Выстреливающий тросик, сплетенный из сверхпрочных лимерных нитей и вылетающий на расстояние до двадцати метров, сейчас спасал ему жизнь в третий раз. Первый раз случился на Корыте — нижний этаж первого уровня, где проводились любые нелегальные развлечения. Выиграл на кругах он честно, но только с его победой не согласилась Серая кодла, и даже попыталась привести в качестве доказательства свои аргументы. Тогда ему повезло: умудрился тросиком сдернуть руку целящегося в него мужика так, что тот прошил навылет своего же, что стоял напротив. Секундная заминка позволила метнуться вперед и вбок, уходя с линии выстрела, и подобрать с пола лучевик. Шансы сравнялись, а умирать серые никогда не хотели, предпочитая нападать стаей на одинокую и беспомощную жертву.
С того дня ему позволили беспрепятственно ходить по всем игровым отстойникам дна. Да и для остальной шушеры он стал практически неуязвим — серый объявили, что они официально держат его жизнь. А связываться с самой многочисленной и безумной кодлой никто желанием не горел. Второй раз случился через год с небольшим — сделка была сомнительной, но он сыграл честно — только вот его новые партнеры, после того как все документы были заверены биометрическими подписями, решили разыграть другую карту и неожиданно приказали охране отправить новоявленного соратника в свободный полет. С одной стороны как бы все логично — если один партнер не может выполнить свои обязательства, то все наработки по общему делу переходят ко второму партнеру, — а разбившись в лепешку, падая с шестьдесят четвертого этажа, точно свои обязательства не выполнишь. С другой — умирать по такой глупости не хотелось. И снова повезло, что в падении умудрился выстрелить тросиком и край того закрепился на декоративной решетке высотки. Спуститься, перекидывая тросик и периодически просто повисая на руках, пока освобождал грузик, оказалось делом техники. Зато, когда добрался до открытой площадки пожарной лестницы, то долго сидел, рассматривая клубящийся туман и машинально вытирая стекающую с разбитого лица кровь.
Сейчас, похоже, был третий раз. Олэр медленно поднял руки, всем своим видом демонстрируя, что сдается, — но на самом деле, чтобы занять удобную позу для замаха.
— Я думал, мы и так договоримся… — Резкий мах рукой, поворачиваясь. Грузик влетел самому ретивому из шайки точно в глаз. Крикнуть тот даже не успел, лишь рефлекторно дернулся зажать рану — из-под пальцев заструилась кровь. А Олэр уже заканчивал разворот, зацепив удавочной петлей вожака за шею и подтягивая к себе. — Ты же любишь жизнь? Вижу, дорогой, вижу, что подыхать не хочется… Так вот, мой хороший, будешь послушным мальчиком — поживешь долго и счастлива, а попробуешь подергаться — сгниешь раньше, чем успеешь своим гориллам приказ отдать. Ты меня услышал?
Вожак прохрипел что-то отдаленно похожее на положительный ответ. Олэр презрительно усмехнулся — разумеется, его попробуют найти, но эта попытка станет для непонимающего мудака первой и последней: короткого укола в шею, когда еще сильно душат, заметить сложно, а микрочип уже введен — так что отследить место пребывания объекта не составит труда, а, заодно, если что пойдет не так, в любую секунду можно послать обратный сигнал — и микрочип раскроется, выпуская из отсека нанокапсулу с ядом, от которого за полторы минуты умрет даже физически выносливый и тренированный человек с элементами имплантинга в организме в пределах сорока процентов. Не то чтобы Олэр не любил людей, просто считал хорошим тоном не оставлять своих обидчиков безнаказанными. А чип обнаружить не так-то просто без специального оборудования, да и вытащить можно только по-живому — главное только выждать пять-шесть минут, чтобы миниподарочек успел пробраться в кровеносную систему.
На ум пришло слово «кошмарить» и Олэр усмехнулся — так на нижних уровнях называли пустой треп, за которым кроме наглости ничего не стоит. Вот сейчас он этим и занимался — кошмарил банду по полной программе. Только свои слова порой подкреплял весьма меткими выстрелами — двое то ли самых безбашенных, то ли самых преданных, что полезлиотбивать своего главаря, уже валялись в мусоре с раздробленными коленными чашечками. Остальные оказались умнее и напролом не поперли. Так что теперь можно было и развлекаться. Как говорил Лэйст — один человек легко может бить толпу, проблема в том, что сначала разные по численности группировки и команды будут долго бить тебя, пока сам не научишься давать отпор. И не только кулаками. Бить в ответ надо так, чтобы обидчики не могли встать. Свои слова «папа» всегда подкреплял делом — и звереныш тогда основательно получил и действительно не мог несколько дней даже встать. Зато теперь научился. Олэр быстро огляделся — вокруг него жалось к стенкам семнадцать человек.
— Вот видите как хорошо и приятно заводить новых друзей, — издевку совсем убрать не получилось. — Я и был уверен, что мы подружимся и пригодимся друг другу. А теперь запомните, олухи подворотни, если задумаете меня пришить, то этот квадрат сравняют с мусором, а за вами пойдут охотиться Шакалы. Будете мне полезны — поживете, и даже иногда за вашу работу буду вас подкармливать. А сейчас улыбайтесь — сделаем групповую визуализацию мне на память. И морды, скоты, не прятать, а то скальпы сниму на пробу для генопределителя. Ну-ка, скомандуй своим бойцам.
Момент был немного рискованный: пугач пришлось зажать зубами, чтобы активировать камеру на браслете. Но «бойцы» не рыпнулись, а придушенный вожак вообще вел себя идеально. Олэр остановил запись, перехватил пугач в руку и стал медленно пятиться на выход, закрываясь заложником от шайки, а спиной почти прижимаясь к стене.
Выбравшись на более-менее чистый квадрат, он пинком отшвырнул пленника, и включил кроссы — миниатюрный движок у них, конечно, был слабоват, но на триста метров преимущества давал, а там можно запутать след, добраться трубами до более-менее приличного района и вызывать таксолайт на указанные координаты. Еще одна мера предосторожности — когда указываешь не точку посадки, а примерный квадрат — тогда оператор видит, что реальный человек, который опасается за свою безопасность и машинка может прилететь. На статичных пассажиров даже с указанием оплаты по двойному тарифу могут транспорт и не прислать — были случаи, когда бандиты взламывали код таксолайта и угоняли флаер. Долго такой техникой не попользуешься, но на одну разовую акцию сгодится. Как-то он и сам так угонял таксолайт, когда заказ выполнял, — тем более, что коды у них достаточно простые, а после взлома можно запросто стереть и следы своего присутствия в системе.
Когда синий с желтыми полосами флаер его подобрал, Олэр дал первый адрес — кафе на первом уровне с элитным флаерпарком. Заходить в заведение, чтобы затем пробираться через кухню или пожарный выход — верх глупости. А вот арендовать элитный флаер и задать ему трекинг маршрута — вполне себе нормальная идея. Всего и делов на высоте в две сотни метров перескочить из одной машинки в другую, а потом таксофлаер городской службы отпустить и самому лететь уже на виповским. Перебраться просто — намного сложнее имитировать пересадку, когда на взлом обоих машин времени пара минут, чтобы флаера показывали наблюдателям нужные данные: вип-машинка считывалось сканерами как полет с пассажиром. А таксолайт — по параметрам выглядел как свободное такси. Хотя на самом деле все было наоборот.
Подходящее место для десантирования нашлось не сразу — так что Олэр выпрыгивал буквально за минуту до того, как таксолайт подлетел к новому клиенту. Крыша небоскреба оказалась под наклоном — имитация старинных традиций, — да и угол был достаточно крутым. Олэр кувыркнулся гася инерцию прыжка, и, не удержавшись, докатился почти до самого края — лишь чудом зацепившись за крепления солнечных батарей. Выдохнул, сделал медленный вдох — на волне адреналина голова работала плохо, а ему надо четко просчитывать ситуацию.
До спусковой шахты ползти пришлось долго — солнечные панели были скользкими и шероховатыми. Но дополз, осторожно спрыгнул внутрь, пробрался ко входу, надеясь, что лаз будет с простым замком. Наверное, какое-то мифическое божество все же смилостивилось — запор был простейшим, всего лишь код на три цифрыи подбор занял меньше минуты. До того как открыть дверь, Олэр быстро сбросил куртку, вывернул ее — теперь вместо неприметного серо-черного хакишта, она была темно-синей, но если поиграть чуть с настройками, то цвет можно отрегулировать почти до светлого. Штаны были попроще — там можно было только включить отражатель.
Из подъезда Олэр вышел, изображая обычного гражданина, немного замотанного, привычного уставшего, спешащего на работу, даже походка была шаркающая, а лицо совсем сонным — словно недавно лег, плохо выспался, и пошло оно все далеко и по нижнему ряду. Дотопал до городской остановки, равнодушно дождался кара и, заняв место возле окна, привалился плечом и виском к холодному пластику и уснул. На самом деле четко отслеживая как садящихся в кар, так и выходящих пассажиров и даже зависающий рядом подозрительный транспорт через примитивную зеркалку, подшитую на внутреннюю сторону кепки, — достаточно смотреть через ресницы и при этом стараться не водить глазами из стороны в сторону и не дергать веками.
Потом было еще две пересадки и три смены имиджа. Последняя — прямо в лифте огромного торгового города. Наблюдателей не было — он проверял неоднократно, но какое-то там шестое чувство прямо выло, заставляя проверяться на наличие «хвоста» снова и снова. Олэр выругался, активировал на коммуникаторе код Лэйста.
— Рад тебя слышать, — с подозрительной радостью отозвался отец и даже помахал рукой. — Поднимайся на третий уровень. Я тут как раз кофе заказал на двоих.
Лэйст сидел в кафе с таким невозмутимым видом, что даже опытный физиогномист не нашел бы к чему придраться. Просто зашел человек выпить горячий кофе между делами и встречами. Просто любит он кофе не из автомата, а чтобы приготовлен был напиток по всем правилам, и не роботом, а настоящим бариста. Просто Олэр давно разучился верить в такие совпадения.
— Даже остыть не успел, — Олэр пальцами коснулся стакана.
— Специально к твоему приходу, — Лэйст продолжал изображать радушного хозяина.
— Скажешь, на чем отследил? — Кофе был отличный. С корицей и белым сиропом. Именно такой он обычно пьет, когда нужно заниматься документами. Но такой напиток в меню кафе или ресторанов не фигурирует да и делать его надо двадцать семь минут, чтобы сироп был разогрет до нужной температуры.
— Ни на чем, просто просчитал, — Лэйст потер лоб. — Ты немного предсказуем. А догадаться, куда ты рванешь, было элементарно. Сложнее было понять, сможешь ли ты оттуда выбраться.
— Ладно, — Олэр прищурился, усмехнулся. Злиться было глупо. Лэйст — профи, да и никогда до конца не рассказывал где он всему научился. А вот он сам еще пока не успел превзойти своего приемного отца и наставника. — Хорошо поразмялся?
— Так себе. — Лэйст допил кофе и метко бросил смятый стаканчик в дрейфующую мимо столиков урну. — В следующий раз ты попробуешь меня поймать.
— Мальчишка-музыкант… — Олэр сжал зубы, — табу. Ты меня понял?
Лэйст хмыкнул, но кивнул.
Привычку заводить игрушки Олэр скопировал у своего приемного отца — ему тогда недавно исполнилось семнадцать, а в сети как раз вовсю шла волна «синих дримов». Тема была кислой: визуализированная игрушка, от которой потом начинался приход. Галлюцинации были разные, но дримы во всех тусовках считались «крутой штукой», что качественно прочищали мозги и активировали накат творческой волны. На такой волне сотворить можно много чего и подростки с верхних уровней охотно подсели на новшество. По Сети гуляли ролики как крутейшие блогеры под дримами делали шикарные вещи: кто-то написал даже музыку в стиле рок-оперы, другой сутками писал детектив, третий вел записи на протяжении нескольких дней и ночей. Когда новинка докатилась до средних уровней, препарат даже не пришлось рекламировать — более дешевый аналог разбирали сходу.
Ролику на тот момент было пятнадцать, и он сочинял неплохие стихи. Если бы поэт все-таки играл в реальные дримы, а не подсел на аналог, он бы может и протянул полгода, а так сгорел за два месяца. Олэр хорошо помнил как в серый мартовский день наткнулся в боковушке, что считалась комнатой Ролика на окоченевшее тело. Медфлаерпримчался достаточно быстро — стоило только перевести на счет бригады неплохую сумму, но откачать мальчишку врачи не смогли. Остальные игрушки, когда надоедали, то просто забывались, занимались своей жизнью и делами. А Ролик ушел туда, откуда никто и никогда не возвращается. Олэр хорошо помнил, как медленно двигалась лента-транспортера, унося в жерло специального ящика-печи его друга. А потом он целый вечер смотрел записи с Роликом. «Я просто хочу взлететь, парить над пропастью. С крыши смешная земная твердь кажется чище и выше…»
Лэйст дотянулся, чтобы машинально похлопать приемыша по плечу — когда Олэр так молчал, и глаза становились пустыми, а губы сжимались в одну линию, — значит, снова вспоминал того мальчишку. Лэйст с трудом припомнил видеографии того пацана — он чем был похож на Кета. Те же тонкие черты лица, огромные на пол-лица глазища, вечно торчащие в разные стороны волосы, и увлеченность творчеством. Когда звучащим словам или нотам отдаешься так самозабвенно, что забываешь обо всем на свете.
— Ничего, сделаешь своему мальчишке протезы, будут не хуже рук. Если деньги потребуются — скажешь. — Олэр криво улыбнулся. — Я помню, что ты говорил, но как знаешь. Мое предложение в силе.
— Спасибо, — Олэр поднялся. — Хороший был кофе. Я за тобой тоже как-нибудь поохочусь.