Страна не обратила внимания на смену правящего дома. «Что со змеями, что с драконами — всё равно налоги платить…», — говорили старожилы и смело шли в харчевню, лишний раз отметить старый Новый год.
В Вазерионе, сам собой, не успев, как следует, начаться, стих бунт.
Увидев в сером утреннем небе фигуры двух гигантских драконов, подстрекатели так же тихо, как и достали, спрятали за пазухи ножи и, повздыхав, расселись нищими на папертях многочисленных столичных соборов…
Практически сразу было объявлено о женитьбе Людвига Гримальди на Мадам Аккарин, которая по праву брошенной Не-жены могла с честью отдать руку любому, по своему выбору.
Влюблённые категорически не желали расставаться и были готовы наплевать на все обычаи, (но на их исполнении вдруг строго начала настаивать новоиспеченная волчья княгиня, поддержанная Костиной семьей Драко).
В первое воскресенье нового года Людвиг, (по всем канонам), третий день томился в разлуке, и, будучи, отселённым, обедал в ресторане с двумя холостяками.
Первым был Костя, который всячески старался по любому поводу удрать из дворца, где ему кланялись и пытались завести знакомство. В попытке бегства, он выбирал не тот маршрут, постоянно проникая в городское имение к Яге, (где готовилась к отъезду плачущая Эмили), и тоже расстраивался.
Влюблённые наивно думали, что, попав в столицу, они зайдут в Храм и объединятся навеки.
Но тут оказалось, что Эмили увезут к матери, где она проведёт три бесконечных месяца в подготовке, и только в День Весеннего Равноденствия они смогут дать друг другу клятву в вечной любви.
— Никак не раньше. Не успеем, — твёрдо постановила Таисья Сергеевна под одобрительный гул голосов.
Вторым оказался Гертрих Саварро, так удачно приземлившийся на лужайке у драконьего дома.
Начальник сыска излучал спокойствие и очень умело, немного снисходительно, и по-отечески добродушно поддерживал разговор, внимательно следя за тем, чтобы два влюблённых жениха не зачахли над полными тарелками.
— И представьте, — чавкая, и, роняя крошки, говорил Начальник Сыска, привычно переходя на шипящий рык, и, слегка растягивая слова. — Какой способный малый оказался приятель Княгини Канислюпус…
Внимательно слушающий городские истории Костя отвлёкся от супа и спросил:
— А кто это?
— Это Ваша Яга, — вклинился в разговор Людвиг.
— А-а-а-а-а… — согласился ещё не очень привычный к титулам Его Высочество Князь Драко.
— А Вы-то, уважаемый Гертрих, сами жениться не хотите? — профессор задумчиво посмотрел на салат и потянулся к закуске.
— Я решительный враг женитьбы, — гордо сообщил Саварро. — Считаю необходимым выступать за строгое разделение труда. Есть индивидуумы, которые должны делать детей. Есть те, которые должны содействовать их развитию в условиях покоя и благоденствия в государстве.
Крокодил рыгнул и, справившись с благородной сытой отрыжкой, аккуратно промокнул подбородок.
— Однако я знавал нескольких женоненавистников, которые в настоящий момент трудятся отцами и мужьями, забыв про свои другие, не отеческие обязанности, — улыбнулся Людвиг.
— А я буду очень рад узнать, что Вы влюбились! Пожалуйста, не забудьте позвать нас с Эмили на свадьбу, — поддержал Константин.
— Так я уже влюблён, — хитро щурился Саварро. — Моя любовь лежит на тарелке и называется «отбивная»…
— Поверьте мне, — настаивал Гримальди. — Ваша возлюбленная, сочащаяся мясными соками, не помешает вам любить мать ваших детей.
— А вот я вам другой пример приведу, — спорил Гертрих, расстегнув жилетку. — Вот решили вы с Костей поехать на охоту, или на рыбалку, или попариться с пивом и раками в соседнем уезде. Отпрашиваетесь у жён. А не тут то было! Нет у Вас теперь такой возможности!
Оба жениха мечтательно заулыбались, представив, как жены их не пустят и, понимая, как прекрасно не иметь возможности навсегда отказаться от пикников.
***
После обеда гости уехали, а профессор отправился к себе в номер.
Лёжа на кровати, больше напоминающей поле для игры в мяч, и, наблюдая, как маленькие розовощекие амуры целятся в розовый, ничем не прикрытый зад пухлой матроны на потолке, он подумал, как изменилась за какие-то два месяца его жизнь.
Потом он задремал, и мозг, продолжающий работать, начал спрашивать душу, а не лишиться ли он той толики свободы, о которой говорили за обедом.
И тут, находящееся во сне тело вспомнило маленькую тёплую змейку, доверчиво свернувшуюся у него груди, и Людвиг широко улыбнулся!
Какая-такая свобода ему нужна? Свобода — это его обретенное счастье: любить и желать, ту единственную хрупкую и нежную; защищать и оберегать — только её и навсегда!
«А знаю ли я её? — вдруг родилась новая тревожная мысль. – Может быть, ей я неприятен? Возможно, она просто терпелива, и её желания совсем иные? Может, она просто испытывала чувство сострадания, увидев его промерзшее тощее и больное тело?».
Он резко проснулся и сел. Потом, не найдя успокоения, встал и подошёл к окну. Спокойствие улетучилось, и страхи накинулись с новой силой. Панические мысли толпой ворвались в голову, взрывая мозг.
«А любит ли она меня? А если она решила выйти замуж только для того, чтобы определить свой статус замужней женщины? А вдруг, она, оформив официальные отношения, опомнится и поймёт, какая пропасть между нищим профессором математики и знатной графиней древнего рода? – он начал быстро одеваться. – Так нельзя! Поеду и спрошу!». И Людвиг стремительно выбежал на площадь перед отелем, искать экипаж! Его переполняло отчаяние, и даже какая-то злоба на всех людей и свою несчастливую судьбу.
***
В момент прибытия, на крыльце, в окружении старательно выражающих сочувствие родственников, рыдала уезжающая в поместье Эмили. Чуть поодаль стоял бледный от напряжения и готовый перекинуться и утащить свою самку Константин. От него шарахались и старались обойти по максимально широкой дуге.
«Вот она, настоящая, искренняя любовь! — завистливо подумал Людвиг. – Пойду посмотрю последний раз в глаза Аккарин! Скажу ей: «ты свободна!».
***
Его не ждали. Маленькая Мадам сидела на полу, а вокруг были разложены её платья: серое бархатное; шерстяное, цвета мышиной норы; расшитое пайетками, немного блестящее — цвета осеннего болота; и, наконец, парадное — шёлковое, с натуральными кружевами из нити паука — оно стоило целое состояние. Аккарин грустно смотрела на переливающийся под солнечными лучами шёлк цвета маренго…
Людвиг остановился, не перешагнув порог. Она подняла голову и… просияла от радости.
— Ой! Тебе же нельзя… как хорошо, что ты приехал… а я вот платья выбираю… – она внимательно посмотрела на хмурое лицо и встала. — Что случилось, милый?
Людвиг глубоко вздохнул и переступил через порог.
— Я глубоко убеждён, что со мной ты будешь несчастна. Я не тот, кто нужен такой, как ты. Ты само совершенство! Ты классическая гордая красота! Тобой должны восхищаться поэты, рисовать художники…
Аккарин встала и тихо подошла.
— Молчи, я должен сказать, я… я нищий, глупый, жёлтый питон. Я не пара… подумай! Ты можешь отказаться. Ты должна…
Девушка побелела.
— Не понимаю, — после некоторого молчания смогла произнести она. — Ты отказываешься?
Он глубоко вздохнул, набрав побольше, ставшего густым, воздуха и резко, на выдохе, произнёс:
— Да!..
— Но почему? — шёпотом произнесла, разом поблёкшая, как потерявший лепестки на ветру роза.
Затем, распрямила плечи и, смело посмотрев в глаза стоящего перед ней, твёрдо сказала:
— Объяснитесь…
— Аккарин, я уверен, что ты не можешь любить такого, как я. Со мной ты станешь несчастлива. Я не могу позволить тебе сломать свою жизнь, связав её с таким, как я.
Она просияла:
— Мой глупый-глупый питон! Я люблю тебя любым! Я не смогу жить без тебя! И твой отказ означает для меня только уход… к Великой Бездне.
Силы оставили Аккарин, и она осела на гору серых платьев.
Через полчаса их нашла Таисья Сергеевна. Узнав с какой целью профессор проник в имение, Яга, хитро ухмыляясь, прогнала его, размахивая шалью. И, поглядев на ворох вещей, решительно собралась за покупками!
***
В воскресенье толпы народа окружили главный Храм страны. Понадобились объединённые силы гвардейцев и всех сотрудников Управления полицейской жандармерии Центрального округа столицы, чтобы по периметру окружить площадь, во избежание давки и увечий.
Фактически, празднуя не обручение с Людвигом, а, отмечая настоящую свадьбу бывшей Мадам, столица радовалась первому празднику Нового года. Все надеялись на перемены и стремились к лучшей жизни!
Те, которым удалось ранним утром проникнуть за периметр охраняемой территории, толпились около зарешёченных окошек Собора, всматриваясь в яркую от тысяч зажжённых свечей Глубину Великой Бездны.
На ступенях, наплевав на мороз, сияя звездой на новом мундире, стоял небезызвестный Доберман, объявленный в столице героем — новый Блюститель Порядка Вазериона.
Около десяти утра стали подъезжать кареты знати. Разряженные в люкзор и ментенон, дамы шелестели расшитым атласом. Золотое сияние люстр и подсвечников отражало переливающиеся патюры, извлечённые из старинных ларцов. Все ждали жениха и невесту.
Наконец, раздались крики:
— Едут!
И на площади появились кареты. На их золочёных дверях два дракона переплетали хвосты, хрустальные окна дверок отражали синее небо. На последней прибывшей карете все увидели герб, в виде зияющей пасти волка.
— Приближённые…
— Клан, в котором вырос Наследник.
— Волки — Сила! – шептались в толпе.
Из первого экипажа вышел Дракон-отец и Великая Мать, которые, поклонившись толпе, чинно взошли по ступеням и исчезли в темноте входа в Храм.
Следом приехал Наследник и Наследница. Дракон Сын подал руку Сестре, и они также неспешно проследовали за родителями.
Затем открыли дверцу экипажа Клана Волков, и оттуда вышли Князь и Княгиня. Последняя поспешила к карете невесты, а князь – к карете жениха. Церемония началась!
Толпа, как волны прибоя, подалась вперёд, ловя каждое движение.
Людвиг, ведомый Марком, шёл как во сне. Питон видел только Её. Он смотрел на сложную причёску, с хитро вплетённой в косу белой фатой, украшенной шитыми мелкими голубыми цветами; на небольшой воротник, только подчёркивающий длинную белую шею, и на поразительно тонкую талию, которую широкий синий пояс выделил среди голубого шёлка пышной юбки свадебного платья.
— Краси-и-ива-а-ая… — шептались в толпе.
Между тем празднично одетые жрецы, под торжественное пение хора, вышли к главному колодцу Великой Бездны.
— Бери за руку Аккарин и веди, — рыкнул Марк на застывшего приятеля.
Зажглись украшенные незабудками свечи. Маленькая рука в шёлковой перчатке утонула в ладони профессора.
— Благослови их, Великая! — услышали в Храме.
И Сама Бездна зашумела водой и выплеснула на влюблённых свои хрустальные брызги. Марк и Яга подали полотенца, и влюблённые обтёрли друг другу лица.
Жрец подал два кольца. Жених протянул руку и взял большое. Старенький священнослужитель, с улыбкой, шёпотом поправил его, но тут Невеста протянула руку к маленькому. Они ошиблись так дважды и, наконец, взяв нужные, надели их друг другу на пальцы. И тут произошло Великое Чудо.
Маленькие золотые обручи колец на пальцах зажглись ярким светом, похожим на сияние звёзды, и у Аккарин вокруг безымянного пальца обвилась маленькая змейка с синими глазами, а на пальце Людвига свил уютное кольцо толстый питон с ярко-голубым глазком.
— Новая Фамилия родилась! — громко и торжественно провозгласил Жрец.
Толпа заволновалась сильнее, а Марк что-то громко зашептал Яге.
Его Величества подошли к молодожёнам и провозгласили:
— Сегодня в воскресный день Нового года, впервые за тысячу лет, родилась новая княжеская фамилия. Представляем Вам Князя и Княгиню Гримальди, из рода Питонов. Поклонитесь!
И первые, с глубоким почтением, в пол поклонились молодоженам. Дальше было замешательство, громкий шёпот, улыбки и поздравления знати. Торжественные, завистливые и умилённые взгляды. Толчея и полная неразбериха.
Выбравшийся из толпы, рычащий Константин, схватив Марка за рукав, произнёс:
— Если ты мне друг, то поможешь построить мне дом. На границе с твоими землями есть чудесная поляна. И венчаться буду у Вас в роще! Кошмар! Надо делать отсюда ноги. Помоги!
Свежий ветер раздувал алые с золотом паруса императорского корабля, который словно летел над волнами, вздымая по обеим сторонам от носа белоснежные крылья брызг.
Капитан Урс раздал пассажирам красные ленточки с письменами, нанесенными на них желтой краской. Их следовало повязать на левое запястье, чтобы не страдать от морской болезни. Больше всех этому подарку обрадовался Кьярри — молодой гном старался не показывать виду, но бледность да еще и с прозеленью говорила сами за себя.
Когда берег Кайтанского полуострова превратился в тонкую полоску, а порт Ицзумо — в маленькую точку на ней, к путешественникам подошел один из матросов и пригласил их в столовую, где их ждал обед. Там их встречал капитан, который пожелал им приятного аппетита. Во время трапезы за столом текла неспешная беседа о всевозможных приключениях, которые случались на море как с экипажем «Алого Дракона», так и с Тиором Рандиром, которому довелось немало поплавать как в водах Жемчужного и Кайтанского морей, так и вдоль Вестарского побережья Рассветного океана.
Во время обеда капитан Урс нет-нет да и поглядывал на Иллану. Лантирэль, заметивший эти взгляды сперва нахмурился, затем внимательно присмотревшись к капитану, заметил, что он и девушка чем-то очень похожи. И не только темно-рыжими курчавыми волосами. Форма бровей, носа, цвет глаз… Эльфу стало любопытно, но он решил понаблюдать — наверняка господин Урс рано или поздно объяснит свой интерес, а, может быть, и это загадочное сходство.
Словно прочитав мысли Лантирэля, капитан обратился к Иллане:
— Да простит меня прекрасная леди Иллана, но мне кажется, мы с ней принадлежим к одному роду.
— Вот как? — удивился Рауд. — И что же вам, уважаемый господин капитан, позволяет делать такие выводы?
— Отец! — укоризненно посмотрела на гнома Иллана.
— Отец… — задумчиво повторил Урс, но улыбнулся и продолжил: — Так вот, многоуважаемый господин Рауд, мне позволяют так думать ушки прелестной леди Илланы. Дело в том, что наш род беров уникальный. У нас в человеческой ипостаси остаются мохнатые медвежьи уши.
— Но ведь у вас-то уши обычные, человеческие! — удивленно воскликнула Иллана.
— Да, — снова улыбнулся капитан. — У наших детей медвежьи ушки. Но, когда юноша становится мужчиной, а девушка женщиной, пушистость пропадает.
— Получается, таким образом в вашем роду сразу становится известно, ежели девица честь свою не уберегла? — хохотнул Рауд.
— Выходит, что так.
Все посмотрели на залившуюся краской Иллану, а Лантирэль взял ее руку в свои, нежно поцеловал пальчики и сказал:
— Вот видишь, милая, не долго тебе осталось с пушистыми ушками ходить. Вот завершим миссию, сыграем свадьбу и будут у тебя очаровательные эльфийские ушки.
— Эльфийские? — теперь настала очередь капитана удивляться. — Если отец леди Илланы господин Рауд, я думал, что ее матушка берка…
— Нет, господин Урс. Супруга моя и матушка вот этого молодца почтенная гномка. Иллана наша приемная дочь и, как установили наши шаманы, матерью ее была эльфийка, которая оставила ее в лесах Серебряных гор. Если бы мы не нашли малютку, страшно даже подумать, что с ней сталось бы!
— Невероятно! — покачал головой капитан. — Чтобы эльфийка бросила вот так свое дитя. Это просто чудо, что вы спасли девочку! — Он сделал знак слуге, чтобы тот налил всем вина, затем встал, поднял свой кубок и провозгласил: — За здоровье прекрасной леди Илланы и ее не менее очаровательных подруг! Пусть им всегда сопутствует удача и попутный ветер наполняет паруса их кораблей!
Все с радостью поддержали тост и беседа потекла гораздо более непринужденно.
На закате пассажиры вышли на палубу полюбоваться закатом. Неожиданно над водой взлетела довольно крупная рыбина — серебристая с длинными и широкими розовыми плавниками-крыльями.
— Летучая рыба? — удивленно спросила Лиэль и тут же радостно вскрикнула, потому что рядом с бортом «Алого Дракона» выскочила целая стая рыб.
— Это розовоперые крылатки, — объяснил принц Бэйжоу. — Вы ведь, наверное, заметили, что на побережье у Ицзумо совсем другая растительность да и вообще теплее? — Девушки дружно закивали головами. — Дело в том, что здесь протекает теплое Рассветное течение, которое омывает побережье Вестара, Трунскинвальда и Кайтана, а также острова Огненного Ожерелья. Оно согревает их и делает климат гораздо мягче. Поэтому в здешних водах водится живность, которая обычно обитает гораздо южнее, — рассказывал принц. — Да взять хотя бы центральные земли Кайтана и побережье Жемчужного моря. Там намного прохладнее и суше.
— Поэтому в Вестаре и добывают знаменитые голубые кораллы и алый жемчуг, — согласился Тиор. — Они ведь и встречаются далеко на юге, у островов Полуденного океана. Им нужна теплая вода.
Солнце село, окрасив напоследок воды Огненного пролива алым. Путешественники поужинали в компании капитана Урса и снова вышли на палубу. Гномы снова устроились на облюбованных ими бочках, мирно покуривали трубки и неспешно беседовали со свободными от вахты матросами. Остальные собрались на носу корабля, чтобы полюбоваться еще одним совершенно фантастическим зрелищем.
Едва стемнело, на поверхности моря стали вспыхивать огоньки. Их становилось все больше. Золотистые, оранжевые, алые и розовые, они складывались в невероятной красоты узоры, а гребни небольших волн так и вовсе светились. Огненный пролив полностью оправдывал свое название.
Княжна Лиэль была уверена, что стоило бы ей спросить, и принц Бэйжоу непременно рассказал бы, чем вызвано это удивительное явление. Но портить очарование момента не хотелось, поэтому она просто стояла рядом с ним, вдыхая соленый морской воздух и позволяя шаловливому ветру переплетать каштановые и иссиня-черные пряди их волос.
Тиль, украдкой наблюдавшая за своей подругой, довольно улыбнулась и бесшумно отступила назад, а затем присоединилась к говорливой компании, собравшейся вокруг гномов. Вскоре ее веселый смех присоединился к взрывам мужского хохота.
Ночь прошла спокойно. А утро началось с тревожного звона корабельного колокола. Пассажиры выскочили на палубу, где уже находилась команда и отряд принца Бэйжоу.
— Что случилось, капитан Урс? — спросил принц.
— На рассвете впередсмотрящий заметил на горизонте судно, — ответил тот. — Вначале оно шло вроде бы параллельным курсом, а затем резко пошло на сближение.
Все посмотрели в ту сторону, куда указывал капитан. С левого борта действительно приближался большой трехмачтовый корабль с черными парусами. Княжна Лиэль вздрогнула — она узнала его.
— Бэйжоу, Тиор! — воскликнула она. — Мы разминулись с этим кораблем вчера на выходе из порта. На его борту я видела того самого варвара, который командовал разбойниками, напавшими на принца Бэйжоу в императорских охотничьих угодьях.
— Ты уверена? — озабоченно спросил Бэйжоу.
— Ошибки быть не может, — сказала княжна. — Этот взгляд, так и пышущий злобой, я не перепутаю ни с чем. И он тоже узнал меня! И даже показал вот такой знак. — Девушка повторила жест варвара. Мужчины встревоженно переглянулись. — Что это значит? — Лиэль с беспокойством всматривалась в их помрачневшие лица.
— Он поклялся убить вас любой ценой, княжна, — ответил капитан Урс. — Но мы этого не допустим. Судя по всему, они намерены атаковать нас. Но нас так просто не возьмешь. А теперь, юные леди, я попрошу вас всех вернуться в ваши каюты. Оставаться на палубе будет опасно.
Тиль сосредоточенно кивнула и, подхватив под руки Лиэль и Иллану повлекла их за собой. Марида же со спокойным видом разминала кисти рук и на вопрос капитана, почему не присоединилась к подругам, хищно усмехнулась, сверкнув удлинившимися клыками:
— Я оборотень, господин капитан, и к тому же — боевой маг. От меня больше толку будет здесь.
— А как же я? Я тоже не хочу сидеть сложа руки! — возмутилась Иллана.
— А ты, дочка, помоги Тиль защитить княжну, — любовно поглаживая свою знаменитую секиру, сказал Рауд.
Иллана кивнула и скрылась за дверью, куда наемница уже увела Лиэль.
Экипаж «Алого Дракона» готовился к бою. Когда суда сблизились на расстояние выстрела из лука, воздух потемнел от стрел, выпущенных с обеих сторон. Марида взмахнула руками, выставляя щит, закрывший императорский корабль. Но у нападавших тоже имелся свой маг, так что и им стрелы не причинили вреда. Тогда пираты, а это, судя по всему были они, хоть в порту и выдавали себя за благопристойное торговое судно, навели на «Алый Дракон» какие-то странные конструкции с огромными стрелами.
— Гарпуны?! — воскликнул капитан Урс. — Они решили пробить нам борт, чтобы затопить!
В подтверждение его слов пираты выстрелили и два гарпуна, засветившиеся зеленым светом, понеслись в сторону «Алого Дракона». Тиор и Лантирэль четкими слаженными движениями прикрыли магическими щитами днище и борта корабля. Гарпуны ударились в них и рассыпались зелеными искрами и черной пылью. В это самое мгновение пираты выпустили третий гарпун, нацелив его в корабельную надстройку, в которой находились каюты пассажиров. Марида едва успела подставить свой щит. Развоплотить гарпун ей не удалось, но сбить направление полета получилось. Огромный гарпун вильнул и с ужасающим грохотом врезался в главную мачту «Алого Дракона». Половину ее словно ножом срезало и она повисла на снастях, креня корабль на правый борт.
— Огонь! — рявкнул капитан Урс и притаившиеся за левым бортом матросы подожгли фитили у странного вида труб, нацеленных в сторону пиратского судна.
Пять выстрелов прогремели, как один. Из труб вырвались горящие металлические шары, разбрасывающие вокруг искры, и обрушились на пиратский корабль. Пламя заплясало, было, на его бортах и оснастке, но неприятельский маг быстро загасил его, вызвав небольшой водяной смерч, который затем перенаправил на «Алый Дракон». Лантирэль, который был очень сильным магом воды, с легкостью рассеял его и в свою очередь ударил по пиратам водяным кулаком, разметав их по палубе.
Но пираты не оставляли попыток захватить «Алый Дракон». Теперь уже и капитан, и принц Бэйжоу, и Лантирэль с Маридой видели высоченного варвара в рогатом шлеме, который громовым голосом отдавал команды на незнакомом языке. И снова над бортом их корабля появились чудовищные гарпуны.
— Так дело не пойдет! — воскликнул Тиор, разбежавшись, взлетел на фальшборт и, прежде, чем капитан успел что-либо сказать, красиво нырнул в воду.
— Сдурел?! — выпалил капитан, после нескольких выражений, явно не предназначавшихся для ушей Мариды.
— Подождите, капитан, — спокойно сказал Лантирэль.
И тут море между кораблями забурлило и на поверхности появилась огромная рогатая голова и длинная шея серебряного дракона. Пираты мгновенно сообразили, чем им это грозит, тут же сделали крутой поворот и со всей возможной скоростью, помчались прочь. Дракон выдохнул им вслед мощную струю пламени, мгновенно подпалившую корму и часть парусов. Пиратский маг разрывался между необходимостью гасить пожар и раздувать паруса ветром. О том, чтобы попытаться выставить щиты и речи не было — против драконьего пламени они не помогали.
Дракон не стал преследовать пиратов. Мгновение — и все увидели в волнах прежнего Тиора. Он подплыл к кораблю, уцепился за сброшенный канат и матросы дружно вытащили его на борт.
— Эх, жаль, что ты их совсем не спалил, — посетовал Кьярри.
— Они к нам и так вряд ли сунутся, — хмыкнул капитан. — У их мага и так хлопот полно.
— А еще у них есть гарпуны, — задумчиво сказал Тиор, сидя на бухте каната и выливая воду из сапог. — Убить не убьют, но все равно приятного мало. Еще перепонки крыльев порвут, заращивай потом.
Пассажиры и матросы разразились дружным хохотом.
— А я-то и не знал, какие у меня пассажиры! — воскликнул капитан Урс. — С такими и морские демоны не страшны!
— Тьфу на вас, господин капитан, — фыркнул Тиор. — А то еще заявятся выяснять, так ли это. А я не в самой лучшей форме. Как вы думаете, зачем я плыву к Зеркалу Оллара?
Он поднял на капитана свои незрячие глаза и тот не нашелся, что возразить, только приложил правую ладонь к груди и искренне, от всей души извинился. А затем команда принялась устранять разрушения, причиненные пиратами. Потеря главной мачты заметно снизила скорость движения «Алого Дракона», но исправить это в открытом море не было никакой возможности. Оставалось только не терять бдительности в оставшиеся неполные три дня.