— Папа, а аист уже принес нашей маме братика?
— Пока нет
— Ага, не зря я у роддома пугало поставил.
(из книги «Дети. Удивительное –рядом»)
Рад – мальчик умный. И слово «тоже» выловил в момент.
— Ты?.. – в темных глазах сверкнула немыслимая надежда. – Ты… тоже из наших? Ты поэтому нас купила? Ты…
— Тэисисэн! В смысле стоп. Из кого из наших?
— А-а… ты не сальвадор? Ты из какого мира?
— Какой сальвадор?
— Спасатель, — вздохнул мальчишка. – Значит, нет? Ты тоже случайно сюда попала?
— Знаешь… а давай-ка ты по порядку. Тссс!
И мы замерли, заслышав сравнительно недалеко – за шелковой стенкой шатра — знакомые голоса.
— И они так легко тебя отпустили? Без изъятия?
— Странно, но именно так.
— Не понимаю. После их… впечатляющего поведения, после вопросов эмира, что у нас случилось, после требований о скорейшем возвращении аурума, и такая спокойная встреча? Да весь хмаль гудел, что как только аргентумы разберутся с претензиями и возмещением ущерба пострадавшим, то тебе не жить. Споры шли только по поводу способа наказания и распределении твоего имущества.
Кто тут называл Микеле легкомысленным? Мимо кассы. Сейчас вот он серьезней некуда… Не сразу и узнаешь. Да уж, веселый оболтус… больше я на эту удочку не попадусь.
Рядом завозился Рад.
— О чем они?
Я молча прижала палец к губам – Рад замолк. Понятливый ребенок.
— Я тоже ждал чего-то подобного… — негромко проговорил Джано. – Мне кажется, они это и собирались сделать, но почему-то изменили планы.
— Странно это. Версии есть?
— Нет. Разумных нет. Невероятно, но они даже Даиза не позвали.
— Надо же… разочаровали яйцекладущего поганца в его самых горячих надеждах. Расскажи подробно?
Очень кстати. Я перевела взгляд на Рада и показала на забор. Эх, как бы прокрасться потише? У вампиров чуткий слух…
Пока мы сматывались с набитого вампирами дворика (втихую не вышло – пришлось делать морду кирпичом и изображать из себя мусороненавистников, которым приспичило избавиться от мусора прямо сейчас), Рад излагал мне матчасть – по крайней мере ту, которую сам знал.
В общем, если все более-менее правда, то ситуация смотрится так: миров на самом деле не один и не два, а много разных, как лепестков у розы. Иногда похожих, иногда разных до ужаса. Рад говорит, у них есть сериал про мир Сирруш, где предками людей стали динозавры, и это еще мелочи. Большинство миров живет изолированно, но некоторые приспособились путешествовать через «сердцевину». Кто торговать, кто знаниями меняться. Сердцевина – это место соединения миров. Сам Рад – из мира Ильта, и до недавнего времени все было нормально. А примерно лет тридцать назад что-то случилось, где – никто не знает, да и что, непонятно – но в результате «плоскости» стали пересекаться не только в «сердцевине», а где попало, стихийно и непредсказуемо. Причем эти «пересечения» могли перемещаться и расти. И в них стали исчезать люди. Пока ученые разбирались, что с этим делать и как поправить, команды соутэй уже снаряжались для поиска пропавших. На детей торопливо надевали биометрические браслеты, взрослые перерабатывали «трансерферы», то есть аппараты для переброски и навигации, на поиск, для случайных «странников» разрабатывали программы: как сориентироваться в чужом мире и выжить до прибытия помощи…
А люди продолжали пропадать. Ведь отыскать мир, который спровоцировал катастрофу, пока не удалось…
— Вот, — пожал плечами Рад, закончив растолковывание, что да как, — примерно так.
— Ничего себе новости… Выходит, какой-то ваш «спасатель» потерял свой навигатор и меня из-за него сюда затянуло? Рад, напомни мне, когда спасатели тебя отыщут, что я кой-кому осакатэ задолжала.
— А это что? Звучит интересно.
— Прием такой… бросок с разворотом. Пусть не разбрасывают свои навигаторы где попало.
Рад почему-то замолчал. А потом выдвинул версию:
— Может, это и не они?
— В смысле?
— Ну, мы не единственные, кто ходит по пересечениям, — паренек нахмурился и принялся загибать пальцы. – Есть другие. Миры-то разные, вот и перемещаются всякие… Кладоискатели, любители приключений, охотники за диковинками, пираты, мародеры… работорговцы. Кстати, мы пришли.
Я притормозила. Места вокруг были малосимпатичные. Городская окраина, какая-то по-нехорошему бедная. Пустыри, какие-то лачужки… пара шатров неподалеку… это куда нас занесло?
— Ага. Хорошо бы еще понять, куда именно мы пришли.
Намек дошел. Рад заозирался.
— Где-то здесь должен быть доро Бахиж по прозвищу Хитрец. Или его сундук. Он мне нужен.
— Сундук или этот хитрец? Кстати, что за доро?
— Тот пышмух, работорговец, у которого ты нас выкупила. Он мой браслет отобрал. Я его обратно украду. – паренек увидел выражение моего лица, смутился пообещал: — Я быстро.
Эти ж мне тинейджеры! Украдет он… у работорговца. Минуточку…
— Ах, работорговец? Что ж ты сразу-то не сказал?
— А что?
Я припомнила кое-что из пламенных высказываний Эфа и подняла руку к небесам:
Все пройдет — и надежды зерно не взойдет!
Все, что ты накопил, ни за грош пропадет.
Если ты не поделишься вовремя с другом —
Все твое достоянье врагу отойдет.
— Что? – изумился мальчишка. – Это что значит?
— Это значит, что наш друг Бахиж обязательно с нами поделится!
— Убедим? – глаза мальчишки сверкнули теми самыми тинейджерскими искорками.
— Конечно.
Наклонившись, я подобрала с земли аргумент повесомей.
С первым представителем рабовладельческого класса аргумент не пригодился.
Ну как почему…
Выбираясь из укрытия, я споткнулась. А охранник, на свое несчастье мало того, что спал на посту, так еще и не храпел. Вот и не повезло ему. Почему-почему… я на него упала.
Тело только и успело, что охнуть… а потом затихло.
Вот. Ну что за невезенье! Мы специально хотели снять охрану и обезвредить, и расспросить заодно. А тут попробуй расспроси вот это пострадавшее… Если б я ему «аргументом» врезала, еще была б надежда, а так вряд ли.
Ладно. Будем «убеждать» самого доро. Нехорошо отбирать детские вещички, почтенный. Вообще-то, продавать детей, которые попались тебе на дороге и попросили помощи, тоже нехорошо. Неужели никто тебе этого не объяснял?
Ну вот я и объясню. Настроение как раз нужное. Была б я дома – три боя бы выиграла, притом без передышки.
Хм. Я не знаток рабовладельческих стоянок. Но на мой взгляд, все должно быть как-то иначе. Ну то есть если по фильмам, то посреди стоянки должен гореть костер, вокруг него надлежит спать усталым путникам, а у шатра обязан бдеть сторож. А у колодцев должны спать верблюды.
Так вот из всего этого в наличии только верблюды и были. И два шатра, порядком помятых. А вот с усталыми спутниками был явно недобор. Или перебор? Короче, из людей у костра не было никого, по крайней мере, живых. Зато по камням и песку наперегонки ползали три гигантские улитки и две черепахи. Тоже, кстати, немаленькие – метр-полтора…
Оригинальные секьюрити, ничего не скажешь. Набор для любителя французской кухни.
«Бурл?» — возрадовалось пузо, очевидно, представив, сколько получится супа из таких черепах. Ох, заткнись, ненасытное.
— Рад? Вас всегда охраняли такие вот?..
— Какие?
— Ну вот этот зоопарк.
— Нет. Нас люди охраняли… странно. Может, у них товар сбежал?
— Тогда почему не ловят?
— Потому что сейчас будут ловить кого-то другого! – послышался вдруг голос из-за спины, и я поняла смысл пословицы «чуть не родила с перепугу». – Вы что, с ума сошли?
— АЛИШЕР?! Ты откуда…
— Да тихо вы! – прошипела моя синеглазая покупка, толкая Рада обратно в кусты. – Тихо!
— Шер, что ты здесь делаешь?
— Мусор выношу, — ехидно ответил парнишка. – Как и вы. Только далече идти пришлось…
Ох, я сейчас кого-то вынесу.
— Шер!
— Да тише же ты. За вами я шел! Узнать, куда вас дэвы понесли среди ночи.
Вот, интересно, что на это можно ответить? Шер – продвинутый ребенок, но про другие миры ему знать рано. Так ведь?
— Много интересного услышал…- в следующую секунду мурлыкнула моя покупка, и я поняла, что Алишер куда продвинутей, чем я думала. И как мы его не засекли?
— Много слышал?
— Ага, — без зазрения совести кивнул мальчишка. — Рад, а ты свой браслет чуешь?
Лагерь работорговцев нравился мне все меньше и меньше. Ладно, черепахи и улитки у костра (кстати, те еще улиточки! Не то чтоб я боялась этих равликов-павликов, но улитки размером с холодильник – это явно ненормально). Люди где?
Кроме дрыхнущего на посту стража нам пока не попалось ни одного человека, ни работорговца, ни «товара». Только помятые шатры, брошенные «лежаки», опрокинутый кувшин. Такое впечатление, что работорговец дал деру, причем очень спешно, побросав все вещи.
— Они ушли еще днем… — тихо проговорил Алишер. – Быстро.
— Почему ты так думаешь?
— Костер дневной.
— Что?
— Костер… ну, они бывают дневные и ночные. В дневной кладется специальный уголек, чтобы тепло выделялось только вверх, еду приготовить, и все. А ночной обогревает стоянку и одновременно свет дает… Правда, Бахиж в ночные костры маскировку бросал – чтоб стоянку никто посторонний не видел. Но это дневной, и он почти погас… Значит, все случилось днем.
— Думаешь, на них кто-то напал?
— Похоже. Интересно, успело это отродье шакала сбежать?
Ближайшая черепаха мрачно зашипела в нашу сторону и попыталась цапнуть Рада за штаны. Вот и говорите после этого, что черепахи медлительные. Куда там… Мальчишка еле увернулся. А воинственное пресмыкающееся на этом не остановилось, а попыталось сначала кусануть еще раз, а потом поддать панцирем. Пришлось применить «аргумент» — отстала, злобно шипя.
Похоже, пузо, черепаховый супчик у тебя сегодня все-таки будет. Кое-кто в него очень напрашивается.
— Алишер, а Джано суп из черепах любит, не знаешь? Шер?..
Мальчишка не сводил взгляд с агрессивного потомка динозавров и пятился, пятился…
— Шер, ты что?
— У нее шрам на лбу… — пробормотал Алишер. – В виде монеты… даже цифру пять рассмотреть можно…
— Что?
— У Бахижа такой был… он его под тюрбаном прятал. Охранники сплетничали, что это пустынники сделали, за то, что он их родичей в рабство продал… за пять орлов… только у него такой был…
— Алишер, ты думаешь, это… это… — я новыми глазами посмотрела на черепаху. Та ответила злобным взглядом. А почему, собственно, нет? В этом мире не только Джано умеет колдовать. – Какая прелесть! Ты уверен?
— Я однажды это увидел… случайно. А он меня побил. Сильно… на всю жизнь запомнил.
— Ах, побил… — я прикипела взглядом к мерзкой рептилии и потянула к себе «аргумент для общения», незаметно. – А ну-ка, иди сюда, черепаховый супчик! Кому сказала!
Ну вот кто решил, что черепахи плохо бегают?!
Скорость, с которой панцирное пресмыкающееся стартовало с места, могла вызвать приступ зависти у всех спринтеров мира. И серьезные подозрения у допинг-контроля. Мне удалось продержаться на дистанции только три минуты (одиннадцать ударов, из них восемь – увы, по панцирю), после чего я безнадежно отстала и только и смогла, что запулить «аргумент» вслед улепетывающему потомку динозавров. Кажется, попала, но по темноте нельзя сказать наверняка. Зато Алишер, раскрутивший камень на какой-то веревке, попал точно! Черепаха подпрыгнула, как ненормально огромный футбольный мяч, и припустила еще быстрей. Желание догонять у нас пропало быстро – ночь, незнакомая местность, неровная земля… стоит ли пинок работорговцу сломанной конечности? Вот и я думаю, что нет.
Вернувшись к костру, мы обнаружили гаснущее пламя в полном одиночестве: остальные черепахи (и улитки) мудро решили не привлекать к себе внимания и последовали завету великого самурая о поиске совершенства в одиночестве. Смылись они, проще говоря.
Ловить их мы не стали. Надо было искать радов браслет, а ночь, она не бесконечная.
Совершенствование продолжилось только на следующий день, когда вампиры вернулись с разбора развалин. Каких развалин? Ну… башни вампирской.
Нет, не я развалила.
Просто сработали мои мины. Не совсем так, как я рассчитывала – то ли аргентумы не успели нанюхаться, то ли они устойчивы к таким вот… глюкопроизводителям. Это вообще-то оказалось неважно… потому что к крысам они точно оказались неустойчивы. По крайней мере, один из них…
И когда прямо посреди важного разговора послышался визг, а из стены вылезла, пошатываясь, крупная серая крыса, аргентум застыл на своем резном троне, глядя на крысу, как героиня ужастика на зомби. Сама не видела, мне Массимо рассказывал. Свидетель событий, так сказать. А события разворачивались стремительно. Вместе с крысой. Охамевший грызун внаглую пропетлял по мраморному полу, то и дело разевая пасть и радостно повизгивая: наверное, в ее крысиных глюках в зале было полно сыру или орехов. Оправившись от удивления, аргентумы, естественно, попробовали избавиться от спятившего животного, тот не дал от себя избавляться, непонятно как увернувшись от брошенного ножа, колдовства и всего остального.
А потом в ее микроскопический мозг, видно, пришла идея, что самый вкусный сыр лежит повыше.
А знаете, крысы высоко прыгают, если есть зачем.
Ну вот.
До этого момента страдающий ратофобией аргентум тихо сидел, вцепившись в трон руками и ногами. Но когда серый хвостатый ужас вдруг взвился в воздух и приземлился ему на колени, не выдержали даже его нервы.
Дикий визг, перекрывший все звуки в зале, взвился в воздух, расколотил стекла и ввинтился во все доступные уши. А быстрей визга в воздух взлетел сам нервный вампир. Ничего не видя и не слыша, он стремительно рванулся вверх, подальше от всех, кто с хвостом и серой шерстью, и на полной скорости впилился в потолок.
Обозленные коллеги, естественно, попытались вернуть беглого аргентума на место, но тот только орал и швырялся магией. Наверное, для него в этот момент в разряд крыс перешли все: от высыпавших на помощь собрату грызунов до коллег и охраны. Крысы пищат и пытаются найти сыр в каждом сапоге и каждой туфле, охрана вопит и пытается прикрываться от всего этого бардака щитами, вампиры атакуют чарами…
В общем, не судьба башне уцелеть.
Как начали ее тогда разносить, так и сейчас и закончили.
Одна радость: на этот раз городу ничего не перепало, разборки были чисто вампирскими.
И Джано никто не доставал. Мало ли отчего спятили крысы…
Впечатлительных сторожков пришлось запереть – они не понимали, какого черта к их хозяйке пристают посторонние вампиры и почему их нельзя кусать. После пары инцидентов (разодранные штаны рабочего персонала по установке шатров, одна укушенная пятка и один загнанный на дерево Дар в лице Эфа) разнервированные растения купились на приманку в виде блюда с пловом (Алишер за углом купил) и оказались в сарайчике под замком. Следующим в очереди на запирание оказался интернат – они с Мелисс мгновенно прониклись друг к другу чувствами финалисток конкурса красоты – знаете, с этакими нежными взглядами: «ты только ослабь бдительность, и я тебе устрою аттракцион «Комната ужасов» и повод для визита в отделение челюстно-лицевой хирургии». Но пока мальчишки и вампирша держались в рамках…
— Анхьятто билитти чьямента…
— Бурррррл?
— Эльветте нолли…
— Бурррл!
— Дарья, тысяча первый раз повторяю, сосредоточься! Ты должна отрешиться от мелкого и повседневного и открыться…
Бутербродик… Со свежей бужениной, свежайшей, розовой такой. На свежем хлебе, еще теплом, ароматном. И вовсе он не мелкий, я б побольше соорудила… покрупнее… и не повседневный – я уже не помню, когда ела такой… бурррррллллл….
— Дарья! – вампирша Мелисс готова была меня загрызть. – Ты опять!
— Ну че опять я?! Я сосредоточилась!
Но Мелисс была не из доверчивых. Кажись, слово «доверие» ей вообще знакомо только в теории. Как Джано слово «драка», а нашему Левчику – понятие «подчинение».
— На чем, на шашлыке? На медовом пироге? Джано ведь обещал, что даст тебе средство для подавления аппетита!
А он и дал. Слабосильное какое-то средство вышло. На час – и то не хватило. Где-то минут тридцать-сорок я прилежно слушала Мелисс на тему «как ощутить в себе привнесенную энергию», а потом в потоке заклинательных слов мелькнуло сочетание звуков, похожее на слово «пицца», и пузо ожило. Заинтересовалось, блин!
И все. С этой минуты смысл разговора для меня лично пропал начисто, потому что в разговоре постоянно слышалось то бутерброд, то карпаччо, то соус… Пузо ликовало и отзывалось все громче и громче. Корректирующего пояса на тебя нет, ненасытное!
«Буррррл?»
Мелисс глянула в район моей несбывшейся талии, будто там сидел, как минимум, паук-птицежор, причем курящий и посылающий всех в дебри родословной. И холодно кивнула:
— Это уже после приема? Что ж, остается соболезновать Джано. Полагаю, мой долг оказать помощь со-Родичу. Эй, кто там? Закупите на рынке пять коров!
— Буррррл?
Розовые губы надменно искривились:
— Пожалуй, вы правы. Десять коров. И десять мешков крупы. Да, и салат!
— Сколько, госпожа?
— Пока пять хукка. А там посмотрим. На неделю хватит.
Пять хукка? То есть шесть с лишним кило?! И десять коров? На неделю – мне?!
Ненавижу вампиров…
Поздно вечером я кралась по двору. Ну, насколько я могу красться вообще. Зачем?
Да достали меня эти вампиры, если честно. До печенки.
Сначала в бассейн загнали и чуть не утопили, потом достали своими «почувствуй связь», «отыщи равновесие», «а что в жизни приносит тебе удовлетворение?»
Ничего вопросик, а? До сих пор думаю. То есть думала бы, если б не отвлекли. Вампирам приспичило меня измерять. И ладно б еще только своими нитками-линейками доставали – так ведь еще и комментировали.
— Ни один накопитель не пригодится…
— Да. Размер маловат будет.
— Придется делать специальный.
— Так и так бы пришлось. Энергетика бешеная.
— Сгорит Джано с такой-то энергетикой… тут еще и не всякий аргентум справится.
— Господин Микеле! Господин Микеле! Ювелир сказал, что подходящей заготовки у него нет, но он посылает достопочтенным вот эти, они на слонов! То есть на слонят.
Потом милый разговорчик с Мелисс, потом с головой…
С какой головой?
Ну с той, из кладовки. Она никак засыпать обратно не хотела. Когда коров туда загружали, эта зараза прошипела, что ей, мол, надо срочно поговорить, а то она сейчас как заорет… Не то чтоб я испугалась. Сумотори я или кто? Просто представила физиономию Мелисс… посмотрела на голову с криминальными претензиями… и решила, что в кладовке уютнее.
Голова представилась как Ивар. Шантажистка… То есть шантажист. Или как? Интересно, как это называть, если у него мужского – только лицо и голос, а все остальное неизвестно где?
— Дарья.
— Как? Дарь… Дария? Очень интересно. И что же ты тут делаешь, Дария? – голос у головы стал вкрадчивым.
— Да с тобой вот… общаюсь.
— И от хозяина прячешься… — прокомментила голова.
— Не то чтобы прячусь…
— Понятно-понятно, — хитрые глаза головы перестали мне нравиться абсолютно. — А скажи-ка, Дария, а каким это порошочком ты меня в прошлый раз посыпала?
— А что?
— Да вот думаю, поднимать хай или ты, дочь ифрита, закончишь дело и посыплешь меня как следует?
Что?! Ах ты, зараза! Я угрожающе нависла над головой. Расставила руки…
— Ты… ты что? – занервничала голова. – Ты что хочешь сделать, дочь порока?
— В гандбол поиграть. Всегда мечтала.
— Во что?
— В ручной мячик – хищно оскалилась я. – Догадываешься, кто пойдет за мячик?
— Вай, зачем сразу такие слова, луноликая? – сдал назад Ивар. – Я… я просто хотел… просто проявлял интерес к делам госпожи!
— Мелисс, что ли?
— К твоим делам, о дочь… э-э… лани… сло… луноликая! Я тебе служить хочу! Клянусь! Я многое умею… то есть знаю! Я молчать буду, обещаю! Ну прошу…
А снаружи уже шумели голоса, призывая Дарью. Кто б сомневался, что без меня и пяти минут не обойтись.
— Госпожа?
— Дезинфекция с тобой, живи, только отстань.
Вот так. А вышла – опять началось. Дарья, иди туда. Дарья, посмотри сюда. Дарья, потерпи, пока (варианты: уколем иголкой, пришлепнем на шею какую-то нашлепку из черной глины, подержим за руки, возьмем образец волос и кожи…). Дарья, не злись, Дарья, расслабься, Дарья, ответь еще на пару сотен вопросов…
К вечеру я мечтала увидеть вампиров в кляре! Или в майонезе. Да я бы даже на панировочных сухариках помирилась! Допекли…
А час назад выяснилось, что весь этот день ни Джано, ни мой интернат никто не догадался покормить! Хотя сами обедали – шашлыком на весь квартал несло!
Ну все, я созрела для мести.
Поэтому я сейчас кралась по двору с очередными джановыми порошочками в кармане и с твердой решимостью их примешать куда надо. А именно, этим «со-Родичам» в лимонную воду. Вон она остужается….
Так, я уже у забора. Еще немного, и… и я лечу?!
Дерево выдержало! То, за которое я ухватилась. И именно поэтому я не упала на того, об которого споткнулась. Твою швабру! Твою дезинфекцию! Твою… Рад?!
— Ты что тут делаешь?!
Тинейджер опустил глаза.
— Наблюдаю. Мы решили дежурить по очереди…
Ага-ага. А я – балерина Волочкова.
— Неужели? И поэтому через забор веревка перекинута?
Мальчишка виновато вздохнул.
— Я бы вернулся.
— Да?
— Я ненадолго. Просто наш бывший хозяин сейчас вернулся, а мне очень надо забрать у него одну вещь. У меня ее отобрали…
— Какую вещь?
— Ты не поймешь.
— А ты попробуй объяснить.
— Идентификационный браслет. Без него поисковая команда меня не найдет.
Я оцепенела.
— Какой браслет?
— Ну такой, с моей биометрией… то есть с моими… не знаю, как правильно сказать… чарами? Понимаешь, я не должен был сюда попасть, я случайно провалился. А в моем мире… то есть месте, откуда я пришел… там принято на детей крепить такой маячок, который позволяет их найти где угодно…
Он еще что-то говорил, но мой мозг слушал только одну фразу.
В моем мире… В моем мире.
— Ты тоже из другого мира?!
— Вы вернулись! – Алишер бросился ко мне и остановился, будто собираясь обнять, но остановился. Посмотрел блестящими глазами, — Вернулись… С тобой все хорошо? А с Джано?
— Ага… ох! – сторожки вопросом обнять-не-обнять не заморачивались и теперь всем скопом шустро взбирались по платью, карабкаясь на руки. — Шер, какого черта творится? С вами все в порядке? Что тут делают эти?…
— Они час назад заявились. Заявили, что у них есть право тут ждать Джано и стали вот… ждать.
— Они вам ничего не сделали?
— Нет. Только поспрашивали. Кто мы да что тут как… да кто на задний двор заполз…
— В смысле?!
— Ну ползал там кто-то. Еду сторожков пытался стащить. Потом к соседу на помойку убрался. А что? Ты о нем уже что-то знаешь?
— Ничего! Давно говорила, что соседу там надо хоть изредка прибираться. А то вон уже заводится невесть что.
— Ну да… — недоверчиво протянул Шер.
Сторожки ластились и шелестели, то ли выпрашивая еду, то ли жалуясь на незваного гостя, который посягнул на святое, то есть на обед. Надо их покормить. И ребят, кстати…
— Да мы не голодные! Все поели эти… оладушки.
— А где все?
— Санни сортирует краски, — усмехнулся Шер. – А Рад успокаивает Тагира. Тот испугался всей этой шумихи и к тебе под кровать забился.
Интернат. Пока мы вытащили малыша, да пока утешили, да пока отбрыкались от Санни, который пожелал немедленно упихать меня в бассейн и покрыть какой-то мазью для нежности кожи, голодное пузо, подстегнутое стрессом уже озверело. Настолько, что Левчик заходил кругами, вслушиваясь в бурчание-рычание и даже в ответ заворчал – соперника учуял, что ли?
— Урррлллл?
— Арррр?
Шикарный диалог! Да когда ж ты уже уймешься, ненасытное?
Я уже смастерила себе по-настоящему роскошный бутерброд из лепешки с мясом, зеленью и острой приправой, когда…
— Дарья! – грянуло со двора.
И начался кошмарик…
Сперва, правда, показалось, что не такой уж кошмарик. Совершенствование, чем бы оно там ни было, началось предсказуемо, как реакция от передозировки кефира. Проще говоря, меня запихнули в бассейн.
В принципе, я б была не против – ну кто не любит воду? – но это если б не два момента. Во-первых, я все время прислушивалась к шуму на улице, ждала, пока в вампирской башне сработают мои мины. Пока было тихо. А во-вторых, купание в бассейне хорошо в одиночестве. А не тогда, когда на берегу тебя едят глазами четыре вампира разного пола.
И уж конечно не тогда, когда вода в бассейне стала подниматься вверх и собираться вокруг меня.
Как будто я не я, а запаянная в стеклянный куб сувенирная фигурка диких размеров.
— Эй, вы что? Вы что делаете? Как я дышать бу… Бульк.
Вспышка света ударила по глазам, мгновенно высеребрила воду…
Дыхание перехватило.
Сквозь полупрозрачную, светящуюся, как лунный камень, пелену воды я видела замершие черные силуэты. Их руки светились… светились тем же серебряным светом, каким сияла вода. И глаза…
А мне уже дышать было нечем.
Отпустите!
Без толку. Вода клокочет у лица. Пытаюсь вырваться – без толку: вода, такая послушная, сейчас держала, как резиновый костюм или загустевший клей.
Я же утону! Пустите!
Кому сказала!
Я рванулась изо всех сил. Руками, ногами… хвостом! Еще, еще… есть! Натянувшаяся резина вдруг лопается, как бумажный шар с водой, сброшенный с восьмого этажа. С шумом. С брызгами. И с проклятьями. Нет, ругалась, конечно, не вода, а те, кто под нее попал.
Когда я встала, отдышалась, проморгалась и смогла увидеть окружающий мир… кхм, мне резко захотелось обратно под воду.
Они были мокрые. Сплошь. Ну, Джано еще ничего, да и остальные двое мужчин тоже – стоят, от водички отплевываются. Ну, а что вы хотели, зайки мои вампирские? Меня топить – это вам не кактус вместо елочки наряжать!
А при взгляде на Мелисс вообще оторопь брала. Ледяная красавица исчезла, оставив… ой-ой. Волосы сосульками, краска на лице жутенькой маской (готы, не надо бросаться с балконов, завидуйте тихо!), и откуда-то из этой дикой мешанины на меня смотрят черные глаза. Очень черные. И та-акие многообещающие!
Оп-па. Похоже, я влипла? Джано говорил, что Мелисс из тех, кто выше всего ценит безупречность и самоконтроль, и старается быть образцом того и другого. Поэтому (а еще из-за мстительности и злопамятности) в хмале некоторые побаивались ее больше, чем аргентумов. А тут это то и другое пошло ко дну, сметенное моим рукотворным мини-цунами. Или хвостотворным?
— Кровь пейвых пьедков, — наконец отмер один из вампиров – тот, чье имя я уже третий раз не могла запомнить. Помедлил, выплюнул кусок мочалки, покосился изумленно и продолжил более уверенно, — Кровь первых предков, это немыслимо. Я первый раз что-то такое вижу.
— Я тоже, — подозрительно серьезно нахмурился второй. — Джано, ты уверен, что стоит начинать? Еще не поздно все отменить.
Что отменить? Чего не поздно?
— Нет, — качнул головой вампир.
— Рискуешь.
— Есть ради чего.
— Сгоришь ведь…
— Дарья, подойди, — вместо ответа попросил Джано. И осторожно коснулся моей шеи. – Видите?
Вампиры уставились на мое горло, как наш ояката на запрещенную пиццу – недоверчиво так…
— Да, заметно… Связь пошла на активность. Хвост поэтому отрос? Она способна на изменение форм? Но это ничего не значит.
— Значит, — голос моего вампира зазвучал слегка напряженно, словно он соврать готовился. — Не могу я упустить такой уникальный опыт!
Опыт. Ну-ну.
И тут же, не дав мне рта раскрыть, над городом что-то гулко бумкнуло…
— Это… в башне! – изумился Микеле.
— Что там могло случиться?
— Кто, — на автомате поправил мой вампир, не сводя глаз с серебряного шпиля в вечернем небе. Шпиль выписал малопонятную загогулину и ухнул куда-то вниз. – Кто с ними мог случиться…
Женщина — это слабое, беззащитное создание…
от которого нет спасения.
(из воспоминаний аргентума Ченцио)
В первый момент я даже не нашлась, что сказать. «Хакарл им в прическу» было слишком мягко для характеристики доставучих кровососов, чтоб им до конца жизни похмельем страдать. А других комментариев не нашлось. Прокомментировало пузо. Причем так громко и с таким чувством, что Джано, не выходя из каких-то нехороших раздумий, машинально кивнул:
— Согласен…
Слышь, пузо, с тобой уже соглашаются.
— Только при них такие слова говорить не стоит.
Слышь, пузо, а ты, оказывается, умеешь выражаться нецензурно? Надо же, какие возможности открываются. Представьте: часик не поешь, и все окружающие уже в курсе, куда им пойти, и с кем, и… так, отставить посторонние мысли! Вечно у людей так: когда что-то пугает, так мозги живо запускают защитную реакцию и подсовывают мысли кому-то злость, кому-то полное неверие, а кому-то мысли о совершенно посторонних вещах, например, о поголовье пингвинов в Антарктиде. А у меня чаще всего включается юмор… ну или злость. Хорошо хоть ненадолго, и взять себя в руки получается довольно быстро.
— А какие стоит?
В черных глазах Джано промелькнуло какое-то странное выражение.
— Ты уверена, что готова это услышать?
— Ты серьезно?
— Предположительно.
— Поправь меня, если ошибаюсь, — я уперла руки в бока и заговорила ла-асково, как кобра перед укусом. – Значит, я должна войти молча, опустив голову, на стражников не смотреть, на аргентумов глядеть только с их разрешения или приказа, а если меня о чем-то спросят, то я должна сначала сказать всю эту хре… то есть эту фразу, причем ни разу не споткнувшись? Да это можно выговорить только с разбега! И только потом дать ответ на поставленный вопрос, при этом не допустив никакого нарушения приличий?!
— В принципе… да. Так и есть.
— А неприличностью в Башне считается даже обнажение шеи?
— Особенно обнажение шеи! Этим ты как бы заявляешь, что доступна, ведь полная связь еще не сформировалась, это по узору видно, значит, есть шанс ее переориентировать, например, на аргентумов.
— То есть они имеют право забрать меня себе?!
— Формально – нет. Фактически есть две ловушки в одном из законов, которые при особых условиях позволяют Дар присвоить, отделавшись сравнительно небольшим наказанием.
— Могут или не могут?!
Джано вздохнул.
— Я не зря сегодня провел тебя по домам сильных и независимых орихальти. Кое-кто из них вхож и к ауруму. Понимаешь? То есть если ты не допустишь ошибок, то твоя «передача в другие руки» вызовет пересуды.
Вампирский инструктаж по должному поведению перед аргентумами дал блестящие результаты: поздно ночью я в пятый раз проснулась от очередного кошмара на тему завтрашнего приема. На этот раз аргентумы изволили присниться в виде жаб, широко разевали пасти, почему-то зубастые, как у змеи, и противным кваканьем требовали пива на опохмел. А если я принесу не то или подам не так, то меня приговорят в к продаже в слоновник…
Милая ночка, мечта шизофреника. Так, как бы нам успокоиться? Медитацией? Я глубоко вдохнула прохладный ночной воздух и приготовилась «отрешиться от мыслей о бренном» — ночь на дворе все-таки. И тут рядом на кровати что-то шевельнулось, напрочь вышибая душевное равновесие.
Длинное. Тонкое. С кисточкой на конце… в моей постели?!
Я рванула из кровати, как мамонт из ловушки первобытного племени. Постель хрустнула и заметно скособочилась, дежурный кефир на тумбочке (отгонятель аппетита) спикировал на пол вместе с глиняной кружкой и тумбочкой, а хвост… хвост последовал за мной.
И только когда он нырнул под мою ночную рубашку, до замороченных мозгов дошло, что конкретно этот хвост вообще-то мой собственный. И завтра мне придется брать его на встречу с аргентумами… Именно что придется, куда его денешь-то? Джано сказал, что есть два способа удаления этого интересного «образчика атавистических чар», быстрый и медленный. Но для медленного ему нужно шесть дней спокойной работы, в крайнем случае, три, чтобы антидот по крайней мере, доварился, а такого счастья нам пока не светит. А для быстрого – мое терпение, уверенная рука и топор. Вы б на моем месте что выбрали? Ну вот…
Так что от «атавизма» мне в ближайшую неделю избавиться не светит. Разве что, если я очень хочу, то можно с него волосы удалить – такое лекарство, мол, у вампира имеется. Я представила. Настроение упало окончательно. И вообще, похоже, решило податься в шахтеры и закопаться где-то на уровне шахта «Донецкая». Дарья-с-хвостом – это, конечно, та еще достопримечательность, но Дарья с хвостом, который к тому же еще и лысый…
Ладно, Дарья, подъем. Засыпать, чтобы еще раз просмотреть захватывающий кошмарик с участием аргентумов, паука-птицежора и других интересных персонажей, не стоит. К тому же неизвестно, насколько мы застрянем завтра в этой башне, а ребятам что-то есть надо, правильно?
Так что сгонять стресс будем на кухне.
Ну одори ёби!
Я осторожненько отодвинулась от миски, в которой, по виду, то ли что-то кипело, то ли вообще кто-то шевелился. Ничего себе сготовила оладушки…
Недосып, нервы и плохое освещение сыграли со мной злую шутку. Не знаю, что я такого насыпала в муку вместо тертой земляники, но ничего зеленого-шевелящегося точно не заказывала. И пищащего тоже.
Отлично, Дарья, на этот раз ты прямо превзошла себя. Такое даже сторожкам не скормишь. Таким если кого и кормить, то разве что смертельных врагов – если не помрут, то хоть помучаются. Я поразмыслила, кого я настолько ненавижу, но кандидатов не нашлось пока. Разве что аргентумы, но они ж, гадюки, живучие…
Хм… я взяла ложку на длинной ручке, осторожно ткнула в тесто. Может, его сохранить где-нить в хладнице? Заморозить, и… Тесто хихикнуло.
Секунду я тупо таращилась на зеленый кошмарик, убеждая себя в том, что глюки, они и слуховые бывают. Усталость, три часа ночи, недосып, то, се.. Потом ложка снова легонечко коснулась теста…
И хихиканье раздалось снова.
Нет, сторожкам это давать точно не стоит. Да и аргентумам. Негуманно. Лучше выльем эту гадость на соседскую помойку. Той уже хуже не будет, в смысле, хуже просто некуда. Правда?
Неправда.
Если уж день (то есть ночь) не задались, то до конца. Во-первых, когда я потащилась выбрасывать миску (тихо-тихо, чтоб не проснулись сторожки), то особо одеваться не стала, посчитала, что ночной рубашки хватит. Во-вторых, когда выходишь ночью в собственный двор, обычно не ожидаешь нарваться на шпионов. Особенно таких целеустремленных – сидеть посреди соседской свалки только чтобы следить за нашими окнами – это настоящий подвиг. А в-третьих, сторожки, разобиженные, что хозяйка несет какую-то вкуснятину и не делится, облепили меня со всех сторон и выражали недовольство. Без них я бы, может, и засекла б шпиона, а так…
Зеленая гадость шикарно плеснула через забор (знаю, знаю, что непорядочно, но свалку под нашими окнами устраивать тоже нехорошо, особенно если в городе полно мусорщиков!) и дикий вопль расколол ночную тишину.
Я шарахнулась – мне показалось, что от моего варева ожила мусорная куча, неслабое такое впечатление. Но в нечленораздельном вопле прорезался сначала мат (местный, с дэвами, ифритами и родословной от гиены), а потом и более вразумительные слова…
— Щекотно-о! – вопила куча. – Щекотно-о…
Сторожки зачарованно внимали.
— Ой, хи-и-хи… ой, не могу… щекотно-о… убери это! Я больше не буду за вами следи-ить! Хи-хи-хи…
Я попыталась оказать несчастному шпиону гуманитарную помощь в виде воды из корыта для сторожков, но вы когда-то пробовали поднять корыто и прицелиться настолько точно, чтоб попасть?
И-экх!
Нет, я попала. И часть зеленой гадости смыло. Но зато шпион, обретя силы и надежду, сиганул через забор и умчался в поисках водоема, а гнаться за ним по улице в ночной рубашке… я еще не настолько рехнулась. А как было бы здорово его порасспросить…
Ну не везет, так во всем.
Позже святую истину о невезении пришлось озвучить еще раз. В той самой хладнице. Причем вместе с несколькими крепкими словечками, выражающими степень моего потрясения этой хре… этим маловероятным и неожиданным событием. Как бы это сказать подоходчивей…
У меня голова ожила.
Да не моя! С моей все нормально, то есть я надеюсь, что нормально… а вот головы, что в кладовке лежали… Какой черт меня в эту кладовку вообще понес!
Если быть точной, то понес меня туда не черт, а паранойя. Точней, навязчивое желание запастись для завтрашней (то есть уже сегодняшней) встречи аргументами повесомей приветствия «Благословенны будьте, принимающие решения, направляющие силу и дарующие процветание».
Ну меня на первом же титуле перекосит, про благословенность. Тоже мне, благословенные, превратили человека в помесь раба с домашним животным, а сейчас еще и ко мне лапы тянут. Нетушки, обойдетесь! Когда господь раздавал послушание, моя душа, наверное, засмотрелась на «Макдональдс» и опоздала к раздаче. А стройность, наверное, на десяток гамбургеров сменяла. Эх… Короче, мне хотелось на крайний случай иметь что-то этакое, оружие последнего шанса. Я сначала подумала про тот порошочек, который мощный афродизиак. Но представила последствия и решила, что снотворное будет гуманней. Для окружающих. Тем более, я знала, где оно лежит.
Кто ж знал, что неукротимый ботаник переложит пакетики, раскапывая какой-то нужный? И кто знал, что для временного оживления головы ей даже крупинки порошка не надо – достаточно того, что пакетик рядом проплывет?!
Я как раз раздумывала на тем, брать или не брать те самые незабываемые галлюциногенные грибочки, когда за спиной грянуло:
— Ершамхух!
Я чуть не уронила пакетики.
— Кто тут!
И, похолодев, встретилась взглядом с открывшей глаза головой…
— Я…
Одори ёби… Я попятилась к двери, торопливо запихивая по карманам все, что держала в руках.
— Стой! – прошипела голова. И тут же, почти без перерыва: — Стой, воровка! Стой, порождение ифрита! Посыпь меня, немедленно! Стоооооой…
Захлопнув дверь, я прислушалась к затихающему шепоту и нервно ухмыльнулась. Ну ничего себе, а? Шпионы. Зеленая гадость. Оживающие головы. И аргентумы утречком…
И что тут хуже, сны или все-таки реальность?
Какая, однако, ночка… колоритная.
Кисточка аккуратно нанесла завершающий штрих и отстранилась.
— Готово, — важно кивнуло лазурное чудо, с удовольствием рассматривая мои свежеокрашенные ногти.
— Спасибо, Санни.
Алишер откусил нитку, поправил шарф на моей шее и отступил. Узлам бывший раб не доверял, поэтому шарф решил просто зашить. Намертво. Рад закончил чистить сережки и примерился к моему уху. Все были при деле. Зоопарк дружно собирал меня к аргентумам.
Тагир и тот принял посильное участие: слетал в сад, сорвал какой-то цветочек, пристроил в мои волосы. Пахучий. Захотелось чихнуть, но попробуй чихни, когда тебе раскрашивают лицо! Раскраску мне творили сообща Шер и Санни, споря по каждой мелочи типа точек над бровями и дополнительных завитков у висков… Пришлось терпеть.
— Готова? – негромко донеслось от порога.
Джано уже собрался. Сегодня он приоделся, по-своему, конечно: ни вышивки, ни яркости, та же серая тряпочка, разве что новая. Но все-таки получше, чем раньше. Аккуратная головная повязка была свежей, накидка отглаженной. Только почему-то этот его почти нарядный вид напомнил первый вечер и растерянного парня, который встал мне навстречу, готовясь защищаться… Может, из-за котенка на руках?
— Да. Нормально?
Вампир кивнул.
— Да. Достойно. Хотя подожди… присядь. Не двигайся. Теплая ладонь мягко легла на макушку, и… какое странное ощущение… словно в волосы заползли сотни трудолюбивых муравьев. А потом они выросли. Волосы. Золотая волна тяжело упала на плечи, коснулась локтей, стремительно доросла до бедер…. И остановилась.
— Вот теперь совсем достойно, — бледно улыбнулся вампир. – Шер… ты помнишь, что я говорил. При малейшем подозрении…
— Мы помним, — моя синеглазая покупка кусала губы. – Но Джано…
— Ну вот и хорошо. Пойдем, Дарья.
— Удачи! Возвращайтесь побыстрей!
— Миу!
— Возвращайтесь… — тихо проговорил Алишер.
— Что ты ему сказал?
Скрытничать вампир не стал.
— Если в дом начнут ломиться, ребята должны уйти. Я оставил деньги и кое-что нужное. Ну и адрес, где можно переждать. На всякий случай.
— На какой?
Наступившее молчание было тяжелым.
— На всякий.
Вдохновляюще.
А на улице бушевало солнце! Цвели теневики — вьющиеся растения, оплетавшие заборы, крыши и стены домов, куда-то торопились по своим делам прохожие, негромко доносилась откуда-то музыка – струнная, напоминавшая перелив струй фонтана. У соседского забора что-то восхищенным шепотом обсуждали дети (и, между прочим, тыкали пальцами в сторону помойки). Я вспомнила ночное происшествие и невольно ускорила шаги. Чет мне неохота смотреть на эту свалку…
..А башня-то у вампиров и правда красивая. Странная на фоне этой восточной округлости-узорчатости, угловатая, с блестящей крышей, похоже, из стекла… Только почему-то внаклонку. То ли местные вампиры стажировались в Пизе, то ли веселая ночка оказалась еще веселей, чем я думала, и это последствия.
Интересно…
Изображать из себя безмолвную тень оказалось проще, чем я думала. Потому что вампиры демонстративно меня не замечали. Морды надменные, взгляды мимо… Еще чуть, и сквозь меня ходить начнут!
Ничего. Все нормально, это даже к лучшему… спокойненько… Хладнокровие очень важно для сумотори. Хладнокровие и концентрация.
Но все это «безмолвие-спокойствие» разлетелось вдребезги под внимательными взглядами троих «принимающих решения». Ледяными взглядами…
— Энчелесто Джано. И его… Дар.
Так, в правом кармане снотворное, в левом галлюциноген. Или наоборот?
Серебряные глаза превратились в щелочки, и я запоздало вспомнила, что аргентумы могут читать мыс…
Черт.
Я успела остановить руки у карманов, а вот опустить глаза – нет, и что-то в этот момент случилось странное…
Серебряный туман растворил подо мной пол, поплыл вокруг плотным мягким облаком, и первый раз в жизни я стала легкой-легкой, а голова — пустой, бездумной… без единой мысли. Нет, с мыслями.
Чужими.
..явились…
..оболочка держится…может, напрасно опасаемся?
..просто страховка…
..а это почти забавно… было бы забавно, если бы не вопиющая наглость…
..он боится… за себя или за нее?
..бояться за такую? не смеши…
..привереда… чем этот Дар тебе не нравится?
..дикарка…
..но сильная…
..толку с ее силы… я пробовал на энергию, абсолютный неконтакт, ничего не удалось взять… и тупая…
..уверен?
..она не боится… не боится нас…
..может, просто не понимает, что будет?.. наше вкусное приобретение могло ничего ей не объяснить…
..а вы уверены, что он догадался о лишении Дара?
..не знаю… про роль Даиза он не догадался… кого теперь назначим держать наше приобретение в рамках?
..позже…
.. а я вообще не уверен, что ей можно что-то объяснить… только посмотрите на этот приоткрытый рот!… она же абсолютная тупица.
..а этот раз соглашусь… ее даже пробовать не хочется…
..ты прав… мы же не отнимали у нашего подменыша его прежний дар? ту корову?
Пробовать меня? Корова… Корова?! Я задохнулась. Перед глазами поплыли пятна, хвост, кажется, вообразивший себя львиным, яростно хлестнул по ноге. Серебристое облако лопнуло, оставив на прощание звон в ушах и кипящую вулканом злобу. В пальцах что-то захрустело, в карманах что-то смялось, но кого это волнует? И что сейчас такое было, меня тоже не особо волнует. Телепатия, экстрасенсорика, чары – неважно! Важно другое.
А ну его в пылесос, вчерашний инструктаж, в пылесос, в мусорку, в нору крысиную! Ведь зря я нервничала, что сказать да как посмотреть, зря ребята переживали насчет ошибок в раскраске, зря волновался Джано о последствиях нарушения этикета.
Зря. Они в любом случае собирались меня отобрать.
Просто потому что не собирались оставлять Джано ни одного Дара, никакого вообще, никогда, разве что негодный какой-нибудь, в насмешку…
И если…
Негодный. Дикарка. Тупая. Корова. Противно пробовать… Ну твари! Негодный…
Стоп.
Значит, негодный?
В следующую секунду я проверила, открыт ли рот, и принялась действовать. На первый взгляд странно, но…
— Ну че? – я с силой пихнула беднягу-вампира локтем в бок, отчего более легкого Джано шатнуло, как пальму, и отнесло в сторону.
— Че?! – ничего не понимающий вампир смотрел на меня, как на готовую пациентку стаи психиатров.
— Ты че? – с этим «тихим» конспиративным шепотом я «незаметно» ткнула пальцем в сторону замерших аргентумов. – Кого я смогу того… этого… а?
Глаза Джано можно было смело вывешивать на ю-тубе, как олицетворение полного и абсолютного непонимания.
— Дарья, что с тобой?..
— А че? Я ж того… этого… – я шумно хмыкнула и активно почесала в затылке, отмечая моментально похолодавшую атмосферу, — ага?
Осторожно.
— Дарья. Не знаю, что ты делаешь, но…
— Твой Дар выходит из повиновения, Джано? – послышался довольный голос.
Ага. Призвав хвост к порядку, я принялась разворачиваться в сторону аргентумов – шумно и неуклюже, как кит на пляже.
— Это… как это? Благословенны будьте, рехнувшиеся… поправляющие сало и дарующие процветание. Джано, я правильно сказала?
— Э-э…- кажется, мой ботанистый вампир пытался подобрать какие-то слова, кроме «Яд-первородной-змеи-и-пески-всех-пустынь-мира-какого-хрена-творится?», но я не дала ему такой возможности.
— Ну и ладно. Благословенны будьте, принимающее крушение… или как там?
Вампиры молчали. Наверное, от неожиданности. И смотрели, как… как вампиры. Причем вампиры, которые вместо готовой для изъятия жертвы вдруг обнаружили настоящую корову, да к тому же дистрофика. И все никак не могут поверить своим глазам.
— Это… что?
— А че, опять не так сказала? – «расстроилась» я. – Тогда щас… как там… благословенны будьте, дарующие приставания. Вот. Так сойдет? Или как?…
— Орихальти Джано! Не желаешь ли объяснить, что все это значит?
— Не понимаю, что…
— Подметание! – рявкнула я, повысив голос. И улыбнулась фирменной улыбкой артиста Крамарова — а-ля дебил. – Во!
— Дарья!
— Отвянь! Достал уже! Слышьте, — я уставилась на аргентумов, — ну чего он ко мне все время придирается? Жрать не дает, пилит без передыху, а как до дела – так к своим пузырькам удирает. Хай своим пузырькам приказывает, если так!
Пока я несла всю эту дикую чушь, руки тоже без дела не скучали. Они сцапали «хозяина» и как следует тряхнули. Дебилка, да еще агрессивная… не захочется с такой связываться. Эх, надо было хлебнуть чего-то перед походом…
В глаза Джано я старалась не смотреть, может, поэтому выпавший из его кармана пузырек заметила сразу. И он мне не понравился – тоже сразу.
Правда, аргентумам не понравился еще больше. Когда грохнул. Ох, он и грохнул…
Зал качнулся, по телу врезала какая-то упругая волна, будто пол пытался провести прием аситори, и сквозь шум в ушах мило и как-то трогательно зазвенели, осыпаясь, разбитые стекла. А главное – там, где упала стеклянная бутылочка, набухало, постреливая искорками, небольшое, но очень неприятное на вид зеленовато-желтое облачко.
Набухало… набухало…
— Ложись!
Буммм! Второй прием аситори швырнул меня на пол. Рядом упал Джано – хвост дернул его за ногу. Аргентумы соскользнули со своих кресел-подставочек и быстро-быстро оказались за ними.
Буммм! Джано сжимает мою руку и что-то шепчет. Осторожно? Ого… да что ж у него там такое, в этом пузырьке? Буммм!
Ну все. Кому-то здесь точно настал полный и бесповоротный каюк. Или аргентумам, или нам…
Эх. Все хорошее в жизни кончается быстро, от мороженого до гамбургера.
Пузырек тоже закончился. Отбушевали искры, оттанцевал тарантеллу пол. Стих шум. И аргентумы тут же подняли свои змеиные головы.
Чтобы осмотреть зал, им потребовалось на удивление мало времени – доли секунды. И все три пары серебристых глаз тут же уперлись в моего вампира. Тот медленно поднялся на колени. И в следующую секунду на темноволосую голову Джано рухнул град:
— Ты!
— Энчелесто Джано…
— Ты что себе позволяешь, отродье нечестивого?! – перебил третий. – Ты что приволок, ты, покуп…
— Тихо! – прошипел первый. — Джано, ты представляешь, на какое наказание тянут твои прегрешения? Ты…
Звень.
И стало тихо-тихо. И претензии прекратились. Потому что все взгляды приклеились к полу – туда, где из карманов коленопреклоненного Джано выкатились еще два пузырька…
— Что? Где? Как? Что случилось? — топая и причитая на разные лады, в комнату влетели полтора десятка народу (среди них наш старый знакомый Массимо). Стража. Ну да, очень вовремя: как раз к шапочному разбору. – О-о… Вы целы? Что тут было?
Джано – вот же ботаник! – принялся объяснять, что ничего, мол, опасного, просто одна экспериментальная настойка и… Он, мол, извиняется, не хотел… и вообще, это совсем не то… эти пузырьки вовсе не разрыв-настой, а…
Я полюбовалась на то, как глаза Массимо становятся все круглей и круглей, а лица аргентумов все злее. И вмешалась, пока не стало поздно:
— Дык я не поняла: вы его че, прощаете?
Аргентумы в шоке – это зрелище. Кажется, еще минута – и в нас полетят молнии вместе с люстрой, потолком, небом и звездами. Но взгляд на пузырьки (все еще лежащие на полу), оказывается, дивно способствует тому самому хладнокровию, которого требовал наш ояката. И гуманизму заодно.
— Да.
— Че-е?! – на этот раз я не прикидывалась – вот чего после всего этого переполоха не ждала, так это прощения. Джано окаменел рядом.
Один из аргентумов неохотно покосился на свидетелей.
— Да. Прощаем. На сей раз. Джано, забери свою… экспериментальную настойку… и свой… подарок… и иди отсюда!
— Точно прощаете?
— Вон!
— Да идем мы, идем… как там… благословенны будьте, принимающие, направляющие и так далее.
— Вон, идиотка!
Ах, так… Ну ладно.
— Дарья, не надо.
Спокуха, Джано, я иду тихохонько, руки на виду, никого не трогаю… а что там творит хвост, распихивая пакетики из карманов в разные укромные местечки, я за это не ответственная. Правда?
Пакетики промасленные. Хорошие такие пакетики. Крысы или мыши до них быстро доберутся. А порошочек легонький, его сквознячком развеет в момент.
А там мы посмотрим, господа принимающие-направляющие, что скорей до вас доберется, галлюциноген или снотворное. Интересно… а слабительное я, случайно, не брала?
При каждом шаге из карманов Джано слышалось мягкое стеклянное звяканье, и, может быть, поэтому нас проводили к выходу куда уважительней, чем в зал. Несмотря на довольно злобные взгляды, связываться с нами страже явно не хотелось.
— Ух ты… — я зачарованно уставилась на башню. Мне показалось или она в самом деле наклонилась сильнее? Кстати, раньше наклон, кажется, был в другую сторону. – Джано, ты посмо… ой! Что ты делаешь?
На этот раз даже краска была не в состоянии скрыть цвет его лица. А уж выражение…
— Что это было?
Хм… Не мог же он заметить хвост?
— Ты про то, что я их послала? Джано, они просто хотели…
— Что—это-было-такое?
Ой, Джано, ты как-то не вовремя решил перестать быть ботаником.
— Ну… ты же не думаешь, что здесь подходящее место для разговоров?
Джано мрачно покосился на башню, на «незаинтересованные» морды стражи и прошипел:
— Домой.
— То есть как – неконтакт? – Джано остановился прямо посреди улицы. Налетевший на него прохожий выразился что-то насчет вампирьей родословной от тажмуду, каменеющих червей, но пригляделся и принялся многословно и бестолково извиняться.
Джано не слушал. Он меня допрашивал:
— Хочешь сказать – они так и подумали, про неконтакт?! И тупицу?
— Ну… я думаю, да.
Не хотела бы я услышать такое еще раз…
Ни у меня, ни у Джано не хватило терпения дойти до дома и мы принялись обсуждать этот «выдающийся визит» уже на втором повороте дороги. За это время мы успели опрокинуть корзину с абрикосами у торговки фруктами (Джано), сбить с ног менялу (это я), напугать крикучего попугая у дома придворного брадобрея (бедный попугай забыл кричать «Пррриходите к брадобррррею Рррравилю», сменив это на «Каррраул, гррррабят!») и два раза поцапаться. Джано сначала не хотел верить, что я реально слышала мысли, потом потребовал размотать шею, присмотрелся к узору и призадумался, отделавшись от меня фразочкой «Возможно, это последствия активации связи». А потом принялся доставать, выпытывая подробности…
— Значит, роль Даиза – «держать приобретение в рамках»? Ты точно запомнила?
— Еще раз такое спросишь – укушу. Точно, точно.
— Любопытно… Ершамхух!
Знакомое слово подействовало как удар тока: я дернулась. Что, неужели голова каким-то образом выбралась из кладовки и явилась предъявлять претензии? Но нехорошее слово, стойко ассоциировавшееся с неприличным, произнес Джано. И смотрел он при этом на наш.. то есть его дом. Точнее, на двор, переполненный людьми.
— Что там могло случиться?
— О нет! – простонал ботаник и бросился к дому.
— О-что?
Блин! Ненавижу бегать.
— Дочь шайтана! Вах, смотри, куда идешь! Дэвий зад, дэвушка, вай, мои ноги, мои ноги-и-и! Ты, порождение бегемота, беги дальше, сохрани Нейгэллах того, к кому ты так торопишься!
Да, людям тоже не очень нравится, когда я пытаюсь бегать.
..Двор и правда был переполнен. Целеустремленно двигались люди, толпились верблюды, нервно дергались сторожки, кое-как сдерживаемые Алишером. Кто-то орал:
— И-и-и, раз! И-и-и два! – и медленно взлетало-растягивалось голубое полотнище.
— Что здесь происходит?
— О, Джано, дружище! – заулыбался невесть откуда вынырнувший вампир Микеле. – Ты вовремя! Мы с Мелисс никак не можем поделить двор. Кто у тебя там ползает, интересный такой…
— Мелисс?! – Джано благополучно пропустил мимо ушей «ползает».
— А что? Ты же сам просил приглядеть за твоим Даром? Поверь, нам это доставит истинное, ни чем не сравнимое удовольствие!
— Я признателен… Но Мелисс — тут?
— Конечно, нам стоило подождать твоего ответа на наш запрос о приглашении в твой дом, но ты же не против?
— Нет, но Мелисс?..
— Приветствую со-Родича Джано, — кажется, воздух разом похолодал градусов на пять. Знакомьтесь, Мелисс, женщина-кондиционер, замораживает одним дыханием. – Я полагаю, ты не сочтешь наш визит вторжением? Я просто стремлюсь выполнить свой долг наидостойнейшим образом. А судя по интересу, который проявлен к твоему оригинальному Дару, полагаю, наилучшим выходом будет держать его – то есть ее – под присмотром. Неусыпным.
— Ах вот как… Смею ли я спросить, кем именно проявлен интерес?
— Обсудим это в моих комнатах?
— Где?
— Я имею в виду, в моем шатре. Кстати, ты абсолютно запустил свои владения. Полагаю, ты должен позволить нам привести все в порядок хотя бы во дворе.
— А пока мы поживем в шатрах. Походные условия! – жизнерадостно пропел Микеле. – Давно мечтал немного отдохнуть от роскоши!
Я поглядела на заполонивших двор верблюдов, с которых снимали бесчисленные тюки, свертки, кувшины, ковры, предметы мебели и складные зеркала, потом глянула на огромные шатры, шелестящие на солнце шелковыми стенами, потом на прислугу, брызгавшую на песок у входа ароматическую воду…
Походные условия, ага.
Красота – страшная сила. И с каждым годом она все страшней и страшней.
(главный смотритель шахского гарема)
Одори ёби! Кассу мару! Хакарл им в прическу, этим аргентумам с их традициями!
Совершенствование я имею в виду!
Если б я знала, как это будет, если бы просто догадывалась… черт, проще на диете сидеть (по крайней мере, первые два дня). Нет, я совершенствуюсь только первый… но мне уже хватило по горло и даже выше.
Рррррррррррррр.
Началось все еще вчера вечером. Что такое совершенствование, мальчишки представляли плохо, но зато с фантазией у них был полный порядок, и через час я на стенку лезла от их предположений. Ну то есть влезла бы, если бы была уверена, что это хилое-средневековое меня выдержит.
Шер про эти процедуры знал не очень и только предполагал, что каждый «усовершенствованный» становится чем-то похож на своего хозяина.
Рад (внаглую присвоивший белую мышильду) радовался за меня и говорил, что теперь я наверняка полюблю алхимию.
Тихий Тагир отмалчивался, и только по глазкам видно было: дите подсчитывает, сколько крови мне понадобится, если я подамся в вампиры.
Лазоревое чудо критически осматривало меня с ног до головы и рвалось совершенствовать прямо сейчас, начиная с волос и заканчивая маникюром.
Но это цветочки были. Ягодки пошли с визитов в «дома». То есть в гости к другим вампирам, у которых имелись прошлогодние и позапрошлогодние Дары. Уже усовершенствованные, так сказать. Ритуал такой: сначала продемонстрировать свой подарочек, так сказать, в «сыром виде» (а заодно и подарочку образец показать), а уж потом браться за «тяжелый и неблагодарный труд». Раньше-то Джано чихать хотел на этот ритуал, потому что все равно не собирался меня оставлять. Хотел втихую найти мое племя (!) и отправить свой подарочек обратно к родственникам. Все равно, мол, не убережет: или отберут, или несчастный случай стрясется.
А сейчас все, хана кузнечикам. Одному кузнечику… в полтора центнера весом.
Вперед, Дарья, нет предела совершенству!
Да-а… Что вам сказать. Запустил Джано дом. Я даже не представляла, как. Пока не увидела…
Роскошное здание, все в каменном кружеве и зелени. Вампир Джаванно, Старший.
Аккуратный белый домик, словно светящийся изнутри. Дом вампира Микеле.
Розовая мини-крепость, словно вырастающая из цветочных стен. Владелица – вампирша Мелисс. И так далее, и тому подобное.
Да, Блэйд бы на моем месте схлопотал полный культурный шок. Здешние вампиры не собирались прятаться по склепам и выползать из дома только по ночам. А интересно, водятся ли тут Беллы Свон? Вряд ли… а то бы вампиры уже вымерли…
Да что за чушь лезет в голову?!
Успокоиться, живо!
Так, что там у японцев…
«Совершенный человек пользуется своим умом словно зеркалом: он ничего не хватает и ничего не отвергает. Берёт, но не удерживает». Тьфу, и тут совершенство… Не то.
«Действие проистекает от желаний».
Не то. Чего я счас хочу – это удрать из этой обители совершенства и немедленно переодеться во что-то посимпатичнее. Или чего-нибудь разнести, чтобы успокоиться. Успокоиться! Ояката чего только не говорил, и все мудрое, даже если непонятное. Неужели там ничего нет о спокойствии?
Ага!
«Сохраняя спокойствие, заставь противника потерять бдительность»… Подходит! А что там дальше?
«Изучи, насколько силен противник. Сражайся, если перевес в твою пользу, и не сражайся, когда нет шанса на победу».
То, что надо.
Там еще что-то такое было подходящее…. Сейчас, как же там… ведь целый перечень был. Мы его тогда три часа заучивали. Есть хотелось непереносимо, Олька при ответах как нарочно, сбивалась и вместо «победы» постоянно соскальзывала на «креветок». А Ларка – на борщик со сметанкой, м-м-м… Не отвлекаться!
Так, заповеди повторить:
— Внуши противнику мысль о том, что преимущество на его стороне.
Ну, тут и притворяться не надо. Только глянуть в эти самодовольные морды.
— Если противник силен, отступи и хорошо подготовься.
Само собой…
— Нарочно выводи противника из себя, изматывай его.
— Сохраняя спокойствие, заставь противника потерять бдительность.
— Встретив единую группу, посей в ней раздор; сделай ее членов чужими друг другу.
— Поражай слабые места противника, делай то, чего он не ожидает.
— Изучи, насколько силен противник. Сражайся, если перевес в твою пользу, и не сражайся, когда нет шанса на победу.
— В ходе сражения сделай так, чтобы инициатива исходила от тебя.
— Нападая, атакуй врага так, словно это твой последний шанс.
Йес! То есть банзай!
И появившуюся вампиршу (кррррррасавицу – моделям от зависти только силиконом поперхнуться!) встретила самой спокойной физиономией.
Правда, спокойствия моего хватило ненадолго. Оно как-то подтаяло в тот момент, когда я увидела, как эта мымра посмотрела на моего вампира. Как первая красавица школы на ботаника-очкарика. Мол, что это такое, а главное, с какой стати оно тут, рядом?
— Ты? Принес мой заказ?
И взгляд этакий, от которого у меня рука сама собой к карману потянулась.
— Заказ будет готов через два дня, Мелисс, он ведь особый, специально для тебя по моему личному рецепту. Я по другому поводу, — голос его изменился, стал суше и официальней, — Орихальти Мелисс, прошу твоего присутствия и свидетельства в деле совершенствования моего Дара. Прошу твоей помощи, со-Родич.
Ого! Всегда удивлялась, как легко зрелище «красавица снисходит до простых смертных» превращается в «Медуза Горгона отправляется в свободный полет». Или «Кобра готовится к броску».
— Ш-ш-што?
Все-таки кобра…
— Ты смеешь?
— По праву со-Родича.
— Ты!… Это чудовище…
— Ты мне отказываешь? – что-то мелькнуло в голосе Джано, что-то этакое… не знаю, как назвать, но лично мне на ум пришло слово «яд». И еще почему-то «волк» и «айсберг».
Кобра спрятала клыки и задумчиво коснулась хво… юбки.
— Хм… мы же не будем решать такие сложные вопросы сразу, без переговоров? Напитки нам. Этому… Дару тоже. Позвать Эфа. Пусть он пока немного поучит твой… оригинальный подарок.
Поздно она решила быть любезной.
Жабья икра уже соскользнула в ее цветничок.
— ..А еще есть стихи о любви несравненного Хафиза, и они воистину прекрасны! — Эф, Дар коброподобной вампирши, вдохновенно воздел тонкую руку и приготовился прочитать очередной «бейт». Местные стихотворения так называются.
— Не надо, я верю!
Но остановить это возвышенное совершенство можно было только грубой силой. И то сомнительно. Это примерно как меня затормозить, когда я начинаю меню составлять и упоенно перебираю рецептики. Увлеченный человек…
Неужели и я после совершенствования вместо рецептов чудо-борщика на свининке и рулетиков «на ниточке» буду вот так вот воспевать прелести ямочек на подбородке? Ужас.
О луна! Ты у солнца взяла свой блеск и свет.
На виске твоем бьется Ковсар… О весна и цвет!
Ты повергла меня в эту ямочку на подбородке,
Как в зиндан. Из-под амбры мне выхода нет…
Ужас-ужас. Может, правда применить силу?
— Дарья, пойдем, — голос Джано после трех десятков стихов показался дивной музыкой. Я поспешно вскочила с лавки. Слишком поспешно. Лавка угрожающе треснула. Декоративная ваза с фиалочками грохнула о дорожку. Брызнули осколки.
Вампиршу перекосило, но шипеть она не стала. Только взглядом ошпарила, таким, что я сразу прочувствовала и свое самодельное платье, и порядком стоптанные босоножки, и каждый лишний грамм на талии.
Ага, ну это понятно. Извинения приносить расхотелось моментально. Я состроила выражения «мои-родители-тролли-в-седьмом-поколении» и уставилась куда-то вампирше в прическу. Как там не хватает симпатичной жабочки…
— Я подтверждаю наш договор, Джано, — сквозь зубы выговорила хозяйка дома. – Обещаю мое внимание и участие в деле совершенствования твоего Дара.
Ух ты! Так она согласилась? От удивления я обернулась к моему вампиру… и пропустила движение Эфа, который уже успел смотаться куда-то за цветами и собирался вручить их хозяйке – то ли традиция у них такая была, то ли сейчас ему в голову стукнуло. Короче, не вовремя я повернулась. И резковато. От моего нечаянного тычка Эф птичкой отлетел на вторую вазу, и дорожка снова украсилась художественным узором из осколков вперемешку с фиалками.
В синих глазах вампирши сверкнуло адское пламя.
— Очень пристальное внимание, — сдавленно проговорила она. – И участие. На этот раз Даиз зашел слишком далеко…
Все-таки жабы – это самые пакостные создания на свете. Выждали, пока Джано выйдет и давай квакать на сорок голосов. И зачем я взяла с собой это божье наказанье? С таким трудом сконструировала сумку-холодильник (вообще-то по размерам она ближе к кошельку, чем к сумке) и не нашла ничего лучше, чем упихать в нее этих земноводных! Лучше б колбаску положила или еще что… съедобное.
Урррррлллл – согласилось пузо.
Заткнись, обжора, а то получишь жабу. Или кефир. Испуганное пузо притихло. Согласилось потерпеть до дома?
— Что значит – Даиз зашел слишком далеко?
Вампир глянул на меня как-то косо:
— Все считают, что это он вмешался в церемонию Даров и подсунул мне тебя. Или подкупил кого-то. Сочувствуют.
Ну спасибо. Шли бы со своим сочувствием к пустынным дэвам или куда подальше!
— Сочувствуют. Ага.
— Насколько они вообще способны сочувствовать ненормальному затворнику Джано.
— Ага-ага. Слушай, скажи мне наконец, зачем мы вообще все это затеяли?
Вампир вздохнул:
— Может, потом?
— Джа-но…
— Ладно. На самом деле я ничего не затеял. Просто не заметил вовремя – очень уж жизнь в последнее время… насыщенная. Процесс запустился сам. Первичная связь, сформировалась даже без замыкания ошейника, и теперь, куда тебя ни отошли, достанут.
Я посомневалась насчет «куда ни отошли» — дома мне вряд ли достали бы… наверное. Но погодите…
— Какая связь?
— Между вампиром и… а кто это квакает?
— Жабы, — отмахнулась я. – Так и?
— Откуда здесь жабы? Причем этот вид? Они ведь редкие…
— Э-э…
— Дарья!
Доругались мы только у следующего дома. То есть не доругались, а так…
— Да обещаю я не трогать больше твою икру! То есть жабью.
— И?
— Что и?
— Мне что, теперь тебя обыскивать перед каждым визитом?
— У тебя так много времени?
— Дарья!
— Да обещаю я… ни икру, ни яйца, ни ящерок… короче, ничего опасного твоим вампирам подбрасывать не буду. Интересный домик…
Джано только вздохнул.
— Здесь живет Микеле. Он… сам интересная личность. Будь осторожней, хорошо?
— В каком смысле?
— Он…
— Джааааано! – послышалось с крылечка. – День состоялся! Принес порошочек?
— Да. Но я к тебе по делу…
— Ой, прошу тебя! Давай оставим скучные дела на потом, дружище! Проходите, проходите! Это твое… твой…
— Дарья.
— Ах, да пусть. Тиресса, гости!
О. Понятно, с этим Микеле надо быть поосторожней. Спорхнувший с крылечка вампир… ослеплял. Он не шел, а словно плыл над землей, и в каждом его движении, в повороте головы, в улыбке светились небрежная, но какая-то радостная легкость, изящество, обаяние. Он был чем-то похож на Максима Галкина, еще не зазвездившегося, а молодого, с бьющей через край искренней жизнерадостностью.
— Проходите, проходите! Я вас ждал. Ты ведь из-за Дара своего? У кого первым побывал: у Ванессы, у Мелисс?
— У Мелисс.
— А, ясно. На обряде скажет нет, но зато засвидетельствует все законное и незаконное. Молодчина, хороший выбор. Тиресса, где же ты?
— Здесь, — донеслось с лестницы.
И я онемела.
Я не могу описать, как она выглядела. Но если это результат совершенства, то я до него не доживу! Умру… от нетерпения.
— Нет.
— То есть?! – одно слово, а сколько разочарования. Я-то уже возмечтала… а тут облом!
— Нет – то есть совершенствование — это не внешность. Не столько… не только… — женщина улыбнулась и придвинула ко мне блюдо с нарезанными фруктами – десерт. – Как тебе объяснить… Сейчас.
Легкое движение, и передо мной раскрывается шкатулка из зеленого узорчатого камня.
— Вот, смотри. Это лунный камень. Серьги и кулон. А это рубины. Тоже серьги. В чем разница?
— В огранке. В…
— Достаточно. Представь, что лунный камень не обточили вот так, подобно жемчугу, а огранили как рубин, сохранил бы он свою красоту? А если бирюзу оправить не в серебро, а в золото, стала бы она красивей?
— Вы хотите…
— Ты.
— Ты хочешь сказать, что наше «усовершенствование» зависит от нас?
— От того, что в тебе есть и какой тебя увидят, — улыбнулась Тиресса. – Человек сложнее камня, но неправильная огранка убивает нас так же верно. Может быть, именно поэтому у Даиза до сих пор нет истинного Дара, потому что он не способен увидеть… он только умеет подгонять под образец, а этого мало.
— Понятно… То есть из меня не обязательно получится красавица?
— Получится то, что в тебе есть. И…
— И то, что во мне видят, я поняла.
Если учесть, что именно Джано считает симпатичным, то надежд на красоту у меня мало. Понятие о привлекательности у него очень уж своеобразные. Я представила себя кем-то вроде паука-птицежора и содрогнулась.
— Не волнуйся. Если связь начала формироваться, значит, твой одаряемый, по крайней мере, способен тебя понять и ощутить. А мы поможем. Уверена, Микеле скажет «да» на обряде. Он вовсе не такой легкомысленный, каким старается казаться. Пойдем покажу дом? И кстати… ты не думала отпустить волосы?
Вот так начался наш рейд по будущим «свидетелей». Я до одури насмотрелась на вампиров и их дома, до обалдения – на их подарки, усовершенствованные и нет, и наслушалась соболезнований в адрес Джано до… ох, не будем уточнять.
К концу этого дня я мечтала только об двух вещах: о постели и об ужине. Да, и еще об убийстве того, кто все это выдумал.
Кажется, следующие несколько дней (недель? месяцев?) мне не понравятся.
Домой мы вернулись поздно.
Мальчишки спали, нас встречал Левчик. Котик-шоколадка смерил нас зеленым взглядом и кажется, понял, что утешения на этот раз никому не требуется. Мявкнул и ушел к себе на подушку. На миг мне показалось, что там, на подушке, шевелится сторожок… но чего не померещится с усталости.
— Пески пустыни… — тихо проговорил мой вампир, глядя на стену.
— Что?
Не отвечая, он сорвал с полочки какой-то свиток и с треском развернул.
— Дэвий хвост. Нас вызывают аргентумы. Завтра…
Если женщина наконец замолчала, то, скорей всего, она заснула
(народная мудрость)
— Джано!
— Тссс. Не пугай его.
— Кого? О…
Черный ужас сидел на столе, на какой-то тряпке, и, мрачно сверкая глазами, судорожно сучил лапками, вплетая в ткань свои паучьи нити… подозрительно знакомой ткани, кстати…
— Это та самая ловушка для моли?
— Что? Ах, да. Он ее починит. Такие существа видят плетения и восстанавливают его на интуитивном уровне. А если вещь магическая, то и чары можно восстановить – плетения будут совершенно однородны, никаких обрывов и искажающих узлов.
Я покивала, с сочувствием разглядывая еще одного свидетеля паучьих подвигов: белую мышь в стеклянном «аквариуме». Бедная пушистая мышильда явно не знала, что паук – птицежор, а не мышеед. И, похоже, считала себя будущим обедом черной громадины.
— Ты посмотри, какая умница… — ворковал вампир. – Не хочет есть, пока работу не закончит.
— Ну…
— Ты только сама его не корми.
Та-ак. Это что, наезд?
— Хочешь сказать, я плохо готовлю?
— Э-э… нет. Просто рискованно. Непредсказуемо. На сторожков хоть бы глянуть. А он ценный, — и он снова уставился на свою восьминогую радость жизни.
Странно это все-таки. В смысле… разве он не должен сейчас думать об аргентумах, волноваться о мести Даиза и так далее?
— Джано… А ты что такой спокойный?
Показалось или ладонь чуть дрогнула?
— Ты о чем?
— Хочешь сказать, аргентумы тебя не вызовут?
Не показалось. Лицо (наконец-то я научилась различать мимику под всей этой краской!) чуть напряглось.
— Вызовут.
— Попадет же? Эти кровососы должны быть в ярости.
— Да…
— И?
— Что – и?
— Делать что думаешь?
Вампир помолчал.
— Пойду на вызов.
— Вот прямо так и пойдешь? Мало вчерашнего было?
— А что я должен делать, Дарья? – в голосе Джано мелькнула тоска. – Они правящие. Я вампир. Я обязан подчиняться.
— Даже если тебя убивают?
— Они имеют право.
— Ни хрена!
Брови вампира дернулись.
— При чем тут корнеплоды?
— Твою швабру, Джано! Ну какие корнеплоды? Я про тебя и это твое… черт, не знаю, как назвать! Подчиняться, повиноваться, слушаться… сколько можно, а? Ты умный… ты столько знаешь, ты сильный, ты… нельзя так! Ты бороться должен! На что бы они там ни имели права, все равно!
— Бороться с аргентумами? – тихо повторил вампир. – Но я не могу…
— Почему? – я рычала уже по инерции: с вампиром творилось что-то неладное. Он побелел так, что даже под краской заметно стало, мучительно свел брови, а в глазах дрожал, разгораясь, знакомый серебряный блеск…
— Я… мне…
— Джано, ты что?
— Мне запрещено… — прошептали белые губы.
— Что? Эй… держись, что ты, а? Держись.
Но он меня уже не слышал. Узкая ладонь слепо шарила в воздухе, нащупывая опору.
— …запрещено… думать… об этом… — выдохнул вампир. И стал оседать на пол…
Да что же это такое?..
Он пришел в себя буквально через тридцать-сорок секунд. Я только и успела, что испугаться. Ну и еще аквариум сшибить, когда на помощь бросилась. Тот, с мышильдой…
Открыл глаза:
— Дарья? – а взгляд не туманный, как обычно после такого вот полуобморока, а острый, прицельный. – Повтори.
— Что повторить? Ты как вообще?
— Повтори, что ты сказала перед этим, перед моим… повтори.
— Ты должен боро… эй, а тебе снова плохо не станет?
— Пов-то-ри.
Голос у него был… ладно, повторю, трудно, что ли.
— Ты должен бороться, — в третий раз звучало, конечно, не так как в первый, но Джано не обратил на это внимания – он прикрыл глаза, словно к чему-то прислушиваясь. Я на всякий случай прислушалась тоже, но кроме шороха на полу: мышь, внезапно обретшая свободу, уносила лапки куда подальше – ничего не было слышно. Наконец вампир кивнул, словно ответив себе на какой-то мысленный вопрос, и поднял на меня глаза:
— Очень… интересный эффект. Повезло мне с Даром все-таки. Значит, мне нельзя сопротивляться… По крайней мере, аргентумам. И задумываться об этом тоже нельзя. Любопытно… а что еще мне запрещено? Самостоятельный поиск тоже блокирован… ну-ну. Дарья?
— Че?
— Ну-ка сядь. Ну вот хоть сюда, на постель.
— Что надо-то? – сидеть поблизости от птицежора было неуютно. Я не то чтобы особо боюсь пауков, но пауков такого размера… Я понимаю, что он — птицежор, а не Дарьеед и даже Дарьекус, но все-таки – неуютно.
— Хочешь задать мне вопросы?
— Вопросы? Какие?
Джано старательно растянул уголки губ в попытке улыбнуться:
— Любые.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать семь.
— Сколько?!
— Дарья, он же сказал! Джано, твои предположения насчет родителей?
— М-м-м…
— Ясно. Не отвечай. Почему ты тогда снял с Даиза эффект хвоста и рогов?
— Какой эффект?
— Не помнишь… Так. Твой уровень силы?
— М-м-м…
— Понятно. Дарья, он твой.
А чего теперь и спрашивать? Вроде уже выспросили, что могли? Лично у меня фантазии хватило ненадолго, на двадцатом вопросе она объявила забастовку – переоценил вампир мою непредсказуемость! – и я Шера позвала. Парнишка местные нравы лучше знает, ему проще разобрать, что тут не так. Он просек ситуацию в момент, как-то нехорошо подобрался и принялся за Джано всерьез.
Первый вопрос был, что называется, не в бровь, а в глаз: Джано, твое настоящее имя? Я оторопела. Это с какой стати? Разве можно не знать собственное имя? А вампир опять стал задыхаться, за горло схватился. Я поспешно сбила его другим вопросом, совершенно идиотским, кажется, что-то про его отношение к моей готовке. Но помогло. Джано перестал ловить воздух посиневшими губами и всерьез призадумался над тем, удаются ли мне блинчики. Нам сразу расхотелось задавать вопросы: ведь не откачаем, если что!
Но оказалось, что спорить с Джано-сегодняшним не проще, чем с автобусом или бульдозером. И постепенно мы выработали что-то вроде страховки. Мы спрашиваем, и если очередной ответ из «запретных», и губы Джано опять начинает заливать синева, то следующий вопрос должен идти очень быстро и быть абсолютно не связанным ни с личностью вампира, ни с его со-Родичами, ни с порядками в хмале. Лучше всего для этого подходили мои, не всегда толковые, но отвлекающие по полной программе.
Чего только стоит вопрос об Анисе – ну той, которая на самом деле должна была стать его Даром. И крупной подставой. Вот если подумать, какое мне должно быть до этого дело? Не должно ведь…
А картинка вырисовывалась страшноватая.
Джано не знал своего настоящего имени, не имел близких людей (ладно, вампиров) и друзей и не имел права их заводить, не смел сопротивляться воле аргентумов ни в какой мере, не должен был всерьез отбиваться от Даиза, не должен был наращивать уровень своей энергии сверх отпущенного предела, а если такое случалось, был обязан извещать аргентумов и ложиться на изъятие…
Черт, да кто здесь раб, в конце концов?
Если так посмотреть, то прав у Джано было меньше, чем у Алишера или меня.
Нам, по крайней мере, не запрещалось думать… И память у нас не отбирали.
Что же это такое?
— Не думаю, что такие ограничения наложены на всех Старших вампиров.
— Нет… — Джано слепо смотрел куда-то мимо паука-птицежора, который закончив с противомольной занавеской, спустился на пол и взялся за какие-то белые нитки… — Нет. Только на меня.
— Почему?
— Я узнаю.
— Знаешь, так уже было, — проговорил Алишер. – Когда я… ну, жил здесь раньше, я замечал кое-что такое, необычное. То ты забывал, что случилось, то говорил странное. То с Даизом… я спросил, почему, и ты тоже ответил: я узнаю.
— А потом?
— А потом сам знаешь. Я проснулся у Даиза, и он сказал, что ты мной откупился, — мальчишку пробило дрожью, и Левчик, как раз размышлявший, кого утешать, принял решение и потопал к нему под бочок.
— Понятно…
Ага. Очень даже понятно. Кажется, мы только что выяснили, почему парнишку выкрали. Много видел? Задавал лишние вопросы? Наверняка.
— И что ты теперь будешь делать? – Алишер прижал к груди острые коленки (кормить, кормить и еще раз кормить!) и не отрывал взгляда от пола.
Джано вдруг встал. Отобрал у паука птицежора притихшую, но жутко довольную мышильду (тот непонятным образом умудрился укоротить и завить ее шерсть) и запихнул обратно в аквариум. Обнял Алишера за плечи.
— Что делать? Пришла пора совершенствовать свой Дар. Готовься, Дарья.
— Нигде нет!
— ****!
Мой интернат тоже разнервничался. Поначалу, пока у нас еще была надежда, что Джано просто куда-то проскользнул втихую и мирно-тихо мастерит очередной порошочек или микстуру, то через минут пятнадцать она пропала. Ребята обшарили все, начиная с лаборатории и заканчивая чердаком с его вечной тьмой…
Пусто.
Алишер кусал губы и рвался на разведку, Тагир молчал, Рад предлагал запустить в башню аргентумов маму-скалодыра – мол, в хорошем случае, он пролезет и посмотрит, где там что, а в плохом хоть башню подырявят. Я переворачивала дом в поисках красок. Народ сейчас на нервах, и если по улице снова пойдет «самка-полукровка песчаного дэва-людоеда в поисках разрешенной добычи» (я в размазанной раскраске), то этого город может и не пережить… Сторожки, заразившись общим волнением, носились по двору, как школьники на переменке.
А мне надо было добраться до башни и вызвать Массимо. Должен же он знать, что с Джано?
Раз уж он там служит?
— Алишер, да где, к скалодырам, все эти краски?!
— У зеркала… — послышался голос от калитки. – А тебе зачем?
Джано?!
Я выскочила во двор так, что дверь очередной раз сорвалась и повисла на одной петле.
Джано, живой и совершенно здоровый на вид, стоял у калитки и удивленно рассматривал нас, замерших у входа…
— Ты где был?!
— За пауком ходил… — удивленно ответил наш ботаник. – За птицежором…
Да, Джано, не попасть нам с тобой в герои «Сумерек». Да и «Дневники вампира» нам не светят. По канону не проходим.
Я что-то не припомню ни одну романтическую героиню таких габаритов! Да и вампир у меня… и возраст подкачал, и характер… хотя тут еще надежда есть, если он действительно скрытый аргентум. Хорошо так скрытый…
Но ни в каких «Сумерках» вампир не обнимается с коричневым лохматым пауком размером со среднего младенца и не подсовывает его девушке, предлагая полюбоваться, какая это прелесть и умница. Представляете?
Он бы и дальше ворковал со своим пушистым другом, но ему помешали.
Даиз помешал.
То есть это я потом поняла, что это Даиз. А тогда как увидела, так подумала, что перебор сегодня с ящерицами.
Первое, что бросалось в глаза, это уши. Они и правда были похожи на обезьяньи… на первый взгляд. А вот на второй… Я в какой-то передаче видела такие у одной ящерки. Они складываются-раскладываются, как… как… не знаю я, с чем это сравнить! Брови у вампира пропали, кожа заметно потемнела, причем в прозелень, в волосах пряталось что-то типа гребня, а язык, который при ругани то и дело показывался изо рта, заметно двоился.
— …урод ученый!.. стилка продажная… порождение ехидны!… — бушевал бывший вампир. – Отмени это немедленно!
Джано не отвечал.
— Ты меня слышишь, подпитка покупная?! Немедленно!
Без ответа. Впечатление, что мой вампир своего врага и не слышал. Джано смотрел на него, как продвинутый толкиенист на живого эльфа: восторженно, почти влюбленно и чуточку недоверчиво, будто опасаясь, что живое чудо вот-вот растает.
— Джано?
— Авар… — прошептал ботаник.
— Чего?
— Это авар… уникальный вид бескрылого скального дракона, — выдохнул Джано. И мечтательно добавил, — яйцекладущего…
Даиз выпал в осадок.
Представьте, что у вас дома живет кот. Беспородный, тихий, которого в любой подходящий момент можно пнуть, срывая дурное настроение. Представьте, что вы к этому привыкли. Привыкли до такой степени, что пинки отвешиваете не раздумывая. Пока однажды кот в ответ на очередной пинок вдруг не бросился на вас и не располосовал руки в кровь. А пока вы в полном ступоре выбираете, как на это реагировать, кот уже смотрит на вас этаким гастрономическим взглядом, точно выбирая кусочек поаппетитней, кровожадно облизывается и начинает медленно так подбираться к вам. Хищными, крадущимися движениями…
Или нет.
Представьте, что на вас напал хомячок.
Представьте, что ваш собственный шкаф открыл глаза и щелкнул невесть откуда взявшимися клыками…
Вот так Даиз смотрел на Джано. На Джано, который не то что не испугался или напрягся, а смотрел… черт, да почти нежно! С восторгом. Последний раз я такой взгляд видала у Джано, когда он мой хвост рассматривал. Мол, прелесть какая, какое интереснейшее применение чар, основанных на активации атавистических признаков, да еще с двумя сюрпризами, которые не сработали, потому что расчет был изначально на иной пол. И какое интереснейшее использование энергии крови!
Я уже говорила, что мой «хозяин» — ботаник?
Говорила?
Ну вот, любуйтесь, сейчас он, можно сказать во всей красе. В обнимку с пауком дикого размера (и еще бабушка надвое сказала, что он дрессированный!), вымотанный до состояния «хиро», и улыбается при виде своего доставучего «коллегу», просто потому что коллега, видите ли, стал похож на бескрылого скального дракона… этого самого… ну вы поняли.
Ну просто супер! Я представила, что сейчас скажет опомнившийся коллега, и решила отослать мальчишек в дом. Нефиг им пока такие слова слушать. Даже воздуху успела набрать.
Но оказывается, я неправильно оценила степень ботанизма в моем вампире. Недооценила, ага.
Не обращая внимания на оторопелое лицо вечного врага, напрочь забыв о свидетелях, вражде и пауке-птицежоре, Джано подался вперед и с детским энтузиазмом попросил:
— Можно посмотреть?!
Я тяжко вздохнула. Безнадежно. Если на Джано кто-нибудь когда-нибудь сподобится натравить настоящего дракона, уверена, этот ненормальный полезет пересчитывать ему пластинки гребня и проверять, не помял ли тот чешую. Тьфу. А может, он слишком добрый просто?
Стоп, а что это у всех такие ошарашенные лица? С чего это Алишер сдавленно захихикал и полез в ближайшие кустики? Почему у прохожих за забором руки почти синхронно пошли в то самое движение, которое отгоняет злых духов? А Даиз-то, Даиз… чего, спрашивается, так активно менять цвет лица? Синевато-коричневый… зеленовато-коричневый… кирпично-коричневый… и опять синий.
— Ни за что! – наконец выдохнул уникальный образец бескрылого скального дракона. И с места в карьер сиганув к калитке (хорошо умеют прыгать вампирчики – ведь тут все пять метров, даже почти шесть), почти мгновенно оказался за забором. – Извращенец!
И уже откуда-то из-за поворота:
— Я аргентумам пожалуюсь!
— Псих, — озадаченно выдала я, не понимая, с чего он вдруг.. И только спустя минуту, когда вопли на улице стихли, вспомнила последнее слово в характеристике «представителя уникального вида»… и заржала, как лошадь.
Да-а… вот не зря говорят, что человек (ну или вампир) все воспринимает в меру своей испорченности.
Вот вам наглядный пример.
Джано среагировал странно. Пожал плечами и занялся своим птицежором. Будто никакого яйцекладущего Даиза не пробегало. Ну то есть Джано ведь должен был попробовать , по крайней мере, остановить свой «уникальный образец» или народ попросить. Или хоть призадуматься, как он умудрился так припечатать этого типа, чары исселедовать, его же хлебом не корми, дай новые «плетения» посмотреть. А он только усмехнулся и в дом пошел со своим страшилищем в обнимку.
Странно.
Я немного побыла во дворе. Во-первых, надо было кое-что собрать (в поисках красок я нервно вывернула на землю все содержимое сундука «с мелочью). А во-вторых, послушать, что народ скажет. Хороший тут народ все-таки. Разговорчивый. И без комплексов: если чего знает, то выложит каждому встречному-поперечному, как следует приукрасив. А если не знает, то еще лучше: выдумает, да так, что несчастная жертва его повествования почешет тюрбан и усомнится, как оно было на самом деле…
Короче, за десять минут (расходиться любители поглазеть не спешили) я узнала массу всего интересного. И про себя (сплетники, притащившиеся за Даизом, рассмотрев меня как следует, и увлеченно строили версии, кем я должна быть: самкой пустынного кого-то там, приведенной в человечий вид бегемотихой или заколдованной дочерью шаха), и про хозяина… и про сторожки…
Я стерпела придурочные фантазии о том, сколько надо лепешек, чтоб меня прокормить и сколько б за меня дали в соседнем городе, где любят развлекаться парными боями… и что вампир, видно, готовит меня на какой-то хмалевый обряд всеобщего распития. Дальше терпеть не пришлось, потому что разговор предсказуемо перекинулся на то, что мне и было нужно: на слухи про аргентумов. Как видно, эта тема будоражила народ куда покруче, чем всякие там дочери шаха в особо крупных размерах. И неудивительно…
— А достопочтенный доро Махмуд своими глазами видел, как башня вампирская тряслась да шаталась, будто кальян курила!
— Что башня, правоверные! Узрите улицу Роз и устрашитесь! И…
— Это какая? Та, что ведет к мыльному пруду у бань?
— Нет. Та, что к помойке. Злосчастные жители с ночи пытаются вырубить розы, которыми заросла мостовая. Говорят, во время грозы, которая по немилости Нейгэллаха обрушилась наш город, там видели одного их этих нечестивых: он шел и читал на заборах названия улиц. Вот и дочитался…
Чего-чего? Я придвинулась поближе к забору – занятые перемыванием вампирских косточек сплетники этого даже не заметили. Погодите, это он прочитал – и оно появилось? Неслабо!
— О боги… — послышался после паузы чей-то ошарашенный голос, — Там же рядом улицы Рыбьих потрохов и переулок Золотарей…
— До переулка он не добрался.
— Хвала Нейгэллаху всемилостивейшему!
— Зато добрался до Монетной площади. Ее недавно переименовали из Мелочной…
— О боги! Хотел бы я там оказаться этой ночью. Особенно, если сей вампир прочитал и ее название…
— Не думаю, почтенный. Переименование прошло недавно, и не все жители успели сменить надписи на заборах. А этот сын иша… то есть высокочтимый и многомудрый аргентум… кажется, неправильно его прочитал. Очень неправильно. Мои родственники, живущие поблизости, утром лицезрели сию площадь наполовину утонувшей в молоке. То есть в чем-то похожем на молоко.
Я схватила первую попавшуюся под руки вещь и уткнулась в нее лицом, чтобы не выдать душивший меня хохот.
Молоко? Мо-ло-ко?! Неслабо же вы развлекли город, граждане аргентумы.
Ну хорошо, что не кефир, по крайней мере. Площадь кефира я бы точно не вынесла.
Дальнейшие повествования о ночных похождениях доблестных вампиров-алкоголиков тоже были «в русле», и просто потрясали количеством и разнообразием. А также дикой фантазией рассказчиков.
Вампиры взломали всю мостовую в Лекарском переулке, выстроили камни в пирамидки и уставили ими всю дорогу…
Вот делать им больше нечего.
Вампиры укусили какую-то ворону, в результате чего птица спятила и заговорила человеческим языком (как одно согласуется с другим, интересно?). И теперь летает над городом и пристает к правоверным с неподобающими расспросами…
Интересно-интересно, а поподробней можно? Нет? Так и знала.
Вампиры напали на ростовщика Джанибека, зачаровали его золото, и оно убежало. Теперь ему нечем платить долю своему брату…
Ну да. Надо же, какие злобные вампиры – у честных ростовщиков золото отнимают…
Вампиры послали молнию в дом вер-доро Джафара, который никак не мог определиться, кому из аргентумов принадлежит его верность… и теперь у почтенного Джафара два дома (абсолютные копии, только небольшие), два совершенно одинаковых комплекта домочадцев и два экземпляра злобной тещи (вот ужас-то для мужика).
Да, попал Джафар…
Вампиры влезли в огород вдовы купца Рашида и заколдовали весь ее урожай земляники на полное исчезновение.
Ха.
Вампиры влетели в гарем почтенного судьи Али. И в гарем смотрителя водоемов. И в гарем придворного лекаря… и еще в три гарема.
Трижды ха.
Я б не отказалась послушать это коллективное народное творчество и дальше (толстячок с лисьими глазками как раз начал захватывающее повествование, как одного из аргентумов он собственными глазами видел висящим вниз головой на тутовом дереве и горланящим непристойную песню), но пришлось отвлечься. На известии о гаремах тряпка у моих губ задергалась и забрыкалась, как живая. Что за новости еще? Я отвела это скомканное (как оказалось, меховую шубу) от лица, не дыша приподняла полу… и на землю шлепнулся сторожок. Слегка помятый и явно не понимающий, с чего злобная хозяйка запихнула его в это жаркое-неуютное-лохматое? Это что, я сцапала его с земли вместе с шубой? А… а… нечего нос совать куда попало! Или что там у него?
Эх… не горюй, малыш, идем, дам вкусного…
Некоторые люди – как письма.
Пока не пошлешь – не дойдет.
— Благодарю, почтеннейший.
— Рад, что смог вам помочь.
— Пусть это благочестивое деяние ляжет на весы Привратников и будет весом с гирю!
— Спасибо. Прощайте, почтенный, — голос у вампира был усталый. Буйство аргентумов продолжалось недолго, но жертвы в городе были. Не смертельные, а так. Кому-то попало сосулькой, кому-то жабой, два десятка человек вообще прошмыгнули, завернутые с головой, не признаваясь, что там с ними такое. Куча народу явилась с жалобами на глюки: мол, они летающих людей видели, а такого ведь не бывает, правда? Ну а кто-то по неизвестной причине вместо речи издавал свиное хрюканье. Вот этот посетитель был из последних. И, когда Джано его вылечил, пациент так возрадовался возвращению человеческой речи, что остановить эту речь оказалось почти невозможно. Ему уже пять раз «до свиданья» пожелали, а он никак не унимался, славя «добродетели многие и искусство великое».
— По заветам мудрейшего ибн Сауда по делам узнается человек, и
Если дело достойно завершено,
Вознесет и прославит тебя оно!
— Да-да. До свидания, почтенный.
— Да будет ваш путь к Нейгэллаху легок и…
— Да не тороплюсь я туда! – не выдержал вампир.
— О позор моим сединам!.. Я огорчил своего благодетеля!
Пора было вмешиваться. Я высунулась из кухни:
— Слышь, хозяин, а он последний посетитель на сегодня! Ты вроде говорил, тебе новый яд испытать на ком-то надо было? Давай на этом, чтоб других не ловить?
Вампир закусил губу, сдерживая смех, и малость припоздал с ответом.
А когда собрался, было уже незачем: расшитые шлепанцы и яркий халат уже мелькали за калиткой.
— И всего-то, — подытожила я. — Можешь не благодарить.
— Дарья!
— М-м-м?
Вампир прислонился к стенке своего дома и уставился на меня. Как же эта их краска сбивает с толку – смотрит такое вот, и никак не поймешь, смешно ему или он втихомолку мечтает в тебя сковородкой запустить.
— Не смей пугать моих клиентов.
Пугать? Да я еще и не начинала! Или он таки засек тех слабонервных? Придется оправдываться.
— Да кто их пугает-то? – я старательно заулыбалась. – Просто…
— Их? – тут же уцепился за оговорку вампир. – Так их два было?
Кхм. Два? Ну, почти…
— Подумаешь, всего-то и сказала, что у тех, кто тебе не платит, хвост отрастает. Ну а то он бы улизнул, и ищи потом, как таракана в пылесосе!
— Где? Подожди-подожди… Хвост?
Ну да. Я свой показала для примера. Что ему, зря пропадать, что ли? Пока есть, надо пользоваться… как бы кстати половчей вампиру о нем рассказать, а?
— И он поверил? – не подозревающий о моих планах вампир даже вроде как улыбнулся.
А куда он денется. Как раз в тот момент ребята выволокли из дома иноземный овощ бекана (по виду – тыква тыквой), причем с «глазами», «носом» и «ртом», тюрбаном из старого полотенца и даже раскраской вида «добропорядочный горожанин»! И бедный посетитель услышал беспримерный диалог:
— Осторожно! Не показывай хозяину!
— А ему что, жалко будет?
— Жалко не жалко, а эту голову он трогать не разрешал.
— Что, на свои снадобья пустит?
— Ты что?! Такая голова! Конечно пустит! Хозяин обычно их в темной комнате вешает, а когда подсохнут, внутренности выковыривает и развешивает на таких специальных прутиках.
— Фу!
— Что? Они вкусные, кстати. Особенно с лимонным соком. Я давно не пробовал!
Бедному клиенту стало плохо еще на стадии «выковыривает внутренности», а когда дошло до «вкусные», он спал с лица и попятился от юных обжор – причем прямо в стаю сторожков. Я дернула этого впечатлительного обратно и попыталась втолковать, что речь вовсе не о том, что он там себе подумал. Просто предыдущий пострадавший денег при себе не имел, вот и расплатился «тыквами». Но клиент слушал не меня, а свой страх и передвижной интернат, который он в полном составе записал в людоеды. А тут еще Алишер радостно выдал:
— Хорошо, что хозяину сегодня попался неплатежеспособный клиент. Полакомимся.
Пациент сделал попытку дернуться – не вышло. Возможно, если б он выбрал, что больше хочет – удрать или упасть в обморок, все бы получилось. А так он обвис тряпочкой. Мужчина, тоже мне. Висит и молчит. Только руки дергаются – кошелек ищут.
Я рыкнула в сторону мальчишек, чтоб перестали нервировать клиента, но лучше уже не стало и стать, наверное, не могло. Поздно.
— О, все, ребята. Нас Дарья увидела, — огорчился Алишер. – Сейчас себе отберет.
— Ну может, хоть кусочек оставит?
И оба хихикают, паршивцы!
— Оставить? Вот еще! Слопаю вместе с вами!
Тут моя рука судорожно дернулась, и что-то треснуло. В следующий момент клиент, уронив мне под ноги пару монет, во все лопатки мчался по улице, оставив позади вампира, семейку людоедов и пока недоеденную голову…
Но про него-то Джано точно не знает? Значит, и говорить не стоит.
— Дарья, — вдруг как-то очень мягко, почти «бархатно» проговорил вампир. – Знаешь, чем отличается человек от паука?
— Ног поменьше? – наугад бросила я. С глазами вампира что-то происходило.
Они блеснули серебром, как ночью… замерцали…
— Паук движется по нити, которую он соткал для себя сам, — отстраненно заговорил молодой вампир.- Люди идут по нитям, что сотканы не только по их воле, но и по чужой. Не стоит так легко обрывать чужие судьбы…
— Ч-чего?
Но он как не услышал. Смотрел куда-то мимо меня, мимо дома, мимо сторожков.
Серебряные глаза завораживали… На несколько секунд мне показалось, что Джано подменили, что мой уже знакомый и привычный – почти родной! — ботаник куда-то ушел, оставив вместо себя незнакомца. У него даже лицо изменилось – краска словно отделилась и «поплыла» над кожей… На миг.
— Джано? – тихо позвала я.
Вампир вздрогнул. Серебро в глазах растаяло, и темные брови сошлись в удивленном выражении «это что сейчас было?»
— Я говорю, что тебе надо пока быть поосторожней, — наконец проговорил он. – После вчерашнего аргентумы будут в ярости. И аур тоже. Поиск виноватых не затянется, понимаешь?
— Будут проблемы?
— А что, думаешь, после сегодняшнего все обойдется? Будут… — кивнул он. — Но их станет меньше, если ты не будешь пугать клиентов. Город и так бурлит. А мы теперь… пока мальчики тут, не стоит привлекать дополнительные слухи и порочить мое имя.
— Да я не…
— Дарья!
— Ладно, не буду.
— Обещаешь?
— Конечно! Не буду я никого пугать.
Пока. Кто ж пугает просто так? Пугать надо со смыслом и по плану… Как говорил ояката, не стоит торопиться решить все проблемы сразу. Шаг за шагом продвигайся вперед и будет тебе наградой исполнение цели.
Ботаник немного посверлил во мне дырку взглядом, но потом махнул рукой:
— Показывай свой хвост.
Блин! Да где же эта коробка с красками? Канчо по маваси, он что, специально ее спрятал?! Мне ж без раскраски на улицу никак!
Сцапают, и ни до какой башни я не дойду. Или дойду, но про скрытность и все такое придется забыть. Мать их так, за эти чертовы обычаи…
Чтоб этого вампира…
И чтоб меня, за мою вспыльчивость!
Эпохальное «явление хвоста вампиру» прошло… напряженно. Ну, на самом деле я треснула Джано по руке, когда он чисто автоматически (это я потом поняла) полез прощупывать начало новой конечности.
У Джано с реакцией тоже было все в порядке (то есть не в порядке – на нервах он), так что меня пихнуло в стенку и крепко приложило об нее спиной и бедром. Я зарычала, он ответил. Короче, поругались мы…
Что?
Ну что Дарья? Дарья, между прочим, совсем не настроена была ругаться! Дарья только восемь часов назад как смотрела на полутруп некоего вампира и старалась не реветь и не крушить все подряд. И вообще-то мог бы и спасибо сказать! Ему же помочь хочешь, а он?
Массимо его с того света тащит, Левчик рядом старается, я тоже… а он, зараза, проснулся и ни тебе спасибо, ни тебе «доброе утро». Правда, его с постели буквально сдернули. Едва после милой ночки со спятившими аргентумами замаячил рассвет, пациенты пошли косяком, как модницы в салон красоты. И хоть мы с Шером встали стеной (в смысле, стеной была я, а мальчишка неплохо заменял зенитку), вампир проснулся и сразу ударился в оказание помощи пострадавшим.
Голодный до сих пор…
Поостыв, я решила, что пообижаться можно и потом. Выглянула во двор:
— Джано, слушай, ты будешь ру…
И замерла. Во дворе было пусто.
Ну одори ёби…
Куда он делся? В дом не заходил (мимо меня-то!), за углом нет, во внутреннем дворике пусто, сторожки скачут стайкой – с аппетитом явно порядок, никого не ели в ближайшее время, значит…Тьфу, ну и чушь лезет в голову.
Он же хозяин. Это его сторожки. Максимум, что могут сделать – тереться об ноги, пока жертва не споткнется в сотый раз и не озвереет.
Так что же? Он просто ушел?
Или… или увели? Проблемы?
— Алишер!
— Тебе еще нужно шило?
— Нет. Теперь мне нужны бинты и йод.
— ..нись! … я…
Ты, ты… Отвяжись ты! Мне надо добеседовать с аргентумами. Я поудобнее перехватила бейсбольную биту и улыбнулась серебряноглазым гадюкам.
— Сейчас разберемся, кто тут вкусный…
Вампиры шарахнулись. Вид у них был совсем не такой хищный и грозный. Один так и не успел снять с шеи гадюку, у второго в волосах до сих пор торчали птичьи перья – из подушки. И оба облиты спиртом с ног до головы. Ага, это вам не командовать! А вот нечего было отказываться от угощения, нечего! Я по-хорошему хотела объяснить, что мой вампир не виноват, что под зеленым змием еще и не то творят, что с кем не бывает. А они уперлись. Сами виноваты!
Я мееееедленно так сделала шажочек – аргентумы вжались в стенку. Правильно. Сейчас мы выясним, что…
— Дэв побери, Дарья, открой глаза!
Разве они закрыты? Я все прекрасно вижу! Эй, а кто это говорит? В смысле орет?
— Дарья!
Оуп-пф-ф…Впечатление, что в лицо кастрюлю воды плеснули! Или ведро. Или целую бочку! Блин!
Вампиры злорадно ухмыльнулись и растаяли непонятно куда.
А я открыла глаза. Получилось со второй попытки – мокрые волосы залепили лицо. Прямо передо мной замер Алишер с какой-то посудиной в руках. Ведром, кстати. В глазах злость пополам ожиданием, на щеке царапина. И больше никого. Ни Джано, ни…
— А где аргентумы? – спросила я по инерции.
Мальчишка отшвырнул ведро. Оно с грохотом врезалось в стенку. Сторожок, на минутку высунувшийся из-под кровати к новому источнику воды, испуганно шелестнул листьями и спрятался обратно.
— А ты уже соскучилась? – звенящим голосом поинтересовался Алишер. – Ушли.
Ага…
— А Джано?
— Увели.
— Куда?
Мальчишка смерил меня кипящим взглядом. Не знаю, что бы он мне ответил (вряд ли что-то хорошее), но тут бейсбольная бита в моих руках шевельнулась и зашипела.
Медленно, не выдавая леденящего ужаса, я скосила глаза на свою «биту»… и глаза в глаза встретилась с ящерицей из ящика.
— Аргентумы идти хотят – а ты в дверях, как дэв, пришедший за платой жизни, — Алишер смотрел на упившийся наконец вволю сторожок и повествовал о «событиях». Я тоже была занята делом: слушала, параллельно пытаясь избавиться от ящерки, а та упорно лезла мне на ногу и шипела, как невыключенный телевизор.
— За чем?
— Неважно. Они тебе велят дорогу уступить, а ты как не слышишь. Они и зашипели: «Спать». И ты уснула.
— Да? – я с сомнением осмотрела интерьер. Ну, он был такой… странненький. Ящерка, которую я чуть не использовала вместо оружия — это еще не самая большая странность. По вампирской спальне-библиотеке как Мамай прошел: книги вразброс, одна вообще на занавеске висит непонятно как, постель в обломки, теперь на ней если кто и уснет, то Дюймовочка, она мелкая, ей пофиг. Занавески будто авангардист оформлял или банда тинейджеров – не поймешь, чего больше, дыр или таки пятен? Пол уделан водой пополам с перьями, стружками и сухими травами (бывшими сухими, сейчас мокрыми-и). Ящик для ящерицы сдвинут, и там что-то стучит и шипит. Для завершения картины еще две детальки: ящерка в поиске меня и сторожок в нирване.
М-м-м… если я спала, то кто это натворил?
Не Мамай же, в самом деле?
— Только ты как-то неправильно уснула, — вздохнул Шер, проследив мой взгляд. – Я тебя даже поднять не успел, когда ты упала.
— Поднять меня?
У мальчика что-то не так с оценкой собственных возможностей.
— ..а ты встала сама, — мальчишка не обратил на мои слова ни малейшего внимания. – Сказала, что надо же разобраться, и предложила всем выпить.
— Кому – всем?
— Судя по всему – книжкам, — хмыкнул Алишер. – Только они перед тобой и были. И судя по тому, как им досталось через пару минут, ты очень обиделась на них за отказ. Сказала, что ты хотела по-хорошему, а раз они не понимают… и вылила на них весь спирт, который вы не выпили вчера. Занавески пострадали за компанию. Они якобы отказались от закуски.
— Так…
— Следующей подвернулась кровать. Ее ты обвинила в этом.. как его… хамском поведении и пнула.
Я покосилась на кровать. Вечная ей память. Про перья не спрашиваю, ясно, откуда они взялись.
— Ну а потом ты сказала, что вот теперь-то кое-кто узнает, кто тут вкусный, открыла ящик, отобрала у матери новорожденного скалодыра и…
— Кого?
— Ну вот же, ящерица. Они скалы дырявят. Их растят и скальникам продают, чтоб пещерные ходы проплавляли.
Ага. Скалодыр. Новорожденный. И то, что стучит и скребется в ящике – это его мама, у которой я отобрала детку, чтобы использовать в качестве бейсбольной биты.
Ну просто зашибись.
Джано, тебе до меня расти и расти.
Я взяла этого вроде как скалоплавителя на руки. Надо же посмотреть, вдруг я ему сломала что-нибудь. То есть, не вдруг, а что именно сломала… Твою швабру. Докатилась, уже новорожденных от тебя прятать надо, тоже мне, сумотори.
— Не успела, — похоже, моя покупка была телепатом. – Ты ее только в руки взяла, и я… ну…
— Что?
— Облил тебя водой. Чтобы разбудить.
Я осторожно отложила ящерку в сторону, погладила по теплой серо-зеленой головке и уставилась в потолок.
Мальчишка выдержал четыре секунды.
— Что?
— Спасибо говорю. Тому, кто там, наверху. За то, что меня украли бандиты, — посмотрела на офонаревшее личико и добавила. – Без этого меня бы никогда не занесло на рабский рынок. И не попался бы ты мне, такой сообразительный. Блинчики будешь?
Но блинчики – это не муравьи. В смысле, сами собой не заводятся. Поэтому пока тесто доходило, мы с моим передвижным интернатом успели прибрать комнату, уложить книги, воссоединить мамашу-ящерку с ее ребеночком (ребенок активно возражал, но его никто не спрашивал) и поругаться из-за пропавшего печенья. Нет, мне не жалко… а я говорю – не жалко! Не жалко, я сказала! Верите? Ну то-то же. Просто ребята должны привыкать, что не все в доме, что лежит на видном месте и смахивает на еду, действительно можно есть.
Я объясняла, приводила примеры с участием Даиза (то есть змеюки в его капюшоне) и сторожков (сторожок, незаметно просочившийся на кухню, активно шипел, наглядно подтверждал каждое слово и норовил втихую запустить корешок в тесто). Я даже поделилась собственным незабываемым опытом превращения в «Дарью перелетную» и продемонстрировала вроде как безобидную как бы соль.
Думала, поняли. Как же.
— А зачем ты нам это говоришь, дочь пустыни? Я не собираюсь есть эту грубую пищу! – это лазурное чудо.
Куда ж ты денешься…
— Я еще не выучил, что тут можно есть, — улыбнулся Рад. – Так что чем накормите, то и съем. Сам обещаю не искать.
И на том спасибо. Интересно, что значит «еще не выучил»?
— А я обещаю, что не возьму еду без спроса, — неожиданно нарушил вечное молчание Тагир.
— Я тоже, — у Шера были такие честные глаза!
И я купилась. Занялась блинчиками и пробной порцией варенья из здешней земляники. Есть эту ягоду было трудно, слишком сладкая, поэтому ее использовали как сахарозаменитель: клали в чай, например. А вот варенье должно получиться неплохим… что это?!
Звук, долетевший до моих ушей, был непривычным. Смех. Детский…
Я немного поборолась с собой, но когда к смеху добавился увесистый «плюх», не выдержала. Убрала с плиты сковороду и пошла смотреть, что так развеселило мой интернат.
Банный бассейн был почти на месте. Почти – потому что как минимум треть воды расплескалась по деревянному полу. На месте были самодельные туники, которые я выдала интернату этим утром (какое богатое на события это утро!). А вот мальчишки были явно не на месте.
То есть летать над поверхностью бассейна — это ведь не значит «на месте», правда?
Я глубоко убеждена, что если совершенно нормального мальчика запереть на час в совершенно пустой комнате, то в сухом остатке мы обнаружим погром этой самой комнаты. Потому что мальчишкам самой природой предназначено исследование окружающего мира всеми возможными способами. Поэтому визиты в лабораторию Джано я, в общем-то, предусматривала.
Но что в процессе «познания мира» они стащат у меня ту самую «летучую соль» и решат малость полетать, мне в голову не приходило. А еще меньше мне могло придти в голову, что к веселенькой забаве присоединится сторожок. И будет порхать над водой, как укуренная ласточка после пожара на конопляном поле.
Отстаю от жизни.
— Заканчивается! Заканчивается! – заорал вдруг растерявший все свое высокомерие Санни. – Ииииииииииии!
В следующую секунду он взмахнул руками и гулко плюхнулся в несчастный бассейн. Новая порция воды окатила пол, туники и меня. За компанию.
Твою швабру.
Джано.
Это слишком… сегодня… слишком… я не понимаю, за что так со мной… Это нерцио… отец карбонадо, больно… это нерационально. И нечестно… я все отдаю, что клялся, за род и защиту. Но разве это… защита?
Раньше они хоть притворялись.
Какая странная мысль. Притворялись? Неужели просто притворялись?.. Все это, про честь служить роду… обман? Ложь… почему я чувствую это только сейчас? Почему раньше верил и терпел безропотно?
Раньше никогда не было так… Так много и так бесцеремонно. Так собственнически. Они уверены, что я не посмею воспротивиться.
Никогда ведь не пробовал. Не пробовал. Мне и в голову не приходило…
Больно… и слабость такая…
Возможно, я не выйду отсюда живым. А я не успел завещание…
А Дарья, а Шер? А тот малыш-оборотень?
Нельзя умирать.
Щупы наконец отлепляются от спины. Интересно, где аргентумы их прячут в остальное время? Они ведь тоже челове..
Плита из снежного обсидиана растворила в себе скрепы, но руки отдающего не шевельнулись. Дрогнули… но так и остались бессильно лежать на темном зеркале камня.
Три темные тени снова придвинулись.
Несколько секунд протекли в томительной тишине. В темном зале не горел ни один факел, ни одна свеча, но это никого не смущало. Те, кому доверено вести ритуал в этих стенах, не нуждаются в свете….
Ошибка.
Да. Мы перестарались…
Донесения ложны? Уровень его энергетики стабилен, оковы работали должным образом.
Оболочка тоже…
Тогда откуда у него вчерашние возможности?
Кстати, сейчас оболочка нестабильна.
Почему?!
Мы изъяли столько, что дестабилизировали наложенную сеть.
Необходимо как-то его подпитать? Было бы жаль лишиться такого Истока.
Да. Займитесь этим.
А вы?
Я должен вас оставить, коллеги. Боюсь, мое самочувствие… я чувствую себя странно и мне… сложно… сосредоточиться…
Мне тоже! Арги, распорядитесь доставить его домой, и.. а откуда здесь бабочки?
И пустынные змейсы…ох, и стервятник! Только почему-то синий…
Дарья
— Не бойся…
Я дернулась.
— Что?
Я с этим интернатом с ума сойду! То они полетать вздумали, то со сторожками их познакомь, то выкопали откуда-то инструменты и принялись кровать пострадавшую чинить. И починили же, что интересно. И даже полки книжные сколотили дополнительные. А теперь еще и мысли читают. Я ведь и правда волновалась за Джано.
Старалась отвлечься, заняться делом – не переть же на аргентумов без всякого понятия, как их уделать, чтобы огрести поменьше проблем. Они еще поплатятся, не будь я Дарья. Разберемся!
А пока волновалась.
— Я говорю, не бойся, — Шер покосился на толпящихся в ожидании сторожков и потянул из-за спины руку с блинчиками – видимо думал, что я не замечу. – Ничего они ему не сделают. Ну то есть хуже обычного. Он им нужен.
— Что-то незаметно.
— Правда нужен. Силу они и у других забрать могут, а такой как он, который умеет разбираться в снадобьях и старых чарах, тут один. Не убьют. А к изъятиям он уже привык.
— Привык он… ты лекарства приготовил?
— Да.
— И ту мазь? Ну ту, что ты говорил, быстро заживляет?
— Ага.
А ванную и чистую одежду я приготовила сама. Что ж на душе так муторно?..
— Что ж так долго? Вечер уже…
— Не бойся, — в третий раз повторил Алишер. – Обойдется.
Он зашвырнул блинчики в гущу сторожков и зябко поежился.
— Я у него почти год прожил. Тоже в подарках. Навидался… — он замолк и вдруг повернул голову к калитке. – Пришли. И… что-то не так.
«Не так» — мягко сказано. Достаточно было посмотреть в лицо – не белое, а какое-то серое, цвета дорожной пыли, чтобы понять: все не так. Очень не так. Он не отзывался, не двигался и, на первый взгляд даже не дышал.
Лекарства… как влить лекарство, если он не может его проглотить?
Принесший его вампир как-то виновато потоптался на пороге.
— Вы это… — пробасил он, стараясь не смотреть ни на меня, ни на побелевшего Алишера. –Ему бы подпитаться как…
— Как? – почти зарычал Шер. – Как?! Мы неинициированные Дары! И я, и она! Если он только возьмет у нас кровь, с него потом вообще шкуру спустят!
— Эхма… чего ж делать-то? Помереть может. Я уж чуял, как нес… Аргентумы-то никаких распоряжений не давали, они вообще какие-то того… не того…
Что?!
— Чтоб твои аргентумы… на… в… и… — тихо и страшно сказал мальчишка. – Понял? Понял, ты! Можешь им так и передать!
Но рослый вампир – выше меня! – передавать не пошел. Он шумно вздохнул, посмотрел на Шера, на меня и понизил голос:
Он шумно вздохнул, посмотрел на Шера, на меня и понизил голос:
— Ты это, девица… возьми-ка его за руку. Просто сядь рядом и держи. И потерпи малость…
— Что потерпеть? Ох…
Ладонь Джано была… нет, не ледяная, не особо холодная даже. Только мои пальцы почему-то сразу похолодели.
— Терпи.
А пришлый вампир откинул капюшон и наклонившись над постелью, осторожно положил руки на грудь Джано — туда, где у обычных людей сердце.
Вздох, задыхающийся, захлебывающийся, будто тонущий вырвался из водоворота, резанул по нервам. Измазанная кровью ладонь дергается в моей руке. Глаза распахиваются, взгляд лихорадочно впитывает меня, Шера, непрошеного спасителя…
— Не надо, Массимо…
— Молчи уж…
Аккуратный надрез на мощном запястье, темно-вишневые капли.
Совсем немного. Тихий вздох, самую малость потеплевшие пальцы. Светлеющее лицо, в которое потихоньку возвращаются краски.
А я сижу и гадаю, показалось или нет. Ведь на миг в темных глазах Джано мелькнул серебряный отблеск…
Планы мести я обдумывала часа два.
Ну, я бы и больше их обдумывала, просто мне все время мешали.
Во-первых, скалодыров-детишек оказалось не один, а трое, и если мама еще соглашалась лежать в ящике и ждать, пока ее накормят, то ее детеныши таким терпением не отличались. И прежде чем мы успели опомниться, они проплавили ящик, две стенки и смылись на задний двор. Прежде чем мама успела загнать их обратно, шустрые детишки забрались на соседскую помойку и что-то там нарушили, потому что сосед час все убирал, а потом еще полчаса стоял у забора и высказывал, что он думает о нашем зоопарке, о наших мальчишках и о хозяине, который… Пришлось высунуться и рявкнуть. Затих.
Во-вторых, к нам уже в четвертый раз приходили от почтенного купца и предлагали забрать нашего паука-птицежора. То есть предлагали это в первый раз. А потом просили, заклинали, грозили и умоляли…
В-третьих, пришло послание от кого бы вы думали? От Даиза! Злобный вамп полписьма распинался, что за такое он Джано никогда не простит, жестоко отомстит и хвост – только начало. Ну, я, в общем-то не сомневалась, что хвост – его подарочек… Спросила у Джано, что он такое сделал Даизу – ну интересно же! – но бедный вампир помнил только, как искал коллегу. А как нашел и что именно сотворил, кануло в алкоголе.
В-четвертых, Джано, который умирать после помощи Массимо передумал, ни в какую не соглашался лежать в постели и приходить в себя. Он рвался к авторам писем расколдовывать верблюдов и отклеивать кого-то там от потолка. И да, конечно, забирать своего паука-птицежора. Дался же ему этот паук!
Алишер то ли в шутку, то ли серьезно предложил подлить ему снотворного и даже обещал рассказать, как его приготовить. Но я глянула на юбку, скрывающую хвост… покосилась на палец, которому пришлось устроить срочную эпиляцию… и решила, что связываться со всякими микстурами мне пока не стоит.
Тем более, что средство остановить непутевого хозяина-ботаника и так нашлось. И звали это средство Левушкой. Кис ведь у нас умненький. А может, просто искал место, куда смыться от мальчишеской компании? Но он явился в комнату почти сразу, как Джано открыл глаза и наладился за своим пауком. Пока в комнате кипели споры, лежать вампиру или вставать, Левчик внимательно сидел и слушал…Но когда спор зашел на третий круг, Лев, наверное, понял, что бестолковые человеки договорятся не скоро и пора действовать самому. Так что шоколадные лапки мягко, но решительно протопали по полу, пушистый хвост дернулся, и Левчик коричневой ракетой взлетел на постель.
От неожиданности мы замолчали.
Котик глянул на меня, на непутевого хозяина, и я готова поклясться, что на кошачьей мордочке замаячило выражение мультяшного Матроскина: «Ну неужели все настолько бестолковы, что именно мне все это разруливать? Ну так и быть, я снизойду к вам, недотепы…»
— Левушка…
— Мяу! – не знаю, положено ли котам перебивать хозяев, но кис это сделал без зазрения совести. Прошагал по постели, неторопливо вспрыгнул Джано на живот и склонил голову: мол, только встань!
— Ну и нахал… — вырвалось у пришлого вампира. Но договорить свое мнение ему не удалось: зеленые кошачьи глаза уставились на не него с таким выражением, что мощный вампир озадаченно затих и, кажется, готов был сказать «извините».
А Левчик уже уставился на Джано. И знаете, такая у него была проникновенная мордочка! Нежная, почти умоляющая, такая жалобно-трогательная!
«Хозяяяяяин… ну ты же не отнимешь у бедного котеночка такую замечательную подушку, правда? Ну мняяяяяяу!»
За моей спиной Алишер сдавленно фыркнул и, еле сдерживая смех, выскочил из комнаты.
А Джано вздохнул… и улегся на подушки с видом побежденного, но не смирившегося.
Кхм. Кажется, я нашла один вариант мести вампирам-аргентумам. Надо сбросить на них Левчика. И серебряные садюги через неделю будут валяться у шоколадного нахала в ногах и вымаливать честь поднести ему мышку..
От сладких планов мести меня отвлек Массимо.
Пришлый вампир нерешительно потоптался на месте:
— Так что? Я того… пойду я?
И я вдруг поняла, что упускаю замечательный способ разведки! Откуда еще узнать информацию про аргентумов, как не из стана врага?
— Куда же вы так сразу? – я хищн… — то есть приветливо! – улыбнулась. – Может, пообщаемся?
Вампир сопротивлялся недолго. Я вцепилась в него мертвой хваткой и потащила выведывать информацию.
Ну, вы знаете, куда нужно затащить мужчину, чтобы заставить его сделать кое-что нужное лично для тебя…
Что? Куда? Куда-куда?
Надо же… учту на будущее. А я вообще-то кухню имела в виду. В смысле, вкусный обед. Ну, знаете, путь к сердцу мужчины лежит через желудок и все такое. Не то чтобы я так уж много общалась с мужчинами…
Но с кандидатами в мамины мужья мы более-менее ладили. Мама называла такой тип «тугодум обычный», и вечно гоняла, охотясь за типом «мачо». Эх… иногда я свою маму просто не понимаю.
В общем, шансов у Массимо было немного. Пузо раздраженно бурчало, протестуя против дележки едой со всякими незнакомцами, но я пригрозила ему кефиром и с лучезарной улыбкой выложила перед вампиром тарелку. Через полчасика он уже хрустел печеньем «эконом» (мука, сода с уксусом, одно яйцо, чуточку масла, сахара и мелко нарезанная кожура лимона) и выпутывался из моих вопросов.
Аргентумы живут где? Ну где… в Оборот-башне, значит. Ну это я так зову. А по-научному башня зовется Инфениора. Это потому как у нее нижних этажей побольше чем верхних…Они, значит, живут на приземных этажах. Зачем? Не знаю, я, зачем, традиция…
Кто такие аргентумы? Как – кто? Они составляют Круг Правящих. А, чем отличаются? Ну как… Орихальти – обычные, значит, вампиры, они сильные. Слышат-видят получше, чем люди, дерутся хорошо, к сражениям способные, магия у них кой-какая имеется. А самые сильные по магии – это, значит, аргентумы. Мало их рождается, эх… на вес золота каждый. Они-то на разное колдовство даровитые: и превращать одно в другое, даже живое, и подчинять, и энергии сплетать да это… как бишь… транс-фор-ми-ро-вать, во.
Зачем изъятия? Дык это… барьер вокруг города поддерживать надо? Надо. Погоду нужную делать, песчаные вихри отводить да рушить. Прогнозы опять же делать. Силу какую-никакую про запас иметь, а то мало ли. Вот и положили за обычай: аргентумы у младших вампиров часть энергии забирают. Двойная выгода выходит: и самим младшим с контролем легше становится — сила-то у молодых-необученных дикая, попробуй удержи такую – и со-Родичам польза.
Со-родичи кто? Да мы все. В хмале, почитай, все друг другу сродственники, вампиры-то все наперечет, редко когда новые приезжают, да и те боле по обмену из других городов. Договариваются с иным хмалем, да меняются. Кровь чтоб освежить. Новые-то вампиры, не рожденные, редко получаются. Как получаются? Из Даров. Коль вампир свой Дар не просто в подпитку превратит, а своей энергией в ответ напитает, да по ритуалу, да с умением – новый вампир появляется. Да только редко бывает такое. Чтоб вот так отдать человеку часть силы, не только сила и умение нужны. Еще и вера. А то поделишься, а потом поплатишься…
Я кто? Массимо я. При аргентумах состою. Нет, нет, какой из меня аргентум! Сильный? Я? Так это только телом. Энергии своей у меня не так чтобы много. Хорошо, восстанавливаюсь быстро. Глядишь, и не узнают… Нет. Аргентумом родиться надо.
Чего аргентумы едят? Да тебе зачем? Мороженым угостить хочешь? А это что такое? А-а… Да разное едят. У них свой чуккинаре есть, Томмазо. Чуккинаре? Пищеведатель – ну, кто готовит.
Интере-есно. Аргентумом родиться надо, значит… А если он родится, но ему не дадут шанса эту самую силу проявить? Что будет, если из будущего аргентума тянуть и тянуть «энергию»… станет ли он тогда «правящим»? Вообще аргентумом будет?
Да нет, сам вампир бы про себя такое знал. Не мог не знать, он же умный.
Я уже подбиралась к другим интересным вопросам типа охраны этой самой башни и место закупки продуктов для ее обитателей, но тут судьба решила, что хорошего в жизни надо понемножку и пришла пора снова подергать Дарью за нервы.
Мигнуло небо.
Голубой купол на миг сверкнул серебряными искрами… вернулся к привычному цвету… и снова засеребрился…
Я замигала.
Вот что значит похмелье плюс переутомление: уже глюки видятся. Серебряные искорки. Хорошо, что не зеленые чертики.
— Ох! – Массимо схватился за руку. – Прости, красавица, меня зовут.
От удивления я подавилась очередным печеньем и уставилась на вампира, забыв о чертиках и искорках. Кто-кто я?
Но подтверждать слова о моей красоте вампир не стал. Изумленно посмотрел на руку, потер запястье и пожал плечами:
— Странно. Уже не зовут.
Я набрала воздуха… и промолчала. Безоблачное небо стремительно заволакивалось тучами. Зелененькими…
— Зовут… — тихо проговорил Массимо. – Ох, уже нет… И опять… Да что такое?
У меня зашевелились нехорошие подозрения. Я никогда не слышала, чтобы можно было опьянеть от крови подвыпившего вампира, тем более, что он на тот момент был уже вполне вменяемым и почти трезвым…. Но в принципе, в мире нет ничего невозможного!
И если так, то аргентумам еще мало досталось.
Пока.
— Массимо, глянь в окно, а?
— Зовут… — на автомате пробормотал вампир, оборачиваясь к окну, — Не зову… Иблиарте!
Это он так тучки назвал? Мне показалось или название на мат смахивает?
Но решение этого интересного вопроса пришлось отложить: за окном послышались крики. Я так понимаю, здешний народ тоже оказался непривычным к зеленым облакам, а реакция у местных бурная.
— Завеса! Завеса окутала город!
— Вампиры подняли завесу! Это война? Война?
— Гроза!
— Посмотрите, какие тучи!
— Близок конец света! Возрыдайте о своей участи, о правоверные!
— …и пожертвуйте на храм…
Небо с треском прочертила белая молния.
— Массимо, что происходит?
— Не понимаю. Барьер сработал. Причем разом и на отражение атаки, и на погоду. Этого не может быть!…
Грохнуло еще раз. Неслабо грохнуло.
— Я должен вернуться…
По-моему, эта мысль одновременно осенила и мятущиеся толпы на улице. Потому что именно в этот момент пошел Дождь. Именно Дождь, с большой буквы. Потом в легендах его так и будут называть, почтительно преклоняясь перед немереной силой вампиров. И заодно перед полной их непредсказуемостью.
Потому что с неба вместе с водой стало падать черте что.
Град, мелкие сосульки, замерзшие летучие мыши и очень даже живые лягушки, которые громко квакали, по полной недовольные новым местом обитания.
Едва не получив сосулькой по голове, Массимо мудро отложил свое возвращение к хозяевам и только из окна любовался необычными осадками.
Именно он и шарахнулся прочь, когда над деревьями на бреющем прошло темное пятно, вовсю горланящее то ли песню, то ли заклинание. Судя по тому, что на пятне при развороте обнаружилась серебряная мантия, это должно было быть именно заклинание. Но он орал с таким воодушевлением, словно это был, по крайней мере, «Шумел камыш, деревья гнулись»…
— Аргентум Клавдий… — недоверчиво проговорил Массимо. – Быть не может!
— Может, может, — злорадно хихикнула я. – Вот так оно бывает, когда с градусами не рассчитаешь! Интересно, ваша башня вообще на месте? Или провалилась уже?
Следующие пяти минут выдались очень и очень шумными. Орали жабы (что ж мне так везет на жаб в этом мире, а?), кричали люди, нервничал вампир Массимо, не представляя, что еще могут выкинуть пьяные аргентумы, где-то далеко опять трубил слон…
Одни сторожки были беспредельно счастливы и молча мели все подряд.
А в глубине дома в комнате безмятежно спал под охраной Левчика усталый вампир. И от этого почему-то на душе было теплее.
Буря утихла примерно через полчаса, сменившись обычным дождем (правда, довольно шумным), и мы с Массимо занялись делом. Вампир убежал в свою башню проверять, как там аргентумы, а я… ну у меня все понятно. Еду сготовить надо? Надо. К вампиру заглянуть надо? А то! Утихомиривать свой интернат надо? Надо. Вон Рад опять что-то у Джано в лаборатории стащил. Вернуть вернул, но смотрел так, что хоть спи у дверей этой самой лаборатории. Ясно, что опять полезет. Пришлось их чем-то занять. Была идея обкормить до полной неспособности двигаться, но я передумала. Это ж мальчишки. Им тонну скорми, все равно будут шустрые, как психованный кот Борис из рекламы «Вискаса». Ей-богу, я не знаю, кому легче: Массимо с его серебряными пьянчугами, или мне с этими живыми «Энерджайзерами»?
Аргентумы хоть не прячутся под моей кроватью.
Кровать меня и спасла. Ну то есть не совсем кровать. Когда мы в третий раз искали по дому Тагира и нашли его в моей комнате, я потянула это пугливое сокровище на свет и получила по голове книжкой, которая на этой кровати лежала. И не сразу поняла, почему у Алишера глаза засияли, как будто внутри кто-то запустил генератор на сотню лампочек.
— Путешествия! Мои путешествия!
И он потянулся к кожаной обложке, умоляюще глядя на меня.
— Дарья… можно?
Книжка, которую мне подсунул вампир, оказалась из прежнего имущества, которое Джано покупал для своего малолетнего подарка. Что-то вроде учебника географии, только в виде рассказов и заметок. Про страны и края, про моря и расы, про некоторые обычаи. Короче, устройство мира — то, с чем я пыталась приставать к вечно занятому вампиру.
Живем!
— Да бери, — махнула я рукой. – Только с условием: все мне вслух прочитаешь. Идет?
— И мне… — тут же присоединился Рад.
Короче, оказалось, из грамотных в нашей тесной компании один Алишер, и того Джано научил. Тагир еще малыш, Рад сказал, что читать в принципе умеет, но эти буквы не знает, а Санни — вот же несчастье ходячее! – объявил, что его, мол, учили только достойным умениям, а чтение в них не входит.
Алишер, прижимая к груди книгу, наскоро провел начало ликбеза (первые три буквы алфавита). Поздравляю, Дарья, в семнадцать снова в первый класс?
Но горевала я недолго.
Скоро Шер открыл страницу и стал читать первый рассказ, про путешествие в в край Высокогорье, и мысли про первоклашку весом в полторы сотни килограммов, про дождь за окном и хвост под юбкой как-то отодвинулись в сторонку…
Очень интересно было.
Здешний мир четко делился на пояса: Снежный, Каменный, Зеленый, Золотой и Огненный. Смены сезонов не было. В Снежном лежали вечные льды и мели снега, в Каменном было просто холодно и мшаники там чередовались с озерами и вечнозелеными деревьями, Зеленый край прохлады и лесостепей, а Золотой – тот, в котором жили мы. Вечное лето, умеренно жаркое, зелень, фрукты, густозаселенные страны. Южнее был Огненный пояс. Вот там никто не жил, слишком жарко и неудобно. Зато туда ходили за золотом и камнями – из трещин в земле то и дело рвался пар, порой кипящая вода и огонь. Ну и ценные породы. Прибыльное ремесло, но опасное…
Когда за окном в седьмой раз пролетел нетрезвый аргентум, мы, затаив дыхание, слушали рассказ купца Аликбека, который попробовал доставить в Огненный пояс скалодыров…
Спровадив парнишек спать, я прокралась на кухню. Увы, брюхо на рассказы не купилось и по-прежнему требовало на ночь запасной ужин. Тьфу на тебя, ненасытное.
Дождь еще шел, вампир за окном уже куда-то делся… Было тихо и спокойно. На шкафу по-прежнему стояла бутыль со спиртом, и я нежно ей улыбнулась.
Что ни говори, алкоголь таки классная штука.
Для врагов.
— Приве…
Но они пришли не вести беседы. Не говоря ни слова, не задержавшись ни на секунду, серебряные мантии оказались рядом. Знакомый удар чужой силы, блеск серебра из-под капюшона – и я снова обездвижен, бессилен, закован в незримые кандалы. Резкое движение, треск ткани – сдирают одежду. И не воспротивиться, не укрыться от взглядов глаз расплавленного серебра. Опять. Как быстро…
— Что вы делаете?.. – неверяще звучит голос подарка. – Вы…
— Молчать.
— Вы с ума сошли?..
А Шер молчит…
Нет! Замолчи! Я ловлю ее взгляд и едва-едва, насколько могу, качаю головой. Нельзя. Не вмешивайся. Прошу… Шер, ты отвечаешь за Шера.
Тихо. Тихо. В комнате очень тихо. И холодно – аргентумы… Давлюсь этим холодом. Но сказать все-таки удается:
— Приветствую… аргентумов… в моем доме… позвольте моим рабам… покинуть… комнату…
Еще секунда тишины и холода. Еще.
— Пусть идут, — наконец роняет одна серебряная статуя.
— А ты идешь с нами. Оденься.
Дарья.
ОБЖ победило! На этот раз. Проснувшись утром, я пожалела и о том, что купила пацанов, и о том, что пила, и том, что вообще на свет родилась. Голова болела так, что хотелось отправить ее в хладницу и пожить немного без нее.
Но куда ее денешь… Пришлось лечить сушняк водой, а головную боль массажем и аутотренингом. Ой, а нельзя этим птицам орать немного потише? А котам в коридоре шипеть потише!
Стоп. Котам? Откуда коты, у нас ведь только Левчик…
Я слетела с кровати, как бомбардировщик Ил-54 с аэродрома Кубинка. Вынеслась в коридор… и оцепенело уставилась на младшую покупку, который черте с чего стоял на четвереньках и шипел на Левчика! Кот в долгу не оставался, и шипение мало-помалу переходило на повышенные тона.
— Так, — я уперла руки в бока. – А ну тихо. Вы что, мышь не поделили?
Тагир тут же вскочил и привычно окаменел, Левчик презрительно дернул хвостом, показывая, что замечать каких-то там мальчишек – ниже его внимания.
И понеслось. Если б не завалявшаяся еще с родного мира упаковка анальгина, мне б не жить. Разбудить мальчишек, упихать мыться, покормить, выудить Шера из вампирской лаборатории, отобрать утащенную склянку, отправить приводить комнату в божеский вид. Покормить сторожков, вытащить из лаборатории Санни, разъяснить, что украденная им коробка – не пудра, а удобрение, отправить прибирать ванную. Проверить, не проснулся ли вампир, принять торговцев с продуктами, отложить отдельно обалденно пахнущую копченость – чей-то подарок Джано, выгнать из лаборатории Рада, отобрать пиалы, объяснить, что это не чашки. Приготовить обед, попробовать, не удержавшись, кусочек копченки, выпинать из лаборатории Тагира, отобрать чучело черепахи, всучить игрушку, еще откусить копченочки, обнаружить хвост…
ХВОСТ?!
Ой, мама… Ой, мамочка!!!
Хвост! У меня!!! Растет на… на… ну там, где положено хвосту, светлый, типа львиного, с кисточкой…
Ой, да что же это такое?
На мой рев прибежал Алишер, рассмотрел хвост – еще позавидовал, паршивец! – а потом предложил не паниковать, а подождать, пока проснется хозяин и отколдует это обратно… Пусть я только соберу образцы всего, что съела.
Но Джано проснулся в таком состоянии, что ему было не до хвоста…
Гомо бухиенс, говорят, — человек пьющий. Бухо сапиенс — пьянь разумная. А нетрезвый вампир у нас кто?
Бедолага, вот кто.
Достаточно сказать, что на смытую краску – полная неприличность по местным понятиям – в это невеселое похмельное утречко он не обратил ни малейшего внимания. Хотя какая там раскраска. Если бы сейчас в комнату ворвалась пара крылатых зеленых слоников и человеческими голосами заявила претензии на его ящерку из ящика, Джано вряд ли был в состоянии что-то ответить.
Бледный до… до… ох, давайте не будем уточнять? Первый раз за все время он реально похож на вампира. Хотя в сериалах, кажись, вампиры были просто бледные, без этой интересной прозелени.
Да, он назвал меня чудом и подарком судьбы. Я даже слова в ответ не сразу подобрала. Интересно, что бы он сказал, если бы я ему не воды поднесла, а скажем, пива?
Так, не думать про пиво. Не думать про спирт. Не думать про алкоголь вообще, алкоголь зло, алкоголь зло. Ох, мне до сих пор от одного вида бутыли как-то нехорошо становится… чтоб они провалились, эти градусы. К Даизу, например. Вот кто их заработал по полной программе. Считайте меня параноиком, но мой хвост точно без него не обошелся. Вот чувствую! Чем – не спрашивайте.
Пока читались письма, я сидела как на иголках. Точнее – как на хвосте. В смысле, я ведь на нем и сидела, так ведь? И это, поверьте, не слишком удобно. Я все ждала, как бы половчее завести о нем разговор, но случай все не подворачивался и не подворачивался. Сначала из-за вампирского похмелья (хвост хвостом, но остальные части тела мне пока дороги, доверять их вампиру с бодуна – неразумный риск), потом из-за писем.
Точней, из-за вчерашних вампирских подвигов.
С каждым новым свитком я уважала вампира все больше и больше. Выходит, не такой уж мой хозяин ботаник? Может ведь, если хочет?
Надо запомнить на будущее. Чуток авторитета моему вампиру не помешает.
Главное, правильно и вовремя разозлить – а потом отправлять на разборки. Только подлечить сначала, а то еще одна «схватка» с притаившимся в постели сторожком, и все, можно заказывать веночек с надписью «Незабвенному Джано от скорбящего продзапаса». Тьфу, ну и чушь лезет в голову!
Какой он смешной, с этим коронным мужским взглядом… ну, знаете, тем, из сказки про медведей? «Кто-спал-в-моей-постели-и-почему-я-ничего-не-помню?» Я, правда, такой пока только по телеку и видела. Но смотрится так трогательно!
Надо как-то побыстрей поставить нашего вампира на ноги.
А то у меня ощущение такое внутри ворочается, как перед схваткой или диетой. Как говорил наш ояката, «судьба и тень следуют за нами повсюду», и «веселье, дошедшее до крайности, рождает скорбь». Если в переводе на человеческий, то в ближайшее время нам светят неприятности.
Причем предчувствие идет не только от головы, а и… в общем, с хвостом связано.
Хвост как раз дернулся, когда во дворе и на улице вдруг стало очень тихо – до жути. И, странно потемнело. Я еще успела глянуть в окно – может, здесь в кои-то веки начинается гроза?
А потом вплыли они. И стало понятно, что дело вовсе не в грозах…
Вампиры. Аргентумы. Правящие, как их Джано называл.
Один взгляд – и Алишер вцепился в мою руку до синяков. Да и мне стало нехорошо. Эти серебряные глаза под капюшоном, от которых воздух в легких осыпается ледяными кристалликами.
Да уж, остальные вампиры в сравнении – щенки…
А это хищники.
И Джано надеялся на справедливость этих? Да ведь даже Даиз смотрел на него не так! Даиз его хотя бы ненавидел. А эти просто смотрели, как на вещь. Как на свое животное, домашнее, полезное и покорное. Сидеть, лежать, зубы покажи…
Как они могут?!
— Что вы делаете?.. – вырывается у меня вопрос. – Вы…
— Молчать, — равнодушно-яростный голос, и комнату буквально хоронит под глыбами льда. Х-х-холллодно…
— Вы с ума сошли…
Я даже не успеваю договорить. Хищный взгляд, и становится нечем дышать. В голову словно змея вползает – липкая… любопытная… злая.
Интерессссно…
Я тебе не кино, — рычу я, прежде чем соображаю, какого черта творится. Здесь-то у меня голос никто не отбирал! — А ну пошел вон из моей головы!
Вкуссссная… — аргентум точно не слышит. — Иди сюда…
Что? Ну и скотина… странно, а мне становится легче дышать. Привычный «наезд» — сколько их было за мою семнадцатилетнюю жизнь – как-то помог собраться. Даже улыбнуться получилось – злобненькая, наверное, была улыбочка. Ояката сколько раз ругался, что у меня не получается выражение покоя. Какое уж тут спокойствие!
А в лоб пяткой?
Интересно, вампиру еще кто-нибудь так отвечал? Ой вряд ли. Серебряные глаза сверкнули бешенством:
Иди сюда!
Сам иди! Сказать, куда?
Сказать не получается. В наш мысленный диалог, занявший какие-то секунды реального времени, вмешиваются. Причем тот, чьего вмешательств не ждали…
— Приветствую… аргентумов…- задушенный, хриплый голос, Джано пытается выпрямиться, — в моем доме… позвольте моим рабам… покинуть… комнату…
Рабам? Что он говорит?! Да как он смеет?!
Но черные глаза нашли мои, и я поняла…
Он защищает нас. Алишера и… и меня. Как может, по-своему, он же ботаник… но защищает.
А его-то кто защитит?..