Благородный чеор тем временем шёл вперед ровным шагом человека, хорошо представляющего свою цель. И Темери в который раз поняла, что решение снова зависит не от неё: если честно, она за ифленцем едва поспевала.
Наконец серые мокрые доски ближайшего сарая оказались совсем рядом. Ветер здесь донимал не так. Темери подошла к крайней из сохших на берегу лодок и поняла, что именно это судно – точно никогда и никуда уже не поплывет. Старый худой остов, вот что это было. Вторая лодка выглядела лучше, но, пожалуй, Темери поручилась бы, что она развалится, как только её перевернёшь…
– Чеора та Сиверс! – оклик заставил её вздрогнуть. Всё-таки Темери терпеть не могла своё речёное имя. Но не говорить же об этом ифленцу? Какое ему-то до этого может быть дело? Пусть называет, как хочет. Но на оклик надо ответить. Чуть пошатываясь от усталости, Темери направилась к сараю, в который как раз вошёл её спутник. Сарай был просторный, снабжённый воротами со стороны реки. Сейчас эти ворота были распахнуты.
Темери подошла ближе. При гаснущем сумеречном свете разглядела развешенные вдоль стен сети, несколько пар вёсел, сложенных подальше от входа, разобранные мачты, парусину на грубых деревянных козлах, ящики с мелкой рыбачьей снастью…
А ещё там были лодки. Три новые, недавно покрашенные лодки лежали кверху днищем в глубине сарая.
– Идите сюда, – нетерпеливо позвал Шеддерик от самой дальней, и кажется, самой маленькой лодки. – Поможете приподнять…
– Зачем?
– Заночуем под ней. Может, так нас не найдут… а если и найдут, мы будем предупреждены заранее…
Лодку подняли вдвоём – и Шеддерик сразу подсунул под край круглый деревянный чурбак, чтобы не упала обратно. Под лодкой лежал кусок промасленой парусины, пахло тканью и холодной землёй.
Темершана заметила, что ифленец бережёт правую руку. В помещении было почти совсем темно. Шеддерик вынул из кармана один из огарков, прихваченных в лесной избушке. Пройдёт ещё несколько минут, на улице совсем стемнеет, и без свечки станет не обойтись. Тем более она – единственный источник тепла на всю округу.
И только в свете свечи, когда уже не нужно было никуда бежать и что-то срочно делать, Темери увидела, в каком состоянии пребывает её спутник. До того он как будто специально держался так, чтобы ей не было видно крови.
Темери охнула, когда увидела правую руку ифленца – пуля разорвала одежду и кожу, и эта рана при каждом движении начинала кровоточить. На нём и вообще было много крови – только непонятно, откуда она текла. На шее, на левом виске, на одежде…
– Надо перевязать, – быстро сказала она.
Если говорить сразу что думаешь, то времени на сомнения не остаётся.
Получилось невнятно, и ифленец попросил повторить. Он как раз был занят тем, что высматривал по углам что-то, что можно было бы кинуть на землю для тепла.
Темери повторила громче. И добавила почти жалобно:
– Я умею.
Шеддерик хмыкул:
– Здесь ни промыть, ни обработать… да ерунда, царапина. Сама зарастёт. На мне как на кошке…
– Вытекло много крови. Вам нужны силы…
– Тут вы правы. Хорошо, перетяните пока прямо поверх одежды. А там посмотрим…
Это было временное решение, но она всё же кивнула – становится темно, погоня близко. Кипятить воду не на чем, а света одной лишь свечки не хватит, чтобы наложить какой следует шов.
– Мне нужен нож, – вздохнула она. – Отрежу кусок подола для повязок…
Нижняя юбка её платья была сшита из прочной льняной ткани. Если взять кусок из середины, он даже будет не очень грязным. Впрочем, чтобы перевязать руку, нужно не так много ткани.
Шеддерик с облегчением опустился на только что найденную парусину: Темери слышала, как он осторожно, чуть не сквозь зубы, дышит, и это заставляло нервничать. Что бы ифленец ей ни врал, ему было больно.
А потом в отблеске свечи она поняла, что волосы слева у него тоже подозрительно тёмные. Дотронулась осторожно, и почувствовала на пальцах липкую влагу. Кровь не успела засохнуть, а значит, нужна ещё ткань.
И ведь неизвестно, что у него ещё продырявлено…
Пожалуй, стоило это выяснить.
– Чеор та Хенвил. Я вижу у вас рану на голове… скажите уж сразу, сколько ткани нам понадобится…
Шеддерик посмотрел на неё с усталым удивлением, и попробовал ощупать собственный затылок рукой в кожаной перчатке. Темери едва успела перехватить:
– Лучше вам не трогать. Я сама посмотрю.
– Только сейчас понял, что вы правы. Посмотрите. Что там?
Но Темери ничего не могла увидеть: мешали склеившиеся от крови волосы. Попробовала осторожно ощупать кожу, и вскоре поняла, что и здесь имеет дело с порезом. И вероятно, этот след, как и первый, оставлен пулей.
– Вы очень везучий человек, – сделала она вывод, подробно описав рану. – Две пули, и обе – лишь задели кожу…
– Дело не в везении.
Шеддерик сидел, опустив плечи, и покорно не шевелился. Темери старалась накладывать повязку быстро, но боялась, что получается всё равно слишком болезненно. И ещё она ясно понимала, что эта повязка долго не продержится. Какое-то время – может быть. Но хватит ли этого времени, чтобы кровь подсохла и закрыла разрез?
И хватит ли ифленцу сил, чтобы двигаться дальше, а в случае, если погоня настигнет – чтобы драться?
Как только она отступила на полшажочка, её пациент попытался встать.
– Не надо, я сама дальше, отдыхайте!
Не так и много предстояло сделать: накидать под лодку парусину, свёрнутые в бухты верёвки: всё, что найдётся, чтобы не спать на холодной земле. Расстелить поверх рваный плащ чеора та Хенвила.
Когда всё было готово, она обнаружила, что ифленец задремал сидя. Пришлось собраться с духом и потрясти его за здоровое плечо:
– Благородный чеор… проснитесь! Идёмте, надо забраться под лодку.
Он тряхнул головой и тут же болезненно поморщился:
– Да. Сейчас. Я заряжу пистолет…
Этот требующий точности процесс отнял у него втрое больше времени, но в итоге Шеддерик удовлетворённо, пусть и едва заметно, кивнул. И хотя подняться смог, лишь придерживаясь за киль служившей ему опорой лодки, всё же просить о помощи Темершану не стал. Но она всё равно пошла рядом, готовясь поддерживать, если он надумает падать. Обошлось.
– Залезайте первой, я лягу с краю.
Темери ещё раз проверила, не осталось ли где следов их пребывания и, не дожидаясь уговоров, нырнула в темноту под лодкой. Там ждал ночной холод, но на старых парусах и верёвках лежать было даже удобно.
Шеддерик подал ей свечку, затем – седельную сумку, о которой Темери успела забыть, осторожно забрался следом и тут же улёгся на спину. Длины лодки едва хватило, чтобы вытянуть ноги.
Темери завозилась, устраиваясь так, чтобы не прикасаться к нему. Кроме всего прочего, ей не хотелось случайно задеть больную руку. А потом стало темно.
Она обхватила себя руками, так было хоть немного теплее, и закрыла глаза. Сразу отчётливее стали слышны звуки окружающего пространства. Где-то далеко за стенами равномерно плюхали волны, шумел ветер в ветках кустарника на берегу. А явственней всего было дыхание лежащего рядом человека. Шеддерик та Хенвил не спал. Спящие дышат иначе, глубже и ровнее.
В то, что они ушли от погони, Темери не верила. Наверняка враг где-то близко, наверняка их совсем скоро обнаружат. Стоила ли эта седельная сумка таких усилий? Стоила ли она того, чтобы подставляться под пули?
А ведь благородный чеор рисковал именно из-за самой Темери. Был бы один… о, был бы он один, вероятно, уже вернулся бы в Тоненг.
– Попробуйте заснуть, – хриплым шепотом напомнил ифленец, – завтра будет трудный день.
– Кто нас преследует, вы узнали?
– Нет. Знаю, что командуют ифленцы, что с ними – сиан и несколько гвардейцев. Но кто за этим стоит? Кто-то из Тоненгской знати, кто имеет шансы стать наместником, если устранить законного наследника и его родственников… и потенциальную невесту. Луч ифленской звезды притягивает многих…
– У вас много врагов.
– Да. Я говорил, что будет непросто. Правда, не предполагал, что настолько. Голова кружится… – он отчётливо усмехнулся. – Знаете, я не должен был сегодня выжить. Он стрелял в упор, в лицо. Не мог промахнуться. Как будто есть какая-то высшая сила, которой очень надо доставить вас в Тоненг… а он был с островов, этот стрелок. Наверное, злится сейчас, что не попал.
Темери прикусила губу, чтобы не начать возражать. Ифленец тем временем продолжил:
– Только… если что-то со мной случится, пообещайте.
– Что?
– Что спрячетесь. Укроетесь как можно дальше, сбежите. Поменяете имя, перекрасите волосы… вы же умеете прятаться. Скрывались же вы как-то десять лет, да так, что никто не мог догадаться, что вы живы…
– Хорошо. Я обещаю.
Именно так она и собиралась поступить. Каждый раз, когда придумывала нереалистичные планы побега от самого чеора та Хенвила.
Но чеор замолчал. На этот раз – заснул.
Вот значит, как. Значит, кто-то из соотечественников сегодня неминуемо должен был прикончить ифленца, но этого почему-то не случилось. Неужели и вправду его оберегает какая-то неведомая сила?
Темери чуть приподнялась на локте, чтобы разглядеть лицо спящего. Но только больно стукнулась головой о днище. Лодка слишком мала, а темнота слишком густая…
Наверное, она всё-таки задремала: разбудили голоса. Где-то совсем рядом кто-то говорил вслух. Темери пошевелилась, но тут же замерла – Шеддерик поймал её руку и слегка сжал, предупреждая. Конечно, это могли пожаловать и хозяева сараев, но верней всего, это преследователи, которые вчера сбились со следа, и теперь просто обыскивают весь берег.
Темери даже дышать стала вдвое осторожней. Прислушалась, но слов разобрать не смогла. Только интонации – кто-то отдавал приказы, кто-то то ли оправдывался, то ли докладывал.
Заскрипели ворота. То, что Шеддерик не спит, вселяло лёгкую надежду, но ей всё равно казалось, что это – конец. Что сейчас кто-то подойдёт к их лодке, дёрнет сильной рукою её вверх и станет очевидно, что бороться бессмысленно, что скрыться не удастся.
Оставалось только ждать…
Ждать и молчать.
— И что вы собираетесь делать с ними, парни? — Барти поднялся со стула и подошёл к аврорам, подволакивая деревянную ногу.
— Так, Аластор, давай решим сразу, — глава отряда недовольно поморщился. — Ты здесь профессор, в твою работу мы не лезли, а ты не полезешь в нашу.
— Не слишком ли много на себя берёшь, Ричардсон?
— В самый раз, отставной аврор Хмури. У меня приказ министра. И расширенные полномочия.
— И всё-таки чего нам ждать? — усмехнулся Кроули. — Неужели обысков?
— Опасный преступник слишком вольготно чувствовал себя среди профессоров Хогвартса, что наводит на подозрения о сообщнике, — Ричардсон оглядел всех из-под насупленных бровей. — Мои особые полномочия включают в себя проверку личных покоев всех профессоров.
Азирафель вспомнил о Лорде в комнатах Кроули и ощутил беспокойство. Как же он не любил прибегать к крайним мерам, но, похоже, им не оставят иного выбора.
— Ты собираешься обыскивать меня, Ричардсон?
За раздражением и злостью Барти Азирафель уловил тщательно скрываемую тревогу, и пары мгновений хватило, чтобы понять её природу. Ну, конечно! Смертные должны принимать Оборотное зелье каждый час, чтобы избежать обратного превращения, а в присутствии авроров прикладываться к фляжке будет огромным риском. А ведь где-то у него были ещё и пленники, про которых Азирафель не удосужился расспросить подробнее.
— Тебя в первую очередь, Хмури! Ты должен показать всем, как надо сотрудничать. Ты ведь покажешь?
— Обязательно.
— Сэр, мы же планировали начать обыск с комнат Филча и Снейпа? Перед тем как их забрать, — напомнил один из авроров.
— Молодец, Боуд! Именно так мы и поступим. Начнём с комнат Филча, Снейпа и Хмури. Сначала запускаем дементоров, а потом смотрим сами. Регламент триста сорок восьмой.
— Сэр, эти твари голодные.
— Ну, так они ведь если и встретят на своём пути кого-то, то только преступника. Правда, господин директор? Вы ведь заперли детей в гостиных?
— Я пойду с вашими людьми, Ричардсон, — в тихом голосе Дамблдора звенела сталь. — Чтобы не произошло трагедии.
— Мистер Фадж разрешил покормить дементоров.
— Он им об этом сообщил?
— Разумеется.
Очевидно, это имело какой-то смысл, потому что побледнели не только впечатлительные профессора, но и директор. А у Барти несколько раз дёрнулся глаз.
— Тем более, я должен быть там, — настаивал Дамблдор.
— У меня есть идея получше, — Кроули выглядел очень серьёзным. — Вы нужны здесь, Альбус, а с аврорами пойду я.
Вместо того чтобы ответить, Дамблдор настороженно взглянул на Азирафеля.
— Мы пойдём вместе, — кивнул Азирафель. — Как сторонние наблюдатели.
— На каком основании? — взвился Ричардсон.
— На основании Устава школы, — холодно парировал Дамблдор. — Пункт восьмой, параграф третий.
— Мы не подчиняемся Уставу школы.
— Вы находитесь на её территории. И я как председатель Визенгамота настаиваю на соблюдении формальностей.
— Спасибо, Альбус, — похоже, что у Кроули всё же закончилось терпение, и он не сдержался, воздействовав на авроров. — Мы проследим, чтобы доблестные господа авроры не превысили своих полномочий.
Азирафель оглядел коллег, разом растерявших свой обычный воинственный настрой, но старавшихся сохранять достоинство. Спраут держала за руку Филча, явно пытаясь утешить, но он выглядел слишком потерянным и, похоже, не понимал, в чём его обвиняют. Хуч сжимала кулаки, а стоявшая рядом с ней Макгонагалл вцепилась в её руку выше локтя, как будто пытаясь образумить. Флитвик успокаивающе гладил по плечу утирающую слёзы Трелони, Вектор просто пялилась на авроров, словно решая уравнение, Хагрид же, наоборот, старался на них не смотреть, вжавшись в стул. Снейп и Барти стояли особняком, и оба изображали, что происходящее их не трогает.
Чтобы не испытывать никого на прочность, Азирафель поделился благодатью с Филчем и Снейпом, мысленно уговаривая их продержаться подольше. Но вот Барти требовал индивидуального чуда — его ладонь была такой холодной, будто его уже оставила жизнь. Азирафель стиснул его пальцы и сосредоточился. Надо было не только остановить обмен веществ, но и успокоить бедолагу. Он попытался внушить Барти мысль о том, что всё будет хорошо, и совсем не ожидал получить в ответ образ большого сундука, стоящего под кроватью в спальне. Наверняка там Барти прятал то, что не должно попасться на глаза аврорам.
— Я всё понял, — прошептал Азирафель, выпуская его руку.
Эти манипуляции заметил только Кроули и, кажется, одобрил. Во всяком случае, уголки его губ слегка приподнялись, обозначая улыбку.
— Господа, давайте приступим к делу, — улыбнулся Азирафель.
Дамблдор едва заметно кивнул, соглашаясь, и обратился к Ричардсону:
— Как глава Визенгамота я имею право сопровождать задержанных и присутствовать на допросе. Поскольку мистер Снейп и мистер Филч — мои коллеги и подчинённые, я настаиваю на этом.
— Ваше право, — усмехнулся тот. — Будьте столь любезны. Однако первую беседу я проведу сам. Так сказать, по горячим следам. Вы предоставите мне кабинет?
Ричардсон, стребовав пароли от комнат профессоров, назначил Боуда ответственным за обыск и отправил с ним шестерых авроров с пожеланием «найти, наконец, этого ублюдка», а сам в сопровождении Дамблдора отправился в смежный кабинет для допроса. Секретарём он назначил одного из своих людей и ещё двоих оставил «присматривать за профессорами». Ситуация становилась хуже, чем казалось вначале.
Когда Азирафель вышел в коридор вслед за нарочито бодрым Боудом, он сразу заподозрил неладное. Казалось, авроры чувствовали себя не слишком хорошо и уж точно не торопились исполнять приказ. Он уже собирался спросить, что случилось, как вдруг ощутил леденящий душу холод. Мало того, стены вокруг начали стремительно покрываться инеем.
— Все вместе, — скомандовал Боуд. — Экспекто патронум!
Эта магия пришлась по вкусу Азирафелю ещё и потому, что он прежде не видел ничего подобного. Из палочек авроров выскочили серебристые сущности, похожие на сказочных животных. И они явно предназначались не для освещения коридора, хотя в их свете удалось разглядеть две чёрные тени, которые вызвали у Азирафеля желание ощутить в руке эфес огненного меча. Странное чувство… давно забытое. Тем временем призрачные животные окружили эти тени, вынуждая их двигаться по коридору. Было заметно, что это чудо даётся смертным очень нелегко: по виску Боуда стекала капелька пота, да и остальные выглядели чересчур напряжёнными. Впрочем, их можно было понять — эти тени определённо являлись тёмными сущностями, и одно их присутствие вымораживало всё пространство вокруг.
Авроры устремились в подземелья к комнатам Снейпа, и Азирафель с трудом успевал за ними. Кроули шёл чуть позади и никак не комментировал происходящее, очевидно, опасаясь чужих ушей. Теперь слова Барти про дементоров приобретали новый смысл — находиться рядом с этими тварями было попросту небезопасно, и начинало вериться, что они могут высасывать душу при поцелуе, как это описывалось в книгах.
Боуд открыл проход в комнаты Снейпа, прошептав пароль, и запустил туда дементоров. Только закрыв за собой дверь и подперев её спиной, он смог выдохнуть.
— Славная у нас работка, парни, — попытался пошутить он. — Нескучная так точно.
— Если Ричардсон не даст мне отгул, я уволюсь, — мрачно пробормотал один из авроров.
— А что вы будете делать дальше? — поинтересовался Азирафель.
— Запрём дементоров в одной из комнат и устроим обыск, — отозвался Боуд. — Если найдём Оборотное, то Снейп так просто не выкрутится.
— Почему?
Азирафелю показалось, что он всё неправильно понял. Как можно считать хранение зелья преступлением? Тем более хранение у того, кто занимается их производством.
— На его производство нужно особое разрешение Министерства, — охотно пояснил Боуд. — Варка зелий списка «С» запрещена. А мы проверили — Снейп даже не обращался за разрешением, да и никто бы ему не позволил с таким-то прошлым.
Боуд криво усмехнулся и потёр левое предплечье, намекая на Тёмную Метку. Азирафеля такой ответ никак не мог устроить:
— Так нельзя. Люди меняются, а вы не даёте ни единого шанса, чтобы исправить ошибки.
— Ошибки? Много вы понимаете! Такие, как он, довели до сумасшествия моего друга и его жену. Парнишка у них остался считай сиротой. И ведь только один из этих гадов сдох, остальные живут, — Боуд сплюнул под ноги и отвернулся. — Давайте, парни, поднажмём, если хотим до вечера управиться. А вы, мистер, держитесь у нас за спинами. Дементоры на всех по-разному влияют — кому-то просто тоскливо, а кто-то вон, как ваш приятель…
Азирафель взглянул на Кроули и по-настоящему испугался: за какие-то четверть часа тот не только побледнел, но перестал походить на самого себя.
Огонь для Азирафеля всегда означал не только уют, но и опасность. Поэтому он никак не мог понять Хастура, лезущего в камин поистине с маниакальным упорством. Нет чтобы сидеть в вазочке с печеньем… или дело было в том, что этого пушистика выбирал Кроули?
— Ангел, да прекрати ты с ним нянчится. Это естественный отбор.
— Ты предлагаешь смотреть, как он сгорит?
— Можешь отвернуться, — пробурчал Кроули. — К тому же у тебя их два.
— Кроули, ты не можешь серьёзно так считать!
— Почему это? Очень даже могу. Терпеть не могу этих фантастических тварей.
— Ты ещё скажи, что тебе положено делать гадости.
— Конечно, положено. Я ведь…
— Кроули, — перебил его Азирафель. — Ты Кроули.
— Ох, ангел… в этом мире тебе удаётся не замечать очевидного, но ведь мы когда-то вернёмся, — губы Кроули скривила усмешка, больше похожая на гримасу боли.
— Мы обязательно вернёмся, — подтвердил Азирафель, — и всё будет хорошо.
Кроули явно хотел возразить, он уже даже открыл рот и что-то прошипел, но прикусил язык и нарочито громко рассмеялся:
— Ангел, чем зря сотрясать воздух, лучше ещё раз расскажи мне, как тебе понравилось шоу.
Об этом Азирафель был готов рассказывать долго, и возникшее было напряжение бесследно исчезло. Кроули так откровенно радовался одобрению, что было бы слишком жестоко его ограничить.
— Ты здорово придумал с этим экраном, — улыбнулся Азирафель. — Ну, тот момент, когда братья Уизли вроде бы как влетают в экран и появляются уже в виде изображения.
— Видел бы ты, сколько мы это отрабатывали, — Кроули явно чувствовал себя польщённым. — А как тебе «огненное шоу»?
— Здорово! Но когда Уизли полыхнули огнём изо рта, мне стало немного не по себе.
— Да брось ты, ангел! Будто никогда не видел глотателей огня.
— Видел, конечно. Но мне каждый раз становилось не по себе. Я предпочитаю фокусы.
— Только не начинай! Эти твои дурацкие кролики из шляп и голуби из рукавов… — Кроули поёжился.
— А с монеткой? Смотри…
— О, нет! — Кроули отшатнулся в притворном ужасе. — Только не это!
Но Азирафель уже размял пальцы и принялся доставать из воздуха монету, доказывая, что она была у Кроули за ухом. Обычно тот начинал злиться и просил перестать, намекая, что Азирафель способен на большее, но сейчас он только тихо фыркнул и приложился к бутылке виски, позволяя «играть в фокусы». Пожалуй, это был очень приятный вечер, когда можно было просто расслабиться, забыв о возможной близости Армагеддона и необходимости возвращаться в мир, где ангелов и демонов разделяют непримиримые противоречия. Кажется, только теперь Азирафель начал понимать слова Кроули об отпуске, который они получили. Наверное, это именно так и ощущалось, и это было очень приятное чувство — в глубине души Азирафель был уверен, что так выглядит свобода.
Кроули допил виски и отправился спать с таким видом, будто бы хотел, чтобы Азирафель его остановил. Возможно, в этом был смысл, хотя, скорее всего, это просто разыгралось воображение. Если Кроули чего-то хотел, он всегда сообщал об этом с подкупающей прямотой. Азирафель немного поиграл с овечками, которые послушно ходили строем и воинственно блеяли, покормил пушистиков и до самого утра любовался огнём в камине.
Наутро в Большом зале гомон был гораздо сильнее обычного: все обсуждали Турнир. И студентам, и профессорам было что вспомнить, и Азирафель их прекрасно понимал. Он не сомневался, что Кроули с его обострённым слухом наслаждается едва ли не каждым словом — и ему было чем гордиться! Когда прилетели совы с утренней почтой, шум стал почти нестерпимым.
Азирафель развернул «Ежедневный Пророк» и ещё раз полюбовался, как на фото под заголовком «Международное сотрудничество начинается с дружбы школ» Поттера обнимает мисс Делакур. Выпуск целиком был посвящён вчерашнему событию, и Азирафель собирался получить удовольствие ещё раз, разглядывая снимки.
— О, нет! — Кроули едва слышно выругался сквозь стиснутые зубы. — Идиот…
— Ты о чём?
Азирафель не договорил, заметив снимок, который взбесил Кроули. И было с чего! Фотокамера запечатлела, как неистовствовали зрители, наблюдая за сомнениями Поттера. Это, несомненно, был один из самых ярких моментов, и всё было бы прекрасно, если бы именно в это время не прекратило своё действие Оборотное зелье, благодаря которому Блэк считал себя неуязвимым. Один миг — и Филч, сидевший рядом со Снейпом, оказывался Блэком. Один короткий миг… и всё-таки оставалась вероятность, что никто ничего не заметит.
Азирафель не глядя потянулся к своей чашке какао и, только сделав глоток, понял, что угостился чьим-то тыквенным соком. Невероятная гадость.
— Надо было всё-таки его пристрелить на болотах, — прошипел Кроули. — Чтобы не мучился.
Азирафель накрыл его ладонь своей и слегка сжал пальцы:
— Может, обойдётся?
Он хотел добавить, что смертные слепы, но тут заметил, как побледнел Поттер, разглядывая газету. Можно было ещё попытаться сотворить чудо и изменить этот снимок, но как понять, каким тиражом он вышел, и сколько человек уже успели его увидеть? Дамблдор тоже переменился в лице и, наклонившись к Снейпу, что-то ему сказал, отчего тот сжал губы и отрицательно замотал головой. Азирафель собирался вмешаться, но в этот миг перед директором завис ярко-красный конверт, монотонно заговоривший:
«Альбус Дамблдор, требую немедленно открыть ворота Хогвартса для задержания опасного преступника. Министр магии Корнелиус Фадж».
С последним словом конверт вспыхнул и осыпался на стол перед Дамблдором горсткой пепла. В Большом зале стало так тихо, что стал слышен шум ветра за окнами. Или всё же это был не ветер?
— Уроки на сегодня отменяются. Гостям Хогвартса настоятельно рекомендую укрыться на своей территории, которая, как я хочу напомнить, является суверенной. Деканам факультетов следует проводить студентов до гостиных и обеспечить их безопасность. После чего передать управление старостам и собраться в моём кабинете, куда я приглашаю пройти всех профессоров.
Таким Дамблдора Азирафель ещё не видел. Надо отдать должное деканам — они быстро собрали студентов и вывели их из зала. Каркаров и мадам Максим тоже поспешили увести своих учеников прочь, и уже спустя несколько минут Большой зал полностью опустел.
— Ангел, встретимся у директора, — прищурился Кроули. — Я быстро. Ты знаешь, что делать.
Не было ни капли сомнений, что Кроули помчался в Выручай-комнату, как и в том, что он всё успеет. Сам же Азирафель должен был сделать так, чтобы никто не заметил его отсутствия и внезапного появления. Не самое сложное чудо, если подумать.
Когда Азирафель добрался до кабинета директора, взволнованные коллеги бросились к нему за объяснениями, наивно полагая, что он в курсе всех дел.
— Альбус сейчас всё объяснит, — успокаивал их Азирафель. — Я уверен, что это всего лишь небольшое недоразумение.
Не прошло и десяти минут, как начали подходить деканы. Макгонагалл была встревожена, Флитвик напряжён, а Спраут растеряна. Она сразу же подошла к Филчу, позволяя обнять себя за плечи. Удивительно, но никто из коллег не прокомментировал эту вольность. Последним появился Снейп, а вместе с ним зашёл Кроули. Очень злой Кроули, который, если судить по красным пятнам на щеках Снейпа, только что высказал тому всё, что думал об играх в конспирацию. Чудесным образом их появление осталось никем не замеченным.
— Где же Альбус? — тихо пробормотала Хуч, выражая общую тревогу.
Словно в ответ на её слова громко захлопала крыльями каменная горгулья и заскрипела лестница, обычно совершенно бесшумная. Через мгновение в глазах Азирафеля зарябило от ярко-красных мантий вошедших. Удивительно, но на фоне стражей порядка Дамблдор не казался беспомощным или слабым. Он поднял ладони, требуя внимания.
— Друзья, — тихо начал он. — Во время Турнира в замке произошло чрезвычайное происшествие…
— В замок проник преступник, — перебил его глава отряда. — Поэтому прямо сейчас до выяснения всех обстоятельств дела задерживаются подозреваемые в оказании помощи опасному преступнику Снейп и Филч. Кроме того, наше подразделение проведёт обыск всех помещений.
— И как это вы собираетесь обыскивать? — прищурилась побледневшая Хуч.
— У нас есть надёжные помощники, — усмехнулся глава отряда.
— Они привели с собой дементоров, Роланда, — тихо сказал Дамблдор. — По личному приказу Фаджа.
В первые дни они чуть не поубивали друг друга сами. Женёк с Танькой рвались к носителям высшего разума, пришедшим просвещать неразумных землян… Кое-как им объяснили, что просвещение обычно не начинают с массового убийства просвещаемых – а радио, в моменты, когда сквозь помехи можно было что-то расслышать, рисовало не особенно оптимистичную картину контакта с чуждым разумом…
Правильная девочка Лера рвалась подать сигнал своим… В конце концов, Аркадий сунул ей ключи от «хаммера» и предложил валить хоть в Москву, хоть в Нью-Йорк, хоть к чёрту на рога. В ответ на мысль обратно подключить батарею к ретранслятору и послать сигнал, ей было высказано предложение отправиться в действующую армию. Она ведь, в отличие от многих, военнообязанная – как прошедшая обучение на медсестру… Даже присягу на этот счёт, кажется, давала. А они уж лучше тут останутся. После этого праведница сразу как-то сникла, и общее лидерство в их группе перешло к Толику. А потом Лерка и вовсе на Аркадия стала поглядывать… который тоже почему-то свой патриотический долг увидел не в героической гибели в бою с превосходящими силами противника, а в помощи выживанию той маленькой группы своих, которая по случайности оказалась на его попечении. Толик тогда, услышав это, про себя хмыкнул: удобная позиция… А потом лето предсказуемо-внезапно кончилось… и об участии в войне на той или иной стороне все как-то резко забыли.
***
– Итак, как я понимаю, в шутке никто сознаваться не намерен… – он обвёл глазами товарищей. Продолжил:
– Ну, тогда у нас – классическое «камерное» преступление. Шесть человек. Кто возьмёт на себя роль детектива? – задал Толик вопрос, хотя ответ на него был очевиден. Разумеется, «капитулянты» Женька и Танька не согласятся видеть в качестве следователя кого-то из «патриотов» – Аркадия или Лерку, так же, как и те – их. Витёк, как известно, ещё на первом курсе запавший на Лерку, тоже отпадает…
Аркадий пожал плечами:
– Ну, давай ты. Только всё объясняешь, окей?
Остальные согласились быстрее, чем он ожидал… А чего им не согласиться, когда у каждого – ствол, и каждый может опереться на поддержку ещё по меньшей мере одного товарища? А вот Толику особо не позавидуешь…
«Детектив» хмыкнул:
– Ладно. Ну, давайте начнём… Я отойду в сорок шестую, вы заходите по одному…
Женёк возразил:
– Не надо. Давайте уж в этой…
Его можно понять: они там с Танькой свили гнёздышко. Ладно…
– Тогда в этой. Но всем придётся выйти. И не подслушивайте, пожалуйста…
***
Они обосновались на двенадцатом этаже. Его можно было закрыть на ключ, да и тепло держалось не так плохо. В каждой квартире был автономный обогреватель, достаточно было аккумуляторы последовательно от батареи подзаряжать… И, в результате, почти у каждого в распоряжении оказалось по квартире. В базовой, сорок пятой, с три-дэ-принтером, радио и работающей кухней, оставался обычно Толик. Просто потому, что Женёк с Танькой оборудовали себе лежбище в сорок шестой, Аркадий – в сорок седьмой, а Витёк с Леркой – в сорок восьмой. Правда, отличница в последнее время частенько зависала у Аркадия…
Женёк вошёл первым. Сел на диван. Толик остался за столом. Ладно, пусть сидит, где хочет, не важно это…
– Ну, что помнишь из событий прошедшей ночи? По часам, желательно…
Толик уже давно понял, что как раз Женёк, несмотря на субтильность, в критической ситуации скорее мобилизуется, чем истерит. Ответы первого подозреваемого ещё раз это подтвердили.
После ужина примерно в двадцать два тридцать они с Танькой отошли к себе – как обычно. Все остальные на тот момент ещё оставались в сорок пятой. Примерно в двадцать три пятьдесят они услышали, как мимо их двери прошли, разговаривая, Лерка, Аркадий и Витёк. Потом грохнули двери их квартир. Нет, он не видел, кто в какую квартиру пошёл. Около часа ночи стукнула дверь в сорок пятую, а позже лязгнул выход на чердак… Сквозь сон он подумал, что это Толик вышел на прогулку…
Толик подтвердил:
– Точно. Дверь оставил приоткрытой – чтоб не громыхать, когда вернусь…
Действительно, он тогда вышел на ежевечерний моцион – Толик частенько прохаживался там ночью, пытаясь высмотреть, что происходит в районе нуль-порта… Как обычно – ничего нового: на ночь тот погружался во тьму…
…Ну, а в полвторого или около двух Женёк услышал звуки ссоры. Одной из сорящихся явно была Лерка. Через дверной глазок Женька успел увидеть, как та, обиженно хлопнув дверью, с сердитым видом вышла из сорок седьмой и ушла в сорок восьмую. Дверь в сорок пятую всё ещё оставалась приоткрыта. После этого проснулась Танька, он рассказал ей о ссоре у соседей. Они, что называется, попили кофе – да-да, подругу всегда пробивает на «попить кофе» в это время ночи – и после уже не просыпались до утра.
Женёк сидел на диване с совершенно спокойным видом… Ладно, ясно.
– Зови Таньку, – закончил беседу Толик.
Танька могла рассказать гораздо меньше, так как всю первую часть ночи спокойно спала. Да, ей Женёк рассказал о скандале у «патриотов». Единственное что – она где-то полтретьего высунулась за дверь, чтоб выплеснуть горшок. В качестве мусоропровода и всего такого им теперь служила шахта лифта, от дверей которой веяло холодом… Всё было нормально, дверь в сорок пятую оказалась чуть приоткрыта…
Это тоже нормально: Толик её редко запирал, чтоб утром, если кто на кухню пойдёт, его не будили.
Ладно, с «капитулянтами» понятно, пора приниматься за «патриотов»!
Лерка выглядела недовольной и напряженной. И контролировала каждое слово. Села не на диван, а за стол. Нервно перебирала пальцами… Потом взяла листок бумаги, стала сворачивать из него что-то… Да, японский журавлик… Она часто их делает. Хобби у неё такое, да и нервы успокоить помогает.
Да, она долго сидела с Аркадием, рассуждая о шансах воюющих сторон. Да, практически они продолжали тот же разговор, что начали ещё с Толиком в сорок пятой – после того, как «капитулянты» отвалили. Нет, их ссора не связана с перспективами землян отразить агрессию пришельцев. Да, она носила сугубо личный характер. Нет, его не касается, что конкретно там произошло. Что? Это опять-таки не дело самопального следователя, но ей действительно Витя нравится больше, и она не хочет расстраивать мальчика… в смысле – парня. Да, она чувствует себя ответственной за него, она же староста… Почему она считает, что это сейчас важно? Она гадала вчера… Как? Как обычно, вытащила книгу с книжной полки, открыла на первой попавшейся странице и ткнула пальцем в текст… Там оказалось «Мы в ответе за тех, кого приручили», из «Маленького принца» Сент-Экзюпери… Нет, она не считает это оскорбительным для Вити. И вообще это лучше спросить у него самого. Нет, она никого не подозревает, так как капитулянтам выгодно, что они тут сидят, а она не хочет подводить своих…
Когда Лерка вышла, Толик откинулся на стуле и помассировал глаза. Скосил взгляд на трёх журавликов, сделанных старостой за время разговора. Анатолий хмыкнул: а ведь он был практически уверен, что Лерка Витеньку продинамит… Не так всё просто в женской душе, значит.
Он встал, сделал несколько шагов по комнате. Взгляд его упал на книжную полку. По наитию Толик взял первую попавшуюся книгу – это оказалась Библия – и, открыв, ткнул пальцем в…
«…Имя мне легион…»
Анатолий захлопнул книгу. Забавно. Что бы это значило? Что преступников больше, чем один? Он позвал Аркадия.
Тот весь разговор просидел с равнодушно-вежливой улыбкой. Пальцами барабанил по книжке, которую принёс с собой – фантастика, Пол Андерсон. Заметил взгляд Толика, пояснил:
– Валерия подарила…
Надо же – неужто им и сейчас ещё в жизни фантастики не хватает?!
Ничего особо нового он Толику не сообщил. Ну, кроме того, что от любезностей Лера в конце концов отказалась. Но колебалась некоторое время, так что надежды он не теряет… Ну, Толик так и предполагал, собственно. Всё остальное – ровно то же самое, что и у Лерки.
Ладно, понятно…
Витька… был в странном состоянии. С одной стороны, ему не нравилось происходящее сегодня… Но вот исходом событий вчерашней ночи он как раз был вполне удовлетворён. Что делали, когда Лерка вернулась к нему от Аркадия? Ничего, чуть-чуть поговорили, он постарался её успокоить – и легли…
Толик вздохнул. Он был уверен, что под «успокоить» и «лечь» Витенька имел в виду вовсе не то, что на его месте подразумевали бы в такой ситуации Аркадий, сам Толик и Женёк… Ну – почти уверен. Или тот очень хорошо притворяется. Ладно, понятно всё с ними…
Увы, ясности не прибавилось. Любой из них мог спереть батарею. Примерно между часом ночи и полвосьмого утра, когда пропажа была обнаружена Аркадием, пришедшим на кухню сорок пятой готовить завтрак, любой имел возможность войти сюда и взять её. Пока он гулял по крыше, это могли сделать и Женька с Танькой, и каждый из них по отдельности, партнёра не извещая: сначала спала она, потом – он. И Витька мог выйти из своей сорок восьмой и, придержав дверь, чтоб не хлопнула, дойти до три-дэ-принтера. И Аркадий с Леркой могли это сделать на пару – а потом разыграть скандал. Да и по отдельности – увы, тоже…
Н-да. Возможностей совершить кражу – у всех хоть отбавляй… Ну, а как насчёт мотива?
Мотив… Ну, Женёк и-или Танька могут попытаться таким образом заставить их сдаться пришельцам. Выглядит глуповато, но допустим.
Лера и, с меньшей вероятностью, Аркадий могут захотеть действительно подключить ретранслятор и подать самоубийственный сигнал: пришельцы их наверняка засекут немедленно. Из патриотических побуждений. «Красная Армия всех сильней» и всё такое. Хотя некоторые правительства Земли уже попытались вступить с пришельцами в переговоры о капитуляции и, кажется, даже получили ответы.
Любой из них, по самого Анатолия включительно, может захотеть ликвидировать всех, кроме себя и, возможно, одного компаньона… или компаньонки. Ради присвоения ресурса. Бог знает, сколько продлится ядерная зима и вообще вся эта заваруха. Тогда, если преступник Витёк или Аркадий, то желать выживания они должны Лере. Женёк – Таньке. Сам Толик – тоже скорее Таньке (раздражала его староста всегда), но он по-любому батареи не крал, так что его можно вычеркнуть. Лера выберет Аркадия или Витька, Танька – Женька… И что это даёт?
Толик вздохнул, встал, вышел на кухню, плеснул себе воды из чайника…
Ничего это не даёт. Разве что вслед за кражей произойдёт убийство… В наибольшей опасности находится, кстати, он сам: уж он-то точно не нужен абсолютно никому и ни при каких раскладах.
Толик коротко рассмеялся и проверил «печатник» за поясом.
Кстати – а ведь это мысль!