувствовал холодок.
— Только это секрет. Гейбл, вообще-то, не должен был давать мне сценарий, — добавил Исли. — Просто… Так получилось. В общем, я его прочитал.
Мимо их зонтика быстрым шагом прошла известная когда-то актриса в сопровождении свиты. Из-под кринолина за ней тянулся длинный зелёный хвост.
— Как ты вообще снюхался с Гейблом, — проворчал Ригальдо. — Что ты ему пообещал за эту эскападу?
— О, сущие пустяки, — невозмутимо ответил Исли. — Всего пару раз дал в свою старую жопу в мужском туалете…
Он сделал паузу, но Ригальдо на это не купился, и Исли, широко ухмыльнувшись, раскололся:
— Ладно, ладно, не будем про жопу! Я просто немного спонсирую этот треш.
— То есть, простыми словами, ты протащил на площадку своего мужа?! И все понимают, что этот муж получил роль… через постель?!
Вот тут Исли прямо-таки зашелся. А отсмеявшись, уткнулся носом Ригальдо в темя:
— Господи, да ты же просто создан для этого фильма. Ну пожалуйста, соглашайся!
— А Бекки? — простонал Ригальдо. — А «Нордвуд»? А рестораны?! А вдруг меня узнает кто-то из Эймса? А как это отразится на твоей политической карьере?!
— Ригальдо, — в голосе Исли прорезались твердые нотки. — Это все несущественно. Ты мне самого главного не сказал.
— Хочу ли я сдохнуть от зубов мертвых теток, как непись в претенциозном космическом псевдовестерне категории «B»?..
Ригальдо задумчиво обозрел декорации. К нему осторожными шажками приближалась девушка, прижимающая к груди клипборд, видимо, та самая помощница режиссера. Она неуловимо напомнила ему Фортисью.
— Господи, да я и мечтать о таком не мог. Это самое лучшее, что могло случиться в моей жизни.
Он встал, поправил пиджак и не дрогнув пошел навстречу калифорнийскому зною и своей суровой судьбе.