Планета Илирио, неделю спустя после событий, описанных в прологе.
Тропический ливень накрывает город плотным колпаком под утро, а на тот момент, когда улицы заполняются спешащими по своим делам людьми, ксеносами и техникой, потоки воды, способные сбить с ног ребенка и утопить кошку, превращаются в обычный дождь.
Он не становится неожиданностью ни для кого — метеослужба на планете работает исправно, и, в силу специфики местного климата, от ее данных зависит многое — работа общественного транспорта, графики коммунальных служб, спасателей и полиции. Дождь не только не становится неожиданностью для местных обитателей, но даже, судя по всему, не доставляет особых неудобств — многие выбирают в этот день пешее передвижение, вооружившись зонтами, дождевиками и нацепив на ноги резиновые сапоги. Хотя мелькнувший на одной из улиц пожилой авшур явно относится к своей обуви чересчур трепетно — зажав сапоги под мышкой, шлепает по лужам босиком. Судя по тому, что зонт, который он держит над головой, кажется ровесником его прадеда, хотя есть множество более удобных и легких современных моделей, бережливость авшура распространяется не только на обувь.
Стайка ребятишек младшего детсадовского возраста, одетых в разноцветные дождевики, весело шлепает по лужам под предводительством дородной воспитательницы, а вторая, менее внушительной комплекции, замыкает колонну, не спуская глаз с подопечных. Несмотря на ее бдительность, одна из фигурок в оранжевом дождевике и зеленых резиновых сапожках с нарисованными веселыми лягушатами незаметно отделяется от колонны и, вынув из-под полы самодельный кораблик из плотной бумаги, опускает его в ручеек, текущий вдоль тротуара. Кораблик кренится набок, но потом выпрямляется и начинает резво двигаться вперед по течению. Его маленький хозяин восторженно смеется и мчится следом, нарочно топая ногами, чтобы создать вокруг себя побольше водяных брызг.
Увы, суденышку не суждено долго оставаться на плаву — через двести метров потоки воды утекают в сливной люк, создавая крошечные водовороты. С отчаянным вскриком малыш пытается поймать кораблик, но тщетно — в этом месте поток расширяется и становится более мощным, так что он сам с трудом удерживается на ногах. Ему остается лишь провожать тоскливыми глазами злополучное плавсредство, вертящееся в водовороте вместе с мелким мусором.
Внезапно чья-то рука ловко подхватывает кораблик, готовый вот-вот исчезнуть в черной дыре, прикрытой сеткой с крупными ячейками.
— Оп-ля! Что у нас там? Сигнал «мэйдей» был услышан, спасатели прибыли вовремя, жертв нет.
Среднего роста человек с широким серым зонтом над головой опускается на корточки, не обращая внимания на воду, достигающую верха голенищ его высоких ботинок, и с улыбкой протягивает малышу спасенное суденышко. Тот берет, солнечно улыбается в ответ из-под капюшона, демонстрируя аккуратный ряд молочных зубов и россыпь веснушек на носу и щеках. Открывает было рот, но сказать ничего не успевает — подлетевший сзади мужчина в промокшей спортивной ветровке подхватывает ребенка на руки, на шаг отступая от незнакомца.
— Эй, ты! А ну отвали от него!
Незнакомец распрямляется, чуть склонив голову набок и озадаченно приподнимает брови. У него ощущение, что в данный момент его буквально ощупывают глазами или сканируют.
Вадиму Ковалеву степень потенциальной угрозы со стороны мужика, который протягивал что-то Алику, кажется достаточно высокой в принципе. И, учитывая некоторые события из прошлого, он имеет право на паранойю. Хотя, человек не выглядит угрожающе ни в малейшей степени — среднего роста, худощавый, русоволосый, с неприметным лицом и смущенной улыбкой. Такого в толпе случайно не зацепишь взглядом. Судя по одежде, прическе, манерам и сумке-портфелю через плечо — обычный клерк, учитель, лаборант — да кто угодно. Уж точно не военный и очень вряд ли имеющий отношение к криминалу.
— Простите, я ничего такого не хотел… — незнакомец неловко поводит плечами.
— Па-а-ап! Дядя поймал мой кораблик! — вопит Алик у Вадима над ухом.
— И что надо дяде сказать? — ворчливо спрашивает Ковалев.
— Спаси-и-и-бо!!!
Незнакомец смеется.
— Какой он у вас громкий. На здоровье, малыш. — Переводит взгляд на Вадима. — Приятного вам дня.
Едва Вадим успевает попрощаться в ответ, как сзади раздается топот ног и пронзительный женский голос, зовущий Алика.
Воспитательница — та, что постройнее, — запыхавшись подлетает к ним; распахнутые полы дождевика демонстрируют блузку, обтягивающую немаленький бюст и строгую юбку-карандаш, что выгодно подчеркивает прочие достоинства фигуры хозяйки.
— Ппп-рростите… — Остановившись перед Вадимом, дама пытается отдышаться. — Он так быстро бегает, и это было так неожиданно… Я виновата.
Ковалев хмуро глядит на нее исподлобья. Алик, конечно, не подарок, но им бы получше следить за детьми. Он собирается высказать все это дамочке без обиняков, но в следующую секунду его внимание переключается на другой предмет.
Синие фургончики коммунальной службы с логотипом на боках, передвигающиеся на гравиплатформах, примелькались на городских улицах — их можно встретить в любой точке города, и они не привлекут ничьего внимания. Но Вадиму с утра как-то не по себе, какое-то пакостное сосущее чувство внутри, то самое, которое называют интуицией. Оно заставляет напрягать все органы чувств и постоянно быть на взводе. Вот теперь Вадим случайно замечает, что синий фургончик, замерший у противоположного конца тротуара, это тот самый, что маячил нынче утром у их дома — когда они с Аликом выходили из подъезда, взгляд машинально зацепился за зигзагообразную царапину на левой дверце. Очень странное совпадение, учитывая, что коммунальщики четко делят город на сектора, а их дом совершенно точно находится в другом секторе.
Все это проносится в голове за долю секунды, а в следующий момент срабатывают натренированные рефлексы — дернувшись в сторону, Вадим шустро ныряет за массивный автоматический ларек со снеками и напитками, краем глаза фиксируя, как из приоткрытого окна фургона высовывается нечто, сильно смахивающее на ружейное дуло, как расширяются глаза воспитательницы, как приоткрываются в беззвучном крике гипертрофированно яркие от помады губы, а на белой блузке под распахнутым дождевиком стремительно расширяется алое пятно.
Оказавшись в относительном укрытии, Вадим сосредоточенно вдыхает через нос, выдыхает через рот, прижимая к себе притихшего Алика. Он слышит чей-то истошный крик, голоса, пытается по звукам оценить ситуацию — скрылись ли злоумышленники после того, как цель ускользнула, или продолжают охоту? Вряд ли все будет просто…
Когда он видит в ста метрах от себя высокого типа в солнцезащитных очках (это под дождем-то!), вынимающего из сумки ствол (пулевое оружие, нечто вроде пистолета-пулемета), то отчетливо понимает, что просто совершенно точно не будет. А точнее — они в полной заднице, а он безоружен и совершенно беспомощен. Мысленно пожелав местным чинушам, запрещающим ношение оружия вне службы, сгореть в Аду, Вадим инстинктивно закрывает Алика своим телом, понимая, что это бесполезно.
Фигура убийцы внезапно исчезает из виду, загороженная чьей-то спиной в коричневой куртке. Кто-то становится между ними и неминуемой гибелью, выставив вперед руку с широким металлическим браслетом. Взгляд человека не в состоянии проследить за полетом пули, но странный взвизгивающий звук Вадим слышит, потом еще один и еще — пули отскакивают от невидимой преграды, не достигнув цели. «Ручной силовой щит, — мелькает в голове у Ковалева догадка, — ни черта себе! Да такими только спецагентов высшего ранга оснащают!».
Дождавшись, пока противник израсходует всю обойму, человек с силовым щитом рвет из-за пояса оружие, стреляет и не промахивается. Потом оборачивается к Вадиму, и тот узнает давешнего незнакомца, поймавшего кораблик Алика.
— Иди за мной, здесь нельзя оставаться!
Но Вадим не спешит. Мало того — он медленно пятится назад, не отводя взгляда от своего спасителя, зрачки которого явственно светятся алым.
— Вот же ж хрень…
Сзади и сбоку слышится характерный звук движка флайера, шипение испаряющейся воды из-под днища и, внезапно, знакомый голос.
— Ковалев, сюда!
Спустя пару минут Ирэл Аш-Сэй ведет флайер на максимально допустимой в городской зоне скорости, а Вадим расстегивает на Алике дождевик, пытаясь понять, все ли с ним в порядке, и одновременно настороженно косится на незнакомого киборга, запрыгнувшего во флайер следом за ними. Мелкий странно притихший, дышит неровно, но вроде никаких повреждений на нем нет.
Аш-Сэй оглядывается через плечо, небрежно бросает:
— Вадим, это Данди. Он свой, из ОЗК.
— Вот счастье-то привалило, — бурчит Ковалев, — нежданно-негаданно. Развелось разумных киберов как плесени…
Алик вдруг оживает и с улыбкой протягивает киборгу смятый кораблик.
— Вот. Починишь?
Тот усмехается, подмигивает.
— Лучше я тебе новый сделаю, как доберемся до корабля. Идет?
Малыш кивает, а его папаша недовольно морщится.
— Что за корабль? Кто эти типы, и почему они за мной охотятся? Мне кто-нибудь тут рассказывать что-нибудь планирует?!
— Позже, — киборг досадливо, совсем по-человечески отмахивается, поворачивается к Аш-Сэю. — Ты подсчитал сколько их?
— Всего восемь. Пятеро наемников, две «семерки», одна «шестерка».
— Хреново. Двое у нас на хвосте, они будут гонять нас по городу, пока не загонят в ловушку. Прорваться к космодрому они нам точно не дадут, там наверняка соберутся основные силы.
— Ты, помнится, говорил про ваш со Стэном гениальный план.
— План таков — на подлете к космодрому я отвлеку их на себя.
— Как именно?
— Им нужен ребенок. Если ребенок будет у меня, то киборгов пошлют за мной вдогонку. А с людьми вы как-нибудь управитесь.
Вадима аж перекашивает.
— Если ты, чертова жестянка, думаешь, что я тебе позволю…
Глянув на Ковалева как на умственно отсталого, киборг подмигивает левым глазом и, вынув из кармана нечто, сильно смахивающее на презерватив, за пару секунд надувает из него воздушный шар, формой похожий на человеческую фигурку, размером как раз с ребенка. Затем берет дождевик Алика и укутывает им свое творение.
Вадим скептически задирает бровь.
— Вообще-то там киборги с сенсорами. Они на эту халтуру не купятся.
Данди буквально излучает снисходительность.
— Не дрейфь, папаша. Все предусмотрено, моего малыша дексы совершенно точно примут за твоего сынишку. А вот мелкого от сенсоров нужно экранировать.
Достав из кармана странный браслет, Данди защелкивает его у Алика на запястье.
— Это тебе пока вместо кораблика. Нравится?
Ребенок кивает, сосредоточенно разглядывая новое приобретение.
— Ну, вот вроде подготовились. Прокладывай маршрут.
***
Переступив порог шлюза небольшого прогулочного суденышка с названием «Гонщик», криво намалеванным на борту, Вадим испытывает ни с чем не сравнимое облегчение. Здесь, на космодроме можно чувствовать себя в относительной безопасности — камеры повсюду, и при попытке атаковать корабль сюда мигом примчится толпа секьюрити и как минимум два полицейских наряда. Наемники наверняка это понимают.
Последние кварталы на подлете к космодрому были тем еще испытанием — их атаковали сразу три вражеских флайера — с обеих сторон, плюс сверху. Аш-Сэй демонстрировал чудеса экстремального пилотажа в стиле Теодора Лендера, Данди стрелял, высунувшись из окна, и один флайер все же подбил — тот резко пошел на снижение, искря амортизаторами. А сам Вадим испытал целый спектр ощущений собственной бесполезности и беспомощности — детского кресла на флайере не оказалось, так что ему пришлось накрепко пристегнуться и удерживать Алика на руках. Их то бросало из стороны в сторону, то крутило словно на карусели; мелкий восторженно смеялся и демонстрировал абсолютное удовольствие от происходящего, а Вадим буквально ощущал, как у него прибавляется седины в волосах.
Потом Данди велел Аш-Сэю снизиться над крышей одного из зданий, открыл дверцу и, прижав к груди муляж в оранжевом дождевике, выпрыгнул наружу. Вадим успел краем глаза заметить, как киборг уверенно приземлился, перекатился через плечо и, за долю секунды оказавшись на ногах, с разбега перемахнул на соседнюю крышу. Это здорово облегчило им жизнь — один из оставшихся флайеров тут же отстал, а второй удавалось держать на расстоянии вплоть до космодрома.
В шлюзовом отсеке «Гонщика» их встречает хмурый, сутулый пожилой капитан, оказавшийся одновременно пилотом и навигатором, добродушная круглолицая молодая докторша, заманившая Алика в медотсек посредством большущего разноцветного леденца (ребенок перевозбужден, ему нужно поесть и отдохнуть, я дам ему успокоительное!) и еще какой-то лощеный тип в дорогом костюме, который буквально кидается навстречу Аш-Сэю.
— Данди сделал то, о чем мы договаривались?
— Сделал. Он сказал, чтобы мы взлетали, не ждали его.
Лицо щеголя разительно меняется, словно трескается и осыпается маска, обнажая бурю эмоций, и Аш-Сэй успокаивающе кладет руку ему на плечо.
— Мы будет ждать. Сколько потребуется.
— Нет. У нас всего пара часов, время вылета уже согласовано с диспетчерской. Сколько там их было?
— Две «семерки», одна «шестерка». Кажется, «шестерка» осталась в том флайере, который мы подбили, так что ее теоретически можно сбросить со счетов.
— Многовато. У него есть в запасе несколько трюков, но все равно многовато. Если «семерки» загонят его в угол вместе…
В этот момент настрой Вадима достигает точки кипения. Бывшему космодесантнику и нынешнему копу в новинку роль спасаемого и подзащитного, и теперь, когда страх за мелкого и выброс адреналина из-за опасной ситуации на время отступают, Ковалева накрывает самое настоящее бешенство.
— Эй, вы! Или вы немедленно рассказываете мне что, черт вас задери, тут происходит, или я убираюсь отсюда вместе с сыном и звоню в полицию! Какого лешего вы заставили меня выкинуть мой комм, а?! У меня хорошие связи, я могу…
Лощеный тип поворачивается к нему, за секунду меняя выражение лица с напряженного и тревожно-решительного на светскую маску любезности — губы раздвигаются в улыбке, теплые карие глаза буквально излучают приветливость. Вадиму мало попадалось людей, с таким совершенством управляющих собственной мимикой.
— Простите меня за грубость, я ведь даже не представился и не поздоровался. Баскин, Стэнли Баскин. Можно просто Стэн.
Ковалев машинально пожимает протянутую руку, ощущая, как, помимо воли, отступает злость, а его собеседник тем временем продолжает.
— К сожалению, времени у нас в обрез, так что подоплеку всей этой кутерьмы вам в подробностях расскажут по пути на Кассандру. А если в двух словах — вашего сына заказали. Есть те, кто очень интересуется фрисскими технологиями клонирования, и совсем недавно всплыло, что мальчик не просто усыновленный вами сирота. Понимаете, о чем я? Это серьезные люди, у них везде свои глаза и уши, в полиции в том числе. Поэтому мы заставили вас выкинуть комм, по нему вас легко отслеживать.
Вадим хмурится. Услышанное ему категорически не нравится, уж лучше бы целью был он сам. И как теперь поступить? Как защитить Алика, не лишив его при этом нормальной жизни?
— Постойте… Вы, кажется, сказали, что мы летим на Кассандру?
— Там безопаснее всего, — подает голос Аш-Сэй.
— Ага, среди толпы сорванных киборгов, — ворчит Ковалев, хотя уже больше для порядка. Если выбирать между сорванными киборгами и перспективой для Алика закончить свои дни в лаборатории в качестве содержимого пробирки, то решение очевидно. — Что ж… Кассандра так Кассандра.
— Отлично, — резюмирует Баскин, — тогда готовьтесь ко взлету, а я отправлюсь за Данди.
— Эй, — с тревогой окликает его Аш-Сэй, — ты уверен?..
Невысказанный вопрос словно повисает в воздухе, а потом Баскин тепло улыбается одними глазами.
— Абсолютно уверен. Не ждите нас. Мы выкрутимся, не впервой. Догоним вас, или встретимся уже на Кассандре.
— Я пойду с тобой.
— Ты должен остаться рядом с мальчиком. За два часа много чего может случиться.
Вадиму кажется, что между этими двумя идет параллельный невербальный диалог, скрытый смысл которого ему не доступен.
— Я способен позаботиться о сыне, — ворчит Ковалев, недовольный тем, что его опять сбрасывают со счетов, — особенно если меня обеспечат оружием.
— Не сомневаюсь, — Баскин слегка приподнимает уголки губ. — Но у Ирэла получится лучше.
— Это с чего бы? — Вадим обводит то одного, то другого настороженным взглядом.
Прерывисто вздохнув, Аш-Сэй делает шаг вперед, его лицо странно каменеет, а глаза… Когда зрачки коллеги загораются алым, Вадим невольно шарахается в сторону. Впрочем, пора бы уже привыкнуть.
— И ты, Брут… — бормочет он потрясенно, а потом резко оборачивается к Баскину. — Только не говорите, что и вы тоже…
Тот негромко смеется.
— Нет, я далек от подобного совершенства. Но и хилый хомо сапиенс способен принести пользу, так что я иду за Данди.
— Я с вами, — вырывается у Вадима неожиданно даже для него самого. Удивленно задранная кверху правая бровь собеседника в совокупности с толикой скепсиса на лице его слегка задевают и, упрямо набычившись, он произносит. — Алику и вправду лучше остаться под охраной киборга, а еще один «хилый хомо сапиенс» вам не помешает. И я не привык отсиживаться в укрытии, когда другие рискуют жизнью ради моей семьи.
***
Планета Новый Альбион, за четыре года до событий, описанных в прологе.
Сверху поместье как на ладони — от извилистой дороги, ведущей к воротам с севера и крутого обрыва с юга, до ажурных башенок, украшенных флюгерами. Не поместье, а целый замок. Зак почти машинально отмечает смешение архитектурных стилей с преобладанием готики, выделяет отдельные композиции, рассматривает с профессиональной точки зрения. Большинство незнакомцев принимают его за бывшего военного или силовика, да и среди его окружения почти никто не в курсе, что в юности он бредил древними раскопками и памятниками старины, а позже учился на факультете архитектуры и дизайна интерьеров и даже успел поработать по специальности. Коллеги точно не в курсе, разве что шеф, который, разумеется, знаком с досье всех своих подчиненных. Узнали — удивились бы, ибо кто в здравом уме согласится сменить престижную чистенькую работу на разгребание человеческого дерьма.
Пока Крэб, его временный напарник, ведет переговоры с секьюрити по громкой связи, Зак неторопливо поворачивает штурвал и успевает облететь поместье еще дважды, вдоволь налюбовавшись. Получив добро на посадку, аккуратно опускает полицейский флайер в одном из внутренних двориков рядом с зеленеющим газоном.
Воздух снаружи несравним с атмосферой мегаполиса — поместье расположено на самой окраине экологической зоны, которую городские обыватели называют «Голливудские холмы», ибо жить здесь по карману очень и очень немногим, а точнее исключительно богатым и знаменитым. Ландшафт и вправду холмистый, заросший смесью естественной растительности и искусственно культивированными сортами деревьев и кустарника, завезенными со Старой Земли, плюс море в двух шагах. Зак дышит полной грудью, не особо торопясь двигаться с места; оказавшись рядом, Крэб следует его примеру, сунув руки в карманы, и с ноткой зависти произносит:
— Неплохо устроились толстосумы. Такой воздух можно закупоривать в бутылки и продавать за деньги.
Зак косится на него, насмешливо приподнимает уголки рта.
— Так в чем вопрос — увольняйся и открывай свой бизнес.
Тот фыркает в ответ.
— Все шутите, босс.
В целом парень кажется Заку вполне перспективным. Ему вечно подсовывают новичков, которых никто не хочет брать, а он соглашается, терпеливо натаскивает, следит, чтобы не наделали глупостей, исправляет ошибки и частенько покрывает перед начальством. В участке его прозвали «Красный крест Коннели». Не самое обидное прозвище, Крэба вон стабильно зовут «крабом» и вечно подсовывают на рабочее место засушенные тушки ракообразных. Прозвище ему подходит, надо признать, — невысокий, плотный, с чуть кривоватыми ногами и простецкой деревенской внешностью. Звезд с неба не хватает, зато неконфликтный и не обидчивый.
***
Выражение на холеной с правильными чертами смуглой физиономии такое кислое, словно ее обладатель съел лимон. «Франц Пиньон, личный ассистент господина Дуэйна» — так представился он при встрече. Заку этот тип с первого взгляда показался крайне неприятным.
— Очень, очень неудачное время вы выбрали, инспектор. Сейчас идет репетиция, вы понимаете?! Это творческий процесс, его нельзя ломать!
Зак расправляет плечи, чуть выдвигает нижнюю челюсть вперед, его взгляд делается оловянным, как у киборга. Он глядит на своего щуплого суетливого собеседника сверху вниз, словно олицетворяя собой статую Немезиды с занесенным над головой жертвы мечом.
— Хотите сказать, что вы станете препятствовать расследованию убийства? Я вас правильно понял, господин Пиньон?
Тот, кажется, съеживается вдвое и бочком отодвигается к двум маячащим сзади рослым «семеркам». Машет руками и бормочет нечто нечленораздельное, благосклонно принятое Заком за согласие сотрудничать.
Отправив Крэба к начальнику секьюрити за копией файла из памяти той семерки, что сопровождала хозяина на скандальную вечеринку, Зак шагает по длинному коридору, безошибочно выбирая направление — с каждым его шагом звуки музыки становятся громче.
И неудивительно — дверь студии оказывается приоткрытой. Музыка внезапно замолкает, лишь тарелка от ударной установки тихо звенит; слышатся голоса, покашливание и звуки отодвигаемой мебели. Зак останавливается на пороге, не удержавшись от соблазна потихоньку заглянуть внутрь, прежде чем тревожить обитателей студии по долгу службы. Тихо вздыхает, думая о том, что Айзек не простит его, если узнает, что он лично виделся с Дио Дуэйном и не попросил автограф. Что ж, придется как-то это пережить. Либо не рассказывать мелкому про свой визит, что тоже не особо хороший выход из положения.
Хозяина поместья он узнает не сразу, хотя кроме него в студии лишь темнокожая девица с бас-гитарой, пухлый кудрявый клавишник и молоденький парнишка-альбинос за ударной установкой. Дио Дуэйн совершенно на себя не похож. Того себя, который на постановочных фото, концертных видео, постерах и прочей атрибутике. Заку сложно этого не заметить — комната его сына сплошь обклеена постерами с Дио и его группой в разных составах. На них изображен некто яркий и эпатажный, в разных образах выглядящий одинаково внушительно и впечатляюще. А тут среднего роста худощавый парнишка в растянутом свитере и бесформенных штанах, со спутанными темно-русыми волосами, что прикрывают уши и шею и явно лезут в глаза, потому что он то и дело отводит челку со лба растопыренной пятерней.
— Так, давайте с четвертой строфы, поехали…
И разговаривает он не тем голосом, которым поет. Впрочем, современная звукозапись и концертная аппаратура творят чудеса.
Понимая, что упустил момент, Зак замирает под дверью. Надо было заходить, когда музыканты закончили предыдущую композицию и пока еще не начали новую. Разумеется, у него есть полномочия прервать репетицию, но все же…
Он стоит, слушает и, как ни странно, ему нравится. Рваный, перескакивающий с тональности на тональность гитарный рифф вычерчивает угловатый, но своеобразный рисунок мелодии, обрамленный будто рамкой неназойливым ритмом ударных, зарождая в душе смутное тревожно-щемящее чувство. Здорово. Совсем непохоже на то, что он любил слушать в юности, но здорово. Странно, Айзек много раз включал записи Дио, но Зак как-то не вслушивался, не до того было. Что ж, теперь, возможно, стоит послушать повнимательнее.
Дождавшись, когда гитара замолкнет на пронзительно звенящей ноте, он решительно распахивает дверь и переступает порог.
***
— … значит, вы покинули дом госпожи Стросс ровно в два? Правильно я понял?
Дио Дуэйн кивает, зябко поводит плечами, хотя в комнате тепло. Делает глоток из чашки размером с небольшое ведерко, откуда доносится манящий кофейный аромат и, забравшись с ногами в глубокое кресло, с наслаждением затягивается сигаретой. Зак ощущает мимолетный укол зависти — ему-то принесли чашку размером с наперсток.
Хозяин замка оказался вполне любезным и гостеприимным — отмазаться от допроса не пытался, с презрением на копа не смотрел, в отличие от большинства селебрити, мнящих себя жителями Олимпа. Вон даже кофе велел подать «господину инспектору Коннели».
— Вам следует отвечать вслух, я веду запись допроса, — напоминает Зак.
Дио досадливо морщится. Судя по его манерам, парень абсолютный интроверт, один из тех гениев не от мира сего. Полная противоположность его многочисленным сценическим образам. С ними его роднят разве что глаза необычного цвета — один синий, второй зеленовато-серый. Кажется, это называется «гетерохромия». На постерах эта особенность его внешности искусственно утрируется с помощью цветовых фильтров, в реале же ее можно заметить лишь приглядевшись.
— Я, конечно, на часы не смотрел, нет привычки следить за временем. Но да, было около двух. Впрочем, в памяти моего кибера вы найдете более достоверную информацию. В любом случае — я ушел до убийства, это абсолютно точно.
Зак кивает. По сути, допрос гостей, покинувших дом до того, как отвергнутый любовник застрелил известную певицу и ведущую ток-шоу, всего лишь формальность. Однако несоблюдение формальностей в работе полицейского обходится слишком дорого, так что приходится тратить на них уйму времени и сил.
Остановив запись, Зак поднимается на ноги, одергивает полы пиджака.
— От лица полиции Авалона я благодарю вас за содействие, мистер Дуэйн.
Тот рассеянно кивает, смотрит в сторону, мнет в пальцах потухшую сигарету.
Двигаясь по коридорам поместья в сопровождении Крэба, Зак вновь ощущает мимолетный укол сожаления о том, что не взял автограф для Айзека. Использованием служебного положения в личных целях это можно было бы назвать с большой натяжкой, просто… Парня наверняка задолбали назойливые поклонники, недаром же он поселился в таком труднодоступном месте. А тут еще и коп, приехавший ради допроса. Ладно, перебьется мелкий. Хватит ему и устного рассказа о кусочке жизни его кумира.
— П-сс-т!
Услыхав за спиной звук, похожий на шипение, Зак оборачивается. Парнишка-альбинос, которого он давеча видел в студии за ударной установкой, воровато выглядывает из-за угла и манит инспектора пальцем. Вконец заинтригованный, Зак велит Крэбу ждать его во флаере, а сам ныряет за угол и следует за своим провожатым, который движется по бесконечным коридорам странными зигзагами, поминутно оглядываясь по сторонам, пока в конце концов они оба не оказываются в крошечной подсобке с хозяйственными принадлежностями и уборочным инвентарем.
— Ну вот, — удовлетворенно произносит парень, — здесь нет камер и прослушки, можно говорить спокойно.
Никто из членов группы на вечеринке, где произошло убийство, не присутствовал, но информация о них, тем не менее, была в деле. Напрягши память, Зак выуживает имя — Богдан Пежич, двадцать восемь лет, приводы по малолетке, штрафы за хранение и употребление наркотиков и нарушения ПДД. Вполне стандартный набор для его возраста и рода деятельности, ничего необычного. Но имя как будто бы смутно знакомое, да и лицо…
Зак вопросительно приподнимает правую бровь и ждет. Помявшись, парень произносит.
— Боюсь, вы не поверите и просто пошлете меня…
— А ты попытайся. Хочешь что-то сообщить касательно убийства?
Тот мотает головой, нервно облизывает губы, глядит исподлобья.
— Нет. Не насчет убийства. Я насчет Дио. Знаете, он… У него нет друзей. Ну, так он считает. Не хочет ни с кем сближаться. Но он меня здорово выручил, буквально спас, я считаю его своим другом. И хочу ему помочь.
— А что — у него проблемы? — Голос у Зака нейтральный, но глядит он прицельно и внутри потихоньку разгорается азарт охотника. — Наркотики? Или?..
Богдан мотает головой еще интенсивнее, так что тихо звякают многочисленные металлические колечки, продетые сквозь левое ухо.
— Знаете нашего менеджера?
— Бориса Ларго? Лично не знаю, конечно, но слыхал. Личность известная.
На физиономии Богдана появляется смесь злости и гадливости.
— Та еще мразь. По сути, он всем здесь заправляет, все пляшут под его дудку. Я спрашивал Дио, почему он его не уволит, в ответ услышал просьбу не соваться куда не надо. Мне кажется, он держит Дио под колпаком. С помощью чего — непонятно. А еще… — Парень нервно сглатывает, глядит в упор на Зака потемневшими глазами, — Он делает с ним что-то.
— Кто с кем?
— Ларго что-то делает с Дио! Каждую пятницу Дио возят в город к Ларго — тот присылает свой личный флаер с пилотом. Он возвращается оттуда какой-то… сам не свой. Странный. И еще… Я как-то застукал его после одного из этих пятничных визитов в ванной — он мыл руки, закатав рукава, и рубашка была слегка расстегнута. И на правой руке и груди я заметил какие-то следы. И шрамы. Старые. Понимаете?! Здесь что-то не так!
Зак закатывает глаза и кладет руку на плечо Богдану.
— Слушай, это очень трогательно, что ты так заботишься о друге. Но, видишь ли, бывает так, что люди богатые и знаменитые успевают пресытиться обычными развлечениями и им хочется чего-то экзотического. А иногда даже травматического. Понимаешь?
Парень запальчиво сбрасывает обманчиво мягкую ладонь со своего плеча, его губы сжимаются в тонкую полоску.
— Если вы намекаете на БДСМ, то зря. Уж я-то в этом разбираюсь — подрабатывал несколько лет назад в одном тематическом заведении, просто мальчиком на побегушках, подай-принеси. Насмотрелся. Клиенты после сессий расслабленные практически до желеобразного состояния, как медузки, и взгляд у них такой… С поволокой. А Дио… Он выглядит так, как будто ему по-настоящему больно, как будто его в угол загнали, понимаете?! — Заметив по выражению лица Зака, что он инспектора до конца не переубедил, Богдан хватает его за рукав. — Вы можете проверить и сами убедиться. Вы же полицейский, вам ничего не стоит просто нанести Ларго визит в пятницу. Под любым предлогом. Пожалуйста, прошу вас! Дио только с виду такая крутая рок-звезда и охрененно богатый чувак, на самом деле он как ребенок. И его некому защитить.
Зак качает головой, тихо выпадая в осадок от услышанного.
— Эй, какого черта, а? Почему ты просишь именно меня? Если у Дуэйна проблемы, он сам может обратиться в полицию. Ну, или частного детектива нанять в конце концов.
Богдан на секунду опускает глаза, потом вновь глядит в упор с непоколебимым упорством и надеждой.
— Я знаю о вас. Вы как-то очень помогли моему брату, когда работали в отделе по борьбе с наркотиками. Вы хороший полицейский и хороший человек.
Зак машинально кивает. Ага, понятно. Вот почему фамилия и внешность парня показались ему знакомыми.
— Слушай, давай так. Я приму к ведению то, что ты сказал. Но мне нужно это сперва переварить. Пороть горячку и ввязываться невесть во что я точно не собираюсь.
***
…И я знаю, что момент близок,
И я ничего не могу с этим поделать.
Посмотри неверующими глазами,
Ты боишься умереть?
Голос в наушниках кажется обманчиво ломким, в нем звучат такая искренняя тоска и безысходность, что Заку становится не по себе, хотя работа в полиции здорово закалила его психику. Ну, или так ему казалось.
Это пугает меня до смерти,
И конец — это все, что я вижу.
Это пугает меня до смерти,
И конец — это все, что я вижу…
Зак невольно ежится; не дождавшись, пока отзвучат последние аккорды, запускает новую песню. Тяжелый гитарный рифф с ходу бьет по ушам, следом чеканным ритмом вступают ударные. Ну, совсем другое дело. И тема черных дыр все же менее депрессивная, чем тема смерти. Тревожная меланхолия — это не то состояние, которое помогает сосредоточиться на работе. Хотя какое отношение к работе имеет то, чем он нынче вечером занимается? Со вздохом развернув еще пару вирт-окон, Зак вновь углубляется в чтение. Информации про Дио Дуэйна и Бориса Ларго в инфранете предостаточно, можно даже пока что не подключаться к полицейским базам.
Полтора часа мониторинга не приносят каких-либо весомых результатов — сам Дио, кажется, самый тихий и законопослушный гражданин из всех звезд шоу-бизнеса, разве что, когда он был моложе, ходили упорные слухи насчет наркотиков. А что касается Ларго, то с этим типом связано множество скандальных историй — то про сексуальные домогательства вплоть до изнасилования, то про контрабанду, то про наркоторговлю. Вот только он каждый раз выходит сухим из воды, за десять лет ни одного ареста и даже штрафа. Наверняка он и сейчас связан с чем-то противозаконным, но черта с два к нему подкопаешься. Пока что самым подозрительным Заку кажется количество киборгов, приобретаемых Ларго. В основном DEX’ы с прошивкой телохранителей и всего несколько Mary и Irien’ов. С таким количеством боевых киберов можно смело брать подряд на охрану хранилища золотовалютных резервов планеты. Ну, или устроить где-нибудь небольшую революцию.
Увлекшись, Зак не сразу замечает, что в комнате появился кто-то еще, а в следующий момент ловкие пальцы насильственно извлекают из его уха один из наушников-таблеток. Стремительно развернувшись вместе со стулом, он пытается ухватить незваного гостя за руку, но тот отскакивает назад и, показав ему язык, вставляет украденный наушник в собственное ухо.
Идентифицировав песню, которую слушает Зак, Айзек изумленно приподнимает брови и приоткрывает рот, отчего его пухлощекая физиономия заметно вытягивается.
— Нууу, старик, ты просто потрясаешь основы моего мироощущения!
Ему четырнадцать, у него ломается голос — то звучит хрипловато как у мультяшного медвежонка, то пускает петуха.
Брови Зака сходятся на переносице.
— Я тебе сколько раз говорил — не смей врываться ко мне в комнату, когда я работаю!
И правда — это совершенно никуда не годится. А если бы на вирт-окнах, которые он не успел свернуть, были расчлененные трупы, к примеру?
Айзек изображает на лице обиженную гримасу.
— Да я стучал раз десять, а ты не слышишь! Пиццу привезли, пора ужинать. — И тут же с любопытством косится на голографический пульт. — А что — у тебя расследование связано с Дио? Расскажешь? Ну хотя бы когда все закончится, а?
Поднявшись на ноги, Зак щелкает подростка по веснушчатому носу и тут же, не удержавшись, взъерошивает легким жестом его рыжеватые густые кудри.
— Меньше будешь знать — крепче будешь спать.
***
Район назвали «Тисовой аллеей», хотя завезенные со старой Земли деревья мутировали, вымахав вдвое против земных сородичей и сменив цвет листвы на красный с темно-фиолетовыми прожилками. Склоняясь друг к дружке над широкой улицей с уютными частными особняками, они словно бы образовывали сводчатую арку, что отгораживала обитателей района от высящихся по соседству небоскребов, неоновых голограмм с рекламой, шума и запахов многочисленных уличных закусочных.
Зак, вот уже более получаса наблюдающий за одним из особняков, с удовлетворением отмечает, что нынче дом охраняют одни киборги — все «семерки», все внушительной комплекции. Любимый типаж Ларго. Увереннее, что ли, он себя чувствует рядом с громилами? У киберов ведь имплантаты, а какие у них мышцы без разницы: органика — это просто оболочка.
Если у человека одни киборги в охране, это веский повод присмотреться к нему повнимательнее. Таким субъектам наверняка есть что скрывать, а люди — это всегда лишние глаза и уши, киборгам же можно приказать смотреть в другую сторону, а потом просто стереть память. Не говоря уж о том, что случаи, когда бывшие секьюрити шантажировали хозяев, не редки. Зато для него, как для полицейского, киборги значительно упрощают задачу по проникновению в дом.
Прежде чем покинуть свой пост наблюдения, Зак прерывисто вздыхает, в очередной раз вопрошая самого себя — куда его несет нелегкая и за каким лешим оно ему надо? Вспоминает длинные тонкие пальцы Дио, рассеянно сминающие сигарету, слегка потерянный взгляд, а еще отчаянно-умоляющие глаза Богдана, его слова насчет того, что Дио как ребенок и его некому защитить. «Если уж потянуло на благотворительность, лучше б нанялся волонтером в дом престарелых» — ворчливо выговаривает ему внутренний голос, и Заку нечего возразить.
«Семерка», что дежурит у входа, вперивает немигающий взгляд в сунутый ему под нос полицейский жетон.
— Инспектор Коннели, полиция Авалона. Переход права управления первого уровня. Подтверди!
— Право управления передано. Система готова к работе. Жду указаний.
Хороший киборг, правильный киборг. Умница. Хотя от этих штуковин все равно как-то не по себе, особенно вблизи. И особенно когда видел своими глазами то, что киборг может сотворить с человеком за пару секунд.
— Мне нужно увидеть твоего хозяина. Проводи меня к нему.
Он легко проходит вместе со своим провожатым через все кордоны, еще трижды воспользовавшись значком. Мало ли, вдруг у кого-то из киборгов приказ предупредить хозяина о незваных гостях.
Массивная деревянная дверь, к которой приводит его «семерка», оказывается запертой, но Зак не собирается стучать.
— Выломай замок, — приказывает он, — Только без лишнего шума.
Киборг надавливает на замочную пластину ладонью, и та с легким «чпок» выпадает из своего гнезда, повиснув на остатках креплений. — Теперь жди здесь и никого не впускай и не выпускай. Понял?
— Приказ принят к исполнению.
Зак делает шаг внутрь с бластером наизготовку. Даже если здесь не происходит ничего противозаконного, у него, на всякий случай, имеется вполне логичное объяснение своему вторжению. Хотя слегка притянутое за уши, ну да ладно. Об этом можно побеспокоиться позже.
У самой двери полумрак; впереди ширма с восточным рисунком, и это Заку на руку — его самого заметят не сразу. Из-за ширмы пробивается более яркий свет и доносятся какие-то странные звуки. Ширма закрывает обзор, так что Зак делает шаг вперед, потом еще один. Все равно плохо видно… Там не Ларго, а какой-то тип в униформе, смутно знакомой по цвету и покрою, без опознавательных нашивок, он что-то делает у стены… А сам Ларго… Наверное, в противоположном углу, ширма скрывает его полностью. Выскользнув из-за укрытия, Зак прижимается к стене напротив, так, чтобы на него падала тень, и замирает, затаив дыхание. Эти предосторожности, впрочем, излишни — находящиеся здесь люди так увлечены своим занятием, что он привлек бы их внимание, разве что, выйдя на середину комнаты. От открывшейся ему картины Зак на несколько секунд перестает дышать, ощущая ускоренное сердцебиение и выступивший на лбу холодный пот. Ему множество раз приходилось видеть крайне отталкивающие стороны человеческого бытия, не говоря уж о ликах смерти. Но то, что предстало нынче перед его глазами, показалось ему одним из самых отвратительных зрелищ.
Борис Ларго действительно обнаруживается в углу, сидящим в кресле; на нем домашний халат, распахнутый во всю ширь, обнажая волосатую грудь и чуть отвисший живот. Низ живота и пах частично скрыты рукой и широким рукавом халата — рука ритмично движется вверх-вниз, периодически останавливаясь, когда Ларго обводит большим пальцем головку своего члена, шумно выдыхая и причмокивая губами. Он ублажает себя, не сводя маслянистых глаз с расширенными, как у наркомана, значками с действия, разворачивающегося напротив; тонкая ниточка слюны стекает из уголка его приоткрытого рта, застревая в щетине.
То, на что он смотрит, никак нельзя назвать зрелищем, способным вызвать сексуальное возбуждение. У психически здорового человека, по крайней мере. Вертикальную конструкцию у стены Зак не без труда идентифицирует как переносной тестовый стенд «DEX-компани», такой привозили к ним, когда тестировали «шестерку», приписанную к участку. Только вот сейчас на стенде намертво зафиксирован вовсе не киборг. Потому что Дио Дуэйн ну никак не может быть киборгом. Это совершенно исключено. Накануне инфранет вывалил на Зака целую гору его детских и юношеских снимков и фактов из биографии, а еще фото родителей, младшего братишки, трагически погибшего в детстве, одноклассников, ближних и дальних родственников и знакомых. Нет, Дио определенно не киборг. Киборги не способны писать и исполнять музыку. Еще киборги не ощущают боли, а нынешний подопытный явно ее ощущает, судя по судорожно бьющейся жилке на шее, подергивающимся мышцам и мокрым от пота прядям волос, прилипшим ко лбу. И… Разве это похоже на тестирование или что-либо, имеющее практическую или научную цель? Это самые настоящие пытки. Даже их полицейскую «шестерку» тестировали не так грубо и травматично.
В какой-то момент тело Зака начинает двигаться будто само по себе, и вот он уже на середине комнаты — стоит с бластером наизготовку, нацеливая оружие то на Ларго, то на типа с маловыразительным лицом, одетого в униформу дексистов со срезанными нашивками.
— Так… — Голос плохо слушается; Зак сглатывает, облизывает пересохшие губы, пытаясь унять сердцебиение. — Полиция, никому не двигаться! Ты… — кивок в сторону Ларго. — Живо лег на пол, руки за голову!
— Да какого… — начинает было тот, торопливо запахивая халат и стремительно багровея, — Ты хоть понимаешь, что ты творишь, урод?! Да я тебя…
— Живо, я сказал! А то пристрелю! — Зак буквально орет, и тон его голоса не оставляет сомнений, что он способен выполнить свою угрозу.
Ларго подчиняется, и Зак оборачивается к незнакомому типу у стенда.
— Теперь ты… Живо, освободи его. И вызывай скорую.
— Вы не понимаете, с чем имеете дело…
— Ты что, глухой?! — Зак тычет дулом бластера в серое, словно присыпанное асбестовой крошкой лицо. Он пока не может определить, кто из этих двоих вызывает в нем большее омерзение — извращенец Ларго или этот хладнокровный палач. — Я сказал — отвязывай его! Шевелись!
Когда освобожденная от ремней и зажимов жертва буквально вываливается из стенда, упав на колени, Зак давит в себе порыв кинуться на помощь. Удерживая бластер левой рукой, лезет правой во внутренний карман за коммом, попутно наблюдая, как Дио утыкается лбом в пол, как ходят ходуном тощие ребра, испещренные алыми полосами.
Но набрать номер службы спасения он не успевает — обнаженная фигура, скорчившаяся в коленопреклоненной позе, вдруг распрямляется одним слитным движением. Зак судорожно стискивает в ладони комм, едва не раздавив, и с трудом удерживает себя от выстрела — глаза разного цвета, секунду назад глядевшие на него с вполне человеческим выражением, внезапно стекленеют и зрачки загораются алым. А в следующий момент тот, кого Зак принимал за Дио Дуэйна, точным механическим движением сворачивает голову своему палачу, с отчетливым хрустом ломая шейные позвонки, а потом, шагнув в лежащему на полу Ларго, бьет его пяткой в висок, проламывая череп. И замирает перед Заком неподвижно.
Время словно бы останавливается; полицейский слышит лишь свое собственное сиплое дыхание и пульсацию крови в ушах. Киборг глядит на него, склонив голову набок, чуть приподнимает уголки губ. Алое свечение в его зрачках гаснет, теперь он совершенно неотличим от человека.
— Что же вы медлите, инспектор? — произносит он голосом Дио Дуэйна. — Стреляйте же. Я ведь могу убить вас за долю секунды. Чего вы ждете?
У тебя война,
Всё горит в руках,
Линия ума,
Лезвие в ладонях.
И вино срывает голос,
Как стекло перемололось
И однажды превратилось в пыль
Ещё не вечер,
Под самым сердцем
Чужое тело,
Еще не поздно
Осколок, Солнце не догорело
За тобою боль,
Как слепая месть,
Но покажет бой.
Дом уже не крепость,
И вода пойдет под камень.
Сточит быстрыми ручьями,
И однажды превратится в пыль
Ещё не вечер,
Под самым сердцем
Чужое тело,
Еще не поздно
Осколок, Солнце не догорело (с) Би-2
***
Ее шаги гулким эхом разносятся по пустому залу, а облачка пара изо рта сливаются с повисшим в воздухе конденсатом; Кира зябко поводит плечами, судорожно сжимает глушилку замерзшими непослушными пальцами. Голубоватое свечение двух лун, искаженное силовым барьером, делает частично выбитые стекла похожими на кусочки слюды, а мигающий свет единственного уцелевшего потолочного светильника посекундно выхватывает из полумрака остовы промышленных агрегатов, прикрытые от пыли полиэтиленовыми мешками, пустые коробки и мелкий мусор, гоняемый сквозняком туда-сюда. Все это придает окружающему ее интерьеру слегка пост-апокалиптический вид.
Нет, разумеется, киборга здесь нет. Это последнее место, куда бы он мог направиться, ведь здание находится в самом центре периметра, логичнее прорываться к одной из многочисленных лазеек, брешей в охранной системе, ведущих наружу. Нет, правда. Ей абсолютно нечего бояться. Она здесь просто так, на всякий случай. Их, сотрудников ОЗК, всего пятеро, плюс местная охрана, в которой целых три «семерки», её отправили сюда чтобы закрыть этот квадрат, самый безопасный с точки зрения логики и здравого смысла. Даже если киборг не разумен, а им кто-то управляет — система все равно будет искать наиболее оптимальный способ ухода от преследователей, и сюда он не сунется ни при каком раскладе. Киборг вряд ли «семерка», иначе он в прошлую свою вылазку вступил бы в бой с одним из собратьев, а не ударился бы в бега. Впрочем, кто знает. Странно, что ему вообще удалось скрыться, у местных «семерок» весьма прокачанное сторожевое ПО, «шестерка» просто не смогла бы… Может, Bond? Начальник охраны говорил, что одна из «семерок» внезапно вернулась назад вопреки первоначальному приказу и была слегка дезориентирована, это похоже на взлом системы управления. Но откуда здесь взяться Bond’у? Они вообще редкость, а уж в этом захолустье… Хотя, если использовать киборга для шпионажа, то лучше Bond’а никто с этим не справится, так что, возможно, его доставили сюда целенаправленно.
Мысли скачут как воробьи, у Киры никак не получается привести их в порядок. Ситуация странная и внезапная, но, с другой стороны — разве у них в ОЗК бывают другие?
Она возвращалась на Кассандру после очередных переговоров с федеральными чиновниками о материальной компенсации и юридическом статусе планеты, выжатая как лимон. Легче иметь дело с агрессивными сорванными киборгами, чем с этими упырями в человеческом обличье, ей-Богу. Корабль двигался привычным маршрутом, когда вдруг у станции гашения им на терминал неожиданно поступил звонок от незнакомого абонента. Малоприятный на вид тощий лысый тип с форменном комбезе с нашивками «Таурон инжиниринг», одной из ведущих компаний оборонного комплекса, сообщил о киборге, которого сутки назад обнаружили на территории предприятия, принадлежащего компании, но так и не смогли задержать. Звонивший не скрывал, что он охотнее обратился бы в «DEX-компани» и вызвал бы ликвидаторов, но в виду отсутствия такой возможности, сойдет и ОЗК. Главное, чтобы лазутчика изловили и убрали с планеты, предварительно позволив сотрудникам СБ отформатировать его память во избежание утечки секретной информации.
Планета оказалась почти рядом — всего в одном прыжке. Стилус-9, один из многочисленных безликих необитаемых миров, используемых для секретных научных баз и промышленных предприятий оборонного назначения. Все стандартно — никакой террификации, вся деятельность в пределах громадного силового купола, обеспечивающего людей и сооружения защитой от внешней среды, кислородом и привычной гравитацией. Доступ на такие вот планеты можно было получить лишь с разрешения либо управляющего объектом, либо чиновника высокого ранга из Министерства обороны. Как туда мог попасть таинственный киборг и с какой целью — даже приблизительного ответа на этот вопрос у Киры не было. Сорванные не имели привычки по своей воле заниматься разведывательно-диверсионной деятельностью, они либо проявляли агрессию, либо скрывали свою сорванность всеми доступными способами, и если удавалось сбежать от хозяев, то прятались. Вполне вероятно, киборгом управляет кто-то из персонала, то бишь, настоящий шпион это человек, а киборг всего лишь орудие. Эту версию высказал Стэн, и ему, как бывшему сотруднику спецслужб, Кира в данном вопросе доверяла.
На Кассандру Стэнли Баскин прилетел полгода назад вместе с Bond’ом по имени Данди, которого бывший агент спас от утилизации после завершения операции, а потом успешно прятал от дексистов в течении нескольких лет. Редкий случай чтобы на работу в ОЗК нанимались вместе киборг и человек, и оба оказались чертовски полезны в силу своего опыта и навыков. Сейчас Кира не переставала радоваться, что эта парочка сопровождала ее на переговорах, и теперь они вместе оказались на Стилусе-9 — в ловле киборгов от прочих ее спутников было мало толку.
Сунув глушилку подмышку, Кира поднимает повыше ворот куртки и безуспешно пытается согреть дыханием вконец заледеневшие ладони. И в этот момент оживает ее передатчик.
— Кира, ты в порядке? — Голос Стэна звенит от напряжения, дыхание слегка прерывистое, словно он говорит на бегу.
— Да. А что случилось? — Смутная тревога внутри мигом разрастается, подобно вою сирены распространяясь по самым дальним закоулкам сознания.
— Я засек твое местонахождение и иду к тебе, хотя Данди, скорее всего, меня опередит.
— Да что стряслось-то?! Вы его отследили?
— Стой где стоишь и никуда не уходи! Конец связи.
Передатчик замолкает, оставив после себя тишину, что отдается вибрирующим гулом в голове, словно отпущенная струна. Кира берет глушилку наизготовку, машинально переступает с ноги на ногу, невольно вздрагивает от звука лопнувшего стекла под каблуком. В голове мелькает мысль, что надо было надеть более удобную и бесшумную обувь, хотя какая разница — киборг легко обнаружит ее по дыханию и сердцебиению, если он где-то рядом.
«Спокойно, спокойно! Ничего страшного. Даже если он здесь…». Кира не прячется, понимая бесполезность этого маневра, стоит на самом освещенном месте, держа глушилку перед собой, медленно поворачивается то в одну, то в другую сторону, до предела напрягая слух и зрение.
Ощутив словно бы зуд между лопаток от чьего-то взгляда в спину, резко разворачивается на сто восемьдесят градусов. Темный силуэт рядом с одним из агрегатов сложно с чем-то спутать — это, несомненно, очертания человеческой фигуры. Сердце пропускает пару ударов и, трепыхнувшись, начинает колотиться с удвоенной силой.
— Эй, послушай… — собственный голос кажется ей жалким и дребезжащим; кашлянув, она продолжает уже более уверенно. — Мы не причиним тебе вреда. Мы не дексисты, мы хотим помочь.
Фигура делает шаг вперед, плавно выдвигаясь на более освещенный участок, потом еще один. Теперь у Киры есть возможность рассмотреть того, за кем безуспешно охотилась в течение трех суток местная весьма организованная и квалифицированная служба безопасности. Она вглядывается в лицо киборга и тут же забывает дышать. Судорожно стискивает зубы, с едва слышным шипением втягивает в себя воздух и замирает, будто скованная параличом. Рука с глушилкой бессильно падает вдоль тела, пальцы разжимаются, и прибор с легким стуком ударяется об пол.
Нет, он выглядит не таким, каким Кира видела его в их последнюю встречу. Моложе. Непонятно насколько, но моложе. Вон та морщинка меж бровей была глубже, были отчетливо видны нити седины в темных волосах, а в изгибе узкого рта просматривалась скрытая горечь, а не обычная легкая ирония. А еще в последние пару лет перед гибелью отец начал заметно сутулиться и периодически съеживать плечи. Теперь более молодая версия Александра Гибульского глядит на Киру, чуть прищурившись и склонив голову набок, а в его позе и во взгляде словно невысказанный вопрос — до которого часа его дочь-подросток намеревается сегодня отвисать с друзьями? Вот только честно?
Несколько секунд Кира просто стоит и ловит воздух ртом, будто выброшенная на берег рыба. А потом глаза отца загораются красным и он стремительно бросается вперед.
Принято считать, что «синтез Гибульского» был самым большим секретом «DEX-компани». Однако, героям данного повествования предстоит столкнуться с тем, что хотя компания и перестала существовать юридически, её самый засекреченный проект продолжил претворяться в жизнь и после её краха — проект с кодовым названием «Демиург».
Примечания автора:
Несмотря на общую дженовую направленность текста, в нем присутствуют элементы слэша.
В тексте много оригинальных персонажей и есть незначительное AU по отношению к канону — в ОЗК не работает Трикси.
Экипажи «КМ»и «Сигурэ» представлены эпизодически.
Автор любит брит-рок и бондиану, это накладывается на текст. Еще автор не особо заинтересован в научном обосновании своих идей, это НЕ научная, а игровая фантастика, как и книги Громыко.
В фанфике периодически используются тексты песен группы «Muse».