— Точно не наш! – твёрдо сказала переменная звезда, содрогаясь от негодования и даже чуть сбившись с ритма, чего с ней не происходило с давней и весьма бурной молодости. — Нет, мы понимаем, что его нельзя отдавать всяким грязеедным паразитам, пусть даже они и считают себя единственной жизнью. Но и на нас вы его тоже не повесите. Можно подумать, у нас и без того мало забот! И так трудимся, протуберанцев не покладая, буквально в поте короны. Вы только представьте, какая ответственность на нас возложена – кипятить водород и трамбовать оголённые ядра! Тут уж ни на что отвлекаться нельзя, чуть отвлёкся – и всё, поднимется перекипевшая пенка и сорвёт оболочку, и тогда не только зазевавшейся бедолаге, но и всем вокруг мало не покажется. Нет, даже и не думайте – не наш он! Вы лучше у чёрной дыры спросите, их братия вечно всё под себя утянуть норовит! Даром что мелкие, а весу в них поболе иного гиганта!
— Не, а чё я, а чё я сразу-то? – всполошилась притаившаяся неподалёку чёрная дыра, поспешно заворачиваясь в горизонт событий и следя, чтобы он не слишком заметно высовывался из-под сферы Шварцильда. – Чё за наезды-то, а?! У вас как чё – так сразу чёрные виноваты, да?! Если дыра – так всюду затычка?! Не на ту напали! И я вообще может быть и не дыра ещё, а совсем даже коллапсар! И прошу не путать! И про паразитов ничё не знаю, у меня их нет. А про космос вы лучше у вакуума спросите, он большой, ему виднее, вот пусть себе и берёт!
— Забавно, — протянул вакуум, — я почему-то так и думал, что в конце концов сделать за всё ответственным попытаются именно меня. Не получится, друзья мои, уж извините. Я, знаете ли, по большому счёту пустота. А какие взятки могут быть с пустоты? Вы лучше у комет спросите, эти вертихвостки вечно засоряют моё идеальное всего-отсутствие разнообразным хламом. Шныряют где ни попадя, подметают хвостами всякую заразу, наверняка и жизнь где-то именно они подцепили, а мы теперь страдай!
— Эй, постойте, а мы-то тут при чём? – возмутилась комета. – Мы вообще подневольные, куда ближайшая звезда крутанёт – туда и летим. А звёзды при этом ещё и полхвоста оторвать норовят, жадюги. Или орбиту укоротить, словно им планет мало. Вот пусть планеты за всё и отвечают, зараза-то эта именно на них появилась…
— Минуточку! – хором завопили планеты. – Да мы вообще пострадавшие! Эта пакость на нас расплодилась, да, но не сама ведь по себе! А от соседей помощи не допросишься, чтоб всплеском радиации выжечь там или астероидом каким ударить да вытравить –не дождёшься ведь! Так и мучаемся с этой пакостью на поверхности, всю исковыряли да изгадили. Надо заставить кого-нибудь ответить по всей строгости! И побыстрее, пока расплодившиеся паразиты сами до космоса не добрались и своим его не объявили, а то с них станется! Они жадные, так и норовят всё ничейное к рукам прибрать.
— Этого, разумеется, допустить никак нельзя, но что я могу поделать: я ведь пустота. Вот пусть звёзды, они плотные и горячие!
— Без нас! Других полно!
— Всякая сингулярн6ость будет тут…
— От сингулярности слышу!
— Мы так проспорим до коллапса вселенной!
— Но послушайте…
— А чё я, чё я сразу-то?!
***
И только космос так ничего и не сказал. И даже не потому, что был очень воспитанным, просто он уважал жизнь и был совсем не против ей принадлежать.
Туман крался от озера. Охлаждал распаренную кожу и смешивался с потом. Раиса приподнялась, упёрлась ладонями. Заревела утробно, как зверь. Бредущий с верёвкой на шее Петя заметил:
— Вы, мадам, словно иерихонская труба, право слово.
Рая переждала схватку. Буркнула:
— Иди, висельник, не пялься.
Музыкант фыркнул. Полез на знакомую берёзу.
Женщина запрокинула лицо в серый небесный кисель, взвыла. Плод вылетел, плюхнулся в озёрную рябь. Рая схватила скользкий синий канатик, потащила к себе. Из воды выскочили рыбьи челюсти, запоздало щёлкнули пустотой.
Роженица передохнула. Уже без надрыва выдала послед, вырыла ногтями ямку, прикопала. Перегрызла белыми зубами пуповину. Замотала младенца в оборванный заранее подол, понесла домой.
На крыльце сельсовета дремал председатель Кузьмич. Вздёрнулся, испуганно спросил:
— Что? Ревизия?
— Не, это я, — застенчиво ответила Рая.
— Опять? — Кузьмич осуждающе покачал головой, вытер натёкшую слюну. — Чего нищету плодить?
Раиса рожала постоянно. От кого — непонятно. Мужиков в деревне -комар пописал, да и те неспособные. Народ шумел, искал виновника. Уж и Кузьмича свергали за грех, да вновь выбирали — больше некого. Привычно били кирзачами музыканта, рвали на полоски гармонь. Петя плакал светлыми дорожками слёз, брал верёвку, шёл вешаться. Повисев с недельку, возвращался — резал из липы ложки, чтобы играть. В другой раз мастерил из камыша дудочку или гитару из консервной банки и рыболовной лески. Упрямый, сволочь.
Ругались и на лешего, и на домовых. Разве что дурачка Николку не подозревали. Ему с коровами-то не справиться, не то что с бабой. Убогий пялился на народ небесного цвета глазами, пускал пузыри — как такого бить?
Шептали по углам про Михаила, но в лицо боялись обвинять — чересчур богат. Морда — как медный таз сияет. И работничков подобрал гладких, сытых, топоры за поясом. Не подступишься.
Столбы телеграфные давно сгнили, попадали. Дорога из райцентра лопухами поросла. Земля рожала всё хуже и, наконец, перестала совсем. Раины ублюдки ползали по деревне, отбирали у тощих крыс объедки и присматривались к коровьим лепёшкам.
Народ собрался перед сельсоветом, помирать красной смертью на миру. Председатель высморкался и заговорил прощальную речь.
Небо вдруг просыпалось манной: люди начали ловить ртом, отпихиваясь локтями. Ту, что не съели, затоптали. Хватило на день. Последний домовой ушёл в лес, унося охапкой полуживых крыс.
Небо снова распахнулось и уронило веточку вербы. Волшебную. За неё дрались в кровь, Михаил работников передушил да сам топор в спину словил. Музыкант, такое видя, заплакал, полез на осину — вешаться.
Николка посмотрел на рвущую друг друга зубами толпу. Поднял веточку из грязи, рукавом вытер. Взмахнул, гугукнул на птичьем своём языке.
Кузьмич стал пчелиной маткой — роем править. Михаил сделался золотым одуванчиком. Дурачок музыканту рояль подарил. А Раисе — таблетки противозачаточные.
Рая хмыкнула и пошла на берег озера.
Рожать.
Глава кровавых примчался через пять минут после вызова в обществе двух телохранителей, предположительно, родителей девочки и еще какой-то тетки непонятного родства. Он ворвался в палату, едва не сбив с ног Лэта, пришедшего удостовериться, что эта дракошка действительно кровавая, не рубиновая или еще какая-нибудь красная.
— Что с ней? — дракон завис над кроватью с лежащей девочкой, едва сдерживая бешенство.
Я пожала плечами.
— Все тоже самое, что и со вчерашними двумя. Была отравлена черной жидкостью, предположительно проводником, преодолевающим наши защитные силовые поля. Была заражена паразитом для воздействия на спинной и головной мозг. У нее удалены два яичника, и она лишена драконьей ипостаси… — мой голос был сухим и монотонным. У меня уже просто не было никакого желания возиться с озверевшими кровавыми драконами.
— Кто это сделал?! — женский вопль ввинтился мне в уши, заставляя поморщиться, а клетки плазмы резонировать.
— Судя по рассказу этого парня, то его сестра, — я открыла экран, показывая запись происходившего полчаса назад безобразия. — Это третий адекватный паразит за всю нашу историю. Вероятнее всего, его сестра не настолько адекватна, — мой слабый смешок был расценен как поддевка.
— Я ее убью! — мать семейства, придерживаемая отцом, вылетела из палаты пулей, пока глава кровавых задумчиво рассматривал ребенка.
— Уже если будете убивать, то хоть идите всей кучей, я вас прощу. Не кормите собой этих ублюдков, — я проникновенно заглянула в глаза главы кровавого клана. Тот согласно кивнул.
— Мне кажется, я смогу помочь, — в дверной проем просунулась лысая голова студента. — Не сразу, но как только они поправятся, можно будет провести слияние. Эти дети станут не совсем драконами, но… лучше уж так.
— Спасибо, — я подошла к нашему либрису и крепко его обняла. Черт возьми, это единственный либрис, которому не плевать на своих творений. Тот, кто действительно заботится обо всем.
— Кстати, мужчины, вы помните ту пошесть среди драконов в прошлом году? Когда дети и подростки буквально гнили заживо? Мне кажется, я начинаю догадываться, кто именно подсунул нам эту свинью. Сомневаюсь, что у хаоситов достало времени и сил совладать с драконами и изобрести ту болячку. А вот у паразитов и того, и другого было в избытке.
— Эта девочка пропала полгода назад, — пробормотал кровавый глава, выходя из палаты и плотно прикрывая дверь.
— А год назад страдало множество подростков от гнили. К сожалению, тогда я еще не умела делать чистку.
— Очень похожие разработки, — кровавый глава задумчиво шел на пару шагов впереди меня в сторону зала для переговоров.
— А у того парня, которого вы видели, Рена, есть технология по созданию клонов… и еще ни один клон не оказался засланным, все чистые и идеальные драконы, — почему-то наябедничала я, проходя в зал совещаний и буквально падая в кресло. Насыщенный выдался денек, ничего не скажешь.
— Главное, чтобы он не нарушал равновесие, — вклинился либрис, доставая здоровенный чертеж. — Итак, Рани, смотри, что я надумал…
Рани… Я, конечно, понимаю, что он либрис, но наименовать главу кровавых детским именем… Впрочем, я запомню. В векторах и сложных подсчетах я ничего не понимала, поэтому с чистой совестью пошла терзать кофемашину, пытаясь выдавить из нее что-то некрепкое, сладкое и не вызывающее дурноту. Кофе. Так, кажется, нервный тик уже и у Шеврина. Который, к слову, не замедлил явиться, отобрать у меня готовый стаканчик и пойти к заговорщикам, которые обсуждали судьбы всех миров, разглядывать чертежи.
Длилось это достаточно долго, я успела подремать в кресле, пока мужчины мудрили со схемами, чертежами, векторами и всем тем, что пока не доступно для моего скудного разума. Все кровавые, кроме телохранителей и самого главы удалились в клан, вытребовав обещание отдать им ребенка, как только так сразу.
Я же через экран рассматривала уже немного отходящих болезных. Сверхи, судя по всему, из белого семейства. Значит, остаются у нас. Белое семейство их уже похоронило и отпело. Кровавая дракошка пойдет домой после процедур либриса. Два парня и девчонка из серебряных тоже остаются у нас. Не думаю, что серебряный клан придет забирать свое искалеченное потомство. А остальные… определить пока что цвета остальных было затруднительно. Кажется, там есть пепельный дракон, поскольку его цвет волос стал всего лишь на пару тонов темнее того болезненного серого оттенка. Впрочем… завтра поговорим с пепельными. Нужен он им такой или лучше пусть сидит у нас в безопасности…
Наконец мужики договорились, разобрались в своих чертежах и начали потихоньку разбредаться по своим местам. Шеврин стырил у меня второй стаканчик кофе, мотивировав тем, что мне вредно, а ему полезно.
Глава кровавых остановился напротив моего кресла, задумчиво склонив голову. Теней на его лице прибавилось, как и черноты под глазами. Когда он последний раз спал?
— Давайте помогу, — я поднялась из кресла и чуть приобняла дракона, вливая тому силу, давая возможность продержаться еще какое-то время. — Может пойдете в столовую, там круглосуточно есть что-то вкусное? — перебирая пальцами чуть жестковатые пряди его волос, я думала, что это единственный пока глава клана, который реально рвет зад за свой клан. Если бы серебряные за своим потомством так прибегали…
— Я найду, — усмехнулся дракон, чуть отстраняясь и почему-то проводя кончиком пальца по моим губам. Я осторожно убрала его руку.
— Извините, я плохо контролирую эту способность, — отойдя на пару шагов, я всмотрелась в чуть затуманенные алые глаза. Кровавый пару раз моргнул, будто отгоняя наваждение. — Зато теперь у вас будет иммунитет к этой гадости, больше вам мое влияние не страшно. Столовая там, — в подтверждение моих слов на стене загорелась стрелочка, указывая на выход из зала совещаний.
Кровавый дракон степенно вышел из зала, следуя за указателем. Я все же нацедила себе кофе, получилось горькое и отвратительное, но пусть такое, может перебьет вонь того черного дерьма. Мне казалось, что привкус этой гадости поселился во рту навечно.
— Слушай, ты учти, если притащишь в семью главу кровавых, то за ним пойдет все его гнездо, — подколол меня Шеврин и шутливо подмигнул.
— Не, спасибо, мне вас хватает… — я в отместку отобрала у дракона смерти пироженку и сунула в рот. — Куда мне этих еще, с вами бы справляться… Вон полный лазарет драконов, бери — не хочу.
— Держи яблоко, — Висс материализовался спонтанно, сунул мне в ладонь подарок и тихо спросил: — Мы спать сегодня вообще будем или нет?
Время перевалило за полночь…