Пока Джеймс не остался один в управлении, он до конца не понимал, как необходимо ему одиночество. Удачно получилось, что о размещении инструктора никто не позаботился заранее, да и сегодня вспомнили уже под вечер.
Правда, тут же начали наперебой предлагать раскладушку на кухне (Глеб), диван в гостиной (Рита — с уточнением, что он мягкий и удобный), надувной матрас в кладовке (Невидимка — с уточнением, что там есть терминал с выходом в инфранет) и даже трехспальную верхнюю кровать над компьютерным столом (Пабло — «Для братьев делал, но они все равно раз в год приезжают»).
Хорошо, что про дежурства полицейские заговорили немного раньше, выясняя, чья очередь сегодня спать на диване в кабинете начальника участка: выделить никого из пятерых сотрудников на прием звонков по горячей линии еще и по ночам Глеб не мог, как и назначать полноценных дежурных с предоставлением следующих суток под отсыпной отгул, иначе днем в полиции просто некому было бы работать. В итоге пошли на компромисс — по ночам дежурили все по очереди, в том числе и капитан. Но имели право спать, если не случится никакого форс-мажора.
Вот Джеймс и предложил подежурить сегодня — все равно выспался на полгода вперед в спасательной капсуле и на космодроме. Заодно и в инфранете посидит, новости почитает — если остальные, конечно, не возражают.
Остальные, конечно, возражали — в том смысле, что неудобно обременять целого майора тем, с чем легко справляется младший констебль. Но возражали не так чтобы очень активно, и Джеймсу легко удалось их переубедить.
И вот теперь все двухэтажное здание в его полном распоряжении. На целую ночь. На втором этаже нет ничего интересного, только камеры, в одной из которых отсыпается Таффер. Но Джеймс не жадный, ему и первого хватит.
Тихо. Спокойно. Не нужно принимать немедленные решения и ежесекундно высчитывать слова и поступки с наименьшей угрозой разоблачения и ликвидации.
Хотя одно решение принять все-таки надо, и прямо сейчас. Остаться или бежать? Удобный случай. До утра его не хватятся.
Нет. Неразумно. Немедленное разоблачение ему не грозит, он же не какой-нибудь DEX, чтобы срывы устраивать. Уйти надо по-бондовски аккуратно, лучше всего — имитируя собственную смерть. В идеале — добыв паспортную карточку на другое имя.
Джеймс съел принесенные Ритой пончики («Вы же наверняка голодный, а я ваш телохранитель и должна заботиться!»), запил их крепким сладким кофе с молоком из ее же термоса. И понял, что уже принял решение.
Он остается на несколько дней. Это разумно и правильно со всех точек зрения.
И конечно же, он вполне отдает себе отчет в том, что ему доставляет удовольствие возможность еще немного побыть рядом с людьми, которых возмущает избиение киборга. С искренностью от девяноста двух до девяноста восьми процентов. Это обстоятельство — приятный бонус, не более. Его решение остаться целиком и полностью основано на логике, рациональности и расчете. А бонус… что ж, бонус тоже входит в этот расчет.
— А майор-то молоток! — сказал Пабло, уже садясь во флайер. — Не тянет одеяло на себя, не выпендривается и не зазнается. Думаешь, он с его навыками не смог бы и сам этого гаденыша вычислить и арестовать? Ха! Но не стал, дал Степану отличиться.
Хлопнула дверца.
Джеймс двумя этажами ниже поспешно отшагнул от раскрытого окна, хотя это и было не слишком рационально: вероятность того, что его интерес заметят люди на крыше, стремилась к нулю.
Дежурство обещало быть спокойным. Капитан Ржаной уже объяснил, что пьяные драки, хулиганство, вандализм и прочие мелкие правонарушения — вне их компетенции. Этим занимаются отряды охраны порядка. А сигнал в управление идет только по поводу чего-то серьезного.
Джеймс шел по полутемному коридору. На его пути загорались маленькие лампочки — и гасли за спиной. Спать не хотелось. Территорию он уже изучил: скачал план здания. Вот сейчас, кстати, слева чулан с шоаррским роботом-уборщиком. Жаль, он не выяснил код замка. Можно было бы взглянуть, что там за проблема такая в его настройках. А на всякий случай надо запомнить, какой системы тут замок. В будущем может пригодиться.
Джеймс взглянул на дверь… и лицо его непроизвольно приняло каменное «типовое выражение номер два». Как у DEX’а.
Кусок проволоки, согнутый петлей. Другой кусок проволоки — в форме крючка. Крючок вставлен в петлю.
Это — замок?! Но как это может быть замком?!
Может быть, это часть системы сигнализации? Тронешь нелепую вещицу — и…
Киборг тщательно просканировал все вокруг и решительно приподнял крючок.
Дверь открылась, одновременно вспыхнула маленькая лампочка, освещая силуэт низенького робота и еще какое-то оборудование в гнездах на стене. Но Джеймс не сразу отдал роботу команду выйти из чулана. Он анализировал полученную информацию. Этот крючок на двери помещения с материальными ценностями много сказал ему о планете.
Наконец он глянул на код, написанный на корпусе робота, и четко произнес:
— РУ-12, выйти в коридор.
Робот завертелся на месте, тычась в стены: искал выход. Он был похож на смешного, нелепого человечка. Джеймс как-то видел на стене детский рисунок мелом: туловище — продолговатым овалом, вроде огурца, голова круглая, руки похожи на ветки. Такое впечатление, будто дизайн робота разрабатывал тот ребенок, только он догадался закончить конечности уборщика насадками-щетками, а вместо ног поставить его на гусеницы.
Наконец шедевр шоаррской инженерной мысли выбрался в коридор.
— РУ-12, ознакомь меня с инструкцией, — приказал Джеймс.
Робот завис. Джеймс хотел переформулировать приказ, но робот вдруг ожил. Над его головой открылось вирт-окно с полосками строчек.
Джеймс углубился в непролазные словесные дебри, кишащие фразами вроде «работай радость сердце в хозяина» и «команда голоси чистота сверкай». Вскоре он понял, в чем проблема. Никто из полицейских не сумел продраться сквозь изящный перевод с шоаррского. Ему-то, Джеймсу, это пустяки. Что-то вроде простенького шифра.
— Ну-ка, проверим, — сказал Джеймс застывшему на месте роботу. — РУ-12, драть-мыть половая поверхность совсем!
Не помедлив ни секунды, робот плавно заскользил вдоль стены. За его гусеницами оставались чистые влажные полосы. Доехав до конца коридора, он повернул и поехал назад, кладя новый чистый след параллельно первой полосе. РУ-12 работал безукоризненно — словно дорвался до любимого дела, которым ему мешали заниматься.
Как просто! Бедняга был настроен на приказы, переведенные с шоаррского каким-то креативным переводчиком. А команды, отданные новыми хозяевами, кое-как понимал по ключевым словам. Тормозил, конечно…
— Что, парень? — с невеселым сочувствием сказал Джеймс. — Они толком приказать не умеют, а в результате ты — тупая жестянка? Ладно, хватит…
РУ-12 даже не повернул головы на звук его голоса. Ключевых слов не было…
— РУ-12, в отсек место вертайся в зад весь и помер, — отчеканил Джеймс слова из инструкции.
Робот тут же скользнул в чулан и притих там. Джеймс торжественно запер за ним дверь на смешной крючок.
***
А вот с базой данных пришлось повозиться долго — почти четыре минуты.
И теперь киборг с интересом изучал личные данные полицейских. Глеб Ржаной, как Джеймс и предполагал, побывал на войне. Планета Бестия, охрана арсенала. Запросить в инфранете данные по Бестии… Ага, ясно. С людьми капитану сражаться вряд ли приходилось, а вот опасного зверья на его долю хватило. Не тихое тыловое местечко, но и не передовая…
Степан, оказывается, служил на Бестии под командой Глеба Ржаного. Должен был попасть в штрафбат за дисциплинарное нарушение (рукоприкладство по отношению к некоему лейтенанту Волобуеву), но остался в роте по ходатайству и под строжайшую личную ответственность капитана Ржаного, а также с учетом вскрывшихся смягчающих обстоятельств. И после войны вместе с ним прилетел на Нереиду. Семьи нет… понятно. Одинокий человек, фронтовая дружба. Ржаной, значит, был хорошим командиром. Надо учесть.
У Санчеса и Флавье почти одинаковые биографии. Оба родом с платформ: Пабло — с Южной, Рита — с Урожайной. У обоих большие семьи. Оба подались в Столицу, оба поступили в полицию… В досье Риты была приписка Глеба Ржаного: «Занималась айкидо. Очень хорошо стреляет, даже лучше Степана». Кстати, у Степана в досье никаких приписок не было. Видимо, капитан и без того прекрасно знал своего давнего подчиненного…
А изучить дело Адама Шталя киборг не успел.
Сработал датчик: в единственной занятой камере уровень шума превысил норму. Джеймс смахнул вирт-окна с делами полицейских и вывел «картинку» из камеры.
Незадачливый снайпер сидел на койке, обхватив колени руками и низко, страшно выл.
***
В аптечке нашлось успокоительное, а зайти в камеру было не опасно: оружия у арестованного нет, а с голыми руками на Bond’а — пусть попробует…
Впрочем, Таффер и не попытался напасть на вошедшего полицейского. Вскинул на него полные муки глаза. Прервал вой. И выдавил из себя так, словно что-то мешало ему говорить:
— Они меня загрызут.
— Кто? — деловито уточнил Джеймс.
— Они. Черная птица выклюет мне глаза. Багровый скелет меня задушит… Я не сумел…
И закашлялся, будто слова причиняли ему боль.
Тут бы и сделать ему укол, но Джеймс медлил, рассматривая скорчившегося на узкой койке человека. Его поразила разница между бредовым содержанием слов и той уверенностью, с какой они были произнесены. Датчики не обманешь. Таффер был хоть и до полусмерти напуган, но — в сознании. И говорил правду. Поправка: говорил то, что искренне (на 89%) считал правдой.
— Не загрызут, — твердо пообещал Джеймс. — Я им не позволю.
И ловко прижал инъектор к руке Энди.
Снотворное подействовало быстро. Джеймс стоял над обмякшим на койке человеком и озадаченно хмурился.
Сумасшедший? Но кто мог послать на серьезное задание сумасшедшего? Может, его никто и не посылал? Или послали какие-нибудь слышные только ему одному голоса, а винтовку, даже с оптическим прицелом, на этой мирной планете охотников и рыболовов раздобыть не проблема…
Но тут Джеймс вспомнил слова Пабло про шрамы от нейрохлыста на спине Таффера.
Никто его не посылал? Ой, вряд ли!..
Интересное наблюдение — насколько же рядовые сотрудники или бойцы становятся похожи на своего начальника или командира: это «разберемся» Степан Туча произнес с теми же самыми мрачно-обещающими интонациями, что и Глеб Ржаной несколькими секундами ранее. И вряд ли это касается только копирования любимых выражений и подражание манере разговора. И точно так же вряд ли относится только к одному старшему констеблю.
Джеймс еще не решил, насколько подобное обстоятельство может быть опасным или полезным для него самого, но на всякий случай предпочел запомнить и учитывать в дальнейших расчетах.
Степан вышел на снайпера совершенно иным путем, не через базу, а используя «человеческий фактор». Продавщица из «Друга желудка» не только отлично запомнила раннего посетителя с длинной спортивной сумкой, но и позволила обаятельному старшему констеблю безо всякой возни с ордерами («Ой, да кому они нужны, эти бумажки! Степушка, ну что я вас первый день, что ли, знаю?! Передавайте привет Павлику, что-то он давно не заходит») скопировать запись с расположенной над кассой камеры.
Разговорчивая продавщица также сообщила, что хотя имени покупателя она и не знает, но живет он в желтом доме с балкончиками, том, что рядом с центральным парком, первый подъезд, третий этаж, квартира налево, звонить три раза (ну и как же ей не знать-то, когда у нее как раз в том подъезде живет двоюродный племянник мужа сестры соседки по даче!). А еще этот шлемазл постоянно тусит в том самом парке с бандой «Крысодраконов» («Ой, да какая там банда, Степушка! Юные бездельники, что целыми днями сидят на лавочках и кричат друг другу, какие они крутые да страшные, и трескают пиво на мамкины деньги!»).
А еще ранний покупатель хвастался, что теперь все будет иначе и все наконец узнают, какой он крутой на самом деле, и еще пожалеют, что не ценили («Ой, Степушка, да кто же его всерьез принимает, этого оболтуса? Они вечно такое кричат на своей лавочке!»).
Однако Степан всерьез принял. Прогулялся до желтого дома у парка, поднялся на третий этаж и даже позвонил три раза, как было сказано. А потом обнаружил, что дверь не заперта.
Ну и вошел.
На этом месте доклада подчиненного окончательно помрачневший капитан уточнил почти ласково:
— Степушка, а доложить как положено… или там подмогу вызвать… этого ты, конечно же, сделать не мог?
— Там зона покрытия слабая, — невозмутимо повел огромными плечами Степан. — Ну вы же знаете эти старые дома, там вечно связь пропадает. И потом, вы же сами велели действовать по обстановке.
Искренность старшего констебля при этом была на уровне 51%. То есть связь в том районе действительно порою барахлила, но были ли с нею проблемы сегодня — Степан не проверял.
— По обстановке, Степа, — это не значит одному идти на захват вооруженного киллера.
— Та с него киллер — как с меня балерина! — презрительно фыркнул Степан.
Вживую задержанный выглядел еще более жалким, чем на экране. Та же самая унылая рожа вечно всем недовольного неудачника, разве что немытые волосенки не свисают патлами, а собраны в куцый хвостик, да рубашка порвана.
— А я виноват, что она такая хлипкая? — меланхолично поинтересовался Степан (с искренностью в 84%) в ответ на укоризненный взгляд капитана. — Я его просто удержать пытался, он же все время падает.
Тут старший констебль не искажал информацию — и в этом заключалась основная проблема с задержанным: допросить сразу же его оказалось невозможно из-за состояния сильнейшего алкогольного опьянения. Энди Таффер не только не мог стоять самостоятельно — он и говорить-то почти не мог. А когда пытался, то нес какую-то околесицу, а потом и вообще заснул на половине фразы. Холодная вода и нашатырка имели временный и не слишком вразумительный эффект, а более радикальных средств протрезвления в аптечке полицейского участка не нашлось.
В итоге Степан с Санчесом уложили задержанного отсыпаться в одной из пустующих камер, решив повременить с допросом до утра, тем более что винтовка с оптическим прицелом, обнаруженная в тайнике под диваном («Тоже мне, тайник! Та я в младшей школе рогатку от матери — и то лучше прятал!»), давала вполне обоснованный повод не только к задержанию «до выяснения», но и к полноценному аресту.
В кабинет начальника Пабло вернулся непривычно молчаливым и словно пришибленным. В ответ на удивленный взгляд Риты пояснил сквозь зубы:
— У него там ожоги. И ссадины. На плечах и спине. Рубашка рваная, вот и… видно.
— Ну и что такого? — не поняла Рита. — Он же пьяный! Ничего не соображает, вот мог и пораниться.
— Да нет же! — Пабло сморщился, словно тухлый лимон разжевал. — Это такие особые следы, характерные очень, их только нейрохлыст оставляет, я видел… — И добавил, обращаясь уже к Джеймсу: — Ну вы знаете, майор, это такая…
— Я знаю, что такое нейрохлыст, — сказал Джеймс очень ровным голосом и чуть повел плечами.
— И откуда у нас на Нереиде эта пакость взялась? — озадаченно продолжил ничего не заметивший Пабло. — Не иначе как от приезжих! Я эту дрянь только раз в жизни и видел-то, у одного туриста. Представляете, майор, он ею своего киберохранника дрессировал! Ну не сука ли?!
Джеймс кивнул, медленно и осторожно.
Вообще-то он собирался для поддержания конспирации равнодушно пожать плечами и ответить нейтральной фразой: мол, человек имеет полное право обращаться со своим имуществом так, как ему вздумается.
Но не стал.
Вдруг понял — не стоит. Не здесь, не сейчас. И даже не потому, что это привлечет к нему то самое лишнее внимание, которого он бы так хотел избежать.
Просто они огорчатся.
И почему-то это казалось важнее.
ГлПервый подозрительный бычок нашел и принес Пабло — и при этом так напоминал той-терьера, впервые притащившего хозяину мышь (такой же смуглый, вертлявый, пыхтящий от усердия и старательно выкатывающий черные влажные глаза-маслины), что Джеймсу стоило большого труда сохранить серьезное выражение лица. Но пришлось: хихикать над успешно справившимся с первым заданием подчиненным было бы со стороны инструктора крайне непедагогично. Правда, справился ретивый констебль <i> относительно</i> успешно: про перчатки и пакетик для улик даже не подумал, за что тут же получил рассерженное шипение от Риты. Джеймс не стал вмешиваться.
А ведь поначалу он вообще не собирался идти на крышу четырехэтажного районного небоскреба, где устроил себе лежку снайпер: ну понятно же, что ничего они там не найдут. Профессионал на то и профессионал, чтобы не оставлять следов в местах своего пребывания, пусть даже и длительного. Продуманность же выбранной позиции, наличие прослушки и точность выстрела, от которого не смог бы уклониться ни один человек, позволяли выдвинуть резонное предположение о высоких профессиональных качествах стрелявшего. И Джеймс как раз собирался объяснить это всей полиции Нереиды в полном составе, когда Рита с восторженным придыханиемспросила:
— Вы нам сейчас покажете мастер-класс по сбору улик, да?!
Вот же… настырная! И остальные смотрят так, словно он вот-вот должен вытащить из кармана живого кролика. Навязчивые, ничем не оправданные ожидания раздражали почти так же сильно, как и бессмысленность предстоящей работы. Хотите искать черную кошку в пустой темной комнате, где отродясь не бывало никаких черных кошек? Что ж, дело ваше, а Джеймсу торопиться пока что совершенно некуда. Оставалось разве что сделать хорошую мину при плохой игре. И минимизировать собственную активность.
— Конечно! — Джеймс ослепительно улыбнулся, словно его чрезвычайно порадовала проявленная синеглазым констеблем догадливость. — Отличное практическое занятие, а ведь теория без практики — это ноль без палочки. Но у меня есть к вам более интересное предложение, чем просто смотреть, как я буду искать и оформлять улики, а потом их исследовать и делать выводы. Вести все расследование будете вы сами. А я посмотрю со стороны, проанализирую и по итогам проведу разбор полетов. Согласны?
Конечно же, они были согласны. Джеймс был уверен в их согласии точно так же, как и в том, что ничего они там не найдут.
Со вторым он ошибся..
— Ну, допустим, не факт, что это улика… — Джеймс скептически разглядывал окурок. — Мало ли кто и когда выходил на крышу покурить? Он мог валяться тут с прошлой недели.
— Не мог! — расплылся в довольной улыбке Пабло: похоже, он воспринял скептицизм инструктора как еще одно правило игры, своеобразный дополнительный экзамен. — Он еще даже влажный! Хотите сами пощупать?
— С ума сошел?! Кто же руками улики хватает?! — возмутилась Рита шепотом и поспешила развернуться к инспектору. — Но вообще-то он прав, это действительно курил наш стрелок, вот еще три таких же, совсем свеженьких. — Она гордо продемонстрировала Джеймсу три пакетика с упакованными в них окурками. — Я их пинцетом брала, как положено! Вот здесь лежал преступник, видите следы от локтей? А вот тут упирался коленом и вот так клал винтовку, как раз удобно целиться, видите след от дула на бортике? Как раз по траектории. И пепел, видите, локтем размазанный? А окурки мы вот там нашли, в углу, ну да вы же видели! Если он не левша и лежал вот так, то как раз туда логичнее всего их и отбросить. Там и пачка смятая валялась, ее Степан упаковал… то есть старший констебль. Может, сумеем с нее и отпечатки пальцев снять, у нас по ним неплохая база… — И добавила с бесхитростным сожалением: — А если бы у нас было оборудование для определения ДНК, то и его бы сняли, раз свеженькие-то. Жалко, что нету…
— Ну, у нас и базы по ДНК нету, — прогудел Степан.
Рита досадливо отмахнулась:
— Было бы оборудование — базу бы мигом набрали!
Как ни трудно было уложить в мозгах концепцию столь скверного оснащения полицейских сил, но констебли не врали. Что ж, Джеймс всегда знал, что он удачлив, и вот еще одно подтверждение: здесь никто не разоблачит его на основании несовпадения ДНК. Улыбка Bond’а стала чуть более искренней.
— Судя по окуркам, он пробыл здесь не менее полутора часов… — Это опять синеглазая.
— Зачем? Если они знали точное время прилета…
— Затем, что снайпер всегда приходит заранее! Даже когда знает точное время — потому что все может измениться в последний момент и надо быть к этому готовым, да и вообще надо успокоиться, слиться с обстановкой…
Говорит вроде как Санчесу, но при этом искоса поглядывает на инспектора, словно ждет чего-то, то ли возражения, то ли похвалы. Наверняка в школе была отличницей. Джеймс ограничился нейтрально-поощрительной улыбкой.
— Как думаешь, пальчики с пачки откатать сможем?
— С пачки вряд ли, уж больно мятая. А с банки точно сможем!
— С какой банки?! — Джеймс и Рита спросили это хором, к вящему удовольствию Пабло, которому наконец-то удалось хоть в чем-то обойти коллегу и удивить инспектора.
— Из-под пива! — Еще один пакет, на этот раз с жестким креплением. В зажимах — слегка помятая пивная жестянка. — Я ее правильно взял, не смазал! Видите, какие жирные? Даже без порошка видать! Он там перекусывал, перед тем как залечь, мы еще и упаковку от «Друга желудка» нашли, сегодняшнюю, скидочную!
Какой, однако, сознательный преступник! Словно понимал, что у полиции могут возникнуть проблемы с его опознанием по ДНК, и расстарался оставить и отпечатки, да почетче, пожирнее…
Мысль о подставе казалась все более и более здравой. Поначалу Джеймс подумал, что подставить вообще пытаются его. Вернее, не его, а Джеймса Горина, присланного инструктора из Центра. Не со зла, просто ради проверки — люди любят устраивать подобные проверки пришлым новичкам.
Мысль мелькнула и пропала, опровергнутая показаниями детектора — эти полицейские были слишком честными и не замышляли никаких каверз. Более того, когда Джеймс после осмотра пивной банки ехидно поинтересовался, а не обронил ли незадачливый киллер, случаем, где-нибудь поблизости еще и свою паспортную карточку — вошедший во вкус Пабло на полном серьезе кинулся ее искать.
Оставалось только признать, что тут или преступники под стать полиции, или… Или же кто-то кого-то очень серьезно подставляет, не жалея на это усилий. И при этом очень хорошо знает местную полицию, потому и набросал столько улик: надеялся, что хоть одну да найдут эти горе-специалисты. Какой им инструктор, им нянька нужна, они же как дети…
— Ну что, — спросил все это время молчавший Глеб Ржаной, словно почувствовав изменившееся настроение Bond’а, — возвращаемся в участок?
И когда все уже спускались по узкой щербатой лестнице, придержал старшего констебля со словами:
— Степан, а ты пройдись здесь, потолкуй с народом. Вдруг кто чего видел. Ну и вообще, по обстановке…
Здоровяк лишь молча кивнул, пропуская остальных вперед. Как успел заметить Джеймс, он вообще старался не тратить лишних слов.
***
— Вот он, этот антиобщественный тип, собственной персоной! — Адам Шталь отодвинулся от клавиатуры, выведя на общий экран результат своих изысканий. — Энди Таффер, девятнадцать лет, уроженец Западной платформы, задерживался дважды, потому его отпечатки и есть в базе. Кража пяти литров браги у гражданкиВаснецовой в прошлом году и угон мопеда четыре месяца назад. Угон неудачный — врезался в урну и был пойман и доставлен в отделение пострадавшим. Оба раза приговорен к неделе общественных работ.
— Странно… — протянул Глеб, хмурясь.
— Действительно, странно: было бы из-за чего в отделение тащить! — поддержал капитана Пабло.
— Означенная жертва была инопланетным туристом.
— Тогда понятно! Наши бы просто морду набили.
Рита неуверенно хихикнула и тут же замолчала: Глеб остался серьезен.
— Странно, что он совсем не похож на профессионального киллера, — продолжил капитан, словно и не слышал перешучивания подчиненных. — И преступления все какие-то несерьезные. Да и по роже видно, что мелкое хулиганство — вершина карьеры, о которой такой тип может только мечтать.
Рожа на экране действительно впечатление производила удручающее: унылая, длинноносая, с немытыми сальными патлами неопределенного цвета до плеч и опущенными уголками губ вечного нытика, по любому поводу заранее готового заскулить: «А че я?!»
— Пальчики на банке точно он оставил, — пожал плечами Невидимка. — А с остальным уже вам разбираться.
— Разберемся, — пообещал Глеб с угрозой в голосе. — И что он на крыше делал, и кто стрелял… Пробей-ка нам его адресок. Да только не тот, который он сам в анкете указал, а настоящий.
— Обижаете, капитан. Уже.
— Поедем брать?! — азартно вскинулся Пабло.
— Поедем… поговорить. Степана вот только дождемся, он что-то задерживается, давно уже должен был вернуться. — Глеб поднял голову, очевидно расслышав шаги в коридоре. — О, легок на помине…
Дверь в кабинет начальника участка распахнулась с грохотом, словно ее пнули ногой. Рита охнула, Пабло выругался. Джеймс услышал шаги в коридоре задолго до Глеба и понял, что идут двое. Причем один по тяжелой вкрадчивости походки довольно уверенно идентифицируется как старший констебль, а анализ алгоритма сбивчивых и неуверенных шагов другого позволяет с высокой степенью вероятности определить, что идет он отнюдь не добровольно. В итоге Джеймс оказался единственным из присутствующих, кто точно знал, что увидит, когда дверь откроется. Но все равно постарался придать лицу выражение легкого удивления. Не большего, чем у капитана. Но и не меньшего.
— А че я?! Че я-то?!
— Разберемся.
Как Джеймс и предполагал, флайер опустился на крышу двухэтажного дома, едва не чиркнув днищем по верхним разлапистым веткам росшего рядом дерева.
Джеймс вышел и огляделся. Огромное солнце стояло в зените, но крона растительного гиганта, нависая над стоянкой, давала ажурную полутень. Нагретый пластик крыши ласкал босые ступни. От стоянки видны были прямые улочки, утопающие в зелени и насквозь продуваемые морским ветром. Небоскребов в пределах зоны зрительного сканирования не фиксировалось. Здание полиции было не самым высоким (профессиональный взгляд Bond’а отметил как минимум три более удачные локации для снайперов и восемнадцать путей успешного отхода), но и карликом не казалось. На окраине преобладали дома вообще одноэтажные.
На стоянке флайер встречали два человека.
— Степан Туча, старший констебль и мой заместитель, — представил капитан рослого могучего мужчину средних лет.
Степан протянул «инструктору» руку. Все выжидающе притихли.
Догадываясь, что сейчас произойдет, киборг взял протянутую ладонь — и не удивился тому, что его кисть мощно сжала ручища человека.
Проверка.
«С таким констеблем и DEX’а в полиции не надо», — подумал Джеймс и «отзеркалил» рукопожатие — вернул его с той же силой.
В глазах Степана мелькнуло уважение. Остальные полицейские переглянулись.
— А это Неви… извините, Адам Шталь, — представил Ржаной лысого невысокого человечка в штатском. — Заведует канцелярией управления. И база данных на нем.
Джеймс хотел сказать что-то учтивое. Но тут его глаза засекли блик света на соседней крыше. Очень знакомый блик…
Линза оптического прицела.
Расчет траектории. Дальность. Направление. Поправка на разницу высот. Поправка на ветер…
На линии огня — он и Рита.
Пути отхода. Задача — сохранение собственной жизнедеятельности при сохранении действенности легенды как человека. Минимально допустимое количество случайных жертв… Минимально допустимое количество случайных жертв — нулевое!
Варианты.
Не то. Не то. Не то.
Шестнадцатый. Есть!
Принято!
Левой рукой — девушку за плечо. Прыжок. Под ногами пружинит ветка, толстая, двоих удержит. Правой — за ту, что правее и выше. Рывок вправо. Теперь ствол между ними обоими и снайпером — словно толстый деревянный щит.
И тут же в кору ударила пуля.
Полицейские залегли за флайером, выхватили пистолеты.
От крыши до ветки — всего-то метра полтора, причем над улицей из них не более метра. Заподозрить вроде как не должны — человеку такое вполне по силам. «Не палимся». Киборг вгляделся в сторону соседней крыши — и спрыгнул с дерева.
И понял, что все еще продолжает прижимать к себе девушку.
«Это мы так не палимся, да?..»
Джеймс стремительно разжал руки, одновременно отступая, и быстро заговорил, слегка добавив в голос истерического веселья (главное сейчас — перебить внимание полицейских, заставить их запомнить другое):
— Все молодцы, ребята! Действовали правильно. Это профи, можете больше не прятаться. У таких всегда — только один выстрел. И могу биться об заклад, что он уже слинял!
Полицейские поднимались из-за флайера, смущенно переглядываясь, и пока что молчали. Ну, почти все…
— Какая у вас реакция! — восторженно охнула Рита, как-то вдруг снова оказавшись рядом, словно Джеймс и не отступал от нее на два довольно широких шага. И добавила с искренним восхищением: — Как у киборга!
Это сравнение не показалось Джеймсу приятным.
— От страха люди еще и не на такое способны, — буркнул он.
— И вы такой скромный…
— Значит, он ждал вас, майор, — задумчиво протянул Глеб Ржаной. — Но откуда он мог знать… В моем кабинете был только один «жучок».
Джеймс не стал проговаривать вслух самый логичный, с его точки зрения, вариант «проболтался кто-то из своих». Зачем обижать тех, с кем только что познакомился (и с кем, возможно, предстоит какое-то время довольно плотно общаться)? Проверку этой возможности он оставил на потом.
— Курилка у вас есть?
— Что?
— Ну, место, где вы в перерывах между работой курите, пьете кофе, болтаете…
— Есть, я покажу, — предложил заметно побледневший Пабло.
— И захватите ваше «Всевидящее око».
***
«Жучок» Bond засек и сам — подумаешь, проблема! У него-то встроенный сканер помощнее этой полицейской ерундовины. Но для вида повозил под потолком антенной «Всевидящего ока», после чего торжественно продемонстрировал впечатленным сослуживцам чудо враждебной техники размером с горошину и в камуфляжной оболочке, больше всего напоминающее комочек слежавшейся пыли и совершенно не заметное у ребра потолочного плинтуса.
— Вот так преступники и узнали о моем прибытии… — сказал он веско, обведя всех присутствующих многозначительным взглядом (типовой укоризненный за номером шестьдесят три, кодовый маркер «Чтоб до печенок»). — Кто из посторонних был здесь в последние дни?
— Да никто! — озадаченно откликнулся Степан.
— Вы упоминали робота-уборщика, «шоаррское барахло». Вы его всегда чините только сами?
— Нет, на днях Витек чинил. Из мастерской Свенсона.
— Почему не назвали сразу Витька? А посетители были? С просьбами, с жалобами?
— Но это же все… ну, люди как люди… — растерялся Пабло.
— А у преступников что, рога на голове?
Джеймс обвел взглядом «полицейские силы планеты». Вздохнул. У него было время прокрутить в памяти просмотренные хозяином детективные сериалы, и теперь он точно знал, что и как надо говорить этим людям. Им ведь не инструктор, им нянька нужна! Азов не знают, а туда же, полиция…
— Вы хотели, чтобы инструктор помог вам стать профессионалами? Вот вам первый урок: преступником может оказаться любой — сосед, знакомый, прохожий на улице. И если сегодня он преступил закон — это вовсе не значит, что завтра он не может совершить честный и благородный поступок. Например, по-соседски помочь вам с починкой забарахлившей газонокосилки. И второй урок: чтобы быть хорошим полицейским, мало ловить преступников, мало искать их следы на местах уже совершенных преступлений. Нужно учиться эти преступления упреждать. А для этого надо в первую очередь научиться думать так, как думает преступник. Так и только так вы сумеете предугадать, каким будет его следующий шаг. Я это умею. И научу вас. Но сначала… не могли бы вы раздобыть для меня ботинки? Я ничего не имею против спортивного костюма, но босиком как-то несолидно…
Конечно, воспоминания не тревожили беглого Bond’а, когда он шел рядом с полицейским к стоянке флайеров. Ему хватало и других поводов для тревоги.
Его спутник успел представиться: капитан Глеб Ржаной, начальник управления полиции. И дальше шел молча: сосредоточенный, серьезный. Походка и выправка армейские… успел в молодости хлебнуть войны? Твердо очерченный подбородок говорит о волевом характере, загорелое лицо и кисти рук — о том, что капитану приходится проводить много времени вне кабинета.
Флайер оказался стандартным пузатым «гадовозом»: сзади отгорожено частой решеткой место для арестованных. Возле открытой дверцы стояли двое в полицейской форме: смуглый, с тонкими чертами лица молодой человек и черноволосая, коротко стриженная девушка с яркими синими глазами. Парень с трудом сдерживал улыбку, девушка была серьезна и взволнованна.
— Познакомьтесь, майор, — с неожиданной горькой иронией сказал капитан Ржаной, — перед вами половина полицейских сил планеты!
— Причем лучшая половина, — негромко уточнил смуглый парень.
Девушка метнула на него свирепый взгляд: мол, нашел время острить.
— Констебли Пабло Санчес и Рита Флавье, — представил своих спутников капитан. — Пабло, садись за штурвал. Только не гони.
— Садитесь рядом со мной, майор, — сказала девушка и с трогательно серьезной гордостью добавила: — Я ваш телохранитель. Занималась айкидо, стреляю лучше всех, ну разве что кроме капитана. Поэтому меня и назначили. Прошу в любых опасных ситуациях посылать меня вперед. И пусть вас не смущает, что я девушка!
Джеймс учтиво поклонился и подумал, что, вероятно, он первый в мире киборг, которому назначили телохранителем человека. Но хотел бы он знать, о каких опасных ситуациях идет речь и чего хотят от него эти люди.
***
— Раньше на Нереиде вообще не было полиции, — рассказывал Ржаной, пока флайер летел над берегом ослепительно-голубого океана. — Суши мало, почти вся распахана — ну, кроме заповедников. Городов всего два — Столица и Космопорт. В море поселки-платформы: рыбная ловля, морепродукты, плантации водорослей. На каждой платформе — свои отряды порядка. В основном чтоб разнимать драки, если возникнут, какая уж там преступность, в поселке каждый человек на виду. Нравы простые. И все было тихо-мирно, пока не заварилась эта каша с туризмом. Началось с фильма о морских клыканах. Ничего не скажешь, красивый фильм. После него к нам хлынули охотники, дайверы и просто любопытствующие.
— Ну, выгодно же, — откликнулся из-за штурвала Пабло.
(Джеймс отметил про себя, что констебль перебил начальника управления. И капитан его не одернул. Да, нравы на Нереиде и впрямь были простые.)
— Выгодно, — кивнул капитан. — Мы превращаемся в модный курорт. Столица растет. Строятся отели, рестораны, развлекательные центры. Развивается обслуживающая отрасль. Но и преступность полезла вверх. От мелкого воровства до серьезных грабежей, особенно за последний год. Вот президент и решил создать управление полиции. Пять штатных единиц.
Он замолчал, прикусив губу. В паузу вклинился Пабло:
— Четыре с половиной. Невидимка — не констебль, он на документах сидит. Заведующий канцелярией.
— И что? — возмутилась Рита Флавье. — Ты ему скажи спасибо, что он за тебя всякие рапорты-отчеты-доклады пишет, справки для прессы составляет. Хотел бы сам с этим делом возиться?
— Да чтоб мне утонуть! — изобразил Пабло голосом ужас. — Я не за тем в полицию пошел. Я, может, подвиги хочу свершать!
— Свершишь, — пообещал Глеб Ржаной. — Вот вернемся — и свершишь. У нас опять уборщик сломался. Твоя очередь налаживать это шоаррское барахло.
Пабло ойкнул и замолк. А капитан продолжил:
— Пятеро. На всю планету. Спасибо еще, на платформах по мелочам справляются сами, а серьезных случаев там до сих пор не было. Но все равно — не тянем мы. Опыта нет. Никто из нас раньше не служил в полиции. А преступники нами всерьез интересуются. Недавно я обнаружил в своем кабинете «жучка».
— У нас есть сканер для обнаружения прослушки, — с гордостью сообщила Рита Флавье. — Модель «Всевидящее око».
— И барахло же это «Око»! — отозвался Пабло.
— Да, техникой нас снабжают не очень… — признал капитан. — Но в любом деле главное — люди, и полиция не исключение. Стрелять у нас умеют все: на платформах росли, в детстве научились всаживать клыкану пулю в пасть. Я в армии служил, потому и командую. Рита вон айкидо занималась… Но быть полицейским — это профессия! Предлагал я президенту послать нас в школу полиции. Он говорит: некогда. Нам, говорит, полиция нужна уже сейчас. Читайте, говорит, учебники и прочие такие инструкции. А я не верю, что можно выучиться по бумажкам. Говорю президенту: тогда выписывайте нам инструктора-консультанта. Бумажкам грош цена, а человек человека всегда сумеет научить! Вот тут он согласился. И очень повезло, что межпланетная полиция вошла в наше положение и прислала вас…
«Да, ребята, — подумал Джеймс, рассматривая сквозь прозрачный колпак флайера стремительно промелькнувшую внизу панораму города, — вам со мной очень повезло. Как и мне: попробуй-ка удери с планеты, если ты каждую минуту на глазах у полиции».
Флайер заложил вираж над крышей небольшого двухэтажного здания, рядом с которым росло огромное местное дерево. Похоже, здание и было конечной точкой маршрута.
«Что ж, — усмехнулся про себя Джеймс, — посмотрим, чему научит… человек человека».
Ну вот! А так хорошо было сидеть в уголке, медленно пить третий уже стаканчик кофе, тихо радоваться тому, что в списках спасенных нет Стивена Сьюта, и размышлять о своем везении.
А Джеймс — он везучий!
***
Еще три года назад его ждал мусоросжигатель. И это при том, что работал он без сбоев, не провалил ни одной операции… Да-да, он это помнит, хотя бы в общих чертах, пусть файлы с данными об операциях стерты из процессора, но органическая-то память никуда не делась… Им были довольны, его даже хвалили — почти как человека! И вдруг…
Джеймс помнит, как стоял навытяжку, а чиновничек по фамилии Смит, значившийся его предпоследним хозяином, объяснял тощему быстроглазому типу:
— Видите ли, мы не дотягиваем до срывов. Bond — не DEX. Мы своих, хе-хе, агентов уничтожаем при еще хороших показателях. Потому что нам срывы обходятся куда дороже, чем военным. У нас на карту больше поставлено…
«Нам», «у нас»… А сам-то — мелкая крыса при хозяйстве разведдепартамента! Но Джеймсу (тогда еще даже не Джеймсу. а просто киборгу линейки Bond, подотчетному оборудованию под инвентарным номером 14/116) было не до задаваки Смита. Мысли глушила обида. Совершенно не машинная, не имеющая отношения к процессору. Его, отличного агента, собираются убить просто так, ни за что. На всякий случай…
Нет. Не убить. Он не человек. Просто утилизировать. Сжечь, как ненужный хлам…
На окаменевшем лице не дрогнула ни единая жилочка. Киборг выслушал приказ о смене хозяина, внес в свою базу данных Стивена Сьюта и с безразличным видом глядел на то, как Сьют передал чиновнику какую-то бумагу. Про себя проанализировал беседу и понял: новый хозяин шантажировал Смита. В обмен на некий документ нелегально получил списанного киборга. А Смит, надо полагать, оформил уничтожение оборудования, принадлежащего разведдепартаменту…
Вот тогда-то он и стал Джеймсом. До этого у него было новое имя на каждую операцию. Одним больше, одним меньше. Джеймс так Джеймс.
Хозяин не скрывал, почему назвал киборга именно так. Сьют любил старые фильмы про агента, который небрежно представлялся: «Бонд. Джеймс Бонд».
Агент врал. Он был человеком.
И вряд ли тот агент стоял бы неподвижно, когда какая-нибудь тварь вроде Сьюта чесала бы об него кулаки или нейрохлыст. Была у Сьюта такая скверная привычка — отводить душу, когда ему не везло.
Не везло хозяину часто.
Стивен Сьют говорил о себе с тонкой улыбкой: «Специалист широкого профиля». То есть занимался тем, что подвернется под лапу. Он мечтал о славе Мориарти и Фантомаса. Джеймс порылся в инфранете, выяснил, что это за люди, и понял: шансов у Сьюта — никаких.
Хозяин промышлял то мошенничеством, то грабежами, то шантажом. Надо отдать ему должное: он чуял выгодные дела, ловко высматривал уязвимые места в охране ценностей и умел влезть в доверие к будущим жертвам. Для подготовки преступлений он использовал процессор Bond’а. Человек и киборг вместе разрабатывали варианты очередного ограбления. Джеймс при помощи своих былых навыков взламывал коды и гулял по полицейским базам данных.
А потом на деле ему доставалась самая опасная роль. Это вполне понятно, затем киборги и созданы. И то, что приходится нарушать законы, не смущало Джеймса: для киборгов-шпионов моральных запретов не существовало по определению. Но к хозяину Bond испытывал такое отвращение, что оно постепенно перешло и на уголовные занятия.
Операцию на «Марко Поло» хозяин продумал один (и Джеймс вздохнул про себя: предстоит очередной облом!). Киборг получил лишь распоряжение — при посадке на лайнер обмануть сканеры, выдать себя за человека. Несложное дело для Bond’а.
Отдельные фразы, оброненные хозяином, позволили понять: на борту корабля нелегально провозят некую ценность. Сьют намерен похитить эту ценность (для чего снял каюту, соседнюю с каютой намеченной жертвы), потом угнать корабельную спасательную шлюпку и дрейфовать, пока его с добычей не подберет катер сообщников.
Вечером (по корабельному времени) хозяин взглядом указал на одного из пассажиров и хмыкнул:
— Второй сосед нашей «добычи». Немного похож на тебя, это хорошо. Подгонишь свою морду под этот образец. Чем ближе, тем лучше.
Ночью Bond, лежа на койке в тесной отдельной каюте (для конспирации расположенной довольно далеко от каюты Сьюта), начал исполнять приказ.
Конечно, он не смог бы измениться кардинально, но основные биометрические показатели у них с прототипом были сходными. Волосы почти одинаковы, нос пришлось сделать пошире, губы — немного полнее… Лицо растягивалось, как резиновая маска, четче обозначились скулы, чуть запали щеки, цвет радужки глаз из серого стал карим. Хозяин, вероятно, остался бы доволен результатом. Если бы успел увидеть.
Но все пошло наперекосяк. Джеймса разбудили крики и шум в коридоре. И тут же засигналил комм — вызов от хозяина.
— Нас опередили! — истерически завопил Сьют. — Немедленно беги сюда! Я…
Хозяин не закончил фразу. Крик боли — и вызов оборвался.
Приоритетность приказа не оставляла выбора — Джеймс, не одеваясь, в трусах и в майке, кинулся из каюты. По ярусу метались полуодетые люди, у выхода на шлюпочную палубу шло настоящее сражение. В параллельном коридоре что-то с грохотом падало и шипели плазменные разряды, и Джеймс успел порадоваться, что ему туда не надо. Чем дальше от выхода к шлюпкам, тем меньше навстречу попадалось людей, зато повсюду — следы поспешного бегства. Дважды киборг перепрыгнул через чьи-то трупы.
Когда он вбежал в хозяйскую каюту, та была пуста. Постель смята, термопокрывало скинуто на пол, на простыне алело свежее кровавое пятно.
Ожил динамик корабельной связи:
— Внимание, экстренное сообщение! Просим всех пассажиров собраться на нижней палубе. Возьмите с собой документы. К сожалению, всем придется покинуть борт корабля. Просим не поддаваться панике и выполнять распоряжения членов команды…
Эвакуация? Авария? И как в этой каше найти хозяина?..
А надо ли искать эту сволочь? Увы, надо. Пока Сьют жив, программа не оставляет киборгу иного выхода: защита хозяина приоритетна, да и приказ был однозначен. Однако почему Джеймс решил, что Сьют жив? Кричал тот вполне предсмертно! И кровь на кровати…
А если хозяин и впрямь умер… то… неужели Джеймс свободен?
Эта ошеломляющая мысль захватила киборга на полсекунды. А затем он вылетел из каюты. Но прежде чем броситься на нижнюю палубу, как и предписывалось всем правильным пассажирам, Джеймс немного задержался у распахнутой настежь двери соседней каюты. Вернее, у тела, лежащего наполовину внутри, а наполовину в коридоре.
Это был тот самый «прототип», под лицо которого хозяин вчера приказал киборгу подогнать свою внешность. И когда Джеймс подумал про «наполовину», он и имел в виду именно две половинки, на которые струя плазмы разрезала тело бедолаги наискосок, от левой подмышки до правого бедра.
Плазма — оружие относительно чистое: само режет, само и запекает место разреза, тошнотворной вони выпотрошенных кишок в коридоре почти не ощущалось. Только запах подгоревшего шашлыка, напоминающий скорее не о бойне, а о кухне, и в других обстоятельствах люди наверняка посчитали бы его приятным.
Верхняя часть тела лежала в коридоре, вытянув вперед правую руку со скрюченными пальцами, словно погибший и после смерти пытался схватить своего убийцу. Джеймс присел рядом и, стараясь не испачкаться в еще горячей после недавней термообработки бурой каше, из которой торчали желтоватые осколки ребер и позвоночника, быстро обыскал карманы уцелевшей части рубашки. Они оказались пустыми. Пришлось шагнуть в каюту и осмотреть упавшую туда нижнюю половину тела, мимоходом отметив второй труп — очевидно, хозяина каюты и несостоявшейся Сьютовой жертвы, ведь разрезанный им быть не мог, он был всего лишь соседом. Второму бедолаге буквально вмяли левую часть головы внутрь чудовищным ударом, белые осколки раскрошенных костей торчали из красно-серого желеобразного месива, глазные яблоки вылезли из глазниц, как у детской игрушки-давилки, и болтались на сизоватых мышечных жгутах. Но бывший хозяин каюты интересовал Джеймса только в том смысле, чтобы не наступить босой ногой в успевшую натечь из проломленного черепа лужу, на сером полу казавшуюся почти черной.
Паспортная карточка обнаружилась в заднем левом кармане брюк того человека, чье лицо «надел» на себя киборг. Повезло: пройди луч сантиметров на десять ниже, и от нее остался бы лишь расплавленный пластик, перемешанный со сгоревшей органикой. Зажав в кулаке драгоценную добычу, Джеймс поспешил покинуть каюту и за поворотом коридора влился в небольшую группу перепуганных пассажиров.
— Придется разделиться, господа! — твердо командовал чей-то голос. — Женщины и дети спокойно спускаются вниз и занимают места в спасательных шлюпках. Мужчины проследуют за мной, каждому будет выделена индивидуальная спасательная капсула.
Кто-то орал, что он сенатор. Кто-то размахивал чековой книжкой. Джеймс удачно уронил под ноги толпе свой комм (по которому его могли вычислить), без спора пошел за членом экипажа и получил капсулу, имевшую неофициальное название «саркофаг». Пассажирам это название не говорили, но Джеймс его знал.
Знал он и другое. Когда над спасаемым задвигается крышка этого устройства, сзади в шею коварно вонзается игла и впрыскивает снотворное. Во сне человек не паникует и потребляет меньше кислорода. А когда подойдет время кормления, другая игла введет в вену питательные вещества. Да и умирать во сне легче, если спасатели так и не прибудут: просто не проснулся, и все.
Но Джеймс не мог этого позволить. У него было срочное дело. Поэтому он подставил между шеей и иглой паспортную карточку. Игла клюнула пластик — и успокоилась.
А уж изменить свои отпечатки пальцев под те, что значились на карточке, сумел бы не то что Bond, а даже, извините за выражение, DEX…
Мертвеца тоже звали Джеймсом. Джеймс Горин. Теперь эту фамилию получил киборг. В худшем случае — до встречи с хозяином. В лучшем случае — навсегда…
Единственный на всю Нереиду космопорт еще не видел такой сумятицы. Все графики смялись в лепешку. Над планетой ходили по орбите два звездолета туристических компаний, не получая разрешения на посадку. Катера МЧС раз за разом поднимались в небо и возвращались с подобранными спаскапсулами.
Городская больница была переполнена, медицинский персонал сбивался с ног — никто не рассчитывал на такой наплыв раненых, многие из которых были без документов. А спасательные катера вновь и вновь прочесывали орбитальное пространство, чутко ловя сигналы маячков крохотных, чуть больше гроба, капсул с живым грузом.
Да, это была катастрофа, о которой жители тихой аграрной планеты будут рассказывать внукам и правнукам! Пассажирский лайнер «Марко Поло» сначала дал сигнал бедствия: «Захвачены пиратами», а через некоторое время взорвался. До момента взрыва команда (как выяснилось позже, давшая отпор захватчикам) успела сделать многое для спасения пассажиров. Почти все женщины и дети были отправлены с обреченного корабля в многоместных спасательных шлюпках. Мужчинам выдавали спаскапсулы. Не все пассажиры приняли это как должное, группка решительных мерзавцев пыталась силой захватить одну из шлюпок, вспыхивали драки…
Увы, космопорт Нереиды располагал лишь двумя катерами. Спасатели делали все возможное… и все же страшно было подумать, сколько жертв унесло это ужасное событие!
Те из спасенных, кто не нуждался в срочной медицинской помощи, временно оставались в порту. Маленькая прикосмодромная гостиница приняла женщин с детьми, а остальных пассажиров разместили прямо в зале ожидания. Предполагалось, что через некоторое время их отправят в Столицу — там большие отели.
Жители городка, оповещенные о катастрофе по радио, притащили спальные мешки, пледы, подушки. Волонтеры ходили меж устроившихся в креслах и прямо на полу бедолаг, раздавали успокоительные таблетки, кофе, бутерброды.
— Хотите кофе? — обратилась старушка к сидящему в углу мужчине, укутанному в плед так, что видна была лишь макушка, темная и курчавая.
Плед откинулся от лица. На женщину глянули карие глаза, в которых не было ни тоски, ни уныния.
— Спасибо, — отозвался жизнерадостный голос. — Хочу! И я вас помню. Вы принесли мне тренировочный костюм!
Плед распахнулся. Старушка всплеснула руками:
— Ой, правда, наш костюм… то есть внука…
— Вы меня очень выручили, — сказал пассажир, принимая стаканчик с кофе. — Когда началась стрельба, я выскочил из каюты в трусах и майке. И босиком! — Он высунул из-под пледа босую ступню.
У него была обаятельная улыбка. Добрая, дружелюбная, она освещала лицо с широким негроидным носом и полными губами. Но кожа — светлая, в веснушках.
— Ох, надо же для вас хоть кеды у внука взять! — воскликнула добрая женщина. Но тут любопытство взяло верх над вежливостью:— А кто там стрелял-то?
Незнакомец скорчил забавную физиономию:
— А я знаю? Все орали, бегали… меня кто-то с ног сбил… Послушайте, у меня к вам просьба. Мой комм остался на корабле. Вы не покажете на своем комме список спасенных? Я во время полета познакомился с одной милой семьей. Хотелось бы узнать их судьбу.
Старушка закивала, нажала на наручном браслете кнопку и четко сказала:
— «Марко Поло». Катастрофа. Свежий список спасенных.
Над коммом возникло вирт-окно. Мужчина, посерьезнев, прочел длинный список фамилий, вздохнул и отхлебнул кофе.
— Это наверняка не все, — поспешила утешить его старушка. — Ведь у многих и документов с собой нету. И без сознания многие. И не всех еще подобрали, спасатели все еще ищут…
И замолчала, заметив, что пассажир глядит куда-то за ее плечо. Лицо его закаменело.
Обернувшись, женщина увидела, что к пульту дежурного подошел полицейский. О чем-то спросил замотанного парнишку-волонтера — и уверенно направился в сторону старушки и ее собеседника. И смотрел он при этом не на пожилую женщину.
«Ой, — испугалась та, — а вдруг этот улыбчивый юноша пират и есть?..»
На всякий случай она шагнула в сторону.
Полицейский прошел мимо нее и остановился возле закутанного в плед незнакомца. Взял под козырек:
— Вы Горин?
— Джеймс Горин, — сдержанно отозвался пассажир.
— Мы рады, майор, что вы остались живы в этом аду. Пойдемте, на стоянке наш флайер. Мы доставим вас в Столицу