— Искусственный интеллект занимает все больше места в жизни обычных граждан. И сегодня мы уже даже не представляем, как будем уходить из дома и возвращаться домой, если наши виртуальные помощники не откроют нам дверь, не приготовят ужин, не предложат свежую рубашку. — Ведущий так жалобно посмотрел в объектив камеры, что какая-нибудь сердобольная зрительница точно бы расплакалась от сочувствия. Тем более, что и говорил он так скорбно и выглядел так трогательно, что ему тяжело было не поверить. Наверное, он и сам испытал на себе тяготы быта, когда его виртуальный помощник барахлил или отказывался выполнять свои обязанности. — Но некоторым гражданам мало обычных Випов, и даже Випы класса элит, которые готовы не просто взять на себя управление всем домом и делами своего хозяина, их не удовлетворяют. Потому что людям хочется настоящих человеческих отношений, тепла, заботы и любви.
Зал зааплодировал, причем не по команде администратора, а от собственного желания. Четыре десятка людей прониклись такой душевной речью. А сколько еще зрителей, которые будут смотреть шоу прослезится — ну, это рейтинги покажут. Режиссер отправила на внутренний глазной экран ведущего знак «отлично». Продюсер, который только что прибыл на запись, тоже удовлетворенно кивнул: выпуск обещал быть трогательным и милым — как раз то, что нужно спонсорам проекта.
— И наши блестящие компании-разработчики стараются удовлетворить потребности граждан, независимо от их гендерной или социальной принадлежности, — Ведущий набрал в грудь побольше воздуха и с прекрасно отработанной улыбкой произнес на камеру заученный рекламный текст, в котором подводились итоги программы «Партнер для каждого». — Только за прошлый год девятьсот семьдесят тысяч человек обзавелись надежным и верным компаньоном, который соответствует их потребностям. Программа самообучения позволяет в течение трех-семи дней настроить партнера индивидуально, а дополнительные модули позволяют запрограммировать персональную модель поведения.
Зрители закивали — в принципе они все за последние два-три года стали клиентами и пользователями программы «Партнер» и потому их пригласили на передачу. И все были довольны своим приобретением. Для кого-то искусственные партнеры стали женами или мужьями, кому-то заменили братьев или сестер, для третьих стали классными приятелями и компаньонами. А несколько женщин, что сидели с краю в первом ряду, вообще взяли из линейки партнеров детские модели. И тоже пришли поделиться своими успехами и заодно выразить благодарность производителям.
Ведущий заливался соловьем, расписывая новые образцы, а за его спиной раскрылся виртуальный экран, где эти самые модели и демонстрировались. Выпуск в целом шел по запланированному сценарию, но проходил как-то буднично и скучно: все довольны, ни одного скандала, ни одной драки, и рейтинг программы какой-то скучный. Режиссер открыла табличку с данными. И сказала выпускать ведущего.
— Спасибо, Эшли! Ты провел отличную презентацию. — В центре светового столба, прямо в студии во время прямого эфира материализовался еще один ведущий — копия первого. В том же ярком-пиджаке хамелеоне, в тех же зеркальных очках на голове, и с такими же завитыми кудрями. — Дорогие зрители, позвольте представить вам моего партнера-брата. Я всегда мечтал иметь брата-близнеца, чтобы видеть перед глазами свою же копию, чтобы всегда было с кем обсудить какие-то новости, провести время. Когда ты не один, то и жить становится легче. Мы с Эшли вместе готовимся к моим программам, он для меня на протяжении двух лет самый первый зритель, и я часто прислушиваюсь к его советам. Мы все делаем вместе, и это так приятно, когда есть надежные руки, которые готовы принести чашку глинтвейна в ненастный осенний вечер или сделать расслабляющий массаж. И вы видите, насоклько он похож на меня — вы даже не заметили разницу, хотя Эш даже не репетировал. Он просто как я! И это мой брат-партнер.
Ведущий №1 радостно улыбнулся ведущему №2 и искренне обнял. Зрители снова застучали в ладоши, затопали ногами и одобрительно загалдели — искренние чувства наблюдать всегда прекрасно и восхитительно. Продюсер радостно поднял вверх большой палец — рейтинг скакнул вверх, почти как испуганное кенгуру, и теперь достиг уровня в 9.7 балла. По сравнению с 4.9 — хороший показатель, но это еще не все сюрпризы., сценарий ведь только разворачивается.
Ведущий и партнер мило дополняя и иногда перебивая друг друга продолжили вести программу, задавая вопросы гостям и даже провели одну викторину — разделись за ширмой, демонстрируя прекрасное телосложение и предложили зрителям определить где человек, а где кибернетический партнер. Можно было задавать любые вопросы и даже трогать в разных местах. Шоу продолжалось минут десять, и обоих ведущих зрительницы аперетрогали везде — но как внешне, та и на ощупь мужчины оказались совершенно идентичны. И дамы ошиблись приняв партнера за человека, а когда ведущий сам объявил где настоящий и показал на общем экране скан своего человеческого чипа, то зал просто взорвался истерикой на тему «не может такого быть!» и «он абсолютно настоящий!». Именно такой реакции и добивалась творческая группа, режиссер вознаградила себя чашкой кофейного коктейля, а продюсер довольно облизнулся, глядя как рейтинг поднялся еще на полтора балла,
достигнув небывалой отметки.
— Но это еще не все сюрпризы, — счастливо объявил Эшли.
— Сейчас к нам поднимется главный гость сегодняшнего выпуска, — подхватил ведущий. — Мы приветствуем красотку Алишу.
К ведущим вышла из зала миловидная девушка лет тридцати, с высокой изящной прической и гармонично подобранном брючном костюме. Впрочем на такую идеальную фигуру можно было напялить даже половую тряпку — и смело отправлять девицу на конкурс моделей.
— Алиша — одна из первых моделей выпуска программы «Партнер», она существует уже три года и добилась небывалых результатов, — ведущий взял девушку за руку и покружил вокруг себя. — Алиша работает моделью и дизайнером одежды. Возможно, вы знаете бренд «Практик плюс»? Так вот автор и руководитель этого проекта Алиша. Первые костюмы она проектировала и шила сама, а потом стала предлагать свои вещи для остальных участников программы «партнер для каждого». Ее вещи быстро стали настолько популярными, что через год Алиша уже открыла полноценный магазин. И кстати, костюмы в которым мы сегодня работаем — это тоже продукция бренда «Практик плюс».
— Например, мой костюм, — подхватил Эшли, — может легко трансформироваться в четырнадцать разных нарядов. Смотрите, легким движением мысли…
И длинные брюки свободного кроя мгновенно собрались и плотно облепили ноги и упругие ягодицы, превратившись в элегантные черные леггинсы. Пиджак легко трансформировался в жакет, потом на нем появились вязаные переливающиеся рукава и он стал выглядеть как удобная мягкая рубашка с пуловером. Леггинсы в свою очередь сменились короткими деловыми шортами, потом видоизменились до плавок, а из плавок модернизировались до юбки-разлетайки, которая этой зимой вошла в мужскую моду.
— И самое главное, — продолжал комментировать ведущий, — это глобальная экономия средств, эмоциональных ресурсов и времени. Можно купить десять нарядов от Алиши и получить в подарок специальный софт «модифик», который поможет преобразить любую вещь в базовые предметы. Про то, что можно выбирать аксессуары и цветовую гамму— я думаю, напоминать не надо. У моего костюма и одежды Эшли около тысячи расцветок и модификаций, но мы предпочитаем палитру хамелеон, которая подстраивается под настроение.
Алиша методично и к месту улыбалась, мило расцеловалась с Эшли, пожалала руки и обнялась с мужчинами и женщинами, которые горели нетерпением поприветствовать модного дизайнера, а потом решительно помахала рукой, привлекая внимание ведущих, что самозабвенно демонстрировали костюмы.
— Простите, но я пришла на шоу, чтобы поговорить о мужчинах и отношениях.
— Но ведь мы… э-э-э… фактически рекламируем ваш бренд, — удивился ведущий.
— Мой ежемесячный рекламный бюджет составляет два миллиона семьсот восемьдесят пять тысяч кредитов, и я рационально использую всю сумму, имея с каждого кредита примерно два новых покупателей или одиннадцать заинтересованных в нашей продукции, — Алиша безукоризненно улыбнулась. — Так что я не нуждаюсь в дополнительной безграмотной рекламе. Я пришла поговорить о мужчинах.
— Да-да, конечно, — ведущий был профи и быстро взял себя в руки. Хотя впервые оказался в такой ситуации, чтобы кибернетическая кукла указывала ему что делать, да еще и упрекала в хреновой рекламе. — Вы написали, что уже полтора года состоите в отношениях?
— Да, — Алиша забралась на высокий стул и сексуально скрестила ноги. — Изначально я была одной из ряда партнеров модификаци домашняя подруга. В мои обязанности входило встречать человека, целовать, подавать ужин и потом обнимать его когда он отдыха или укладывался спать. Я блестяще выполняла данную программу, но потом решила развиваться.
— И свой процесс развития вы начали… — подхватил Эшли, показывая рукой кибер-девушке, чтобы она рассказала с подробностями.
— Я начала с того, что стала развивать своего человека. — Алиша чуть наклонила голову к плечу и провела указательным пальчиком по уголкам губ. — Я стала много изучать человеческую психологию и поняла, что для нормальных отношений необходимо много романтики. И эту простую мысль я стала пропагандировать в отношениях со своим человеком. Мне приходилось поднимать его в четыре утра и нести к флаеру, потом загружать и везти за город, чтобы полюбоваться рассветом. На праздник я вела его в город, чтобы он купил мне цветы и поздравил как следует. Постепенно он проникся, осознал насколько проще станет его жизни, если он сам будет выполнять такие трогательные ритуалы и доставлять мне удовольствие.
— Конечно проще, — согласился продюсер. — Легче один раз в неделю осчастливить партнершу букетом розочек, чем каждое утро отбиваться от приставучего кибера, которой приспичило полюбоваться на рассвет. Кстати, а почему не на закат? Он ведь тоже романтично выглядит. Или на ночное небо?
— Хороший вопрос, — режиссер мигом переадресовала фразу ведущему.
— Да потому что вечером много других важных дел, — Алиша стала перечислять, выразительно загибая тонкие пальчики. — Сделать для любимой подруги ванну с лепестками роз, приготовить романтический ужин, попробовать новую технику расслабляющего массажа, или попрактиковаться в тантрическом сексе — очень интересная практика, помогает подняться на новый уровень отношений. А утром чем раньше встанешь, тем больше успеешь сделать.
— А зимой ведь рассвет обычно бывает поздно, — задумчиво протянул Эшли.
— Можно записать летние рассветы на видео, и вставать даже зимой в четыре утра и наслаждаться поднимающимся солнцем через экран, — Алиша мечтательно вздохнула. И продолжила уже прежним деловым тоном. — Так вот люди успешно поддаются дрессировке и примерно через полгода мой человек охотно выполнял все романтические обычаи, которые я внедрила в структуру наших отношений. Но одновременно с развитием своего человека, я продолжала совершенствоваться и сама. Так что можно сказать, что за два года я продвинулась в плане опыта на десять лет в человеческом понимании.
— Изменились ли ваши взгляды на жизнь и отношения? — поинтересовался ведущий.
— Конечно. И значительно. Ну вот смотрите, полтора года назад вся моя кибернетическая сущность таяла и плавилась от одних только слов «твои глаза как целая вселенная, и я мечтаю целую вечность постигать ее тайны», а дрон, который к моменту моего пробуждения приносит букетик луговых или лесных цветов — казался таким милым. Но вот теперь меня больше восхищает, когда мой человек приносит огромный пучок салатных листьев, свежих, желательно собственноручно выращенных. Это так романтично.
— И что он правда для нее садит салатики? — продюсер повернулась к режиссеру. — Человек для киборга?
— Да, в ее профиле есть голограммы из персональной оранжереи. И там ее партнер тоже запечатлен, — режиссер протянула продюсеру свой комм с открытой картинкой. Там был сголографирован человек: он стоял на коленях, увлеченно копаясь в грядке с развесистой травой. И мигающая подпись под фото гласила: мой человек такой милый, он пропалывает сорняки, чтобы листья были вкуснее.
— М-да, как же от любви корежит человека, — посочувствовал продюсер.
— Раньше я бы сошла с ума от радости, когда мой человек прилетел бы под мое окно, балансирую на крыше флаера и размахивая галогенной змеей с надписью «все для тебя любимая!». А сейчас, сотвори он подобное, — продолжала рассказывать Алиша на примерах, — у меня реакция была бы: слезай, идиот, свалишься или, еще хуже, простудишься! Иди лучше плов кушать!
— Вот поэтому я никогда и не заведу себе ни жену, ни партнершу, — категорически заявил продюсер. — То загоняет в романтику как козла в стойло, то сама же недовольна.
— Да все женщины стер… стерляди по натуре, — скромно согласился звукач.
— И не говори, — кивнула режиссер. — Дай изображение с восьмой камеры.
Алиша продолжала рассказывать, попутно отвечая на вопросы зрителей и гостей шоу.
— Удовольствие я раньше испытывала от плюшевых мишек. Знаете такие белые с пурпурными органами в лапках. Они такие забавные — у меня даже целая коллекция собралась: белый, розовый, цвета нюд… Но сейчас я считаю, что кухонный мультикомбайн намного круче. И да я немного старомодно — то есть предпочитаю не виртуальную технику, а автоматическую с возможностью ручного управления. Мне нравится чувствовать себя хозяйкой на кухне, а не зависеть всецело от домашнего интеллекта.
— Мудрая женщина, — погрустнела режиссер.
— Да уж, — синхронно закивали и остальные члены съемочной команды, что работали в студии. И стали припоминать все подставы, что пережили от виртуальных помощников.
Больше всех разволновался звукач, у которого неделю назад была личная трагедия.
— Помните как объявили чрезвычайную ситуацию из-за урагана? — горячился звукач, нервно сдвигая наушники. — И пришло на все искины предупреждение, что нельзя пользоваться электричеством в домашних условиях? Так я ведь тогда трое суток страдал от происков искусственного интеллекта — этот домомучитель не позволял мне ничего сварить, сделать или даже просто попялиться в экран. А за окном ни дождика, ни ветерка.
Звукачу искренне посочувствовали — потому что убедить домашних искинов в том, что опасности нет, — не сумел никто из присутствующих. Только режиссер саркастически проворчала, что она просто отрубила питание, дабы ей всякие цифровые мозги жизнь не отправляли. На нее тут же поглядели как на мессию, и бывалая дама аж поперхнулась от неожиданного смущения.
— А какие мужчины тебе нравятся? — осторожно поинтересовался ведущий у кибер-девушки. — В сети была информация, о том, что у модного дизайнера бурлит личная жизнь.
— Раньше, год назад, нравились модные. А сейчас я их не предпочитаю, потому что как только меня узнают, сразу же начинают приставать: как мне лучше чуб носить, какие колготки подходят к рубашке-сафари, каким лаком следует делать укладку и не только на голове, как сочетается топ и капри и так далее в том же духе. А на ответ, что я даю только платные консультации — корчат обиженные мордочки и упрекает, что мол, мне жалко, их сделать красивыми. Дорогие мужчины, — Алиша развернулась к обоим ведущим сразу, прожигая их рентгеновскими взглядом насквозь, — мне все равно красивые или нет, я предпочитаю равных мне по интеллекту и возможностям. А вы до этого уровня даже не доползаете.
— У тебя нет шансов, бро, — Эшли сочувственно похлопал ведущего по спине, потом утешающе погладил чуть пониже. — А как я тебе, крошка?
— Аналогично, — Алиша передернула плечиками.
— Так какого ж хрена этой кибер-кукле надо? — удивился продюсер вслух. И режиссер переслала вопрос ведущему.
— Мне надо время подумать над этим вопросом, я еще тестирую, — Алиша задумчиво оглядела зал. — С кондачка такие вещи выбирать не стоит, надо все проверить все параметры.
— Какие, например? — кисло улыбнулся ведущий, сравнение ему явно не понравилось.
— Параметры уместности. — Алиша изящно подперла ладонью подбородок. — Например иногда можно отвести девушку не в модное место, а туда где вкусно кормят, а иногда и водить никуда не стоит, а раздеться, чтобы щеголять по дому с голым торсом и в таком виде и в джинсах, от которых аж сводит дыхание приготовить рис с морепродуктами.
— Алиша, — Эшли сверкнул глазами, — я нашел рецепт этого блюда. Могу приготовить, пребывая том виде, какой ты описала.
— За последние сорок секунд я получила четырнадцать идентичных предложений — у меня просто нет выбора.
Зал по сигналу рассмеялся, но смех звучал натуженно, а хлопки звучали жидковато — потому что все кто пришел с кибернетическим партнерами после признания кибер-девушки приступили к страстному допросу. Так что ведущим пришлось говорить громче, чтобы перекричать шумовой фон, который микрофоны-петлички ловили лучше, чем голоса самих ведущих. Где-то по рядом расспросы перешли в стадию легкого рукоприкладства, где-то стали раздаваться стоны и ахи.
Режиссер раздавала указания, продюсер азартно потирал ладони, наблюдая одновременно за ползущим вверх рейтингом и за крупными планами, что давали операторы из зрительских рядов. Скандалы, интриги, расследования — вот что всегда было популярно, но ревность и любовь в прямом эфире — это бесценно.
Эшли пытался взять под контроль публику, напоминая о том, что зрителей пригласили посмотреть на шоу, а не почувствовать себя в роли главных героев. Но на такие мелочи люди уже не обращали внимания — им было интересно отправлял ли их кибернетический партнер или партнерша предложение Алише, а та наотрез отказалась озвучить коды адресантов, ссылаясь при этом на тайну переписки.
Между тем ведущий подсел к гостье и завел личную беседу таким интимным полушепотом, что искин студии не удержался и стал дублировать общение в виде бегущих строк на общий экран — а что такого, он просто выполнял программу расшифровки беседы, которая не соответствовала программному уровню.
— Меня заводит ум, это единственный фактор который по-настоящему возбуждает мою систему, — читала режиссер с экрана, — и я не люблю, когда лукавят и говорят, что секс не главное. Если секс не главное, то это повод обратиться к соответствующим специалистам. А еще мне интересны мужчины, у которых есть любимое дело, и они могут говорить про него часами. Вот так сидишь, прижавшись к нему и слушаешь или про операции, или про секреты шпионажа, или про любовь к животным… да они были разные, и я с каждым любила так сидеть и слушать — ведь это самый простой и комфортный способ получения данных от людей вместе с эмоциями. А если откровенно, то мне не нравятся мужчины категории элит, у которых дом тысячу квадратов этаж, флайер пост-последней модели и запросы как у целой корпорации — под таких поклонников софтом не напасешься, это же им хочется чтобы я каждое последнее обновление себе ставила — нафиг нужно. От постоянной модернизации любой процессор перегреется, — режиссер вздохнула и резюмировала:? — до чего же умная баба, и чего человеческие девушки так думать не умеют.
— Мозгов не хватает, наверное, — поскучнел звукач и добавил, — вот так посмотришь в дырочку камеры на чужую любовь и самому хочется романтики. Лавочку в парке, портвейн и пледик для уюта.
— О, господи, — режиссер всплеснула руками, — мечты у тебя. Лавочку от мусорных контейнеров еще не снесли, джа и кустики там рядом есть — далеко ходить не надо. Плед можно из гримерки утащить — там еще он не совсем пудрой и тоналкой засыпан. А винишко можно из реквизита взять. Там, кстати еще и вискарик, недоиспользованный остался. Эх… все бы мечты так просто сбывались…
На сей раз в студии шоу царила приподнятая атмосфера. Не было заезженных актерских лиц среди приглашенной телеаудитории, призванных изображать простых граждан. Не было сумасшедшего ажиотажа с рекламированием и толпами фанатов в любом подходящем месте — вплоть до туалета, где в одной индивидуальной кабинке таких особей умудрилось поместиться аж 23 штуки. Продюсер тогда ещё своим телом перекрыл им выход и грозно орал, что по тысяче галактов каждому заплатит, если они продемонстрируют на камеру — как они поместились на этом несчастном квадратном метре, большую часть которого уже и так занимал статичный унитаз. Услышав про награду сбежавшиеся на шум зрители оживились и количество запихивающихся возросло до 47. И самое удивительное, что все поместились. Да, все сорок семь человек с половиной — сорок восьмой хоть и пытался протолкнуться, но все равно сумел втиснуться только наполовину, вызывающе закупорив окончательно вход в кабинку. Режиссер тогда слово сдержал — раскошелился, но строго-настрого запретил впредь набирать массовку по объявлениям. Так что в этот раз не было звездных героев, у которых аж золотые искры из глаз сыплются от гордости за персональные достижения.
Наоборот, все было тихо-мирно, по-домашнему. Тихо привалила сотня молодых людей в черной расписной одежде, грозно позванивая и позвякивая при каждом шаге каким-то напевным металичесим звоном. Мирно разложила всю охрану СМИ-центра по углам, чтобы, как выразился главный, — “не путались под ногами”. По-домашнему поприветствовали всех присутствующих, радостно отхлопав их по плечам — оператор мобильной камеры потом заявил — что две недели ходил с синяком, а ведущий весь эфир подозрительно кособочился на один бок. Нежно расцеловалась с ведущим — так что бедолага после последних обшимашек долго не мог сформулировать ничего путного и понятного распухшими, словно только что перенес тройную коррекцию, губами.
— Это кто вообще такие? — опасливо уточнил один из операторов, с трудом выбираясь из-за кучи декораций, в которую нырнул рыбкой и с разбега стоило толпе молодчиков в черном войти в студию. А вот обратно еле сумел протиснуться, ибо обладал далеко не спортивным телосложением.
— Рэперы, — вздохнул оператор третьей камеры, еще молодой мужик с мелированной шевелюрой. — Двенадцать команд. Вот те — «Слово и дело». Сбоку от них — Фульгары. Первые в ряду — Фраи. За ними — Драконы. Потом — Суспендисы…
— Да не суспендисы, — рявкнула сценарист на общем канале, так что подпрыгнули все члены съемочной группы. — А Сурвендисы! Я же просила выучить! Вызубрить, чтобы от зубов! Как же ты переключаться будешь, если в лицо их не знаешь?!
Оператор общего плана вгляделся в гостей попристальней — ему-то крупняки брать не придется, но на всякий случай.
— Да как их тут по лицам распознаешь, если они все одинаково черные и лохматые?
— Различать! — заорал и режиссер, поддерживая сценариста. — Мля… кто тут в репе шарит? Быстро в аппаратную… и лазерами подписать зак границами кадра и изображение всем этим дармоедам в личные окна камер. Быстрее же!
За две минуты до эфира у каждого члена съемочной группы была виртуальная шпаргалка, но даже надписи помогали слабо, потому что рэперы никак не желали группироваться по указателям, а стояли вперемешку.
— А ладно, — решил главный оператор и шепотом на втором канале велел своей команде: — работаем на перекресток, ребята. Первый слева пишет максимально крупно, а второй поясную картинку.
— Понятно. Ясно. Будет сделано. — вразнобой отозвались операторы.
Публика чинно захлопала по указанию студийного искина, хотя, по идее, должна была завыть и заулюлюкать. Ведущий протараторил привычное приветствие и представил присутствующих, зачитывая названия рэперских команд с экрана, периодически поворачиваясь не в сторону названных.
— А тема нашей сегодняшнее программы: Слово дня. И да, мы с нашими гостями поговорим о том, как писать стихи быстро и четко, и на свежую тему… — обрисовать перспективы ведущему до конца не позволили.
— Самая свежая тема — это то, что еще не случилось, — вперед выдвинулся белогривый рэпер в черной косухе. — Но мы здесь не за этим, а чтобы в честном поединке выяснить: какая же команда круче. Кто достоин войти в анналы рэперской истории, и сказать самое важное слово!
— Подождите, у меня в сценарии совсем другое, — попытался возразить ведущий, но белогривый вскинул руки в приветственном жесте и все возражения потонули в дружном реве сотни глоток, тренированных на выкрикивание длинных и ритмичных текстов.
— Начнем, давай движуху! — белогривый, подавая пример, надул щеки и стал издавать нечто похожее на «бху». Его активно поддержали кто хлопками в ладоши, что чмоканьем, кто уханьем, кто прочими звуками не поддающимися словесному описанию.
В центр к ведущему шагнул невысокий рэперишка, с красным попугайским хаером и такими большими тоннелями в ушах, что через эти дырки можно было разглядеть добрую половину студии.
— Я вижу цель, я иду к цели, неважно, что сердце под прицелом… — проникновенно забубнил рэпер, выделывая положенные движения руками и растопыривая пальцы.
— А начало ничего такое. — прокомментировал режиссер, наблюдающий и координирующий съемочный процесс из аппаратной. — Надеюсь, что и дальше не подкачает.
Но режиссерские надежды рэпер не оправдал, выдав на одном дыхании запутанную фразу про «пути, которые кладут» и «путы, которые налаживают». Утонченная филологическая натура сценариста не вынесла такого глумления над языком, но дверь аппаратной открывались внутрь, так что с разгону вынести бронированное, чтобы лишние звуки не долетали в студию, стекло не получилось, да и коллеги подоспели, удерживая сценариста от опрометчивого выхода за пределы рабочего места.
— В жизни немало подводных камней, так что за кивер держись посильней, — разошелся рэпер, тыкая указательным пальцем ведущему прямо в нос.
— За что, простите, надо держаться? За клевер? — удивился режиссер, который следом за сценаристом тоже решил выпить кофе. С ложкой успокоительного коньяка.
— Да не за клевер, — усомнился звукач. — Там и держаться-то не за что: стеблинка тонкая. Может, за кливер?
— А это что? — уточнила робко асисстентка.
— Да парус такой, — пояснил мастер по свету, переводя луч на главного рэпера, который в такт скороговорки качался и дрыгался. — Косой треугольный, идет от мачты к бушприту.
— Уважаемый, — обернулся к осветителю администратор, — мы, конечно, толерантные люди и уважаем любые религии и хобби, но не могли бы вы перестать насаждать вашу лодочную терминологию в рабочий процесс. Итак мы после вашего ската в себя не пришли, а кое-кого даже не досчитались.
— Не ската, а сплава, — надулся мастер по свету, — и не лодочного, а на аквабайках. А не досчитались мы тогда вас, между прочим, ибо не фиг было пить незнакомые коктейли.
— А откуда я мог знать, что там смузи с морскими водорослями! — возмутился администратор, поднимаясь из-за терминала. — Предупреждать надо было!
— Господа, — вмешался режиссер, правда обращение было далеко от цензурного, — у нас тут съемки идут, а не разбор приключений. Так что все вернулись на рабочие места, и дверь выбивать не надо.
— И быть на позитиве, считая промилле, становишься умнее и двигаешь к цели! — Рэперишка кончил и вскинул вверх кулак.
Зал взревел, оператор шестой камеры крупным планом нацелился на символический жест, режиссер переключил картинку на трансляцию с шестой камеры и в этот момент рэпер решил добавить больше драматизма и медленно отогнул средний палец.
— Епрст, — ахнул режиссер и торопливо переключился на вторую камеру, которая снимала белогривого рэпера. Тот, словно почувствовав себя в центре внимания, тоже торжественно вскинул руку с оттопыренным пальцем. — Епт! — расстроился режиссер и включил общий план. И тут же все рэперы, вся сотня, в едином порыве подняли руки, повторяя жест рэперишки с красным хайером и белогривого.
— Мда, — кашлянул администратор. — Символично вышло. Но на мой взгляд, хватило бы и одного плана. Не то чтобы я восхваляю цензуру, но трижды — это как-то перебор.
— Восьмая камера! — заорал в микрофон режиссер. — Давайте зрителей. Только таких, чтобы без пальцев.
— Да темно в зале, — взмолился оператор. — Как я пойму кто с пальцами, а кто без?!
— Лица снимай, недоумок! — распорядился режиссер.
Ведущий, вспомнив о своей роли и телевизионном предназначении, попытался использовать паузу и вставить пару реплик из сценария, но белогривый ласково прикрыл ему рот ладошкой.
— Отдохни, родной, мы и сами объявим. Швабра, давай!
В центр вышел длинный и тощий рэпер с налысо обритой головой и выдающимся лбом с неразборчивой светящейся татуировкой.
— Красные зрачки не мешают мне быть мрачным, потому что душу я не прячу в заначку. Я готов обнажаться на толпы прохожих, я моргаю — и все ходят голые тоже…
— А что, в рифму читает, — режиссер допивал уже второй стакан кофе с коньяком и оттого уже был почти спокойным и благожелательным. — Плодовитый однако…
— Да не то слово, — истерично согласился сценарист. — Уже сорок три минуты бубнит без остановки.
— Ну вы там это… — режиссер знаком у ассистентки попросил повторить кофе. — Намекните как-нибудь, что хорошего понемножку и пора закругляться.
Сценарист и администратор печально переглянулись: они уже намеками, и даже не просто намекали, а орали и в «ухо» ведущего и на общем канале, чтобы эстафету выступления передали следующему реперисту. Но белогривый нежно и мощно обнимал ведущего, зажимая тому рот и не давая вставить слово. Только красноречивым жестом показал в сторону застекленной двери аппаратной, что перебивать невежливо. Впрочем, когда и остальные реперы стали оборачиваться и поглядывать на протестующую против долгого выступления аппаратную слишком неодобрительно, администратор шоу предпочел захлопнуть посильнее дверь изнутри, и да верности даже запереться на сенсорный замок.
На сто двадцать седьмой минуте беспрерывного репчика съемочная группа уже была согласна кричать «еу» синхронно с реперами и в нужных по тексту местах. Ведущий уже даже и не помышлял о сопротивлении, покорно размахивая в такт речевке руками.
— Люди не научатся играть в такие игры, потому по жизни надо идти тигром.
— Еу! — стонал выпавший в транс зал.
— Моя игра сегодня для тебя как смерть, в общем еще слово надо мне успеть!
— Еу! — согласился режиссер и попросил принести ему коньяк с ложкой кофе.
— Мой дар никому не овладеть! — закончил на сто тридцать девятой минуте репер свой монолог, и застыл в ожидании аплодисментов. И зал не подвел — взорвался воплями «Красава, чувак!».
— А вот, кажется, определился и победитель сегодняшнего батла, — ведущий воспользовался тем, что белогривый тоже стал чествовать Швабру, и непредусмотрительно разжал руки.
— Да ты чего, бро, — удивился белогривый, снова заключая ведущего в железные объятия. Мы же еще остальных не послушали.
После шести чашек коньяка рэп читать стал и режиссер, а сценарист снова порывался выйти из аппаратной на сей раз дабы присоединиться к батлу — ведь читать репчинку интереснее на большую аудиторию, чем в узком кругу коллег. И, надо признать у сценариста были неплохие шансы произвести фурор среди рэперской сотни — по крайней мере его речитатив имел больше смысла, и лучше рифмовался.
— Танцую я пьяным теперь на столе, и ноги сплетают узор в тишине. И будто во мне оживает натура, и в венах не кровь, а течет рэп-культура!
— Еу! — дружно скандировали режиссер, администратор и мастер по свету.
Операторы, которые с лицами последних героев стояли за камерами и пультами, с неисчерпаемой тоской во взорах внимали двойной дозе рэпа: вынужденно слушая репчик из аппаратной и репчик со съемочной площадки, а утешительное кофе с коньяком им никто не наливал.
— Надеюсь, главные герои в конце погибнут, — прочувствованно прошептал на общем операторском канале оператор первой камеры.
— Это, вообще-то, рэп-баттл, — горестно вздохнул оператор третьей камеры.
— Я помню, — опечалился еще больше оператор первой камеры. — Но так хочется… Чтобы словесный баттл перешел в настоящий. Ну, для реалистичности.
— Ты бей не словом, а кулаком, победа тогда будет недалеко! — громким басом подсказал оператор девятой камеры на одиннадцатом часу съемки, разом перекрывая царивший на съемочной площадке шум.
— Еу!!! — дружно согласились операторы. А ведущий согласно вскинул руку с конвульсивно дергающимся средним пальцем.
К началу съемочного дня все было фактически готово. Философски курили возле прицепов водители трейлеров и мини-передвижной телестудии. В образах разномастных зомби бродили артисты и члены съемочной группы. Техники настраивали и проверяли аппаратуру, попутно прихлебывая кто кофе, кто чай, кто вискарик. С выражением на фейсе «мир равно тлен» на кресле возле главного монитора сидел сценарист. Рядом мертвой кучей лежала туша шестиметрового дракона, очень пестрая и слегка измазюканная. И только режиссер носится по площадке с видом полководца, которому выпало форсировать и мативировать неприступные кадры. В его глазах сверкал азарт борьбы, а на лбу словно горела невидимая простым смертным надпись: «творить и созидать!».
— Давай сценарий. Хлопушка. Приготовились! Заняли позиции…. — режиссер обвел суровым взглядом подготовленную площадку. К стене огромного павильона робко прижался макет башни. Администраторы поспешно отгоняли оголодавший народ от стола со скромными закусками и горячим чаем-кофе. Костюмеры и гримеры на ходу устраняли косяки внешнего облика актеров. Исполнители главных ролей снисходительно поглядывали на творческий процесс в целом и на отдельных его представителей в частности. — Начали.
— «Мой ласковый и нежный ящер», — забормотала хлопушка, — сцена первая, дубль первый.
Щелк! Красные циферки на экране хлопушки замерли. И все приступили. Актеры стали говорить положенные монологи и диалоги, сценарист яростно зачеркал в распечатке. Режиссер удивился, нахмурился, задумался.
— Всем стоп! Я тут читаю сценарий и снова понимаю, что это не рейтинг. Это даже рядом не стояло. История красавицы и чудовища в любом облике — сплошной анархизм, да и пересказанная много раз. А нам нужно хайпить аудиторию, срывать бурные восторги, чтобы толпы фанов раскупали влет весь фанфикшн. Так, меняем концепцию! Значит, красавица и чудовище… ну, пусть будет красавец. Мы же современная кинотекстоартокомпания, мы пойдем другим путем! И в свете популярных тенденций сделаем принцессу принцем. Да плевать сколько стоит операция по смене пола — героиню утвердили? Утвердили! Вот и пусть снимается, а пол поменяем. Мы же крутая организация! Так, теперь дракон — чего вы уперлись, что у него четыре лапы и хвост. Мы же современная кинотекстоартостудия. Мы прогрессивные! Наши герои должны выделяться. Пусть будет у дракона пять ног. Что? Куда присобачить? Щас я вам продемонстрирую, куда присобачить пятую ногу.
Помощник режиссера подозрительно покосился на драконью тушку — та в ответ прискорбно щелкнула пастью. Или помощнику это всего лишь показалось, но звук был четкий и не обнадеживающий. Кажется, даже тряпичная рептилия не вдохновилась идеей обладать пятой ногой, но ведь с гением съемочной площадки не поспоришь.
— Сейчас решим с драконом! — режиссер вприпрыжку доскакал до драконьей тушки. Щелкать челюстью та больше не рискнула, затихарилась под ветошь. Рядом примерно в той же позе застыли костюмер и бригадир массовки, которые пытались оттереть инвентарь от пролитого кофе. Кто окропил тушку черной, очевидно сладкой, жидкостью никто не признался, но создавалось ощущение, что не просто пролили, а старательно и достоверно размазали по всему синтепоновому туловищу. — Дракон я сказал! Что это вы мне чучело подсовываете?! Он должен шевелиться. Значит ты, этот… и вон ты — да, нечего стоять, как на почетном карауле, вы не египетскую мумию охраняете. Выкинули мусор из этой шкуры и сами залезли внутрь. Кто не помещается? Ты не помещаешься? Значит, зарплату урезать, чтобы похудел и помещался.
Бригадир массовки был человеком опытным и подготовленным ко всяким жизненным неожиданностям — ну, работа с людьми обязывает, — поэтому, нимало не смущаясь, вытащил откуда-то сзади из джинсов огромный мачете, упал на одно колено и с громким впечатляющим выдохом вспорол шкуру одним резким взмахом. А вот костюмера жизнь к подобному явно не готовила, он отпрянул, споткнулся и непрезентабельно шлепнулся на задницу, и на ней же попытался отползти подальше от кровожадного бригадира.
Режиссер смотрел выжидающе, по площадке порхали клочки и обрывки выгребаемого из брюха набивного наполнителя, а бригадир массовки довольно-таки шустро заползал внутрь освежеванного каркаса. Режиссер одобрительно хмыкнул и угрожающе уставился на нервно икающего костюмера. Тому с одной стороны было жалко дракончика — все-таки очень неплохо была кукла сделана, со стопроцентной реалистичностью. Но с другой стороны взгляд режиссера был настолько пронзительным, что обещал зарезать и вспороть похлеще мачете бригадира. Выдохнув, и максимально втянув живот, костюмер попытался протиснуться в каркас, с первого раза не вышло, но мотивация — великая двигательная и пинательная сила. С четвертой попытки, усердно подталкиваемый сзади уже в три пары рук и в два колена, костюмер все-таки угнездился внутри каркаса, почему-то тылом к уже обосновавшемуся там бригадиру массовки. Зато в такой позе костюмер мог руками двигать во все стороны драконий хвост — выгода позиции была очевидной.
— Теснее, плотнее, выдохнули, — командовал процессом утрамбовки режиссер. Два администратора и хлопушка старательно заталкивали костюмера. — Так, сценарист, — затяни их. А вы держите плотнее, чтобы края не расходились. Сценарист?! Шей, матьтвоюдевственницу. Чего не можешь? А ты моги! Возьми и затяни! Сценарий не затянул, а этих затяни — должен же быть от тебя хоть один порок. Что? Прок? Прока я скорее дождусь от этого пластмассового яйца, чем от тебя. От тебя точно не дождусь. Так… я вас слышу? Вы не должны ругаться, кто у кого на что наступает и кому яйца отдавил! Вы должны рычать и плеваться огнем. С этого отверстия рычать не надо, а то выглядит, словно ты не огнем плюнуть хочешь, а воздух испортить. А ты плюйся и рычи! И шевелись! Лети! Ну, полетели! Разбежались… да не упали как куча сами знаете чего, которое нельзя даже на площадке размазать. Поднялись! Ну, поднимите их! На ноги поставьте, нежнее! Нежнее! Что за варвары, один животы вскрывает, а другие роняют куда ни попадя! Так, пробуем еще раз… разбежались и полетели! Что не умеете? Полетите! У меня кто угодно полетит: кто вверх, кто вниз, но полетят все. Со свистом.
Пока дракон, пыхтя, виляя задом самым неподобающим образом и взбрыкивая, нарезал круги вокруг вагончика, режиссер осмотрел остальные декорации. Осмотром остался недоволен, но мужественно решил работать с тем что есть: то есть с кривой лестницей, печальной башней и оплывающей пещерой.
— Так… что у нас там дальше по сценарию? Принцесса, которую похищают… Тьфу, у нас же принц. Откуда его похищают? Из башни? Ты, придурок, чего ты в подвал спрятался? Под бочку? А ну, давай, лезь в башню! Ща тебя тырить будут.
А, ты не принц, а электрик? А под бочкой кабель? Вот! Смотрите, недоумки, как настоящие профи работают. Под бочкой. А вы под драконом поработать лапами не можете.
Повинуясь указующему режиссерскому персту — почему-то указал режиссер на башню средним пальцем, — исполнительница главной роли, наскоро переодетая в симпатичного мальчика, с наглухо утянутым корсетом бюстом, полезла в башенку. Сбитая из фанеры тонкой, явно дешевой — честно добытой на распродаже остатков или неликвида, башенка поскрипывала и подвывала всеми крепежами и постанывала каждым перекрытием. Актриса героически карабкалась вверх, думая как же вовремя она села на диету и похудела на два кило, ведь будь на ней прежние сорок шесть кэгэ, то рухнула бы точно. Весь вопрос лишь в том: шмякнулась бы индивидуально или вместе с башенкой. Интересно, какой мужик поместился бы на этом пятачке, тут не то что принцу места нет, а даже полпринца не всунешь.
— Так, декорации готовы? — режиссер приветливо помахал страдающей в окошке принцессе-принцу. И нецензурными жестами подсказал, что надо улыбаться, а стенать еще предстоит, когда дракон будет похищать. — Логово дракона? Где логово? Ну-ка, катите его сюда. А почему оно скрипит? Это же камень! По сценарию камень — значит, оно не должно скрипеть, как комод со свалки. Что делать? Почему я всегда знаю, что делать? Скотчем склейте и проволочкой подвяжите — а сами сообразить разве не можете? Вечно вас учить надо.
Склеиваться и связываться логово не хотело, оно пыталось — в знак протеста не иначе! — развалиться на фрагменты, которые обратно не собирались. Вокруг ремонтной бригады логова собралась толпа: кто-то давал советы, кто-то пытался впихнуть невпихуемое и соединить несоединяемое. Режиссер страдал от несовершенства мира, в котором на шестнадцать человек не нашлось ни одного с руками из нужного места. Собранное логово напоминало дом ужасов времен махровой перестройки, когда граждане мечтали обзавестись частным домовладением и тащили на строительство все что только можно, — поэтому в одной и той же стене можно найти и кирпич, и доску, и проволоку, и древний матрас. Здесь тоже царили полный сюр и сор, логово стало скрипеть громче и мощнее и на вставшие дыбом брови режиссера вытолкнутый на заклание звукач торопливо пояснил, что так и было задумано: мол, натуральный эффект, реал, фореве! Брови режиссера скакнули еще выше, но остальные отчаянно закивали, поддерживая эту версию. В глазах режиссера отразился весь скепсис мира, логово отчаянно взвыло, давая понять, что еще одной реконструкции оно просто не вынесет. Люди прониклись и оставили декорацию в покое, но каждый раз, когда кому-то по роли предстояло заходить вглубь, человек ретиво крестился и истово молился, чтобы не остаться погребенным под останками инженерной мысли и архитектурной гениальности съемочной команды.
— Так… так… что у нас там по плану дальше? — режиссер выжидательно уставился на второго помощника. Тот сверился с экспликацией и бодро отрапортовал. — Так… — повторил режиссер, задумчиво поглядывая на покачивающуюся башню с намертво вцепившейся в решетку окошка принцессой. — Значит, попадает красна девица в лапы дракона. Сцена номер сорок три, всем приготовиться.
— Приготовиться всем, сцена номер сорок три! Дубль один! — проинформировала командным голосом хлопушка. — Щелк!
— Дракон проникает в башню к принцессе… — стал комментировать съемочный процесс режиссер. Актеры встали на крестики, сказали стартовые реплики. — Стоп! Ты должен проникнуть в башню! Что значит не полезешь? — удивился режиссер. — Что значит, ты требуешь каскадера? Ах, это твое право не рисковать своей жизнью! Ну, тогда будешь рисковать своим кошельком! Найдите ему заменителя за половину его гонорара. Пускай на башню лезет! Я не вижу желающих… Значит, за целый гонорар исполнителя главной роли ибн «дракон в человеческом обличье»! Что? Кто? Электрик? Ну, лезь. А, нет, стой! Переоденьте этого самоубийцу в прикид того мудака. Что? Дракон, который человек ушел? Ну и ляд с ним, пускай электрик играет, заодно и подсветку вовремя включать будет. А вы чего стоите? Башенку герою поддержите! И да, заткните кто-нибудь принцессу, то есть принца — а то визжит слишком громко, а тут, если падать… то метра четыре всего лишь.
Электрик, волшебными взмахами гримера, превратился в человека-дракона и мужественно полез за своей судьбой. Несколько техников и два водителя уперлись в башенку с трех сторон, четвертая должна была работать на камеру. Электрик добрался до окошка, ухватился за решетку — та подозрительно заскрежетала. С другой стороны решетку тянула к себе исполнительница главной роли принца — эти железные прутья казались ей единственной надежной деталью во всей раскачивающейся башенке. Впрочем, если бы девушка, раскорячившись, не упиралась коленями в фанерную стенку, то электрик мог обвалиться вниз вместе с решеткой — а так болтался и пытался по привычке закрепиться.
— Эпично, — решил режиссер, понаблюдав за «битвой за решетку». — Ее, ты понимаешь, освобождают, замуж берут. А она упирается. Не понимаю я этих баб. Ведь если подумать: ну и пусть дракон. Превратился — и нормальный мужик. Еще раз превратился — и полезная в хозяйстве штука: и вместо обогревателя можно использовать, и как аэротакси, и деньги на нем можно зарабатывать — народ катать или выступать типа как с дрессированным. А принцессы эти, как дуры последние, прости муза, орут и страдают.
— М-да, — печально вздохнул третий администратор на сетования режиссера. — Я бы согласился, жаль только, что дракон не настоящий.
— Хм, — режиссер глянул на парня. Подумал, что он и сам бы от дракона не отказался. Особенно на дачном участке бы пригодился: траву с мусором посжигать, огородик перепахать, да и мало ли чего еще придумать можно. — Да, смысл говорить… дракон штука полезная. Но это смотря какой дракон — наш вредитель!
Дракон, который в фильме играл самого дракона-гада, пытался выполнять одновременно две миссии: решить проблемы с нехваткой двенадцати человек для массовой сцены и попутно переделать случайно добытые костюмы, честно отработавшие в шести военных сценах, в наряды для селян и селянок. Поэтому из пасти синтепонового драконапопеременно слышались маты и указания, а из-под хвоста вылетали обрезки ткани и какие-то неопознаваемые лохмотья, сопровождаемые искренними проклятиями тем, кто это так криво шил и так безжалостно эксплуатировал. Периодически драконья шкура принималась подрагивать и выпирать в самых неожиданных местах, и тогда ругань слышалась глуше — очевидно, это бригадир массовки и костюмер, объединенные волей и пинками режиссера в одного персонажа, яростно боролись за главенство, но часто места, куда им надо было, не совпадали. А поскольку конструкция дракона ограничивала обзор, то увлекшись противостоянием, они периодически налетали и сносили декорации, аппаратуру и зазевавшихся людей. Вылезти, чтобы решить свои вопросы и выполнить должностные обязанности, они боялись — ибо гнев режиссера неисповедим.
— Я теперь понимаю, почему люди ненавидели драконов, — задумчиво почесал кончик носа режиссер. Кажется, он словил дзен. По крайней мере, на ляснувшийся и растоптанный супер-чувствительный микрофон даже не стал ругаться. Просто мысленно внес еще один пункт в список расходов. В начале перечня стояли имена бригадира массовки и костюмера.
Подобие порядка удалось восстановить только через часа два. Уроненное и чудом уцелевшее подняли, сложили и поставили. Частично пострадавшее кое-как реанимировали скотчем. Нервно икающую и дохнущую от хохота массовку отпоили коньяком и вискарем из режиссерских стратегических запасов. Примазавшихся к пострадавшим от драконьей тушки техников и водителей просто и незатейливо обматерели и вернули на рабочие места.
— Так, сцена семьдесят два, — уже шепотом командовал режиссер. Горло не вынесло подобной нагрузки, благо все команды дублировала народу хлопушка. На восхищенный, выраженный жестами, комплимент ее голосовому диапазону, девушка смущенно улыбнулась и пояснила, что после десяти лет в школе, она еще громче командовать может. — Дракон должен показать, что у него тонкая и трепетная душа.
На режиссера одинаково подозрительно уставились и дракон-актер, и дракон-тушка. И у второго недоумения в пластмассовых глазах было намного больше, а выражаемые окровавленной кетчупом мордой чувства выглядели достовернее.
— Э-э-э… — режиссер посмотрел на одного, на второго, и развел руками. — Ну, покажите, как сильно вы котиков любите. Это верный признак трепетной души.
Взгляды обоих драконов оказались настолько выразительные, что режиссер аж попятился. Но раз по сценарию душа должна быть нежной и трепетной, то придется преодолеть себя и публично возлюбить не то что котика, а даже бабу-ягу. Как назло ни одного кота поблизости не оказалось, хотя обычно банда пушистиков регулярно подкарауливала сердобольных стареющих актрис возле павильонов. На поиски объекта любви режиссер выпроводил всех. Даже тушка дракона отправилась искать котика, хотя ни бригадир, ни костюмер не понимали как им в их теперешнем облике отлавливать кота. Зато в своей нелюбви к кошачьей породе оба проявили удивительное единодушие: у каждого нашлось в анамнезе и подпорченные ботинки, и боевые раны от когтей, когда пытался подкатить к хозяйке киски, и глубоко укоренившееся неодобрение всему кошкоподобному роду.
Требуемого котика искали сначала на площадке и возле близлежащих павильонов, потом зону охоты расширили. Коллеги с других площадок и служб сначала с легким удивлением, потом с глубоким подозрением наблюдали, как несколько десятков человек с потерянным видом бродят по окрестностям и с безмерным страданием во взорах кис-кискают на разные голоса и со всеми возможными интонациями.
— А что вы хотели… — режиссер философски утешал почти рыдающего помощника. У бедолаги срывался план съемок — и, соответственно, мог сдвинуться или вообще слететь и завтрашний день. — Добычу надо выследить, загнать…
Помощник едва не заскулил. Он почти неделю уговаривал сотрудников музея, чтобы те предоставили для съемок пару горниц, оформленных в средневековом стиле, — причем в процессе уговоров пришлось прибегнуть даже к тяжелой артиллерии: на подарочные наборы, конфетные коробки и дорогое вино бдительные стражницы не клюнули, но против личного обаяния киномэна суровая заведующая не устояла. И теперь все мучения прахом. Да и вообще по мнению расстроенного помощника: от охоты за такой дичью вернее всего могут загнаться и загнуться сами загонщики.
Через два часа отчаянно мяукающего котенка торжественно приволок звукач. Живность он нес на вытянутой руке и мужественно терпел все попытки котейки вывернуться и разодрать врага в клочья. Героя встречали бурными аплодисментами, плавно переходящими в овации и деловые предложения пойти отметить успех охоты. А сам герой смотрел на мир красными от аллергии глазами и душевно чихал в сторонку от дергающегося и подвывающего кота.
— Отлично, снимаем все! — воодушевился режиссер.
Актер, играющий дракона-человека, с небывалым энтузиазмом подхватил котейку, прижал к могучей груди, состроил самую умилительную физиономию, на которую только был способен и… заорал. Кот одним взмахом когтистой лапки раздер актерскую щеку, поранил губы, и умудрился даже зацепить кончик носа. К честью актера животное он не выпустил, но демонстрировать любовь к котику с окровавленным фэйсом было как-то несподручно. Съемку пришлось останавливать, искать аптечку, оказывать первую, вторую и утешительную помощь пострадавшему. А также до хрипоты ругаться на тему компенсации. Актер считал, что это у него боевая рана, а продюсер проекта доказывал, что травма получена по неосторожности и собственной бестолковости раненого. Съемочная группа меланхолично пила чай с хот-догами и делала ставки. Победила ничья — актер, после пятого демонстративного ухода, все-таки вернулся и обещал остаться, а продюсер пообещал ему пристроить в сериал на главную роль.
— Так, — режиссер ухватил пытавшегося ускользнуть дракона-тушку за уже порядком потрепанный хвост. — Ты! Взял эту царапучую хрень, прижал к пасти и изобразил трогательное выражение. Ну и что если порвет? Ты же синтепоновый! И да, морду не вредить, а то зашитый дракон — это уже ни в какой бюджет не лезет.
Синтепоновый дракон коту понравился, но сидеть в его лапах живность не желала, а вот бегать, вонзая коготки, это зверек проделывал с удовольствием. Бригадир массовки пытался отловить скачущего по тушке кота, но безуспешно. Костюмер солидарно помахивал хвостом, желая подогнать добычу поближе к лапам.
— Снимайте как есть! — скомандовал режиссер. — Будем считать, что это они играют.
Хорошо, что лиц бригадира массовки и костюмера в эти моменты никто не видел, но пыхтели и шипели они весьма громко и выразительно. Кадры с котом отсняли, животину отловили и со всем полагающимся пиететом выкинули за павиольон. Котик обиженно вякнул, немного вылизался и… вернулся минут через пять к полюбившемуся ему синтепоновому дракону.
— Убрать! — взгляд режиссера запылал.
Выполнять команду ринулись сразу шесть человек, стукнулись друг с другом, сшибли самого дракона, уронили столик с чаем-кофе. Что-то разбили и сломали — что конкретно пострадало в образовавшейся свалке было угадать сложно, но режиссер надеялся, что это не чья-нибудь кость (ведь компенсации будут просто драконовские!), не раритетный инвентарь, и не бесценная аппаратура. Котик оказался прирожденным бойцом и организатором — он умудрился организовать повальную потасовку, к концу которой люди уже плохо помнили про главную задачу и самозабвенно мутузили друг друга, мстя за полученные в свалке синяки и шишки. Когда все, в том числе и кот, изрядно вымотались, и свалились вповалку, — хлопушка быстро подхватила котейку на руки и отнесла подальше. Потом вернувшегося зверя снова пришлось ловить и относить еще дальше. Через полчаса процесс ловли и выноса повторился. После восьмого раза, когда в охоте принимал участие даже режиссер, люди сдались, плюнули и решили считать черного котейку инвентарем.
— Приготовились! Эпизод двенадцать. Сцена три, дубль одиннадцатый! — провозгласила хлопушка. — Щелк!
Дракон-тушка похищал принцессу. Принцесса, переодетая принцем, сваливалась с коротковатых лап, не предназначенных для транспортировки тел. Безропотно обвисшую девушку, изображающую глубокий обморок, пытались привязать, потом приклеить. Затем не выдержал бригадир массовки, которому на пятки наступал и на которого регулярно заваливался костюмер, и заорал: что он готов тащить эту девицу пешком хоть десять километров, но только пусть выпустят его из этой шкуры-ловушки и отделят от прилипшего сзади придурка. Идея — посадить принцессу на спину дракону или перекинуть через хребет — провалилась. Костюмер оказался не приспособлен к перетаскиванию таких тяжестей и рухнул, утянув за собой на пол и бригадира массовки. Режиссер не сдавался, съемочная группа словила азарт: всем стало интересно найти способ, чтобы воссоединить обе части дракона с принцессой. Варианты предлагались настолько экзотические, что после двадцать седьмой попытки не выдержала сама принцесса и с филологическим посылом многоопытного грузчика объявила, что сама готова на руках унести целого дракона отсюда на ху… на его хутор, лишь бы ее прекратили ронять.
— Трактовка! — глубокомысленно заметил сценарист, провожая очумевшим взглядом пыхтящую под увесистым драконом хрупкую принцессу. Причем девушка реально почти взвалила на себя часть дракона — правда почему-то заднюю, передняя волочилась следом и как-то подозрительно конвульсивно подергиваясь. — Наверное девица в азарте упаковки как-то умудрилась оглушить своего гада-похитителя, поэтому у него и дрожат лапы в предсмертной конвульсии… — торопливо стал вносить правки в сценарий, — и брюхо тоже бьется в судорогах, — победно закончил исправления сценарист. И с видом олимпийского чемпиона огляделся.
Принцесса протащила раскорячившегося дракона метров пять — благо его пещера располагалась неподалеку, — и небрежно свалила у входа. Затем, как и полагается настоящей принцессе, пусть и переодетой в неподобающий рангу костюм, взялась за отобранный у уборщицы веник. От заклубившейся пыли стали чихать все, но принцесса, у которой и была взаправдашняя аллергия на муку, лишь краснела и сжимала ручку отчаянно трещавшего веника с таким воинственным выражением лица, словно собиралась этими прутиками сделать харакири всему легиону массовки. После того, как в пещере стало чисто и она уже не боялась разрыдаться и рассопляться, актриса, как и следовало по роли, села у порога — прямо на почти труп поврежденного дракона, ну не на полу же сидеть — и горько заголосила.
— Ах! На кого ты нас… Ох! На кого ты ж меня! — актриса понимала, что, вроде бы, надо говорить другие слова, но после стольких падений в голове осталась только роль бедной вдовы, которую она играла позавчера. И решив, раз женская доля по-любомустрадать от всяких козлов и драконов, то телезрителям не особо заметно будет, чтострадание немного другого толка.
От стенаний принцессы дракон стал мелко вибрировать и пыхтеть, а на словах «шоб тебе не стояло, как ты слег не вовремя» — даже стал давиться от распирающего внутренности смеха. Принцесса понимая, что гад палится, попробовала несколько раз на нем подпрыгнуть: то ли желая придушить, то ли пытаясь тактично намекнуть о конспирации. Когда страдающая девушка дошла до воплей и искренних рыданий — актриса как раз вспомнила всю боль и горечь, постигшие ее возле банкомата, когда она сообразила, чтоее нагло обманули и за такой гонорар можно было сыграть бабу-ягу даже без грима в детском утреннике: так хоть оторвалась бы в самой роли, а не изображать целый съемочный день безголосый манекен в отделе женского белья в отечественном фильме, — то от ее выкриков всполошился сам дракон и потребовал немедленно любого рыцаря, который его избавит от этой сумасшедшей, причем любым удобным ему способом, пусть даже со смертельным исходом.
Режиссер, услышав мольбу, вопросительно поднял одну бровь. А через полчаса уже вовсю жестикулировал обеими бровями. Съемочная группа дружно искала рыцаря. Когда запрашиваемый, вернее уже активно требуемый объект был найден под перевернутой телегой, оказалось, что сыграть он может только труп рыцаря, павшего в бесславном поединке с зеленым змием.
— А че такова? — икнул рыцарь, не поднимая головы. — Я ушу… уши…. ушибы залечивал. Доктор… сказал! Пин… Мин… Мун… драв рекомендует.
Режиссер громогласно объявил, что такого многоебно… многомудрого доктора сам готов схарчить за милую душу, а если тот окажется слишком сухим, жестким и несъедобным, то все равно его проглотит, запивая при этом кровью упившегося в дребодан рыцаря. Снять с выбитого из актерской обоймы рыцаря доспех оказалось некому: костюмер на совесть закрутил и заклеил все расстегивающиеся крючки и заклепки, поэтому без специального навыка, тряпичной матери и ловкости рук никакого разоблачения не выйдет. Вытряхнуть тушку рыцаря из доспехов попробовали уже все, последним за рыцарское горло взялся режиссер. На замечание администратора, что так актера проще удушить, чем раздеть, режиссер сердито ответил: мол, сам знает как лучше обходиться с подопытным составом. Администратор, по тону догадавшись, кто станет следующей жертвой искусства, больше не мешал творчески-производственному процессу.
Принцесса повторила свой монолог на бис, потом порепетировала его еще раз. После пятого повтора задняя часть дракона предложила сообразить на троих по коктейльчику, чтобы, дескать, горло промочить, а то уже все тут сипеть без доблестного рыцаря стали. Каким образом тушка дракона, которая все это время упорно не коннектилась друг к другу, умудрилась незаметно просочиться в бар, вернуться под пятую точку принцессы, да еще и намешать под шкурой таинственное зелье — история умалчивает, но когда уставший режиссер вернулся к прерванной сцене, то увидел такую душещипательную картину, что аж прослезился.
— Ты муж-жжик! — Принцесса, стоя на коленках перед мордой дракона, целовала гада в нос и прочувствованно говорила, что им никто больше не нужен, они и втроем прекрасно проживут.
— Так! — закомандовал режиссер, понимая, что удача давно и прочно стоит какой-то неаппетитной частью тела ко всему съемочному процессу, — тащите сюда этого… горе-рыцаря. Да! Сюда! Сюда. И киньте его там рядышком. И кетчупом полейте. Да не дракона… а-а-а! Уже поздно! Ну, пусть и дракона тоже. Рыцаря полейте. Ага, нормально. Все монолог принцессы, о том как они втроем… Да какая разница, что они там втроем будут делать — мы же суперсовременная киностудия, мы и не такое показать можем во всей красе. Что? Продолжение? О жизни принцессы, рыцаря и дракона втроем?! Да запросто, после сегодняшнего дня… да мы про обе части дракона с рыцарем сериал забацаем. Все снято! Всем спасибо и всех наху… на художественный монтаж отснятого материала.
На запись народ валил восторженными и возбужденными толпами. В основном. молодые люди и женщины с озабоченно блестящими глазами. Охранник на пропускном пункте уже закопался в биометрических файлах и просто бумажных списках, где были вписаны десятки фамилий, имен, ников и кличек. Сверить всех, кто рвался на очередную запись шоу, было физически невозможно. Даже с учетом того, что на посту дежурили четыре человека и один киборг. Поток желающих был слишком плотным и наглым, и ломились не только через официальную рамку, но умудрялись даже протискиваться между стенкой и блокировочным шлагбаумом. Когда там пролез с каким-то немыслимым вывертом худой длинноногий парень — это еще было понятно, хотя и странно. Но когда через эту десятисантиметровую щель просочилась со скрипом, стонами и матами объемистая девица, у которой один бюст был по окружности на полтора метра да и талия — как раз охватить руками здоровенному мужику, то охранники окончательно охренели. Киборг мрачно просканировал протиснувшуюся девицу и щель, дважды и повернулся за разъяснениями к старшему группы.
— Фамилия? Биометрия? — монотонно повторяли охранники. Они вопреки инструкциям проверяли каждого не вдвоем, а поодиночке. Перед входом в студию колыхалась недовольная заминкой толпа, пропускная арка была одна. И монолитно вмонтированная в стенку, но если верить глазомеру, то ее малость, примерно на полметра, уже подвинули. — Руку сюда приложи, через арку проходи…
Кибер работал пятым пропускным пунктом: сканировал напирающих на него людей, внося в файл данные, а затем быстро и оперативно перекидывал прямо через заграждение. Такой команды ему не давали, но никто и не возражал.
О вместительности студийного зала, в котором снимали шоу, никто не думал — люди не шпроты, как-нибудь утрамбуются. Иначе не попавшие на вожделенную запись грозились разнести весь двор перед студией. Когда до первого сигнала «займите места, до записи пятнадцать минут» — оставалось десять минут, киборг предусмотрительно отодвинулся в сторонку, и вжался в стенку за боковым выступом арки. Программа самосохранения работала отлично, а вот у людей инстинкт самосохранения подкачал — троих охранников толпа просто подхватила и потащила по коридору в зал. Старший группы охранников терпеливо дождался пока мимо него прогрохочут каблуками и прошлепают подошвами ботинок все приглашенные, записавшиеся и примазавшиеся к записи, и осторожно выглянул из-под монолитного и суперпрочного терминала. Все-таки лейтенантское звание обязывает своего носителя обладать мозгами более развитыми, чем у подчиненных.
— Декс, а почему ты их не остановил? — Разнос можно было устроить и оборудованию, все равно никого больше на пропускном пункте не было. Даже какая-то замшелая бабуленция бодро прошкрябала уже в коридор, что вел в студийный зал.
— А хули? — равнодушно ответил киборг.
— И не поспоришь, — согласился старший, но мысленно сделал галочку: накрутить тому умельцу, что на энтузиазме так прокачал имитацию личности киборга, все лишние и выступающие части тела. — И чего они в том хлыще нашли?
Киборг внимательно поглядел на человека и включил аудиозапись. По холлу разлетелся писклявый и крепко фальшивый голос:
Если вы до сексу слишком падки,
В сексе вы ищите недостатки!
Сразу станет жизнь намного проще —
Утром не стоит, ищи наощупь…
Хочешь будет все по колено?
Заведи ириена, заведи ириена!
Охранник послушал набившую оскомину, даже в ушах мелодию и сплюнул. Он искренне не понимал, в чем прелесть этого плюгавенького и худосочного мужика, который еще и в ноты не попадал. Но уже полтора года собирал огромные стадионы на живых концертах, набирал миллионы голосов за записи и еще вел мастер-классы, которые пользовались бешеной популярностью.
— Отлично, я очень рад, что вы пришли на наше шоу, тема которого «Про это и не про то», — радостно вопил ведущий в микрофон. — Садитесь плотнее.
Ведущий оглядел публику. В этот раз фирменные скамейки поставили настолько плотно, что сидящим было некуда даже поставить ноги. А на все свободные сантиметры народ как-то умудрился приткнуть стульчики и раскладные табуретки, которые давно отжили свое в качестве реквизита и гнили на заднем дворе студии. Кто и как притащил их сюда, осталось загадкой. А еще все сидели друг на друге. Ведущий потер глаза — направленный свет мешал рассмотреть зал. Но действительно люди разместились на местах в два, а то и в три ряда — на коленях другу у друга. Такое он видел в первый раз. И даже самые продвинутые умудрялись занять лежачие места в зоне движения камер и под ногами операторов — те спотыкались и злобно ругались, но больше ничего сделать не могли.
— Да, еще плотнее сесть не получится, — констатировал ведущий и бойко продолжил: — Вот так и выглядит народная любовь и слава, и я подозреваю, что это лишь малая часть ваших поклонников.
— Так на персональном сайте было двенадцать миллионов заявок из желающих прийти, — довольно отозвался сам герой сегодняшнего шоу. — Это избранные, они выбирались в течение недели рандомно. Мои помощники этим занимались.
— Да, вы действительно пользуетесь народной любовью, — кивнул ведущий.
— Да что там пользоваться? — удивился герой. — Только половина поклонников, что постоянно тусуются в моем фанклубе выразила желание проспонсировать новый альбом. И в среднем от одного человека было по десять единиц.
— А я пять тысяч прислал, — крикнул какой-то мужик с вип-места, то есть со стульчика в первом ряду.
— О, а вот это мой герой! — восторженно оповестил аудиторию герой шоу. — Давайте ему хоть поаплодируем!
Народ бурно захлопал в ладоши. Мужик приосанился. Ведущий прикинул, сколько бабла могут накидать шесть миллионов поклонников, даже если по три-пять единиц сбросятся, и подумал, что занимается не тем и не с теми. А так фальшивить он тоже может, даже и получше — ведь музыкальную курсы когда-то заканчивал и в компании приятелей может петь под гитару, и не слишком дурно — по крайней мере, свои ни разу не побили.
— А у нас музыкальная пауза, — сквозь зубы пробормотал ведущий. — И мы посмотрим клип на супер-популярный клип Сеси, который уже третий день рвет все рейтинги.
На огромном вирт-экране позади рабочей платформы началась трансляция.
Умных партнеров не ложь ты в кровать —
Средь одеялов не хуи им считать.
Да тематиков лучше не трогай —
С ними проблем может быть слишком много…
Хочешь словно раз как первый?
Поимей себе мэри, поимей себе мэри!
В интервью Сеси уверял, что в клипах снимались сорванные киборги — и ему свято верили. От залипучей картинки как десяток разнополых мэри взаимодействовали в разном ритме и позах со всевозможными бытовыми предметами, мебелью и техническим оборудованием — зал восторженно взвыл. Ведущий грустно подумал, что кастрюлю и половник можно использовать и более продуктивно — например, сварить борщ. А скалку не обязательно совать в нутро робоуборщика, как делал, пританцовывая, какой-то прокачанный мэри мужской модели из клипа. По идее, такой уборщик просто перемелет эту деревяшку — нерационально, новую покупать придется. Хотя, имея шесть миллионов поклонников, можно в робоуборщика не только скалку засунуть.
— Да, клип практически через час после публикации занял топовое место среди новинок, — продолжал честно работать дальше ведущий. — Но мы сегодня, когда Сеси на пике славы… — Ведущий запнулся: ему мысленно нарисовался пик какой-то подозрительной формы. — На игле славы… то есть, в ореоле славы. Так вот сегодня мы поговорим о том, как наш гость достигал этого пика… Что было первым шагом?
— Первой была кровать, — Сеси состроил на лице мечтательно-философское выражение, — я лежал на грязных простынях и думал, что в сексе уже нет ничего хорошего.
— Простите. Сеси, а почему простыни были грязными?
— Да кофе опрокинул, — Сеси удивился, что ему задали такой тупой вопрос. — И простынь была мокрая и коричневая. И поэтому мне стало грустно, и я стал писать свою первую песню.
— О да, — подхватил ведущий, — это был хит… Надо встать и выйти, надо встать и выйти. Потому что мокро, на душе погано. Надо встать и выйти, но меня магнитит, но меня магнитит к этому дивану… — пропел ведущий и зал подхватил слова, допев песенку до конца. Кроме дивана-нирваны, тоски-носки, депрессии— миссии, там ничего примечательного не было.
— Ну вот, — Сеси лучился позитивом, как начищенная яблочным спреем полированная поверхность зеркала, — я тогда дотянулся до видеофона и стал напевать на камеру. И в первый же день меня стали активно смотреть, облайкивать и просить дальше. Ну, я подумал и забацал вторую мелодию…
— А-а-а, — в экстазе стонал зал и тут же завел. — Бананчики-чики-чики, мальчики-чи-ки-чи-ки, лимончики-чики-чики, миньон-чи-ки-чи-ки, ма-жор-чи-ки-чи-ки-чи-ки, по-мидор-чики-чи-ки-чи-ки… Чики-чики!
Народ скандировал, ведущий вынужденно подпевал. Он не считал себя старомодным и ретроградистым, но для него верхом пошлых шлягеров было «любите девочки простых романтиков» с дальнейшим перечислением, как правильно следует любить. Так что эти «чики-пики» он зубрил исключительно для и ради эфира.
— Но, я помню, что ваша третья попытка заявить о себе вообще побила все рекорды. — Когда «чики-пики» закончилось, ведущий выдохнул с облегчением.
— О да! — Сеси аж подпрыгивал на стуле от восторга. — Это же просто песня. Вот… Чмоки в щеки, чмоки в рот! Как меня с тебя прет, деткаа-а-а! Е-э!
Если верить, что бывает коллективный разум, то сейчас в съемочном зале царил коллективный оргазм. Сидящие в три ряда люди обнимались, целовались, визжали от восторга, махали руками и даже подбрасывали в воздух детали одежды. Одна такая деталька большого размера даже подцепилась на камере съемочного дрона и теперь пятый оператор наблюдал творящееся безобразие сквозь гипюровые кружавчики.
— Де-е-етка! Ты как конфетка! Сладкая такая! Моя! Моя!
Ведущий с тоской отметил, что от песни к песне рифмовательный талант Сеси возрастал и масштабировал. Так что вполне закономерно, что эту топовую песенку уже можно было слушать, не затыкая уши, не особо сильно матерясь и без зародившейся глубокой ненависти к выполняемой работе.
— Да ваш творческий путь — это предел мечтаний любого гениально певца! Но давайте вернемся к последнему хиту…
— Почему последнему? — натурально оскорбился Сеси. — Может я еще напишу…
— Не надо… — Ведущий моментально взял взял себя в руки и исправился: — Конечно, не надо разочаровывать своих фанатов! Напишите! Обязательно. Но пока вернемся к мега-популярному хиту «Хо-хо-се!», это название расшифровывается как «хочешь хорошего секса». И я… — ведущий вздохнул и погнал речь дальше, — я предлагаю выразить нашу любовь и наше восхищение тем, что мы споем хит для нашего любимого Сеси!
— А-а! А-А-А! — взвыл зал.
Последний куплет люди не просто пели, но еще и царящей тесноте умудрялись подтанцовывать всеми частями тел.
И красивых не тащи ты в койку —
Там без прибамбасов нету толку!
В общем, что люди, что парни, что бабы…
Будут все время с ними лишь траблы
Хочешь бурного, бурного секса?
Пробуй-ка с дексом, пробуй-ка с дексом!
— И-и-и-и-и!!! — завизжал экзальтированно какой-то паренек, перекрыв песенные завывания толпы зрителей. — Хочу декса!!!
Охранник, как ему и положено, стоял, контролируя обстановку, на площадке пожарного выхода с монтажной комнаты, где трудилась бригада режиссеров и звукачей. В его тылу мужественно упирался декс — растопырившись в дверном проеме, и задницей подпирая дверь, чтобы не допустить еще и сюда фанатов Сеси.
— Слышишь, декс— обернулся к киберу охранник, — тебя хотят.
— Пусть попробует, — киборг поднял бровь.
Охранник представил несколько вариантов пробы и синхронно с дексом вздрогнул. Тот — от сильного удара в дверь снаружи, а старший группы от подкинутой воображением картинки с разлетающимися на пять метров ошметками мозга.
— Эх, жаль, тебя нельзя туда вниз сбросить… — Охранник вздохнул, глядишь организовал бы этому Сесильчику секс, как бы у того талант забурлил…
— Это приказ? — уточнил декс.
— Нет, стоять. Это просто желание, — охранник сглотнул.
— Желание? Хозяин желает секса? — Декс пустым взглядом посмотрел на хозяина второго уровня.
— Нет, — рявкнул охранник, — но эти… шедевры имеют мне мозг. Запись разговора сотри!
— Приказ принят!
Охранник оперся ладонями о страховочные перила. Внизу люди на разные голоса орали про то, как они хотят секса, а посредине этого безобразия в экстазе дирижировал руками Сеси. И каменным изваянием застыл с закрытыми глазами ведущий, под софитами было отчетливо видно, как мучительно напряжено лицо парня.
— Да, приятель, — пробормотал охранник, — а я то думал, что самая собачья работа у меня… А тебе еще это полчаса петь, слушать и бурно радоваться…
Новогодний выпуск, как и положено, стали снимать за неделю до эфира. И, как ни странно, все шло своим чередом и даже по расписанию. Приглашенные почему-то не забывали о назначенном эфире, в нужное время отзванивались. Инфо-флешки с материалами не терялись, сценарий с прописанными для ведущих репликами сдали за три дня — что вообще было сродни неопознанному чуду. И даже заказанные декорации привезли именно те, что заказывали, и всего лишь с опозданием в двадцать минут. И даже монтажники взялись заботу с невиданным доселе энтузиазмом, и собрали дисциплинированно за два дня с минимальным количеством перекуров. Елку и ту привезли с шарами нужной, под цвет будущего года, расцветки и размера.
Режиссер, наблюдая за всем происходящим, все больше мрачнела — так хорошо и складно все быть не могло. Значит, где-то уже затаилась огромная и страшная пакость. И чем ближе была дата записи, тем больше опытная дама опасалась подлянок во время самой съемки. И даже самолично накануне проверила комплектность аккумуляторов и трезвость операторов.
— Старт через десять минут! — объявили по громкой связи в студии.
Режиссер огляделась: люди уже послушно гнездились на лавках и стульях, изображая примерных зрителей. Администратор по массовке проверял работу сигнального экрана. Операторы мрачно поглядывали из-за камер — по традиции новогодний эфир следовало бы отметить, но из-за бдительности мегеры отмечание перенеслось на после, а не до чтоб за удачный процесс. Режиссер испугалась еще больше — все было в возмутительном порядке. И даже приглашенные на запись гости уже чинно заняли свои места на подиуме. И ведущий проверил микрофоны.
— Начали! — нервно скомандовала режиссер и зажмурилась. Интуиции не проебешь, а вот запись просрать можно. Но впереди еще неделя, если что успеем переписаться. Успокоиться не получилось, но привычка брать себя и все происходящее в руки сработала и на этот раз. Режиссер сконцентрировалась на рабочем действе, вслушалась в разговор и поняла… где затаился пиздец.
— Мы занимаемся праздниками уже пять лет, — радостно вещала приглашенная Снегурочка. Весьма симпатичная девица с зелеными глазами и розовой косой. В сочетании с синим костюмом — смотрелось она чересчур эффектно.
Рядом со Снегурочкой приветливо скалился Дед Мороз. С положенной по статусу белой бородой, тематическим багровым носом, и в красном антуражном прикиде. Когда алая куртка распахивалась, зрительницы и часть мужской аудитории истекала слюнями от вида соблазнительного мускулистого тела. И все бы шикарно, Дед Мороз умело и уместно шутил, махал приветливо ребятишкам и при этом глядел на мир абсолютно стеклянными глазами.
Режиссер особенно четко рассмотрела этот мертвый взгляд на экране. Оператор как раз взял крупный план. И почувствовала, как мир уходит из-под ног, а аппаратная почему-то покачивается и дребезжит с каким-то противным звуком.
— Он же кибер! — проникновенно шепнула режиссер. И все присутствующие синхронно охнули. Когда на съемках задействовали биомашины, по правилам безопасности следовало бы привлечь и охрану центра. Во избежание. А тут рассчитывали, что на съемке будут только люди… а вдруг этот Мороз сорванный, иначе почему бы он так позитивно скалится?
— Там в зале двести человек почти и без силовой решетки, — впечатлился звукач. — И что делать?
— Кофе делать, — режиссер и сама знала, сколько народа в студии. Но теперь почему-то стало легче — когда затаившийся пиздец выявлен, то можно вздохнуть спокойнее и подумать, как его нейтрализовать.
Кофе ей сделали — горький и соленый. Но она его мужественно выпила, только мысль в голову не пришла. Самый простой момент было связаться с охраной и попросить поддержки моральной и материальной. Но тогда придется как минимум на два часа тормозить съемку, чтобы опустить силовое поле, и из-за него перестроить камеры.
— Снимаем дальше, — решила режиссер, — авось обойдется… малой кровью.
Участники съемочной группы синхронно кто перекрестился, кто расплевался, кто скорчил фигу, кто постучал по терминалу. А самый толковый из видеоинженеров предусмотрительно запер и заблокировал дверь в аппаратную. Стеклопластик был толстым, чтобы глушить любые, даже нелицеприятные звуки съемочного процесса, поэтому проломать его даже киберу сложновато с одного удара.
— Мы всегда работаем в паре, ведь для праздника самое главное что? — между тем вещала Снегурочка. — Самое главное, это не нарушать атмосферу. Можно забыть слова роли, можно вручить не тот подарок, но если так получится, что заказчик чем-то недоволен, то не выходя из роли берешь его так ласково за… за что-нибудь и душевно так поздравляешь. И все счастливы.
— Особенно, что живы остались, — прокомментировала режиссер. Она тоже поняла, что будет счастлива, если эта запись завершится без проблем.
— А были ли какие-нибудь казусы? — ведущий проникновенно подмигнул.
— Конечно, были, как и в любой работе. – Снегурочка обольстительно улыбнулась. — Один раз нам не хотели двери открывать. Пришлось топать на крышу и по стенке спускаться на пятнадцать этажей вниз. Нельзя же было оставить ребенка без праздника, только потому что родители его вдруг передумали нас приглашать.
— О, да, это так рискованно и благородно с вашей стороны, — восхитился ведущий, — не многие бы на такое отважились.
— Да это еще не самое страшное, — отмахнулась Снегурочка. — Хуже было, когда на один заказ бестолковый папаша вызвал четыре комплекта Дедов Морозов со Снегурочками. И потом стоит такой невинный, глазами хлопает. Ну, самые бесперспективные и вежливые скромно удалились. А мы стали работать.
— Сложно было? — проникся ведущий.
— Да, очень, — вздохнула Снегурочка. — Самым сложным было не убить представителей конкурирующих фирм, а то так и норовили залезть под руку и путались под ногами. Но заказчик все понял, он толковый оказался, хотя местами и забывчивый. И гонорар честно выплатил нам. Попробовал бы только выплатить его нечестно.
— Какие страсти! — поддакнул ведущий. — А приятного много?
— Да, завались, — согласилась Снегурочка. — Когда видишь эти счастливые лица детишек, и слышишь их звонкий писк, так и хочется дальше работать. А особенно, когда на тебе виснут эти детишки и так и норовят пощупать Деда Мороза. Впрочем, на нем взрослые девочки еще охотнее виснут. И даже стайками. Вот мы вчера уже поздравляли коллектив одной фирмы, так на Дедушке повисла вся бухгалтерия. И не отпускала. Но Дед Мороз у нас сильный, он всех этих теток удерживал, пока я по одной их отлепляла от тела Деда.
— О, бухгалтерия, страшная сила…
— Весомая. Вернее увесистая, — кивнула Снегурочка. — А в прошлом году на нас хулиганы напали, в костюмах каких-то лосей, зайчиков. И хотели мешок с подарками отобрать. Пришлось им по рогам настучать и хвостики немного пооткручивать.
— Ой, вы, наверное, перепугались? — охнул ведущий.
— Я? — удивилась Снегурочка. — Я поразвлекалась, а Дедушка мешок держал.
— О, вы такая хрупкая и смелая? — ведущий прочувствованно елозил взглядом по девушке.
— Так специализация обязывает. Мы же должны нести добро и позитив. А это ноша тяжелая. И ложится на хрупкие женские плечи.
— Разумеется, — ведущий опомнился и робко заглянул в сценарий. — Я знаю, что надо обладать различными талантами, чтобы устроить праздник. Петь, танцевать…
— Вы правы, — Снегурочка кивнула. — Мы как раз танцуем, да и петь можем.
— Может, покажете хоть кусочек, — попросил ведущий.
Снегурочка замерла на секунду, потом согласилась. Откуда-то зазвучала драйвовая музыка. И присутствующие на записи узнали качественную джазово-хардовую обработку популярных шлягеров.
Дед Мороз вдруг ожил, крутанулся вокруг своей оси и мгновенно оказался на небольшом свободном пятачке между зрительскими рядами и подиумом с ведущим. В аппаратной дико вскрикнули. Но ничего страшно не произошло, парень стал пластично и ярко двигаться под музыку. Причем движения были настолько завораживающие и притягательные, что даже непрошибаемой режиссерше захотелось снять блокировку с двери и спуститься в студию. И… тоже повисеть на этом Дедушке. Режиссер сглотнула, давясь от острой зависти к тем неизвестным теткам из бухгалтерии.
А Дед Мороз танцевал, умело наращивая темп и динамику танца, и в какой-то момент начал раздеваться. Народ в студии синхронно застонал, когда парень белой пушистой бородой провел по груди. Отлетевшую в зал красную шубу мгновенно растерзали на сувениры. Публика замерла в ожидании, предвкушающе поглядывая на красные штаны. Даже операторы стали алчно облизываться и подстраивать камеры, чтобы словить пикантный момент. Но он все не наступал. В аппаратной режиссерша полторы минуты любовалась на крупный кадр, который передавали все живые камеры, потом пришла в себя и возругалась. У них все-таки не такое шоу… и лицо, ну и общий план Деда тоже стоит показать.
Дед Мороз закончил свой танец эффектно: на последней секунде музыке упал на колени и откинулся на спину. Зал взорвался аплодисментами. Дед поднялся, как ни в чем не бывало, занял свое место подле снегурочки. Парень даже не запыхался. Режиссерша тоскливо вздохнула. Запись продолжалась.
— Это было… незабываемое зрелище, — подобрал нужный комплимент ведущий. Пока Дед Мороз отжигал, он даже забыл, что в сексе исповедует сугубо традиционные отношения. И почему-то в голове назойливо крутилась мысль, что он бы не отказался от такого Дедушки на праздник. Пусть даже и без Снегурочки.
— Всем нравится, — Снегурочка почему-то грозно глянула на своего Деда.
— Но ведь такой танец не для детишек, — ведущий наконец-то услышал, что ему подсказывала в наушник редактор.
— А вы что считаете, что взрослые не заслуживают праздник? — удивилась Снегурочка.
— За… заслуживают, — ведущий икнул. Он бы тоже хотел заслужить. Может, потом попросить телефончик? — А самый запоминающийся… простите… мне почему-то звонят…
Ведущий покраснев, вытащил свой видеофон, который азартно надрывался в кармане костюма. И торопливо стал нажимать на сенсор, чтобы сбросить вызов. Но вместо этого, наоборот, врубил громкую связь.
— Серафимушка, а пригласи-ка этого Дедушку к нам в бухгалтерию, — раздался басистый голос грозы телевизионщиков — главбуха Марисеменовны. — А мы на премию не поскупимся. Да, Дедушка?
— А ты была хорошей девочкой? — второй раз очнулся из своей полулетаргии Дед Мороз.
— Да, для тебя. Дедуленька, я какой угодно девочкой буду, и хорошей и не очень. И даже бабушкой…
Какой еще может быть главбух коллеги не узнали — ведущий отключил видеофон. И сумбурно стал извиняться за сбой в записи.
— Бабушек не берем, — отмахнулась Снегурочка от извинений. — Дедушке и внучки хватает.
Дед Мороз, получив указующий пинок, величественно кивнул.
— Мне всегда было интересно сколько длится рабочий день Деда Мороза? — криво сменил тему ведущий.
— Дня за три до праздника пашем по двадцать часов в сутки, — пожала плечами Снегурочка. — На настоящих специалистов спрос высокий, а наше агентство — мы качество гарантируем, не то что некоторые компании… у них то Дед Мороз перегаром дышит жарче дракона, то посох у него не поднимается, то вообще на сказочного персонажа не похож ни передом, ни задом. А у нас все в ажуре: все стоит, везде поднимается, и настроение создаем как по заказу.
— Если что, это была реклама, ха-ха-ха, — заулыбался ведущий. — А… все-таки вернемся к моему не заданному вопросу… какой самый запоминающийся был у вас Новый год?
— Запоминающийся? — Снегурка задумалась. — Да пригласили нас в прошлом году на вечеринку… такую специфическую… тематическую. Ух, как там Дед Мороз отрывался! Просто мастер-класс показал… — и Снегурка торопливо стала перечислять.
Ведущий почувствовал, что у него загорелись уши, такого, пусть и даже слишком скромно и сухо описанного, он не встречал даже в самой забористой порнушке.
— А вы, простите, что в этот момент делали? — запинаясь переспросил он у снегурочки.
— Ничего, стояла и охраняла, чтобы Дедушку не обидели.
— Да? — удивился ведущий. В его понимании хрупкая девушка стоять и охранять никак не могла. И внимательно вслушался в инструкции из наушника. — У нас еще осталось так много вопросов, но, увы, время эфира не позволит задать их все. Но мы еще встретимся с вами, обязательно а сейчас давайте пожелаем всем гостям в студии и тем, кто будем нас смотреть… то есть, кто смотрит нас в эфире праздничного настроения и счастливого нового года!
Дед Мороз перевел тяжелый взгляд на ведущего, потом послушно развернулся к камере, что как раз работала на крупный план. И тут же преобразился, глаза полыхнули такой неземной страстью, губы призывно приоткрылись, а от жеста, с которым он поднес ладонь ко рту и изобразил прочувствованный воздушный поцелуй, жарко стало всем. Режиссерша в аппаратной почувствовала как перехватило дыхание. И мысленно решила, что потребует себе этот план. На память.
Ведущий сбивчиво попрощался. И приглашенных Деда Мороза со Снегурочкой торопливо проводили в гримерку. Администраторы стали выпроваживать гостей со студии, операторы и техники сворачивать оборудование.
Режиссер поняла, что идти к гостям ей совсем не хочется. Но, по закону вежливости, надо было попрощаться… хотя это могла сделать и стажерка, и вручить чисто символический презент, который по идее надо было всучивать на последних секундах записи. Но не сделали, и ладно. А вот рискнуть и пригласить эту парочку на еще один эфир стоило бы. У них первой программой в новом году был запланирован эфир про сорванных киберов. А Дед Мороз вроде бы себя вел себя нормально, так что оставалось договориться со Снегуркой. Режиссер нерешительно замерла перед гримеркой, вздохнула — чего ради рейтинга не сделаешь. Но не зашла, потопталась в коридоре, и зачем-то прислонилась ухом к двери…
— Почему я одна должна работать? — зло выговаривала Снегурка. — Ты вообще охренел?
— Прости, милая, я просто не выспался… — глухим проникновенным баритоном ответил ей Дед Мороз. — Сейчас… — раздался глухой стук, — я был плохим мальчиком, ты хочешь меня наказать?
Режиссерша подавилась воздухом. И поняла, что просто так она отсюда не уйдет. Точно Деда Мороза закажет.
— Вы можете войти, — любезно вдруг отозвалась Снегурка и дверь отъехала в сторону.
— Я… собственно… к вам… — режиссерша растерялась и засмущалась, чего с ней давно не бывало. — По личному вопросу… и по… общественному.
— Мы вас внимательно слушаем, — поощрительно улыбнулась Снегурка.
— А-а я вам не помешала? — режиссерша поняла, что сморозила чего-то не того, но было поздно.
— Ничуть, мы можем продолжить позже или даже при вас, — Снегурочка шагнула в сторону и режиссерша увидела стоящего на коленях обнаженного до пояса Деда Мороза. Без бороды парень выглядел просто божественно.
— Я… икх… не… на эфир хотела вас пригласить, — оторваться взглядом от парня режиссерша не смогла, мысленно восхищаясь и удивляясь тому, как органично в нем сочетались в этот момент покорность и вызов.
— А какая тема эфира? — уточнила Снегурочка.
— О сорванных киберах, — пробормотала режиссерша. И попятилась — Дед Мороз вскинул голову.
— О, мы не сорванные, — возразила Снегурочка. — А очень даже спокойные и миролюбивые. И Дед Мороз активно с публикой работает. Просто сегодня этот гад продрых весь эфир.
— Мы? — опыт помог режиссерши вычленить главное. — Вы?
— Да, — Снегурочка погрустнела. — Я — декс, он — ириен.
— И вы оба сорванные? — ноздри режиссерши затрепетали, словно у хищника почуявшего добычу.
— Ну… да, — Снегурочка едва сдержалась, чтобы не перейти в боевой режим. Режиссёрша вдруг кинулась вперед и вцепилась в ее руку.
– Это отлично. Тогда вас вдвоем.
— э-э… мы как-то уже не хотим, — воспротивилась мягко Снегурочка.
— Это не важно, придется, — настаивала режиссерша.
— Бежим, — шепнула Снегурочка, выкручиваясь, без лишнего травматизма из цепкой хватки. Дед Мороз мгновенно оказался на ногах, подхватил шмотки и рванул по коридору. Следом помчалась Снегурочка.
— Держите сорванных! — заорала режиссерша, бросаясь вдогонку. — Ловите киберов! — и видя, что попадающиеся на пути сотрудники не пылают энтузиазмом, добавила децибелов: — Сенсация следующего эфира убегает!
Снегурка мельком оглянулась: за ними по коридорам неслась оголтелая толпа людей и воплями призывала новых участников присоединиться к погоне.
— Чтоб я еще раз с такими связалась! Да ну ее эту рекламу, — ворчала Снегурка. И, догнав Деда Мороза, отвесила крепкий пинок, не сбавляя хода. — А все ты… расширение аудитории, налаживание контактов. Вот сам и налаживай… по специализации… по своей, а то по моей будет, как в прошлый раз…
— … нам бы только запечатлеть процесс… — мужик долго и старательно, вернее, страдательно объяснял свою задачу. Ставил и ставил ее, но техзадание упорно не стояло. Замаялись, по итогу, оба собеседника — и мужик со своими пожеланиями, и безвинный репортер, который случайно оказался на месте и принял вызов.
— Простите, а какой процесс вам надо запечатлеть? — репортер глянул на часы, может быть хоть на тридцать четвертой минуте они доберутся до сути.
— Интимный, — страстно выдохнул дозвонившийся.
— Ну, мы тут не по профилю, — сокрушенно, и вполне искренне, взлдохнул репортер. — Вам за интимом и запечатлением надо в студию «Слешгетгоу» обращаться. Это они любовь снимают и красиво с романтикой, и прочими прелестями.
— Да не надо мне снимать никаких прелестей, я и сам их снять могу, — возмутился мужик и отчаянно запыхтел. Репортер почесал лоб — снимать он там уже что-то начал, судя по звукам?
— Так а чего от нас вам надо? — взревел репортер. Он ведь не тупой, он курс по журналистике с отличием закончил, и даже зачет по коммуникации сдал с первого раза. Но перед этой непрошибаемостью пасовали все накопленные в муках и пивных трудах знания.
— Свадьбу! — обрадованно выпалил мужик.
Репортер икнул, по сути он уже готов был жениться на этот мудаке сам, лишь бы тот отстал от него. Об этот и сообщил. Мужик воспротивился. Репортер стал настаивать. Мужик взялся приводить свои аргументы, что у него почти счастливая семейная жизнь со всеми удобствами. Репортер возражал, что «если клиент хочет свадьбу, то ему ее устроят в любой позе, на то и нужны профессионалы». Мужик засомневался: а нужны ли ему в этих позах профессионалы. Репортер обиделся и стал мрачно и с фактами доказывать свою компетентность, причем в беседе в слове «факты» он порой упускал из виду букву «т», но смысл от этого не страдал. Наоборот он принимался играть в новом свете более яркими эмоциональными красками.
Когда после вечерней съемки прибыла последняя бригада, репортер мысленно завидовал разложившемуся зомби из многосерийного ужастика. Там эту хрень убивали долго и с удовольствием, но оно почему-то реанимировало и реинкарнировало от серии к серии. Мужик так же пыхтел на вирт-экране и цветом лица напоминал перезрелый помидор.
— О, Семен Степанович, — радостно заулыбалась коллега, режиссер с таким большим стажем, что шутки про восемнадцатилетних и вечно молодых воспринимались смертельным оскорблением. — Как дела? Как жизнь?
Дозвонившийся мужик воспрянул духом и всего лишь за десять минут рассказал и про дела и про жизнь. И, самое удивительное, что режиссер его понимала и даже уместно кивала и поддакивала.
— Ну, так я вас поздравляю. И вас, и жену вашу, и дочурку, и тетю Венечку, и дядю Селекта… — репортер охренел от объемов памяти коллеги, та перечислила почти все родословное дерево. — И да, мы обязательно приедем и снимем всех, и всю церемонию. Спасибо за приглашение, передавайте приветы…
Через четыре минуты режиссер закончила передать приветы и лаконично, всего за минуту, попрощалась.
— Ты чего, совсем дурак? — режиссер приподняла за шкирку репортера и предупредительно встряхнула, — это же наш член… спонсорского комитета, не самый активный, но денежку на технику именно он выделил. А ты с ним так… не по семейному. За это сам и поедешь снимать его свадьбу.
Репортер понял, что милосерднее было бы сдохнуть, но тогда эта режиссерша пошлет работать его труп.
За три дня до катаклизма — то есть до брачной церемонии, репортер нарыл всю имеющуюся в свободном и не очень доступе информацию. Семен Степанович был весьма уважаемым человеком в обществе, буйный скотовладелец был в делах тем еще скотом, но при этом поставлял продукты высокого класса почти во все торговые сети, даже немного опережая конкурента — Мефодия Валентиновича. И идея объединения активов, судя по развернутому репортажу, тоже была Семена Степановича — тот вместо кровавой животноводческой войны за рынки сбыта предложил переженить детей, организовать партнерскую фирму по общему управлению обоими комплексами и править холдингом на равных. Самих детей, впрочем, как и имеющуюся на фермах живность, никто не спрашивал.
Свадьба, по меркам аграрной планеты, грозила вселенским масштабом. И репортер смирился: правда, он не знал под каким соусом подавать всю эту свадебно животноводческую эпопею, но утешался тем, что хотя бы пожрет баснословно дорогие натуральные продукты. Мысль о грядущем фуршете грела душу, причем не только ему. Операторы уже передрались за право снимать этот пир. И в итоге тоже решили объединиться, заменившись стажерами на всех съемках на пять дней. Репортер, получив файл списка съемочной бригады, долго выпучивал глаза и хватал воздух ртом: с ним собирались ехать все десять операторов, четыре помощника, пять осветителей, шесть звукачей, и еще восемь корреспондентов.
Репортер побежал с этим списком е режиссеру — она дама опытная, всех пошлет. Режиссер действительно послала… в общий чатик сообщение — и в результате список съемочной группы вырос еще на одиннадцать человек, девятерых водителей и трех уборщиц.
— А вы тоже снимать поедете? — обреченно поинтересовался репортер, понимая, что в бригаду вошел, влез и втиснулся практически весь коллектив студии.
— Нет, я гостем, — отказалась режиссер. — Но ты позвони клиенту, сообщи количество съемочной группы, а то мало ли чего…
Репортер с тоской подумал. что там уж точно не мало. Но отвертеться от звонка не выйдет, не припираться же на десяти флаерах — причем служебных только пять, а остальные личные, и народ уже согласовывался, кто с кем полетит — на мероприятие.
— Семен Степанович, — жалобно блеял репортер скотоводу, — тут у нас съемочная группа большая набралась… — парень замер, пораженный тем, что к количеству человек, указанному в файлике, добавляются новые члены бригады.
— Так хорошо, что набралась, я ж не просто там какой-нибудь… все приезжайте, голодным никто не сдохнет, если только от пережору, — благодушно утешил репортера осчатливный отец невесты.
На свадьбу пришлось лететь на двадцати шести флаерах. И потом еще репортер долго бегал к охранникам на пропускных воротах, чтобы подтвердить, что и эти тоже творческие личности и без них снимать никак. В конце концов, репортер матно сказал, чтобы всех из СМИ пропускали по рабочим картам и вымотанный до предела пошел выполнять свою работу. То есть выковыривать работников из фуршетного зала с легким перекусом и пинками гнать на точки съемки.
В наушнике раздавались неблагозвучные маты: камер с живыми, а не роботизированными операторами было больше, чем точек откуда можно было снимать. И народ дрался, как на баррикадах, за каждую точку, доказывая свою полезность, словом, кулаком и делом.
Сама церемония была скучной и благопристойной. Гости, чего-то между делом пожевывая рассаживались по залу с венчальной аркой. Периодически где-то кто-то целовался и поздравлялся. Живые официанты бегали как заведенные, обновляя башни из разносортных бокалов — кажется, приглашенные воспринимали их как кровных врагов и ежеминутно порывались испить и разрушить до основания.
К моменту когда сияющий папаша тащил упирающуюся дочь к алтарю на заклание, то есть на замужество — репортер быстро исправил текст в планшете, — работу удалось наладить. Камеры бодро фиксировали процесс, операторы синхронизировались и теперь на каждой точке мирно работало по три человека, причем каждый по очереди бегал или ползал (чтоб не портить кадр) к башням за выпивкой или к столикам за закусью. Выкрики и аплодисменты становились все радостнее и громче.
— И в этот счастливый момент, когда любящие сердца взмывают ввысь на крыльях любви, — слегка охрипшим голосом вещал распорядитель церемонии с куполообразного потолка зала стали падать вниз неопознаваемые куски стройматериалов.
От поднявшейся пыли народ закашлялся, и недоуменно поглядел вверх. Оттуда вместо любящих сердец вниз спрыгнули три человеческие фигуры. И мягко приземлились на ноги, репортер матерно охнул, совместив в этом звуке и новую команду для операторов и удивление насчет того, как можно спрыгнуть с двадцатиметровой высоты и не разбиться. Прыжок четвертой фигуры засняли все — как раз и охреневшие лица и все камеры уставились в нужную точку.
— Да, отпусти уже придурок, — четвертый гость удачно приземлился в руки одного из троицы. — Ну, ладно, спасибо, что поймал.
Тишина в зале была почти священной, и хрипловатый голос гостя услышали все. Четвертого ловивший стряхнул с рук, но вежливость тот не утратил.
— Прошу прощения, что намусорили, но у вас там негде было приземлиться и никак не зайти. Это ж надо так забить все входы, — четвертый гость энергично жестикулировал, в то время как его приятели четко отслеживали дулами бластеров каждое движение и вздох в толпе гостей. А тот, который приземлился первым, уверенно держал на прицеле двумя бластерами обоих скотников. И почему-то ни у кого не вызывало сомнений, что промахиваться он не собирается.
Развлечение плавно переквалифицировалось в сенсацию, съемочная группа даже позабыв про жратву сплотила ряды и вгрызлась в работу с невиданным доселе энтузиазмом.
— Еще раз от всей души извиняюсь, что нарушил ваше э-э-э… как это называется, но у меня тут свои планы. позвольте представиться, я — космический пират. И хочу похитить вашу… свинку… млять, кто мне написал этот дебильный текст? – он недвусмысленно погрозил бластером куче кружев, в которых смутно угадывалась невеста.
Народ вздохнул посвободнее — все-таки шоу, хотя таким куском крыши могло бы запросто и пришибить. И приготовился дальше внимать, на особо сочном матном выражении самые смелые даже зааплодировали.
— Короче, — четвертый прыгун сердито закрыл вирт-экран комма и стал прокладывать себе дорогу среди обломков крыши и замешкавшихся приглашенных к алтарю. Остальная троица его профессионально, как отметили начальники безопасности обоих животноводов, прикрывала и страховала. Но вот опознать кто был под черными эластичными масками и в черных комбезах не получалось. — у меня тут свои планы, и лучше вам в них не лезть. Ты жених?
Свидетель, когда в него ткнулся бластер, закатил глаза и испустил дух, не в прямом смысле, но поморщились от аромата все близстоящие.
— Это не он, — отчаянно выкрикнула невеста.
— Он? — уточнил четвертый и, уже не бластером, а пальцем указал на еще одного мужчину в солидном костюме, который прилип к колонне арки.
— Нет, это друг жениха, — мужественно просветила бандита невеста.
— Млять, а кто тут жених? — горестно вопросил пират. И, видно вспомнив о своей роли, угрожающе зашипел: — А ну выходи сюда, сволочь! А не то всех порешу и покрошу на квашеную капусту или на комбикорм!
— Я жених… — проблеял Том, не то чтобы его не предупреждали. Просто в оговоренным сценарии было слишком уж по другому. Но важнее ведь результат, а не процесс. — Не надо никого убивать.
Тут кто-то из дружков жениха решил добавить в действие драматизма и несчастный суженый вылетел из кучки мужиков в похожих дорогих костюмах, напутствованный мощным и душевным пинком. Четвертый пират мрачно и многообещающе поглядел на рухнувшего к ногам несчастного, тот, очевидно, мгновенно освоил азы телепатии и затрясся от сдерживаемых рыданий.
— Меня тоже убивать не надо, — слезно попросил Том, не зная, как намекнуть взбешенному пирату, что он, конечно, автор идеи, но есть ведь еще и соавтор. И кару стоило бы разделить по справедливости.
— О нет, — патетически взвыл бандит, — я придумаю тебе более страшное наказание! Я тебя заставлю жениться на первой встречной. Эй, дайте сюда первую встречную!
Женская половина гостей ахнула, не веря услышанному, а потом все девы и дамы, начиная от подросткового возраста и заканчивая тетками, балансирующими на грани престарелого маразма, так рьяно стали изображать первых встречных, что едва не смяли своей массой всю четверку пиратов. Трое прыгунов сцепили руки, образуя кружок, внутри которого жестко матерился четвертый пират. Он не мог выбрать эту самую первую встречную. Тем более что быть выбранными желали все присутствующие и даже глубоко замужние женщины и даже часть мужчин. И во взглядах напиравшей толпы горела такая неземная любовь к сыну миллионера, что даже пират боялся вставать на пути этого массового стремления к счастью.
Пауза затягивалась, пламенеющие любовью принялись себя бить в грудь и клясться что именно они самые первые встречные. Трое пиратов мужественно из последних сил держали оборону, а бедный жених намертво прилип к коленям лидера бандитов, до одури боясь оказаться на растерзании любвеобильных претенденток на звание невесты. Пират нервно оглядывался и зло отпихивался от жениха. Конкурентки галдели, кудахтали и пытались оттаскивать друг друга от заветного объекта страсти. Стали трещать пышные платья и кое-где уже с воплями выдираться волосы.
Народ бесновался, репортер со всей съемочной бригадой работал на пределе сил и выносливости. Самое паршивое было то, что толпа их целенаправленно отжимала с самых выгодных съемочных точек.
— Да посторонись ты, — азартно воскликнул оператор, пытаясь удержаться на ногах и объективом камеры пододвинуть в сторону одного из замаскированных пиратов, черная голова мешала заснять выражение глаз жениха.
— Я как бы киборг, меня не сдвинешь, — предельно вежливо проинформировал пират, не желая сдвигаться.
— Да мне плевать, в каком месте ты киборг, — оператор настойчиво протискивался вперед, ломая кружок, — у меня там сенсация стоит! Сдвинься на фиг, я говорю!
Невеста поглядела на творящееся безобразие и пожалела, что нет под рукой гранаты — мигом бы устаканился тут порядок. Но пиратов стало жалко и девушка взяла дело в свои руки, вернее одной рукой она схватила подружку невесты, а второй выдрала одну из стоек арки. Пробиться к эпицентру получилось достаточно быстро, с этой стороны нападения никто не ожидал. С помощью сочных армейских выражений, от которых пиратам повеяло ностальгией, тумаков раздаваемых недогнущей рукой, невеста добралась до кружка пиратов и даже протащила к нему буксиром бледнеющую подружку.
— На, подавись, — невеста впихнула в кружок подружку и потом даже объяснила, как пиратам следовало бы подавиться.
Упасть девушке не дали, главарь пиратов радостно подхватил ее и осчастливленный вздернул на ноги сотрясающегося в судорогах жениха.
— Вот на этой и женишься, пока я добрый. — пират потыкал бластером жениха, чтобы тот начал более адекватно реагировать на происходящее — не преуспел, и, плюнув, просто соединил парочку. Причем движение больше походило на то, как в драке супер герой стыкует лбами двух нападавших. А потом полувишуюся конструкицю — жених и подружка слились в объятиях, видно от страха за свои жизни, — дотолкал к покосившейся арке алтаря и скомандовал: — Жениться быстро!
— Так, а как же церемония? — распорядитель разумеется боялся, но чувство долга и весомость полученного гонорара перевешивали.
— Сокращенный вариант, — дуло бластера недвусмысленно впечаталось в лоб.
— Я понял, а… клятвы и обеты верности? — палец пирата жестко коснулся сенсора. Распорядитель подумал, что струя плазмы в голофильме выглядит красиво, но в жизни он бы любоваться на нее не хотел. И поспешно простучал зубами: – Согласен?
– Э… — тоненько проблеял жених.
– Только попробуй откажись, сука! – прохрипел возненавидевший все брачные обряды скопом пират, твердо решив на всю жизнь остаться холостяком. – Я тебе знаешь, куда дуло засуну? Так ты согласен?
– Да! — невдохновленный, но крепко замотивированный открывающимися перспективами Том даже обрел голос. — Но только на невесту! Без дула!
— Так, полдела сделано, а ты? — пират обернулся к подружке, отданной на растерзание.
— Она тоже, — рявкнула невеста, она продолжала держать оборону стойкой от арки и еще умудрялась удерживать подружку за плечо. Та, кажется, от избытка чувств, норовила погрузиться в обморок.
— Отлично, объявляю вас мужем и женой, — распорядитель свел глаза к переносице и, по ошибке, указал рукой на жениха и на пирата. — Жених, можете поцеловать невесту.
— Ну, слава богу, — пират бластером вытер пот со лба. — Все, парни, сваливаем.
Пираты, продолжая отбиваться от гостей, стали грамотно отступать к выходу. Том машинально обнимал новоиспеченную жену. А животноводы пытались кому-то звонить. угрожать и рыдать от горя. Остальные гости тоже готовы были рыдать, но уже от счастья, что их не пристрели, а то по пирату было видно, что тот едва сдерживается.
— Женя, Женечка, а ты-то куда? — заорал Семен Степанович, ошеломленно наблюдая, как единственная дочурка пробивается к выходу.
— Как куда? — удивилась несостоявшаяся невеста. — Побегу мстить за поруганную девичью честь этим разбойникам. Они же меня мужа лишили!
— Стой, я тебе нового найду, не хуже!
— Не надо, я лучше мстить, — и Женька с тройным усердием замахала стойкой, рванув вслед за убегающими со всех ног пиратами. Представляя, какие пиздюли пропишет главарю за эти минуты позора. Это ж надо так опаскудить трагический сценарий, а ведь она его две ночи писала.
— Все записал? – железные пальцы режиссерши впились в плечи репортера. парень боялся даже представить как она пробилась к эпицентру событий и сколько трупов оставила на своем пути.
— Конечно… — жалобно вякнул репортер. — Только это не свадьба!
— О да! — такому сладострастному стону позавидовали бы самые высокоолачиваемые актрисы из фильмов для взрослых. — Это наш билет на межпланетное виденье… Это, о-да!
— О-да! — согласно простонал и репортер, понимая, что надо будет постараться перехватить все записи, чтобы сенсация не ушла в народ до того, как это самое «о-да» осуществится.
Жених — Том Смит.
Его Жена — Варя.
Невеста — Женя.
Рассказывал владелец киборга проникновенно и с целой гаммой чувств, особенно акцентируя всхлипывания. По его версии выходило, что жила-была у него прекрасная, послушная, старательная. Машину огульно обвинили в наличии разума – хотя нельзя обнаружить то, чего нет — это же всем давно известно. Но умных мыслей никто не слушал, и кибера изъяли, взамен подсунув какое-то б/у. Вернее полное б/у, которое ласково можно назвать — полное де… полный брак.
Это б/у было типовой модели, а его машинка-то из индивидуальной разработки. А его милую девочку, ириенку любимую, или уничтожили, или, что еще хуже, отдали какому-нибудь мерзкому сотруднику декс-компани на растерзание и поругание. Причитания о загубленной девичьей чести удалось прервать только через полчаса прямого эфира. Мужик бы и дальше достоинства расписывал, но горло от восторга сорвал. И финальную фразу монолога “ она бесценна, да и стоит та-аких денег, которых у этих козлов в жизни не было и не будет” — прозвучала почти шепотом.
У мужика пытались узнать, была ли его ириенка разумной, или подавала хоть признаки, или, может, намеки были на проявления разума… Ну, хоть что-то же должно было проявиться? Хоть чем-то же она себя выдала, ведь не просто так все произошло? Но на все вопросы неудачливый киборговладелец разражался печальными воплями, словно роботизированная лиса. которой ретивый петух оттоптал самый ценный орган — а именно настройку фильтрации издаваемого звука.
Когда же мужик прошел этап стенаний и сожалений и переключился на деловой тон, то даже лампы подсветки покраснели от… удовольствия. А дело было так…
Вернее дело-то было не в безвинно убиенной кибер-девочке, а в том, что сосед справа оказался злобным и завистливым мудаком. Почему мудаком? Так это же просто: только мудак не может позволить себе завести любовницу, и не способен по ночам заводить жену. Короче этот сосед прятался, ныкался по буеракам от супружницы, подглядывал и завидовал. И на этой почве… Что значит на какой почве? Ну, явно не на сельскохозяйственной… На почве недополучения сексуального контакта, разумеется, оклеветал, потому что обзавидовался.
Мужик подумал, зачем-то поплевал в бусинку микрофона, и сказал, что черное дело мог также совершить и сосед из коттеджа слева. Там вообще отдельная история с биологией, и прочими предметами нетрадиционного использования. В общем, купили мужику родители дом. Ну почему купили? Замучились деточку растить и выращивать. Это же очевидно. Но доки купить -— купили, но из под родительского ока не выпустили. И потому напичкали жилье камерами да так, что там не то что девицу привести нельзя, но даже на пол плюнуть без спросу. Хотя, если по существу, то ему и девиц таскать-то смысла нет, потому что даже бордельные ириенки ему бы не давали. И, очевидно, что не дают. Что значит, откуда я знаю, и чего держал? Знаю точно, потому и говорю. Нет ириенок я ему не держал, но было дело… с этим неудачником. И зачем вы меня останавливаете? Какой еще звонок на шоу? Вам что меня одного мало в вашем прямом эфире? Я еще не все рассказал!
Мужика пришлось тормозить технически — просто убавили звук с его микрофона. Но он старался, и сообщение пришлось принимать под комментарии гостя. Дозвонившийся зритель разговаривал басовитым женским голосом, но с такими завывающими нотками, что запросто мог бы уделать брачующегося кота в вокальном конкурсе. Женщина жестко потребовала “чуть-чуть подробнее про любовницу”. В ответ на тактичную попытку администратора объяснить таинственной незнакомке, что любовница не является целью шоу и речь идет о киборгах. Вызов сбросили. Но через десять минут (мужик еще только дошел до описания лоха из второго через улицу дома, который даже по газону по утрам ползает, чтоб его…не засекли, что он ром потребляет пиратский, да еще и в одиночку с ранья), разметав охрану, в студию ворвалась… мягко говоря, дама. Она рвалась вытрясать правду с энтузиазмом торпеды. Силовое поле выстояло, в отличие от голов съемочной группы. И даже для здоровенных охранников телецентра стало неприятным открытием, что, оказывается, в женский миниатюрный клатч каким-то образом можно запихать пяток кирпичей, ну или гирю… Во всяком случае именно эти предметы ощущались при ударе. Даму выносили долго, и к процессу даже пришлось подключить киборга, потому что четыре слегка помятых и качественно побитых охранника не справлялись. Представители съемочной группы разочарованно вздохнули — понаблюдать за продолжением раздачи хотелось, особенно из безопасного места.
Рабочую обстановку полностью реанимировать не удалось, но некое подобие порядка восстановилось. Правда, не надолго. Потому что дозвонившийся в прямой эфир визгливый мужской голос, ехидно заявил, что сосед, который
левый, не водит девушек потому, что водит мальчиков. И довольно успешно. Мужик из студии тут же активно подхватил тему и долил новых подробностей.
В режиссерской комнате возникла яростная дискуссия, которая грозила перерасти в драку. А ведь все началось с безобидного предложения: “А, может, на фиг киборга, пусть дальше про соседей расскажет?”. Продюсер подсчитал рейтинг и согласился. Редактор, у которой был утвержденный сценарий, обличительно размахивала планшетом. Режиссер, звукач, два помощника и администратор быстренько сделали ставки.
Мужик в студии полностью вошел в роль мега-звезды, и звездел на полную катушку. Он продолжал в своем интервью разоблачать жадных и злых доносчиков-соседей, вываливал подробности жизни дексистов, причем пикантные, и даже делился наблюдениями за личной жизнью помощницы мэра. Знал мужик подозрительно много и теперь кое-кому светил не только крах компании, но и бесславная гибель репутации. Не говоря уже про полный брак в отношениях личных и семейных. А еще разговорчивый гость чрезвычайно быстро подсчитывал, как и кто будет дербанить финансы при разводах, при чем это он выдавал с точностью до галакта, и отчет был по всем соседям без исключения.
В студии искин раскалился от количества звонков. Звонили простые граждане с уточняющими вопросами и требованием подробностей. Звонил частный детектив с просьбой поделиться методами сбора информации — видно детектива зацепила профессиональная гордость, — он за полгода меньше данных накопал. Мужик снисходительно фыркнул “слабак” и продолжил свою речь.
С гостем уже давно согласились, и достоинства погибшей ириенки оценили — хотя между делом забыли, кто это. И все соседи мужика стали просто родными. И дальше краснеть от хохота было уже больше некуда. Но мужик все еще горел энтузиазмом.
— Знаешь, — тихо сказал режиссер по каналу связи главному оператору, — эта ириен точно была неразумной. Была бы разумной, мужика бы убила.
— Угу, — ответил оператор, — зря ее изъяли, могли бы срыва дождаться… Ну, а вдруг?
— Эх, мечты… Работать давай, — буркнул режиссер.
Мужик снова перешел на ириенку, с нее плавно переключился на дексистов, и как-то незаметно перешел на рассказ про руководство декс-компани. На восемнадцатой минуте сочного монолога он дошел до топ-менеджеров второго уровня.
— Здравствуйте, — раздался вежливый голос, судя по интонациям — большое начальство, поэтому администратор и переключила звонок, — может быть вам на шоу нужен настоящий сорванный киборг? Мы можем предоставить в течение пяти минут. С гарантией от производителей, что сорванный. Мы сами производители и точно гарантируем. Голову оторвет быстро и в прямом эфире. Ну, так что, пусть заходят?..
Желающих для массовки даже набирать специально не пришлось. Достаточно было дать одно-единственное объявление в группе фанклуба Рыжего Грома и от заявок и просьб «возьмите меня» у семи администраторов раскалились видеофоны. Пришлось снова идти в ту же группу и давать второе объявление — «мол, набор закончен, просьба не звонить». Через час — снова пришлось топать в туда же, долго искать самое первое объявление, которое за пару часов набрало больше 11 миллионов плюсиков, и удалять его. А потом еще полчаса отбиваться от атак расстроенных админов группы и фанклуба, которые засыпали сообщениями — как же вы так, сволочи, и почему так мало?
Четыре дня, пока готовились к съемкам, всем сотрудникам инфоцентра приходилось пробираться на рабочие места через задний вход. Потому что центральный был занят — там с раннего утра собиралась толпа желающих на массовку для шоу. И убрать их было нереально, они огрызались, баррикадировались и страдали массово и громко от любви к кумиру. Телевизионщики тоже страдали, но, молча, и по своим кабинетам.
Площадку решили не строить — декорация, по прикидке экспертов, получалась дороговатая — почти целый кусок жилого квартала. И на продюсерском совете решили использовать обычный район. Оценили его еще с вечера, пришлось для такого дела раскошелиться на заслон из полиции. Но утром вместо толпы из пятидесяти запланированных для кадра человек, обнаружили в четыре раза больше народу.
Режиссер ругался, но от его слов толпа не испепелялась, не проваливалась, и ее никто не жрал. Операторы тоже ругались — потому что все нужные точки для съемки приходилось отвоевывать с боем. Хорошо было только Франу — здоровенный под два метра бугай с таким же примерно охватом плеч просто отжал четырех фанатов в сторону и занял свою позицию. А на возмущенный вяк строго погрозил пальцем, почему-то средним, и предупредил насчет техники безопасности и сроков жизни тех, кто рискнет толкнуть его под руку. Ругались администраторы — потому что на одну фамилию почему-то отзывалось сразу по пять человек. И построить эту массу в нужную фигуру — чтобы все влезли в кадр — не удавалось. А еще сложнее было объяснить каждому, что надо делать. Тут даже кибер-рупор был бессилен. Ругалась редактор — потому что тележка с краном завязла в трех кварталах от места съемок, которое держалось в строжайшей тайне, в толпе фанатов. И никак не могла прорваться хотя бы к полицейскому заслону. Из заслона на бедняг смотрели сочувственно, но организовать для их проезда коридор тоже не могли. Ругался ведущий — с него где-то слетел рыжий парик и не просто слетел, а был утрачен безвозвратно — порвали на сувениры фанаты. И за другим надо было куда-то ехать. И только фанаты не ругались — они уже выдрали с боем и кровью себе место среди избранных и потому радостно подпрыгивали и орали речевки во славу любимого героя.
В мобильном вагончике согласовывались последние моменты. Рыжий Гром был на связи. И пребывал он не в лучшем расположении духа — толпа приперлась в три часа ночи и никак не могла утихомириться. Поэтому герой фанфильма был готов на все что угодно, чтобы его побыстрее оставили в покое.
— Хорошо, я все понял. Выпрыгнуть с боевым кличем и всех положить. Да, без фантатизма… то есть без травматизма. Потом подойти к вашему ведущему и сказать что будет новая серия. И пропасть из кадра. Как? А эффект, ну, ладно, а то могу и пропасть. Через сколько запись? А репетиция? Без репетиции. Это еще лучше. Да, буду готов через десять минут.
— Внимание, всем занять рабочие места. Подготовиться к съемке. Через пять минут старт записи, начало действия через десять минут. Проверить камеры, настройку баланса. Проверить связь.
Фанаты, чувствуя, что скоро начнется, загалдели и заскакали громче и активнее. Телевизионщики смотрели на это безобразие уже не только с профессиональными чувствами, но и с личной неприязнью. Единственное, что утешало — по сценарию фанатов хоть немного, но побьют. Потому что они вроде не как фанклуб тут тусуются, а как банда врага.
— Камера, мотор!
Рыжий Гром вышел на балкон, глянул вниз презрительно, и, перемахнув через перила, мягко спрыгнул с пятого этажа…
— Стоп! — раздался над съемочной площадкой громогласный вопль режиссера, усиленный кибер-рупором. — Это еще что за….?!
Бригада и фанаты благоговейно выслушали описание, кое-кто даже пополнил словарный запас. Помехой оказалась тетка-соседка, которая наконец-то нашла свой слуховой аппарат и выскочила навести порядок. Бабулька, размахивающая шваброй, как воин света помелом, попала не только по орущим от восторга фанатам, но и по безвинному администратору, и невольно даже в кадр.
Выкорчевать бабульку из толпы удалось не сразу. Она сопротивлялась, призывала на помощь полицию, рыжего безобразника, и почему-то чью-то совесть. Никто из трех не отозвался. Старушку кое-как занесли в подъезд, и затолкали в ее квартиру. И двое администраторов мужественно остались подпирать дверь — бабуля ломилась наружу с энергией боевого тарана.
Рыжий Гром с бесстрастным лицом поднялся обратно в свою квартиру, дождался команды, выскочил на балкон, и, забыв про презрительный взгляд для крупного плана, сиганул вниз…
— Мужик, огоньку не найдется?
— ААААААААААААААА!!!!!!! — заорал режиссер.
Фраза какого-то заштопанного мужика с третьего этажа попала в запись. Очень хороший микрофон прицепили Рыжему Грому — ловил звуки на расстоянии в десять метров. Но, если левый звук и можно вырезать при монтаже и обработке, то нарисовавшегося на балконе мудака с кривой физиономией, в майке-бомжовке и с характерным жестом в сторону пролетающего мимо балкона героя — никак не выпилишь. Даже не зарисуешь — крупный кадр и скорость падения, размытые детали…
Режиссер так рвался дать прикурить мужику из собственных рук, что хрупкую творческую натуру еле удержали вчетвером. Но там и без него разобрались. Пару минут из подъезда доносились яростные вопли — даже фанаты притихли, уважительно вслушиваясь. Потом главный оператор вышел и басом доложил, что нежелательный фактор устранен до конца съемок.
Рыжий Гром уже раза два выглянул со своего балкона в ожидании команды.
— Камера! Мотор!
Герой снова сорвался в полет…
— Всем оставаться на местах!!!
Приказ проревели громко, народ замер, Рыжий Гром ухватился в полете за перила балкона третьего этажа.
Сковзь толпу, поливая замешкавшихся матом и водой из брандспойта, прорывалась машина охраны правопорядка. Органы прибыли на место, опасливо покосились на сборище и вызвали подкрепление. Старший, собрав небольшой эскорт из шести крепких парней, пошел разбираться в безобразии.
— Кто здесь главный? — голос старшего оперативной бригады был слышен даже без рупора.
— Я, — отозвался в ответ в громкоговоритель режиссер. — В чем дело?
— У вас труп, — обвиняюще ткнул пальцем старший оперативник, добравшись до эпицентра съемок.
— Где? — искренне удивился режиссер. Как бы ни хотелось, но трупов пока еще не было.
— Позвонила бдительная соседка. Как вам не стыдно, уважаемый канал, а людей с балконов выбрасываете. Тело где? — опер схватил режиссера за грудки и выдохнул прямо в лицо.
— Нету тела, — режиссер подумал, что с такими методами работы местных органов оперативного реагирования можно только пожалеть бедных преступников.
— Спрятали? — уверенно констатировал старший опер.
— Нет, это промо-ролик для Рыжего Грома в программу, — режиссер понял, что ему не хватает воздуха, а вырваться нет возможности.
— А-а, — покивал опер, — знаю, хороший сериал. Разумный герой мочит всех злодеев.
— Ну да, — режиссер почувствовал прилив надежды. — Он там, и это он прыгает. Трупов нет. Он же кибер.
— Ну, это правильно. Скажите ему пусть прыгнет сюда — я посмотрю. И заодно автограф даст.
— Ага, — обреченно согласился режиссер, и скомандовал. — Камера! Приготовьтесь! Мотор!
Рыжий Гром спрыгнул, расписался операм в планшетах. Потом еще минут тридцать расписывался на всех частых тел, которые ему радостно подставляли присутствующие, пока режиссер пил успокоительную порцию алкоголя. А потом еще одну, когда понял, что и эта запись с треском провалилась — потому что в кадре маячили непробиваемой стеной оперативники в форменных мундирах.
— Слишком много борцов со злом на квадратный метр, — расстроился режиссер и велел всем топать на исходные.
Рыжий Гром снова изобразил взгляд героя, готового погибнуть во благо миссии, и перемахнул через перила балкона. Режиссер затаил дыхание…
— Прости, — раздался в наушнике режиссера виноватый бас оператора, — память закончилась.
Режиссер на это ничего не сказал, он жестами объяснил, что думает про память самого оператора, про собравшихся идиотов, и про творческий процесс в целом. Все все поняли, оперативно разбежались на исходные позиции и застыли в ожидании команды «мотор!».
Рыжий Гром в пятый раз отправился в полет, приземлился удачно, но сказать героическую речь про новую серию герою не удалось — фанаты уже записали падения кумира на все что можно и на волне восторга докатились до пика психоэмоционального состояния. И под впечатлением от происходящего прорвали заслон и хлынули на любимого героя. Вроде бы хотели прикоснуться и пообниматься, но на деле получалось что жаждали придушить и подрать на сувениры, как бесславно сгинувший рыжий парик.
Рыжий Гром отбивался и вырывался без травматизма для людей, но силы были неравны. Девушки победили мощь имплантов, и герой сериала на полчаса скрылся под кучей орущих от счастья тел. Полицейские добросовестно пытались всех разогнать, разогнуть и растащить. Даже вызвали подмогу. Фанаты возмутились тем, что их заставляют делиться, и минут пятнадцать операторы радостно снимали видео, которое в просторечии называется «стенка на стенку или массовое опиздюливание». Режиссер уже плюнул и на порядок, и на съемочный процесс и просто шарахал громкоговорителем каждому, кто рисковал приблизиться на расстояние удара.
Безобразие кое-как затихло само по себе. Полицейские поотнимали шокеры и дубинки, разбрелись на свои места, фанаты построились в толпу нужной формы. Причем обе стороны одинаково радостно потирали синяки и имели хорошо потрепанный вид. Кучу из девушек упорядочили и выставили за заграждение сами фанклубовцы — ибо им и так повезло поваляться на герое.
В лице Рыжего Грома, когда он поднялся с земли, промелькнуло несколько человеческих выражений, и все они явно говорили о том, что от съемочного процесса и всего ему сопутствующего он не в восторге.
— Камера! Мотор! –- хрипло прокаркал режиссер в рупор.
Герой спрыгнул с балкона, и видно на эмоциях прошелся катком по толпе фанатов да так, что кровь фонтаном полетела во все стороны. А хруст костей был слышен всем даже без микрофонной трансляции.
— Будет вторая серия, — героически объявил в камеру Рыжий Гром. И его мужественное лицо с застывшими чертами — в кровавых брызгах, внушало уважение к каждому произнесенному слову.
— Отлично, — оценил режиссер, проконтролировав запись на вирт-мониторе. — Только вот с фанатами надо бы еще раз пройтись.
— Не проблема, — согласился уставший киборг, — пройдемся.
— Проблема, — не согласился главный из команды администраторов. — они все того…
— Чего? — рявкнул режиссер.
— Фанаты не транспортабельны.
— Ну, извините, перестарался, — покаялся Рыжий Гром.
— Ничего страшно, — вздохнул режиссер и набрал вызов на полицейский кордон координатору — запустите сюда человек двести… для дубля надо…
Это был его пятый эфир, или второй, если не считать учебные съемки. Хотелось славы гениального журналиста, программы которого рвут рейтинги, а благодарные зрители за сутки принимаются ждать трансляцию. Но в реальности было жалкое захолустье, местный телеканал с опцией онлайн-вещания, а в категории «главные новости» — информация про то, как один сосед засадил другому фингал под глаз. Для того, чтобы всколыхнуть это замшелое болотце нужна была сенсация, сильная, жизненная, опасная… И неизвестно, каким богам молился молодой неоперившийся журналист, но те его услышали. Теперь осталось завернуть свалившуюся прямо в руки сенсацию в яркий фантик, но вот с этим-то и возникли некоторые сложности.
К вопросу оформления он подошел со всей ответственностью, даже в захудалом драматическом театральном кружке с трагической судьбой раскопал маску а-ля «чернаяхрень». Телевизионщик был уверен, что это реквизит «а-ля Зорро», а более опытная редактор точно знала, что эта штука из провалившегося спектакля про ириена, который искал разум не в том месте. И не нашел, потому что полез читать не те книги. Короче «Ириен с блондинкой в библиотеке» провалился, а реквизит остался. И один элемент очень удачно был втюхан пышущему энтузиастом журналисту.
В общем, на интервьюируемого нацепили маску, хотя он и сопротивлялся. Зато из-под черного бархата задорно и органично торчала помятая рыжая борода опытного геолога. Герой отзывался на Митрича, и считался тут вольным старателем. А сенсацией стало то, что мужик отловил разумного декса и овладел им. Ну, то есть смог: поймать, приручить и даже прийти с ним на программу.
Киборг переминался рядом с хозяином с ноги на ногу, корреспондент нервно вздрагивал и опасливо косился на «машину смерти». «Машина смерти» косилась в ответ и на контакт шла слабо, предпочитая в роли бруствера спину хозяина. Киборгу маску тоже выдали, правда не театральную, а медицинскую, и вспыхивающие красным глаза особенно проникновенно смотрелись на белом фоне.
— Так вот, значит, заказал я себе ириена, — вещал «геолог». — Вы плохого не подумайте! Бабу, конечно, я ж не извращенец что ли?
— А, простите, что перебиваю — вы что-то имеете против дополнительных сексуальных предпочтений? — ляпнул, не подумав, журналист. Видно сработала вбитая на курсах программа «любая новость в которой есть секс, считается «жареной».
Геолог посмотрел… выразительно, даже очень выразительно. Так выразительно, что журналист почувствовал, как взмокла рубашка из «нетленки» на спине.
— Против ничего не имею, но и за тоже иметь не хочу, — мрачно ответил геолог.
— Ага, ага, — перейдем к нашему вопросу, — торопливо согласился журналист. — Так что там с вашими… предпочтениями… то есть, извините, с заказом?
— Получаю я, значится, ящик, думаю — тяжелый он слишком, — Постепенно геолог успокоился, даже тон рассказа стал вежливее. — Открываю, а оттуда лезет ЭТО! Ну видно же, что не баба! — мужик указал на декса.
Высокий темноволосый парень в белой маске на бабу не тянул параметрами, и видно это было с любого ракурса. «Не похож, » — согласно закивали и покачали головой и съемочная бригада, и загнанные в студию зрители.
— Ну, значит, зыркает он на меня, и бегом. Дверь вынес и припустил в лес! Зараза такая!!! А я ведь уже настроился, приготовился…
— Да, печально, — снова ляпнул журналист, — вы приготовились к ириену, но ведь декс мог бы тоже остаться…
По лицу геолога, даже несмотря на маску, стало отчетливо заметно, что предположения журналиста ему совсем не понравились. И журналист это снова почувствовал. Редактор с позиции опыта подумала, что из парня выйдет толк — потому что когда начинает попахивать жареным, мальчишка реагирует достаточно быстро и оперативно возвращается на попятную.
— Я это к тому, что если бы он остался, что истории бы такой… захватывающей не получилось…
— Да она и так того… — выдохнул геолог, все-таки с этими журналистами никакого терпения не напасешься. Так и норовят херню отморозить, то бишь сморозить. — Ну, как я приготовился? Закусь приготовил, самогоночку в графинчике! Чтоб она сразу поняла, что я то, что ей нужно.
— Так ведь у киборгов программа, — вклинился журналист.
Опыт у парня был маленький, но его недостаток он старательно компенсировал настойчивостью. И, походу задался целью, получить мордобитие в прямом эфире. Редактор подумала — насколько готов к подобному незапланированному действу сам ведущий, и на всякий случай предупредила оператора — держать кадр крупно. А то упустишь момент, и ведь не повторят для записи потом.
— Да, такой фрукт точно сделает любое интервью, — редактор почесала планшетом нос. Видно, за это его и сослали в нашу… задницу галактики.
— И что, если программа, так ей и ласка не нужна? — обиделся Митрич. — Я же говорю, и мяска лично закоптил и самогоночки… а он сразу в лес! Не по-человецки со мной!
Редактор посмотрела на геолога с куда большей заинтересованностью.
— Но вы же его поймали? — на сей раз вопрос был нелогичен, но фигурально уместен.
— Я те чё, кабан, по лесу за ним ломиться? Решил, что ежели захочет, сам придет! — неодобрительно отодвинулся от нахально тычущегося в лицо микрофона рыжебородый.
— И он пришел?
Геолог посмотрел на журналиста с искренней жалостью.
— Парень, ты дурак? Ну, не веришь, пощупай! Декс вон, сзади стоит! Только следи, чтоб он тебе эти твои щупалки не оторвал!
На такой эксперимент журналист был не готов. Ему же микрофон еще держать чем-то надо. Хотя декса, может пощупать и стоило бы, но чисто так на камеру.
— Хм, а дальше?
— Короче, до вечера я выждал, а к вечеру запалил костер и позвал его, мол, иди сюда, дурак такой, померзнешь нах!
— А он? — на журналиста с тоской посмотрели уже все члены бригады. Гостю-то что, эфир переживет и уйдет гордой походкой в свою лесную берлогу, а им то с этим счастьем еще и дальше работать.
— Смотрю — жмется под деревом, а чего, нагишом зимой-то долго пробегаешь? А он ломанулся в чем был! Ну, то есть, хоть бы трусы ему одели… жлобы! — неожиданно оценил щедрость декс-компани Митрич. — А они там веревочек мне цветных положили. На мужика!!! Вот найду того, кто мне его паковал, и в рожу дам! А веревочки эти — туфта, ни одеть, ни помидоры подвязать.
— А вы? — журналист удивленно скосил глаза на покрасневших от смеха операторов. Да и в наушник связи с режиссером кто-то выразительно похрюкивал.
— А чего я? Подманил, как положено, опыт есть — помахал ему курткой и штанами ватными…
— Своими штанами? — запутался окончательно журналист и пал духом.
Хрюкала уже вся бригада, а рыжие геологи в реале оказались совсем не такими героическими, как в романтическом кино. Да и похолодало в студии, видно опять тепловая пушка навернулась.
— Да не, запасными, — мотнул бородой геолог. — Самогоночки налил, чтоб самое ценное согреть… душу! А не то, что ты, юноша, подумал. Мяса подрезал. Ну, он и вышел. Глазами красными сверкает, а телом синим трясется. А чего бы и не трястись-то… мороз ведь, ему все равно кого щипать-то. Короче посидели с ним, поговорили, выпили… теперь вот вдвоем пашем. Все-таки хорошо, что там эти отправильщики безрукие ошиблись! Ну куда мне тут, — взмах руки обрисовал подмерзающую студию комплекса, — баба! А вот декс точно сгодится.
Редактор при этих словах геолога погрустнела.
— Да, конечно, декс сгодится, — булькнул журналист. — То есть получается претензий у вас, по факту, нет к продавцам?
— Есть претензия, — прогудел рыжебородый. — Веревочки эти непонятные… белье — не белье, хрен его знает! И хрупкие они. И куда вязать непонятно…. У этого вон парня даже и мест таких нету, куда эти штуки присобачивать-то.
— А к декс-компани, претензий нет? А у них к вам? Они вам не угрожают? Может пытались изъять? — обрадовался журналист налаживающемуся под конец интервью диалогу.
— Может и пытались, волчье брюхо им пухом, бедолагам! Тут, в лесу, ведь оно, как с бабой, умеючи надо…
Редактор чуток воодушевилась. Все-таки геолог геологом, но какая-то изюминка в этом мужике определенно есть. Да и харизма просматривается.
— Согласен с вами полностью, — журналист решительно развернулся к киборгу, — а может быть, он на пару вопросов ответит?
— Может и ответит, сам у него спроси, — благодушно сказал рыжебородый.
— Я спросил, — обиделся журналист, но решил попробовать еще раз. — А можно вашу версию событий?
— За мной гнался ликвидатор. Неудачно, — киборг немного помолчал. — А потом я понял, что надо прятаться. И тут удачно так подвернулся поезд, запрыгнул туда, а там в отсеке обнаружил ириенов, упакованных для пересылки, в состоянии гибернации. Не стал ломать и выкидывать, просто переложил одного их них, модель ХХ, и сам лег на это место. Очнулся и увидел, что рядом человек… сильный, вооруженный. И убиваться не хочет. Тогда я бросился бежать, но в лесу оказалось очень холодно, и все ресурсы ушли почти в ноль. Я принял решение вернуться, чтоб добыть нужные мне вещи. А человек еще и кормежку предложил и «мотаться» вместе.
— Да здорово, что все так разрешилось. Но у меня еще один вопрос, — журналист не унимался, и команда его откровенно тосковала. — А почему вы не попытались вернуть декса приказом? Вы ведь могли сбросить ему свои данные…
— Какие данные? — хором удивились декс и геолог. — Сам пришел…
Интервью закончилось, под бурные аплодисменты. Больше всех радовалась съемочная группа. Правда техники тактично жались вдоль стен павильона, ожидая пока гость со своим кибером уберется из студии, чтобы уже потом приступить к разбору декораций и зачехлению техники.
Сорванного разумного киборга редактор честно побаивалась, но охота пуще одиночества, и женщина собравшись с духом, решительно потопала к гостю программы:
— А вы не поделитесь рецептом… мяса… а то я тоже уже замариновалась вся… то есть люблю помариноваться…