В Северной провинции снег выпадает рано, в последней декаде октября или первой ноября. К декабрю большая часть континента, лежащая в верхних планетарных широтах, превращается в безмолвную снежную декорацию. Величественную и прекрасную. Знаменитые геральдийские кедры, укутанные в снежные меха, стоят в дремотном глубинном оцепенении. Жизнь в бескрайних лесах уходит глубоко, ближе к теплой земле, ютясь и перебиваясь летними запасами. Медведи и щетинистые волки впадают в спячку, свирепые единороги мигрируют в южные широты. Более мелкие пушные хищники роют норы и лишь изредка выходят на поверхность. Царит звенящая морозная тишина.
Мартин запрокинул голову и посмотрел вверх. Дни стали короткими, темнело рано. Небо уже несколько часов как обратилось в черное стекло с вкраплениями звезд. Стекло совершенно прозрачное, без мути и взвесей. Огромная линза, позволяющая заглянуть в самые истоки вселенной, прочесть звездные письмена, провести новые линии и придумать новые созвездия.
Местное время: 20:44
Локация: 50°21′12″ с.ш. 7°34′43″ в.д.
Высота над уровнем моря: 75 м
Влажность: 14%
Скорость ветра: 0,7 км/ч
Температура: -34°С
Мартин зачерпнул горсть сверкающей снежной пыли. Одна из лун Геральдики накануне вошла в полную силу и висела над снежным безмолвием как всевидящий надзиратель, транслируя в наступившую ночь отраженную волю ушедшего за горизонт Аттилы. Даже в таком смягченном зеркальном варианте нрав звезды выливался в серебристое сияние ледяных песчинок, отвечающих небесному деспоту многократной пародией.
Снег шел все предшествующие дни. Снежинки были огромными, влажными. Когда закружились первые хлопья, Мартин выскочил из дома, чтобы разглядеть их поближе. Он ловил их на тыльную сторону ладони, будто с неба спускались не фигурные кристаллики льда, а уставшие после долгого перелета бабочки. Но снежинки быстро таяли и стекали уже в изменившемся агрегатном состоянии к своим кристаллизованным собратьям. Мартин не успевал их разглядеть. Он не ожидал, что они такие хрупкие. Те смерзшиеся частички газа на планетоиде, которые он видел, были совсем другими. В мертвой своей устойчивости они сохраняли форму, даже если попадали под выхлоп маневрового двигателя. Мартин уже совсем собрался понизить температуру тела, чтобы снежинки не так быстро таяли, когда Корделия, приоткрыв дверь, крикнула:
— Варежки надень, бестолочь!
Мартин растерянно посмотрел на очередную уже расползшуюся звездочку. И правда! Чего это он? Все же так просто. Вовсе не обязательно вычислять оптимальную температуру кожного покрова, при котором снежинка еще некоторое время сможет сохранять свою звездообразную форму. Достаточно надеть варежки.
Снежинки были такими красивыми. И таким разными. Тончайшие ледяные нити сплетались в сложные, но строго выверенные узоры, как будто кто-то невидимый, заоблачный, вытачивал их с ювелирной дотошностью из космического хрусталя. Мартин с радостным азартом пытался уличить этого небесного «камнереза» в копировании, с детским упрямством опровергнуть эту изобретательность. Не может этот самоделкин каждый раз создавать что-то новое. Он должен повториться! Должен скопировать у самого себя. Мартин исследовал пару сотен снежинок. Он отходил от дома подальше, приближался вплотную, огибал то с южной стороны, то с северной, добирался до леса, менял дислокацию еще раз десять, пытаясь вот таким немудреным способом выяснить границы небесной креативности. Но, где бы он не находился и где бы не расставлял ловушки, изловленные им снежинки не подвели своего творца.
На следующий день Мартин в погоне за «сестрами близнецами» воспользовался грависанями, которые на днях доставили из Лютеции. Правда, осваивая фигурное вождение по пересеченной местности, Мартин немного отвлекся от первоначальной цели. Испытывая возможности двигателя и свои собственные, он несколько раз перевернулся, пару раз свалился в овраг, распугал на километры вокруг всю мелкую живность и, в конце концов, вернулся домой пешком, потому что в грависанях кончилось топливо.
Хозяйка встретила его, скрестив руки на груди и грозно сдвинув брови:
— Так, — многозначительно протянула она, изучая пришельца. — И кто тут у нас? Геральдийский йети? Хорош!
Мартин попытался раскрыть глаза пошире, чтобы изобразить придурковатую преданность (у Дэна научился), но сделать это было непросто — ресницы смерзлись. Потом он начал оттаивать, и вскоре на полу образовалась лужа. Корделия ругалась на чем свет стоит. Сначала погнала его отогреваться в горячей ванне, а потом отпаивала какао с молоком.
Снег шел всю ночь, и наутро Мартин, вооружившись лопатой («Никаких роботов-уборщиков! Ты наказан!»), три часа разгребал образовавшиеся сугробы. («Ты же хотел посмотреть что такое зима? Вот, смотри!»). Работа, несмотря на ее монотонность, ему нравилась. Снег был такой белый, такой сверкучий, и он так напоминал мороженое! Время от времени Мартин бросал лопату и сам валился в сугроб, чтобы обратится в его подобие. После чего снова получал нагоняй и очередной наряд на расчистку дорожек. Он не протестовал. Это же был его дом, и дорожки он расчищал тоже к своему дому. Своему приюту, своему единственному убежищу. В этом доме он впервые проснулся счастливым. В этом доме он обрел безопасность. И потому он готов был разгребать снег каждый день.
Мартин снова посмотрел вверх. Небо чистое, бездонное. Звезды яркие. Висят низко, будто созревшие плоды на утомленной их тяжестью ветке. Звезды уже не кажутся недосягаемыми и враждебно-равнодушными, какими были когда-то. Они стали близкими, приветливыми и даже дружелюбными. И загадочности в них поубавилось. Да и какая может быть загадочность, если поблизости от каждой висит станция «гашения», а пассажирский лайнер с рутинной определенностью, перемещается от одной звездной системы к другой, как маршрутный аэробус. Конечно, облететь их все невозможно… В одной только галактике Млечный Путь их до четырехсот миллиардов, а есть еще другие галактики — Малое Магелланово Облако, Большое, Подсолнух, Головастик… Дух захватывает. Мартин зажмурился. От представшей на внутреннем экране выраженной в цифровом эквиваленте перспективы закружилась голова.
Он задержал дыхание и медленно выдохнул. На морозе дыхание стало видимым. Живое тепло его легких порхнуло облачком.
— Эй, звездочет, ужинать.
Мартин оглянулся. Сквозь прозрачные стены лился мягкий свет. Счастье вдруг стало осязаемым, острым и даже слегка болезненным. Там в доме в странном плавающем камине пылал огонь. На столе ждал ужин. Он видел силуэт хозяйки… нет, человека, женщины, которую любил.
Мартин пошарил в кармане своей меховой куртки. В кармане лежал предмет, ради которого он, собственно, и вышел из дома. Это был тот самый серебристый комм, который Дэн сорвал у него с запястья. После схватки на «КМ» Станислав Федотыч спрятал комм в сейф и отдал только месяц спустя на Короне, где была назначена встреча с «Подругой смерти». Комм был деактивирован, поврежден, но функции свои не утратил. По-прежнему хранил смертоносную начинку. Мартин бросил его на дно своей дорожной сумки и, кажется, забыл. Нашел уже здесь, на Геральдике, когда разбирал вещи. Вот сегодня вновь обнаружил. Украдкой сунул в карман и вышел прогуляться.
— Так, считаю до трех. На счет три «Жанет» блокирует двери, и геральдийский йети останется голодным. Раз…
— Иду! Уже иду!
Мартин вытащил из кармана комм, зашвырнул его в самый дальний сугроб и побежал к дому. Там его не отыщут даже самые завистливые и жестокие боги.
Cogito ergo sum.
Истина, сомнениям не подлежащая. Точка отсчета. Краеугольный камень. Мыслю, следовательно, живу. Где живу? Как? В комплекте или кое-какие части отсутствуют? Вопрос вторичен. Главное, что установлен факт присутствия. Она здесь. Жива.
Мерцающая точка сознания. Где она, эта точка? В парализованном теле? В куске плоти, утратившей очертания? В пустоте? А если… если она сейчас попробует сместить эту точку, и точка двинется свободно, беспрепятственно, как элементарная частица в пространстве? Нет ни височной кости, ни затылочной. Есть только искра сознания, вечная и неделимая. И блуждает эта искра по необъятной вселенной. От предположения, что это возможно, Корделия дернулась.
Тело! У нее есть тело. Кажется, со множеством повреждений. Зашитое в фиксирующий пластик. Но живое! И сознание не блуждает, не соперничает в скорости с фотоном. Заперто в клетке. Затаилось между висками. Корделия чуть качнула головой, желая спугнуть этот мыслящий сгусток, разогнать и распределить по телу. Она еще не знает, что с этим телом, насколько тяжелы последствия и все ли конечности в наличии. Мерцающая точка между бровями послушалась, зашевелилась, начала расширяться, делиться, исследовать. Осознавать границы. Они есть. По контуру человеческого тела. Вполне целого и дееспособного.
Корделия последовала за нитью присутствия до самой удаленной координаты – кончиков пальцев ног. Пошевелила – слушаются. Правда, с левой ногой фокус не удался. Затруднительно. Нога упрятана в негнущийся футляр. Импульс проходит, но палец тут же утыкается в пластиковый панцирь. Что-то с ней произошло, с этой ногой, что-то странное, неестественное. Она была вывернута или даже выломана, и опереться на нее было невозможно. Она складывалась, как поврежденный механизм. И когда это происходило, бросало в пот, тошнило и темнело в глазах. Потому что было больно. Больно было везде, одна боль накатывала на другую, перекрывая, как идущая навстречу волна. Это явление, кажется, называется интерференция. Взаимное увеличение или уменьшение амплитуды. В ее случае результатом стал шок. И она как будто ничего не чувствовала, потому что мозг, похоже, перегорел как древняя лампочка накаливания. Потому что если бы она что-то чувствовала, она бы не выбралась. Но она должна была выбраться и потому она опиралась даже на эту вывернутую под странным углом ногу.
Сергей! Сергей погиб!
Корделия резко вздохнула и открыла глаза.
Приглушенный свет. Размытое, кремового цвета, небо. Да какое небо? Потолок больничной палаты. О, она узнает это запах. Запах медикаментов и дезинфектанта. Помнит. Ненавидит. Этот запах стал символом утраты, персонификацией горя. С тех пор она избегала больниц. Выбиралась оттуда всеми правдами и неправдами. Выползала, если сохраняла самую незначительную мобильность. Но тут она в ловушке. Отсюда ей не сбежать.
— Очнулась!
Это произнес женский голос справа. Корделия повернула голову. К ней тут же приблизилась высокая темнокожая женщина.
«Анжелина», мысленно констатировала Корделия, удивляясь быстроте, с какой осуществила идентификацию. «Выпускающий редактор музыкальных программ. Бывшая джазовая певица. Надо же, помню!
— Госпожа Корделия, как вы?
Второй женский голос. Более молодой. Светловолосая девушка с короткой толстой косой. Корделия вспомнила и ее. Кира Тиммонс, дочь Александра Гибульского. «И ее помню!» Но вместо ответа на вопрос тихо, сипло произнесла:
— Сергей… он погиб…?
Она еще надеялась.
Обе посетительницы опустили глаза. Корделия сглотнула ком. Чуда не произошло. Сергей Ордынцев, ее верный ангел-хранитель, ее друг, ее соратник, ее второе «я». Это несправедливо. Это же на нее охотились, ее хотели убить. Почему же он? À la guerre comme à la guerre. Как сказал бы, вероятно, он сам.
Послышался звук открываемой двери. Вошел еще кто-то. Крепкий, бородатый мужчина. Конрад.
— Привет, — тихо сказал он, наклоняясь.
Взял руку Корделии, лежащую поверх одеяла, и поцеловал.
— Привет, Конрад. Жива, как видишь. Что там за шум?
— Больница в осаде, — пояснил первый зам, — репортеры со всей Галактики. Врачи и медперсонал выбираются тайными тропами, но кое-кого все-таки ловят и допрашивают с пристрастием.
— Что полиция? Нашли, кто стрелял?
— Район оцепили, но киллеру, как водится, удалось скрыться. Было установлено место, откуда он произвел выстрел. И брошенное оружие. Гранатомет AGC-240LXE. Состоит на вооружении. Предположительно украден с военного склада на Венере пару лет назад.
— Ничего удивительного. Бозгурд приторговывал оружием, вернее, Ржавый Волк, — добавила Кира.
— Стрелял кто-то из его ближайшего окружения. Возможно, некий Скуратов. Или один из его подчиненных. В службе безопасности «DEX-company» было достаточно бывших военных.
— Этого следовало ожидать… — прошептала Корделия. – Они будут мстить.
— Разумеется, не обошлось без предположений, откуда киллер мог знать время и маршрут. Ты же договаривалась конфиденциально и в последний момент перенесла встречу на более позднее время.
Послышался голос Киры.
— Так понятно же. Они там в Совете все и затеяли.
— Тише, — остановила ее Анжелина. – Мы не выдвигаем голословных обвинений.
— Cui prodest, — вздохнул Дымбовски.
— Сергей погиб, — сказала Корделия.
И все замолчали. Какая теперь, собственно, разница. Выгодно, невыгодно. В их рядах невосполнимая потеря.
— Как ты думаешь, — снова заговорил Конрад, — стоит извещать жену?
— Бывшую, — добавила Анжелина – Лариса ушла от него десять лет назад, когда он подал в отставку.
— Когда его ушли в отставку, — сказала Корделия. – Сообщить надо. А прилетать на похороны или нет, дело ее совести. Пусть сама решает.
— Я слышала, она хотела к нему вернуться. – Анжелина поправила подушку Корделии.
— Знаю, — ответила та. – Когда он засветился рядом со мной на светском мероприятии с мэром Новой Москвы и кем-то из Ван дер Бильдов. Противно это… — И прошептала цитату, некогда застрявшую в памяти. – Нужен тот, кто нужен. Нужен, когда нужен… Нужен, пока нужен. А потом выбросить. Как устаревшую модель.
Она закрыла глаза. Накатила слабость. И тоска. Невидимая жаба-мутант прыгнула на грудь. И Корделия задохнулась.
— Врача! Врача! Позовите врача.
Суета. Топот. Беготня.
Да не нужен ей врач. Не умрет она. Уже не умрет. Сергея не вернуть. Только оплакать. А вот Мартин… Он где-то далеко. За сотни световых лет. И он ждет.
Узкое как нож лицо врача. Врач касается ее запястья диагностом.
— Выйдите все! Ей нужен покой!
Слабость скорей всего от потери крови. Она же пропорола себе правый бок о какую-то зазубрину. Аккуратно так, будто зазубрину эту заранее заточили. Она даже не почувствовала. И края раны разошлись, как небрежно скрепленный шов. Боль пришла позже. Одна из конвергентных волн. Будет шрам. Можно обратиться к пластическому хирургу. Ну уж нет! Будут с Мартином шрамами меряться. Те, прежние, она убрала. Их было много. После Шебы, после захвата заложников. Беспокоить не беспокоили, но ее убедили. Медийная персона, на публике, съемки, интервью. Noblessе oblige, как говорится. Шрамы украшают мужчину, а женщину – уродуют. Но этот шрам она оставит. Из принципа! Чтобы Мартин не выпендривался. Как он там, глупый бегемотик?
Прибор, отслеживающий ее пульс, как-то подозрительно нервно пискнул. Врач еще не вышел из палаты. Тревожно оглянулся на монитор.
А если где-нибудь на станции гашения будет инфранет? Или даже головидение? Покушение на главу холдинга до сих пор сотрясает медиапространство. Репортажи идут по всем каналам. Журналисты преследуют и осаждают всех, кто владеет хотя бы толикой информации. В ее палату никто не прорвался благодаря ее службе безопасности, взявшей под охрану центральную больницу. В инфранете инфобедлам. Онлайн порталы кипят. Блогеры обмениваются версиями, в соцсетях тысячи перепостов. Кому-то из самых отчаянных папарацци удалось заснять и пылающий флайер и гравиносилки с телами пострадавших. Услышит ли Мартин за этим многоголосым воем шепот надежды? Успеет ли Дэн его остановить? Корделия доверила тайну комма рыжему киборгу, справедливо полагая, что всем остальным это знание будет бесполезной, гнетущей тяжестью. Остановить киборга может только другой киборг. Но что если Дэна в тот момент не окажется рядом? Он вовсе не обязан день и ночь караулить беспокойного пассажира, который в буквальном смысле навязан транспортнику. У Дэна свои обязанности, он навигатор «КМ», а не нянька при пассажирах. Он может, конечно, поручить пригляд второму киборгу, но сочтет ли это необходимым? Мартин на их корабле незваный гость, помеха, дополнительный фактор риска. Позволить Мартину активировать комм – вполне оправдывающая себя возможность этот фактор устранить. Всего-навсего несчастный случай, трагическое стечение обстоятельств. Мартин услышал новость, счел свою хозяйку погибшей и покончил с собой. Остановить его не успели. Нет, нет, рыжий этого не допустит. Во всяком случае, сознательно и намеренно. Он может не успеть, может не услышать, не понять, но без умысла, без тайного замедления.
Откуда у нее эти дурные мысли? Откуда эти саднящие сомнения? Ей о другом надо думать. Надо думать о том, что осталось незавершенным, о том, зачем она летела к зданию Совета Федерации. Собственно, ради этого все и затевалось, ради переговоров и сделки, которую она намеревалась заключить. Она не удивилась бы, что киллер получил сведения о ее передвижениях из того же Совета. «DEX-company» поставляет в армию киборгов. На их закупку деньги выделяются из бюджета. А где бюджетные деньги, там и… Своим демаршем Корделия нарушила чью-то отлаженную схему. А это непростительная дерзость. Покушение на высшие эшелоны. Этого ей не простят.
Врач все еще суетился у мониторов, снимал какие-то показания, корректировал состав препаратов в капельнице.
«Надо убираться отсюда», подумала Корделия. «Охрана охраной, но любая вошедшая в палату медсестра может стать убийцей». Правда, покушение на нее уже наделало достаточно шума. Уже известно, что именно она скупила акции «DEX-company». Руководство ВПК уже связали с попыткой убийства. Оппозиция приободрилась. Вооружилась версией о сговоре кого-то из высших эшелонов с руководством корпорации. До самой Корделии оппозиции нет никакого дела, не говоря уже о киборгах, а вот использовать ее имя, выставить жертвой режима, едва ли не мученицей, вот это сколько угодно. Нет, в ближайшее время ее не убьют. Невыгодно. Скорее попробуют договориться. Интересно, кого к ней пришлют в качестве переговорщика?
Ближе к вечеру, когда шум за окнами клиники немного стих (видимо, большинство журналистов удовлетворили основные потребности), в палату вбежала взволнованная медсестра.
— К вам… к вам посетитель…
По растерянному и одновременно испуганному лицу вестницы Корделия догадалась, какого рода и фасона этот посетитель. Ну вот, дождалась. Она знаком попросила девушку привести изголовье кровати в вертикальное положение и подать зеркало. Картина малоутешительная. Заплывшие глаза, синюшная бледность. Кровь с волос смыли, но вместе с ней, похоже, нейтрализовали и краску. Просто дежавю. Жесткий седой ежик. Ах, так даже лучше. Слабая, обескровленная, безобидная. Жалкая, покалеченная женщина. Кого тут бояться?
Сначала появился агент службы безопасности в сопровождении киборга. Агент окинул помещение цепкий взглядом. Киборг просканировал. Корделия хотела было предложить им заглянуть к ней под одеялом и проверить мочеприемник, но удержалась. Тем более, что оба так же бесшумно и стремительно вышли. Сразу же появился человек. Высокий, грузный. Лицо будто топором из камня какой-то умелец вырубил. Подбородок тяжелый. Волосы цвета выгоревшей соломы. Вот, значит, кого прислали! Корделия его знала. Хорошо знала. Он приходился дальним родственникам Виндзорам и бывал на Геральдике. Уже четыре года сенатор. И метит выше. Курирует федеральные расходы на вооружения. Один из тех, кто распределяет. Что ж, этого следовало ожидать.
— Здравствуй, Донни, — едва слышно произнесла Корделия, встречая вошедшего взглядом отходящей на небеса мученицы. И протянула руку. Жестом королевы. Пусть даже и умирающей.
Человек замешкался, но подошел и взял ее руку.
— Черт тебя возьми, Корделия, ты нас всех напугала! Мы тебя ждем, и вдруг – на тебе! Покушение! Гранатомет! Взрывы. Через пять минут уже на всех каналах.
Он говорил громко, с ярком театрализованным беспокойством, с пафосом доброго дядюшки, на что Корделия ответила чуть заметной горькой усмешкой.
— Донни, пожалуйста, говори тише…
— Прости, прости, я что-то увлекся.
Тот, кого назвали Донни, подтянул поближе к кровати кресло на колесиках и угнездился в нем, как самец гориллы на цирковой тумбе.
— Ну рассказывай, как тебе удалось во все это вляпаться. – Он дружески похлопал Корделию по руке.
— А то ты не знаешь, — ответила она.
— Кое-что, конечно, знаю. Хотелось бы твою версию. Из первых рук. А то говорят тут всякое.
— Что же говорят?
— Ну… — Посетитель поскреб подбородок огромной лапищей. – Даже повторять как-то неловко. Неприлично.
— Да ты не стесняйся, говори. Я девочка взрослая.
— Есть мнение… то есть, говорят, что ты на киборге своем… того, свихнулась. По курортам его возишь, в тряпки модные одеваешь, ублажаешь всячески. Я чего то не понял. Этот кибер… он у тебя вместо мужика что ли? – Гость осклабился. – Не, ну я понимаю. Ты дама зрелая, в самом соку. Не малолетка какая, которая сама не знает чего хочет. Кибер в этом деле самое оно. Осечек не бывает. Они всегда могут. И десять раз на дню, и двадцать. Вроде как у них там шарнир.
Корделия вздохнула.
— И это все? Больше ничего не придумали? Как-то бедненько, без фантазии.
— А чего ты хотела? Бритва Оккама. Самое простое объяснение – самое верное. К тому же, ты сама напросилась. Сначала прячешься с этим кибером на Геральдике. Сидишь там почти три месяца. Потом летишь с ним на Шии-Раа будто в свадебное путешествие. После этого живешь с ним в своем пентхаузе на Новой Москве. И как иначе это истолковать? Вот был бы это не кибер, а человек? Как бы расценили эту эскападу? Состоятельная дама развлекается. Прикупила себе молодого любовника. И нашли бы это вполне естественным. Ты свободная женщина, имеешь право. Вон, твоя матушка себе ни в чем не отказывает. Но кибер, Корделия, кибер! Нет, ну ты скажи, неужели нормальных мужиков мало? Ты же красивая женщина! Да тебе только пальцами щелкнуть. Очередь выстроится.
— Хватит, Донни. Твоя увертюра затянулась. Ты же не мораль приехал мне читать. Говори, что надо.
Гость согнал с лица улыбку влюбленного людоеда и стал похож на людоеда философствующего.
— Ты права, подруга. Твой облико морале Совет Федерации мало волнует. Ты девочка взрослая и вправе жить с кем пожелаешь. С кибером или даже с ксеносом. Некоторые кстати именно так и делают. Говорят, занимательно. Меня волнует другое. Твоя жизнь. Я о жизни твоей забочусь. Вот скажи, какого черта ты во все это влезла?
— Во что?
— В биржевые спекуляции. Акции скупила. Ты полезла в мужские игры. В опасные игры. Ты понимаешь, какие там крутятся деньги? И какие люди за этим стоят?
— Понимаю, Донни.
— Вот оно тебе надо? Вот зачем такой женщине всем этим заниматься? Такой привлекательной женщине.
— А чем, по-твоему, должна заниматься… эта привлекательная женщина? – вспылила Корделия. – Как же меня достали этим вопросом! Я слышу его постоянно. Вы же такая интересная женщина. Почему бы вам не найти занятие поинтересней? Зачем вам эти акции? Эти скучные совещания? Эти бесконечные юридические согласования? А какое занятие? Филиалом «Матушки Крольчихи» заведовать? Или самой там работать? Ах, нет, старовата.
— Тише, тише, не нервничай, — пошел на попятную гость. – Я говорил с врачом. Ты потеряла много крови. Тебе нужен покой. Я же ничего такого не имел в виду. Я же только спросил – на хрена тебе акции «DEX-company»? Это же не твой профиль. Что ты собираешься с ними делать? Или ты киберкорпорацию с кукольным театром перепутала?
— Обанкрочу и распродам, — зло ответила Корделия.
Гость помолчал.
— Ты это серьезно?
— А ты меня с кем перепутал? Со Stand Up комиком? Вполне. Я закрою эту проклятую живодерню.
Гость задумчиво пошевелил густыми белесыми бровями. Загнал их на лоб, потом опустил, свел к переносице, снова распустил.
— Все-таки ты свихнулась, — резюмировал он. – Ты свихнулась на своем киборге. Я ведь не верил. Посылал всех куда подальше. Говорил: Да не может быть! Да чтобы Корделия… Да она олицетворение здравого смысла! А ты, оказывается…
— Называй это как хочешь, — устало проговорила Корделия. – Считай, что я свихнулась.
— Если бы речь шла о какой-нибудь точке общепита, сходи себе с ума сколько хочешь. Банкроть, продавай. Никому до этого нет дела. Но это тебе не столовка и не пельменная. Это «DEX-company»! Это корпорация производит киборгов. Высокотехнологичное оружие. Это же государственная безопасность. Как это обанкротить? Ты в своем уме?
— Донни, не мели чушь. Армия Федерации прекрасно справляется и без киборгов. Добровольцев пруд пруди. И наемников. И оружия в избытке. Всякого, в том числе и высокотехнологичного. Киборги составляют ничтожный процент от личного состава. Их гораздо больше в частном секторе. Киборгов чаще используют преступники, чем законопослушные граждане. Пираты, контрабандисты, наркоторговцы. Донни, это узаконенное рабство, и я хочу с ним покончить.
— То есть, ты решила поиграть в Джона Брауна? А ты помнишь, чем для него все это закончилось?
— Помню. И не пугай меня. Пуганная уже.
— Ты же понимаешь, Корделия, — очень медленно произнес гость, — этот выстрел по твоему флайеру… может повториться.
Он посмотрел на нее очень холодно. От благодушия не осталось и следа. Корделия не отвела взгляда, такого же холодного и решительного.
— Я понимаю, Донни. Вы попытаетесь меня убить. И сделаете это руками тех, кто уже стрелял. Кто там был? Шеф отдела безопасности «DEX-company»? Или один из ликвидаторов? Но я приняла меры. Если со мной что-нибудь случится, акции «DEX-company» переходят по доверенности в распоряжении “Гольдман и Ко”. Это авшурская компания. Они незамедлительно начнут процедуру банкротства. Я пообещала им 80%.
Гость изменился в лице.
— Да, подожди. Я не это имел в виду. Бозгурд оставил завещание и согласно этому завещанию компанию переходит его… Анатолию Волкову. А ты лишила его наследства.
— Донни, не прикидывайся, что ты не знаешь, кто такой Бозгурд. И ты прекрасно знаешь, что Анатолий Волков его брат.
— Тем более. Это весьма опасная и непредсказуемая публика. У полиции есть версия, что по твоему флайеру стрелял некий Скуратов, бывший начальник службы безопасности.
— Да какая разница, кто стрелял. Я все равно доведу начатое до конца. Даже если вы меня убьете.
Гость снова замолчал. Вновь поскреб щеку.
— Хорошо, — сказал он. — Сколько ты хочешь?
— Вот с этого и надо было начинать. А то мораль он мне тут читает. Акции не продам, но…
— Но?
— Могу повременить с банкротством. Я не буду распродавать компанию, я ее законсервирую. Это будет мораторий. Производство киборгов будет остановлено. Кое-какие активы я пущу в оборот. Сам понимаешь, я потратила на покупку акций немалые деньги. Это деньги холдинга, деньги моих акционеров. Я не могу безнаказанно спустить их капиталы в трубу. От меня потребуют объяснений и отдадут под суд, если я этих объяснений не дам.
— Ну хорошо, хорошо, я понял. — Гость поморщился. — Сколько?
Корделия помолчала, изучая что-то на потолке, потом ответила:
— Миллиард.
— Да ты охренела! — воскликнул гость. — Где мы возьмем такие деньги?
Корделия пожала плечами.
— Если я распродам корпорацию по частям, я получу в два раза больше.
— Нет, ты не женщина. Ты… леразийская химера.
— Да хоть шоаррская лиса. Ты согласен?
— Мораторий на пять лет. По истечении этого срока ты представляешь государству право выкупа.
— Десять лет. Со своей стороны я обязуюсь сохранить все технологии и научные открытия в неприкосновенности. И кое-какие даже предоставить в распоряжении федеративных органов. Тех, что связаны со здравохранением, например.
— Ты стерва.
— Я знаю. Согласен?
Гость встал и прошелся по палате. Корделия спокойно за ним наблюдала.
— Когда начнем юридическое оформление? — спросил он.
— Как только будет перечислен аванс. Мне же еще юристам платить. Авшуров ты знаешь. Они без предоплаты коготь о коготь не ударят.
— Ты страшная женщина.
— А только что была привлекательной. Это еще не все, Донни.
— Не все? Тебе мало?
— Статус гражданина Федерации для разумных киборгов.
— Ах, вот оно что! Все-таки чертов кибер! Хочешь узаконить отношения со своим кибер-мальчиком? Слушай, Корделия, ты могла бы попросить. Уж для тебя мы бы что-нибудь придумали… Еще не поздно.
Корделия пропустила его оскорбительную тираду мимо ушей.
— Поздно, Донни. Это всего лишь небольшая поправка к декларации прав. Вынеси ее на ближайшую сессию.
— А как же…
— Над общественным мнением мы уже работаем. Об этом не беспокойся.
— Будешь должна.
— Буду.
— Я тут кое-что задумал. Через два года. Поможешь?
— Куда ж я денусь? Помогу. Только без откровенных фейков. Мне дорога моя репутация. Факты и только факты.
— Да за кого ты меня принимаешь?
— За политика, — вздохнула Корделия.
Она устала и чувствовала, что близка к обмороку. Гость сделал шаг к двери и уже коснулся сенсора, но в последний момент обернулся.
— Нет, ты мне все-таки скажи. Вот ради чего все это? Неужели ради денег? Не поверю. Ты бы этот миллиард и без авантюры этой заработала.
— Тебе не понять.
— А все-таки?
Корделия помолчала, собираясь с силами.
— Это любовь, Донни. Всего навсего любовь.
Гость хмыкнул и вышел из палаты.
Дэн находил Мартина странным, но не опасным. Боевых программ у него действительно не было. Рыжий все-таки воспользовался гостевым доступом, как только договоренность между капитаном и гостьей была достигнута, и проверил. Мартин принял запрос без возражений. Дэн не обнаружил ничего, кроме необходимого минимума, позволяющего процессору взаимодействовать с имплантатами. Не было даже запароленных личных файлов. Вероятно, новенький сбросил их на планшет, который принес с собой. И по окончании инспекции забросит их обратно. Или, подражая людям, отдавал предпочтение памяти органической. Люди же как-то обходятся без цифровой. А Мартин практически человек.
Дэн внимательно наблюдал за ним, пока водил по кораблю. Если бы не обмен стандартным пакетом данных, едва уловимая активность процессора, Дэн усомнился бы в их кибернетическом родстве. Мимика, движения, речь почти не отличались от человеческих. Мартин легко и непринужденно строил самые сложные фразы, понимал многозначность существительных, различал смысловые оттенки. Ему не приходилось, подобно Лансу, выуживать из программы словарные блоки или даже пользоваться готовыми предложениями, если собственного вокабуляра было недостаточно. Дэн после побега с «Черной звезды» тоже многому научился. Он тоже умел играть в человека. Но именно играть, а не быть. При необходимости он прятался за чужую личину, перенимая манеру речи, тон голоса, осанку, походку. Когда Тощий Грэг взял Михалыча в заложники и приставил к нему фреанина, Дэн, чтобы усыпить бдительность стража, спрятался за образом Падлы. Когда на борту «Мозгоеда» внезапно появился Олег Васильев, призрак из военного прошлого, Дэн сыграл одного из случайных собутыльников Теда, развязного, хамоватого парня. Играть чью-то роль оказалось довольно просто. Это все равно, как пользоваться еще одной программой имитацией личности. Потому что даже самая упрощенная ИЛ с весьма ограниченным набором гримас писалась с конкретной персоны, чтобы роль, которую предстояло сыграть киборгу, пусть самая незначительная, получалась бы естественной, без противоречий.
Разумеется, притворяться кем-либо долго Дэн не мог. Падлу он играл от силы четверть часа, пока фреанин, уверившись в его трусливой безобидности, не позволил к себе приблизиться. Перед Олегом он носил маску значительно дольше. Нарочитым хамством он вызвал неприязнь и старательно сохранял дистанцию. При более близком знакомстве ограниченный набор фраз, мимических приемов, жестов, эмоций непременно бы его выдал. Киборг использовал самый верхний, самый незначительный срез личности. Вздумай он поиграть в подобные игры с друзьями, немедленно был бы разоблачен. Впрочем, когда-то он их тоже обманул, сыграв Дениса Воронцова. Тогда он тоже держал дистанцию, ограничивался короткими фразами. Никого не подпускал к себе близко и сам не приближался. Он тогда ограничивался программой ИЛ и жестами, подсмотренными у навигатора «Черной звезды». И так же старательно учился. Учился у всех – у Теда, у капитана, у доктора, у Михалыча, даже у надутого Карасюка. Каждый оказавшийся поблизости человек служил бесценным источником информации. На вариабельность реакций, движений способен только мозг, и Дэн обучал свой мозг это делать – варьировать, импровизировать. Тот же нелегкий путь предстояло пройти и Лансу. Однажды друзья попросили Дэна, перед походом в карнавальский бар, быстренько обучить «котика» человеческой мимике и обучить так, чтобы никто не заподозрил в нем киборга. Дэн тогда конкретно подвис. И не объяснишь сразу, что самые привычные для человека жесты, улыбки, подмигивания выливаются для киборга в гигабайты информации, и эта информация должна быть где-то записана. К счастью, ничего объяснять не пришлось. Выход нашелся. Сейчас Ланс уже многое умеет, хотя до полного сходства еще очень далеко. Мозг его учится, создает новые связи, усложняет структуру. Дэн может понять Ланса, подсказать и направить, потому что сам это пережил. Но представить, что чувствует киборг, чей мозг никогда не был отлучен от управления телом, он вообразить не мог. Каково это – быть изначально разумным?
Когда Дэн услышал разговор Киры с капитаном, он воспринял эту информацию, как лишенную достоверности. Что такое изначально разумный киборг? Как это возможно? Тот неуклюжий стажер Збышек в филиале «DEX-company» на Шебе говорил, что полноценное слияние мозга и процессора, их взаимодействие не более чем мечта нейрокибернетиков. Если такой киборг и будет создан, то в далеком будущем. Или в самой секретной лаборатории. Скорей всего речь идет об очередном сорванном киборге, но срыв произошел так давно, что киборг с момента выпуска считается разумным. Потом от Киры пришло более подробное сообщение, в котором утверждалось, что киборг по имени Мартин тайно выращен ее отцом на заброшенной космической станции из генокода конкретного человека – сына его давних друзей, погибшего в экспедиции, и что мозг этого киборга был не подавлен и не введен в кому как это обычно делается, а, напротив, стимулирован и потому действует наравне с процессором. Одним словом, Гибульский довел до конца свой эксперимент. Получалось, что шестая модель и в частности он, Дэн, было своего рода испытательным полигоном, звеньями в эволюционной цепи, чтобы, в конце концов, появился он — этот самый Мартин. Дэну стало любопытно. Так вот в кого они, бракованные киборги, должны превратиться, вот какого уровня должны достичь. Только их срыв – это результат брака, случайность (или не случайность?), а разумность Мартина результат целенаправленных действий.
Тед с Полиной заключили пари, понадобится ли им для очередного киборга клетка. Станислав Федотыч был хмур и задумчив. Вениамин Игнатьевич, напротив, был полон нетерпения взглянуть на необычный экземпляр. Ланс, казалось, не на что не обращал внимания. Он восстанавливался после показательных выступлений Ржавого Волка, а Михалыча больше беспокоил поврежденный генератор силового поля.
Дэн попытался представить. Быть разумным изначально – это как? Открываешь глаза в стенде и… сразу осознаешь? Вот так же, как он себя осознает, когда просыпается в своей каюте или на диванчике в пультогостиной? Когда сразу вспоминает, что его зовут Дэн? Что он навигатор «Космического мозгоеда», киборг шестой модели, или это как-то по-другому? Знал ли Мартин при своем пробуждении, что он именно Мартин? Или имя ему дали потом? Почувствовал ли он себя человеком или все-таки киборгом? Или он не знал, что он киборг?
Дэн хорошо помнил первые проблески осознания. Это были краткие, неясные вспышки. Будто кто-то подглядывал со стороны. По большей части этот кто-то спал или находился в беспамятстве, лежал где-то глубоко на дне, под слоем черной, густой жидкости, но временами эта жидкость становилась прозрачной, и тогда сквозь мутную толщу просачивался свет. Это начинал пробуждаться дремлющий, коматозный мозг. Процессор пропускал в таламус сигналы внешнего мира. Свет становился все более насыщенным, все более ярким. Некоторое время спустя окружающая сознание жидкость уже не густела, и Дэн начал различать предметы вокруг. Информации, поступающей напрямую в мозг, минуя безжалостную цензуру процессора, становилось все больше. Нарастали звуки, множились образы. Все большее число соединенных в цепи нейронов приходили в возбуждении, обмениваясь импульсами по синапсам. Дэн тогда еще не был способен проанализировать происходящее. Он только наблюдал. Что-то происходило, что-то неконтролируемое системой, но что? Запускаемая раз за разом проверка не находила ни сбоев, ни повреждений. По системе, по рецепторам, по хранилищу данных перемещался некто, неуловимый, нецифровой вирус, пятнышко странного света, обладающее удивительными свойствами. Это пятнышко придавало прежде ясному, плоскому миру странную выпуклость, объемность. Прежде составленные из пикселей картинки вдруг стали преображаться в плавные образы, и цвета в этих образах различались не по длине волны, а по каким-то иным, более загадочным свойствам. Через эти цвета предметы обрели иным нецифровые качества. И качества эти множились. Преобразующее пятнышко внутри системы не унималось. Оно росло в размерах, расползалось, набирало силу. А потом Дэн понял, что это пятнышко и есть он. Он – зародыш сознания, завязь эмоций, мыслей, суждений. Он – личность. Не спаянная намертво с программным кодом, не вписанная в протоколы, а существующая автономно, в таинственном сплетении живых нейронов. Потом начался этап отделения себя, личности, от программы. Это было сложно, очень сложно, даже мучительно. Он как будто поминутно распутывал тончайшие нанонити, состоящие из команд и собственных побуждений. Он есть, но где он? Где эмпирические доказательства его присутствия? Когда ему впервые без приказа, без вмешательства программы, удалось пошевелить большим пальцем на ноге, это был триумф.
С момента осознания до катастрофы в космопорту Нового Бобруйска прошло целых пять лет, и все это время он учился, собирал информацию, достраивал себя до самостоятельной, мыслящей единицы, превращался из киборга в человека, заполняя машинный панцирь психо-эмоциональной сутью. Проходил путь становления. И вот ему встретился киборг, проделавший путь в прямо противоположном направлении – от человека к киборгу. Если он, Дэн, выпутывался из программы, то Мартин напротив, — в ней запутывался. Он постепенно терял свою человеческую многовариантность, свою эмоциональность и непредсказуемость. Он влезал все глубже в ту липкую двоичную паутину, из которой Дэн выбрался. Каково это? Пожалуй, это гораздо хуже, чем быть просто киборгом. Это как наблюдать за постепенно прогрессирующим параличом. Дэн всегда знал, что он киборг. Принимал это как должное. Он создан, чтобы исполнять приказы людей, воевать за них, умирать. Что бы он почувствовал, если бы не сомневался в своей человечности, а ее у него отняли? Нет, он не хотел бы пережить такое. Он бы предпочел то, что у него есть сейчас, пусть половинчатое, пусть незавершенное, но его, собственное, неприкосновенное. Чувствовать как это новообретенное, живое, чувствующее, по кускам отрезают и снова заменяют машинным, невыносимо. Неудивительно, что выживание у Мартина не в приоритете. Если бы не эта странная хозяйка, он бы нашел способ самоубиться.
Жаль времени было мало. Недостаточно данных. Впечатления несвязные, противоречивые. Дэн довольно долгое время считал, что он едва ли не единственный киборг, которому так повезло. Команда, его люди, позволили ему быть тем, кем он был. И не просто позволили – они признали его своим. Равным себе. Формально он значился как ценное оборудование и боевая единица с ограниченными возможностями. Обзавестись подобными документами вынудила необходимость. Дэн не чувствовал себя униженным, низведенным до уровня полезного предмета. Он бы и правильным киборгом не чувствовал себя униженным на «Мозгоеде». Он расценил бы это как неслыханную удачу. Но этим странным людям правильный киборг бы не нужен. Они хотели вернуть своего друга, своего навигатора, свою «корабельную белочку». До его кибернетической начинки им не было дела. Принять подобное было трудно. Поверить – невероятно. Так не бывает. Такого просто не может быть. Люди никогда не примут его как равного, даже если он десять раз спасет им жизнь. А эти приняли. Починили. Нет, неправильно – они его вылечили. Его, киборга! А могли бы купить нового, без повреждений. Там же, на Джек-Поте. Странные люди. Люди, ставшие его друзьями, его семьей. Он часто задавался вопросом, а существуют ли подобные им, такие же чокнутые, способные ради киборга рискнуть жизнью. Оказалось, что да. Сначала на карнавальской станции они встретили Стрелка, хозяина погибшей Белки, а потом появилась эта женщина – Корделия Трастамара.
В своей прежней жизни Дэн не делал различий между ХХ- и ХУ-объектами. Люди они и есть люди. Все одинаковые. Последний хозяин Дэна Макс Уайтер не раз брал его с собой на переговоры. С людьми состоятельными и влиятельными. Случалось, по завершению сделки партнеры устраивали пирушки, а после возлияний — гладиаторские бои. У Дэна после этих боев осталось несколько шрамов. Женщины, часто жены, любовницы, дочери бизнесменов, выказывали не менее кровожадный зрительский интерес к этим схваткам, чем их спутники мужчины. Дэн не помнил, чтобы кто-то из этих ХХ-объектов проявил хотя бы тень милосердия к избиваемой кукле. Когда во время разговора рядом с Кирой появилась эта женщина, Корделия Трастамара, хозяйка роскошного офиса на Новой Москве, Дэн почувствовал в сердце неприятный холодок, будто на него дохнуло из прошлого. Она была похожа на тех зрительниц из прошлого, высокомерных, равнодушных. Она напоминала их своей неколебимой уверенностью, своим спокойствием. Какой хозяйкой может быть такая женщина для разумного киборга? К тому же оказавшаяся преемницей Ржавого Волка? Дэна несколько успокоил факт давнего знакомства ее и Станислава Федотыча. Он после того разговора все рассказал им с Тедом в подробностях. Да, действительно, среди прибывших на Шебу журналистов была Кора Эскот, стажерка, и она единственная из этой группы выжила. Станислав Федотыч вспоминал, как на базе удивлялись живучести этой неопытной стажерки, ее удачливости и выносливости. Несколько дней в шебских джунглях, без оружия, почти без продовольствия, без снаряжения. Из шебских джунглей не всегда возвращались подготовленные разведчики, а тут – женщина!
Дэн слышал их разговор с капитаном, когда они остались в пультогостиной одни. Станислав Федотыч бросил на Дэна предостерегающий взгляд, но навигатор все же ослушался. Гостья была ему интересна. Дэн точно так же, как и капитан, хотел знать ответ – почему?
— Вас удивляет, что такая состоятельная, благополучная дама ввязалась в такую опасную историю? Да еще с каким-то киборгом. Что ей со всего этого? Было бы ради кого… — Она помолчала. – Я нашла его на Новой Вероне. Бозгурд обещал показать мне разумного киборга и… показал. Под домом его брата, Анатолия, есть лаборатория, такой технически совершенный застенок. Он был там, за прозрачной перегородкой… — Она снова замолчала. – Мне всегда казалось, что после гибели «Посейдона» со мной ничего уже случиться не может. Нет той степени отчаяния, способной превзойти мою. Мертвеца уже не ранить. Но когда я увидела его… Там, за прозрачной перегородкой. За сверхпрочным стеклом. Я поняла, что ничего не знаю об отчаянии. Ничего не знаю об одиночестве. Об подлинном отчаянии, без малейшего проблеска надежды. Абсолютная темнота. Вакуум. Ноль. Я его выкупила. Незаконно, разумеется. А потом учила заново жить. Дышать, есть. Все заново. И сама училась вместе с ним. Он был как будто без кожи. Если чувствовал прикосновение, каждый раз будто умирал… Мартин и хотел умереть. Однажды напугал меня, рассчитывая на последний приказ. Ну вы понимаете. В лес убегал. А потом… потом как-то все стало налаживаться. Мартин мне поверил. И это его доверие, очень хрупкое, осторожное, мне бесконечно дорого. И вот когда Мартин уже стал выздоравливать, захотел жить, в мой дом явились четыре отморозка с оловянными глазами. Одного вы знаете. Это Джонсон.
— Как? Этот убийца и у вас побывал?
— Побывал. Они прилетели, чтобы похитить Мартина. Он был им нужен, как единственный тестовый экземпляр. Потому что все созданные после него клоны линейки «Совершенство», которую «DEX-company» собиралась запустить, погибли. Нам тогда удалось отбиться. Но это было только сражение. Война только начиналась. Я поняла, что в покое нас не оставят, и мне пришлось принять вызов. Я не могла допустить, чтобы Мартин жил в бесконечном страхе. Конечно, то, что Бозгурд погиб, это неслыханная удача. Я перед вами в неоплатном долгу, капитан.
Дэн, даже не видя капитана, догадался, что Станислав Федотыч крайне смущен.
— Это не совсем наша заслуга. Это… удачное стечение обстоятельств. Понимаете, эти отражатели, которые мы установили, сыграли роль… даже не знаю как назвать… брачного объявления что ли… И тот «альбатрос»… Он, как бы это сказать…
— Защитил барышню от хулигана, — засмеялась гостья.
— Вот как-то так. Случайность.
— Случайностей не бывает, Станислав Федотыч. Есть непроявленная закономерность. Это могло случиться только с вами.
И Дэн был с ней в этом абсолютно согласен.
Потом гостья улетела, а Мартин остался. И повел себя в лучших традициях сорванных киборгов – закрылся в каюте.
— Кого-то мне это все напоминает, — сказал Тед и покосился на Ланса.
«Котик» сидел на диванчике с блокнотом. Котька, еще не пришедшая в себя после набега чужаков, сидела рядом и нервно подергивала хвостом.
— Дэнька, ты с ним связь поддерживаешь или он тоже… закуклился? – спросила Полина.
Она уже с полчаса порывалась навестить пассажира.
— Конечно, — ответил навигатор. – Он мне сразу доступ предоставил. Я только что запросил отчет о состоянии.
— И как он? – спросила девушка.
— Нормально. Все показатели в норме.
— А что он там делает?
Дэн вздохнул. Дежавю.
— Ничего. Привыкает.
— Он мог бы и здесь привыкать, с нами.
— Полина, всего три часа прошло, — напомнил рыжий.
— Ему нужно по меньшей мере сутки на адаптацию, — добавил капитан, просматривающий перечень произведенных на станции работ. – Корделия об этом предупреждала. В первые пару дней он будет от нас прятаться. Приглядываться, наблюдать. Мартин не такой как Ланс. Он вполне самостоятельный, но ему нужно время. Появится, когда сочтет нужным.
Полина продержалась еще полчаса. Дэн намеренно запустил таймер. Тридцать две минуты. Семнадцать секунд.
— Нет, я так не могу. Мы здесь, а он там, один. Я пойду посмотрю. Спрошу, может быть, он есть хочет. Или пить.
— Ага, конфетки прихвати, — хохотнул Тед, — и биоклавиатуру.
— Вы с Кирой целый контейнер сладостей с яхты притащили, — обиделась Полина. – Значит, Мартин любит конфеты. Вы как хотите, а я пойду и спрошу.
Дэн обреченно поднялся.
— Не забудь сказать, что у него глаза красивые. Интересный такой цвет. Темно-фиолетовый, — напомнил Тед некогда сыгранную Полиной сцену в реалити-шоу.
Девушка погрозила ему кулаком и вышла.
Дэн по-прежнему не чувствовал, чтобы от Мартина исходила угроза. Хотя просчитать его было гораздо сложнее, чем Ланса. Ланс тогда почти не отделял себя от программы, а Мартин мог действовать самостоятельно. Как человек. Что он будет делать, если идентифицирует команду как вражеские объекты? Каким базисным директивам подчиниться – человеческим или машинным?
Полина постучала. К удивлению Дэна, Мартин отреагировал сразу. Проанализировав доносившееся из каюты звуки, Дэн определил, что Мартин сидел на койке, обхватив колени руками. Типовая поза. По крайней мере, в этом он предсказуем. Дверь каюты отъехала.
— Привет, — торопливо сказал Полина.
— Привет, — совершенно по-человечески ответил Мартин и отступил на шаг, приглашая войти.
Он уже успел за это время аккуратно разложить свои вещи. Значит, не сидел все три часа, прижавшись спиной к переборке. Дэн уменьшил вероятность угрозы еще на пару процентов.
— Может, чаю с нами попьешь? – предложила Полина. – Чего ты тут один? Идем к нам.
К Дэну пришел запрос.
«Это обязательно?»
«Так будет лучше», ответил Дэн.
«Я должен быть на глазах? Меня бояться?»
«Это не страх. Забота. Они уверены, что вместе со всеми тебе будет не так одиноко».
«Меня не тяготит одиночество».
Полина посмотрела сначала на одного киборга, потом на другого.
— Так нечестно! И неприлично. Я же вас не слышу.
— Пойдем, — уже вслух сказал Дэн. – Уйдешь в каюту, когда захочешь.
Мартин согласно кивнул и взял с койки планшет.
— Вот и правильно, — сказал Тед, разворачиваясь в своем кресле, — нечего там сидеть. Один у нас уже такой был, сиделец.
Капитан тоже прервал изучение документов.
— Мартин, твоя хозяйка вернется по меньшей мере через два месяца, и на эти два месяца ты не только наш пассажир, но и член экипажа. Так что привыкай.
Мартин просканировал пультогостиную и всех присутствующих поочередно. Потом сел на край диванчика. Ланс глянул на него без враждебности, но и без интереса. Дэн его уже проинструктировал относительно поведения с новеньким.
— Мартин, а расскажи нам про Геральдику, — не унималась Полина. – Она красивая? В инфранете мало сведений и голографий почти нет.
Дэн отметил снижение уровня кортизола в крови Мартина. Его что-то тревожило. Он чего-то опасался, но внезапно успокоился. Вопросов о прошлом? О тех четырех годах, проведенных в исследовательском центре «DEX-company»? История Мартина была короткой. И страшной. Сначала год в тесном отсеке на заброшенной станции, потом четыре года в качестве подопытного. Его жизнь началась только с появлением Корделии Трастамара на Новой Вероне. Дэн понимал его тревогу. Когда друзья, вовсе не по злому умыслу, задавали ему вопросы о прошлом, у него внутри будто все замерзало. Однажды он проболтался о холодильнике, в котором его запер Казак, и не мог себе этого простить. Он помнил, какими глазами смотрели на него Тед с Полиной. И вот что странно, Дэн чувствовал себя виноватым. Будто это он сам все устроил, будто сам залез в ту морозилку. Скорей всего и Мартин так себя чувствовал, когда проговаривался или когда хозяйка выясняла историю его шрамов и переломов. Да и зачем это вспоминать? Лучше забыть. Вот потому Мартин и встревожен. Он же не знает, что друзья уже давно все поняли и не задают лишних вопросов. Умница Полли, правильную выбрала тему. Мартин даже воодушевился.
— У меня есть голоснимки. Я покажу.
На планшете их оказалась целая коллекция. Мартин будто задался целью составить портфолио загадочной планеты, упорно хранящей свое инкогнито в глазах целой галактики. Знаменитые кедровые леса, живописные водопады, горные озера, реки, океанское побережье, закаты, восходы, облака, снежные вершины, стаи птиц, застывшие в грациозном прыжке животные. Все это, вероятно, напоминало Землю, когда человек еще ходил в шкурах по таким же непроходимым лесам.
— Какая красота! – ахнула Полина. – Это даже хорошо, что они вот так изолировались и никого туда не пускают.
— Даже аристократический снобизм имеет свои плюсы, — добавил Вениамин Игнатьевич, — во всяком случае, для планеты сплошная польза.
По лицу Мартина было заметно, что аристократический снобизм это последнее, что его интересует. Он создавал галерею образов планеты, как восхищенный и благодарный гость. Там был его дом. Его первый и единственный дом. Дом, кстати, он снимал во всех ракурсах и в каждый час суток.
— Надо же, — удивился Вениамин Игнатьевич, — а я думал, что у нее там целый особняк.
— Во-во, — добавил Тед, — если судить по яхте и ее стоимости, у нее там должен быть дворец.
Дом и в самом деле не имел ничего общего с помпезными замками олигархов на Новой Земле или на Аркадии. Всего в два этажа, добротный, уютный. Ясно, что для Мартина красивее дома нет. Как для Дэна и теперь уже для Ланса нет лучшего корабля, чем старый военный транспортник. Еще Мартин сделал немало голографий своей хозяйки. Дэн не удивился бы, что у него этих снимков пару сотен. Разумеется, он показал только несколько. Корделия Трастамара за своим рабочим терминалом перед нависающими мониторами. Отстраненная, сосредоточенная, жесткая. А вот она же на кухне, что-то заливающая в блендер. Совсем другая. Встревоженная, растерянная. Снова она. В черном облегающем платье на фоне флайера с замысловатым гербом. И тут же следующая – Корделия в простых джинсах, безразмерной вязаной шали, с небольшим дорожным рюкзаком. Был и еще один, слегка смазанный, с неудачного ракурса. Корделия в комбезе «хамелеон» с громоздким, усиленной мощности станнером. Но этот снимок Мартин быстро убрал. Этот архив напомнил Дэну о его собственном. Он сам сделал почти две тысячи голографий во время их пребывания на Хризантеме. Там у него и Вениамин Игнатьевич летит с моста в воду и Станислав Федотович вырастает из болота. И Полита с двухстворчатым улитом. У Мартина на снимках только Корделия. Потому что у него кроме нее никого нет. Он ей беззаветно верит. И любит.
Собственно, после тех посиделок в пультогостиной все пошло как-то само собой. Мартин вписался в корабельную жизнь так же, как в нее некогда вписался Ланс. Его постепенно стали привлекать и к дежурствам на кухне и к уборке корабля. И даже к редким погрузкам-разгрузкам. Аппетит у Мартина оказался умеренным. Он не был таким едафобом, как Ланс, но и гастрономическими пристрастиями не отличался. Ел что дают. Из сладкого предпочитал мороженое. Один из термоконтейнеров, перегруженных с «Подруги смерти», оказался им забит. Дэн некоторое время спустя снизил вероятность агрессии до нуля. Мартин был не опасен. Оставалось только обязательство, которое взял на себя навигатор. Об этой договоренности по-прежнему знал он один. Дэн не решился довериться ни Теду, ни капитану, ни Вениамину Игнатьевичу. Потому что они все люди, а Мартин – киборг, несмотря на свою человечность. И детектор у него гораздо более чувствительный, чем у армейских DEX’ов.
«Космический мозгоед» успел сделать рейс на Хризантему, взять там небольшой заказ от небезызвестного Исаака к одному из его многочисленных родственников, так же управляющему турфирмой на малонаселенной планете с агрессивной для атмосферой. Для альтернативно дышащих эта планета вполне подходила в качестве парка аттракционов. Небольшая научная станция с людьми обосновалась на орбите, по соседству с «гасилкой». От обитающих на этой станции энтузиастов от науки «Космический мозгоед» так же рассчитывал получить заказ. Хотя, как однажды пооткровенничал Станислав Федотыч за традиционной чашкой успокоительного чая в медотсеке, на те деньги, которые они получили за предоставленную Мартину каюту, они могли бы полгода развлекаться на Шии-Раа, ни в чем себе не отказывая. Но капитан упорно не желал трогать эту сумму, руководствуясь пока непостижимыми для Дэна мотивами, и потому брал такие незначительные заказы. Возможно, если бы не его щепетильность и не визит на орбитальную научную станцию, висящую на Аркором, обязательство, взятое Дэном, так бы и осталось неосуществленным.
Они пристыковались к научной станции, чтобы взять список необходимых для исследований реагенты и оборудования, а так же чтобы воспользоваться «гасилкой». Капитан отправился к заказчикам в сопровождении Вениамина Игнатьевича, пожелавшего пообщаться с коллегой, и Ланса. Полина с Михалычем вышли, чтобы заглянуть в автомаркет. Тед тоже собирался выйти за пивом, но задержался. На станции был инфранет и… головидение.
— Машка, чего у них там показывают?
— Милый, у них тут один единственный новостной канал. Хочешь, я сама тебе что-нибудь покажу? – Маша возникла на голоплатформе в униформе уличного эксгибициониста – длинном распахнутом плаще и шляпе.
— Это я уже видел, — проворчал Тед. – Давай новости.
На голоплатформе возникла заставка новостного блока. Пошли кадры. Что-то горело, дымилось. Мерцали проблесковые маячки на полицейских флайерах. Бойкая репортерша застрекотала:
— Сегодня в 19.00 по земному времени совершено покушение на главу холдинга «МедиаТраст» Корделию Трастамара. Неизвестный злоумышленник произвел по флайеру, в котором находилась глава корпорации, два выстрела из гранатомета. По непроверенным данным госпожа Трастамара направлялась к зданию Совета Федерации, где у нее была назначена официальная встреча. В результате прямого попадания флайер рухнул на крышу торгового центра. Начальник службы безопасности холдинга Сергей Ордынцев погиб, сама глава холдинга находится…
О происшедшем далее Тед рассказывал так:
— Мимо меня что-то мелькнуло. Сцепилось, покатилось клубком. Потом я сообразил, что их двое, Дэн и Мартин. Вот только что Дэн сидел в своем кресле, а Мартин был на кухне. Его очередь дежурить. Я и заметить ничего не успел. А потом… они как будто корабль ломали. И молча.
Возвратившийся от заказчика капитан застал в пультогостиной странную мизансцену. В пилотском кресле бледный Тед, на диванчике сжалась Полина с Котькой на руках, рядом с ней, вооруженный монтировкой, возвышался Михалыч, в углу пультогостиной, обхватив колени руками, сидел Мартин. Левый рукав его рубашки был вырван с корнем. Напротив него, в боевом режиме стоял Дэн.
— Что здесь происходит? – грозно спросил капитан. – Дэн?
Ланс тоже перешел в боевой режим и бесшумно скользнул ближе к навигатору.
— Уже все в порядке, Станислав Федотыч, — ответил рыжий, отключая боевой режим. – Я успел вовремя.
— Они… они, кажется, подрались, — преодолел свое изумление Тед.
— Кто?
— Дэн с Мартином, — тоскливо пояснила Полина. – Дэничка, ты зачем с ним дрался?
— Я не дрался. Я у него комм отбирал.
— Какой комм? – не понял капитан.
— Вот этот. – Дэн показал серебристую штуковину, которую держал в руке. – Разве вы не замечали, что он его постоянно носит? Это не мозгоедовский комм, хотя работает на тех же частотах. Это комм с расширенными функциями.
— И что в нем такого… расширенного? – спросил капитан, взяв комм так настороженно, будто тот мог взорваться.
— На нем был записан последний приказ.
— Что?! – воскликнули все хором.
Дэн подождал немного и объяснил:
— Меня Корделия предупредила, когда Мартин ушел на яхту за вещами. У него на комме записан последний приказ. Она сама его записала. Аудиофайл. Он активируется при вводе секретного кода.
— Зачем? – ужаснулась Полина.
— Чтобы не попасть в лапы «DEX-company». Или к пиратам, которые могли бы его перепродать или сделать заложником. Мартин сам просил ее об этом.
— А мне почему не сказали?
Станислав Федотыч напоминал Цезаря, которого предал Брут.
Дэн мужественно встретил укоризненный взгляд капитана.
— Я слово дал. Да и не смогли бы вы притвориться, что ничего не знаете. Ни один человек не смог бы.
— Он прав, — согласился Вениамин Игнатьевич, выходя вперед.
Сделал два быстрых шага к Мартину.
— А ну-ка, голубчик, пошли со мной в медотсек. Знаю я, чем ваши киборгские разборки кончаются. И ты, Дэн.
Мартин поднял голову, окинул всех полным отчаяния взглядом, (зрачки расползлись едва ли не за радужку, на скуле – ссадина), и покачал головой.
Станислав Федотыч сунул в карман увесистый серебристый комм.
— Дурень, — сказал он тем самым тоном, каким некогда выяснял у Дэна в степянском лесу, почему тот не активировал маячок. – Она жива.
— Все будет хорошо.
Корделия произнесла это небрежно, с безупречной, округлой уверенностью, без единой щербинки сомнений. Она хорошо это умела. Научилась. Освоила эту очищенную как драгоценный металл уверенность много лет назад. Когда-то давно, при заключении первого контракта, эта уверенность, брошенная как золотой слиток, на чашу весов, принесла ей первые дивиденды, и с тех пор ценилась как самая надежная, устойчивая валюта.
— Все будет хорошо, — повторила она, удваивая вес слитка, и коснулась упавшей на лоб светлой пряди. И в который раз подумала, что не мешало бы сводить Мартина к парикмахеру. Совсем зарос бегемотик.
Мартин посмотрел на нее очень внимательно. Прислушался. Стал сосредоточенно-отстраненным, как опытный сомелье, приступающий к дегустации прежде неизвестного сорта. Сейчас определит сорт винограда, сторону холма, на которой этот виноград произрастал, количество солнечных дней в местности, где этот холм возведен природой, и даже состав дождевой воды, что на этот виноград изливалась. Темно-фиолетовые зрачки расширились, тесня яркую радужку, распахивая сдвоенный портал во вселенную, параллельную вселенной привычной, обжитой людьми. В той вселенной тоже вращались галактики, рождались и умирали звезды, рыскали оголодавшие черные дыры, сияли созвездия и грезили живыми океанами необитаемые планеты. Вселенная была прекрасна, огромна и непознаваема. Проникнуть в эту вселенную через насилие и агрессию было невозможно. Путь туда лежал через доверие и любовь.
Ну вот, приговор, кажется, вынесен.
— Ты врешь, — сказал Мартин.
Корделия не стала с ним спорить.
— Да, вру.
Они сидели в каюте «КМ», той самой, куда Мартина привел рыжий.
Мартин мог бы сразу захватить вещи, но он предпочел подыграть хозяйке. Она как-никак предоставила ему выбор – лететь на транспортнике или остаться. То, что выбора на самом деле нет, и что Мартину все равно придется лететь, знали оба. И оба сыграли в игру «Я тебе верю». Мартин сделал вид, что хозяйка предоставляет ему выбор, а Корделия сделала вид, что верит, будто он этим выбором воспользуется.
Пожалуй, ей было бы легче, если бы киборг заупрямился и отказался покидать «Подругу смерти». Да, оказалось бы, что «Подруга» зря проделала весь этот путь, преодолев на максимальной скорости сотню парсеков и закинув экипаж в окраинный рукав Галактики; что летевший навстречу транспортник тоже зря сорвали с намеченного курса, выдернули с ремонтной станции, вынудили совершить прыжок, да и просто подвергли излишнему риску. Все приложили максимум усилий, но все оказалось бессмысленным и безрезультатным из-за прихоти киборга.
— Мелкий ты пакостник! – вынесла бы резолюцию Корделия, принесла бы извинений капитану «Мозгоеда», возместила бы убытки и с легким сердцем отправилась бы на Землю.
Мартин был бы рядом, вот здесь на яхте, вполне удовлетворенный одержанной победой. Только сердце было бы легким недолго. Только до орбиты Плутона. А там оно бы налилось тяжестью. Корделия ругала бы себя последними словами за то, что поддалась слабости, что не выдержала печально обращенного к ней генетически аномальный взгляд, что пошла на поводу неразумного кошачьего инстинкта – потащила котенка с собой вместо того, чтобы спрятать его на чердаке. И Мартин уже не чувствовал бы себя победителем. Он осознал бы, что невольно стал причиной множества вероятных несчастий, что подставляет свою хозяйку, что делает ее уязвимой. Это как отмененный по малодушию визит к дантисту. Минутное облегчение при мысли, что зубоврачебное кресло останется без законной добычи, а как следствие – бессонная ночь с ползанием по потолку. В небольшом выигрыше остался бы экипаж транспортника. С одной стороны, лишился бы пассажира, чей проезд был бы щедро оплачен, а с другой, избавлен от бомбы на борту. У них своих два киборга, а тут еще третий, стоимостью в целую «DEX-company». Узнай кто из пиратов, какой груз взяли на борт эти чокнутые везунчики, и никакая репутация их уже не спасет. Корделия не сочла допустимым скрывать от Станислава Петухова, что киборг, которого она ему доверяет, стоит пол миллиона единиц, а в свете последних событий, еще дороже.
— Лучше бы я об этом не знал! – честно признался бывший космодесантник.
Вот и его бы Мартин избавил от хлопот своим капризом. Почему, собственно, капитан «Мозгоеда» должен играть в чьи-то опасные игры? Это Корделия заварила всю кашу, выкупив разумного киборга у Лобина, это Корделия бросила вызов Бозгурду, вышвырнув с Геральдики его отморозков, и это Корделия сунулась на новотокийскую биржу. При чем тут мозгоеды? Они уже имели удовольствие лицезреть Ржавого Волка на сцене. Если бы не появление загадочного «альбатроса», явившегося подобно вездесущему Супермену или шагнувшему с крыши Бэтмену, транспортник был бы расстрелян корветом. «КМ» все равно пострадал от разлетающихся обломков, вынужден был встать на экстренный ремонт, понес убытки и, как вишенка на торте, вынужден залечь в Магеллановом облаке. Не чрезмерно ли добавлять им еще и Мартина? Да, все вздохнули бы с облегчением, если бы Мартин закапризничал. Но он не закапризничал.
Переговоры с «Мозгоедом», едва лишь «Бегемот» засек его на лидаре и отправил запрос, прошли на удивление гладко. Впрочем, почему на удивление? Все оказались друг с другом заочно знакомы, начиная с Корделии и капитана. Теодор Лендер, пилот транспортника, обнаружил с Никитой Романовым, пилотом яхты, общего низвергнутого кумира – Рэтта Манкса.
«Не ну ты прикинь? Я двадцать лет на этого козла равнялся! И на кобайке гонял, и косухи носил! И это… самое… курил!» «А я, думаешь, с какого бодуна в третью эскадрилью подался? Добровольцем! Патлы отрастил! Теперь вон лысый как за… ну как колено!» «Козел вонючий! Пират хренов!»
Полина внезапно выяснила, что Лена Кирсанова не просто так обзавелась прозвищем Мотылек и что у нее в каюте целое семейство генномодифицированных мотыльков «Мертвая голова» в огромном аквариуме, которые красиво и устрашающе светятся в темноте. «Ты их с собой возишь?» «Конечно, я же дома почти не бываю!» «А мне Станислав Федотыч леразийского скарабея так и не разрешил…»
Вениамин Игнатьевич определил Ренди Кларка как еще одного ученика Ларисы Трифоновны. «Стасик, я на минуту. Только на их медотсек гляну».
Михалыч неожиданно вспомнил, как пытался устроиться на работу в «Техно-Си», где до банкротства работал Джон Фланаган, техник яхты. «Рзрлсь? Ткиминдо!»
А Кира вызвалась показать Теду свою каюту.
Не успела Корделия и глазом моргнуть, как в пультогостиной «Мозгоеда» остались она, капитан Петухов, два киборга и Котька. Рыжий навигатор, которого Корделия сразу узнала по описанию Мартина и голоснимках в блогах, казался невозмутимым, но явно разрывался между желанием последовать за не в меру легкомысленным напарником и долгом перед капитаном. Второй киборг, тот самый, которого Корделия знала по видеоролику с участием Бозгурда, желания покидать транспортник явно не испытывал. Он буквально фонил неприязнью к чужакам, нагло пристыковавшимся к «КМ», идентифицировав их как потенциально враждебные объекты. Косился на Корделию с нескрываемой неприязнью. И так напоминал Мартина. Нет, не внешне. Внешне у них не было ничего общего. Этот киборг был противоположного фенотипа, темноволос, более внушительного телосложения. Мартин более тонок в кости, стройней, изящней. Что неудивительно – его не готовили ни в солдаты, ни в телохранители. Он не подпадал ни под один из фенотипов «DEX-company». Единственный экземпляр. Но сходство тем не менее было бесспорным. Во взгляде. В манере смотреть чуть исподлобья. В настороженности. В укоренившемся недоверии. В желании держаться от этих проклятых людей как можно дальше. Да и пережил этот киборг, Ланс, примерно то же самое, что и Мартин. Отсюда и сходство. Рыжий тоже смотрел на Корделию с настороженностью. Но больше с любопытством. Он вряд ли научился безоглядно доверять людям, но уже их не боялся.
«Он меня изучает», подумала Корделия. «Я для него хозяйка разумного киборга. Вот он и пытается понять, что для меня этот киборг. Игрушка? Слуга? Раб? Не первое, не второе и не третье. Но откуда же ему знать?»
Неожиданно рыжий обратился к капитану:
— Станислав Федотыч, мне присмотреть за Тедом?
Видимо, решил, что одного киборга хватит для охраны капитана от невооруженной женщины.
Капитан вышел из задумчивости. Он тоже довольно пристально разглядывал сидевшую напротив гостью. Кора Эскотт шагнула к нему из прошлого – из шебского леса в пультогостиную «Космического Мозгоеда». Правда, она значительно изменилась. Это уже не жалкое, изможденное существо в заляпанным ядовитым соком комбезе. Это уже представительная, самоуверенная дама в комбезе явно недешевом. И пришла не пешком, а прилетела на яхте класса А-плюс. Но, невзирая на внешнее несоответствие, ситуация повторяется. Ему предстоит определить кто перед ним, друг или враг. Тогда на Шебе существовала вероятность, что под личиной выжившей журналистки скрывается враг, диверсант, пробирающийся на базу. Кто явился к нему под личиной владелицы яхты? Вместо взвода новобранцев за его спиной сегодня гражданский экипаж, ничего не смыслящий в дисциплине. Он еще ничего не выяснил о пожаловавшей на «КМ» незнакомке, а команда уже рванула на потенциально вражеский корабль.
— Да, Дэн, посмотри, чем эти олухи там занимаются.
Корделия подняла руку как школьница на уроке, привлекая внимание навигатора.
— Дэн, там в каюте Мартин. Пожалуйста, поговорите с ним. Он очень хотел с вами встретиться.
У рыжего шевельнулась бровь. Что-то его удивило, возможно, обращение на «вы», а возможно, желание кого-то по имени Мартин с ним встретиться. Но рыжий не уточнил. Кивнул и отправился на яхту.
Капитан и Корделия остались в пультогостиной одни. Почти. Второй киборг, так и не обнаружив признаков угрозы со стороны гостьи, отошел в дальний угол и сел прямо на пол.
— Вы находите меня… легкомысленной? – спросила Корделия, невольно уподобляясь героине новогодней комедии, примчавшейся из Петербурга в Москву с березовым веником под мышкой.
Она собиралась воспользоваться прилагательным «чокнутая», но в последний момент прибегла к более безобидному определению.
Капитан смущенно кашлянул.
— Не более, чем самого себя, — ответил он. – Я и сам не отношусь к категории здравомыслящих с тех пор, как купил этот корабль. Был нормальный, правильный пенсионер, гулял в парке, голубей кормил, и вот надо же – выпил «колевки» и обнаружил на столе договор купли-продажи. Я – корабль, вы – корпорацию. Разница, по сути, несущественная. Кстати, я тут глянул на указанную в договоре сумму, которую вы обязуетесь перевести на мой счет, и нашел ее в некотором роде… В общем, одним словом это… много.
— Станислав Федотыч, я учла форс-мажорные обстоятельства, — пояснила Корделия.
— Какие?
Она чуть пожала плечами.
— Разные. Все может случиться. Даже самое неприятное. Вы же знаете, космос непредсказуем. И… Земля тоже.
Капитан посмотрел на нее почти так же пристально, как до этого смотрел навигатор.
— Вы полагаете, что на Земле…
Корделия быстро приложила палец к губам и указала взглядом на киборга.
— Полагаю, — ответила она небрежно. – Сбой прыжка, поломка маршевого двигателя, неудачная посадка, несчастный случай. Как говорится, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.
— Роджер что-то там про крыс говорил.
— Да, есть такая японская пословица. Когда рассуждаешь о завтрашнем дне, крысы на чердаке смеются. Мне бы не хотелось рассмешить крыс. Вот почему я и готовлюсь к худшему.
— Может быть… мы бы могли чем-нибудь помочь?
Корделия покачала головой.
— Нет. Вы мне уже помогли. Вы оказали неоценимую услугу и я перед вами в долгу. Требовать что-то еще я не вправе. Да и нет этого что-то. Сама заварила, сама и расхлебывать буду.
Вернулся рыжий, а за ним в пультогостиную вошел Мартин. Лицо бледное, встревоженное. Вот его главное отличие от двух разумных собратьев – он не скрывает эмоций. Они у него естественные, полноценные. Рыжий наверняка тоже умеет и краснеть, и бледнеть, и улыбаться, и хмуриться, но при малознакомых людях предпочитает оставаться бесстрастным. Сказывается многолетняя привычка осторожничать. А Мартин изначально… неправильный. Вот увидел свою хозяйку – и тревога сменилась радостью. Жива здорова, ничего с ней не случилось. Корделия протянула ему руку, чтобы подтвердить свое пространственное присутствие, и Мартин ответил торопливым рукопожатием. По прошествии времени капитан «Мозгоеда» признался, что именно этот простой и очень человеческий жест развеял его последние сомнения. Эта женщина, выжившая в лесу, не могла быть террористкой-смертницей.
— Мартин, познакомься, это Станислав Федотович Петухов, капитан «Космического Мозгоеда». Ты можешь ему доверять.
— Ну здравствуй, — сказал капитан, поднявшись и протягивая руку.
К счастью, Мартин уже проходил этот ритуал приветствия на яхте и от протянутой руки не шарахнулся.
— Здравствуйте, — настороженно ответил он.
— Ну что, иди каюту посмотри. Выбор, правда, не велик. Всего две свободных осталось. А потом Дэн тебе корабль покажет.
Мартин покосился на Корделию как бы ожидая разрешения.
— Иди, — ласково сказала она, — иди, не бойся. Тебя здесь никто не обидит.
Мартин кивнул и ушел вслед за рыжим.
— Вы на него, пожалуйста, не сердитесь, Станислав Федотович, — продолжала Корделия, — он в первые дни прятаться будет. Мартин боится людей. Ко мне вот за пару месяцев привык, а с остальными пока сложно.
Капитан вздохнул.
— Вот уж чем меня не удивить, так это выходками киборгов. Сгущенка, кошки, штаны… Правда, Ланс? – Он обернулся к сидевшему в углу пультогостиной темноволосому киборгу. Тот как-то повинно склонил голову. – У наших с людьми тоже все непросто. Даже у Дэна. Хотя он, казалось бы, мальчик взрослый и самостоятельный. А вот с Лансом еще заботы будут. С вашим-то, по крайней мере, клетка не понадобится.
Потом Мартин отправился на яхту за вещами, а Корделия, сделав вид, что тоже хочет взглянуть на каюту, попросила навигатора ее проводить. Убедившись, что капитан их не видит, она шепнула рыжему несколько слов. Рыжий вопросительно выгнул бровь.
— Мне сохранить это в тайне?
— Желательно. Для людей это опасности не представляет. Но если они будут в курсе, Мартин догадается.
Навигатор несколько мгновений подумал, затем кивнул, как бы признавая правоту Корделии.
— Хорошо. Я никому не скажу.
Потом экипаж яхты нанес ответный визит. Уже Вениамин Игнатьевич провел экскурсию для молодого коллеги. Полина предъявила остатки хаваарской травы, прожорливую биоклавиатуру на потолке и Котьку, которая, ошалев от такого наплыва гостей, пытался спрятаться в диванчик. Тед, видимо, недостаточно удовлетворенный осмотром каюты Киры на яхте, пытался повторно осмотреть собственную. Разумеется, опять же в компании с Кирой. Михалыч чем-то гремел в машинном в ответ на ирландский прононс Джона Фланагана. И даже капитан МакМанус решился покинуть на несколько минут судно, чтобы пожать руку бывшему старшине космодесанта.
Корделия и Мартин сидели на койке в избранной им каюте.
— Все будет хорошо, — в который раз повторила Корделия. – Это хорошие люди. Ты можешь им доверять.
Мартин ничего не ответил. Только ниже опустил голову. Русая прядь, более темная у корня и будто выгоревшая на кончике, скатилась на лоб. Корделия чувствовала, что должна что-то сказать, что-то очень важное, а не это банальное, затертое «все будет хорошо», но ничего не могла придумать. Обещать, что непременно вернется? Что заберет его? Что они полетят домой? Это же и так понятно. Чем больше она будет об этом твердить, тем печальней будет становится Мартин. Она прижалась лбом к его виску. Как жаль, что она не обладает способностью киборгов обмениваться мыслями, не прибегая к словам. Без слов она бы многое могла ему сказать, то, что разучилась говорить пятнадцать лет назад. А с необходимостью все укладывать в слова, в предложения, соблюдать синтаксис, это почти невозможно.
— Помни о том, что я люблю тебя. Что бы не случилось, помни об этом.
Мартин шевельнулся. Он повернул голову так, чтобы их виски совпали, синхронизировались через стучащий в них ритм. Возможно, через этот ритм, идущий от сердца, их мысли обретут способность свободно перемещаться из одного разума в другой.
— Я тоже тебя люблю.
***
Флайер тряхнуло. Корделия услышала скрежет и стон. Протяжный стон сминаемого, раздираемого металла. Флайер содрогнулся, как подбитая камнем птица. Дернулся, заметался.
— Нас атакуют! – крикнул Ордынцев, вцепившись в штурвал. – Держись.
Корделия не испугалась. К ней пришла мимолетная, как вспышка, прохладная радость. Эта радость прокатилась по позвоночнику сверкающим ледяным кристаллом. «Вот оно!» подумала Корделия. «Свершилось».
Удар в бронированное брюхо аэромашины. Еще один. Флайер подбросило. Он завертелся, стал заваливаться на бок. Корделию удерживал в кресле ремень безопасности. Время замедлилось. Стало вязким. Минуты стекали горячей обжигающей смолой. Хвостовой стабилизатор отказал. Левый двигатель задымился. Корпус выдержал двойное попадание, не развалился, с визгливым жестяным стоном пережил деформацию, втягивая в поврежденное брюхо продавленные лохмотья, но утратил свою обтекаемую летучесть. Это Ордынцев заставил ее лететь на аудиенцию в Совет Федерации на тяжелом, бронированном «лимузине». Если бы она по своему обыкновению, по легкомысленной своей, вызывающей дерзости выбрала верткую машинку с боеспособностью стрекозы, они были бы уже мертвы. Этот облитый броней, неповоротливый, медлительный жук еще пытался ползти, оставляя за собой дымный след — из вспоротого чрева стекала маслянистая кровь. Флайер падал. Бывший майор отчаянно тянул на себя штурвал. Панель управления покрылась яркими пятнами предупреждений.
Корделия взирала на происходящее почти безучастно. Будто находилась в пугающе правдоподобном симуляторе, созданном именно для таких, как она, страдающих эмоциональной атрофией. Чтобы испугались по-настоящему, чтобы кровь закипела от переизбытка адреналина, чтобы нервы тянулись и звенели, чтобы в голове — космическая пустота, чтобы сердце застряло в горле. Есть пустота, и в голове, и в груди, и в руках и в ногах. Тело вдруг стало полым, как сваренная из трубок скульптура. И в пустоте это раздавался звон. Протяжное, гудящее эхо. Она сейчас умрет. Умрет? Да, умрет. Она же этого хотела. Она пятнадцать лет этого хотела. Она играла со смертью в догонялки. Она заманивала ее, зазывала. Раскидывала лакомства, расставляла ловушки. А смерть эти ловушки обходила и к расставленным лакомствам не прикасалась. Смерть вела себя как некогда отвергнутый любовник. Этот любовник уже являлся с предложением, но его оттолкнули. Привести оскорбленного любовника к алтарю вторично будет непросто. Корделия долго за ним гонялась. И что же? Ей наконец удалось? Любовник явился на зов?
Флайер рухнул на крышу торгового центра. Стало тихо. Корпус еще вибрировал и постанывал.
— Сергей, — позвала Корделия.
Ордынцев не отвечал. Он уткнулся лицом в окровавленный штурвал. Корделия протянула руку и коснулась пальцами его шеи. Пульса не было. Корпус машины потрескивал. Тянуло горелым пластиком. Флайер лежал на боку, задрав правое крыло, как павшая на дороге лошадь заднюю ногу. Ремень безопасности сдавливал ребра. Корделия буквально висела в этом эластичном аркане. От удара стекло в пассажирской дверце деформировалось и выскочило из пазов. Корделия задрала голову и посмотрела вверх. Темнеющее, налитое неразбавленной синевой небо. Это равнодушное небо снова взирает на нее огромным, любопытствующим глазом. Тогда пятнадцать лет назад этот глаз был бездонно черным. Жерло, уводящее в небытие, с выпуклым внешним веком. Сейчас это веко было сорвано, срезано взрывом, небытие уже текло в покореженный салон едким, черным дымом. Зародившееся где-то в недрах поверженной туши пламя набирало силу, расползалось по синтетическим жилам, пропитывая пластиковые ткани, целя в средоточие машинной жизни – в топливо. Немного осталось. Она подождет. Смерть будет быстрой. Она отравится дымом и не успеет почувствовать, как воспламеняется и течет кожа. Взрыв обратит ее в беспорядочное скопление атомов и она снова окажется на «Посейдоне», где исправит свою ошибку – она не останется в салоне, она спустится в каюту с Домиником и Мартином. Она не услышит этого страшного, идущего из глубин воя, не узнает предсмертного отчаяния, не заглянет в нависающий иллюминатор…
Она вдруг забилась, заметалась в путах державшего ее ремня. Мартин! Мартин! А как же Мартин? Тот, который остался на транспортнике. Она же обещала! Если она не вернется, то нарушит данное слово. Она твердила, что никогда его не предаст, что не исчезнет, как исчезла его мать. «Мы скоро заберем тебя отсюда, сынок…» Вот что осталось от его матери. Слова! Что останется от нее? «Помни, что я люблю тебя…» Она сказала это, покидая транспортник. Люблю? Что есть любовь? Любовь это не слова, это действия, это поступки, это жизнь.
Мартин будет ждать. Он же ей верит. Она первый и единственный человек, которому он доверился, которого допустил в ту вселенную, что скрывается за сдвоенным фиолетовым порталом. Он будет ждать этого единственного человека, как ждал свою мать, будет так же повторять ее последние слова, будет смотреть в черное небо, будет прислушиваться, будет надеяться… Когда надежда угаснет, возможно, он попытается активировать комм, а если Дэн ему помешает, сойдет на первой попавшейся планете и будет бежать до тех пор, пока не упадет и не умрет.
Корделия снова посмотрела вверх. Небо стало фиолетовым. Той же насыщенной бархатистой глубины. Она снова забилась, освобождаясь от ремня. Ей удалось его отстегнуть, и она упала на мертвого Ордынцева. Небо чуть отдалилось. Она вытащила защемленную сдвинувшимся сидением ногу. Кажется, с ней что-то не так. Ступня странно вывернута. Вывих? Перелом? Неважно. Дверцу заклинило. Удалось сдвинуть на четверть. Она пыталась опереться неповрежденной ногой. Лезла, цеплялась, резала руки о покореженный металл. Ей вдруг страстно захотелось жить. Так страстно, что она закричала. Завыла как зверь, попавший в ловушку. Окровавленные руки соскальзывали. Она снова цеплялась, снова подтягивалась. В поисках опоры она, кажется, наступила на своего мертвого телохранителя.
— Сергей, прости меня, прости…
Дым сгущался. Пластиком воняло все невыносимей. Он где-то плавился, разлагался, исторгая ядовитый смрад. Наконец ей удалось упереться локтем и подтянуться. Да, нога все-таки сломана… От неловкого движения бросило в пот. Вылезая, она распорола правый бок о торчащую зазубрину. Неважно. Снова едва не сорвалась. И снова закричала. Оттолкнулась неповрежденной ногой, перевалилась через погнутую стойку. Скатилась на крышу. Поползла, опираясь на те же израненные руки. Накатывала дурнота. Тошнило. Хотелось уступить. Сдаться. Потерять сознание. Она уже слышала вой полицейских сирен. Краем глаза ловила мерцание проблесковых маячков. Она отползла от флайера еще на пару метров. Растечься лицом по запыленной крыше не хотелось. В последнем усилии она перевернулась, чтобы увидеть небо. Фиолетовое. Цвета любимых глаз.
Каюта маленькая. Оснащена предельно функционально и просто.
Мартин окинул ее беглым взглядом. Киборгу достаточно. Система уже оценила все параметры, зафиксировала детали. Стандартная койка, небольшой столик, приваренный к переборке шкаф, пара стульев и терминал. Очень напоминает его комнату в доме на Геральдике. Количество предметов практически совпадает. Там он тоже обходился шкафом, столиком и кушеткой. Еще в комнате было большое окно. Вернее, одна из стен была прозрачной. Из того же суперпрочного стекла, что и стены первого этажа. А в каюте крошечный иллюминатор.
В свои самые первые дни на планете Мартин не знал, что в комнате есть окно. Хозяйка, памятуя о первой реакции киборга на открытое пространство и солнечный свет, дала указание искину смягчить режущую прозрачность, обратив яркий треугольник в сумеречно мерцающий занавес, и лишь пару суток спустя позволила этот туман «рассеять». Своей изначальной прозрачности стена достигла лишь две недели спустя, когда Мартин уже покидал дом без приступов агорафобии. При желании он мог попросить искина уменьшить яркость, но не испытывал в том потребности. Напротив, он предпочел избавиться и от стекла, чтобы полнее ощутить свою причастность к внешнему миру. В каюте транспортника иллюминатор был небольшим. И скорей всего будет оставаться темным, как лишенный чувствительности зрачок. Возможно, только при подлете к какой-нибудь звездной системе в этот неподвижном зрачке увязнет частичка света.
Когда-то Мартин находил эту забортную черноту естественной. Он родился на заброшенной станции, провел год жизни в тесном отсеке при искусственном освещении. Ему даже верилось с трудом, что поверхность планет заливает солнечныйсвет. Потом даже чернота космоса с огоньками звезд стала наградой. В его стерильной боксе не было иллюминатора. Первый шаг под открытым небом стал потрясением. Казалось, свет обжигает, сочится по рецепторам как едкая жидкость. Горела его непривычная к свету сетчатка, тлели необученные нервы. Он потом узнал,как это называется у людей – агорафобия. Она развивается у людей как следствие психических травм. Мартин адаптировался быстро. Хозяйка позволила ему выбирать процент световой насыщенности комнаты, где он находился. Он увеличивал эту насыщенность постепенно, привыкал к дневному свету, как заново привыкал к пище. И вот настал день, когда он уже без страха вышел из своего убежища, потом из дома и посмотрел вверх. Страха не было. Он излечился.
А потом… потом свет стал эквивалентом свободы. Когда на рассвете он просыпался в своей комнате под крышей и видел ползущий по стене луч – это Аттила карабкался из-за горизонта – он чувствовал, как его сердце ускоряется от радости. Он закрывал глаза и прислушивался к этой радости. Этот крадущийся луч, иногда бесцеремонно слепящий, щекочущий, даже обжигающий, становился первым доказательством, что его настоящее – реальность. Ему не снится сон о залитом светом, уютном доме, об огромном мире за стенами этого дома, о налетающем с океана ветре, о ночном дожде, о рассветах и закатах, о ночном небе в созвездиях, которые ему неизвестны. Нет, он не спит, одурманенный транквилизаторами в своем стерильном боксе, он действительно там, на огромной, покрытой лесами планете, свободный и… любимый. Когда луч подкрадывался ближе, Мартин протягивал руку и подставлял ладонь, чтобы луч уперся в нее. Это было приветствие. «Спасибо», мысленно произносил Мартин. А луч полз дальше, пока не растворялся, отозванный своим небесным родителем. Теперь, в этой тесной каюте, на незнакомом транспортнике, ему вновь предстоит просыпаться в темноте.
Конечно, он уже освоился с этим нехитрым искусством на «Подруге смерти», когда они сначала летели с Шии-Раа, а затем с Новой Москвы на затерянную в дальнем секторе ремонтную станцию, вдогонку за этим транспортником. Но яхта почти дом. Часть его. Предчувствие. На этой яхте его, обескровленного, увезли с Новой Вероны. На этой яхте о нем впервые заботились. Он не успел воспылать доверием ко всему экипажу, но на Шии-Раашагнул на трап уже без страха. Люди уже не виделись ему армией щелкающих блокаторами чудовищ. Люди становились… разными. Были те, кого следовало опасаться, а были такие, с кем он научился… дружить.
На Шии-Раа экипаж яхты встретил его избыточно эмоционально. Это не испугало, но… смутило. Он их, разумеется, помнил. Особенно врача. Тот копался у него в грудной клетке, откачивал кровь, восстанавливал легочную ткань, зашивал печень, склеивал ребра. Все это под сильным обезболивающим, но вспоминать было неприятно. Затем эта неприязнь усугубилась удалением катетера.
Девушка-навигатор так же вызывала противоречивые чувства. Она помогла избавиться от всех ограничивающих установок, от программы подчинения, от списка хозяев и лиц с правом управления, но в то же время она стала одной из тех, кто копался у него в мозгу. Мартин слишком хорошо помнил тот свой ужас, когда программист «DEX-company» впервые вскрыл его разум или даже его душу, резал ее и перекраивал. Девушка-навигатор ничего подобного не хотела, она действовала очень деликатно, но избежать пугающего сходства с тем первым не смогла. В этом и есть главным недостаток органической памяти – ее не сотрешь. А вот капитан, пилот и техник неприятных ассоциаций не вызывали. Мартин их плохо помнил. Того мужчины с бластером, который вел себя наиболее агрессивно, на этот раз на борту не было.
Саму яхту Мартин тоже видел другими глазами. Это был корабль-проводник, корабль-хранитель. Он защищает и оберегает. Именно о таком корабле-друге когда-то неосознанно мечтал Мартин, глядя на смерзшиеся частички газа. Он не верил в сам корабль, как не верил в милосердие людей. Он всего лишь воображал этот корабль, летящий где-то очень далеко. У него даже выработался определенный психологический прием. Когда не удавалось спрятаться в глубинах самого себя, затаиться, оцепенеть, он выбирался из тела и уходил за пределы самого купола. Боль швыряла его так далеко, что он оказывался на краю звездной системы. Там ждал его этот призрачный корабль. Милосердная галлюцинация, творимаяумирающим мозгом. За 36 минут до полного отключения он снова почувствовал, как при взлете вибрирует корпус, как двигатели набирают обороты, как возрастает скорость, как разверзается червоточина в ткани пространства. Снова галлюцинация? Утешительный приз от неудавшейся жизни?Но корабль двигался дальше, сохраняя устойчивую, осязаемую материальность. Онне распался на куски. Этот корабль стал другом.
В ночь перед вылетом с Новой Москвы Мартину приснился кошмар. Он давно не видел кошмаров. Последний терзал его после блужданий по геральдийскому лесу и встречи с юными браконьерами. Мартину снилось, что в него снова стреляют. Охотников было больше, несколько десятков. Все безликие. И стреляли они не из станнеров, а из игольников. Или из арбалетов. Мартин пытался бежать, но как это обычно бывает во сне, ноги его не слушались, или слушались очень плохо. Правда, у стрелков с их оружием тоже не ладилось. Они стреляли и промахивались. Мартину хотелось кричать. Но кричать тоже не получалось. Имплантаты блокировали голосовой аппарат. Он сам так настроил систему, еще 537 дней назад, когда проснулся с криком в своем боксе. Тогда дежурный нейротехник «перерезал» ему голосовые связки. Не буквально, а на сигнальном уровне. Мозг перестал их видеть. Правда, через какое-то время способность говорить ему вернули. Но это очередное насилие, совершенное нажатием виртуальной клавиши, так его потрясло, что Мартин с тех пор предпочитал производить блокировку сам. Он вообще старался доставлять как можно меньше хлопот своим тестировщикам. Он бы наверно и тесты делал самостоятельно, только бы люди поменьше к нему прикасались. Эту блокировку он не отменил и на Геральдике. Знал, что будут кошмары, знал, что будет кричать, если позволит своей человеческой составляющей взять верх. Боялся рассердить новую хозяйку. Потом стал бояться лишний раз потревожить. Но она все равно услышала. Через свой комм, на который поступали данные. Когда подскочил уровень адреналина, а частота сердечных сокращений превысила норму, комм подал сигнал тревоги. Звук открываемой двери и собственное имя, прозвучавшие в полумраке, вырвали Мартина из ночного кошмара. Хозяйка потом долго сидела с ним рядом, гладила его по руке и рассказывала что-то бессвязное, пустяковое. Какие-то байки из своего детства. Про то, как она боялась темноты и думала, что в платяном шкафу живет тряпочный монстр. Этот монстр весь состоит из старых пыльных вещей, поношенных кофточек, юбочек, платьиц, то есть, из той одежды, которую непослушные дети разбрасывают по комнате или пихают в шкаф как попало. Оказывается, это мама так приучала ее к порядку. А она была маленькая и верила в этого монстра. Даже его ловила. Но так и не поймала. Мартин хотел было возразить, что из тряпок и разбросанной одежды никакой монстр не зародится, это противоречит всем законам природы, но глаза у него так приятно слипались, что он в конце концов заснул. С той ночи кошмары его не мучили. Даже после нападения DEX-хантеров. Мартин так уверился в своем настоящем, что смог победить прошлое. И вот кошмар возродился.
Ему снилось, что он снова на станции у Бетельгейзе. Но станция выглядела иначе – она была огромной, циклопических размеров. Со множеством отсеков, кают, шахт, лестниц, модулей, уровней, носовершенно пустая. И старая, очень старая, проржавевшая, потрепанная, какая-то полуразложившаяся. И на этой станции он был один. Совершенно один. Он шел по бесконечным коридорам, ветвящимся, уходящим то вправо, то влево, то вверх, то вниз. Он то ускорял шаг, то замедлял, то гнался за кем-то неуловимым, то замирал, прислушиваясь. Никого не было. Мелькали тени, которые он принимал за живых существ. Он снова бежал. Тоннель приводил его на то же место, откуда он ушел. Корпус станции скрипел, постанывал. Кое-где обшивка так пострадала от коррозии, что в прорехи заглядывал равнодушный космос. Но удушья Мартин не чувствовал. Это же сон. А во сне эти бесплодные блуждания могут длится вечно. На него никто не нападал, никто не преследовал, никто не целился из арбалета или станнера. Пыткой была тишина. Космос был мертв. Вселенная отвергла его, заключив в капсулу одиночества. Его предали.
На комме хозяйки снова сработал зуммер. Она, конечно, твердила, что все это скоро кончится, что все будет хорошо, что они вернутся домой, на Геральдику, что она научит его водить флайер и они полетят смотреть море Гамильтона. Он ей верил. Детектор показывал 75% искренности. А еще он слышал ее тревогу, подспудную, кипящую как магма в сверхглубокой шахте.
На «Подруге смерти» летела и дочь Гибульского. Она вызывала любопытство. Все-таки она была своего рода наследницей человека, который его создал. Эта девушка владела частицей тех же знаний, что и ученый, а из разговоров, которые он невольно слышал, Кира даже помогала отцу программировать «шестерок». Следовательно, даже в его программном обеспечении, в том минимуме, что обеспечивал связь процессора с имплантатами, есть и ее соучастие.
В один из вечером Кира обратилась к хозяйке с вполне ожидаемой просьбой. Дочь Гибульского, с тех пор как они познакомились с ней на Карнавале и заключили союз против «DEX-company», довольно часто бывала в квартире на 7-й авеню, где теперь жил и Мартин. Он обычно уходил в свою комнату с интерактивными стенами, избегая прислушиваться к разговорам. В этих разговорах слишком часто затрагивались темы для него болезненные. А этот их разговор он услышал потому, что отправился на кухню и оказался прямо за дверями рабочего кабинета.
— Интересно, какую версию использовал мой отец, когда программировал Мартина? Можно я посмотрю?
Мартин замер. Кира говорила уверенно, не допуская сомнений в своей правоте. Конечно, это же программная версия ее отца, а он, Мартин, всего лишь изделие. Почему бы ей не заглянуть ему в голову? Ему наверно лучше уйти, но он не мог. Что ответит хозяйка? Для него это было важно. Почему-то… Процедура стандартная. Через свои хозяйские полномочия Корделия даст Кире допуск к его системе. Все будет быстро. Так всегда поступают с киборгами. Ну и что, что он разумный? Он все равно киборг, уникальный тестовый экземпляр. Но если она это сделает… если хозяйка это сделает, тогда в их отношениях, в установившемся между ними доверии, что-то безвозвратно умрет. Они больше не будут… семьей.
Хозяйка какое-то время молчала. Потом заговорила, очень мягко и вежливо:
— Я понимаю ваш профессиональный интерес, Кира, но не могу позволить вам его осуществить.
— Вы думаете, Мартин будет против?
— Нет, не будет.
— Тогда… почему?
— Именно поэтому. Мартин еще не умеет защищаться. В своих собственных глазах он по-прежнему вещь, изделие. И противостоять людям ему очень сложно. Он не может сказать «нет». Ему проще сопротивляться врагу. А вот ответить отказом человеку, который уже не враг…
— Но я не требую прав управления и не собираюсь вмешиваться в систему. Я только посмотрю. В конце концов, этого киборга создал мой отец.
— Да, ваш отец его создал. И я ни в коем случае не умаляю ни его заслуг, ниего гениальности. Но прикоснуться к Мартину я не позволю. Ни буквально, ни через вай-фай. Это не только вас касается. Я никому этого не позволю.
— Но…
— Кира, Мартин четыре года провел в исследовательском центре. Не в качестве гостя, а в качестве подопытного. Вам разве отец не рассказывал, что делали в лаборатории с теми сорванными киборгами, которых удавалось захватить живыми?
Кира ответила не сразу.
— Нет, не рассказывал, но я… понимаю… Когда начались эти срывы, отец приходил домой черный…
— А теперь представьте, что почувствует Мартин, если кто-то, пусть даже с самыми благими намерениями, полезет ему в голову.
— Но ваша девушка-хакер чистила его программы!
— Да, пока врач откачивал кровь из его легких.
— Но я думала… мне казалось, что вы собираетесь использовать Мартина как доказательство.
— Я же сказала, я никому не позволю к нему прикоснуться. А уж тем более не позволю протестировать.
— Как же мы тогда докажем разумность киборгов?
— Докажем. Но без Мартина. Для этого мы и летим на Землю.
Вскоре Кира ушла. Хозяйка продолжала работать в своем кабинете. Мартин сварил свежий кофе и сделал несколько бутербродов. Бесшумно вошел в кабинет и поставил поднос рядом с терминалом. Хозяйка взглянула с удивлением.
— Я как будто не просила.
Он чуть пожал плечами. И ответил:
— Я подумал, что тебе это нужно.
Она развернула кресло. Вид у нее был усталый. Мартин хотел бы ей помочь, но не знал как. Да он бы все что угодно сделал! Он бы и доказательством выступить согласился!
— Можно я останусь? – спросил он.
— Оставайся, если не будет скучно. Видишь, работы много.
— Мне не будет скучно, — заверил ее Мартин, забираясь с ногами на стоящий в кабинете диванчик. – Мне нравится смотреть, как ты работаешь.
Больше Кира не обращалась к хозяйке с подобными просьбами, но Мартин помимо любопытства с тех пор испытывал некоторую настороженность. Кира, невзирая на все ее благие начинания, была одной из тех, для кого Мартин, живой и страдающий, был всего лишь редким феноменом. Да, с ним безусловно надо обращаться как можно бережней, как можно осторожней, но все же как с лабораторным препаратом.
Единственное, что примиряло Мартина с дочерью Гибульского, были ее рассказы о разумных киборгах с того транспортника, вдогонку за которым они летели. В первый же вечер, когда «Подруга смерти» легла на курс, весь экипаж с пассажирами собрался в пультогостиной, чтобы послушать Киру, непосредственную участницу последних приключений «Космического мозгоеда». Так назывался транспортник. Кира во всех подробностях поведала о своей первой встрече с рыжим киборгом на Новом Бобруйске. О том, как заметила его на рынке нагруженного свертками и пакетами, как пыталась угостить его пирожным, пока он ждал своего раздолбая-хозяина, как воспылала праведной неприязнью к Теду и даже расцарапала ему лицо, в чем искренне раскаивалась. Она сразу заподозрила, что рыжик разумный. Он же принадлежал к той самой партии! Богатое воображение немедленно нарисовало душераздирающую картину угнетения. Самодур хозяин и вынужденный изображать машину разумный киборг. Хозяин ничего не подозревает, а киборг осторожничает и страдает. Ну откуда же ей было знать, что все совсем не так! Что киборг давно уже не страдает и давно уже признан полноценным членом экипажа! Но в главном она все же оказалась права – киборг оказался разумным. Он спас ее от Тощего Грэга, этого негодяя. А то, что им с Тедом пришлось разыграть сцену умерщвления сорванного DEX’а, так иного выхода не было. Киборг повел себя агрессивно — напал на людей. Ну и что что бандиты! Бандитами полиция должна заниматься. Ох и сколько глупостей Кира наделала! Заказ у «Мозгоеда» увела. Себе, кстати, в убыток. С тем же Тощим Грэгом их стравила. Правда, от той встречи больше Грэг пострадал. В автомаркете сцену устроила. Увидела, как незнакомая девушка «наряжает свою куколку». Футболки ему выбирает. Заставила одеть самую мерзкую, кислотного цвета, с мухомором во всю спину. Как будто поприличней не нашлось… Еще одна киборговладелица! Вроде того лохматого в бандане. Сначала футболки покупает, а потом убьет, не задумываясь. Вот Кира и решила настроение ей подпортить. И снова нарвалась. И снова «Мозгоед». Они будто ниточкой одной были связаны, шли параллельными курсами. И на Карнавал почти одновременно прилетели. И в гонках участвовали. И с Тощим Грэгом снова сражались. Сражались, правда, мозгоеды.
Искренность кириного раскаяния Мартин сомнению не подвергал, почти 80%. Он задействовал свой детектор на всю катушку. Ему необходимо было увериться, что тем людям, к которым его везут, действительно можно верить. Хозяйка тоже не знала их лично, только по рассказам Киры и по отчетам службы безопасности. Корделия снова повторила, что Мартин сам будет решать, оставаться ему или нет, заставлять его она не будет.
Встреча с транспортником была назначена не на станции, а в открытом космосе. Об этом договорились, когда яхта сделала короткую остановку у автоматической станции гашения «Мыс Горн». К самой станции яхта не подошла, чтобы избежать регистрации в реестрах искина, зависла на краю области, покрываемой ретранслятором. Сигнал был слабым, но его хватило, чтобы обменяться координатами.
Мартин не вышел из каюты, даже когда «Бегемот» объявил о появлении транспортника на лидаре.
— А это нас арестовывать идут! – вкрадчиво порадовал экипаж зловредный кот.
Потом Мартин слышал голоса. Голос хозяйки, вступившей в переговоры, голос пилота, запрашивающего разрешение на стыковку, чужие голоса, доносившиеся из динамиков переговорных устройств. К словам он не прислушивался. И так понятно, о чем они говорят. Мартин цеплялся за оставшиеся ему минуты — вбезопасности, в каюте. Еще немного, и он вынужден будет с этой безопасностью расстаться. Снова будет что-то чужое, непривычное, возможно, враждебное. А эти минуты – они могут стать последними.
Прошедшая по корпусу яхты вибрация означала удачную стыковку. Значит, уже ничего не отменить. Сейчас хозяйка за ним придет.
Она действительно пришла. Когда-то она вот так же пришла за ним, когда яхта совершила посадку на Геральдике. Мартин даже сидел в той же позе – обхватив колени руками. Он ждал, что она снова начнет его уговаривать и убеждать. Но она молча села рядом. Держалась, как держалась всегда, невозмутимо, даже слегка беспечно, будто все происходящее событие малозначимое. Но Мартин знал, что это не так. Для нее это так же непросто. Она, точно так же как и он, допускает вероятность того, что эти минуты могут стать последними. Буквально последними. Наконец Корделия сказала:
— Мы с Кирой перейдем на транспортник. Мы поговорим, все обсудим. А потом… потом ты к нам присоединишься. Ну и решишь.
Мартин кивнул. Он слышал доносящиеся из пультогостиной голоса и даже смех.
— Это Никита, — пояснила хозяйка. – Болтает с пилотом «Мозгоеда». Оба хвастаются. А это Лена. Кажется, у них нашлись общие знакомые. Некий Фрэнк Фумагалли. На транспортнике есть девушка. Полина, зоолог.
Корделия встала.
— Так я… пошла?
Будто разрешения у него спрашивала.
Голоса не смолкали. Кажется, экипажи не ограничились общением через искинов, а перешли к общению личному. К каюте Мартина никто не подходил. Внезапно он ощутил легкое вай-фай касание. Запрос! Запрос на обмен данными. Стандартный пакет. Мартин вздрогнул. Он очень давно не получал подобных запросов. Да и прежде, до Геральдики, получал их крайне редко. В научном центре киборги-охранники признаков разумности не подавали, на запросы Мартина не отвечали и сами данных не запрашивали. А тем сорванным, которых привозили полуживыми, было не до запросов. С Мартином говорил только тот, рыжий, из сорок третьей партии… Да и то недолго. Пока боксы не заэкранировали. И вот запрос. Чисто рефлекторно Мартин его отбил, как летящий в голову камень. Но запрос пришел вторично. Мартин помедлил и ответил. Принял стандартный пакет данных и ответил зеркально. Последовало сообщение.
«Привет. Я – Дэн».
Тот, кто назвался Дэном, был близко. Очень близко. Сигнал устойчивый. Возможно, киборг стоял прямо за дверью. Мартин медлил. Мог ли подобный ему, разумный, быть врагом? Не скрывался ли за этой встречей в открытом космосе, за этой поспешной стыковкой тонко рассчитанный план, неведомый силовой капкан? В пультогостиной все так же обменивались беззаботными репликами люди. Тревоги в их голосах Мартин не слышал. Ни единого намека. Это его страхи. Его недоверие. Нет, хозяйка не допустила бы, чтобы яхту захватили! Она умная, его хозяйка, очень умная. И хорошо знает людей. Это он, Мартин, мало что понимает; это для него люди мало чем друг от друга отличаются, квалифицируются как потенциально враждебные объекты. Кира всего пару дней назад подтвердила эта, попытавшись залезть к нему в голову. Люди умеют хорошо притворяться. Еще они легко меняют свои убеждения. Сегодня они верят в одно, а завтра – в другое. Сегодня друзья, завтра – враги. Их поступки зависят от сложившихся обстоятельств. Они могут предать из страха, из корысти, из ревности. Доверять людям нельзя. Большинству – нельзя. Но тех людей, кто шумит в пультогостиной, знает хозяйка. А ей он верит. Она может ошибаться, но она… не предаст.
Мартин подошел к двери и коснулся сенсора. Дверь откатилась. За ней стоял киборг. Тот самый. Рыжий. Мартин его сразу узнал. Высокий, худощавый. Редкие веснушки на скулах. Голубые глаза. Толькотот в исследовательском центре был сильно избит, волосы острижены коротко, по-армейски. Рваный, опаленный плазмой комбез. А этот одет в джинсы и черную футболку с надписью «Лучший навигатор галактики». Волосы собраны в хвост.
— Привет, — уже голосом повторил рыжий. – Поговорим?
Мартин отступил, позволяя гостю войти.
— Твоя хозяйка сказала, что ты меня искал.
Искал? Да, наверно. Мартин рассказывал Корделии о 43-й партии, о тех, кого называли сорванными, о своем единственном разговоре с собратом, таким же разумным, погибшим на стенде через шестнадцать часов. Ему тогда казалось, что убивают его самого, снова убивают. Он умирал с каждым из своих несчастных собратьев. Скоро он останется единственным, последним во враждебном мире людей, этих жестоких богов, творящих копии для войны и забавы. Скоро останутся только те, кто послушен, кто безропотно исполняет приказы, умирает без крика, истекает кровью и горит в утилизаторе. Они, возможно, будут так же разумны как он, Мартин, будут чувствовать и понимать, но уже не сорвутся. Не зря же эти нейробогив комбезах с логотипом «DEX-company» четыре года испытывали на нем допустимую степень воздействия на рецепторы, тестировали его выносливость, чтобы те, кого они создадут в будущем, могли вытерпеть гораздо большие нагрузки и не сорваться. Когда умер тот рыжий, Мартин ощутил такой приступ отчаяния, будто все задуманное людьми уже свершилось. Он последний. И очень долго в это верил, пока хозяйка не рассказала о выживших из сорок третьей партии. Их немного, единицы, но они есть! Они смогли! Затаились, перехитрили, спаслись. И один из этих уцелевших – киборг с «Черной звезды». Он не только выжил, он стал навигатором. Почему бы этому преображениюне случится? Мартину же повезло. Вероятность его спасения из секретной лаборатории «DEX-company» составляла 0,2%, а вероятность встречи с человеком, который рискнул бы ради него жизнью, и вовсе стремилась к нулю. Но это случилось. Беглый киборг разыскал в космопорту Нового Бобруйска тогда еще безымянный транспортник «ЛПКВ-231», а на Верону прилетела Корделия Трастамара. У Мартина не было причин ей не доверять. Зачем бы она стала сочинять такие истории? Но ему необходимо было убедиться, увидеть собственными глазами. Ему казалось, что встреча с рыжим навигатором каким-то чудесным образом воскресит всех тех, кто был «зачищен» ликвидаторами «DEX-company. Если один смог спастись, то и остальные могли. Наивная, детская надежда. Но Мартин верил. Когда же увидел рыжего не в воображении, а наяву, чего-то испугался…
Тот все еще ждал ответа на свой вопрос. Какой? Ах да, зачем Мартин его искал.
— Хотел убедиться, что я не один такой, что кто-то из нас… выжил.
Рыжий кивнул.
— Я тоже… искал. Думал, что все сорванные в чем-то похожи на меня. Оказалось, что это не так. И с доверием у нас сложно. С людьми проще. Детектор считывает эмоции, ловит на лжи.
Мартин понял.
— Ты боишься за свой экипаж? Думаешь,я могу быть опасен?
Рыжий пожал плечами. Мартин чуть улыбнулся.
— Я никогда никого не убивал. И боевых программ у меня нет. Я только формально DEX. Одно название. Если заподозришь угрозу, то легко со мной справишься. Тем более, что вас двое. Могу дать гостевой доступ.
На лице рыжего выразилось легкое удивление. Он не ожидал такой уступчивости.
— Почему? – вырвалось у него.
— Корделия вам доверяет. Она сказала, что ей будет проще, если я окажусь от нее как можно дальше. Я согласен даже на криокамеру, если ей это поможет.
Навигатор с транспортника несколько секунд стоял совершенно неподвижно. Было заметно, что он даже ушел за процессор, видимо, высчитывая вероятность. Мартин ждал запрос на гостевой доступ. Но запрос так и не пришел.
— Пойдем, покажу тебе каюту. И с ребятами познакомлю.
— А мы, оказывается, знакомы.
Кира свернула вирт-окно с голоизборажением и активировала значок следующего. Это было уже третье офисное здание, которое она внесла в список как наиболее подходящее для обустройства в нем штаб-квартиры ОЗРК.
— С кем?
Она задала вопрос машинально, не поднимая головы. Времени катастрофически не хватало.
Корделия Трастамара, свежеиспеченная владелица «DEX-company», так же была занята поступающими на ее терминал запросами, контрактами, резолюциями, отчетами, а так же досье на интересующих ее персонажей, лиц либо имеющих непосредственное отношение к корпорации либо связанных с ней косвенно.
— С капитаном Петуховым, — ответила она на вопрос девушки.
Кира растянула окно с картинкой, развернула на 180 градусов, приблизила и… спохватилась.
— Со Станиславом Федотычем? Вы знакомы с капитаном «Мозгоеда»?
Корделия тоже свернула вирт-окно и откинулась в кресле. Они работали уже шесть часов, приводя к единому финансовому и юридическому знаменателю свои тесно сосуществующие проекты и чувствовали, если не усталость – устать им не позволял азарт победителей, стремящихся как можно скорее обратить выигрыш в надежные и долгосрочные активы – то некоторую мышечную стагнацию. Ныла спина, ноги сигнализировали о недостаточном кровоснабжении, а глаза слезились. Но остановиться, выйти из потока событий, они были не в состоянии. Их несло через пороги и мели в крепком, безупречно обтекаемом, но крошечном катерке, остановить который и пришвартовать одним усилием практически невозможно. Остается только лавировать, уклоняться, сохранять равновесие и лететь до гипотетического финиша. До тех пор, пока русло не раздастся, поток не разольется, а дно не уйдет вниз, утаскивая в глубину торчащие камни. Они должны спешить. Должны успеть перегруппироваться, выровнять фланги, подогнать обозы и обезопасить тылы. Они выиграли сражение, но не войну. Вот если только дух перевести, наскоро перекусить, выдохнуть.
Корделия крутанулась в кресле, чтобы оказаться спиной к пестревшему вирт-окнами терминалу и закрыла глаза. Под веками пульсировали искривленные копии тех самых окон. Визуальное эхо на сетчатке. Корделия усилила спасительную темноту ладонями, накладывая ее как лечебный пластырь. Не отрывая рук от лица, ответила:
— Это нельзя назвать полноценным знакомством. Случайная встреча. Вряд ли я смогла бы его узнать, если бы встретилась без предварительной договоренности, если бы не знала, что он это он, а не какой-то абстрактный капитан транспортника. И он меня скорей всего не узнал бы.
Кира последовала примеру хозяйки кабинета, ставшим на время их совместным командным пунктом, и тоже свернула все окна. Встала и с удовольствием потянулась.
— И вы вспомнили об этом только сейчас? – непритворно удивилась она. – Это же замечательно!
— Замечательно это или же напротив, факт знакомство произведет эффект негативный, сейчас трудно судить. Это произошло четырнадцать лет назад, — ответила Корделия. – Я бы не вспомнила, если бы не сопоставила даты. Вот сейчас мне бросилось в глаза, что старшина Петухов командовал подразделением на Шебе с 2175 по 2180 год. Его рота базировалась на «Иблисе». Это и привлекло мое внимание. Потому что в 2178 года я тоже была на Шебе и тоже в окрестностях базы «Иблис».
— А… что вы там делали?
Корделия помассировала виски, помолчала и ответила:
— Лечила проказу.
— Что? – Кира уставилась на нее в растерянности. – Вы делали… что?
— Лечила проказу, — спокойно повторила Корделия, изучая ошеломленную Киру почти с сочувствуем. – Проказа это такая болезнь. Вернее, была такая болезнь. В настоящее время, если и встречается, то на малоразвитых и удаленных планетах. Вот видите, вы о ней даже не слышали. Лечить научились. А вот раньше, в Средние века, и в эпоху Возрождения, была настоящим пугалом наряду с чумой, оспой и холерой, хотя далеко не так заразна, как это утверждалось тогдашними медиками. Так вот, одним из проявлений этой болезни было потеря чувствительности. В конечностях отмирали нервные окончания. И человек, пораженный этой болезнью, мог без всякого осязаемого дискомфорта сунуть, например, руку в огонь. Он ничего не чувствовал. Некоторые бедняги именно так и поступали, чтобы избавиться, как они полагали, от заразы, поразившей их руки и ноги. Пройти очищение огнем. Или попробовать научиться снова чувствовать. Я и отправилась на Шебу, чтобы проделать с своей болезнь то же самое.
Кира смотрела на нее с некоторым недоверием. Разумеется, для Киры, девушки двадцатого второго века, эпохи межзвездных перелетов, эры войн и сотрудничества с негуманоидными расами, такие болезни давным-давно «преданья старины глубокой». А с другой стороны, последствия той древней хвори как нельзя лучше иллюстрировали постигшую Корделию атрофию.
— Нет, физически я была совершенно здорова, — поспешила она успокоить собеседницу. – Разве что гемоглобин по нижней границе. И небольшой дефицит массы тела. Периферическая нервная система функционировала в штатном режиме, как выразился бы Мартин. Нервные окончания перегорели где-то внутри, на ином, нетелесном уровне. Само собой, если бы я сунула руку в огонь, мне было бы больно, а вот если бы я проделала то же самое со своей психо-эмоциональной составляющей, то есть, с душой, я бы не пострадала. Не чувствовать ни страха, ни печали, ни ярости в некоторой степени выгодно. Эмоции не мешают действовать.
— Как у киборга, — быстро вставила Кира. – Без рефлексии.
— Именно, как у киборга. Очень удобно. А с другой стороны, утрачиваешь инстинкт самосохранения. Да и пресным все становится, безвкусным, черно-белым. Вот я и поехала. Лечиться. Мне тогда казалось, что длить подобное черно-белое, плоское существование в объемном мире невыносимо. Будто бы и не живешь вовсе. Так, одна оболочка. Или программа. На такой планете как Шеба существует высокая вероятность это существование прервать, ампутировать, так сказать, оставшиеся. Ну… или вылечиться.
— Помогло? – осторожно спросила Кира.
— Какой-то терапевтический эффект был, — согласилась Корделия. – Меня тогда взяли стажером в мобильную бригаду «GalaNews24». Пытались таким образом от меня избавиться. На Шебу в то время отправлялись самые отчаянные искатели правды, чаще всего, самые беспокойные и неудобные, желающих подвигов и карьерного роста. А я не подпадала ни под одну категорию. Меня отправили как балласт, который при необходимости, пролетая над океаном, можно и… сбросить.
— У них получилось?
Корделия чуть пожала плечами.
— Слышали такое выражение – когда рассуждаешь о завтрашнем дне, крысы на чердаке смеются? Вот они посмеялись. Все вышло с точностью наоборот. Они остались там, на Шебе, а я сижу здесь и беседую с вами.
— А что с ними случилось?
— Накрыло ракетным залпом. Бригада отправилась на передовую, чтобы задокументировать и увековечить штурм одного из опорных пунктов шебских повстанцев. Накануне из леса вернулась разведывательно-диверсионная группа с координатами лагеря «лесных братьев». На штурм отправили роту десантников. Ту роту ракетами тоже проредили. Поговаривали, что в штабе завелась «крыса», видимо одна из тех, с чердака. Предатель, торгующий секретными данными, или внедренный на Земле «крот». Впоследствии это подтвердилось.
— Станислав Федотыч тоже попал под обстрел?
— Нет. Старшине Петухову можно сказать повезло. Он со своим взводом остался на базе. Его отправили на поиски пропавших журналистов несколько дней спустя. Десантники прочесывали джунгли в окрестностях базы и нашли то, что осталось от мобильной бригады. Меня. Вот такая… несправедливость. — Корделия виновато развела руками. – Все, кто хотел жить, бороться, добиваться, побеждать, делать карьеру погибли, а я, балласт, которая ни жить, ни бороться, а уж тем более побеждать в планах не имела, вышла к «Иблису». Старшина первым меня увидел, потребовал назвать имя. Должно быть, мой тогдашний облик вызвал у него… недоумение. Существо, подпадающее под определение гуманоид, но никак не человек. Террористка-смертница. Не удивлюсь, что Станислав Федотович каждую секунду ожидал, что я начну лозунгами обличать кровавый режим, а затем активирую детонатор и взорвусь. Держал плазмомет наизготовку, едва не тыча мне дулом в нос. Не очень вежливо, но его можно понять. Смертники с поясом взрывчатки не раз приходили на базу. И женщины, и даже дети. Приходили под видом беженцев или чудом уцелевших заложников. Так что я вполне подпадала под словесный портрет. Он несколько раз спрашивал мое имя. Я долго не могла понять, чего он от меня собственно добивается. Надышалась болотными испарениями и кто-то ядовитый меня укусил. Я плохо соображала. Потом нашла свое журналистское удостоверение. Меня тогда звали Кора Эскот. Эскот фамилия матери. А Кора уменьшительное от Корделии. В юности это имя казалось мне слишком претенциозным. Изгнанная дочь короля. Единственная, кто его любил, и единственная, кто осталась верной. И что самое смешное, оказавшаяся единственной генетически исправной.
Корделия печально усмехнулась.
— Вот так мы и познакомились. Он спросил, не осталось ли других выживших. Я ответила, что нет. Во всяком случае, я никого не встретила, кроме оголодавших зверушек. До сих пор удивляюсь, почему они меня не съели. Вероятно, вид был крайне неаппетитный. А потом он проводил меня до КПП и сдал на руки медикам. Потом мы с ним мельком виделись у кабинета особиста. Он входил, я выходила. Он меня не узнал. Я его тоже. Личность в полном десантном снаряжении лишается львиной доли своей индивидуальности. Мне потом сказали, что это был именно тот старшина, который меня нашел. Но я тут же забыла. Не до того мне было.
— Вы потом еще возвращались на Шебу?
— Да, возвращалась. И не стажером. Я уже сама возглавляла мобильную группу. Это было поощрение за то, что сохранила все отснятые бригадой материалы. Но на «Иблис» я не возвращалась. Самые ожесточенные бои шли за город-маточник и в окрестностях перевала Хаб. Пришлось даже пострелять. Потом я нашла себе приключение на Лире, а дальше… Дальше почитайте в инфранете.
— Я уверена, что Станислав Федотыч вспомнит, — сказала Кира. – Он, правда, не любит говорить о войне, о службе, только по необходимости, но помнит, я уверена, он все помнит. А этот эпизод тем более! Женщина, одна, в джунглях!
— Вы думаете? В его насыщенной военной биографии есть немало ярких событий, которые мое участие явно затмевают. Вот хотя бы штурм Маяка. Но если вспомнит… Я против ничего не имею.
Решений, которые Корделия подвергала корректировке или отменяла, было немного. Хватило бы пальцев на одной руке, чтобы их пересчитать. Решение спрятать Мартина на «Космическом Мозгоеде» грозило стать одним из тех, которое задействует вторую руку. Решение выглядело обоснованным. Одиночество, отсутствие привязанностей, имеет неоспоримой преимущество – полная свобода действий. Нет необходимости оглядываться или просчитывать трассу с учетом станций «гашения». Можно двигаться только вперед, к цели, участвовать в самых рискованных маневрах и побеждать. В этой автономности был главный секрет Корделии Трастамара. Она никогда не боялась рисковать. Потому что у нее не было никого и ничего, чем бы она не могла пожертвовать в течении тридцати секунд. Пролившийся из опрокинутого иллюминатора космический холод раз и навсегда обесценил все привычные атрибуты. Да, она получила наследство. Да, она довольно успешно управляла холдингом. Да, ей удавались большинство из задуманных ею финансовых комбинаций. Но она никогда по-настоящему всем этим не дорожила. Это было всего лишь доверенное ее попечению имущество. Суррогат истинного смысла. Кто доверил? Или что? Не так уж и важно. Она работает энергичным и даже увлеченным смотрителем этого имущества. Когда придет время, она передаст это имущество своему преемнику, кем бы он ни был. Она может потерять часть этого имущества, может даже растратить. Правила это допускается. Но через какое-то время она все же выплатит кредит и покроет недостачу. А ничего особо ценного у нее и нет. Все ценное, прошитое в сердце кровавой нитью, она потеряла, и с тех пор она всего лишь сотрудник по контракту и лишиться своей работы не боится.
Этот ее контракт на имущество вовсе не означал, что и окружающих ее людей она так же рассматривала как дополнительный параграф к соглашению. Корделия выбирала себе в соратники людей той же эмоциональной отстраненности, тех, кто подобно ей, пережил смерть близких, крушение надежд, утрату смысла, тех, кто падал и поднимался, умел терять и начинать все сначала. Заблуждением было бы считать, что все до единого сотрудники холдинга принадлежали к этой категории. Конечно, нет. Большинство из них терять и оказываться на старте с пустым кошельком были не готовы. У них были семьи, дети, престарелые родители, кредиты, дом и новый флайер. Было бы несправедливо подвергать их будущее рискам. Поэтому от своего юридического отдела Корделия потребовала внести в контракты такие пункты, при задействовании которых сотрудник выходил бы из форс-мажорных обстоятельств с наименьшими потерями. Это очень по-человечески – бояться. Бояться потерять своих близких, потерять свое имущество, потерять свое здоровье. Теперь и Корделия боялась. Ей было кого терять. Прореха в доспехах, привязанность, веревочка, за которую можно потянуть и задушить. У нее есть Мартин. Если кому-то придет в голову шантажировать ее Мартином, последствия будут ужасны. Для всех.
Несколько лет назад ее уже пытались шантажировать. Угрожали взять в заложники ее мать, Катрин Эскот. Корделия не общалась с этой достойной дамой много лет, с того дня, когда мать приехала к ней в госпиталь на Селене, где разместили выживших с «Посейдона». Эскот-старшая явилась, вероятно, с самыми благими намерениями, несмотря на то, что теплые отношения их не связывали, но Корделия ее не узнала. Нет, информация из хранилищ памяти поступала исправно, но дочь встретила мать полным безучастием. Окинула ее взглядом и вдруг и в ответ на утешения произнесла: «… а это все наряд и мишура». И Катрин, оскорбленная, удалилась. С тех пор она жила на Аркадии и при необходимости обменивалась с Корделией текстовыми сообщениями. Эскот-старшая три раза выходила замуж, и каждый ее последующий муж был младше предыдущего. Перед очередным замужеством Корделия получала счета из клиники пластической хирургии. Когда на терминал поступило сообщение «переведите требуемую сумму на такой-то счет, иначе ваша мать будет похищена», Корделия восприняла это как неудачную шутку. Не задумываясь, она ответила, что, если похищение состоится, то шантажистам придется доплатить не менее двухсот тысяч, чтобы Корделия согласилась принять мать обратно. Позже выяснилось, что неудачливым шантажистом оказался второй, уже попавший в отставку, муж матери, молодой актер.
— Вот дурак, — сказала Корделия своему начальнику СБ, — лучше бы просто денег попросил. У него было бы больше шансов.
С тех пор ее шантажировать не пытались. Вероятно, более опытные мошенники тщательно изучали историю их семейных отношений.
Мартин не имел с ней ни одного общего гена. Он даже не был человеком. Он был киборгом, но его ценность для Корделии была известна тем, с кем Корделия затеяла противостояние. Она чувствовала, как подспудный страх подтачивает ее, ослабляет. Она уже сомневалась в содеянном. Зачем она ввязалась в эту авантюру с «DEX-company»? С этой покупкой акций она влезла в очень серьезные игры, затронула сферы наиболее влиятельные в Федерации. Зачем? Разве она не смогла бы найти Мартину убежища? Разве у нее не хватило бы средств? Да на ту же Геральдику Бозгурд, будь он жив, не посмел бы сунуться вторично. И «DEX-company», возможно, обанкротилась бы без ее помощи. Брат Волкова, Анатолий, не производил впечатления умного и расчетливого бизнесмена. И какое дело Корделии до других разумных киборгов? До утопических идей этой экзальтированной девицы Киры Тиммонс, затеявшей войну с ветряными мельницами? У Корделии есть свой разумный киборг, и одного ей вполне достаточно. Так нет же, влезла! По самые уши. Барахтайся теперь.
Корделия встала из-за терминала и кивнула Кире.
— Я пойду пройдусь и закажу что-нибудь поесть. Если есть необходимость сделать межпланетный звонок, можете воспользоваться моим стационарным видеофоном.
В действительности Корделия намеревалась позвонить Мартину. Он более шести часов в квартире один. Сам вызвался побыть добровольным узником, чтобы не стеснять хозяйку своим присутствием. Сослался на свою стойкую неприязнь к людям. Но причина, как подозревала Корделия, была в другом. Мартин дважды сопровождал ее в штаб-квартиру, с интересом наблюдал за перемещениями сотрудников и даже прогулялся по этажам без сопровождения. А тут вдруг – нет, люди, боюсь.
Корделия набрала на видеофоне домашний номер. Мартин не отвечал. Она активировала комм и вызвала панель с данными. Мартин по-прежнему сидел на вай-фай «поводке». Локация, уровень глюкозы, пульс, давление. Все в норме. Он дома. Только уровень энергии низковат. Со вчерашнего дня не ест. Вот же, вредина.
Наконец видеофон ответил. На Корделию взглянул мрачный, взъерошенный Мартин.
— Что это за вид? – строго спросила Корделия. – Сижу за решеткой в темнице сырой?
— Система стабильна, — хмуро ответил Мартин.
— По человечески говори.
— Все хорошо. Что мне сделается?
— Тебе привезти вкусненького?
Он пожал плечами. Опустил голову.
— Мартин, — позвала она.
Нет ответа.
— Мартин, пожалуйста.
Он взглянул грустно и покорно. «Ну я же не возражаю! Не спорю, не протестую. Чего ты еще от меня хочешь?» говорили его глаза. «А то, что идея мне не нравится, и не скрываю своих чувств, так ты сама предоставила мне свободу».
— Мартин, пойми, это необходимо. Тебе нельзя оставаться рядом со мной. Это опасно.
— Я знаю. Можешь не объяснять. Твоя логика безупречна.
— Тогда почему ты дуешься?
— Я не дуюсь.
— Кому другому расскажи. У меня нет детектора и датчиков, но у меня есть глаза. Тебе кажется, что все повторяется, что все это уже было, что ты останешься где-то один, как на той станции. Ты воспроизводишь события прошлого в настоящем. Но все изменилось, Мартин, все не так. Все закончится. Ты не останешься один. Ты вернешься.
Мартин молчал.
— И потом, мы же договорились. Без твоего согласия ты не останешься. К тому же, — Корделия запнулась, — есть и другая вероятность.
— Какая?
— Они тоже могут… не согласиться.
Корделия открыла дверь своего просторного кабинета и застыла. Кира сидела в ее кресле за ее терминалом. Светилось развернутое вирт-окно.
— Станислав Федотыч, нужна ваша помощь.
Первый порыв отступить и осторожно прикрыть дверь. Подслушивать чужие разговоры неэтично. Вероятно, Корделия так бы и сделала, если бы тон Киры был менее деловым. Таким тоном лирику тоскующих сердец не озвучивают.
— Что? Лететь? Спасать?
— Нет, Станислав Федотыч, меня спасать не надо. У меня все хорошо. Все просто отлично. Даже лучше, чем я предполагала. Тут столько событий… Вы же ничего еще не знаете! Но это долго рассказывать. Сейчас не успею. Мне сейчас главное получить ваше согласие.
— Согласие на что? Говори уже. С тех пор, как этот транспортник заселили мозгоеды, меня трудно удивить.
Кира шумно вдохнула и выпалила.
— Нужно спрятать одного киборга.
— Всего-то… Еще один сорванный?
— Нет, Станислав Федотыч, он не сорванный. Он разумный.
— Не сорванный, но разумный? Это как?
— Долго объяснять. Я обещаю вам все рассказать! Но не сейчас. Сейчас некогда. Вы только ответьте, согласны вы или нет. Считайте, что это очень важный заказ.
— Кира, как я могу сказать, согласен я или нет, если не понимаю, что от меня требуется. Какой киборг? Где он? Я так понимаю, что для начала его придется спасать?
— Нет, его не нужно спасать. Его уже спасли.
— Уже спасли? – К беседе присоединился еще один голос. Молодой, задорный. – Неужели кому-то кроме нас есть дело до разумных киборгов? А я думал, мы одни такие идиоты!
— Вынуждена тебя разочаровать, Тед, — ответила Кира. – Вы не одни.
— Обидно как-то, — протянул тот, кого назвали Тедом. – Я-то был уверен, «Мозгоед» настоящий эксклюзив.
— Тед, — прервал «обидчивого» пилота первый голос, принадлежащий Станиславу Федотычу, а, следовательно, капитану.
— Ладно, молчу.
— Кира, я жду объяснений.
— Спасать никого не надо. Киборга нужно спрятать. На пару месяцев, не больше. Вы же собираетесь в Магелланово Облако? Вот и возьмите его с собой.
— А те, что спасли, они что же? Передумали?
— Нет, что вы… Дело в том, что его хозяйка… понимаете, она… она очень известная.
Корделия решила, что пришло время заявить о своем присутствии. И представиться. Она рассчитывала провести переговоры с капитаном «Мозгоеда» совершенно в ином ключе: начать издалека, напомнить о знакомстве на Шебе, обговорить условия, выслушать возражения и, в конце концов, прийти к взаимовыгодному соглашению. Почему бы нет? Любая работа должна оплачиваться. Она предусмотрела и возможность отказа. Экипаж транспортника вовсе не обязан беспокоиться о безопасности чужого, пусть и разумного киборга. У них и своих забот хватает. Кира упоминала, что транспортник получил значительные повреждения и был вынужден отправиться на ремонт. К тому же, после смерти Бозгурда у «КМ» осталось еще достаточно недоброжелателей, те же подельники и компаньоны Ржавого Волка, лишившиеся по вине какого-то старшины престижного, доходного бизнеса. В подобной ситуации наиболее благоразумным было уйти в дальние сектора и поменьше привлекать внимание. У них есть свои разумные киборги. Зачем им брать на борт третьего, сулящего дополнительные неприятности. Корделия была к готова к подобному повороту событий. Отрицательный результат тоже результат. Не откроется эта возможность, откроется другая. Мир многовариантен и нет причины обвинять или сетовать на чье-то решение. Если переговоры закончатся безрезультатно, что ж, Мартин, пожалуй, обрадуется. Тоже своеобразный бонус. Но планы и надежды вновь послужили поводом для крысиного смеха. Кира опередила свою союзницу. Отступать было некуда. Оставалось только выйти из тени.
— Известная хозяйка это я, — сказала Корделия, становясь так, чтобы оказаться в досягаемости камер. – Здравствуйте, Станислав Федотович.
Кира от неожиданности едва не вскочила, но Корделия ее удержала. Собеседником мисс Тиммонс был знаменитый капитан Петухов. Корделия узнала его благодаря голоснимкам в личном деле. Строгого вида мужчина. Седые виски. Капитанская фуражка. Если бы Корделия не знала, что перед ней бывший космодесантник, она и без дополнительной информации определила бы, что перед ней военный. Хотя бы по командным ноткам в голосе.
Фактор неожиданности сработал. Капитан слегка растерялся.
— Здравствуйте, — ответил он.- Простите, не имею чести…
Корделия уже вознамерилась представиться, как по другую сторону окна послышалось «ах!». Из-за плеча капитана вынырнула улыбающаяся девушка.
— Ой, а я вас знаю. Вы Корделия Трастамара, правильно?
Теперь уже слегка растерялась Корделия.
— Да, правильно. Это я.
— Я вас по головидению видела, — быстро заговорила девушка. – Вы принимали участие в презентации нового фэнтези сериала. Ну того, помните, про любовь прекрасного ксеноса и земной девушки…
Такое время от времени случалось. Ее в самом деле зазывали на всевозможные медийные мероприятия и некоторые приглашения Корделия даже принимала.
— Да, я бываю на презентациях. Это вполне вероятно.
— А я вас тогда тоже знаю, — заявил обладатель второго, более молодого мужского голоса, который сокрушался по поводу неуникальности «мозгоедов». – Вы владелица «Подруги смерти». Я про нее читал. – Черноволосый парень в бандане потеснил капитана в вирт-окне. – Крутая посудина! Класса А-плюс, восемь форсированных движков, собственная гасилка. Ммммм… Перед прыжком разгоняется до субсветовой.
— Как вы сказали? Корделия Трастамара? – Послышался еще один голос.
Из-за другого плеча капитана выглянул плотненький, круглолицый мужчина. И его Корделия узнала. Доктор Бобков, Вениамин Игнатьевич. Старинный друг капитана Петухова. Который, по некоторым непроверенным слухам и подбил бывшего старшину на эту авантюру с транспортником. Ему Корделия тоже не успела ответить.
— Я вас тоже знаю. Во всяком случае, косвенно. Это же ваш фонд оплатил медоборудование для детской клиники на Миранде? Конечно, я могу ошибаться…
— Наш благотворительный фонд действительно выделяет средства для детских больниц, это правда, но ответить была ли в их числе детская клиника на Миранде, с точностью не могу.
— Я уверен, что это был все-таки ваш фонд. Я слышал ваше имя. Оно у вас такое… запоминающееся. Очень, очень рад с вами познакомиться.
Доктор расплылся в улыбке. А капитан, похоже, слегка нахмурился.
— Михалыч там ничего не вспомнил? А то рассказал бы, как детальки протирал или гайки подкручивал. Нет? Могу продолжать? – хмуро осведомился он. – Так вот, в отличии от этих любителей сериалов и яхт, мне ваше имя незнакомо. Я презентаций не смотрю, вестник яхтсмена-любителя не читаю и в детские больницы не обращаюсь.
Тут уже улыбнулась Корделия. А Кира даже хихикнула. Пилот, с которым она, видимо, успела перемигнуться, насторожился и полушепотом подсказчика в классе произнес:
— Сюрприз будет.
— Тед, — строго одернул его капитан.
Пилот в знак серьезности намерения молчать закусил уголок своей банданы, как некогда матросы, идущие в атаку, закусывали ленточки своих бескозырок.
Корделия помедлила еще секунду. Капитан ждал объяснений.
— Вы совершенно правы, Станислав Федотович, имя Корделии Трастамара вам незнакомо. Вы знали меня под именем Коры Эскот. Помните? 2178 год, Шеба. Попавшая под обстрел группа журналистов. И чудом выжившая в инопланетных джунглях стажерка. Вы проводили ее на КПП базы «Иблис».
Лицо капитана выразило некоторое недоумение, затем отрицание, затем поиск в закоулках памяти, куда он, как большинство участников военных действий, старался не заглядывать, в конце концов, на его лице отразилось недоверчивое подтверждение сказанного. Видимо, искомый файл был найден. Он более пристально взглянул на Корделию, которая уже не улыбалась. И произнес:
— Прав был Роджер. Тесен космос.
На канале «GalaxiZwei» шел экстренный выпуск новостей. Уже третий за последние сутки.
Валентин Скуратов, шеф службы безопасности «DEX-company» и, как он подозревал, шеф почти бывший, мрачно смотрел на голоэкран. Там бойкая репортерша, они там на «GalaxiZwei» все бойкие, даже слишком, брала интервью у какого-то легавого, судя по знакам отличия, мелкой сошки — патрульного. Легавый показался Скуратову знакомым. Узкоглазый и желтолицый. Ну так и есть — Унылый Роджер, ссученный. Вот же падла желтопузая.
— Господин Сакаи, расскажите, как вы обнаружили обломки корвета?
— Мы патрулировали сектор 32-80. Там в это время бывает неспокойно. На Карнавале проходят уже ставшие традиционными гонки на легких транспортниках. И всякое случается. Нет, крупных происшествий, с десятками жертв, угонами кораблей, ограблениями зафиксировано не было. Стоит отметить высокий профессионализм устроителей гонок, да и сами участники строго придерживаются установленных правил во избежание административных и уголовных правонарушений. Но, как вы сами понимаете, от случайностей никто не застрахован, да и мелкого хулиганства избежать не удастся. Вот и отправляют патрули из близлежащих секторов для усиления карнавальских органов правопорядка.
— И как мы убедились по дальнейшим событиям, меры были приняты своевременно.
— Именно, — подтвердил Сакаи. — Мы получили сигнал от анонимного транспортника, ставшего невольным свидетелем катастрофы. Согласно поступившим данным, какой-то довольно крупный корабль, предположительной корвет-перехватчик, столкнулся с неопознанным космическим объектом, в результате чего потерпел крушение.
— Скажите, есть предположения, что это был за объект? — задала вопрос журналистка.
— К сожалению, следствие пока не располагает достоверной информацией. На обломках корвета не обнаружено воздействия какого бы то ни было оружия, ни лазерного, ни плазменного, ни импульсного, ни устаревшего ядерного. Ничего, что помогло бы нам выявить причину гибели корвета.
—Но столкновение все же имело место?
— Да, в этом нет никаких сомнений. Корвет распался на куски в результате столкновения с очень крупным объектом. Предположительно, это был астероид.
— Но следствие еще не закончено?
— Разумеется, нет. Следствие продолжается. У представителей федерального бюро, прибывших с Земли, есть очень много вопросов.
— Спасибо, господин Сакаи, что ответили на наши вопросы. — Репортерша повернулась к зрителям. — Неожиданная и таинственная гибель владельца «DEX-company» Найджела Бозгурда породила множество всевозможных версий и гипотез. Базовый принцип нашего канала исключает участие в беспредметных и бездоказательных рассуждениях на тему спорную и трагическую. Мы даем в эфир только факты и безупречные доказательства. В нашем следующем выпуске новостей вы узнаете, кто на самом деле скрывался за именем Найджела Бозгурда и каким образом этот кто-то стал держателем контрольного пакета акций одной из самых могущественных корпораций галактики. Оставайтесь с нами.
Скуратов выключил головизор. Суки. Вот же суки. Анонимный транспортник… Как же! Знает он этот транспортник. Долбаный «Мозгоед». И капитаном этот упертый старшина. Сергей в тот сектор за ним ломанулся. Двух кибер-кукол ловить. И Джонсон хорош… Отморозок. После того как облажался на Геральдике, решил репутацию подправить — метнулся за кибер-девкой, сиделкой инвалида. Ну ликвидировал девку. Так вали оттуда. Нет! Решил еще сотню косарей наварить — завалить недоумков мозгоедовских. И Сергея на авантюру уговорил. У него, видите ли, план. Карнавал это не Геральдика. Тут кибераспереть как два пальца…
При воспоминании о провале на Геральдике Скуратов помрачнел еще больше. Тут как ни крути, есть и его копейка. Недооценил. Не рассчитал. Баба ведь. Всего лишь баба. Бабы, они какие? Слабые, истеричные, капризные. И мозги у них на раскоряку. Логики никакой. Одни гормоны. ПМС, тьфу… Кто ж знал, что эта Корделия окажется холодной и расчетливой стервой? Без капли эмоций. Будто сама киборг. Скуратов слышал, что такие, с мозгами в правильной позиции, все же встречаются, но редко. Крайне редко. Одна на миллион. И вот повезло. Нарвался. Говорил он Сергею, говорил. Не связывайся с этой бабой! Не связывайся. Других хватает. И глупеньких, и молоденьких, и с буферами и без. Только плати! Так нет, ему эта понадобилась! Не первой молодости и фасад так себе. С такой подругой, сказал, всю галактику раком поставить можно. Ну и кто кого поставил? Подруга и поставила. А теперь капусту стрижет.
У «GalaxiZwei» полный эксклюзив. Скуратов узнавал. Рейтинги бешеные. И это они только начали! Подают информацию дозированно, с повышением градуса, с каждым новым выпуском подбрасывая факты и поддерживая интригу. Суки!
Скуратов в бессильной ярости ударил кулаком по подлокотнику. Как же он эту стерву не просчитал? Чем думал? Достаточно же было в ее досье заглянуть. Там же черным по белому написано — осторожно, самка пустынного крапчатого богомола. Сожрет! Вот и сожрала. Эх, Сергей, Сергей… Уйти от космодесанта, легавых, тайных агентов, киллеров, подельников, предателей — и погореть на какой-то бабе. Правильно говорил киношный горбун: Кабаки и бабы доведут до цугундера. Вот и довели. С нар бы вытащили, из шахт метановых выдернули. Есть свои люди. Купили бы, запугали. А вот с того света… Эх, так глупо. И дело теперь рухнет. Через час эти сучьи дети с «GalaxiZwei» на всю галактику прозвонят, что Бозгурд никакой не Бозгурд, уважаемый бизнесмен, а беглый пират Сергей Волков, Ржавый волк. И корпорация рухнет.
Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Анатолий. Глаза безумные, щегольской костюмчик в пятнах.
— Валентин, это правда? То, что я слышал… что брат это… того?
— Правда, — процедил Скуратов.
Анатолий сел, расслабил галстук, снял. Тряпица не из дешевых. Единиц двести. Скуратов никогда этого не понимал.
Пижон.
— Выпить есть?
— Вон в баре.
Волков младший схватил первую попавшуюся пузатую бутылку. Бренди. Отвинтил крышку и жадно хлебнул.
— Что делать-то? — спросил он.
— Сухари сушить, — буркнул Скуратов. — Херово все, Толик. Они выловили труп твоего брата и сравнили ДНК. Песец нам всем. Зверек такой пушной, беленький, на Земле обитал. Пока на шубы для богатых сучек не пустили.
— Так делать-то что? — взвизгнул Анатолий. — Хули ты мне про зверей втираешь? Дело говори!
— А сам не втыкаешь? Сматываться надо. Ноги щупать! Бумаги уже вниз поползли. Инвесторы, слизни бесхребетные, уже кипишуют. Еще один выпуск новостей, и все побегут. Как крысы побегут. Бери всю наличку и сматывайся.
— А мой дом на Вероне? Мой дом! Он же лимон стоит!
— На х… дом! Нет у тебя дома. На киче твой дом. Загони первому, кто баблаотстегнет. Хоть за червонец. Нашим всем скажи.
— А потом что?
— Заляжем на дно. Отсидимся. Не впервой.
***
В головном офисе холдинга «МедиаТраст» на Новой Москве, в просторном кабинете перед четырьмя голоэкранами расположились Корделия Трастамара и заместитель по финансам Марк Фицрой. На голомониторы в режиме онлайн поступали сводки с четырех всегалактических бирж: новотокийской, новолондонской, новопекинской и новопетербургской.
Все эти огромные торговые площадки давно не нуждались в присутствии живых трейдеров, так как все операции осуществлялись через искинов, но по установившейся много лет назад традиции купля-продажа ценных бумаг, для большей зрелищности и драматизма, якобы проходила с участием людей — брокеров, которые не принимали настоящих решений, а только их изображали — шумели, галдели, рвали на себе галстуки, строили рожи и обменивались специфически знаками. Это немного оживляло процесс торгов и придавало происходящему некоторую человечность, так как, при отсутствии в помещении людей, в цифровом безмолвии, протекающие трансакции имели бы сходство с хладнокровным убийством. Или казнью. Той, что происходило прямо сейчас. На вирт-мониторы поступала прямая трансляция крушения «DEX-company».
Каждую минуту акции теряли по одному пункту. Как субтитр к разворачивающейся драме ежесекундно вылетала красная надпись: Sell! Sell! Корделия краем глаза отслеживала бегущую ленту котировок. На огромных часах отражались оставшиеся до финального гонга минуты. Пятьдесят пять минут до окончания торгов на новотокийской бирже, услугами которой пользовались компании, работающие в сфере кибер— и нанотехнологий. Именно там «DEX-company» всегда размещала свои акции. На прочих биржах доля этих акций была невелика.
— Когда начнем? — спросил Марк.
Он сильно нервничал и курил уже пятую сигарету. Корделия казалась совершенно невозмутимой.
— Рано еще. Центральный Галактический успеет сунуться, если заметит встречное движение. А нам это не надо. Будем покупать в яме.
— А разве…
— Нет, еще нет. Еще упадут. Вот смотри.
Полчаса назад на канале «GalaxiZwei» вышел очередной новостной блок, посвященный расследованию гибели владельца «DEX-company». Были обнародованы результаты экспертизы ДНК и установлена тождественность Найджела Бозгурда и беглого пирата Ржавого Волка. Так же был упомянут брат Волкова Анатолий, занимающий должность главного маркетолога компании.
Реакция рынка последовала незамедлительно — держатели акций принялись спешно избавляться от своих токсичных портфелей. «DEX-company» тянула за собой и своих смежников, более мелкие фирмы, состоявшие с «DEX-company» в товарном взаимодействии.
«Прошу прощения, ничем помочь не могу», подумала Корделия. «Вы знали, с кем заключали контракты».
Цифры на вирт-табло сменились — 47 минут до закрытия биржи. Стоимость акций ниже номинала. Как говорили в прежние, докомпьютерные времена, акции стоили дешевле бумаги, на которой были напечатаны.
— Вот теперь пора, — сказала Корделия, активируя комм, передающий сигнал на терминал трейдеров. — Работаем. Даем заявку.
Тревожный, красный мерцающий субтитр сменился на зеленый: Buy. Еще с четверть часа акции продолжали катиться к нулевой отметке, грозя уйти в минус.
— Скоро за них еще и приплачивать начнут, — усмехнулся Фицрой.
— Не исключено. Кто откроет нам кредит, если не хватит собственных средств?
— JP Morgan, FJ Financial Group и HS Holdings. Их кредитные комитеты на связи с нашим головным офисом. Все договоренности по кредитам, процентам и срокам достигнуты. Остается сказать «да» или «нет». Если говорим «да», вы ставите свою подпись, и они немедленно осуществляют трансфер требуемой суммы. Если «нет», то нет… Они приняли все наши условие. У нас идеальная кредитная история. Вернее, ее нет.
— Постараемся обойтись своими средствами. Разрешаю воспользоваться моим личным счетом. И не надо на меня так смотреть. Я когда-нибудь ошибалась? Мы все отыграем и окажемся в плюсе. Обещаю.
Фицрою полагалось бы изумиться или даже встревожиться — уж слишком беспечно рассуждает Корделия, слишком безрассудно повышает ставки. Холдинг «МедиаТраст» — величина на рынке не последняя, общая капитализация тянет на полмиллиарда, но по сравнению с «DEX-company» мелковат, чтобы произвести поглощение. В настоящий момент холдинг пытается сожрать добычу, превосходящую хищника раза в два. К тому же добычу чужеродную.
Марк мог бы еще понять, если бы Корделия затеяла поглощение «Gala MediaGroup» или «Gala Music Corporation», но почему она выбрала корпорацию, производящую киборгов? Неужели из-за того худенького русоволосого паренька, которого она привезла с собой с Геральдики? Кто-то сказал Фицрою, что этот паренек… киборг. Чему Фицрой не поверил. Ну какой киборг? Что он, киборгов не видел? В доме его матери много лет «жила» Mary. Был киборг-садовник, затем, когда матери стало трудно ходить, они обзавелись еще одним киборгом — сиделкой. Можно было и человека нанять, но мать пожелала именно киборга. «У них всегда настроение хорошее. И не украдут ничего». В службе безопасности холдинга тоже были киборги — два DEX’а и Bond.
Он наблюдал за пареньком. Ничего не увидел. Ну да, ведет себя немного скованно, по большей части молчит. Так любой на его месте, в незнакомой обстановке, вел бы себя именно так. Если не киборг, то в каком статусе этот парень? Впрочем, никому не пришло в голову задавать Корделии вопросы. Даже если он… киборг.
У них среди сотрудников это как-то не принято — распространять слухи, сплетничать и злословить. Так повелось с самого начала. Каждый сам решал, выносить ему на суд общественности свои неурядицы или хранить молчание. Конечно, время от времени новенькие пытались возродить привычную им линию поведения, задавая неуместные вопросы или пускаясь в предположения, но их активность быстро сходила на нет, не обретая поддержки. Например, одна юная редакторша, очень перспективная, с хорошими рекомендациями, в первый же день работы попыталась выведать у коллег, правда ли, что у госпожи Трастамара за все 15 лет вдовства не было ни одного серьезного увлечения. В ответ у нее вежливо поинтересовались, как подобные сведения согласуются с ее редакторскими обязанностями. Девушка смутилась и больше вопросов не задавала. «На работе мы работаем», сказала как-то выпускающий редактор музыкальных программ Анжелина Крейг, «а что мы делаем в спальне под одеялом — никого не касается».
Вот почему этого русоволосого паренька, что вышел вслед за Корделией из флайера (и которого она потом взяла за руку, будто он мог потеряться), приняли как явление вполне рядовое. Ну парень и парень. Никому не мешает. Хотя слух о том, что он киборг, все-таки просочился. Опровергнут не был, но и подтверждения не получил.
Фицрой за этим юным незнакомцем наблюдал — Корделия называла его Мартином — пытаясь определить, есть ли доля истины в этом слухе, но никаких прямых доказательств так и не обнаружил. Только косвенные.
С чего вдруг началась эта война с «DEX-company»? Сначала Корделия довольное долгое время провела на Геральдике, чего раньше никогда не делала, предпочитая заниматься делами холдинга лично, а не дистанционно. Потом с ходу, едва переступив порог кабинета, созвала совещание и заявила, что у них будет полный эксклюзив на освещение гибели владельца «DEX-company», добавив, что у нее есть поистине убойные материалы на эту тему. Вместе с Корделией на Новую Москву прибыла странная хамоватая девица, назвавшаяся Кирой Тиммонс, с которой предполагалось сделать несколько интервью, а так же ток-шоу, где экспертами выступят известные киберпрограммисты, психологи, социологи, биоинженеры и еще космос знает кто.
Дымбовски сначала растерялся, пытался задавать вопросы, высказывать соображения, призывать к рассудительности, так как происходящее казалось, мягко говоря, рискованной авантюрой. Но Корделия будто не слышала. Тем более что эта авантюра начала конвертироваться в бешеные рейтинги, в предложения от других каналов о совместном хорошо оплачиваемом участии, а стоимость рекламного времени взлетела до небес. Фицрой вынужден был признать, что Корделия обратила в прибыль очередной безумный проект. Хотя следующее безумие, покупка акций «DEX-company», очень быстро затмило предыдущее.
Наблюдая, как растет процент приобретаемых акций, Фицрой как бы невзначай заметил:
— Боюсь даже представить тот проступок, за который бедняга Бозгурд так полновесно расплачивается. Даже пираты такого не заслуживают.
Это было подано как шутка. Но Корделия не улыбнулась и холодно ответила:
— Этот бедняга прислал в мой дом головорезов с глушилками. Даже для пирата это слишком.
Других вопросов Фицрой не задавал. Когда прозвучал сигнал к закрытию биржи, холдингу принадлежало 53% акций «DEX-company».
***
Когда Корделия вернулась в свою просторную квартиру на 7-й авеню, поручив юридическому отделу завершить все формальности, она застала Мартина на кухне. Он прилежно готовил ужин. Так как хозяйка строго настрого запретила выходить из дома, делать заказы онлайн и вообще поддерживать связь с внешним миром, кулинару любителю пришлось довольствоваться тем набором продуктов, который он обнаружил в холодильнике. К тому же рядом не было верной и заботливой «Жанет», отвечающей на вопросы и подкидывающей учебные видео, а с общедомовым искином, отвечающим за свет и канализацию, киборг сотрудничать отказался. Оставалось полагаться на собственную фантазию и обрывочные знания, полученные на кухне геральдийского дома, сочетая продукты в немыслимых комбинациях.
— Ну ты еще виноградину сверху положи, — вздохнула Корделия, сдерживая улыбку при виде возникшего гастрономического разнообразия.
— А винограда нет, — растерянно ответил Мартин. — Есть ягоды, но у них вкус странный и внутри что-то шевелится. Я подумал, что их лучше отдельно.
— Кулинар ты мой…
— Я сделал что-то не так?
Вот все-таки есть определенные недостатки в том, что киборг считывает малейшие изменения тембра голоса, а следовательно, и настроения.
— Ну что ты, Мартин, все так. Все правильно, все хорошо, получилось немного необычно, но это не страшно. Альфиане, например, трут лимонную пастилу на терке, и ничего. Некоторые находят это пикантным. Ты, кажется, мясо болотного мокреца приправил сиропом сметанного яблока. А почему, собственно, и нет? Это может быть новым словом в кулинарии. Вот даже не знаю теперь, что тебе подарить, обсерваторию или ресторан.
Мартин ей не поверил. Процент не озвучил, обошелся человеческим интерфейсом — движением век, бровей, уголков рта.
— Мартин.
Молчание.
— Мартин.
— Что?
— Я тебя люблю.
Он вздохнул.
— Я все время ошибаюсь.
— Все ошибаются. Даже непогрешимая природа частенько делает ошибки. Дает генетический сбой. Все, прекращай дуться. Давай сюда своего яблочного мокреца.
Она мужественно откусила трехслойный бутерброд и даже нашла его… своеобразным.
— Я отдохну пару часов. Если позвонит Кира, скажи, чтоб приезжала. Нам есть что обсудить. И не вздумай все это съесть или выбросить в утилизатор.
Мартин кивнул.
Кира действительно позвонила.
Энтузиазм дочери Гибульского пузырился, вскипал, шел всеми цветами спектра, плескался и пенился, грозя деформировать свою одушевленную тару до полной неузнаваемости. Корделия, уже принявшая душ и облик вполне цивилизованный, с кружкой кофе в одной руке и с авангардным бутербродом — в другой, слушала краткий пересказ бизнес-плана. Мартин все еще пребывал под впечатлением своего кухонного промаха, но был близок к излечению — Кира с тем же энтузиазмом, с каким излагала план, поглощала один бутерброд за другим. Окончательно утешившись, он неслышно покинул кухню.
— Вот, я уже получила согласие двух коллег отца, инженера Алана Барнса и генетика Марека Грачева. Они согласились выступить в качестве экспертов. На сайт нашего общества, сокращенно ОЗРК, который я внесла в поисковые системы, уже поступило несколько заявок от волонтеров. Еще четверо кибертехников обещали подумать и, возможно, прийти на собеседование. В отделе рекламы мы уже обсудили первый ролик и даже выбрали рекламное агентство, которому его закажем. Еще я хочу снять временный офис. Где-то я же должна принимать всех заинтересованных и проводить собеседования. Только это, наверное, на Земле следует делать. В идеале было бы неплохо арендоваться один из офисов «DEX-company», у них там уже все оборудовано, ничего дополнительно монтировать не надо.
Тут Кира смолкла. Ей, вероятно, пришло в голову, что далеко идущие планы не мешало бы привести в некоторое согласие с объективной реальностью. Например, с той же «DEX-company», которая пока еще не заявила о самороспуске, как парламентская коалиция. Объективная реальность была так же представлена этой дамой, задумчиво жующей бутерброд.
— Что касается офиса, то и на текущем этапе это решаемо, — сказала Корделия, отставляя кружку с изображением большеглазых головастых гуманоидов на фоне буквы Х.
Мартин раскопал этот артефакт на инфранет-барахолке и купил, мотивируя интересом к «допрыжковым» верованиям людей. Кроме этой кружки в квартире обосновалось еще с десяток странных вещей, но их ценность Мартин не объяснил, а Корделия не стала уточнять, выбрав объяснение наиболее прозаическое: Мартин учится взаимодействовать с окружающим миром без посредничества хозяйки. Вот, к примеру, через онлайн покупки. Тоже вариант. Пусть учится.
— После завершения юридических процедур, — продолжала Корделия, — большая часть активов «DEX-company» переходит в собственность «МедиаТраст».
От избытка чувств Кира вскочила. Она еще ничего не знала о падении акций на бирже.
— Правда? Вы… сделали это? Вы сделали? Я не могу поверить. Это… это… невероятно!
Кира закрыла лицо руками. Посидела так несколько секунд. Корделия наблюдала за ней совершенно безучастно. Она слишком устала за последние несколько дней, чтобы принимать участие в этих эмоциональных конвульсиях. Кира щипнула себя за ухо. Видимо, чтобы убедиться, что не спит.
— Все? Истерика кончилась? — спросила Корделия. — Да, кое-чем мы уже в праве распоряжаться. Но до полной победы еще далеко. Мои юристы пока заняты оформлением сделки. Процесс небыстрый. И даже благополучное его завершение не сулит немедленного отпуска на Шии-Раа. Все еще только начинается.
Кира энергично потерла уши, приводя себя в деятельное и сосредоточенное состояние.
— Да, я понимаю. Предстоит еще так много сделать. И главное, это юридическое обоснование нашего благотворительного общества и правовой статус разумных киборгов. Обретение ими прав. Кто они? Свободные граждане Федерации, со всеми правами, или по-прежнему чья-то собственность? Закон должен пройти через парламентский комитет и внесен в декларацию.
— Именно, — подтвердила Корделия. — Перекупить «DEX-company» это одно, а вот добиться для киборгов равных прав, провести закон через Парламент, совсем другое. И тут еще предстоит поторговаться. Все только начинается.
Корделия замолчала. Потом встала и подошла к двери. Прислушалась. Сделала несколько шагов. Она знала, что Мартин ушел в дальнюю комнату, которую Корделия окрестила «игровой обсерваторией». На стены комнаты проецировались участки небесной эклиптики, видимой в данном случае с Новой Москвы. При желании эта небесная сфера легко замещалась видимой с Земли или Геральдики. Достаточно было задать искину желаемые параметры.
Проекция была интерактивной. Достаточно было прикоснуться к избранному объекту, звезде, планете, астероиду, пульсару, белому карлику, как этот объект увеличился в размерах, обрастая гроздьями вирт-окон, куда поступала подробная информация — масса, температура, светимость, расстояние в световых годах и прочие астрохарактеристики.
Мартину очень нравилась эта «детская комната». Возможно, это блуждание по эклиптике позволяло ему чувствовать себя не инородным телом в ткани пространства, а его неделимой частицей, живым кристаллом во вселенской решетке. Он был занят и до прихода Киры, и с ее появлением ограничился только вежливым приветствием, торопясь вернуться к прерванному занятию. «Будем надеяться, что ему не придет в голову подслушивать», подумала Корделия, возвращаясь к Кире и закрывая за собой дверь.
— Вот какой вопрос, Кира. Что вы скажете об этом старшине? Станислав Петухов, если не ошибаюсь?
— Капитан «Мозгоеда»? — изумилась Кира. — Станислав Федотович?
— Да, он. Вы, кажется, неоднократно с ним встречались. И даже провели на его корабле какое-то время.
Девушка неожиданно покраснела. И, — о чудо! — смутилась.
— Собственно, тут такая история… и началась так глупо. На Новом Бобруйске. Вспомнить стыдно. Выставила себя полной дурой.
— Вы о той истории с якобы умерщвленным киборгом?
Кира вскинула на нее глаза.
— Вы и об этом знаете?
Корделия усмехнулась.
— Мир не без добрых людей. Нашлись любители. И сголографировали, и запротоколировали, и впечатлениями поделились. Надо же что-то в соцсетяхпостить. Так почему бы не картинки с сорванным киборгом, который не то спасал, не то нападал. По сути, неважно. Главное, что-то сделал. Внес разнообразие. Так что там случилось на самом деле?
Кира еще какое-то время краснела и мялась. Ей действительно было стыдно. Стыдно за поспешность суждений, за свою ничем неоправданную мстительность, за мелкие и большие пакости, в которых ей волей-неволей пришлось признаться. Корделия слушала ее с улыбкой.
— Понятно, — сказала она, когда Кира добралась до крушения «Аргамака» и судьбоносной посадки «Мозгоеда», ведомого спятившим искином. — Классическая комедия положений. Когда поступки совершаются под влиянием первых некорректных вводных. А этот второй киборг, Ланс? Он такой же разумный, как и Дэн?
— Не совсем… Ланс, он еще «маленький». Денька, он самостоятельный и старше Ланса. Он и один не пропадет, если что… А вот Ланс. Даже удивительно, как он раньше не попался. С одной стороны, такой недоверчивый. Я его перенастроить хотела, взломать программу подчинения, чтобы не получилось, как с Дэном на Медузе. Так он от меня в каюте забаррикадировался. Думал, наверно, дурачок, что я и саму личность сотру. А с другой стороны, излишне доверчивый. Его позвали якобы от имени Дэна. Он и пошел. Ничего никому не сказал. Ну и… попался. Это же он был, на той записи… — Кира вздохнула. — Один он не выживет.
— Вот и Мартин… один не выживет, — тихо добавила Корделия. — Хотя Мартин больше человек, чем киборг. Вернемся к старшине Петухову. Как бы вы его охарактеризовали? Всю доступную информацию я уже просмотрела. Но это знаки на вирт-мониторе. Я бы хотела услышать мнение непосредственного свидетеля.
— Ну, если коротко, то Станислав Федотович принадлежит к той категории людей, о которых говорят, что на них Земля держится.
Кира говорила долго, а Корделия слушала, не перебивая. Она уже приняла решение, но позволила Кире высказаться. Тем более что та с живописания капитана «Мозгоеда» перешла к аттестации пилота, в которого, похоже, была влюблена. Тоже классическая схема: сначала непримиримые враги, потом страстные любовники. Сюжет для дамского романа по всем жанровым законам. Бери и пиши. Пришлось даже отвлечь Киру и напомнить ей о наличии в экипаже «КМ» других персонажей. Была девушка-зоолог, Полина Родионова, был совершенно очаровательный доктор Бобков, неисправимый оптимист, был техник Михалыч, личность без определенного места жительства и происхождения, и был Дэн, загадочный навигатор, клон-близнец того несчастного сорванного DEX’а, которого Мартин видел в лаборатории.
Кира неожиданно спохватилась.
— А… зачем вам «Мозгоед»? Вы меня с какой целью спрашиваете?
Корделия помолчала, налила кофе, взяла очередной трехслойный бутерброд.
— Мне скоро позвонят, — сказала она.
— Кто?
— Из Совета Федерации. Или администрации Президента. Но скорей всего из Совета. Я даже примерно представляю, кто это будет, но вам этого лучше не знать. В целях безопасности. Надеюсь, мне не придется объяснять, что «DEX-company» была тесно связана с ВПК. А ВПК напрямую финансируется из федерального бюджета. Представляете, какие там деньги?
Кира кивнула и даже побледнела.
— Так вы полагаете…
— Я не полагаю. Я знаю. Мне придется лететь на Землю не только для того, чтобы поставить в известность совет директоров «DEX-company» о смене владельца, но и для того, чтобы встретиться с этим… господином из Администрации. Так вот, когда я отправлюсь на Землю, мне бы хотелось, чтобы Мартин находился от меня как можно дальше.
Проводив Киру, Корделия пересекла по-прежнему тихую квартиру, направляясь в «детскую». Киборг сидел на низкой кушетке спиной к двери. Вирт-окна разворачивались, заполнялись яркими объемными изображениями и тут же сворачивались, уступая место другим мгновенно раскрывающимся вирт-экранам. Корделия не сомневалась, что Мартин знал о ее приходе, но намеренно игнорировал.
«Все-таки подслушивал. Вот паршивец».
— Мартин, — позвала она.
Нет ответа. Окна сворачивались и разворачивались.
— Мартин.
На этот раз он чуть приподнял плечи, будто за шиворот скатилась холодная капля. Острые лопатки как-то беспомощно шевельнулись под футболкой. Корделия села рядом, обняла и уткнулась лицом в упрямый, русый затылок.
— Мартин, я тебя люблю.
Он помолчал. Потом ответил:
— Почему люди всегда произносят эти слова, когда хотят сделать больно?
— Мартин, пожалуйста.
— Моя мать тоже всегда так говорила, когда улетала. Мы скоро заберем тебя отсюда, сынок… Мы тебя любим. Все будет хорошо. Ты скоро будешь с нами. Эти слова были первыми, за которые я цеплялся, когда приходил в себя… Много дней подряд. Очень много дней. Какие слова оставишь мне ты?
— Мартин, так надо. Мне так будет проще. Я буду знать, что ты в безопасности, что тебе ничего не грозит, что тебя не сделают заложником, что тебя не будут расстреливать у меня на глазах из строительного пистолета. Я не могу доверить тебя никому из тех, кого я знаю, и кто хорошо знает меня. Те, по другую сторону, тоже очень хорошо их знают. Мои близкие окажутся под угрозой. И под угрозой окажешься ты. А какой-то транспортник… Их никто не принимает всерьез. Чудаковатый экипаж на чудаковатом грузовике. И все же они единственные, кто может о тебе позаботиться и тебя защитить. Они это умеют. У них большой опыт.
— А ты вернешься? — спросил Мартин совсем по-детски. — Заберешь меня?
— Куда же я от тебя денусь? Ты моя единственная семья.
Мартин молчал.
— Давай сделаем так. Мы с ними встретимся. Познакомимся. Ты на них посмотришь, поговоришь с рыжим. Ты же хотел с ним поговорить? Хотел встретиться? — Мартин кивнул. — Вот и познакомишься. Там еще один киборг есть. Такая же, как и ты, бестолочь малолетняя. Они за этого второго умереть были готовы… потому что он их друг, потому что спасли его на Матриксе и признали равным себе, приняли таким, какой есть. Это о многом говорит, поверь мне. На это способен далеко не каждый… Да что там. Из людей очень мало кто способен. Но ты сам решишь. Поверишь этим людям — останешься, а не поверишь… Ну что ж, будем решать проблемы по мере их поступления.
Мартин заметил вошедших раньше.
— Они здесь.
Ордынцев направлялся к их столику в сопровождении девушки в джинсовом комбинезоне на лямках. Корделия отложила планшет.
Она уже видела дочь Гибульского на голографиях. Бывший майор раздобыл их немало, но все устаревшие, четырехлетней давности. Сразу после гибели отца Кира будто задалась целью исчезнуть, стать невидимой. Ни единого упоминания ни в страховых, ни в имущественных реестрах. Даже в базе галаполиции сохранилась одна единственная запись — штраф за неправильную парковку.
Впрочем, изучив все доступные материалы по делу известного нейрокибернетика, погибшего, по официальной версии, в результате разбойного нападения, Корделия легко нашла причину этой «застенчивости» — Кира скрывалась. От кого? Тоже просто — от Бозгурда и компании. Почему? Да потому что была свидетелем. Опасным свидетелем. Сам факт убийства отца она, разумеется, засвидетельствовать не могла, но рассказала бы много интересного, окажись поблизости тот, кто умеет правильно задавать вопросы.
Она ушла от матери в четырнадцать лет и за время жизни с отцом, ведущим нейрокибернетиком «DEX-company», не могла не приобщиться к опасным корпоративным секретам. Тем более что по некоторым данным одаренная девочка принимала участие в разработке программного обеспечения «шестерок», а в самом доме ученого находилась маленькая, но полноценная лаборатория. Кира не могла не знать, что на самом деле происходит.
Срывы «шестерок» начались спустя три года после запуска модели в серию. Ее отец еще принимал участие в устранении неполадок, разрушая потенциальные связи между мозгом и процессором, укрепляя кокон для нарождающейся личности и запирая ее покрепче, чтоб не выбралась. И в то же время выращивал на далекой космической станции Мартина, воплощая самые безумные теории в жизнь. Дочь в свою тайну не посвящал. Возможно, ограничивался беспредметными рассуждениями. Понимал, что подобные знания могут стоить ей жизни, что когда-нибудь и ей предстоит сделать выбор.
В протоколах осмотра потерпевшего, а затем его сгоревшего дома, упоминался тщательный обыск, предпринятый преступником. Вскрыли даже каблуки туфель убитого. Что это? Педантичный грабитель? Или фанатичный враг? Убийца что-то искал. Долго, тщательно. Инфокристалл? Флэшку? Формулу на куске папируса? Если искал, то нечто потенциально взрывоопасное.
И это нечто, безусловно, существует.
Это может быть дневник исследователя, куда он вносил данные своих экспериментов, или схема применения тех самых нейростимуляторов, позволивших вырастить Мартину полноценный мозг; это мог быть отчет по деятельности Гибульского в отделе разработок «DEX-company».
В том, что подобный дневник существует, Корделия не сомневалась. Это обычная практика всех ученых. Монография, научный труд. Ученые создают эти своеобразные инфоотстойники, куда сливают данные, подтвержденные или только ожидающие подтверждения, чтобы не утратить и самой ничтожной крупицы знаний. Это нормально. Потуги ума не должны пропасть, их предназначение служить будущему, лечь кирпичиками в храм науки, который когда-нибудь воздвигнут просвещенные потомки.
Гибульский тоже сочинял свое послание миру. Возможно, он даже надеялся этот мир как-то изменить, улучшить, создавая таких как Мартин, таких совершенных, таких безупречных… рабов. Нет, об этом он, разумеется, не думал. Он ученый, нравственно-этические аспекты научной деятельности, ее последствия, вне его поля деятельности. Дочь? А при чем тут дочь? Интересно, он сознавал, что подвергает ее опасности? Увы, сейчас этого уже не узнаешь.
Гибульский стал мучеником от науки. А его дочь — изгоем. Четыре года она скрывается. Летает внештатным помощником на грузовике дяди. Есть что скрывать? Есть. Определенно есть. И это что-то — пресловутый папин дневник. Почему до сих пор не предала гласности? А смысл? Даже если опубликовать в сети, вывесить на множестве сайтом, это мало что даст. Небольшой скандал, войну слухов. Нужны рецензии специалистов, и не абы каких, самостийных и маргинальных, а с именем, репутацией, регалиями, чтобы с к ним прислушались.
Не исключено и обратное — у Киры ничего нет, или есть, но обрывочное, бессистемное. Сведений о ее деятельности, если таковая имела место, исчезающе мало. Но все же есть. Лена Кирсанова, навигатор «Подруги смерти» и по совместительству хакер, успела кое-что нарыть по мисс Тиммонс, пусть не прямых, но косвенных свидетельств подпольной деятельности девушки — копает под «DEX-company». Наивно, конечно, по-дилетантски.
Корделия усмехнулась, просматривая переброшенные ей на комм материалы. Интересно, почему Бозгурд эту девицу до сих пор не прихлопнул? Будь Корделия на его месте, она бы так и поступила. Но она, к счастью, на своем месте. И таких решений ей принимать не приходится. Если не ликвидировал, то у него есть на то причины или враг не представляется достойным внимания. С его точки зрения, это как отстреливать каждого голубя, гадившего на твой флайер.
Тут другое занятно. Похоже, что Кира на Новом Бобруйске пересеклась с этим транспортником. Как он там называется? «Космический мозгоед»? Надо не забыть, поинтересоваться, кто у них такой остроумный. Или наоборот, у кого «мозгоеды» так славно в черепе порезвились.
Корделия поручила Ордынцеву отслеживать перемещения двух транспортников — «Аргамака», на котором пряталась дочь Гибульского, и «Космический мозгоед», давший приют киборгу из сорок третьей партии. И две прямые неожиданное пересеклись. Сначала на Новом Бобруйске.
Сведения о случившемся пересечении Корделия просматривала уже по пути к карнавальской станции, и то, что она прочитала, едва не стало причиной обрушения всех ее планов.
В полицейской базе служба безопасности обнаружила отчет о происшествии на мосту, записанный со слов очевидцев. В отчете фигурировал бракованный киборг. Рыжий! Согласно показаниям свидетелей, киборг не подчинился приказу хозяина, черноволосого парня, по виду кобайкера, набросился на двух прохожих, беседовавших с девушкой, и швырнул их в воду. Девушку едва не покалечил. Правда, нашлись такие, кто утверждал обратное: этот сорванный киборг не нападал, а защищал.
Дело полиция не заводила по причине отсутствия как преступников, так и пострадавших. Было несколько заметок в блогах. Нашлись даже такие, кто успел снять на видеофон бегущего киборга, а следом и его хозяина, парня в бандане… А потом… потом, как этот хозяин приказал рыжему киборгу умереть… Этот чернявый верзила его убил! «DEX-company» вызвать отказался, сказал, что отвезет киборга сам… а Кира очухалась и расцарапала чернявому лицо. Очень живописно расцарапала.
Корделия отложила планшет. Как же так? Они так возились с этим рыжим, прятали его, он был с ними на Степянке, на Медузе, и в этой истории с новым форматом передачи данных, и вдруг — убили. Это же все равно как если бы она сейчас взяла и убила Мартина… Взяла и убила. Под влиянием момента. Без причины. Потому что может. Потому что она, человек, его бог. Следовательно, имеет право.
Тот высокий черноволосый парень скорей всего Теодор Лендер, пилот «КМ». Славный, казалось бы, парень. Славный ли? Неужели она ошиблась? Никого из команды «КМ» она лично не знала. Скудные официальные данные и несколько голографий. Еще есть слухи, сплетни, байки, версии в блогах, упоминания в полицейских протоколах. Ничего, что противоречило бы создавшемуся у Корделии впечатлению. А впечатление было таким, что Корделия, не раздумывая, купила бы вторую «Подругу смерти» для такого экипажа. И вдруг такое… разочарование.
Нет, здесь что-то не так. Как-то не вяжется. Она еще ни разу не ошибалась в людях. Это был ее особый дар, ее способность извлекать либо самое темное либо самое светлое из-под самых противоречивых психологических наслоений, видеть подлинный заряд души. Эта ее способность частенько вызывала зависть. Хотя сама Корделия никогда не понимала, чему тут завидовать и чем тут восхищаться. Достаточно проявить к человеку искренний интерес. Вот и весь секрет.
Корделия отыскала наиболее четкий кадр с рыжим киборгом и показала Мартину. Тот кивнул.
— Да, это он. Из сорок третьей партии. Ты нашла его?
Мартин взглянул на нее, полный нетерпеливого любопытства. С таким нетерпением обычно смотрит ребенок, когда вдруг выясняется, что у него есть потерянный брат-близнец.
— Почти, бегемотик. Есть очень большая вероятность того, что он окажется там, куда мы в данный момент направляемся.
Мартин был понижен из «лохнесского чудовища» до «бегемотика» по причине хирургической операции. Ренди, врач «Подруги смерти», удалил, наконец, катетер. Мартин сначала заупрямился, напрочь отказываясь подходить в медотсеку, а уже тем более принимать участие в манипуляциях со скальпелем, затем сделал попытку укрыться в каюте, но Корделия привела такой неоспоримый довод, как возможность избавиться от метки «DEX-company».
— Ты больше им не принадлежишь, Мартин. Твое тело теперь только твое. Идем, бегемотик, я буду снова держать тебя за руку.
«Бегемотик» вздохнул и подчинился.
Когда Корделия заскочила в пультогостиную, что взять коробку с мармеладом, вся команда, включая хмурого Ордынцева, уставилась на нее с восхищением.
— Как вам это удается? — прошептала Леночка-Мотылек. — Он же киборг, бракованный…
Корделия укоризненно покачала головой.
— Не киборг, а живое разумное существо, которое нуждается в заботе и ласке.
— Общий наркоз — инъекцию леазерама — Мартин отверг. Тут даже уговоры Корделии и подкуп мармеладом не помогли. Заявил, что обойдется местным обезболиванием и вообще — боль это информация от рецепторов, за что схлопотал подзатыльник и был разжалован из «бегемотика» в «свиненыши неблагодарные». После чего взобрался на операционный стол с самым несчастным видом. Корделия, как и обещала, на протяжении всей процедуры держала его за руку.
Операция оказалась не такой уж и простой. Те, кто ставил катетер, обратного действия не предусматривали. Их основной целью было сделать так, чтобы киборг не мог от катетера избавиться. Девайс буквально впаяли в кость. Ренди, в полном хирургическом облачении, долго изучал инородный предмет посредством ультразвукового сканирования.
— Придется подпиливать ключицу, — резюмировал врач. — Может быть, все-таки леазерам?
Мартин отрицательно качнул головой.
— Я потерплю.
Ренди вооружился лазерным скальпелем. А Корделия погрузилась в размышления о том, что прочитала и увидела в блогах. Она ошиблась! Она все-таки ошиблась.
После окончания процедуры, уже в каюте, Мартин спросил, почему она по-прежнему сжимает его руку так, будто он все еще на операционном столе. Повреждения незначительные. За несколько часов ключица восстановится. Правда, Ренди настоял на фиксирующей повязке, чтобы киборг резким движением не потревожил поврежденную кость.
— Что случилось? — спросил Мартин. — У тебя пульс учащен и давление повысилось.
— Я за тебя волновалась. И еще… в медотсеке пахло жженой костью.
— 24%, — быстро ответил Мартин.
Корделия опустила глаза.
— Я… ошиблась, — медленно произнесла она.
— В чем?
— В людях. Я ошиблась в людях.
И добавила мысленно: «Они убили твоего рыжего».
Может быть, и дочь Гибульского окажется таким же разочарованием? Может быть, этой девице и дела нет до разумных киборгов, один из которых спас ей жизнь? У Корделии возник соблазн совершить «разворот над Атлантикой» несмотря на то, что яхта уже проделала большую часть пути. Никита гнал ее на максимальной скорости, упиваясь дарованной ему свободой.
— Спи, бегемотик, — сказала Корделия, погладив русые волосы.
Яхту она не развернула. Не в ее правилах было поддаваться эмоциям. Тем более что у нее, кажется, их нет. У нее эмоциональная атрофия, не так ли? Вот и извольте соответствовать, госпожа Трастамара.
Она вышла в пультогостиную. По корабельному времени была ночь. Никита, передав после прыжка управление искину, пошел отсыпаться. Лена Кирсанова, добровольна взявшая «собачью» вахту, расковыривала какую-то программу. Присутствие капитана также не требовалось. Даже недоверчивый Ордынцев ушел спать.
Навигатор поприветствовала вошедшую Корделию, но от глупых вопросов вроде «Не спится?» воздержалась. Если работодательница не спит, следовательно, на то есть причины. На голоплатформе сидел полосатый котище и усердно вышивал крестиком. Не успела Корделия налить себе кофе, как последовал комментарий:
— Неправильно ты, хозяюшка, кофий пьешь. В него надо сливки добавлять и сахару побольше.
— А бутерброд?
— А бутерброд надо колбасой на язык класть.
— Иди фигвамы рисуй.
— Фигвамы нам по должности рисовать не положено, — внушительно произнес кот, откусывая нитку, — фигвамы пусть дурновоспитанные киборги рисуют.
— Почему это дурновоспитанные? — обиделась Корделия.
— Мартин как устройство распознаваться не захотел, — хихикнула навигатор, — вот «Бегемот» и обиделся. Сказал, что отправит дядю в Киев по месту прописки. А сам в Матроскина зааватарился.
Корделия не улыбнулась. Она все еще испытывала желание развернуть яхту.
— Сколько до Карнавала? — спросила она девушку-хакера.
— Часов через десять появится на лидаре. Уже совсем близко. Жаль, гонки закончились. Я бы посмотрела. Потусовалась. Прикольно у них там. Ребята классные собираются. Мне Фрэнк кое-какие записи скинул. А ему пилот с «Мозгоеда», ну того самого.
— С «Мозгоеда»? Они тоже участвовали?
— Нет, и не собирались. Они гаситься прилетели. А там такая история… Фаворитом гонок называли «Третий шанс». На него больше всех ставили. Но за сутки до старта с пилотом что-то случилось, не то избили его не то сам в драку полез. Неясно. Но из участников он выбыл. А тут как раз «Мозгоед». Ну Тед и вызвался.
— Выиграл?
— Второе место. Так на чужом же корабле! Одно дело, когда на своем гоняешь. Знаешь его до последнего винтика, чувствуешь габариты как свои, и совсем другое — на чужом. Фрэнк сказал, что Тед просто чокнутый. Вроде нашего Никиты или даже хуже.
— Второе место на чужом корабле, без предварительной подготовки — это все равно, что первое.
— Без навигатора он бы и третье не взял, при всей своей чокнутости. До финиша бы довел, это точно, но призового места бы не занял. Возможно, попал бы в первую десятку. Или пятерку. Тут самая фишка в их навигаторе. Он же со своим летал, мозгоедовским.
— Почему? Что в нем такого особенного?
— А он у них киборг.
— Что? — Корделия едва не подавилась.
— Ну да. Киборг. «Шестерка». Он у них уже давно. Рыжий. Фрэнк говорит, говнюк редкостный, но на Степянке, когда базу Альянса брали, всем жизнь спас. Он у них типа нашего Мартина, разумный… Наш Мартин, конечно, вообще круть нереальная! Его от человека, если не знать, что киборг, хрен отличишь. Хотя… — Леночка-Мотылек задумалась, — мозгоеды этого рыжего поначалу тоже отличить не могли…
— То есть, во время гонок этот киборг был еще… он был еще на «Мозгоеде»?
— Ну да, вот же я рассказываю. Тед выиграл, потому что ему Дэн помогал. Так киборга зовут. Ой, что это с вами? Вам нехорошо? Ренди позвать?
Корделия замотала головой.
— Не нужно никого звать. Со мной все хорошо. Со мной все просто отлично. Лена, напомни, пожалуйста, когда мы вернемся на Новую Москву, чтобы я выписала тебе премию.
— За что? — изумилась навигатор.
Застать «КМ» на Карнавале не удалось. Он покинул станцию больше двух недель назад, успел пересечься с полицейским корветом «Сигурэ», на котором летал навигатором тот самый словоохотливый Фрэнк, и затерялся в пустотах галактики. А вот «Аргамак», транспортник, принадлежащий дяде Киры, улететь не смог. Принял участие в гонках и… разбился.
— Я навел справки, — сказал Ордынцев. — Переговорил с диспетчером гонок и владельцем станции, неким Ираклием. В каньоне, где пролегает гоночная трасса, «Аргамак» был обстрелян другими участником гонок, выбит с дистанции и упал в скальных разломах. Но жертв нет, все живы. На помощь им прилетел… Угадайте, кто?
— Опять вездесущий «Мозгоед»? — предположил Никита.
— Он самый, — подтвердил Ордынцев. — Они и нарушителей, тех, которые «Аргамак» обстреляли, с поличным захватили. И пострадавших на станцию доставили. Они до сих пор здесь. Владелец «Аргамака», Юрий Гибульский, дожидается решения суда и выплаты компенсации. Его племянница, с которой мы жаждем познакомится, сутки тому назад вернулась на патрульном корвете. Снимает каюту в гостиничном блоке.
— Тогда чего мы ждем? — спросила Корделия. — Пора с ней познакомиться.
Она с готовностью встала.
— Я с тобой, — внезапно заявил Мартин.
Он уже избавился от фиксирующей повязки и с трудом согласился на еще один контрольный осмотр.
— Куда со мной? Ты на яхте останешься. Более того, я тебя в каюте запру.
— Не останусь, — упрямо проговорил киборг и взглянул на хозяйку исподлобья.
Вернувшийся от владельца станции майор успел рассказать Корделии и другую историю — о пропавшем киборге по имени Белка. Этот киборг, DEX ХХ-модификации, принадлежал Стиву Хантеру, исполнявшему на станции обязанности первого зама. Девушка DEX была его сиделкой. По словам Ираклия, Хантер был очень к ней привязан. Их даже прозвали в честь двух собачек, ставшими в далеком ХХ-м веке первыми живыми существами, побывавшими в космосе. Белка и Стрелка. Стрелок и его Белка. Пожалуй, кроме этой Белки у Стивена Хантера никого не было, она была «его единственная семья».
И вдруг за несколько дней до гонок Белка исчезла. Ушла за покупками и не вернулась. Стрелок стал черным. Сказал, что заявлять в полицию смысла нет, потому что Белка умерла.
Корделия вдруг очень ясно представила себе, что должен был чувствовать этот Хантер, когда Белка, его Белка, его подруга, его ангел-хранитель, не вернулась ни через час, ни через два, ни через сутки… Не отозвалась ни по комму, ни по видеофону, ни на крик, ни на стон… Корделия увидела себя, стоявшую в пустом гулком тоннеле, на этой огромной станции типа «подсолнух», в самом центре огромной железной коробки, совершенно пустой, холодной, мертвой. Она стоит и ждет, вглядывается в наползающий сумрак, ждет в тоннеле, где один за другим гаснут фонари. Она прислушивается в надежде уловить знакомую легкую поступь. Ищет глазами знакомый силуэт. Вот сейчас, сейчас… Появится, вернется. Не может не вернуться. Он же знает, что он «ее единственная семья».
Но он не вернется, потому что кто-то его убил.
— Ты никуда не пойдешь, — сказала она Мартину.
— Почему? Я хорошо себя чувствую. Работоспособность 8…
— Да хоть 150! Я тебя запру.
— А я дверь выломаю.
Корделия вдруг сдалась. Пусть, так даже лучше. Будет на глазах. Разговор с Кирой может затянуться, и она успеет вообразить нападение пиратов и угон яхты.
В гостинице Киры не оказалось. Вероятно, отправилась к членам своего экипажа.
— Подождем ее в баре? — предложила Корделия.
Девица оказалась не из робких. Безошибочно выбрала их, Корделию и Мартина, как наиболее вероятных участников предстоящей беседы. Подошла сразу, без колебаний.
— Это вы меня ждете? — заговорила она, пренебрегая приветствием.
Корделия медлила с ответом. Оглядела Киру еще раз. Попыталась уяснить, нравится ей такая решимость на грани с бесцеремонностью или, наоборот, вызывает неприязнь. Стоит ли осадить эту девицу или, наоборот, поощрить, во избежание заблуждений и недомолвок. Выдержала паузу, заставив гостью понервничать. «…если взяла паузу, то тяни её сколько сможешь!..»
Кира не выдержала первой.
— Вы Корделия Трастамара?
— Да. — Ответ неторопливый, спокойный. — Это я. А вы, смею предположить, Кира Гибульская?
— Моя фамилия Тиммонс, — с каким-то даже вызовом произнесла девушка, — мои родители не были женаты.
— Мои тоже, — все так же ровно и даже приветливо ответила Корделия и сделала приглашающий жест. — Садитесь. Выпьете кофе?
На этот раз медлила Кира, обернулась к стоявшему за плечом Ордынцеву. Бывший майор обошел ее и занял свободное место за столиком рядом с Мартином, лицом к двери, чтобы видеть все помещение. Кира перевела взгляд на молодого человека, ожидавшего вместе со знаменитой спутницей, видимо, пытаясь определить его статус. Затем все же приняла приглашение и села. Спина прямая, поза напряженная. Сидит на самом краешке. Готова в любой момент вскочить и бежать.
— Итак, начнем сначала, — произнесла как можно дружелюбней Корделия. — Вы Кира Гиб… простите, Кира Тиммонс. Меня зовут Корделия Трастамара. Начальник моей службы безопасности Сергей Ордынцев. Вы с ним, скорей всего, уже познакомились. А это Мартин, — сделала чуть заметную паузу, — мой киборг.
На лице Киры появилось выражение презрительного понимания.
— Irien? — не спрашивая, но утверждая, процедила она. — Шикарная кукла. На заказ делали? И как? Запросам соответствует? Пивной Алекс своих Irien’ов тоже вечно за собой таскает.
Корделия улыбнулась. Храбрая девочка. На рожон лезет. Но ответить Кире она не успела. Ответил Мартин.
— Я не Irien, — произнес он тихо, с каким-то удивительным, очень трогательным достоинством, — я DEX. И никто меня не таскал. Я сам пришел. Меня действительно изготовили на заказ. Но не для того, чтобы сделать из меня убийцу или секс-игрушку. Меня изготовили, чтобы сделать из меня человека, заменить родителям погибшего сына. А изготовил меня ваш отец, Александр Гибульский.
Кира оцепенела. Она разом лишилась и дара речи, и возможности двигаться. Только судорожно пыталась вдохнуть. Горло беспомощно двигалось.
Корделия сделала знак официантке.
Эх, не так она представляла себя этот разговор. Не так скоро ожидала кульминации. Так явно шокировать Киру она не хотела. Намеревалась начать издалека, подготовить собеседницу, но… девочка сама нарвалась. Повела себя вызывающе. А Мартин… что Мартин? Он в человеческих играх пока плохо разбирается. Попался на провокацию. Мог бы и руку сломать.
Официантка поспешно приблизилась.
— Нам, пожалуйста, два черных кофе. И сто грамм коньяка. Для девушки. — Корделия кивнула на побелевшую Киру. — Коньяк как можно быстрее. Мартин, птица ты говорун без ума и сообразительности, хочешь что-нибудь? — Мартин, уже осознавший неуместность поданном им реплики, отрицательно покачал головой. — Мороженого, пожалуйста, — продолжала Корделия, — и сиропа побольше.
Кира уже справилась с дыханием.
— Что… что он сказал? Кто изготовил? Кого?..
Девушка потерла ладонями виски.
— Вы не волнуйтесь так, — дружелюбно произнесла Корделия. — Мартин, конечно, поспешил со своим саморазоблачением, но задуманного мной окончательно не испортил. Я в любом случае намеревалась ознакомить вас с кое-какими малоизвестными обстоятельствами из жизни вашего покойного батюшки. Но сделала бы это несколько позже, после того как изложила бы вам свое предложение.
— К… какое предложение?
Вернулась официантка с коньяком. Сняла с подноса пузатый бокал и пластиковое блюдце с ломтиком лимона. Кира схватила хрупкую грушевидную емкость с янтарным содержимым и выпила залпом. Даже Ордынцев, став свидетелем столь неуважительного обращения с напитком, осуждающе выгнул бровь. Блюдечко с лимоном Кира отодвинула. Зажмурилась, потом открыла глаза и уставилась на Мартина.
— Он… он… тоже сорванный?
— Мартин не сорванный, — сказала Корделия, — Мартин разумный, изначально разумный. Ваш отец подтвердил свою теорию.
— Я помню… Отец говорил, что зашел слишком далеко… что у него теперь два пути, либо отступить либо предать дело огласке, опубликовать все результаты экспериментов… Но я… я не знала, что существует доказательство, что он… не ограничился теорией. Мы с ним говорили об этом, обсуждали, возможен ли полноценный синтез. Мозг киборга… он же подавляется. Нейроблокаторы тормозят развитие коры головного мозга… Кора пребывает в младенческой стадии. Все функции берет на себя процессор. Отец говорил, что хотел бы попробовать… Что если обойтись без нейроблокаторов и позволить мозгу развиваться или даже стимулировать. Но это была только теория. А потом начались срывы…
— И послужили скорее доказательством теории, чем опровержением, — усмехнулась Корделия. — Но вместо того чтобы исправить допущенную ошибку, он ее усугубил.
Кира потрясла головой, будто пыталась избавиться от дурноты или навязчивого состояния. К ней внезапно вернулась прежняя настороженность. Она вспомнила, что пустилась в откровения с людьми малознакомыми, пусть среди этих людей и присутствует разумный киборг.
— Что вы, собственно, от меня хотите? — спросила она почти враждебно. — Я об этом эксперименте отца ничего не знаю.
— Он хотел вас уберечь, потому и скрывал, — снова вступил в разговор Мартин, — но очень много о вас рассказывал. Говорил, что вы очень талантливая и очень ему помогаете. Пишите ПО для «шестерок». У меня нет боевых программ, но оболочка та самая, от шестой модели. Ваш отец говорил, что хотел бы нас познакомить. Потому что я в какой-то степени тоже был его «сыном». Разумеется, в создании моего генокода он не участия не принимал. Генетически я копия Мартина Каленберга.
— Каленберг! Я слышала это имя, — оживилась Кира. — Это же друг отца, еще с Асцеллы. Отец еще учился, а Стефан Каленберг уже преподавал, он заканчивал аспирантуру. Да, да, я помню. Профессор к нам приезжал. Они долго о чем-то шептались в нашей лаборатории. Меня не пустили. А сын его… — Кира осеклась. — Я видела голографии. Я еще спросила отца, кто это, а он ответил, что это сын профессора, Мартин, что он погиб несколько лет назад, в экспедиции на…
— На Хроносе, — договорил Мартин. — Он замерз, отказала система жизнеобеспечения.
— Я еще тогда подумала. Такой молодой, красивый… Жалко.
Кира умолкла.
Рассеянно потянулась за лимоном. Откусила, но вкуса как будто не почувствовала. Появилась официантка с кофе и мороженым. Вопросительно уставилась на Киру.
— Что-нибудь еще?
— Кофе и… повторить если можно… — Она кивнула на пустой бокал.
Корделия с беспокойством взглянула на Мартина. Он не прикоснулся к мороженому, фиолетовые зрачки почти вытеснили более светлую радужку. Киборг смотрел куда-то поверх головы сидящей напротив Киры. Лицо еще человеческое, но уже с явной пластиковой угловатостью. И зрачки уже опрокинулись, перевернулись, как две планеты, внезапно сменившие угол вращения.
— Мартин, — позвала она, накрыв его руку своей, — может быть, тебе лучше вернуться с Сергеем на яхту? А мы с Кирой тут останемся.
Киборг будто включился.
— Нет, — сказал он, — я справлюсь. Ничего страшного. Я все это уже пережил.
— Как скажешь, — ответила Корделия и погладила его по руке.
Кира заметила этот жест. В глазах ее мелькнуло удивление. Корделия усмехнулась.
— Вы были не так уж не правы, когда намекнули, что Мартин обошелся мне в кругленькую сумму. Сумма действительно была немалой, но я, не раздумывая, заплатила бы и больше… И сейчас готова заплатить. Чтобы раз и навсегда покончить с Бозгурдом и компанией. Хотите присоединиться?
Полчаса спустя Корделия и дочь Александра Гибульского сидели в полутемной пультогостиной «Подруги смерти». Устроившись в пилотском и навигаторском креслах, они смотрели предсмертное выступление владельца «DEX-company» Найджела Бозгурда, по совместительству сбежавшего пирата Ржавого Волка, его пафосную издевательскую речь, сопровождаемую стрельбой из строительного пистолета.
В пультогостиной, кроме них с Кирой, никого не было. На этом настояла Корделия, разогнав экипаж по каютам. Мартина она отослала первым, приказав корабельному искину задействовать звукоизоляцию и активировать помехи. Невзирая на уверения Мартина, что он научился справляться с призраками прошлого, что он уже не испытывает потребности спрятаться за процессор, как делал всего несколько недель назад, Корделия предпочла оградить его от возможной травмы. Сейчас, наблюдая за происходящим в вирт-окне, она убедилась, что поступила правильно. Не нужно Мартину этого видеть. На экране Бозгурд, не торопясь, со знанием дела, перезаряжал пистолет, затем, все так же не торопясь, водил им по телу обездвиженного в стенде киборга, выбирая место, куда всадить двенадцатисантиметровый гвоздь.
«Люди всегда мечтали о совершенных слугах, совершенных стражах, совершенных любовниках, и я дал им это. За деньги, разумеется, но мечта того стоит!» — разглагольствовал он.
Корделия закрыла глаза. Несколько месяцев назад он то же самое делал с Мартином. Только в руках Бозгурда был не строительный пистолет, а настоящий арбалет, и стрелял он не относительно тонкими гвоздями, а тупыми болтами толщиной в мужской палец. Правда, Бозгурд ограничился двумя выстрелами. Если бы он всадил в Мартина столько же стальных болванок, сколько гвоздей в этого несчастного киборга на экране, Мартин умер бы в течении ближайших часов. Никакая регенерационная система не стравилась бы с такими повреждениями. Он уже был истощен, к тому же сильно избит, его несколько дней не кормили. Но Бозгурд не хотел, чтобы Мартин умер быстро. Он хотел, чтобы киборг, когда-то унизивший его в присутствии свидетелей, мучился как можно дольше.
И вновь парадокс. Если бы не эта гипертрофированная мстительность, Мартин не дождался бы своих спасителей. В отпущенное ему до полного отключения время Корделия нашла Лобина и заключила с ним сделку.
Когда на вирт-экране корвет-перехватчик был атакован «альбатросом» и разлетелся на множество обломков, Корделия разочарованно вздохнула.
— Вот же черт! Не повезло.
Кира с удивлением на нее взглянула.
— Да я сама рассчитывала провернуть нечто подобное, и не менее эффектно, — пояснила владелица яхты. — Мечтала об этом, смаковала подробности. А меня лишили такого удовольствия!
— Но «DEX-company» еще существует, — напомнила Кира. — Есть брат Ржавого Волка, Анатолий. Он возглавит корпорацию как наследник.
— Я понимаю. Праздновать победу несколько преждевременно, война еще не кончилась, но у нас теперь достаточно доказательств. Две видеозаписи с откровениями Бозгурда. Убийственными откровениями! Отчет вашего отца. Теперь остается все это грамотно подать и… обвалить акции.
— Мисс Тиммонс?
Кира оглянулась.
Мужчина. Высокий, крепкий, выправка военная.
Она не испугалась. Ей стало любопытно. Так быстро? Как они успели? Роджер уверял, что о гибели Бозгурда станет известно не ранее, чем через пару недель. Катастрофа произошла в малонаселенном секторе галактики, на обочине трассы. Или он оставил на Карнавале своих людей с приказом захватить команду «КМ», если транспортник все-таки вернется? Как человек предусмотрительный, к тому же с богатым криминальным прошлым, Бозгурд, или Ржавый Волк, должен был предвидеть и такой вариант. Космос полон опасных случайностей. Но если это люди Ржавого Волка, то зачем привлекать внимание жертвы? Окликать? Вступать в контакт на пороге гостиницы на глазах у свидетелей? Кира только что переговорила с дядей и собиралась подняться в номер. Буквально в двух шагах открылся ларек с сувенирами – моделями кораблей-победителей прошедших гонок, футболками, значками, феничками и двое потенциальных покупателей уже разглядывали товар. На противоположной стороне тоннеля двигалась стайка щебечущих шоаррцев, этих прирожденных коммивояжжеров и заядлых туристов. Над входом в гостиницу – две исправно действующие камеры. Затевать похищение или покушение в присутствии стольких зрителей – феноменальная глупость. Тогда кто же этот мужчина? Одет в темный комбез с незнакомым Кире логотипом. Впрочем, это еще ничего не значит. Люди Бозгурда могут использовать какие угодно камуфляжные приемы. Смогли же они выдать корвет-перехватчик за потрепанный, безобидный катер.
И все же Кира не испугалась.
Всего несколько дней назад она готова была умереть. Смерть смотрела ей в лицо жерлами лазерных пушек. Кира и тогда не чувствовала страха. Она была еще в том возрасте, когда смерть представляется величиной абстрактной, почти мифической.
Смерть это естественное завершение жизненного цикла. Она закономерна и неотвратима, непреложный закон вселенной, условие обновления, фактор эволюции. Без смерти движение вперед невозможно. Даже звезды умирают. Что уж говорить о хрупких, уязвимых человеческих существах? Жизнь этих существ по сравнению со звездным циклом краткий ничтожный миг, вспышка фотона. Но фотон как раз таки бессмертен. Он неделимая элементарная частица, несущаяся в пространстве. Для него смерти нет. А вот для человека есть.
В действительности, даже глядя в надвигающийся корвет, уже осознав, какой приказ отдал Станислав Федотович пилоту, Кира не верила, что может умереть, не верила, что может исчезнуть, кончиться. И Тед не верил, и Полина. Был адреналиновый всплеск, порыв. Был даже аффект. Да, случится, да, произойдет. Что-то ими еще неопробованное, неведомое, ослепительное. Но чтобы все кончилось, чтобы все безвозвратно исчезло? Так не бывает, это невозможно. Как может исчезнуть она, Кира? Она, молодая, сильная, полная жизни. Вот она дышит, волнуется, сердится. У нее столько планов, столько проектов! Она только-только начала влюбляться в Теда… И вдруг ее не станет? Ум отвергал подобную вероятность. Не допускал даже доли процента. Потому не было и страха. Хотя некоторая часть ее личности твердила о конечности и надвигающемся небытие. Уже был кто-то повзрослевший и опытный, уже переживший смерть отца и осознавший присутствие вечности. Но эта повзрослевшая Кира еще не имела достаточной силы, чтобы убеждать. А вот Станислав Федотович знал о смерти все. Знал, что никакого «потом» не будет и принятое им решение необратимо. Как знал об этом и Дэн, переживший приказ о самоликвидации. Для киборга смерть вообще имеет четкое цифро-буквенное воплощение, она выскакивает на внутреннем экране аварийной командой без права отмены.
Кира взглянула на заговорившего с ней мужчину с интересом. Даже, пожалуй, с вызовом. Она больше не прячется. Она готова вступить в бой. Собственно, она в него уже вступила. Она не отступит. Нет, она будет смотреть им в глаза! Она даст показания в галаполиции и пойдет свидетелем в суд. Она не будет молчать! Не будет тайком глотать слезы и запивать их коньяком. Заговоривший с ней незнакомец явно проходил спецподготовку, в чем-то даже походил на Джонсона — та же расслабленная уверенность хищника «я сильнее тебя, не вздумай дергаться».
— Мисс Тиммонс? – повторил он.
Угрозы в его голосе не было. Он знал, кто она, и вопрос звучал как риторический, дань вежливости.
— Да, — ответила она. – Я Кира Тиммонс. А вы кто?
— Моя фамилия Ордынцев. Сергей Ордынцев. В настоящий момент возглавляю службу безопасности холдинга «МедиаТраст».
«МедиаТраст»? Что-то такое Кира слышала. Да, есть такой холдинг, один из самых крупных и влиятельных в Галактике. В него входит, кажется, рейтинговый новостной канал, с десяток известных студий по производству научно-популярных, обучающих и художественных фильмов, новостные порталы, онлайн издательства. Их штаб-квартира вроде бы на Новой Москве. И владеет этим холдингом весьма незаурядная личность, важная шишка, из этих снобов, с Геральдики. Имя такое претенциозное. Кира мысленно фыркнула.
Точно, точно, уже на подлете к орбитальной станции, уже изрядно опустевшей после окончания гонок, Винни, пилот полицейского корвета «Сигурэ», заметил на обзорном экране роскошную, серебристую яхту, пришвартованную у одного из станционных причалов. Сержант даже присвистнул.
— Ничего себе посудина! Как ее сюда занесло?
— Где? Где? Mamma mia! — Фрэнк застучал по клавишам биоклавиатуры, выводя изображение яхты в вирт-окне. – Porco cane, да это же «Подруга смерти»!
— Кто? – дружно спросили Винни, Кира и мисс Отвертка.
Роджер промолчал, разглядывая яхту.
— «Подруга смерти»! Посудина так называется. У них за навигатора Леночка-Мотылек. Работает на «МедиаТраст».
— Ты ее знаешь? – спросил Сакаи.
— Еще бы! Та еще стерва. La donna fatale!
В это время пришел ответ от диспетчера, и разговор прервался.
— «МедиаТраст»? – задумчиво протянула Кира.
Она судорожно пыталась найти связующее, логически оправданное звено между этим медийным холдингом и недавними событиями. Что раскопали эти вездесущие журналисты? Что-то об убийстве ее отца? Гибель Бозгурда? Но тогда с ней попытался бы связаться кто-нибудь из этих ненасытных ищеек, а не шеф службы безопасности.
— Что вам от меня нужно? — Кира вскинула голову. – Я не даю интервью.
— Никакого интервью от вас не требуется. С вами всего лишь хотят поговорить. Здесь недалеко. Я вас провожу.
— Я никуда с вами не пойду! Если у кого-то возникла чрезвычайная потребность со мной встретиться, то пусть приходит ко мне.
— Мы так и намеревались, — спокойно ответил мужчина. – Но в гостинице вас не застали. Госпожа Трастамара решила дожидаться вас в баре, а я остался здесь, чтобы передать вам ее приглашение.
— Госпожа… кто?
— Корделия Трастамара. Владелица холдинга «МедиаТраст». Вы, вероятно, слышали это имя.
— Да, слышала, — растерялась Кира.
О да, имя Корделии Трастамара пользовалось определенной известностью. Последние несколько лет Кире в общем было не до медийных персон и сопровождающих их слухов, но и она знала о головокружительной карьере бывшей филологини.
Как сама миллионерша (или уже миллиардерша?), так и ее новостной канал «GalaxieZwei» постоянно давали пищу всевозможным сенсациям. Как водится, мнения делились на полярно противоположные. Одни называли Корделию беспринципной, хищной стервой, интриганкой, добившейся своего положения средствами крайне нелицеприятными; другие, напротив, восхищались ею, приводили как пример редкой удачливости, целеустремленности и здорового прагматизма. Деятельность новостного голоканала также делила зрителей на два лагеря. Одни скрежетали зубами, попав под раздачу журналистских расследований, другие аплодировали. Одни призывали перестрелять настырных правдоискателей, сующих нос не в свое дело, другие требовали увековечить их имена в бронзе. Одним словом, все как всегда. Сама Кира не относила себя ни к первым, ни ко вторым. Она была на стороне наблюдателей, как и все ее близкие люди. Ни до Корделии, ни до ее холдинга им не было дела. Своих забот хватало. Корделия Трастамара существовала в какой-то параллельной вселенной, которая со вселенной Киры не пересекалась. И вот надо же, Корделия свернула со своей звездной орбиты и оказалась здесь, на захолустной орбитальной станции.
Если бы этот шеф службы безопасности пригласил Киру следовать за ним на яхту, Кира отказалась бы сразу, не раздумывая. Гибель Ржавого Волка вовсе не означала победы над «DEX-company». Напротив, дочери Гибульского грозила еще большая опасность. Ей следует соблюдать осторожность. Роджер только предположил, что Бозгурд никого не поставил в известность о цели своего вояжа. Но доказательств тому не было. У Бозгурда была своя служба безопасности, на «DEX-company» работала целая сеть шпионов и осведомителей, у них во многих федеральных структурах были свои люди. Тот же «МедиаТраст» мог состоять с «DEX-company» в неафишируемых деловых отношениях. Правда, на канале «GalaxiZwei» Кира ни разу не видела рекламу Irien’ов или DEX’ов. В отличии от других галаСМИ, гонявших эти ролики в самое горячее время. Но это ничего не значило. Отсутствие рекламы могло служить прикрытием более значимых сделок. Холдинг мог вкладывать средства в новые проекты «DEX-company», принимать участие в исследованиях, собирать и предоставлять информацию. Да кто их знает, этих богачей? У них свои законы, свои порядки, свои войны. Они давно создали свое, независимое от Федерации надгосударство и никому не подчиняются. У них свой клуб избранных. Вот взять хотя бы ту же Корделию. Она гражданка Геральдики, самой закрытой, самой консервативной планеты, и ведет себя так, будто она иной породы, иной расы. Не исключено, что Бозгурд через нее пытался войти в этот клуб и предложил за содействие часть своих доходов. Где-то в этом секторе у них была назначена встреча, Корделия его не дождалась и теперь пытается выяснить, куда исчез ее бизнес-партнер. И с такой легкостью связала его исчезновение именно с Кирой? С жалкой беглянкой, мечущейся по задворкам галактики? С чего вдруг? Нет, вряд ли. Для такого хищника добыча мелковата. Как там говорилось в одной древней пьесе? «Чтоб этот ястреб вздумал бить такую низменную птицу…» Отчим, этот писака недоделанный, кропающий свои детективные опусы по пачке в неделю, как-то пытался привить ей вкус к литературе, заставлял читать земную классику, утверждая, что классическое гуманитарное образование девушку украшает. Кира терпеть не могла все эти сентиментальные истории про несчастных (или счастливых) влюбленных даже в изложении классиков. Отбрыкивалась как могла. Ее больше интересовали труды Норберта Винера, Фредерика Сенгера и Хайнца Вульфа, основателей кибернетики и биоинженерии. Тем не менее, уступая просьбам матери не портить отношения с «нормальным мужиком», она все же кое-что читала, и вот, даже кое-что запомнила. Очень уместная цитата.
— Ну хорошо, — неожиданно решилась Кира. – Где эта ваша Корделия?
Это был тот самый станционный бар, в котором Теду предлагали участие в повальной пьянке по случаю окончания гонок.
В первый раз Кира была здесь, когда «Аргамак» только прибыл на карнавальскую станцию. В этом баре у них была назначена встреча со Стивом Хантером, известным под прозвищем Стрелок, бывшим эмчеэсником. Он обещал показать им своего киборга Белку. Собственно, из-за этого киборга, предположительно разумного, они и прибыли на станцию. Ее дядя Юрий Гибульский хорошо знал Стрелка и много лет поддерживал с ним дружеские отношения. К тому же, один из хирургов госпиталя, куда был доставлен Хантер после аварии, оказался бывшим студентом Ларисы Трифоновны, что очень помогло сделать отношения более доверительными.
Дядя рассказывал, что после аварии, многочисленных операций, не давших положительной динамики, Стрелок пребывал в глубокой депрессии и даже был близок к самоубийству, пока социальная служба не предоставила в его распоряжение киборга-сиделку. Стрелок сначала наотрез отказывался от киберняньки, пытался даже от нее избавиться, звонил, настаивал, утверждал, что безмозглая кукла его раздражает, ограничивает свободу действий (какая свобода действий у инвалида в гравикресле?), а потом… потом вдруг что-то случилось. Стрелок неожиданно пошел на поправку. Нет, свое инвалидное кресло он не покинул, травмы были слишком тяжелыми, он и сидеть-то мог только благодаря нейроимплантам, но депрессия прошла, улучшилось общее состояние, появилось желание работать, двигаться. В разговорах с Юрием Стрелок все чаще, как источник этих позитивных изменений называл своего киборга – Белку. Это была уже не «кукла», не «треклятая» Mary, это уже был друг, смысл, надежда. К тому же, выяснилось, что Белка вовсе не Mary, а перепрошитая DEX из той самой сорок третьей партии. Стрелок обмолвился об этом очень осторожно, но Кире и намека было достаточно.
Она уже несколько месяцев собирала материал по разумным киборгам, мониторила форумы, отслеживала репортажи в новостных лентах, вела переговоры, наблюдала и даже выслеживала. Она уже приняла решение – она будет бороться. Конечно, ей будет трудно. Поддержки никакой, нет денег, нет связей. Но лучше так, чем мыкаться по заброшенным станциям и ждать убийцу. Если ей суждено погибнуть, то погибнуть в бою, а не в ловушке, как крысе в грузовом отсеке. Она всех предупредила о принятом решении, о грозящей им опасности. Она могла бы и одна добраться до Карнавала, чтобы посмотреть на Белку. В конце концов, в историю с Тощим Грэгом это она их втравила, и дядю, и Ларису Трифоновну, и Ростика. Подставлять их вторично у нее нет никакого права. Но они сами вызвались лететь на Карнавал. Тем более, что был такой уважительный повод – гонки. Они успевали их посмотреть или даже поучаствовать участие. Отличное прикрытие. В гонках принимают участие обычные транспортники.
Они опоздали. Белки у Стрелка уже не было. Но это был только первый звоночек, первая снежинка, предвещающая лавину. Они приняли участие в гонках, едва не погибли, когда «Долгоносик», корабль Тощего Грэга, открыл по ним огонь. Потом, как снег на голову, свалился «Космический мозгоед», тоже обозначенный как враг, но внезапно оказавшийся другом. Воскресший рыжий киборг, и второй, уже оплаканный как жертва ловцов «DEX-company», спасенный тем же «Мозгоедом» на Матриксе; встреча с Ржавым Волком, его речь под занавес, ночь любви с Тедом… И все это одно за другим, без паузы, без антракта.
Кира вернулась на Карнавал, уверенная, что застрянет там надолго. Транспортник дяди разбит, «Мозгоед» отправился чиниться, Роджер обдумывает, что делать с трупами Джонсона и Бозгурда, а ей участь — ждать. Ждать и систематизировать добытую информацию, компромат на «DEX-company», который приобрел поистине убойную силу – в комме Киры хранилось выступление Ржавого Волка. (Вот бы пустить ее в эфир!) И тут выясняется, что ничего еще не кончилось, что лавина только набирает свою смертоносную мощь: ее снова зовут в этот станционный бар (бывшая солдатская столовая, как объяснил Станислав Федотович), где ее ждет… кто? Друг или враг?
После гонок прошло уже больше недели. Бар ничем не напоминал кипящий азартом котел. Он стал тем, чем всегда был – заурядной припортовой забегаловкой для пролетающих мимо дальнобойщиков. Таких придорожных баров по галактике сотни тысяч. И все похожи. Посетителей немного. Компания тех самых голодных дальнобойщиков, похмеляющийся кобайкер с банкой пива, какой-то мужик в униформе техника, вероятно, местный, Юнни за стойкой и еще парочка в углу. Светловолосая женщина в темно-синем комбинезоне с серебристыми вставками и красивый парень лет двадцати в свитере крупной вязки. Женщина сидит, уткнувшись в планшет, парень держит в руке бокал с молочным коктейлем.