Копаться в грязи и лазать под плитами и блоками развалившихся зданий пришлось до позднего вечера. Люди, услышав или прочитав в инфоленте о катастрофе, приезжали, чтобы помочь. Но человеческий организм не способен жить без кислорода больше пары минут. Да ползать, расчищая себе дорогу и приподнимая или передвигая строительный мусор, превышающий вес собственного тела, тоже. Некоторые смельчаки, уверенные в своих силах — мы спортом занимаемся по три раза в неделю, пытались пробраться следом за киборгами, но быстро возвращались: некоторые даже самостоятельно, других приходилось вытаскивать мэрьке и бонду. Зато теперь каждое их появление из грязи с добычей люди встречали аплодисментами.
— Да ничего тут такого, — отмахивался Ларс, делая вид, что едва может отдышаться. — Мы же с масками, да и вообще… привыкли в сложных условиях работать.
— Конечно, — кивал мэрька, с удовольствием глотая чистую минеральную воду, — я вот даже на сантехника обучался. А мой друг… вообще спелеолог. Так что тут для нас почти родные пенаты.
Закончилась спасательная операция около восьми вечера, правда два яйца найти так и не удалось. Хотя киберы обыскали все, где смогли протиснуться, — три часа сканировали и ощупывали, но впустую. К этому времени спасательные службы уже подготовили мощные брандспойты и специальный туннель, чтобы смыть в ближайший отстойник все последствия катастрофы. А уже потом на чистой площадке заниматься реконструкционными работами. Начальник центра и его коллеги уже разобрались со спасенными экземплярами, и теперь горько оплакивали ненайденных зародышей. Как утешать людей киборги знали — у одного специальный коммуникационный софт, у второго — личные наработки. Вот только обниматься с людьми и похлопывать по плечам и спинам всех страдающих и переживающих не хотелось, но пришлось. Бонд и мэрька напоминали шевелящиеся комки грязи, но когда начальник центра объявил их героями дня, то все волонтеры и добровольцы потянулись к киборгам с рукопожатиями и объятиями.
— На нашем месте так поступил бы каждый, — Ларс почти не отбивался — все равно бессмысленно. Когда людей много и они что-то вбивают себе в голову — то остановить или переориентировать толпу можно, хотя и очень сложно. А здесь таких задач не было — просто элементарное: распрощаться со всеми как можно быстрее и заняться своими проблемами. — А вот это лишнее…
Героев дня люди не просто жаждали задушить в объятиях и приобщиться, хотя бы через налипшую и ссохшуюся грязь, к великому делу спасения жизни, но еще и запечатлеть на видео, фото, сторис и прочих штуках. А все отказы: типа, я для этого слишком нефотогенично выгляжу, отметали под предлогом истинной скромности героев.
— Так мы вас отмыть слегонца можем, — любезно предложил кто-то их добровольных помощников и указал на заготовленные шланги. — Сделаем напор небольшой.
Ларс согласился — одежду и на ходу можно просушить, а в коконе из говна и грязи сложно пройти по городу не привлекая ненужного внимания. Мэрька ополаскиваться не хотел, даже потихоньку сообщил, что он жутко не любит ледяную воду. Но вслух возражать не стал — тем более из захвата бонда все равно вырваться сил и мощности не хватило.
— Мля… — процедил сквозь зубы Ларс. Даже для киборга потом был слишком холодным и сильным, зато все накопленное за день отрывалось и сбивалось моментально. Ехидное «а я говорил» от напарника по несчастью можно было и проигнорировать.
Отказываться от горячего чаю — хорошо кто-то из волонтеров оказался запасливым, а за день ползаний и переживаний, сладкий напиток не успел остыть и его не было времени пить, — и предложенной сухой одежды киборги не стали. Так что быстро восполнили энергию, и любезно воспользовались предложением какого-то добровольца в пестрой куртке: «может вас куда подвезти?».
По сравнению с этим парнем давешняя блондиночка с шеррскими сторожевыми была ангелом дорог и примером идеального водителя. Джер вел флаер так, словно даже не открывал правила воздушного движения и ни разу не проходил стажировку под присмотров опытных операторов и автопилота. Его флаер, раскрашенный во все цвета радуги — видимо, чтобы гармонировать с курткой, рвался лететь одновременно во все шесть сторон. И было непонятно куда его дернет в следующий раз: вперед, вправо, взад, вверх, вниз, влево. Рулевым рычагом парень размахивал словно это была дирижерская палочка, правда в таком рукомашестве даже самый непредвзятый ценитель не нашел бы ни смысла, ни логики, ни инстинкта самосохранения.
— А зачем он хочет нас размазать о промышленный небоскреб? — Мэрька обреченно зажмурился изо всех сил борясь с искушением вцепиться сзади в водителя и принудительно сделать ему успокаивающий массаж, согласно лечебному комплексу номер четырнадцать, после которого люди обычно тихо и мирно засыпают до утра. — Мне кажется, что попытка повиснуть на проводах транспортной линии — не очень хорошая идея — так же самоубиться можно и хорошо, если быстро.
Бонду, который сидел рядом с водителем, было не до разговоров — все силы уходили на то, чтобы выглядеть максимально расслабленным и умиротворенным, но при этом находиться в предельной границе боевого режима, чтобы успеть выключить водителя, перехватить управление и минимизировать последствия столкновения. Руки чесались сделать это как можно раньше, но без прямого приказа причинять даже легкий ущерб добровольным союзникам запрещала программа. А одновременно взламывать самого себя и контролировать стиль вождения под названием «конченный камикадзе» слишком энергозатратно после целого дня грязевых купаний.
— Спасибо, — Ларс сглотнул. — Мы почти на месте. Вон там нас высади. Нет, туда под знак не надо…
Но предупреждение запоздало — флаер, виляя задом и подбрыкивая передом, пляснулся аккурат под голографическим объявлением, что суровым голосом и многозначительной картинкой обещало всех парковщиков лишить их транспорта и значительно облегчить кошелек.
— Да не дрейфь, я тут уже много раз садился, — парень невозмутимо поправил воротник куртки. — Просто в другие места как-то неудобно падать.
— А… тогда конечно, — согласился Ларс, просчитывая что делать: сбежать — так через пару минут фото будет на всех полицейских точках. Сидеть и ждать штрафа — ну, тогда есть шанс сдать «воздушникам» водителя и самим сыграть роль жертв, которые тут случайно оказались и к тому же страдают от быстрой езды.
Бежать уже было поздно — от входа, где располагалась пропускная система, к ним направился дрон, предупредительно жужжа пропеллером.
— Какая-то древняя модель… для такой организации, — удивился мэрька.
— Охрана, — невозмутимо пояснил Ларс, — экономят. Да и вообще там несколько сотен киборгов… какой идиот додумается нападать или полезет что-то воровать?
— Ты прав, кроме нас вряд ли еще найдутся, — согласился мэрька.
Парень в пестрой куртке открыл дверь и радостно помахал.
— О, здарова, Джер! — хрипло зажурчал дрон. — Зачем пожаловал? Проветриться или по делу?
— А вам сюда зачем? — Джер обернулся к пассажирам.
— За… кормом для собачек, — вежливо оскалился бонд, стараясь максимально экранироваться от более близкого знакомства. Старый обшарпанный дрон оказался отличной маскировкой, зато начинка в нем была качественная.
— Вот, покормить надо живность, — переадресовал ответ дрону Джер. — А проветриться я потом залечу.
— Тогда валите на второй пост, там как раз свежак подвезли, — дрон развернулся и полетел, обозначая маршрут.
Больше никаких, даже формальных проверок не было, и Ларс выдохнул.
— А ты тут часто бываешь?
— Конечно, — Джер последовал за проводником, криво, косо, и угрожая ежеминутно расшастать флаер о забор, угол здания, бетонированные дорожки, и случайные вертикально торчащие коммуникации. — Я же ведь сам тут работаю, правда не тут… а в программном, где фенотипы разрабатывают. Как раз кодировкой поведенческого алгоритма занимаюсь. Плюс у меня свой проект, индивидуальная разработка — компиляторные модули усовершенствую. Ну приходится иногда брать образцы… — Джер оборвал рассказ на полуслове, — это вам не интересно, наверное.
— Что… ты, — Ларс изобразил максимально заинтересованное лицо, надеясь, что челюстно-лицевые импланты не подведут, и при этом физиономия будет выглядеть почти естественно. — Такая… необычная работа, не то что у нас.
— Да не, это вы крутые… — Джер посадил флаер на газон, промахнувшись метров на пять от точки парковки, на которую лучом указывал дрон. — Столько времени не дышать, и так яйца доставать — это не каждый сможет.
— Старались, — выдавил хрипло мэрька.
— Крутяк! — восхитился Джер. — Пошли, я знаю где тут девчонки потроха бурет для зверюшек — подвозил тоже пару раз. Но вы реально… даже киберам могли бы носы утереть.
— Да где уж нам, — Ларс уже пркинул возможные пути бегства, но мэрькой тогда бы точно пришлось пожертвовать: вдвоем не прорваться.
— Вот честное слово, я даже базы проверил, — Джер гордо подмигнул. — У меня доступ до шестого уровня включительно. Просто у вас внешность отчего-то кажется знакомой.
Новая Мадам сидела в ожидании на краю кровати…
Получив именное письмо, её обнищавшая, но именитая семья, ведущая свой род чуть ли не от первого яйца Великого Змея, громко и радостно скандировала здравницы Его Величеству Ангеррану Первому.
А для неё, это дивное расшитое золотыми пайетками, белоснежное платье являлось саваном. Отец, потирающий руки в предвкушении богатых даров, братья, ждущие новых нашивок — все, знали то же самое, что и она.
Яйца не будет. Смерть придёт через год.
И, тем не менее, её близкие были счастливы.
Могучий Наг не мстит родне.
За год они сумеют оплатить долги, и сами станут кредиторами. Разве только мать уронила скупую, быстро высохшую слезу.
Рано утром пришедшие помогли надеть узкое белое платье, накинули золотой покров. Белого цвета плотная косынка искусно легла на волосы и, плотно завернув шею, скрыла лицо почти до носа.
Больше никогда она не увидит зелёных островков любимого горного озера, никогда не коснутся золотые тёплые лучи её огненных редкого окраса волос, никто не услышит смех.
На застывшем восковой маской узком лице, почти скрытом ослепительной белизной фаты ярко светились огромные миндалины чёрных глаз. Маленькая змейка, не носившая яда, превратилась в мёртвый камень ещё до встречи с Его Милосердием.
***
Бледный узколицый высокий худой Ангерран в чёрном шёлковом кафтане, украшенном лишь серебряными застежками пояса, выглядел, как сама Смерть, ожидая свою жертву.
Костюм, сшитый для встречи с первой Мадам, после пятой уже не хранил в своих складках надежды на потомство, поэтому раздражал шорохом и неуместной жесткостью крахмальных расшитых брабантским кружевом рукавов.
Наконец, их привезли в Храм.
Два, выбранных, вместо упокоенных на колу, новых хранителя чрева, чем-то напоминали Ангеррану комичных сказочных персонажей: юродивого и глупца. А над сводами летела высокая речь:
«Мы собрались в этом месте, дабы дать возможность Ему и Ей приготовить Им эликсир бессмертия. Сей напиток, благоуханней роз, вознесёт на самые древние и необозримо высокие отроги мироздания, и с этих высот орлами заглянет в суть-сути, наше будущее…».
«Какая ересь, — вдруг решил Ангерран, —надо приказать изменить текст при бракосочетании…».
В свои пятьдесят два года Его Величество стал замечать, что существуют огромные пласты знаний, по которым ещё не составлено его личное суждение.
Ночи напролёт он читал трактаты древних о философском камне и мировом законе. Разбирал математические таблицы и ломал циркуль, пытаясь вписать эллипс в квадрат. Он перевёл больше свечей, чем требовалось для освящения бального зала и радовался как дитя, оборудовав себе кабинет стеклянными шарами, наполненными вакуумом, с тонкими вольфрамовыми нитями, по которым незримо бежал электрический эфир…
Он лично разбирал огромную ежедневную корреспонденцию, выбирая по крупицам собираемую информацию. Первым вскрывал донесения от полевых агентов…
Его секретари, обнаружив склонённую по утру над столом голову только кивали, забирая разобранные документы, уже не удивляясь способности Их Величества спать не более двух часов…
Наконец, он изучил свой гороскоп и прочёл в расположении небесных тел надежду на свое возрождение. И все же, несмотря на успехи в кабалистике и нумерологии, его не покидало непонятное томление, некий, глубоко погружённый в него страх. И чем больше проходило времени, тем чаще к нему приходили мысли о целесообразности его старых поступков, в которых он совершил просчёт.
«Судьба наказала слепого», — подумал он о себе, однажды.
А память горькой полынью напоминала ему о себе… Младший сын Нага, получивший лучшее образование, с самого детства с исступленной яростью жаждавший знаний, а получив их, возмечтавший о власти в Клане, и, уничтожив клан, наконец, захвативший власть в стране…
И вот теперь, возок из кости редкого зверя инкрустированный небесными опалами и морскими аквамаринами везёт его во дворец, в котором он должен проткнуть тонкую девственную преграду у глупой серой монашки, чтобы в очередной раз понять тщетность своих трудов…
Он смотрел на это бледное существо, тоскливо моргающее огромными ресницами, и думал, что не хочет её. Вспомнил свою предыдущую Мадам и, с сожалением, подумал, какие она умела дарить ему жаркие ночи, как кусала узкие губы, и они надувались её дикой кровью, как он пил их и хотел ещё…
«Надо было оставить ублюдка, — вдруг подумал он. — Признать его. И у меня бы была семья… как у Волков. Волки принимают в семью любого…».
Возок остановился…
***
…На рассвете, не дождавшись прилива сил в чреслах, он рукой, резко и зло разорвал внутреннюю преграду Мадам. Когда она, наконец, сомлела в его руках, он вытер себя о нежный батист простыней и, подойдя к окну, долго ждал восхода светила:
«Волки, почему я всё время думаю о волках? — пришла мысль в воспалённый яростью мозг. — Надо узнать о них побольше…».
***
После ночи, беспокойной от стремительно налетевшей грозы, Оддбэлл проснулся в неожиданно приподнятом расположении духа. Ему приснился целый трактат в картинах, о том, как можно заставить дириабль развить невиданную скорость, используя энергию вихревых потоков, так называемых «крыльев грозы» — верхних слоёв воздушных масс, нагнетаемых сквозь облачный слой за счёт резко повышающегося атмосферного давления в начальной и финишной областях грозового фронта.
Довольный, Оддбэлл умылся и уже собрался приступить к завтраку, но решил сперва проверить телеграф. Что-то заднее подсказывало, что безутешные родственники могли с утра пораньше снова взяться за издевательство над ключом и азбукой Мурзе.
И он не ошибся. Стоило включить питание, как самописец застучал, и из-под остро отточенного графитного стержня поползла лента с точками и тире.
«Тетерев вызывает сыча Тетерев выступает в полдень Удачнопо полёта сыч».
Ух, ты! И всего пара ошибок! Растёт «Тетерев».
Однако… В полдень. Оперативно Луиза его спровадила, молодец. Значит, надо и нам собираться. И дядюшка взялся за ключ.
Оберон примчался через сорок минут. Заполошно, но по-совиному бесшумно, помахал крыльями, садясь на площадку перед домом, тут же получил пушистый плед на голову, повозился под ним, перекидываясь, и, уже человеком, поднялся, закутался и ушёл в дом переодеваться.
Затем они с Оддбэллом сидели, отдавая должное обеду, (завтрак-то Оддбэлл так и пропустил!), и возбуждённо обговаривали предстоящее путешествие. Было выдвинуто с десяток версий, девять из которых тут же получили опровержения. В качестве рабочей была утверждена выдвинутая первой. И не было мисс Оливии, чтобы призвать негодников к порядку и убедить их обедать, как подобает культурному оборотню в человеческом обличии, а именно, неторопливо, аккуратно и молча.
Решили лететь напрямую до Столицы, поскольку Эмилия за это время успела бы достичь её даже пешком, и, следовательно, нет никакого смысла тратить время на поиски там, где её уже, наверняка, нет. А вот дальше нужно было тщательнее выбирать путь, поскольку, до которого дня девушка задержится в Вазерионе, было не известно. Говорят, там будут очередную пассию для Змея анонсировать. Может захотеть остаться и посмотреть, девушка ж, всё-таки. Поэтому искать на дорогах, ведущих из столицы в северных направлениях, следует с особой тщательностью: Эмилия вполне может оказаться ещё совсем недалеко от города. Что искать следует именно по дорогам, Оддбэлл не сомневался. Эмилия почти со стопроцентной вероятностью поедет на своей лошади, а Дэвгри — не та кобылка, которая с лёгкостью полезет продираться через лесную чащу и бурелом. Слишком изнеженная и избалованная. Да и наездница — далеко не фермерская дочка.
И вот, последние приготовления проведены, последние необходимые вещи погружены в гондолу, последние распоряжения помощникам и обслуге отданы. Ничего более не держало путешественников в Блэст-холле.
Оберон поднялся по лестнице и скрылся в гондоле. Оддбэлл включил компрессоры и полностью открыл вентиль подачи газа. Ещё минуту назад мягкая и дрожащая, словно кисель, оболочка цеппелина наполнилась, заблестела и даже на вид сделалась звонкой, словно бубен площадных музыкантов. Учёный завернул вентиль, отключил компрессор и потянул последовательно два бронзовых рычага на пульте управления. Загудело, заскрежетало, и две огромные секции потолка, подёргиваясь, и, вибрируя, медленно уползли в стены. Ангар заполнился дневным светом, пронзительным и осенним, как взгляд шестидесятилетнего поэта. Оддбэлл перевёл рычаги обратно до середины и быстро поднялся следом за Обероном. Когда лесенка исчезла, втянутая внутрь, и люк гондолы захлопнулся, тросы, прочно удерживающие дирижабль, отцепились, по обоим бокам последовательно падая на пол, от носа к корме, и цеппелин взмыл в небо по наклонной, отливая на солнце стальным блеском туго натянутых секторов обшивки и, посверкивая воронёными пунктирами клеевых швов.
Внизу, в крыше стремительно уменьшающегося ангара, медленно сошлись тяжёлые створки. Воздушное путешествие началось.
Наверное, Тиор не заснул бы за два часа до полудня, все-таки он волновался и немало, но старая шаманка добавила в нарас успокаивающие травки да еще и пошептала немного. В общем, обоих гостей довольно быстро сморил крепкий сон. Марида убежала домой — последние часы перед отправлением в путь она хотела провести с матерью и сестрами, и так у бабушки торчала безвылазно.
Когда день уже клонился к вечеру, Шаидэ разбудила Тиора и Лантиреля. И вовремя — буквально через несколько минут посреди двора развернулась воронка портала и оттуда вышли Сарналос и Элениель в сопровождении троих слуг. Один из них нес свернутую в тюк палатку, второй приготовленную для наследника Повелителя дорожную одежду, а третий — сумку, точно такую же, как и у Лантиреля. У самого Сарналоса в руках был скимитар Тиора, его лук и колчан со стрелами. которые он забрал в резиденции посольства Вестара в Аретириосе, где юноша оставил их перед свиданием с принцессой.
Королева тут же поспешила к сыну, напряженно вглядываясь в его лицо. Тиор взял руки матери в свои и почтительно поцеловал.
— Сынок! — прошептала она, прижимая его голову к своей груди, вынуждая рослого юношу склониться. — Отец рассказал мне, что тебе придется отправиться на Огненное Ожерелье, к Зеркалу Оллара. Это так далеко!
— Матушка, — Тиор выпрямился, — все будет хорошо! Когда я пятнадцать лет путешествовал по всей Оромере, по целому году не появляясь дома, ты так не беспокоилась.
— Тогда все было иначе, дорогой, — сказала Элениель, погладив сына по щеке, но не стала упоминать о постигшем его несчастье.
— Ничего, у меня хорошие спутники, — постарался утешить мать Тиор. — Не пропадем! Да и я не совсем беспомощный. В крайнем случае, превращусь в дракона, а Марида будет направлять меня, куда огнем палить.
Вошедшая в этот момент в ворота девушка насторожила ушки:
— Что я буду делать?
— Целиться Тиором-драконом, кого поджаривать, — расхохотался Лантирель. — Заметь, дружище, ты это сам предложил!
— И кто только меня за язык тянул?! — фыркнул тот. — Она же теперь с меня живого не слезет!
— Ну почему же, — серебристо рассмеялась юная рэйса, — слезу. Но хотя бы на покататься я могу рассчитывать?
— Посмотрим по твоему поведению, — буркнул Тиор.
— А они, похоже, спелись, — улыбнулся Сарналос. — Вот и отлично.
Дракон отправил слуг порталом обратно в Серебряные горы и предложил остальным еще раз обсудить маршрут, по которому намеревалась отправиться к Огненному Ожерелью отважная троица. В общем и целом он все одобрил: и гномы, и драгханцы были верными союзниками драконов. В свое время Тиору довелось постранствовать и по Кайтану. Жители поднебесной тоже были настроены вполне дружелюбно. Больше вопросов возникало относительно части пути, пролегающей через Ромарию — там случались нападения разбойников на караваны купцов и на небольшие группы странников. Но трое магов вполне в состоянии отбиться от них. Что касалось морского путешествия на остров Оромера, все было покрыто мраком неизвестности, за исключением того, что там полно пиратов, водятся гигантские морские змеи и огромные орлы-оборотни. Все тонкости предстояло выяснить уже самим путникам.
Покончив с этим, все дружно уселись за прощальную трапезу. Юноши и девушка старательно налегали на еду — ехать предстояло всю ночь, а остановку сделать уже перед рассветом, чтобы разбить палатку, в которой можно будет укрыться от зноя, и сделать навес для кхаранов. К ужину присоединился и отец с братом Мариды. Которые привели оседланных кхаранов.
Наконец с последними приготовлениями было покончено. На ящера Лантиреля навьючили весь груз, а Тиор, как и грозился, намерен был ехать вместе с рэйсой.
Орхан, все время не показывавший вида, сгреб в охапку дочку и шепотом давал ей какие-то наставления. Нарас подтрунивал над сестренкой, но тоже крепко обнял на прощание. Девушка расцеловала бабушку и прибежавших мать и сестер, а затем вскочила в седло своего кхарана. Лантирель поблагодарил всех за помощь и тоже занял свое место.
Элениель собственноручно надела сыну два широких серебряных браслета, которые он спрятал под наручами. Это были мощные накопители магической энергии, которые хранились в сокровищнице Аретириоса и когда-то принадлежали ее покойному супругу — королю Таурардона. Затем она поцеловала Тиора и благословила в дальнюю и опасную дорогу:
— Пусть удача сопутствует тебе, сынок! Пообещай, что если риск будет слишком велик… риск для твоей жизни или для жизней твоих друзей, ты вернешься! — Элениель полными слез глазами ловила его взгляд. — Мы найдем другой способ, вернуть тебе зрение. Тем более, что ты можешь видеть магически. Главное, чтобы ты остался жив!
— Все будет хорошо, матушка! — сказал Тиор, прикасаясь губами к дрожащим пальцам матери. — Я обязательно вернусь!
Сарналос повесил на шею сыну защитный амулет, который заодно маскировал его ауру, которая слишком явно говорила о его природе. А теперь любой встречный маг даже высокого уровня распознал бы в нем обычного эльфа и ничего более. Затем он крепко обнял сына, провел ладонью по безволосой голове, по непривычно беззащитному затылку. Если бы кто-нибудь близко увидел в этот момент глаза грозного Повелителя драконов, то несказанно удивился бы их подозрительному блеску.
— Удачи тебе, сын! — тихо сказал Сарналос. — Я уверен, ты с честью пройдешь все испытания и вернешься к нам! — Он коротко прижался губами к виску Тиора и выпустил его из объятий.
Юноша занял место в седле позади рэйсы и оглянулся на родителей. Поисковая сеть ясно показывала, что Сарналос обнимал за плечи Элениель, а она прижимала к глазам платок. Марида помахала рукой и тронула каблуками сапожек бока кхарана, и тот послушно двинулся к воротам, за ними своего ящера направил и Лантирель. Провожающие за ними вышли на улицу и долго махали им вслед.
— Он обязательно вернется, — успокаивал Сарналос супругу. — Тиор отличный воин, и с ним Лантирель и Марида, которые ему не уступают. Все будут хорошо.
Элениель кивала, сдерживая слезы. Мать Мариды и ее сестренки тоже всхлипывали.
— Ну почему Мариде нужно было ехать к этому страшному зеркалу? — хныкала самая младшая, которой едва сравнялось пять лет.
— Она уже взрослая и сама приняла такое решение, — строго сказал Орхан, косясь на Повелителя драконов. — Значит, ей так нужно. Мы все рано или поздно выбираем свой путь. Главное пройти его достойно.
***
Кхараны бодро бежали по барханам вслед за висящим над самым горизонтом светилом. Их рысь была ровной, всадников совсем не трясло. Марида правила уверенно, изредка посвистывая. Лантирель, который тоже неплохо справлялся для новичка, поинтересовался у нее, что это означает. Марида объяснила, что эти свистки — знаки для ящеров, своеобразные команды, и научила эльфа системе сигналов.
Тиор, откинувшийся на спинку своего седла, прислушивался к их пересвистам и размышлял про себя. На душе, все еще было тяжело, но то, что его спутники, похоже, отлично поладили между собой, вселяло надежду, что они действительно будут хорошим подспорьем в его нелегкой миссии. Лантирелю он вполне доверял, тот уже показал, что не способен на подлость. Что касалось Мариды… Он не хотел втягивать девчонку в опасное предприятие. Ясно же, что не на увеселительную. прогулку отправились. Но это ее решение, так что пусть не жалуется. Нянчится с ней никто не будет.
Постепенно становилось все темнее. Тиор не считал нужным активировать поисковую сеть. Необходимости в этом не было. Разбойников в сердце смертоносной Поющей пустыни не водилось, да если бы они даже и появились, оборотни-рэйсы быстро нашли бы на них управу. Крупных хищников тоже не было. Разве что те же самые рэйсы. А однообразный пейзаж из сменяющих друг друга барханов был совершенно неинтересен.
Мерное покачивание в седле потихоньку убаюкало. Тиор задремал. Хорошо, что Лантирель вовремя заметил, как он начал клевать носом, и накинул на приятеля силовую петлю, не давая свалиться с кхарана. Марида оглянулась на своего пассажира и тихонько хихикнула. Эльф приложил к губам палец, чтобы она не разбудила Тиора.
Так они и рысили на своих чешуйчатых скакунах, изредка делая короткие остановки. Сын дракона давно проснулся и они с Лантирелем вели неспешную беседу, рассказывая о своих странствиях и приключениях. Марида увлеченно слушала их байки, не забывая, впрочем, придерживаться нужного направления.
Когда восточный край небосклона начал светлеть, решено было сделать остановиться, чтобы переждать дневную жару. Кхаранам велели лечь — так удобнее было разгружать их. Для начала путешественники разбили палатку, рядом с которой сделали навес для ящеров. Кхараны, конечно, прекрасно переносили жару, но в полуденное пекло и они искали укрытия от палящих лучей. Там же, под навесом, сложили седла. Ящеров напоили из складных поилок, сделанных из толстой дубленой кожи.
Теперь можно было заняться и собой. Для начала Лантирель установил вокруг их маленького лагеря магическую защитную стену, запитав ее от одного из артефактов своего почившего наставника. А то мало ли, вдруг какая-нибудь ядовитая змея заползет в поисках укрытия от солнца. Путники занесли в палатку оставшуюся поклажу, приготовили для себя удобные лежанки из одеял, который нашлись в бездонной сумке, которую приготовил для Тиора его отец. Там же размещался и весьма внушительный запас продуктов, на которые были наложены заклинания, предохраняющие их от порчи. Оставалось только достать то или иное блюдо и снять с него чары. Марида видела подобные сумки впервые и то и дело удивленно качала головой.
— Сколько же там всего умещается! — восхищенно воскликнула она, когда Лантирель извлекал на свет котелок с похлебкой, плотно закрытый крышкой.
— Да при желании можно и тебя там спрятать, — усмехнулся Тиор. — Думаю, ты без проблем уместишься и сможешь там вполне комфортно ехать хоть всю дорогу. Еда есть, вода есть, одеял для постели достаточно. Еще и книг тебе из Лантирелевой сумки подкинем. Лежи себе, читай, отдыхай. Ну, а если будет нужно, ты посвисти, мы тебя выпустим… погулять.
— Ну уж нет! — фыркнула рэйса. — Так все самое интересное пропустишь. Я лучше по-старинке, на кхаране поеду. А вот тебя можем и в сумке прокатить, если тебе это кажется таким заманчивым.
— Вот язва мелкая! — хмыкнул дракон. — Дождешься, поймаю и посажу.
— Сперва догони! — показала язык рэйса.
— О! Отлично! — довольно улыбнулся эльф, открывая котелок, и прекращая эту беззлобную пикировку. — Еще горяченькое! Давайте сюда ваши миски.
Он разлил в подставленную посуду исходящую ароматным паром похлебку, раздал друзьям по ломтю хлеба и ложки. После нее они съели по ломтю сыра, запивая все ягодным морсом, и, наконец, улеглись спать. На закате они снова тронутся в путь.
Марида и Лантирель, всю ночь правившие кхаранами, порядком устали и быстро заснули. Тиор, успевший выспаться в седле, какое-то время ворочался, снова и снова прокручивая перед мысленным взором их маршрут, взвешивая все возможные опасности, но и он вскоре задремал.