Вы помните, как начинаются сказки? Конечно же! Тогда давайте все вместе: «В одной далекой стране много лет тому назад…» Да-да, именно так, в старом родовом замке жило благородное семейство— барон и баронесса де Прентан со своими детьми: сыном и двумя дочерьми. Мальчика звали Даниелем, он был первенцем в семье. Старшую из сестер звали Ортанс, младшую — Виолеттой.
Род де Прентан был не очень богат, но и не беден. Даниель, когда ему исполнилось шестнадцать, поступил на военную службу к своему королю, а девочки с двенадцати лет воспитывались в пансионе при монастыре, как это было принято в дворянских семьях того времени. Все было хорошо, все были счастливы и довольны своей жизнью.
Потом пришла беда. В те давние времена люди еще не умели лечить многие болезни, которые уносили тысячи человеческих жизней. Так случилось и в тот раз. Страшная эпидемия чумы обрушилась на королевство, не обойдя стороной и семью барона де Прентана: он сам и многие его слуги и крестьяне умерли от страшной болезни. К довершению несчастья во время сильной грозы молния попала в одну из башен замка Ппрентан. Начался пожар, тушить который было по сути дела некому.
Через некоторое время молодой барон Даниель возвратился в родные края, навсегда оставив военную службу. Дома его встретили обгорелые развалины замка да дюжины две крестьян, переживших нашествие чумы. К счастью отец еще при первых слухах об эпидемии отправил свою супругу, баронессу Эстель, ожидавшую рождения еще одного ребенка, в охотничье поместье, затерянное в лесной глуши, а сестры все это страшное время оставались в монастыре, куда не докатилась эпидемия. И Даниель не уставал благодарить Бога за спасение его матушки и сестер.
Нелегко пришлось юному барону де Прентану. Замок сгорел. Деревни обезлюдели. Все хозяйство пришло в упадок. Привыкшее к достатку семейство внезапно оказалось на пороге глубокой бедности. Даниель забрал девочек из пансиона, за который все равно нечем было платить, и вместе с ними приехал в охотничье к матери, которая спустя несколько недель произвела на свет мальчика.
Проходили годы, трудные годы нужды и лишений. Весь в делах и заботах Даниель и не заметил, как младшему братишке исполнилось пять лет, а вчерашние девочки-подростки превратились во взрослых девушек. А какими красавицами они стали, просто глаз не отвести!
Девятнадцатилетняя Ортанс была выше ростом и немного полнее, чем Виолетта. Свои огненно-рыжие волосы она тщательно завивала в тугие локоны, а светло-зеленые глаза придавали ей сходство с дикой кошкой. Впрочем, и характер у нее был под стать: высокомерная, черствая и завистливая Ортанс никого не любила, кроме себя самой. Она просто обожала комплименты своей красоте и целыми днями вертелась перед зеркалом, прихорашиваясь и так, и этак, любуясь сама собой.
Семнадцатилетняя Виолетта отличалась от старшей сестры и внешностью, и нравом. Тоненькая и гибкая, как лоза, девушка была грациозна и мила. Длинные золотистые волосы обрамляли нежное личико с огромными глазами необычного голубого оттенка, напоминавшего фиалки, что цвели в горах по весне. За этот чудесный цвет глаз мать и назвала ее Виолеттой, что означает «фиалка».
Добрая и кроткая девушка никогда не знала скуки. Она либо хлопотала по дому, помогая немногочисленной прислуге, либо целыми днями пропадала в лесу, прихватив с собой верного друга — громадную овчарку, которая вполне в состоянии была защитить хозяйку и от диких зверей, и от дурных людей. В корзинке Виолетты всегда лежала краюха хлеба, которую она делила со своим лохматым телохранителем. Она любила бродить по склонам гор, вдоль ручьев, собирать цветы, ягоды или целебные травы и мечтать о романтических приключениях, о которых читала в своих книгах.
С гордостью смотрела баронесса де Прентан на своих детей. Пожалуй, во всем королевстве не отыскать такого же любящего и заботливого сына и брата, как Даниель, таких красавиц, как Ортанс и Виолетта и такого же очаровательного малыша, как Шарль-Анри. Одно лишь тревожило сердце матери: Ортанс, ее старшая рыжеволосая красавица-дочь, прекрасная, как день, с сердцем чернее ночи. Никак не могла она взять в толк, отчего окруженная любовью и заботой, она стала такой злой и самолюбивой? Если виной тому бедность, то почему Виолетта и Даниель остались такими же добрыми и ласковыми? Понять этого женщина не могла.
Тем временем дела у семейства де Приентан шли все хуже и хуже. За пять лет, что прошли со времени смерти отца, продали они почти все земли, которыми владел их род. Но это мало помогло — они едва сводили концы с концами. Крохотная деревушка, сотня десятин бесплодных полей да охотничий домик с небольшим участком леса — вот и все, что еще оставалось у некогда процветающего семейства, когда нагрянула новая беда: гость, которому не бывают рады, — королевский сборщик налогов. Он объявил молодому барону, что тот задолжал в королевскую казну налог за несколько лет. Сумма, названная чиновником, ужаснула Даниеля: пять тысяч золотых монет! Через три дня он должен был уплатить все до последнего гроша, иначе все оставшиеся земли и дом, которым вледела их семья, перейдут в королевскую казну.
Не зная, что предпринять, молодой человек посоветовался с матерью и решился просить помощи у дальнего родственника, графа дю Фура. Хотя семейство де Прентан и не поддерживало особенно близких отношений со старым графом, это был единственный их родственник. Только он мог бы дать молодому барону необходимую сумму в долг, чтобы тот мог рассчитаться с королевской казной.
Граф дю Фур долго думал прежде, чем согласился дать Даниелю необходимые пять тысяч золотых под залог его лесов и дома. Но затем к нему, видимо, пришла какая-то удачная мысль, и он даже любезно согласился подождать с возвратом долгов до следующей весны. Молодой человек тут же подписал расписку, собственноручно составленную дю Фуром, и с увесистым мешочком золота помчался домой. Он был несказанно рад, что может теперь расплатиться с королевской казной, а уж с графом дю Фуром можно будет уладить все постепенно, надеялся Даниель. Все-таки родственники, хоть и дальние.
Но все оказалось далеко не так просто, как думал молодой барон де Прентан. Надежды на то, что удастся собрать хороший урожай, не оправдались: всю весну и лето простояла ужасная засуха, уничтожившая даже те чахлые ростки, что взошли на его скудных полях. Из-за этого Даниелю пришлось потратить изрядную сумму денег, чтобы закупить необходимые припасы на зиму для семьи и прислуги.
Что же касается графа дю Фура, то он оказался мелочным и занудливым скрягой, а не добрым милым дядюшкой, каким он показал себя в начале. Раза два-три в месяц он «по-родственному», как он сам это называл, наведывался в охотничий домик де Прентанов, хотя раньше и не вспоминал о существовании своих обедневших родственников. Всякий раз, появляясь на пороге дома, граф заботливо расспрашивал баронессу о ее здоровье и о здоровье ее прелестных дочерей, которым каждый раз приходилось сидеть в гостиной по его просьбе. Но на самом деле старого скупца заботило лишь одно: получит ли он свои денежки назад в целости и сохранности и в точно назначенный срок.
Граф дю Фур был не единственным нежеланным гостем в охотничьем домике семейства де Прентан. В последнее время к ним зачастил шевалье ле Лю. Он заявлялся почти каждое воскресенье засвидетельствовать почтение баронессе де Прентан и ее дочерям. Он в открытую флиртовал с ними, пытался ухаживать, делал какие-то намеки. Даниелю этот смуглый брюнет с резкими, хищными чертами лица откровенно не нравился, вызывал какое-то подсознательное беспокойство. Похоже, такие же чувства он вызывал и у баронессы, и у Виолетты. Да и слухи о шевалье ле Лю ходили очень и очень странные: будто бы он возглавлял шайку разбойников, хозяйничавших на большой дороге. Зато Ортанс просто расцветала от его грубоватых комплиментов и улыбалась, как довольная кошка. Вечера же, когда в гостиной встречались эти два господина, превращались в пытку для де Прентанов, которые и выставить их не могли, и выносить их взаимную неприязнь могли с огромным трудом. Это ведь только Ортанс нравилось наблюдать это соперничество мужчин, остальным оно удовольствия не доставляло.
Так продолжалось все лето и зиму. Финансовое положение де Прентанов ничуть не улучшилось, за целый год так и не удалось собрать необходимое количество денег. Поняв, что с таким «добрым родственничком» ничего не удастся решить по-хорошему, Даниель посоветовался с матерью и сестрами и решился пойти на крайние меры, хотя Ортанс была против и ругалась, как базарная торговка. Он продал все, что только мог: и пахотные земли, и последнюю деревеньку, и даже тот участок, на котором стояли развалины их родового замка. Даниель продал даже часть мебели из охотничьего домика, оставив лишь самое необходимое. С огромным трудом ему удалось, наконец, собрать пять тысяч золотых, монета в монету.
С тяжелым сердцем смотрел Даниель, как ворота усадьбы закрылись за последним возом, нагруженным вещами, еще вчера служившими их семье. Молодой человек повернулся к стоящим позади него домочадцам. Баронесса держала на руках малыша Шарля-Анри и украдкой смахивала выступающие на глазах слезы. Виолетта кусала губы, чтобы еще больше не расстраивать мать. Ортанс же стремительными шагами металась по комнате, бормоча себе под нос ругательства, более подходящие кухарке или крестьянке, чем благородной госпоже. Даниель печально вздохнул:
— Ну вот и все. Завтра же поеду к дю Фуру и отдам ему эти злосчастные пять тысяч золотых. А там уже будем жить, как Бог даст.
— Ничего, дорогой, как-нибудь справимся, — дрогнувшим голосом сказала баронесса Эстель.
— Нам и того, что у нас еще осталось, хватит. Главное, что мы сохранили крышу над головой, — поддержала ее Виолетта
— Как же! Хватит! — язвительно фыркнула Ортанс. — Да ведь мы теперь нищие! Понимаешь?! Нищие! Кому мы теперь нужны? Кто нас с тобой замуж возьмет? Кому мы нужны без приданного? — кричала она.
— Но Ортанс! Ты ведь так красива, — попытался успокоить ее Даниель. — С твоей внешностью у тебя и так отбоя нет от поклонников.
— Да разве это женихи?! — Ортанс пернебрежительно отмахнулась. — Такие же обнищавшие дворянчики, как и мы! Только и есть за душой, что полуразвалившиеся замки да никчемные титулы!
— Что поделать, дорогая, — прервала ее причитания мать, — в наших краях почти все дворяне так же бедны, как и мы. Так что отыскать жениха тебе по вкусу будет совсем непросто.
Ортанс хотела что-то возразить, но тут в гостиную вошел старый дворецкий и доложил о приезде графа дю Фура. Обменявшись с братом тревожным взглядом, Виолетта взяла Ортанс за руку:
— Давай уйдем отсюда! Мне что-то совсем не хочется с ним встречаться.
Ортанс нехотя согласилась — она подумала, что цвет ее лица после вспышки гнева оставляет желать лучшего. Баронесса Эстель передала Виолетте Шарля-Анри и поле того, как девушки вышли, сделала знак дворецкому пригласить дю Фура, а сама присела в потертое кресло у камина, перекочевавшее с чердака, где оно пылилось уже добрый десяток лет.
В гостиную вошел приземистый старик лет семидесяти пяти с курглым выпирающим брюшком и тощими кривыми ногами. Физиономия старого графа имела нездоровый землистый оттенок. Обрюзгшие щеки были изрезаны морщинами, а большой крючковатый нос свешивался почти до самых губ, сложенных в слащавую улыбку. Из-под нависших мохнатых бровей смотрели маленькие цепкие глазки, в которых порой мелькало какое-то хищное выражение. Голову старого графа венчал огромный парик, скрывавший внушительных размеров лысину, которую он до этого дня никогда не прятал. Одет он был в фиолетовый бархатный камзол и вино-красные атласные панталоны. И кругом сверкало золото: перевязь шпаги, галуны и позументы, пряжки туфель, драгоценный аграф, скреплявший страусовые перья на шляпе, тяжелая цепь с сапфирами на груди и, конечно, многочисленные перстни, унизывавшие подагрические пальцы дю Фура.
Даниель и баронесса Эстель с трудом скрыли свое удивление по поводу новомодного костюма старого графа, которого они привыкли видеть не иначе, как в костюме времен покойного деда баронессы. Молодой человек отвесил гостю церемонный поклон, на который он ответил снисходительным кивком головы, затем приложился к пальцам протянутой руки хозяйки дома. После обмена приветствиями Даниель сказал:
— Как к стати вы приехали, Ваше Сиятельство! Я как раз собирался завтра навестить вас и рассчитаться с моими долгами. Но раз уж вы сами пожаловали к нам, то, с вашего позволения, я схожу за деньгами, и мы покончим с этим делом, не откладывая в долгий ящик.
Старый граф пробормотал что-то неразборчивое и тяжело опустился в свободное кресло рядом с баронессой. Молодой человек отметил про себя, что тот не очень-то рад такому неожиданному повороту. Быстро сходив в свою комнату, Даниель принес дю Фуру мешочек с деньгами. Старик высыпал монеты на кофейный столик, стоявший рядом с его креслом, и принялся тщательно пересчитывать.
— Здесь ровно пять тысяч, Ваше Сиятельство, — сказал молодой человек. — Ровно столько, сколько я взял у вас взаймы.
— Да, все так, но здесь кое-чего не хватает, дорогой племянник, — сокрушен покачал головой дю Фур. — А именно пятисот золотых в счет процентов.
— Что?! — Даниель даже подскочил. — Каких процентов? Я занял у вас ровно пять тысяч!
Баронесса Эстель схватилась за сердце.
— Не волнуйтесь так, дорогая моя, — приторно улыбнулся старик и вытащил из-за манжеты свернутую в трубку бумагу, скрепленную большой сургучной печатью и протянул ее баронессе. — Прочтите-ка вот это.
Руки баронессы Эстель дрожали так, что она не смогла сама вскрыть печать, поэтому передала документ Даниелю. Молодой человек взял у нее бумагу, сломал печать и быстро пробежал глазами содержание. Это была долговая расписка, в которой он давал обязательство возвратить графу дю Фуру взятые у него в долг пять тысяч золотых монет плюс десять процентов от суммы, то есть пятьсот золотых. Если до первого марта он, барон Даниель де Прентан не вернет долг и причитающиеся проценты целиком и полностью, то его охотничий домик и все леса достанутся дю Фуру.
Парень сверился с компасом, мокрая трава хлестала по ногам, но, к счастью, комбез, несмотря на почтенный возраст, не пропускал влагу. Граница леса была совсем рядом, и долгий путь по равнине скоро должен был закончиться. Пока что ни преследователи, ни их проклятые киборги себя никак не проявляли. Впрочем, и его спутник, арран, тоже отсутствовал. Ну, или просто хорошо замаскировался. Хотя… как замаскировать в низкой колючей траве огромного волосатого паука, парень представлял с трудом. Возле самых ног со свистом пробежала стайка каких-то зверьков размером с крысу. Прогудела перед лицом оса, сантиметров пять в длину, на мгновение зависла рядом, пошевелила усиками и полетела дальше. Эрик поёжился, представив укус этой твари, и прибавил шагу, стремясь быстрее достичь лесополосы. Вроде бы такие насекомые водились только на равнинах.
Под деревьями было так тихо, что его даже оглушило, сознание затуманилось, и показалось на мгновение, что реальность как-то покачнулась. Эрик устоял, вцепился в тонкий стволик дерева, выровнялся.
– Что за дрянь? – удивился вслух.
У самой подошвы ботинка бесшумно проскользнула черная змейка. Покосившись на компас, Эрик побрёл дальше. На построение стандартных ловушек, типа подвешенных брёвен и замаскированных ям, он решил не отвлекаться: сканеры биомашин сделают их бесполезными. Только время потеряешь и делать замучаешься. Лучше попробовать задействовать в своей игре местную природу.
– Внимание, – на рукаве, возле экрана со встроенной картой, появилась надпись: – у ваших Охотников было не два, а четыре киборга. Три из них относятся к последним моделям “гард” производства CAIS-MI. Четвертый – более старый экземпляр той же модели. В данную минуту все они воссоединились с хозяевами и вошли в зону 9 со стороны Западных ворот.
Эрик пожал плечами, зная, что собеседник этого не видит. Киборги были ему безразличны, хотя каждый из них и стоил целого отряда обычных людей. Гарды, в отличие от полумеханических солджеров относились к полностью человекоподобным моделям – не отличишь. Собственно, вся продукция CAIS-MI выглядела в точности, как человек, разница заключалась в ином. На стороне биомашин были мощнейшие сканеры и эхолоты, умение видеть в темноте, скорость и огромная физическая сила; на стороне человека – право хозяина машины и умение думать. Как бы хорош не был киборг, принять самостоятельное решение вне алгоритма программы он не мог. Только вот прямое столкновение сводило возможность человека выжить до нуля.
– Четыре? Да мне и двух много!
Такой расклад здорово уменьшал его шансы на успех. Но, с другой стороны, он подобное предвидел, пусть и не рассчитывал на такое количество. А предупрежден, значит, вооружен.
– Три, – педантично поправил невидимый информатор. – Четвертый вступил в третью фазу жизненного цикла и в настоящее время пребывает в виде удобрения для почвы. Его первая стадия функционирования закончилась встречей со Средними. Не расстраивайся. При самом неблагоприятном для тебя исходе ты останешься на нашей прекрасной планете и продолжишь жизненный цикл, просто в другой форме! Желаю удачи, Жертва!
– Вот ведь козёл! И где таких дубов только разводят?! – вырвалось у парня.
– Ты перепутал две различные жизненные формы! Но я остаюсь твоим поклонником! – рукав подмигнул смайликом.
– Так… стой! Тот старый, он – тёмненький и на меня похож?
– Да, и он проскочил с минимальными потерями, – обрадовался респондент: – Ты что-то имеешь к этому киборгу?
– Не важно!
– Ну, неважно так неважно! Твой интерес учтён, и ставки опять поменялись! Целую нежно! – и надпись исчезла.
– Козёл! – со вздохом заключил Эрик, определившись с наименованием. – Но всё-таки приятно, что у меня есть поклонники! Ладно, три так три, бежим дальше. Хотя три, конечно, перебор. Двух я бы еще выдержал. Может, у одного даже право управления сохранилось… Логично идти к границе, но разумнее – к Храму. А ещё я схожу с ума и говорю вслух сам с собой…
– А я думал, что ты со мной советуешься, – прощёлкал голос сверху. – Меня называй С-маур, и я твой друг.
– Обалдеть! – Эрик поднял голову. Знакомый юный арран чинно спустился по стволу дерева и встал рядом с человеком. – Так мы вместе дальше пойдем?
– Да. К Храму. Там ты получишь медицинскую помощь и отдохнешь.
Помощь Эрику не требовалась, что отразилось на его лице изрядной долей скепсиса. Но арран был настойчив.
– Пока, мой друг, только пока! Идём. У тебя есть идеи, как задержать погоню и не сдохнуть самому? Давай, переставляй лапы и излагай! А я послушаю, как более умный.
****
Усевшись на землю, Асато некоторое время наблюдал за самыми главными людьми в отряде и, на данную минуту, – в своей жизни: Ричардом Ларсеном – хозяином и возглавляющим отряд командиром – Вильямсом. Вилли служил хозяину уже много лет, но, вопреки распространенному мнению о собаке и хозяине, был совершенно на него не похож. Ларсен уже начал отращивать живот, начальник отряда – по-прежнему подтянут и всегда в боевой готовности. Ричарда никогда не интересовало ничего, кроме бизнеса и всего, что к нему относилось. Вилли даже в во время операции использовал свободное время для чтения. Правда, читал он в основном боевики и детективы, но остальные бойцы его уважали, проникаясь способностью к усвоению объемов текста, а главное – умению делать из прочитанного выводы. Сам молодой японец только недавно поступил на службу к господину Ларсену, но уже своей исполнительностью и старанием привлек внимание хозяина и попал в число его приближенных. Остальные бойцы отряда, бывшие наемники в количестве тридцати человек, будучи людьми опытными и хорошо знающими хозяина, услужливостью не отличались, и вообще старались держаться от него подальше. Убедившись, что командир встревожен и даже растерян азиат подошел к нему, слегка поклонился, прижав руку к груди. Вилли молча развернул карту: маленькое пятнышко – Жертва почти не движется, то есть идет шагом.
– Видишь, косоглазый? Не боится нас этот гаденыш. Прет по прямой и даже ловушек не делает, а знаешь почему?
– Нет, господин.
– А потому что он – псих. И знает, что мы в заднице. Вот смотри, киберов видишь?
Японец послушно перевел взгляд на биомашины. Обычные гарды: двое тащат носилки с владельцем, а третий мониторит обстановку и осуществляет охранные функции. Вроде бы все правильно.
– Вот! – нравоучительно поднял палец командир. – И никто не замечает, что у нас уже три кибера из четырех. Из них два считай парализованы, у них в руках носилки, а третий несчастливый. Его бы по-хорошему вообще не брать, влипнем наверняка, но боссу разве докажешь? А настроение в отряде? Разве с таким настроением побеждают? Да ни в жисть!
Асато кивнул, соглашаясь, настроение у бойцов и правда было подавленным. Участие в шоу с непонятными правилами и главное, окружающей средой заставляло даже опытных бойцов нервничать. Да еще сама Дэя оказалась сходной с легендарной и проклинаемой солдатами всех мастей Флорестой, самой гибельной и при этом одной из самых красивых планет. А там, как известно, что животный, что растительный мир был занят только одним делом – уничтожением друг друга, ну и чужаков тоже. Да еще и местные совершенно не обрадовались войскам Федерации и устроили небольшую войну класса “все против всех”. Так что ассоциации оптимизма у наемников не вызывали.
– Ты вот что, – Вилли приобнял его за плечи доверительно понижая голос, – присматривай за хозяином, мало ли что! И за тварями этими механическими. Не нравятся они мне.
– Нормальные гарды. – Японец пожал плечами. – Команды выполняют, хозяина и груз несут, охраняют, чего от них еще надо?
Ответить Вилли не успел, аборигенам показалось, что про них забыли, и они возвестили о своем пришествии свистом и пощелкиванием. Таким мелодичным, стягивающимся вокруг, как удавка…
Крупные, по плечо человеку ящеры, скрываясь в высокой траве окружили отряд, постепенно сжимая кольцо.
– Гарды! – что делать со стайными животными Вильямс знал, не так они далеко от людей и ушли, – найти вожака, то есть ведущую особь и уничтожить!
Два киборга поставили носилки, встали рядом. Третий прыгнул им на плечи, огляделся.
– Ведущая особь обнаружена, – безэмоциональный голос слился с выстрелом и коротким визгом, перешедшим в хрип.
– Анатомия данных особей отличается от представленной в зоологических картах, – доложил стрелок. И после паузы добавил: – зато пищевые привычки соответствуют.
Из травы донесся хруст костей, хищники оказались каннибалами. Но, по крайней мере, они временно отступили, занятые выборами нового вожака, и люди смогли двинуться дальше. С оружием наготове, прикрывая друг друга и хозяина в середине отряда.
Асато, согласно приказу командира, шел рядом с носилками. Непрекращающееся посвистывание действовало на нервы, а трава скрывала преследователей. Один из ящеров высунул морду и тут же получил в нее заряд из бластера. Двое бойцов развернулись к уже падающему хищнику, и один из них тут же исчез, следующая тварь схватив человека за плечо втянула его в заросли, так быстро, что он даже вскрикнуть не успел. Киборг и Асато выстрелили, но попали или нет, японец сказать не мог. Кибер-то, скорее всего, попал. Парень рванулся было туда, где по его подсчетам остался товарищ, но Вилли железной рукой схватил его за одежду швырнув обратно:
– И даже не думай. Сожрут и спасибо не скажут, – сердито буркнул он. – Не видно ж ни хрена.
Японец судорожно кивнул. Прикинул и приказал стоящему рядом киборгу.
Можешь определить, где трава ниже?
– Недостаточная высота точки обзора. – сообщил тот.
Асато обернулся к Вилли, получил начальственный кивок и решительно шагнул к носилкам.
– Господин, – шепнул он Ларсену, – молчите и замрите, эти твари видят только подвижные объекты.
Хозяин послушался, умудряясь сплющится на жестком настиле не хуже крокодила, только что цвет не поменял, маскируясь. А японец пристроился рядом с одним из двух несущих носилки киберов и приказал третьему:
– Прыгай! Задача найти место с низкой травой. – пошатнулся, приняв вес, но киборг, похоже, понимал разницу и основной вес все-таки перенес на собрата, тут же спрыгнул и доложил:
– Движение происходит вдоль полосы. Если отряд изменит движение на восемьдесят градусов по часовой стрелке, то через двадцать минут окажется на участке с заданными параметрами.
– Спасибо! – японец улыбнулся машине, и рванулся к командиру с докладом. Впрочем, тот и сам отлично все слышал. Отослал его назад к хозяину и приказал изменить направление. Двигались почти бегом, подгоняемые мелькающими вокруг тенями хищников.
Высокая трава оборвалась, словно скошенная, перейдя в короткую, жесткую как щетка поросль. Ящеры остались недовольно пересвистываться, видимо подстреленные собратья и всего один человек были признаны стаей недостаточным количеством еды.
Убедившись, что хищники отстали, один из мужчин подошел к молодому японцу.
– Неплохо придумано. А чего здесь такое? Подстригают что ль?
– Каменная плита под тонким слоем земли, – отозвался Асато, – Ганс, это школьный курс ботаники.
– К его удивлению боец присел и принялся ковырять ножом почву, пока лезвие действительно не наткнулось на камень. Показал остальным, наградив Асато звучным, но не слишком лестным прозвищем “ботаник”. Вильямс покрутил пальцем у виска, наблюдая за геологоразведкой помощника, и, подозвав Асато, похвалил его, а потом приказал:
– За господином присматривай и дальше, ночью ублюдки вернутся, мы для них — накрытый стол!
– Думаете, они будут охотиться, пока нас всех не сожрут?
– Думаю. Знать бы, что у нашего друга!
“О, у него все прекрасно!” – побежали по рукаву буквы, – “Он только что получил подсказку и небольшое временное повреждение. Хотя это вам совершенно не поможет! Мы поздравляем вас с временной победой, а ваших противников со сменой власти! Чмоки, мальчики!”
Мужчины переглянулись.
– Ты умеешь жарить ящериц, косоглазый?
– И кто это будет есть? – парень внимательно посмотрел командира. Что-то не так было с опытным наемником, словно его тревожило пока невыраженное предчувствие.
– Да что ящерица, что жаба, разница невелика – криво усмехнулся Вилли, подбадривая младшего товарища. – Устроим вечер французской кухни под крепкую английскую выпивку!
Японец опять коротко поклонился. Надо, и ящера зажарит, что ему? Его дело приказы выполнять.