В середине октября музей перешёл на зимнее расписание.
На работу Нина по-прежнему ходила к десяти, а вот с работы уже в пять, а не в полшестого. И дневной перерыв чуть сдвинулся и увеличился на полчаса – чтобы удобнее было попадать домой на обед. Летнее детское кафе было закрыто, взрослое кафе стало открываться в десять утра и закрываться в шесть вечера. В столовой кормили в основном только своих и командированных – и потому её режим работы не изменился.
В так называемый зимний период – с середины октября по середину апреля – работа выставочных залов начиналась в пол-одиннадцатого утром и продолжалась до пяти часов вечера. Но если какая-то группа имеет желание посетить выставку до открытия или после закрытия, или в понедельник, когда у смотрителей выходной – то при двойной оплате смотрители вызываются и во внерабочее время.
Это очень неудобно для смотрителей – но удобно для подрабатывающих экскурсиями хранителей и научников, так как внеочередные экскурсии также оплачиваются вдвойне.
Шестнадцатого октября Нину вызвали на работу к полдесятого – группа спортсменов из Янтарного пожелали посетить выставки на третьем и четверном этажах башни так, чтобы никого, кроме них, в залах не было. В субботний день посетителей обычно много – но не настолько рано. Но эти посетители пожелали именно так — и без проблем оплатили экскурсию вдвойне.
Нина сначала хотела взять для сопровождения Васю, но к нему пришёл Райво с обновлениями для Bond’овских программ, и потому взяла Петра.
—
Короткую обзорную по территории музейного комплекса уместила в пятнадцать минут и обошлась без DEX’а, но по пути наверх Петра вызвала. Нина брала его для сопровождения не чаще трех или пяти раз в году, и только при крайней необходимости – он всё-таки армейский, и неизвестно, кого из бывших «сослуживцев» и когда может встретить. Но сейчас особого выбора не было – Васе нужны были обновления и ещё одна Bond’овская программа, чтобы ещё лучше мог изображать студента на стажировке.
Спортсмены – то ли гимнасты, то ли акробаты… возраст от семнадцати до двадцати двух лет, девять парней и три девушки, руководитель – какой-то там то ли мастер спорта, то ли кмс, плотный дядька лет пятидесяти… и Нине просто не пришло в голову взять с собой другого киборга из музейной охраны, из тех, которые в армии точно не были.
Редкий случай, когда она ошиблась… Нина поняла это уже через пять минут после прихода в зал на третьем этаже.
Петя уставился на дядьку совершенно вроде бы тупым взглядом – но Нина поняла, что DEX узнал этого человека. Жестом приказала Пете быть рядом с ней и продолжила:
— …а в этой витрине игрушки из города Скопин, Рязанской области… когда эти игрушки мастер дарил основателю нашего музея… да, это свистульки такого размера… а это штофы… посуда такая, они открываются… крышка съёмная, в виде головы…
Гимнасты-акробаты ходят по залу, голографируют себя и предметы – но в основном себя на фоне предметов. Дядька вроде и за ними смотрит, но вроде и за DEX’ом… и как-то очень уж внимательно.
Петя не отстаёт – самый правильный киборг на свете! Не знала бы, какой он может быть без посторонних – не поверила бы, что это он самый!
— …а в этой витрине дымковская игрушка… очень тонкая прорисовка деталей одежды… да, это золото… крошечные листочки сусального золота наклеены на игрушку… потому и такая дорогая… да, это подлинники… а это романовская игрушка… это полкан… полконя потому что… а половина человеческая… игрушка каргопольская… и тоже подлинник…
Ещё минуты две – и пора подниматься на четвертый этаж… спортсмены выходят в коридор и идут к лестнице… и тут дядька подходит и тихо говорит Нине:
— Продайте мне кибера! Мне уже сообщили, что он Ваш собственный… а я никому не скажу, что Вы водите в публичное место сорванную машину. И Вас не заставят его сдать… на тестирование.
— Сорванную? – от таких слов Нину передёрнуло настолько, что она отшатнулась.
— Он ещё в армии сорвался… — тренер говорил медленно, тихо и зло, и от того Нине стало ещё больше не по себе. — Из боя меня вынес… без приказа… не успели сдать на утилизацию, завхоз продал… не мне… я бы сдал. Он опасен.
— Я его не продам. У Вас был шанс его защитить… спасти, как он Вас спас… и Вы его не использовали… этот шанс. Но… если сейчас Вы хотите взять киборга домой из чувства благодарности к нему, кормить и содержать его… — Нина обернулась к DEX’у:
— Петя, ты хочешь уйти к этому человеку?
— Приказ не распознан, – голос Пети стал тупо-механическим. – Переформулируйте, пожалуйста.
— Значит, не хочешь, – и уже дядьке сказала: – Я его не отдам. Он мне самой нужен. Прощайте.
— Вы ещё пожалеете об этом… когда он начнет убивать всех подряд.
— А вот это… не Ваше дело. Пойдем обратно, Петя…
— Вы не будете заканчивать экскурсию?
— Я её закончила. Четвертый этаж вы осматриваете сами… там есть тексты… и есть смотритель.
И пошла обратно, в свою «раковину» — в хранилище. Райво уже собрался уходить, Вася выглядел довольным. Нина велела Лизе поставить чайник и задержала программиста:
— Чай у нас вкуснее… садись уж. Что сейчас расскажу!..
***
Через четверть часа Петя доложил, что группа с четвертого этажа спускается вниз и что этот дядька стоит у окна и что-то пишет в своем видеофоне.
— Отзыв на сайте? Можешь посмотреть, что пишет?
— Могу. Вам прислать?
— Непременно… спасибо, молодец! – на удивлённый взгляд программиста Нина ответила: – Это тот самый… знакомый Пети… тренер группы, которой я экскурсию недодала… верхний зал смотреть самим велела. Петя, ещё не поздно… если хочешь пойти с ним, я тебя отпущу… он сказал, ты его спас.
— Нет. Только не с ним. Куда угодно. Только не к нему, – короткими резкими фразами ответил DEX.
— Он сказал, ты его из боя вынес! – удивлённо сказала Нина. – Значит, заботиться будет и содержать нормально… я так поняла… если ты его спас, то он должен быть благодарен тебе… или не так?
— Он Петра сдать собирался именно после этого… — вмешался Вася, — если киборг сам… без приказа… спас, то сам и убить может.
— У DEX’ов спасение лиц с правом управления в программе прописано! Самодеятельностью тут и не пахнет – Райво был удивлён не меньше Нины. – Ситуация прописана в базовом пакете программ.
Нина посмотрела на парней:
— Странная логика… если так думать всегда… то додуматься можно до совершеннейшей глупости!
— Например?
— Если Лиза умеет шить, то она умеет и распороть по швам готовую одежду. Но она же не делает этого! А если и делает… чтобы отремонтировать… то сразу сшивает обратно. Лучше глянь, что он пишет… так, чтоб на сайте пока не появилось, а мы могли бы прочитать.
Райво открыл ноутбук, а оба DEX’а подключились к музейной сети напрямую. На вирт-экране Райво появился текст:
«С удовольствием посетили выставки по народным ремеслам. Нам всё понравилось. Особенно золотые наклейки на игрушках. А ещё большие свистульки, даже не знали, что такие бывают. Особенно которая верхом на зверюшке. И полкан тоже. Спасибо за экскурсию. Школа олимпийского резерва г. Серебрянка».
— Это всё? – изумлённо прошептала Нина, совершенно не ожидая положительного отзыва.
— Ещё пишет… «Благодарю экскурсовода, которая отказалась продать мне своего киборга. Он хоть и сорванный, но её слушается и проверить его не помешает. Но экскурсия не была закончена, это я сам вмешался, но мы приедем снова и хотим дослушать этого же экскурсовода. Тренер школы олимпийского резерва г. Серебрянка».
— Они явятся снова! Только этого не хватало! Но… странно, что отзыв… не очень разгромный… ожидала худшего. Вася, потом узнай, на какое число они подадут заявку… только осторожно… отгул возьму на тот день.
— Настолько не хочется с ними встречаться? – у Райво явно ухудшилось настроение, плохой отзыв о киборге был бы пятном и на его репутации.
— Совершенно… но… наверно, придется. Петя, кем он был… в армии? В его возрасте… вряд ли рядовым был. Из начальников, скорее всего.
— Информация отсутствует.
— Ладно, расскажешь, когда сам захочешь… торопить не буду. Давайте работать.
Райво поднялся:
— Ну тогда я пойду… отзыв сохранить?
— Первый сохрани… а второй… да тоже… пусть будет… но подкорректируй, пожалуйста… убери про сорванного и проверку, если не сложно. В следующий раз Васю возьму… он с этими программами может студента-стажера изображать. Вася, сможешь?
— Не проблема. Могу и не изображать, – совершенно спокойно ответил DEX.
Райво от удивления сел обратно и уставился на DEX’а так, словно впервые его увидел:
— Хочешь сам стать студентом, по-настоящему? А по какой специальности? – и Нине: — Не стоит беспокоиться, сделал.
— Хочу. Музееведение. Программы есть. А знаний нет. То есть… практические знания есть, а теория… только экскурсии.
Райво улыбнулся, приняв слова киборга за шутку, а вот Нина восприняла его слова совершенно серьёзно:
— Программы у тебя киборгские… школьные тебе нужны в первую очередь. И… в человеческий вуз тебя не примут точно… в качестве студента. А поступать в инопланетный… имеет ли смысл, если ты в музее земного типа работать хочешь. Так что… пока школьную программу изучай… скачай себе учебники… и вузовские тоже. И учись. Хуже точно не будет. Кстати, скоро, возможно, в Кузине будет музей крестьянского быта… планируется, насколько я знаю. Когда доработаю до пенсии, ты уже будешь многое знать. И я смогу отпустить тебя в этот музей… не в городской музей, а в сельский. Только там к тебе будут относиться как к человеку, только там ты будешь равным среди равных.
— Спасибо, – Василий был явно удивлён спокойным ответом хозяйки, – это будет просто здорово!
— Но для этого тебе надо знать не только музееведение и инструкции. Но и культурологию, местный диалект и обычаи… и много чего ещё. Я постараюсь брать тебя в экспедиции… если поеду. Или отпущу с Илзе, когда она поедет. Без прав управления. Но она у тебя будет прописана как охраняемый объект.
— Здорово! Благодарю!
***
После ухода программиста Нина сходила наверх – проведать Диту и заодно узнать, сколько осталось глины для работы.
Поздоровалась с Инной Сергеевной, и та сказала, что ее направляют на недельные курсы в Новый Санкт-Петербург, и что надо как-то присмотреть за Дитой и мастерской.
— А раньше как Вы ездили?
— Так раньше у меня киборга не было. И взять её не могу… теперь киборгов срывает. А вдруг кто-то решит, что она сорванная? Заберут на проверку и все… не вернут ведь.
— Она же музейная!
— Музей у нас государственный! И поэтому к ней применимы все нормативы по списанию устаревшей техники. Дита останется здесь.
— Будет лепить? Нужна ещё глина?
— Лепить? Думала у вас её оставить… на время. Мастерскую на сигнализацию, а Диту к вам. Охранять.
— У меня всего четыре спальных места на шестерых киборгов… да, ещё диван в кабинете. Но… если парни будут спать по очереди… они вообще-то и так спять по очереди…
— Так что? Приводить? – настороженно спросила Инна.
— Приводите. Устрою. С ребятами она знакома. Не подерутся… Лиза ей платье сошьёт тем временем. Подежурит вместо Васи… возьму его домой на вечер.
— Отлично! Сообщу Алексу, через пару часов закрою мастерскую и приведу девочку.
— Я предупрежу ребят. Её примут как родную.
***
После обеда провела ещё две экскурсии для взрослых групп, приведённых местным туроператором. Сопровождал Нину верный Василий, вдохновленный её словами о возможности самостоятельной работы в сельском музее в будущем.
Вечером Нина дождалась прихода Диты, сообщила киборгам, что Дита останется на неделю и включится в график дежурств.
— Васенька, собирайся тогда, поедешь со мной домой. Дита подежурит за тебя. Поможешь книги разобрать… что сдать в музей, что отправить Змею, а что себе оставить.
— Хорошо. Переоденусь только.
Нина попрощалась с сотрудниками… да, её киборги стали её сотрудниками… если уж трудятся вместе с ней… и отправилась домой с мыслями о желании киборга учиться и о вероятном трудоустройстве Василия в сельском музее.
Помечтать не вредно! – вредно не мечтать. Киборг – директор музея! Где это видано? Но… вдруг когда-нибудь это будет возможно! И вот тогда…
По пути к дому заехали в универмаг и закупили продуктов и себе, и на острова. Хорошо, что деньги стали поступать регулярно – от полутора до двух тысяч в неделю, и примерно треть от поступивших денег удаётся откладывать на будущее – на счёт, с которого нельзя снимать, но можно добавлять денег.
Но содержание двадцати киборгов – дело такое… очень… дорогостоящее. И слава богам, что хоть кто-то из них понимает, что надо трудиться, чтобы не было возврата к прежним хозяевам. И поэтому в основном продуктами питания киборги обеспечивают себя сами. Деньги нужны только на одежду и инструменты… и чем больше киборгов, тем больше надо и одежды, и инструментов.
Это… это че такое, а? Это куда ж я… и как?! Это так тут приглашения передают, да? Ни фига ж себе приглашения! Предупреждать же надо! Вашу м-м-магию, да как же мне все осточертело в этом придурочном мире!
Я прямо вслух застонала.
Нет, ну вы представьте: свадебный зал, цветочки по стенкам, на потолке переливается какая-то гирлянда, все блестит и сверкает, музыка и все такое… полный шик и гламур, в общем. И тут я — вся такая серая, с клыкастым фэйсом под Микки Мауса и с хвостом вместо шлейфа. Блин! Народ, конечно, в полном шоке. Все орут, зовут стражу, от хурмысов и быбыдрыхов у Гаэли все ушки поотпадали бы… И все разбегаются кто куда. Герлы, как всегда — в обморок, по местной традиции…
Стража тут как тут явилась — как из пола выросла. И сразу с копьями… Эй-эй… Я попятилась.
— Эй, мальчики, потише, меня сюда пригласили!
— Гвардия… копья наизготовку!
— Эй!
— Гвардия, товсь!
— Велиса! — я перепугалась всерьез. Вот придурки в кастрюлях, ведь и правда попасть могут… и будет из мышки ежик… ой, мама…чтоб этого тинейджера с его приглашениями… А рожи у этой стражи… надо вместо пургена продавать… в момент подействует!
— Целься…
— Велиса!
— Бросай!
— Велиса-а! Мама! — я шарахнулась в сторону, сшибла какой-то стол, перескочила через парочку обморочных дам и еле успела убраться с пути копий. С перепугу не удержала вздоха, и скатерть на самом ближнем столе весело полыхнула вместе с тарелочками. Ой… Я не хотела… Ой! Чуть по хвосту не попали! И по этому самому, откуда хвост растет. Ну ладно! Я не хотела, но так им и надо! Тьфу!
«Тьфу» попало по цветочной гирлянде. Ну вот. Была цветочная, стала осветительная! Прикольно. Ну держитесь у меня, тупарики с копьями! В смысле, уже без копий. Я развернулась и открыла рот. Стража попятилась.
— Это что такое, а? Это что такое, а? Да я вам сейчас все копья попалю вместе с лапами! Это вы так друзей хозяйки встречаете, да?! Сначала разбудили и не дали выспаться, потом тащите насильно, а теперь еще и зубочистками швыряетесь! Велиссссссааааааа! А ну иди сюда!
— Что происходит? — высунулась с балкона мордочка губернаторской невестки. — А-а! помогите!
Это она меня увидела. Вот же… Чтоб тебя, истеричка.
— Гвардия, мечи наизготовку! Где маг, где его носит?
— Господин маг отбыли…
— Хурмыс твою в… сомкнутым строем… вперед… марш!
— Стоять! Стоять! — заорал вдруг целый выводок новых голосов. — Стоять!
— Опустить оружие, немедленно! — знакомый какой голос…
— Эта мышь — подопечная ковена магов!
— Александра, ты цела?
— Опустить оружие! Опустить немедленно!
На полу между мной и стражниками встало полтора десятка людей. О, класс. Мой ковен прибыл меня спасать. Правильно. А что так долго?
В общем, маги разобрались. Со стражей, с губернатором и с папой Велисы, который никак не мог уразуметь, что его ненаглядная дочурка может дружить с огнедышащей мышью. И пригласить ее на свадьбу, вы подумайте!
Я обиделась. Сам ты хомяк, да еще лысый! Тебя не спросили! Велиса захихикала, и папа обиделся тоже. Он тут же захотел узнать, кто такой хомяк, и принялся приставать с этим вопросом к магам. Но те и так были заняты по маковку. Кристаннеке успокаивал губернатора, который кипел из-за позорища на свадьбе сына, и объяснял ему, что подготовка к свадьбе и свадьба — не одно и то же, и не надо нервничать, маги все поправят…
Мастер Хванне успокаивал особо нервных гостей и рассказывал, что данная мышь — просто заколдованная девушка, и скоро все будет в порядке…
Береникка успокаивала мать жениха, которая нечаянно увидела мастера Гаэли в виде жабочки, а молодой маг Пеллеке — самого жениха, которому невеста, хлопая глазками, ляпнула, что все в порядке, мол, все хорошо. Я, мол, ее лучшая подруга и научу и про брачную ночь, чтоб у них с женихом получилось не хуже, чем у меня с Риком, и как краситься так, чтоб быть такой же, как… ну, вы поняли? А жених — нет. И чуть в обморок не наладился. Видать, он представлял себе брачную ночь немножко по-другому. И мышка в постели его никак не устраивала.
А маги, кому не досталось кого-то успокаивать, мотались по залу — скатерть приводили в порядок, цветочки, стол… Словом, ковену было не до хомяка, которым папа Велисы доставал всех подряд. С горя он даже к мастеру Гаэли с этим вопросом полез… не знаю, что ему там дед ответил, но следующий раз, когда я их увидала, они уже были при деле — листали какую-то тяжеленную книгу, тыкали пальцами в рисунки и что-то отпивали из громадных фужеров…
Рик? А что такое? А-а… Кого Рик успокаивал? Ну и вопрос! Меня, конечно.
Ну а что, я не имею права понервничать?
Я столько всего наслушалась: и чтоб не расстраивалась, мол, этот облик вот-вот снимут, и что все будет хорошо, и что теперь все позади, и не надо отрывать голову тому парню, который приглашение принес — он первый раз, мол, и очень волновался… Я кивала. Когда тебя вот так успокаивают, истерить не хочется, а хочется помурлыкать и со всем согласиться… Как успокаивают? Ну гладят… Что гладят? Ну лицо… щечку в смысле… Что я чувствую, когда меня гладят по шерстке? Да ну вас с вашими вопросами!
Я лучше Рику кое-что прошепчу…
— Тоннирэ! — вдруг влез какой-то голос, и Рик дернулся. — Тоннирэ, вам лучше это прекратить.
— Я… понимаю, — чуток подождав, ответил шаман. — Мастер, в настоящий момент это должно быть безопасно.
— Смотрите. Ваше дело.
— Рик, это он про что?
Шаман покусал губы и что-то хотел ответить, но тут началась вторая серия праздника «Бардак на свадьбе».
Драконы явились. Гарри, его папа и еще один… одна… такая лазурная. Угадайте, зачем? Не иначе как тоже поздравлять жениха с невестой.
Да-а… Свадьба губернаторского сына запомнится городу Рованиеми на долгие времена.
— Все будет хорошо, стой спокойно.
— А если она опять ошибется? Что тогда из меня получится? Корова? Ежик-переросток?
Рик вздохнул:
— Александра, на этот раз Береникка только даст основу… а осуществлять руководство процессом реструктурации… ну, снимать чары… будет Хванне. И весь ковен в круг встанет! Ну успокойся…
— Ладно…
Я вздохнула и постаралась смотреть только на Рика. Не видеть всю эту подготовку, от которой по спине даже не мурашки бегали, а целые ежики.
Это был тот самый свадебный зал. Губернатор его нам уступил на полчасика. Ну, ковену нужен был ровный пол для их узорчиков. «Концентраторов», как выразился незнакомый маг из второй помощи. Надо ж, запомнила… Ну, башню мы с ковеном уже разнесли, а больше в городе крупных помещений (ну, таких крупных, чтоб вместить всех, а особенно меня), да еще с ровным полом, не водилось. Отсталый город, что с них возьмешь… Губернатор, правда, предложил городскую площадь — она мол, вместит и нас, и еще кучу народу, и даже драконам место останется. Но ковен на площади колдовать не захотел — сказал, там пол недостаточно ровный. А шепотом пробурчал, что история с расколдовыванием драконистой мыши — не то, что нужно местному ковену для восстановления имиджа. Губернатор малость побрыкался — мол, как же так, все-таки это зал для свадеб готовили, и уверен ли достопочтенный ковен, что мышь-гигант — это хорошее предзнамя… нет, пред-знаме-но-ва-ние будущей семейной жизни… Но ковен в ответ заявил, что такое мощное колдовство на открытом пространстве может нарушить сплетение заклятий по очистке города от всяких отходов — то самое, магами установленное. Губернатор живенько сдал назад — раз такое дело, мол, и достопочтенному ковену необходим его пол… то ради блага города и укрепления сотрудничества он готов предоставить нам не только зал, но и дом, и даже праздничный ужин… Так зал достался нам. Ужин, маги, правда, не захотели, только ободрали зажаренного кабана — травки с него сняли, которые для украшения были присыпаны. И на кухню сгоняли за такими же. Нужны оказались зачем-то, а запасы местного ковена были там, где и башня — в горах на развалинах замка. Бегать далеко. Вот и пользовались чем есть…
Ну вот… Стоим мы… Кучка магов раскрашивает пол, меня чем-то измеряют, с галереи любопытная Велиса подглядывает…
Рик мне всякие утешения шепчет, а у меня мандраж. Нет, ну натерпелась я уже! Сколько можно? То дракон, то мышка, то крылья… Если меня на этот раз в змею превратят, точно всех перекусаю…
— Александра! — влез опять маг… как его… ну телепат который, — Рикке, объясните ей — нельзя так думать!
— Как?
— Объект колдовства не должен думать про то, кем станет.
— А вам что, это мешает?
Слабые какие-то маги… Вот у нас в кино по-другому — думай там, не думай, а если Кащей решил тебя жабой сделать, значит, жабой ты и станешь, так что готовься квакать, сидеть в болоте и ждать своего принца. А тут… А если я решу стать… кем бы это мне стать?..
— В вашем случае — да, мешает, — не отставал телепат. — Энергетика вашего мыслепотока… — и он снова перешел на что-то научное, из чего я уловило только два знакомых слова: «нельзя» и «прекратить».
— А?
— Александра, вы должны постараться освободить мозг и ни о чем не думать!
— Что? — первый раз в жизни мне такое говорят! В натуре! Всегда долбили, что наоборот, надо думать, что делаешь… А тут… Ха!
— Площадка готова. Александра, займите свое место! — маги, наконец, закончили работу и рассыпались по сторонам. О… уже?
В ноги как ваты натолкали. Ой…
— Санни, ты поняла? Не думай про облик.
Хм…
В голову, как назло, лезли мысли.
— Я попробую…
— Не пойдет!
— О духи… — Хванне опустил руки, — О чем на этот раз? Опять шерстяной паук?
— Хуже, — наябедничал телепат. — Я такое существо затрудняюсь определить. Но поверьте, оно ужасно.
— Александра! Вы хотите стать девушкой или нет?
— Хочу.
— Что-то незаметно! Что за беспорядок в ваших мыслях? Сначала скунс, потом этот пятнистый… как его… жираф, теперь это… неужели такое водится в вашем несчастном мире?!
— Не, они уже вымерли…
— Ну а зачем тогда вы про него думаете?!
— Я… ну нервничаю я, понятно?
— Предки-покровители…
— Успокойте ее кто-нибудь! И дайте мне тоже успокоительное заклинание, Серавеса…
— Ей успокоительное опасно…
— Леди Александра, ты б побыстрей, а? У меня до свадьбы всего два часа осталось! — это Велиса. Ну погоди у меня, дятел в кружавчиках…
— Тихо-тихо, Велиса. Мастер Хванне, позвольте…
— А, Тоннирэ! И где вас носило последние пять минут, позвольте спросить?!
— Я покупал Александре подарок.
— ЧТО?! Рииииииик! Ты прелесть! Я тебя!…
— Стой на месте, узор нарушишь! — успел прокричать шаман, и я послушно замерла. — Подарок. Подарок!
— Рик, а какой?
— А ты подумай! Закрой глаза и представь, о чем мы говорили?
Я закрыла глаза в момент. Не знаю, что там делали маги, мне было плевать. В следующую минуту я могла думать только про колечки, сережки и браслетики. Интересно, золотые или нет? Эй, поаккуратней, больно же!
— Готово! Можете открывать глаза… И дайте ей поскорее одеяло!
Что, уже все?! Я раскрыла глаза. И глянула… Первое, что мне попалось на глаза — это мой бюст. Мой, настоящий, целенький! Ураааа! И ноги мои! И волосы… У волос, правда, был легкий дымчатый оттенок, но это ерунда. Отстаньте с вашим одеялом, не до того! Где зеркало?! И где мой подарок?!
Подарок оказался тем, что я и подумала. Колечко и бусики! Ой, прелесть какая, и с зелеными камушками! Как смотрится! Рик, я тебя обожаю!
Что?
Да? Ладно, надену. Сорри, Рик, я не хотела. Куда идти? К Велисе? Зачем? А, платье… ну ладно. А заодно я Лиссе кучу полезного нарасскажу и накрашу так, что жених до брачной ночи не дотерпит, гарантирую! А что? Настроение — зашибись! В хорошем смысле, в хорошем…
Вот сейчас только еще посмотрю, как дедушку расколдуют и пойду. А вот не надо меня выпроваживать, не надо!
Что значит — не будете расколдовывать? А-а… на меня времени много ушло, и до свадьбы не успеете? Ну так и быть.
Ну, Велиса, считай, тебе повезло.
— Сограждане! Ныне пред светлым ликом богини любви предстала еще одна пара, готовая посвятить свои жизни друг другу. Ройтекке из рода Терне и Велиса из рода Брюкке сегодня обменяются свадебными браслетами в знак вступления в первый, медный брак…
— Рик! — я дернула шамана за рукав, — Почему первый? И почему — медный?!
— Потому что их несколько, — шепотом ответил тот. — Медный, когда отношения еще непрочные, и легко развестись, если родные согласны… потом бронзовый — его заключают, когда рождается первый ребенок. С этой минуты они не будут друг другу чужими, даже если попробуют развестись. Потом золотой, а уже в зрелые годы — алмазный. У вас не так?
— Не так… Рик, а если ребенок сначала, а свадьба потом?
— Тогда у жениха будут неприятности. За… э…
— Тихо!
Блин! На самом интересном… Так, что там со свадьбой? Ага,
— Ройтекке из рода Терне, готов ли ты любить свою жену?
— Да.
— Велиса из рода Брюкке, готова ли ты принять в свое сердце любовь?
Невысокая женщина, удивительно красивая, улыбается:
— Богиня любви слышит вашу клятву. Возьмите браслеты.
А браслеты тут красивые… Прям себе такой же захотелось. А рядом с женщиной уже встал мужчина:
— Ройтекке из рода Терне, готов ли ты к ответственности за свою семью и супругу?
— Да, — жених переступил на месте, кажись, и не то б сейчас пообещал — так мечтал поскорее все закончить и убежать в спальню вместе с невестой. Еще б, я ей такой макияж сотворила, что у него чуть глазки не повыпадали!
— Велиса из рода Брюкке, готова ли ты к ответственности за свою семью и супруга?
— Да…
— Бог семейного счастья слышит вас. Обменяйтесь браслетами.
Какие они красивые… Не браслеты, а жених с невестой. Немножко неуклюжие, потому что торопятся и волнуются. Эх, ну почему у меня не так?
— Велиса и Ройтекке, вы готовы стать единым целым?
— Да…
— Соедините руки, и да пребудет на вас благословение богов. Скрепите ваши клятвы поцелуем.
Они правда берутся за руки. Как дети… И целуются как дети — одними губами, осторожненько… а браслеты вдруг начинают светиться. Ой, прелесть какая.
Так. Я хочу замуж.
— Теперь поделитесь вашим счастьем с гостями, — улыбнулась женщина, — Велиса, Ройтекке?
Куда там… Молодые супруги быстро вошли во вкус, и расцепить их оказалось непросто. Наконец, губернатор похлопал сына по плечу и что-то зашептал на ухо. Тот слушал, но понял, кажется, не сразу — глаза как у пьяного. Да-а, вот они, мужики…
— Счастьем? А, ну да… — он осмотрел себя, словно что-то искал, потом сдернул с шеи золотую цепочку из таких квадратиков-пластинок… что-то сделал, и она рассыпалась. «Ого!» — сказал кто-то… И жених бросил эту золотую горку вверх — на нас. Гости заахали, кто-то заорал «Счастья молодым!», а следом полетели жемчужинки… — Велиса тоже делилась. А когда я поймала бусинку, то — бэмс! — мне чем-то приложили по темечку.
Эй, не поняла юмора.
— Это венок, — странным голосом сказал Рик. — Невесты. Примета… такая…
— Какая?
— Про счастье… — вздохнул шаман… и дальше я ничего не услышала, потому что все стали орать и желать всякого нашим женатикам, причем на такой громкости, словно собрались оглоушить их навсегда. Мне осталось только рассматривать веночек и пожимать плечами. И гадать, не забудет ли новобрачная мои советы, как сделать мужика счастливым. Объясняла я вроде понятно, но кто ее знает… с ее-то мозгами.
Ну, разберется как-нить.
Не, свадьба — классная штука! Даже чужая! Прикольней даже днюхи у одной звезды… забыла, как зовут эту телку — там, где все мазались в краске… как это… боди-арт вроде называется… Все в краске, на самых интересных местах такие штучки с блестками и перышками… Круто было. Но тогда телохранители весь кайф ломали. А тут — веселуха! На столах куча вкусного, в воздухе постоянно вылепливаются то рыцарские замки, то какие-то сценки про любовь, то мы, дракоши в свободном полете… как в сказке! Потом танцы — они тут красивые, хоть и медляк. Ну я понимаю, в таких платьях не попрыгаешь. Мне и такие танцы нравятся, без проблем. А вон там конфеты летают! В натуре летают — разноцветные такие, кругленькие, даже на вид вкусные! Чуть выше головы летают, и если подпрыгнешь, как раз и сцапаешь. Можно самому съесть, можно свою пару угостить, если пара есть.
Классно! Девицы, правда, местные, на меня косились, но потом подошла одна потолковей — я, мол, делала убор невесте? Или не я? Я как раз хлебнула чего-то такого, градусного (дед еще отобрать хотел, но промазал и с горя сам цапнул такой же), и настроение стало еще лучше! Так что понимание с местными красотулями наладилось с полуслова! Особенно после того, как я поделилась веночком — на счастье (нет, я и себе оставила, не думайте!), и научила контурной подводке губ.
Темные они таки тут. Думают, макияж это просто. Помаду по губам пальцем размазала (у них помада не в футлярчиках, а в коробочках, чес-слово!), по бровям сажу растерла, щеки специальной корочкой извазюкала — и все! Нет уж, так не девушка получится, а мочалка из бара. Макияж настоящий — это когда косметику не видно вообще, а вот ты почему-то в десять раз красивее! Правда, Рик? Эй… а где Рик?
Ни одного мага рядом…
Я забегала по залу. Маги, ауууу!
Да куда ж все делись?
Так, у столов — нету. В серединке зала, где танцы — пусто. На диванчиках, где валялись перетанцевавшие гости — нету… Для интереса я пробежалась по галерее — там как раз начали раскидывать подарочки гостям, и мне сережки в декольте свалились. Не, местные праздники — это круто. Я чуть не забыла, зачем пришла, хотела примерить сережки… Но вовремя вспомнила — когда чуть на Риэрре не нарвалась. Кто такая Риэрре? А я не сказала?
Ой, блин. Это та драконша, салатовая такая — мама Гарри. Пристала, как скотч на волосы — деточка, бедная, сиротка несчастная, совсем малышка… а ну, полетели в племя, откормим тебя, пригреем, всему научим… я еле отделалась. Сказала, что уже на службе, работаю, патрон есть, все такое…
Отвязалась. Пошла ковену шею мылить. Мол, нельзя было меня на службу. Надо в племя. Не, ну ни фига себе, я — и в драконьем племени на воспитании! Размечтались.
Так, не поняла — где Рик?
— Разумеется, я готов, если это действительно необходимо, — вдруг совсем рядом сказал шаман, и я чуть не подпрыгнула. Так-так, это где ж они? О… вот же боковая комнатка! Ну и зануды эти маги!
Тут свадьба кипит, гости уже танцуют что-то быстренькое и веселенькое, губернатор с хомяком… ну, в смысле, с Велиссиным папой спорят, кто из детей родится первым — мальчик или девочка, и какое имя им дать, да на кого больше будет похож…
А маги сидят в комнатушке и — прямо делать больше нечего — разговаривают!
— То есть вы согласны, Тоннирэ.
— Да. Если меня кто-то заменит на моей территории.
— Я дам вам список кандидатур. Выберете любого, по вашему желанию.
На что это такое Рик соглашается? Без меня, а?
— Что ж, этот вопрос решили.
— Драконы тоже предупреждены, — отозвался тихий голос.
— И что?
— Э… боюсь, они не поверили. По словам Риэрре, объект выглядит вполне мило, а небольшие странности вполне можно скорректировать воспитанием. Не знаю…
— И я не знаю, — вздохнул Хванне. — Не хотелось бы портить отношения с кланом Южных Скал.
— Ничего не испортится, — твердо проговорил Рик, — Не надо преувеличивать. С чего вы взяли про невыносимый характер? Драконы правы, для ребенка это вполне приемлемое поведение. Для их ребенка.
Эй-эй, это они про кого?
— Согласен, — квакнул голос зелено-голубого дедушки. — Если приглядеться — то все не так плохо. Есть взбалмошность и эгоистичность, но злобы нет. И желание помочь определенно наличествует.
— Ладно, будем надеяться… Теперь следующий вопрос. Мастер Гаэли.
— Да?
— К сожалению, нам придется пока отложить возвращение вашего реального облика.
— Квак?
— Временно. Коллеги, если будут иные предложения, я только рад, но пока Предсказатель выдает прежний прогноз: угроза. Причем магическая. Гаэли, вы хоть приблизительно можете указать мощность выплесков своего практиканта?
— Да как же я мог их замерить? У нас совершенно разные силы!
Тишина.
— Тогда мы пока просим вас… временно… не пытаться вернуть прежний вид. Побыть своего рода индикатором.
— Но… но у меня семья! У меня работа!
— Мы предлагаем вам должность при Университете.
— Наглядным пособием?!
— Мастер Гаэли…
— А мой… мое… о духи, а моя супруга… Что скажет моя жена…
— Минутку! — вдруг перебил Рик, — Кажется, нас навестила Александра.
— Вот-вот! — ну, раз меня раскрыли, терять нечего, — Рик, пошли танцевать!
— Я… не могу.
Это мне не понравилось.
— Что такое?
— Санни… — шаман почему-то смотрел виновато, — Я в ближайшие месяцы не могу… уделять тебе внимание.
— Что?!
— У меня начался период накопления сил. И в это время нам нельзя… общаться с девушками.
— Что… совсем?! Я другие способы знаю…ну…
Ковен раскашлялся. Отстаньте, гриппозные! Тут… тут такое, а вы!
— Совсем?!
— Разговаривать можно, — опустил глаза этот… этот… маг этот несчастный! Разговаривать?! Разговаривать…
— И разговаривать вы тоже не сможете! — влез в разговор тот маг, который телепат, — У вас не будет времени на общение с драконьими детенышами.
— Действительно, Тоннирэ. Межвидовые связи, это…
Не будет времени… Не будет времени… На меня?! А как же…
— Рик!
— Прости, Александра.
Не будет времени…
Да катитесь вы! Все! К черту!
До выхода было совсем близко.
Я выбежала на площадь. Не помню, кувыркалась или нет, но помню, как прорезались крылья.
— Гарри! Гарриииии!
— Что ты кричишь? — сверху слетели сразу два дракона — серебристый и лазурный. Гарри с мамочкой. Оч кстати! Я смахнула злые слезы:
— Полетели!
— Куда?!
— В племя!
Маленький городишко, прославленный своим огромным древним монастырем, встретил их тем же унылым холодным дождиком и безрадостным колокольным звоном. Сумрачное воскресное утро расцветило небо причудливыми оттенками серого. Десницкий зевал и клевал носом, а Шуйге опять мерещились велосипедисты на обочине — ночь за рулем всегда тяжелее, чем день за рулем.
Они решили не задерживаться здесь надолго: купить продуктов и, отъехав километров на двадцать, опять остановиться где-нибудь в лесу. Разводить костер в такую погоду — дело неблагодарное, и Шуйга с отвращением думал о холодной жирной тушенке с черствым хлебом, впрочем как и о бутербродах с колбасой. Хотелось горяченького чайку.
Ехать оставалось километров триста, но еще четыре-пять часов без отдыха Шуйга бы не выдержал — призраки велосипедистов однозначно предупреждали, что пора сделать перерыв.
— А может, поедим по-человечески? — он глянул на Десницкого. — Мы на гостинице сэкономили.
— Мы вчера уже поели по-человечески, — хмыкнул Десницкий. Неужели пошутил?
— Здесь нет казаков, здесь знаменитая черносотенная организация — Союз Михаила Архангела.
— Есть разница? — поинтересовался Десницкий.
— Конечно! Они принципиальные трезвенники и пламенные борцы за чистоту расы. Тебе опасаться нечего. — Шуйга глянул в зеркальце, но не увидел ничего, кроме синяка на пол-лица. — Да и мне, пожалуй, тоже. Истинные антисемиты разбираются в этом лучше профессиональных антропологов. Никаких нагаек — строго научный подход к организации погромов. Они борются за отмену красных паспортов для выкрестов. Впрочем, атеисты льют воду на мельницу мирового сионизма, так что лучше не выпендриваться.
Древний монастырь был зажат между улицами Дзержинского и Гагарина (судя по атласу), а подъезд к нему осуществлялся с центрального проспекта Карла Маркса, по которому Шуйга намеревался проехать через город. Беда всех маленьких городов: нет денег на избавление от богопротивных названий. Несмотря на ранний час, огромная автостоянка перед монастырскими воротами была забита экскурсионными автобусами, еще два никак не могли разъехаться при повороте с проспекта, и пришлось остановиться. Шуйга инстинктивно опасался находиться близко к местам отправления культа, потому что там верующие становились особенно агрессивными, а то и невменяемыми, и теперь нетерпеливо постукивал пальцами по рулю. Десницкий невозмутимо смотрел в окно. Верней, только сначала он смотрел невозмутимо, а потом вдруг подался к стеклу, ничего не разглядел из-за дождевых капель и начал судорожно крутить ручку. Но и этого ему показалось мало, и как только Шуйга собирался тронуться с места, Десницкий распахнул дверь и выскочил из «козлика» на проезжую часть (они стояли во втором ряду).
Взвыл сигнал ехавшей по первому ряду «газели», завизжали тормоза — вслед прыгнувшему через лужу на тротуар Десницкому понеслись отборные ругательства, выдавшие в водителе «газели» истинного великоросса. Сзади «козлику» тоже посигналили, и Шуйга поехал вперед, безуспешно стараясь перестроиться. Когда ему это удалось, нужно было разворачиваться, а не парковаться.
Девять утра! Воскресенье! Откуда такая толчея? Если Шуйга ничего не перепутал, день города праздновали не здесь.
Место для парковки он нашел только на улице Гагарина и назад пошел пешком, уже не надеясь отыскать Десницкого в толпе перед монастырем. Зато по дороге выяснил, что к воскресной службе всегда приезжает много паломников из столицы, а сегодня литургию будет вершить известный архиерей, председатель какого-то синодального учреждения, потому тут и телевидение, и журналисты, и полиция, и черта в ступе… Повезло так повезло. Вряд ли Десницкий высмотрел в толпе старого знакомого, чтобы кидаться под колеса «газели». Вот интересно: это злая судьба, удача или он обознался? Несмотря на природное любопытство, Шуйга надеялся на последнее.
Дождь кончился будто по заказу. Десницкий стоял у ворот и читал огромный плакат «Правила поведения на территории монастыря». Он растерянно глянул на Шуйгу и сказал:
— Я не смогу…
— А ты уверен?
— Да. Он тут долго стоял, благословлял, журналистам что-то отвечал на камеру. И мальчик с ним.
— А тебе оно надо?
Десницкий пожал плечами.
— Ты даже подойти к нему не сможешь. Если вообще увидишь еще раз. А если и сможешь, о чем ты спросишь? И как? — Шуйга не надеялся в чем-то его убедить.
— И этот, который с нами в участке говорил, тоже с ними. На заднем плане, в штатском.
— Тьфу, в мирском, а не в штатском. Как ты узнал?
— Догадался. Потому что он узнал меня.
— Маленький и толстый? — усмехнулся Шуйга.
— Нет, с чего ты взял? Обычный.
— Дядя Тор, давай поедем отсюда, а?
Десницкий покачал головой и слабо улыбнулся.
— У стен монастыря опять большой переполох, — пробормотал Шуйга. — По мелкой речке к ним приплыл четырнадцатирукий бог…
Десницкий снова обратил свой взор на «Правила поведения».
— Ну ладно три поясных поклона… Но посмотри: входить на территорию монастыря надо с благоговением. — Он был растерян. Он собирался соблюсти все правила!
— Да уж, какое может быть благоговение у четырнадцатирукого бога?
— Сегодня нет никакого поста?
— Не знаю. Вроде нет. А что?
— В постные дни — три земных поклона, — Десницкий кивнул на плакат.
Шуйга огляделся: из проходивших через ворота православных крестились почти все, некоторые кланялись однократно, и только один бородатый парень с характерной древнерусской тоской в глазах поклонился трижды, осеняя себя крестным знамением после каждого поклона и шепча при этом какую-то мантру.
— Гляди-ка, дядя Тор, — Шуйга расплылся от внезапной удачи — или неудачи.
Группу иностранных туристов, направлявшуюся на экскурсию, трудно было перепутать со столичными паломниками: бравые пенсионерки в спортивных штанах и кроссовках, их моложавые мужья, настороженно озиравшиеся по сторонам с улыбками… Шуйга опытным глазом сразу вычленил групповода от отечественной турфирмы и старшего по группе от иностранной.
— Не обратиться ли нам за помощью к западной демократии? — он подмигнул Десницкому и направился к старшему из иностранцев.
Пока пенсионерки весело примеряли юбки и платки, выложенные для общего пользования, Шуйга легко договорился со шведским туристом — тот не взял предложенных денег и понимающе кивал, сочувствуя русским атеистам, желающим познавать историю и культуру своей страны, но не имеющим такой возможности.
Шведки фотографировались в клоунских нарядах, необходимых для входа на территорию мужского монастыря, их мужья снова улыбались и снова озирались по сторонам — их, наверное, тоже инструктировали об опасности оскорбления чувств верующих. Проходя через ворота, некоторые пытались перекреститься: выходило это примерно так же, как попытки иностранцев запомнить и произнести вслух простейшие матерные слова.
Экскурсия была на английском — экскурсоводов со знанием шведского монастырь не держал. Вела ее девочка-студентка, настолько искренняя в своих заблуждениях, что лучше бы Шуйге не понимать, какую чушь она несла о летающих иконах и вещих снах. Интуристы, впрочем, принимали ее слова без критики. Жертвовали прижимистые шведы отменно — наверное, от страха оскорбить русских верующих. И, запущенные в сувенирную лавку, опять не скупились. Экзотический аттракцион — поставить свечу в православном храме — вызвал у них небывалый энтузиазм, каждый купил по самой толстой свечке. Десницкому тоже пришлось раскошелиться. Чудотворные мощи произвели впечатление в основном на женщин, они многократно переспрашивали, какие слова требуется произносить, лобызая раку, и правда ли, что от всех болезней помогают одинаковые слова. На это им предложили заплатить за упоминание их имен в молитвах монахов — и они с радостью заплатили. Торговля верой шла с большим успехом, несмотря на то, что эта клоунада оскорбила и неверующего Шуйгу. Нет, шведов он не осуждал — они, как малые дети, искренне радовались новым впечатлениям и никого обидеть не хотели.
Приближался гвоздь программы — десять минут на настоящей православной литургии, — и Шуйга почему-то занервничал. С тех пор, как Десницкий сказал об одном из Девяти, ему все время казалось, что в спину кто-то смотрит (верней, целится).
Нет, вряд ли скопец мог петь таким густым басом — Десницкий был прав, отбросив эту версию. Столичный поп с черной бородой и в золотом сарафане смотрелся солидно, именно поэтому Шуйга едва сдержал смех, совершенно тут неуместный, — стоило только подумать, что взрослый человек разыгрывает это представление на полном серьезе.
Шведов с зажженными свечками в руках культурно провели в передние ряды богомольцев. Шуйга вперед не рвался, тихонько спрятался за широкой спиной Десницкого. Однако как ни старались шведы держаться друг друга, через минуту или две оказались рассеянными и поодиночке стиснутыми со всех сторон православными верующими. Десницкого тоже оттеснили от Шуйги — или он сам перешел на другое место? Туда, откуда мог хорошо разглядеть брата Павла, разодетого в блестящее платьице, — тот на пару с другим таким же пацаном уныло стоял поодаль от архиерея и держал массивный подсвечник.
Шуйга так и не узнал, что же собирался предпринять Десницкий, — вряд ли он ожидал каких-то действий от брата Павла. Тот квело обозревал присутствующих: ему было скучно и наверняка тяжело держать подсвечник. Как вдруг лицо его осветилось, кислая мина растворилась в неимоверно радостной и удивленной улыбке — он увидел Десницкого. С секунду или две гаденыш моргал и глотал слюну, а потом подсвечник с грохотом вывалился у него из рук и брат Павел — сама непосредственность! — звонко вскрикнул, перекрывая бас архиерея:
— Дядя Тор!
И было в этом крике невозможное счастье, кощунственное, неуместное и непристойное в этих стенах. Исключительная акустика храма многократно его усилила, а брат Павел, приподняв платьице с достойной принцессы грацией, братцем-Иванушкой скакнул через подсвечник и кинулся Десницкому на шею. И все вокруг услышали:
— Я знал, что ты за мной вернешься! Я знал!
И когда это дядя Тор успел так полюбиться сиротке?
Сначала Шуйга решил, что Десницкий, как и все вокруг, обалдел от неожиданности: такое же лицо у него было, когда он услышал про ловца человеков Андрея Первозванного, — неподвижное и бледно-зеленое. А через секунду в углу приоткрытого рта появилась пенистая струйка крови, и Десницкий начал оседать на пол. Крик брата Павла снова взметнулся под купол с нарисованным небом, но теперь исключительная акустика многократно усилила отчаянье — нечеловеческое, способное разорвать сердце даже их глухому и слепому божеству. Он падал вместе с Десницким, и Шуйга подумал, что пацан вцепился в стоявшего позади человека, чтобы удержаться на ногах. Он рычал, как звереныш, не смешно, по-настоящему страшно… Человек оттолкнул его от себя, не рассчитав силу, — брат Павел навзничь отлетел назад, и стук, с которым его голова ударилась о каменный пол, показался неправдоподобно громким. Человек, которого он хотел задержать, через секунду растворился в толпе, будто его и не было.
Еще одну секунду длилось полное безмолвие, только свечки потрескивали. Если бы не эта секунда, Шуйге не удалось бы пробиться вперед. Потом рядом с упавшим Десницким раздался женский вопль, совсем не театральный и не заполошный, а некрасивый, хриплый и честный. Толпа отхлынула волной, и после этого заполошных криков с лихвой хватало.
Тот человек не собирался убивать брата Павла, он просто хотел незаметно исчезнуть. Скорей всего, он его не убил. Шуйга подумал об этом походя, лишь скользнув взглядом по задравшемуся платьицу сиротки, раскинувшему руки на каменном полу, — над ним уже склонился столичный поп. И кто-то из одетых в золотые сарафаны хотел нагнуться к Десницкому, но Шуйга подошел к ним вплотную, стиснув кулаки, — он не отдавал себе отчета в том, насколько смешон и жалок в этой горделивой позе со своими голыми руками, он думал, что если Десницкий жив, то эти твари его добьют. Они попятились, испугались чего-то, и не смирение было на их лицах, и даже не сожаление, а только страх.
Он вычислил одного из Девяти сразу — хватило короткого взгляда. Такие люди чем-то отличаются от большинства. Наверное, змеиными глазами: холодными, неподвижными, работающими только на вход и никогда — на выход. Нет, он не был похож на мертвого древнего короля, и Шуйга машинально дал ему другую кличку: Афраний.
Десницкий лежал на боку, и рукоять ножа торчала где-то около левой лопатки, но очевидно выше сердца — или Шуйге очень хотелось, чтобы выше… И кровь текла на пол, а значит, сердце билось — или Шуйге хотелось думать, что оно бьется? Он не знал, можно ли вытащить нож, не умел остановить кровь, не вынув ножа, и вообще, ему говорили, что трогать потерпевшего нельзя. Секунды медленно текли мимо, от собственной беспомощности хотелось кричать, а в голове стучало: «А у хранителей святыни палец пляшет на курке»… Не к добру ему вспомнилась эта песня, хотя во времена БГ у святыни были другие хранители…
У него хватало времени, чтобы смотреть по сторонам и думать — минут пять или даже больше. До появления «скорой», а она, понятно, не задержалась по такому православному вызову. Архиерей был не так спокоен, как его Афраний, но не причитал и за голову не хватался, лишь поглядывал на Шуйгу с неприкрытой ненавистью, а на Афрания — с досадой. Наверное, они хотели без шума. В церкви людям часто становится плохо, это стараются игнорировать, будто в обмороке есть что-то постыдное. Если бы не вопли брата Павла, никакой паники не случилось бы, никто бы просто не заметил…
Передние ряды богомольцев, перепуганных видом крови и распростертого на полу брата Павла, ломились к выходу, а задние стремились вперед из любопытства. Появившиеся из бокового входа господа полицейские оцепили место преступления, но почему-то не тронули Шуйгу, который так и сжимал кулаки, стоя над Десницким.
Оттуда же, из боковой двери, появилась и бригада «скорой», в халатах и куртках с эмблемой «Общество православных врачей». В другой раз Шуйга бы посмеялся — врач, по его мнению, отличается от православного врача примерно так, как стул от электрического стула. Он машинально заступил дорогу человеку в белом халате, и тот, посмотрев повнимательней, сказал успокаивающе, как душевнобольному:
— Я врач. Я не причиню вреда вашему товарищу.
Будто у Шуйги на лице было написано все, о чем он в эту секунду думал.
Спасибо родному детдому за драмкружок. И за злющего трудовика Иван Иваныча. Именно из-за него Март выучился врать так, что на время сам верил в свою ложь. Потом это помогло на Уровнях, когда подкидышей забрали. Помогло и сейчас.
Конечно, демон Марк Вента-Оре с Песчаных Ярусов мог бы пообщаться со Стражами, но смысл? Разве что быстрей депортируют. А вот молодой юрист-практикант Март Званцев знать не знал ни про какие уровни-ярусы, в жизни не слышал о файерболлах, магию считал выдумкой, а своих собеседников немного чокнутыми и прикидывал, как бы ловчей вызвать санитаров. Какие телепорты, вы что? Никуда я с вами не пойду, я адвоката требую. Какой маг, какая Ницца? Я – и Ницца?
В конце концов Стражи и впрямь засомневались. Люди с похожей аурой бывают, отчего бы не быть похожих демонов? Может быть, у Ларсена и впрямь был не этот демон, а другой? Или вообще кто-то из Изменчивых? Трансформеров, как их сейчас стали называть.
Ах, Ницца.
На этом слове Марта озарило, и дальше он слушал чуть виноватые объяснения Стражей вполуха. Ладно, по крайней мере, он засветился сам, а не потянул за собой цепочку «подкидышей». Значит… значит, можно попробовать кое-что из заготовок.
Давить вопросами перестали – тем более, что шеф всхрапнул и заворочался на столе – но увы, от идеи депортации не отказались. Демонам не место на Земле. Но вообще-то юноша может подать просьбу Направляющим – если молодой человек позволит себя проверить и если выявится, что за время своего пребывания он действительно не нарушал Соглашения и если он к тому же готов сотрудничать, то вполне возможно…
Дослушивать Март не стал, тут же выразив горячее желание подтвердить свою безупречную репутацию – пусть, мол, офицеры только зайдут к нему на квартиру и увидят свидетельства! Какие? Ну аттестат серебряного медалиста, билет общества добровольной помощи экологам…медаль за спасение утопающего. Они дома. Да, спас.. Почти случайно.
Наверное, он все-таки смог показаться достаточно безобидным – Стражи перенесли его на квартиру, по всем признакам принадлежащую небогатому, но очень аккуратному мужчине. Естественно, выразил панику и недоумение по поводу такого необычного способа передвижения. На предложение прекратить истерику и показать наконец свои документы среагировал не сразу… Под вежливое (и нетерпеливое) подталкиванье Март торопливо метнулся к шкафу, недоуменно оглянулся на задержавшего его Стража… подождал, пока тот сам откроет коробку… и мгновенно сместившись, рванул со стены декоративную вазу.
Ваза грохнула об пол.
Осколки веером полетели по сторонам… и в следующую секунду взорвались алым огнем. Пламя с гудением метнулось к потолку. Стражи отшатнулись.
— Пожааааааааар! – истерически завопил Март. – Дом… Люди…
И прежде чем Стражи поняли, что пламя иллюзорное и никого спасать не нужно, молодой демон бросился на балкон…
и телепортировался.
Он не должен вызывать подозрений.
Ян поспешно опустил глаза, имитируя свое обычное «книгокопание». Охрана привычно скользнула по нему взглядом и отвернулась. Долински-младший перевел дыхание. Обошлось. Все трудней было скрывать голодовку от охранников. Хорошо еще, теперь с ним часто оставался один охранник – второго куда-то постоянно дергали. Что-то творилось на Уровнях, что-то всполошило семью… но жертве, конечно, об этом не сказали. Зачем.
Ну ничего. Я выберусь…
Он перелистнул страницу, невидящим взглядом скользнул по строчкам…
На самом деле мысли юноши были далеко. Полчаса назад у него получилось вызвать первый «огонек»! Слабый пока, темно-желтый, но получилось же! Значит, его способности потихоньку высвобождаются! Значит, выйдет и телепорт. Еще день-два…
Строчки вдруг расплылись перед глазами, м Ян прикрыл глаза, пережидая приступ головокружения. Вынужденная голодовка все отчетливей давала о себе знать. Спазмы в животе. Слабость. Головокружения. Говорят, тренированные демоны могут выдерживать голод недели две… Но то тренированные.
Ян выдохнул. Повернулся, якобы поудобнее устраиваясь на постели – а на самом деле просто пряча лицо.
Ничего. Он справится. Он должен…
У него всего одна попытка.
Он не должен вызвать подозрений…
Дим устало рухнул на диван. Силы кончились совершенно.
О Свет…
Кем бы ни были прорвавшиеся дай-имоны, идиотами они точно не были.
После нападения на Кристиана Ларсена, они словно растаяли, растворились, на просторах земли. И пока про них ничего не слышно. Четвертый день.
Сколько ни терзал Лёш интернет, сколько ни сколько ни бросались Стражи на любое сообщение об исчезнувших людях, все было напрасно. Туристы, заплутавшие в тайге, благополучно нашлись, альпинистов, которых с чего-то понесло на Чертов пик, сняли, внезапно замолчавший городок в Австралии, оказывается, просто накрыло бурей… и никаких серокожих демонов. А людей-одиночек, увы, в мире пропадает столько, что группе Стражей отследить не под силу. Точнее, под силу, но если у них нет других дел.
А дел хватало.
Магический мирок залихорадило. После первого же оповещения на Стражей буквально посыпались взволнованные запрос вперемешку с просьбами о защите и, самое интересное, добровольцы. Молодые и не очень, маги нейтральники внезапно позабыли о нейтралитете и вспомнили о долге перед родиной. А посему буквально рвались в ряды Стражей. Мол, Защита родного дома – это святое, так что они преисполнены этого долга по маковку и страстно желают изучать боевые заклинания и защитные плетения.
Прилив добровольцев пришелся кстати – у Стражей не хватало людей (ну и магов) для патрулирования городов, но беда в том, что новоявленных защитников надо было сначала обучить…
Тем временем резко активизировались продажи всевозможных защиток, от плетенок до амулетов. Их польза против иномирских демонов неизвестного вида была, конечно, весьма сомнительна, но перепуганный народ об этом не думал, а сметал все подряд и требовал еще.
Подскочили цены на услуги охраны. Соловьевы совместно с соседями дополнительно укрепили дом и устроили что-то типа детсада для всех детей дома. Тперь они ни на минуту не оставались без присмотра пары взрослых. Причем защищались не только от серых пришельцев.
Под шумок из щелей полезла всякая шушера типа мелких воришек, крупных мошенников и так далее. И вдобавок, снова обострилась блажь у придурочных сектантов из движения «Пришествие», и они снова обратились к народу с призывом к покаянию и жертвоприношению во избежание Апокалипсиса. Сами сектанты почему-то жертвоприноситься не желали, так и норовя принести кого-то другого… так что их «верование» давно встало все поперек горла.
И вдобавок, подозрительно притихли демоны.
Вадим устало нащупал высокий стакан с охлажденным чаем – мамина забота – и с наслаждением отхлебнул. Уф, вымотался… Вымотался…
Дим работал как одержимый – лишь бы знать, что то, из видения, не сбудется. Что он сделал для этого все что мог.
— Дим?
Стакан дрогнул.
— Леш? Заходи. Чай будешь?
Братец как-то странно улыбнулся… точней, усмехнулся кончиками губ… и покачал головой.
— Нет. Дим, послушай. Дай-имоны…
Усталость как водой смыло.
— Ты что-то нашел?
В последнее время у Лешки странно обострилось чутье – не только на правду и ложь, не только на эмоции, как раньше, а вообще в отношении людей. Например, позавчера он раньше телепата забраковал трех кандидатов Стражи, заявив, что эти типы попадут в патруль только через его труп. Мол, один слабак, второй продаст кого угодно за собственное выживание, а по третьему тюрьма плачет. Третий испарился сразу, по второму телепат подтвердил правильность диагноза, а первый… первый очень обиделся и до сих пор рвался доказать, что не слабак. Причем, судя по довольной Лешкиной усмешечке, тот запланировал как раз такой расклад. Ну не паршивец? Хитрить выучился…
Не пропадет..
— Не совсем. Послушай… Я говорил с Савелом, но он сказал потом. А дай-имоны ждать не будут.
— И?
Леш почему-то отвел глаза. То ли нервничает, то ли опять что-то этакое, из видений у барьера. Что там показал ему двойник, непонятно, но Леш замкнулся, не пуская в мысли, и Дим уже несколько раз ловил на себе его взгляд – иногда недоверчивый, иногда виноватый. Что, не веришь, что я мог стать таким чудовищем? Тот тоже, наверное, не верил. Ладно, размышлизмы к демонам, сейчас о деле.
— Серым пришельцам нужна энергия, — начал Леш. – Они не могут просто так и перемещаться, и держать защиту от нас… и при этом никем не питаться. Но маги не пропадают. А раз мы до сих пор не нашли этих дай-имонов, значит, они питаются кем-то другим.
— И ты вычислил, кем?
— Думаю, да. Демонами.
— Но… — начал Дим… и смолк, пристально глядя на брата. Да… магия есть и у демонов… Но эти три дня было не до них. Предупредили и ладно, пусть дальше решают сами. На сотрудничество темные все равно не пойдут. Но если дай-имоны там, то… Он торопливо отставил стакан.
— Я к Савелу.
— Нет.
Вадим медленно повернул голову. На миг в голосе брата померещилось что-то странное. Но он не успел додумать – Леш заговорил снова.
— Нет. Слушай. Они будут все часами обдумывать-согласовывать. Потом пошлют запрос Ложе… а мы будем быстрее.
— Быстрее… — проговорил Дим. – Мы. На Уровнях. С демонами.
— Я смогу наладить там контакты. Правда.
Контакты с демонами. Приехали. Леш, что творится?
Музыка зажигала. Буйный ритм барабана и страстная песня гитары просто завораживали. У Лины дрогнуло сердце. Тело будто качнуло волной, на шаг приблизив к белому зданию с темно-синей крышей.
Тихо-тихо. Успокойся. Ну же, феникс. Соберись. Считай, что это такое задание – понять свое прошлое. Вот и шагай. Узнаешь – получишь ключ к разговору с матерью или, в крайнем случае, Хранительницей. Она должна вернуть себе силу феникса. Она должна быть рядом с Лешем – сейчас, когда все так непросто.
— Девушка, вы записаться? – окликает веселый, чуть запыхавшийся голос из окна второго этажа. – Что, дверь заело? Я сейчас спущусь.
— Не надо! Мне нужен Даниил… Даниил Орешников.
— Да? – заинтересовалось окно. – А зачем?
— Поговорить.
Окно промолчало, то ли озадаченное нежеланием записываться, то ли искало Орешникова. Но зато в диалог вступила дверь – сначала тихонько скрипнула, а потом уехала в сторону, открывая фигуру высокого мужчины в белой майке и легких брюках.
— Я Орешников. Девушка, вы… — мужчина вдруг замолк, прикипев взглядом к знаку фникса на ее руке. Поднял глаза – карие, светло-карие. Совсем как у… – Вы… Феникс? Вы от Лизы? Что вы молчите?
Ничего. Я просто поняла наконец, на кого я похожа…
Сегодня что-то долго не затихали. Обычно древние роды, к коим относил себя и клан Долински, следили, чтобы на территории все погружались в сон после «полуночи». Конечно, никакой луны на Уровнях не было. Но слова в дей-бра, демонском наречии, остались… и луна, и полночь. И полнолуние. Откуда бы…
Ян усилием воли удержал уплывающие неведомо куда мысли. Все тяжелее было держать их под контролем, сосредоточиться. Головокружение и изматывающая слабость уже стали привычны, а вот эту текучесть-размытость собственных мыслей не предусмотрел. Да откуда знать было?
Ничего. Скоро все кончится…
Только что ж так долго не затихают за стеной? Нервничают. Кажется, клан то ли готовится на кого-то напасть, то ли, наоборот, сам ждет нападения. Интересно, кого. Хотя нет, неинтересно…
Мысли, мысли… опять уплыли. Сосредоточиться…
Кажется, наконец угомонились. Теперь пусть еще задремлет охрана.
Ян лежал тихо. Совсем тихо. Даже глаза прикрыл. Сквозь ресницы рассматривал пещеру. Серые базальтовые стены, струйка воды в изломанном, неправильном углу… стопки книг, пучок мха, пропитанных светящимся составом – ночной светильник. Неужели он видит это в последний раз? Неужели уже сегодня он увидит солнце?
Только надо выдержать. Выдержать…
Как тихо…
— Вы проходите! – спохватился Даниил Орешников. Ее отец Даниил Орешников. – Пожалуйста, проходите. Что-то случилось?
Зал был наполнен светом. Светильники, которые кольцом охватывали просторное помещение, по дневному времени не работали. Но сквозь распахнутые под потолком окна вливались целые снопы солнечных лучей и множились в огромных зеркалах. Мягко отсвечивал паркет теплого медового цвета. У дальней стены –небольшое возвышение, оформленное в два цвета – тепло-коричневый и сливочно-белый. Пахло мокрым деревом и почему-то кофе. Все было таким уютным и знакомым, что Лиина на миг забыла, зачем пришла.
Пустой зал словно звал к себе.
— Пойдемте туда, там комната, где мы можем… — Орешников вдруг замер на полуслове, глядя куда-то в сторону. Лина невольно насторожилась, но Даниил смотрел не на нее. Точнее, не совсем на нее. Карие глаза изумленно разглядывали два отражение в зеркале – мужское и женское. Она была ниже ростом, и плечи у Орешникова, конечно, были пошире, но сноп густых черных волос, но лица, лица! Одинаковый излом бровей, точно распахнутые крылья ласточки. Одинаковые черты лица, у него крупнее и резче, у нее – словно смягченные, более тонкие и плавные. И даже глаза – разрез, цвет, удивленное выражение…
Лина невольно коснулась некрупной красноватой родинки у линии волос. Копия, копия.
Как же она должна была ненавидеть меня. За постоянное напоминание…
— Значит, она и в этом соврала, — выдохнул мужчина.
В следующую секунду отражение исчезло, заслоненное подлинником. Карие глаза испытующе всмотрелись в нежданную копию.
— Ты… как тебя зовут?
— Лина.
— Только не уходи, хорошо? Черт, я совершенно не представляю, что говорить! Не каждый день к тебе приходит взрослая… взрослая дочь.
Слово, выговоренное чуть с запинкой, все же прозвучало. И разом отрезало путь назад.
— Пойдем, — попросил Даниил. Не скомандовал, именно попросил – очень мягко. – Мы… не знаю, как ты, но мне точно нужны ответы на вопросы!
Мне тоже.