— Здравствуйте… — улыбается Марина. — Кофе хоти… хочешь?
— Пожалуй.
Лёш непонятно почему бросает на нее благодарный взгляд, а мама смотрит так, будто хвалит. А щеки заливает краской от пристального взгляда, уже не такого чужого. Вот не надо на нее смотреть, как на… как… в общем, так не надо! И Маринка срывается на кухню за обещанным кофе.
А за спиной все звучат голоса.
— Садись, — тихо говорит отец. — Отдохни.
— Я сейчас принесу что-нибудь поесть, — мягко выговаривает мама. — Ты… что ты будешь?
— Феерично, — шепчет трио в аквариуме.
— Зовите меня Вадим, — хрипло выдыхает мужчина. И совсем ненадолго, на секунду всего, закрывает глаза.
Все-таки это была не яхта. Прояснившееся после наркотиков сознание отметило полное отсутствие качки, зато почуяло то особенное давление на виски, которое ощущаешь лишь под землей…
Это не Уровни, там техники нет…
А вот бесцеремонность — вполне демонская. Одежду отобрали. На запястья, шею и щиколотки нацепили какую-то дрянь типа браслетов. На поясе тоже. Цепей нет, но такое ощущение, что они этим типам не нужны.
И взгляды же…
Сам Дим такой взгляд специально вырабатывал, даже альтер эго подключал. А эти были окутаны аурой властного высокомерия. Еще одна Ложа. Человеческая. Было бы даже забавно, если бы не черные кристаллы, перехватывающие каждый вздох.
И не притаившийся «холодок».
И не тающий барьер.
Ну что же, нaдo производить впечатление.
15 следующую секунду люди вдруг увидели, как по бледным губам пленного мага прозмеилась холодная улыбка, а плечи надменно распрямились.
— Вы пригласили меня в гости, люди. Оригинальным способом, правда. Но так и быть, я вас выслушаю.
Есть.
На первый взгляд в этой замороженной кучке высокомерных бе-эре не было главных… и на второй тоже. Слишком бесстрастны на вид, слишком поднаторели в искусстве скрывать мысли и носить маски. Слишком привыкли сохранять статус-кво…
Но сейчас — косой взгляд, раздраженно вздернутая бровь — определить главного удалось влет. Вот этот. И еще, пожалуй, вон тот, крайний справа. Если постараться, можно даже фамилии вспомнить. Не кто-нибудь. Миллиардеры. Финансовые столпы мира. Это не президенты, не «короли на час». Президенты приходят и уходят, а деньги продолжают править. Порой поколениями. Порой и забывая, что, в сущности, они такие же люди — просто с большим количеством денег и власти.
Можно без конца воевать с Уровнями, можно считать демонов темными и злобными тварями, но ведь Вторую мировую начали люди. Пятьдесят четыре миллиона погибших, девяносто миллионов раненых, двадцать восемь миллионов инвалидов. Лагеря. Газовые камеры. Братские могилы — тысячами. И все это развязали не столько Гитлер и его помощники, а солидные господа в дорогих костюмах. Просто для того, чтобы добавить еще несколько миллиардов к банковским счетам.
Можно защищать людей от подземья и темных, но мальчишки и девчонки все равно травятся наркотиками, и каждый год сто двадцать тысяч человек гробятся на этом. А наркотики никто остановить не может — ни полиция, ни медики. Не могут… и смогут ли? Ведь кто-то из этих, кто сейчас рассматривает меня, как новую техническую диковину, наживается на этом. Вот прямо сейчас… и пока это приносит деньги, наркодрянь не остановишь.
А сейчас им нужен еще один источник дохода?
Магия?
Маг.
«Тва-а-а-ари… — почти нежно звучит внутренний голос. — Ну что ж, вы меня сами позвали. Жалобы и претензии не принимаются».
«Подожди».
«Чего? Они сами виноваты. Око за око…»
«Подожди!»
«Ладно. Только не пожалей потом…»
В голове еще смутно после наркотиков, но перед Ложей — демонской ли, человеческой — не до слабостей.
И Дим удерживает на губах злую улыбку, пока она не прирастает к лицу. Поиграем, люди? Поигра-аем…
Но не факт, что вам понравится игра.
А они, между прочим, молчат… что-то долго молчат, а потом неожиданно выходят.
Дим щурится вслед. Что, вот просто — посмотрели и ушли? Не тот случай.
— Тряхните его.
— Сэр?
— Без ущерба. Просто чтобы понял свое положение.
— Есть, сэр…
Когда браслеты вдруг потяжелели — сразу после негромкого, еле слышного гудения, — Дим уже был готов к какой-нибудь пакости. Ложа не могла бы оставить вызов безнаказанным. Эти тоже. А он не может показаться слабым. Вызов должен быть. Расстановка ролей.. классика.
— Вам стоит быть повежливей.
***! П-п-р-реисподняя…
Тяжесть выламывает руки, пригибает к полу, валит… валит… почти на колени. Новая волна тошноты и выматывающей слабости, мать их так, эти черные кристаллы… мать их так, эти заморочки людских бездарей…
Когда тошнотная темная слабость уплывает, серое марево перед глазами тает, открывая комнату с какого-то нового ракурса.
А… он просто висит, а не стоит. Не ракурс, Дим. На выдвижной металлической платформе, на тех самых браслетах. Магнитные они, что ли?
К черту, мне не до их характеристик. Так, это уже все или ценному улову для вразумления приготовлено что-то еще?
Ничего не поймешь. Прозрачные стенки комнаты потемнели. Теперь засечь наблюдателей можно только по ощущению чужого взгляда на коже. Ладно. Любуйтесь.
Медленно, аккуратно — никакого перенапряжения, никакой слабости — опутать телекинезом браслет на правой руке.
Как же тошно от черных кристаллов…
Теперь на левой…
Из кристаллов не вырваться, но внутри-то…
И медленно, легко, напоказ отнять запястья от стальной плиты и сложить руки на груди.
— Прежде чем вы решитесь на что-то непоправимое, — в его усмешке все та же злость, — предлагаю подумать о перспективах. В частности, о Несебре. О том, что будет, когда серые придут в ваши дома. Вы уверены, что ваши убежища защищены от телепортов?
Новая пауза. Запястья вновь дергает в стороны, бьет о сталь. Сухой щелчок.
Боль…
Не кричать! Не… не… кричать…
А над Севастополем текла ночь. Темнота кутала улицы и пляжи, иногда отступая перед рекламными огнями и свето- скульптурами, прохладным ветерком остужала нагретый за день асфальт, сочувственно укрывала от чужих глаз влюбленные парочки…
Ночь дарила сон и спокойствие…
Почти всем.
Но где-то высоко над морем парил в воздушных потоках сильф, сердито размышляя, не устроить ли человеческим метеорологам очередной розыгрыш и вместо предсказанной жары побаловать город нежданным дождиком. Ну а человеческим предсказателям погоды, соответственно, сотворить пакость.
Но лихорадочно трудились в своей студии энерговампиры и Координатор Даихи, так что заглянувший в комнату Страж протер глаза и пробормотал что-то про конец света. А один из обнаглевших вампиров поднял голову и сказал, что конец света наступит персонально для Стража в кратчайшие сроки, если он сейчас же не принесет для установки кристаллы такого-то и такого-то вида…
Но устраивали в семье Соловьевых очередное переселение народов, перераспределяя жильцов по комнатам: все отчетливо понимали, что альтер-Дима не стоит селить в комнату нынешнего… И Ян с Игорем, не сговариваясь, уступили свою и даже успели там прибрать. Но кактусы забрать не успели. Поэтому, когда в доме затих наконец шум и Дим уселся на подоконник, его рука наткнулась сразу на два горшка с Яновыми любимыми питомцами. Но у бывшего Темного Повелителя все ругательства застревают в горле, как только на кактусах начинают набухать первые бутоны. Ах да. Координаторы. Маги жизни… он теперь тоже. И он снова садится на подоконник и смотрит, смотрит, смотрит — вверх, туда, где люди видят звезды… А он — ненавистные цветные сполохи. Алекс… как ты там… один?
Но кусала губы девушка-феникс:
— Лёш… ты должен знать. Лиз сбежала…
Но сидела на опустевшей на ночь вышке ведьма-гадательница и перебирала вероятности будущего. Днем это трудней, днем в гадание вторгаются мысли тысяч людей, их желания… а сейчас можно отстраниться и просто смотреть…
Вот эта линия… черная, короткая… для нее короткая. Обрывающаяся через четыре месяца и восемь дней в мертвой хватке серых рук и жадном рычании…
Эта потоньше, вероятности меньше… невеселая. Она начинается здесь и сейчас… потом картинка двух сражающихся людей, похожих, как близнецы. Только один постарше. Он пытается не убивать соперника, остановить, удержать. И гибнет сам. Падает рядом с мертвым темноволосым парнем, совсем молодым. А над Севастополем поднимается стая драконов. И город тонет в дыму и жаре…
А вот еще один вариант. Севастополь останется на месте. А вот полмира — к черту, и с неба все сыплет и сыплет радиоактивный снег. Кто из людей надумал попробовать ударить по серым захватчикам ядерным оружием, можно узнать, но роли это особой не сыграет…
А вот эта линия — почти нить. Хотя еще два дня назад она была куда ярче и ближе. Здесь все на месте, все хорошо. Дай-имоны скованы, барьер снят, и снята осточертевшая конспирация с магомира. Странно, почему же она отошла в маловероятное™?
Боль обрывается быстро.
Кажется, там, за зеркальной панелью, пока еще не определились, что с ним делать.
Я подскажу…
— А еще предлагаю подумать, — Дим стряхивает с рук браслеты и мягко приземляется на пол, точно продолжая ненароком прерванную беседу, — что магов, в принципе, здесь ничего не держит. Кроме такой эфемерной вещи, как… — он оглянулся на все еще гудящую платформу и спокойно к ней прислонился, — как, скажем, верность родному дому. Долгу… Но если люди продолжат так целенаправленно нас… — быстрый взгляд на валяющиеся на полу браслеты, — выживать, нам есть куда уйти. В Сопределье не один безлюдный мир. А вам?
И угроза и пряник в одном флаконе. Классическая ситуация для психолога — переубедить группу людей. Просто-таки студенческая задачка.
Первое — «отзеркалить движения». Дим не осьминог, четверых сразу не потянуть, но главного, как смог, так и отзеркалил. Второе — намекнуть на общность целей. Тоже сделано. А дальше хорошо бы на этих типов посмотреть подольше и…
Дверь открылась.
Типы вплыли.
— Поговорим?
— Как — сбежала? — У вымотанного Лёша, кажется, уже не осталось сил на удивление. — Когда?
Лина потерла глаза, борясь с желанием посмотреть в зеркало. Вроде чувствуешь, что все на месте, в норме, но тянет еще раз убедиться.
— Четыре часа назад.
Она попросила о встрече. Дьявол и преисподняя, она попросила о встрече. Сначала просто так, потом сказала, что у нее есть сведения, важные для клана.. и для мужа дочери. Она говорила правду… возможно. А потом…
Феникс беспокойно «курлыкнул», погладил хозяйку крылом. Чует… Ничего, птичка, прорвемся.
Не трогать лицо. Лёш ведь догадается, а ему и так… Не стоит еще и этим тревожить.
— Лина? Что с тобой?
Догадался.
— Лина… — Теплые руки мягко охватывают лицо, бережно, нежно проводят большими пальцами по щекам, по скулам. — Лина, ты… ты плачешь?
Плачет? Наверное. Наверное…
— Из-за Лиз… — Лёш уже не спрашивал. Он просто чувствовал все: как в горле катается колючий ком, от которого каждое слово — будто глоток кипятка, как жжет глаза уже не от «кислотки», а просто… Как сердце заходится от обиды. Мама-мама…
— Да.
— Было ведь еще что-то? Ну, кроме побега.
— Ага.
— Лина…
Любой выносливости когда-то приходит конец. Как и стойкости. И Лина просто прячет лицо на плече мужа. Молча. Будто греясь. Будто…
— Она плеснула мне в лицо «кислоткой», — наконец вырывается будто само собой. И руки Лёша замирают на ее плечах. — Не знаю, кто ухитрился ей передать. Кто-то в клане… из охраны. Вывела из строя. И ушла, построив телепорт на моей крови.
Лиз ушла. И кто бы сомневался, что она сделает все, чтобы посчитаться. И пусть магии в ней не осталось, но связи-то по-прежнему при ней. И немало информации. И доступ к тайникам, ее личным. Помощницы… И напакостить она может сильно. Проклятье, проклятье, проклятье!
— Что такое «кислотка»? — мягко спрашивает Лёш.
Ох… Хочется или разрыдаться, или рассмеяться. Лина выбирает второе. Нет, не выбирает, потому что смех наверняка получится с примесью истерики. Лёш, ты… ты все-таки ангел. Неотмирный. Ему про угрозу, а он…
А он по-прежнему не выпускает ее из объятий. И кажется, от теплых ладоней по телу разливается покой и энергия. И унимается боль. Та, в сердце…
— Яд… — наконец выдыхает Лина. — Живет на одном Уровне такая пакость — ядовитые червяки. По действию и правда похоже на кислоту.
— Обожгло? — Он бережно поворачивает ее лицо к свету.
Не то слово. Ее снова леденит запоздалым знобким ужасом, который накрывает уже после. Ты уже чувствуешь, что обошлось, выжила, уже знаешь, что еще поживешь — день или неделю, сколько судьба отпустит… Но освободившийся от напряга мозг выдает картинки, как могло быть, если бы не обошлось. И как было…
Как корчилась на полу, ничего не видя, как хрипела, ощупью пытаясь ударить ту, что резала руку, добывая кровь. Или хоть себя, чтобы умереть скорей, чтобы Лиз не успела достроить телепорт, а тело не слушалось, и ножи не шли… И она не могла, ничего не могла сделать, только проклинать свою тупую самоуверенность, дурость свою. И тот момент, когда она решила, что Лиз больше не опасна.
Замерла, почувствовав у груди колышек.
— Ты отравила мне всю жизнь, — сквозь сумасшедший шум в ушах доносится голос бывшей главы. — С момента рождения… С первой минуты… с первого взгляда… когда я поняла, что ты — как он, что от тебя будут только неприятности. И так и было, слышишь? И не избавиться никак, и дурь не выбить. Анна не давала, следила, будто коршун. И Стефания… Ненавижу. Как же я тебя ненавижу…
Голос звучит и звучит, и в какой-то миг реальность уплывает. И девушке кажется, что это не яд… не яд сводит с ума болью и слепотой. Это он, голос, жжет…
— Живи, — прорывается в жгучую темноту. — Живи… пока я с тобой не рассчитаюсь.
— Как же… — Лёш будто разучился говорить: хрипловатый голос обрывается даже не на полуслове — на вздохе. И только ладонь на щеке — похолодевшая — как бы договаривает за него. Ведет по коже, будто ищет невидимые шрамы.
Он про лицо? Ну да, сейчас-то оно целое, ни шрама на нем, ни ожогов. И снова нет сил объяснить — слова будто намертво застревают в горле. Потому что еще миг — и она точно разревется. Глава клана… соплячка.
— Лина?
Ох, ладно. Лина решается на неловкое пожатие плеч:
— Как… Умерла — воскресла. Самый быстрый способ вылечиться.
Лёш несколько секунд молчит. Только пальцы на плече… показалось или они дрожат?
Но проверить не успевает — руки стискивают ее так, словно она падает с обрыва, и спасти можно только так — вцепившись намертво, до белизны пальцев, до хруста…
— Господи, какое счастье, что ты феникс, — еле слышно выдыхает муж. — Лина, Лина…
Не показалось. И тает в его тепле видение пещеры, и память о боли, и горечь от материнской ненависти.
— Лёш, теперь надо быть поосторожней. Ну, вам. Она может попробовать достать вас. Людмилу. Тебя. Марину. Понимаешь?
— Понимаю. А мы попробуем достать ее. И поглядим, кто первый.
В тепло, идущее от его пальцев, на миг влилось совсем иное — злость, почти ярость. Угроза. Девушка торопливо вскинула голову, но непривычные эмоции уже ушли, пропали, скованные барьером.
— Лёш!
— Что? — В зеленых глазах спокойная уверенность. — Все будет хорошо. Поверь.
И остается только поверить.
— Точнее?
— Информация о параллельных мирах действительно так важна именно сейчас? — Дим не изменил тона — нейтрального, почти доброжелательного. Никакого противоборства, оно только обострит ситуацию. Я и вы — цивилизованные люди, оба «над миром», у нас общие цели, а то, что я голый в клетке, — это недоразумение, и оно временное. У нас общие цели.
Вы мне нужны, твари.
Спокойней.
— Расскажи, о чем просят. По-хорошему.
Черноглазый тип непонятной национальности (про себя Дим окрестил его Кабаном) на приемы не ловился. Пер танком, не заморачиваясь вежливостью. Такие никогда не признают — и не желают признавать правил социума. Они способны скопировать следование этикету, как стадные животные, но лишь на время, пока это выгодно. А потом можно снова улечься в болото и хрюкать. Вот и сейчас. Кабан желал знать про магию и новые миры, причем немедленно и полностью, вынь да положь на блюдечко, а пока он прет вперед и угрожает, остальные, этакая человеческая «Ложа», присматриваются и оценивают.
— Обещаю, что, если мы договоримся, я не только расскажу о каждом известном нам мире, — Дим уперся взглядом в темные глаза Кабана, — но и устрою экскурсию в подходящий!
Не стоит угрожать мне. Только от меня зависит, где ты окажешься…
— А… как вы сказали… демоны? Демоны могут проникать в параллельные миры?
Просчитываете варианты? Просчитываете, можно ли задействовать другие силы? Ну-ну.
— К сожалению или к счастью, демоны не обладают подобными способностями. Как и большинство магов. В мире всего несколько десятков тех, кто в силах сотворить портал. Или пробой.
— А вы?
— При должных условиях — да.
— Каких? — Это главный. Какой же он скупой на слова и на движения. Почти не читается.
— Первое — отсутствие клетки, — стыло усмехается Дим.
— Но-но… — начинает Кабан.
— Второе — позволение Совета на нарушение целостности барьера.
— Какого еще Совета? — Кабан, похоже, чувствует, что его обманули. Не так-то это просто, как ты представлял, — поймать мага, заставить его пробить портал и потом собирать бонусы. Все сложнее.
— Барьера? — негромко интересуется «главный».
— Разумеется. Именно благодаря барьеру здесь не летают Змеи Горынычи и не ползают Саиссы. Кстати, и дай-имоны до сих пор не ищут себе «мясо» только поэтому — из-за барьера.
— Так-так… и кого же нам благодарить за барьер?
— Совет. И немного — меня. В барьере часть моей энергии.
— Вы хотите сказать, что ваша… скажем, смерть… ослабит барьер?
Дим с интересом смотрит на автора вопроса — третьего члена «Ложи». Это его первый вопрос. Меткий.
— Да. Именно это я хочу сказать.
Пауза.
Долгая. Вопросы явно не кончились, но отчего-то задавать их не спешат. Молча смотрят…
— Что ж, похоже, назрела необходимость в перерыве… — медленно проговорил главный. — Отложим разговор до вечера. У вас есть какие-то пожелания?
Чтобы вы убрали свою клетку к дьяволу!
— Особых нет. В рамках гостеприимства — на ваше усмотрение.
— Еду вам принесут. Одежду тоже. Кстати, можно передать весточку вашим близким, анонимно. Не желаете?
— Спасибо. Нет.
— Любопытно.
— Безусловно.
— То, что он наговорил… Насколько этому можно верить?
— Мы проверим все, что поддается проверке. Лично я не сомневаюсь, что это окажется близким к истине.
— Кстати, почему вы не спросили его обо всем, что запланировано?
— А он не дал. Направлял разговор он, а не мы. Если вы заметили.
— И что? Он теперь так и будет нами вертеть?
— Нет. Просто стоит поискать рычаг давления.