В тире Лотта с флешки установила новую программу, выбрала две одинаковых пары оружия, одну сунула в руки Глебу:
— Держи. Это бластер, эта модель генерирует максимум луча с трех метров, если на близком расстоянии зацепишь – не страшно. Это парализатор. Поехали?
— Поехали, — Глеб прикинул вес обоих стволов, поменял их из руки в руку, более тяжелый парализатор переместив в правую. Подумал еще секунду и поменял обратно: от рефлексов никуда не деться, правой он будет стрелять именно на поражение.
В пространстве замерцала слабая вспышка, как будто бросили пригоршню голубых искр и долю секунды спустя там появилась голограмма оскаленного бородача в тюбетейке и с гранатой в руке, поднятой в замахе. Глеб вздрогнул и практически на автомате вскинул бластер и влепил в террориста выстрел. Тот не стал фонтанировать потоками крови или орать, обугливаясь, а тихо и аккуратно рассыпался кучкой пикселей. Глеб резко и глубоко втянул воздух через мгновенно пересохшие ноздри. «Так, спокойно, они ненастоящие». Следующую цель, оскалившую клыки размером со штык-нож он снял уже осмысленно. «Почему кажется, что в руках игрушки? Ага, отдачи нет».
Оглянулся на Лотту. Та первые несколько выстрелов сделала так же, как и Глеб, вскидывая руку, а потом перешла на совершенно незнакомый Глебу стиль: резкие повороты корпуса и плавные широкие взмахи рук, длинно чиркая лучом по голограммам. Глеб попробовал скопировать. То, что в исполнении Лотты выглядело почти танцем, в собственном напомнило ему персонажа дешёвого боевика. А потом первый, пристрелочный уровень кончился и приглядываться стало некогда – только успевай отличить, с какой же руки стрелять.
Пять минутных раундов дались далеко не просто – ближе к концу мишени выскакивали с промежутком меньше секунды. И вот вспышка «Game over», стрелки замерли, переводя дыхание.
— Дядя Ко, дай, пожалуйста, статистику.
— Даю, — из воздуха вылепилась еще одна голограмма, — у тебя 132 попадания, все соответствующие, у тебя – дядя Ко чуть развернулся к Глебу, — 168, из них 14 убитых мирных жителей и один парализованный террорист.
— Ничего себе перестраховался, — Глеб был смущен.
— Не страшно, можно списать на незнание форм инопланетной жизни. Например, вот это, — ИИ воспроизвел один из кадров. В самом деле, когда над тобой нависает нечто, щелкая зубастой воронкой, трудно признать в этом мирного жителя. А на самом деле – насекомоядное, мух так ловит.
— И я так хочу! – в дверях возник Николя. – Кто со мной?
— Э, нет! – Лотта даже отшатнулась слегка, — у тебя процессор в башке, с тобой соревноваться – дохлый номер!
— Процессор, процессор! А ты видела, да? – тон встрепанного рыжего стал скандальный.
— Видела. Я тебя не только снаружи вдоль и поперек, но еще изнутри видела.
— Ну и что? – подошел ближе, ткнулся лбом в плечо Лотты.
— Ну и то…- подняла голову за подбородок, — выдернула платок из кармана, оттерла пыльную полосу, протянувшуюся по щеке, — не дело ставить кого-то, кто не является твоим врагом, в заведомо проигрышное положение. В данном случае это обидно для меня и недостойно для тебя.
— Ясно, — вздох разочарования.
— Где ты пыль умудрился найти?
— Я талантливый! – Мгновенный переход к заразительной улыбке, — И пробой я нашел. И даже починил.
— Не сомневалась.
— А давайте бассейн нагреем, искупаемся? – и, не слушая ответа, радостно унесся из тира.
Глеб хмыкнул:
— Сколько ему лет?
— Сложно ответить. Физиологически – двадцать пять. Программа-основа существует около десяти лет. Инсталлировали в эту бестолочь четыре года назад. А психологически – сам видишь. От пятнадцати, как сейчас, до…убеленного сединами мудреца.
— Лотта! – снова возник дядя Ко, — нагрев в бассейне он, конечно, включил. Только ждать – это же слишком долго. Я не могу его выгнать. Доводы разума он игнорирует. Ток пропустить – нерациональная трата ресурсов, зачем его током ломать, когда сам замерзнет на фиг?
— Блин! Детский сад! – Лотта нервно закрепила оружие в стенде и решительным шагом направилась прочь. Глеб поспешил за ней – наблюдать за проделками ИИ было забавно.
В бассейне Николя бултыхался в ледяной воде. Лотта прихватила большую махровую простыню и подошла к самому бортику, даже не вздрогнув от окатившего ее фонтана.
— Сюда посмотри, — подняла к лицу руку ладонью вперед, пошевелила пальцами, — задача высшего приоритета: сейчас ты вылезаешь из бассейна и не возвращаешься в него вплоть до достижения установленного минимума температуры в 24 градуса Цельсия. В дальнейшем соблюдаешь предписанный алгоритм: включить нагрев, подождать до температуры воды 24 градуса Цельсия, потом можно купаться.
Лицо купальщика на секунду закаменело, ответивший голос был механический:
— Понял.
В несколько гребков достиг бортика, без усилия вымахнул на него. И зябко обхватил себя руками, задрожал, запереступал босыми ногами.
— Иди сюда, мокрая ворона! – накинула простыню, усадила на шезлонг, жёстко растерла спину, голову, сдёрнула мокрую ткань и накинула сухую, закутала так, что виден остался только веснушчатый нос:
— Идиот! Пневмонию на органическую часть схватишь, неделю проболеешь.
Нос завозился, высунулась большая часть лица:
— А если в боевом режиме?
— Нет, я сказала!
— А если в градусах по Рёмеру?
— Сколько угодно!
— А если по Делилю?
— Сваришься!
— А если в Фаренгейтах?
— Где ты такую воду видел, это уже рассол.
— А если…
Снова поднятая за подбородок голова, прямой взгляд глаза в глаза:
— Ты что, лазейку ищешь? Не стоит этого делать!
— А если надо? – от шутливого препирательства не осталось следа, взгляд так же прям и серьёзен, — Если люди тонут? Не здесь, не на Карибах, в ледяном океане Хелады? Я же не смогу просто рядом стоять.
— Не сможешь. И не надо. Действуй. Так, как велит сердце и разум. Только помни, что где-то кому-то, например, мне, ты очень-очень нужен.
Опустил голову, шумно засопел, но упрямо пробормотал из-под полотенца:
— Что, подзатыльники некому давать будет?
— А ты не перебарщиваешь ли? Взрослый парень, а ведешь себя как подросток?
— Ло, не ругайся. Я ведь только с тобой так. Добираю, что не получил при инсталляции, — и кристально честный взгляд голубых глаз.
Лотта только вздохнула, прижала к себе, дотирая волосы полотенцем. Обернулась через плечо к Глебу, присевшему на соседний шезлонг:
— Детский сад, я же говорю! И это называется машина, созданная для убийства.
— Коллега значит, — Глеба царапнуло, но слегка, не изменив хорошего настроения.
— Чо, правда? – из-под руки вывернулась лохматая голова, — Тоже ИИ? Да ну на! То есть не может быть! Ай! – рыжий выкрутился на шезлонге, встав на колени на край, едва не задев пятками отшатнувшуюся Лотту, потянулся с края, запутался в полотенце, упал, а сложившийся шезлонг хлопнул его по макушке.
— Правда, заканчивал бы ты цирк. Сейчас ученые приедут, тебя испугаются и обратно уедут. А им работать надо.
— Ладно, — Николя с силой провёл ладонью по лицу, — не буду больше. Пока что, – он хитро ухмыльнулся, встал, поправив шезлонг и, на минуту скрывшись в раздевалке, вышел оттуда одетым и даже причесанным.
— Но в бассейн я еще вернусь. Вместе с учеными. Их кормить надо будет? А то я новый рецепт привёз, хотел бы опробовать.
— Думаю, не откажутся. Да и нам интересно, чем ты можешь нас потравить?
— Ну что ты, какой потравить? Концентрация ядовитых веществ в этом рецепте не превышает предельно допустимой нормы, — Николя старался сохранять серьезную мину, но губы неудержимо расползались в улыбку, а в глазах плясали чертенята.
— Для тебя?
— Для человека, я же не Сальери.
— Ну пойдем, покажешь, припашешь.
ИИ двинулся к выходу, и Глеб заметил, что у него изменилась даже походка, став из локального урагана просто походкой сильного, уверенного в себе парня.
На кухне Николя, легко подхватив Лотту, водрузил ее на рабочий стол, кивнул Глебу на барный стул у окна, вытащил из шкафа высокий стакан с толстым дном, сосредоточенно в него чего-то набулькал и по столу запустил к Глебу. Стакан скользнул по узкой кромке плиты, слегка закрутился на раковине и остановился в сантиметре от стены.
— Перелёт на десять сантиметров, — с сожалением констатировал своё действие, — попробуй, народ рекомендует.
Глеб попробовал: чуть слабее легкого пива, запах скошенного сена, донника и дымка. Лето.
— Очень хорошо, — и забрался на барный стул, подозревая, что спектакль под названием «Блудный ИИ прилетел на побывку» перешел ко второму акту.
Да, действительно, вторая часть балета разворачивалась на его глазах. В качестве увертюры Николя объявил название «Венера в облаках», «Ничего особенного, просто сырно-куриные шарики, запеченные в картофельном суфле, на гарнир салат», молниеносными движениями опустил вниз на стол из подвесных шкафов устрашающего вида бытовые приборы, вывалил из холодильника кучу продуктов «Сколько нас всех будет? Восемь? Ну да ладно, останется чуток», и понеслось. Николя виртуозно орудовал ножом, жонглировал ложками и сковородкой, фонтанировал эмоциями, рассказывая, на какую чУдную планету вывел последний полёт, мимоходом сунул Лотте какую-то длинную то ли карамель, то ли печенюху, долил Глебу в стакан, отчего пришло явное понимание «скоро осень», в действо органично вплетался шум кухонных агрегатов, Лотта увлеченно слушала с сияющими глазами и потихоньку грызла сладость, и вот он задвинул противень с «Венерой» в духовку, стряхнул последнюю грязную посудину в посудомойку, нож вымыл собственноручно и вдруг, не меняя тона и тембра голоса, снизу, из опущенной рук, этот нож бросил. В Лотту. И тут же замолчал, оборвав себя на полуслове, наблюдая за реакцией. Глеб свалился со стула, готовый атаковать, но замер в недоумении: нож проскользнул мимо лица Лотты, срезал кусочек от печенья, которое та в этот момент как раз приподняла, чтобы откусить, и прилип к магнитной доске. Николя же, едва ли не быстрее клинка, подхватил срезанный кусочек и шагнул прямо перед ней, положив ладони на стол и пристально вглядываясь в лицо. С разочарованием пробормотал:
— Ну когда я сумею тебя напугать, а?
Лотта философски пожала плечами:
— Не знаю, может, когда-нибудь. Если не зарежешь случайно.
Николя медленно склонился к ее коленям, будто бы прося прощения, но Глеб отлично видел, как он губами взял остаток печенья из пальцев Лотты, но не заметил, как она забрала обломок у него. Слегка потянула за челку вверх, побуждая поднять голову:
— Зайчик, а если бы среагировать успела? Тебя б чинить пришлось, — и, пресекая возражения, заткнула ему рот переходящим из рук в руки, но так и не сломавшимся кусочком.
Николя рассеянно прожевал, потом быстро оттянул на Лотте ворот футболки и там, где ключица переходит в шею, запечатлел звонкий мимолетный поцелуй.
— Вот теперь, можно считать, напугал. Ты и с Шелли так себя ведешь?
— Нет! – Николя замотал головой и отступил на шаг, — шкуру снимет и на половичок пустит.
— Ага, теперь я знаю, как призвать тебя к порядку.
— Может, не надо? – просящий тон не вязался с внимательным видом, парень к чему-то прислушивался, — а то вон уже ученые-мученые летят, сейчас купаться пойдем, как я без шкуры?
— Тогда в наказание вези меня в бассейн.
— Слушаюсь и повинуюсь, всегда у Ваших ног, — развернулся, присел, дернул, миг – и Лотта уже у него на плечах. Вместе они прогарцевали к выходу в общий зал, и их голоса слились с голосами спускающихся ученых, судя по тому, с каким азартом и энтузиазмом те встретили предложение макнуться, тоже не слишком серьезными людьми.
Глеб прикрыл глаза. Происходящее тревожило его, он знал, что не имеет причины не доверять людям, ворвавшимся в их тишину на двоих, но не мог отделаться от мысли, что упускает что-то, недопонимает. Его позвали купаться. Пошел.
Веселящаяся молодёжь двигалась по коридорам, впереди Николя с Лоттой, та только успевает пригибаться в дверях. В зале она замолотила по рыжей макушке открытыми ладонями:
— Пусти, мне переодеться надо!
— Нет уж, приказ был «в бассейн», — и скинул ее в воду прямо в одежде.
— Отформатирую! – с воплем Лотта улетела в успевшую прогреться воду, вынырнула, отфыркиваясь и объявила:
— Николя, одна штука. Вид – балбес, подвид – рыжий кибернетический, — перевернулась и ушла под воду вниз головой, вытряхиваясь из джинсов. Вышвырнула мокрый тяжелый ком на бортик. В воду попрыгали остальные. Глебу только и оставалось немного ошеломленно наблюдать за воцарившимся безобразием. Лота открылась ему еще с одной стороны – смешливая девчонка. Что дальше?
Все с азартом бултыхались почти час. Глеб тоже не устоял и присоединился к попыткам поймать и утопить Николя. Попытки, впрочем, не увенчались успехом. Когда его всемером загнали в угол, он вымахнул на бортик и ускакал.
Потом отдавали должное «Венере в облаках». После обеда один из прибывших встал:
— Всё, мы работать. Ты с нами?
— А то!
И мигом остепенившаяся компания покидала тарелки в посудомойку и усвистала в лабораторию.
— Что они будут делать?
— Не знаю. Программисты. Если хочешь – пойди посмотри, но без подробностей зрелище неинтересное: просто неподвижные фигуры в масках.
— А Николя там зачем?
— ИИ ведь, у него со всякими хакерскими штучками вообще проблем нет.
— Шелли это кто?
— Девушка его. А что, его все устраивает, ее все устраивает.
— Да, забавный тип.
— Тебя хоть расшевелили немного, а то совсем заскучаешь.
— Знаешь, что-то пока скучать не приходилось долго.
Вечером Глеб опять закопался в «Историю ОСУЛа». Неудовольствие собой всё росло.
Лотта, почувствовав напряжение, решила:
— Свежим воздухом тебе дышать надо. Завтра пойдём мечами махать на улицу.