Фёдор Быстряков поправил галстук и оглядел аудиторию. Отличные ребята собрались. Тысячники МММ, золотые продавцы пылесосов, бриллиантовые впариватели косметики. Элита продаж! Поначалу Федя даже волновался, чему он может научить этих людей? Но затем вспомнил, что ему самому говорил бизнес-наставник перед тем, как уговорил переписать на него «Солярис» и умчался из Федькиной жизни на всех парах.
Настоящий учитель не учит, говорил этот великий человек, он лишь помогает ученикам обмениваться знаниями друг с другом. Только это и есть настоящее образование, где каждый одновременно учитель и ученик. Я просто покатаюсь на твоей тачке, мне надо съездить кое-куда, буду через полчасика, не дрейфь. И запомни, организатор семинара только стрижёт капусту и модерирует дискуссию. Всё. Ну ещё кофе-брейк организуй.
Выждав небольшую паузу, Быстряков начал:
— Итак, друзья, а вы для меня именно друзья («мои овечки, наконец-то я закрою ипотеку»). Я поздравляю вас с тем, что вы всё-таки смогли сюда попасть. Как вы помните, это семинар с ограниченным участием, поэтому билетов было всего десять, и любая фото и видеосъёмка запрещены («ведь в будущем я ещё не раз проверну этот трюк — и спойлеры мне не нужны»). Пожалуйста, выключите телефоны и сложите их в сейф. Очень хорошо!
Дверь в конференц-зал распахнулась, и в зал ворвался неопрятный бомжара, при виде которого Фёдор впал в ступор. Это был микс из всех его детских страхов: бедность, безумие, алкоголизм и быть похожим на дядю Диму, который показывал детям гениталии и загремел за решётку. Но хуже всего было то, что бомжара держал в руке ружьё и — о, нет, неужели Федя так и не съездит на Сейшелы в следующем году — убивал его учеников одного за другим.
Бах-бах. Бах-бах.
Каждые два выстрела бомж перезаряжался, но эффективные менеджеры оказались не готовы к борьбе. Даже самые подкачанные просто заползали под сидения и оттуда пытались уговорить безумца прекратить их убивать.
— Всегда знал, что все качки — трусливые педики, — прошептал окровавленным ртом умирающий Фёдор. Заряд дроби разорвал его прекрасное мускулистое тело, выпустив наружу целый мешок кишок. Стоило, спрашивается, качать пресс? Какое свинство! Фёдор успел ещё подумать о том, что, если бы существовал профсоюз маньяков, Фёдор бы засудил их за разрушенную жизнь и, отдельной строкой, за сорванный семинар. А потом понял, что именно по этой причине маньяки и не создают профсоюзы и немедленно умер от огорчения.
Виталий с подельниками разделали туши убитых. Насадили мясо на шампуры, добавили базилика и чёрного перца. Скоро в воздухе запахло сладкой человечиной, и у обитателей Виталькиного теремка начался собственный семинар по повышению личной эффективности.
Немного смущало лишь то, что жильцов в голове Виталика заметно прибавилось.
Некоторое время царит полное непонимание. Я нечаянно сказал, что книга написана задолго до моего рождения. Дракон это не так понял.
— Асса! Книге всего две сотни витков!
Дракон сникает. Для него это все равно что пять минут для меня. Забыть детали невозможно.
— Может, автор встретил один из наших пропавших звездолетов? — все еще на что-то надеется он.
— Исключено!
— Но так много совпадений…
Он страшно огорчен. Даже уши обвисают как у побитой дворняжки. Думал, узнал новинку, оказалось — пшик.
Небо стремительно темнеет, на нем появляются звезды. Прошел еще один день на этой уютной, ухоженной планете. Значительный кусок жизни для меня и ничего не значащая доля мига для него. Лезу в палатку, но не спится. Неужели и мы перейдем когда-нибудь на подобное полурастительное существование?
Их нельзя назвать дикарями. У них все было. И будет. Еще много-много раз. Искусство взлетало до таких высот, которые нам и не снились. Планета сотни раз одевалась в стекло и бетон. И вновь возвращались буйные леса. Они перепробовали все профессии и все развлечения, которые я только мог придумать. И вернулись к природе. Просто потому, что им все наскучило.
Наскучило строить города, наскучило летать по необъятному космосу, наскучило носить одежду. Сколько раз мы одеваемся-раздеваемся за жизнь, сколько времени на это тратим? Умножьте эти цифры на миллион. Мне бы тоже надоело…
Им не надоело только жить. Они научились как угодно перестраивать тела, а быт упростили до предела. Они живут так долго, что ледниковые периоды для них — все равно что времена года. Барханы в пустыне — что нам зыбь на море. У них нет материальной культуры. Сколько служит машина? Сколько стоит дом? Сто лет? Пусть тысячу. Для них это день. Каждый день
строить все заново, чтоб завтра это рассыпалось в пыль — мы бы пошли на такое? Сомневаюсь.
Единственное, что их по-настоящему волнует, это новинки. Любые. Я — новинка. Асса сотни лет будет вспоминать мой визит и рассказывать друзьям. Не словами, нет. Они входят в физический контакт, сливаются сознаниями и делятся воспоминаниями.
Нет, не буду я рассказывать на работе об этой планете. Подотру
бортжурнал, введу координаты пятой планеты — мертвого шарика, и пусть думают, что там ремонтировался. Иначе наши настырные, суетливые ученые замучают местных расспросами. Знания надо добывать самим. Трудом, соленым потом и бессонными ночами. Полученное даром не ценится.
А сюда буду прилетать на отпуск. С полным рюкзаком книжек для Ассакооса.
А? Нет, не занято, присаживайтесь!
Первый раз в этом баре? Ну, добро пожаловать! Удачно вы зашли: сегодня Сашина смена. Лучший бармен в городе! Лина раньше ворчала: «Кто так мартини делает! Льёт на глазок и оливку в полный бокал плюхает». Это пока не попробовала! А после сама любовалась, как в шейкере весёлый джин смешивается с пряным вермутом, а потом аккуратно, по стеночке на дно бокала опускается гладкая оливка.
Говорите, свет мигал? Минуту назад? Да нет, вряд ли проводка, за этим следят. Авось не сгорим! А и сгорим — так в хорошей компании.
Славный у вас смех, искренний. Как у моей Лины.
Лина? Да, жена. Лучше неё никого нет. Сам удивляюсь, как такая красотка за меня пошла. Вот её фото до заражения. Теперь она, конечно, не такая, но всё равно краше многих. Да и внешность — это просто ширма, внутри она всё та же.
Как, не слыхали о заражении? Ну, о кусачих пришельцах? Недавно в городе, да? А у нас уже год приёмные изоляторов работают круглосуточно.
Лину я долго туда не вёз, надеялся, пройдёт. Но когда кокон затвердел, понял: надо везти. Регистраторша всё умилялась: у всех коконы серые, а у Лины розовый, с перламутринкой. А как же? Это ведь моя Линочка, моя красавица, она и окукливается лучше всех!
В приёмной тогда не протолкнуться было: сыворотку ещё не изобрели, и все укушенные заболевали. Да и сейчас не всех спасают: сыворотку ведь нужно успеть ввести в первые часы. А эти твари кусачие впрыскивают со слюной не только свой геном, но и какой-то наркотик. Человек и не помнит, что его кусали. Крошечный провал в памяти — как будто свет мигнул. Вот и не беспокоится. А потом уже поздно.
Сегодня я Лину навещал, так один посетитель прямо там начал покрываться слизью: она потом затвердеет и станет коконом. Медсестра бедная аж завопила: «Мало мне своих пациентов, у меня ещё посетители окукливаться будут!»
А Лина моя уже вылупилась, я ей сегодня передачу носил. Печёночки свежей, термос крови. Ей железо требуется. Пока не окуклишься, можно в чистом виде потреблять: желудок у укушенного лужёным делается. Помню, удивлялся, куда деваются шурупы. А это Линочка угощалась. Теперь-то ей нужна пища понежнее. Я нынче насмотреться не мог, как изящно она берёт клешнями печёнку и подносит к жвалам. Санитар спрашивает: «Родня?» — а я ему: «Жена!» Тот аж присвистнул: «Везёт же некоторым!»
О, Саша освободился, можно заказывать. Вы что будете? Кровавую Мэри? Нет, кровавую вам рановато, организм ещё не перестроился. Саш, сделай человеку Томатную Мэри!
Да, у вас на шее укус. Помните, вам показалось, что свет мигнул? Да не волнуйтесь, тут за углом медпункт. Сейчас выпьете и сходите введёте сыворотку.
Сам я не ходил. Даже обрадовался, когда обнаружил у себя укус. Говорят, супругов помещают в один бокс. Так что скоро буду с Линой.
Да, Саш, мне как обычно.
Всё-таки по части мартини он мастер! Так бы и смотрел, как весёлый джин смешивается с пряным вермутом, а потом аккуратно, по стеночке на дно бокала опускается гладкая гайка.
Следующие дни прошли в достаточно нервозной обстановке. Я, как порядочная, пригласила к нам представительницу пепельного клана, чтобы опознать кого-то из ребят — вдруг там есть пепельные драконы. А в результате нарвалась на жесткую отповедь, стоило даме увидеть драконят неопределенного цвета.
Выяснилось, что мы зря тратим на них время, что нет там никого из пепельных, а даже если бы и были, в клан их никто бы не взял, и так далее в том же духе. Признаться честно, я настолько обалдела от того, что меня отчитывают как школьницу за то, в чем я не виновата, что я даже не нашлась сказать что-либо в ответ.
После этой пепельной дамы за драконами смерти я не пошла. Молчала себе в тряпочку, когда за ними пошел Шеврин. Решила — раз он черный и они черные, то пусть друг с другом как хотят, так и договариваются. На удивление, драконы смерти прислали кланового наставника, и он опознал одну из девочек. Так же удалось опознать одного аметистового дракона — его волосы приобрели легкий сиреневый оттенок, хотя глаза все еще оставались серыми.
Все другие драконы пока оставались загадкой. Сначала мы думали на одного парня, что он золотой, но потом стало казаться, что он опаловый или еще какой. Поди разберись в этой серости и сплошном истощении. Игра в «угадай вид дракона» продолжалась.
Кроме черных драконов к нам наведалась в частном порядке драконица из серебряного клана. В принципе, мы и так знали, какие из этих детей серебряные, но на всякий случай ее допустили. Мадам немного покочевряжилась, но все же предложила свою помощь в уничтожении паразитов. И на удивление, ее никто не стал отговаривать.
Пока драконы собирались в отряд и искали тех самых паразитов, к нам прибыла девушка-сверх из белого семейства, тоже в частном порядке. Опознала найденного парня — он оказался каким-то ее родственником. Девушку, она, увы, не знала. Но и на том спасибо, что подтвердила родство.
Честно говоря, эта дурацкая идиотия в кланах и семьях сверхов меня стала напрягать. Пепельные странно отреагировали на этих детей, серебряные упали на мороз, сверхи молчат в тряпочку, будто бы вообще пофигу на все. Из золотых откликнулась только королева, но никого из детей пока не опознала. Я понимаю, что теперь эти дети уже не считаются драконами. Без драконьей ипостаси, без специфической магии, без крыльев они никому не нужны. Но с другой стороны, неужели нельзя хотя бы спросить, чем можно им помочь? Или же драконы настолько горды, что все, что не выглядит как дракон, уже не достойно внимания и сочувствия?
Я многого еще не понимаю. Да, признаюсь честно, был момент, когда я сама думала их убить, чтобы не мучились, ведь разве это жизнь? Но когда есть надежда, когда либрис в ускоренном темпе тестирует своих симбионтов и готовит их к драконьим телам, когда эти ребята открывают серые, полные отчаяния глаза и спрашивают: «Я буду жить?», то уже рука не поднимается их уничтожить. Они не верили, что выживут, не надеялись, отчаялись и уже стояли на пороге смерти. Они пережили ужасные опыты и издевательства, они прошли через то, что минует многих. И разве я теперь вправе решать, кому жить, а кому нет? Если уж так случилось, что они выжили и даже в таком виде продолжают надеяться, то может быть это для чего-то нужно? Возможно, в будущем они сыграют какую-то важную или не очень роль. Быть может, эта роль достанется их потомкам. Кто знает, что произойдет там, через многие тысячи лет, может быть, даже тогда, когда нас не будет в живых?.. Мы не вправе вершить чужие судьбы. Мы можем лишь предоставить помощь и возможности для свершения судьбоносных событий.
В довершение всех неприятностей продолжились нападения на Асю. Некий оборзевший чувак едва не угробил ее возле моего храма. Что самое интересное — пока она была стукнутой на голову, ее никто не трогал. Но стоило ей начать приходить в себя и что-то менять в жизни, как тут же начались нападения. С первого взгляда кажется, что это никак не связано. Но если подумать… лично мое мнение таково: кто-то очень сильно не хочет, чтобы синериане были адекватными и нормальными. И если прорваться в Академию у него не достанет сил, возможностей или желания, то нанимать психов-одиночек, способных убить синерианина, он способен.
У пойманного несостоявшегося убийцы имелся нож, способный разрушать плазму. Создать такое оружие может или опытный алхимик, или некромант, или же сами синериане. Другой вопрос — кому это выгодно? — так и остался открытым.
На всякий случай я познакомила Асю со своими путешественниками. Эти ребята тоже слабы, мало что могут по сравнению с более крутыми противниками, но тем не менее, регулярно устраивают бучи в мирах и до сих пор все живы.
Решив, что лишним не будет, я выдала Асе полный комплект брони, из оружия для первичной учебы и тренировок два набора ножей и кинжалов — по крайней мере, она не угробится, случайно полоснув себя простым ножом, и хороший крепкий щит с натянутым поверх него силовым полем. В принципе, этого достаточно, чтобы отбиться от людей, эльфов и еще чего-то не слишком крутого. Пока она будет учиться вместе с путешественниками, а потом, когда более-менее сможет за себя постоять, отправится в Академию. Там безопаснее и в любом случае простые наемники с улицы туда не пролезут.