Это случилось в декабре 1913г., мы тогда как раз стояли в Праге, помнишь, Самюэль? Да, это было 21 декабря, пятница – самый разгар рождественских базаров. Прага вообще очень красивый город, а перед Рождеством так просто сказочный: тысячи огоньков в нарядно убранных витринах, гирлянды и сувенирные палатки на Староместской площади. Даже статуи на Карловом мосту и те как-то приосаниваются и смотрят благосклоннее на толпы прохожих, целыми днями снующих туда-сюда.
«Кассиопея» стояла на Влтаве, а мы с Самюэлем гуляли, где захотим. Он отправился в Вышеград, а я осталась в Старом городе, мне всегда нравились кривые средневековые улочки, в которых, если прислушаться, то можно уловить шаги тех, кто уже давно умер.
Я прибилась к одному дому на Влтавской, где жили мастеровые и студенты. День-деньской они хлопали дверями, бегали туда-сюда, занося холод в помещение. А было как раз холодно, как сейчас – стояли знатные морозы, такие, что деревянные балки по ночам потрескивали от мороза. Воробьи мерзли сотнями, а те, кому повезло, лепились под козырьки крыш, туда, где пар поднимался от человеческого жилья.
Иржи был студентом Масарикова университета и занимал маленькую комнатку на пятом этаже. Ему повезло, потому что печь была обернута большим боком в его комнату, и он мог сэкономить на дровах, поэтому он очень дорожил этой комнатой. Был он очень славный, несмотря на то, что балбес – любил посмеяться и погулять с товарищами, стоило хотя бы какой-то копеечке завестись у него в кармане, как он тут же шел в пивную и немедленно от нее избавлялся. В этом деле все студенты одинаковы.
Он и заметил меня под лестницей, принес к себе и дал поесть того, что у него было. Все беспокоился, что бедненькая кошечка замерзла, и даже сделал мне какое-то подобие гнезда из своей одежды, которое поставил возле печки. Там действительно было очень уютно и мягко, я была ему благодарна.
— Кто там за порогом? Новый год!
— А какой это год? Одна тысяча девятьсот четырнадцатый год!
— Что он нам принесет?
И тут дверь распахнулась. То ли сквозняк был таким сильным, то ли кто-то пошутил, но даже щеколда треснула и разломилась – дверь пролетела до самого конца и треснулась о стену с такой силой, что посыпалась старая штукатурка.
За дверью никого не было. Только тишина и такая непроглядная темнота, что казалось, будто само пространство исчезло в ее проеме. Студенты испуганно притихли, никто не решался встать и закрыть ее.
— Ой, сколько всего хорошего он нам принесет, не унесем, надорвемся… – тихо прошептал Онда, качая головой.
— В коридоре лампа погасла, наверное, фитиль перегорел… – Иржи встал и взялся за ручку двери. Ему было страшно, но он все же выглянул наружу – никого. Страх понемногу рассеивался.
— Я схожу до лампы, поправлю фитиль, а то кто-нибудь пойдет и расшибет себе лоб. Не закрывайте дверь.
Он шагнул в темноту, я – за ним, у меня на душе было неспокойно, и мне не хотелось оставлять его одного. Тем более, что я прекрасно знаю, как плохо люди видят в темноте. Мы прошлись до конца коридора и он нащупал руками старую керосиновую лампу, стекло которой было еще горячим – значит, она погасла совсем недавно. Иржи обмотал руку рубашкой и снял стекло, чтобы поправить фитиль.
Фуф… фуф… свет снова задрожал и вспыхнул, и тут я увидела ее. Могу поклясться чем угодно, но когда мы шли по коридору в темноте, ее там не было – у меня отличное зрение. А тут она словно соткалась из темноты и выступила вперед, Иржи едва лампу не выронил от испуга.
— Ой, простите, барышня, вы меня напугали…
— Извините, я не хотела.
— Я понимаю, но все равно испугался… – он прикрутил стекло на место и посмотрел на девушку, — вы кого-то ждете?
— Я? Да… то есть нет… Я просто зашла погреться, сегодня очень холодно.
— А… может быть, вы присоединитесь к нам? У нас все очень просто, но весело. Мы играем, гадаем, вызываем Пиковую даму, спрашиваем, что ждет нас в будущем году.
Девушка вскинула на него быстрый взгляд. Была она миленькая, со светлыми волосами и чистым кругленьким личиком, говорящим о том, что она, должно быть, из деревни.
— Мне право неловко…
— Пустяки, идемте. Это гораздо лучше, чем стоять в темноте в коридоре! – и он потащил девушку к себе.
Я шла за ними и мучительно думала – где я ее встречала? Ее лицо было и новым, и бесконечно знакомым, как будто мы много раз виделись. Девушка, в свою очередь, иногда смотрела на меня слишком понимающим взглядом, и от этого мне становилось не по себе.
— Представляете, мы тут хором скандируем: «Новый год, новый год, что же он нам принесет!», и тут бац! Распахивается дверь, а за ней темно и пусто. У меня аж мурашки по коже побежали. Как вы думаете, что это значит?
Девушка посмотрела на него ясным голубым взглядом и тихонько сказала:
— Там было не пусто, там стояла я.
— Ах да, точно! Так значит, мы счастливчики, и в наступающем году нас ожидают счастливые встречи с очаровательными девушками! Я не могу пожелать ничего лучшего… Тост! Онда, давай тост за прекрасных дам!
Бутылка пошла по кругу, щеки студентов раскраснелись, а девушка все смотрела на них ласково и печально. Она так и не притронулась к вину, предпочитая присесть поближе к печке.
— Не могу поверить, что ты меня не помнишь, — ее рука только что держалась за раскаленную печку, но на своей спине я ощутила ее бесконечный холод. – Мы уже встречались, два раза я приходила за тобой.
Она почесала мне ухо и тут я все поняла!
— Ты за мной? Неужели мне пора? Так скоро?
— Нет, — она покачала головой, — я вообще-то к сапожнику приходила, когда вы на меня в коридоре наткнулись.
Уффф… я выдохнула с облегчением.
— Но почему ты пошла с нами? Разве у тебя нет других дел?
— Вы же сами позвали, вернее, Иржи позвал. А дел у меня столько, что и не вышепчешь. Я ведь тоже иногда гадаю на Рождество, и, представь себе, нынче мне выпало, что в наступающем году у меня будет море работы, буду я трудиться без продыха от зари и до зари. Невиданная доселе работа ждет меня в Новом году.
— Звучит страшновато. Но ты же не тронешь Иржи?
Она не ответила, откинулась назад и прислонилась спиной к печке. Я знала, что ей всегда холодно, но никогда не видела ее такой усталой.
В сентябре Иржи получил повестку, как и Онда, и другие. Он еще не знал, что этот маленький клочок бумаги и есть ответ на его вопрос, который он так настойчиво задавал в новогоднюю ночь. Он был очень расстроен и все переживал, что же будет со мной. Кому нужна какая-то кошка, когда на дворе война…
— Ты не волнуйся, Букля, я оставлю денег пани Стойковой, чтобы она кормила тебя и присматривала за тобой. Война не продлится долго, это к бабке не ходи, и тогда я вернусь и заберу тебя. Мы снова будем жить вдвоем, пока не встретим прекрасную девушку, как и было обещано. Ты же помнишь, в этом году я обязательно ее встречу!
Он ушел утром по Влтавской, худой и нелепый в своей новой форме, а я смотрела ему вслед и понимала, что мне больше нечего здесь делать. Я бы дорого дала, чтобы уметь говорить с ним, но это было выше моих сил.
Иржи погиб в декабре, как раз в годовщину своей первой встречи со смертью. Она сказала мне об этом, когда приходила за мной в третий раз. Глупо, наверное, но я любила его – до сих пор вспоминаю, как он делал мне гнездо, и как мы вместе смотрели в окно и считали падающие снежинки. С тех пор я избегала заходить в Прагу, она мне напоминала о нем.
— И это очень жаль, потому что Прага – потрясающий город. – Самюэль подал голос, когда мадам Букля окончательно умолкла, погрузившись в воспоминания. – Прага не виновата в том, что случилось с Иржи и еще миллионами людей. Сколько мы живем, столько и будем умирать, это закон мироздания. Правда, когда нам кто-то действительно дорог, мы отчаянно пытаемся его изменить, и конечно же, ничего не выходит.
https://sun9-73.userapi.com/impf/A2RyGay1ddz4PBJatWQuzI-8II9VrslpomSWcg/bacA99NR3Uk.jpg?size=500×455&quality=96&sign=88c79f5e39f9befe84d4629b504aa1d3&type=album
ссылка на автора
https://vk.com/autumn_land