– Неплохо посидели. Теперь осталось только подарить тебе Лисенка, – Эрик наконец поднялся, выудил из стола договор, который заблаговременно скачал с сайта компании.
– Я все-таки принесла деньги. Неудобно…
– Неудобно спать на потолке, одеяло падает. Лисенок твой достался нам за… Рон сколько стоили те две зеленые штуки, на которые мы его обменяли?
– Две поллитры, – отозвался киборг без заминки, цены на гранаты он помнил отлично, – а в деньгах не знаю. Ты их менял на спиртное.
– Вот видишь, мы твоего красавца почти бесплатно получили, так что деньги нам брать не за что, – Эрик поднес было руку к цепочке, но поспешно ее отдернул. Скоро они улетят, не последует же за ним этот тип? – Рон, зови.
Мэйлис вошел в гостиную, кажется, еще более неживой, чем обычно. Глаза киборга бессмысленно, не задерживаясь ни на ком, скользнули по людям. Саша обрадованно кинулась к нему…
И тут Эрик тихо, но почему-то расслышали все, приказал:
– Сэй, они нам больше не нужны. Убей обоих.
Рон вскочил, перейдя сразу в файт-режим, лицо застыло машинной неподвижностью. Он махнул через стол к мэйлису и его хозяйке. Лисенок отодвинул девушку к шлюзу, и развернулся к противнику, преграждая дорогу и тоже переходя в файт-режим, который, куцей версией, но все-таки установил производитель.
– Беги! – выдохнул мэйлис и с задержкой в долю секунды, добавил: – Я не справлюсь с сэем! Беги!
– Мальчики, вы дебилы! Зачем вы его напугали? – Саша не побежала, вместо этого она прижалась к мэйлису сзади и обняла, успокаивая. – Не тронут они нас, разве ты не видишь, что они обманывают?
– Беги! – кибер разжал руки девушки, отталкивая и не сводя глаз с Рона. – Уходи… Да уходи же!
На последних словах в голосе рыжего зазвучало уже почти человеческое отчаянье, ну никак не тянущее на программу субличности, какой бы хорошей она не была. Саша обежала его и растопырила руки, закрывая.
– Рон, быстро скажи, что ты шутишь! Эрик!
– Он не врет! Детектор показывает, что нет! Беги! Он мой хозяин, он может отдать мне приказ! – мэйлис смотрел на застывшего в двух шагах сэя и в зеленых глазах разливался ужас. Голос задрожал. – Пожалуйста, беги. Я прошу…
Рон, очеловечиваясь обратно, давясь от смеха повернулся к людям:
– Ну, я же говорил, что он неразумен! И вот доказательство! Разве разумный мэйлис полезет в драку на сэя в файт-режиме?
Асато посмотрел на приятеля и, поражаясь логике сэя, молча покрутил пальцем у виска. Хотя в планы его не посвятили, он сразу решил, что убийства не будет. Не у полицейского же на глазах! Вот и Эмиль не дернулся, подвинулся к нему поближе, подлил чаю в чашку. Блондин был вообще сосредоточен только на хозяине, и если бы у него на глазах мэйлиса сейчас даже и убили, вмешиваться не стал, только попросил бы не волновать Асато и отвести Лисенка подальше.
– Ну что ж, значит проснувшиеся мэйлисы все-таки бывают, – Эрик довольно откинулся на спинку стула. – Рон, сооруди мне кофе, пока ты не сел, будь другом.
– Это не «друг» называется, это хороший и послушный киборг, – проворчал сэй, но на кухню пошел.
Шутка с «неразумностью» Лисенка удалась полностью. Мэйлис себя выдал с потрохами и теперь будет тихо и мирно трястись от страха, а главное – слушаться без тупых машинных штук. Саша не Эрик, с кибером не справится, а этот придурок ей подходит. Для девушки он, подумав, сделал какао, в отличие от рыжего она не испугалась, и даже наоборот, получила нормального, относительно разумного киборга для дрессировки. Хотя конечно, жаль, что мэлька, а не сэй. Все-таки эти секс-куклы – твари практически бесполезные в охране хозяев.
– Не надо было его пугать, – Саша потянула Лисенка за собой к столу и взяла предложенную чашку. – Он бы и так признался рано или поздно.
– Не факт, – Рон пристально уставился на рыжего, который попытался от него укрыться за хозяйкой. – Лучше знать о возможных проблемах с куклой, иначе можно влипнуть. Например, если его придется сдать в аренду или продать. Черт его знает, как он себя поведет, а у тебя будут неприятности.
– Рон! – рассердилась девушка. – Прекрати хулиганить! Я не собираюсь делать с ним ничего такого! Я бы вообще хотела быть ему другом, а не хозяйкой, и ты это прекрасно понимаешь! Вон твой хозяин ухмыляется как!
– Это невозможно, любое твое желание процессор будет обрабатывать, как приказ. Вот как у меня. Думаешь, так легко не слушаться прямых приказов? – возразил сэй, бросив короткий взгляд на Эрика, который нагло, не вмешиваясь, наслаждался беседой. – Или ты будешь его хозяйкой или не будешь, если от него захочешь избавиться.
Рыжий за спиной девушки помотал головой, но голоса не подал. Всю жизнь его судьбу решали хозяева. Решали по-разному, один раз он даже чуть не прекратил функционирование совсем. Но настолько страшно ему не было даже тогда. Хозяйка – вот она, пришла за ним, а он себя выдал, пытаясь остановить сэя, и теперь непонятно, что она будет делать с ним дальше. Вдруг ей не нужен бракованный мэйлис, способный игнорировать приказы?
– Я бы хотела, чтоб он был самостоятельным, разумным. Управлял собой сам, а не только тупо исполнял мои желания, прикрываясь субличностью. – Саша обернулась к Асато. Полицейский понял, кивнул и неуверенно предложил:
– Можно поставить ему утилиту от спая, есть такая, чтоб он не реагировал на слова непосредственного владельца, как на приказы. Она, конечно, для заданий, где человек и киборг в паре работают, как люди. Только я не уверен, что получится, нужен хороший программист.
– Меня устраивает, – девушка повернулась к Лисенку, заглянула в зеленые глаза с пульсирующими от нервного напряжения и страха зрачками. – А тебя?
– Я не знаю, гос… Саша. Я помню, ты просила не называть тебя госпожой, прости. Я правда не знаю, – голос мэйлиса стал совсем умоляющим. – Я… пожалуйста, не сердись на меня, я не умею вот так – сам! Решай ты, только…
Он осекся и замолчал глядя в пол.
– Вот что, – Эрик, как самый старший, привычно решил за всех. – Предлагаю так: подписываем договор дарения, а личные данные ты ему не скидываешь. Пусть попробует мыслить самостоятельно. Если что, это всегда можно исправить.
Мэйлис дернул головой, изобразив что-то среднее между согласием и возражением. Похоже, ему было все равно, что с ним сделают, лишь бы поскорее.
– Не бойся, Лисенок. Нам сейчас надо поехать в космопорт и купить билеты на Дэю, – Саша озвучивая свои планы, кивнула пауку, – а потом поехать домой за мамой. Ты хочешь со мной на Дэю?
– Куда угодно. Я буду слушаться! – мэйлис покосился на пока еще хозяев и горячо заговорил, опасаясь, что она все-таки передумает: – Меня можно сдавать в аренду! Я постараюсь работать хорошо. Только, пожалуйста, забери меня себе!
Поняв, что ничего разумного Лисенок сейчас не скажет, девушка поставила свою подпись на договоре. Пусть успокоится, придет в себя, поймет, что она его не бросит. Погладила, успокаивая, и ощутила, как он дрожит. Мелко, почти не ощутимо, но от этого еще более жутко.
– Тихо, все уже хорошо, не бойся. Тебя никто не обидит, – Саша, стараясь успокоить свое приобретение, обняла его, показала мерзавцу Рону кулак, и повела кибера прочь.
– С ним понадобится очень много терпения, – прокомментировал Рон, бросив короткий взгляд на хозяина, которому тоже понадобилось терпения не меньше. – Может, и правда, его лучше продать? Разумная кукла стоит дорого. Купишь на эти деньги трех нормальных!
– Рон! Оставь парня в покое! Ты его и так уже напугал до…
– До потери контроля над органической составляющей, – помог ей с определением сэй. – Он все еще опасается возврата товара по гарантии, так что рекомендую быстрее его увезти или все-таки вернуть, сколько там в договоре указано? Сутки?
– Ты же знаешь, я его не оставлю! Тем более что он готов был с тобой драться! Пойдем, Лисенок! – гордо задрав подбородок, Саша направилась к выходу, таща за руку свое рыжее имущество.
– Вот это правильно, что был готов, – вслед уходящей паре пробурчал Рон. – Иначе бы я свернул ему шею. Зачем такой девушке трусливый киборг?
– Ну и чего он так перепугался? – искренне удивился Эрик, когда Саша со своим подопечным ушли и даже, Эмиль это проконтролировал, сели в такси. – Ты же больше не нападал.
– Он испугался не нападения, – Эмиль запустил отснятое Хейзер видео, событий – Вот, смотрите. Он испугался, когда Рон остановился. И еще он боялся Эрика. У Лисенка явно какие-то личные проблемы примешались. А можно, мы конфеты доедим? А то у них скоро срок хранения выйдет!
– Через шесть месяцев вообще-то, – Эрик мельком взглянул на коробку. – Доедайте. Ну что, Асато, решаем проблему с Чучелом и на взлет?
***
– Ты, правда, меня не продашь? – мэйлис сидел на полу в каюте, глядя на хозяйку снизу вверх. Корабль отправлялся на Дэю через три часа, но большая часть пассажиров предпочитала занимать места заранее. – Даже теперь, когда узнала, что я не просто бракованный, но и агрессивный?
– Я тебя не для того искала, – Саша без раздумий села с ним рядом, обняла за плечи. – Мы теперь всегда будем вместе, если ты, конечно, не против.
Киборг прижался к ней и закрыл глаза, едва заметно обозначив свое желание движением головы, можно было скорее угадать, чем почувствовать. Нет, не против. Он наконец-то дома. И рядом человек, которого он любит. Которому будет с радостью повиноваться и которого готов охранять. Он не будет игнорировать приказы, как этот ненормальный сэй. Зачем вообще брать в мирную жизнь военных киборгов, если есть сервы? Интересно, почему хозяин не сдал неисправную машину? За проснувшихся дают хорошую оплату, он сам слышал рекламу. Ему надо сделать так, чтоб у хозяйки не возникло даже мысли его сдать. Он будет делать все, что прикажут. Но все-таки, как хозяин управляет сэем?
– Тебя что-–то тревожит!
– С чего ты взял? – Эрик попытался удрать, но Асато, пользуясь своим преимуществом раненого, картинно изобразил «умирающую лебедь», то есть откинулся на спинку дивана и закатил глаза. Эрик коротко матюкнулся и сел рядом с ним.
– Меня тревожит Патрик, – объяснил он, сдаваясь. – Этот тип проявляет нездоровый интерес к Эмилю и ко всей нашей компании. Но я пока не понимаю, что ему надо.
– Не знаю, – Асато задумался, скрестив пальцы обеих рук под подбородком и опираясь на стол локтями. – Могу сказать одно, Эмиля ему я не отдам, даже если придется нарушить закон. Ты понимаешь, о чем я.
– Понимаю. Сам уже думал, но… – Эрик привычно подкинул свой неизменный нож. – У меня нет чувства успеха предприятия. Когда я работаю, то всегда есть предчувствие, насколько дело будет успешным, кто мой противник, чего ожидать. А тут – пустота. Я, честно говоря, последний раз блокатор с собой прихватил даже. Пока флешку в кармане искал, успел нажать. Думал, может он спай какой-нибудь. Но вроде бы человек, даже не дернулся. Да еще цепочку мне подарил!
Эрик стянул с себя «собачий ошейник» и протянул другу.
– Чувствую себя с ним странно. Неприятно. И главное, при его возможностях он десяток киборгов себе может купить, хоть проснувшихся, хоть каких! Чего к нашим лезет?
– Не знаю. Но в любом случае, чем скорее мы улетим, тем лучше. Не нравится мне все это. И охота на тебя – тоже. Все одновременно не бывает. – Асато повесил цепочку на спинку стула, а когда приятель протянул к ней руку отрицательно покачал головой. – Не трогай. Пусть висит, потом киборгам покажем!
– Я тоже так думаю. Может быть, стоит позвонить твоему дяде, спросить? Или тебя к нему отправить, подальше от опасности? – Эрик хорошо изучил своего приятеля и насладился быстрым уходом азиата в «несознанку».
– Не надо его беспокоить! Да и вообще, ты представь, если он узнает, что меня подстрелили! Он же сюда прилетит! – Асато подпрыгнул от возмущения и тут же сморщился, прижав руку к подживающей ране. – Нет уж, сами разберемся! С чего мы от пенсионера бегать должны? Но пробить этого типа через дядю можно. Скинь мне его данные.
Эрик вытянул из видеофона карточку с портретом, номером и именем недруга и перекинул Асато. После чего они вдвоём сочинили бодрое письмо комиссару Фукуде, с просьбой узнать, что за старичок интересуется белобрысым киборгом, и нет ли на него чего-нибудь особо интересного. То, что их подслушал сам объект внимания, люди и не заметили. Потом Асато рассказал, как позвонил в больницу, узнать как дела у Тани и нарвался на мрачного мужика, посоветовавшего ему держаться подальше. Эрик искренне посочувствовал, причем обоим кавалерам. По его опыту, девица, придя в себя, скорее всего выберет какого-нибудь симпатичного доктора.
Едва они закончили трепаться, как приполз ругающийся С-маур и потребовал от Асато идти в постель, а от Эрика – не мешать раненому выздоравливать. Немного послушав ворчание аррана, тот удрал на улицу – подышать свежим воздухом, немного подумать над дальнейшими планами и купить пива. Осенние желтые листья падали под ноги, разнообразя серую мостовую яркими пятнами. Эрик увлекся рассматриванием листьев и, вспомнив детскую игру, загадал их цвет, как примету на ближайшее будущее. Словно в ответ с ближайшего клена сорвались и закружились два ярких, красных, словно кровь листа и упали прямо к его ногам.
– Да уж…– пробормотал он, подбирая листки. – Война без особых причин… но пива-то все равно хочется!
Мимо прошла молодая женщина с коляской, в которой сидел и активно знакомился с окружающим миром, вертя головой во все стороны, малыш в синей шапочке. Заметив яркие листики в руках дяди, он потянулся к ним, и Эрик, улыбаясь не успевшей одернуть ребенка маме, присел и протянул ему улов.
– На! Играй!
Следующий лист, еще более насыщенно-красный приземлился ему прямо за шиворот. Эрик поднял лицо к небу и, помахивая «трофеем», заявил:
– Да понял я, понял! От судьбы не уйдешь! Понял, принял, смирился! А теперь отстаньте все, я пива хочу!
Ближайший магазин ассортиментом не порадовал, да еще и продавщица не понравилась, и капитан решил прогуляться до следующего – вдруг там будет поприятнее. Людей на улице было удивительно мало. Поэтому следящего за ним человека Эрик заметил сразу. Крупный мужчина, с военной выправкой. Шпион из него был крайне неудачный, слишком уж выделялся незнакомец на пустой улице. Где-то среди таких же, например бывших военных он бы затерялся, но тут… Решив его сфотографировать, Эрик скользнул рукой к заднему карману и неприятно удивился, обнаружив, что забыл видеофон на корабле. Особой проблемой это не было, хотя и неприятно. Пришлось изменить сценарий в пользу более близкого контакта. Он купил пива и дружески помахал «хвосту» банкой. Тот секунду колебался, потом кивнул и подошел ближе, протягивая руку.
– Джек! Работаю на… – мужчина показал глазами вверх и потом скрытый под воротником значок компании. – Зачем позвал?
– Эрик, ты это и так знаешь. Может, зайдем куда-нибудь, посидим, поговорим?
Ночной парк был омерзительно пуст. Даже с просьбой «помочь на жизнь» никто не обращался, и от того было еще поганее на душе. Эрик бы предпочел хорошую драку, а не спокойную встречу – Патрик сидел на лавочке с крайне сосредоточенным видом, пристроив шляпу поверх трости.
– Садись, мой мальчик, – не то предложил, не то приказал он. Эрик подчинился. Сунул было руку в карман, но Макни коротко дернул кистью, останавливая.
– Погоди. Мне бы хотелось поговорить. Не возражаешь, если я закурю?
– Нет, конечно, не возражаю. – пожал плечами Эрик, с совершенно серьезным, даже траурным видом натягивая респиратор. Патрик улыбнулся и убрал сигареты, подтвердив тем самым подозрения своего собеседника.
– Не доверяешь старику, – проворчал он, но тут же переключился на деловой тон. – У меня к тебе пара вопросов, даже более важных, чем то, что у тебя в кармане. Расскажи мне о вашем проснувшемся киборге? Откуда он взялся, за счет чего вам повинуется?
Эрик задумался, уселся поудобнее, подтянув к себе согнутую ногу и уложив подбородок на колено.
– Купили мы его у посредника. Прежний хозяин не знал, что продает, да и погиб вскоре. Друзья-наркоши зарезали.
Патрик выразительно приподнял бровь в знак того, что в официальную версию не верит, но перебивать не стал.
– Повинуется… да не знаю я! Не заставляем никак. Он сам. Не угрожаем, не бьем. Хороший мальчик, похоже, привязался к Асато, да и тот к нему, как к младшему братишке относится.
– То есть вы считаете его, боевого киборга, человеком, так? И вас не тревожит, что рядом с вами находится машина-убийца, которую вы, по вашим же словам, не контролируете.
– Я тоже не самое безобидное существо на свете, мистер Макни, – пожал плечами Ларсен. – Киборги – всего лишь человеческое творение. Это мы с вами – машины для убийств, а он всего лишь инструмент в наших руках.
– Тоже верно. Хорошо, что ты напомнил про инструменты для убийств, – Патрик протянул ему флешку. – Тут все о людях, которых посадил Кеншин Фукуда, их друзьях и близких. Ваш враг может использовать любого из них, чтобы нанести удар. Сын или дочь, обиженная любовница, друг – все, кого можно использовать. Будьте осторожны, мальчики.
– Патрик, – Эрик забрал флешку и отдал свою, – зачем мы вам? Зачем мы вам все?
– Просто интересно, – Макни поднялся. Приподнял шляпу, прощаясь. – Люблю молодежь, знаешь ли. Развлекает.
– Точно мэйлиса подарю, – пробормотал ему вслед Эрик. – Будет тебе развлечение на всю оставшуюся жизнь.
Патрик, который отошел недостаточно далеко и отлично расслышал угрозу, только улыбнулся. И набрал номер. Высокий, худощавый мужчина ответил сразу, видно, ждал этого звонка.
– Рад видеть, мистер Макни.
– У меня для вас хорошая новость, – Патрик даже в пустом парке не называл собеседника по имени, только у себя дома, когда был уверен в безопасности,: – и скромная просьба.
– Вы уже уморили моего шалтера и хотите еще одного?
– Нет. Только чтобы вы отдали бедняге приказ о работе. Именно вы, не я. Меня он, кажется, побаивается.
– С чего бы это? – собеседник нехорошо засмеялся. – Отдайте ему приказ, а я пришлю подтверждение. Еще чем-нибудь могу помочь?
– Да, мне нужна вся информация о серии «Белоснежка». Кто куда был направлен, где служил, как погиб, какие программы на них стояли и какие есть коды доступа. Все, что есть.
– Блондинчик с «Кельпи» приглянулся? Джек доложил. Обычная кукла, к сожалению, довольно потертая. Может, лучше из новой серии? Могу выделить одного-двух, в интересах дела.
– А знаете,– Патрик чуть сощурился, оценивая открывшуюся перед ним перспективу: – пожалуй, соглашусь. Я сам выберу, пока отбраковку не уничтожайте. Зачем лишать фирму законной прибыли? Но на «Белоснежку» данные тоже будьте любезны, пришлите. Хочу поэкспериментировать.
– Как скажете, мой друг, – его собеседник опять улыбнулся. – Надеюсь, вы поделитесь результатом эксперимента? И вас не надо второй раз просить…
– Разумеется, – Патрик приподнял шляпу и отключился. Но прежде чем убрать видеофон, он бросил последний, очень тяжелый и неприятный, взгляд на экран, где таял портрет собеседника. Интересно, что там такое, в компромате, что даже сам директор отдела по технологиям адаптации, просил найти и уничтожить? Надо глянуть, для самообразования. И обязательно уделить время этому мальчику, Эрику. И лучше убрать от него конкурентов. Давненько он не занимался глупыми порывистыми мальчишками.
Макни усмехнулся про себя и, опираясь на трость, зашагал к выходу из парка. Группа бродяг в кустах так и не решилась напасть на одинокого прохожего…
Больше всего Эрика занимала мысль, как киборги, при их росте, ухитряются занимать так мало места. Например, Эмиль, который сейчас грел хозяина своим телом, умещался на одноместной койке рядом с человеком, совершенно того не стесняя. Живое тепло Асато, похоже, помогало, он выглядел почти здоровым, просто спящим. Блондин лежал на самом краю, свешиваясь большей частью, но падать, вопреки надеждам окружающих, не собирался. Ворчливый арран немного поползал по медотсеку и признал, что пациента можно будить. И его киборга тоже, потому что это «два в одном» уже достало.
– Зато тебе очень удобно делать нашему мальчику уколы, – Эрик указал на свешивающуюся с кровати пятую точку спая.
– Слишком велик соблазн туда укусить! – Арран было раздулся, но, не выдержав, рассмеялся. – Ты знаешь, вы, люди так смешно устроены, вот то место, на котором вы сидите – оно же просто заточено под укусизм! Так, теперь не отвлекай. Мне надо ввести лекарство и… ага… вот…
Все четыре передние лапы паука пробежали по клавиатуре терминала, на мониторах показания изменились, прыгнула вверх зеленая кривая и упала красная. Асато открыл глаза, огляделся, на губах мелькнула неуверенная улыбка, он сообразил, где находится. Одновременно отреагировал и киборг. Он проснулся, мягко соскользнул с кровати и сел рядом на колени, не отрывая испуганного взгляда от лица хозяина.
– Ага, вот! – удовлетворенно повторил С-маур. – Получилось! Как ты себя чувствуешь, Асато?
– Хреново, – голос сорвался, полицейский закашлялся, и Эрик поспешно протянул ему стакан воды, а Эмиль бережно подхватил под спину, помогая сесть.
Одновременно Рону пришел запрос:
– Ты в порядке? Что делаешь?
– Что со мной станет? Смотрю, как готовит мэйлис, – в ответ тут же прилетело небольшое видео, где Лисенок отточенными движениями помешивал какую-то жидкую кашу, предназначенную для больного.
– Рон, – связь лишена эмоций, но старшему киборгу показалось, что он слышит недоумение собеседника. – Ничего странного не произошло?
– Нет.
– Я спал?
– Да. Тебе С-маур вкатил дозу транквилизаторов, способную свалить даже киборга. Хочешь есть?
– Хочу побыть с хозяином. С-маур на меня злится. Косится всей левой стороной. Не выгнал бы из медотсека.
– Не выгонит. Ты приперся спать к хозяину. Он уже привык, что ты там. Я сейчас тебе принесу перекусить.
Рон, посмеиваясь, соорудил себе и собрату «энергетический коктейль» из молока, варенья и шоколада. Эта проделка удалась, может быть, хозяин и в следующей шутке подыграет? Будет забавно и, может быть, даже результативно…
Лисенок закончил готовить еду для раненого и, отодвинув кастрюльку, накрыл ее полотенцем.
– Задание выполнено, – безэмоционально доложил он. – Какие еще будут приказы?
– Иди уже, – Рон оценивающе оглядел мэйлиса, – завтра тебя хозяйка заберет. Даже жаль ее, такая хорошая девушка! А, Рыжик? Ждешь ее?
– Вопрос не понят, понятие «“ждешь» не применимо к биомашинам, – не отреагировал на явную провокацию мэйлис.
– Все ты понял. Пошел прочь, – Рон скорчил злобную морду.
Рыжий спорить не стал и быстро исчез в своей каюте. За последние нервные дни и он, и Чучело убедились, что характер у старшего кибера плохой, а затрещины он отвешивает очень и очень хорошие, конечно, когда люди этого не видят.
Асато отлеживался еще день. За это время Эрик пересказал ему все новости. И что Татьяна все еще в реанимации, и что нашел его Патрик. И что полиция нашла парня, напавшего на Таню, он погиб от руки собственного пьяницы-дяди, и что когда он поправится, то… – тут Эрик решил, что проверенные способы самые лучшие, – ему придется перебраться к чертям собачьим в гостиницу, потому что на Эрика кто-то объявил охоту с целью убийства и рядом с ним стало совсем опасно, а Асато и так ранен.
Асато собрался с силами и предсказуемо послал друга подальше. А после короткой ссоры (на длинную у раненого не было сил) они договорились, что летят на Дэю вместе.
Тут приполз арран и объявил, что человеческие ритуалы в естественных условиях это круто и интересно, но сейчас он всех покусает. И сел кормить Асато кашей, совершенно не понимая, почему Эрик сполз по стенке, похрюкивая в руки, которыми закрыл лицо. Ну, что такого в большом и очень красивом пауке, который, стоя на четырех задних конечностях над раненым, использует четыре передних для кормления оного? Это же так удобно! В одной лапе держишь тарелку, во второй – ложку, третьей и четвертой лапами помогаешь больному кушать и не отворачиваться. Вот ведь скотина неблагодарная!
Хозяина убедить оказалось не сложно. Намного сложнее было вытащить его с корабля. Эрик уперся и не хотел на улицу, а что их тут не подслушают, Рон ручаться не мог. Осознав, что мирные пути убеждения кончились, вредный киборг извинился, просто перекинул его через плечо и вытащил. Ответно огреб под дых и, довольный исчерпанным конфликтом, изложил свою идею.
– Уверен? – Эрик почесал затылок, идея киборга показалась ему немного странной.
– А почему нет? Он ведь тоже киборг, а сам знаешь, какие мы бываем упрямые.
– Ты специально так странно строишь фразы?
– Это не субличность слетела, это я нарочно,– Рон ухмыльнулся и сделал страшные глаза.– Я просто не доверяю мэйлисам!
– Ты никому не доверяешь, – Эрик пожал плечами. – Даже Эмилю, хотя когда он появился, ты за ним не следил вроде…
– Следил. Мне не надо находиться рядом с ним, чтобы знать, что он делает и о чем думает. Он боялся потерять хозяина, был слабее меня. Да и сейчас слабее, – Киборг пожал плечами, для него действия спая были ясны и предсказуемы.
– Слабее? А разве вы не в одной категории?
– Только силовой, – Рон повернулся уходить, вряд ли хозяин захочет, чтоб его так же занесли обратно на корабль. – Я – хитрее. И сегодня ты в этом убедишься.
Эрик вздохнул. Что делать со стремительно очеловечивающимся киборгом, он не понимал, и главное, тот придумывал вещи, с которыми он сам был не просто согласен, но и с радостью их поддерживал. Хотя, наверное, это неправильно? Как и то, что киборг провоцирует на выходки человека.
– Здравствуйте! – Саша выглядела вполне довольной жизнью и лучилась хитростью, как свежеинициированный заговорщик. – Я вам тут конфеты принесла. Хотела коньяк, но в нем я ничего не понимаю.
– Тогда конфеты лучше,– согласился Эрик. Как может болеть желудок от паленки, он знал, наверное, лучше всех на корабле. – Вы что-то придумали?
– Да. Я придумала, как избавиться от бабушки. А Флореста опасная планета?
– Ну, смотря для кого. Например, одному фашиханскому послу там не понравилось. А мне было ничего, – Эрик попробовал конфету и решил, что для него все-таки слишком сладко и надо это скормить Асато. В фильмах раненым всегда приносят конфеты и апельсины, хотя они в госпитале тащили друзьям исключительно спирт, и никто не жаловался.
– Я сказала маме, что сняла на Флоресте домик и нашла там работу. И мы туда летим. Даже адрес оставила, все равно она проверить не сможет, в инфонете информация про деревню и вакансию есть, я ее сама повесила, а по межпланетке мама звонить не будет, это дорого. И даже фальшивые билеты напечатала и показала издалека. Теперь осталось решить, куда улететь на самом деле. Но это надо сделать сегодня, пока они обе не опомнились.
– На Дэю. Там много всего произошло за последнее время. И найти вас там будет сложно, мы не даем справок о жителях. Ну и потом, нам нужны интересные люди, это одна из целей селекции, – подал голос арран с потолка. Оценил произведенный своим приглашением эффект и уточнил: – Эрик, ты мне можешь сказать, над чем вы в этот раз ржете?
– Мы не ржем, – ответил за всех Рон.
Эрик огляделся, оценил героические попытки Саши сдержать смех, чтобы не обидеть аррана, и перекошенное лицо Асато, тому было физически больно смеяться. Сам он давно научился это делать про себя, с каменным, любой киборг позавидует, лицом. Потому что сержант очень не любил, когда в ответ на его мудрые мысли кто-то смеялся. Юморист чаще всего отправлялся подметать плац ломом или чистить сортир на пятьдесят очков. Всего после трех сортиров Эрик приобрел просто каменную неподвижность лица и тела, как бы смешно ему ни было. Обрадованный, достигнутым пониманием, С-маур слез на паутине пониже и принялся расхваливать свою Родину и ее ритуалы. Например, ту же Охоту, за которой так интересно следить в реальном времени, а персонала на обслуживание требуется все больше. Так что вакансия у нее, можно сказать в кармане! Скривившихся при воспоминания об Охоте лиц участников он предпочел не заметить.
Лайне открыла глаза.
Почему-то это простое действие потребовало неожиданно много сил, даже дыхание участилось. И что-то подсказывало, что шевелиться не стоит.
Предчувствиям Лайне доверяла, а потому закрыла глаза обратно и попыталась вспомнить, что же такое с нею могло произойти, от чего саднящая резь обволакивает кожу липкой пленкой, а ноги болят так, словно коленки из них выломали, а взамен воткнули два раскаленных булыжника.
Она что, слишком долго играла в снегу и подхватила зимнюю лихорадку? Да нет, не похоже. Лайне уже сподобилась ею переболеть. Слабость была такая же, и голова так же горела, словно ее в печку сунули. Но ноги не болели тогда. Совсем. Зато грудь — болела. И горло. И было ощущение, что накрыли тебя скверно выделанной шкурой, мех которой осыпается от малейшего прикосновения. И этот мех щекочет нос изнутри и забивается в горло, заставляя чихать да кашлять, и кашель гулкой болью отдается в голове.
Сейчас кашля не было.
Что же тогда?
А, ну да. Она наверняка опять свалилась с отцовского жеребца.
Отец запрещал, страшными карами грозил, боевой конь не игрушка и все такое. И как же после всего этого, скажите на милость всех богов, могла она не попытаться?! Вот и попыталась. Знатно так. Всеми костями о выложенную булыжником мостовую. Высота у Нахора приличная, даже отец с трудом запрыгивает. Падать с такой — одно удовольствие …
Хотя, нет, подождите… это давно было. Больше года тому. Летом еще. И не так уж сильно она тогда разбилась, никто и не заметил даже! Сама же Нахора в стойло отвела, словно и не было никаких попыток. Хотя и висела при этом на уздечке, словно куль безвольный, только что ноги самостоятельно переставляла.
Но если не падение с отцовского жеребца и не зимняя лихорадка — тогда что?
Лайне вздохнула поглубже — и ощутила зудящее жжение в натянувшейся коже на груди и плечах. Сухое такое жжение, даже сквозь усилившуюся боль вызывающее немедленное желание почесаться. И вспомнила.
Селиг.
Вернее, нет, не Селиг даже. Эцхак.
Это его придумка была, насчет ожог-травы.
Красивая такая травка. На каменных взгорьях растет, длинными плетями по земле стелется. Цветочки у нее меленькие, белые с голубым, пахнут приятно. Неприятности потом начинаются, когда семена созревают. Хотя и от бессемянной ожог-травы можно массу неудовольствия поиметь, но это только в том случае, если попытаешься сдуру ее выдернуть голой рукой.
Мало того что стебель ее невероятно жилист и прочен, так еще и усеян он мелкими шерстинками-стрекалами, за которые и получила трава свое название. Ладони неосторожного деруна будут страшно чесаться и гореть. А крохотные семена ядовитыми шерстинками сплошь усеяны. Еще на них есть шипы-крючочки, которыми семена прицепляются к первой попавшейся жертве так крепко, что не сразу и отдерешь…
Говорят, яд этот не сильно вреден. Полезен даже. При многих хворях помогает — если, конечно, сумеешь ты удержаться и не начнешь расчесывать нестерпимо зудящее место. Только вот попробуй удержись, если чешется так, что все тело покрывается мурашками величиной с голубиное яйцо, руки сами тянутся, а пальцы просто-таки судорогой сводит от непреодолимого желания дотянуться до пораженного места и чесать, чесать, чесать, раздирая в кровь и подвывая от мучительного наслаждения.
Эцхак ее даже не бил вчера — плетка-девятихвостка так и провисела дохлой безвольной змеей у него на поясе. Он просто поставил ее голыми коленками на россыпь мелких камешков — ага! Вот откуда боль в ногах, теперь понятно…
Коленками на мелкие острые камни — обычное наказание для непослушных детей. Неприятно, но не страшно. Понятно было, что этим Эцхак не ограничится. Она приготовилась как следует завопить, когда он сдернул платье у нее с плеч, и даже слегка напряглась в ожидании удара.
Но он не ударил.
Лишь осторожно сыпанул на ее обнаженные плечи какого-то порошка из маленького горшочка. После она поняла, почему был он так осторожен. И пожалела, что не пришла ей в тот миг благословенная всеми богами идея толкнуть его под коленки. Чтобы рассыпал он весь свой горшочек. Себе же на лицо и рассыпал. И вдохнул чтобы. И чтобы так и подох, выцарапывая себе глаза и пытаясь добраться до внутренностей через нестерпимо чешущееся горло…
Он не бил ее.
Она все сотворила с собой сама…
Лайне осторожно откинула голову на каменных плитах, стараясь не прикасаться подбородком к плечам. Кожа на них была содрана до мяса и за ночь превратилась в липкое тупо саднящее месиво. Если не прикасаться — то почти не больно. И чешется уже вполне терпимо, яд ожог-травы недолговечен.
Хотелось пить.
Она поискала глазами кувшин. Осторожно протянула руку. И чуть не застонала от разочарования — кувшин был пуст. Слезы стыли в углах глаз, заплакать сейчас было бы очень просто. Вдохнуть поглубже или задеть за что-либо плечом. Она старалась дышать только самой верхней частью груди и не шевелиться. Горло саднило.
Трудно быть хорошей девочкой.
Тем более, когда совсем рядом — руку протяни! — висит столько всего завлекательного. Вот оно, остро заточенное, на палаческом щите аккуратно развешано. Ее, похоже, совсем за человека не считают. Дураков надо учить… или убивать, чтобы не плодились.
Больно даже думать об этом, но кости не сломаны, а боль можно и перетерпеть. Кожа на ладонях цела, это главное, рукоять не выскользнет. Вон тот острый крюк для вырывания кишок… или вот эту прелестную ятрадавку. Спрятать в обрывках платья. Подкараулить удобный момент. И бежать. Не догонят — трудно преследовать пленницу, путаясь ногами в собственных кишках. Из одеяла выйдет отличная хаба, вон и дырка для головы есть, осталось только веревочку найти вместо пояса, а неподъемным платьем пусть подавятся, в хабе удобнее.
Спрятаться во дворце она сумеет — вовек не отыщут. А когда перестанут искать — на конюшне найдется подходящий жеребец…
Но хорошие девочки не калечат чужих слуг и не воруют коней, а она обещала… и даже не арбалет главное, хотя его и жаль. Надо было клясться богами — у богов всегда можно отмолить нарушенную клятву. Принести жертву побогаче, и делов. Но отец умный — он не заставил Лайне клясться богами, просто попросил дать слово.
Свое собственное слово.
Не у кого отмаливать.
Значит, осталось только быть хорошей девочкой и ждать. Прикинуться куклой, как учил тот старый гвардеец. Только сказку придется сменить — семь лесных великанов, приютившие принцессу-уродину и растоптавшие ее злую мачеху, Лайне помочь не смогут. Ей самой придется стать твердой. Значит, и сказка должна быть другой.
Она шевельнула неподатливым языком. Разлепила сухие губы:
— Жила-была одна принцесса. И не просто принцесса, а дочка самой королевы воительниц. И звали ее Красное Перышко…
Голос был не громче шелеста палой листвы на осеннем ветру. И таким же сухим и ломким. Надо говорить — и тогда восстановится. А голос нужен.
— Веррни ррррубли, воррюг
— Шарромыжник!
— Хмыррь!
— Украл у старрррушек, уголовный элемент! Укррррал!
М-м-м… карканье доставало невыносимо, и я попытался отвернуться, не смотреть, не слушать. А вот и пролет — с другой стороны тоже сидели точно такие же бабки. Откуда они здесь взялись, в таком-то количестве? Штук двести, не меньше. Старухи пестрой стаей облепили скалы у дороги, махали рукавами самовязаных вытертых кофт по моде прошлого столетия, сверкали стеклами дешевых очков и глаз с меня не сводили. И орали, орали, орали — так что уши закладывало и раскалывалась голова.
— Сррок тебе светит, фарррмазон! — вопила одна, особо активная. — Срроок! Срррок! Тррри года! Кто мне банки рррразбил?
— Статья сто пятьдесят девятая! — тут же поддакнула вторая.
Третья, видно, самая продвинутая в уголовном кодексе, выдала подруженькам справку:
— Два года полагается! И штрррраф!
— И дррракон! Дррракон! — дополнила четвертая.
— Какой дракон? — не выдерживаю я. Это невыносимо… — Кыш…
Стая загалдела еще громче.
— Штрррраф! И в арррмию!
— Загребут тебя! И сррок! Неудачник!
— Неудачник! — злорадно клохчет стая. — Неудачник!
— Кыш… — я снова пытаюсь отвернуться, голова уже не раскалывается, а отваливается, и перед глазами все плывет, как будто снова словил солнечный удар. Жарко. Больно. — Кыш…
— Максим, успокойся, — что-то прохладное касается моей руки. — Тише. Тише…
Знакомый голос заставляет крикливую стаю отодвинуться и потускнеть, но ненадолго. В следующую секунду морщинистое лицо оказывается совсем близко:
— Жар у него, похоже.
— Жар — это температура? — в старушечьей стае, кажется, завелся птенец — новый голосок звонкий и тонкий. — Мы будем его лекарством кормить, да? А можно, я ему компресс на голову положу?
Нет. Не надо! Мне страшно представить, что к моей голове сейчас кто-то прикоснется.
— Кыш… — как их отогнать? Голоса совсем не слышно. — Кыш…
— Кого он гоняет?
— Неважно. Голову ему приподнимите…
Что-то льется в рот, прохладное, чуть горьковатое, и птичья стая наконец пропадает. Вместе с птенцами, компрессами и драконами. И злобными выкриками…
Остается только прохлада на лбу.
Все.
Сначала это была просто серость — такая, полосочку. Я тупо таращился на нее, не понимая, почему над моим лицом завис пешеходный переход. Если меня сбили, значит, я должен на нем лежать… или стоять? Нет, лежать. Слабость, и ноги болят… сбили? Тогда почему я вишу в полутора метрах над землей? И где скорая?
Но скорая все не торопилась, а «зебра» на второй взгляд смотрелась довольно странно. Не белая с серыми, а серая с тоненькими черными полочками… Может, это не переход, а решетка? Обезьянник? А тогда что сверху? Видно плохо… только слышно. Какое-то журчание.
Медленно-медленно в мою больную голову вползло понимание, что я просто лежу на спине на чем-то жестком. Серое в полоску — это потолок. Просто он из бревен, как деревенской хате, я такое только в телевизоре и видел, вот и не узнал. Пахнет какой-то травой и супом. И рядом не журчат, а разговаривают…
— …А это была Шемаханская царица, и эта царица всех девушек переловила и посадила, — оживленно излагал детский голос.
— Куда? — заинтересованно переспросил второй. Я скривился: голос был «пенсионерский». Не люблю старух. И еще слышалось тихое, еле слышное постукивание… странное такое…
— В подвал, на переработку, — тут же отозвался первый. — Там еще эти сидели, которые из «Шрека»: Белоснежка, Красавица-в-коме…
— Кто-кто? Ты уверена, что правильно запомнила?
— А че? Ну… ну, может, ее как-то по-другому звали, но это неважно, она все равно второстепенная, только в обмороки и падает, ничего больше не делает. Вот. Значит, сидят они, сидят, плачут, и вдруг буммм! Это Змей Горыныч все начал взрывать, и подвал тоже… А потом прилетел на ослике Губка Боб и как закричит: «О боже, они убили Кенни!»
— Кого?
— А, это один такой… его все время убивают, так прикольней. И тут богатыри — у них такие дубины тяжеленные, знаешь, папа говорит, что они палицы называются. Ну это ж смешно. Палец — он же маленький, а дубины во какие! Он ошибается, да?
— Не совсем. И что было дальше?
— А дальше богатыри каааааак дали! Эта Шемаханская аж облысела, когда их увидела! Она волшебную силу потеряла, и ее выгнали. Вот. Хорошо, что не убили.
— Тебе ее жалко?
— Да нет. Просто когда злодея не убивают, значит, он еще вернется. И будет новый мультик. Она сейчас пластическую операцию сделает, и… бабушка Ира, а ты почему смеешься?
— Да так, — фыркнула «бабушка». — Представила просто. А откуда там взялся летающий ослик?
— Как откуда? Это ослик со Шреком пошел освобождать принцессу, а там такая дракониха их зажарить хотела. И он, чтобы ее отвлечь, сказал, что он типа в нее влюблен. Вот. И у них родились такие ослики, как он, только летающие и с огнем, как их мама. Там еще так смешно было, как принцесса Шреку завтрак готовила! Она запела, и птица лопнула, а Фиона ее яйца из гнезда зажарила!
— Мда… А ты «Ну погоди» не смотрела?
— Нет, его же запретили. Он вредный для детей, там волк, он курит.
— А «Шрек», значит, полезный… Слушай, дитя нового века, проверь-ка лучше, как там наш больной.
— Щас!
Я даже не успеваю сообразить, кто именно тут «больной». Соображаю только тогда, когда в поле зрения вплывает круглощекая мордочка чилдрена лет пяти-шести, и звонкий голосок недавней «шрекообожательницы» вопит во всю мощь легких:
— Проснулся! Ба, он проснулся! — и не успел я слова сказать, как зеленые глазки сощурились, и малолетняя любительница мультиков выдала диагноз. — И хочет супчик.
Ага, значит, больной — это я. Поэтому и лежу? А где я лежу? Что вообще происходит?
— Правда? — старушечья физиономия немедленно возникла рядом с детской мордочкой и обе дамы уставились на меня с одинаковым любопытством. Мне в момент стало не по себе, хотя взгляды были не злые, наоборот, даже радостные. Пристальные такие взгляды, внимательные… прямо как детсадовцы любуются на хомячка или котенка. А потом цап, и привет, котик, какой ты хорошенький, а что у тебя там внутри, а?
Хотя бабуся на полноценного вивисектора не тянула — худенькая старушка метр шестьдесят роста, чем-то смутно знакомая. Где-то я уже видел эту прическу — седые косы вокруг головы…
— Ну? — сбила меня с воспоминаний бабка.
— Что — ну? — ощетинился я. Попробовал ощетиниться. Похоже, в ближайшее время мне это не светит.
— Самочувствие как? — пояснила старушка. — Что болит? Голова, горло, легкие? Кашель есть? Тяжесть в груди, хрипы?
— Н-нет… — я прислушался к себе. — Только руки и ноги… и слабость…
Ох у меня и голос. Мне только волка в «Ну погоди» озвучивать — сиплый голос, чужой.
— Это нестрашно, легкое обморожение, — отмахнулась бабка. — У тебя почки-то в порядке? Такие температурные «свечки» часто бывают?
Но я уже пришел в себя.
— Вы чего, врач, что ли? — еще не хватало, про свои болячки посторонним выкладывать. Глупо. Кого на самом деле волнуют твои проблемы? Да никого. В это только наивняк поверит. Такая невинная ромашка, как моя мать, к примеру. Та тоже верила, что врачи думают о своих больных, а не о своих зарплатах и статистике…
Бабка, кажись, просекла, что ничего я выкладывать не собираюсь. Нахмурилась… но начать скандал и тем поддержать священную старушечью традицию на тему «Куда катится современная молодежь» ей помешали. Девчонка за руку дернула:
— Бабушка, — страшным шепотом сказала она. — А почему у него почки? Он что, дерево? А листочки будут?
Пока бабуля ей втолковывала, что почки бывают разные и листочков от меня в любом случае не дождешься, я попробовал осмотреться. Надо же понять, куда меня занесло. И как. Правда, фигуры почковедов заслоняли почти всю комнату, но печку удалось рассмотреть. И свою одежду на крючках — прямо в ногах висит, не спутаешь, тут такое освещение… кстати, а какое? Это не лампочка, спиральки нет, целиком светится… Необычный свет… Мелкие светильнички по всей комнате давали ровный золотистый свет, неяркий, но красивый. Странно…
— Ой, он на печку смотрит! — отвлеклась от обсуждения почек малявка. — Все-таки супчика хочешь, да?
Супчика я не хотел, но кого это волновало!
Совместными усилиями тощая старушка с белой шали и малявка в джинсовом костюмчике помогли мне приподняться на низкой постели (точней, на нарах), подсунули под спину свернутую куртку и впихнули в руки миску и ложку. Что-то с ними тоже было не так, но я не сразу сообразил, что — потому что осматривался.
Комната была та еще. Небольшая, метров восемь в длину, стены из бревен, причем на них даже кора сохранилась, потолок из бревен, пол из досок. Да, дизайнер с местной планировкой явно не напрягался — с одного конца в стене два квадратных окошка и дверь посередине, с другого — почти так же, только посередке к стене примыкала печка, а справа и слева — двухъярусные нары. И все. Ни стола, ни стульев, ни чего другого, только крючки на стенках и какие-то веники по углам развешаны.
Ничего себе домик… И как меня сюда занесло? И где Славка? И где тут…
Долго раздумывать мне не дали — бабка в шали и не думала уходить. Внаглую уселась на край нар и расправила в руках какой-то шерстяной комок. Спицы! Вот что постукивало, пока она с девчонкой болтала!
— Ты есть-то будешь? Остынет.
Спицы неторопливо заработали, вывязывая тонкую цветную дорожку. С другой стороны примостилась любопытная мелочь и вовсю таращила глаза.
— Может, я его покормлю? С ложечки? Как в мультике про…
— Нет! Э-э…
— Ирина Архиповна, — понимающе кивнула старуха.
— Ага. Так мне бы сначала… стоп. Ирина Архиповна?!
Бабуся поправила на плечах белую шаль и прищурилась:
— А что, не похожа?
Можно подумать, я помню!
— Это вас Славка искал? — на всякий случай уточнил я. Ну не разбираюсь я в старухах, все они на одно лицо. Морщинистое, с седыми клочкастыми бровями. Глаза у них вечно тусклые, подслеповатые, походка эта шаркающая, как у зомби каких-то, голоса визгливые… Бррр… Лучше молодым помереть, чем в такое превратиться! Ишь, смотрит! Будто мысли читает. — Что?!
— Не узнал, — констатировала бабка. -Эх, ты. А мы с тобой, между прочим, в одном доме живем.
И чего? Каждого в этом доме знать — никакой памяти не хватит! Да и толку помнить бесперспективных?
— Не в квартире же… — буркнул я. Всякое ископаемое меня еще учить будет.
— Ясное дело. Жил бы ты, Максим, у меня в квартире… ладно, с этим потом. Почему не ешь? Не хочешь?
Да тьфу на вас! Хочу я, хочу… только я сначала не поесть хочу, а совсем другое. Только выговорить это при старухе и малявке — проще застрелиться.
— А Славка где?
Спицы замерли. Стало тихо-тихо. Даже мелочь перестала болтать ногами и переводила взгляд с меня на бабку и обратно. Затрещало в печке какое-то особо несговорчивое полено… Почему они молчат?
— Он… — почему-то «Он дошел?» не выговорилось, просто язык не повернулся. Вместо этого я спросил: — Он… здесь вообще?
Ну чего ты молчишь, вешалка старая?! Нервы мотаешь.
Бабка вдруг улыбнулась. Морщинки разбежались по лицу уютными складочками, глаза просветлели, и вся она как-то смягчилась.
— Думала, уже и не спросишь. Придет он сейчас. Рыбу потрошит. В проруби с Яночкой набрали. Надо же хозяину хоть что-то оставить взамен его запасов.
Вы что-то понимаете? Вот и у меня мозги в отказ пошли. Ничего не соображаю. Бабка эта, которую никак не вспомнить… девчонка откуда-то… дом какой-то левый. Миска с ложкой деревянные. «Ограниченный», который, видите ли, решил податься в рыболовы!
— Запасов… каких запасов? Объясните толком! Где мы? И что вообще происходит?!
Бабке повезло больше, чем нам. Ее толянова хрень выбросила ближе к речке, а не к горам. Хотя девчонке, наверное, повезло еще больше. Она после прикосновения к «игрушке» старшего брата обнаружила себя на дереве, подвешенной за куртку и ранец.
Ирина Архиповна улыбнулась:
— Рев стоял такой, что я моментально раздумала терять сознание и поковыляла смотреть, кто так надрывается.
Как она снимала ревущую мелочь с дерева, как успокаивала, как, кутаясь в одну дырявую шаль на двоих, они топали к замеченному на берегу домику, бабка рассказывала скупо. Зато с юмором описала, как сражалась с растопкой печки — а попробуй растопи ее в незнакомом доме, в котором непонятно что где лежит. Да еще без спичек…
Печка то молчала, «как пленный индеец племени сиу», то «фыркала, как кит на нересте», то дымила, будто вулкан с Камчатки. И ни в какую не желала сотрудничать, пока ее не пнули как следует. Только тогда из трубы выпала какая-то дохлая тушка и покатилась по полу, засыпая доски сажей.
— И тяга наладилась…
— И огонечки зажглись, — тут же вставила мелочь. — Только она не дохлая была… просто неживая.
Не дохлая, но неживая. Ну замечательно. Теперь еще и мелкая с левой резьбой.
— А скоро и вы пришли, — вздохнула старушка. — Мы как раз запасы нашли в сенях — мясо вяленое, зелень сушеная, лепешки. Видно, хозяин избушки для гостей оставил. Ты ешь-ешь. Здорово вы нас с Яночкой напугали, когда ввалились. Замерзшие, синие, ты сразу упал, а Славушка еще нам помогал, расспрашивал. Как узнал, что Яночка сюда через другой аппарат перенеслась, хотел тут же идти искать — еле уговорили подождать до утра. — Он прямо в своем кресле уснул.
— Другой аппарат? — я затаил дыхание… — Нашли?
Дверь предупреждающе заскрипела и приоткрылась, и на пороге забуксовало инвалидное кресло… Хозяин стряхнул снег и захлопнул дверь, отсекая клубы белого морозного пара… и ответил вместо бабки:
— Нет.
Короче, попали здесь мы все. Второй штукофиговины так и не нашли, хотя искали старательно — и я, и Славка с Яной… Видно, она осталась там, не перенеслась, а на нашей то ли батарейки сели, то ли просто сломалась.
И мы застряли здесь. Третий день уже…
Мы уже малость подуспокоились — отревелась Янка, отругался я, отмыла дом бабка. Она такая, как переживает, тут же хватается за тряпку. Мы обмыслили ситуацию, облазили все вокруг… но так и не придумали, как быть дальше.
Набор для выживания хуже не придумаешь: крохотная избушка с минимумом запасов, а в приложении древняя старуха, инвалид в кресле и впридачу шестилетняя мелочь. На всех одни ножницы, три куртки, один плед, одна торбочка с вязанием, одна зажигалка, две расчески, всякая мелочь, которую обычно таскают в сумках, а еще мой кастет и славкины костыли в качестве оружия…
И полная непонятка, что делать…
Особенно в свете пролетающих драконов. Драконов, вы вдумайтесь! Куда нас занесло… Что это вообще за мир, где в небе летают драконы, а в избушке без всякого электричества сами собой загораются и гаснут красивые камушки? Есть тут вообще люди? Есть ли хоть какая-то надежда выбраться? Если б занесло еще кого-то, можно было бы взять его «аппарат». Но пока в окрестностях тихо. И я до сих пор не знаю, что там надо нажимать…
Как я влип во все это, а? Как?!
И Славка этот еще. Немочь бледная, глянуть не на что, на год меня младше, а пацан-пацаном, бритва и та не нужна — а ведет себя, как… Вот мелочь, к примеру, та бабку и меня через раз слушается, а этому «ограниченному» в рот смотрит и несется выполнять даже раньше, чем он договорит. Попытался с ним отношения наладить — для пользы дела чего не сделаешь? — а он… нет, морду не воротит, но слушает как-то… будто я ему акции «МММ» предлагаю — те, из девяностых. Морщится, смотрит недоверчиво. Не может забыть, как я ему руку выкрутил, что ли? Так в неадеквате я был, в неадеквате! Можно и забыть, кажется? Нет, злопамятный…
— Ты что делаешь? — ахают над ухом. — Кто ж так стирает?
Я обреченно закрываю глаза. Когда бабка заводится (это редко бывает, но уж когда бывает!) с нотациями, остановить ее не пытается даже Славка. Почему он — не знаю. Почему я? Так бесполезно. Бабка наша даже среди вымирающих уникум. Видал я амерские фильмы про армию, так наша Ирина Архиповна — старшая сестра тем сержантам, которые раскатывают в блин новобранцев. Да куда там новобранцам! Если рядом нет Яны, бабуся может выдать такое, что покраснеют даже танки. Потом, как остынет, может и извиниться… но это потом.
— Я ведь, внучок, дочь полка в войну была… в первую разведку в семь лет сходила, — виновато объясняла она в прошлый раз, после бури из-за пропавшего вязанья. — А разведчики — люди на язык скорые. Ты уж не обижайся.
Да я и не обижаюсь. Я радуюсь, что у нашей разведчицы гранаты под руками нет. Или пулемета. И кой черт меня тогда дернул ей фиговину продать? Столько рядом пенсионерок неохваченных ходило, и правило у меня было в своем гнезде не пакостить… и вот угораздило же!
— Ты меня вообще слушаешь? — несло пенсионерку. — Это какие же мозги надо иметь, чтобы вместе стирать шерстяное и хлопок? Да ты!…
Что? Стирать? Ну да, можете поржать, если охота — крутой чел Макс работает стиральной машиной. А заодно водопроводом и теплостанцией — потому что воду эту надо сначала приволочь, потом нагреть, набрать золы вместо порошка, а потом уж… стоп. Какая шерсть? Я в воду ничего шерстяного не… а тогда что это за клок рядом с Янкиной майкой? Темный…
Пока я припоминал, что такого могло попасть в допотопное корыто, бабка уже страстно призывала меня подумать о том, что новых вещей взять негде, а знаю ли я, что будет с ними после такой стирки?
Ответить я не успел. И к лучшему, наверное. Мое терпение и так быстро подкатывало к точке кипения. Да, я обещал себе пока не нарываться — до выяснения ситуации. Да, только дурак ввязывается в скандал, если это невыгодно… но сколько можно?! Что я им, на елке достался?! И я с размаху плюхнул в корыто недостиранные джинсы, выпрямился, собираясь огрызнуться сразу и за все. И неизвестно, что бы случилось дальше, но в этот момент в нашу жизнь вошло новое лицо. Точнее, не лицо…
Я почувствовал, что под руками что-то зашевелилось — бабка резко замолчала — и в этот момент шерсть, видно, заинтересованная лекцией о своей вредоносности, чихнула и резво полезла из корыта…
От неожиданности мы с бабкой выразились совершенно одинаково. Комок слипшейся шерсти выполз на ручку корыта, фыркнул и затоптался на краешке, словно соображая, куда идти…
— Это кто?! — шепотом поинтересовалась обалдевшая бабушка.
— Я почем знаю!
— Максим!
— Че сразу Максим?! Я это туда не пихал!
Внезапно ожившая шерсть повернула голову (или что у нее там?) на голоса, и мы резво заткнулись. Бабкина сухонькая ручка зашарила по подоконнику, нащупывая ложку или скалку, я молча соображал, можно ли тыкать шокером в мокрое и стоит ли тратить заряд на такую мелочь? Комок был ну никак не крупней щенка…
А он тем временем продолжал действовать. Старательно обнюхал деревянные выступы, фыркнул, а потом покрепче утвердился на ручке… и встряхнулся. Дождь из брызг со вкусом золы окатил обоих зрителей, заставив отпрянуть и начать отплевываться. Ну да, нечего с раскрытым ртом сидеть.
— Вот пакость!
— Урррр? — вполне различимое существо, напоминавшее карликового (очень карликового!) медвежонка разлепило золотистые глазки и с интересом присмотрелось к нам…
Хлопнула дверь.
— Бабушка, Максим, у нас тут… ой, Штуша!!! Он живой! Ииииииии! — и забыв про все, Яна вмиг пролетела через комнатку и вцепилась в свое мокрое сокровище. — Штушенька, лапочка…
Мы остались сидеть на полу.
— Штуша, значит… — буркнула бабка.
— Он тогда из трубы выпал, — объяснила совершенно счастливая малявка. — Когда мы топили. Я думала, он неживой, постирать хотела. Думала — он игрушка…
«Игрушка» сосредоточенно обнюхивала ей руки и тыкалась носом в нагрудный кармашек. Рассмеявшись, Янка полезла в карман и вытащила оттуда кусочек сушеного фрукта, и существо энергично зачавкало.
— Штушенька…
Идиллия.
— Весело тут у вас, — произнес с порога незнакомый мужской голос. — Познакомимся, старейшая?
Отправив отряд полицейских по ненужному адресу, можно сэкономить пару нервных клеточек, но что делать с девицей?
Инспектор Редвел шел по узкой обочине, положась на свой нюх и предоставив локоть Аманде. Этот район неспроста называли «адскими кухнями»: из всех ливневок и люков шел едкий горячий пар, способный сбить со следа любую ищейку. От немногих прохожих пахло еще хлеще — сразу было понятно, кто на какой помойке набивает брюхо и под каким порогом спит. Себастьян нахмурился. Девушка была полна азарта и рвалась в бой, уверенная в успехе предприятия. Инспектор этого чувства не разделял — интуиция предупреждала о неладном.
Капли крови уводили в подворотню. В полной тьме Аманда сильнее прижалась к нему, Редвел замешкался, ощущая локтем скольжение атласной ткани под ее накидкой.
— Ой! — девушка оступилась. — Кажется, я не чувствую ногу.
— Кардиопелма, — пробормотал Себастьян, понимая, что адский котелок захлопнулся. Рука спутницы обмякла, Аманда обессилено опустилась на землю. Инспектор весь подобрался, оглядывая место будущей битвы.
— Ты в нейролептической паутине. — Спокойным голосом предупредил Себастьян. Тонкий запах парализатора настолько затерялся среди окружающей вони, что нюх подвел, но говорить об том вслух не хотелось. Ловушка специально для них — выстоять будет непросто.
— Паниковать и бежать все равно не получится, а значит, будем стараться, чтобы тебя не съели. — Сам лис надел толстые красные очки с кожаными ремешками и достал пистолет. Сзади раздался скрип, а затем гулкий удар захлопнувшихся массивных ворот. Но главное действующее лицо появляться не торопилось.
Резкий прыжок, затем кувырок. Выбитый пистолет полетел на землю. Инспектор застыл на одной лапе, чуть пошатываясь, словно на краю обрыва. Арбалетная стрела впечаталась в гнилую деревянную стену. Второй стреле достичь девушки помешал брошенный блокнот.
— Что ж, ты хорошо подготовился, — прохрипел непослушными связками паренек на балконном парапете. — Как я ждал этой встречи, Бастро!
Лис прищурился, упрямо смотря блестящими стеклами влево от этого морока, и достал карманные часы.
— Без четверти одиннадцать, надеюсь, я не опоздал?
Раздалось рычание, и мальчишка с огненными глазами прыгнул прямо в середину площадки. Силовые линии ловушек замкнулись: светящаяся клетка стала видна даже без очков. Тень на парапете ухмыльнулась и продолжила спокойно сидеть, раскачивая ногой.
— Я ждал этого с самого взрыва! — хрипел авалур, — было достаточно времени, чтобы изучить твою биографию: что тебе нужно и кто тебе дорог. — В сторону девушки полетел едва тлеющий окурок, но врезавшись в невидимое, упал на землю. Блокнот продолжил светиться.
— Дротик потерял, знаешь, чужие тела — такая неудобная вещь: не дай бог что-нибудь забыть в карманах. — Мальчишка рассмеялся, изгибаясь от смеха, как ящер.
— Хм. Взрыва? — Значит, ты три года донашиваешь чужие тела и пахнешь, как сточная канава? Мог бы смилостивиться к моему обонянию и прикончить себя сам.
— Три года, мразь, я не могу стабилизировать свое состояние! Но сегодня ты откроешь мне секрет! — яростный хрип скоблил уши изнутри, но инспектор даже рыжим кончиком не повел, избегая прямого гипнотического взгляда. — Почему твой зверь не дохнет?!
— Как ты, скучен. — Пресным тоном поведал ему Себастьян, — все вы, злодеи, всегда думаете только о себе. В этом и корень ваших бед.
— Ты сломал мою жизнь, вмешавшись в сложнейший опыт, ты не даешь мне покоя и после смерти! — Хрипел мальчишка, обходя лиса и смотря на него в упор. — Сегодня ты не выйдешь отсюда живым. Но можешь спасти свою девушку — она станет неплохой оболочкой.
— Грандиозные планы! Больше ничего не угодно? — иронично спросил Себастьян и резко отпрыгнул.
Вокруг все загорелось. Шерсть встала дыбом, серый плащ задымился и был сброшен на землю. Красные стекла очков отражали окружающее пламя. Пасть оскалилась, когти впились в землю — зверь испугался и не поддавался контролю.
— Что ж, не все животное нам чуждо, не правда ли? — мальчишка спокойно шел через пламя к лежащей девушке.
Зрачки скованной ядом жертвы расширились от ужаса: ни защититься, ни вскрикнуть. Блокнот мигнул и погас.
— Говори, в чем твой секрет, — авалур прозрачным когтем пощекотал девичье горло. — Почему после взрыва ты жив?
Лис мотнул головой и с большим усилием встал. Красные стекла всполохами закрывали взгляд, полный отчаяния и боли.
— Ты думаешь, что только твоя жизнь испорчена, а быть зверем — счастье? — Говорить было трудно: Редвел изо всех сил пытался не закашляться и не поддаваться панике перед танцем огненной стихии.
— Как ты подчинил его?! — авалур сделал шаг назад, явно удивляясь, что лис переступил пламя.
— Не подчинял. — Себастьян швырнул свои часы под ноги горящему мальчишке, и серебристый кружок блеснул древним узором. Дух наклонил голову набок, рассматривая предмет, и обвалился безжизненным телом.
— Мы договорились, — продолжил инспектор, поднимая часы, что придет время, и я найду способ вернуть себя.
Себастьян взял девушку на руки и, ничего не опасаясь, понес в сторону остановки самоходных дилижансов. Запах угля и паровых котлов сложно было с чем-то спутать.
— Яд Кардиопелмы опасен, еще пять минут, чтобы противоядие подействовало, моя дорогая. — Сладковатые женские духи с нотками бергамота и гвоздики щекотали ноздри, сильные лапы, с почти человеческими длинными пальцами, уверенно держали девушку в мужском пиджаке поверх скользкого атласного платья. Все позади. И Себастьян был почти счастлив, только поимка авалура мало приблизила его к поиску своего собственного ответа, как дальше жить.
Алиса окончательно решила, что возьмется за это задание, тем более, что по окончанию бонусом предлагалось нехилое раздвоение личности. Нашла в сети видеофон Командора и скинула тому сообщение со своим Да и пожеланием его видеть. Командор примчался через пару минут, как будто все время находился в соседней комнате.
— А ты знаешь, я согласна, задание действительно интересное. Жалко, до овеществления эггрегора не дожить, 300 лет как-то многовато для человека.
— Я почти и не сомневался в твоём согласии. Теперь остаётся выбрать подходящее тело и запустить его в производство. Сразу уточню, что химерный генотип принадлежит тому миру, остальное – наша имитация. То есть основа тела – биокукла, без человеческого сознания нежизнеспособная в принципе. Это значит, что пробуждения коры можно не ожидать, в мозгу ты будешь стопроцентно одна. Немного усилим процессор, увеличим память харда, в общем, если дело дойдет до схватки, любой из их бойцов не будет представлять для тебя серьезной угрозы. И вместо стандартной программы запишем исправленную, без секторов о безговорочном подчинении полиции и DEX-компани. Раздел о хозяине, правда, придётся оставить, он слишком легко читается, впишем туда тебя же как человека. Все металлические части тела будут иметь возможность экранирования, то есть хочешь – представляешься киборгом, хочешь – экраны активируешь и никто не усомнится в твоём человеческом происхождении. Вот смотри, — Командор воткнул в системник флешку – образцы фенотипов, выбирай любой на своё усмотрение.
Внутреннее пространство Алисы разделилось на Я и Рядом, и в этом самом Рядом выстроилась линейка неподвижных обнаженных фигур. Неожиданно Алиса поняла, что и сама приобрела привычную человеческую форму, видимо, по аналогии с объектами, появившимися в цифровом пространстве. Алиса прошлась вдоль замершего ряда, запрокинув голову, вгляделась в лица. Застывшие черты, пустые глаза.
— Что-то они слишком высоки, боюсь, буду слишком долго привыкать к габаритам и стукаться головой обо все подряд.
— Можно, конечно, выбрать женскую модель, но тебе как человеку будет затруднительно общаться с владельцами киборгов, которые женщину просто не будут воспринимать всерьёз. Но посмотри, тут вроде компактная форма есть.
Линейка сдвинулась влево, явив искомый экземпляр.
— Смотри, всего метр восемьдесят один, лишь на пять сантиметров выше тебя. Модель, заточенная под шпионаж, изменяемые отпечатки пальцев, а, нет, эта функция у всех «шестерок» есть, повышенная способность к математическому анализу, взлому замков и шифров, ну и все дела.
Алиса кинула взгляд на эксклюзивное предложение и скептически фыркнула, а затем рассмеялась в голос:
— Ничего себе, шпион, его же за версту заметно, — длинная, ниже плеч, шевелюра DEX’а полыхала медным огнём.
— А можно его как-нибудь осветлить или затемнить?
Командор передвинул ближе к губам гарнитуру видеофона и пару минут вполголоса, но активно общался, потом ответил Алисе:
— Генетики сказали, можно имитировать реакцию на ультрафиолет, будет выглядеть примерно вот так, — на невидимом Алисе терминале изменил настройки, и волосы стали рыжими в золото, а прежде белая кожа покрылась золотым загаром.
— Отлично. Незаметнее он, правда, не стал, но в таком виде больше за человека сойдёт. Как я поняла, процессор и прочие потроха мне нужны для общения с киборгами на внутренней волне?
— Да, и в случае форс-мажора, будешь сама себе телохранителем. А в штатном режиме имитация человека и скрытая от окружающих закачка программ в шестую модель. Параллельно с программами обязательна инъекция наноплантов нового поколения для того, чтобы при необходимости можно было скрыть кибернетическую сущность от таможенных сканеров. Не переживай, это не все пятнадцать тысяч, в новой загрузке прошита необходимость и возможность делиться и распространять новшества дальше. Только подчинение полиции убирать не стали, на всякий случай. В общем, с выбором определилась? Отдаем в производство?
— Да, пожалуй. А я пока литисточник осваивать буду.
Объявляется конкурс на вакантную должность оценщика при сортировочном отделе Службы Ресурсов. Профессиональные требования: знание всех рас и народностей, госстандартов в области оценивания людей и магических существ, навыки делопроизводства, желательны минимальные знания психологии. В обязанности входит оценка рыночной стоимости «лишенных прав», поступающих в распоряжение Службы Ресурсов. Оплата высокая.
Из объявления.
Купите медиашар. Одним усилием мысли вы можете увидеть все! Медиашар один заменит вам и лазер-панель, и телефон, и целую библиотеку. Вы можете менять его местоположение и размеры изображения так, как сами того пожелаете. Купите наш медиашар и получите скидку на пользование государственным каналом со всеми новостями!
Из объявления
Осмотр местности в районе предполагаемого захвата проходил, в общем, спокойно, но не без осложнений.
— Жаль, что маски надевать нельзя, — вздохнула Лина. — Твое лицо слишком заметно.
— Заклинание изменения внешности? — предложил вариант ее спутник.
— Запрещены. Так что на них патрули с лету кидаются.
Лина зло прошила взглядом очередную засмотревшуюся на Алексея демоницу. Та даже отшатнулась и грудь на всякий случай потрогала: не торчит ли нож. Фениксы ж чокнутые, это все знают! В смысле, горячие и скорые на расправу. Связываться небезопасно, тем более с ведьмой ближнего круга. «Ближники» (всего около десяти-пятнадцати персон), как называли особо доверенных лиц Повелителя, здорово нервировали большинство лиц рангом пониже, потому что обладали весьма неопределенным, но очень высоким набором привилегий. Им могло сойти с рук то, за что другие лишались ранга или превращались в дубы (водилось такое за Его величеством — иногда превращать провинившихся во что-нибудь этакое, от дуба до какого-то загадочного хрюкопаразита). Правда, даже ближники предпочитали не рисковать зря. Пример дорогуши Зои, которая не в добрый час напилась, разнесла какой-то кабак, полезла к Вадиму с просьбой позволить навестить Алекса и схлопотала удар телекинезом в комплекте с купанием в ледяной воде, как-то не вдохновлял на подвиги. Принцесса потом до утра перелом залечивала, а кому другому могло не повезти так. Повелитель сурово карал за нарушение дисциплины (например, за драки и наркотики), а утратить расположение было намного проще, чем завоевать. Но честное слово, сдержаться стоило определенных усилий!
— Вот же смотрят! — прошипела Лина голосом, весьма далеким от нежности.
— На них бы так посмотреть!
На такой ярко выраженный плотоядный интерес к себе Алексей реагировал довольно нервно, хотя внешне этого не показывал. Если смотреть по лицу, парень — воплощенное спокойствие и хладнокровие. А вот внутри… Напряженные плечи, независимо засунутые в карманы руки. Голос этакий… Парень напоминал оленя, внезапно обросшего колючками с ног до головы. Тронешь — пожалеешь. Хотя сейчас он, кажется, больше злился на это непрошеное внимание, как на помеху в деле, чем беспокоился. Ну как тут проводить рекогносцировку, когда за тобой наблюдают, да еще так.
Лина вздохнула. Она достала для него браслет-опознаватель, и это, вместе с ее присутствием, гарантированно давало ему безопасность от любых посягательств… но не от взглядов.
— А система слежения здесь все-таки есть, — шепнул Алексей, отвлекшись от пожирающей его глазами демоницы, — Разряд «циклоп», средней сложности.
— Где? А, вижу.
— Огнева! Эй, Лина! — послышался чей-то оклик. Голос был смутно знакомый.
Черт, только этого не хватало! Феникс обернулась.
От магазинчика «Некромантия» через неширокую улочку к ней спешила темноволосая молодая женщина довольно плотного сложения. с мальчишкой на поводке. Еще одна сдвинутая на бывших обидах от людей. Вечно им нужен кто-то для «компенсации»!
— Привет! — женщина покосилась на Алексея (естественно!) и улыбнулась:
— Не узнаешь?
Что-то было в ней знакомое.
— Ты мне шрамик оставила. — шатенка коснулась кокетливой татуировки-бабочки на горле, — Не помнишь?
Выжидательная улыбка замерзла на губах Лины.
— Эль!
Когда Лине стукнуло тринадцать, в клане Феникс все упорней стали поговаривать, что из дочери главы клана Лиз все-таки не выйдет настоящей убийцы. Лиз просто кипела, слыша подобные намеки, но, глядя на своего ребенка, втайне признавала их справедливость. Не такой она хотела видеть единственную дочь. У девочки была отменная реакция, отличная скорость, она прекрасно обучалась и металл слушался ее великолепно. Но вот жесткости, точнее, жестокости, ей не хватало. Лина не любила убивать, ненавидела питаться чужими силами, и Феникс просыпался в ней очень редко.
Разговоры по душам, угрозы и обещания ничего не давали.
Девочка легко справлялась с тренировками, вызывая восхищение и зависть трех других подрастающих фениксов. и исчезала. То в танцевальный зал, то в приют для бездомных животных. Мать приходила в ярость и отчаяние, ловя свою единственную дочь за столь неподходящими занятиями. Разве для этого она с самого детства сама воспитывала малышку, подчинив всю ее жизнь системе жестких тренировок? Выносливость, устойчивость к большинству ядов, умение сражаться и убивать — все это было у Лины уже к десяти годам. Лиз сама убила ее в первый раз, чтобы процесс воскресания прошел под контролем. И что, все ее труды напрасны? Потому что своенравный подросток думает, что лучше матери знает, что нужно в жизни?!
Глава клана снова и снова пыталась уговорить или заставить девочку встать на нужный путь. Тогда у их клана появится шанс занять более достойное место среди убийц. И она, Лиз, получит преимущество при надвигающемся переустройстве мира, о котором твердили Гадатели. И Лина со временем станет новым главой клана. Из-за ее упрямства рушились все надежды, и мать не могла с этим смириться. А когда она застала дочь за обучением массажу. терпение Лиз лопнуло.
Лина попала в Питомник.
В подземном мире Питомник иногда именовали антишколой. И не зря. Здесь из детей оборотней, кикимор, василисков, русалок и т.п. могли воспитать настоящих чудовищ, если таково было желание родителей. Речи о добре, как правило, не заводилось.
Воспитанников в Питомнике было немного.
Те представители не-«добрых» волшебных народов, которые заводили детей, как правило, воспитывали в них магические таланты дома. Все-таки понятие «родительские чувства» существует не только у добрых сил. А может, работало обычное опасение получить врага в собственной семье? Но так или иначе, отдавать своих детей в Питомник не любили даже родители — тролли. Слишком нехорошая была у него слава.
Поэтому здесь чаще всего проходили обучение полукровки, аутсайдеры, «неудобные» и неудачные потомки. Ненужные родителям, ненужные никому.
Порядки в этой антишколе царили соответственные.
Днем Лина выматывалась до предела, пытаясь выполнить почти непосильные задания. Только это давало право на отдельную комнату ночью. Если это получалось, она могла отдохнуть. Если нет…
По рекомендации школьного психолога Лиз блокировала в дочери все силы, кроме дара воскресать. И отбиться от Эль и трех ее подружек только на одних человеческих возможностях Лина не могла.
Эль… единственный среди воспитанников Питомника потомок эльфов. Долгие семь лет после рождения дочери супружеская пара редкого вида эльфов-британик пыталась понять, каким образом у них родилось такое. В Магне (так звали Эль в детстве) не было ни эльфийской стройности, ни красоты, ни музыкальности. Но с этим родители еще готовы были смириться, а вот странное стремление дочери причинять окружающим боль приводило всех в оторопь. С раннего детства от нее прятали котят и прочую живность. Семейство эльфов искало причину в себе, в предках, в возможной подмене, даже в радиоактивности. Может, девочка просто мутант? Как бы то ни было, но выходки ее терпели и пытались воспитывать любовью. Пока однажды не застали за попыткой убийства младшего братика, в отличие от нее обладавшего всеми признаками эльфийской расы. Тут уж даже у многотерпеливых эльфов остатки этого терпения просто испарились. Магну отдали в школу. потом в другую… и, сменив полтора десятка учебных заведений, она оказалась в Питомнике.
Все это Эль рассказала Лине сама, объясняя, почему ненавидит таких как она: стройных и светлоглазых. Любимая шуточка Эль — «убийство феникса». Cпустя несколько лет Лина поняла, что штучки эльфийки-мутанта — это часть программы ломки, составленной школьным психологом. программы, направленной на воспитание заказанной матерью жестокости. Психолог знал свое дело. Программа сработала, и за это Лина так и не смогла простить мать окончательно. Программа сработала. После двух месяцев ада, когда в дневном задании Лине поставили задачу убить девчонку-подростка (полненькую шатенку ), здорово смахивающую на Эль и мучающую котенка, девочка-феникс колебалась недолго.
Шрам на горле Эль появился, когда в Питомник по семейной традиции василисков поместили Беатрису. Всего на месяц, ее мать не желала расставаться с любимой дочкой надолго и выбрала самый короткий срок. Триш было плевать на замыслы психолога в той же мере, как и ее маме-Санте — на рекомендации школьного начальства. В первый же вечер, когда компания Эль, специально подстроившая днем срыв тестов, приступила к подготовке любимого развлечения, новенькая бросила Лине свой нож и встала рядом. Двое из свиты Эль лечились потом от «окаменелости» лиц и рук, а сама неудавшаяся эльфийка — от резаных ран. Больше они не пытались помогать психологам в воспитании феникса.
Но того, что случилось, было уже не исправить…
Даже потом, дома, Лина просыпалась по ночам, если в ее сны приходили воспоминания о Питомнике, и подолгу смотрела в темноту, мечтая встретить Эль снова., встретить и убить. Тут даже ее железный контроль за эмоциями не помогал. Потом это желание постепенно потеряло остроту, сгладилось, хотя и не до конца…
И вот сейчас Эль как ни в чем ни бывало улыбается ей, накручивая на руку поводок своей игрушки. Стройней она определенно не стала, симпатичней тоже. Темные глаза, казавшиеся маленькими на погрубевшем лице, пытаются изобразить радость встречи и приветливость. Даже на прозвище она «не обратила внимания». А ведь раньше кидалась разъяренным гиппопотамом, стоило ее так назвать…
— Давно не виделись, Лина. Слышала, ты теперь во Дворце и при высокой должности.
Ах, вот в чем дело! Должность ей нужна! Лине неожиданно стало легче… и старый страх, и старая ненависть — нет, они не ушли совсем, но сейчас она и сильней, и взрослее. Кого теперь бояться? В сравнении с Вадимом мутантка — даже не мелочь. Микроб, причем глупый. Эль никогда не отличалась особым умом. Ей не было равных только в пакостях… Ай-яй-яй, Эль, как же так, сходу, прямо в лоб! Кто ж так дела делает?!
— Верно, — улыбнулась Лина, — Я — личный помощник Повелителя.
— Я тоже не жалуюсь. Я при одном наместнике, Хафизе, знаешь?
— Слышала…
Про себя Лина подосадовала, как же не вовремя эта встреча! Ночью бы с Эль поговорить! Феникс как раз проголодался…
— А это твой? — бывшая однокурсница кивнула на Алексея, спокойно стоявшего рядом.
— Ага.
— Что это он без поводка? Мода в столице поменялась? Я не слышала.
А она дура или слепая? Не узнала, что ли?
— А он хорошо дрессированный, — невозмутимо отозвалась Лина. А что? Пусть позавидует! Тем более, Алексей встретил подобное заявление, не моргнув глазом. Лицо просто каменное.
А вот неудачное дитя эльфов смотрело на бывшего ангела во все глаза.
— Красавчик.
— Есть такое, — согласилась феникс. И невольно посмотрела на «игрушку» Эль. Искусанные в кровь губы, подозрительный рубец в вырезе майки и знакомый затравленный взгляд.
А ты не меняешься, Эль. Все такая же гадина.
Лина подавила непрошеную жалость. Проклятье, ну чем она может помочь!
Мутантка между тем о чем-то напряженно размышляла.
— Может, выпьем? — предложила она наконец.
— Тебе что-то надо? — Лина в открытую ухмыльнулась. Пить с этой?… Ни за что! А вот подразнить свою бывшую мучительницу было приятно.
Мутантка затеребила поводок:
— Слушай. А ты продать его не хочешь? Я бы взяла.
Чт-о-о-о?!
Лина с трудом сдержала порыв немедленно прирезать мерзкое отродье эльфов на месте. Ах ты…
А та, не замечая произведенного эффекта, внесла дополнительное предложение:
— Или поменяться? С придачей! Выпьем, обсудим…
Феникс шевельнула губами, собираясь послать бывшую однокурсницу так далеко, что идти б ей всю оставшуюся жизнь, но промолчала… потому что Алексей тайком от Эль чуть кивнул и быстро опустил ресницы, давая знак продолжить разговор. Он с ума сошел! Но Алексей показал глазами на мальчика и снова кивнул, еле заметно. Черт!
— Знаешь, что… Давай-ка правда выпьем, — вздохнула Лина.
Эль рассиялась:
— Вот тут есть один бар. Такой отличный выбор!
После выпивки (ничего себе коктейльчик! Таким только слонов с ног валить!) мутантка раскраснелась и заказала обед. Блюда полстола уставили.
Игрушке, между прочим, не досталось даже воды. А ошейник у него с шипами… Да, Эль, сейчас таким как ты, раздолье… Дрянь!
Нет, долго терпеть она эту… это… в общем, терпеть ее сейчас она не собирается. Тем более через пару минут у нее встреча с одним связником… Точнее, с одной. В этом баре, кстати, и ей совсем не нужна Эль-свидетель! Связная должна сообщить о собрании, и на этот раз феникс должна на него явиться. С такими-то новостями… Как же избавиться от мутантки? И что Алексу от нее нужно? Или он знает юнца, который у нее в игрушках?
— Так что, поговорим?
— Ты согласна? — Эль даже жевать перестала.
М-м-м… держать лицо становилось все трудней. Нет, Феникс по ней определенно проголодался.
— Магна, я не могу его продать или поменять. Он — награда от Повелителя за верную службу. И мне совсем не хочется отвечать на вопросы, куда я эту награду дела.
Алексей невозмутимо вертел в руках стакан с золотистым напитком. Лина со скрытым злорадством наблюдала, как мутантка жадно уставилась на недоступную добычу
— Эх… Жалко.
Ее взгляд просто прилип к лицу юноши. И вдруг случилось такое, что Лина глазам не поверила.
Алексей отпил глоток сока и чуточку облизнул губы… Как бы случайно… Ага, как же! Алексей, ну ты!… Не знала, что ты так умеешь! Таким же «случайным», лениво-небрежным жестом он поднял руку и расстегнул воротник рубашки.
Взгляд зеленых глаз был глубок и загадочен. Кипя от возмущения и беспокойства, Лина все же подыграла ему, «довольно» ухмыльнувшись.
Мутантка заерзала. Про планы насчет должности она, кажется, забыла напрочь:
— Слушай, а может хоть поиграться дашь?
Ах, ты ***!
— Задаром?!
— Нет, нет, а что ты хочешь? — заторопилась Эль, — Какую плату? Или обмен?
Не знаю, чего ты добивался, Алексей, но она явно клюнула. И если тебе это надо, то я знаю, как этот интерес подогреть…
— Вот на этого, что ли? — феникс пренебрежительно кивнула на несчастного мальчишку. — Немного, видно, он умеет, раз ты его все время колотишь!
В другой раз, Эль, скорей всего, взбесилась бы за такие намеки, но сейчас стерпела.
— Моего колотить не надо…- улыбнулась Лина.
Алексей вдруг отставил стакан, взял ее руку в свои ладони, и поцеловал запястье… плечо… коснулся губами шеи… Лина откинула голову и рассмеялась.
— Видишь? Так что твоя игрушка на обмен не тянет. Да и зелен пока. Сколько ему? Пятнадцать?
— Шестнадцать. — огрызнулась ласковая хозяйка, явно думая о чем-то своем.
Внимание феникса привлек взмах руки — прибыла связная. Хрупкая рыженькая ведьмочка в проеме двери, недовольно покосившись на Магну, вызывала Лину в коридор. Алена, озерная ведьма… Да уж, ей внимание Магны совсем ни к чему, они из одного округа и могут быть знакомы. Ладно, придется Алексу поотвлекать свою потенциальную «покупательницу». Ничего, за минуту с ним ничего не случится.
Переговорив с посланницей и получив информацию о месте и времени собрания, феникс вернулась. Так, ее бывшая одноклассница времени зря не теряла…
Рубашка Алексея наполовину расстегнута, волосы слегка взъерошены, а в ослепительной улыбке проскальзывает какое-то загнанное выражение. Ага…
Феникс многозначительно сложила руки на груди:
— А ну иди сюда!
Алексей торопливо встал, довольно умело изображая беспокойство.
— Иди-иди! Магна, ты ведь подождешь нас? Я должна объяснить ему кое-что… например, как себя вести, в отсутствие хозяйки!
— Подожду. Только ты это… лицо ему не попорть… ну, хотя бы пока.
— Мы с тобой еще не договорились, Эль! — в голосе Лины звучала холодная насмешка, — Не указывай мне, что делать…
Алексей обнял ее, как только они вошли в крохотную комнатушку, предоставленную хозяином. Обнял и зарылся лицом в ее волосы… Он держал себя в руках, только прошептал ее имя, но то, как прозвучало это «Лина!»…
У девушки дрогнуло сердце. Ангел мой… Ну что ты делаешь? Эль ведь даже не валькирия…
Он и сам это понимает. И опять пульс под ее пальцами бьется, как пойманная птица… Девушка заглянула в его лицо. Бледное и решительное…
— Алексей, что происходит?
— Прости, так было надо.
— Надо? Алексей, ты… ты не понимаешь, что делаешь! Эль хуже гарпии! По сравнению с ней валькирии милыми нимфами покажутся! Они по крайней мере не мордуют тех, кого тащат в постель.
— Если их не злить, — мимоходом вставил Алексей. И досадливо тряхнул головой.- Я вижу… по мальчику. Лина, речь не об этом!
— А о чем? Послушай, если ты знаешь этого мальчишку, скажи, я помогу тебе с ним поговорить.
Алексей помолчал.
— Поговорить — нет. Забрать.
Та-ак.
— Ты с ума сошел? Магна отдаст его только в обмен на тебя!
Или за должность? Нет, нельзя. Эль нельзя оставлять в живых. Она видела Алексея…начнет копать, попробует шантажировать.
— Я понимаю. Я добился приглашения на ночь. На одну ночь,- торопливо уточнил юноша под ее огненным взглядом.
Добился?
— И ты…- всей выучки феникса хватало только на то, чтоб говорить относительно спокойным тоном.- Ты хочешь…
— Я хочу ее убить.
— Что? — девушка ошеломленно воззрилась на Алексея. А его ангельское терпение, оказывается, имеет границы. Или это из-за… В лицо плеснула опаляюще-жаркая волна, — Алекс, что она сделала?
— О чем ты? — удивился юноша. «О чем» он понял довольно быстро и жарко покраснел — А-а, нет, это… это не то. Это не со мной. Лина, ну ты же видела мальчика! Он у нее всего день, а ты видела его глаза?
Мальчик… ну конечно. Как же она сразу не догадалась.
Стоит только вспомнить малышек. Ради них Лёш тогда готов был на что угодно. Даже на «пожалуйста» тюремщице-шантажистке. Даже наручники нацепить. Не говоря уже про остальное. Теперь этот парнишка. Ох, Алекс. Если б не знала, что вы с Повелителем — братья, ни за что бы не поверила! Ангел ангелом!
Молчание Алексей понял по-своему. Горячие пальцы на ее плечах скользнули вниз, сжали ладони. И опять в его голосе послышалась та интонация: просьба, не приказ, но невозможно не послушать…
— Лина, нельзя его бросить! Есть план… Поможешь?
Нет, вообще-то прикончить эльфийское… чудовище она б могла, наверное, и без хитрых планов. Повелитель, конечно, основательно подвинтил у демонов дисциплину, запретив драки без повода, но за одну демоницу низшего ранга он не стал бы спускать на нее всех церберов. Фениксов Вадим ценил и прекрасно понимал, что им нужно питаться… И смотрел сквозь пальцы на затеваемые ими скандалы. Даже «на довольствие» поставил. И колдунов, и других магических существ, вызвавших недовольство Повелителя, всегда хватало… Так почему бы не отдать парочку-троечку таких узников на питание верным слугам? Раз в сезон они имели право на жизнь и силы любого из приговоренных…
Но Лине Повелитель простил бы питание не из этого меню. Скорей всего.
Вот только… во-первых, они засветились рядом с Эль вдвоем… и даже при очень поверхностном расследовании присутствие Алексея обязательно всплывет. Гарантированно. И во-вторых… не уверена она, что справится с эльфийкой лоб в лоб. Ох, не уверена… Та только кажется неповоротливой, но скорость и сила у нее родовые. Лина на себе когда-то попробовала… Недаром эльфы в старых сказках — отменные бойцы. Черт! Не нравится ей это! Совсем не нравится… проклятье, ну что теперь делать?! Алексей не отступит. Глаза-то какие решительные.
— Ладно. Какой план?
План был очень простой. Напроситься на ночь. Отвлечь внимание мутантки на предстоящие забавы, и ударить… Магическим ножичком, тем самым — подарком.
— Алекс!…- у девушки не хватало слов.
— Подло, да? — юноша опустил глаза. — Я знаю…
— Алексей… да при чем тут «подло»?! Эль заслужила и не такое. Просто это самоубийство! Она не демон, с которыми ты привык… черт, она эльф! Боевой эльф, британик! И если ее не притормозить, она даже меня завалить может! Понимаешь?
Подло… нет, это ж надо! Может, еще и вообще без оружия с ней драться? И вдобавок, предупредить заранее? Ох, уж эти светлые!
— Понимаю. Но я попробую.
Лина выразительно возвела глаза к потолку (опять плохое влияние подопечного, у него эту привычку и подцепила ) и дернула его на кровать, продумывать более реальный план.
После довольно жаркого спора (нет, ну кто кого из них защищать должен! Алексей никак не усвоит, что это ей положено е г о охранять), плавно перетекшего в не менее жаркие объятия… ну и всего остального, если честно (Алексей первый начал!) план родился как-то сам собой. В конце концов, она феникс! Интересно, а силы эльфа вкусней, чем Деймоса?
Спустя полчаса, когда терпение Эль уже подверглось серьезному испытанию, Лина шлепнула Алексея по руке и вскочила. Пора!
— Так, сделай лицо… Нет, не такое. Ну что за вид, а? Считается, что я учу тебя подобающему поведению, так? А у тебя глаза, как у котенка, слопавшего сливки! Безобразие, подопечный, что ты себе позволяешь! Лучше помоги застегнуть вот эту пуговичку…
Вколачивать в подопечного несчастный вид наказанного не пришлось… Воспоминаний, позволяющих достоверно такой вид изобразить, у него хватало. Когда за ними закрылась дверь комнатушки, Алексей мгновенно сосредоточился… Готово. Развалившаяся за столиком Эль подобралась при их появлении и окинула довольно зорким взглядом. Она явно отметила сжатые губы желанной игрушки и его замкнуто-настороженный взгляд. Но поскольку лицо юноши осталось нетронутым, вопросов и замечаний не последовало.
— Ну что, пошли?
— Куда?! — Лина недовольно нахмурилась — Мы разве уже договорились?
— Да ладно! — мутантка явно захмелела. — У меня еще семь штук есть! Там ты точно кого-то найдешь!
Умеешь ты заинтересовать, Эль.
— Такие же как этот? Малолетки?
— Зато свеженькие. Я их только получила. А?
Лина сделала вид, что размышляет над предложением… Она и в самом деле размышляла. Восемь пленных?! Значит, у мутантки не такой уж низкий ранг… Могут быть осложнения. Ладно, что решено, то сделано. Лина одним глотком допила коктейль.
— Ладно. Пошли смотреть твою коллекцию.
План был хорош. В замысле. Но все полетело в Преисподнюю, стоило только приступить к его реализации.
«А Магна здорово ненавидит своих бывших родственничков,» — промелькнула у Лины совершенно посторонняя мысль. Ха, а кто сомневался? Антиэльфийская настроенность мутантки ощущалась во всем: ни в маленькой гостиной, ни на прилегающем балконе не было ни цветочка, даже любимой демонами и модной нынче «кровавки», стены имели жутковато знакомый ало-багровый цвет, а единственная картина на стене изображала умирающего эльфа.
Причем реализма картины Магне показалось мало, и вдобавок к истыкавшим тело эльфа нарисованным стрелам добавилась пара настоящих.
Бывшая одноклассница закрепила поводок мальчишки в специальном кольце у дивана и повернулась к гостям:
— Выпьем или сразу пойдем выбирать?
Да, тот инструктор, что был у фениксов по волшебным расам, похоже, здорово ошибся. Эльфы не умеют пить, как же! Да это милое создание запросто может тролля обставить! Даже троллю той общины, российской, которой все остальные жутко завидовали.
Пей-пей… мне нужен удобный момент.
Лина усмехнулась:
— А что у тебя есть из выпивки?
Как выяснилось, немало. От человеческих коньяка и текилы до «драконьей крови» и «тролльей утехи». Даже розовое вино нимф нашлось.
Но бокал до губ девушка не донесла. Во-первых, от напитка ощутимо попахивало ядом — гостеприимная хозяйка, не иначе как от щедрости души, явно решила разнообразить вкус угощения. Это, в принципе, не так уж важно, к этому яду Лина была адаптирована, но во-вторых! Обостренный на опасность слух уловил какие-то подозрительные звуки… Не может быть!
— Магна , у тебя что, в игрушках дети?!
Та остановилась, не долив свой бокал.
— Ну, у тебя и слух! Они ж в подвале!
— Ты что, решила подсунуть мне детенышей? Я в такие игры не играю, Эль, забыла?! — Лина в бешенстве подчеркнуто аккуратно отставила вино. На присевшего рядом Алексея она старалась не смотреть…
— Эй, ты чего? — удивилась будущая еда для феникса, — Это не то совсем. Я в отряде порядка состою, и когда позавчера один городок зачищали, то я так отличилась, что начальник позволил всю добычу себе оставить. И тех, что повзрослей, и мелочь эту.
Так Эль — член карательного отряда? Удивляться нечему. Нашла себе занятие по душе.
— А так это ваша команда в Инносенсе поработала? Круто! — Лина салютнула хозяйке бокалом — нервный жест, призванный продемонстрировать уважение и замаскировать взметнувшуюся в душе ярость… и брезгливость. Отродье!
— А мелочь тебе зачем?
— Продам, — пожало плечами чудище, — Должна ж я как-то подработать. Кого-то колдунам сдам, кого-то вампирам на коктейль.
Вот же…
Рука Алексея на ее спине чуть подрагивает. Да, милый, я понимаю… я тоже больше не могу… сейчас…
— Понимаю, — Лина растянула губы в старательной понимающей улыбке и примирительно протянула ладонь. — По рукам?
Коснуться руки-сжать пальцы-рвануть на себя- контакт.
Ошибка!…
Едва соприкоснувшиеся ладони взорвались в мозгу каскадом видений… диким калейдоскопом…
Ненавижу! — ее руки смыкаются на горле пищащего свертка… ненавижу-вас-всех-стройных-красивых, а я.
Ненавижу!… пинок за пинком обрушивается на парня, который от нее отвернулся… пока он не затихает на земле…
Ненавижу… и мальчик- игрушка пытается закрыть от жалящих ударов хотя бы лицо…
Ненавижу тебя, ненавижу, явилась и хвастается зеленоглазым красавчиком, а у меня такого никогда не было… убью… а его заберу себе… и пусть только посмеет не послушаться! Будет мой!.
Вадимова награда в очередной раз сыграла с ней злую шутку — Лину закружил и подмял этот дикий вихрь ненависти и злобы, этой сумасшедшей ярости, жадности, зависти… ненависти ко всем на свете. До боли… Ненавижу! Всех!… Убью… Больно… Оторопь на лице мутантки сменяется злобно-радостной ухмылкой. И пальцы на ее ладонях сжимаются крепче, не вырваться, не… Она не смогла разорвать контакт… Не смогла…
Последнее, что она успела увидеть, это летящая к ним размытая стремительная тень… Алексей… не надо… Уходи…
Из сводной отчетной ведомости Службы Порядка.
За истекший календарный период за нарушение закона и порядка арестовано 7324 человека и 23 магических существа разных рас (перечень прилагается).
Казнено 23 человека.
Лишены прав 4448
Передано в Службу Дознания для произведения следственных действий по подозрению принадлежности к остаткам так называемой Лиги 2853.
Говорят, что подслушивать — вредно для здоровья. Пусть так, но зато как полезно для жизни! Лина замерла у комнаты, где шло совещание. Она положила руку на тощее плечо Марка и приложила палец к губам, призывая к молчанию. Мальчишка понятливо затих.
В комнатке кипели страсти.
— Да не можем мы этого сделать! Это попросту немыслимо!
— Почему? — донесся ясный, чуть напряженный голос Алексея, — Опять вопрос доверия?
— Алекс, это вопрос возможностей. У нас просто не хватит сил, — устало проговорил Сергей, — Почти нет бойцов, очень мало оружия.
— У нас даже продовольствия нет. Мы голодаем, Алексей.
— А другие группы?
— Другие… Сложно с другими, Алексей. Мы стольких потеряли. Кого тогда накрыли, кого потом похватали, потери катастрофические. Остатки рассеяны по всей Земле, связь удалось наладить не со всеми, кое-кто в такое глубокое подполье нырнул, что даже имя свое забыть постарался. А балканские группировки сцепились между собой. Сербы и албанцы.. Даже тут не могут забыть про распри. Магов осталось так мало, что… да что говорить. Мы пытаемся выжить. И то, что ты предлагаешь… нам просто не под силу.
Тут Лина услышала за спиной шаги. Тот, кто шел, не таился. А даже насвистывал что-то жизнерадостное. Петр Валерьевич! Бывший раненый (заметно пышущий здоровьем), просиял, завидев своего недавнего «целителя».
— Прекрасная незнакомка, даже имени не успел спросить!
— Лина, — девушка со вздохом рассталась с мыслью услышать что-то полезное.
— Позвольте пригласить? Войти, я имею в виду.
Добродушное лицо и ясная улыбка . Даже колючки не выпустишь — не за что! Лина молча позволила проводить себя к совещающимся.
На звук открывающейся двери обернулись все, кроме Алексея. Он устало опустил голову на руки. Да-а. Вторая ночь без сна, а время подкатывает к рассвету. Он же не демон, столько держаться на ногах. И это если еще не вспоминать про Зою и прочие «радости» этих дней! Узрев ее в сопровождении Петра Валерьевича, члены Сопротивления замолкли. Разом. Аквариум да и только.
Прежде чем глаза лигистов полезли на лоб, бывший раненый рявкнул:
— Староста Соловьев, что за история с женской раздевалкой?!
— Сэр? — Алексей вскочил, словно его вздернули на ниточках, — Петр Валерьевич…
Он сделал порывистое движение, словно собираясь обнять старшего друга, но закусил губу, сдержался и остался на месте.
— Петр?! Петр, это Алексей, — чуть напряженно представил его Сергей.
— Сам вижу! — радостно отмахнулся маг. Он сгреб Алексея в объятия и стиснул до хруста костей:
— Живой, живой, как же я рад тебя видеть!
— Петр Валерьевич… вылечила… не врала. А Катя? Проверь… — зашелестел шепот мальчишек. Марк поймал взгляды друзей, полные жгучей зависти, и кивнул, давая понять, что ему есть о чем порассказать. Поросенок.
Лина прислонилась к стене и скрестила на груди руки. Что-то с Алексом не так. Он не сопротивляется, но его радость слишком сдержанна.
Заметив отсутствие энтузиазма, маг, наконец, разжал руки и встряхнул Алексея за плечи:
— Эй, что с тобой?
— Ничего, все хорошо, — через силу улыбнулся юноша, — Мне рассказать про раздевалку?
А-а, как она сразу не поняла! Здорово же его достали этими проверками! Если друг воспринимается как новый подозревающий.Ничего, Петр Валерьевич, даром что новенький, похоже, сообразил, в чем дело.
— Сам расскажу! — рассмеялся чародей, — Алексей, слушай, тебе ничего не надо доказывать!
— Правда? — Алексей оторвал взгляд от чего-то очень интересного на полу.
— Такой взгляд ни одному трансформеру не подделать! Садитесь, все садитесь! И вы тоже, милая целительница.
Появление Петра Валерьевича, как поняла Лина, представителя другой группы, словно сбрызнуло усталых людей живой водой. Все зашевелились, и после оживленного выяснения, кто кем кому приходится, обсуждение продолжилось уже куда живее. Особенно когда принесли кофе. Плохой, но крепкий и горячий.
— С продовольствием сложности у всех групп, — вздохнул Сергей. — Крупные закупки ставятся на учет. Нам опасно помогать.
— А что с резервными складами? — вдруг спросил Алексей, — Мы же делали их перед вторжением!
— Мы нашли два. Остальные обнаружены и уничтожены.
— Все?! Не может быть!
— Но мы не знаем всех.
— Я знаю. Потом карту составлю, а пока… Склад в Первоуральске. Готовили братья Черновы.
— Использован.
— Склад у Аю-Дага.
— Уничтожен.
— Воркута.
— Уничтожен.
— Севастополь. Готовили я и Кейд. Тот парень, моряк из Америки.
— Где? Мы не знали.
— База отдыха «Пышкам можно все».
Сергей быстро переглянулся с невысоким черноглазым парнем — тот кивнул.
— Там тихо.
Сергей просиял:
— Спасибо, Алекс! Завтра же… Сегодня же отправимся!
— Только еды там маловато. — Алексей виновато пожал плечами — Он был рассчитан для автономной группы. Ингредиенты зелий, небольшой запас одежды, оружия, всего понемногу.
— Ничего, на первое время хватит. Пока продержимся.
— С продовольствием мы поможем. — негромко проговорила Лина. Придется порастрясти запасы. Она в лепешку разобьется, но уговорит своих — союз нужно подтвердить, — И с лекарствами. Есть один склад, который можно легко взять штурмом. Если Алексей не забыл, как планировать операции. Мы даже с бойцами поможем.
Все замолчали.
— Такими, как вы? — тихонько спросил один из мальчишек,- Ого!
— Условия? — осторожно поинтересовался Виктор.
Лина усмехнулась.
— Никаких. В знак доброй воли.
Когда вопрос о союзе был более-менее решен (Петр Валерьевич обязался проинформировать другие группы) и люди стали отхлебывать по глотку горячий напиток, Марк не выдержал.
— Алексей, а что за история с раздевалкой?
Алексей поперхнулся. Лине стало любопытно. Ее подопечный с укором посмотрел на старшего друга:
— Петр Валерьевич!
— Да ладно, Соловьев, помолчи. Подрастающему поколению интересно. — В глазах чародея прыгали развеселые чертики, — Так вот…
Это было лет семь назад, когда Алексу вот-вот должно было исполниться четырнадцать. Некий юный маг, в очередной раз поссорившись с девчонками и окончательно убедившись, что все они — исчадья ада, решил материализовать в их раздевалке жабу.
Один из мальчишек прыснул. Маг «скорбно» покачал головой.
— К сожалению, материализация — не его любимый предмет, и то, что у него получилось… в общем, жабу оно напоминало только цветом. Да еще прожорливостью. А рост, клыки и когти… словом, когда оно одним махом заглотило портфель со всеми учебниками, юный женоненавистник понял, что следующее блюдо — он сам, тем более этот… жабо-монстр смотрел на него с явно повышенным гастрономическим интересом.
Короче, маг-недоучка захлопнул дверь и кинулся за помощью! И не к нам, учителям (ведь накажут!), а к старосте курса.
— К Алексу?
— Вот именно. Тот, естественно, отправился на отлов этого… продукта магического эксперимента. С другом.
— И? — глаза Марка горели.
— Когда пара мальчишек врывается в девчоночью раздевалку… в общем, визг чуть не снес школу. А выставлять за дверь полуодетых девчонок, уговаривать не шуметь и при этом честно стараться на них не смотреть — подвиг, достойный Геракла.
Подростки понимающе заулыбались.
— К тому времени творение паренька уже подросло (и зубки подросли, и аппетит) и неплохо погоняло своих «истребителей» по раздевалке и подвалу. К тому же оно отрастило восемь ножек и довольно метко плевалось жгучей паутиной. В конце концов Алексей его все-таки уничтожил, и, ворвавшись в подвал, мы застали любопытнейшую картину: в раздевалке и коридорах полный погром, Алексей в одних плавках (заляпанную паутиной одежду он сбросил) и Юрик, даже без плавок, при нашем появлении натягивающий первое, что попалось под руку — розовую юбочку в клетку. Объяснять, что они там делали, ребятам пришлось долго.
В конце повествования серьезными в помещении остались только Лина, Петр Валерьевич и объект рассказа. Остальные хохотали вовсю.
— Петр Валерьевич! — изнемогая от смущения, Алексей спрятал лицо за чашкой кофе.
— Алексей еще неделю потом шарахался от всего зеленого, а Юрий — клетчатого. А девчонки, существа, как известно, черствые и неблагодарные, испекли для своих спасителей торт.
— Но это же хорошо, — давясь от смеха, почти простонал один из мальчиков.
— Торт — это ж такая вкуснота!
— Во кайф!
-… в виде жабы в зеленую клетку,- невозмутимо закончил маг.
Это уж слишком! И Лина присоединилась к хохочущим. Дети… ой, это ж надо… дети! Понятно, почему Лига набрала в свои ряды детишек. Да от них демон зарыдает!
— Может, вернемся к вопросу о складах? — воззвал Алексей к практичности лигистов. Куда там! Кажется, членам Сопротивления уже долго не удавалось повеселиться и посмеяться, и сейчас они расходовали весь накопившийся месячный лимит. Смешки, хохот и всхлипывания охватили всех. Даже Хватько хихикает.
Но это явно пошло им на пользу. Все взбодрились и стали куда дружелюбней. Вот и славно.
Продолжившаяся проверка выявила еще шестнадцать уцелевших складо, но довольно далеко. Из-за отсутствия транспорта их было решено передать другим группам, что базировались в тех краях.
Пришла пора собираться.
Ее намек на возвращение новых знакомых огорчил, но особых протестов не вызвал: видимо, Алексей успел объяснить своим друзьям, почему не может остаться. Петр Валерьевич, узнав про «вызов», озабоченно покачал головой.
— Магов уцелело так мало, что перебить чары Повелителя нам будет сложно. Не хватает сил. Но, Алексей, мы обязательно что-нибудь придумаем, держись!
— Хорошо, Петр Валерьевич, — Алексей вздохнул и улыбнулся, — Спасибо!
— Смотрите там, Лина, не обижайте его, — очень учительским тоном проговорил бывший наставник.
— Договорились, — Лина с крайним вниманием изучала стену, пока лигисты, косясь на нее, провожали своего друга. Алексея обнимали, желали ему массу всего доброго и выслушивали его обещание принести готовый план налета на склад к концу недели.
Прощание вышло куда сердечней, чем встреча.
Четыре утра.
Залив застыл между сном и явью, и морские волны нерешительно плещут о берег, словно пытаясь разбудить уснувший пляж.
И на мили вокруг — никого. Кроме обнявшейся пары.
— Все плохо, да? — Лина заглянула в осунувшееся лицо юноши.
— Еще как, — вздохнул тот, — Группы рассеяны по разным укрытиям. Оружия мало, продовольствия — ты слышала. Очень мало боеспособных людей и почти не осталось магов. Я не знаю, что делать.
— Мы поможем.
— Спасибо, — Алексей погладил ее волосы и устало прикрыл глаза, — Спасибо.
Лина потерлась щекой о его плечо:
— Ничего. Все наладится. Выжили ведь? И связь не потеряли, держатся. Марк ваш мне понравился. И Петр.
— Петр? — юноша улыбнулся, не открывая глаз, — Он всегда так вовремя появляется. То в школе, когда у нас с Юркой и Шалико неправильно наложились телепорты и полкласса просто вплавило в стенку — торчали тогда из нее как барельефы. И потом, когда нам искали опекунов. И когда меня чуть не выставили из Лиги ко всем демонам.
— Что?
Из больницы его тогда выкрали еще до вечера. Медсестра Танечка оказалось не просто дочерью повара. Среди ее родственников, одноклассников и друзей было полно самого разного народа, которому позарез надо было знать, что происходит. Танечка была общительной, и о странной осведомленности «больного из двенадцатой», конечно, рассказала. Так что когда Алекс очнулся в следующий раз, то его куда-то тащили. Вниз.
Он дернулся, но это отозвалось такой болью, что сознание мгновенно погасло, и тихий ободряющий шепот Танечки он едва расслышал.
Следующее пробуждение прошло под едкий запах нашатырного спирта. Очнувшись, Алексей мобилизовал весь доступный самоконтроль — время обезболивающих уколов давно прошло, а единственный магический резерв из крохотного амулетика он потратил на невидимость девушки… хоть кого-то спасти хотелось, хоть кого-то. И жгучую боль, затопившую тело, приглушить было совершенно нечем. А нашатырь ее только подстегнул.
Ну… По крайней мере, это не ведро ледяной воды.
Мысль промелькнула и исчезла, и тут же в лицо буквально впились несколько пристальных взглядов.
— Вы можете говорить?
Алекс шевельнул губами. но сказать ничего не получилось — вот черт… Соберись же.
— Алекс, вы меня слышите? Можете говорить?
— Да.
Седой подтянутый человек чуть придвинулся:
— Хорошо. Татьяна говорит, вы знаете, что творится. Про магию и все остальное. Можете рассказать?
Он рассказал. Про магию. Про демонов и колдунов. Про то, как убивают они и как убить их. Про Дима. Повелителя Вадима.
Про Повелителя сказал напрасно. Лицо Дима мгновенно всколыхнуло память, и снова замелькали вспышки-обрывки прошлого — шарик огня на ладони Зайки. ледяные глаза Дима. лица демонов, их руки. и.
Боль всколыхнулась багровой завесой, размывая лица людей, останавливая дыхание. Все исчезло.
Первые недели в неведомых пещерах-туннелях прошли именно так — в недлинных беседах о нечисти и способах ее уничтожения, в жадных вопросах о том, как там снаружи, в мечтах о хоть каком-нибудь обезболивающем. В жару и бреду, когда ко всему прочему, он еще и простудился в этом сыром каменном мешке. В стонах раненых…
Он пропустил и жаркие дискуссии о том, сдаваться или нет, и первое успешное нападение мужчин на какой-то демонский патруль, и попытку каких-то камикадзе ликвидировать Вадима, и первые репрессии, и тот момент, когда разношерстная группа людей — военных и штатских, молодых и старых, здоровых и раненых, стала потихоньку вырабатывать планы на дальнейшую деятельность.
Над рощами и скалами уже плыл сентябрь, когда Алекс с помощью Танечки и молчаливого подростка в первый раз смог встать с самодельной постели.
А когда выбрался из пещеры посмотреть на солнце, то зеленые травинки посеребрились первым инеем — ночью выпал октябрьский заморозок.
А в ноябре он спланировал первое успешное нападение — на строящийся концлагерь. Группа отчаянно нуждалась в пополнении, в продовольствии, а главное, лекарствах, а тут был шанс сгрести все разом — так утверждал свой человек в группе техников-строителей. Вместе с атакующей группой шел худой парень, повязавший лицо косынкой. Парня шатало ветром, но убедить его остаться на базе никто не смог.
Тогда же, в ноябре, на маленькую группу, действовавшую на диво успешно (благодаря помощи «консультанта», как в шутку звали Алекса), вышли связники «Защитников» — радикальной группировки, в которой, по слухам, даже было несколько Стражей.
Тогда-то Алекса и разоблачили.
— Алекс? Алексей Соловьев? — лицо Жана де Берже, связника от «Защитников», каменеет на глазах, — Что ты здесь делаешь?
— Это наш собственный маг, — улыбается отец Тани, — Он настоящий волшебник — столько всего знает.
— Еще бы! — Жан кривит губы, — Он и правда знает. А вы-то знаете, с кем связались? Что ты здесь делаешь, Соловьев? Подарочек брату готовишь?
Собственная фамилия звучит как пощечина.
А потом как шипенье змеи «Соловьев. С-с-соловьев. Тот Соловьев? Его брат?».
И глаза тех, с кем он еще вчера готовился пойти на новую акцию, становятся холодными.
— Тогда меня чуть не… не выставили, словом. Переругались все. Если б Петр Валерьевич не вступился за бывшего ученика… -Алекс устало потер глаза.
— Устал?
— Надо заняться планом, о котором ты говорила, — ушел от ответа Алексей.
Так и знала!
— Позже. Двое суток без сна — много ты в этом плане увидишь!
— Мне нужно доказать, что я… — Алексей опустил голову — Мне снова нужно завоевывать доверие, понимаешь?
— Понимаю, — кивнула девушка. — Дать тебе зеркало?
— Зачем?
— Чтоб ты глянул на свое лицо. Глаза, как у вампира, а цвет кожи от недосыпа — зомби отдыхает! А у тебя вечером собеседование с той парой — приемными родителями малышек, не забыл? Да они от тебя убегут с воплями!
— Так плохо?! — грустно улыбнулся юноша.
— Бывают покойники, которые смотрятся более здоровыми, — не слишком дипломатично съязвила Лина. — Возвращаемся.
Она подумала. Так, есть возможность чуточку подсластить пилюлю.
— Вот что. Вернемся — выпьешь настойку для сна. Тихо, тихо, так быстрей выспишься, и в полдень можно будет пойти на рекогносцировку склада. Того самого.
Получилось! Глаза юноши благодарно блеснули. Он даже как-то сразу встряхнулся. Ой, чувствую, следующие деньки будут. нескучными. С этой его жаждой деятельности.
— Идет! — Алексей подмигнул, — Только. подождем пять минут, ладно? Я так давно этого не видел!
— Чего?
— Солнце встает.
Что? А-а. Лина оглянулась. Из пушистых розоватых облаков показался краешек темно-алого шара.
Поднималось солнце.
Такого ответа я не ожидал и, мягко говоря, выпал в осадок — то есть буквально свалился в снег. По словам моей мамы, я даже думать не умел, а тут дракон который анализирует. Но времени порефлексировать по поводу собственной несостоятельности уже не было.
— Найдешь меня ночью, примерно в то время, как мы встретились. Все, вали отсюда.
Я ожидал, что дракончик величественно взмахнет крыльями и гордо пронзит черное небо алым росчерком, но не тут то было: этот придурок приподнял крылышки и бодренько побежал прочь. Фейспалм! И что мне теперь делать: сидеть и переживать, хоть бы его никто не увидел и не отловил, или бросаться в погоню, чтоб проконтролировать не обидит ли кто маленького дракончика? Судя по тому, как быстро припустил Дрэг, мне его не догнать, да и смысла дергаться уже не было — от ворот ко мне бежал мой напарник, пророчески заламывая руки.
— О боже! — таким воплем ужаса могли бы гордиться именитые актеры, столько эмоций всего в пяти буквах, что мне захотелось зааплодировать и попросить повторить «на бис!».
Пока ожидали начальство, Семен театрально скакал по обломкам, хватался то за свою голову, то за мою шею, и душевно причитал — наверное, репетировал сцену покаяния перед шефом. Я просто сидел на разломанной раскладушке, кутаясь в запыленное одеяло.
Начальство примчалось со скоростью света. Злое, невыспавшееся, готовое всех рвать на молекулы и растирать в пыль. Но моя коробочка впечатлений уже была переполнена, так что я равнодушно смотрел на багрового от натуги бригадира — тот так прикольно размахивал руками, словно дирижировал народным хором, где каждый поет сам по себе. Рядом прыгал толстопузенький инвестор, который угрожал всем указательным и средним пальцами и повторял как заведенный: «Вы мне за все ответите!». Ответить тут можно было только за бытовку и раскладушку. Одеяло Семен притащил свое, с балкона, и, когда принес, долго вытряхивал, прежде чем бросить на раскладушку.
— Простите, сударь, но за метеоритный дождь я никак не могу ответить. — День, когда я научусь молчать, если не спрашивают или отчитывают, должен стать всемирным праздником. Бригадир подавился руганью и недоуменно уставился на меня, гадая, вызывать ментов, чтоб меня арестовывали и законным образом добивались выплаты компенсации, или психушку, проявляя снисхождение. Но после того, как дракон меня буравил своим фирменным плотоядным взглядом, мне такое рассматривание как детский лепет. — Ночью прошел! Метеориты пали со страшной силой и огненными кометами сгорали в атмосфере, но не все! Я вышел по малой нужде, чтобы обход сделать, и видел, как разверзлись небеса… — походу, меня понесло. И я даже царственным жестом поднял руку, указывая в небеса. Все подняли головы, рассматривая серое январское небо, по-городскому унылое и кислое. Без малейшего намека на грандиозный ночной метеоритный падеж.
— Трепло, — бригадир вытащил сигареты, прикурил. Кажется, он хотел сказать что-то другое, но ограничился лояльной характеристикой.
Инвестор возмущенно подпрыгнул, набрал побольше воздуха в грудь, чтобы выложить все убытки, но тут что-то страшно засвистело, громыхнуло — и в снег врезался приличных размеров валун. Бригадир отработанным жестом рухнул в снег, закрывая голову. Рядом с ним опустился на коленки и улегся инвестор, охая и постанывая. Семен стащил шапку и вытер лицо, потом с чувством глубокого пофигизма к происходящему уселся на «небесный камушек». Когда к месту падения потянулись экскурсии из любопытствующих, начальство поднялось, отряхнуло друг дружку, выдало указания, чтобы бытовку сложить и работать как положено, и удалилось.
Мне торжественно вручили молоток, пачку гвоздей и указали где лежат списанные доски. Семен, страдая, что дома его ждут дела, взялся помогать. Забивать гвозди я умел неплохо, но еще лучше у меня получалось забивать байки. И буквально через полчаса над реинкарнацией бытовки уже трудилась бригада профессиональных строителей, а я стоял на валуне и многословно, со всеми подробностями пересказывал, как ночью валился с неба метеоритный дождь.
На зачет я безбожного опоздал, а посколько препод по нравственности был лютым зверем и превыше ума, разума и знаний, ценил пунктуальность, то мне под кабинетом делать было совершенно нечего. Разве что получить с покаянным видом причитающуюся порцию интеллигентной критики, после которой чувствуешь себя намного хуже, чем если бы влетело от строителей, постучать себя кулаком в грудь и рассыпаться в обещаниях, что, мол, в следующий раз… Но тащиться ради такого в универ, когда хочется выспаться, согреться под горячим душем, и стрельнуть у кого-нибудь чашку крепкого, пусть даже и растворимого кофе, — не, это кощунство! К тому же до общаги от стройки минут десять идти, а до универа полчаса ехать троллейбусом.
За вахтой дежурила Грымза — вреднейшая в мире бабка-вахтерша, которая мгновенно унюхивала, кто пришел с бухлом или куревом, каким-то образом отделяла своих от чужих и врывалась с инспекцией в комнаты в самый неподходящий момент. Общаговцы ее тихо ненавидели, я же восхищался бабкиным профессионализмом — заманить бы эту бабулю на нашу стройку, так она бы мгновенно нашла пропавшие инструменты, проеб… утерянные накладные и тайники с водкой для рабочей мотивации.
— Хорошего дня, — я растянул губы в вялой улыбке, чувствуя, что Грымза просвечивает меня глазками-буравчиками как рентгеном.
— И тебе не хворать, — неприязненно отозвалась Грымза и угрожающе добавила: — увижу, что животное привел, вылетишь отсюдова с вещами в течение часа.
— Да что вы, как можно, — заюлил я, незаметно себя оглядывая, вроде бы следов от проведенной ночи с драконом на мне не было.
— Как можно, ты и сам прекрасно знаешь. Мое дело предупредить. — Грымза протянула мне ключи и прошипела. — Смотри у меня.
— Так точно, — я вытянулся по стойке смирно, и прижал руку к виску, только пальцы сложил, как будто изображая пистолет. — Разрешите идти?
Грымза недовольно потерла большим пальцем переносицу, но кивнула. Кажется, жизнь потихоньку налаживается. А нет, показалось. В душе не было горячей воды. В комнате перестали греться батареи. И не у кого было угоститься кофейком — то есть пакетик-то я раздобыл, только заварить его было нечем. На кухне говорили про аварию на теплотрассе: то ли прорвало, то ли оторвало кусок трубы, — и теперь там лихорадочно устраняют чэпэ. И вот почему я так быстро догадался кто виновник того, что я остался без кофе, душа и в холодной комнате?
Анализ завершен. Условиям задачи с большей или меньшей степенью совпадения граничных критериев соответствуют 125 вариантов. Показать по мере убывания соответствия? Да/Нет.
Нет.
Приступить к исполнению наиболее удачного алгоритма? Да/Нет.
Нет.
Показать алгоритм пошагово? Да/Нет.
Нет. Показать конечные результаты. Наиболее удачного.
Вероятность радикального устранения вражеских объектов 86%. Вероятность некритического повреждения приоритетных объектов охраны 62%. Вероятность повреждений, несовместимых с жизнью, для тех же объектов – 18%. Сопутствующие потери – от тридцати трех до сорока шести процентов. Алгоритм оптимален. Сопутствующие потери признать несущественными. Приступить к исполнению? Да/Нет.
Нет.
Поправка: сопутствующие потери признать существенными.
Поправка номер два: вероятность несовместимых с жизнью повреждений для приоритетных объектов охраны признать неприемлемой при отличии ее от нуля. Расчет вариантов. Приступить.
Анализ завершен. Варианты с заданными граничными условиями отсутствуют. Рекомендация: внести поправку в ключевые параметры задачи. Да/Нет.
Нет.
Надо было убить их раньше. Всех. Еще в самом начале. Когда была возможность. Когда никто не мешал и угрозы «сопутствующих потерь» не существовало по определению. Слишком долго искал убедительную причину, словно мало того, что они чужие. Слишком долго сомневался. А теперь поздно. Теперь твою неуверенность оплатят своими жизнями другие. Не чужие. Те, кто находится в зоне твоей ответственности. Может быть, даже те, кто приоритетен. Например, доктор. Или капитан…
Анализ завершен. Обнаружено 0 вариантов.
«Под твою ответственность», — сказал капитан. Давно. И по другому поводу. Но ведь так и не отменил этот приказ — и, значит, зона ответственности никуда не делась.
Капитан счастлив. Капитан не понимает, что это враги. Вооруженные. Пришедшие убивать. Впрочем, он и не должен понимать, это твоя работа. Твоя ответственность. Важно, что ты понимаешь. Пусть и не максуайтеры, но все равно — враги. Чужие. Капитан считает их просто соседями. Друзьями. Капитан не понимает, что уже слишком поздно.
Анализ завершен. Обнаружено 0 вариантов с заданными параметрами. Изменить параметры? Да/Нет.
Нет.
Поздно было уже полчаса назад, в лесу. Даже на трапе было уже поздно. Когда система вывела Полину и Теда из категории «потенциально опасные объекты» и, зафиксировав их приближение, не сочла нужным поднять тревогу. Они не были помечены как приоритетные объекты охраны и, перестав представлять потенциальную опасность, одновременно перестали представлять для системы и какой-либо интерес. Просто сопутствующие объекты. Несущественные.
Шанс уничтожить вражеские объекты в лесу на подходе к поляне был достаточно высок, особенно учитывая фактор неожиданности. Только вот и вероятность перехода при этом сопутствующих объектов в сопутствующие потери была столь же высока. Тогда это показалось неприемлемым вариантом.
Анализ завершен. Обнаружено 0 вариантов.
Почему они тянут?
На репетициях они стреляли, не размышляя. На поражение. Всегда. И всегда проигрывали. Наверное, потому, что за киборга играл их капитан и у него был бластер. И он тоже стрелял на поражение и не задумываясь.
У Дэна нет бластера. Наверное, поэтому и вариантов ноль.
И остается только крутить ветки развития ситуации снова и снова, надеясь, что в конце концов сложится алгоритм, подходящий граничным условиям. И что произойдет это раньше, чем вражеские объекты примут решение атаковать. Потому что тогда вариантов уже не останется совсем, никаких. Даже тех, которые сейчас выглядят неприемлемыми.
И остается снова и снова с бешеной скоростью перерассчитывать ветки развития. И понимать, что ни на одной из них ты никак не сможешь убить всех чужих, не потеряв ни одного из своих. Можно только выбирать — кого именно. Раз за разом. И раз за разом отменять предлагаемые процессором варианты. Снова и снова.
Странно ощущать полную беспомощность, находясь в боевом режиме. Однако вот она. И недоумение: почему они тянут? И уже почти хочется, чтобы они наконец напали и все самое страшное кончилось побыстрее. Странно хотеть такого. Напряженность растет.
Странно видеть, как те, кто пришел нападать, нападать не хотят. И однако: вот оно. Странно видеть отражение собственных отчаянья и беспомощности в чужих глазах – глазах тех, кто пришел убивать, но убивать почему-то не хочет. И по-прежнему ноль вариантов, позволяющих выжить всем.
Странно видеть, как растет напряжение и… падает агрессивность.
Падает?..
Так не бывает! Сбой системы?
Нет. Агрессивность падает. Напряженность растет. И растет смущение.
Они не хотят убивать. Это дает шанс: враг, который не хочет убивать, проиграл до начала боя. Они впервые почти не врут. Чем дальше – тем больше падает уровень агрессии. Если так будет идти и дальше и ничего не случится…
Случилось.
Ситуация близка к критической: наш капитан просит у капитана врагов винтовку «посмотреть». Вероятность взрыва 99%. Переход в боевой режим…
Поправка: вероятность взрыва равна нулю, винтовка в руках у нашего капитана. Чужой ее отдал. Просто отдал. Сам. Растерян. А наш – посмотрел. И… отдал обратно. Нашего капитана можно понять: он не знает, что это враги. Но как понять чужого, который знает?
Недостаточно данных для анализа.
— Слово имениннику!
— Да-да-да! Просим-просим!..
Они не хотят нападать. Но нападут. Люди часто делают то, чего не хотят делать. Вот сейчас, когда наш капитан будет занят тостом. Они почти огорчены тем, что напасть придется. Но нападут. И не надо пытаться их понять — они враги, и этим сказано все. Остальное не важно.
И не важно, что их капитану почти так же паршиво, как было нашему, совсем недавно, за столом, на котором стояли чашки с остывшим чаем…
«Маша, когда они нападут – выруби свет».
Это увеличит шансы.
Чуть-чуть.
***
Зевать во время торжественной речи капитана было бы неправильно. Пришлось стиснуть зубы и глубоко дышать через нос. На адреналиновом откате Дэна всегда тянуло в сон, но с этим удастся справиться и без процессора, если как следует насытить кровь кислородом.
— И мне уже все равно, кто из вас… кто, — сказал капитан.
Крохотную паузу перед вторым «кто» и легкую растянутость «к» вряд ли заметил даже доктор. И уж тем более никто не смог бы определить, что уровень искренности капитана в этот момент составлял девяносто девять процентов. Маша была права. Люди действительно могут привыкнуть не только к цвету волос. Но облегчение, пронзительное и острое, как удар под дых, было вызвано другим.
Чужие не нападут.
Он понял это как раз во время торжественной речи капитана — которая и сама по себе была неслабым ударом, да, но куда меньшим по сравнению. Они не будут атаковать. Ни сегодня, ни вообще.
— Я не могу, — сказал чужой капитан по имени Роджер, ставя оружие на предохранитель и забрасывая его за спину. — Пусть я теперь пират и говорить о чести глупо, но совесть-то у меня осталась. Подождем. Пусть улетают. Сами.
Очень тихо сказал, слышали только сидящие рядом чужие. Ну и, конечно, Дэн, державший их сектор на узконаправленной прослушке. Чужой капитан был бледен и выглядел так, словно только что выдержал серьезный бой. Похоже, речь ничего не подозревавшего именинника оказалась ударом не только для Дэна.
— Яйца… — нейтральным тоном напомнил своему капитану хлюпик по имени Фрэнк.
Роджер передернулся, но решения не изменил. И Дэн внезапно подумал, что надо будет закинуть к их кораблю те два ящика со стандартными пайками, которые он припрятал в лесу в первые же дни пребывания на Степянке, когда еще собирался остаться здесь навсегда. Ну… просто так. Что добру пропадать? А ему все равно ведь не пригодятся.
— Ой, дура-а-ак! — проворчал чужой громила-пилот по имени Винни с той интонацией. с какой люди обычно говорят «ну и слава богу!».
И напряжение падает… падает… Абордажа не будет. Не будет потерь, ни сопутствующих, ни… никаких не будет. И можно просто сидеть и пить горячий чай. Жаль, что торт быстро кончился, вкусный был. Наверное. Не заметил, требовалось быстро восполнить выгоревшую глюкозу.
Расслабляться нельзя. То, что чужие решили не нападать, да и вообще ведут себя странно и почти не врут, еще ничего не значит. Они чужие. Следовательно — потенциально опасны. Трудно держать под контролем сразу всех, тем более что они так нерационально разбились на пары. Михалыч и Джилл, Полина и Роджер, Фрэнк и…
«Маша? Он тебя достает? Нужна помощь?»
«Отстань и не мешай девушке развлекаться!»
— А нехило у вас искин прокачан! Я ее маленько потестировал — ни одного повтора! Седьмой уровень логики! — В голосе обернувшегося к подошедшему коллеге-навигатору Фрэнка звучало искреннее восхищение, но Дэна это не успокоило.
— Стараемся…
«Маша, он вообще-то хакер».
«Ни-ми-шай!»
— Хакнули или готовую скачали?
— Сам ты хакнутый! А я — результат линейного развития личности, которое тебе и не снилось!
— Су-у-упер! А можно я ее на комм перепишу и дома поковыряюсь?
— В носу у себя поковыряйся, сопляк!
«Ну… как знаешь. Тебе, наверное, виднее…»
«Дэн, стой! У нас проблемы. Кажется… Вернее, нет…»
«Нет проблем?»
«Нет, не кажется…»
— Принят сигнал космосвязи. На общей частоте. Уровень важности: первый. Вызывают Роджера Сакаи…