Эпилог, готовый стать прологом…
Два джентельмена, в гетрах и толстовках, удобно устроившись на скамье ,ожидали встречи. Наконец, показался карт неспешно перемещающийся вдоль берега океана к полю — третий партнёр по гольфу помахал рукой ожидающим…
Над темно синей водой поднималась легкая вуаль тумана,который не мешал сидящим хорошо видеть как каменистый берег залива извиваясь вклинивается в городскую черту мегаполиса, и там, благодаря заботливым рукам архитекторов превращается в прямую линию, уходящую за горизонт.
Невероятный, почти лечебный воздух, пронизанный запахами йода от водорослей прибитых штормом, словно желе вливался в легкие, радуя грудную клетку. Море неспешно шумело прибоем, проталкивая белые шапки пенных барашков поближе к галечному пляжу.
Часа три играли. Наконец, приехавший последним джентельмен сделал второй удар по четвёртой лунке и недовольно проследив, как мяч повторно застрял в песке, окончательно загрустил, качнул головой и бросил биту в сумку.
— Совсем нет сил, — расстроился он. — Господа, Вы не возражаете если я подожду следующие пять лунок на лавочке?
Игроки все поняли и быстро свернув игру присоединились к отдыхающему на природе.
***
— Садитесь, садитесь, господа. Здесь только море и ветер. Я даже могу надеяться, что здесь нет ушей, способных случайно услышать нас.
Океан за спиной сидящего заворочался и усилил шум прибоя.
— А не плохое место, этот гольф-клуб, — заметил один из подошедших джентельменов. — Я возьму его на заметку.
Уже сидящие на скамье дружно вздохнули и старший джентельмен позволил себе слегка изменить разрез рта. Изобразив улыбку он отметил:
— Значит это больше не безопасное для наших встреч место…
Второй вдруг сделал глубокий вздох и захохотал. Земля качнулась.
— Младший всегда берет то, что осталось…
Подошедший скривился:
— Давайте перейдём к делу. Мне надо на самолёт. Там ( он показал рукой за горизонт) меня терпеливо ждут незаконченные дела.
— Многим не терпится, мой дорогой, но все терпят! — одернул его тот, кто пришёл последним.
— Я, не все, мой уважаемый брат…
— Отрадно, что за столько лет, ты продолжаешь так думать…
— Хорошо, я могу спросить по другому. Вам, известен план павшего?
— У него тоже в запасе Вечность. Игра не может быть окончена.
— И Молодость, господа, и молодость…, — в голосе говорящего сквозит удушающая пустынная духота и рокочет гром.
— Его идеи всегда опасны. Но мы на страже и равенство не может быть нарушено.
Собравшиеся повздыхали.
Если не считать одного двух не совсем глупых аналитиков в ЦРУ их усилия по остановке распространения красной волны прошли незамеченными. Да и сами господа просто пожали друг другу руки и тихо разъехались.
Господин «Запад» к себе в особняк на берегу моря, в котором он вёл наблюдение за развитием мира, коротая время за шахматами с бессменным Руммелем; господин «Юг», в Германию — он любил биржевые сводки и с 1585 года руководил Франкфуртской фондовой биржей; а «Восток», всегда оставался в тени, потому что всем известно, что «Восток дело тонкое», поэтому он просто отбыл…
Люди, или боги продвигающие прогресс и не замечающие за ним человечество?
***
В начале 1973 года деревянный дом в Тропарево сгорел и за каменным забором теперь видно пятиэтажное кирпичное здание, принадлежащее службе государственной безопасности. Особый отдел возглавили другие люди.
Страна стала активно продавать свои ресурсы и покупать технологии. Перестав развиваться, она перестала существовать. Но, никогда нельзя ставить точку, потому что СЛИШКОМ большая страна, не может погибнуть, ведь ее любит Молодость…
После памятного разговора прошло несколько месяцев, и спустя это (достаточно продолжительное!) время Рашиду Ибрагимовичу стало казаться, что катастрофа, связанная с его отъездом в Европу, оказалась мистической. Даже в самой мысли таилось нечто неподвластное разуму, а потому генерал Худояров постарался об этом забыть и, будучи в отпуске, с большим удовольствием посетил с женой Сочи, где,насытившись в санатории «Россия» разнообразными ощущениями от грязей, ванн, массажа и моря, расслабленно вернулся в Москву.
Прибыв на работу, он не торопясь поднялся на лифте и спокойно вошёл в отдел.
Кабинет ещё прогревало, сквозь недавно вставленные новые рамы, осеннее солнце…
Но, не успев открыть дверь, генерал каким-то третьим чувством ощутил надвигающуюся катастрофу. Бессменный адъютант Саша проводил его отсутствующе жалостливым взглядом, а передав папку с грифом «СС-ОП», почему-то забыл предложить чаю.
Однако Рашид Ибрагимович не успел преобразовать предчувствие в складную мысль, потому что за его рабочим столом, в его кресле, сидел Олладий. На шее кота красовался галстук-бабочка. Рядом, изображая дворецкого, стоял Ян. Он поднял взгляд на вышедшее с отпуска начальство и произнёс:
— This is a bow-tie. (1)
Худояров вздрогнул и произнёс:
— Засранец!
Затем признавший себя вышеназванным (хотя слово это вылетело совершенно непроизвольно и было направлено скорее на кота, чем на хозяина) широко улыбнулся и выудил из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет «Camel», поставляемых в страну строго по линии КГБ и предназначенных исключительно для личного потребления генсека. Каким образом у пронырливого полковника оказались эти сигареты, было непонятно. За столько лет совместного знакомства Ян ни разу не был уличён в воровстве. Неторопливо поднеся зажигалку к лицу, он закурил и, вдохнув никотина, с плохо скрываемым наслаждением произнёс:
— Какие будут пожелания, сэр? Овсянки? Галет?
— Ты ж не куришь? — продолжил слушающий и не слышащий Худояров.
— Прррривыкаааает…
Это вставил свои «пять копеек» Олладий…
***
В течение следующего часа Рашид Ибрагимович был вынужден услышать от авантюрного подчиненного, как подлые американские агенты активно комплектуют из эмигрантов —диверсантов. Доблестная контрразведка не успевает ловить говнюков, а потому «исключительно ради спортивного интереса» «Управа» направила год назад в Лондон майора Лялина.
Перед «этим парнем из глубинки» была поставлена серьезная задача — подготовить пару диверсий в Великобритании на случай начала третьей мировой.
В результате весной 1970 он был принят на должность старшего инженера торгпредства с приказом подготовить план диверсий в портах Соединённого Королевства. Лялину в помощь передали агентурную группу из четверых армян-киприотов, привлечённых в разведку на идейно-денежной основе. И майор включился в работу!
Во время рассказа начальник особого отдела размахивал руками, жестикулировал, кривлялся, и в конце повествования окончательно замороченный генерал начал жизнерадостно смеяться и вставлять свои анекдотические реплики, почерпнутые из большого жизненного опыта.
— Все бы ничего, — сгоняя с колен виртуального кота, продолжал тем временем Ян… — Да женский коллектив не принял Томочку Лялину. А она, окончательно поругавшись из-за разбитого во время праздника раритетного посольского сервиза «Веджвуд», вынуждена была отъехать на историческую родину, оставив мужа в одиночестве. Майор, как истинный му… в смысле, как истинно любящий муж, не выдержав разлуки, запил.
Зимней влажной лондонской ночью он возвращался за рулем автомобиля домой и был остановлен усомнившимися в его вменяемости полицейскими. Мужик немного протрезвел и тут же, как настоящий приду… в смысле, примерный добропорядочный советский гражданин потребовал консула. Если бы консул в этот роковой час тоже случайно «не принял на грудь», то ничего бы не произошло, но он спал, не ведая о скорой собственной высылке и международном скандале.
Генерал отсмеялся и, глотнув, наконец, принесенного чая, строго спросил:
— Ян Геннадьевич, это что, серьезно?
Ян улыбнулся, пожал плечами и философски заметил:
— Бывает….
Потом встал с дивана, неопределенно развёл руками, словно этот вопрос был обращён не к нему, а к портрету на стене, и с соболезнующим вздохом резюмировал:
— Окончание истории сам дочитаешь. Сейчас полпосольства в «нон грату» определят, вакансий хоть с хлебом жуй. Мы все эвакуируемся. Я решил, что из-под крыла королевы-матери как-то легче и интереснее махать руками на мерзких буржуинов… А?
***
История с незадачливым шпионом закончилась трагически.
Пока консул отсыпался в посольстве, британская МИ-5 поговорила с перепуганным майором, который недолго думая дал согласие на работу в МИ-6. Через несколько дней над нарушителем состоялся справедливый британский суд, и его должны были выслать. Однако Лялин пропал. Или наоборот, не пропал? Незадачливого диверсанта не посадили, а, наоборот, заботливо вывезли в глубь страны, обеспечив жильем и собственным поваром. За такие благодеяния он сообщил, как в час «Х» с группой армян должен был затопить лондонский метрополитен и разбросать отравляющие капсулы в государственных учреждениях.
Новость громыхнула не хуже предполагаемого теракта! Все газеты раструбили «о зловещих планах Москвы». 24 сентября Форин-офис объявил о высылке из страны 105 (20%) человек из посольства СССР, обвиняемых в шпионаже. Москва выслала те же 20% сотрудников. Майор Лялин умер в 57 лет от цирроза печени, связанного с хроническим алкоголизмом, в 1995 году, но дело его живет и очередной «Новичок» сеет ужас среди добропорядочных британских подданных.
***
«Ртутный термометр очень нужное при повышенной температуре средство, но стоит его разбить — в доме поднимается крик, все боятся отравы. То же самое относится к уксусу и крысиному яду…», — неторопливо размышлял Борис, с некоторым ужасом наблюдая метания всей команды особого отдела: «Эвакуация какая-то…»
Наконец, его растерянность заметила жена.
— Сядь и не мешай, — немедленно приказала она.
— Куда?
— На диван!
— Не сметь садиться на диван! Диван готов к транспортировке! — Ян даже подпрыгнул от возмущения. — Мы с Телициным полночи паковали, а твой муж своим задом мигом все испортит.
— У моего мужа в заду нет шила!
— А может, надо проверить?
К растерянному немцу тихо подошла грустная Елена Дмитриевна. Она присутствовала при переселении, но по собственному решению оставалась в Москве.
— Пойди, погуляй с мальчиками…
Прозванные за громкие голоса, непоседливость и непослушание Чуком и Геком товарищи мигом выкатились в осенний лес.
— В Лондоне будем жить в своё удовольствие, — начал Чук.
— Курить? — поинтересовался у брата Гек — Надо стащить сигареты у тети Ксени, папа свои папиросы прячет…
— А я все слышу, — вставил свою фразу в братский разговор Борис.
— Да мы поделимся, не переживайте, — хором ответили близнецы.
Они расположились в глубине леса на коряге, и Кесслер, чтобы как-то занять непосед,стал рассказывать мальчишкам о скорости звука, чёрной материи и английских известных ведьмах.
— Откуда он столько знает? — внезапно восхитился один из мальчишек, обратившись к брату и совершенно игнорируя присутствующего Кесслера.
— Так у него жена ведьма, а он вампир…
Несколько выбитый из колеи такой детской незамутненностью, Бернагард закашлялся и сообщил:
— Как вы догадались, что я вечно живой? Я всего лишь люблю пить кровь, она вкусная, солоноватая и с металлическим привкусом…
Близнецы притихли. Поблестели глазками… помолчали… затем Пётр (который Чук) уверенно сообщил, обратившись к брату:
— Я не верю в вампиров! А ты?
Более обстоятельный Павел поразмышлял минуты две и очень тихо произнёс.
— Есть. Сидит вон. Жена-то ведьма…
Тут возмутился Борис:
— Мальчики, ну как же вам не стыдно! Вы же взрослые…
Братья встали с брёвна и, дружно взявшись за руки, словно услышав внутреннюю команду, тихо пошли в сторону дома. Кесслер хмыкнул: «Все-таки есть нечто,способное утихомирить засранцев».
***
В 1971 году Советский Союз «всерьез и надолго» начинает дружить с США. Американцы толпами едут в загадочную страну диких бурых медведей, словно не было никогда 25 лет холодной войны.
Стремительно, словно боясь опоздать, подписываются: договор по ПРО, договор ОСВ-1, договор по охране окружающей среды, договор по обмену медицинскими знаниями. Уже через два года во всех областных городах стоит рентген фирмы «Siemens». Появились соглашения по товарообороту, о сотрудничестве в области науки и техники, по совместному изучению истории и культуры и многие другие.
Отдельно во всей своей красе стоял договор о совместном изучении космического пространства.
На удивление незамеченным — среди этой вакханалии дружбы и любви! — в СССР прошел запуск автоматической станции Луна-18, которая благополучно достигла нашей соседки. Луноход даже проехался по ее поверхности. Еще случился вывод ракетой-носителем на орбиту сразу восьми искусственных спутников. Об этом восхищенно, не скрывая зависти и удивления, писал весь мир. В НАСА же был объявлен реальный траур. В первый понедельник сентября, на праздник труда,объявили, что ежегодно выплачиваемая праздничная зарплата, выдаваемая всем сотрудникам ко дню Благодарения, выделена не будет.
К чему бы это, в стране, смело прогуливающейся по лунной поверхности?
Правда, как только «Пепси-кола» начала строительство завода по производству вышеуказанной жидкости под Новороссийском, Советский Союз свернул программу строительства ракеты Н-1 и забыл о спутнике Земли. Зато мы получили американские новейшие самосвалы и бетоносмесители, стали строить мощнейшие газо- и нефтепроводы в Европу, и закупать, по нереально дешёвой цене, зерно. Вопрос в другом — стоило ли все это наших невероятных успехов в науке и технике?
Но в СССР теперь шли составы станков, автомобилей, бурового оборудования, надо же чем-то жертвовать!
Обратно осенью 1972 года из Москвы в Дьепп, а дальше паромом через Па-де-Кале в Портсмут, также пошёл локомотив — шесть пломбированных вагонов с дипломатической почтой. Правда, в ведомости доставки стоял не адрес посольства СССР, а Марилебон, Уэлбек стрит 36 — частный особняк, расположившийся рядом со старым православным храмом Успения Пресвятой Богородицы, что на севере Венстминстера. На оконной стене старого храма, взирающего на вход в особняк напротив, изображён Спаситель и, несмотря на отсутствие реставрационных работ,поражающая яркостью красок надпись: «Придите ко Мне вси труждающиеся и обремении…».
———————
1. Это галстук-бант. (Англ)
Только недели через три, после прибытия в Мурманск,Ян почувствовал себя относительно нормальным и сравнительно здоровым. Все эти дни он пребывал в какой-то неведомой прострации – спал, или стоял под горячим душем. Ему казалось, что только вода может смыть с него усталость и радиацию. В конце концов, боль, разрушающая рассудок изнутри, стала вполне терпимой, и он смог сознательно воспринимать окружающую его действительность.
Выдержав весьма навязчивое внимание врачей, начальник особого отдела ухитрился в этом состоянии остаться дома. Присутствовавший во время осмотра Рашид Ибрагимович лишний раз убедился в магическом действии на окружающих убедительного полковничьего взгляда. Эскулапы отступили и ретировались с поля боя, так и не прихватив с собой ловко увернувшуюся от их цепких лап добычу.
И вот, наконец, в первое воскресенье апреля, Ян,барином, выкатился из своей спальни: в шёлковой пижаме и больших пушистых оранжевых тапках. Домочадцы знали, что если бы кому-то удалось распотрошить объёмный гардероб их командира, то, скорее всего, вскоре в «Мосторге» открылся бы новый отдел мужского белья. Однако такой внешний вид руководства был в новинку.
Первыми на сияющие апельсином шлёпанцы налетели близнецы, а затем, уже не торопясь, и, прихватив по дороге горланящих мальчишек за голые пятки, дивной обувью заинтересовалась Милка. Мрак болел, а потому в доме властвовала маленькая шавка, горластая и кусачая.
Илья хотел осадить обнаглевшее и, раскормленное до размеров сардельки, существо, но не успел. Наглое собаковидное создание мгновенно задрало хвост и бойко ускакало в угол, откуда и облаяло всех доступных двуногих,(кроме обладателя дивно-прекрасной пушистой обуви!). Перед начальником Милка благоговела искренне, безмерно и безгранично. И сегодня Обожаемый и Великий лишний раз показал, что это благоговение оправданно – ибо таких ног не было ни у кого!
– Я вижу, вы нашли с ней общий язык? –констатировала шёлковая пижама.
Это, схватив остывающий блин, Ян хихикнул и плюхнулся на диван. Утречко начиналось неплохо во всех отношениях. Пожалуй, только Илья – отец громкоголосого семейства, похудевший за прошедшие недели килограммов на двадцать, обвёл присутствующих растерянным взглядом. Таня, уверенная, что её муж находится на грани нервного срыва, осуждающе посмотрела на нахально хихикающее начальство. Последнее, в свою очередь, тоже рассматривало окружающих, медленно водя головой, как будто пыталось вспомнить лица и имена присутствующих. Собаковидноенедоразумение, с жаром, болело за Обожаемого и Великого, азартно мотыляя хвостиком.
Как всегда бывает, в этот не самый лучший для особого отдела час, за окном прошуршала, останавливаясь, машина.
– Удивительное дело, не успел я подлечиться, как к нам на огонёк спешит прекрасный собеседник, – подтвердил,подозрения присутствующих Ян.
– Переодеться бы вам надо, – укоризненно заметил Борис Евгеньевич.
Ян, с любопытством, оглядел подчинённого, посмевшего сделать замечание… и тут же спёр со стола второй блин.
– Хороши! – чавкая, отметил он.
***
Между тем из машины, бесстрашно поставив в весеннюю грязь начищенный до блеска кожаный ботинок, уверенно вышел сам руководитель Комитета государственной безопасности. В ЦК ходили слухи, что товарищ Андропов никогда не спит. «Государство на замке, а ключ от замка на ошейнике у Юрки», – шутил в кругу своих единомышленников Генеральный секретарь, отдыхая с соратниками в Завидово. После охоты каждый получал от него, единолично, отобранный кусок кабанины, или лося. Для «ЮВ» Леонид Ильич всегда уважительно выделял ножку косули. «Мясо нежное, – говорил он. – Для пищеварения легко усваиваемое, полезное. Для наших «Органов», особенно». И охотники поднимали заздравный тост за доблестную государственную безопасность.
Одетый в неизменное двубортное драповое пальто,Юрий Владимирович напоминал сидящего в плотном панцире рака. Очки на жёлтом пергаментном лице, выдававшем в нём «почечного» больного, делали из него сурового страдальца, ждущего, когда его, наконец, кинут в этом панцире в кипяток и кожа начнёт слезать с него длинными полосами.
Пройдя в дом, он встал между двумя апатичными охранниками в открытых перед ним настежь дверях и негромко спросил:
– Можно войти? День воскресный, не рабочий…
Ян, взмахнув ногами, как литаврами, вскочил и, подпрыгнув на месте, радостно вскричал:
– После того, что вы сделали со мной, мне ли не жить!
На минуту в помещении воцарилась тишина, но тонкие губы пришедшего разошлись, обнажив оскал желтоватых зубов, и глаза непримиримо блеснули:
– А вы всё шутите, товарищ полковник? Рад. Мне докладывали о вашем недуге. Заметно… Голова беспокоит, или всё-таки по случаю выходного дня радость?
– Ну, даже если меня казнят, есть множество способов отплатить сторицей, – хихикнул обладатель редкой одежды. – Садитесь к нам. Блины – чудо! Удивим!!!
Андропов медленно разделся и, вяло махнув рукой, указал всем на дверной проём. Команда покосилась на начальство в апельсиновых тапках. Начальство кивнуло. Народ потянулся на выход.
– Карманная команда? – язвительно поинтересовался глава КГБ.
Эпатажный полковник будто не услышал колкости:
– Минеральной водички? Чайку?
Руководитель самой властной структуры огромной страны очень медленно опустился в мягкое кресло и, более-менее устроившись в нём, глубоко вздохнул:
– А я ведь по делу…
– Угу, – хмыкнул разливающий чай хозяин. – К нам едет Дэвид Рокфеллер, а вас Косыгин на чай не позвал. И не позовёт, не надейтесь. Объегорила нас Америка. Радуемся. Вот я пижамку по случаю имею. И вам советую приобрести. Товары капиталистические – яркие! Правда, пачкаются быстро и после стирки цвет теряют, зато как поначалу-то блестя-я-ят…
***
Весной 1968 года директор Совета по международным отношениям при правительстве США повторно посетил Москву с неофициальным визитом. Познакомившись с новым руководством СССР, пришедшим на место скинутого Хрущёва, он был сильно удивлён. Отчитываясь, господин Рокфеллер неоднократно указывал на нижайшую степень образования, бескультурье и, (буквально), «убогий умственный уровень» Политбюро.
– Эти дураки надели сапоги Сталина! – говорил он. –Да в них и утонули…
Именно при помощи Джона Рокфеллера, (младшего), трижды посетившего Страну Советов, янки смогли успешно решить сложносочинённую авантюру, которая привела их к укреплению капитализма и сильно поспособствовала развалу Социалистического лагеря. Деньги, выделенные на Лунный проект, оправдали себя сполна…
***
Утро пятого апреля, понедельника, не радовало солнечными лучами. В узкие, ещё не вымытые после зимы,прямоугольные просветы разделённого рамой окна падало мало света, и потому, мрачный кабинет казался ещё более зловещим, чем являлся на самом деле.
Рашид Ибрагимович, прочитав несколько сложенных в аккуратную стопку документов, снял очки и поднял на сидящих глаза. На стремительно седеющей в последнее время голове топорщились от напряжения короткие волоски стрижки «полубокс». Генерал тщательно сморщил лоб и ждал, когда руководство изречёт своё веское слово, и ему понадобится какое-то время на принятие решения. Начальство молчало, пребывая в том же ожидании. Наконец, раздалось ёрзанье и скрип отодвигаемого стула.
Рашид Ибрагимович бросил на типа, посмевшего здесь скрипеть, умоляющий взгляд и встал для доклада, а сидящий Андропов посмотрел вопрошающе. Оба молчали.
– А давайте почитаем сие эссе вслух! – наконец, услышали оба, (и оба, несмотря на ожидание чего-то подобного, вздрогнули). А небезызвестный своим хамством,начальник особого отдела, откашлявшись, начал:
– В штате Теннеси единичным выстрелом в шею был убит Мартин Лютер Кинг. Ну, это не интересно. Ща все покричат «ай-ай». Права чернокожего населения будут расширены и, наконец, геноцид в Штатах прекратится. Короче, погиб не зря!
Андропов медленно снял очки.
Как ни удивительно, лицо его сразу сделалось моложе, и даже сурово сжатый, мало улыбающийся рот как-то разгладился.
Ян отвлёкся. Посмотрел на Худоярова и кивнул:
– А вы что стоите, Рашид Ибрагимович? В ногах правды нет…
Худояров поперхнулся и грузно сел. За столько проведённых вместе лет, он так и не смог привыкнуть к абсолютному неуважению Яном начальства.
– Вот кто вас воспитывал, Ян Геннадьевич, – на правах старшего по возрасту, со вздохом, спросил его он.
– Улица – вот мои университеты, – тут же услышали сидящие генералы. В глазах полковника метался смех…
– Продолжаю. С мыса Кеннеди вчера в семь утра по среднеамериканскому времени был запущен беспилотный «Аполлон-6». Это второй испытательный полёт ракеты-носителя «Сатурн-V». Тут много чего технического понаписали, но смысл понятен. Упал «Аполлон» в синие воды Тихого океана. Обнаружен кораблем «Окинава». Да и не потянет он, ни при каких обстоятельствах…
– Почему вы в этом уверены? – поинтересовался Андропов.
– В 1964-м был создан лунный модуль, но после нескольких безуспешных попыток, так и не взлетел над поверхностью земли… у Штатов нет самолёта с вертикальным взлетом и, надеюсь, что наш «ЯК-141» ещё какое-то время останется Государственной Тайной…
– Вы уверены, что ЦРУ затеяли авантюру?
– На этот раз не ЦРУ. Они не способны на такую игру. Нас сейчас покупают. Мы, в данный момент, продаемся, и по-крупному. Рокфеллер – всего лишь посланник.
– Позвольте полюбопытствовать, кто же его к нам послал?
Ян аккуратно положил листок на другие такие же. Собрал из них маленькую стопку. Помолчал с минуту. Вздохнул и начал:
– От многих знаний много горя… вы готовы меня выслушать?
В кабинете похолодало.
Рашид Ибрагимович замер, но его правая рука при этом, (сама), подвинула к себе белый лист, и генерал, взяв ручку, бездумно вывел на нём жирную двойку, потом обвёл ее кружком и перечеркнул…
Юрий Владимирович надел очки, посмотрел на полковника как-то осуждающе-грустно, словно ждал от него совсем другого ответа и безнадёжно надеялся, что услышит его…
Начальник особого отдела, при этом, поднял глаза на добрую улыбку вождя мирового пролетариата, рассматривающего собеседников из висящего над Андроповым портрета, а затем бодро начал:
– Я бы вернул Феликса… этот картавый сильно смахивает на одного моего знакомого за океаном.
Мужчины вздрогнули и побледнели.
– Не забывайтесь! – Андропов редко повышал голос…
– Да какое там, наоборот, вспомнил. Хорошо хоть не к ночи помяну. Надо бы чаю попросить… итак, полгода назад стало известно о создании нового «траста» между Ротшильдами и Рокфеллерами. Официальная версия гласит: семьи объединились, с целью выживания в волнах будущего экономического кризиса. Но господа слили не больше сорока миллиардов долларов. Это крошечная сумма для двух семей. Для справки: совокупное состояние Ротшильдов давно перевалило за четыре триллиона долларов, ну, у Рокфеллера, наверное, на полтриллиона меньше… возникает вопрос: с кем собрались воевать уважаемые семьи? Или, если им не с кем воевать, кто, приказал создать траст… и для каких целей?
– И для каких? – перебил Антропов.
– Передадут лет за пять СССР. Помогут нам.
– Зачем?
– Мы не заметим липовых полётов на Луну. И не увидим, как капиталисты раскачивают Варшавский договор…
– Но это же глобальное предательство, – не выдержал Худояров.
– Нет. Это прогресс… мировой прогресс.
– И что вы предлагаете?
– Ждать. Смотреть. Не торопиться и не делать глупостей. А Худояров с семьёй поедет в Лондон, и Илюшу моего захватит…
На какое-то время воцарилось молчание, а затем Рашид Ибрагимович, с плохо скрытым ужасом, посмотрел на руководителя КГБ и растерянно произнёс:
– Так я старый совсем, и языка не знаю…
– Вот и выучите, – ни с того ни с сего, произнёс Юрий Владимирович, тоже не ожидавший от себя такого непродуманного решения.
Уходя, Ян повернулся к растерянному Андропову и, уже стоя в дверях, сказал:
– Вы не спросили меня о главном. Кто?
Дверь закрылась, оставив человека, сидящего под портретом Ильича, в одиночестве.
«С вершины холма хорошо был виден песчаный пляж и кромка ласкового в это время года прибоя (вечная картина, воспроизводящая спокойное биение жизни сотни тысяч лет). Стоящий на бархане мужчина улыбнулся своим мыслям и буркнул: «Сколько пафоса. Но город Илион, также как когда-то Троя, пал. И ты это прекрасно знаешь!» Человек тяжело вздохнул и повернулся спиной к морю, зовущему окунуться в лучах заката. Ему надо было успеть до ночи, и приходилось чем—то жертвовать. Как всегда. Хотя какая жертва — купание? Мелочь.
«Вся моя жизнь из мелочей», — опять заворчал себе под нос идущий.
Он успел и переступил порог старого храма с последним лучом.
Перешагнув через высокий камень-преддверий, на миг застыл, попав из сумерек в черноту, а потом уверено сделал несколько шагов, остановившись перед невидимой в этой чернильной темноте культовой статуей.
Раздался треск, и промасленный кусок тряпки небрежно упал в лампаду.
— На, подавись моим даром, сиятельная Афина Завистница, — раздался гулкий голос,расшевеливший стоячий воздух святилища.
Достаточно примитивно высеченный из камня местным рукоделом образ скривился в тенях, словно Великая Паллада услышала говорящего с ней. Блеснули глаза из шлифованного перламутра.
— Не блести! — голос стоящего у каменных ног быстро взлетал к куполу храма. — Ты тень. У тени нет будущего. А я Вечный, хотя ты несмотря ни на что победила, сумев помереть, как когда-то обманом стала первой в споре, с бесконечно плетущей свою сеть Арахной. Я пришёл забрать своё.
После такой пламенной речи человек горестно вздохнул и сел на корточки,прислонившись спиной к каменной сандалии, обутой на огромную каменную ногу (по чести сказать, изрядно похожую на мужскую). В чаше с маслом, мирно потрескивая,догорела тряпка и, мигнув остатком сотканной из льна плоти, потухла. В храме воцарилась темнота.
Когда Селена совершила обход по млечной дороге неба, в предрассветной тишине вход на миг заслонила фигура. Споткнувшись о порог, в храм вошла гибкая, как весенняя ветка ивы, девушка в полотняном пеплосе с не характерными для этих мест собранными в пучок волосами. Ее факел сильно чадил, а тени, играя между собой в догонялки, увеличили маленькую искательницу приключений до размеров стоящей на пьедестале.
Она ступала бесшумно. Не дойдя пары шагов до сидящего на корточках мужчины, девушка увидев пришельца — остановилась. Помолчала с полминуты, потом кротко спросила:
— Ты кто?
Тот поднял поникшую голову. Несколько секунд неподвижно смотрел на девушку и,наконец, поднявшись, неторопливо начал разминать затёкшие конечности.
Девушка ждала. Тени плясали и переплетались, с огромной темной массой стоящего мужчины, в странном безмолвном танце.
— Кто ты? — наконец повторила она.
Человек хмыкнул, почесал щетину на подбородке и пожаловался:
— Растет, как сволочь, вроде брил вчера… Меня бояться нечего. Паломник. Вот пришёл поклониться сестре Лучезарного Аполлона. А ты служишь ей?
Она кивнула.
Незваный гость наклонил голову и изрёк:
— Чудны дела твои, Отец! Сестра Марсия-флейтиста (1) служит единоутробной. Не боишься остаться голой?
Девушка вздрогнула, но промолчала.»
***
После страшной гонки с «бомбой наперевес» отдыхали в лагере. Ян вяло отмахнулся от сытного супа из тушенки и спал весь остаток дня и ночь. Но и на следующее утро Илья, надеявшийся на выздоровление, понял, что начальнику только хуже. Кроме заметного упадка сил появились и другие неблагоприятные симптомы. Полковник кашлял. Сухой, громкий, обдирающий горло звук, всю ночь доносившийся из—под одеяла, был слышен всему отряду. Илья твёрдо решил запретить Яну идти самому на лыжах и предвидел смуту. Он даже хотел, чтобы произошла какая нибудь вспышка возмущения и надеялся на поддержку морпехов. Но он ошибся. Начальник проявил необычную инициативу. Пошатываясь и сгибаясь после каждого шага пополам, от удушливого кашля, он добрел до лежащего хищной рыбиной тела авиабомбы. Казалось, что этот страшный серо-белый монстр, с маленькой яркой эмблемой на хвосте, вот-вот оживет и его тупорылая голова, с полосатым звездным флажком, повернётся к обступившим его людям.
— Раскрутить. Здесь и здесь, — показал он.
Через час из расковырянного и выпотрошенного нутра стальной рыбины была извлечена его гибельная начинка.
— Шестнадцать кг, — удовлетворенно констатировал Начальник особого отдела.
— Повезём мы. Я и Мрак. Этот труп металлический пусть валяется. А вам за нами, и держаться подальше. Радиация, мальчики. Кто хочет стать импотентом? Тем со мной! А остальные голову включите. Илья, не дури.
Он закашлялся, и позвав собаку, уселся в импровизированные сани.
В течении двадцати минут остолбенелые от неожиданности десантники, с высоты холма, наблюдали, как упавший на сани больной, бледный до голубизны, человек, навалился на коробку с оранжево-чёрным треугольником, и, чтобы не выпасть от слабости, из последних сил цепляется за веревку.
— Майор, — Илья очнулся только когда его дернули за рукав. — Майор, собираемся, ветер идет…
***
Лёжа на несущихся санях, старательно пряча лицо от иголок ледяного ветра, Ян смог улыбнуться своим мыслям. Он выиграл и эту партию. Но вместе с удовлетворённым самолюбием его охватило и совершенно иное чувство, даже не чувство, а бесконечное, глубоко спрятанное отчаяние. Когда, в конце концов, ему не останется ничего другого, а только махнуть рукой и наплевав на все, закрыть глаза, раствориться, наконец, уйти в бесконечность? Умереть. Он долго надеялся, что так оно и будет. Сколько раз в смене эпох, теряя друзей и надежду, он верил — давно покинувшие мир Мойры смилостивятся над последним Хранителем и перережут висящую на волоске никчемную жизнь. Вот и сейчас, прижавшись к ящику со смертельным пожаром, он был готов к любой агонии, способной разорвать это бренное тело. Он давно выполнил все, что мог.
Сколько ещё мучительно множить опыт, который, многократно повторяясь,отодвигает его единственную мечту? О развоплощении.
***
На ночь остановились. Мрак нашел небольшую пещеру, скорее даже ледяную трещину среди торосов, но она защитила от пронизывающего ледяного ветра. Ян сильно ослаб. Собака, прокусив консервную банку, фактически воткнула ее ему в лицо, заставив выпить вытекающий сок. Начальник особого отдела вяло сопротивлялся, а потом так и уснул — с этой банкой на лице. Он не слышал, как крепкие зубы откусили кусок металла, как, чавкая, Мрак доел тушенку и не почувствовал, как огромная собака со вздохом легла на него, укрыв своим меховым боком от непогоды.
«Солнце взошло. Паломник и пришедшая в храм мирно сидели бок о бок на широком и теплом преддверном камне.
— Мое имя — Астинь.
Сидящий резко повернулся и без тени улыбки произнёс:
— Прекрасное лицо, гордый взгляд. Ты из знатного рода, девственница, поклоняющаяся несгибаемой хозяйке этих мест. Кто дал тебе имя несчастной персиянки?
— Я из города женщин. Служу, отрабатывая грех. Каждой из нас выпадает свой жребий. Одна находит мужа. Вторая искупает вину перед нашей покровительницей.
— Ты хочешь сказать, что нескромная каменная деваха любит нетронутых жён?
Странный паломник даже вскочил, негодуя. Пыль столбиками поднялась вокруг ног, и девушке показалось, что на пятках у человека выросли маленькие, возмущённо трепыхающиеся крылышки.
— Мне надо выполнить работу.
Жрица вздохнула. Она не должна слушать симпатичного паломника, который с интересом наблюдал, как девушка подливала масло в лампады, а ее восхитительные формы, спрятанные за плотным полотняным пеплосом, представлялись очаровательной тайной, которую не разгадать никому. Правда, если не догадаться заглянуть под полуопущенные ресницы…»
…Ян резко открыл глаза. Собака лизала лицо и тихо скулила.
— Мрак, хва. Не сдохну я. Нам с тобой ещё мусор этот выкинуть надо и ребят дождаться. Куда я денусь то…. Дай поспать. Ещё часа два можно. Метёт.
«… Солнце только-только коснулось моря, вычертив длинную нежно-розовую дорогу на поверхности синей воды, которая легла персидским ковром от горизонта до песчаной кромки. Астинь вынула из волос заколку и они рассыпались по мраморным точеным плечам. Ее тело светилось, дивным светом лунного камня.
— Ты прекрасна, маленькая дочь древней нимфы, — произнёс паломник, и я посвящаю тебя в жрицы вечно бегущего Бога.
Он скинул с себя одежду и вошёл в тёплые воды.
— Иди ко мне.
— Не делай мне зла, незнакомец!
Она медленно повернулась и пошла к нему навстречу. По ее телу беззвучно струилась вода и море ласкало округлые бока и плоский живот, словно это были не волны, а самые сильные мужские руки… Она приближалась к нему легко и плавно, как летящая в толще воды рыба, рассекая воду так же бесшумно, словно сама была морским созданием. А потом ее уносило от него подводным течением совершенно незаметно, но когда эту разлуку замечали оба — они встречались вновь, в безумной круговерти синих вод…»
Ян открыл глаза и смог глубоко вздохнуть.
— Ты опять подарила мне жизнь, — шепнули губы.
Человек осторожно спихнул с себя огромную собаку, кашлянул, потянулся… и уже без страха и опаски задохнуться громко сообщил:
— Давай, Мрак, поехали! Нам надо засветло успеть достичь аборигенов. Выкинуть эту гадость нам не удастся, но у нас есть стальная коробочка! Мы ж не капиталисты какие, не нагадим в воды мирового океана…. мдя!
***
Гренландская авиакатастрофа произошла 21 января. Экипаж смог покинуть борт. Самолет упал и полностью разрушился всего в двенадцати километрах от базы. Но на беду в рамках программы «Храмовый купол» бомбардировщик нёс в брюхе четыре термоядерные бомбы. Во время падения бомбы разрушились и вызвали значительное радиационное загрязнение поверхности острова на достаточно большом расстоянии. В невероятных условиях полярной ночи (первый восход солнца состоялся только в середине февраля), на морозе до минус пятидесяти, были обнаружены две ядерные боеголовки. В марте — ещё одна. Судьба последней, четвёртой долго оставалась неизвестной.
До сентября 1968 года при помощи грейдеров лёд и снег с обломками водородных бомб грузили в стальные емкости и отправляли в Техас для исследования, а затем на ядерный могильник в Южную Королину. Нашли все, даже мельчайшие обломки!
Кроме четвёртой термоядерной бомбы…
Ее долго искали. На всю операцию было истрачено в ценах 2010 года около 59 миллионов долларов.
Прошло сорок лет. Общественность узнала содержание всех секретных документов. Самое интересное — 24 августа была обнаружена в районе горной гряды и на значительном расстоянии от разрушенных авиабомб потеряшка с регистрационным номером 78252. Она была аккуратно разобрана, и ядерная начинка отсутствовала… Состав водородной бомбы составлял одну из самых серьезных тайн США. Видимо, только до августа 1968 года.
——————
1. Сатир Марсий великолепно играл на флейте. В состязании музы отдали все голоса ему, а не Аполлону. Последний бросил флейту и заиграл на кифаре. Музы, тут же признали победителем в музыкальном соревновании его. Марсий возмутился. И тогда Аполлон приказал повесить его за руки на сосну и заживо содрать кожу…
Машина остановилась у первой ступеньки лестницы. Вышедший встречать гостя, под огромным зонтом, и, потому похожий на гриб-боровик, Руммель неторопливо спустился и встал перед дверцей «Линкольна», пытаясь прикрыть «господина Гувера от непогоды». Тем не менее, несмотря на все старания, директор ФБР существенно пострадал от весеннего дождя. Шерстяная тонкая ткань пиджака цвета маренго моментально впитала льющуюся с небес влагу, а на брюках вместо стрелок появились отвратительные пузыри. В результате, за какую-то минуту, ухоженный, обычно, Джон Эдгар Гувер обрёл самый непрезентабельный вид – да так и переступил порог дома.
Тем временем неспешный во всем старик извлёк из накладного кармана не то ливреи, не то длиннополого пиджака носовой платок и аккуратно принялся промокать и стряхивать особенно крупные капли.
– Ничего страшного, – успокоил он гостя. – Проходите в голубую гостиную. Я подам вам чай и просушу пиджак.
– Двойной бурбон, пожалуйста, – буркнул Гувер, как-то внезапно для себя шмыгнув носом.
Пока слуга направлялся в сторону кухни, Джон оценивающе огляделся, в поисках источника тепла. Камин не горел… над ним показывала дивные голые ноги некая весёлая селянка, работы не то Мане, не то Моне, призывая согреть своим теплом…
Мистер Гувер вздохнул. Он был не силён в искусстве. Буквально через пару минут вернулся с подносом Руммель.
– Прошу вас… Сегодня субботний день, и мистер Амшель не занимается делами. Но раз он пригласил вас сегодня, – слуга особо выделил это слово, – то я посмею побеспокоить его.
Гувер выпил коньяк, допил чай, часы пробили полдень… и, чтобы себя занять, федеральный агент высочайшего ранга принялся изучать корешки книг, расставленных в открытых стеллажах вокруг камина. Дерево полок излучало живое тепло, а сами тома, в тёмных кожаных переплётах с золотым тиснением, выглядели солидно.
Мистер Джон в молодости часто развлекал себя, разглядывая книги, и, пытаясь по ним понять характер их хозяев. По цветным переплётам можно многое понять: тайные мечты и увлечения, некоторые качества характера, обычно, тщательно скрываемые, способности к организации и многое другое. Стоит только посмотреть на подбор книг и их состояние, на расстановку и систематизацию. Но здесь анализировать было практически нечего: вокруг камина была расставлена только тщательно вытертая от пыли библиотека классиков. Причём, было очевидно, что эти солидные художественные произведения маститых авторов ещё никто не открывал после приобретения.
Гувер потянулся за одной из толстых книг, но услышал шаги. Он обернулся в тот момент, когда в гостиную вошёл(!) хозяин. Бывший инвалид, уверенно шагая, прошёл к камину и приветственно кивнул остолбеневшему разведчику, жестом пригласив сесть.
– Сожалею, что вырвал вас из семьи в этот субботний день, – проскрипел он. – Впрочем, вы известный холостяк, а вечно гостящий у вас друг не в счёт. Поверьте старику: заманить в свои сети невинную девушку приятно, хотя они всегда требуют трат, но, возможно, и вы в чём-то правы.
Старик помолчал, пожевал губами и вдруг захохотал. Его голос долетел до плафона потолка, расписанного купидонами, и, последние, вдруг… зашевелились! Подались вперёд, настраивая луки с золотыми стрелами, целясь в самое сердце руководителя Федеральной службы США.
«Тени», – с надеждой подумал Гувер, но ему стало не по себе…
– Как вы знаете, я проиграл партию, – между тем очень серьёзно продолжил старик. – Наш общий друг вызывает уважение. Открыть портал и переправить такое количество людей туда и обратно, поверьте, сможет далеко не каждый. Я был расстроен. Я даже горевал. Но! На своё счастье, мой милый, я умею думать! Пока наш оппонент зализывает раны, (ему понадобится на это время), мы сыграем в поддавки.
Гувер смотрел на этого человека с пергаментно-жёлтой кожей на лице, сплошь покрытой тёмными пигментными пятнами, и думал, что старик, пожалуй, впервые, со времени его знакомства с ним, говорит правду.
Прежнее напряжение ушло, и Гувер, ни с того ни с сего, улыбнулся. И напрасно. Следующее высказывание заставило его поперхнуться и уставиться на собеседника во все глаза.
– Мы станем астронавтами, – услышал он.
В ответ на столь оригинальное предложение, Джон только и смог, что показать на упитанный живот и сообщить:
– Мистер Ротшильд, я бы немного отложил полёты в космос, пока не похудею, конечно. И скажу по секрету, моя работа ничуть не хуже, чем у тех, которые летают над нашими головами в невесомости.
Старик улыбнулся одними губами:
– Ты тоже стал говорить, что думаешь? Нет-нет, мой дорогой, оставь эту прерогативу мне. В конце концов, я самый старый на континенте! И скажу по секрету, правда не приносит счастья никому.
Он отвлёкся и, поискав глазами слугу, предложил:
– Может, ещё кофе?
– Нет, спасибо, – кивнул головой Гувер. Он, по-прежнему, не догадывался, зачем он здесь.
– Меня очень беспокоит Ян, – сухо констатировал старик. – И, пока он вне игры, мы должны использовать эту фору. В США произойдёт не просто Событие. Нам нужна Афера Века! И сделка с русскими…
***
Советский Союз 4 октября 1957 года осуществил запуск первого спутника земли. Спустя три с небольшим года, в 1961-м, в космос полетел Гагарин. Мир испытал настоящий шок. Страна, разорённая войной, и, потерявшая больше 40 миллионов человек, дважды поставила под угрозу престиж капитализма. И всё это безобразие происходило на глазах одного поколения!
Во всем мире у думающих людей одновременно возникали странные мысли, противоречащие основной кардинальной доктрине демократического мира. На практике было доказано, что освобождение страны от религии и капитала приводит к экономическому чуду: грандиозному всплеску науки и техническому прогрессу. Требовалось любой ценой восстановить престиж свободного мира. В начале 1968 года по миру прокатилась сметающая всё на своём пути волна демонстраций и протестов. Пролилась кровь. Чтобы показать своё превосходство, требовалось что-то нереальное, немыслимое и из ряда вон выходящее. Аналитики подсказали – Луна!
***
Маша вывалилась в тёплое нутро родного дома, мягко приземлившись на слабо шевелящиеся тела своих родителей. Обнаруживший путешественников Олладий смог разбудить домочадцев. И, наконец, последним воспоминанием Маши в этот бесконечный день были протянутые к ней руки Бориса Евгеньевича. Потом она поплыла куда-то по коридору, и сон окончательно накрыл девочку мягким пуховым одеялом.
Ночью в Москве наступила оттепель, пошёл дождь, но утро, немного испачканное ранней весенней грязью, выдалось удивительно ясным.
Маша открыла глаза и поднялась с постели. Лес за окном ещё дремал после долгой зимы, хотя деревья уже гнали свои соки от корней. Яркое солнце скользило по ветвям берёз, и они купались в этом ласковом расплавленном золоте, сияя. Дом, словно заколдованный утренней тишиной, молчал.
– Интересно, – подумала Маша, – сколько сейчас времени? Уже ясный день, а близнецы ещё не проснулись…
Пока она, повернувшись к окну, внимательно рассматривала весенние чудеса, напоминая всем своим видом Ксению, с таким же сосредоточенным вниманием изучающую манекенщиц, демонстрирующих новые платья на показах мод, из стены вылезла наглая пушистая кошачья голова. Следом показалось упитанное полосатое тело.
– Привет, – сказала девочка, не обернувшись. – Почему молчат близнецы?
– Спя-я-я-я-ят, не-е-е-е мешаюут, – мявкнуло позади.
– Смотри, Олладий, – строгая Маша погладила прильнувшего к ноге кота. – Мама может наказать…
– Гу-уляет, – буркнул обиженный кот, и за стеной тут же послышались крики, это Чук и Гек открыли глаза, радуясь новому дню.
***
Ксения проснулась рано. Чёрная подружка хотела есть, и женщина, быстро одевшись, выскользнула из дома. Её мохнатая соседка была настолько истощена, что подруга решилась на невероятный шаг. В самом дальнем углу обнесённого высоким забором участка стоял старый дуб. Он мог простоять ещё не одну сотню лет, но прошлым летом был почти повержен ударом молнии.
Ствол был чёрен и мёртв, но корни жили своей удивительной жизнью, не собираясь сдаваться. Ксения тихо подошла к погорельцу и прижалась к смерзшейся за зиму прокопчённой коре.
Через час она так же незаметно проникла в дом. Все спали. Сонная тишина затянула дом и убаюкивала. Посмотрев на Бориса, женщина слегка толкнула спящего и, увидев попытки шевеления последнего, весело сообщила:
– Тебе нужен хороший массаж спины!
– Я, было, решил, что ты меня пожалеть пришла, – охнув, сообщил Кесслер.
– Я могу жалеть – во время массажа, – разъяснила супруга. – Какой предпочитаешь? Классический, тайский, спортивный…
– Чёрт возьми, сделай и то, и другое! Третье тоже не повредит. Наверное…
Жена рассмеялась и толкнула его серое от недавно перенесённого напряжения лицо в подушку.
– Снимай трусы! – Спина супруга выразила протест:
– Э-э-э, а могу я стыдливо прикрыться простынёй?
– О-о-о, у тебя выросло что-то особенное, чего я не видела раньше? – строго спросила Ксения, снимая с поверженного немца последний рубеж обороны. И голос её был исполнен истинного научного интереса, вкупе с готовностью исследовать новые подробности супружеской анатомии, во благо семьи.
– Господи, – искренне вздрогнул муж. – Только, ради Бога, не проси меня поворачиваться на спину…
Ксения скептически взглянула на распростёртое тело и, вздохнув, начала нажимать пальцами на чувствительные точки вдоль позвоночника. Минут двадцать женщина старательно растирала его спину и плечи: разминала, постукивала, нежно поглаживала. А затем, звучно шлёпнув по пятой точке, приказала перевернуться.
Увы, ответа не последовало. Борис спал, как убитый.
– Слабак, – с ноткой сожаления, сообщила жена и отправилась завтракать.
***
С началом эпохи космонавтики, СССР и США практически сразу, после запуска первого спутника земли, стали разрабатывать лунную программу. Спустя пять лет, обеими сторонами была установлена невозможность таких полётов из-за массы возникших технических проблем.
При том, что на разработки новых технологий Конгресс США в 1963 году выделил 25 миллиардов долларов. В 1965 году в Конгрессе было принято решение о сворачивании лунной программы. Зато в начале 1966 года она была опять возобновлена, и в 1967 году с мыса Канаверал стартовал «Аполлон 1» с ракетой-носителем «Сатурн-1Б», на корабле находились трое астронавтов, которые погибли в момент старта. Ракета взорвалась. На неделю раньше межпланетная станция СССР «Луна-12», упала на поверхность Луны. Никто так и не провёл испытаний взлёта-посадки на спутнике.
9 ноября благополучно приводнился в Тихом океане «Аполлон 4», совершивший несколько витков в космосе. На корабле находилась обезьяна с зашитым наглухо задним проходом. К тому времени ещё не разработали космический туалет, и экскременты представляли большую опасность для аппаратуры. Животное погибло от лучевой болезни сразу после приземления.
Параллельно в США начали проводить работы по поиску лунных метеоритов на поверхности США и Антарктиды. Зачем?
Наконец, в начале 1969 года НАСА, без предупреждения, увольняет восемьсот ведущих сотрудников агентства, непосредственно занимающихся лунной программой – всех!
Вернер фон Браун – генеральный конструктор «Сатурнов» – был переведён на должность консультанта и отстранён от фактической работы. Ни его статей, (ни одной!), ни мемуаров, ни дневников, или исследований – никогда никто не публиковал, как при его жизни, так и после смерти. Он проживал со своей женой на закрытой территории в Вирджинии и умер в 1977 году от рака поджелудочной железы.
Толпа из шевелящихся, словно вырезанных из детской книжки и наклеенных, как декорации в столичном театре, прозрачных фигур медленно двигалась среди тьмы и света. И остановилась перед тёмными нитями паутины, преградившей им путь по коридору ледяного чертога.
У входа в этот удлинённый широкий зал двумя рядами стояли ледяные колонны-сталагмиты, похожие на окаменевшие могучие сосны. Их поднятые к своду ветви держали теряющийся в сплетении теней потолок. Между первыми колоннами, натянутая в струну, блестела, переливаясь в свете фонарей и факелов, ловчая сеть огромной чёрной паучихи.
За сетью стоял Ян. Он казался маленьким, худым и неловким человечком, на фоне завораживающей картины прибывших великанов. За ним, в коридоре, повисла ещё и белая плотная вуаль, сквозь которую практически не улавливались очертания предметов. А перед паутиной буйно полыхало холодное пламя, и переливались на колоннах кроваво-красные блики. Колыхающаяся орда льдистых привидений иногда отбрасывала снежно-белые языки огня на стены, и казалось, что над этой бесконечной толпой клубится серая дымная туча. Молчаливое противостояние длилось не больше минуты.
Один поднял над собой Гугнир (1), и мир дрогнул. Люди услышали тяжёлый рокот, увидели, как согнулись колонны, держащие свод ледяного коридора. По идеальной красоте льда с хрустом поползли трещины… затем, бог неторопливо опустил своё оружие и, в полной тишине, нарисовал черту, пересекающую коридор от стены к стене.
Пещера дрогнула снова.
Багровые отблески холодного пламени на какое-то мгновение потухли, показался белый дым, трещины рассекли потолок, и сверху на стоящих за паутиной людей посыпались крупные льдины.
– Сандхи! Агнихорта!(2) – прозвучало в Чертогах.
***
Бог поднял своё оружие над головой и неторопливо вылез из седла. Его мантия на мгновение уплотнилась и, обняв паутину, растворила её. Миг – и паутина истаяла, открыв проход. Теперь устало ссутулившийся человечек стал совсем крошечным. Рядом с ним, беззвучно охнув, упала женщина. Она тоже истончилась и стала похожей на фигуры напротив.
Человечек шумно вдохнул стылый воздух и негромко сказал:
– Уходи. Ты давно проиграл битву. Ты не пройдёшь.
Один промолчал. Мелькание огня на его плаще на миг погасло, зато копьё вспыхнуло яркой белой звездой. Он сделал шаг, и остатки чёрных нитей сгорели за его спиной. Ещё шаг – и огромная, поглотившая тьму фигура нависла над тщедушным телом – карликом, в сравнении с огромным богом. Словно по чьему-то запоздалому приказу, сзади на замершего человека медленно начала оседать ткань падающей сверху занавеси. Она вылилась на крохотного человечка серебряным чистым дождём и облепила его.
Тогда старый бог взмахнул копьём и, с нечеловеческой силой, опустил его на голову человека, словно желая разрубить пополам!
Вспышка ударила по глазам, раздался тихий звон, и ткань распалась на тысячи блестящих инеем осколков. Сзади мешком упала мужская фигура.
– Сандхи! Агнихорта! – прорычал монстр. Защитник покачнулся от удара, но не отступил ни на шаг:
– Ты не пройдёшь, – шепнули бесцветные губы.
И Один вздрогнул.
Откуда-то из-за пазухи крошечное существо извлекло сияющий Жезл:
– Кадуцей, – ахнули стены.
Призраки подались вперёд и тут же отхлынули пенной волной, а позади замахнувшегося Жезлом разливался водоворот радуги. И через чёрную пустоту, словно перечеркивая миры и пространство, к стоящей перед гигантом фигурке шагнула сияющая Дева.
Маленькое солнце Жезла засверкало яркой, сметающей всё на своём пути силой, и… призрачная толпа исчезла, всосавшись в него серой пустотой. А яркая звезда отделилась от Девы и повисла над Кадуцеем.
В коридоре остался только Один, словно чёрный язык копоти на ледяном полу. Фигура его истончилась и заметно подрагивала, как гаснущая без пищи свеча.
Проигравшим битву нет пути назад.
***
Наконец, мерцающая звезда стала блекнуть и бархатно – чёрная молчаливая ночь накрыла ледяные чертоги. Парализованный ужасом Василий Иванович опомнился и подбежал к товарищам. Он дотронулся до замершего Яна, и, последний, неловко вздрогнув, закашлялся, горлом пошла кровь…
– Помоги Маше, – с трудом произнёс он. – Отправь обратно… трое прибыло, троих и отправляй. Отогреются и отойдут. Ничего. Не такое видели…
Он неловко сел, задыхаясь, и, прислонившись к холодной стене пещеры, замер.
Глухой рокот замирал где-то вдали.
Отца Василия шатало, пол сотрясался. Откуда-то, из глубины земли, шли волны землетрясения. В тенях призывно мерцало окно перехода. Непершин подхватил Бориса, неловко пихнув его в проход, засунул бесчувственную Ксению и, аккуратно приподняв Машу, отправил в путь и её, поцеловав девочку в лоб. Пятно приняло свою добычу и растворилось в бликах играющих теней. Ян, кашляя, заворочался и одышливо сказал:
– Надо поскорее убираться отсюда!
***
Первые несколько сотен метров они шли спокойно. Однако, уже после третьего поворота, Ян сгорбился и стал спотыкаться, несмотря на широкую и гладкую дорогу ледяной пещеры. Василий Иванович, с тревогой, думал, какое тот сейчас пережил напряжение и что там, с летящими домой по трубе?
Очень скоро Ян решил сделать привал: точнее, он просто упал и, только через некоторое время, с трудом, смог попросить воды.
А Непершин сидел на корточках рядом и чувствовал, как под ним трепещет земля. Слушал далёкий гром и подземный рокот. Внезапно ему показалось, что где-то снова мелькнул красный отблеск огня. Он вздрогнул и показал на него беспрерывно кашляющему полковнику. Тот посмотрел глазами загнанной собаки и зашептал, задыхаясь:
– Кровь… я оставляю следы. Это еда для них.
– Так сгинули же бестии…
– Вальхалла – огромный зал. Он имеет пятьсот сорок дверей. Из каждой двери в Рагнарок вышли восемьсот воинов. Их тьма: четыреста тридцать две тысячи воинов-эйнхериев, жаждущих напиться от живых. Рог трубил им сбор…
Непершин дотронулся до лба Яна и осознал, что того бьёт холодный озноб.
– Давай-ка, гражданин-начальник, залезай-ка мне на плечи. Только говори, куда идти!
Ян молча, с трудом, забрался ему на спину, а отец Василий обнял его ноги и тяжело поднялся, тут же осознав, насколько легка его ноша.
«Да его просто высосали», – ужаснулся священник. Он глубоко вздохнул, посмотрел на далёкие отблески, просвечивающиеся сквозь прозрачные стены чертогов, и достаточно быстро зашагал к выходу.
***
Уже почти у выхода Непершин смог нагнать морпехов, с трудом несущих девятитонную смерть. Волокуши быстро сломались под тяжестью металла, и люди тащили свой страшный груз на руках. Но и красные отблески быстро приближающегося зарева нагоняли изнемогающих под весом авиабомбы людей. Увидевший друзей издалека, Илья принял тело находящегося в беспамятстве командира и испуганно посмотрел на священника, боясь задать главный вопрос.
– Все живы, – сотворив перед собой крест, успокоил Василий Иванович. – По тоннелю домой летят.
– А вы?
– Дык трёх выпустил, трёх обратно и несёт… вы, ребятки, шевелитесь, не стойте! Нагоняют нас черти эти. Они до моста только и дойдут. Поторопимся! Немного ещё…
Наконец, они покинули пределы пещеры и вышли на тропу, ведущую через мост. Оставалось пройти не больше ста метров…
Но этого времени у людей уже не было.
Прошло менее пяти минут, и люди увидели огромную чёрную зверюгу, скачущую какой-то странной иноходью. На этом восьминогом скакуне сидел гигант, который, радостно скалясь, размахивал над головой огромным молотом. Его спутники, в своём страшном безмолвии, представляли невероятное жуткое зрелище. За чёрным великаном, в абсолютной тишине ледяных чертогов, летели подчинённые одной цели полуразложившиеся выпотрошенные трупы, скелеты и, даже вполне обычные, люди, но с мучительно искажёнными, перекошенными лицами. Все эти привидения были похожими на воплощение самых страшных ночных кошмаров. По бокам бежали огромные седые призрачные волки, и сопровождающая их тишина была во много раз страшнее криков и волчьего воя.
***
Глухо зарычал Мрак и, развернувшись корпусом, остановился. Расставил лапы пошире. Илья, аккуратно передал так и не очнувшегося Яна морпехам, достал сияющий белым меч, и, зачем-то, поднял к небу руки отец Василий, творя молитву Богородице…
Слейпнир (3) резко затормозил, беззвучно выбив колею на ледяной дороге. А Илья, точно так же, как и пару часов назад Ян, громко и чётко сказал:
– Ты не пройдёшь!
Гигантский конь встал на дыбы, и огромный чёрный молот в руках гиганта засвистел, уничтожая перед собой пространство.
– Они не могут драться одни, – неожиданно закричал капитан морпехов. – Оружие к бою! Рассредоточиться!
Бомба легла в двух метрах от только что пройденного моста. Отряд, молча, устремился обратно. На той стороне осталась ядерная смерть и одиноко лежащая человеческая фигура.
В этот момент Илья поднял меч и рассёк перед собой воздух.
Ослепительная вспышка всепоглощающего света взвилась в воздухе и разделила пополам чёрное восьминогое чудовище. Великан с молотом рухнул в снег и тут же вскочил, яростно занося молот… призраки замерли.
Внезапно фигура стоящей рядом собаки увеличилась в размерах, и Мрак открыл пасть.
– Фенрир(4), – прошептал гигант, пятясь…
Выглянуло солнце. И толпа привидений, заполнявшая всё пространство, от ледяных чертогов до моста, стала истончаться и таять. Очень скоро перед мостом остались стоять: готовый стрелять в призраков отряд морских пехотинцев, отец Василий, Илья и огромная чёрная облизывающаяся собака…
***
История столицы Пьемонта насчитывает более двух тысяч лет. Город Турин, родившийся у подножия Альп, расположен на 45-й параллели, которую географы называют золотой – за её равноудаление и от Северного полюса и от экватора. В результате, мистики и эзотерики всего мира считают город зоной слияния позитивных и негативных энергетических потоков. Так, по мнению Джудитты Дембеч и Густаво Адольфо Рола – Турин, вместе с Лионом и Прагой, образуют Белый Треугольник, а с Лондоном и Сан-Франциско – Чёрный.
В Турине жили Парацельс и Сен-Жермен, Калиостро и Мишель Нострадамус. Здесь, каким-то невероятным чудом, не сгорела в полностью выгоревшем храме Туринская плащаница и где-то, по легендам, хранится Грааль… город-загадка не желает открывать свои тайны, угощая туристов чёрными и белыми трюфелями, а также лучшим на земле фундуком.
Но как бы ни было на самом деле, но в ночь с 9 на 10 марта 1968 года по центральным улицам столицы Пьемонта от его «белого сердца» – площади Пьяцца Кастелло, на которой стоит Собор Иоанна Крестителя, (в котором хранят Туринскую плащаницу), до площади «тёмных сил» Пьяцца Статутo, где возвышается над миром фонтан Frejus, (с Люцифером на вершине, ещё не низверженным в Преисподнюю, ещё несущим свет), – в течении четырёх ночных часов следовала огромная армия привидений-викингов, кем-то изгнанных из Вальхаллы и призванных Хель…
____________________________________________________________________________________
1. Собственное имя копья скандинавского верховного бога Одина;
2. Слияние. Жертва мне (санскрит);
3. Слейпнир собственное имя коня, сын Локи и Сфадильфари. Подарок богам Астгарда;
4. Фенрир огромный волк, сын Локи и Ангрбоды, второй из детей Локи.
Кроме этих детей у Локи был ещё мировой змей Йормунгард, который не дает земле расколоться, обвивая её, и, вечно держа в зубах свой хвост. И Хель – хозяйка царства мёртвых (греч Персефона) – все они дети Ангборды – великанши и Локи
Маше было страшно. Она летела в абсолютной тишине и темноте бесконечно холодного коридора.
Девочка замерзла, но, собравшись заплакать, поняла ̶ слёзы не хотят выливаться из глаз. Видимо, они тоже боялись.
***
Лишь только увидев появившийся в стене гостиной тёмный провал, она решила исследовать его. К её сожалению, в тот момент, когда мама и Василий Иванович исчезли в чёрном тоннеле, не могло быть и речи о том, чтобы прыгнуть за ними сразу.
Хорошо ещё, ей разрешили не ходить после праздника в школу. В семье помнили предания о Восьмом марта её далекого детства, и снова рисковать взрослым как-то не хотелось. Рашид Ибрагимович заступился, и Ксения, улыбаясь, согласилась. Спасибо, мам…
Но весь долгий день в гостиной кто-то находился, притом, что подлый Олладий нашептывал ей всякие ужасы:
«Ян-н-н убьёт», – завывал он в голове. «Р-р-р-ррызар-р-р-рвёт», – грыз кот барабанные перепонки.
И, всё-таки, она решилась. Выпроводила близнецов с Танюшей на вечернюю прогулку и вернулась одеваться.
«И не соврала никому, – успокаивала себя девочка. – Лечу за своими зимними вещами».
В доме никто не обманывал друг друга, тем более, Бориса Евгеньевича.
«Ум, честь и совесть нашей эпохи», – на полном серьёзе говорил о нём Ян.
***
Наконец, ветер перестал шуршать в ушах, а сквозь нахлынувшее на неё мёрзлое забытьё, она увидела огонёк. Путешественница вздохнула и, зажмурив глаза, вылетела в яркий светлый коридор.
Её закружило, потащило куда-то, ударило о прозрачную стенку. С трудом переводя дыхание, Маша обернулась и увидела отца Василия. Последний охнул, молча, обнял её за плечи, а она, как-то сразу обессилев, прижалась к нему. Посидели. Мрак, ухмыляясь во всю наглую волчью морду, притащил вещи. Стоящий рядом военный снял шапку, нервно закурил.
Пока девочка пыталась рассказать, зачем она совершила такое преступление, а Василий Иванович, тяжело вздыхая, нагонял на неё страхов перед встречей с родителями, где-то в темноте послышался голос Яна. Правда, слов пока было не разобрать – гулкое эхо коверкали бесконечно-извитые коридоры ледяного дворца. Где-то далеко, словно взорванный фугас, громыхнуло. Под ногами дрогнул пол, и колючим дождём посыпалась ледяная крошка потолка.
Свет, лившийся со всех сторон, на миг ослепительно вспыхнул и исчез.
БЦЗЫ-Ы-ЫН – радостно охнула темнота.
Миг тишины.
Потом над головой пугающе загремело – БА-А-А-АМ, БА-А-А-АМ, БРА-А-А-А-АМ… люди зашевелились в этой внезапно замолчавшей тьме, а увидев далёкий свет фонарей, встали.
***
Через несколько минут показались движущиеся фигуры. Они, с трудом, тащили на полозьях длинное акулье тело ядерной смерти. Весила она не одну тонну…
– Быстрее! – подгонял Ян морпехов. – Быстрее! Вперёд! К выходу!
Сам остановился, пересчитал бегущих и не соответствующим моменту спокойным голосом чётко отдал приказ:
– Мрак, ведёшь отряд! Илья, любой ценой, необходимо доставить бомбу, хотя бы до первой стоянки!
Он протянул, откуда-то взявшийся, и, явно знакомый богатырю, белый клинок. Тот молча принял оружие и, не прощаясь, побежал догонять исчезающих за поворотом морпехов.
–Ждите нас до утра, – услышал Илья уже за поворотом…
Оставшиеся члены команды тоже хотели пояснений:
– Ледяная стена не сдержит, но позволит какое-то время стоять, не соприкасаясь с сущностями. Борис, справа! Ксения слева! Василий Иванович, ты – позади меня.
Никто не понял бессвязной речи полковника, (а переспрашивать не решились), – отряд послушно выполнил приказ.
БА-А-А-АМ, БА-А-А-АМ, БРА-А-А-А-АМ… – звенело битым стеклом вдали. Этот звон показался Маше мелодичным, но он тревожно звучал всё ближе и ближе, казалось, катился вслед, спеша догнать только что пробежавших мимо девочки людей.
Никто из оставшихся не слышал ни топота, воплей, сопения преследователей, ни резких приказов их командиров – стояла прерывающаяся только музыкальными «бздзынами» тишина.
Темнота перед Машей была странной, будто дополняющей мелодию, и девочка, прятавшаяся за отца Василия, пошевелилась, а услышавший шорох Ян резко повернулся в её сторону.
Их глаза встретились. Среди надвигающегося ужаса в ледяной пещере маленькая преступница услышала:
– Интересно, какая ты: в мать, или отца…
***
Странные и страшные сказки Севера – мифы холодной суровой страны с её стылыми бесконечно светлыми летними днями и жутковато длинными ледяными зимними ночами – не могут не удивлять. Похоже, именно с Севера, из глубин легендарной Гипербореи, пришли они, постепенно перерождаясь в сказания Персии, Греции и Рима. И, вполне может быть, всемогущие звериные сущности Древнего Египта тоже были оттуда…
Трудно сказать, кто такие боги Асгарда, но германские племена, ассоциирующие себя с Арией, распространили предания о них на всю Скандинавию, Шотландию, Англию…
Во всех повествованиях: в напевных рассказах ацтеков, цокающих ритмичной барабанной дробью горловых песнях догонов; битвах людей и обезьян, вписанных в историю на санскрите, древней письменности далёкого Востока – мы видим, как растёт через девять миров самое прекрасное дерево мира – могучий ясень Иггдрасиль. Три его корня уходят в нижние миры: мир драконов, мир инеистых великанов и мир демонов Мрака. В стволе живут змеи, люди и олени. Ветви ясеня – миры светлых альвов, карликов и Ванов. Удивительно, но сегодня в технологическом мире науки, люди сами включили себя в девять обитаемых космических миров. И ведь именно на Земле, у основания ствола, рядом с веткой, на которой повесился Один, находится великий источник, охраняемый Асгардом. Источник перемещения, дающий возможность попадать из мира в мир. Путь, к которому лежит через Вальгаллу, а потому закрыт для людей…
***
Молчание среди оставшихся растянулось бесконечной резиновой нитью. Борис, еле успокоив бьющееся сумасшедшей секундной стрелкой сердце, с трудом, перевёл дыхание и замер, бездумно глядя вперёд.
Неожиданно, в темноте и тишине раздался голос отца Василия, который тревожным шёпотом спросил:
– Там свет впереди? Вы его видите? Как будто отблески приближающегося пожара!
– Саинижа-пита (санскрит), на огонёк тащит свою шушеру, – последовало объяснение. – Но и деваться нам некуда.
Теперь уже все увидели, как медленно и неотвратимо розоватые всполохи далёкого зарева превратились в круговерть огненных языков, приближающихся к сидящим в засаде людям.
– Приготовиться! – услышал маленький отряд. – Отпустите то, что в вас заложено. Преградите путь!
Огненное сияние приближалось. Бориса, который встал на повороте, напротив жены, обдавало холодом. «Это не огонь, – шепнуло в голове. – Расслабься. Отвлекись. Вы сможете».
Через мгновение перед лицом Кесслера предстала невероятная картина. На него, в полном молчании, плавно и беззвучно неслась орда. Впереди на огромном, словно покрытом слоем инея, седом козле, летел одноглазый гигант в чёрных доспехах. В руке он держал витой турий рог, который подносил ко рту, странно задирая голову вверх, и, оттопыривая «адамово яблоко», проступающее из-под густой с проседью бороды. Человек трубил в рог, который не издавал звуков. За плечами гиганта, словно смоляные крылья ворона, развевался плащ, а на грозном лице играла радостная улыбка победителя, больше похожая на оскал.
– Один, – услышал Кесслер. – Арийский бог, не знающий поражений. Он призван кровью прозвучавшего рога.
– Дикая Охота! – ахнула Ксения, и чёрная паучиха заметалась, творя сеть…
***
Интересные события происходили в мире 9 или 10 марта 1968 года.
Великий Гримуар, обнаруженный якобы в гробнице царя Соломона в 1750 году, оказался открыт на странице вызова премьер-министра Ада – Люцифуга Рофокале. Это, пожалуй, единственный предмет, достоверно хранящийся в Ватиканском книжном хранилище. О нём стало известно из-за переполоха, устроенного именно этим событием. 10 марта в Ватикан были, в срочном порядке, приглашены 12 кардиналов, в течение недели обсуждавших страшную находку.
Кто открыл книгу и почему концы фолианта оказались обгорелыми – осталось загадкой. Рядом с открытой книгой лежал обугленный до костей труп, но понять, каким образом человек сгорел, но при этом вокруг отсутствуют следы пожара, понять не удалось. Личность покойного так и не установили.
В это же время к архивариусу и библиотекарю Святой Римской Церкви кардиналу Хосе Толентино Каласа Де Мендонса пришло пространное письмо от некоего священника Беренджера Соньера. Разбирая старые манускрипты в своём приходе в Ренн-ле-Шато, тот обнаружил документы, фактически разрушающие всю католическую доктрину. Соньер утверждал, что Иисус никогда не был распят. Документы были доставлены им в Ватикан, не позднее 10 марта. Опубликованы они не были. Но…
Уже в 1969 году сей достойный католик чрезвычайно разбогател и снял с себя сан. А уже через два года, в 1970-м, Беренджер Соньер погиб, причём обстоятельства его гибели так и остались непроясненными. Не до конца проясненными… согласитесь, быть раздавленным собственным автомобилем – это странно. Можно допустить, что машина не поставлена на тормоз. Но допустить, что машина сама выкатилась из гаража прямо на хозяина? С какой же скоростью двигался шустрый автомобиль, если человек не успел или не смог от него увернуться?
_____________________________________________________________________________________
Саинижа-пита (санскрит) дословно, отец Аника-воинов; бездельников. (1)
Второй час, словно белую крупинку в абсолютной темноте, Ксению кружило в медленном танце. Танец был ненавязчив, а потому не давал голове повода к укачиванию. Лишь почувствовав скорое окончание пути, она поняла, как быстро летит. Несколько минут – и её мягко приземлило и помчало, как с крутой горы вниз, на санях. Ещё мгновение – и тело выбросило из темноты в узкое пространство коридора. Женщина инстинктивно вытянула ноги, тормозя, и остановилась. Оглянулась…
Вокруг на снегу валялось три больших деревянных ящика со снаряжением, рулон туалетной бумаги, пепельница и… Машины зимние вещи. Ксения беззвучно помянула давно усопшую мать и резко встала на ноги. Она находилась в помещении, похожем на длинный широкий коридор, сделанный, возможно, из прозрачнейшего льда, на стене которого зияла, переливаясь всеми цветами радуги, выбросившая её наружу тёмная дыра. Вокруг голубоватыми всполохами разливался свет, как будто откуда-то сверху через тонкое стекло большой и мощный прожектор освещал огромное ледяное сооружение.
Через полчаса из пятна, с громким охом, вывалился Василий Иванович. За прошедшие годы он раздобрел, отрастил породистую поповскую бороду. А его осанка и типичное лицо «Колымского сидельца» приобрели такую властную уверенность, что теперь, по прошествии двадцати трёх лет от Великой Победы, никто и не рискнул бы подумать о нём, как о «бывшем враге трудового народа». Священник достойно нёс свою ношу и сан.
Ксения помогла встать и, молча, указала на сиротливо валяющуюся шубку Маши.
– Святые Угодники, – обронил Непершин.
Дело стремительно усложнялось.
Путешественники вздохнули и, сев на ящики, стали ждать. Холод ледяными лапами топтался вокруг. Он здесь был совсем другой, чем дома – стылый насквозь, бездвижный и вечный…
Где-то через час, они услышали лай собаки.
– Мрак, – уверенно сказала Ксения и встала. Из коридора на неё вылетел огромный мохнатый волчара и, весело взгавкнув в приветствии, затормозил по ледяной дороге сразу когтями и попой. Следом появился Ян, а затем, и все остальные.
Появлению новичков отчего-то никто не удивился.
– Достойная выброска, ребята, – сообщил начальник Особого отдела. – Присоединяйтесь! Клянусь, не хотел беспокоить, но всем известно, что муж и жена одна сатана.
– Ты ещё скажи, как иголка за ниткой, – буркнул Непершин.
– И скажу. А чего стоим, багаж не разбираем? Времени в обрез, нам надо до ночи отсюда эвакуироваться по-тихому…
Ксения глубоко вздохнула и показала на аккуратно собранные вещи дочери.
– Мдя, – только и смог выдавить из себя остолбеневший полковник. – Действительно, только дети верят, что зло днём спит.
На мгновение он застыл, как цапля, и, буквально через несколько секунд, сообщил:
– Тоннель не активирован. Может, передумала… – потом подумал ещё немного и скомандовал. – Вещи распаковать! Дорога ровная. До цели около километра. На погрузку уйдёт не менее двух-трёх часов, и ещё часа четыре на транспортировку до безопасной ночёвки. За день вполне успеваем, если поторопиться. Командир, одного морпеха сюда. Мрак – сторожить. Василий Иванович – ждать.
***
С четверть часа двигались в абсолютной тишине прозрачных коридоров. Ян шёл быстро, периодически раздражённо оборачиваясь. Позади, слегка снижая темп всего отряда, бежали Ксения и Борис. Внезапно оба резко остановились. Сквозь прозрачные стены перед ними замелькали удивительные картины чужого мира.
Там, за стеной, грузный воин сидел в чёрном кресле, и отблески огня играли на его лице, как пламя в жерле паровозной топки. Рядом с сидящим, поставив в качестве упора молот, находился мощный широкоплечий атлет, а чуть поодаль – тонкая и гибкая, как лоза, золотоволосая женщина. Она подняла лицо, и свет её глаз пронзил сердце Кесслера!
– Борис, встал справа! Ксения – слева! Быстрее! – сквозь волшебные звуки флейты услышал он злой голос, но яркие, как сапфиры, миндалевидные очи продолжали жечь грудь. – Не смотреть по сторонам, только вперёд. Это морок! – слышали разведчики как будто издалека. – Вперёд!
Наконец, в конце бесконечной череды тоннелей и поворотов, резко похолодало. Через огромную прореху в своде людей моментально осыпал миллиард крошечных колючих ледяных кристалликов, безжалостно жалящих разгорячённые от бега и полураздетые тела бойцов. Невозможно было рассмотреть в этой вьюжной круговерти ничего вокруг. Последние несколько метров отряд полз, как гигантская сколопендра, борясь с порывами ветра.
Наконец, на морпехов, вместе с бесконечной метельной круговертью, упали слова приказа:
– Свободно падающая термоядерная бомба В28ЕХ. Берём её, ребята, пока эти манекены не очухались и не взорвали все 70 килотонн к чертям. Эту толпу привидений хрен потом соберёшь!
***
Замыкающий отряд старший сержант, сверхсрочник Михаил Ельцин, поставленный перед самым входом в охранение, смотрел на сослуживцев, быстро пакующих груз словно со стороны.
Его не обдавало со всех сторон острыми ледяными иглами. Он был защищён от пронизывающего ветра небольшим утёсом, засыпанным обледенелыми валунами. Но что-то было не так. Немного поразмыслив, он решил забраться повыше, ободрав до крови ладони, словно ведомый к какой-то непонятной цели.
Пальцы моментально онемели от холода и не почувствовали боли. В какой-то момент сержант краем глаза смог рассмотреть тёмно-багровую дорожку на камнях. Дорожка начиналась с его собственной стекающей с пальцев горячей крови, над которой на холоде вился лёгкий туманный пар, неуловимый глазом, почти блик.
Затем Михаил поднял голову, увидев перед собой… человека. Высокий и статный, тот сидел на сером скользком ото льда камне. И не двигался.
Оледеневший… нет, каменный…
На груди изваяния висел на толстой цепи большой рог, инкрустированный серебром.
Сержант потянулся было, но, поскользнувшись на камне, поехал вниз. Он тут же опомнился от странного наваждения… но было поздно.
Сильно ударившись о каменную грудь лицом и губами, он охнул. И губы, выдохнув выбитый ударом воздух, буквально вдули его в отверстие на заострённом конце висящего артефакта. Рот сержанта моментально наполнился кровью – и она, вместе с судорожным движением грудной клетки, тоже последовала внутрь рога…
***
27 августа 1883 года взорвался остров Кракатау, в 4800 км от него люди на острове Маврикий слышали «грохот артиллерии». Звук обогнул Землю четыре раза.
9 марта 1968 года только одна упругая инфразвуковая волна пронизала пространство. Но последствия были пугающими.
Она шла вертикально вниз, от Гренландии к Антарктиде и, замкнув кольцо через Северный полюс, вернулась к источнику. В результате на берега Европы и обеих Америк в начале марта массово выбросились стада китов. Численность финвалов сократилась в шестнадцать раз. Гренландский кит практически вымер. Вымерли также гренландский нарвал, гренландский гигантский морж, сейвал. В 1968 году массово погибали моллюски, а на берег выносило редких жителей морских глубин. Далеко на юге вымер южный кит.
Земле повезло. Если бы ударная волна прокатилась с запада на восток, захватив на пике сил более густонаселённые земли, то никто не знает, сколько жертв насчитала бы планета.
Инфразвук не слышен человеческим ухом. Низкочастотные звуки слабо поглощаются земной корой и водой. Они возникают при землетрясениях, ураганах, бурях и цунами. Но в тот день не было зафиксировано природных катастроф.
Органы человека тоже имеют свою собственную инфразвуковую частоту колебаний. Попав в резонанс с внешним источником, человек почти сразу погибает.
Доказано, что если такая звуковая волна накроет судно, то погибнут все. Истории о «Летучих голландцах» правдивы. Но что удивительно, в 1968 таких «вечно» плавающих кораблей насчитали сразу семь. Это и рыболовецкий траулер «Льюис Гэр», на котором из 17 членов экипажа остался в живых только судовой кот; и теплоход «Атту» на котором найден 21 труп; баржа «Угашик», прибитая волнами практически рядом с портом своего назначения, с которой неизвестным образом пропали все; пароход «Саксона», на котором найдено 7 трупов и многие другие, менее крупные суда. Все они находились в этот день в районе поражения звуковой волной. Все – лишились своих экипажей по «неизвестным причинам».
Ответа на вопрос «что это было?» нет. Как нет и понимания произошедшего удивительного явления. Но есть факты: легенда о Гьяллархорне и трубаче, случайно протрубившем в рог и проигравшем битву.
***
По шее президента стекала капля пота. Он чувствовал, как она скользкой солёной субстанцией, похожей на слизняка, медленно ползёт за шиворот, чтобы, впитавшись в воротник его накрахмаленной рубахи, оставить там противное жёлтое пятно.
«Оно превратится в очередную полоску грязи», – почему-то подумал он и вздохнул.
Везде была сплошная грязь. С той самой минуты, как его, сидевшего в самолете напротив закрытого ящика с трупом остывающего Кеннеди, привели к присяге на должность президента страны.
А ведь он хорошо начал тогда на борту летящего в Вашингтон «Боинга», наметив продвижение законопроекта о гражданских правах.
«И к чему я пришёл? – в который раз спросил он сам себя. – Чертов Гувер, с его вкрадчивыми приказами. Я ухожу, и как можно скорее. Пока они не прибили и меня».
– Посмотрите, на этот образец поп-арта, – пасторским голосом вещал ему в этот момент директор Федерального бюро. – Уверен, что Энди Уорхол скоро взлетит до небес. А пока цена-качество. Вот-вот откроется выставка в Сан-Паулу. Я бы посоветовал вам приобрести эту пару картин до её начала.
Линдон Джонсон вдруг уверился, что купит эти картины и не станет выдвигать свою кандидатуру на второй срок. Плевать на деньги, плевать на чужие мнения. Лишь бы убраться поскорее. Как можно скорее! Поторопившись завершить быструю экскурсию в этом рационализированном интерьере, и, вернув к себе невозмутимость, президент повернулся к картинам спиной, спеша завершить неприятное общение.
В дверях его догнал всё тот же вкрадчивый голос:
– Прекрасный выбор, господин президент. Я поспешу добавить, что нас с вами не должен больше беспокоить этот странный Мартин Кинг, король местных помоек. Или вы не согласны со мной?
Джонсона снова окунуло в мутно-зелёную воду бесконечного колодца, называемого пошлым словом «политика». Грязь, грязь и мерзость. Вся эта политика… и он кивнул, соглашаясь и с этим. Хотя бы потому, что темнокожий парень, напяливший на себя двубортный пиджак, (и куда лучше бы проживший всю жизнь в обрезанных джинсах), его больше не побеспокоит. Да и других тоже. Никогда.
***
Джон Гувер, расставшись с президентом, поторопился закончить дела. План, чётко прорисованный в голове, не давал расслабиться. Ему давно требовался стаканчик виски со льдом и мягкие руки Клайда. «Чёртовы политиканы, чёртов дед, идиот президент!», – думал он, выезжая за город по шоссе, и, мечтая о свободе. Ему предстояла сорокаминутная поездка, и директор ФБР прикрыл уставшие глаза. Наконец, машина заскользила медленнее и, сбавляя обороты двигателя, повернула. Остановилась на площадке перед поместьем.
Дом стоял рядом с мегаполисом в густо заросшем лесом острове тишины. Гувер знал, что это волшебное место, и существует оно не одну сотню лет. Но каждый раз, открывая что-то новое в нём, он восторгался волшебным миром вокруг и одновременно боялся его. Здесь выстроились в ряд острые пики скал, зияли глубокие овраги и рос густой лес. Сердцем зачарованной земли являлся небольшой дом. «Сердце этого мира», – иногда думал Джон.
Он открыл парадную дверь и прошёл через анфиладу, украшенную мраморными статуями богов и богинь, никем не встреченный. Зайдя в кабинет – сел и стал ждать.
Минут через пять он услышал:
– Я благодарю Вас, мистер Гувер, за то, что вы всегда откликаетесь на мою просьбу приехать.
Джон, вздрогнув всем телом, выпрыгнул из кресла, в очередной раз, поразившись умению Хозяина беззвучно приближаться к собеседнику.
– Это я должен благодарить вас за регулярно предоставляемую мне возможность получать от вас бесценные советы.
– Ну не стоит, – криво улыбнулся старик, показав белоснежные зубы. – Вы вполне заслуженно занимаете своё место, являясь одним из лучших в своей области.
– Я вас внимательно слушаю, – склонился перед инвалидом глава ФБР.
– Нам предстоит наблюдать весьма интересные события, мой друг. Надеюсь – со стороны. Я рассмотрел бы две фигуры. Брат и Раб. Вы согласны?
***
Практически в одно и то же время, за океаном, в районе старой Лубянской площади, теперь названной в честь Феликса Эдмундовича Дзержинского, очень усталый человек, с красными от постоянного недосыпания глазами, тихим голосом объяснял:
– Наша сила в единстве. Никто не сможет нас побороть. Партия и народ едины. Мы неделимы своей силой духа, верой в наше правое дело и ещё своими практически былинными героями. С верой в коммунистическое будущее горел в топке факел Камо и умирал в ледяном панцире Карбышев! Внуки наших правнуков будут рассказывать своим детям эти легенды! Уходят лучшие и молодые! Это закон! Великий подвиг никто и никогда не сотрёт из памяти поколений! Гагарин наше всё! Вы поняли меня? Наше. Всё!
***
Джон Эдгар Гувер умрёт, не пережив третьего инфаркта, в 1972 году в возрасте 77 лет. Он прослужит при восьми президентах начальником федерального бюро расследований, и только после его смерти установят предельный срок службы на этом посту – десять лет. Интересным является и другой факт. Его произвели в масоны ещё в 1920-м. Всего за два месяца подняли в степень мастера. В 1955 он стал именоваться Державным верховным генеральным инспектором, а в 1965 был награждён Высшим признанием шотландского устава – Большим почётным крестом. Официально считался убеждённым холостяком. Друг и партнёр, проживший с ним всю жизнь – тоже убеждённый бездетный холостяк – Клайд Толсон – принял на могиле американский флаг с гроба сожителя и завещанное ему одному состояние. Похоронен рядом с другом на кладбище Конгресса.
Именно благодаря Джону Эдгару Гуверу граждане США привыкли видеть в агентах надёжную опору и защиту их конституционных прав, американского образа жизни. Рядовые американцы не сомневаются – ФБР всегда спасает как от гангстеров, так и от всех внешних напастей.
***
В 1998 году в тюрьме, приговорённый к 99 годам заключения, умер от гепатита Джеймс Эрл Рэй. Он просидел 29 лет за убийство Мартина Лютера Кинга, погибшего 4 апреля 1968 года.
4 июня 1968 года был смертельно ранен сенатор Роберт Кеннеди. Его убийца Серхан Серхан продолжает отбывать пожизненное наказание.
И до сих пор в обществе циркулируют разговоры о том, что оба убийцы действовали вместе с государственными агентами.
28 марта 1968 года погиб при не выясненных обстоятельствах Юрий Алексеевич Гагарин. От взрыва тела лётчиков разорвало на мельчайшие фрагменты, которые, в буквальном смысле, собирали в ведра. Опознать труп Гагарина позволило найденное на пне ухо с кусочком кожи и гагаринской родинкой на ней. Обломки самолёта были крупными, а вот кабина разорвана на очень мелкие фрагменты, словно под креслами пилотов что-то взорвалось. Данные о гибели засекречены до сих пор.
…Гьяллархорн, или «рог для кричания», упоминается и в Младшей и в Старшей Эдде. Являясь собственностью стража богов Хеймдалля, он возвещает о начале Великой войны. Но если в рог протрубит не хозяин, то трубач проиграет битву. Рог Рагнарека не прощает обид…
***
До гор дошли без приключений, но очень сильно устали. Равнина, по которой передвигался отряд, за зиму покрылась выбоинами и трещинами. Морозы и метели, лишь изредка слегка смягчаемые оттепелями, разрушают даже камень…
Капитану морпехов пришлось признать своё поражение перед весёлым не то штатским, не то военным типом – тот, ловко управляя санями, ухитрился объехать все неприятности, аккуратно поворачивая, и, притормаживая в опасных местах. Огромная чёрная, (и неизвестно откуда взявшаяся!), собака, с фантастической скоростью и лёгкостью, тащила на себе импровизированные сани, с грузом и двумя сидящими на них мужчинами. Вдобавок эти нарты оставляли ровный и чёткий след, по которому было удобно бежать на лыжах, лишь немного правя палками в руках.
Для ночлега, под руководством вездесущего товарища и его пса, соорудили подобие юрты. Оказалось, что можно сделать лёгкий и прочный остов из лыжных бамбуковых палок и, накрыв палатками, поставить в середине маленький очаг-спиртовку, отлично выспаться в разложенных вдоль стен спальных мешках.
Удивительно сытную похлебку сварил мощный ширококостный бородатый мужик, всеми повадками смахивающий не то на медведя, не то на Илью Муромца. Богатырь уважительно обращался к чернявому и, совершенно без страха, сгрёб собаку, непонятного происхождения себе в спальник. Для тепла. Третий, молчаливый и бледный, долго сидел у печурки, шептался о чём-то с шустрым черноволосым…
Где-то над морем тучи, с их грязно-серыми клоками, висели тяжёлым покрывалом, зато над горами, которые росли бесконечной грядой, повисло красное зарево готовящегося вынырнуть из забытья бесконечной зимы солнца.
Утром вся пройденная отрядом равнина покрылась таинственными светлыми и тёмными полосами, словно кто-то расчертил за ночь снег и приготовился к игре в шахматы.
– Скорее в шашки, – хмыкнул Ян, прослушав утренние Борисовы мысли вслух.
Ему не нравился маг. За несколько дней тот словно истончился и осунулся до такой степени, что, казалось, тело сейчас переломится на две половины, да так и останется лежать среди вечного молчания снегов.
– Что тебя беспокоит? – серьёзно поинтересовался он.
– Впереди, в горах, вообще нет света, – отпив в три глотка полкружки чрезмерно сладкого чая, проговорил Борис. – Там кромешная тьма. Рай для Ксюхиной паучихи. Только… меня эта тьма ест. Совсем нет сил.
– Ну, извиняй! – почему-то по-детски обиженно надулся Ян. – Когда я здесь в последний раз был, тут просто белое безмолвие лежало. Чуть не скис, бродя-то.
– Странно, – пожал плечами Кесслер. – По мне, так тут уже сотню лет как черно.
– Угу, – согласился его оппонент и, буркнув под нос: «И не одну», приказал собираться. Сам куда-то исчез, а вскоре люди увидели необыкновенное северное сияние, нехарактерных для этого природного явления лилово-розовых и сиреневых тонов.
Ян вернулся через час. И принялся действовать весьма нестандартно: подойдя к Борису, обнял его сзади руками за плечи, а потом резко снял с дрожащего немца шерстяной шлем, нагло сообщив:
– Телеграмму послал жене твоей. Ждём. Полегче ща станет, не грусти, Капустин…
***
Спустя два с небольшим часа, отряд вошёл в ущелье, поражающее аномальной синевой. Густые тучи окутывали головы пришельцев, мешая движению, а сами путешественники медленно продвигались вперёд по узкому коридору, с ослепительно белым полом, изобилующим множеством трещин, и густым чёрным облачным потолком. Идти тут было… непросто. Белоснежные стены ущелья теперь были окрашены серо-грязными потёками от спустившихся с неба тяжёлых туч. Когда же более-менее ровный путь превратился в хаос из ледяных глыб, (каждую весну те обрушивались в ущелье и создавали пейзажи из сказок о Снежной королеве), проводник велел остановиться и снять лыжи.
– Весь багаж оставляем здесь. С собой только оружие, крюки, верёвки и ледорубы. Всё тёплое на себя. Лица смазать жиром. И… руки берегите.
Почти сразу снежная дорога упёрлась в забор из острых и прозрачных ледяных скал. Вид их был настолько поразителен, что люди остолбенели от зрелища, неожиданно открывшегося бесконечно-ровного ряда полированного стекла и зеркал. Жути подбавило и ещё одно обстоятельство. Солнце, в виде красной полусферы, на миг появилось на горизонте и окрасило окружающее пространство в багровые тона.
– Цвет мясных помоев, – успокоил проводник.
Это сравнение вызвало в буйной фантазии отряда бурю настолько негативных эмоций, что командир морпехов решился, не согласовав с проводником, объявить стоянку. Закурили.
Капитан подошёл к сидящему отдельно товарищу и начал:
– Я сам-то с Севера. Это нагромождение льда не похоже на торосы. Хаос какой-то.
– Красота, – последовал лаконичный ответ. – Бардак обусловлен обрушением некогда существовавшей здесь ледяной кровли. Мы у самого входа в пещеру. Предположительно, в двух километрах отсюда упавший с неба груз пробил её кровлю и лежит, ожидая нас.
– Если вся пещера заполнена таким льдом, то пройти расстояние в два километра не представляется возможным…
Безмятежное лицо проводника вдруг стало злым и колючим.
– Ничего невозможного для советского человека нет – это раз, – резко оборвал он капитана. – Коммунисты просто выполняют приказ и не размышляют – это два! И три! Здесь есть дорога. Как на бал. К Сатане!
Он встал и приказал собираться. Капитан посмотрел в его глаза и, с удивлением, осознал, что перед ним совершенно зрелый и властный командир, совсем не похожий на чернявого зубоскала, с которым он шёл к острову на подлодке. Осознал и ужаснулся.
***
Борис Евгеньевич собирал продукты. В дорогу. Ещё вчера, после появления чёрной дыры, Ксения, поверив говорящей роже нарисованного на потолке кота, сообщила, что отправляется к Борису. Он в ней нуждается, и она так решила.
Приехавший утром Рашид Ибрагимович долго ходил вокруг образования и, кинув в него два домашних тапочка для гостей, ручку и пепельницу со стола, со вздохом, отбыл, напоследок сказав Елене Дмитриевне:
– Ну, не до центра же Земли дыра-то! Может, и правда надо ехать…
И зимнюю экипировку для Ксении и отца Василия прислал. И оружие тоже.
«А почему не может быть? – по-стариковски, ворчал он, сидя в машине. – Я теперь всему верю. Совершенно не удивлюсь, если они выйдут где-то в Гренландии. От Яна можно чего угодно ожидать!».
«Чушь! Это чушь! – спорила с Ксенией аналитик отдела, – Ну, подумай сама, какая-то странная дыра в стене. Не может быть быстрого пути на север. Противоречит он законам физики, понимаешь! Сама идёшь в бездну и Ваську-дурака тащишь. Ну, ладно он! Он поп! И всё этим сказано! Вера у него из головы глупой – прёт со страшной силой! Но ты-то в разуме? Или нет?».
Маша слушала все эти разговоры молча. Близнецы, которых заперли в детской, не давали покоя, и роняющая тихие слёзы Таня, по вечерам, когда девочка заканчивала уроки, беззвучно подходила и просила ей помочь.
Та не отказывалась. «Чук и Гек» на полчаса прекращали кричать, усаживаясь на полу, и, слушая «Волшебника Изумрудного города». Но потом им надоедало, и скоро из детской доносилось:
– А Бастинда была волшебница? Как тётя Ксеня? А если её водой? Маш, а если твою маму водой? Маш, она тоже растает…
Поздно ночью девочка подошла к дыре и бросила в её жадное чёрное нутро свои валенки и шубу с шапкой…
***
Работающий ледорубом, Ян легко прыгал с ледяного уступа на уступ и оказался довольно далеко впереди. Морпехи шли след в след, хотя это было непросто.
Через полчаса, сквозь поредевшие клочья тумана между гладких ледяных зеркал, путники увидели узкий проход, правда, заваленный льдом с отполированными, как на станке, гладкими и очень острыми краями. С трудом догнав проводника, все замерли от открывшегося перед ними зрелища: в красных лучах рождающегося светила, перед оцепеневшими людьми лежала, слегка припорошенная снегом, ледяная дорога, которая обрывалась перед огромной глыбой льда. При хорошей фантазии тот, кто смотрел на нагромождение зеркальных треугольников, квадратов и пирамид, мог увидеть волшебный дворец.
– Вальгалла, – сообщил подошедшим Ян. – Пошли быстрее, пока путь открыт.
Легко сказать «быстрее». Вокруг высились только мрачные чёрные уступы, ограждающие ледяной дворец со всех сторон. Справа и слева от дороги лежала бездонная пропасть. Невольные гости этого недоброго места видели висящие далеко внизу тяжёлые чёрные шевелящиеся тучи. Кое-где на площадке перед ледяной пещерой ртутью сверкали маленькие круглые озерца, и клубился над ними белый вязкий туман. Создавалось впечатление, что эти зеркальные образования дышат. А на северной стороне отвесной стеной возвышалась неприступная горная цепь, изрезанная остроконечными вершинами.
– Словно драконовы зубы, – буркнул Илья.
– Ты недалёк от истины, – не поворачивая головы, громко сообщил проводник.
Отряд, почему-то, поверил его словам…
Не прошло и часа, как люди вошли под прозрачные своды удивительной пещеры.
***
1968 год был богат на трагедии. Но, что интересно, всё началось с восьмого марта этого странного високосного года.
Находящаяся на боевом посту подводная лодка К-129, (Проект 629А, по отчетности НАТО Гольф II -класс), не вышла на связь. Исчезла, вместе с баллистическими ракетами и 98 членами экипажа. Это было первое из четырёх загадочных исчезновений подводных ракетоносцев. Кроме неё, в шестьдесят восьмом пропадут в бескрайнем океане INSDaccar (Израиль); Minerve (Франция); USSScorpion (США).
В 1974 году, благодаря уникальному оборудованию, установленному в единственном экземпляре на исследовательском судне США «Хьюз Гломар», К-129 была обнаружена. Но – без баллистических ракет на борту. Позднее выйдет бестселлер Кеннет Сьюэлл о попытке советской подводной лодки нанести ядерный удар по территории США. Книжка стала знаменитой… но сюжет её, как и догадки о причинах исчезновения лодки, не выдерживают никакой критики. Что произошло на самом деле в Международный женский день, скорее всего, не узнает никто.
А ещё, в этот день на митинге в Варшаве, протестовали более 5000 студентов.
В забастовке в восточном Лос-Анджелесе приняли участие более 7000 человек.
Рейс 212 Air France Boeing 707 врезался, при ясном свете дня, в гору La Grande Soufriere на острове Гваделупа. Погибло 67 человек. Через некоторое время рейс 213 Air France Boeing 707, после вылета из Каракаса – практически на той же трассе! – врежется в гору с другой стороны. Погибло 62 человека. Суфриер в переводе с французского обозначает «сернистый», адов вулкан…
Уже проголосовал за исключение цензуры в прессе весь президиум коммунистической рабочей партии братской Чехословакии, подготовив почву к восстанию и «Пражской весне».
Уже либерийский танкер, с гордым названием «Орёл океана», сел на мель у побережья Пуэрто-Рико. Разломившись пополам, он заблокировал в гавани три американские подводные лодки, четыре канадских, один эсминец США и восемь грузовых кораблей. Разлилась и загорелась нефть. В дальнейшем, все суда, включая военные, были списаны. О жертвах не сообщалось.
Какой-то сумасшедший водитель автобуса погубил себя и еще 31 человека в США, а в Конго сошёл оползень и похоронил 300 жителей городка.
А война во Вьетнаме продолжалась. Бойня в Сонгми была ещё впереди…
***
Старик в кресле с колесиками, тщательно укрытый от ветра клетчатым шерстяным пледом, дремал на террасе, среди мраморных колонн. Если кто-то, с высоты холма напротив, решил бы в этот момент посмотреть на дом, то издалека бы показалось, что в похожем на ротонду строении второго этажа установлен памятник в виде фигуры старца – так сказать, в честь всех инвалидов мира…
Господин же, сидящий в кресле, просто принимал ежедневные воздушные ванны. Ровно через час Руммель, бессменный старый слуга, молча завёз кресло в кабинет. Там из большого аквариума, установленного у стены напротив, за этими действиями наблюдал своим голубовато-жемчужным глазом большой старый каменный окунь-зебра. Гермафродит, из семейства лучепёрых рыб…
Так и не определив для себя, за столько лет совместного сосуществования, друг перед ним за стеклом или враг, окунь решил отплыть подальше в сторону и заняться поисками пищи…
– У меня сегодня Новый День, Руммель, – вдруг донеслось из-под пледа. – Сегодня начало новой Эры. Я просил расставить фигуры, отвези меня к столу.
Сгорбленный слуга, молча, толкнул кресло и подвёз ровно сидящего старика к шахматной доске. Последний вытянул похожую на когтистую лапу хищника кисть и, взяв белую пешку, покрутил её, словно пробуя на прочность, тихо сказав:
– А знаешь, Руммель, после первых трёх ходов с каждой стороны, возможно создание более девяти миллионов позиций. Число Шеннона, число уникальных партий, сумма которых превышает число атомов в видимой Вселенной. Итак, гамбит Эванса, подставим подножку и посмотрим…
Яранга, покрытая в три слоя шкурами, была вместительна. А большие медные плошки с плавающими в них ещё прошлогодними ярко-жёлтыми кусками китового жира давали свет и тепло. Они же отбрасывали гигантские тени на амулеты, висящие на китовых рёбрах-перекладинах, у потолка. Фигурки так давно почернели от времени и копоти, что на них нельзя было различить вырезанных изображений. Но они оберегали все стойбище от бед и напастей. В дополнение, при входе, на позвонке-табурете – стояла совершенно новая керосиновая лампа, а за ней, словно символы новой эпохи, выстроились в ряд иные сокровища: круглый никелированный будильник, большая белая эмалированная миска и три медные кружки.
Почти в центре яранги, окружённый тёплом и светом, сидел полуголый старик, полностью покрытый татуировками. Его морщинистое тело давно потеряло былую подвижность охотника, но было еще вполне живым. Нгануге – шаман и обладатель несметных богатств, в виде двух винтовок от янки, а также хорошей большой деревянной лодки, подаренной Королевским домом Дании за заслуги перед стойбищем лет пять назад, неторопливо чинил бубен. Не доверив раритет женщинам, он, самолично, зашивал разорвавшуюся звенящую поверхность натянутого на обруч мочевого пузыря моржа. Редкая седая борода старика тусклой лентой спускалась до впалой сморщенной груди, путаясь, и, мешая вести жилу в игле по стежку. Вместе с аккуратным швом его волновали и мысли.
Странные люди, приплывшие к стойбищу сразу после неудачной охоты, привезли с собой туши трёх убитых моржей и накормили людей. Это было похвально. Но пришельцы скоро уйдут, а зима ещё длинна, да они и не заменят ему подаренные карабины.
«Потому надо послать сына к американцам на военную базу и сообщить о прибытии странных, явно военных мужчин», – неторопливо думал он.
Эти разумные мысли прервал ветер, ворвавшийся под меховой полог. Кто-то большой заполнил собой пространство позади старика.
– Обоньер эйэихе, эбердэ, (1) – услышал он за спиной скупое приветствие.
– Бубенька өр охсубут. Бубен хобордо. Хата, духуобунас биһиэхэ аһыныгас. Ас бөҕөнү биһиэхэ аҕалбыттар, (2) — не оборачиваясь, ответил Нгануге.
Он пожевал впалыми губами и добавил ещё:
— Билэрэ. Духуобунас диэбиттэр. Күүттэ. (3)
В помещении странно потемнело, и он услышал ответ, прозвучавший, почему-то, вначале в голове, а потом в ушах:
– Встань, и достань мне руну.
С Нгануге так не разговаривал никто и никогда. Все знают: нельзя приказывать шаману! Тем более никто не просил достать тёмные амулеты, надёжно висящие под потолком. Старик хотел возмутиться, но, повернувшись, окаменел. Перед ним стоял сам Юрюнг Айыы Тойон. Тот самый! Который всегда безучастен к судьбам людей, но, если он вдруг вмешался, то не стой на его пути…
И Нгануге, словно подталкиваемый всеми предками, быстро поднял руку и, сорвав чёрную от времени фигурку, протянул стоящему перед ним существу.
Явившийся незваным гость опустил горящие чёрным огнём глаза и, посмотрев на маленький квадратик, захохотал:
– Хорошая руна, старик! Будут тебе моржи! – В голове Нгануге ещё долго гудели эти слова…
Наконец, через час жена вошла за полог, и он очнулся.
– Кто это был? – осмелилась спросить старуха.
– Будет охота скоро и мясо, – только и сказал шаман. Мысли ушли в море, туда, где кувыркались и кричали свадебным рёвом, грея под первыми лучами солнца черные спины огромные звери.
– Сына в факторию посылать? – снова подала голос жена.
– Старая дурра, – ответил ей шаман. – Эти люди принесли нам мясо и удачу. Дай мне чай.
Он опустился на шкуры и, наконец, увидел лежащую перед ним фигурку. На ней красовалась руна Райдо.
– И нам удача, – подумал старик и вновь взялся за иглу.
***
С севера встречный ветер гнал по тёмному небу, низкие густые тучи. Ещё утром они высыпали мелкую снежную крупу, похожую на стеклянную колючую пыль, которая залезала под шерстяные шлемы, намерзая на виски мерзко тающими сосульками. Несмотря на вьюгу, уже через час, морпехи втянулись, и лыжи прокладывали путь в ровный гладкий ряд. Впереди, несмотря на предпринятую со стороны капитана морской пехоты попытку сопротивления, шёл Ян, ловко пробуя палкой снег, и, на всякий случай, контролируя возможные трещины.
Поставленный в середину колонны Борис справлялся с темпом недолго. Уже через час немец, упавший трижды, отстал, и Ян остановил отряд.
Бубня что-то, явно нецензурное, себе под нос, он, за десять минут, связал параллельно четыре лыжи и, бросив на них по типу настила крест-накрест лыжные палки, достал сложенную палатку и изобразил сани.
– Мрак, – свистнул он псу. – Давай! Ездовой собакой будешь…
Затем кинул на импровизированные сани сидящего мешком на снегу Бориса, плюхнулся сам и с криком: «Догоняйте!», отбыл…
Через шесть часов, с одним коротким перерывом, отряд, пройдя более полусотни километров, приблизился к горам.
***
Ещё при Никите Сергеевиче, число торжественных ужинов значительно увеличилось, в сравнении с официальными встречами у Сталина, который предпочитал есть в узком, избранном только им кругу. С конца пятидесятых избавившиеся от «глаза престрашного зраку» товарищи стали радостно отмечать всё!
Праздники, производственные рекорды, урожаи, революции в молодых африканских странах, визиты зарубежных делегаций, спортивные достижения – ЦК КПСС на широкую ногу веселилось в новом Кремлёвском дворце съездов. Построенный в 1961 году, дворец распахивал свои гостеприимные двери для приглашённых и даже совсем нежданных, но чем-то выделенных из толпы лидером партии товарищем Хрущёвым коммунистов.
А уж как чествовали космонавтов!
На столы, сервированные дорогим тонким фарфором, ставили хрустальные корзины с фруктами, на огромных серебряных блюдах укладывали фаршированных гречневой кашей молочных поросят, набитых капустой и яблоками гусей и, конечно, каспийских запечённых осетров. Обложенные льдом, стояли полные белужьей икры икорницы… Шампанское, армянский коньяк, грузинские вина и столичная водка соседствовали с огненной украинской перцовой горилкой!
После знаменитого витка первого космонавта в Кремле только в первый год по его прилете шестнадцать раз поднимали тосты за Гагарина! Почти каждый раз по возвращении, (Юрий Алексеевич, как несущий мир и дружбу всем народам, побывал в более чем 30 странах), ему организовывали торжественную встречу в Кремле. Первая поездка была в братскую Чехословакию, но список был бы не полным без Бразилии, Афганистана, Индии, Шри-Ланки и прочих. Ему дарили цветы и игрушки, на него обращали внимание красивейшие женщины планеты. Великолепная Джина Лоллобриджида была покорена простым парнем из Смоленской деревни, а снимок её страстного поцелуя облетел весь мир! Никому не ведомый сын доярки и плотника, необразованный, непоседливый русский мальчишка-драчун из глубинки – за сутки превратился в символа нации! Его носили на руках! Искренне любили, превращая в мировую икону!
И, хотя злые языки утверждали, что на таких приёмах любит Никита Сергеевич спиртное, но никто и никогда на подобных банкетах не позволял себе выпить лишнего. Ни Хрущёв, ни сменивший его Брежнев.
А вот немного склонный к алкоголю Юрий Гагарин расслаблялся в Москве регулярно. Прессу не ставили в известность, но после таких застольных возлияний, первый в мире космонавт немного нервничал и «бузил». Тихая, скромная и не привыкшая к вниманию жена не могла его остановить, да и сам Юрий Алексеевич начинал понимать, что не пара она ему…
Леонид Ильич, точно так же, как и его предшественник, любил праздники. Единственным отличием являлось время застолья. Вместо четырёх отведённых на обед часов, теперь на приём пищи отводилось всего два. Брежнев курил. А, по принятому этикету, курить позволялось только после кофе. Поэтому, он всегда просил побыстрее закончить обед.
В честь светлого весеннего дня трудящихся женщин в Кремле 8 марта 1968 года состоялся очередной банкет.
Среди первых лиц государства, присутствовавших на празднестве и вручавших колхозницам, дояркам, учителям, врачам и пианисткам ордена и медали, был и первый космонавт Советского Союза. После официальной части состоялся грандиозный банкет и, как стало заведено, горячее быстро сменил десерт и кофе.
Слегка неуверенной походкой первый космонавт подошёл к стоящему рядом с Сусловым Леониду Ильичу, посмотрел немного плывущим взглядом на красную ковровую дорожку и произнёс: «Я ещё не доел, а ты уже встал. Нехорошо себя ведёшь Леонид Ильич. Здесь первый в мире космонавт…».
Его, конечно, тихо увели. Но на некрасивую сцену обратили внимание не только советские товарищи, но и присутствовавшие в зале дипломаты. Нехорошо вздыхал Суслов, поднял брови домиком Леонид Ильич, и поправил немного спустившиеся на переносицу очки Андропов.
***
Маше приснился какой-то неприятный сон.
Она тащила рюкзак. Тяжёлый огромный баул сильно оттягивал плечи. Лямки, хоть и мягкие, оставляли багровые следы. «Словно от плетей», – почему-то подумала она.
Впереди не оборачиваясь шла мать. Вот она остановилась и скинула свою ношу. Потом повернулась и, улыбаясь, сообщила дочери: «Тяжёлый, но полезный!»
Маша благодарно улыбнулась, но тревога холодной иглой застряла в её груди. Девушка ойкнула, потёрла больное место и проснулась. Было воскресенье, а потому мартовский рассвет успел влезть на небо, и вокруг было уже совсем светло.
Она посмотрела на потолок, с которого медленно исчезал пушистый хвост, и вслух произнесла:
– Мне что, придётся привыкнуть к этой ноше, Олладий? – хвост перестал исчезать и рядом нарисовался зубастый рот:
– Неа-а, – сообщила нарисованная картинка. Потом подумала и добавила, – Ксения знает пусть!
Маша понятливо кивнула и пошла к матери.
В столовой властвовали близнецы. Сейчас все взгляды были устремлены на Павла, который притащил рулон туалетной бумаги и, размахивая им в воздухе, кричал:
– Ди-фи-цит!
Борис Евгеньевич соглашался:
– Эта вещь нам очень важна. Отнеси на место.
– Лучше вода! – кричал обиженный Пётр, которому сей предмет не достался в битве в качестве добычи.
Маша кинулась отбирать и забыла, куда и зачем шла.
Только вечером, после ужина, когда все собрались, она вспомнила про свой сон. Сквозь победные крики выигравших битву у Василия Ивановича близнецов, нечего было и думать, как что-то рассказать. Перекричать «Чука и Гека» не брался никто.
В момент боя на северной стене внезапно появилось небольшое отверстие. Битва прекратилась, и присутствующие уставились на дефектную стену гостиной. Не то, чтобы дыра вызвала удивление, или, тем более, испуг, (в этом доме видели и не такое), но новшество, возникшее самовольно в подведомственном Комитету государственной безопасности помещении, требовало изучения.
Ксения, как раз проходившая мимо, среагировала мгновенно: заглянула в узкий тоннель и, недолго думая, кинула в него валявшийся за диваном с утра предмет гигиены – тот самый, «ди-фи-цит» из туалета. Рулон беззвучно исчез.
«Червоточина», – констатировал Оладий.
Тёмное отверстие, шириной не более метра, напоминало канализационную трубу. Привыкшие ничему не удивляться люди подошли поближе. «С рюкзаком за плечами там и застрять недолго», – почему-то подумала Маша и, быстро закрыв его своей спиной, рассказала сон.
– Чушь какая-то, – прокомментировала Елена Дмитриевна.
– Мне тоже неспокойно, – согласился отец Василий.
***
Из книги Александра Хинштейна «Ельцин, Кремль: история болезни» известно, что у Бориса Николаевича был родной брат Михаил. Правда, первому российскому президенту были чужды родственные чувства, и государственный муж не поддерживал отношений с роднёй. Но Михаил на брата не обижался. Наоборот, будучи простым и открытым тружеником, он всячески старался ему помочь. Особых богатств у Михаила не было. Жил он в Екатеринбурге, имел «Жигули», участок и двухкомнатную квартиру. Как-то из новостей он услышал о том, что Наина и Борис копают картошку… ну и отправил в Кремль два мешка из собственноручно собранных на зиму десяти. Только Ельцины от подарка отказались. В 2008 году, после инсульта, его не стало.
Но вот что известно наверняка, так это участие Михаила Николаевича в зимнем рейде на подводной лодке в Гренландию. Его имя можно найти в списке награждённых медалью «За боевые заслуги», вместе с девятнадцатью другими фамилиями из отряда морской пехоты.
_____________________________________________________________________________________
1. Привет тебе старик (якутский).
2. Долго бил в бубен. Порвался бубен. Зато духи милостивы к нам. Много еды привезли нам (якутский).
3. Знал. Духи сказали. Ждал (якутский).