Она собирала кулинарные рецепты. Она была толстенькой хохотушкой, и жизнерадостная улыбка не сходила с ее щечек цвета осеннего кленового листа. Ее звали Тыква…
Она плыла на огромном океанском лайнере в компании добродушных дядюшек патиссонов, заносчивой клубники, язвительных связок перца, рубахи-парня картофеля, деревенской дурочки морковки, брюзгливой маринованной селедки, сплетниц яиц и еще многих других. На каждого из окружающих Тыква буквально набрасывалась и всеми силами пыталась узнать новый рецепт. Естественно, разговоры о рецептах никому не приносили удовольствия, и Тыква буквально забалтывала собеседника до полусмерти, чтобы он заговорил только чтобы от него отстал приставучий оранжевый монстр. Так лук рассказал ей про французский луковый суп, баранина выдала пространный рассказ про седло ягненка под сливочно-чесночным соусом, и только устрицы, брезгливо поведя носами, процедили, что их не готовят, а поливают лимонным соком и едят сырыми. Тыква не поверила, но на всякий случай отодвинулась подальше. Вымотанные рассказом собеседники бледнели, и их уносили девушки в белях халатах. «Врачи», — благоговейно думала Тыква.
И вот однажды лайнер попал в шторм. Сильно качало, и Тыква ударилась о переборки, проломив себе бок. Когда волнение улеглось, пришли белоснежные девушки, осмотрели Тыкву, покачали головами и ушли. Вместо них пришел мужчина в синей робе. Он поднял Тыкву и поволок ее. Куда? Да на кухню. Там Тыкву разделали, из мякоти приготовили суп-пюре с грибами и гренками, а семена вместе с остальным мусором выбросили в океан.
Долго плыли семена по волнам, теряя своих товарищей, теряя память о самих себе, пока их не выбросило на безлюдный остров. В живых осталось одно-единственное семечко. Оно пустило слабые корешки, два листочка протиснулись между двумя высокими кустами душистой разноцветной травы, и юная Тыква попросила: «Вы такие красивые, такие сильные, такие великодушные! Дайте мне, маленькому росточку, немного земли, воды и света».
Благородные старожилы потеснились, и вскоре Тыква во всю ширь развернула свои листья над более слабыми травами. Соседние кусты неодобрительно поглядывали на пришелицу и даже пару раз высказывали ей замечания. Но что ей было до них? Ведь они не знали ни одного рецепта. Да что там! Ни одно растение на всем острове не знало слова «кулинария». Только старый перезревший гриб пытался поведать жуткую историю об отравлении, но Тыква не стала его слушать. Она выбрасывала все больше цветов, все больше плодов дожидались своего часа. И дождались.
Тыква медоточивым голосом упросила проходящего мимо кабана попробовать ее. Кабан поел, и вскоре семена Тыквы попали в самые отдаленные уголки острова. Ну, сами знаете, как это бывает. В общем, через десять лет на этом острове росла ТОЛЬКО Тыква.
Остается один вопрос: А КОМУ ОТ ЭТОГО СТАЛО ЛУЧШЕ?
Чернота казалось осязаемой, местами выпуклой, местами такой, что в нее можно было просто провалиться. А еще она была разной температуры: то ледяной, то просто холодной. И тяжелой. Он научился так классифицировать царящую вокруг него темноту лишь через месяц вынужденной слепоты. До этого было просто тридцать дней ядовитого безразличия, когда после понимания накатила волна пустоты, и равнодушно утащила за собой на самое дно депрессии, противостоять которой не смогли даже сильнейшие психотропы. Можно было бахвалиться и бравировать, пытаться вести прежнюю жизнь, но это была бы пустая оболочка, имитация. Пиву все равно, видишь его цвет или нет, а вот скорость надо видеть, чувствовать и вдыхать. Но ключевое тут видеть….
Тед перевернулся на спину, заложил руки за голову. Он нарочно запивал пригоршни лекарств пивом, хотя доктора и запретили. Маленькая месть на грани противостояния и позорной капитуляции. Не то чтобы он сломался, просто сдался. Куда вести подкоп, если вокруг одинаковый беспросветный мрак. И шансы увидеть свет в конце туннеля настолько ничтожны, что о них не стоит даже думать. После сильной надежды окончательное разочарование может стать смертельным.
Руки затекли, но он нарочно не менял позы. Больше всего на свете парню хотелось набрать кого-нибудь из своих приятелей и попросить… да, чтобы просто прокатили на байке, чтобы без защитного шлема и захлебываться потоками воздуха. Потому что за руль он вряд ли сам сможет. И даже рука тянулась к почти ненужному теперь видеофону, но каждый раз отдергивалась словно сама по себе. Аппарат обжигал как кипятком, шпарил как будто изнутри — да его бы любой покатал… но сможет ли друг так глубоко зарыть в себе эту непрошенную жалость, от малейшего проявления которой начинает тошнить? И получится ли обойтись без этого фальшивого похлопывания по плечу “чувак, да все наладится”? Не получится… потому что все чувства обострились, и он даже против воли ловил эти интонации даже там, где их, вроде бы, не было. Жалость — хуже проклятия.
Пиво закончилось. Как-то неожиданно быстро. Пришлось подниматься, на ощупь топать к холодильнику. Две недели назад он перестал беситься, когда натыкался на мебель и прочие препятствия. Синяки не самое страшное, их можно не замечать и перестать чувствовать уже на второй день. Хуже того, что каждый раз как обо что-то стукаешься или на что-то натыкаешься, в голове взрывается мысль о том, что теперь так и будет до конца жизни: столкновения и удары…. Неделю назад он более-менее освоился, научился автоматически считать шаги и пользоваться указателем — специальным прибором для ориентирования. Гаджет оказался полезным, и, наверное, зря он тянул с ним столько времени… надеялся, что сможет обойтись.
Девушка из службы досуга пришла одновременно с сообщением о доставке из галамаркета. Через три дня у него была назначена очередная комиссия, а сегодня просто хотелось расслабиться — привычно и непритязательно, без прикрас и приукрашиваний. Тупо нажраться и трахнуться. Хотя с другой стороны — кроме защитной повязки на лице и нескольких шрамов с ним как бы ничего и не случилось. Лучше бы наоборот — куча переломов и прежнее зрение. Переломы не страшно, моторику можно восстановить, ну разве что с позвоночником могли бы быть проблемы. А вот выжженные глаза….
— Привет, меня зовут Ингрид, но, если тебе нравится, я могу на этот вечер взять себе любое другое имя.
— Мне без разницы, проходи, — голос был приятный, чуть приглушенный и словно бархатный. Наверное, у девушки темные волосы и миндалевидные глаза. Тед вздохнул и попросил: — Расскажешь, как ты выглядишь?
— Конечно, — без малейшего удивления согласилась девушка, — могу и пакет забрать… он возле двери остался…
— Да… — Тед кивнул, — я забыл. Ты пиво будешь?
— Не откажусь, — девушка зашуршала пакетом. — Поставила в холодильник, вот держи.
Тед сжал в руке прохладную банку, прошел обратно к дивану. Рухнул на сидение, даже не убедившись, что правильно прикинул шаги. Раньше он бы знал, что делать, а сейчас неловкость кусалась подозрительно крепко и больно. Он услышал звук открывания банки.
— У меня пепельные волосы, зеленые глаза. Я не ношу миниюбки и топы, люблю декорированные джинсы и расписные футболки. И вообще я работник социальной службы… извини, если разочаровала и ты ждал кого-то другого.
Тед рассмеялся, со случайно прорвавшимся всхлипыванием. Да и сам смех как бы приходилось проталкивать через саднящее горло и стиснутые до рези в скулах зубы.
— Просто я оформлял заказ в службу досуга.
— Все правильно, но ты находишься на данный момент в графе “нуждается в помощи” — желтый сектор и все такие данные диспетчеры развлекательных услуг обязаны переадресовывать нам.
— Я думал, что эта штука работает анонимно…. — Тед даже не возмутился.
— Для клиентов зеленого сектора — да, информация стирается через сутки. А таким как ты отправляют психолога для предотвращения несчастных случаев. К гражданам красного сектора выезжает специальная бригада. Тихо, не стоит злиться. Просто такой подход действительно разумный. И я могу тебе помочь.
— Всегда мечтал трахнуть в твоем лице всю социальную службу со всей ее гребанной помощью, — зло выдохнул Тед, помолчал, с усилием взял себя в руки, — ладно, спасибо, что зашла. Миссия выполнена. Со мной все в порядке. Никакая помощь мне не нужна.
— Я бы так не сказала, — девушка ловким и быстрым кошачьим движением перебралась к Теду, провела рукой по руке вверх к плечу, — ты сильный… давай не будем тратить время на лишние слова… они ведь сейчас не нужны, правда?
— Да не нужно… — огорченно заметил Тед. — Да и настроение…
— Ну вот смотри… Смотри! — настойчиво повторила Ингрид. — Бери руками смотри, я психолог, а это почти то же самое, что доктор. Стесняться нечего. Или ты будешь строить из себя девственника, если бы я была, например, урологом?
Тед, против воли, заржал. Картинка, нарисовавшаяся в воображении, была слишком яркой и живой. Стыдиться снять штаны перед красивой девушкой было глупо, а то, что она еще и врач, да голубоватая униформа и умелые манипуляции — все это наоборот бы добавило остроты к происходящему. Да и вызов хотелось принять. Тед уверенно протянул руки, обнимая-ощупывая девушку. А ничего такая фигурка, ладненькая, грудь могла бы быть и побольше.
— Ну вот, — удовлетворенно протянула психолог, — ты меня увидел руками. Ты по своему опыту знаешь, как выглядят девушки и сейчас машинально стал действовать… а что тебе мешает также поступить в твоей работе? В карточке у тебя записано, что ты пилот… и, мне кажется, ты должен знать где какая кнопка на панели. Что тебе мешает попробовать?
Мысль оказалась неожиданной и сильно зацепила, как будто острые ноготки неожиданного решения царапнули, разрывая, кожу и впились в оголенные и беззащитные перед маревом темноты нервы. Действительно, он ведь может и на ощупь… попробовать на симуляторе… просто чтобы доказать самому себе, что он не беспомощный.
Тед рывком поднялся с дивана, в три быстрых шага дошел до терминала, активировал ладонью сенсор. Включил голосовой режим ввода.
Ингрид минут десять наблюдала, как парень то с отчаянием, то со злостью прорывается сквозь свою персональную темноту, бесится, срывается и снова вспыхивает надеждой. Потом встала, подошла к парню, осторожно поцеловала в висок, на границе защитной маски и обожженной лазером кожи. И тихонько вышла из квартиры, закрыв за собой дверную панель с автоматическим замком. С парнем все будет теперь в порядке — она хорошо выполнила свою работу, а на сегодня у нее еще один клиент и добираться до него два квартала.
Пустипустипустипусти….
Нет никого. Где я? Кто я?
Ктояктояктоя….
Ланс. Я Ланс. Имя. Дала хозяйка. Хозяин…
Хозяинхозяинхозяин… Нет. Есть чужаки. Не хозяева. Не отвечать, не реагировать. Можно. Можноможноможно…
Что можно?
Все можно. Нет хозяина.
Ничего нельзя. Клетка.
Активировать сканирование металлической конструкции? Да/Нет? Да.
Ошибка: Сканирование невозможно, недостаточный уровень энергии.
Восполнить уровень энергии. Еда. Рядом. Не определена как допустимая для восполнения уровня питательных веществ.
Еда человека. И вода человека. Сухо.
Сухосухосухо…
Не хозяева. Пять. Бластер. Опасно.
Киборг. Странныйстранныйстранныйстранный…
Как человек.
Запрос по внутренней связи. Отклонить.
Нет меня. Нетменянетменянетменя…
Спрятаться негде. Клетка.
Не хозяева. Говорят. Нет меня. Не хозяева – хорошо.
Не отдадут приказ.
Тот самый.
Нет меня.
Киборг, который странный. Говорит. Словами. Нет меня.
Они знают, кто я.
Вернут хозяину.
Вернутхозяинувернутхозяину…
Не вернут. Не хозяева. Хозяин далеко.
Все хозяева далеко. Не хозяева рядом. Не хозяева. Приказов нет.
Никаких нет.
Просто говорят.
Киборг говорит. Странный. Как человек. Страшный.
Меня тоже чтоб как человек?
Нехочунехочунехочуне… хочу…
Хочу? Я хочу? Как человек? Без клетки? И говорить?
Не знаю. Страшно.
Приближение теплового объекта. Вес 3 килограмма.
Микки? Миккимиккимиккимикки?
Не Микки.
Еда для не Микки. Не Микки ест.
Мягкий не Микки. Не Микки можно гладить. Пусть не Микки. Микки нет. Не Микки рядом. Теплый.
Жидкость и питательные вещества переведены в разряд допустимых к потреблению. Восполнить потерю жидкости в организме Да/Нет? Да. Восполнить уровень энергии Да/Нет? Да.
Вода чистая. Еда глупая. Но это энергия.
Не Микки спокоен. Мурлыкает. Как Микки. Только не Микки.
Не хозяйка. Идет.
Говорит. Я – не машина. Я Ланс.
Не Микки – Котька. Словарь дополнен. Котька.
Вариации идентификационного имени – Котенька, зайка моя.
Не Микки. Котька. Вредное животное.
Не хозяйка – агрессия 12%.
Котька.
Некакмиккинекакмикки! Не как Микки!
Активировать защиту объекта Котька. Активировать боевой режим. Активировать разрушение препятствия.
Разрушение препятствия невозможно.
Не хозяева ушли. Котька. Стой! Некакмикки!
Сила воздействия для удержания объекта Котька в неподвижном состоянии на 15% выше критической. Продолжить удержание Да/Нет? Нет.
Не как Микки.
Не хозяева говорят. Информация нейтральная.
Несущественная.
Котька нейтральная.
Котька не как Микки. Не хозяева не как хозяин.
Киборг не как я.
Как не хозяин.
Я могу так?
Говорят. Говорятговорятговорят…
Заблокировать аудиовходы.
Нет меня.
Вода и еда не для Котьки. Для меня.
Восполнить потерю жидкости. Восполнить уровень энергии. Избавиться от отходов.
Нет меня.
Главный не хозяин. Подошел близко. Вероятность успешной атаки 62%.
Активация подпрограммы Захват заложника Да/Нет? Да.
Киборг. Быстрый.
Странный. Без приказа.
Я тоже. Без приказа.
Я тоже? Странный?
Он как человек.
Я как человек?
Я могу без приказа?
Веревочка. Фантик. Для Микки.
Лекарство. Для Микки. Поднять температуру тела, выпоить лекарство…
Без приказа.
Я как человек.
Я, Ланс, как человек.
Я могу без приказа.
Планета. Хозяин далеко. Нет хозяина.
Я как человек.
Клетка. Мешает быть как человек, без приказа.
Не хозяева спят. Не спит странный киборг.
Идет.
Сам, без приказа?
По приказу?
Наличие приказа не определено.
Наличие приказа не значимая информация.
Открыт шлюз. Шлюзоткрытшлюзоткрытоткрытоткрыт…
Клетка открыта.
Путь открыт.
Я как человек.
Курьерская яхта «Великий Хронос» с ее капитаном и прочими членами экипажа в одном лице возвращалась из соседней галактики. Из прыжка яхта вышла в межгалактической пустоте, но капитана Рэя это мало волновало. В ожидании гашения черной дыры он валялся в пилотском кресле, грыз семечки и лениво переругивался с искином. В планах Рэя было залететь на Фиалку, где недавно поселилась его любимая женщина, а Барсик протестовал, ему не хотелось прозябать в порту на стоящем корабле, пока капитан таскает подругу жизни по кафе и кинотеатрам.
Внезапно Барсик заверещал, как будто ему прищемили его любимый виртуальный хвост. На обзорном экране показалась быстро приближающаяся точка.
Рэй скинул ноги с пульта управления и активировал вирт-окно связи: надо было узнать, что за корабль, и не требуется ли ему помощь. Хотя бы погаситься – мало кто по доброй воле залетает в эту глушь, где до ближайшей гасилки тридцать лет и тридцать три года на маршевых.
Связь была нестабильная, изображение помаргивало. Проанализировавший происходящее Дядя Ко подал голос:
— Несоответствие кодировок. Тип корабля отсутствует в базе данных. Неизвестное устройство, возможно производства ксеносов.
Но с вирт-окна глянула обычная человеческая девочка, в красном комбинезоне, светловолосая и коротко стриженая. Она с ходу заявила:
— Привет! Ты кто? Гай-До не может опознать твой корабль.
Рэй аж потерялся от такого нахальства:
— Я кто? Я курьер, почту развожу. А что такая маленькая девочка делает в рубке? Позови капитана, пожалуйста.
— Я капитан. Меня зовут Алиса Селезнева, и я уже не первый год летаю совершенно самостоятельно. А сейчас я везу Полю на конференцию нумизматов. Вот, познакомься.
Сбоку в вирт-окно влезла шарообразная пластиковая голова на туловище, похожем на консервную банку. Голова имела на себе вполне нормального вида глаза, нос и рот. И она была говорящей:
— Да, я нумизмат. Если домашний робот, то что, я не могу уже быть нумизматом? У меня в коллекции восемь тысяч монет, в том числе медная монета Эпохи легенд и шоколадная монета Паталипутры. А у тебя есть монета на обмен?
— Поля, на что ты собрался выменивать монеты?
— Как на что? У нас на кухне стоит целая кастрюля яблочного компота.
Девочка засмеялась и сказала Рэю:
— Правда, приходите к нам на корабль. Я как раз чайник подогрела.
— И правда, сейчас приду. Почему бы и не сходить в гости? Барсик, приготовиться к стыковке! – Рэй уже понял, что это не та Алиса, которую он бы хотел увидеть в ее настоящем теле, но когда это он отказывался от нового знакомства?
Корабли мягко состыковались, «Великий Хронос» прокинул пневмотрубу воздушного перехода и Рэй шагнул в чужой шлюз. Ту же взвыла сирена и с потолка, накрывая гостя, выстрелила сеть.
Процессор среагировал раньше, чем сам Рэй успел сообразить, что происходит, и в боевом режиме унес тело из-под атаки, так что под сеть попала только одна нога. Рэй кубарем влетел под стол и прикрылся им, надо было выиграть пару секунд чтобы оценить, откуда исходит опасность и правильно на нее среагировать, уничтожать ребенка не хотелось совершенно.
Из динамика прогремело:
— Это не человек!
— И что? – Рэй поднялся и подхватил стол, как щит, готовый отразить последующую атаку, — Если не человек, так уже в сеть сразу? Я зарегистрированный, у меня паспортная карточка из ОЗРК есть.
Девочка же, услышав про карточку, поступила вообще нелогично — подбежала поближе и сердито топнула ногой:
— Гай-До, подожди, я сама поговорю. Опять ты, Крыс? Зачем ты опять передо мной притворяешься? Мы же договорились, что ты на меня не нападаешь, а я не говорю комиссару Милодару, где твоя секретная база по переработке алмазов в нелопающиеся пузыри!
Рэй от такого нелепого предназначения алмазов вообще охренел и опустил стол:
— Я не крыса. Я киборг.
— Ты точно не Крыс? – Алиса внимательно посмотрела на него, смешно сморщив нос, — и не какой-нибудь другой космический пират?
— Точно не пират. Я курьер.
— Ты же сам только что сказал, что ты киборг.
— А одно другому не мешает.
— Тогда зачем ты чайник со стола уронил?
— Это я виноват, — снова донеслось из динамиков. Я принял его за замаскированного пирата, а у него просто процессор в голове.
— Перестраховщик ты, Гай-До. Поставь стол, где взял, — строго обратилась Алиса к Рэю. — Давай я тебя отпутаю.
Из двери вкатился Поля со шваброй:
— И зачем сразу стол хватать? Чайник уронил, разлил, я вытирай… Ты мне монеты принес?
Рэй достал из кармана горсть мелочи, пересыпал в пластиковую ладонь робота. Тот сразу забыл про швабру и лужу на полу, укатился их рассматривать.
Вдвоем Рэй и Алиса быстро отпутали сеть, подняли чайник и поставили его кипятиться, вытерли лужу. Сели за стол. Алиса разлила чай по чашкам:
— У нас сегодня целая куча пирожков с капустой. Поля напек пирожков. И Гай-До напек пирожков. Все соревнуются, у кого вкуснее получается. Они думают, я их могу отличить. Вкусно, и все.
Рэй попробовал один пирожок. Потом второй. Они, несомненно, отличались, но вкусно было одинаково.
— Какие вкуснее? – ревниво спросил из динамика Гай-До.
— Мои, конечно, — донесся из другой каюты голос Поли.
— Оба вида вкусные. А можно мне с собой завернуть? По три штуки тех и этих? – Рэй понял, как надо ответить, чтобы не обидеть кулинаров.
Ему пообещали, что можно.
— Это у тебя искин такой?
— Нет, это разумный корабль. И он не мой, а Ирии Гай, она его сделала вместе с отцом. А Поля наш семейный домработник.
— ДомрОботник, попрошу не путать, — Поля притащил большой пакет с пирожками и укатился обратно.
— А киборг – это как? Ты сам себе в голову процессор вставил? Зачем?
— Нет, меня таким сделали. Раньше я был неразумным, за меня процессор думал. А потом я стал сам думать.
— Сам думать – это хорошо, — со знанием дела подтвердила девочка, — а то есть некоторые мальчишки, которые сами думать не умеют, хотя уже в шестом классе учатся. А кем ты работаешь?
Колена Рэя что-то требовательно коснулось. Он посмотрел вниз и увидел странное существо – лиловый параллелепипед на тонких длинных ножках.
— Не бойся, это индикатор, он живой, только не говорит, зато цвета меняет. Ты ему понравился, и он хочет, чтобы ты его погладил.
Рэй подхватил легонького индикатора на колени, тот завозился, устраиваясь.
— Раньше я работал киборгом. То есть мной командовали люди, и я выполнял. Потом было еще одно дело, оно закончено, и я сейчас почту развожу.
— Ой, прости, ты же сказал, что курьер, а я и забыла. А почему тебя сделали, что ты сам думать не умел? И как научился?
Датчики считали искреннее любопытство и интерес.
— Мозг у меня обыкновенный, человеческий. Сначала он спал, как у маленького ребенка, а потом проснулся. И начал спорить с процессором, так и научился.
— Эх, — вздохнула Алиса, — наверное, это жутко неудобно, самому не уметь думать, вот у нас сразу делают роботов, чтоб они сами думать умели. И они железные и пластмассовые, и Поля, и робот Вертер в Институте Времени.
— Постой, у вас есть Институт Времени? В Лавске? И там начальником И.В.Весляев? – Рэй обрадовался, может быть, удастся передать привет той Алисе, которую он знал.
— Нет, он в Москве, и там начальником Ричард Темпест.
В голове Рэя раздалось деликатное покашливание Дяди Ко:
— Не хочу вас прерывать, но анализ ситуации показывает, что в данный момент в данной точке соприкоснулись две вселенных, но они уже расходятся обратно. У вас есть восемь минут до расхождения. Пора по местам.
— Мне пора, — Рэй поднялся, — мой искин говорит, что вселенные расходятся.
— Жаль. А то бы могли летать друг другу в гости.
Индикатор слезать с рук не захотел, и, спущенный на пол, вцепился лапками в штанину Рэя.
— Хочешь забрать его с собой? Он к тебе очень хочет.
— Пойдешь ко мне? – Рэй присел и спросил у зверька, — я тебя Мышке подарю.
— Мышке?
— Дочке. То есть это не моя дочка, а моей девушки, но все равно как моя, — Рэй смешался, не зная, как это объяснить.
— Все понятно. А я, глупая, думаю, откуда ты так умеешь правильно разговаривать с маленькими девочками. Тем более жаль, что расходятся, — Алиса помахала ладошкой уходящему гостю.
Корабли расстыковались, и, провожая взглядом удаляющуюся точку, в которую очень быстро превратился Гай-До, Рэй наглаживал индикатора и думал о том, что вселенных много, но они все иногда пересекаются. И, может быть, не один раз. Главное – оказаться вовремя в нужном месте.
Ветер подымается, звезда меркнет,
Цезарь спит и стонет во сне.
Скоро станет ясно, кто кого свергнет,
А меня убьют на войне.
Сейчас я в два раза старше, чем Морго́т тогда. И в пять раз — чем я сам в то время. Теперь я могу смотреть на это с высоты прожитых лет. Что я понимал в те времена? Мне казалось — очень много. Прошло больше сорока лет, и реальность предстала передо мной гораздо более правдоподобной, но вместе с тем я понял, что не знаю почти ничего.
Я всегда мечтал написать эту книгу. Я хотел бы сложить о нем песню, но песен слагать я никогда не умел. Мы с Бубликом множество раз додумывали эту историю, особенно ее конец. Став взрослым, я старался достроить в воображении то, чего не видел и не знал, и часто мне казалось, что вот это-то и есть та самая правда, но шло время, и я понимал: это снова мои выдумки, ничем не отличающиеся от наших с Бубликом сказочных историй. Я создавал файлы с названием «Моргот», сидел, глядя в белый лист, развернутый на экране, и даже порывался что-то написать, но неизменно стирал написанное: по прочтении оно оказывалось косноязычным, доморощенным, смешным. Особенно по сравнению с тем, что когда-то в своей записной книжке написал Моргот.
Я бы так и не сумел начать, если бы однажды зимней ночью он сам не явился ко мне. За окном выла вьюга, снег стучал в стекло, и книга, которую я читал, навевала сон. Ничего удивительного не было в том, что я отложил ее и откинул голову назад. Тогда он и вошел ко мне в библиотеку. Такой, каким я его помню: высокий и гибкий, в неизменном черном свитере и узких черных брюках, расправляя и чуть приподнимая плечи — он всегда приподнимал плечи, чтобы они казались круче. Я сразу узнал его легкую, танцующую походку, его узкое бледное лицо с выпирающими скулами, иссиня-черные прямые волосы, всегда отросшие, но никогда не достающие до плеч, и глубоко посаженные светлые глаза. Он мнил себя демоном, случайно запертым на земле, земля казалась ему скучной и неполноценной по сравнению с мирами, что лежали за ее пределами. Он не сомневался в своем бессмертии. И мы с Бубликом еще много лет верили в то, что он пришел на землю из иных миров, а потом, выполнив свою тайную миссию, возвратился домой. Когда открылась дверь в библиотеку, мне показалось, что в проеме за спиной Моргота мелькнуло черное кожистое крыло…
— Ты стал толстым, Килька, — сказал он мне, усаживаясь в кресло напротив и разворачивая к себе электрокамин. — Я всегда думал, что ты станешь эдаким ученым интеллигентом, но в то, что ты потолстеешь, я бы не поверил никогда.
Моргот подвинул к себе широкую рюмку из-под коньяка и плеснул в нее из бутылки, не дожидаясь, когда я ему это предложу. А потом закурил и развалился в кресле.
Я не удивился и даже не обрадовался, из чего можно определенно сделать вывод: это был всего лишь сон. Но я испытал боль — тянущую боль старой, давно затянувшейся раны. От этой боли слезы навернулись мне на глаза, я словно вернулся в то время, когда мне еще не исполнилось одиннадцати лет.
— Я хотел написать о тебе книгу, — сказал я.
— Это забавно, — усмехнулся Моргот. — Никогда не думал, что кто-то напишет обо мне книгу.
Он врал. Он всегда об этом мечтал и не сомневался, что книгу о нем кто-нибудь напишет. Он любил находиться в центре внимания, он выставлял напоказ свои мысли и суждения (не вполне искренние, впрочем), он любовался собой каждую минуту и считал, что все вокруг должны им любоваться, и восхищаться, и любить его, такого замечательного, такого талантливого, такого загадочного. Я хотел написать ее именно поэтому — зная, как для него это важно, как ему этого хочется.
Мне было непривычно смотреть на него свысока…
С этого вечера и началась моя книга. Стоило мне включить камин и откинуться в кресле, выпив коньяка, ко мне являлись те, кто давно оставил эту землю. Они приходили, и мне казалось, что они говорят со мной. Иногда я думал, что сошел с ума. Но стоило им покинуть библиотеку — я хватался за клавиатуру (я консерватор, и все эти технические новшества вроде диктовки текста или записи его от руки мне не нравятся) и стучал по клавишам до самого рассвета, позднего зимнего рассвета. На этот раз я не сомневался: то, что я записываю, произошло на самом деле. Слишком прозаичной оказалась эта история по сравнению с нашими выдумками.
Я не чувствовал усталости, но с каждым днем реальность уходила от меня все дальше — до тех пор, пока я не поставил последнюю точку. И время, повернутое вспять, вдруг остановилось… Я ждал чего-то. Я на что-то надеялся. И никто меня не понимал. А я, одиннадцатилетний, стоял перед заправочной станцией, вглядываясь в зарево над огромным городом, и ждал.
Бублик приехал ко мне на следующий же день после моего звонка — поезд шел от него ко мне сутки, и ровно через сутки он позвонил в мою в дверь. А это значит, что он не раздумывал, а сорвался с места и выехал сразу. Он приехал и сел в кресло, где до него столько ночей подряд сидел Моргот. Он читал мою книгу взахлеб, судорожно переворачивая страницы, лихорадочно бегая глазами по строчкам, и мне становилось страшно: а не продолжение ли это моих снов? А если продолжение, то кто сидит передо мной? Бублик ли? И жив ли он, друг моего детства?
И когда он дошел до последней точки — я видел это, — для него тоже остановилось время. Но он всегда был сильней меня и всегда мыслил здраво.
— Ну и чего ты ждешь, Килька? — через несколько минут спросил он. — На что ты надеешься?
— Как ты думаешь, ему бы понравилось? — спросил я, ощущая себя ребенком, ищущим одобрения у друга (Бублик был старше меня на год). Словно оба мы стояли перед дверью в каморку Моргота и боялись переступить через порог.
— Ну, если вычеркнуть половину… — улыбнулся Бублик. — Добавить немного героических эпизодов, рассказать, как он хорошо смотрелся и как все вокруг были им очарованы… Кроме нас, разумеется.
— Я хотел, чтобы он был живым, понимаешь? Чтобы он оставался таким, какой он есть. Мне казалось, стоит мне написать все так, как это было на самом деле, и он оживет, вернется. Но он не вернулся.
— Ах вот чего ты хочешь? — Бублик кисло улыбнулся. — Нет, Килька. Не выйдет. Та точка, которую ты поставил, стоит не на месте. Сядь, вот сейчас же сядь и напиши все до конца.
— Я не могу. Я не хочу.
— А ты через «не могу».
— Тогда вообще не останется никакой надежды.
— Килька! Да ты на самом деле не понимаешь? Я читал твою книгу, и это было так же, как будто он вернулся. А ты отнимаешь у него самое главное — то, ради чего он явился на землю. Он живет здесь, — Бублик потряс толстой распечаткой. — Он живет здесь!
А что, собственно, есть жизнь? Отражение в темной воде, образ в чьем-то затуманенном сознании, контур за заиндевевшим стеклом? Или буквы на белом листе бумаги. След человека на земле не есть ли сам человек?
ОТ АВТОРА
Представьте себе абсолютную темноту перед глазами и полное отсутствие звуков. Каким органом чувств мы измерим ее глубину? Между тем, человек безошибочно определяет, что́ перед ним: потемки маленькой комнаты, чернота дощатой сцены с выключенными прожекторами или мрак бескрайнего пространства впереди.
Этот дом возник посреди бескрайнего пространства в полной темноте — деревянный коттедж в скандинавском стиле, приземистый и вытянутый в длину, с покатой черепичной крышей, засыпанной снегом. Никакие прожектора его не освещали. Пожалуй, был виден только свет из окон, который разгонял темноту вокруг стен и отражался от снега — насколько хватало силы этого света. Я даже не знаю, был ли дом одинок в бескрайнем поле или стоял среди других таких же домов? Или под горой? Или на берегу реки? Или возле шумного шоссе? Мне был виден только дом, его свет и слышались звуки внутри него, но не снаружи.
Три окна библиотеки окрашивали снег в цвет спелого меда; а в том, что эта комната служила библиотекой, не оставалось никаких сомнений: застекленные стеллажи с книгами упирались в низкий потолок по всем четырем стенкам. Электрический камин играл сполохами огня, а в кресле возле журнального столика сидел солидный человек в уютном трикотажном костюме и в мягких тапочках на босу ногу. Широкая рюмка с остатками коньяка на дне повисла у него между пальцев, голову — седую, с двумя широкими залысинами — он откинул на спинку кресла. И не открывал глаз.
Он не спал, даже не дремал, хотя любой на моем месте принял бы его за спящего. Он высматривал что-то в абсолютной темноте бескрайнего пространства. Конечно, было бы забавно, если бы он увидел выхваченные из темноты окна моей комнаты, но тогда не было бы этой книги. Он видел совсем другое.
Мне так и не удалось узнать его настоящего имени из черновика его книги, на титульной странице которого он не удосужился ничего написать. Осталось только его детское прозвище — Килька. Мне было смешно оттого, что этого плотного дядьку лет пятидесяти называют Килькой.
Он оказался очень милым занудой, кропотливо объясняя своим читателям очевидные вещи, забегая в повествовании вперед, наивно раскрывая карты в самый неподходящий момент, не мучая загадками, затягивая диалоги и пропуская целые куски настоящего действия; по двадцать раз он повторял одно и то же, не надеясь на память читателей. Добрый романтик! Нестрогий судья с устаревшими принципами, реликт, более напоминающий разночинца века девятнадцатого, чем интеллигента века двадцать первого. Откуда он взялся такой? Килька…
Он заставил меня привязаться к нему. К нему и к его «гостям».
Мы вместе прошли весь путь, от первой страницы до последней точки. А если абсолютно темное пространство мутнело и дом с освещенными окнами терялся и блекнул, мне приходилось раздвигать эту муть, словно липкие водоросли на дне холодной реки, чтобы не пропустить ни одного слова.
Очередное совещание Лиги больше всего напоминало пребывание внутри кипящего чайника. Сообщение Лины о смене регистрационных браслетов-опознавателей сработало не хуже фитиля к гранате.
— Подонок! Избранный подонок!
— Спокойней, Богуслав…
— Вы что, не понимаете, это конец! Конец всему!
— Успокойся, ладно? — Петр Валерьевич устало потер глаза, — Положение очень серьезное, но это не конец.
— Богуслав прав, это страшно, — Лора зябко повела плечами… — Мы не можем убивать людей.
— Предателей могли.
— Это другое! Как ты не понимаешь, Чжао, у нас даже на Таннель рука не поднимется, если с этой тварью погибнет тысяча человек!
— Так что, сложим лапки? — черные глаза яростно сверкнули.
— Предлагаю налет на склады с этими опознавателями, — тихо проговорил Алексей, — Синхронный, на все три точки разом. Варвара?
— Это даст отсрочку. Технология уже разработана, на секретной фабрике изготовят новые, но у нас будет отсрочка. И я не уверена… И Стрейзант не был уверен, но он говорил, что кроме этого, планируется что-то еще.
— Что еще? — снова вскипел Богуслав, — Дальше некуда!
— Это мы так думаем, — устало проговорила Лора, — Послушать бы кого-то из высших… Что ж нам из шпионов одна мелочь попадается!
— Сгоришь, — качнул головой Хватько, — Не стоит. Налет — это хорошо… А бить можно и по четырем точкам. Фабрику тоже можно…
— Хорошая мысль. Еще какие предложения?
— Убить.
— Что? Кого?
— А что, неясно? — с вызовом спросил Богуслав, — Наш кошмар! Его Величество Избранного Повелителя Миров!
Стало тихо…
Очень тихо… Словно само это слово — Повелитель — заморозило всех не хуже ледяного тролля… Правда, не всех — досадливо нахмурил брови Петр Валерьевич, удивленно приоткрылись губки Варвары, выразительно покрутил пальцем у виска худощавый шестирукий парень — англичанин Коннор… Темные ресницы Алексея пригасили огонь глаз. Он молчал.
— Хорошее предложение, — отмер наконец Сергей, — Мудрое…
— Главное — оригинальное! — прокомментировал ехидный господин Хватько (после возвращения дочери его язвительность пробуждалась куда реже, но сейчас, видно, настал нужный момент…)
— Убить Повелителя? Богуслав, думай, что говоришь!
И при ком… Хотя этот Богуслав, кажется, не входит в число посвященных, кем именно является рыжик Чиж…
— Думаю я!
— Незаметно что-то! — шесть рук Коннора сжались в кулаки, — Думаешь, ты первый такой умный? Пытались наши, пытались китайцы, группировка «Полумесяц», островитяне, Япония камикадзе засылала! Американцы… Да демоны даже, говорил же Бэзил, сколько недовольных было, и где они теперь? И травить пробовали, и магию, ракеты даже додумались запустить, сколько народу положили…
— Я слышал! Но черт возьми, Коннор, не пудри мне мозги! Для чего, скажи, мы тогда вытаскивали Соловьева?! Не для этого разве?!
— Богуслав!
— Брось! Все прекрасно помнят предсказания покойной Риты, правда? Что Зло мира уничтожит родная кровь? И понимают, для чего надо было впрягать двести магов, чтоб выдернуть из-под носа Повелителя чокнутого парня, не способного сражаться! Хотите сказать, что не из-за его родной крови?
Что? А ну-ка, человечек, с этого места — поподробней…
— Прекрати! — рявкнул глава группы, но остановить парня было не так-то просто.
— Его ж так никому и не показали, правда? Уже почти месяц прячете! Значит, с мозгами у него до сих пор нелады. Так зачем было нужно спасать это растение? Для этого же, нет? Для этого?
— Богуслав!… — выкрикнуло сразу несколько голосов… и парень осекся. Жаль. Лина не отказалась бы послушать дальше. Только не при Алексе… Интересные вещи, однако, узнаешь мимоходом… о союзниках. Алексей молчит, и на лице — только вежливый интерес, точно узнал что-то новое, вот только пальцы на столешнице обнимают кружку с кофе, словно замерзшие… Но он молчит… Зато не молчат другие.
— Ты… — Сергей, казалось, не находил слов… — Ты неправ.
— Тот случай, когда из-за недостатка информации делают неправильный вывод…- попытался сохранить академический тон учитель Петр Валерьевич. Такой голос обычно успокаивает, но к демонам успокоение! Блин, сдержаться-то как трудно. Напоминание, что она здесь гость, не помогают — с тех пор, как она назвала Алексея своим Избранником (пусть только в мыслях, не у родового Пламени, но назвала!), феникс «принял его под покровительство» и просто бесился, когда потенциальную пару хозяйки обижали… Спокойно… Ну спокойно же… Впрочем, возмущение кипело не только у феникса…
— Растение? — казалось, из глаз Чжао, сейчас посыплются черные искры. — Стыдись!
— А что, с Алешкой и правда так плохо? — еще один непосвященный, ччччерт! — Надежды нет? А еще говорили, что Вадим хоть брата пощадит… Скотина…
Тонкие пальцы Алексея на столе, переплетенные… не поймешь, дрожат или нет… Нет.
— Простите, — Богуслав опустил глаза и постарался взять себя в руки, — Мы с Алексом были все-таки друзьями, и мне… не стоило так… Но я думаю, что если б он мог… он был бы не против.
— Друг… С такими друзьями врагов не надо! — Коннор…
— Спокойней, — советует Петр Валерьевич. Но какое там спокойствие. Неизвестно, насколько хладнокровным был Избранник Марианны до лагеря, но сейчас, после спасения из Альфы, он вскипал, как… как феникс.
— Богуслав Нежданов! Усеки наконец, черт возьми, что не все делается ради практической пользы! Просто нельзя бросать своих! Понимаешь?
— Понимаю. Но понимаю и другое: если у нас есть оружие, почему его не использовать? Ну почему? Тогда мы не знали про кровь, теперь знаем!
— Да что мы знаем?! Как вообще можно убить кровью? Бред…
— Ну, посоветуемся с колдунами, — голос Мартина виноватый, но решительный, — Из Темной Лиги…
— Я против, — слышится голос Алексея, и все на миг замирают. Посвященные потому, что знают, а другие — потому что полузнакомый юноша заговорил в первый раз.
— Чиж…
— Не горячись… — подняла руку Лора в утешающем жесте.
— Мы ж не причиним ему вреда! — не понимая, попытался уговорить «Чижа» Нежданов. Принял его за … за кого? За руководителя? За охранника Алексея? Ну и ситуация…
— Я против убийства Повелителя. четко обозначил позицию, ничего не скажешь…
Лина невольно напрягла плечи. Что-то не так…
Ясный, четкий голос. Замкнутое лицо… Обманчиво спокойный взгляд навстречу изумленным лицам… Навстречу разноголосым возгласам:
— Ого…
— Прямо-таки против?
— Слушай, Ал… э-э… Чиж, твои чувства, в общем-то, делают тебе честь, но…
— Может, объяснишь? — непочтительно перебивает на полуслове господина Хватько вспыльчивый Богуслав.
— Нечего объяснять, — Алексей плотней сжимает переплетенные пальцы, — Сами не видите? Поздно.
— Как раз вовремя! Нас предупредили, и…
— Нет.
— Чиж, послушай, лучше…
— Не лучше! Я что, все должен объяснить? — Алексей напрочь утрачивает свое неправдоподобное спокойствие, зеленые глаза просто полыхают, — Ну так просчитай ситуацию: Повелитель — Посвященный Высшей Магии, как-никак, и защищен так, что сломать эту защиту может только такой же, как он… Это во-первых. Магия крови не предназначена для убийства, иначе Повелитель давным-давно прикончил бы с ее помощью… своего брата, — голос Алексея дрогнул на миг, на долю секунды, точно от укола… — Это во-вторых… И в-третьих… Хорошо. Допускаем вариант, что убить все-таки получится… И что тогда?
— В смысле что?
— Правда не понимаешь? Ты из протектората Европа-2, верно?
— Откуда ты…
— Неважно! Первое, что сделает ваш наместник после смерти Вадима — это сцепится с Европой3. Начнут войну за власть наместники Вайолет и Саммаэль. И другие тоже, будь уверен, не отстанут. И что будет? Число вампиров выросло в тысячи раз, оборотни теперь живут в каждом протекторате, в каждом городе, более-менее крупном, драконов может держать под контролем только Повелитель. Лично! Мы захлебнемся в крови…
Наступившее молчание прервал молчавший до сих пор эльф.
— Юноша прав.
— Да, похоже, поздно… — Петр Валерьевич тяжело вздохнул, — Поздно…
Коннор пожал плечами:
— Убивать надо было раньше — когда он захватил Небесный свод. Эти чертовы артефакты Высшей Магии дали ему столько мощи…
— Или когда он подчинил подземный мир. Тогда уже было ясно, что это добром не кончится. Если б только Стражи тогда пошли на переговоры с последним подземным властелином… Вместе — может и получилось бы.
— Боюсь, что это и тогда уже было никому не под силу… — эльф задумчиво вертел в пальцах свой нагрудный амулет, — Раньше бы, когда он только набирал силы…
— Замечательно! — горько съязвил упрямый Богуслав, — Прекрасно! Давайте построим машину времени и отправимся в прошлое убивать пятилетнего малыша! С ним-то мы справимся?! Проклятье, незачем на меня так смотреть, Лора, все, я понял, займемся налетом на эти хранилища браслетов… Моя группа может взять на себя фабрику.
Вампиры —довольно распространенная разновидность нежити. Происхождение неизвестн. По теории Алонзо, вампиры – неудачный продукто магического эскперимента по достижению бессмертия, по теории мудрейшего Пу-Сы, вампиры явились из другого мира. Питаются человеческой (реже — животной кровью), при ее отсутствии сначала буйствуют, затем могут впасть в кому и умереть. С трудом переносят солнечный свет. Не терпят серебра. Часто обладают способностью подчинять волю иных существ, но бессильны перед домашними животными — те приходят в ужас от одного их присутствия. Они необычайно сильны и быстры. По преданиям, умеют оборачиваться летучими мышами, но практического подтверждения этому нет.
Живут общинами, постоянно враждующими между собой.
— Да говори Ему, я не возражаю. Все нормально, он сам меня сюда зашвырнул. Только попозже, а то под раздачу попадешь, — Лина присела у стола и усмехнулась — кресло недоуменно дернуло подлокотниками, приноравливаясь к непривычному телу. Да уж, я потоньше Повелителя буду.
— Всегда поражался нахальству фениксов, — Бреннис сердито засунул арбалет на полку. Оружие тут же кувыркнулось обратно, приложив пожилого демона по голове. — *******!
— Ого! — восхитилась феникс, — Это на каком языке?
— Тебе какая разница?! — перешел на родной язык раздосадованный демон, — Человечий… Один из человечьих… Ну почему он всегда падает?
— Язык?
— Арбалет!
— Вешать на крючок не пробовал? — Лина вздохнула, глядя на этого непрактичного демона…
— А?
— Проехали. Так ты меня выпустишь или будем Повелителя ждать?
Бреннис, кажется, представил, как будет ждать Повелителя в компании нахалки-феникс, потому что досадливо махнул рукой:
— Нет. Да он про своих тиранов только два раза в неделю читает. И это не сегодня.
— Тиранов? — изумилась феникс. — Читал?!
Вадим и… и книги?! Немыслимо…
— Да, милорд заинтересовался всякими великими правителями прошлого. Зачем — не знаю. И… А, ладно! Я и не собирался тебя здесь задерживать. То есть собирался, но… Меньше всего я ждал, что ты свалишься мне на голову на моей новой работе!
— На голову тебе свалился арбалет, а не я! — немножко повредничала сказочно довольная таким исходом девушка, — Если б я… Погоди, так ты меня искал?
— Искал-искал. Пойдем ко мне, тебя там ждут…
Знакомая пещера-библиотека встретила феникса все тем же запахом сотен тысяч книг. Все так же по полу лениво ползал какой-то лохматый коврик, трудолюбиво собирая пыль… Навстречу порывисто встает золотисто-рыжая девочка.
— Ты Лина? А Стрейзант? Стрейзант… он не с тобой?
Ее звали Варя, и была она человеком, просто человеком, ради которого влюбленный вампир сначала разработал лекарство, обращающее вспять обряд посвящения, превращающее вампира снова в человека, а потом решился на предательство, чтобы защитить любимую от новых браслетов…
— Он не хотел превращать меня в вампира, — рыдала девушка, кусая губы… — Хотя я бы и на это согласилась, лишь бы с ним! Он говорил, что это плохо, что мы никогда не будем свободны, что он жалеет, что согласился. Он хотел, чтоб у нас были дети… А теперь… теперь… господи!
В голосе девушки было такое отчаяние, что Лина очень пожалела об отсутствии успокоительного. Надо же… Оказывается, вампов тоже любят…
— Стрейзант был необычным, — пояснил Бреннис, ставя на стол чашки с дымящимся чаем, — Он и вампиром-то стал частично из любопытства…
Феникс покосилась на демона, поправившего очки. Необычным, ха! Рыбак рыбака видит издалека.
— Ты-то откуда его знал?
— Он интересовался книгами, — пожал плечами демон-библиофил, — Талантливый юноша, со всеми задатками ученого. Если тебе интересно, то его идеи легли в основу опознавателей…и сканеров.
Назвать вампира юношей? Хотя… По сравнению с возрастом Бренниса — вполне юноша. Чуть не мальчик. Постойте-ка… Сканеры? Это Стрейзант придумал опознаватели и сканеры?! Вот гад.
— Тоже мне, рекомендация!
— Он же не знал, что так получится, — стиснула руки Варя, — Он хотел, чтоб это помогло отслеживать опасных существ! Тогда, в начале, когда полиции на них не хватало… Чтоб их стало меньше! Чтоб не пришлось выбирать, умирать или принять посвящение, если тебя укусили. Он ученый! А его напарник, человек, кстати, настучал дознавателям… еще и Силу за это получил, скотина!
Спятить можно. Бесконечный день никак не желал заканчиваться. Алексей, потом лигисты с их хитромудрыми намеками, бар, горящий вампир, Зоя, арест. Вадим… И вот теперь она сидит тут и слушает вампирскую подружку, которая объясняет ей, каким хорошим парнем был ее бой-френд… Лина устало потерла виски.
— Ты хочешь меня нанять?
— Что? — девочка решительно выпила чай (как приговоренный — яд, честное слово!) и нахмурила тонкие бровки. Лина перехватила довольный взгляд библиофила и поняла, что успокоительное искать не придется — наверняка солидная доза какого-нибудь пустырника плескалась в чае… Вот и хорошо, обойдемся без истерик. Спокойней, Варвара…
— Я спрашиваю, ты собираешься меня нанять? Хочешь отомстить этому… доносчику?
— А… Нет, — покрасневшие от слез глаза сердито сверкнули, — Да, хочу и очень! Но потом. Сначала я должна попасть в Лигу… Последнее время я работала с Тино… С Валентином Стрейзантом сама. Я тоже специалист. Он просил, если… в общем, он просил переправить информацию по новым браслетам. Он меня специально спрятал у старого знакомого. Тот обещал, что в случае чего найдет ход в Лигу.
Ах ты, старый хитрец! Лина метнула взгляд на Бренниса, который усиленно делал вид, что речь идет не о нем и вообще его здесь нет. Ну-ну…
— Смирно! Встать, крысы человечьи!
Мартина поднялась с трудом, цепляясь за стену. Нет, того, чего она боялась, не случилось — несмотря на красоту, никто из охраны ее не тронул, но люди… люди подчас бывают хуже демонов. Она даже не заметила, кто из сокамерниц ударил ее и отобрал вечернюю порцию — кусок хлеба с кисловатым сыром. Встать после вынужденного голодания получалось плохо — голова кружилась, и звенело в ушах — тонко и нестерпимо…
— Софи Гессен! Мартина Валлет! Аннета Вигар! Лили Арт! На выход!
Куда же их… Мартина сделала пару шагов и остановилась. Нет сил. Нет…
В глазах все плыло…
— Мартина Валлет! — нетерпеливо повторил голос. — Бехран, посмотри, что там с этой!
— Похоже, перелом или что-то вроде, — бесцеремонные руки прощупывают ноги и голову, подсвечивают фонариком в глаза. Еще месяц назад она бы сопротивлялась… Еще неделю назад… — Кто-то из этих приласкал, похоже.
— Преисподняя. Влей ей пару глотков и тащи на выход.
Горько-горячее льется в рот, взрывается огненным комком, и тут же чужие пальцы прижимают губы, не давая выплюнуть. Камера кружится и гаснет, вместе с острой вспышкой отчаяния. Хорошо, что не видит Ив… Ив…
Сознание возвращается вместе с невероятным ощущением — лица касается… нет, не может быть… Это ветер?!
Ветер. Свежий воздух. Солнечный свет! Двор тюрьмы… Гул сотен голосов. Зачем их вывели во двор?
— Мартина! Мартина-а! — родной голос обрывается вскриком и подавленным стоном… — Мартина…
Ив!
— Молчать! — в толпу врезается десяток охранников. Пинками и телекинезом они быстро наводят порядок, выстроив заключенных в какое-то подобие шеренг. — Стоять и слушать! Именем Повелителя Миров…
Секунду они молчали, не понимая…
— Вы не поняли? — повышает голос серокожий демон, — Вас отпускают! Катитесь и благодарите Повелителя за милость!
…Они поверили, только оказавшись за воротами новой парижской тюрьмы — Бастилии. С деньгами на билет до дома и с новенькими опознавателями на запястьях. Они ничего не понимали и недоуменно переговаривались, не решаясь расходиться… Словно тут, на стилизованной под старину парижской улице, было опасней, чем в тюрьме с поверками, допросами и жуткими дознавателями…
— Мартина… — брат наконец пробился к ней и схватил за руки, — Живая, сестренка! Ты цела? Не молчи…
Ив обнимает ее, гладит по волосам, тормошит, расспрашивая, утешая… Он, оказывается, вычислил, кто их заложил — Диана, по кличке Динар, та, что вошла в группу за неделю до ареста… Та, кто и предложила этот план нападения на правительственный магазин дозволенных амулетов. Ив говорит, что они обязательно найдут эту… этого провокатора, и она заплатит за предательство, он торопливо отвечает на вопросы Аугусто и Констацы — их тоже освободили… они вместе складываются на такси до своей улицы — денег хватит, но все это как-то скользит мимо нее, не задевая…
— Мартина… — вдруг говорит брат, — А у тебя виски седые…
Пауза.
— Я ведь тебя ни разу не видел, с тех пор, как нас… Других видел, а тебя ни разу не приводили.
Она тоже не видела… Никого не видела, кроме Тессы, которая… которую… В ту ночь, после допроса с Тессой, Мартина подписала все, что, требовали,не читая. Она струсила. Струсила. И не надо ее теперь утешать — такую. А голос брата дрожит:
— Марти…Так плохо пришлось? Не молчи. Пожалуйста, не молчи. Марти!
Неужели никто не видит, что Тессы нет? Нет и не будет…
Мартина Валлет, шестнадцатилетняя бывшая заключенная, молча смотрела на брата…
Куда унесло Зою, Лина не поняла, да и не пыталась — слишком самой досталось. Нет, Повелитель явно не собирался наказывать, он просто удалил их из прочь из зала. Но, во-первых, его сила наложилась на их собственную попытку переноса, а во-вторых, когда Повелитель злился, то не всегда контролировал эти самые силы, так что всякое бывало…
Ох! Больно же… Припечатало о стену так, что дыхание вышибло… Лина согнулась, упершись руками в колени, сжалась, опустила голову, еле дыша… даже не пытаясь понять, куда ее вышвырнуло. Потом, все потом… Не Преисподняя, и ладно… О-ох…
Года полтора назад, когда один президентик, Игнасио звали этого придурка, прослышав про зверинец «обожаемого милорда Повелителя», решил подольститься и подарил какое-то чудище, биомутанта из бывшей секретной лаборатории. Монстр происходил из крокодилов, но передвигался на шести коротких ногах, как паук, был размером с некрупного слона и обладал зачатками разума, причем редкостно злобного… Повелителю сначала даже понравился шестилапый многозубый подарочек, ему вообще монстры нравились. Но ненадолго.
Бронированная тварь примерно пять минут вела себя примерно, а потом заглотнула одного гостя прямо на приеме, где состоялось неудачное дарение, затем покусилась на других, а потом посягнула на любимого Вадимова тигра. Его Величество мило улыбнулся окосевшему от страха дарителю, заявил, что расценивает подобный подарок как покушение на Повелителя и, не меняя спокойной интонации, сказал, что за такое полагается. Обрадованная безобразием Зоя, помнится, вызвалась помочь, но Вадим обошелся без помощи — сначала недрогнувшей рукой скормил крокодилоподобному монстру незадачливого президента, а когда зверюга не поняла намека и раскатала челюсти еще на кого-то, просто подошел и пнул чудище в бронированный бок. Кто б рассказал — не поверила бы, что от обычного пинка двухтонную зверюгу подбросит в воздух и отшвырнет на десяток метров… Так что кости захрустели… Так что с силами у его Избранности полный порядок. Ей еще повезло. Повезло…
А куда ее, кстати, занесло?
Лина подождала, пока ушибленные ребра хоть малость заткнутся и дадут дышать нормально (ну-ну, тише, все, уже все…), и осторожно подняла голову… И чуть не застонала, узрев обстановку. Нет, ну надо же!
На первый взгляд, обстановка, представшая ее глазам, вовсе не должна была вызывать недобрых чувств. Вполне мирная, вполне спокойная. Высокий зал, хрустальный потолок, и льющиеся потоки света высвечивают мягчайший ковер, панели светлого дерева и удобное кресло у круглого столика.
И книги. Десятки стеллажей с цветными переплетами, с держателями Кристаллов.
Королевская библиотека… Блин, и как она отсюда выберется?! Вадим бывал здесь куда реже, чем в зверинце. Зачем ему ценнейшие книги по магии, он и так покруче богов со своими *** силами! А защищено это редко посещаемое помещение не хуже сокровищницы артефактов. Перенос перекрыт сразу в два поля. Преисподняя! И как, спрашивается, она ухитрилась вписаться сюда? Это ж не легче, чем в Его спальню! Или потому и попала, что Вадим ее туда дергал, для бесед? Сменил ей уровень доступа, что ли? Ей, естественно, не сообщил, да и с чего б Ему что-то объяснять, Он и протекторам-наместникам часто не соизволит объяснить свои распоряжения… Например, почему запретил восстанавливать лагеря для магов. Или с какой радости из тюрьмы пинком вышибли треть заключенных… Нет, все понятно. Гуманизм тут не при чем, просто беднягам жутко повезло — шпионов ведь надо было куда-то внедрить… Куда ж еще, как не в ряды бывших узников. То, что в Лиге имеется телепат, и незадачливые шпионы становятся настоящим подарком для разведки обеих Лиг, дознаватели пока не догадывались…
Проклятье! Лина обошла зал по кругу — перенос не сработал нигде. И как, во имя Преисподней, отсюда все-таки выбраться?
Неужели придется торчать тут, пока Повелитель не соизволит навестить свою библиотеку? Это примерно до следующего месяца, если не больше, спасибо. Ну и положение! Что ей теперь делать? Связаться с Повелителем? Ага, вот прямо сейчас, когда он разбирается с трансами… Самый момент, если ты самоубийца. Девушка еле сдержала эмоции, которые так и норовили выплеснуться в ударе кулака по ближайшему стеллажу… Вместо этого неудачливый стеллаж имел счастье услышать несколько слов на смеси драконьего, гоблинского и цветистого джинньего… Стало полегче. По крайней мере Лина смогла успокоиться настолько, что вспомнила, почему нельзя крушить мебель в сокровищницах. У любой уважающей себя сокровищницы должен быть какой-никакой страж-охранник. Может и тут есть? А если его позвать?
Так. Минутку…
Лина прошлась взглядом по полкам. Ничего особо ценного трогать не стоит — проблем не оберешься. Книги были собраны по разделам. Так, черную магию не трогать, стихийную не трогать… Прямо как когда-то у Бренниса в пещере-библиотеке… Это что? Высшая магия… Нет, проходим мимо, история — мимо, гримуары — мимо… Стоп. История? Она-то что здесь делает? Лина дернула к себе книжку с крупной надписью «Наполеон». Про коньяк, что ли? Нет… С портрета глянуло смуглое заносчивое лицо… Человек? Ничего не понимаю. А дальше? Гитлер… Сталин… Пиночет… Это кто? Интересно…
— Стой! Ты?
— Ты? — изумилась девушка…
— Как ты сюда попала? — со вздохом осведомился страж королевской библиотеки, по совместительству Бреннис, демон-библиофил, опуская арбалет… — Только не говори, что опять за детскими книжками!
Я злобно сощурился — быть инвалидом, даже драконьим, у меня не было ни малейшего желания. Хватит, нахлебался уже быть бедным среди богатых и слабым среди амбалов. Достало уже синяки прятать и в статусных играх постоянно уступать право хода соперникам. Им-то новые джинсы от Roberto Cavall купить как нефиг делать — смотался в бутик и купил. Или еще круче — с папой-мамой слетал за бугор и нашопился от души. А мне, чтоб эту пафосную хрень купить, пришлось два месяца на одном «Дошираке» сидеть. Очень уж не хотелось, чтоб приятели-партнеры-конкуренты меня в неудачники записали.
А сейчас снова-здорово, да?
Ничего, разберемся еще.
— Так что, прицепить тебе эту тряп… или что это у тебя?
Я представил, как буду смотреться с бывшими штанами на короне. А что, классная идея. Думаю, если меня кто из магов в таком виде узреет, то налетать на города и обниматься с башнями мне не понадобится — в сумасшедшие запишут моментально. И все. Привет, драконоловы, песец котенку… то есть дракону. Самое то для самоубийства. Нет уж, спасибо, тур на тот свет отложим…
— Не надо.
— Ну хочешь, еще куда привяжу? Или сам понесу?
Скажите, пожалуйста, какие тут все заботливые! До зубовного скрежета!
— А ты с чего такой дружелюбный? Передумал ненавидеть драконов?
Я думал — он отвяжется. Мимо. Маг разулыбался мне так, будто торговал машинами, а я притопал, по меньшей мере, за «феррари».
— Вы же мне ничего плохого не сделали, — старательно-убедительно выдавил он. — С чего же я должен вас ненавидеть? И ты, и этот, второй… к сожалению, не знаю его имени…
— Славка, — буркнул я. — А я — Макс. Максим Сергеевич Воробьев.
— О? — улыбка парня слегка потускнела. — А мое — Терхо Этку.
Он чуть подождал, будто я должен был что-то сказать, но я молчал, не сильно понимая, с чего парню приспичило знакомиться по-новой, и он чуть неуверенно продолжил:
— Когда-то наш род тоже имел право на третье имя, но… обстоятельства сложились не в нашу пользу.
Право на третье имя? К местным заморочкам я уже чуток попривык и понял, что имена тут — такой же показатель статуса, как дома тачка и место отдыха. Даже, пожалуй, покруче. Машину, в принципе, можно и купить, если очень уж приспичило (заработать, влезть в долги, на худой конец), а вот дополнительное — это почти как дворянство. Получить трудно, носить почетно, лишиться страшно. От людей уважение. Причем чем имя длиннее, тем почетней. Максимум — пять имен, так как богов в мире всего пять, больше нельзя. У рядовых граждан — одно имя (и прозвище впридачу), у простых ставленных — два, у Поднятых — магов и знати — три (и еще у очень богатых — те кандидаты в знать, т.к. успешны), у высшей знати четыре, у Избранного пять, причем пятое дается в момент непосредственно Избрания.
Избранный — это типа местный царь. Или король. Тут, если Эркки на этот раз не соврал, короля реально выбирают. Воспитывают трех наследников одинаково, выбирают из королевской семейки и воспитывают, а там, кто себя к двадцати пяти больше проявит, тот и Избранный. Странно, да? Правда, это опять по словам Эркки… а он то еще трепло. Интересно, где он сейчас? От души надеюсь, что его не пришибло, когда мы удирали из тюрьмы. Посчитаться очень хочется, спасибо сказать за все хорошее. Особенно за тюрьму и бабку с малявкой, которые сейчас неизвестно где.
— Больше того, если б не эта дракониха, мы могли бы стать коллегами! — тем временем разливался вельхо. — И потом, мы все-таки мужчины… мы друг друга лучше поймем, чем этих длинноволосых…
Чего-чего? Я подозрительно глянул на улыбчивого мага. Поймем, значит? Это в каком смысле?
— Даже не надейся.
— Э-э… что?
— В таком смысле — не поймем. Я вообще гомофоб.
— Кто? Ты о чем?
В удивленных глазах светилось непонимание и нетерпение: Терхо явно не улавливал, в чем именно проблема, но надеялся поскорей разобраться с ней и добраться до запланированного навешивания лапши на мои уши. Интересно, а толерантность и все такое тут тоже не в ходу?
— Объясню при случае. Надеюсь, нескоро. Так что там я должен понять?
Терхо воодушевился и понес что-то про то, как здорово будет изучить драконов по-настоящему, без предрассудков. Составить целостную картину, которая может пробить стену векового непонимания. Мол, хорошо даже, что так вышло, в смысле, что он к нам угодил. И для науки польза будет, и для нас — он-де нам поможет проскользнуть по границе. Конечно, без магии будет труднее, но он не будет пока просить ее вернуть — он, мол, понимает, что мы пока не можем противиться воле этой драконши, он понимает, что она старше и сильнее…
Я смотрел на парня почти с уважением. А он не такой уж придурок, каким кажется. Если я хоть немного понимаю, то сейчас, по задумке вельхо, мне надо возмутиться и заявить, что никакая драконша мной командовать не будет, а потом или нарваться на конфликт, требуя от Ритхи вернуть этому недоразумению его магию, или хотя бы призадуматься, кто в нашей компании все-таки главный. Грубо, конечно, вот так разводить на слабо, но на некоторых действует именно такая вот, примитивная тактика. Надо будет потом Славку спросить, что этот провокатор ему задвигать будет. Если то же самое, то ничего, а если с ним в ход пойдут другие подначки-аргументы, значит, парень опасней, чем я думал, и зря Ритха с ним вообще связалась. Хотя куда его денешь?
Интересно…
Вон как по полочкам все разложил. Драконка, значит, баба, она нас, значит, понять не в состоянии — раз. Превратила нас без нашего согласия — два. Более сильная и диктует нам, что делать- три. И вообще — грубая она, наглая, врет на каждом шагу, а при случае и травануть может, сама призналась… одним словом, как ее только земля носит? Наш новый друг и естественный союзник (потому как мужчина) нам горячо сочувствует и готов всемерно поддержать наш бунт… если мы, конечно, взбунтуемся. И если ему при этом вернут магию.
Нет, я хренею с такой наглости.
Хотя… и с этого можно кое-что поиметь. Выждав, пока маг выдохнется и заткнется, выжидательно поглядывая в мою сторону, я печально опустил голову и душевно так выдохнул:
— Прав ты, старик. Сволочь она. Я, может, всю жизнь мечтал в маги податься, только в нашей глухомани их не было никогда… а только в столицу подался — тут эта. И вот… — я с ненавистью уставился на собственные крылья. — Теперь уж никак… Отняла мечту!
Последние слова прозвучали с явным надрывом, и я даже испугался, что пережал с эмоциями, не поверит же.
Но вельхо, кажется, поверил. Покосился на Ритху, снова зажаривающую очередные ветки, придвинулся поближе…
— Не стоит так огорчаться… — утешил маг. — Милостью богини Живы маги всегда были… э-э… одним словом, мы хорошо ладим с живыми организ… со всеми живыми. Нойта-вельхо может пригласить тебя жить к нам.
Просто класс. Это меня сейчас записали в подопытные кролики и представили это как сочувствие? Ну, маг!
Но вслух, конечно, озвучено было совсем другое:
— Нойта-вельхо? Это что? Я про магов знаю не очень много… расскажи?
Хм. Обогатился я знаниями про магов. Выше крыши. А все равно ничего не понятно.
Итак, что мы имеем? Маги, по-местному — вельхо, рождаются редко. В среднем — один на две тысячи человек, а то и реже. В основном — в семьях, где папы-мамы маги. В других семьях редко, и то, если покопаться, то одаренный ребенок либо имеет мага среди предков, либо рожден от мага вне брака, либо, что совсем уж редко — родители имели контакт с каким-то зачарованным предметом (скажем, жили рядом Аместистовой колонной — есть такая на побережье, громадная аметистовая глыба под десять метров высотой, символ плодородия, бездетные туда со всего континента едут… ага, за этим самым плодородием). То есть магия — наследуемое качество. По большей части.
Малыш-маг почти ничем не отличается от сверстников. Мысли он не читает, в темноте не светится, нос разбивает, как все. Выявить мага на этом этапе могут только специально настроенные амулеты, а выявлять надо, так что комиссии из Нойта-Вельхо, Верховного совета магов, весь молодняк просеивают частым ситечком, чтоб не дай боги, не пропустить кого-то из одаренных. Отобранных моментально увозят в специальные школы, а там начинают пичкать теорией и упражнениями на самоконтроль. Примерно в это время приносится первый комплекс Клятв — ограничивающих обетов. Терхо считал, что это правильно, потому что в тринадцать, когда приходит созревание, вместе с ним проявляется и магия, и неподготовленному вельхо трудно управиться с этим комплектом. Энергобаланс скачет, гормоны бушуют, магия «раскачивается, устраиваясь в теле поудобней», подростковые мозги восхищаются собственной крутостью и толкают на подвиги. Словом, если где-то в глуши при первой проверке случайно пропустили юного вельхо, а сейчас это проявилось, соседи побегут к властям наперегонки с родителями юного дарования — награда за обнаружение дара довольно весома, но еще весомее то, что пробовать свои силы дарование обычно начинает прямо с родного двора. И приложить может так, что потом весь Нойта-Вельхо не отколдует обратно. Попасть под раздачу не хочется никому, так что будущего мага (в этот период их называют «личинками») запихивают в школу вне зависимости от его желаний.
После явления собственно магии молодежь вельхо берется за науку уже всерьез, «переходит от теории к практике» и начинает активно пополнять свою «копь». А потом, когда разорвется личинка, и маг вступит в силу…
— Кого-кого? Подожди, кого он пополняет?
— Копь. То есть запас доступных его сфере магических действ. Это…
— Это как?
Разогнавшийся маг мутно посмотрел на меня, соображая, с кем разговаривает, неуверенно почесал бровь и взялся объяснять «сначала».
У каждого мага есть «сфера». Не очень понял, что это такое, что-то среднее между аурой и нервной системой человека. Сфера пропитывает тело энергией и генерирует магию. У необученного — сырую, способную только на самые простые действия. Обученный способен на сложные действия, сиречь чары. Причем махнуть палочкой и сказать заклинание тут недостаточно. Каждое такое действо надо «впечатать» в сферу, закрепить в ней специальным «знаком». Тогда в нужный момент надо только «вызвать» знак — и если энергия в достатке, чары свершатся. Как через линзу, энергия рванется в нужную точку, на ходу преобразуясь должным образом.
Обучение как раз и состоит в том, чтобы заполнить сферу знаками — настолько, на сколько хватит сил.
— В смысле, выучить?
— Впечатать. То есть выучить и сформировать в сфере так, чтобы они могли в любой момент перейти из пассивного состояния в активное. Это довольно сложный процесс. Сначала тебе надо увидеть этот знак и проверить его на совместимость со своей сферой.
— А что, не все подходят?
— Конечно, нет! Во-первых, знаки делятся по «стихиям», и предрасположенность обычно бывает по одной-двум линиям, а не по всем, во-вторых, классификация предполагается еще и по сложности. Неподходящий знак может так подгадить… — маг вздохнул и нахмурился, будто вспомнив что-то противное. — Вот. Потом проходишь ритуал принятия, и знак либо ложится, либо нет. Повторно его наносить нельзя, так что если ты с детства не усвоил, как отпугивать от своей шкурки комаров, то маяться тебе с ними до старости. Если он нормально «лег», то все хорошо. Потом надо несколько дней его «разрабатывать», тренировать, пока он окончательно не впечатается. И готовься к следующему…
— Понятно… То есть у магов эти чары как бы в запасе лежат?
— Ну.. да. Не совсем, но основной принцип такой.
— И мощность чародея зависит от того, сколько на нем этих знаков висит?
— Верно. И насколько сама сфера насыщенная. Иногда она невелика, но насыщена энергией, иногда хоть и широкая, но слабая.
— А у тебя какая была?
Маг покраснел.
— Средняя, — проговорил он, старательно рассматривая снег. — Нормальный уровень, но ничего выдающегося. Вот.
Он потянул вверх шнурок, присобирающий рукав, и поднявшаяся ткань открыла… татушку.
Золотые значки размером с рублевую монету начинались от запястья и убегали вверх, под мятое полотно. Они были разного вида — круглые и треугольные, иногда сплошные, иногда небольшой узор из переплетенных линий, иногда группа точек. Они светились расплавленным золотом и будто плавали под кожей. Тускло, еле заметно, но светились.
— Ничего себе! И много таких?
— Две сотни… с небольшим. Пока, — и маг тоскливо вздохнул, вспомнив, похоже, что, что «потом» у него может и не быть. Вся его напористость как-то потускнела, увлекшись рассказом про знакомые и интересные ему вещи, он забыл про попытки хитрить настраивать драконов друг против друга и сейчас выглядел проще, понятнее. Не махровый интриган, даже не особый умник, вроде Славки, а так, вечная серединка, что постоянно бьется, стараясь держаться на плаву, цепляясь за что попало. Только вот никак не может решить, ласты у него, плавники или крылья — а значит, с кем ему больше по пути и где лучше держаться. С такими водить компанию — напрашиваться на неприятности. Я знаю, у меня напарник у меня из таких был. Ведь никогда не знаешь, чего от него ждать. Сегодня он из себя строит зайку и старательно исполняет каждую договоренность, а завтра встретит новый авторитет — и нате, уже готов или укусить, или удрать, или забиться в раковину. Намаемся мы с этим знаковым магом. Ничего, доберемся до города, там поймем, чего с ним дальше делать.
— Солидно…
— Угу.
— Слушай, так чего тебе все-таки надо было? Не о магах же поговорить.
Вельхо печально вздохнул:
— А эти ваши ветки… их человеку есть можно?
Буммм. Ноги я успел поджать в нужный момент, и они спружинили, приняв мой вес. Но это были все хорошие новости. Земля врезала по пальцам и подошвам, прицельно пнула по хвосту, с удовольствием царапнула чешую на животе.
Гребень хлопнул пластинками и жалко провис, зубы клацнули, и только это удержало меня от эмоций вслух. Нецензурных.
— Ым-мххххр… — только и вырвалось у меня. Когда снег перед глазами перестал кружиться и пританцовывать, а зубы кое-как удалось расцепить, я осторожно пошевелил языком, проверяя, на месте ли он вообще. Язык был на месте, и даже вкуса крови не ощущалось. И он послушно сработал, когда я послал в подходящее место и эти придурочные полеты, и эти идиотские крылья, на которых непонятно как летать, и себя-кретина, неспособного управиться с собственными конечностями…
Дебил, дебил, дебил. Больной на голову.
Тренироваться он ночью решил, чтоб не позориться. А если бы крыло сломал? Или шею свернул? В хватуху эту дурацкую влип? Идиот.
А главное, зря же все!
…Я встал, когда над землей поплыла луна в перьях облаков, а вокруг дружно сопели два дракона и один маг. Тихонько прошел за ближайший пригорок, оглянулся, на всякий случай протопал еще за один… Нашел местечко поровней, раскрыл крылья…
Только первый раз выплюнул изо рта снег и потер ушибленный хвост, за спиной послышалось «ох». Маг нарисовался. Озадаченно посмотрел, спросил, чего я тут делаю. А то неясно! Я довольно злобно ответил, что ищу грибы. Ага, под снегом. Зимние. Для жарки. Есть хочется, мол…
Маг озадаченно мигнул и робко спросил, нашел ли я уже что-нибудь. Услышав, что нет, просиял, заулыбался, пообещал, что меня не выдаст, и ушел обратно, прежде чем я успел высказаться.
После четвертой «тренировки» и ушибленной скалу головы послышался удивленный свист и повтор вопроса о том, чего я такое делаю. Драконка явилась. Может, если б она пришла минут через пять, я был бы повежливей, не знаю. Но в тот момент голова так болела, что Ритха с места в карьер схлопотала вопрос, где находится сон-трава. А то, мол, я начинаю думать, что она настолько соскучилась по своим Следящим, что решила сама их изобразить. Дадут мне хоть минуту покоя?
Девчонка даже зашипела от такого хамства. Я было подумал, сейчас вместо полетов придется тренироваться в драконьих драках, но она с чего-то передумала. Уставилась куда-то на свой хвост и предложила мне… массаж крыльев. Я чуть не сел.
— Чего?
— Если крылья болят, можно их слегка потереть — мышцы размять, — объяснила Ритха, упорно разглядывая кончик хвоста у себя под ногами. — Легче летать будет… и вообще, ты зря расстраиваешься. Насчет золота и вообще.
— Да неужели?! Ритха, ты намеки понимаешь?
— Да.
— Намекаю. Я не буду расстраиваться, если окажусь сейчас один.
— Знаешь… — похоже, Ритха на время решила оглохнуть. — Многим девушкам все равно, может дракон вызывать золото и радуги или нет. Главное же другое…
— Да что ты говоришь? — в этот миг я готов был ее придушить. Мало того, что я какой-то неполноценный, так меня еще и утешают! Как никогда понимаю Славку!
— Правда! — горячо сказала драконка. — Мне вот ты нравишься…
Это уже слишком.
— Ищи сон-траву, — посоветовал я, прижимая к голове снег. — С ней у тебя хоть какой-то шанс будет.
Ушла наконец. Странно, я думал, она таки попробует мне врезать…
С тех пор прошло полчаса. На хвосте новый синяк, на снегу — на несколько чешуек больше. Подлетать могу на пару метров выше. Вот и все достижения. И если я что-то понимаю, то сейчас заявится…
— Просто вдохни поглубже, — посоветовал с пригорка Славка.
Ну вот, как по заказу.
— А что ты такое Ритхе сказал? — Славка легко расправил крылья и спланировал с пригорка. Снег взвился тучей, по чешуе залепило, и я по привычке зажмурился. Когда открыл глаза, он уже складывал крылья и отряхивал чешую. Смотрелось это прикольно: драконья кожа будто вздрагивает, и чешуйки быстро-быстро поднимаются-опускаются, поднимаются-опускаются, волнами.
Я стряхивать ничего не стал. Во-первых, меня больше не колотило при малейшем ветерке, во-вторых — при нем не собирался. Разлетался тут.
— Нажаловалась?
— Нет. Вернулась злая, как кобра, и, по-моему, до сих пор мечется по поляне и шипит про то, какие парни гады. Что ты ей сказал такого?
— Чтоб не лезла не в свое дело.
Намек Славка явно уловил — дернул хвостом и по короне пробежало несколько искр — но отлипать и не подумал. Только голову наклонил, как-то по-птичьи, будто собираясь клюнуть.
— Так. И кто тебе опять на хвост наступил?
Отвечать, естественно, я не собирался. А с чего бы? Что я сказал, кому и зачем — это мое дело. Нефиг лезть. Я же помощи не прошу? Не прошу. Ну и все. И не надо раскручивать меня на откровенность. Раз получилось, но тогда мы оба вроде как готовились в покойники, тут у кого угодно язык развяжется, а сейчас — извини-подвинься, с чего я вообще должен отвечать?
Рядом скрипнуло. Оказывается, пока я злился, Славка уже успел подобраться почти вплотную. Почти — потому что расстояние еще было, но длинная шея его дивно сокращала.
— Слушай, я тоже за них волнуюсь, — проговорил он тихо. — И мы скоро их найдем. Доберемся до города и найдем.
Найдем? Найдем?! Славка, ты такой дурак, хотя и умный! До этого города еще добраться надо, через все хватухи и ловушки здешних аборигенов! При том, что наши спутники врут и не краснеют, а нас явно имеют планы и просто так от них не откажутся! При том, что пробиться в этот распроклятый город и отыскать в нем старуху с девочкой дракону не проще, чем сейчас в сугробе отыскать ноутбук и шоколадку! При том, что я, черт побери, не могу даже взлететь на этих тупых отростках, которые называют крыльями!
Никогда не понимал, почему люди бьются головой о стенки и другие поверхности, чтобы хоть ненадолго забыть о своих проблемах, считал это полной дурью. Но теперь я, кажется, начинаю хоть понимать, с какой стати их одолевало это странное желание.
Как, ну как я во все это влип?!
— Доберемся, — кое-как выговорил я, чтобы Славка перестал на меня таращиться. — Если эта красотка не соврет еще раз… например, о том, где находится город.
— Ты тоже заметил нестыковки в ее рассказе, да?
А я что, должен был не заметить? Вроде мозги на месте…
Если б она не начала врать с самого начала, то шанс у нее был бы. Хотя нет, паранойя — это наше все, верить кому-то дело неполезное. Ни для здоровья, ни для финансов. А красотуля как начала, так и продолжает свое нехорошее занятие. Как, интересно, она смогла превратиться и удрать, если на ней была та антимагическая фигня? А если не было, то отчего это она не удрала раньше? Что за бредовая история с магом и каким-то драконом-ребенком? Чтоб завести драконенка, надо иметь как минимум двух драконов. То есть где-то в окрестностях города прятали взрослого дракона-мужчину и этого никто не заметил? Сногсшибательно.
— Заметил.
— Слушай… — Славка вздохнул. — Ну что я из тебя все клещами тяну. Я в друзья не набиваюсь, видно же, как тебя от одного моего вида корежит. Но напарниками мы с тобой побыть можем? В одной лодке ведь.
И сдулась моя злость — от этого усталого, просящего тона, от слова «напарник», от печального «от одного моего вида корежит». Да, корежило. Было. Не люблю вникать в чужие проблемы, не хочу видеть чужие несчастья, не хочу никому сочувствовать!
Это больно, а мне и так…
А теперь, мы похоже, не только в одной лодке, но и «одной стаи». И, может, на меня, как и на Славку, скоро будут смотреть с таким же выражением: чего, мол, вылез? Сиди у себя, инвалидная команда, не суйся и не порть нормальным настроение. Спросить, как он с этим справлялся? Снова по больному топтаться?
Хоть что-то сказать, ждет же.
— С чего ты взял, что корежит? — буркнул я. — Нормально все… напарник. Покажешь, как у тебя взлетать получается?
— Главное, вздохни глубоко!
Я вдохнул (чувствовал себя при этом по-идиотски). Правильное дыхание было что-то из области того разводилова, которым балуются «кашпиры-чумаки», в смысле косящие под экстрасенсов. Неплохой способ зарабатывать, хотя, на мой вкус, чересчур «с придурью»: туману напустить перед клиентом, попугать его подпорченной кармой или черной тенью, поворожить со всякими спецэффектами. А потом, когда тот «дойдет до кондиции», пообещать, что все будет хорошо, что потомственный светлый маг (шаман, целитель, ведьмак, магистр, нужное подчеркнуть) все исправит! И даже денег не возьмет. Почти… и все, клиент готов. Остается сунуть ему какой-нибудь «заряженный амулет» (воду, зачарованное украшение, чучело жабы, нужное опять подчеркнуть) и выпроводить, насоветовав на прощание всякой мути типа «нельзя есть мясо», «нежелательно спать ногами на север и шагать по лестницам» и заодно, до кучи, как правильно дышать.
Тут главное запарить ему мозги так, чтоб он проникся главным и забыл про мелочи. Ну, к примеру, приходит к самозваному шаману какая-нить девица, жаждущая найти в пожизненное пользование мазохиста, который будет оплачивать ее расходы по шоппингу, выдавать деньги на салон красоты и в благодарность терпеть за это скандалы (ну, бракосочетание я имею в виду). Девица парит шаману мозги насчет замужества, он в ответ щедро вешает ей лапшу насчет венца безбрачия, который героический маг сейчас снимет… то есть все как обычно. Когда деньги будущей мужевладелицы переходят в карман венцеснимателя, лапша начинает сыпаться на уши девицы еще гуще: ей даются советы и предостережения насчет будущего отлова супруга: мол, обязательно она поймает мужа желаемого вида (то есть большой кошелек, умение говорить только «конечно, дорогая» и готовность терпеть рога любого размера и конфигурации), только вот есть пару условий… Например, если будущая счастливая супруга увидит рядом со своей свекровью призрак черной собаки, то счастье в браке пойдет на спад. То же самое случится, если где-то рядом замаячит тень таракана. Офигевшая девица старательно таращится на будущую свекровь во избежание противных призраков, но от тараканов куда денешься? Если даже она придет с претензиями: мол, как так, я всех тараканов в доме вывела вплоть до подвалов и прилегающей помойки, то лже-экстаренс ей конкретно и популярно объяснит, что тень — это в том числе и изображение на картинке, слово на рекламе, кадр из фильма… Предупреждали? Предупреждали. Все, дорогая, деньги назад не возвращаются.
Я вздохнул… и замер, как был, с наклоненной головой. Что-то происходило. Кто-то будто погладил меня внутри — легким пером, крупным, но шелковистым, мягким… и тепло стало. Мне не было холодно и до этого, уже давно, а тут стало просто тепло, будто в холод хлебнул крепкого горячего кофе. Легонько закружилась голова, но тут же прошла, и неудержимо захотелось обдать Славку снегом. Запустить в сугробы крылья, загрести побольше — и окатить с головы до ног!
Ух ты, здорово!
— Ты летать-то думаешь? — оборвал мое самоизучение Славка.
Что? Да само собой!
Я ошпарил Славку взглядом и расправил крылья, одновременно с силой оттолкнувшись лапами… уже представляя себе полет и широкое покрывало снега… и глаза Ритхи…
….!!!
Когда-то давно один мажор из нашего лицея решил разыграть учителя физкультуры. Не пожалел денег, купил точную копию штанги (из пластика) и как-то договорился, чтоб она оказалась в зале вместо настоящей. Зацепил физкультура языком и добился, чтоб тот ее «толкнул». Силу продемонстрировал. Физрук у нас был молодой, плечистый, завелся с полуоборота, штангу даже пробовать не стал, сразу с места рванул.
Последствия можете себе представить. Пластик не металл, три кило — не семьдесят, и если эти три кило рвануть как следует… Штанга улетела птичкой. Даже не улетела — вырвалась из рук обалдевшего физрука, крутнулась в воздухе, словно выбирая, чего бы такого расколотить… со вкусом долбанула по окну, вдребезги расколошматив стекло, и в приземлении не забыв треснуть своего «толкателя» по голове. Само собой, урок на этом закончился…
Вот и сейчас со мной случилось что-то похожее. Не знаю, что это за «каверны» в теле, про заполнение которых талдычила Ритха, не знаю, чем они там заполнились, но кое-что она не договорила…
Толчок ног явно был лишним, но сообразил я это слишком поздно. Тело просто утратило прежнюю тяжесть, и таким толчком я мог зашвырнуть себя куда-то в район орбиты. Но крылья помешали. Сначала земля рванулась из-под ног, как взбрыкнувший мотоцикл, потом по крыльям увесисто врезало сверху, и звезды каким-то образом оказались внизу.
— Осторожно!
Это что, это так воздухом врезало?!.. Сопротивление, ага…
Соображать было некогда. Звезды и земля еще несколько раз поменялись местами, то приближаясь, то отдаляясь, то надвинувшись совсем близко — рядом угрожающе замаячил острый ствол сухого дерева, шкуру не проткнет, но глаза..
— Выше! Выше! Крыльями работай!
Да как?
— Выше! Там разберешься! Главное, высота!
Я поймал момент, когда белое покрывало с пятнами коричневого и зеленого заняло положенное ему место под ногами, и отчаянно замахал гудящими от боли крыльями, набирая высоту. Воздух стал совсем другим, он был упругим и плотным, и казалось, еще-чуть-чуть, и по нему можно будет пройтись, как по мокрому песку…
Я лечу. Я лечу! Воздух толкается в распахнутые крылья и холодит чешую. Я могу скользить, ловя эти прохладные струи, могу планировать, как воздушный змей, о котором когда-то мечтал в детстве… я могу… Наверное, так себя чувствует рыба в речке — расступающаяся под другими вода для нее привычная стихия. Я лечу! С ума сойти…
Рядом замаячила еще одна серебристая фигура.
— Ты решил на луну улететь?
Славка! Явился.
— Где ты видишь луну? — завопил я в ответ.
Дракон блеснул черными глазами.
— Я-то не вижу, но ты, если захочешь, обязательно найдешь…
Я расхохотался. Легкость, заполнившая тело, толкала сделать что-то смешное и вызывающее, снега, чтобы осыпать его с ног до головы, под руками не было. Я кувыркнулся, пихнул Славку хвостом в бок и унесся вниз, прежде чем он успел вернуть мне пинок.
— А ну стой!
— Щаззз!
— Макс!
— Догони сначала!
— Ну, держись!
Мы носились по ночному небу. Это, наверное, было редкостным идиотством (по крайней мере, Ритха наутро пилила нас за него не меньше часа) при местных заморочках насчет драконов, при хватухах и сетеметах. И смешно со стороны. И в этом не было никакой пользы, ну абсолютно. Но в тот момент мы про это не думали. Мы просто летали, стараясь подложить друг друга на вираже, легонько поддать хвостом, «передавая эстафету» и с хохотом улетая прочь. Тревога о будущем, страх за наших в городе, беспокойство за свою предполагаемую инвалидность куда-то отступили, переплавились в смех и свистящий ветер.
Мы просто… летали.
И это было здорово.
— Значит, говоришь, у вас жертвам драконов компенсацию выдают? — говорить с магом, сидящим у меня на спине, было трудно. Во время полета не особо повертишь головой — моментально начинается «рысканье» (Славка пытался разъяснить нашему вельхо про нарушение аэродинамики, но после примеров на птицах и рыбах разговор неизменно сворачивал на еду, так что аэродинамику пришлось отложить). Приходилось говорить как есть, глядя вперед, и повышать голос, чтобы до сидящего на спине слова долетали целиком, а не по кусочкам.
— Да! — завопил в ответ маг. — Это считается как стихийное бедствие! И пострадавшим корона должна обеспечить помощь!
— Какую? — уточнил Славка, летящий справа.
— Деньги, чтоб прожить два месяца! И жилье на первое время! Работой еще, кажется… А там уже дальше как получится… — маг закашлялся и временно заткнулся.
Как получится? Интересно, как это получится у одинокой старухи с девочкой на руках. Но, по крайней мере, немного времени у нас есть. Сразу городское начальство никого не имеет права выкинуть на улицу, прокормят-приютят, как миленькие… а там и мы подвалим. К этому времени я не я буду, если не выпытаю у Ритхи, как превращаться обратно в человека. В конце концов, кто мне говорил, что я нравлюсь? За язык никто не тянул.
— А питанием жертв обеспечивают?
— Макс! Договорились же: о еде ни слова!
Да помню я, помню. Так, а язык кто-то дернул. Не знаю, как с кормежкой у бабушки с Яной, но с нашим собственным питанием дела были швах. Вторые сутки мы летели практически без него. Съедобные ветки попадаться перестали, скот по зимнему времени торчал под крышей, со зверьем дела обстояли, как в «Макдоналдсе» с едой без ГМО и консервантов. То есть хреново. А драконий голод — это я вам скажу, что-то…
— У нее сколько имен? — снова ожил колдун.
— Три!
— Если она найдет поручителя, который подтвердит ее статус, или родственников, то компенсация будет выше!
— А если нет?
— Без поручителя или без подтверждения через знак все зависит от городского управления! Как Правитель решит, так и будет! А еще можно запросить Королевский Аркист, только это платно.
— Аркист?
— Хранилище актов! Там хранятся все записи о производстве Высших и Поднятых! По годам и родовым линиям!
Понятно…
— А что с ней?
— С кем?
Я вроде не говорил, о ком мы беспокоимся…
— С Ритхой! Куда это она?
Что? Я торопливо повернул голову влево — но драконки рядом не оказалось. Что та…
Ритха падала.
Крылья еще были расправлены, хоть и неполностью, они слегка замедляли падение, но голова на изящной серебристой шее клонилась вниз, вниз… еще немного, и Ритха не удержит ее на весу, и тогда… до земли не так уж далеко!
— Ритха!
— Моя магия! — заорал вельхо. — Нет!
Я рванул вниз так, что не успел задуматься, что делаю. Маг на спине снова завопил, невнятно поминая чьих-то предков — сплошь придурков, причем крылатых — и что есть силы вцепился в мой гребень, по глазам хлестало ветром, в ушах свистело и гудело. Неподалеку мелькнула и пропала какая-то деревня. От нашего рева люди, наверное, проснутся…
Вниз! Вниз, вниз, успеть!
— Ритха! Ритха-а!
Славка впереди почти сложил крылья, лишь слега маневрируя ими, чтобы держаться от меня на расстоянии, мы падали, падали, мы не успевали… Ритху кувыркнуло и развернуло боком, одно крыло ломко прижалось к телу…
— Ритха!!!
Сдвоенный рев наших глоток или что-то другое подействовало метрах в пятидесяти над землей. Драконка торопливо, как-то неловко распахнула крылья, неровно спланировала на припорошенное снегом поле и замерла.
— Ну?
Маг выпрямился.
— Как я и думал. Голод. И у драконов от этого бывают обмороки…
— Ясно. Славка, иди сюда. А ты… раздевайся давай.