В отельном ресторане, похожем на огромную столовку, рассчитанную где-то на тысячу посадочных мест и разделённую на небольшие зоны разными цветами, давно привыкли к выходкам российского отдыхающего. Впрочем, представителя Евросоюза в лице немецкого обывателя или невесть как затесавшегося на территорию отельного комплекса (рассчитанного сугубо на русского потребителя!) англичанина, не сильно отличала от последних тяга к прекрасному. В Турцию ехали пить, есть, плавать — и все!
Поэтому широко улыбающихся официантов не смутили взъерошенные шевелюры туристов, которые шумной толпой, весело дурачась, самостоятельно перетащили и перенакрыли четыре больших стола. В считанные минуты в зале организовался этакий подковообразный массивный конгломерат, конечно мешающий остальным отдыхающим, но весьма устраивающий веселую кампанию.
— Я чую запах шашлычков, или мне мерещатся? — с надеждой вопрошал Витёк.
— Да, пахнет роскошно, — вторил Сашка, озираясь.
— Где мангал-то? — хором требовали маршрутизацию близнецы.
— При горячем копчении у мяса появляется абсолютно иной, ни с чем не сравнимый вкус, — важно наставлял Марка тренирующийся в разговорном английском Леха.
— Барбекю, — кивал головой младший Рихтенгден.
И при этом все будущие сотрапезники мирно-тихо ждать с моря погоды не собирались: мелькали руки, сновали подносы, позванивали-побрякивали тарелки, и столы, опознав славян, привычно готовились принять на себя тяжкий груз…
Наконец, притащив «мощный закусон» и сделав не менее обширный «питьевой» заказ, компания расселась по местам. Некоторое время до любознательных ушей расположившегося неподалёку за колонной Бристона доносилось только слаженное («точно ГРУ!») чавканье и стук вилок о пустеющие тарелки. Наконец, услужливые официанты принесли первые напитки и послышалась речь.
— Дорогая, а этот соус чем-то напоминает фирменный от тети Лайзы из Хайфы…
— Не поминай всуе имена моих близких, приснятся…
— И папа начнет икать….
— Катрин, твои манеры…
— Мам, мы не на слёте в синагоге у бабушки…
— Андрей, а где мой стул? Я немного опоздала, но, видимо, ничего не потеряла…
— Вот твой стул. Ванька, ставь его рядом! Где ты ходила столько времени? Мать опять звонила! Почему я все время должен с ней говорить?
— Мистер Хенрик, вы хотели нам рассказать сказку!
— Легенду, Дима, легенду.
— Мне нужен был душ с горячей водой, а потом я сушила волосы…
***
Они бежали в ночи, не разбирая дорог, просто торопясь спасти себя, чудом вырвавшись из проклятых стен обреченного Мохеджо — Даро.
«Стрела смерти», пущенная центаврианским крейсером по распоряжению Ахурамазды и призванная остановить планетарный прогресс, уже неслась, пробивая атмосферу.
Только что проложенный новый путь должен был унести их. Кудрявый светлый мальчик прижимался к матери, а вечно занятый отец шел где-то впереди, ведя за собой всего шесть оставшихся семей. В этой притихшей, мокрой от ночного тумана зимней темноте Зевс шел, повинуясь какому-то чутью, инстинкту.
Маленький Феб плакал, и уставшая Латона, не раз и не два бросившая уничтожающий взгляд на мелькающую впереди широкую спину мужа, взяла ребёнка на руки. Она прекрасно понимала, что пятилетний мальчик не может усмирить рвущиеся от быстрого бега напряженные мышцы, но и ее силы были на исходе. Сзади оставалась только большая семья Форка и Кето, но те, имеющие шесть дочерей, не могли ей помочь. А в памяти все всплывало и накатывало как гигантская волна — убийца: горящие виманы, стоянка центаврианского, похожего на большую безобразную обезьяну вождя и дикий клич озверевших победителей «Махабхарата!»
Яркая вспышка, ветер и огромный бурый гриб, нарисованный в небе, почти нагнал их у появившегося словно из ниоткуда дромоса. Они успели уйти. Все девочки, особенно три ослепших старших сёстры, почти задохнувшиеся от быстрого бега, потом долго болели. Феб, забывший свои страхи, ненавидел уродин, а когда дядя Гефест подарил ему лук, всегда гнал их, целясь…
— Старухи Грайи, — кричал он. — Один глаз, один зуб на всех!
Самая маленькая из шести погодок, кудрявая плотненькая Горги тогда хватала камни и швыряла в проказника.
— Убью, — шипела она. И золотые кудри поднимались от ветра с моря, напоминая змеиные головы.
— Змеюка, — кричал в ответ мальчишка, убегая прочь.
***
В самый разгар синхронного перевода, осуществляемого пунктуальным Димоном, принесли повторный заказ горячительных напитков. Прокурор протянул руку за двойным джином с малой толикой тоника и решил прояснить ситуацию жене:
— Итак, пока ты находилась в ванной, я жил в ожидании неприличных предложений от твоей матери…
— Андрей, неужели она посоветовала тебе заправить оливье кетчупом?!
Димон перевел речь на немецкий.
Ирен закатила глаза и подняла стакан за дружбу между народами и схожесть жизненных ситуаций.
Прокурор стукнул сына по колену и сообщил собранию:
— Все, что ни делается, — к лучшему. Просто не всегда — к нашему. Надо отдохнуть!
Обед заканчивался. Усталые едоки, медленно переставляя ноги, двигались в сторону дневного сна, чтобы, набравшись сил, достойно встретить ужин. Разочарованный Дживс не слышал, как Хенрик просил прикинуть Димона маршрут на завтра…
***
Горюющий после смерти Икара Гелиос мстительно прожаривал скорбную твердь.
— Сумасшедшая печка! Вода того и гляди вспыхнет на лету, — сплюнул вязкую слюну загорелый атлет, нехотя стаскивая со своих перевитых жилами мощных рук наручи
Внизу недвижимо лежало полотно Понта. Воин сел на камни под сухими корнями источающей смолу кривой сосны. Сзади послышался шорох. Из-за поворота дороги, словно раздвигая перед собой густой от перегрева воздух, показался прохожий.
— Доброй жизни тебе Великолепный, — приветствовал высокого светловолосого юношу атлет.
— И тебе, друг мой Бранх. Как счастлив я, познавший с тобой великое наслаждение. Но я тороплюсь. Сегодня в семье праздник. Знаешь ли ты, какой? Кого сегодня будут чествовать?
— Твою маленькую, пылкую, мстительную влюблённую, Феб! Сегодня ее совершеннолетие. Неужели ты отвергнешь ее? Отец будет недоволен.
— Ха, мой возлюбленный, Бранх! Я не желаю, чтобы змеиная душонка мерзкой медузы нарожала таких же уродин, как ее сестрички…
— Но твой народ называет их последышами радиации…
— Моего народа нет, Бранх. Есть кучка мечтающих убраться с этой раскалённой сковороды! Впрочем, пойдём, любовь моя. Ты точно не родишь мне ублюдков!
И двое любовников, сбросив одежды, с хохотом кинулись наперегонки в объятия прозрачных соленых вод.
***
За камнем, сжимая в руке горсть гранатовых зёрен, тонким гибким тростником стояла Горгона. Она почти превративлась в камень от отвращения при виде любовных утех двух мужчин… она почти окаменела от бессилия перед происходящим.
Последняя дочь несчастливого рода…
Густые косы, во множестве переплетенные в тугую праздничную прическу, сжимали голову точно в тисках, восковое от напряжения лицо и широко раскрытые глаза отражали только отчаяние.
Наконец, шок прошел. Сполна «насладившись» увиденным и не проронив ни слезинки из прекрасных миндалевидных глаз, девушка резко развернулась и быстрым шагом пошла прочь.
Раздавленные зерна каплями алой крови отмечали ее путь, а губы шептали:
— Я не забуду Феб! Медуза Горгона не забудет….
***
— Лан, не злись! Господин старший советник юстиции, поясняю, — пьяненько хихикал после ужина подпоенный собственным (!) отцом Ванька. — Самым древним храмом в Азии считаются развалины в Дидиме, которые были посвящены Аполлону Филесию — Любящему. Храмовый комплекс (по словам нашего немца) основали на обломках некоего капища в честь героя Бранха, который прославился в веках тем, что трахал самого Аполлона.
— Постой, как так может быть? Аполлон же любимец женщин! Так написано во всех книгах…
— Пап, согласно легендам Аполлон вообще любил… не только слабый пол. Не перебивай! Кстати, жуткие чудовища Горгоны жили вместе с ним. Вместе родились и вместе в один этот храм ходили.
— Хмм, — пригубив «Кровавой Мери» сказал умеющий логически мыслить прокурор. — Знаешь сын, когда на глазах у баб совокупляются мужики, то любая Горгоной станет… Короче, а при чём здесь все мы?
— Так там, согласно расшифрованной Димоном карте дромосов, переход, и как раз в сторону СНГ. Ребят, скорее всего, в Абхазии приземлит! Завтра выезд в пять утра. Двести шестьдесят километров — и мы в Дидиме!
— Да уж, наезжусь на год вперёд, а уж впечатлений… Где Хенрика носит, с Вами, малолетками, мне пить не сподручно… Слабаки!
Сцена первая.
Планета Аркадия. Пляжный коттедж Катрин Эскотт.
На террасе стол накрыт к завтраку. За столом сидят Корделия с Мартином и Катрин с Кешей.
Катрин в элегантном утреннем наряде. Тщательно причесана и накрашена. Кеша похож на образцового школьника – в идеально белой футболке, наглаженных темных бермудах, аккуратно подстриженный, вооруженный ножом и вилкой. Мартин, напротив, имеет вид нарочито хулиганский. На голове цветастая бандана, брендовая футболка ядовито зеленого цвета, живописно изорванные джинсы. Корделия – в рубашке мужского покроя, шорты, волосы всклокочены.
Корделия: Мартин, тебе что намазать? Меда или сгущенного молока?
Мартин (с набитым ртом): Тофо и друфофо, и лувше фез клефа!
Катрин (строго глядя на дочь): Корделия, дорогая, ты помнишь, какой сегодня день?
Корделия (занятая намазыванием): Нет. А какой?
Катрин (с мученическим терпением школьного учителя): Сегодня день рождения кузины Матильды. У меня к тебе просьба.
Корделия (безапелляционно):Платиновые унитазы кончились.
Катрин: Да я не про подарок. Подарок я уже купила. Просьба в другом. Не могла бы ты… не могла бы ты…
Корделия: Не могла!
Катрин: А вот у мадам Липински дочка такая талантливая!
Корделия: Нет!
Катрин: А племянник госпожи Рессель такой умненький, такой разумненький. А что если…
Корделия: Нет!
Катрин (укоризненно): Ты бы могла, по крайне мере, помочь сыну госпожи Фостер. Мальчик оступился, совершил ошибку! Единственную ошибку! По наивности своей, по неопытности.
Корделия: Это который ограбил банк?
Катрин: Он не хотел! Его заставили.
Корделия: Заставили! Как же! Видимо, в «Матушке Крольчихе» с ножом гонялись. Нет!
У Катрин дрожат губы.
Катрин: Какая ты… черствая, бессердечная! У тебя нет ни совети, ни сострадания.
Корделия: Откуда у акулы большого бизнеса сострадание? У акулы нет сострадания. У акулы есть зубы. В три ряда. А вот что касается совести…
Смотрит на Мартина с обожанием. Он отвечает ей таким же обожающим взглядом. Корделия протягивает руку и поправляет прядь, выбившуюся из-под его банданы.
Корделия: Вот какая у меня совесть… Славная. Голодная. А какие глазки! И как хорошо кушает. Намазать тебе еще тостик, совесть?
Мартин балдеет.
Кеша шумно вздыхает и возводит глаза к потолку. Катрин осуждающе поджимает губы. Кеша, не силах вынести похвалы другому киборгу в своем присутствии, пусть даже из мифической линейки «Совершенство», несколько секунд изучает многоэтажный сэндвич Мартина, раскрашенный в цвета всех предствленных на завтраке конфитюров.
Кеша(ехидно): Бюджетка?
Мартин, в отличии от Дэна незнакомый с этим понятием, вопрошающе смотрит на Корделию. Корделия, в свою очередь, смотрит на Кешу.
Корделия: Мартин, как ты думаешь, сколько времени понадобится этому поганцу, чтобы вернуть мне долг в двадцать пять тысяч?
Катрин: Не смей называть Кешеньку поганцем!
Корделия: Ну хорошо, этому фаллоимитатору с подсветкой.
Мартин: А мы его в «Матушку Крольчиху» сдадим?
Корделия: Нет, зачем? Что я, зверь какой? В соседний супермаркет, грузчиком. За 80 единиц в месяц.
Мартин: Тогда лет сто. Правда, средняя продолжительность жизни Irien’a…
Кеша смотрит на Корделию долгим, томным, обволакивающим взглядом завзятого сердцееда.
Кеша (с сексуальной хрипотцой): Я могу и натурой расплатиться. В отличии от некоторых DEX’ов я знаю, что нужно женщине.
Мартин: А в глаз?
Катрин: Уйми своего бандита!
Корделия (самым нежным голосом): Увы, натурой взять не могу. Это будет жестокое и циничное попрание киборгодостоинства.
Кеша: А я согласен… попраться.
Мартин: Да какое там у него достоинство!
Кеша: Очень даже приличное. Могу предъявить.
Корделия едва сдерживает смех. Катрин наливается возмущением светской дамы, в присутствии которой посмели употребить нецензурное слово.
Катрин: Да что же это такое! Да что же это за разговоры такие! Да вы мне своим казарменным юмором ребенка испортите! Он такой стресс пережил. Такое потрясение. Только в себя пришел, только аппетити вернул после этих ужасных рудников.
Корделия: После ужасных… чего?
Кеша отводит взгляд.
Катрин: После серебряных рудников. Ты же его там нашла?
Корделия и Мартин переглядываются.
Катрин: Он так страдал, так страдал, в этой ужасной штольне, прикованный к стене.
Корделия: Ну да, прикованный. К рабочему месту. Его там в качестве отбойного молотка держали.
Кеша делает невинно-обиженную мордочку.
Корделия: А другими подробностями не поделился? Ты его поспрашивай. Узнаешь много нового и интересного.
Кеша: Информация отсутствует.
Мартин: А если найду?
Катрин (возмущенно): Оставьте ребенка в покое!
Корделия: Ладно, Мартин, мы его потом… допросим. Медикаментозно.
Мартин: Буду бить сильно, но аккуратно.
Катрин: С тобой невозможно разговаривать!
Корделия: Почему невозможно? Разговариваю же.
Катрин: Я надеялась поговорить с тобой серьезно.
Корделия: Звучит устрашающе. У силиковых протезов срок годности истек?
Катрин (в отчаянии): Вот в кого ты такая? Почему при каждой нашей встрече ты устраиваешь цирк?
Корделия: Тебе лучше знать, в кого я такая. Ты вспомни. За девять месяцев до моего рождения клоуны мимо не пробегали?
Катрин издает стон. Кеша хихикает. Мартин невозмутимо поглощает свой сэндвич.
Катрин (взяв себя в руки): Вот что, детки, идите погуляйте. Взрослым поговорить надо.
Корделия: Ух ты, какой прогресс! Детки. А как же хулиган? Бандит? Чудовище кибернетическое? Кеша, твоя заслуга? Ладно, так и быть, не буду ставить на счетчик.
Киборги одновременно встают из-за стола.
Корделия: Мартин, ты там поосторожней, без рукоприкладства.
Мартин: Ладно, я его небольно убью.
To be continued…
Действие второе
Сцена первая
Планета Аркадия. Пляжный коттедж Катрин Эскотт.
За столом Катрин и Корделия.
Корделия: Начнем с прелюдий? Или приступим непосредственно к акту?
Катрин едва не подскакивает от возмущения.
Катрин (заламывая руки): Боже мой, и это моя дочь! Моя дочь! Моя милая, послушная девочка, которую я одевала в розовые платьица и приобщала к прекрасному. Где она? Куда исчезла? В кого превратилась?
Корделия: Так, значит с прелюдий. Предлагаю краткое содержание. Моя дочь – чудовище. Сойдет? Нет? Тогда так. Моя дочь – кровожадное чудовище. Бессердечное, кровожадное чудовище. Годится? Нет? Тогда предлагай.
Катрин: И эту милую девочку, эту крошку я когда-то водила в театры, в музеи, в консерваторию! Я даже имя ей дала в честь Великого Барда, непревзойденного гения человечества, рассчитывая, что она будет достойна своих великих предков! Будет являть собой образец утонченности и воспитания.
Корделия: Вот за имя, кстати, отдельное спасибо. Могла ведь и гонореей… то есть, Гонерильей назвать, или Реганой.
Катрин комкает салфетку, судорожно решая, падать ей в обморок, устраивать истерику с сердечным приступом и битьем посуды или хвататься за тонометр. Все три варианта кажутся ей заманчивыми. Но каждый из них сулит непредсказуемые последствия и отсрочку основной темы на неопределенный срок.
Катрин (слабым голосом): Это мой крест, и мне его нести до конца.
Корделия: Вот и молодец. Давай, излагай. Денег не дам. О чем ты хотела со мной поговорить?
Катрин (сделав надо собой усилие, чтобы не зацепиться за слово «деньги»): Я хотела поговорить с тобой о твоем будущем.
Корделия: А что не так с моим будущим?
Катрин: Ты намерена с ним что-нибудь делать?
Корделия: Предлагаешь баллотироваться в Президенты?
Катрин: Прекрати отвечать вопросом на вопрос!
Корделия: А что? Авшурская тактика. Хорошо действует собеседнику на нервы.
Катрин делает несколько глубоких вдохов.
Катрин: Вот дочь мадам Ланской уже третий раз вышла замуж. А у мадам Сисиньо родился третий внук, а вот зять мадам Люсинды попал за драку в полицию…
Корделия: Мама, тебе не о чем поговорить с подружками? Понимаю. У них такая насыщенная событиями жизнь. А у тебя даже зятя нет, чтоб пожаловаться.
Потом неожиданно поднимается и подходит к окну.
Корделия: Ах вы, мелкие пакостники! Сдам обоих в супермаркет!
Киборги прыскают в разные стороны. Несутся по пляжу, сверкая голыми… пятками.
Корделия (командным голосом): Стоять! (Киборги замирают) Кругом марш! Ко мне!
Киборги разворачиваются и строевым шагом приближаются к коттеджу.
Корделия: Мама, где ключи от водного скутера?
Катрин торопливо шарится по шкафам и полкам. Находит ключи. Отдает Корделии.
Корделия: Так, пакостники, вот вам ключи. Кататься по очереди. На каждого по пятнадцать минут. Рук не распускать, зубы не выбивать, в море друг друга не топить. Все понятно? Подтвердить.
Мартин и Кеша (одновременно): Приказ принят к исполнению.
Корделия: Мартин, вот тебе ключи, но Кеша катается первым. Все, вон отсюда.
Кеша: Йаху-у-у! Я первый!
Киборги убегают к причалу.
Катрин (хватаясь за сердце): Неужели они…
Корделия: …подслушивали. Это нормально.
Катрин: Как это нормально? Как нормально? Это все твой бандит, твой хулиган… Кешенька такой скромный, такой застенчивый. Он бы себе не позволил…
Корделия: А если бы позволил, то умер бы от своей застенчивости. Вернее, заглючил бы в секс-режиме. Ладно, что там про мадам Люсинду?
Катрин со стоном возводит глаза к небу.
Катрин: Корделия, я должна тебе сказать… Я обязана как мать исполнить свой долг и сообщить тебе, что твои отношения с этим… с этим…
Корделия: …хулиганом, бандитом, тунеядцем ну и, разумеется, чудовищем.
Катрин (ограничиваясь скупой материнской слезой): Да, с ним. Так вот. У тебя с ним болезненные, нездоровые отношения.
Корделия: Какие? Какие отношения? Болезненные?
Катрин: У вас противоестественная зависимость друг от друга!
Корделия (вкрадчиво): А здоровые и естественные отношения это…
Катрин: Здоровые отношения бывают только с мужчиной. С нормальным, человеческим мужчиной.
Корделия: Это как у твоих подружек? С драками, скандалами, разводами, судами, битьем посуды и приводами в полицию?
Катрин: Да, и с этим тоже.
Корделия: Стесняюсь спросить — зачем?
Катрин: Потому что это жизнь! Настоящая полноценная, человеческая жизнь! А у тебя ее нет! У тебя одна видимость. Суррогат.
Корделия: Ага, понятно. Все-таки подружки.
Чай остывал, торт с её стороны не был тронут, Платон один есть не смел – но Нина, погружённая в воспоминания, этого не замечала.
— Включи-ка свет… и ешь торт. Тебе куплен… даже не думала, что ты сбежать решишь… всё время такой смирный был, а вот как вышло… а ведь мне даже в голову не приходило, что Борис тогда сам организовал это нападение, чтобы при мне разогнать бандитов и стать героем… но опоздал… свадьбу сыграли быстро, никого не звали… только родня Бориса… а потом переехали сюда… Борис в кредит купил этот дом… через полтора года после свадьбы родился сын… он пропал без вести. Закрытая комната – его…
На столе возник искин и сообщил о входящем звонке от Фриды. Нина отмахнулась:
— Прими отчёты без меня… как смогу, приду, – и снова обратилась к замершему напротив её Платону:
— Работаю в музее… но это ты уже знаешь… ты ешь, тебе поправляться надо…
— А можно вопрос? Вы обращались к психологу тогда… в больнице? Или после выписки, может быть… к психотерапевту…
— К психотерапевту? Борис предлагал психолога… лучшего, какого смог найти… потом ещё нескольких. Я сама отказалась. Все они были мужчинами… стыдно было ужасно… как о таком говорить?.. да ещё совершенно постороннему человеку… а ведь каждый… из них владел гипнозом… а если бы он мне внушил что-нибудь? Или сам бы снасильничал? Какие только мысли в голову не лезли!.. И от курса реабилитации отказалась тоже… сама.
— А женщину-психотерапевта пробовали найти?
— Не знаю… Борис говорил только о мужчинах… пробовал ли он найти женщину или счёл женщин слишком болтливыми… опасался пятна на репутации… не знаю. Тогда не спрашивала его… а потом поздно было… и не до этого… ах, да! Была одна… психотерапевт… предлагала курс «реабилитации» с киборгом… я отказалась. Стыдно было даже не представляешь как… перед ней… она не стала настаивать. Диплом защитила, и сразу улетела оттуда… туда, где меня никто не знал, и где никто не знал бы об этом. Знаешь, почему я в музей пошла работать?
— Догадываюсь. Чисто женский коллектив. Я прав?
— Наверное… да, тут ты прав… чисто одни бабы… и сейчас-то мужиков по пальцам пересчитать можно… да и место дали в фондах, где можно неделями никого не видеть. Из людей в смысле. У меня четыре киборга в хранилище… но перед этим два года экскурсии водила. И теперь иногда на экскурсиях подрабатываю… как-то так. А год назад Фома подарил мне Змея… я думаю, ты уже успел от него кое-что узнать об этом. Потом я купила Ворона… это Irien с крыльями… ювелир… и оставила их на острове… чтобы они спокойно жили… если не хочешь торт, можешь достать мёд или варенье… тебе надо восстанавливаться.
— Спасибо… но не сейчас.
— Потом мне прислали киборгов отца… и я сглупила… поверила агенту, что из-за двух киборгов транспортник не полетит, заказала купить ещё четверых… а ещё двоих мне Борис подарил… как раз Рика и Руджа… ты бы видел, в каком они были состоянии… а Злата… ужас просто! Ненавижу насильников! Поэтому стала по мере возможности скупать битых киборгов… они стали речной жемчуг собирать… потом смогла поселить их на острове. А коллекция… надо ж было как-то оформить это юридически. Чтобы по закону. Иначе мне пришлось бы объяснять покупку DEX’ов… а это фактически оружие… а так… у меня коллекция Irien’ов, которую охраняют DEX’ы… потом сам всё увидишь, покажу… не знаю, понял ли ты хоть что-нибудь… и зачем я всё это тебе высказала? Сама не понимаю…
— Я всё понял, — тихо ответил киборг, — и благодарен за доверие… я уже знаю всё это, просто… не хотел вмешиваться… мне Змей успел скинуть аудио, где Ваш бывший уже муж говорит агенту, что… — Платон застыл и заговорил голосом Бориса: — «…Знаешь ли ты, что Нину лет двадцать назад изнасиловали? Жёстко и жестоко. Я… вызвал скорую и полицию. И сидел у её постели в больнице почти два месяца. Только однажды мы были близки… сын у нас… был. И больше я к ней не прикасался. Никогда! Она ненавидит секс. И все упоминания о нём». Это Рик записал, когда его грузили, чтобы к Вам доставить… и потом скинул Змею.
Шокированная таким заявлением Нина только и смогла, что глубоко вдохнуть и выдохнуть:
— Ну… ничего себе! Я не знала об этой записи! Кто-то ещё её слышал?
— Все… почти… насколько я от него успел узнать, то в курсе не только Змей, но и какой-то Фрол… а говорили ли они ещё кому-то, я не знаю… Я знаю, что такое насилие… в борделе меня использовали… для реабилитации жертв насилия… у них это так называлось…
— Тебе давали имя насильника и избивали?
Платон молча кивнул. Тема была неприятной для обоих. Но… раз уж начала говорить, надо и закончить. Нина вздохнула, меняя тему:
— Ешь торт… знаешь, как он назывался, когда был похож на торт? «Мечта садовника»! Шоколадный бисквит, дольки мандаринов и много-много сливочного крема с шоколадной посыпкой… ешь… тебе купила… сплошные калории… – вдохнула-выдохнула и после пауза продолжила:
— А по «реабилитации»… знакомо… я так Пламена купила… и ещё нескольких ребят… они живы и в полном порядке… ты знаешь, что такое боль. И что такое беспомощность. А ведь мне и Борис предлагал пройти подобный курс. Отказалась. Я боялась, что мне понравится бить… мужчину… и до сих пор боюсь сорваться… никогда не понимала этого… в смысле, желания… и, наверно, никогда не пойму… больше двадцати лет воздержания… единственный раз было с мужем… страшно было даже не представляешь насколько… придушить его хотелось… и это очень больно. Ты… если и после этого хочешь остаться в доме, я не против… это я тебе даю ещё четыре дня на подумать… захочешь уйти – отпущу. Но сбегать больше не надо… некуда тебе бежать.
— Я не сбегу… и я останусь… если можно… и если Вам вдруг… — и Платон замялся, подбирая слова. Ситуация была нестандартной настолько, что ни один из готовых сценариев не подходил, и приходилось говорить очень осторожно, постоянно контролируя гормональный фон хозяйки. Повозил ложкой в тарелке с кремом, но есть не решился. Наконец поднял на неё глаза:
— А Вам в любом случае нужен киборг в доме… чтобы прибираться и готовить хотя бы. Я справлюсь. Я понял, что не самого… процесса… Вы боитесь, а мужчин, которые сильнее физически и могут причинить боль… ведь так?
— Наверное, ты прав… подчиняться боюсь, подчинять не умею… с киборгами на работе мне проще. Ни сериалов, ни болтовни о мужьях-детях-подругах… с мужчинами общаюсь только по работе… работать с ними легче, чем с женщинами, а общаться тяжелее… и намного. А с женщинами труднее работать… но легче общаться. Если, например, мне нужны поддоны для игрушек, я говорю завхозу, и он сначала приносит поддоны, а потом спрашивает: «Как дела?». А если просить поддоны… у другой хранительницы, она сначала вывалит на меня все свои проблемы, и только потом про требуемое вспомнит… Борис подарков мне не дарил, но и по ночам… не приставал… уже за одно это ему «спасибо» сказать стоило бы.
И опять повисла тишина. Нина думала, что зря вывалила всё это киборгу… он, конечно, разумный… но разве следовало говорить ему всё? А вот слушать он умеет!
Платон думал, что Змей не просто так его нашёл… и уговорил хозяйку его выкупить. Тут проблемы, да ещё какие! – прошло больше двадцати лет после изнасилования, а она до сих пор боится мужского внимания. Одно дело – работать с мужчинами, когда они воспринимают её как сотрудника и соратника… и совершенно другое дело – личные отношения! Он видел, как спокойно хозяйка разговаривала с директором Ново-Самарского музея – спокойно и только по работе. И ничего личного. Но при этом Irien чувствовал её страх, когда она вспоминала прошлое.
И потому тихо ответил:
— Я помогу Вам. Буду рядом. Прибирать в доме, готовить завтраки и кормить кота. Мы можем гулять вместе по утрам… или вечером. Я не причиню Вам вреда… и если надо будет выговориться, готов выслушать… я смогу Вам помочь. Я остаюсь.
— Спасибо… это здорово, что ты будешь здесь… но запомни. И вот это запиши себе… может пригодиться. Я запрещаю тебе передавать кому бы то ни было любую информацию из моего дома. Я запрещаю не только входить в мою спальню, но и просто заглядывать… и делать любые записи в спальне запрещаю тоже… без особого моего распоряжения… надеюсь, ты меня понял. Чай остыл… подогрей чайник и налей снова чашки…
Платон подчинился, но как только Нина собралась отпить, позвонил Фрол, и пришлось идти – сначала в ванную, чтобы умыться, потом к терминалу.
Почти сразу в звонок добавились Влад и Ворон, потом один за другим подключились Рик, Азиз, Велимысл и Степан… — и сначала Нина представила им Платона, сказав, что он останется работать в доме, если будет соблюдать все высказанные условия.
Глядя на довольных Irien’ов в вирт-окнах, Нина горько подумала, что они ей всё ещё не до конца доверяют и наверняка со страхом ждут, кого же хозяйка выберет себе в дом… — и каждый из них радуется, что не его, а вот этого Платона…
Если даже Змей, которого за прошедший год Нина узнала чуть ли не лучше, чем остальных, имел от неё тайны, то что уж говорить о других…
Сеанс связи закончился, пора было идти спать… — но Платон был само смирение и бунтовать более не собирался, а тихо доел торт и ушёл на отведённое ему место.
***
Оставшиеся до конца оговоренного срока четыре дня он вёл себя безупречно и был по-настоящему счастлив – наконец-то только одна хозяйка, и никому другому не будет позволено «отдыхать» с ним.
***
Шестнадцатого октября старик Богодан предложил Змею строить свой дом – он получил лицензию на строительство для Ратмира, но тот сказал, что Змею, как вероятно будущему зятю, лицензия нужнее, чтобы он успел до свадьбы и дом построить, и поле вспахать, – и потому полученный документ старик отдал Нине как приёмной матери будущего зятя.
Змей был просто в шоке! Строить свой дом уже в этом году! – ему такое и в голову не приходило! Мечта о своём доме была нереальной совершенно! – даже если дом будет построен, то по закону он будет принадлежать его хозяйке… и приёмной матери.
И вот тогда Змей позавидовал Лютому и Сивому! Вот у кого таких проблем нет! Живут в семье на правах младших сыновей, знают свою работу, кормятся от пуза — и никаких заморочек!
Нина была в не меньшем шоке – надо было заплатить за выбор участка, за экспертизу этого участка, так как растущие на нём деревья и кусты перед закладкой фундамента будут вырублены, а это – однозначно нарушение местной экосистемы. Заплатить надо и за обмер участка, и за подготовку, и за заливку фундамента (или за забивание свай – смотря какой грунт окажется на выбранном участке), и за нарезку и расчистку участка под поля и огород… и за выбор проекта дома… и за стройматериалы, и за работу…
А денег не излишек… вот совершенно не ожидала, что лицензия будет дана так скоро. Середина октября и скоро зима – а это значит, что надо торопиться, чтобы до большого снега поставить фундамент дома.
На каждое действие нужны документы… а времени до начала зимы всё меньше и меньше. И надо что-то делать. А вот с чего начать? Что-то продать… не очень нужное? Но – что?
Платон долго наблюдал за мечущейся по дому хозяйкой и, наконец, решился сказать:
— Может быть, можно продать… что-нибудь из сейфа?
Нина резко остановилась и так же резко спросила:
— Из какого сейфа?
Напуганный её реакцией киборг молча показал пальцем на стену. Нина вздохнула с облегчением:
— Вот оно что! Там акции «DEX-company», подаренные на нашу с Борисом свадьбу… половина его. Их действительно можно продать… но сначала надо у Бориса спросить… может, он сам их выкупит.
***
Дозвониться Борису смогла только к вечеру следующего дня – он возвращался из Центрального офиса, где получал для филиала новейший портативный сканер, и был вне зоны доступа.
Но перед тем, как позвонить, достала из сейфа пакет – подержать в руках, открыть его, пересчитать… сто акций двадцатилетней давности… сколько реально они могут стоить сейчас?..
Плотно запаянный пластиковый пакет с бумагами вскрывать не хотелось… но пришлось, когда вспомнила, что сказал тогда Василий: «По результатам сканирования в пакете находятся ценные бумаги… акции «DEX-company»… на сумму… почти тридцать тысяч… на первом листе сумма в триста галактов, а в пачке сто листов… и дата…»
Акции были подарены роднёй Бориса в день их свадьбы… больше двадцати лет назад… на настоящей гербовой бумаге…
— Сто акций… на тридцать тысяч… — начала считать Нина.
— Плюс дивиденды за двадцать три года… — тихо сказал Платон. Взглянул на хозяйку, удивлённую его репликой, и так же тихо продолжил голосом диктора первого канала головидения:
— «Сейчас империя «DEX-company» вышла на новый, качественно превосходящий все прежние достижения уровень…». – и сразу пояснил: — Так сказано в рекламе. Сейчас реальная стоимость этих ста акций… могу сосчитать точно…
— Хорошо, посчитай и скинь мне сумму сообщением на видеофон… и лучше будет, если Борис тебя не увидит. Уйди в свою комнату и не появляйся, пока не позову.