Тук-тук-тук!
Тук-тук-тук!
— Светлана… Светлана, проснитесь… Вы дома?
Светка открыла глаза и стала хватать ртом воздух, как будто долго просидела под водой. Остатки мутного, душного сна еще крутились в голове – ей снилось бессолнечное серое утро и свежевыпавший снег, по которому уходила во мглу бесконечная колонна. И в ней был кто-то близкий, но она не могла вспомнить, кто. Все лица были серыми, от земли несло холодом, и все было безнадежно.
Спустив ноги с кровати, Светка поняла, что в комнате душно — вот и снилась ей всякая гадость. А стук в дверь не унимался.
Спросонья она долго не могла попасть ногой в штанину. Застегивалась уже на ходу, чтобы открыть дверь и увидеть все тот же освещенный лампой коридор и желчное лицо Алексея.
— Что случилось?
— Добрый вечер.
— Как, опять вечер? Сколько время? – она метнулась в комнату взглянуть на часы, — я успею в магазин сгонять?
Алексей прошел вслед за ней без приглашения и стал шарить глазами по комнате.
— А я как раз хотел предложить вам сходить с вами за продуктами.
— Отлично. Тогда идем.
За окнами раздался шум мотора, потом взвизгнули тормоза автомобиля.
— Желба она же ужасная! Просто ужасная, с ней в одном помещении находиться стыдно.
Светка молчала, ничего не отвечая на монотонный бубнеж Алексея. Какой смысл что-то ему доказывать? Пусть бормочет сам с собой, лишь бы не лез к ней с разговорами.
Они спустились уже до третьего этажа. Навстречу им по лестнице двигался шум – мужские голоса, хохот и топот. Алексей остановился, вцепившись тонкими пальцами в перила – плечи его поднялись, втянув в себя голову, вся фигура стала настороженной и напряженной.
— Опять они.
— Кто это?
На лице Алексея сложилась брезгливая гримаса.
— Хозяева жизни. Молодые и наглые. Бандиты и убийцы. Они сюда к девкам ходят, да к Джафару. Я всегда говорил, что он торгует запрещенными веществами, но наша милиция бездействует… — последние слова он произнес шепотом, потому что несколько молодых парней почти поравнялись с ними, и Алексей быстро отодвинулся в тень, давая им дорогу.
Высокие и плечистые, ребята шли и хохотали, обсуждая что-то свое. Кто-то из них пронзительно свистнул и крикнул, сложив руки рупором:
— Ирка, мы идем!
— Ссссвиньи… — еле слышно просвистел Алексей.
— Ты что-то мяукнул, плесень?
— Нет, он ничего не говорил. – Светка схватила Алексея под локоть и потащила за собой, — ребята, не знаете, где тут ближайший продуктовый?
Она хотела по-быстрому проскользнуть мимо них и утащить Алексея, и это ей почти удалось. Но, поставив ногу на последнюю ступеньку пролета, она вдруг почувствовала, как кто-то держит ее за капюшон на кофте.
— Светка?
— Блин, малая, да ты бы хоть балахон свой дебильный сменила! Я тебя по нему и узнал.
— Но-но, это мой любимый балахон, ему под сраку лет. Не было бы его, ты бы мимо прошел. Слушай, ну я не ожидала…
— Что ты тут делаешь, в этой дыре?
— Да из дома свалила, теперь тут живу, на четвертом этаже. А что, комната нормальная, люди вокруг неординарные.
— Это ты про этого сморчка? У него вид, как будто он всех предателей в советском кино переиграл.
— Ой, Серега, не трогайте его, он блаженный, на скрипочке играет, на музыке помешан. Просто пусть идет и все. Не обращайте на него внимания.
Серега кивнул, и багровый Алексей вырвал свой локоть из рук крепкого парня с короткой армейской стрижкой. Он бросил на Светку уничтожающий взгляд и прошипел:
— Я от вас такого не ожидал. Просто так я вам это не оставлю.
И бросился вверх по лестнице.
— Что это за хмырь вообще?
Светка махнула рукой:
— Сосед. Дурной, как паровоз. Впрочем, тут вообще народец странненький. А ты-то как сюда попал?
Серега приосанился и отошел на пару ступенек.
— Смотри на меня, — он повернулся, демонстрируя ей свой безупречный облик: белую рубашку с короткими рукавами, бежевые брюки с ремнем из крокодиловой кожи и сверкающие туфли. Через руку висел темный шерстяной пиджак – Серега выглядел как эталон мужской моды.
— Красавец.
Он был явно доволен.
— Я хорошо поднялся, Светка, у меня все тип-топ. Это братаны мои, мы на серьезного человека работаем. Кстати, знакомься: Миха, Юра. А это Светка, мы с ней в одном классе учились и в соседних квартирах жили.
Миха был проворным и высоким, с глумливой улыбкой. А Юра пониже, но очень крепкий, настоящая глыба. Он сдержанно кивнул и подал Светке руку, но на середине передумал и отнял ладонь.
— Вечно забываю, что дамам руки не подают.
— Дамы сами подают руку, — Светка протянула ему ладонь, но Юра перевернул ее тыльной стороной вверх и поцеловал.
— Но-но! – Серега отпихнул его на несколько ступенек, — руки прочь! Это моя систер, понял?
Юра рассмеялся и поднял руки:
— Все понял, Серый, не дурак. Пошли к Джафару.
Вот так Светка познакомилась со славянским националистом. Он один занимал две комнаты, между которыми была дверь, как в кабинете Варвары Львовны. Забавный тип: бритый наголо среднеазиат, раскачанный и очень энергичный – Джафар носился по комнатам, говорил без умолку и обращался как бы ко всем сразу:
— Держи, брат, это бомба. Гарантирую. – Обводил комнату пламенным взором: — Бомба же. Точно бомба.
Светка подумала, что он сам свою бомбу только что попробовал. Она немного прошлась, изучая висящие на стенах картинки. Там было черное знамя с мудреного вида свастикой, портрет Александра Третьего, вырезанный из журнала, фирменные плакаты металл-групп, как у Желбы. В углу коробка из-под телевизора, доверху заполненная сидюками.
— Можно посмотреть?
Джафар отвел руку широким жестом:
— Смотри. Выбери себе что-нибудь в подарок. Друзья Серого – мои друзья.
Серега довольно усмехнулся.
Потом они курили кальян, сидя на ковре, и слушали музыку. Свет был выключен, только теплое мерцание в цветной колбе и сигаретные огоньки освещали обстановку. Светке было тепло и хорошо, и даже жрать больше не хотелось. Тихой, бесконечно печальной мелодией можно было упиваться вечно. Джафар пальцами подтолкнул к ней диск: King Crimson “Red”.
— Я знаю, — тихо шепнула Светка, — это Starless.
Джафар в полумраке поднял большой палец.
Саксофон говорил с каждым из них, рассказывая историю о несбывшихся надеждах.
Беззвездное
Безглазое
Бездонное
Покрытое безвременьем, как пылью.
Повисло небо – как плита бетонная,
К такому ни молитвой, ни на крыльях…
Тягучая музыка без капли надежды, которая, казалось, придавила всех в комнате, но когда она кончилась, и последний сигаретный огонек погас, все молчали и сидели потрясенные.
В этой душевной тишине вдруг скрипнула дверь:
— А вы что тут сидите, как в пионерлагере?
Вместе с Желбой ворвался внутрь неистребимый запах жареных семечек. Джафар встал и щелкнул выключателем. Желба зажмурилась от яркого света и прикрыла глаза ладонью, рассматривая собравшихся. Серега встал, приглашая ее присесть на свое место.
— Некогда мне глупостями заниматься. На. — Она сунула ему в руку какой-то конверт. Серега посмотрел в него и одобрительно кивнул головой.
— Нормально все? Никто не беспокоит?
Желба молча кивнула в сторону двери, и они вышли в коридор. Миха с Юрой тоже вышли – в соседнюю комнату, Светка проводила их взглядом:
— Там у тебя испытательный полигон?
— А?
— Для бомбометания.
— Аааа, — Джафар рассмеялся, — типа того. Не хочешь попробовать? Угощаю.
Светка мотнула головой. Нет, этого она точно не хочет.
— Тогда иди сюда, я тебе кое-что покажу, — он взял из коробки стопку дисков и стал их рассматривать.
— Тут есть один дисочек, он особенный. Вот, — Джафар показал ей сидюк с какой-то авангардной хренью на обложке, — я его заценил, и у меня появилась мысль. Его трудно продать будет, но я для себя взял, потому что это…
— Бомба?
— Точно! – Джафар щелкнул кнопкой проигрывателя, — вообще-то такое надо на полную громкость слушать, но сейчас поздновато.
Светка склонила голову. После небольшого интро из колонок полился какой-то авангардный дэт с индустриальным душком да еще на немецком языке. Джафар качал головой в такт музыке, больше похожей на работу кузнечного пресса в механическом цеху.
— Вот если бы взять такую музыку, да с русскими словами. С правильными словами, про Россию, про русских, про силу и мужество – да поставить колонки на танк, да пустить впереди пехоты где-нибудь в Чечне… Наши пацаны там все бы разнесли, как утюгом бы прошлись. И не было бы проблемы.
Ничего себе у него фантазии! А Джафар продолжал шептать, словно боялся спугнуть свое смутное чувство:
— Чувствуешь, как тащит? Я вот в армии не был, но я чувствую, что человек в определенных обстоятельствах – это же машина для убийства. И надо смазать его хорошенько, и запустить. И вот ты идешь, с автоматом, а рядом с тобой твои братья. И вы идете мстить за всех пацанов, которые тут легли – идете Русским маршем. И вот музыка из колонок в танке орет, и ты заводишься, как пружина. В такой момент если какая чурковня тебе поперек станет, ей хана на месте. Просто хана, без шансов! Мы бы там все вычистили, стерильно было бы… О чем только генералы думают!
Действительно, забористая бомба. Не врал Джафар.
— Что за херню вы тут крутите? – Серега вернулся из коридора уже один, без Желбы. – Вырубай, чувак, башка трещит.
— Хороший ты человек, Сережа, но в музыке ни хрена не понимаешь.
— И слава богу. Где Миха с Юркой?
— Бомбардируются, — Светка кивнула на дверь. Серега чертыхнулся.
— Ладно, тогда поехали. Пусть торчат, сами потом доберутся, не маленькие.
— Куда? Время позднее уже. Да и я в магазин собиралась, я уже второй день не могу себе пожрать купить.
— Поехали, там и пожрешь. У меня сегодня удачный день, и надо его продолжить в том же духе, — он подхватил Светку за локоть и потащил прочь из комнаты.
— Вот, видишь, «Вольво». Да я и мечтать о таком не мог! Вспомни, как мы ходили – одетые в китайские спортивные костюмы, которые на КрАЗе под зарплату выдали. Как стадо идиотов. А теперь я могу себе самые дорогие и модные шмотки купить. Смотри, подсветка, музыка крутая – качает так, что асфальт прыгает.
— Выруби! Ухи в трубочку, — проорала Светка.
Серега заржал и вырубил.
— Тут даже телефон есть. Шеф мой, Виталий Семеныч, когда ему надо, звонит мне и говорит: прибудь, мол, Сережа, туда-то и туда-то, разберись. И я поехал. Красота! Работаю как белый человек.
— Так кем ты работаешь-то?
Серега уклончиво ответил:
— Проблемы решаю. Всякое бывает. Ты, кстати, Виталия Семеныча знаешь?
— Откуда?
— Слышала поди, Виталя-борец. Если честно, он сейчас поднимается. Крутой мужик, настоящий – он когда-то греко-римской борьбой занимался, так у него уши в трубочку, все переломанные. И прикинь, он над этим ржет. Сам ржет, что от постоянного пиздежа у него уши в трубочку сворачиваются.
Светка буркнула что-то вроде «остроумненько». Серега завел мотор и тронулся в сторону Торгового.
— Тут с двойным смыслом прикол получается. Видишь ли, у нас успешному человеку надо начеку быть. У Виталий Семеныча в прошлом году кореша положили со всей бригадой, а ведь тоже на подъеме был мужик. Деловой такой, многим дорогу перешел. Отдыхал он с братвой у себя в коттедже – я там был один раз, так просто туда не вломишься. Забор на два с половиной метра из кирпича, по верху колючка и даже под током вроде бы. Но завелась у него крыса, которая открыла дверь, когда ребята сидели пили. Их из автоматов и положили всех, как курят.
— Ужас какой…
— Вот и Виталий Семеныч часто стал поговаривать, что все врут. Кругом все врут. А я думаю, он знает что-то. Чувствую, понимаешь, что он тревожится – вроде и дела прут, но тут зевать нельзя. Чем больше у тебя бабок, тем больше на них желающих.
Приборная панель «Вольво» приятно светилась синим цветом. За стеклом убегал назад проспект имени газеты Красноярский рабочий с сияющими вывесками и редкими фонарями. На фоне стекла Серегин профиль выделялся темным, Светка смотрела на него и думала, что уже почти забыла, как он выглядит. В памяти он остался неуклюжим пацаном с белыми, как бумага, волосами, а тут крутой парень, с делами. И все же он прежний, тот самый Серега, который однажды не побоялся лезть за ней в говно.
— А помнишь лужу с головастиками?
— Что?
— Когда Анютка из третьего подъезда забросила туда мою сандалию. Я полезла ее доставать и застряла, а ты меня вытащил.
Серега улыбнулся. Голова его была такая же белая, как и в детстве, но сейчас он был коротко стрижен, и это не бросалось в глаза.
— Было такое. Эта деваха тебя за что-то ненавидела, но я забыл уже. Сучка она была, хоть и мелкая.
— Да, я сама удивлялась. Ничего плохого я ей не сделала, а она бегала по двору и всем рассказывала, как меня ненавидит.
— Завидовала. Сто пудов. Люди вообще твари завистливые, на любое дерьмо готовы.
— Было бы чему завидовать.
— Ты умная. Я всегда говорил, что Светка – мозг, мне бы твои мозги, я бы сам уже как Виталий Семеныч был.
Светка заржала:
— Поверь мне, Серега, мне с моих мозгов никакого толку нет.
— А ты попробуй ими пользоваться. Говорят, помогает. Я парень простой, мне сказали – реши дело, я делаю. А будь я с мозгами, я бы это другим говорил. Мозги мне очень нужны, особенно сейчас, когда такие дела затеваются.
— Все у тебя нормально с мозгами. То, что ты школу не закончил, это полная фигня. Ум не аттестатом измеряется.
— Да ты не понимаешь! Виталий Семеныч банк хочет купить. Настоящий. Это тебе не турецкими кожанками на рынке барыжить.
— Так это дофига денег.
— А у него есть. Он башковитый мужик. Мне конкретно повезло, что он меня к себе взял. Прикинь, был я просто Серега, немножко пас рынок, с того и кормился, а стану Сергеем Игоревичем, приличным человеком и бизнесменом.
— Ну йоптвоюмать… — Светка расхохоталась.
— Чё ты ржешь? Буду в банке работать, квартиру куплю на Взлетке в новом доме, женюсь.
— Сереж, а кем работать-то будешь? Банковскому делу учиться надобно.
Это было самое слабое место гениального плана, и Серега об этом знал. Он прикусил губу и застучал ладонями по рулю в такт музыке. Парень он верный и исполнительный, Виталий Семеныч не должен его обидеть. Не должен. Но банк – это уровень, а он даже аттестат за восемь классов не получил.
— Я знаю, кем ты будешь работать в банке, — Светка пихнула его в плечо, — начальником службы безопасности. Сам смотри: банк надо охранять от тех, кто снаружи, чтобы не наезжали, от тех, кто внутри, чтобы не воровали, и от тех, кто наверху, чтобы херни не творили. Да тебе поссать будет некогда…
За окном стало совсем темно. Стоило им проехать кинотеатр «Спутник», как огни на Красрабе кончились. Мрачные тут места: бетонные заборы завода Красмаш, пустыри, сталинские четырехэтажки и бараки во дворах. А еще дальше – трубы, заводские цеха и бывшая территория Краслага, которая еще не успела забыть времена своей славы. Мрачная картина конца света.
Но сейчас была ночь, юная и свежая, с трепетанием листьев и легким ветерком, колышущим объявления на автобусной остановке. Она сострадательно прикрыла то, что люди сделали с городом. И действительно – местность вокруг казалась необитаемой, словно они ехали не по городу, а по бесконечному ночному шоссе.
— А куда мы едем, я так и не поняла?
— Ща-ща, потерпи, уже почти приехали. Я тебе обещал лучшее место в городе, я тебе его покажу.
— Лучшее место в городе? Здесь? Да это же КрасТЭЦ, тут вообще, как будто человечество выжило после ядерной войны и первым делом построило рынок.
У самого рынка они свернули налево. Проехали еще немного и остановились возле нового кирпичного здания с зеркальными окнами, рассыпавшими на асфальт разноцветные блики. «Робин Гуд» — на фасаде светилась неоновая вывеска с лучником, у которого явно был поясничный остеохондроз.
— Здесь круто.
Серега захлопнул дверь машины и закурил, потом решительно двинулся вперед, к сияющей стеклянной двери.
— Чего встала? Пошли.
Стекляшка как апофеоз простого человеческого счастья. Здесь завитушки с позолотой на потолке и большой телевизор с плоским экраном. Здесь скатерти с вышивкой и аквариум на полстены. А в нем плавают рыбки! Яркие, словно капли краски на листах в детской изостудии. На полу паркет, а вишенка на торте – натяжной потолок с круглыми встроенными светильниками. Вот как надо жить.
На одной из стен какой-то затейник сделал подобие камина в рыцарском замке, а по бокам, чтобы уж наверняка, выставил пластмассовые пальмы в кадках. Фальш-колонны по всему залу оклеили виниловыми обоями под кирпич. Роскошь!
Серегина рука легла Светке на плечо, направляя ее к банкетному столу в конце зала.
— Виталь Семеныч, здрасьте!
Несколько рукопожатий с крепкими молодыми мужчинами, на спинках стульев которых висели пиджаки из дорогой ткани, и наконец – почти полупоклон перед дядькой лет пятидесяти с широким красным лицом и перебитым носом.
— Ааа, Сережа, вот ты где. А я думал, куда ты делся…
Голос у него сиплый, слегка насмешливый. Курит много, видимо, да холодной водочкой злоупотребляет.
— Я вам, Виталь Семеныч, экономиста в банк привел.
— Вот как?
— Ага. Вы не смотрите, что она маленькая и как чухло выглядит. На деле у нее не голова, а Дом советов, школу с золотой медалью закончила. Знакомьтесь: Виталий Семеныч, мой шеф. Света, моя бывшая одноклассница.
Виталий Семеныч улыбнулся, сверкнув золотым зубом, и протянул Светке руку. Ладонь его была большая, шершавая – Светкина рука в ней потерялась.
— Осспаде, цыпленок какой… Ну садись, раз ты мой экономист, покушай чего. А может, водочки?
— Нет, спасибо.
— Как хочешь. Тогда не стесняйся и давай сама, сама… Покорми барышню, Сережа, будь вежливым.
Серега все так же по-хозяйски взял ее за плечо и посадил на свободный стул.
— Что тебе положить? Давай вон того мяса и салатик какой-нить. А может, блины с рыбой? Они отпад.
— Да, блины с рыбой – это вещь, — Виталий Семеныч взял со стола пачку сигарет, заглянул внутрь и со вздохом положил ее обратно. – Сережа, будь другом.
— Одна нога здесь, другая там, – бодро отрапортовал Серега и выскочил из-за стола.
— Ты кушай, милая, кушай. Вон у нас сколько еды, на целый гарнизон хватит.
Светку не надо было просить дважды, она только кивала и набивала рот.
— Голодная ты какая-то, да и по виду на наших девочек не похожа, — Виталий Семеныч кивнул на банкетный зал, где фланировали девушки: высокие, стройные, со стоячими залаченными челками и ярким макияжем. – Ты кем Сереже приходишься?
— Мы в соседних квартирах жили и один раз в одном классе оказались, когда Серега в очередной раз на второй год остался. Так-то он меня старше, но с учебой у него не клеилось. Он и сейчас переживает, что у него образования нет, и в банке он вам не пригодится.
Виталий Семеныч прищурился:
— Хороший парень Сережа, душевный, — глаза его на мгновение стали холодными, — вот только болтает много.
Светка испугалась, что брякнула лишнего. А Виталий Семеныч подлил себе из графинчика и задумался. Глядя на него, Светка поняла, почему Серега переживал – на этом человеке действительно лежал большой груз. Что это было: ответственность или страх? Но его плечи одной каменной дугой срослись с шеей, словно несли на себе всю тяжесть мира.
— Нет, он зря не скажет. Серега такой, он не предаст никогда. Умрет, а не предаст.
— Знаешь, Светочка, в итоге умрут все. И плохие, и хорошие – только первые чуть позже. А потом все перемешается, и с расстояния уже не разберешь, кто где. Вот тебе и задачка — кем лучше быть: честным мертвецом или живым подлецом?
Светка задумалась. В бога и загробную жизнь она как-то не верила, поэтому по всем статьям выходило, что хуже смерти ничего нет. Но это, наверное, был неправильный ответ.
— Не знаю. Я рада, что мне не приходится выбирать.
Виталий Семеныч почему-то улыбнулся.
— Хоть ты не врешь. Юра! — позвал он вновь вошедших парней, — Иди сюда. Слушай, Юра, мне тут сказали, что в Богучанах были проблемы на железке.
Юра, который выглядел, будто никогда и не заходил к Джафару, нахмурился и вытянулся в струнку:
— Да, Виталь Семеныч, там один товарищ милиционер забылся. Вернее, двое.
Толстые пальцы Виталия Семеныча нервно барабанили по столу.
— А еще мне сказали, что появился там исполнительный парниша и ситуацию разрулил.
Крепкие плечи Юры поднялись и застыли, как у его шефа.
— Я старался…
— Старался он… — Виталий Семеныч опустил руку в карман, — Старался… ну и молодец, что старался.
Он сделал эффектную паузу, во время которой даже музыка отступила на второй план.
— На вот тебе за старания, — на стол упали ключи от машины, — мелочь, а приятно.
Побелевший Юра не смел шевельнуться.
— Чего встал истуканом? Иди смотри…
Все кинулись к окну, где в ярких отблесках огней стояла новенькая, сверкающая вишневая девятка.
Когда Светка наелась до отвала и с трудом могла дышать, она вышла на улицу. Услужливый швейцар не успевал открывать двери — туда-сюда сновали парни и девушки, курили, смеялись, глядя в небо и снова шли в ресторан. Было тепло и празднично, звенела музыка, и казалось, будто жизнь началась снова. Было много музыки, танцы, кто-то хряпнул об пол хрустальную вазу, подняв тучу сверкающих брызг. Юра был счастлив, и они, помнится, все вместе фотались на фоне его девятки. Светка сидела на большом бетонном блоке и думала, что хорошо бы всегда быть такой пьяной, и чтобы ночь никогда не кончалась.