Сила Ширяя потрясла Млада: он не раз поднимался вместе с шаманенком, но никогда не чувствовал такого. А может, это оберег, зажатый в его кулаке, разводил в стороны темноту? Вещи хранят силу своих хозяев… Видения были ясными, несравнимо яснее тех, что он видел при гадании на Городище, яснее, чем призраки будущего, внезапно являвшиеся ему. Млад мог разглядеть каждую мелочь – стоило только всмотреться, вслушаться.
Осенний вечер и красный закат перед ветреным днем… И бумага на подоконнике, освещенная красным закатом. И человек, склонившийся над бумагой, – в цветастом кафтане, смуглый, темноволосый и широкоплечий.
– Здесь кто-то есть, тебе не кажется? – человек оглянулся через плечо, и Млад узнал того чужака, которого видел перед вечем после гадания, того, который напал в лесу на Родомила. Он говорил на незнакомом языке, но смысл сказанного почему-то был ясен.
– Оставь. У них нет никого, кто может проникнуть сюда. Я поставил защиту, – это сказал Градята, вышагивая по горнице из угла в угол.
– На всякую защиту найдется тот, кто ее сломает. И всякая защита со временем слабеет.
– Когда она ослабеет, нам будет все равно. Лучше расскажи, что ты там насчитал, – Градята подошел к чужаку поближе и заглянул в бумагу.
– Ты все равно ничего не поймешь, – чужак прикрыл бумагу рукой. – Иессей прав во всем, кроме одного: смерть князя гораздо вероятней, чем он говорит.
– Иессею не нужно ковыряться в Книге, чтобы что-то знать. Он видит, – проворчал Градята.
– Иессей слишком заносчив, и Книга этого не простит. Но дело не в этом: мне кажется, он нарочно нагнетает на нас страх, чтобы мы не расслаблялись. Он давно сторговался с Богом о власти на этой земле и теперь хочет, чтобы все шло как по маслу. Его пугает любое препятствие.
– А эти препятствия есть?
– Препятствия есть всегда, но нет неустранимых препятствий. Книга говорит, их можно преодолеть.
– И все же: что это за препятствия, которые так пугают Иессея? – Градята снова заглянул в бумагу, и чужак перевернул листок.
– На пути к смерти князя, в числе прочих, стоит однорукий маг – очень сильный маг, ничуть не слабей Иессея. Наверное, Иессей боится именно его.
– Это, должно быть, волхв Белояр, – презрительно скривился Градята.
– Волхв Белояр будет убит. Он жалок по сравнению с Иессеем, равно как и его возможный преемник.
– В Новгороде нет никаких одноруких магов. Как и сильных магов вообще. Иессей бы давно увидел такого.
– Почему обязательно в Новгороде? Сидит какой-нибудь старец на берегу Белоозера, глядит на воду, отгородившись от всего мира… И потом: равного Иессей может и не увидеть, тем более на расстоянии. Этот маг может и вовсе не появиться, его число в раскладе – одна двадцать четвертая. Даже у преемника Белояра число побольше – одна восьмая. Напрасно Иессей не смотрит в Книгу, он бы перестал осторожничать. Меня больше занимает другое: как бы князь не умер раньше времени.
– Вот это точно не наше дело, – фыркнул Градята. – Не лезь во что не просят.
– Ты удивительно нелюбознателен, – усмехнулся в ответ чужак, – ты никогда не станешь великим.
– Хочешь обойти Иессея?
– Я моложе, а Иессей не вечен. Нет, тут определенно кто-то есть, – чужак осмотрелся и понюхал воздух, – железом пахнет. Кровью.
– Оставь. Никого тут нет. И железо не пахнет.
– Пахнет. Особенно смоченное в крови.
– Ваше колено – сущее зверье… – поморщился Градята. – Кто еще там стоит на пути?
– Зачем тебе это? Ты же нелюбознателен? – спрятал улыбку чужак.
– Я хочу знать, что за работа мне предстоит.
– Много тебе предстоит работы. Вот человек со знаком правосудия на челе… Одна шестая.
– Посадник?
– Нет, посадник со знаком миротворца. Одна сорок восьмая. Его можно убить, смерть его не стоит на пути к смерти князя. А этот – судейский, его убивать нельзя: его смерть помешает. Одна четверть – число его смерти.
– Купить? – поднял брови Градята.
– Купить человека со знаком правосудия на челе? – расхохотался чужак. – Это забавно.
– Запугать?
– Я подумаю. Можно сделать его орудием так, что он и сам этого не заметит. И все же… Как бы князь не умер раньше времени…
– Иессей разберется.
– А я все же посчитаю, – кивнул чужак. – Все равно здесь больше нечем заняться. А ты иди, погуляй, что ли… Посмотри на здешние красоты. И защиту я, пожалуй, поставлю сам.
– Мстиславич, а что такое «маг»? – Ширяй лежал на сене, подперев голову рукой. Он нисколько не устал, наоборот, глаза его продолжали лихорадочно блестеть.
– Кудесник. Это слово пришло из Персии в Грецию и вначале означало всего лишь огнепоклонника. А потом им стали называть кудесников.
– Надо найти этого однорукого кудесника.
– Я напишу Родомилу. Как только дойдем до Пскова, я напишу.
– А князю скажешь? – шаманенок вскинул голову.
– Не знаю. Тебе не показалось, что речь идет о смерти от естественных причин? Иначе бы они не говорили о том, что он может умереть раньше времени.
– Может, они хотят убить его так же, как Бориса? И боятся, что яд подействует быстрей?
– Ни разу не было сказано об убийстве. Я все думаю, что значит «раньше времени»?
– Надо предупредить князя. Чего ты боишься, Мстиславич?
– Видишь ли, если речь идет о смерти от естественных причин, например от болезни, – возможно, князь уже знает об этом. И мое сообщение не даст ему возможности бороться, – Млад пожал плечами: тревожить князя теперь, когда он собрал силы на войну?
– Но ты же не скажешь ему о том, что он обязательно умрет! Скажешь, что они хотят его смерти, и все!
– Ширяй, он и без нас знает, что они хотят его смерти. Но он должен сделать что-то перед смертью, а что – мы так и не узнали…
– Как ты думаешь, что они здесь делали?
– Не знаю. Ждали чего-то по дороге к Новгороду. Какая разница?
– Градята появился в университете в середине осени. Я помню. Значит, прямо отсюда – к нам. Мстиславич, а откуда берутся кудесники?
– Оттуда же, откуда шаманы. Эти способности наследуются, но только отчасти. Например, мой отец – волхв-целитель, а я – волхв-гадатель. Кудесник – очень редкий дар и требует долгого обучения, чтобы развернуться в полную силу. Поэтому кудесники, как правило, старики и зачастую – долгожители. Чем больше опыта накапливает кудесник, тем сильней проявляется его дар.
– Значит, этот чужак может со временем стать таким же, как этот их Иессей? Если будет долго учиться?
– Боюсь, Иессей – это тот, кого Перун назвал избранным из избранных. И, сколько бы он ни обучался, избранным из избранных его могут сделать только боги.