3425 год таянья глубоких льдов (381 теплый год), 25-й день бездорожного месяца
Самая лучшая женщина от полуденных до северных морей возилась с липкой мерзостью плохо заживающих ран, но как бы ни были легки и ласковы руки Йочи, а перевязки все равно оставались мучительными.
— Эй, ты же сын белого медведя, — с притворной укоризной говорила Йочи. — А скулишь, будто кутенок.
— А сыновья белых медведей, значит, должны помалкивать в тряпочку, когда их мучают рыжие саблезубые кошки? — сквозь зубы ворчал Лахт. От этих несерьезных препирательств с женой легче не становилось, но они будто бы давали право на некоторую слабость.
После перевязки боль долго не остывала, и Йочи сидела рядом, иногда просто держала Лахта за руку или гладила по голове, иногда, чтобы отвлечь, рассказывала ему страшные лаплянские сказки — и хотя это нисколько не помогало, он был благодарен ей за то, что она не уходит, не бросает его наедине с долгой нестерпимой болью, выматывающей и лишающей воли. И гонит Кленового Базилевса, который, как положено коту, чует болезнь и устраивается в ногах с самыми благородными намереньями подлечить нового хозяина.
Надо же было Хорку приехать именно в такую минуту! Йочи не хотела пускать его в спальню, но Лахт сказал, что появление Хорка нисколько ему не повредит.
Тот с порога начал искренне расспрашивать Лахта о самочувствии, и отвечала ему Йочи, Лахт же потерял дар речи, увидев на безымянном пальце Хорка перстень, отданный высокому магу… И вроде бы не такое уж это было удивительное дело, чтобы глядеть на руку Хорка раскрыв рот, но проклятое наитие кричало во весь голос: тот не стал бы надевать на палец подделку, испугавшись отцовского гнева.
— Откуда у тебя перстень? — наконец выговорил Лахт, оборвав слезный рассказ Йочи о его плохом самочувствии.
— Перстень? Так мне же его высокие маги привезли. Сказали, что старый Исбьёрн велел передать.
Значит, милостью ярмарочной ведуньи ротсолан все же совершил благородный поступок. Все-таки высокие маги не берут мзду… Мысль была неприятна, от нее хотелось поскорей избавиться. Однако Лахт все равно спросил:
— Как, говоришь, его звали? Этого ротсолана…
Что заставило Лахта задать именно этот вопрос? Снова проклятое наитие?
— Исбьёрн из рода Исхильдов. А что?
— Нет, ничего…
— Мы с фрели Ойей… То есть с фрели Иоей, конечно, но она все равно будет для всех фрели Ойей… Мы решили отложить свадьбу до твоего выздоровления.
— Что, йерр Тул все же согласился отдать ее за тебя? После того, что ты сделал?
— Ему этот брак выгодней, чем мне. Фрова Коира сначала была против, но йерр Тул вдруг взбрыкнул: орал, что не желает слышать о ее брате, что негодяя и убийцы в его доме не будет и что я, в общем, правильно сделал… И пусть считается, что это был володарский суд.
— А если твой отец узнает о подмене невесты?
— Ему все равно, главное, чтобы я получил право владеть землей. Но, я надеюсь, он не узнает. Никто не узнает.
— А тебе самому не обидно? Ну, что фрели Ойя ненастоящая? — усмехнулся Лахт.
— Знаешь, моя невеста — самая лучшая девушка от полуденных до северных морей. А настоящая ли она володарская дочь, мне без разницы.
— Ну уж нет! Самая лучшая женщина от полуденных до северных морей — моя жена.
Хорк и без того разглядывал Йочи с любопытством, а тут решился спросить — робко и с тем же благоговением, с каким обращался к священницам:
— Фрова Йочи, скажите, это правда, что вы можете стать саблезубой кошкой?
— А что? — лукаво улыбнулась та.
— Мне бы очень хотелось это увидеть… — восторженно промямлил Хорк.
— Боюсь, мой муж будет против, — рассмеялась Йочи.
Лахту тоже очень хотелось рассмеяться, но он сделал лицо нарочито серьезным и пояснил:
— Хорк, в кошку может превратиться только нагая женщина… И мне вовсе не хочется, чтобы ты пялился на мою голую жену.
Тот смутился, потупился, покивал с пониманием — и разочарованно вздохнул. Чтобы его не смущать и дальше, Лахт переменил тему:
— Слышь, Хорк? А ты понимаешь по-ротсолански?
Он не хотел задавать этот вопрос. Он вообще не хотел возвращаться к разговорам о перстне. Но почему-то спросил. Почему?
— Немного, — ответил Хорк.
— Что значит по-ротсолански Исбьёрн?
— Белый медведь.
Йочи кашлянула и медленно повернула голову к Лахту. И тот поспешил пояснить:
— Тогда понятно, мой отец был его тезкой… Наверное, для ротсолан это что-то значит.
— А что по-ротсолански значит Исхильд? — спросила Йочи, и Лахту показалось, что у него на горле затягивается петля. Зачем, зачем она это спросила?
— Ис — лед, а хильд — битва, бой. Наверное, ледяная битва. Или битва льда… У знатных ротсолан все родовые имена такие. Белый медведь из рода Ледяной Битвы, очень по-ротсолански.
— Ледобой, — тихо сказала Йочи. — Его родовое имя Ледобой…
[a]исторгнувшийся?
[b]вот тут наверное лучше не трогать — автор очень не любит вшей, а исторгающийся сюда не очень подходит