Если Роне все правильно понял сегодня про Дайма, то в этом-то все и дело. И именно такая неоформившаяся пацанка с мальчишеской фигурой и могла показаться Дайму идеальным вариантом. И даже понравиться. Вылитый же мальчик! И он наверняка сразу же счел это любовью с первого взгляда, хорошо если в истинные не записал… Менталисты великолепно умеют обманывать не только других, но и себя. Роне вон еще шис знает когда научился, чем Дайм хуже? Ничем…
Тогда ему действительно сегодня очень плохо и больно. И дальше будет только больнее. Нет, сейчас-то Роне всю вкусноту из его ауры вытянет, нечего добру пропадать, но ведь это письмо не последнее. И Роне не сможет всегда быть рядом. Вот уже завтра, наверное, и не сможет.
Надо бы не просто увести девочку из-под носа у Люкреса, надо бы еще и помочь Дайму при этом остаться как бы не при делах. Как-нибудь так исхитриться, чтобы она не слишком на него обиделась. когда раскусит обман. В конце концов. от Роне же не убудет, если еще и светлый… этот светлый…
Странная мысль, конечно. Но если подумать — не такая уж и странная.
Выгодная даже. Со всех сторон. Благодарность полковника Магбезопасности (а он будет благодарен! он умеет) — штука весьма полезная. Таким не разбрасываются. К тому же полковник будет ему благодарен дважды: Роне ведь не жадный, он с ним поделится. Дайму сумрачная нужна совсем для другого, ну вот пусть это другое и забирает, Роне не жалко. А Роне достаточно света. И от нее… и от…
О-о-ох…
Интересно, Дайм действительно так погружен в свои переживания и бутылку (уже вторую), что и на самом деле ну абсолютно не замечает, что творят их ауры? Совершенно обнаглевшие ауры, сплетающиеся самым бесстыдным и восхитительным образом… и приятным до дрожи. Свет и тьма… Боги! Как же это сладко… пронзительно, невероятно, мучительно сладко… Так остро, что иногда Роне с трудом удерживался от стона. Неужели Дайм не чувствует ничего такого? Совсем-совсем? Даже когда вот так? Бо-о-оги…
Дайм вдруг резко вздохнул и залился краской до самых ушей. И Роне отдернул взгляд, боясь спугнуть, хотя и смотрел только самым краешком глаза. Но кто их знает, этих светлых менталистов…
Секс ерунда. Никакой секс не даст вот такого острого, почти болезненно нестерпимого наслаждения слиянием противоположных сущностей. Тьмы и света, пронизанных рубином и бирюзой. И ни один светлый никогда не поделится своим светом ни с одним темным. С Роне, который уже знает, как же это мучительно сладко, который уже хочет еще…
Только Дайм. Единственный.
И Роне не такой дурак, чтобы все испортить попыткой захапать большее, то, чего не предлагают. Нет уж!
Хорошо, что сел так далеко: даже если вдруг поведет, все равно не коснешься, даже случайно. Прикосновения лишние, можно и не удержаться, не ограничиться одним только случайным прикосновением. А это уж точно будет лишним. Дайм светлый, напридумывает себе потом разных проблем и угрызений совести по поводу измены своей Грозе, которую он уже наверняка записал в единственные и до травы любимые. И начнет Роне ненавидеть за невинное по сути удовольствие, возведя его в ранг предательства… ну или хотя бы неприязненно относиться начнет. Он же светлый. У светлых всегда виноваты темные.
И тут уж никакого света от него не получишь. Даже от него. Нет. Слишком высока цена. На дысс такое удовольствие!
Слишком…
Роне не такой… не будет… не… о-о-ох… не…
Только сидеть рядом, и то даже и не рядом вовсе, на другом конце кровати. Только смотреть в сторону, только молчать, все теснее и глубже сплетаясь аурами. И стараясь дышать, просто дышать. Без стонов. Как можно более ровно.
Роне заговорил первым — когда двойное сбивчивое дыхание стало слишком быстрым, рваным и громким, чтобы его и дальше удавалось прятать в молчании. И продолжать делать вид, что никто ничего не замечает.
— У тебя такое лицо… словно ты… собрался на Мертвого… с одной рогаткой.
Осторожно так. Тихо и в сторону. И почти не надеясь, что короткие запинки не похожи на задавленные всхлипы. И что Дайм ответит — почти не надеясь тоже.
Но Дайм ответил, чуть шевельнув плечами в слабом пожатии:
— Рогатка — страшная сила…
И улыбнулся так вымученно, что Роне очень захотелось кого-нибудь убить. И он обязательно найдет, кого. Чтобы Дайм снова стал улыбаться нормально, как и положено светлому.
Нет.
Как положено Дайму.