Магазин давно уже не приносил прибыли — изменились стандарты торговли бэушками. Лет десять назад, имея канал поставки подержанных киберов и продавая их за двадцать-тридцать процентов от начальной стоимости, можно было озолотиться. Но сейчас покупатели пошли слишком привередливые: то хотят последние коллекционные модели, то чтобы «куклы» не были в употреблении, то луну с неба и горчичкой сверху помазать. И можно до хрипоты объяснять про то, что киберы стерильны и полностью антисептированы, но никто не слушал. Позавчера уволилась последняя продавщица — не то чтобы он задерживал зарплату, просто вынужден был убрать все премии. Да и покупателей не было почти неделю, и с начала месяца всего лишь четыре человека зашли в магазин, и то трое только «посмотреть»…
«Если бизнес себя изжил — откажись от него, пока он не отказался от тебя». Отец был мудрым человеком, жаль только, что рано умер. Ушел на работу и не вернулся. Еще один жизненный урок — не стоит жертвовать собой ради других людей. Девочка, которую отец закрыл собой, выжила и выросла. А он потерял отца — самого дорогого и близкого человека. Мать тогда сухо кивала и благодарила за соболезнования, но это всего лишь слова. «Если не можешь найти себя, делай что умеешь — а потом лови свой шанс». После рейдерского захвата отец себя найти не сумел и пошел работать оператором охранной службы в развлекательный центр. Лопнувший купол, в который врезался флайер с нетрезвым водителем, — всего лишь досадное недоразумение. Смертельный град из огромных кусков стеклопластика — несчастный случай. Но когда вместо того, чтобы прижаться к стенке или рвануться в укрытие, бросился к испуганно замершему ребенку — это уже глупое геройство. Тот водитель разбился насмерть, семьям погибших сотрудников торговый центр выплатил небольшую компенсацию — но это всего лишь жест доброй воли. А им с матерью было не на что жить. И никому больше не было дела до десятилетнего мальчишки и художницы, которая на последние деньги пыталась покупать дорогие настоящие масляные краски и плотную, пахнущую еловым туалетным освежителем, бумагу.
Мать рисовала сутками, забывая про еду и сон, но ее картины не котировались. За квартиру не платилось, а он постепенно вырос из имеющейся одежды и больше напоминал бомжа, чем нормального мальчишку. За неделю до его двенадцатого дня рождения их выселили из квартиры. Просто пришла комиссия из лохматой крикливой тетки и суховатого дядьки, описала все имеющееся имущество, попросила мать заверить биометрией документ. А потом в прихожую вошли два кибера, постояли пару минут, сканируя обстановку, и, получив приказ, стали сортировать вещи. Было страшно смотреть, как движутся по квартире две быстрые мужские фигуры с мертвыми лицами… а мать продолжала рисовать какую-то изогнутую вазу, словно происходящее ее не касалось.
Он тогда вцепился в геоскейт — последний подарок отца перед смертью. Он на нем даже не катался, просто поставил возле своего дивана и, перед тем как уснуть, гладил рукой шероховатую, для повышенной устойчивости, поверхность доски. Геоскейт у него забрали — мужик из комиссии счел игрушку подходящей для продажи. И, повинуясь приказу, кибер сжал руки так, что аж кости затрещали — забрал геоскейт и отнес его в большую комнату. Там на полу громоздилась куча хороших вещей. Все старое и изношенное выбрасывалось на улицу. Мать среагировала лишь тогда, когда один из киберов принялся складывать ее мольберт. Она сначала набросилась на куклу, но киборг просто зафиксировал бешено вырывающуюся из хватки женщину, а дядька надел на мать браслеты. Как на преступницу.
Он плохо помнил, что было дальше. Как будто погрузился в липкий туман, да еще и руки жутко болели. Кажется, лохматая тетка тогда сунула ему в ладонь пластиковую карту-ключ от барака, в который они должны были переехать в двадцать четыре часа. А потом они все ушли, забрав мать с собой, а его кибер вынес и положил на холодный пол в коридоре… Пронзительный женский крик: «Отдайте мои рисунки!» потом долго снился ему по ночам, звучал механическим эхом и резонировал с гулом и пролетающих мимо вагонов монорельса.
Новое жилье оказалось на окраине города. Вернее, город заканчивался раньше, опоясанный плотным кольцом офисных гигантов и логистических центров, следом разворачивался пояс складской зоны и промышленных предприятий, а бараки кучковались почти на самой границе свалки, сразу за окружной монорельсовой дорогой. Холодные, кособокие, одноэтажные или двухэтажные сараи, с провалившимися стенками, с проседающими крышами, с бесконечным сквозняком и промозглой сыростью, от которой не спасали даже самодельные печки.
Формально его мать не была арестована: ее подвергли только административному, то есть дисциплинарному, наказанию. Так что по документам она находилась на свободе, а по факту пребывала в зоне ограниченного контроля и должна была там провести под неусыпным надзором три года за нападение на членов комиссии при исполнении. Он, когда шлялся по городу, иногда забредал к приюту. Если залезть на крышу соседнего дома, то с парковки было хорошо видно, как приютские дети гуляли во дворе. Они были одеты в стандартные комбинезоны со светящимися логотипами приюта на спине и животе, выглядели ухоженными и не замерзшими. В такие моменты он им безумно завидовал и мечтал, чтобы его мама тоже умерла и его бы забрали в приют, и он бы тоже носил комбез с терморегуляцией…
Свалка помогала выживать. Если хорошенько побегать да порыскать, там можно было найти много чего интересного: выкинутую на утилизацию просрочку, не слишком драную и замызганную одежду, старые матрасы и одеяла. Пусть они уже не работали в плане регулирования температуры, были в основном засраны и порваны, но если застелить в несколько слоев пол да кое-как попришпиливать к стенкам и натянуть поверх, то получается вполне уютное лежбище, в которое можно натаскать одеял да одежды почище и заваливаться туда спать со всем комфортом. Правда, самые «хлебные» места были давно заняты, поэтому приходилось драться за каждый квадрат.
Когда он стал пастись на участке возле северных ворот — туда как раз свозили в основном просроченные продукты, потому что там был маломощный биоутилизатор, — то его отловили буквально через день, хотя он лазил очень осторожно. Семейство — так на свалке называли сбившихся в стаю обитателей одного участка, которые потрошили и защищали свою территорию, — северного квадрата тогда было с уловом, а потому его не стали убивать, просто издевались весело, с огоньком. Заряжали в резинки банки и контейнеры, чтобы расстрелять растянутого за конечности мальчишку. Им было хорошо, а ему больно — лучше бы просто избили до смерти, чем придумывать развлечения до вечера. На ночь семейство забралось в свою спальную землянку, а его так и кинули подыхать. Только он сумел развязаться, а дальше было несложно — сбить крышку с газового балона печки, подпереть железяками дверь и закинуть через дымовое отверстие самодельный факел. Никто из обидчиков не выбрался. Его после того поджога прозвали Шакаленком и перестали трогать, не потому что боялись — кто ж сопляка испугается? — а просто не верили, что он сумел все провернуть в одиночку и подозревали, что за ним стоит какое-то серьезное семейство. Ему такие слухи были только на руку — бить стали меньше, да и с участков почти не гоняли. Впрочем, после того как отлежался, на промысел он перестал ходить днем — выбирался глубокой ночью или перед рассветом, когда небо лишь слегка начинает сереть.
Днем можно было немного отоспаться и смотаться на “железку”. Там прибыток был небольшим, зато, если везло, то солидным. Один раз он нашел светящийся брелок, которой удачно продал. Пока выглядел мелким, то его даже изредка подкармливали сердобольные тетки со станции, но в четырнадцать как-то резко вытянулся, и жалость у баб сменилась на страх и брезгливость. Наверное, он тогда действительно выглядел страшно — но теперь не помнил как, хотя вроде бы и смотрелся иногда в зеркало в общественном туалете на станции.
Хорошо драться научился именно на “железке”. На свалке местные обитатели просто налетали кодлой и метелили либо до кровавого месива, чтоб избитый уже не поднялся, либо, если хотели проучить, то так, чтобы отмудоханный отлеживался долго. А вот на станциях дрались по правилам — весьма условным, но они все равно существовали. Даже когда против тебя стояла толпа из трех-четырех человек, то все равно можно было сцепиться с одним до победного и, если выигрывал, то остальные не трогали. А махаться он приловчился неплохо — даже выбил себе возможность первым потрошить опоздавших на монорельс или загулявших в станционном кафе-ресторане. Плохо было, когда попадались мудаки с хорошей памятью, что паролили все доступы к счетам, — тогда приходилось сливать добычу знакомому хакеру и надеяться на его честность и что твои законные пятьдесят процентов парень не зажилит. Но чаще люди держали доступ открытым через видеофоны — всего и делов, что приложить палец вырубленного к биометрическому сканеру видеофона или комма. И спокойно перекинуть денежки на ломанную карту. Обычно получается быстро, но иногда нужную запчасть приходится забирать с собой — на этот случай он даже кусачки всегда в кармане таскал. Один раз обидно было — счет оказался с дополнительной защитой через сканер сетчатки, а мужик совсем окочурился. Ну веки-то открыл, но опознавание не прошло и страхующая сигналка включилась… Пришлось тогда пару недель только со свалки и выживать. Даже не страшно было, что поймают, просто не хотелось в клетку.
Находки были разные и интересные. Он тогда себе даже игру придумал — по найденной вещи представить, как ею пользовался человек, который потерял. Например, про серебряную гайку на цепочке он придумал, будто эту штуку у человека выплавили из позвоночника, и потом он стал носить ее на шее. А про ручку-трансформер — как будто она путешествовала со своим владельцем на Холодную луну, там в ней замерз механизм и она стала ненужной — и поэтому ее выбросили из окна промчавшегося мимо станции монорельса.
Труп полицейского он нашел во время своей очередной прогулки. Нормально мужика приложили — затылок проломлен. Видно, что били арматурой или ломиком погладили. Причем не только по голове — руки вообще выбиты, да и кости явно переломаны. Мертвецами его было не напугать — живые страшнее, а на теле может быть добыча. Но, очевидно, тот, кто копа так приголубил, его и обшмонал. Он тогда уже убраться подальше собирался, но заметил, что в кулаке убитый держит жетон. Кусачки отлично выручили, хотя пришлось и повозиться, согревая отрезанные пальцы возле печки до температуры человеческого тела, и при этом не сжечь и не перегреть, — а так удалось жетон не только активировать, но даже через подключение и помощь хакера переключить на свою биометрию. Идея бизнеса тогда еще толком не оформилась, но кое-какие мысли появились.
Поначалу пришлось потратиться, подбивая клинья к бригаде, работающей на промышленном утилизаторе. Даже ящик вискаря, пусть и дешевого, пришлось проставить, зато удалось договориться. Первую куклу он заполучил через неделю. Изломанный в хлам Irien, которого привез грузовой катер из какого-то задрипанного борделя, где нет своего утилизатора. Старший бригады потребовал двадцать единиц, но удалось сторговаться на пятнадцати — все, что у него на тот момент было при себе. Да еще и тащить пришлось добычу три километра к своему сарайчику, а потом несколько суток шерстить по свалке, чтобы найти побольше жрачки и хоть какие-то лекарства. Но все получилось: и записать себя хозяином, и выходить, чтобы повреждения не бросались в глаза, и даже приодеть в более-менее приличные шмотки. Как и где продать — на тот момент не знал, просто забросил объявление: мол, продаю бэушку в нормальном состоянии.
С первым покупателем даже не торговался — да и тетка была тертая, сразу определила, где и чего. Быстро согласился на триста единиц и лишь когда мадам ушла к своему фалеру с покупкой, позволил себе заорать от радости. Такой суммы почти легальным образом он еще ни разу не зарабатывал. За тридцать единиц удалось договориться с утизаторщиками, что поломанных кукол ему будут еще и привозить на гравиплатформе. А через неделю, продав еще две модели боевого и развлекательного типа, он даже нанял крысят за восемь единиц, чтобы те притаскивали еду. Мальчишки старались вовсю, и откармливать киберов стало проще, а повреждения куклы и сами, подчиняясь приказу, заживляли на ускоренной регенерации. Через месяц он уже стал скупать просрочку у маркетов — это уже был сервис, даже взял в аренду допотопный грузовой флайер. А в бараке одновременно валялись на регенерации от пяти до двенадцати киберов.
Бизнес надо было развивать — и приходилось мотаться целыми сутками. Он удачно договорился еще с пятью бригадами утилизаторщиков. Заключил три официальных договора на вывоз испорченных продуктов — там даже платить не пришлось, наоборот, это ему капало по сто единиц в месяц за то, что каждые три дня прилетал и загружал ящики и коробки. Правда, летал и грузил не сам — брал одного из подлеченных киберов. Сам только присутствовал и контролировал, а то мало ли как сработает ломаная прога. Через полгода он открыл небольшой магазинчик бэушных кукол, выкупил грузовой флайер и даже нашел выходы на сектор технического контроля DEX-компани, потихоньку выкупая списанные в утилизатор машинки.
Конечно, в таком бизнесе случались и накладки. Пока продавал поштучно, то его не трогали, но после того как распродал четвертую партию из десятка восстановленных машин, с ним решили поговорить. Сначала вежливо позвали в ресторан, потом менее тактично предупредили. Но запугать не вышло — разве в мире существует хоть одна вещь, способная напугать выжившего на свалке Шакаленка? А молчать и смотреть мертвым взглядом, когда бьют, он давно научился и прекрасно знал, что такой взгляд никто выдержать не может. После того как выписался из больницы, нанес несколько ответных визитов вежливости. Ему не пришлось тратиться на бойцов — «вытащенные» из утилизаторов DEX’ы прекрасно справились с заданием. То, что осталось от тел и домов его обидчиков, потом долго показывали в новостных выпусках, общественность гудела и страстно обсасывала все подробности. Но по итогу все закончилось ничем — его или не нашли, или не захотели искать. Так что метод решительно и жестко расправляться с противников снова себя оправдал.
Свой восемнадцатый день рождения он праздновал в одиночестве — вернее, в компании очередных регенерирующих кукол. Теперь в бараке одновременно было под двадцать моделей, и они уже с трудом кучковались в большой комнате. Денег хватало, продажи шли успешно — ценники он не заламывал, как на легальных и черных аукционах, а брал количеством. Кстати, на те же аукционы кукол он тоже стал поставлять: у него брали за три-четыре сотни кибера, а продавали за тысячу или полторы. Такое сотрудничество оказалось всем выгодно — на него перестали нападать нелегальные торгаши куклами, а дельцы с официальных точек теперь могли делать морду кирпичом и показывать лицензионный договор купли-продажи. А откуда куклы взялись у пацана — это уже не их проблемы, а самого пацана. Его считали надежным посредником, и все знали, что свои каналы сбыта и покупки он никому не сдаст. Жизнь стала налаживаться, он даже позволил себе нормально высыпаться, а не придрёмывать, сжимая бластер. Даже снял квартирку в нормальном спальном районе, но жить там не смог. Без въевшегося в душу стука и гула пролетающих мимо монорельсов никак не мог уснуть, так что, промаявшись неделю, снова вернулся в свой барак. Правда, сделал там небольшой ремонт: материалы пришлось купить, а работу выполнили киберы — только на софт потратился: нелицензионных версий не было. Думал потом продать этих кукол с инсталлированными строительными прогами подороже, но его покупателям на такие штуки было наплевать. Они в куклах ценили другое, да и покупали ради быстрых заработков.
День рождения он тогда отмечал как-то примитивно: не было попойки, не было марш-броска по разношерстным кабакам, не было сомнительных компашек, не было драк. Была бутылка обычной минералки и разогретый паек. Просто больше ничего и не хотелось. А еще восемь киберов, которых надо было распродать в ближайшие дни, чтобы подготовить место для новой партии. Была работа, на счету завелись деньги, была какая-то перспектива. И было прошлое, которое не хотелось вспоминать. В том же прошлом осталась и мать с ее дурацкими картинками: когда у нее закончился срок надзора, она, наверное, не захотела вернуться к сыну. А он ее не стал искать. Он уже умел жить сам и ни в ком не нуждался. Свой девятнадцатый день рождения он отмечал точно так же, и двадцатый…
Все киберы, что прошли через его руки, слились в какую-то биомассу. Он помнил модели, параметры и характеристики только до того момента, как покупатель переводил деньги. Потом сразу же забывал. И хоть пытай, но не мог припомнить, кого пять минут назад продал. Ему было неинтересно, кто и почему выкинул добитые машины на свалку или списал в утилизатор, его волновало только то, сколько потребуется лекарств, еды и кормосмеси, чтобы куклу поставить на ноги, придать товарный вид, замаскировать травмы. Всё то же самое, круговерть однообразных действий: сканирование и отчеты о повреждениях и уровне регенерации, однотипные приказы, договоры и договоренности с поставщиками, утилизаторщиками, распорядителями открытых и запрещенных аукционов. А еще разогретые пайки, бутылки минералки, неудобная койка, хотя и купил неплохой матрас, и убаюкивающий стук проносящихся монорельсов.
На двадцать первый день рождения он купил себе билет на монорельс. Чтобы ехать три часа. И в обратную сторону. Интересное было ощущение — стерильность до равнодушия, пустота до омерзения и скорость. Он так и просидел всю дорогу, глядя в окно на расплывающийся и размазанный пейзаж. Хотя и был голодным, но от перекуса и кофе отказался. Слушать монорельс в бараке одно, а вот лететь в них и чувствовать бесшумный бег — совсем другие ощущения. И больше повторять их не хотелось — ну если придется куда-то съездить, то без проблем, а вот просто так кататься — глупо и бессмысленно. Есть и другие дела.
О том, что заниматься киберами ему не интересно, он не задумывался. Просто это уже стало привычкой. Подниматься каждое утро, брать первого попавшегося DEX’а, активировать ему режим тренировочного боя и отрабатывать до боли в ноющих от усталости мышцах удары, перекаты, боевые приемы. Обливаться ледяным душем — нагреватель почему-то постоянно ломался, хотя и купил дорогой. Видно, дело в напряжении — в бараках с электричеством всегда было проблематично. Так что проще стало приспособиться к ледяной воде. Контейнер с саморазогревающимся пайком. Проверка состояния киберов, инъекторы с лекарствами для ускорения регенерации, выдача банок с питанием. Поездки и встречи с поставщиками, покупателями. Вечером снова киберы, проверка уровня регенерации. Порция пайка и бесконечная ночь, когда можно смотреть в потолок и вслушиваться в гул и шум монорельсовых поездов и скоростных капсул. Он хорошо знал их расписание, правда, не кто и куда едет, а во сколько по времени проносятся. И закрывал глаза только после того, как мимо его дома пролетал трехчасовой. Потом до полпятого утра был перерыв, ну или если только проезжал кто-то вне расписания. И снова подъем в пять утра. Каждый день рутина, однообразие, привычка. И усталость оттого, что ничего больше не происходит. Ну, в самом деле, даже разборки стали обыденностью и не вызывали и грамма адреналина.
Бизнес надо постоянно расширять и развивать, по городу у него уже было практически все схвачено, но продажи все равно упали. Причем так, что иногда разные модели выставлялись по несколько дней. Он уже все перепробовал: сбрасывал ценник и даже на некоторые, лучше всего восстановившиеся, поднимал, давал больше тематической и профильной рекламы, лично сходил с визитами в частные мастерские татуировщиков, к медикам, даже нашел выход на спецподразделение. После недельной беготни и всесторонних реверансов удалось на тренировки спихнуть четыре десятка боевых киберов. С одной стороны — приличный улов, с другой — размах уже маловатый. Но хоть немного помещения освободил. Можно активизировать каналы насчет новых…
Статистики по моделям он не вел и базу не держал — вся информация в голове. Только отмечал приход и расход денег. На морды киберов обращал внимание только когда проверял: есть повреждения или нет. Если больше шестидесяти-семидесяти процентов от нормы и выглядят приемлемо, то на продажу или снять для рекламы и загнать чуть подороже, а меньше — довести до нормального состояния. Метод себя вполне оправдывал. Программа взлома работала нормально, куклы подчинялись приказам: перенести груз, сделать что-то. Но такие команды он отдавал редко, а большую часть времени машины лежали или сидели в комнатах. В дальней — самые поломанные, на продажу в крайних возле двери. Все просто и понятно. Одна кукла мыла пол. Он долго пытался вспомнить, когда отдал такой приказ, и никак не получалось. Но, поднимаясь в пять утра, почти каждый день видел домывающего прихожую светловолосого парня. Думать о таких мелочах было некогда, да и незачем — может, у кибера прога такая установлена, а полное форматирование с перезаливкой всего софта он никогда не делал — лишние хлопоты.
Очередная «чистка» — так он называл дни продаж — выпала на субботу. Почти все куклы, ну две с натяжкой, но все равно, годились на реализацию. Так что можно было опустошить барак и, вернувшись после развоза, пройтись по пустым комнатам, наслаждаясь одиночеством. Киберы, конечно не напрягали, они же куклы. Но все равно натыкаться постоянно на человеческие фигуры — наверное, это сложно. Или нет? Всего лишь держишь в башке все время, что это куклы. Механические, биологические, запрограммированные…
Но в пять утра он шел на кухню по свежевымытому полу… Это было странно, но разбираться стало некогда — пошел поток звонков, вызовов, сообщений. День закрутился и закончился глубоко за полночь. Сил хватило только на то, чтобы доползти до койки и рухнуть на нерасстеленную постель. Утром он обнаружил, что спал под одеялом, да и берцы с него кто-то снял. И снова чистый пол — хотя вчера вечером он мотался по свалке, разбираясь с новыми правилами утилизации киберов, и там точно ему нигде не попадался аппарат для мытья и чистки ботинок.
Самым простым решением было посоветовать паранойе заткнуться — да, у него в доме не было киберов, но даже если бы и кто-то влез, то вряд ли бы стал орудовать тряпкой. Скорее бы пустил хозяину барака струю плазмы в голову или вырубил шокером. Он тщательно и методично обыскал дом — четыре пустые комнаты, помещение под припасы, небольшая кухня и комнатенка под медицинские причиндалы. Да, он выкупил практически за копейки весь барак и даже сделал ремонт, чтобы сквозь стены не дуло, а через крышу не протекал дождь. Но мебели почти и не было: койка, шкаф, пара холодильных камер, универсальный кухонный мини-блок, душевая кабинка, надувные пеноматы и все. Спрятаться было негде — легче поверить в лунатизм, инопланетное материалистическое привидение и личную шизу.
Новую партию киберов привезли ни свет ни заря — в четыре утра. Да, понятно же, что как смогли так и приперли, и что дело прежде всего. Но настроения это не добавило, тем более что одна кукла была совсем в хреновом состоянии — и, похоже, ее просто зря оставили. Был бы не такой сонный — завернул бы однозначно и платить точно бы не стал, а так… ну, вколол лекарства, прицепил на руку капельницу с глюкозой, даже наложил фиксаторы на переломанные конечности и грудную клетку… Провозился несколько часов и не ясно: восстановится кибер или придется утилизировать. И даже не лекарств жалко и слитых впустую денег, а времени, которое можно было потратить с большей пользой. Но толком не выспался, энергетика не выпил — и опять мотаться целый день, а вечером снова возиться в куклами.
Дексочка все-таки умерла ночью — слишком сильные были повреждения. И, хотя и боевая модель, но регенерационные опции не вытянули нагрузку. По нормальному с такими повреждениями только в регмодуль на полное подключение, но таких штук у него не было. А там от тела кровавое месиво — даже сложно предположить, что надо делать с кибером, чтобы довести куклу до такого состояния. И было почему-то плохо и грустно — эта кибер-девочка была первой, кто у него отключился, остальных как-то вытаскивал и продавал. А тут… сил хватило лишь на то, чтобы приказать менее поврежденному DEX’у уложить тело в специальный пакет для мусора и оттащить на свалку, а там сбросить подальше.
Неприятно чувствовать себя невсесильным, даже как-то обидно — эта мысль пришла в голову после первой банки. Коктейль не из дешевых — заказал доставку в баре, — но понял, что зря. Напиток был до приторного сладким и одновременно горчил, а еще оказался противного зеленоватого цвета и пах лимонным освежителем. Да, неприятно. Но дело даже не в силе и возможностях, а в том, что противно проигрывать. А тут он проиграл подчистую — смерти. Смерти кибернетической куклы. Коктейль закончился, но заказывать что-то еще не хотелось. Да и мутить стало с непривычки — он ведь до этого ни разу не пил спиртное, хотя и вырос на свалке, где люди хлестали все, что горит.
Прошла почти неделя, и не было ни одной продажи. Он даже за бесценок сдал четыре куклы на кибербои. Владелец клуба со специальной ареной платил копейки — чисто покрыть расходы на кормежку и лекарства, ну, может, прибыли единиц двадцать — поэтому он ему обычно ничего не продавал. а тут пришлось. В доме осталось только два военных, изрядно потрепанных кибера и светловолосый развлекательный. И этого ириенчика ему сейчас точно не притаскивали — парень в отличном состоянии, да и морда примелькалась. Тем более что за прошлые недели — были только секс-девочки. И еще чистый пол… Теперь вот специально наблюдал — но кибер действовал механически, соблюдая поведенческий регламент. Возможно, просто активированная прога от мэрьки. Ну, пусть моет…
Сколько ни мотался по городу, выискивая новые каналы сбыта — везде от ворот поворот. То ли кто-то более ушлый вынырнул и перебил, то ли ценовая политика на бэушек сыграла свою роль — но все единодушно предпочитали брать кукол с чистыми документами. А такая бумажка с печатью стоит дороже, чем он продавал киберов. Может, и правда пришло время легализоваться, перейти на «чистый» бизнес, покупать и подавать все только официально? Но тогда его производители сотрут в порошок — потому что у них официальных магазинов и представителей дохрена. А пойти в наем — так проще обратно на свалку, там только от себя зависишь. Впрочем, надо будет все равно Галту позвонить — тот обещал кой-чего подсказать. Может, действительно что-то дельное посоветует.
Встречаться пришлось в приличном ресторане и за свой счет — любить халяву это, кажется, врожденное. Так что пришлось потратиться и выпить с «хорошим человеком», но и идея была толковой. Все равно пока ни заявок, ни заказов не поступало, а в бараке обитают три кибера. Хорошо, что есть круглосуточные медавтоматы и там можно купить капсулы от головной боли, от тошноты… жаль, не допетрил сразу еще и антипохмелином или отрезвином затариться. Но возвращаться уже поздно — слишком далеко отлетел от цивилизации. Уже вон и барак виден, еще пара минут и парковаться. Но садиться все-таки лучше на автопилоте — выпил вроде и немного, больше чисто символически рюмку поднимал, но земля слегка покачивается.
Постоять, вдыхая воздух с примесями свалочного амбре, подумать — самое глупое занятие, которое только может прийти в голову. И все-таки решиться. Может быть, новый вариант бизнеса окажется более выгодным, а фундамент к нему уже заложен, и неплохой. Захотелось еще выпить — но доза пойла точно будет лишней. Значит, отключить все эмоции и просто нормально подготовиться: взять аппаратуру, проверить настройки, комм — и создать прямое подключение к имеющимся в наличии киберам и запустить дрона на пробу — картина должна получиться шикарной, только тогда будет шанс хорошо заработать на этом фильме. Вроде бы все нормально и изображение качественное, а то, что темнеет — так даже на руку. Если вокруг устроить настоящий огонь — то кадры будут шедевр, а на свалке горючего завались. Киберы, подчиняясь приказу, стали готовить «съемочную площадку».
Один DEX нашел и притащил полутораметровую металлическую трубу подходящего диаметра и стал забивать ее ладонью в землю. Второй на пару с ириенчиком выкладывал огненный круг — четырех метров для антуража вполне достаточно.
— Ты поджигай, ты раздевайся полностью. А вы двое — торсы оголить.
Киборги быстро выполнили приказ. Ну, Irien выглядел вполне нормально — шкура целая, гематом и синяков не видно, шрамы позатягивались. Хорошая регенерация у модели. А вот недавно выкупленные боевые машинки еще нормально не регенерировали — значит, надо не маскировать а подчеркнуть. Хорошо, что «бабочка» всегда с собой.
— Кровь не останавливать. — Резкими и точными взмахами нанести с десяток порезов так, чтобы кровящие линии создавали впечатление страшных ран, — не сложно и быстро. И при этом каждый порез больше похож на царапину, чем на повреждение. Ну вот еще и спину чуток разрисовать кровавыми разводами. И замечательно. Теперь активировать камеры и отдать команду. И да, пусть поджигают…
— Приказ принят. — Киборги ответили синхронно и стали двигаться. На танец, конечно, мало похоже, скорее на смертельный поединок, но так видео даже станет более захватывающим и интересным.
Единым слаженным движением киборги перемахнули чрез огонь. Темноволосый DEX подхватил Irien’а, подбросил. Тот кувыркнулся и упал в поперечном шпагате на руки DEX’ов. Еще один приказ — и развлекательного киборга дексы плавно опустили на вбитую трубу. По проржавленному железу побежала струйка крови. Очевидно, что парень удерживался на импровизированном колу за счет внутренних мышц. По техническим параметрам вполне мог — там, по отзывам, такая сила сжатия, что может гирю пятидесятикилограммовую удержать. Даже ролики такие в сети болтались — наткнулся, было дело. Новый приказ — и DEX’ы одновременно выдернули из джинсов ремни и плавно пошли по кругу, замахиваясь и с силой опуская хлещущие концы на тело Irien’а. Теперь надо только контролировать картинку, чтобы сразу ставить в линейке интересные кадры с двух камер, с записи киберов и дрона. Хороший все-таки планшет приобрел — мощный, легко управлять с него камерами и киберами, так еще и монтировать видеоряд удобно: ни задержек, ни зависаний. Хорошая игрушка.
Кровь по трубе сочилась все сильнее. Irien склонил голову, плотно сжал губы. На его теле уже красовалась роспись из багрово-фиолетовых вспухших полос и рассеченной до мяса кожи. Но тут можно было согласиться с Галтом — такое видео точно купят, есть любители. А кибер, видно, устал держаться или истратил энергию, уже и лужа крови натекла, да и изо рта на подбородок сочилась кровавая ниточка.
Звук хрустнувшей кости оказался более резким и неожиданным в равномерном щелканьи ремней. И тут же пискнул комм — пришло сообщение. Пришлось перечитать послание несколько раз, хотя там было одно короткое слово: «больно»… Irien словно почувствовал взгляд хозяина и тоже поднял голову — стекленеющие глаза, едва заметно шевельнувшиеся губы, выплюнутый сгусток крови.
— Игровой сценарий «смерть по приказу». — Пальцы как будто одеревенели и не попадали на нужные кнопки виртуальной клавиатуры.
Irien дернулся, замер, больше не реагируя на жгучие удары ремней, захрипел, горлом пошла кровь, а потом содрогнулся всем телом и обмяк. Да, шикарно сработано — достоверно. Теперь запустить дрона на финальный круг, крупно взять мертвые глаза. И, можно сказать, что кино получилось.
— Снимите его. И сделайте как надо…
Смотреть, как DEX’ы выполняют приказ, не хотелось, интереснее любоваться огнем. Он живой и яркий. Да и вообще именно благодаря таким самодельным кострам он не замерз в морозы на свалке. Еще два приказа, загрузить готовый фильм на специальный ресурс — и можно быть свободным до утра. Сидеть и подкидывать в костер всякий мусор. DEX’ы и сами справятся — им не впервой. Только осталось еще одно дело. Неприятное, но его DEX’ам не поручишь…
…К утру он основательно замерз, дрожал так, что зуб на зуб не попадал. Да и костер давно прогорел, просто сидеть и смотреть на догорающие угли тоже… своеобразное занятие. Главное — не думать. Принять решение оказалось сложно. Приказать еще тяжелее. Тело враз перестало подчиняться и приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы заставить себя двинуться, сделать шаг, взять в руки неприятно горячую чашку. А еще хорошо бы больше ни о чем не думать — ведь такая смерть ничем не хуже любой другой.
— Я… — присесть на корточки возле неподвижного тела оказалось не сложно, а вот осторожно коснуться плеча рукой не получилось. — Я помыл пол и приготовил чай. С лимоном и сахаром.
Светловолосый Irien дернулся, медленно, кривясь и заваливаясь на левый бок, приподнялся, опираясь руками на пол.
— Повреждения? — хриплый выдох, почему-то горло перехватило.
— Внутреннее кровотечение и внешние разрывы мягких тканей, — тихо прошептал Irien. И рискнул посмотреть в глаза человеку и вопросительно уточнить: — Хозяин?
Усмехнуться: такие повреждения не смертельны. Несколько дней усиленной кормежки, лекарства есть — так что все обойдется. Интересно, а эта кукла полюбит валяться на кровати и слушать стук и гул пролетающих мимо барака поездов?
— Доктор, а зачем вам на столе тапок?
— Вы даже не представляете, какие у моих пациентов тараканы!
— Уничтожу-у-у! – последний раз взвыло за забором. И стихло.
— Йес! — на радостях я исполнила один прием, йорикири называется, выталкивание, что-то вроде прыжка вперед с наклоном и потом поворот.
Цветики шарахнулись.
Глаза вампира стали квадратными:
— Это что было?
Кхм. Да. Прием, конечно, хороший, но, похоже, до высокого искусства сумо в этом мире еще не доросли. Я пожала плечами.
— Ничего. Так… мошка укусила.
Квадратные глаза медленно стали круглыми, причем сужаться не торопились. Похоже, вампир пытался представить, каких размеров была эта мошка.
Странный какой-то. У самого в плече дыра, а он про мошек думает.
— Ты сам-то как… хозяин? Может, перевязать?
Вот не думала, что с такой травмой можно так дернуться.
— Что? Куда?
— Кого куда? Перевязать рану? Кровь же течет…
— Нет.
Ой, что-то мне начинает казаться, что мужчины здесь… как бы сказать помягче… ну, словом, не очень сильный пол. Особенно один конкретный представитель.
— Я умею!
— Нет, — он еще и встал! И – вы подумайте – сам к дому пошел! Шатается, как новичок после первой тренировки, а плетется. Лишь бы подальше от меня с перевязками.
Ну вот нормально это? Куда угодно удрать, лишь бы не дать посмотреть рану. У меня дядя такой: как теть Люба ногу сломала, это ничего, а как сам палец уколол – так вопли стояли на весь этаж!
— Слушай, хозяин, ну кровь же… ну что за детство? Я ж помочь хочу.
Несмотря на травму, двигался вампир очень быстро. В следующую секунду он уже стоял лицом ко мне, и глаза сверкали, как… ну как у вампира.
— У меня не идет кровь, — перемазанные пальцы дернули в сторону темную, испятнанную ткань, открывая худое плечо с неровным рубцом на месте раны. Кровь и правда не шла, и вообще рана выглядела не раной, а ссадиной, и то недели две спустя. – Ясно? И я справлюсь, ты уже достаточно помогла! Хочешь помочь по-настоящему – иди и уговори сторожков сидеть на месте! Хотя бы до утра…
Ужинать пришлось в полном одиночестве. Даже котенок смылся к вампиру, начисто игнорируя и мое «кис-кис, Левушка», и саму еду. Хотелось бы мне так равнодушно относиться к аромату тушеной со специями утки…
А вампир и вовсе заперся в своих книжно-пробирочных завалах. И не отзывался. Стучала-стучала – без толку. Раз только показался, и то есть не стал, пару слов буркнул, дал поручение и снова закрылся.
Брюхо нацелилось потребить и его порцию, но я пригрозила ему кефиром – заткнулось. Еще бы, после трех порций утки и пирога с местными персиками.
Так что хозяйскую долю упихала в хладницу, подальше с глаз. А сама, в очередной раз перестирав свои тряпочки, принялась за книги. Вампир дал. Изучи, говорит. Полезно, говорит. На будущее, говорит.
Он вообще был очень расстроенный – то ли плечо все-таки болело, то ли гости достали. И месть Даизу его не порадовала. Расспросил еще раз, как к нему попала именно я (кто меня купил, да как выглядел, да кто выбирал, чтобы «подарок» распределили именно к нему) и все. И даже на мои вопросы не ответил. А мне, между прочим, было очень интересно, что это за Аниса такая. Кого я подменила? И зачем этому Даизу мой вампир, а?
Ладно, что там изучать надо…
Книг было две. Одна довольно легкая, на обложке картинка с картой какой-то страны. Вторая – очень старая, коричневом кожаном переплете, внутри текст, текст… много текста. И обе абсолютно бесполезные.
Потому что читать по-местному я, оказывается, не умею. Говорить могу, а читать – хренушки! По странице тянулись черные хвостатые буквы, понятные примерно настолько, как египетские иероглифы или состав китайской лапши на упаковке (знаете, тот, мелким шрифтом?).
Приехали. Вот засада.
Не плачь, деточка, тебя ждет красивая азбука! Я представила себя с букварем среди местных первоклашек и чуть не взвыла. Слон и стая мосек.
Твою швабру!
Скрип… Я замерла. Опять? Ну точно!
— Шлеп-шлеп-шлеп, — прошелестело у окна.
— А-а-а! Виииии! – это у калитки.
И, как завершение, очередной вопль хозяина:
— Дарья!
Я со стоном отложила в сторону любовно сконструированный бутерброд (пузо протестующе взвыло) и в пятый раз двинулась во двор, объяснять очередному придур… очередному гостю, что бегающие сторожки не опасны, если их не разозлить. Или не натравить.
Да, гостю. С утра, как с ума сошли, гости за гостями, калитка закрыться не успевает, а цветики – прочихаться после поднятой пыли. Кто вспомнил, что должен что-то Джано за прежние заказы, кому срочно понадобилось пополнение, но я за все время пребывания в этом чертовом мире не видела столько народу, сколько сегодня ломилось в эти ворота.
Че им всем надо?
И все по одной модели: сначала входят во двор, потом замечают сторожков (а сторожки замечают их), верещат и ломятся в дверь. А там их встречает Джано и естественно, зовет самую крайнюю, то есть меня. Тем более, заказы посетителей звучали как-то подозрительно похоже:
Новые противоядия есть? Давай. А что за слухи о твоем Даре?
Мне подкормку для моего совершенства. Ты был прав, с ним кровь обретает совершенно неповторимый вкус. И ему не вредит, наоборот, на пользу. Кстати, а это правда, что тебе в этот раз досталось нечто невообразимое?
Джано, дорогой, мне тех духов, помнишь, по твоему особому рецепту. Восхитительная вещь, между нами: запах приятен, женщины в восторге, а мужчины – чудо просто – держатся на расстоянии. Я твой должник, дорогой. А где твой Подарок? Вот это?! У тебя такой странный вкус.
Мне срочно нужны яйца! Джано, уйми свое будущее совершенство, ничего смешного! Мне нужно то, что вчера покусало Даиза. Срочно!
Драгоценнейший, извольте принести мой перстень. А это то самое? Что ж, посмотрим, что вам удастся сделать с таким неблагодарным материалом.
Ну вы такое слышали? И смотрят еще так, будто перед ними что-то этакое… типа бритого ежика или рогатой крысы.
— Дарья, – начал вампир… и остановился, недоуменно осматривая мой костюмчик. Ну да, да, я штору приватизировала, она все равно без толку висела в чуланчике среди запасных ковров. Мне ж одеть совсем нечего, вчера со сторожками до позднего вечера возилась, так что ничего после стирки высохнуть не успело. Вот я и… ну и чего у моего хозяина вид, будто я или он только что свалились с другой планеты.
— До свидания, — вдруг сказал вампир. Важный гость поперхнулся на полуслове, я занервничала, а Джано, кое как вытолкав посетителей за ворота, обернулся ко мне с видом ботаника, у которого только что померла любимая крыса.
— Зачем ты это взяла?!
— А что, нельзя? Было бы из-за чего расстраиваться, она старая…
— Зачем ты это взяла?! – не отставал вампир.
Так он не только ботаник, но еще и жадина?
— Одежду сделала…
Хозяина перекосило.
— Одежду… — пробормотал он, словно не веря ушам. – Одежду…
— Ну да. Людям, знаешь ли, иногда надо что-то на себя надевать. Джано, ну а что мне носить-то?
— Одежду… — как-то жалобно пробормотал вампир. Протянул руку и потрогал меня (вообще-то, конечно, «платье», но кое-где попало и по мне).
И сбежал. Вышел за калитку и ушел, представляете?
Ненавижу вампиров! Сначала щупают почем зря, потом удирают, бросая на растерзание стае коллег. Вы представить себе не можете, какие они бывают назойливые и какие тупые вопросы задают! Я отвечала как придется, не сильно задумываясь – все внимание уходило на то, чтобы за ними следить. Думаете, зря? Неа. Один коллега попытался утащить одного из сторожков, второй – приделать ноги какому-то флакончику, про который Джано выразился просто и понятно: «Не трогать никогда»!
Так что среди вампиров тоже хватает любителей взять то, что плохо лежит.
Я, правда, больше следила не за теми, кто тащит, а за теми, кто что-то хочет положить. Не знаю, есть ли тут «жучки» и мины, но кто знает…
Ну а параллельно отвечала на вопросы.
— Что? Какое у меня имя? Дарья я, Дарья. Сапсан. А чего? Ничего? Вот и ладно. До свидания, еще увидимся, век бы вас не видеть.
Здрасте, хозяина нету. Что такое у дома со стенкой? А, это икра разбежалась. Ну лягушки… Какого размера? Да какая разница… Что я думаю о хозяине? А вам-то с этого что?
Здрасте, нету хозяина, зайдите позже. И вещичку на место положьте. Да, та самая. А как же, совершенствуемся по полной программе! Уже рога и хвост отращиваем… а падать в обморок лучше в другом месте!
Нет, нету хозяина, что передать? Что вы бы лично не рискнули меня попробовать? Ну козел… Кто такой козел? Подойдете поближе – объясню. И вам до свидания.
Здрасте, хозяин отошел, когда-нибудь вернется, и вам тоже пора, а то у нас сторожки проголодались. Что передать? А что это значит? Поймет? Идет, передам: «Джано, ты попал».
Здрасте, хозяина нет и не будет! И никого нет! Вообще! Кто говорит? Автоответчик!
Вернувшемуся Джано пришлось доказывать мне, что это именно он: мы со сторожками забаррикадировались в доме.
— Дарья, открой!
— Добрый день, говорит автоответчик, хозяина нет и пока не будет, зайдите завтра.
— Дарья!
— Добрый день, говорит автоответчик, хозяина нет и пока не будет, зайдите завтра.
— Да что происходит?!
— Добрый день, говорит автоответчик, хозяина нет и пока не бу…
— Открой немедленно! У меня в лаборатории состав кипит, через полоску снимать!
— Добрый… — я притормозила. Это и правда было похоже на моего ботанистого хозяина.
— Джано?
— Наконец-то! – возрадовались за дверью. — Открывай. Тебя кто-то напугал?
— Не совсем. Достали просто.
— А мне почему не открыла? Не узнала?
Я наконец распахнула дверь. Точно. Мой пришел.
— Нет. Вам глазок надо прорезать…
Вампир замер. Покачал головой:
— Ну у тебя и идеи… Ладно, держи, это тебе.
И на руки бухнулся тяжелый сверток.
— Это что?
— Твоя одежда. Будущая… А эту отдай. А еще кусочек? Почему она в середине прорезана?
— Да для головы. Жалко, что ли? Она все равно там никому нужна не была.
— Нужна… — вздохнул вампир. – Это вообще-то не ткань. Это ловушка для моли и бабочек. Жалко, что кусок из центра пропал. Тогда бы он еще и мышей отгонял.
Он ушел гонять своих мышей и бабочек, а я осталась стоять где стояла. Ловушка для моли. Нехилая ж моль в нее попалась!
— Дарья, не выходи во двор.
— Ага… — на автомате проговорила я, не в силах вынырнуть из восхитительного, истинно женского занятия – копания в тряпочках. Вернее, в тканях. Платьев и всего такого вампир не купил – может, нужного размера не нашел? – зато принес несколько свертков ткани.
Так что сейчас я ползала по расстеленному ситчику и прикидывала, как бы изловчиться, и выкроить из него не только платье, но и фартук. Зрелище, наверное, было неслабое, потому что когда я подняла голову и собралась спросить вампира про нитки, он уже исчез.
Ничего, обойдемся. Местные модели все равно больше вокруг тела оборачиваются, чем шьются…
К вечеру мы с котенком закончили первое платье. У Левушки, кстати, неплохой вкус. Я ему попробовала сотворить на шею ленточку с бантом, так он орал так, что к окну сторожки сбежались – думали, дают чего поесть.
Гордый. Или соображает, что синий бант с коричневой шкуркой не смотрится. На красном он лежал вполне себе охотно. Может, красный бантик ему больше понравится. Шоколадка с красным бантиком…
Буррррл? – оживилось пузо.
Тьфу на тебя, ненасытное!
Так, не думаем про еду, не думаем. А думаем мы… про что бы подумать… Кстати, а где наш хозяин?
Не обедал, не ужинал, не… а что это за пятнышки на полу? У двери. И вон подальше… и еще!
Котенок вдруг мяукнул, жалобно и зло, дернул хвостом и рысью помчался по темному коридору.
Я двинулась следом, на всякий случай прихватив скалку из кухни. Что происходит, а?
Редкая цепочка капель, похожих на кровь, убегала в знакомую комнату-библиотеку. И на этот раз я не свалила ни одной книги – они и так были на полу. А на кровати, сжимая какой-то пустой пузырек, лежал мой вампир.
Ох и лицо. От этой раскраски можно в обморок упасть.
— Миу… — жалобно сказал котенок.
И я вдруг поняла, что это не краска…
Вода, полотенце, вино (обязательно спирт достану). Если он каждую неделю такой будет приходить, то спирт мне точно понадобится! Да я чтобы раны дезинфицировать! А вы что подумали?
Опять то же самое! Накидка на голое тело и рубцы на запястьях. Дальше я не стала смотреть. Пока не стала. Сначала голова. Пол-лица в крови, ужас какой. Рана на лбу…вроде небольшая, но…
Ладно, снимаем эту краску, может все не так плохо?
Минуту спустя я в немой оторопи рассматривала лицо своего вампира.
Нет, рана и правда оказалась не из страшных, просто… просто лицо! Не знаю, как и сказать.
В общем, если я скажу, что моему хозяину шестнадцать, то наверняка прибавлю.
Примерно с минуту моя голова пыталась переварить инфу о том, что мой ботанистый хозяин вдобавок еще и тинейджер. А потом я уронила тряпку и ласково помянула сасими из китятины, кассу марзу и обезьяньи мозги. Что? Нет, я не ругаюсь. В смысле, ругаюсь, но это не мат. Просто, когда на душе паршиво, я поминаю самую неприятную еду, которая только есть на свете. Паршиво у меня на душе обычно во время диеты, вот и… ну вы поняли. А уж когда дела совсем швах, то я хакарл поминаю, исландское блюдо, которое только викинги могли выдумать, — им-то в любом случае было не дожить до старости, так что молотили что попало. Как увидишь или нюхнешь – так потом до вечера есть не хочется, даже мне. Но фиг с ним, с хакарлом. Это что такое?
Это что, это я в рабстве у несовершеннолетнего?!
Да одори ёби! Нет, это тоже не мат, представьте себе. Это тоже салатик… ну типа салатик, японский. Из живых креветок. Положишь на язык, они там ползают… ощущения, говорят, непередаваемые.. тьфу!
Да такую-то швабру!
А я еще его слушалась, мелочь эту! А он…
А он тем временем пошевелился. Уронил пузырек, попытался нащупать… тяжело, с усилием, сглотнул… и застонал, устало, еле слышно, будто раненый прополз перегон в метро, а то и три.
— М-м-м…
Мои чувства мигом сменили минус на плюс. Мелкий мой ботаник или нет, но сейчас ему по-любому плохо, а значит, что? Помогать надо, вот что.
— Тихо, тихо… воды дать? Или, может, не воды?
Черные ресницы дрогнули, открываясь. Несколько секунд вампир смотрел будто с другой планеты, потом темные глаза чуть прояснились.
— Ты…
— Я, я.
— Миу!
— И Левушка, — поправилась я. – Тебе как, воды дать? Или чего-то из твоих настоек?
Другая планета сменилась зазеркальем. Или откуда еще можно смотреть таким потусторонним взглядом?
— Ты меня слышишь?
— Жаба… — пробормотал вампир.
Хам! Ладно, на больных не обижаются. По крайней мере, до членовредительства.
— Давай потом про жаб, ага? Я помочь хочу.
— В комнате… соседней… — выдохнул Джано, — на полке за… за шторкой. Флакон, зеленый… с жабьей травкой… нарисованной… Принеси.
Ага. Да запросто. МЧС «Дарья» уже в пути, пострадавшие прячьт… то есть держитесь. Я счас!
Так. Все бы сейчас отдала за местный интернет. Даже ужином бы пожертвовала. Вам смешно? А флаконов, между прочим, три! И все зеленые, и на всех какие-то растения нарисованы, прямо на стекле. На одном вьющееся что-то, на втором колючее, на третьем в цветочек. Поди пойми, какая травка тут жабья! И какой из них нужный?
Эй, хозяин, тебе какой?
О, а хозяин-то мой того. Молчит и не двигается. Похоже, снова без сознания.
И что теперь делать-то?
Мне вампир, хоть и хозяин, а дорог, как память. И вообще, я за гуманизм. Так что поливать его неизвестно чем – нет уж. А если он от этого зелья загнется? А если отрастит перья и полетит в теплые края? Хотя куда уж теплей…
Я прицельно обвела комнату взглядом. О!
— Левушка?…
— Мрррряу! – возмутился котик, категорически отказываясь подаваться в подопытные мышки. Мышки…
— Левчик, что ты, ты меня неправильно понял! Слушай сюда: нам срочно надо…
Рассаженные по банкам полупридушенные мыши яростно пищали: наверное, материли меня на своем мышином языке. Нет, ну Левушка молодец. Где он их взял так быстро? Ведь и пяти минут не прошло.
— Ну, начнем? – я придвинула бутылочки.
Средняя мышь закатила глаза и попыталась упасть в обморок.
Крышка на первом пузырьке подалась неожиданно легко, и темно-коричневая жидкость облила мне палец. Твою швабру! Мышь злорадно пискнула и в отместку получила полпузырька жидкости на спину, зараза. Палец я помыла, котенка, который с чего-то размяукался, успокоила. Мышь тем временем смирно сидела на своем месте, тихонько попискивая, и вроде не собиралась ни помирать, ни улетать. Может, это и есть то, что надо? Прям с первой попытки нашлось? Нет, надо попробовать остальные – на всякий случай.
На вторую мышку я микстуру не лила, а только аккуратно капнула – мало ли…
И хорошо, что только капнула! Потому что через пару секунд маленькая серенькая, несчастная мышка стала… расти. Не надуваться, как шарик, а именно расти. Стремительно вытягивался хвост, все крупней и крупней становились лапки, все заметней – зубки… зубы. Зубищи.
Ого!
Коробка затрещала под напором обнаглевшей супер-мышильды. Я подхватила первое, что попалось под руку – какую-то глиняную штуковину – и накрыла хвостатый сюрпризец. Тот недовольно рыкнул. Ничего себе мышиный писк…
Мы с котенком переглянулись. Так, этот пузырек точно не подходит. Разве что на крайний случай, вампиру мышцы подкачать, чтоб он своему Даизу смог в морду дать без особого напряга. Но это потом. Сейчас пусть лечится, а потом я его научу, как всяких гадов на место ставить. Или класть, если они с первого раза не понимают. Так, значит, если не второй пузырь, то…
Значит, таки первый?
Я повернулась к первой мышке… и онемела. Мышки не было. Вместо нее в коробке крутилось и попискивало что-то здорово напоминающее пушистый белый пуфик. Ну или ворох вязальных ниток. Где в этом ворохе скрывалась голова, а где притаился хвост, понять было совершенно невозможно. Кудрявый пух надежно скрывал тельце, и было этого пуха столько, что хватило бы не только на мышку, а на пекинеса средних размеров. У-у…
— Мяу? – озадачился котенок, глядя на бывшую добычу с изумленно-эстетическим интересом.
Я представила вампирчика в белом шерстяном прикиде и почесала затылок. Повезло…
— Вот, — я протянула Джано оставшийся пузырек. – Этот?
— Да… благодарю. Ты умница.
Я улыбнулась… и на всякий случай спрятала за спину ладонь с заросшим шерстью пальцем.
Джано:
Справедливости у аргентума добиться можно. Все зависит от степени справедливости. На этот раз вся она заключалась в том, что перед старшим трио лег не только я, но и Даиз. В наказание.
Ему наказание…
А для меня – практически обыденность. Хотя я и мой недруг равны по силе. Были бы равны, если бы… Странная она, справедливость правящих.
..Опять ложе колышется. Как там, дай-комнате. Я невольно рванулся прочь, хоть и не раз давал себе зарок не двигаться в такие минуты. Все равно некуда деться, бессмысленно сопротивляться. Даже если удастся уйти, бросить дом и лабораторию, перебраться в другой город, там будет то же самое. Только чаще – новичок ведь, все начинать сначала.
Нет, это не то… не зал, не ненавистный стол.
В зыбком мареве боли и слабости возникает живая гора – мой странный Подарок. Это под ее шагами колышется пол. У нее прохладная рука.
Спрашивает про какую-то «температуру». А, жар. Конечно. Любопытное наименование у понятия. И откуда знает такие слова, дикарка. Да, у меня, кажется, жар. Не могу восстановиться нормально, слишком много в этот раз… больно.
Это почти смешно – жар у вампира. И странно…
Странно, почему то, что на словах преподносится как служение и достойное дело, вызывает у коллег насмешки и едва замаскированное презрение?
Нелогично… Но в предубеждении нет логики. За что, например, меня ненавидит Даиз? Я ведь не сделал ему ничего плохого за эти семь лет. Или это было раньше, в то время, которое я не помню? Посвящение стирает память о прошлом, так написано в Скрижалях. Но Даиз ведь что-то помнит… и я тоже. Почему я помню кислоты, ингредиенты, рецепты, прочитанные книги – но почти ничего о прошлом? Не надо думать об этом – больно… мысли путаются. Нельзя…
Подарок не отстает. Предлагает воды, какую-нибудь «таблетку» — это, интересно, что такое? По волосам погладила… хотя это, наверное, все-таки бред. Как и палец, заросший белой шерстью.
Лев вспрыгнул на постель с другой стороны, прислонился теплым боком, замурлыкал, будто рядом притаилась маленькая грозовая тучка с громами внутри. Пока далекими…
В соседней комнате что-то грохнуло.
Дарья.
Ну… ну твою же швабру! Да когда ж у меня здесь что-то будет получаться, как у людей! Когда, блин, сакуру мне в прическу?
— Что там упало? – вампир силился подняться на локте и сползти с кровати. – Что происходит?
— Ничего, лежи спокойно. Компресс сделать?
— Дарья!
— Да говорю же, ничего! Подумаешь… мышь сбежала.
Что эта мышь успела дорасти мне до колена, прежде чем разнести коробку и скинуть горшок, я решила пока не сообщать. Мало ли. Джано наверняка расстроится из-за новой дыры в стенке, а ему сейчас расстраиваться ни к чему. И мне спокойней. До утра сторожки наверняка эту мышиную заразу выловят. Так ведь? Предатель Левчик ехидно мяукнул, но я постановила не обращать внимания на всяких шерстистых ябед.
А вампир вдруг как-то сразу затих, лег обратно и только в потолок смотрел блестящими черными глазами. И знаете… мне стало его жалко. Он вообще-то красивый. Ну, в смысле… да во всех смыслах. Волосы там, глаза, губы… ну я не мастер описывать, но правда – красивый. Интересно, сколько ему лет? Такие как он, гибкие-тонкие с южной кровью, иногда могут смотреться младше. На вид пятнадцать-шестнадцать.
У меня такой братишка мог быть. Не сложилось.
Тихий вздох, неловкое движение, словно он искал способ улечься поудобнее и не получалось.
Что с ним такое, а? Откуда он пришел такой… замученный? И как его спросить половчей? Ведь не ответит же.
— Джано, слушай. Это…
— Что? Опять у тебя кто-то заговорил или сбежал?
— Да нет. Я это… спросить хотела. Кто тебя вызывал?
— Аргентумы. Принимающие решения.
Ага. Если я правильно помню, их трое. Ничего себе…
— Ну и… Это… как бы… в общем… ты как? Тебя это… нет?
В темных глазах мелькнул проблеск интереса.
— Что?
Но у меня язык примерз окончательно. Даже если и да, он же в жизни не признается! Я бы точно не призналась. Пришлось быстро переводить разговор на другое.
— А тебе сколько лет?
— С чего это вдруг тебе интересен мой возраст?
— Ну вы говорили, что ты Старший вампир, а по лицу как-то не очень Старший. Или вы все так молодо смотритесь?
— По лицу? – медленно проговорил вампир. – По лицу…
— Эй, что такое?
Джано уже смотрел в зеркало. Откуда и как он его достал, я не заметила… Потом он поднял на меня глаза:
— Дарья… уйди. Сейчас же.
Для начала требовалось понять, как спуститься с крыши. Она была разрисована прямоугольниками, по краям ограждена периллами в пояс высотой, и больше на ней ничего не было. Глеб пригляделся к рисунку белых линий. Парковочные прямоугольники были одинакового размера, независимо от величины стоящих на них летательных аппаратов и располагались по две стороны от центрального узкого прохода. Проход был выстлан шершавым покрытием, а оба его конца отмечены более светлыми квадратами. Глеб подошел и присмотрелся, от основной дорожки светлые квадраты отделяли тонкие щели. Помедлив немного, Глеб наступил на квадрат, тот дрогнул и мягко пошел вниз, опустив его в коридор. Из коридора он, уже на более привычном лифте опустился вниз и вышел на улицу. Оказавшись среди людей, глубоко вздохнул, все-таки годами наработанные рефлексы протестовали против пребывания на открытой крыше.
Теперь следовало позаботиться о насущном – об очках. Лотта высадила его на улице Хрустального звона, в районе высоток, и за этот выбор Глеб был ей благодарен. 20-25 этажные дома стояли плотно по обеим сторонам улицы, превращая ее в сумрачный каньон. В промежутках между домами висели зеркала, направляя сверху к окнам солнечный свет, оставляя аллею посередине улицы в еще более глубокой тени. А под зеркалами на тонких, почти невидимых нитях были подвешены мириады хрустальных капель, они-то и издавали тот звон, который дал название улице. Глеб, задрав голову и размышляя, почему нити не перепутываются, а если перепутываются, то кто их распутывает, сделал несколько шагов по улице, и почти налетел на лоточника, сидящего со своим товаром посередине аллеи. Тот оторвался от электронной книги и философски произнес:
— Если всегда быть слепым, то можно многого не заметить.
Глеб вздрогнул. Фраза, мимоходом брошенная посторонним человеком, совершенно точным образом отражала размышления его последних полутора часов. Действительно, а не пора ли забыть прошлое, успокоиться и просто жить в этом городе, где, судя по дизайну улицы, обитают весьма изобретательные люди.
Не видя больше продавца, погруженный в раздумья, Глеб развернулся, чтобы уйти, но был остановлен следующей фразой:
— Молодой человек, куда же вы? Очки дочке купите, у меня новая поставка.
Внутри Глеба полыхнула ярость, но он, сдерживая ее, ведь случайный человек не виноват в его горе, и от этого закаменев лицом, развернулся к лоточнику.
— На каждый встреченный цветок они сажают бабочку.
— У меня нет дочери, — выговорил Глеб.
— Разве? Значит, я ошибся. Ну, тогда жене. Любую встреченную женщину они гротескно искажают. – Случайные, невинные фразы били наотмашь, хотелось убежать, забиться в темный угол и выть от неизбывного горя, но Глеб стоял перед болтающим продавцом, сам не понимая, почему он остается на месте. Но он понял, чего хочет – вернуться и остаться с Ириной, пусть завоевав ее снова, пусть просто рядом, невидимой тенью, охраняя и оберегая.
— А у вас есть просто обычные солнечные очки?
— Обижаете, молодой человек! За обычными солнечными очками Вам в «Солнечный рай», а в «Очках от Приколкина» такого не бывает. Хотя, кажется, я знаю, что Вам подойдет. Он, бормоча: «Уже два месяца лежат, уже точно не понадобятся. А тут чтоб не помочь хорошему человеку? Да где же они? А, вот!», полез в коробку, некоторое время копошился там и вытащил слегка запыленные очки.
— Вот, завалялись. Девчонка милому своему заказала, я вообще такое не вожу, да больно приятно на них смотреть было, такая пара красивая. Да то ли уехали, то ли расстались. Примерьте, очки хорошие. Цвет стекол меняют и степень затемнения, вплоть до удержания дуги аргонной сварки. Это автоматически. А если на кнопочки понажимать, то ультрафиолет, инфракрасные лучи и радиоволны видеть можно.
Глеб надел очки и сразу понял – это его вещь. Такой комфорт глаза испытывали только в полной темноте, но, в отличие от темноты, вокруг различался каждый предмет. Не торгуясь, расплатился. К тому же, он еще понятия не имел, три креда – это много или мало. Судя по количеству денег в кармане – мало. Но ведь цен он совсем не знает. А лоточник тем временем, протирая очки от пыли, словоохотливо пояснил:
— Я ведь диссертацию пишу. О корреляции психотипа человека с выбранным оптическим прибором. Работают от батарейки, вот тут она, да не беспокойтесь, ее надолго хватает, падений не боятся, в воде тонут, конечно, но не портятся. В общем, приятного ношения.
Глеб, наконец, получил нужную вещь и ушел спокойной походкой человека, которому некуда торопиться, хотя внутри был собран и сосредоточен. Он снова чувствовал себя агентом ФСБ на задании, и знал, что оно чуть ли не самое главное в его жизни. А в своем флаере усмехнулась Лотта, увидев, как маячок, встроенный в свежекупленные Глебом очки, стронулся с места.
Глеб гулял по улицам. Улицам, поражающим своим разнообразием: широким многолюдным проспектам, где прохожие спешили по своим делам; тихим тенистым дворам, где, смеясь, резвилась малышня; заходил в магазины, где вежливые продавщицы или безупречные торговые автоматы продавали ему какую-нибудь мелочевку; проходил мимо школ, откуда выбегали озорные первоклашки и выходили степенные старшеклассники; фланировал по площадям, где били фонтаны или мимы показывали свои представления; заглядывал под мосты и на стройки, и вглядывался, вглядывался в лица людей. И постепенно приходил к убеждению, что мир полностью изменился. Открытые доброжелательные лица, чистота, нет заброшенных зданий и попрошаек…Глеб не понимал, как страна пришла к такому всего через полторы сотни лет. В своей прогулке Глеб прошагал десятка три километров, пару раз выпил кофе в уютных кафе, обзавелся фотоаппаратом, паяльником и несколькими электронными платами. Немного напрягало отсутствие паспорта, но его персоной никто не интересовался. Темнело медленно, все-таки широта была довольно высокой. Но зато быстро холодало. Глеб доверху застегнул куртку. Он знал, что выглядит сейчас не слишком приветливо и безопасно, и отметил факт, что от него никто отворачивается, пряча взгляд, как от большой неприятности. «Заповедник непуганых обывателей», проворчал он про себя. Но ему это нравилось. Не как волку при виде непуганой добычи, а как человеку, прикоснувшемуся к чуду. Окончательно уходившись, Глеб понял, что не присмотрел себе место, где будет ночевать. Конечно, лучше бы остановиться под крышей, чтобы спаять прибор подслушивания, но можно найти гостиницу и сделать это завтра. И Глеб, несмотря на холод, заснул на скамейке под большой золотой липой в парке. Но спал недолго – минут через двадцать к нему подошел полицейский патруль.
— Сержант Веденеев, здравствуйте! Сударь, у Вас проблемы?
Глеб растерянно пожал плечами и встал, готовый сорваться в бегство:
— Здравствуйте, я приезжий, и чего-то загулялся и заблудился. Не могли бы Вы подсказать направление к ближайшему отелю?
— Да, конечно, мы Вас отвезем. Вам попроще, или как?
— Попроще, но чтобы там были отдельные комнаты. Я, знаете ли, сильно храплю.
Полицейские переглянулись.
— Простите, но никто не поселит человека вместе с другим против его желания. Откуда же Вы приехали?
— Из Мылькино. Это довольно далеко.
Полицейские еще раз переглянулись, на этот раз сочувствующе, мол, из какой же ты дыры выбрался, парень.
Усадили во флаер, привезли к небольшой гостинице и улетели, пожелав приятного нахождения в городе. Глеб решил не искушать судьбу и зашел в фойе. Снял маленькую уютную комнатку, с удовольствием повалялся в ванне, мимоходом пожалев, что не додумался прикупить свежую футболку и что-нибудь перекусить и полночи провозился с миниатюрным паяльником, собирая прибор, который назавтра собирался подкинуть в ОСУЛ.
Дерево содрогнулось. Киборг ухватился за ветку покрепче и посмотрел вниз. Система подсчитала, что дереву осталось стоять не больше двух ударов, а дальше он окажется под копытами стада. Гард помнил, что согласно информации, залитой в прошлый раз, эти животные числились безобидными травоядными. Милые, издалека похожие на бродячие холмики животные, покрытые бурой шерстью. Они щипали траву и не реагировали на проходящий мимо отряд. А сейчас тридцать особей с хриплым ревом, больше похожим на рык хищника, пытались его убить. Одно бодало лбом дерево, куда он залез, а остальные застыли злобными статуями, не сводя налитых кровью глаз с добычи. Впрочем, что бы их ни изменило, но лучше подумать об этом в более безопасном месте.
Кибер примерился и прыгнул на спину ближайшему животному, оттуда на другое и так, по живым, движущимся холмам, пронесся до последнего зверя в стаде. Длинным прыжком соскочил на землю и рванулся к лесу, слыша за спиной тяжелое дыхание и топот озверевших монстров. Земля вздрагивала под ногами, стадо неслось с неожиданной скоростью до самой кромки леса. Быки снесли молодую поросль и окружили толстое дерево, по которому киборг взлетел с ловкостью испуганной кошки. Два крупных самца принялись бодать и этот ствол, но беглец уже по его веткам перебрался на следующее. Стадо, подняв головы, следовало за ним по земле. Настойчивость преследователей наводила на мысль о киборгофилии у этого вида животных. Киборг поднялся выше по ветвям и уже там перебрался на следующее дерево, потом на другое, пока его не потеряли из вида. Только тогда он вытянулся под прикрытием ветвей и выдохнул сквозь стиснутые зубы. То, что ему не везет, он привык, но что настолько… он, конечно, выживет, но, кажется, это будет куда сложнее, чем планировалось. Комм завибрировал, сообщая, что пришла почта, немного поколебавшись он все-таки коснулся желтого конвертика, открыв послание, и завис. Люди всегда хотят или непонятного, или неприятного. Что значит «вернись в город, в лесу ты не выживешь»? Эрик… враг! Он понимает, что в лесу беглую машину искать сложнее и хочет подставить? Или у человека просто есть информация, которой нет у него? В городе среди людей он может не узнать сотрудника КЭЙС, а потом будет поздно. Значит, нужно оставаться тут. Но зачем написал человек?
Киборг еще немного посидел на дереве, и понял, что надо заняться собой – восполнить запас жидкости и энергии. То есть найти ручеек и поймать какую-нибудь живность. Но, когда примерился было спрыгнуть, под ним, не торопясь и сминая подлесок, прошел крупный хищный ящер. Пришлось искать ручей, перемещаясь по деревьям, – самого бы не поймали.
– Господин Фукуда? Господа! Мой начальник прислал машину и в ней меня, – вчерашний ящер-полицейский закрутил головой, стремясь посмотреть на всю команду одновременно. Едва шлюз «Кельпи» открылся, как сауриш появился без предупреждения, зато с улыбкой, больше похожей на боевой оскал.
– Это чтоб мы не сбежали? – рассмеялся Асато, настроение у него было просто отличным, судя по новостям, киборга-беглеца еще не поймали, и даже погони за ним не было. А Эрик вчера просто выпил стакан и ушел спать, не доставив окружающим никаких проблем. Он вообще после ссоры вел себя удивительно мирно, как-то даже расслабился.
– О, нет! Он просто уверен, что с нашей первой встречи у нас возник контакт, – с полнейшим убеждением заявил полицейский. – Хотя это бывает не так уж редко между нашими расами, но считается хорошим показателем. И, между прочим, вы мне ничего не сказали, а я вчера даже не представился! Очень невежливо! Меня зовут Ршан.
Палка на шее ящера пискнула, он тут же схватил ее в зубы и сжал. Асато решил, что если контакт есть, им надо пользоваться и удовлетворить любопытство:
– А это у вас что?
– О! Наша раса очень любит поговорить, поэтому, когда частота слов и время произнесения речи превышают норму, нужно взять апорт в зубы и сжать на определенное время, достаточное, чтоб успокоиться и вспомнить приличное с точки зрения других рас поведение. Для всех госслужащих обязательно.
– Сурово! – восхитился Эрик.
– Увы, моя раса очень болтлива и любопытна. Знаете, есть даже анекдот: что сделают два сауриша, выйдя из тюрьмы, где они провели в камере вдвоем десять лет? Они проболтают прямо у ворот еще несколько часов. Так мы едем? – Ршан повернулся, посмотрел на киборгов, подумал и добавил: – Наверное, вам тоже интересно? Мне вот – очень, хотя я и знаю, зачем вас зовут.
Участок полиции, куда их привезли, почему-то стоял посреди сквера. Флайер припарковали на стоянке у главного входа в здание, больше похожего на театр или концертный зал – всего три этажа, но с каждой из сторон по широкому входу с портиком и колоннами. К дверям вели шесть больших пологих ступеней.
– Красиво, – немного озадаченно отметил Асато, толкнув приятеля, чтоб привлечь его внимание. Эрик выглядел отстраненным и каким-то усталым. – Это министерство?
– Мы это называем центральным участком. На каждый сектор города – свой, но все они выглядят так. Различается только цвет колонн – у нас белые, а вот у северного сектора – голубые. Есть еще министерство, но оно в административной части. Тоже очень красивое место, рекомендую сходить полюбоваться, – отозвался их провожатый, подходя к массивным деревянным дверям в стиле старой Земли. Тяжелые на вид, они тут же распахнулись и пропустили посетителей.
За стандартной стойкой ресепшена сидела девушка, на которой (во всяком случае – на видимой ее части) вместо стандартного костюма было что-то яркое и цветное; увидев компанию, а главное, сауриша, она приветливо помахала ему рукой.
– Клавдий у себя? – поинтересовался Ршан.
– До обеда на месте, ты же знаешь! – девушка улыбнулась, на всякий случай продублировав слова жестикуляцией.
– Я вижу, у вас костюмы не в чести, – Эрик сделал несколько шагов к ресепшену, пытаясь заглянуть за стойку.
– Ой, это же так скучно! Наш вид считает, что чем ярче, тем лучше. А костюм… Понимаешь, по нему же не видно, как человек себя ощущает! Это неправильно. Вот по арранам видно все. Вот Н–Гия, на потолке, она сегодня оранжевая. Значит, думает о чем-то очень важном! А думается ей лучше всего с Шсангом. Это наш прежний генерал. Великий был сауриш.
На потолке, прямо над очень натуральной статуей крупного ящера висело что-то вроде лохматого восьмилапого солнца полтора метра в диаметре. Ршан подошел к статуе, нежно потерся об нее мордой и пояснил:
– Когда генерал состарился, он очень горевал, что должен оставить любимую работу. И мы ему пообещали, что сделаем из него чучело и поставим тут. Тогда он обрадовался и умер спокойно.
– То есть это не статуя? – изумился Асато. Они с Эриком подошли поближе. Чешуя старого ящера выглядела потертой, кое-где с царапинами и шрамами, но видно было, что за столь странной могилой ухаживают и присматривают. Даже небольшой букетик цветов у его ног был абсолютно свежий.
– Коснитесь на счастье. Мы все его касаемся, – серьезно сказал сауриш. – Это с одной стороны хорошая примета, с другой, ему не одиноко и он знает, что мы его любим и помним!
– Хорошие у вас способы почтить мертвых, – Эрик осторожно коснулся покойного генерала.
– Рад, что вам понравилось. Обычно люди такое отношение осуждают. Хотя что может быть естественнее? Каждый должен быть там, где ему хорошо. Тогда у него будет все сверкать!
Игнорируя пищащую палку, сауриш повел их по следующей лестнице, возле которой застыла еще одна скульптура. Асато оценил размер клыков ящера и, подпрыгнув, тронул один из них. Ршан подмигнул:
– О да, это производит впечатление! Идемте скорее! Нас уже ждут! А вот и наш начальник. Его зовут Клавдий Августин, – ящер подумал и добавил намного тише: – Я так и не понял, правда, это такое имя или имя и фамилия. У вас это немного сложно.
Посередине просторного коридора действительно обнаружился человек. Высокий плотный мужчина в полицейской форме – практически такой же, как на всех остальных планетах, только с большим количеством ярких блестящих полосочек ткани на рукавах. Увидев гостей, он улыбнулся и шагнул к ним, протягивая руку.
– Нравится у нас, господа? Как я понимаю, с моим предшественником вы уже познакомились? Великий был человек, то есть ящер! Меня зовут Клавдий. Пойдемте, побеседуем, у меня есть отличная идея. Уверен, она вам понравится.
Статуя у лестницы мигнула желтым глазом, ящер глубоко вздохнул и вразвалку побрел на рабочее место. С одной стороны, наверно, можно считать себя польщенным, что твои зубы так понравились человеку, что он ради них прыгал. С другой, какие же странные у людей обычаи бывают! Надо будет не забыть спросить новичка, что означает его жест. Может быть, какая-то примета? Или посвящение? Или у них возник контакт и он может завести себе такого напарника? Это было бы здорово и престижно, напарник-человек, слишком их мало… надо уточнить обязательно!
Кабинет у самого главного полицейского оказался на удивление маленьким, там помещался только стол с креслом и диван для посетителей. Зато одна стена была полностью прозрачной, и в это гигантское окно был виден весь парк. Клавдий пригласил их сесть, выгнал из кабинета небольшого аррана, почему-то свернутой газетой, и наконец уселся сам – на край стола, несолидно болтая одной ногой.
– Я очень вам благодарен, господин Фукуда, за то, что вы так храбро вмешались в ситуацию с этим несчастным киборгом, – начал полицейский, словно читал что-то по бумажке и вдруг хитро подмигнул: – Муть эти торжественные речи, правда? Что вы собираетесь делать дальше, вы все?
– Забрать свое имущество, дождаться С-маура и свалить. – предположил Эрик.
– Ну зачем же так сразу сваливать? – Полицейский выразительно развел руками: – у нас, знаете ли, людей не хватает, а вы куда-то собрались… Лицензии частных детективов для вас всех, гражданство для ваших киборгов и зачисление на службу в наше ведомство. Вам, господин Фукуда, попроще, только перевод оформить, а вы господин Ларсен…
– Не стремлюсь. – Эрик пожал плечами. – Это мне зачем?
– Вам это даром не надо, согласен. А мне – позарез. Людей не хватает, – буднично сказал генерал. – У нас тут не каждый сможет… выжить. Ящеры, пауки, ставки… нужно быть изрядным авантюристом, чтобы просто приблизится к Дэе. И еще шесть подконтрольных планет с поселенцами.
– Что получаете вы, я понимаю, а что получаю я? – Эрик покосился на японца. Асато слушал внимательно, но взгляд заметил и кивнул в ответ.
– Чистую биографию, гражданство. Возможность исчезнуть для всего мира.
– Я и так могу это сделать, – отмахнулся Эрик.
– Дэя вам нравится, и у нас не скучно. – Клавдий улыбнулся. – Разве вы не этого хотите от жизни сейчас – борьбы, напряжения, бесконечного поединка? И разве не захотите покоя потом?
– Ладно, дайте прочитать, что вы мне там подсунуть хотите?
– Вот. Все ваши документы будут подтверждены Федерацией, мы позаботились об этом. Людей, особенно честных, не хватает везде. Также гражданство, лицензию и значок получат и ваши разумные киборги.
– А подводные камни? – Ларсен взглянул на Рона. Киборги у стены дружно притворялись деталью интерьера, но ни на секунду не переставали сканировать собеседника и находились в режиме боевой готовности, с возможностью в долю секунды перейти в файт-режим.
– Мобилизация. В случае, если складывается чрезвычайная ситуация, требующая дополнительных сотрудников, вас могут вызвать и вы должны явиться и принять участие в операции. Но это случается редко и чаще всего в провинциях. Опять таки, если что-то придется расследовать в помощь нашим гражданам. Короче, мне нужны именно люди. И я их набираю.
– То есть практически, вы создаете личную армию частных детективов, которые могут в любой момент стать полицейскими? – уточнил Эрик, кивая своим мыслям.
– Да, а еще и со своей техникой и командами, – обрадовался пониманию Клавдий. Посмотрел в лицо Асато и откровенно вкрадчиво, с интонациями мультяшного ловеласа добавил: – А еще я добавлю киборга. Того, который сбежал! Сейчас по документам он принадлежит раненому кэйсеру…
– Вообще-то этот гард – мое имущество, – Эрик дважды перечитал бумаги, подумал и повернулся к Асато. – Для тебя и Эмиля – это шанс. Решай, коп. Я могу все это получить и так, просто исчезнув в нужный момент на любой из окраинных планет. Там до сих пор не везде рабство искоренили. Но… я согласен, если могу в любой момент уволиться в одностороннем порядке.
– Это на последней странице контракта, кроме разумеется мобилизации. – Отмахнулся генерал. – Видите, как за каждого мигранта боремся. У нас людей около тринадцати процентов среди населения, впрочем, вы, наверное, и сами заметили… Конечно, если вы захотите работать в участке, я буду только рад. Но очень много таких, как вы искателей приключений, хотят работать сами по себе. Может быть, пока раздумываете, выпьем кофе? Тут есть прекрасные кофейные автоматы и даже буфет.
– У вас тут все прекрасное? – не удержался от ехидства Эрик, наблюдая, как внимательно изучает выданные ему бумаги Асато. Целую кучу документов для себя и Эмиля.
– Это из-за сауришей. – Клавдий веселился вовсю. – Они любят все яркое, блестящее и не могут просто так сказать, что это кофейный автомат, он у них будет замечательным, прекрасным или еще каким-нибудь. И это так заразно! Согласитесь, у любой расы есть свои недостатки: люди постоянно уносят домой ручки, скрепки, блокноты и прочую мелочь, мы закладываем естественную убыль. Сауриши любят все блестящее и поговорить, а арранам только дай волю – такого наплетут, неделю будешь выход искать! И роботы-уборщики забиваются мгновенно! Если живешь среди всего этого, надо приспособиться. Ну что, по кофейку?
Эрик стянул со стола ручку, поставил подпись и кивнул Асато:
– Не вижу смысла тянуть. Так говорите, у вас хороший буфет?
– О да! Просто замечательный и за счет департамента! Господин Асато, вы тоже? Подумайте, вы получаете все наши преимущества. Содействие любой организации на Дэе, даже КЭЙС. Их директор был нами тщательно подобран и уже привык тут жить. Он окажет вам любую помощь! Ну?
Асато поставил подпись без раздумий. Перед ним был стандартный рабочий контракт с согласием на перевод в другой участок. Потом открыл документы Эмиля, едва заметно улыбнулся и тоже с облегчением подписал. Теперь киборг и самостоятельно может жить и работать. Зарплата приличная, жилье вроде бы дают…
– А теперь, пока ваши документы изготавливают, у нас есть почти час. – Клавдий потер руки: – И это надо отметить! Я так люблю, когда у меня прирастают нормальные человеческие сотрудники! Заодно с ребятами познакомлю!
Киборг висел, держась рукой за железную петлю ажурной арки. Несмотря на большую скорость поезда, ему удалось погасить инерцию без каких-либо повреждений, даже ладони не ободрал. Теперь надо было решить, что же делать дальше. Конечно, спалился он глупо, надо было подождать, узнать точно, кому же его привезли и зачем. Но раз сбежал – придется бежать дальше, еще бы понять куда. Гард огляделся – внизу под рельсом находилась подвесная пешеходная дорожка, скорее всего для обслуживающего персонала. Программа рассчитала необходимое усилие, раскачала и послала тело точно на середину этой воздушной тропы, минуя хрупкие на вид перила. Киборг приземлился на ноги, огляделся: под ним река, в которую не советовал прыгать его враг. Впереди и позади лес. Если бежать назад, то погоня настигнет очень быстро, полиция стартует сразу от станции прибытия. Или с обеих сторон? В любом случае, нет смысла здесь оставаться. Киборг побежал, постепенно наращивая скорость до максимальной. В лесу ему будет проще скрыться.
Интересно, если бы Асато и правда его купил, как бы ему жилось? Наверное лучше, чем у прежнего хозяина. Может быть, и не пошел бы вразнос. Просто исполнял бы приказы и дальше… Но это всего лишь мечты, этого уже не будет, потому что проснувшаяся и агрессивная машина не нужна никому, тем более полицейскому. Тогда он не воспользовался разрешением, это еще ничего не значит, со своим имуществом может и передумать. Интересно, там было кроме него еще два киборга. Какой из них принадлежит Асато?
Беглец скользнул взглядом по комму, мелькнула мысль все-таки выбросить. С другой стороны, полиции что средство связи отследить, что киборга – одинаково легко. Но выкидывать вещь было жаль. Ему никогда не давали ничего просто так. А тут человек почему-то отдал, хотя коммуникатор дорогой, фирменный, не янодская поделка. Нет, выбрасывать нельзя, лучше потом порыться, там наверняка есть видео, фото, какие-то данные. Можно узнать, что за человек этот азиат. Гард посмотрел вперед, до конца моста еще бежать было минут пять, значит, можно успеть посмотреть видео их встречи. Так, из того же купе поднялись два киборга, Асато двинулся к нему. Интересно, почему они не в файт-режиме и даже субличность не отключили? Должны. Ага, сэй поворачивается и смотрит на Ларсена. Тот кивает, это, наверное, вместо того, чтобы у виска пальцем покрутить. Блондин-серв смотрит только на азиата. Хотя должен смотреть на врага. Что-то в этом всем не так. Еще раз включить. Когда осознание пришло, парень даже остановился, такой ошеломляющей была мысль: блондин тоже проснувшийся! Он смотрит на человека живыми глазами, переживает, не скрывая мимики на лице. Это не субличность, он бы отличил! Разумный киборг рядом с человеком, и человек это знает. Как такое может быть? Когда Асато заговорил, он кивнул, поддерживая человека! Едва заметно, но все-таки! Включить видеозапись еще раз. Ага, вот блондин кивнул. Вот он шевельнул губами… произнес имя хозяина? Но стоит спокойно, не дергается. А должен был атаковать, потому что защита хозяина приоритетна даже для бытовой линейки. Почему он так поступил? Теперь уже не узнать, жаль. Ему остается только бежать и скрываться, пока не поймают. Но образ хозяина, от которого можно не таиться, упорно не желал покидать воображение. Все-таки, если он увидит когда-нибудь блондинистого серва, надо будет его спросить – каково это, жить не прячась?
Гард вздохнул, проверил расстояние. До леса оставалось не так далеко, а там он скроется! Жаль, у него нет цифровой информации о планете, не загрузили! Придется полагаться на органическую память, которая еще работает после того, что с ним произошло.
– Интересно, а ведь его отследить элементарно, – Эрик наблюдал, как полицейские потихоньку растаскивают свидетелей для допроса. – На что дурак рассчитывал?
– Я так понимаю, он просто испугался и психанул. А дальше уже стало поздно. – мрачно ответил Асато, наблюдая за работой местной полиции. В принципе, ему в ней и в сегодняшнем дне нравилось все, кроме испорченной прогулки и осознания собственной глупости.
На станции их всех загнали в зал ожидания. Небольшой, довольно приятный, с ортопедическими креслами, в каждое из которых встроен персональный тотализатор. Пока полицейские организовывали все необходимое для допроса, желающих снабдили медицинской помощью, горячими напитками и едой из местного буфета, на удивление качественной и вкусной. Сказывалась близость к морю, большая часть блюд оказалась рыбной. Автоматические кухни перешли на бесплатный режим работы, и поэтому большая часть свидетелей впервые на памяти Асато не ныла. Люди и ксеносы усиленно заедали и запивали стресс, обвесившись экранами, делали ставки и негромко переговаривались, обсуждая возможность побега гарда от полиции, а также шансы героического полицейского лично принять в погоне участие. Ну и, конечно, что он с киборгом сделает, когда поймает. Нельзя же вот так безнаказанно хватать людей за горло!
– А у тебя много поклонников. – Эрик мрачно смотрел, как постепенно уменьшается количество свидетелей, зато увеличивается количество ставок на японца против киборга. К ним пока никто не подходил. Видимо, участников оставили «на сладкое». – Купание, конечно, нам сорвали, зато наконец-то все кончится.
– Не позволяй им его убить, ты все-таки хозяин, – Асато ощутимо потряхивало после пережитого, но бросать беглеца на произвол судьбы он не собирался. – Не сдавай его!
– Правда? – Эрик чуть склонил голову к плечу и вздернул бровь. – Сдам, как миленького. И прослежу, чтобы утилизировали. Разумный! Значит, он все это время понимал, что делает!
– Послушай, я не знаю, что ты к нему имеешь, – Асато не в силах подобрать слова, чувствуя, что не может достучаться до сознания, а тем более до милосердия друга, шагнул к нему, краем глаза заметив, как шарахнулись в сторону оба киборга. – Он такая же жертва твоего отца, как и ты. Только в отличие от тебя, он не имел возможности взбунтоваться.
– И что? Мне это безразлично! Уж лучше навсегда покончить со всем этим, – Эрик очертил рукой полукруг, повышая голос настолько, что на них уже стали оглядываться: – И с ним, и с памятью!
– Хорошо! Твоего отца такое решение бы полностью устроило. Сжечь и забыть. Достойный наследник, неправда ли?!
Асато почти выкрикнул, и сам испугался, когда Эрик резко выпрямился, глаза полыхнули безумием, а углы рта растянулись в неприятной усмешке. Эрик несколько длинных, тягучих секунд смотрел на него сверху вниз, потом опустил плечи и отвернулся. Пауза затянулась. Настолько, что японец успел взять себя в руки. Так было нельзя. Неправильно. И надо что-то сделать или хотя бы сказать.
– Прости меня, я… был слишком несдержан! Не хотел причинять тебе боль. – За свою вспышку Асато действительно стало стыдно. Ударил по больному, зная куда. Как нож в ране повернул.
Ларсен пожал плечами, ответил не оборачиваясь:
– Да нет, ты совершенно прав. Я действительно достойный его наследник… и я этого не хочу. Забирай этот подарок судьбы себе и делай, что хочешь. Полицию… я им скажу, что мы сами управимся, и сами все решим.
– Прости, – еще раз, на этот раз совсем тихо повторил Асато.
Эрик пожал плечами, ушел, а через минуту вернулся с подносом, на котором стояли стаканчики с чаем и бутерброды.
– Но это же правда, я его сын.., – он протянул угощение японцу. – Знаешь, я никогда не хотел быть негодяем для своих. Для чужих – сколько угодно, но свои – это совсем другое. Понимаешь?
– Понимаю. – Фукуда взял бутерброд с рыбой, мясо которой имело странный желтый цвет. На вкус она, впрочем, была очень даже ничего, напоминала копченую севрюгу. – Спасибо тебе! Но и ты пойми, он же мне жизнь спас и, может, даже не один раз. Я ему обязан.
Эрик доел свой бутерброд, кивнул, подозвал замерших в сторонке напряженных киборгов и, сняв у Рона комм, надел его на руку Асато. – Когда у кибера нет комма, это не так бросается в глаза, как когда у всех есть, а у одного человека – нет. И перестань на меня так смотреть. Я не обиделся. Будем вместе думать, как этого мудака вытащить. Хочешь, я даже скандал КЭЙС устрою и официально претензию предъявлю? Они вообще-то его вернуть обещали, а не в аренду сдавать. Парни, поможете поймать вам еще одного дружка?
Рон с Эмилем дружно кивнули: конечно, помогут. И может, даже что–то сделают в процессе поимки – хорошее, чтобы зарекся хозяев за горло хватать.
«Ты ему скажешь, что в комме был жучок?»
«Зачем? Пусть пока поиграют, побегают за этим придурком. Моему – точно надо, сломался опять на всю голову».
«Это опасно, Рон?»
«Не очень, скорее, неприятно. Сегодня починю. Придержи Асато, чтобы не лез. Полезет меня спасать – станет опасно».
Допросы свидетелей, к удивлению знакомого с этой процедурой Асато, тоже проходили очень быстро. Занимались этим в основном люди, но были и сауриши. Причем у ящеров–полицейских на шее болталась какая-то палка на цепочке, иногда издающая противный звук. В этом случае сауриш брал ее в зубы и некоторое время держал. Потом возвращался к беседе. Когда до них дошла очередь, то сауриш-полицейский задал всего несколько вопросов о самом инциденте и его причинах на их взгляд и предложил подвезти до побережья.
– Я вам очень благодарен, господин Фукуда, – сообщил он, распахивая двери флайера. – Если бы не ваш поступок, мы бы убирали тела, а так просто надо поймать киборга. Садитесь со мной, поболтаем. Думаю, два полицейских могут обменяться опытом?
Эрик, слегка напряженный после ссоры, кивнул, сел рядом с киберами и закрыл глаза, самоустраняясь от разговора. Что он заснул, не поверил никто во флайере, но и трогать не стали. Не хочет человек общаться, и не надо. Рон с Эмилем дружно изобразили образцовую технику. Хотя молчать не стали, просто перейдя в свой формат.
– Как вы думаете, господин Фукуда, – вещал сауриш, – как его лучше брать? Можно с флайера глухануть или позабавнее, выпустить полицейский отряд спецназначения. Им будет интересно погонять гарда.
– Не надо! Я сам! – Азиат едва не подскочил. – То есть… скажите, а можно сохранить ему жизнь? Если хозяин согласен?
Сауриш задумался. Почесал когтем нос, посмотрел на лапу и поспешно опустил ее вниз.
– Можно, только если хозяин соответствующие бумаги подпишет, что, мол, мое дело и только. Но за охоту на этого киборга пойдет хороший процент от ставок. Вы считаете, что для вашего друга деньги настолько не важны, что он предпочтет имущество? Вы можете сами это обсудить с моим начальством, оно вас любит.
– Если не секрет, за что оно меня «любит»? Вроде ничего не сделал… такого… – то, что загадочное начальство ящера может его любить, Асато не слишком понравилось. Начальство, как он уже не раз убеждался, это такая штука, которая намного лучше, если относится просто нейтрально.
– Ну, во-первых, у нас ценят храбрых людей, а вы, несомненно, человек храбрый. – Ящер оскалился в улыбке. – А во-вторых, мы надеемся, что вы пополните ряды местной полиции. У нас хорошие условия и есть место даже для таких вот авантюристов.
– Не смешно! Меня скоро уволят за мои подвиги! Знаете, как давно я не посылал отчетов?
– Конечно, знаю, – сауриш вдруг схватил в зубы палку и сильно ее сжал. Потом отпустил и глубоко вздохнул, от чего под чешуйчатой шкурой решеткой проступили острые кости ребер. – Я полагаю, вам мой шеф сам все расскажет. Но как вы решились на киборга, голыми руками!
– Да не было никакого риска. Он нормальный парень, просто испугался! Главное было его успокоить. – Асато взял себя в руки, прекратил пылкую речь в защиту беглеца и уже нейтрально поинтересовался: – А вы не расскажете?
– Нет, нет, не соблазняйте меня, только шеф! Я не прыгаю через его кресло. К тому же от этой беседы может быть польза всем. Встретитесь с ним?
– А где его найти? – Асато смирился, что ему пытаются вывалить на голову какую-то тайну, а главное, что этот источник информации не настроен ее разглашать.
– Да как всегда, в ресторане! В центре города есть Китайская кухня мистера Чена, если шеф не в кабинете, то он там. Привыкайте к этой мысли. Надеюсь, он теперь и ваш шеф тоже!
– Так… без меня меня женили… – японец повернулся и попытался взглядом просверлить в собеседнике дырку. Ящер гипнозу не поддался, а более агрессивные методы воздействия были противозаконны, хотя и очень привлекательны.
– Нет, пока нет. Но если будет надо, то да. Это прекрасная мысль! Но вы завтра приходите в участок, шеф там, наверное, будет.
Флайер как с горки полого направился вниз к стоянке. Сауриш вежливо открыл двери и улыбнулся во все двадцать восемь зубов:
– Приятно отдохнуть! Ждем вас всех! Приходите, вам наверняка понравится.
Японец посмотрел на каменные рожи киборгов, откровенно, хоть и безмолвно ржущего Эрика и кивнул:
– Хорошо, придем.
Место на пляже нашли быстро, под плакатом «Утопление с целью кормления морских обитателей производить за буйками, тонуть с этой целью на территории пляжа не рекомендуется». Едва расстелили полотенце, как рядом возник продавец холодного пива. Пиво действительно оказалось холодным и, выдав от щедрот еще и пакетик с сухариками, сей индивид удалился, пообещав зайти позже. Эрик разлегся на полотенце, наблюдая, как активное большинство компании заходит в сине-зеленую, теплую даже на вид воду. Неожиданно ему пришла в голову мысль и, еще не успев ее додумать, он подтянул к себе комм Рона и послал на номер Асато сообщение.