Драко де Кростер находилась в расстроенных чувствах. Запасы аронника Дракункулюс, заботливо собранные прошлой осенью, неожиданно исчерпались, точнее, пришли в негодность: их погрызли наглые и настырные леммеры.
Пришлось планировать новый сбор.
Когда свечерело, драконица вышла на взлётный подиум верхнего этажа, разделась, сверкнув в лучах заходящего солнца отменным бронзовым загаром тренированного тела, перекинулась. Через пару минут красивый стройный тёмно-золотистый дракон взмыл в багровеющее небо, с грацией воздушной балерины заложил изящный правый вираж и стремительно понёсся к мрачнеющим в предвкушении стылой осенней ночи седым вершинам, где в тенистых лесных лощинах вольготно и во множестве произрастала трава.
Леди де Кростер планировала сбор на всю ночь: именно в эту, единственную в году ночь новолуния, согласно древним фамильным преданиям, трава Дракункулюс входит в максимальную силу, и только в этом состоянии способна совершить невозможное — вернуть утраченную сущность, снова сделать дракона — драконом… Давно уже никто не воспринимал древние легенды всерьёз. Давно никто не ходил в Ночь Чёрной луны к слепым нелетающим знахаркам, не танцевал в небе жертвенных танцев в священную Лейш-Муррин.
Время несётся вскачь, и всегда, неизбежно что-то остаётся в пыльных кюветах по краям его прямой широкой дороги — что-то старинное, дремучее, но именно от этого такое маняще-родное, близкое душе и обоим драконьим сердцам…
Драко де Кростер не была фанатичкой. Она была не из тех, кто поклоняется вопреки логике и прогрессу, кто верит слепо, глупо и бездумно. Просто надеяться больше ей было не на что, да и верить, в общем-то, не во что тоже.
Поэтому леди де Кростер собирала плотную, уже закалённую первыми заморозками траву — гибкая, решительная и обнажённая, как того требовал древний знахарский обряд. Собирала, не обращая внимания на быстро сгущающиеся сумерки, на неожиданно налетевшие порывы тугого пронизывающего ветра.
Но первые капли дождя, ледяные, частые, тяжёлые, заставили женщину остановиться и, зябко поёжившись, внимательно вглядеться в небо.
Увиденное не понравилось Драко. Сложив собранную траву в рюкзак, лямки которого свободно болтались на узких плечах, женщина присела, уперев согнутые в локтях руки в землю, и перекинулась. Лямки рюкзака плотно обхватили мощный рельеф звероформы. С жестяным шелестом расправились огромные кожистые крылья. Дракон коротко разбежался, сделал прыжок, крылья мощно толкнули влажный воздух раз, другой, третий — и вот уже леди круто взмыла вверх, к низким, лохмато клубящимся облакам.
Интуиция не подвела. Ураган стремительно надвигался с севера, из-за гор. Такие ураганы не редкость поздней осенью в здешних местах. Они редко продолжаются дольше нескольких часов, но в эти часы лучше не встречаться с ними на улице, а уж тем более — в небе. Леди де Кростер сделала разворот по широкой дуге и помчалась в направлении дома.
Ветер крепчал как-то необычно резко, ураган обещал быть грозным. Дракон летел на бреющем, стараясь не делать высоких взмахов из опасения вовсе потерять крылья. Ветер рычал, гудел и свистел в перепонках, норовя вывернуть задние кромки, сбить направление, нарушить управляемый полёт, но Драко давно вышла из возраста девочки, впервые встающей на крыло. Стреловидно поджав крылья к телу, работая только указательным и безымянным пальцами, она использовала низовые, максимально тёплые и стабильные потоки и неслась со скоростью кречета, временам задевая приопущенным балансиром хвоста за верхушки наиболее высоких травяных кустов. Пока всё было в порядке, непредсказуемых и капризных переходных течений благополучно удавалось миновать. Драко спустилась в долину, и здесь стало совсем легко: ураган проходил верхом и западной стороной, той, что, попетляв по ущельям и попрыгав по старым пологим холмам, выводила в конце концов к побережью Жемчужного моря.
Крыши дома уже проглядывали сквозь дрожащую дождевую пелену. Последним опасным местом было пересечение глубокой горловины, по которой проходило русло ручья и которая была единственным наземным выходом в прибрежную зону, к дорогам, к цивилизации.
И в этом месте дракона поджидал сюрприз.
Большое неряшливое облако, по форме напоминающее гриб с очень соответствующим названием «дождевик», вползло через горло в долину и теперь клубилось, размышляя, продолжить ему своё победное шествие дальше или вылиться прямо здесь, превратив долину в подобие мутного озера, а ручей — в бурную бешеную горную реку, сметающую всех и вся на своём недолгом стремительном пути навстречу к морским волнам.
Облако расползалось, ширилось, и вскоре заполнило долину целиком. Дракон потерял из виду все визуальные ориентиры, но многолетнее полётное чутьё безошибочно продолжало вести его к дому. Леди де Кростер немного набрала высоту, чтобы по минимуму нагружать крылья внутри облака, перешла в пологое пике и ринулась вниз и вперёд, мысленно считая удары верхнего сердца.
Пять… Семь… Десять… Тринадцать… Пятнадцать. Ещё восемь ударов — и она с разгону впечатается прямо в сомкнутые створки ворот.
Драко распрямила крылья на полную ширину и поставила их почти вертикально, до предела замедляя полёт, чтобы спланировать вниз в надежде выйти из облака перед самой землёй.
И тут, ниоткуда, прямо из облачно-дождевой кутерьмы, навстречу женщине выскочило чудовище.
Болтаясь из стороны в сторону, словно пьяный в стельку матрос, чудовище выло, ревело, хрипело и неслось прямо на леди де Костер.
За секунды до точки невозврата Драко успела перебрать все возможные варианты — мутант, неизвестная летающая жизненная форма, ассасин Змея, обнаруживший пристанище последних драконов Оромеры… Но всё оказалось прозаичнее. Дирижабль. Это новомодное веяние, эта жалкая попытка не-летающих приблизиться к Небу.
Их военные возомнили, что эти громоздкие, едва волочащиеся по воздуху пузыри решительно помогут им завоевать весь Мир. Их учёные радостно потирают руки, предвкушая эпохальные открытия. Их богачи балуют своих капризных отпрысков дорогой эпатажной игрушкой. Вот что было сейчас перед ней, беспомощно моталось по воле порывов урагана и грозило ей такой очевидной и такой нелепой гибелью.
«Гргграшшгарррахсс!» — на древнедраконьем прошипела леди де Кростер, и, сложив крылья «в стрелу», провалилась в крутое пике. Мускулистый хвост, расположив широкую оконечную рулевую пластину горизонтально, и, придав ей положительный угол атаки, поднялся и бешено завертелся, ещё решительнее переводя массивное тело в вертикальное положение: если чёртова летающая корова и врежется — так хотя бы не в голову, не в первостепенно важные жизненные органы, тогда погибнет только звероформа, оставив минимальное время обернуться и сохранить человеческую сущность.
Падая, Драко сгруппировалась и приготовилась к удару, несущему смерть и вечное расставание с Небом…
Но удара не было. Лишь кончик хвоста пару раз невразумительно чиркнул по чему-то твёрдому — неприятно, но ничего общего с фатальностью. Женщина была настолько ошеломлена чудесным спасением, что напрочь забыла, в какой опасной близости с поверхностью находится, и удар об землю принёс бы не меньшие, а как бы не большие повреждения, если бы прямо под ней не оказался мутный бурлящий поток реки, всего несколько часов назад застенчиво лепетавшей среди травы и круглых камешков едва заметным прозрачным ручейком.
Драко ушла под воду с головой, перевернулась, вынырнула, шумно отфыркиваясь, и вытолкнула тело к берегу сильными короткими рывками мощных перепончатых лап, играющих в небе роль дополнительных стабилизаторов и рулей во время парящего полёта.
Леди де Кростер отряхнулась, перекинулась, подхватила рюкзак и пешком отправилась к дому. В человеческом обличье удобнее передвигаться по земле в такой ветер: площадь парусности тела меньше.
Возле ворот измученную драконессу поджидал сюрприз номер два. Проклятый дирижабль висел в прямой видимости, зацепившись верёвкой с крюком за старый дубовый выворотень — неудачный вариант скульптурных изысканий мужа.
— Да шшштоб ты рухнул!!! — обессиленно прошептала женщина и стремглав юркнула в неприметную калитку справа от ворот.
***
Ангерран не любил шума. Тем не менее, он заставлял себя регулярно посещать главный Собор страны.
Закрытый экипаж уже подъезжал к храму, когда тяжело зазвонили колокола, издавая раздражающий Нага шум.
— Едут! Едут! — раздались крики. Люди в волнении окружили массивную золоченую карету. Будучи оттеснённой от неё гвардейцами, толпа любопытных всё-таки пыталась рассмотреть за венецианским стеклом лицо Новой Мадам. Это был первый совместный выезд пары к народу.
Огромный волосатый оборотень бер, первый кузнец империи, по торжественному случаю отложивший молот и, одетый женой в нескладно сидящий, но дорогой камзол, внезапно, заорал во всю глотку:
— Слава Матери будущего наследника престола!
Жена молотобойца была поумнее, поэтому схватив мужа за рукав, зашипела песчаной эфой:
— Опомнись, дурак, какая мать!? Хочешь прослыть еретиком? Иди в кузню, выполняй заказ. Займись приёмом заявок, горе моё горькое. Сподобили боги муженьком.
Супруги поссорились… Их тут же окружили зеваки, на миг забывшие плывущего в карете Кащея.
— Сама дура! — вопил кузнечного дела мастер. — Он что, не мужик, что ли! Все вы бабы из одного яйца.
— Засудят идиота, — гоготали в толпе.
— И вообще не известно предыдущие сами померли то, или он их всех укусил, — не утихал говорливый Бэр.
Кто-то из толпы обернулся и, быстро работая локтями, начал пробираться вперёд. Это стражники незаметно приблизились к митингующему оборотню из Медведей. Оставшиеся, поздно заметившие гвардейцев, люди, не разбирая дороги, бросились врассыпную, не забывая кричать:
— Да здравствует в веках Его Величество! Слава Ангеррану Первому Всемогущему! Слава Великому Нагу.
***
Пара вернулась во дворец через Малый Подъезд. Ангерран, несмотря на любовь к тишине, все же внёс изменения во дворце, перестроив часть входной группы, и, создав две, соединённые между собой галереи.
Эти, отделанные только рисунком по сырой штукатурке, коридоры были любимым местом прогулок огромной змеи. Под крытые металлом длинные прямые эстакады не попадало яркое солнце, а гладкий каменный пол был тёплым и уютным для шершавой кожи бесшумно скользящего часами по кругу.
Под этими сводами не раздавался громкий смех прогуливающихся парочек, здесь всегда была Тишина.
Сегодня он шёл в своей человеческой ипостаси. Низко кланялись придворные, всячески старающиеся избежать встречи с его вертикальными зрачками. Дамы приседали в глубоком реверансе, демонстрируя покатые голые плечи и грудь, стянутую лентами и корсетом.
Отставая на три шага от Его Величества, шла Мадам. Она была невысокой и стройной. Идеально прямая спина свидетельствовала о годах, проведённых со строгой воспитательницей. Каштановые волосы имели слегка пепельный оттенок. Никто из придворных никогда не слышал её голоса, словно новая Мадам была нема. Одетая просто и даже скромно, в тяжёлое, не соответствующее положению и возрасту, коричневое бархатное платье, она резко контрастировала с пышно разодетой придворной публикой вокруг.
Возобновился звон колоколов. Под сводами галереи этот далёкий гул не казался таким зловещим, наоборот, он радостно сообщал о хорошей погоде, о светящем предзимнем, ещё тёплом солнце, о синем небе и льющемся из широких витринных окон свете.
Вдруг Ангерран резко остановился. Что-то внезапно изменилось в его лице. Змей зашипел и начал преображение.
Присутствующие не сразу поняли состояние Правителя и, вместо того, чтобы бежать со всех ног, словно заворожённые смотрели, как огромная кобра раскрывает свой полутораметровый капюшон. Ледяная стена на мгновение возникла между людьми и преобразовавшимся монстром. Миниатюрная змейка, находившаяся рядом, выползла из вороха складок бархатного платья и пестрой лентой устремилась в ближайшую щель. За ней уже грохотал разрушающийся свод, и кричали, гибнущие под камнями люди. Всё стихло также быстро, как и началось. Его Величество смог вернуть себе свой человеческий облик и, не стесняясь наготы, невозмутимо, перешагивая через трупы и ещё живые, но размозжённые под камнепадом исковерканные тела, отправился в свои покои. Обернувшаяся мадам вернулась за одеждой и, не сумев достать её из-под завалов, осталась тихо бесслёзно плакать на тёплых камнях, словно окаменев от ужаса. Подбежавший охранник укрыл её и, пытаясь как можно быстрее увести из-под шатающихся не до конца обрушившихся камней свода, спросил:
— Что это было?
— Наш мир покинул змеиный бог. Вернулся Хозяин Дракон.
Тихо шепнула она…
Протяжный стон девушки перешел в рычание, а через мгновение на поляне среди густой травы сидела растерянная бурая медведица. Солнечные лучи, бьющие ей прямо в спину, подсвечивали ее рыжевато-коричневый мех, окружая сияющим ореолом. Разорванная в клочья одежда валялась в траве. Медведица щурила маленькие темные глазки, с удивлением глядя вокруг. Затем повела носом, принюхалась, подняла передние лапы, посмотрела на них, понюхала, даже попробовала коготь на зуб. Потом попыталась встать на задние лапы, но покачнулась и встала на все четыре, неуверенно зарычала.
— Уи-и-и! — радостно завизжала Марида, перекувыркнулась и уже кошкой подбежала к Иллане. — Вот видишь! У тебя получилось!
Парни пока оставались в стороне, с улыбками наблюдая за превращением и за тем, как Иллана приходит в себя.
Медведица хотела что-то сказать, но только зарычала, ошеломленно плюхнулась на пушистую попу и прикрыла лапами пасть.
— Не бойся, попробуй еще раз! — подбодрила ее рэйса и потерлась мордой о ее плечо.
Медведица проворчала что-то себе под нос, потом уже громче довольно отчетливо произнесла:
— Мар-р-рида.
— Ур-ра! — Рэйса на радостях высоко подпрыгнула и заскакала вокруг Илланы.
— У меня получилось, — сказала Иллана и радостно захлопала передними лапами.
Тиор и Лантирель подошли к девушкам, стали поздравлять Иллану с первым оборотом. Затем Тиор напомнил, что Иллане нужно научиться двигаться в новой ипостаси — ходить, бегать, прыгать. Марида с радостью взялась помогать подруге. Она выгнула спину дугой, как самая обыкновенная кошка, выставив хвост трубой. Медведица встала на задние лапы, зарычала и бросилась ловить забияку. К сожалению, рэйса была слишком верткой для немного неуклюжей медведицы и ей не удавалось догнать кошку. В очередной раз ускользнув от подруги, Марида набросилась на Иллану сбоку, обхватила лапами за шею и они обе повалились на траву. Здесь уже медведице, наконец, удалось подмять рэйсу под себя, но кошка извернулась и стала брыкать медведицу сильными задними лапами в брюхо. Та рычала и старалась укусить рэйсу за ухо. Парни, смеясь, наблюдали за их салочками.
Наконец, вдоволь набарахтавшись и навалявшись в траве, подруги остановили поединок, так и не увенчавшийся ничьей победой. Лантирель осторожно выбирал из медвежьей шерсти запутавшиеся былинки, а Тиор снова почесывал кошку за ушами. Когда она, разомлев, зажмурилась от удовольствия, он дернул ее за длинную черную кисточку. Кошка незамедлительно куснула его за запястье. Тиор ойкнул и выпустил кисточку.
— Ну, ладно, хорошего по немногу, — сказал он. — Давайте-ка, , девочки, оборачивайтесь обратно. В девочек.
— А как? — спросила Иллана, приподнимаясь на задних лапах.
— А точно так же, — ответила Марида и, кувыркнувшись, приняла свое человеческое обличие.
Иллана уверенно кувыркнулась через голову и поляну тут же огласил пронзительный визг. Они совсем забыли, что одежда девушки пришла в негодность, и теперь она сидела в траве нагишом.
— А ну-ка, живо отвернулись! — скомандовала Марида. Парни послушно встали к девушкам спинами. — Не бойся, Иллана, сейчас мы все исправим, — сказала рэйса подруге. — Оборачивайся обратно в мишку и пошли в кусты. Я отдам тебе свою одежду, а сама пойду в кошачьей ипостаси.
Иллана тяжело вздохнула, снова перекинулась в медведицу. Но в кусты не пошла.
— Лучше я останусь медведем, — решила она. — Так и пойду домой. Пусть все видят, что я могу оборачиваться. — Друзьям ничего не оставалось, кроме как согласиться. — Но только как же вы оборачиваетесь, а одежда ваша не рвется?
— Да и у нас рвалась, как миленькая, — утешил ее Тиор. — Особенно, я думаю, у меня. Я ведь и драконом подростком был ого-го какой здоровый! А позже отец обучил меня особым чарам, которые прячут одежду в особый подпространственный карман. Так я перестал портить одежду при каждом обороте.
— Слушай, но ведь многие оборотни так и вынуждены всю жизнь раздеваться перед сменой облика, — заметил Лантирель. — Почему они не применяют таких заклинаний?
— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — пожал плечами дракон. — Может быть, дело в истинной ипостаси, может быть, в магических способностях конкретного индивидуума.
— Скорее второе, — кивнул Лантирель. — Оборотни же в подавляющем большинстве магией не владеют. Рэйсы исключение.
— А как же мне быть? — спросила Иллана.
— А тебе будет проще. Ты-то магией владеешь, поскольку на половину эльфийка, — похлопал ее по холке Тиор. — Так что я тебя научу.
Возвращение Илланы домой наделало шума. Еще бы! Не каждый день по тоннелям Подземного разгуливают медведи да еще и здороваются со встречными голосом приемной дочки Рауда Золотой Секиры. Сама Иллана была чрезвычайно довольна тем, что теперь-то никто не посмеет обзывать ее Мохноушкой. С медведями шутки плохи!
Бравый гном и его женушка были несказанно рады, что их дочка научилась оборачиваться. Шумные выражения восторга даже немного утомили новоиспеченную берку. Она сердечно поблагодарила Мариду и Тиора за помощь, попрощалась с ними и с Лантирелем и пошла к себе в комнату — надо же было уже принимать привычный облик.
Оказалось, что Рауд выпросил у Подгорного короля дозволения устроить обед для сына Повелителя Драконов и его друзей в своем жилище. Тиор с облегчением вздохнул: пышных торжественных пиршеств он очень не любил и гораздо больше ценил застолье в тесном дружеском кругу. Он с радостью принял приглашение Рауда и Мори тут же пригласила всех к столу — у нее все уже было готово.
Обед, и правда, проходил в узком семейном кругу. Кроме самого Рауда, его почтенной супруги Мори и Илланы, за столом присутствовали сын Рауда Кьярри и дочь Дагни, а также братья Снорри, Скегги и Хьярти со своими женами. Когда выпиты были тосты за гостей и за хозяев, Рауд Золотая Секира поднялся со своего места и попросил минуточку тишины.
— Я хочу сообщить вам всем, моей семье и друзьям, что я принял решение сопровождать моего старого приятеля… Да не перебивай меня, Мори! Я знаю, что сто лет для дракона, что для нас двадцать! Так вот! Я решил сопровождать моего друга Тиора Рандира в его походе к Зеркалу Оллара. Верная рука в таком далеком и непростом путешествии лишней не будет!
Тиор с Лантирелем переглянулись, кивнули друг другу, и дракон тоже встал:
— Благодарю от всей души дорогой друг, за желание помочь и с радостью принимаю в свой маленький отряд!
Все загомонили, кубки вновь наполнили вином, но тут раздался голос Илланы:
— Тиор, я хотела бы просить вас взять с собой и меня. Мне очень нужно попасть к Зеркалу Оллара. Отец, матушка, прошу, позвольте мне тоже отправиться в путь.
— Что?! — взревел Рауд. — Да ты себе представляешь, какое это трудное и опасное путешествие?! Глупая девчонка!
Иллана вскочила, сжав кулачки, и твердо заявила:
— Я прекрасно это себе представляю! Именно поэтому я и прошу Тиора взять меня с собой, потому что в такое опасное путешествие, — повторила она слова отца, — нельзя ехать без лекаря. А я владею магией целителей. И постоять за себя я сумею. Я не кисейная барышня, отец! Ты сам учил меня и верхом ездить, и из лука стрелять, и мечом биться.
— Да на кой тебе туда вообще ехать потребовалось?! — всплеснул руками гном, едва не снеся со стола свою тарелку и кубок.
— А ну не размахивай ручищами! — одернула его Мори. — Ишь, раскричался на девочку! Неужто сам не понимаешь, зачем?
Загомонившие после заявления Илланы гномы притихли. Все они прекрасно знали причину — Иллана хотела избавиться от шерсти, покрывающей ее ушки. Конечно, Лантирель оказывал ей знаки внимания, совершенно не обращая на это внимания, но ведь он-то уедет, а все остальные останутся. И даже то, что она теперь может оборачиваться медведицей, мало что изменит.
— Отец, позволь мне поехать с вами, — произнесла Иллана, с мольбой глядя на Рауда. — Ты ведь будешь рядом и присмотришь за мной. Позволь, пожалуйста!
— А если не позволю?
— А если не позволишь, то я сбегу! — выпалила Иллана, с грохотом отодвинула стул и уже, и правда, рванулась из-за стола, но угодила прямиком в дружеские объятия Тиора.
Тот деликатно кашлянул и сказал:
— Разреши ей, Рауд. Целители никогда лишними не бывают, ты ведь сам знаешь. А уж мы все вместе отлично сумеем защитить Иллану от любой опасности. — Он посмотрел на девушку, подмигнул ей и добавил: — К тому же я обещал ей научить оборачиваться так, чтобы не рвать одежду или не раздеваться всякий раз, прежде чем перекидываться.
Рауд, насупился, обвел взглядом сидящих застолом родственников и друзей, не сводящих с него глаз.
— Упрямая, да? — проворчал он.
— А то не в кого! — фыркнула Мори. — Вся в тебя!
— Сговорились? — Рауд перевел взгляд на Тиора и Иллану.
Девушка замотала головой, а дракон развел руками:
— Ни коим образом! Я сам только сейчас услышал о решении Илланы. — Затем он взял девушку за плечи и, устремив на нее свои незрячие глаза, сказал: — Путь предстоит неблизкий и чрезвычайно опасный. Нам предстиоит пересечь всю Оромеру, плыть морем до острова Олаора. Не исключено, что придется сражаться с разбойниками и пиратами на суше и на море. Да и чудовищ, обитающих в тамошних водах, никто не отменял. Ты хорошо подумала, Иллана? Уверенна в своем решении?
— Да, — твердо ответила она. Я не сдамся и не буду жаловаться на трудности.
— Слово за тобой, Рауд, — произнес Тиор. — Я свое согласие даю.
— Ну, смотри, Иллана, начнешь хныкать или станешь обузой, самолично выдеру тебя ремнем и с позором отправлю домой! — погрозив дочке пальцем, пробурчал Рауд.
Все с облегчением расхозотались, а Мори схватила со стола салфетку, скрутила ее жгутом и хлопнула муженька по спине.
— Одну отправишь, тролль упрямый?
— Матушка! — смеясь, воскликнула Иллана. — Я же еще не начала жаловаться!
— А чтобы у нее даже не возникало желания дать слабину, с ними поеду еще и я! — заявил Кьярри. — Уж я-то смогу ее обратно домой привезти, после того как отец ее выпорет!
Мори на него только рукой махнула — знала, что сына переупрямить почти так же невозможно, как и самого Рауда.