Когда он впервые понял, что Лешка опасен?
Когда это понял Темный?
Очень давно…
И не сразу.
Он проснулся посреди кошмара. На этот раз видение не ускользнуло так быстро, он даже попробовал удержать его, всмотреться, понять… вспомнить, наконец, но его отвлекли. Тихий стон откуда-то с пола.
Он быстро поднимается на локте, держа наготове папино заклинание и телекинез, но на полу — не демон и не какая-нибудь опасная пакость.
Лешка. Скорчился, прижимая руки к животу, и глаза зажмурены.
— Лешка, ты что? Что случилось?
Дим помогает ему встать (правая рука почему-то ноет) И хочется позвать маму, но что-то мешает. Может то, что сам Лешка просит ее не тревожить? А может то, как он смотрит. И у сердца непрошено шевелится какой-то холодок, тот, который появился после возвращения домой… Что с братом?
— Леш, что?
А тот только смотрит. Так, словно у Димки на лбу мох или паук ядовитый… Дим невольно тянется рукой — убрать, стереть…
— Лешка?
— Все… все нормально, — с запинкой выговаривает братик, и снова прижимает ладошку к животу, — Блин… Все, уже проходит. Все нормально, Дим.
— Какого черта нормально? Это…
— Все нормально. Просто кошмар.
Димка еще полминутки смотрит, как младший укладывается на кровать и закрывается одеялом так, что только макушка торчит.
Просто кошмар? Как можно так удариться во сне? Странно как-то. Ну ладно. Морщась (рука-то болит), Димка тянет к себе пушистое одеяло и замирает: у него болит рука, а у Лешки… Это что ж за кошмар такой?
Чей? И почему Лешка так смотрел?
Опасно…
— Здравствуй, Вадим Соловьев. Меня зовут Айвен, Иван по-твоему. Я твой новый… скажем так, старший друг.
Высокий мужчина в обычной белой рубашке (все Стражи носят белый, если они в Своде, а не среди людей) старался быть приветливым, но Дим мгновенно замкнулся. За этот год внимание Стражей его… достало, вот!
Вызовы прямо с уроков (а ребята каждый раз шепчутся, пока он собирает портфель и смотрят — кто-то с жалостью, а кто-то — как на урода), потом чужие пальцы на локте… Они же знают, как он не любит эти телепорты под присмотром, не любит чужие руки… а все равно посылают.
А потом — опять тесты. Бесконечные вопросы. «Око света», от которого ломит глаза и путаются мысли… Чужие руки на лбу. И все чаще — больно. Что они хотят, ну что им нужно еще, он же говорил, сколько раз говорил — не помнит он ничего! Не помнит!
Но время шло, и Стражи менялись один за другим, и он старался не злиться. Не получалось.
— Здравствуйте. А где Эвген?
— Присядь… Вот так. Вадим, твой прежний куратор сейчас занят. Так что пока с тобой побуду я. Надеюсь, мы подружимся…
Подружимся… Дим недоверчиво смотрит на Стража. Все так говорят. А потом, когда понимают, что с вопросами не получается, вызывают телепатов или отправляют на гипноз. Или еще похуже.
Когда же его уже оставят в покое?…
Подружимся… два часа спустя Дим дрожащими руками застегивает рубашку, даже не пытаясь стереть оставшиеся от «наложения рук» следы. Голова еще разламывается, пальцы еле попадают по застежкам. Дим смаргивает слезы. Закусывает губу. Не будет он здесь плакать, не будет. Но все-таки… почему они никак не оставят его в покое?
Ненавижу…
— Дим… — завидев его, младшенький тут же бросает книжку, — Димка, тебе плохо? Ложись, ложись… Позвать, чтоб помогли?
Помогли — это значит позвать Стража. Только у них есть лекарства, которые за минуту залечивают раны. И боль снимают… И детям Стражи помогают без споров, голова перестанет сразу. Только… Димка трогает языком припухшую губу. Только вот видеть сейчас еще кого-то в белой рубашке совсем не хочется.
— Не надо. Так полежу.
Он закрывает глаза, потому что от яркого света виски ломит еще сильней. Вот так… темно и хорошо…
А братишка не уходит, топчется рядом, а потом на бок невесомо опускается любимый лохматый плед… Ой, Лешка, спасибо. Догадливый… Маленькие руки тихонько расправляют плед, прикрывая спину и ноги. Тихий нерешительный вздох… А потом край дивана прогибается под новой тяжестью, и маленькая ладошка осторожно касается лица…
— Эй! — глаза распахиваются разом, и рассерженный Димка быстро отдергивает голову, — Ты что?! Дурак какой…
Алешка еле слышно шипит и трясет рукой, словно обжегся. Ну да, эмпат же… Ну куда лезет?!
— Ну говорил же! — от злости у Димки пропадают все слова. — Говорил же — не трогай меня, когда со мной такое!
— Я чуть-чуть, — младший опускает голову, но в голосе ни капельки виноватости, — Немножко…
Вот голова упрямая.
— Немножко, — передразнивает Димка (а голова правда прояснилась… чуточку, самую капельку). — Самому же плохо будет!
— Ну и пусть. — Лешка независимо пожимает плечами. — На двоих-то немного.
— Балда.
Но спорить нет сил, и Дим кое-как пристраивает гудящую голову на подушку…
— Но Дим…
— Брысь отсюда.
Уже на самой грани сна, когда перед закрытыми глазами закружились золотистые облака и неясные цветные картинки, Дим снова ощутил касание. Осторожное… Но отругать упрямого младшего не успел. Заснул.
Проснулся поздно вечером. В доме было тихо, даже компьютер не ворчал. Алешка спал, а рядом с его постелью… Дим прищурился. На крохотном столике у изголовья стоял стакан сока и валялся блистер с таблетками от головной боли.
Вот же…
От расстройства Димка шепотом проговаривает несколько запрещенных мамой слов. Ну вот что с ним делать? Говори, не говори, а Лешка все равно сделает по-своему! Так, как правильно.
— Уффф… — Димка сердито покосился на детскую кроватку. Они перепробовали уже все: игрушки, сок, даже телекинез — не помогало. Годовалая малышка стояла, вцепившись в прутики кроватки, и ревела так, словно ее собралось украсть стадо демонов! — И откуда в нее столько крика помещается? Леш, попробуй узнать, может, ей холодно… — он с сомнением покосился на вспотевший лоб ребенка. — Или жарко.
— Ладно…
Нахмурившись, младший примеривается, шагает к детской кроватке, наклоняется, и…
Крик прекратился моментально, как по волшебству. Малышка замерла, забавно приоткрыв ротик, и уставилась на Лешку так, будто он — огромный плюшевый мишка, замечательный и любимый.
— Ну что? — не выдержал Дим, устав наблюдать, как мелкая таращится на Лешку. — Что ей надо?
— Хочешь сам услышать? — улыбается Лешка. И протягивает руку…
Чужие чувства Димка не любит, но если Леш… И он становится рядом, чуть задержав дыхание, касается плеча. Так, чтоб отдернуть было легко.
И словно в речку нырнул. Теплую-теплую, уютную такую… стало хорошо и мягко, куда-то пропал холодок из груди, и очень захотелось полезть по этим гладким-невкусным-твердым и прижаться к этим большим-теплым-хорошим, которые снаружи… хочу-к-ним…
Рука упала сама. Комната качнулась. Димка ошалело уставился на хихикнувшего братика и прилепившуюся к прутьям малявку.
— Ну как, услышал?
— Она… хочет на ручки… — услышал Дим собственный голос.
— И-гггллл… — курлыкает маленькая, вцепившись в Лешку.
— Дим… — голос братца тихий-тихий, хоть Зайка сегодня ночует не с ними. У малышки резался зуб, и она стала совершенно невыносимой. Димке еще ничего, он-то слышал только плач, а вот Лешке с его эмпатией (вот угораздило ж братца) доставалось втройне. Так что мама забрала Зайку к себе, и в детской стало на редкость тихо. И пусто. Юные няньки немного помыкались по дому, посмотрели по телевизору очередную серию «Путешествий во времени», потом сделали слабую попытку похимичить со старыми, еще дедушкиными, эликсирами — получившийся в результате дым расползся по дому, обозлил кота (почти до лая) и был настолько противным, что от него не чихали только комнатные растения. Дим решил усложнить эксперимент и открыл еще одну банку. Старую-старую, на ней даже надпись стерлась.
И зря он это сделал… Что именно было в этой зеленой баночке, откуда Димка для пробного состава зачерпнул ложку сухой пыли, мальчишки так и не узнали, но те самые не чихавшие растения (лианы), кажется, решили, что их обделили впечатлениями, и стали активно выдираться из горшков — попутешествовать собрались, что ли…
Мальчишки попробовали призвать взбесившиеся растения к порядку, но те вели себя, как щенки — все переворачивали, везде совали свои зеленые конечности и даже грохнули об пол тарелку с печеньем. На шум выскочила мама и, отругав самозваных алхимиков, отправила к компьютеру. Дядя Андрей потом битый час гонялся за ожившими лианами, запихивал их в кладовку и только радовался, что не ожили кактусы…
Компьютерные игры братцы не особо любили, даже самые продвинутые (Дима сердило частое отсутствие логики в действиях персонажей, а Лешка не терпел виртуальных людей — очень живых и реальных, но при этом — без эмоций), так что, покидавшись подушками — давно не перепадало такого развлечения — братцы полегли по кроватям и принялись болтать.
— Дим… а ты кем станешь? Как папа — Стражем? Я вот хочу.
Дим отвечает не сразу. Раньше он бы сразу ответил «да». Он хотел… Стражи ведь не просто маги. Это самые лучшие, самые храбрые. Они следят, чтоб темные не нарушали перемирия, они выслеживают вампиров и демонов. И прорывы останавливают тоже они. И уже почти тысячу лет помогают маскировать магию от обычных людей, и спасают, если что. Стражами были и отец, и дед, а двоюродная бабушка и вовсе стала Хранительницей. Вошла в совет Стражей и живет в Своде Небес.
Димка тоже хотел быть Стражем. Папа даже стал его учить потихоньку… еще тогда. И он, конечно, хочет защищать… Лешку, Зайку мелкую. Маму… Да всех. Ведь прорывы сейчас стали чаще. Словно что-то гонит пришлых демонов из их прежнего мира. Надо защищать. Только…
— Дим?
В голосе младшего удивление, но Димка правда не знает, что ответить. В последнее время он слишком часто навещал Свод. Слишком внимательно смотрели на него люди в белых рубашках. Дим не знает, возьмут его в Стражи?
А хочет он этого вообще?
— Я не знаю…
— Вадим Соловьев? — возникший прямо посреди комнаты молодой Страж был строг и неприветлив. Лешка быстро встает навстречу:
— Димка заболел. Не трогайте его сегодня.
Не надо им ничего говорить. Для них это — не причина…
— Болен? — Страж как-то разом оказывается у кровати, всматривается… глаза пристальные и цепкие. Дим с трудом выдерживает этот взгляд. Так хочется закрыть глаза и не шевелиться. Совсем.
Лоб горит, губы горят, а в груди словно лед царапается. Надо было сказать, чтоб молчал… Лешка не понимает, почему Дим не хочет ничего стражам говорить про болезнь. Почему этот жар и холод достают старшего брата недолго, всего три-четыре часа, но часто. Почти каждый месяц… и почему он не хочет помощи. А ему в такие дни хочется только молчать, потому что откуда-то накатывает злость… холодная, противная… И он врет Лешке, что это просто осложнение после простуды… пройдет. Оно правда быстро проходит. Обычно.
Но что сейчас скажет Страж?
И почему он стоит рядом с Лешкой? Непонятно, но почему-то Диму это не нравится…совсем. Что им надо от брата? Но Страж просто трогает Лешку за плечо.
— Сбегай-ка за водой, малыш. Сейчас мы поставим твоего брата на ноги.
Мелкий сияет и испаряется.
А Страж присаживается рядом.
— Очень плохо?
— Какая разница?
— Прости, Вадим. Мы просто… очень спешим.
— Что случилось?
Вопрос повисает в воздухе — вернулся Лешка с Димкиной любимой чашкой. Страж не глядя проводит над ней ладонью, и протягивает резко потеплевшую воду:
— Пей. И вставай.
— Да что случилось?
— Прорыв. Опять. На этот раз удалось захватить пленного.
Папа когда-то говорил, что Свод Небес — вылитый музей. Громадный и набитый всякой всячиной. Мама смеялась и спрашивала, почему тогда музей? Может, склад хлама? Она, например, лично сдавала Стражу Анхильде находки, абсолютно не связанные друг с другом и вряд ли когда-то кому-то нужные. Сапог-скороход — один, без пары, чей-то громадный зуб, подобранный на месте одного из стихийных прорывов, говорящий камень… Что камень говорил, сомнений, мол, никаких, и что периодически он переходит на знакомые и понятные языки — тоже, но несет при этом такую чушь, от которой уши не просто вянут, а засыхают на корню вместе с мозгами…
Папа понижал голос и рассказывал о тайных планах подбросить говорящий камень кое-кому из демонов, как секретное оружие — пусть, мол, они гадают, что такое «эссли спинооховы», и как надо зажарить экваториальных муравьев в «твинье по-барбадонски». Мама не соглашалась. Она говорила, что так нечестно, обвиняла Светлый Совет в жестокости к бедным демонам, и предлагала лучше подбросить в пещеры ту говорящую кровать, которую придумал чокнутый маг из Гуадалупе. Ну, ту, которая дает советы насчет поз и всего такого, если на нее ляжет больше, чем одно тело. Папа поднимал брови и категорически отказывался делиться с демонами такой ценной вещью! Наоборот, он, Александр Соловьев, предлагает забрать кровать к ним в дом — а вдруг ее советы пригодятся?
Димка изнывал от любопытства и приставал к родителям с расспросами про советы, и папа с мамой спохватывались… А потом смеялись и начинали играть с ним и с Лешкой в «поймай облачко», или в пряталки… Папа, папа.
Спохватившись, Димка быстро вытер глаза и независимо оглянулся на Стража. Тот промолчал.
Они шли по коридору, на этот раз довольно узкому. Коридор был сложен из другого камня, не желтоватого, как те, что Дим видал раньше, а серого, и освещался не лампочками, а толстой трубкой вдоль стенки. Здесь Димка еще не бывал. Ну да что удивляться. Свод он и есть Свод. Никто не знает точно, где он. Кроме Хранителей. Даже Стражи телепортируются сюда по маяку, не по ко-ор-ди-натам. Никто не знает точно, кто его построил, и сколько лет строили. И здесь очень много комнат… Очень. Хранители и Стражи живут в этом месте больше двух тысяч лет — и все-таки недавно, в тот год, когда родился Лешка, тут нашли новый, никому не известный этаж.
И папа был прав. В залах, комнатах и кладовых магического замка, построенного в незапамятные времена, всячины хватало…
…Стена разошлась, как занавеска, и Страж коснулся плеча, показывая, куда пройти.
Светлая, очень светлая комната. Темный изогнутый камень у стены. И на нем — человек. Нет. Не человек. Он повернул голову… серая кожа и красноватые глаза, которые словно вышли из кошмарного сна.
И что-то кольнуло в груди, шевельнулось, тяжело заворочалось… холодок. Холодок, который… Нет. Нет, пожалуйста, не надо! Не сейчас!
Страж что-то сказал — он не услышал. Он смотрел только на серого. Серого…
— Ссои ша? — шевельнулись бледно-серые губы.
«Шаман?»
Дима шатнуло. Как он… откуда он это узнал?!
Я не хочу… не хочу это знать!
— Ссои ша? Антэски симэ?
«Шаман» Пришел за мной?»
Ледяная колючка словно прострелила плечо, пронеслась по крови, острой иголочкой ударила-ужалила сердце…
Свод Небес Дим в тот день покинул не скоро. Когда он упал (вот же позорище, как девчонка из кино!), Стражи додумались вызвать маму… так что очнулся он под скандал. Мама разносила Стражей, те виновато что-то объясняли… Кажется, что они предприняли все меры безопасности, что такого не должно было случиться, что они недооценили глубину перенесенной мальчиком моральной травмы… и еще что-то, и еще.
Стражи честно извинялись, и он правда верил, что они не хотели плохого. Но он все равно не останется здесь. Даже для лечения.
Домой. Пожалуйста…
Ему было страшно. Страшно, как никогда в жизни… хоть холодок сейчас молчал.
Домой. Подумать. Что теперь делать.
Холодок… нет, не холодок, — холод, лед! Он не просто так шевельнулся — он узнал своего.
Он и дома очень тихий. Такой тихий, что мама что-то почувствовала.
Заподозрила.
Присела рядом, обняла…
Держит…
— Ну, Дим, подними голову. Все будет хорошо.
— Правда?… — он старается улыбнуться, но губы как чужие.
— Правда, — какие у мамы глаза — покрасневшие, заплаканные, но ласковые… — Правда-правда, все будет хорошо. Ты же слышал, они больше не будут тебя вызывать без твоей просьбы. Только если сам захочешь. Мы так решили. Все будет хорошо, Дим…
— Да… Спасибо…
Он старается верить. Послушно ложится отдохнуть, закрывает глаза, улыбается в ответ на мамино обещание приготовить к вечеру «пир горой» с его любимым тортом «Графские развалины». Если б можно было все исправить тортом…
Он не знает, что делать.
Рассказать? Но что? Что ему стало плохо и показалось, что он знает этого серого? Что раз в два месяца у него поднимается температура, а в груди словно появляется второе сердце? Только холодное и противное… Рассказать?
И остаться в Своде надолго. Может и навсегда…
Промолчать?
Ведь ничего же не случилось. Он же мог все это время удерживать на привязи и холодок, и приступы злости? Значит, и дальше сможет. Только Леш… Лешка может узнать. Он не расскажет, но все равно…
Надо, чтоб не узнал.
Опасно…
Ночью спокойней не стало. Димка лежал с открытыми глазами и смотрел в стену. Там переливались бабочки и звезды, но он их не видел. Другое стояло перед глазами. Мамины глаза, когда он пытался съесть этот несчастный кусок торта, а тот не лез в горло. Лицо дяди Андрея. Тот ничего не понимает в магии, зато понимает про расстроенных мальчишек и обещает поехать с ними на выставку роботов… Хнычущая Зайка. Малышка эмпаткой не была, но то, что у него плохое настроение, чувствовала. И Лешку. Его глаза, когда Дим ляпнул это чертово: «Не лезь ко мне!»
Врать семье — трудно.
И пусть получилось, но… что, теперь всегда будет так? Они рядом, но не с ним… а он — один. Сам так решил. Правда же? Сам решил. Не плачь теперь.
И вдруг это новое одиночество, это новая, непривычная, тоскливая пустота стали нестерпимо горькими. Навалились всей тяжестью, сдавили горло, зацарапали сердце кривыми когтями…
И он быстро перевернулся, уткнулся лицом в подушку, глуша рыдания.
Он не слышал, как Лешка встал. Просто ощутил его руку на спине.
Дурак, не лезь!
Но было поздно. Теплая волна прокатилась по коже, забирая боль, унося стиснувшую горло судорогу… мягко коснулась-взъерошила волосы… взяла сердце в теплые бережные ладони…
И тает боль и обида, и сжимается, отступая, ненавистный холодок. И Димка, не глядя, ловит его руку, сжимает горячими пальцами, не зная, что сказать, как извиниться…
Лешка снова поступил по-своему. Но как же он рад, что у него такой упрямый младший брат!… Лешка…
— Леш.
— М-м-м? — глаза десятилетнего братишки отчаянно слипаются, но он все еще упрямо смотрит в дурацкий учебник. Да-а… Глядя на мучения Лешки с историей и кодексами, Димка может только радоваться, что его в Стражи не берут. Ну их… Дим как-нибудь проживет и без кодексов, и без Свода. Только младшего жалко. Скоро одни глаза останутся. Особенно если все это старание — зря. На первую ступень обучения младшего Соловьева приняли (почти всех берут = зубрить кодекс и историю можно запросто, Стражам не жалко), а вот дальше — неизвестно, возьмут, не возьмут… Сейчас с прорывами затишье, уже года полтора как ни одного не было.
— Спускайся, пора ужинать.
— Угу…
— Бросай свои учебники, слышишь? А то утоплю их в… — история вылетает из рук братца и прыгает на стол. — В варенье!
— Дим! — поднимает голову слегка рассерженный Леш… — Дим, сзади! Падай!
Дим бросается на пол, не думая и не рассуждая. Свистнувшие над головой стрелы с глухим звуком ударяют в стену. Левое плечо обжигает огнем… попали! перекатиться и отшвырнуть — кто там сзади? Чья тень ложится рядом? Незваные гости…
Правая рука уходит в замах — а их оказывается пятеро. Троих сбивает с ног и катит по полу, а двое… двое успели уйти с прицела. Рвутся к Лешке… Стоять! Стоять, подонки!
А левая рука повисает неживым грузом, и дома никого, только они… и эти.
Лешка как-то исхитряется отшвырнуть своих и уйти от стрелок. Взлететь, пропустив их под собой.
— Дим, держись! Осторожно…
Осторожнее… они встают. А голова кружится. И перед глазами — какая-то темная сетка… дрожит и слоится. Сеть? Они сеть достали? Опять — кому-то в лапы. Ну нет! Огонь от яда на стрелке доползает до груди… и холодок взрывается. Это так, словно его окатывают ледяной водой. А следом за пронзительным ледяным холодом приходит жар.
Плещет горячим в лицо. Рвется рычанием из горла. Поднимает руки ладонями вперед.
И приходит огонь…
Это случилось перед рассветом.
Дим проснулся и быстро сел на постели, не понимая…
Что такое?
Что его разбудило? Может, снова незваные гости? В доме было тихо. Даже мама с отчимом еще не вставали. За окном еле-еле светает, все серое-серое, как толченая полынь…
Что ж заставило так… ощетиниться? Словно рядом — та мерзкая тварь из другого мира, которую он по дурости вызвал в день рожденья Лешки. И по крови снова бегут знакомые иголочки… холод-жар… Почему проклятая ледышка снова проснулась?
«Ледышка» отозвалась злобной колючей болью, и, хватая ртом воздух, Дим падает на подушку. В ушах шумит… комната странно плывет перед глазами — сквозь узорный ковер словно прорастают чужие фигуры — серокожие… один, два…пять… двенадцать.
Шум рассыпается на слова — почему-то знакомые…
— Прячь след. Прячь, пока не почуяли!
— Не могу! Сил мало…
— Прячь! Не жалей. Сейчас найдем кого-нибудь из местных. Подпитаешься…
Что?!
Подпитаешься… подпитаешься… и шипящие голоса с резкими интонациями…подпитаешься… Раненая память, кое-как залеченная, дрожит под напором нового-старого-страшного… и сдается. Воспоминания взвились метельным вихрем, злым ранящим хороводом, показывая невидящие глаза мертвого отца… тянущуюся к лицу чужую руку… горячую боль и чужое удивленное лицо… серое, серое, серое! Вскипающая между ними сила, которую чужак тянет и смешивает, сила, которую отнимают, слабость и боль… И ниточка упрямства… отчаянного, железного, последнего… ты ничего не получишь, гадина, ты-меня-не-получишь! И руки, леденеющие от вернувшейся силы, смешанной с чужим холодом…
Дим хватается за спинку дивана, чтоб не упасть — груз вернувшихся воспоминаний давит на плечи, сжимает виски.
Так было… так тогда было…
Он тоже был «подпиткой», поэтому и не убили сразу. Он тоже… Только он не дал себя съесть, не отдал магию… отнял обратно, захватив и чужое…
Так было. Так он появился, холодок, который теперь не выгонишь… дрянь, которую приходится прятать от всех и держать на привязи! Из-за них… из-за таких, как эти! Дим сжимает кулаки.
Значит, подпитаться, хотите, да, твари пришлые?!
Он блокирует Лешку — не надо ему вмешиваться — и шагает в телепорт, даже не одеваясь.
Серые горы, серый стелющийся туман… гаснущая щель прорыва… темные фигуры, быстро подбирающие рассыпанные по земле мешки… Успел!
Дим делает шаг вперед, пока серые не успели уйти. Ждет, пока его заметят.
И руки сами раскрываются ладонями вперед…
Оказывается, Стражи нуждаются в нем! Даже в таком — не прошедшем обучение и не согласном на их присягу! Да еще с непонятно какими силами! Он и такой нужен! Слишком тяжело им сейчас приходится — новая волна прорывов заставила что-то заподозрить даже обычных людей. Еще б не заподозрить — когда люди пропадают уже не просто поодиночке в глухих местах, а целыми домами и даже небольшими поселками!
Стражи ловят пришлых, но они же не могут чуять прорывы, как Дим со своим «холодком». Так что они часто опаздывают…
Нет, он конечно, поможет. Папа учил их этому — защищать.
Но вот давить на него со своими правилами — не надо.
— Страж Соловьев! Что ты делаешь?
— Развлекаюсь, — Дим прячет досаду, напоказ аккуратно отряхивая ладони. — А в чем дело?
Пожилой Страж непонимающе оглядывает обстановку — ну да, грязно и малость дымно. Ну а что вы хотели от подземного племени? Демоны есть демоны, света от них ждать глупо.
— Развлекаешься? Здесь? Но…
— Ну не на светлых же магах мне тренироваться! — Дим вызывающе улыбается, но Страж Леонид терпит. Ну конечно…
Стражи вынуждены терпеть его закидоны — слишком он им нужен. И потерпят! За все хорошее.
Хорошо, что явились чуть позже основного момента тренировки. Совсем ни к чему им видеть, как Страж Соловьев пьет силы из попавшегося под руку демона. Могут не так понять. Хотя что тут понимать! Ему надо пополнять магию — во-первых, это полезно — у демонов, в отличие от Стражей, очень разные наборы сил. Пригодится. Во-вторых, это помогает держать под контролем Темного (так он привык называть холодок). Выплеснув злость, холодок притихает… В-третьих, он не железный — пахать по трое суток подряд…
— Страж Соловьев, ты нужен в Своде, — Леонид, наконец, вспоминает, зачем пришел.
— Прорыв?
— Нет, конфликт с демонами на…
— Нет.
— Что?!
— Нет. Мое дело прорывы. Вы же сами так говорили, — не то чтоб ему хотелось поругаться со Стражами, но сколько можно! Скоро ему на шею сядут и ножки свесят.
— Но это вынужденная мера! Борьба идет за очень важный артефакт, попавший к ним в руки. Если они воспользуются Пологом, то… Мы обязаны вернуть его!
— Возвращайте, — пожимает плечами Дим. И отламывает со стены друзу кристаллов — порадовать Зайку.
— Что ж. Я передам твой ответ… — медленно говорит Леонид. — Тогда мы вынуждены бросить в бой молодое пополнение.
Не хочешь драться за нас — отправим твоего брата, — услужливо переводит холодок.
Но Дим в переводе не нуждается. Опять впутываете Лешку, Светлые? Ладно. Пока это работает.
Но когда-нибудь я посчитаюсь за это.
— Не спеши, Соловьев-старший, — фигура в плаще с капюшоном (прямо-таки джедай из любимой Зойкиной мультяшки) старательно держит руки наотлет, демонстрируя мирные намерения. Самые мирные…
Старший. Хм…
Подлизывается, ясно. У них и младшим-то считаешься с восемнадцати-двадцати, а до тех пор тебя как бы и нет. А ему, Диму, шестнадцать. Можно гордиться.
— В смысле — не превращай тебя в пепел сразу? Идет, — Дим прислоняется к стене. — Ты успеешь сказать, зачем пришел в мой дом, демон.
А потом я решу, что с тобой делать.
— Мы просим тебя о… перемирии.
— Всего лишь? — «Соловьев-старший» не скрывает насмешки.
— Всего лишь просим. Ты ищешь пришлых и приходишь к нам. И убиваешь. Мы могли бы попробовать договориться с Советом… могли взять заложника из твоей семьи, ведь все знают, что твой брат…
— Тварь! — фигуру впечатало в стену раньше, чем он рукой шевельнул, — Не смей о моем брате, ты!
— Твой брат — твоя слабость… — выдыхают побелевшие губы демона. — Мы не тронем его. Никого из твоих, никого… Твоего отца убили пришлые. Не мы. Обрати свою ярость на них, мы поможем их выслеживать. Мы предлагаем тебе все — даже… корону… пощади…
Твой брат — твоя слабость…
У нее глаза, как небо в грозу — темно-синие. И такие же беспокойные… и красивые.
Лита, Лита…
Обманщица.
Он закрывал глаза на то, что она темная. И то, что она не нравилась холодку — тому никто не нравился. Он даже с Лешкой ее познакомил. Брат промолчал, хоть ему синеглазая красавица не понравилась сразу, а через день Дим подслушал, как та, что клялась ему в любви и черте чем еще, сговаривается прикончить его и семью…
Никому верить нельзя. Только своим.
А Лешка увлекся музыкой. Надо же… Но ничего. Пусть лучше музыкой… И успокаивает старшего, когда тот возвращается с рейдов. Научился передавать эмоции, даже не касаясь, вот и делится.
Иногда приходится одергивать.
Слишком рвется в бой, помогать. Не понимает, почему Стражам перенесли время практики на шестнадцатилетие. Да потому.
Твой брат — твоя слабость…
От мамы и отчима не осталось ничего. И эти похороны — такое же вранье, как и долг. Он должен защищать мир… он должен оберегать людей. Он должен, должен, должен… да к дьяволу все! Он должен заботиться о младших. Точка! А мир пусть катится куда хочет!
Он людям больше ничего не должен!
Подонки… скоты… террористы ублюдочные! Ненавижу!
Не трогай меня, Лешка! Не лезь!
Вот сейчас — не лезь, не вмешивайся, я-не-хочу-чтоб-мне-помогали, ясно?!
Уйди!
Но он не уходит, и Дим переносится очертя голову, куда угодно, лишь бы подальше, чувствуя, как растекается по крови колючий мороз…
Когда очень больно, так легко впустить в сердце холод… А с ним Тьму.
Мир надо менять. Весь.
К черту Стражей. Они не справляются. Люди чем-то похожи на демонов, страх для них куда действенней света.
Так пусть боятся!
Дурак он был, что сдерживал холодок. Дурак. Так намного легче и проще — с ним внутри. Только надо пока держать подальше младшего.
Леш не понимает.
Светлый, блин! Набивается на разговор, хочет помочь, уговаривает… Нет уж, посиди дома. Потом поговорим.
Заодно и не расскажешь ничего этим…
Забаааавно. Вот и убийц подсылать стали. Интересно, кто. Нет уж, я не позволю себя угробить. Я еще не перетряхнул этот сволочной мир сверху донизу и не отдал долги!
Это глупости, что нельзя использовать врагов. Можно, и еще как! Вон, серые по струнке ходят, лишь бы не прикончил и не отправил обратно. Кого хочешь приволокут, что хочешь добудут. И много интересного рассказывают…
Что? Ладно, дослушаю, я добрый сегодня. К дьяволу предсказания, это глупость, Лешка не…
Что?!
Как — ушел?! Давно?! Ах, Стражи помогли… Свод, значит. Свод.
Так.
Юрия ко мне.
Он собирался вернуть Лешке магию, потом. После победы. Все уже было подготовлено, фигуры расставлены по местам, готовые к бою, и никто не должен помешать! Он возьмет этот мир под контроль. Он имеет на это право, черт побери. Никто не должен помешать…
Младший брат выбрал не то время, чтобы воспитывать старшего. И уж тем более не стоило делать это в присутствии остальных. Стражей наслушался? И уж совсем не надо было ему связываться с этими белыми…
Твой брат — твоя слабость…
— Ну? И как тебе теперь в Своде?
Молчит. Только смотрит…
— Тебе же так нравилось здесь бывать! — злость нарастала лавиной. Какое право он имеет так смотреть?!
— Предупреждаю — не лезь ко мне в мозги. Больше не выйдет!
Лешка почему-то морщится, словно от боли. И смотрит, не отрываясь…
— Конечно, не выйдет. Ты же отобрал мою магию. Я больше не могу… ничего не могу.
На миг Дим ощутил что-то похожее на сомнение. Или на жалость. Может, не стоило так? Для Лешки остаться без своей эмпатии — как без глаз почти. Без других способностей он протянет, а вот без этого…
Но тут Леш вскинул голову:
— А что — похоже?
— Похоже?
— Похоже, что я лезу? В голове шумит или как? Так это не я. Это совесть.
Хорошо, что не при демонах такое ляпнул. Вот дурак. Он и правда верит в это. Совесть, и все такое… Прямо Страж какой-то. Мимолетная вспышка раскаяния испарилась бесследно, снова подступила злость. Страж… воспитатель самозваный. Смеет же!
— Это стоило того? То, что ты сделал… все это…- никак не может успокоиться младший, — Стоило, скажи?
Нельзя позволять ему говорить такое при посторонних. Вообще нельзя.
— Стоило. И еще будет стоить, — голос жестко скрежетнул, это включился Темный. — И тебе лучше заткнуться и придержать норов. Я не потерплю никакого…
— Дим, — перебил тихий голос, — Послушай себя. Это — ты? Это вообще — ты?
Опасно…
— Не пытайся перевести разговор. Не пытайся, черт побери, меня воспитывать! Совесть… выдумки слабаков.
— Слабаков? Нет. Слабак — это тот, кто сдался!
Показалось — в лицо кипятком плеснули. Это про меня? Про меня?! Да как ты смеешь…
— Думаешь, тебе одному тяжело? Тебе одному плохо пришлось? Несколько испытаний — и все? Ты отступил и подался в Темные? Вот так просто…
— Заткнись! — удар сбивает Леша с ног и наконец заставляет замолчать. — Заткнись!
Зал дрогнул, по полу, изломившись, проходит трещина.
Сверху невесомо осыпается белесая пыль.
Ну вот… зал… испортил…
Из-за этого.
Ну ладно…
— Значит, я слабак. Значит, ты на моем месте не сломался бы… — бешенство требовало выхода, и он резко взмахнул рукой в призывающем жесте. Возникли три фигуры. Он не помнил, как их звали, только имя главаря помнил. Симон. Из Варса… — Взять этого. Объяснить ему, кто он по новому порядку. Как следует объяснить.
Почему он не сдается?
Ни в первый раз, ни сейчас?
Упрямый, как…
Я тебя достану. Достану. Ты должен понять, что я прав. Я, а не ты.
И ты должен быть со мной. Не против, а со мной.
— Продолжать, милорд?
— Подожди…
А если он не притворяется? Если он правда просто сошел с ума после этой дурацкой выходки с детьми? Если…
— Оставь его. Совсем оставь. Отвяжи. И вызови врача.
Леша больше нет.
Просто нет!
То, что осталось, может ходить, дышать, смотреть. Но это не Леш… Это больше не Лешка. Его можно тронуть, ударить, погладить — он все равно не поймет. Он больше не будет лезть с советами, не станет причинять хлопот, слова против не скажет. Просто растение. Домашнее…
И от этого хочется выть… Можно запустить смерч, можно утопить какой-то дурацкий остров… но от этого легче не станет. Не станет…
Сегодня он помиловал губернатора вместе с его городом. Вообще-то обоих стоило б наказать, но сегодня не до них. И не до приговоров. И не до Зойкиных фокусов.
Лешка заговорил! Он приходит в себя…
Этот новый Лешка — он совсем другой. И тот же… словно время отмоталось назад, и младшему снова восемь лет, и можно заботиться о нем, защищать — он это примет. Не скажет ни слова против. Рядом с ним так… спокойно. Как тогда.
Неясное теплое чувство напоследок дохнуло покоем и уютом… и растаяло, снова показав нависший темный потолок.
— Вот так… — немного хрипло проговорила девушка, всматриваясь в окаменевшее лицо Алекса. — Он правда тебя… любит. Но если ты скажешь что-то против…
Юноша молчал.
— Прости.
— Не стоит. Я… должен подумать.
В комнате совсем темно, только светящийся мох еле заметно вычерчивает узоры на каменной стене… и словно возвращается недавнее прошлое… Потому что Алексей неподвижно лежит на узкой постели и смотрит в потолок.
Задержав дыхание, Лина быстро присела рядом…
Нет.
Нет, хвала богам!
Лицо юноши не было равнодушной маской, оно было живым, и… Ох, Алекс. Сколько боли…
— Лина, — прошептал он еле слышно. — Лина…
И две горячие ладони обхватывают ее запястья. Не объятья. Не поцелуй, а ее руки, прижатые к его сердцу…Словно она — огонь, который должен его согреть.
— Алексей…
И опять ей не хватало слов. Какие слова тут помогут?
Обнять бы его. Согреть…
Что почувствовал Алексей сегодня, глядя на «урок» Вадима? Что ему сказали соратники? Что сейчас у него на душе? Если даже она, феникс, заледенела? Такого Вадим раньше не творил. Смерть тысяч в эфире — такого не было ни разу, ни разу.
Неужели Вадим пошел вразнос из-за исчезновения брата? Или просто зло есть зло, каким бы симпатичным оно иногда не казалось? Холодно как… Совсем холодно. Ее птичка испуганно притихла, даже на магические силы не реагирует.
Холодно…
Просто трясет… Да что ж такое? Как тогда, перед первым приемом…
Холодно… Согреться…
— Что с тобой? — звучит над ухом родной голос, — Лина? Что? Ответь…
Потом.
Только не отпускай меня…
Воспоминания о той ночи сохранились обрывками. Каждый миг — как блик факела… Огненный лепесток.
Алексей кутает ее в одеяло, приносит что-то горячее и пахнущее апельсином, ложится рядом… Обнимает и что-то шепчет, обнимает и греет… ну, хоть отвлекся…
Так странно быть слабой. Забытое ощущение. И нестрашное совсем. С ним — не страшное. Когда он был слабым, она была сильной за двоих.
Теперь они равны, и она может позволить себе побыть слабой. Немножко. Совсем капельку. Пять минут… Пожалуйста, а?
Противная дрожь и слабость начинают затихать, и Лина наконец сообразила, что это за состояние…и некоторым удивлением диагностировала потерю сил. Словно ее сегодня выпили, высосали… Нет, не все, даже не половину, но… против воли. Кто?
Кажется, она знает, кто…
Все усилия Алексея ее отогреть чуть не пошли прахом: так она похолодела от догадки.
Ваша Избранность, для чего вы собрали нас площади?
Только для возможной схватки?
Или в водяной смерти есть и ее доля сил? Быть может, все они — как подпитка для Вадима?
Спрошу Марианну, как она… Потом.
Следующий момент — летучий огонек кружится у свечи, и лицо Алексея в неровном свете кажется очень резким…
— Это опять выбор… невозможный выбор, — Алексей снова смотрит в потолок. Его голос почти звенит, — Невозможный. Понимаешь? Если я не остановлю его, он будет убивать дальше. Десятки тысяч. Если убью — начнутся войны за власть среди Темных. Снова… смерти. Я не знаю, как поступить.
— … но есть другой выход… — по наитию продолжает Лина… и угадывает.
— Есть. Слушай…
Он говорит — и Лина не верит своим ушам. Только не это…
Этот выход — очень опасный.
Это почти самоубийство.
Вернуться к Вадиму. Подстроить пару комбинаций и вернуться. Притвориться… И снова стать тем, чем Ему требуется — его братом, его тенью, тихим голосом у плеча… тем, кто выслушает и не возразит. И поможет успокоиться. Не сорваться.
Совестью.
— Ты с ума сошел…- голос срывается, и пальцы сами собой сжимаются в кулак. Вернуться… — к Нему?!
— Опять подлость, да? Свет тоже не всегда чистый.
— К дьяволу подлость! Насколько тебя хватит?! На месяц? А если Он поймет?
Сумасшедший… Тебе мало было? Алекс, как ты можешь про такое… даже думать не смей!
А он молчит…
Лина постаралась взять себя в руки. Как трудно дается самоконтроль…
— Алёш, притворство не для тебя. Черт, ты понимаешь, чем это может кончиться?
Еле слышный вздох. Дрогнувшее под ее пальцами плечо. Тихий голос, почти шепот, только… какой же он твердый:
— Понимаю. Только… я не вижу, что еще можно сделать. Чем дальше, тем хуже. Мы не справимся, и даже вместе с Темной Лигой — что сможем? Какой выход? Я все это время пытался понять, к чему мы придем. Даже если случится чудо, Империя рухнет… Мало разрушить, понимаешь? Надо еще знать, что построить. А что? К прежнему миру возврата нет.
— И поэтому надо сдаться на милость Повелителя? Алекс, ты же видел, какая у него милость!
— Не всем. Только мне.
Лина молча смотрела на него, не в силах подобрать подходящих слов. Проклятье, проклятье, проклятье!
— Объясни!
— Я сам не уверен. Статистика… Пока я был рядом с Димом, у Службы Дознания не было такого финансирования. За последние четыре месяца — ни одного уничтоженного города. Ни одной показательной казни. Готовился к пересмотру закон о лишенных прав. Была возможность, что рабство отменят. Теперь все полетело к черту.
— Ты в этом не виноват!
— Знаю. Наверное… Но я точно буду виноват, если не попробую.
Лина прикусила губу. В голосе Алекса не было отчаяния. Не было надлома и растерянности. Совсем другое было. И она не знала, как пробиться через эту обреченную решимость. Будьте вы прокляты, ваше Величество! Я бы сама Вас убила, я б заплатила за это чем угодно, лишь бы не видеть, как Алекс готов шагнуть в Огонь…
Правда? Спросил недремлющий внутренний голос. Правда готова? Вспомни другой вечер и другую комнату. И серо-зеленые глаза, такие непохожие… и так же полные неосознанной боли утраты. И бурю его памяти, подмявшую сознание…
— Лёш… — первый раз она назвала его этим именем-прозвищем. — Лёш, это не поможет…
Он шевельнулся. Темные брови сошлись:
— Ты что-то знаешь?
— Возможно. Моя очередь делиться воспоминаниями. Слушай. Пару недель назад меня вызвал Вадим…
Слитное «о-ахх!…» прокатилось над двумя толпами: и демонической, и человеческой…
Волна росла.
Она приближалась метр за метром, казалось, очень медленно, но деревья на ее пути сгибались и ломались, а земля точно вскипала под миллионами тонн воды…
Волна росла.
Вот она уже как башни Дворца…
Горожане инстинктивно попятились, кое-кто вскинул руки к глазам, послышались крики… Из окрестных домов стали выбегать люди и замирать в безмолвном ужасе…
Волна росла.
Она смяла и поглотила окраинные домики…Стерла заброшенный стадион. Точно бумажный детский кубик, раздавила пожарную вышку. Играючи сдула целую улицу…
И замедлила бег. Остановилась.
Точно в каком-то старом ужастике, точно в полузабытом кошмаре, в полной тишине над перепуганным городом нависла громадная зеленоватая стена. Пенные гребни прокатились по краю и застыли…Просто застыли. Стеной.
Замерли и люди. Прозрачная смерть повергла бы в ужас и троллей… Секунда. Две. Три… Головы одна за другой поворачивались к экрану. Красивые губы Вадима дернулись в злой улыбке:
— Это последний шанс для мятежников.
Шанс?! Вадим никому не давал шансов… Никогда… Неужели?
Над площадью вдруг материализовалась платформа. Она зависла в воздухе, черная, круглая, с толстым днищем, которое внезапно раскрылось многолепестковой диафрагмой, уронив на землю множество небольших предметов. Толпа в страхе отшатнулась, но они не взорвались и не напали — тихо осыпались в небольшую, не выше пояса, кучу…
— Это ваш последний шанс. Кто сдастся и признает свою вину, может надеть ошейник. Станет рабом, но останется жив. У вас пять минут.
Серо-зеленые глаза осмотрели побелевшие лица. И в жуткое молчание тяжело упали слова:
— Отсчет пошел.
Наверно, его голос отдавался в каждом уголке города, в каждом доме, потому что пустые улицы буквально за минуту заполнились людьми… Они оглядывались, и, замечая зависшую смерть, цепенели… и бросались бежать. Паника, ужас, давка. Страх и смятение…
На городской площади несколько секунд все стояли в неподвижности. В молчании. В страхе… Потом медленно, как во сне, к темной груде наклонилась женщина… И защелкнула темное кольцо на шее ребенка…Подростка.
— Мама! — вскрикнул беловолосый паренек…
— Боже… — бросился к ним мужчина… — Рихи! Что ты делаешь? Отдаешь нашего сына… в рабы?
— Зато он будет жить!… — закричала женщина…- Это не навсегда, пойми, Матиас… Он будет жить!
— Ма… — начал подросток, отчаянно пытаясь сдернуть ошейник… и растаял. Исчез.
— Карл! — мужчина безнадежно рванулся, хватая воздух руками. — и закрыл глаза, сломленный отчаянием… — Карл… Рихи…
Женщина закрыла лицо руками и разрыдалась.
Феникс недоверчиво смотрела на экран. Ошейник с вмонтированным призывом? Вот что еще готовилось, вот о чем хотел узнать Стрейзант! Вот что еще может быть вмонтировано в новые браслеты! Лина сжала кулаки. Проклятье!
Больше никто не сможет спрятаться — они притянут отовсюду, больше никому не уйти, не снять… Полное рабство. Вечное. Безнадежное.
Преисподняя!
По волне прошел шелест… рокот… она дрогнула и придвинулась. Чуть-чуть…
И к ошейникам протянулась вторая рука.
Демоны по-разному встречали сдачу людей
— Милорд — это круто!
— Так их, обнаглели человечки!
— А вот эта, беленькая, а? Мне б такую… в служанки…
— Нашел над чем ржать, придурок! Вдумайся лучше. Это не только людям показывают — это и нам… мол, поосторожней…
— А я уважаю вон того, который не сдается…
— Будет с кем поразвлечься, интересно, торги скоро?
Трудно описать то, что творилось на площади обреченного города… Люди сначала подходили по одному, пряча глаза, брали ошейники, застегивали и пропадали… Потом, когда на камень мостовой стали группами выбегать люди ближайших улиц, все смешалось. Ошейники хватали второпях, пытались унести своим, отставшим… Постепенно началась давка… Когда по волне с шумом прошелся пенный гребень, это словно сорвало какой-то предохранитель. Обезумев от страха, люди отталкивали друг друга, сбивали… падали…
Кто-то пытался навести порядок. Кто-то плакал…
Глаза выхватывали в мятущейся толпе то одну фигуру, то другую…
Юноша, умоляющий девушку спастись… Кто она ему — сестра? Любимая? Но ошейник она так и не взяла.
Мужчина, выбивающий из рук девочки ошейник, который она поднесла к своей шее…
Пожилой человек, силой застегивающий на горле мальчика черную ленту…
Вот парень отшвыривает в сторону старушку, хватая заветный ошейник… Молодая мать обнимает двух малышей и старается отвлечь их от волны… приговаривая что-то вроде: «Это не больно…»
— Время истекает. Десять. Девять… Восемь…
На площадь врываются опоздавшие, бросаются к «милосердному дару» Вадима. Черное милосердие у вас, милорд…
Не обращая на них внимания, оставшиеся — люди, не желающие стать рабами — один за другим оборачивались к волне. Навстречу смерти.
Пять… Молодая женщина прячет лицо на груди у мужа…
Четыре… Юноша поддерживает под руку пожилую женщину… Что-то говорит, но уже не слышно.
Три. Исчезает последний, надевший ошейник. Двое стариков, он и она, берутся за руки, глядя на водяную стену…
Два… Один из малышей пробует утешить маму…
Один. Молодая пара бережно, ласково-ласково, с проникновенной отрешенной нежностью в залитых слезами глазах сливается в объятии… Последнем.
Ноль.
Гладкое зеленоватое зеркало воды, скованной чьей-то злой волей, разрезает кривая трещина… и оно лопается бурлящим ужасом, тысячетонным валом, громадной невообразимой массой, погребающей под себя и город, и людей.
Стократно усиленные рев и грохот взбесившейся воды заглушали на площади любые шумы. Но заглушать было нечего. На толпу-армию Повелителя словно глянул какой-то супермощный василиск — и все окаменели под его чарами. Все. Ни шепота, ни движения… Потрясение было общим.
Это было настолько неожиданно и настолько страшно, что замолкли даже тролли, горячие поклонники новомодных шоу на выживание, даже демоны из отряда зачистки, только что оравшие нечто одобрительное…Кипящий водоворот на месте старинного городка отражался в широко открытых глазах, но все молчали…Отвыкли от такого… Даже в судные дни ТАКОГО она не помнит.
Круто, милорд.
Ваше новое шоу «Массовая расправа» имеет успех. Зрители потеряли дар речи…
А на экране уже растет новая волна. Следующий город. Промышленный центр… И все повторилось.
Пять городов-мятежников, десятки тысяч человек. Нависающие над улицами многометровые стены воды…Вскрики, ужас… взгляды людей — cначала недоверчивые, заполняющиеся ужасом осознания того, что выбор неизбежен… потом умоляющие, отчаянные, панические. Безнадежные обращения-выкрики: «Мы же не с ними, не с ними, мы ничего не делали! Милорд, мы же не виноваты! За что?» Черные знаки рабства, осыпающиеся на площади и улицы… Милорд был щедр, и хватило всем. С избытком…
Холодеющие от бессилия щеки.
Удивленно, по-девчоночьи, приоткрытые губки Зои…
Потом вспыхнувшая на экране карта побережья Голландии, на глазах меняющая очертания.
Замершая рядом Анжелика. Ехидные комментарии кое-кого из очнувшихся демонов. Они стихли, как отрезало, едва на фоне карты возникает знакомое лицо с тяжелым, как гора свинца, взглядом. Человек-маг, ставший демоном. Хозяином. Бывший человек.
Повелитель.
— Запомните этот урок. Больше никаких предупреждений. Никакой пощады мятежникам. Кто против нас, будет уничтожен.
Взгляд обжигает лицо. Падает грузом на плечи. Сколько в нем темного гнева… злой Тьмы. Больше всего Тьмы в том, кто отрекся от Света…
— Никакой пощады. Помните.
А потом экран гаснет, внезапно и резко. Оживают коммуникаторы, и задействованные подразделения срываются с места: кто-то на охрану новых рабов, кто-то на привычную работу по допросам, патрулированию, тренингу… кто-то просто на отдых.
Площадь стремительно пустела. Даже демоны и вампиры не остались повеселиться. Странно. Обычно после задания праздники закатывались прямо на месте… Странно.
— Я… я пойду к Коннору, — наконец проговорил рядом непривычно тихий голос Марианны. — Лина?
— Я с тобой.
Ох ты…
Это не зал. Это площадь. Дворцовая…И сбор в самом деле общий — на этот раз ее появление осталось незамеченным — каждую секунду на стилизованную под старинную брусчатку площадку прибывают сотни новых лиц.
Демоны. Колдуны. Вампиры — сравнительно немного, еще день, и свет могут выносить только высшие… Вервольфы… Тролли, черт…
Все боеспособные… Никто ни о чем не спрашивает, все занимают места в своих десятках…
Что же будет?
— Лина! — окликает ее знакомый голос. Анжелики?
Да. Вот они.
Ее десяток. Анжелика. Марианна. Белла. Все, что осталось от клана Феникс. И десятком-то не назовешь…
— Лина, что случилось? Почему сбор?
— Сейчас скажут. Белла, ты что здесь делаешь? Ты же должна быть у Пламени!
— Общий сбор, — тихо отвечает полноватая темноволосая девушка, пожимая плечами. Все-таки как сильно беременность меняет фениксов… Два месяца назад разговорчивая насмешница Белла тут же выдала б какую-нибудь хохму, иллюстрирующую, где именно ей следует что-то делать. А то и адрес бы подсказала, где должны находиться непрошеные советчики и кто их заждался в том неуютном местечке… Сейчас он вся сосредоточена на ином. И поэтому ей здесь не место!
— Марш домой, отмажем. Избранник там?
— Да. Но…
— Домой! Первый ребенок клана за последние четыре года! Домой. Немедленно.
Белла истаяла, застенчиво улыбнувшись… а Лина, обернувшись, встретила очень странные взгляды подруг.
— Что?
Молчание… Смотрят как! С каким-то затаенным ехидством, то ли насмешливо, то ли одобрительно с оттенком вредности…
— Что?
— Глава клана! — хмыкнула Марианна.
— Что?
— Вся из себя строгая такая… — прокомментировала Анжелика.
— Суровая…
— Командирша, что тут скажешь…
— Тиранка, — припечатала ехида Марианна, и обе негодницы захихикали… Нашли время! Несмотря на тревогу, Лина невольно усмехнулась:
— Ведьмы…
Те заулыбались еще лучезарней. Но улыбки истаяли, когда по площади раскатился голос.
— Внимание, — одно слово, одно единственное… над площадью вспыхнул громадный экран…
Все напряженно затихли…
— Смотрите.
Больше голос ничего не сказал, но раз Вадим что-то говорит, то ты это… делаешь. В смысле, смотришь.
Красивый край — Голландия… Мягкие перья облаков разошлись в стороны, открывая ровную сеть каналов, аккуратные дома, небольшие рощицы… Человеческие фигурки на прямых гладких дорогах и узких улочках старинного городка. Их мало, и они то и дело напряженно поглядывают вверх. Изображение плывет в сторону… оставляя улицу за улицей…Вот из магазина быстро расходятся люди, прижимая к груди какие-то пакеты. Вот на улицу выглядывает любопытный малыш… и кто-то, наверное, мать, тут же сердито толкает его обратно в дом. Закрытые окна, задраенные двери, погашенная реклама, активированные сторожевики…Россыпь стекла у какого-то дома… Город жил тревожным ожиданием…
А вот центр. Над красивым старинным домом с золотистыми буквами на фронтоне вьется какой-то незнакомый флаг…Это вроде местная мэрия. Рядом группка людей у городского экрана… А здесь и правда тихая страна… Даже зондов до сих пор не видели — вон как пальцами показывают. Заметили. Изображение слегка тускнеет на миг — зонд уходит в тень. За мэрией — площадь, неожиданно полная. Человек триста, в основном молодежь, потрясают дубликатами флагов, зачем-то жгут костры, танцуют… Группа парней под восторженными взглядами девчонок выстругивает колышки из дерева… Поодаль несколько человек размахивают руками, указывая то на мэрию, то на груду мешков, похоже с песком… Они что, всерьез думают, что это может помочь? Наивные… На весь этот городок хватит одного дракона.
Зонд скользит выше… выше…
Вот она, ракетная база.
Во время Судного дня Лина таких навидалась. И много раз поражалась человеческой глупости и агрессивности. Все эти офицеры и рядовые до последнего стремились надавить на свои кнопки, словно уничтожение другой страны могло сделать легче их собственную гибель… Так что Лина не испытывала угрызений совести, исполняя приказ. Военные — вполне достойная добыча. Даже интересно было… Стоп. Изображение разделилось на четыре… на пять… шесть. Зонд разделился, обследовать все шахты. Следить стало трудней, но это и не понадобилось. В темной глубине беззвучно и быстро двинулись какие-то тени… И пять окошек погасло, оставив одно. Все ясно, спецподразделение демонов-техников, накачанное кровью невидимок, закончило работу — эти ракеты уже не взлетят.
…Небольшое помещение ощетинилось оружием… Человек тридцать (двадцать семь, Лина, ты должна быть точной) взяли комнату в кольцо, на каждый из двух входов и люк в потолке было направлено не меньше десятка стволов… Феникс поморщилась — захватчики действовали до отвращения непрофессионально, при таком расположении треть из них запросто друг друга постреляет. А уж автоматы держат… Как первый раз в руки взяли…Зелень!
Изображение укрупнилось, и девушка прикусила губу.
И правда, зелень…
Совсем…
Худые плечи, безусые лица, совсем молодые — ну не больше семнадцати…
— Уроды, — прошипела рядом миролюбивая Анжелика…
— Что? — не поняла Марианна.
— На пульты смотри…
За пультами сидели люди постарше… Бывшие военные? Решили снова подержать мир на кнопке… Завербовали юнцов… Сыграли на том, что у каждого вот-вот настанет время Отбора, на их страхе. И правда, уроды…
Изображение чуть дрогнуло, и в кадре возникло лицо.
Вряд ли кто-нибудь в этот миг, глянув в эти глаза, рискнул бы назвать его Вадимом. Так смотрел первый вызванный им дракон — безжалостный черный лед во взгляде исподлобья замораживал на вздохе любого. Площадь, полная демонов, вдруг показалась вымершей, ибо каждый задержал дыхание, ожидая Слова Повелителя.
— Нам бросили вызов, — наконец проговорил Вадим. — Люди. Что скажете?
— Смерть людишкам!- взорвалась воплями площадь…
— Вольфы из них закуску сделают! — орал кто-то рядом, до чертиков довольный, что Повелитель гневается не на них…
— Милорд, проучим как следует!
— Крови! Крови! Крови!
… На экране на миг промелькнула картинка с городской площади — там все еще плясала под синим послеполуденным небом группа людей…
— Что ж, — усмехнулись ледяные губы, — Пора показать им, кто здесь Хозяин. Включить общую трансляцию.
Полуминутная пауза…
Во всем мире включаются экраны, и миллионы людей, кто просыпаясь, кто отрываясь от домашних дел, кто в разгар рабочей смены, сейчас поворачивают головы, гадая, что случилось на этот раз… Экраны были даже в тюрьмах и лагерях.
— Слушайте.
Лина намертво зажала эмоции в кулак. Им не помочь. Никак. Смирись и смотри…
— Смотрите.
И снова база. Ракеты. Пульты. Худые мальчишеские пальцы, сжимающие автоматы…
Замерший в ожидании городок… Праздничный сбор на городской площади в незнакомой Голландии… И еще один город… И еще, еще, еще…
— Преступники нарушили закон о разоружении, — зазвучал ледяной голос, — Осмелились ставить ультиматумы Мне. Я дал им на размышление три часа. Время истекло. Смотрите и запоминайте.
… Выстрелить мальчики не успели…
За спиной каждого внезапно материализовалась темная тень — демон из гвардии. Оружие полетело на пол, кто-то дернулся, кто-то сразу упал, мужчина у одного из пультов бросился вперед и попытался нажать, еще не зная, что его оружие уже не сработает…
А все остальные замерли на месте. С ножами у горла.
Растерянные глаза совсем детские…
Звука не было, и что выкрикнул один из пленных, было не понять. Но один из демонов, ухмыльнувшись, прямо по луже крови прошел к ближайшему пульту и демонстративно медленно, издевательски медленно, нажал кнопку. А потом махнул рукой. Двадцать семь ножей один за другим мягко скользнули по беззащитным шеям.
Экран был и на площади мятежного города.
Сейчас там больше не танцевали. Все смотрели вверх. Конечно. Они тоже видели базу. Кто-то плакал, кто-то выкрикивал безнадежные беззвучные проклятия… и все замерли, увидев на экране себя. Что-то прошуршало — появился звук. По краю экрана побежала радужная полоса — знак включения синхронного перевода…
— Вам было дано три часа, — проговорил знакомый низкий голос… — Время вышло.
— Будь ты проклят! Проклят… — крикнул кто-то… Он тут же затих, то ли кричавшая потеряла сознание, то ли ее заставили замолчать…
А Повелитель не стал отвечать.
И от его улыбки стало так … холодно… Нестерпимо холодно… Даже дыхание перехватывает. Что это? Что с ней?… Что-то не так. Запястье стиснули чьи-то холодные пальцы. Анжелика.
— Лина, ты тоже?
— Что?
— Чувствуешь…это?
— Что? Подожди…
Странный шум послышался издалека… приблизился… и стал затапливать площадь…
Что это?
Волна.
Такого Лина еще не видела, даже во время Судного дня.
Зеленовато-синяя, отсвечивающая в лучах послеполуденного солнца, в светлых пенных гребешках…
И она росла.
Цунами.
— Итак, с этим вопросом решено. Сергей написал на листке несколько слов и передал подскочившему Марку. — Добро, налаживаем связь с этими группами. Подполье увеличивается до семидесяти тысяч человек. Но… напоминать кому-то об осторожности надо?
— Нет.
— Не надо!
— Не стоит… — вразнобой откликнулись представители своих групп.
— Конспирация, конспирация и еще раз конспирация! — напомнил Хватько. — Тем более, у нас есть основания предполагать, что покойный Страж Вильям был прав.
— В чем? Не темни, Виктор!
— Э-э… еще перед штурмом Лиги была одна теория…
— Теория потом. Сейчас проведем один допрос, и сами все увидите, — Сергей хмурился и почему-то посматривал на Алекса. — Дело в том, что наши руки буквально вчера попал один из дознавателей, причем не рядовой. И вы удивитесь, кто это. Да и допрос…
— Допрос был поручен мне, — телепат вздохнула. — И я… словом, события могут повернуться несколько неожиданно…
— Экран! Включите экран! — возникший на пороге штаба Этьен обвел всех потерянным взглядом, — Сергей…включи же!
— Но мы только выключили… Совещание продолжить нужно. Ты кстати, почему на нем не был? Сначала, я имею в виду.
— Потом. Да включите же!
— Я включила, — вмешалась Лора, — Сейчас настроится. Тут все-таки камня метров одиннадцать, не меньше… Сразу не.
— Что случилось? — Олег удивленно всмотрелся в товарища, — Ну и вид…
Вид у молодого мага и впрямь был не блестящий — одно лицо чего стоит! Какое-то заостренное, точно вмиг похудевшее, с лихорадочно блестящими глазами… Он одним глотком выпил кофе, которое почти силой сунула ему сердобольная Лора, и выдохнул:
— Утром в Европе-три вспыхнул бунт.
— Что? Где?…
— Голландия. Там живет моя… одна девушка. Они захватили какую-то ракетную шахту. Ее как-то пропустили во время Судного дня…
— Что?
Экран зажегся наконец, но там шло какое-то шоу… Потом — реклама Зелий Сил… «Придите к нам и станьте магом! — орала реклама, — Ощутите в себе Силы! Каждая десятая закупка — со скидкой! Каждая миллионная инъекция — Сила на три года! Поучаствуйте в нашем розыгрыше призов! Это ваш шанс стать магом навсегда!»
— Сделай тише, — попросил Алексей, — Этьен, дальше.
— Там, на этой базе… там вроде как ракеты. Целенькие, пятилетней давности… Они всем объявили… А жители… Там же Бладфильд рядом, вампирские владения… Вампы как раз подали заявление-просьбу о расширении своей… зоны.
— О боги… — пробормотал чей-то голос…
Лина его понимала.
Об официальной зоне вампов, Бладфильде, расположенной на окраине Голландии, рассказывали всякое. Там был конечный пункт для «нарушителей порядка», если они не маги и не представители волшебных народов. И несчастные преступники, и немногочисленные местные жители, которым очень не повезло с местом проживания, служили кормежкой и развлечением для хозяев зоны. Изредка (очень-очень редко) туда попадали оборотни и демоны — в наказание. Еще реже наказанные возвращались. Мало кто обладал нужной степенью живучести. Выжившие как правило были очень тихими и послушными. И молчаливыми до предела. Раскрутить их на рассказы удавалось нечасто и только ударной дозой выпивки, да и рассказы были на любителя. Садистская фантазия вампов не знала границ, и если попавший в Бладфильд погибал в первую же ночь, то он мог считать себя счастливцем. Иногда вампиры развлекались, выпуская несколько групп и устраивая охоту… Говорят, были случаи, когда людям удавалось вырваться за границу вампирской зоны. Два случая. За три года…
— Они были напуганы. Ну, что Повелитель согласится и они тоже станут «бургерами».
— Что?!
— Ну, иногда жителей Голландии называют бюргерами. Как немцев… А вампы перекрестили в бургеров. Ну закуска такая была, помните? Да что ж они тянут-то с новостями?!
— Новости опаздывают, — тихо отметил Чжао. — Уже на две минуты…
Все переглянулись. Нехороший знак…
— Этьен, ты пока дальше говори.
— Так вот. Местные жители… в общем, они поддержали этих… захватчиков. Перебили демонов (их там мало, страна-то спокойная… и холодная), выгнали бургомистра и всех подпевал… и объявили о свободной республике… А Повелителю предъявили ультиматум… Или их оставляют в покое, или они запускают ракеты по Севастополю.
— Они рехнулись?
— О боже…
— Они же не понимают! Они ничего не понимают! — почти с отчаянием проговорил Этьен. — Этот их долбанный вечный нейтралитет! Не вмешиваться ни во что… У них армия была карликовая! Тогда, в Судный день, их же никто не трогал, они сдались сразу, как только правительство приказало сложить оружие… Им поэтому ни драконов не досталось, ни… они не понимают, с чем связались!
Точнее, с кем…
— Вся Голландия? — сузились глаза Петра Валерьевича…
— Нет. Побережье… Что делать?
— Побережье? Черт!
Что-то запищало в тишине… Все нервно вскинули глаза на экран, но там опять переливалась заставка шоу «Охота на…» Лина машинально опустила руку на талию… Да. Это он…
— Что это?
Девушка медленно отстегнула от пояса коробочку-коммуникатор с мигающим красным сигналом. Ох, дьявол… И что сказать? Она шевельнула губами, но ответа не потребовалось…
— Это коммуникатор… — прозвучал напряженный голос Алексея. Зеленые глаза смотрели на нее в упор, — Сигнал общего сбора…
Помнит…
— Общий сбор? — Этьен подался вперед. — Общий для… для всех? Это плохо.
— Очень, — Лина выключила коммуникатор.
Какие бледные у всех лица… Не смотри так, милый, я не могу остаться. Если хоть раз не явиться, если Повелитель хотя бы заподозрит, только заподозрит, то как бы ни бушевала в нем новоявленная братская любовь (община трансов до сих пор в шоке от гнева его Избранности всего лишь за использование твоего лица), нам не жить. Тебе не жить…
— Мне пора.
Кажется, Алексей крикнул «Нет», но возвращаться и узнавать она не стала…
Из донесения штатного осведомителя Службы Дознания, уровень допуска III, кличка «Котенок»:
Срочно. Строго. Секретно.
По непроверенным данным, в распоряжении нарушителей имеется новая разработка — амулет, каким-то образом меняющий внешний облик человека.
Резолюция: агенту принять срочные меры, чтобы установить источник и действие амулетов.
Направить срочный запрос в Службу Ресурсов для установки круга лиц, способных на разработку и распространение амулетов с подобными характеристиками.
— Алексей, что там насчет магии крови?
— И ты туда же? — Алексей с наслаждением содрал маскировку, сердитым жестом загасил огонь под булькающим котелком с какой-то темной жижей и сунул голову в каменную чашу с водой… Кажется, совещание вымотало его до предела. Лина нахмурилась… и придержала полотенце, которое Алекс как раз потянул к себе — телекинезом. Несчастный кусок ткани несколько раз дернулся под усилиями двух различных сил, но феникс дождалась, пока Алексей осторожно разжмурит мокрые ресницы и только тогда разжала пальцы. Полотенце устремилось к хозяину на скорости реактивного самолета…
Алексей не успел отшатнуться — лохматый кусок ткани в него просто врезался. Лина только хихикнула, глядя как ее любимый с невнятными восклицаниями выпутывается из летающего банного изделия. Наконец из-под мокрой челки сверкнули сердитые зеленые глаза… и, конечно, немедленно вычислили причину незапланированного полета полотенца. Полсекунды — и взгляд потеплел.
— Хулиганим?
— Дразнимся, — уточнила девушка. И напружинила мышцы. На всякий случай. И вовремя. Хотя и совершенно напрасно: пол ушел из-под ног легко, словно танцуя, воздух сцапал игривым вихрем, и, не успев дернуться, феникс посмотрела в зеленые глаза уже с расстояния пяти дюймов… Телекинез, чтоб его! И совсем не такой, как у Повелителя — ничуть не больно, хоть и мощно. Весьма. Интересно, какой вес он способен поднять? Ее — с усилием, но вовсе не предельным…
— Значит, дразнимся? — выдохнул насмешливо носитель столь ценной способности, и расстояние между ними сократилось еще на дюйм, — А поплатиться не боимся?
— Ой… — Лина поспешно состроила испуганную рожицу, — А что мне за это будет?
— За нападение на ведущего зельевара Лиги? — Алексей надвинулся, всем своим видом олицетворяя угрозу…
— Ну… да…
— За присвоение ценного имущества.
— Ужас, как недостойно я себя вела…
— А также за попытку удушения зельевара с помощью полотенца?
— А какое за это наказание полагается?… — шепот — прямо в губы, они так близко.
— Если преступница раскается, то…
— Отпустишь? — совсем… близко…
— Ага…
— Тогда я не раскаиваюсь…
Наказание последовало незамедлительно…
— Лина!
— М-м-м?
— Ты что молчишь? — «ведущий зельевар Лиги» приподнимается на локте, — Спишь?
— Вот еще…
Тратить время на сон, когда Алексей рядом?
— А что?
— Думаю про твои способности к телекинезу. Они не ослабели? После такого долгого… Хранения.
— Нет, — и ангел-телекинетик ласково гладит ее волосы, — Ничуть. Можешь быть совершенно спокойна. Эта способность вообще не слабеет, разве что от старости, а вот подрасти может, был у нас в Школе один случай…Ой, погоди, хочешь кофе?
— Твой? Еще спрашиваешь!
— Училась в Школе одна влюбленная парочка…
— Влюбленная? И сколько лет было влюбленным?
— Ей десять, ему одиннадцать, — подмигнул Алексей, — Первый год, пока они разобрались, что это любовь, а не что-то другое, между классами шла война, и от нее педагоги седели… Максим владел телекинезом, Аларика — полукровка с примесью крови нимфы, и у нее была куча возможностей подстроить пакость через растения…
— О-о-о… — понимающе протянула феникс.
— Именно! Развернулось настоящее противостояние, — тон Алексея приобрел зловещую окраску, — У Аларики упорхнула тетрадка с домашней работой — и к Максиму в котелок с зельем вползает совершенно постороннее растение, и вместо защитной жидкости получается зелье самовыдувающихся мыльных пузырей, которые не лопаются и поэтому за полчаса совершенно заполонили лабораторию. Максим запускает в классе хоровод из лягушек — мстительная Аларика как-то договаривается с комнатными цветочками и они берут за привычку пахнуть как целая клумба лилий. Да еще и брызгаться этими… соками на всю спальню. Что ты смеешься, представь, каково мальчишке пахнуть духами…
Увы, Лина была бессердечна к страданиям неведомого маленького чародея и расхохоталась. Алексей, впрочем, и не ожидал ничего другого — зеленые глаза понимающе блеснули.
— Самое интересное было потом… Максим подвесил над дверью флакончик с какой-то краской, чтоб она брызгала на всех существ женского пола… Знал привычку Аларики опаздывать на завтрак и поднял в последний момент. Правда, он не учел, что девочки очень разговорчивые и могут заболтаться в коридоре, так что первой в столовую вошла самая грозная дама школы…
— Директор?
— Нет.
— Завуч?
— Ганна Игнатьевна, повар. Самая, кстати, объемная дама, так что бедный флакончик потратил на нее весь запас. Обеда в тот день не было… Зеленокожее чудовище, в которое превратилась Ганна Игнатьевна, довело до заикания нашего директора… Можешь представить, что он почувствовал, когда к нему в кабинет ввалилось разъяренное троллеподобное существо с топором наперевес?
— С топором?
— Ну да, наша повар обожала готовить по старинке, мясо сама закупала и сама разделывала.
— Директор решил, что теперь приготовят его?
— Ну да… Тем более, что повариха была расстроена и перешла на родной язык, украинский, да и на том, судя по рассказам, вспомнила не самые вежливые слова. Пока повариху опознали, пока расколдовали…
— Расколдовали?
— Директор по ней сходу боевым заклинанием ударил. Парализующим, — пояснил Алексей, — А потом всех педагогов собрал, чтоб ее отмыли, успокоили и отговорили увольняться… Даже Максима позвали, чтоб он извинился, правда, пожалели потом…
— Почему?
— Ну, он извинился. Объяснил, что не хотел… И даже в искупление вины цветы решил подарить.
— И? — прищурилась Лина, предчувствуя новое веселье…
Предчувствие ее не обмануло. Алексей отхлебнул кофе и каким-то мечтательным голосом проговорил:
— Мы его специально заучивали, заклинание для вызова цветов — приближался один праздник… Но кажется. Макс его не доучил… Цветы получились замечательные — душистые такие фиалочки, крупные, красивые… Только выросли на самой Ганне Игнатьевне.
— Что? Как? — Лина попыталась представить почтенную даму в фиалочках с ног до головы… Не-е-ет. Даже с моим воображением — не, слабо такое представить.
— Сначала на фартуке, потом на прическе… потом руках… На беду директор не успел удалить из кабинета зеркало, которое вызвал показать повару, что зеленый цвет исчез. Почти… Она глянула и сначала глазам не поверила — ну как можно поверить, что это ты — вот эта ходячая клумба фиалочек? С глазками, в колпаке… Но уж когда поверила… Мамонт, у которого мы когда-то по ошибке хотели выдернуть бивень, и то так не орал! Повариха бросила топор и схватилась за директорский ремень. Ремень был в брюках, а брюки на директоре…и расставаться с ними, конечно, в планы начальства не входило… правда, у него еще и мантия была, но когда дама вытряхивает тебя из собственных штанов, это как-то не совсем прилично, тем более, из-за ремня…
— Ой…
— Директор возражал, и даже очень, но ее это не остановило — она гонялась за Максом минут десять, пока не устала и цветочки не осыпались…
Отсмеявшись, Лина простонала:
— Весело ж было у вас учиться!
— Потом стало еще веселей. Когда кто-то из учителей, которому надоело все время попадать под обстрел, объяснил этим, что такая вражда есть первое проявление любви. Они поверили. И мы должны были носить записки, помогать сочинять стихи, распутывать заклинания и мирить эту парочку, которая ругалась по пять раз на дню… Когда дама сердца наконец ответила взаимностью и позволила себя поцеловать (на полсекунды, в щечку и в полной темноте), у Максима как раз и возросли способности к телекинезу… Резко. Раз в пять.
— М-м-м?
— И он от радости решил подарить любимой женщине котенка…
— А-а… Умный мальчик.
— Но не рассчитал возросшие Силы, так что вместо милой пушистой кошечки в оранжерее материализовался средних размеров леопард… и в очень плохом настроении. Вадим был в восторге… — Алексей внезапно замолчал и уставился на совершенно пустую стену… Серый гранит. От него зеленые глаза кажутся почему-то темными…
Так. Лина, что-то сегодня совсем… птичка.
Раньше надо было понять, что неспроста такое веселье…Никуда она не делась, та боль, что вспыхнула в его глазах там, на совете. Ненадолго отступила в ее объятиях, прикрылась воспоминанием о светлом прошлом… Притихла. Притаилась. Но вернется, если сейчас ее не добить. Что ж тобой творится, милый… Или кто?
Имя «Вадим» дохнуло холодом, проскользнуло темной вспышкой… Имя и память. Сложи два и два, Лина, и получишь ответ…
— Значит, все-таки магия крови… — вздохнула девушка…
— Ты как всегда понимаешь…даже то, что я не говорил, — Алексей невесело улыбнулся…- Да. Я соврал.
— Соврал? Хм… — Лина быстро припомнила высказывания на совете… Не так уж много там утверждений, где можно соврать…- Так ты все-таки можешь Его убить?
— Да… Нет… Не уверен. Я специально не изучал. Но Вадим, кажется, думал, что это возможно. Иначе не отобрал бы мои силы так сразу…
О! Ты и сам не знаешь, насколько это правда, милый! Догадываешься только… А ответил сразу «нет», все ясно… Только одно непонятно…
— Алексей… почему?
Он тоже понимал с полуслова — переспрашивать не стал. Только устало повел плечом:
— Самому бы понять… Было время, когда я мечтал его убить, но не мог… Не было сил. А сейчас… Лина, если это правда, то это так просто! Выйти на улицу. Попасться патрулю. Он ведь подпустит меня к себе, это легко…убить.
И погибнуть самому? — возмутился внутренний голос. Не дам!
Спокойней, спокойней, пока вроде хватать и держать не требуется. Чтоб ни думал Алексей, а убивать брата он не пойдет. Сейчас, по крайней мере.
— Нам же не надо убивать. Нельзя. Сам же доказал!
— Да… Но если придется, я… — в зеленых глазах та же темная тень, — Он ведь так не убил меня… Отобрал силы, отобрал свободу, убил… стольких уже убил! Всех, кто дорог. И все же…
Все же! Алексей-Алексей… Что тут поделаешь! Лина вздохнула. Кто-кто, а я тебя за эту тень надежды осуждать не буду. У самой такие же демоны. Вспомнить, как собиралась на последнюю встречу с матерью: подбирала оружие, взвешивала угрозы… и в глубине души отчаянно надеялась, что обойдется без боя, страшилась его как никогда — каково оно, убить родного человека? Не знаю и знать не хочу. Пусть ты его ненавидишь, пусть он искалечил тебе и жизнь, и душу. Все равно надеешься… Не бывает абсолютного Зла. Даже Вадим был… разным.
Стоп-стоп, это что такое? Вот эта мысль — точно не моя!
И… и что это?
Вадим.
Точнее — воспоминания о нем. И не ее. Ах, вот оно что! Опять ее странная сила сработала на прием… Странно… Это было не вино, правда? Просто кофе. Почему ж тогда… Воспоминания не затягивали в бурлящий водоворот, как раньше, они проплывали как картины, чуть неясные, разные, из разных времен, но общее у них было: Вадим…
Светловолосый мальчишка, помогающий младшему брату вытащить из воды сверкающую рыбину… Совсем ребенок, лет девяти, он рвется наперерез огненному шару и успевает прикрыть младшего своим Щитом… Восемнадцатилетний парень, впервые оседлавший призванного дракона, он гневно хмурится, но дергает за повод, и огненная волна проходит над головами прижавшихся к стене людей, не причинив вреда. Над твоей головой… Вадим девятнадцатилетний, расчетливо и точно вздергивает в воздух, а потом ставит на колени — и корона, и его светлые глаза кажутся черными… Дим, зло улыбаясь, обещает лично искалечить, если он, Лешка, не возьмется за ум. Обещает «потерявшему память» брату силы взамен отобранных: «Лёш, ты хотел бы стать волшебником?», дарит рубашку-паутинку… морщится при виде шрамов… и расчетливо посылает навстречу пушистику с отравленными иглами. Обещает дружбу, защищает от Зайки… снова и снова натравливает «знатоков человеческого тела»… Присылает в камеру клубнику, именно такую, как он любит, не слишком крупную, без химии, свежую, даже с росинками на алых боках… от одного запаха, почти забытого, голова кружиться начинает… А приносит ее Такеши.
Невыносимо…
Лина открывает глаза, встречая его взгляд — понимающий и чуть виноватый… Да, я все видела. Понимаю.
Спасибо за доверие, любовь моя. Вряд ли ты еще хоть кому-то это покажешь, мой скрытный ангел. Вот оно, твое «все же». Все же ты отчаянно не хочешь поднимать руку на брата… Ох, Алексей… Мало тебе было? Плен, казнь, «воспитание»…Ты все-таки ненормально милосерден, любовь моя…
Он перехватил ее взгляд.
— Нет. Я все понимаю и помню. Надо будет — значит надо.
Надо… Да, ты сможешь… Если надо — сможешь. Только какой ценой ты заставишь себя, любовь моя? Как бы я хотела, чтоб это «надо» не наступило для тебя никогда. Но я могу только обнять и положить голову на плечо… Утешая… Проходит долгая-долгая минута — и руки Алексея обвивают ее талию. В наступившей почти спокойной тишине (пламя ада, как же нам надо хоть немного покоя! Хоть капельку) слышится его негромкий голос:
— Хорошо, что не надо все-таки сейчас выбирать.
Хорошо…
Еще потому хорошо, что мне тоже надо выбрать.
Та ночь, наедине с Повелителем и «Хеннесси». Нет, она изменила ее, просто… просто теперь ей трудней было думать, что Его Величество надо убить. Потому что он тоже… сложный. Тот набор воспоминаний, который она нечаянно получила, прикоснувшись…
Передать их Алексу или от этого ему еще сложней будет решиться? А она имеет право скрывать? Это его брат, это он должен принять решение…
— Алекс, послушай…
— Что?
— Послушай… — мягко начала она. Но им помешали.
— Перерыв окончен! — постучали в дверь. — Перерыв окончен! На совещание!
Очередное совещание Лиги больше всего напоминало пребывание внутри кипящего чайника. Сообщение Лины о смене регистрационных браслетов-опознавателей сработало не хуже фитиля к гранате.
— Подонок! Избранный подонок!
— Спокойней, Богуслав…
— Вы что, не понимаете, это конец! Конец всему!
— Успокойся, ладно? — Петр Валерьевич устало потер глаза, — Положение очень серьезное, но это не конец.
— Богуслав прав, это страшно, — Лора зябко повела плечами… — Мы не можем убивать людей.
— Предателей могли.
— Это другое! Как ты не понимаешь, Чжао, у нас даже на Таннель рука не поднимется, если с этой тварью погибнет тысяча человек!
— Так что, сложим лапки? — черные глаза яростно сверкнули.
— Предлагаю налет на склады с этими опознавателями, — тихо проговорил Алексей, — Синхронный, на все три точки разом. Варвара?
— Это даст отсрочку. Технология уже разработана, на секретной фабрике изготовят новые, но у нас будет отсрочка. И я не уверена… И Стрейзант не был уверен, но он говорил, что кроме этого, планируется что-то еще.
— Что еще? — снова вскипел Богуслав, — Дальше некуда!
— Это мы так думаем, — устало проговорила Лора, — Послушать бы кого-то из высших… Что ж нам из шпионов одна мелочь попадается!
— Сгоришь, — качнул головой Хватько, — Не стоит. Налет — это хорошо… А бить можно и по четырем точкам. Фабрику тоже можно…
— Хорошая мысль. Еще какие предложения?
— Убить.
— Что? Кого?
— А что, неясно? — с вызовом спросил Богуслав, — Наш кошмар! Его Величество Избранного Повелителя Миров!
Стало тихо…
Очень тихо… Словно само это слово — Повелитель — заморозило всех не хуже ледяного тролля… Правда, не всех — досадливо нахмурил брови Петр Валерьевич, удивленно приоткрылись губки Варвары, выразительно покрутил пальцем у виска худощавый шестирукий парень — англичанин Коннор… Темные ресницы Алексея пригасили огонь глаз. Он молчал.
— Хорошее предложение, — отмер наконец Сергей, — Мудрое…
— Главное — оригинальное! — прокомментировал ехидный господин Хватько (после возвращения дочери его язвительность пробуждалась куда реже, но сейчас, видно, настал нужный момент…)
— Убить Повелителя? Богуслав, думай, что говоришь!
И при ком… Хотя этот Богуслав, кажется, не входит в число посвященных, кем именно является рыжик Чиж…
— Думаю я!
— Незаметно что-то! — шесть рук Коннора сжались в кулаки, — Думаешь, ты первый такой умный? Пытались наши, пытались китайцы, группировка «Полумесяц», островитяне, Япония камикадзе засылала! Американцы… Да демоны даже, говорил же Бэзил, сколько недовольных было, и где они теперь? И травить пробовали, и магию, ракеты даже додумались запустить, сколько народу положили…
— Я слышал! Но черт возьми, Коннор, не пудри мне мозги! Для чего, скажи, мы тогда вытаскивали Соловьева?! Не для этого разве?!
— Богуслав!
— Брось! Все прекрасно помнят предсказания покойной Риты, правда? Что Зло мира уничтожит родная кровь? И понимают, для чего надо было впрягать двести магов, чтоб выдернуть из-под носа Повелителя чокнутого парня, не способного сражаться! Хотите сказать, что не из-за его родной крови?
Что? А ну-ка, человечек, с этого места — поподробней…
— Прекрати! — рявкнул глава группы, но остановить парня было не так-то просто.
— Его ж так никому и не показали, правда? Уже почти месяц прячете! Значит, с мозгами у него до сих пор нелады. Так зачем было нужно спасать это растение? Для этого же, нет? Для этого?
— Богуслав!… — выкрикнуло сразу несколько голосов… и парень осекся. Жаль. Лина не отказалась бы послушать дальше. Только не при Алексе… Интересные вещи, однако, узнаешь мимоходом… о союзниках. Алексей молчит, и на лице — только вежливый интерес, точно узнал что-то новое, вот только пальцы на столешнице обнимают кружку с кофе, словно замерзшие… Но он молчит… Зато не молчат другие.
— Ты… — Сергей, казалось, не находил слов… — Ты неправ.
— Тот случай, когда из-за недостатка информации делают неправильный вывод…- попытался сохранить академический тон учитель Петр Валерьевич. Такой голос обычно успокаивает, но к демонам успокоение! Блин, сдержаться-то как трудно. Напоминание, что она здесь гость, не помогают — с тех пор, как она назвала Алексея своим Избранником (пусть только в мыслях, не у родового Пламени, но назвала!), феникс «принял его под покровительство» и просто бесился, когда потенциальную пару хозяйки обижали… Спокойно… Ну спокойно же… Впрочем, возмущение кипело не только у феникса…
— Растение? — казалось, из глаз Чжао, сейчас посыплются черные искры. — Стыдись!
— А что, с Алешкой и правда так плохо? — еще один непосвященный, ччччерт! — Надежды нет? А еще говорили, что Вадим хоть брата пощадит… Скотина…
Тонкие пальцы Алексея на столе, переплетенные… не поймешь, дрожат или нет… Нет.
— Простите, — Богуслав опустил глаза и постарался взять себя в руки, — Мы с Алексом были все-таки друзьями, и мне… не стоило так… Но я думаю, что если б он мог… он был бы не против.
— Друг… С такими друзьями врагов не надо! — Коннор…
— Спокойней, — советует Петр Валерьевич. Но какое там спокойствие. Неизвестно, насколько хладнокровным был Избранник Марианны до лагеря, но сейчас, после спасения из Альфы, он вскипал, как… как феникс.
— Богуслав Нежданов! Усеки наконец, черт возьми, что не все делается ради практической пользы! Просто нельзя бросать своих! Понимаешь?
— Понимаю. Но понимаю и другое: если у нас есть оружие, почему его не использовать? Ну почему? Тогда мы не знали про кровь, теперь знаем!
— Да что мы знаем?! Как вообще можно убить кровью? Бред…
— Ну, посоветуемся с колдунами, — голос Мартина виноватый, но решительный, — Из Темной Лиги…
— Я против, — слышится голос Алексея, и все на миг замирают. Посвященные потому, что знают, а другие — потому что полузнакомый юноша заговорил в первый раз.
— Чиж…
— Не горячись… — подняла руку Лора в утешающем жесте.
— Мы ж не причиним ему вреда! — не понимая, попытался уговорить «Чижа» Нежданов. Принял его за … за кого? За руководителя? За охранника Алексея? Ну и ситуация…
— Я против убийства Повелителя. четко обозначил позицию, ничего не скажешь…
Лина невольно напрягла плечи. Что-то не так…
Ясный, четкий голос. Замкнутое лицо… Обманчиво спокойный взгляд навстречу изумленным лицам… Навстречу разноголосым возгласам:
— Ого…
— Прямо-таки против?
— Слушай, Ал… э-э… Чиж, твои чувства, в общем-то, делают тебе честь, но…
— Может, объяснишь? — непочтительно перебивает на полуслове господина Хватько вспыльчивый Богуслав.
— Нечего объяснять, — Алексей плотней сжимает переплетенные пальцы, — Сами не видите? Поздно.
— Как раз вовремя! Нас предупредили, и…
— Нет.
— Чиж, послушай, лучше…
— Не лучше! Я что, все должен объяснить? — Алексей напрочь утрачивает свое неправдоподобное спокойствие, зеленые глаза просто полыхают, — Ну так просчитай ситуацию: Повелитель — Посвященный Высшей Магии, как-никак, и защищен так, что сломать эту защиту может только такой же, как он… Это во-первых. Магия крови не предназначена для убийства, иначе Повелитель давным-давно прикончил бы с ее помощью… своего брата, — голос Алексея дрогнул на миг, на долю секунды, точно от укола… — Это во-вторых… И в-третьих… Хорошо. Допускаем вариант, что убить все-таки получится… И что тогда?
— В смысле что?
— Правда не понимаешь? Ты из протектората Европа-2, верно?
— Откуда ты…
— Неважно! Первое, что сделает ваш наместник после смерти Вадима — это сцепится с Европой3. Начнут войну за власть наместники Вайолет и Саммаэль. И другие тоже, будь уверен, не отстанут. И что будет? Число вампиров выросло в тысячи раз, оборотни теперь живут в каждом протекторате, в каждом городе, более-менее крупном, драконов может держать под контролем только Повелитель. Лично! Мы захлебнемся в крови…
Наступившее молчание прервал молчавший до сих пор эльф.
— Юноша прав.
— Да, похоже, поздно… — Петр Валерьевич тяжело вздохнул, — Поздно…
Коннор пожал плечами:
— Убивать надо было раньше — когда он захватил Небесный свод. Эти чертовы артефакты Высшей Магии дали ему столько мощи…
— Или когда он подчинил подземный мир. Тогда уже было ясно, что это добром не кончится. Если б только Стражи тогда пошли на переговоры с последним подземным властелином… Вместе — может и получилось бы.
— Боюсь, что это и тогда уже было никому не под силу… — эльф задумчиво вертел в пальцах свой нагрудный амулет, — Раньше бы, когда он только набирал силы…
— Замечательно! — горько съязвил упрямый Богуслав, — Прекрасно! Давайте построим машину времени и отправимся в прошлое убивать пятилетнего малыша! С ним-то мы справимся?! Проклятье, незачем на меня так смотреть, Лора, все, я понял, займемся налетом на эти хранилища браслетов… Моя группа может взять на себя фабрику.
Вампиры —довольно распространенная разновидность нежити. Происхождение неизвестн. По теории Алонзо, вампиры – неудачный продукто магического эскперимента по достижению бессмертия, по теории мудрейшего Пу-Сы, вампиры явились из другого мира. Питаются человеческой (реже — животной кровью), при ее отсутствии сначала буйствуют, затем могут впасть в кому и умереть. С трудом переносят солнечный свет. Не терпят серебра. Часто обладают способностью подчинять волю иных существ, но бессильны перед домашними животными — те приходят в ужас от одного их присутствия. Они необычайно сильны и быстры. По преданиям, умеют оборачиваться летучими мышами, но практического подтверждения этому нет.
Живут общинами, постоянно враждующими между собой.
— Да говори Ему, я не возражаю. Все нормально, он сам меня сюда зашвырнул. Только попозже, а то под раздачу попадешь, — Лина присела у стола и усмехнулась — кресло недоуменно дернуло подлокотниками, приноравливаясь к непривычному телу. Да уж, я потоньше Повелителя буду.
— Всегда поражался нахальству фениксов, — Бреннис сердито засунул арбалет на полку. Оружие тут же кувыркнулось обратно, приложив пожилого демона по голове. — *******!
— Ого! — восхитилась феникс, — Это на каком языке?
— Тебе какая разница?! — перешел на родной язык раздосадованный демон, — Человечий… Один из человечьих… Ну почему он всегда падает?
— Язык?
— Арбалет!
— Вешать на крючок не пробовал? — Лина вздохнула, глядя на этого непрактичного демона…
— А?
— Проехали. Так ты меня выпустишь или будем Повелителя ждать?
Бреннис, кажется, представил, как будет ждать Повелителя в компании нахалки-феникс, потому что досадливо махнул рукой:
— Нет. Да он про своих тиранов только два раза в неделю читает. И это не сегодня.
— Тиранов? — изумилась феникс. — Читал?!
Вадим и… и книги?! Немыслимо…
— Да, милорд заинтересовался всякими великими правителями прошлого. Зачем — не знаю. И… А, ладно! Я и не собирался тебя здесь задерживать. То есть собирался, но… Меньше всего я ждал, что ты свалишься мне на голову на моей новой работе!
— На голову тебе свалился арбалет, а не я! — немножко повредничала сказочно довольная таким исходом девушка, — Если б я… Погоди, так ты меня искал?
— Искал-искал. Пойдем ко мне, тебя там ждут…
Знакомая пещера-библиотека встретила феникса все тем же запахом сотен тысяч книг. Все так же по полу лениво ползал какой-то лохматый коврик, трудолюбиво собирая пыль… Навстречу порывисто встает золотисто-рыжая девочка.
— Ты Лина? А Стрейзант? Стрейзант… он не с тобой?
Ее звали Варя, и была она человеком, просто человеком, ради которого влюбленный вампир сначала разработал лекарство, обращающее вспять обряд посвящения, превращающее вампира снова в человека, а потом решился на предательство, чтобы защитить любимую от новых браслетов…
— Он не хотел превращать меня в вампира, — рыдала девушка, кусая губы… — Хотя я бы и на это согласилась, лишь бы с ним! Он говорил, что это плохо, что мы никогда не будем свободны, что он жалеет, что согласился. Он хотел, чтоб у нас были дети… А теперь… теперь… господи!
В голосе девушки было такое отчаяние, что Лина очень пожалела об отсутствии успокоительного. Надо же… Оказывается, вампов тоже любят…
— Стрейзант был необычным, — пояснил Бреннис, ставя на стол чашки с дымящимся чаем, — Он и вампиром-то стал частично из любопытства…
Феникс покосилась на демона, поправившего очки. Необычным, ха! Рыбак рыбака видит издалека.
— Ты-то откуда его знал?
— Он интересовался книгами, — пожал плечами демон-библиофил, — Талантливый юноша, со всеми задатками ученого. Если тебе интересно, то его идеи легли в основу опознавателей…и сканеров.
Назвать вампира юношей? Хотя… По сравнению с возрастом Бренниса — вполне юноша. Чуть не мальчик. Постойте-ка… Сканеры? Это Стрейзант придумал опознаватели и сканеры?! Вот гад.
— Тоже мне, рекомендация!
— Он же не знал, что так получится, — стиснула руки Варя, — Он хотел, чтоб это помогло отслеживать опасных существ! Тогда, в начале, когда полиции на них не хватало… Чтоб их стало меньше! Чтоб не пришлось выбирать, умирать или принять посвящение, если тебя укусили. Он ученый! А его напарник, человек, кстати, настучал дознавателям… еще и Силу за это получил, скотина!
Спятить можно. Бесконечный день никак не желал заканчиваться. Алексей, потом лигисты с их хитромудрыми намеками, бар, горящий вампир, Зоя, арест. Вадим… И вот теперь она сидит тут и слушает вампирскую подружку, которая объясняет ей, каким хорошим парнем был ее бой-френд… Лина устало потерла виски.
— Ты хочешь меня нанять?
— Что? — девочка решительно выпила чай (как приговоренный — яд, честное слово!) и нахмурила тонкие бровки. Лина перехватила довольный взгляд библиофила и поняла, что успокоительное искать не придется — наверняка солидная доза какого-нибудь пустырника плескалась в чае… Вот и хорошо, обойдемся без истерик. Спокойней, Варвара…
— Я спрашиваю, ты собираешься меня нанять? Хочешь отомстить этому… доносчику?
— А… Нет, — покрасневшие от слез глаза сердито сверкнули, — Да, хочу и очень! Но потом. Сначала я должна попасть в Лигу… Последнее время я работала с Тино… С Валентином Стрейзантом сама. Я тоже специалист. Он просил, если… в общем, он просил переправить информацию по новым браслетам. Он меня специально спрятал у старого знакомого. Тот обещал, что в случае чего найдет ход в Лигу.
Ах ты, старый хитрец! Лина метнула взгляд на Бренниса, который усиленно делал вид, что речь идет не о нем и вообще его здесь нет. Ну-ну…
— Смирно! Встать, крысы человечьи!
Мартина поднялась с трудом, цепляясь за стену. Нет, того, чего она боялась, не случилось — несмотря на красоту, никто из охраны ее не тронул, но люди… люди подчас бывают хуже демонов. Она даже не заметила, кто из сокамерниц ударил ее и отобрал вечернюю порцию — кусок хлеба с кисловатым сыром. Встать после вынужденного голодания получалось плохо — голова кружилась, и звенело в ушах — тонко и нестерпимо…
— Софи Гессен! Мартина Валлет! Аннета Вигар! Лили Арт! На выход!
Куда же их… Мартина сделала пару шагов и остановилась. Нет сил. Нет…
В глазах все плыло…
— Мартина Валлет! — нетерпеливо повторил голос. — Бехран, посмотри, что там с этой!
— Похоже, перелом или что-то вроде, — бесцеремонные руки прощупывают ноги и голову, подсвечивают фонариком в глаза. Еще месяц назад она бы сопротивлялась… Еще неделю назад… — Кто-то из этих приласкал, похоже.
— Преисподняя. Влей ей пару глотков и тащи на выход.
Горько-горячее льется в рот, взрывается огненным комком, и тут же чужие пальцы прижимают губы, не давая выплюнуть. Камера кружится и гаснет, вместе с острой вспышкой отчаяния. Хорошо, что не видит Ив… Ив…
Сознание возвращается вместе с невероятным ощущением — лица касается… нет, не может быть… Это ветер?!
Ветер. Свежий воздух. Солнечный свет! Двор тюрьмы… Гул сотен голосов. Зачем их вывели во двор?
— Мартина! Мартина-а! — родной голос обрывается вскриком и подавленным стоном… — Мартина…
Ив!
— Молчать! — в толпу врезается десяток охранников. Пинками и телекинезом они быстро наводят порядок, выстроив заключенных в какое-то подобие шеренг. — Стоять и слушать! Именем Повелителя Миров…
Секунду они молчали, не понимая…
— Вы не поняли? — повышает голос серокожий демон, — Вас отпускают! Катитесь и благодарите Повелителя за милость!
…Они поверили, только оказавшись за воротами новой парижской тюрьмы — Бастилии. С деньгами на билет до дома и с новенькими опознавателями на запястьях. Они ничего не понимали и недоуменно переговаривались, не решаясь расходиться… Словно тут, на стилизованной под старину парижской улице, было опасней, чем в тюрьме с поверками, допросами и жуткими дознавателями…
— Мартина… — брат наконец пробился к ней и схватил за руки, — Живая, сестренка! Ты цела? Не молчи…
Ив обнимает ее, гладит по волосам, тормошит, расспрашивая, утешая… Он, оказывается, вычислил, кто их заложил — Диана, по кличке Динар, та, что вошла в группу за неделю до ареста… Та, кто и предложила этот план нападения на правительственный магазин дозволенных амулетов. Ив говорит, что они обязательно найдут эту… этого провокатора, и она заплатит за предательство, он торопливо отвечает на вопросы Аугусто и Констацы — их тоже освободили… они вместе складываются на такси до своей улицы — денег хватит, но все это как-то скользит мимо нее, не задевая…
— Мартина… — вдруг говорит брат, — А у тебя виски седые…
Пауза.
— Я ведь тебя ни разу не видел, с тех пор, как нас… Других видел, а тебя ни разу не приводили.
Она тоже не видела… Никого не видела, кроме Тессы, которая… которую… В ту ночь, после допроса с Тессой, Мартина подписала все, что, требовали,не читая. Она струсила. Струсила. И не надо ее теперь утешать — такую. А голос брата дрожит:
— Марти…Так плохо пришлось? Не молчи. Пожалуйста, не молчи. Марти!
Неужели никто не видит, что Тессы нет? Нет и не будет…
Мартина Валлет, шестнадцатилетняя бывшая заключенная, молча смотрела на брата…
Куда унесло Зою, Лина не поняла, да и не пыталась — слишком самой досталось. Нет, Повелитель явно не собирался наказывать, он просто удалил их из прочь из зала. Но, во-первых, его сила наложилась на их собственную попытку переноса, а во-вторых, когда Повелитель злился, то не всегда контролировал эти самые силы, так что всякое бывало…
Ох! Больно же… Припечатало о стену так, что дыхание вышибло… Лина согнулась, упершись руками в колени, сжалась, опустила голову, еле дыша… даже не пытаясь понять, куда ее вышвырнуло. Потом, все потом… Не Преисподняя, и ладно… О-ох…
Года полтора назад, когда один президентик, Игнасио звали этого придурка, прослышав про зверинец «обожаемого милорда Повелителя», решил подольститься и подарил какое-то чудище, биомутанта из бывшей секретной лаборатории. Монстр происходил из крокодилов, но передвигался на шести коротких ногах, как паук, был размером с некрупного слона и обладал зачатками разума, причем редкостно злобного… Повелителю сначала даже понравился шестилапый многозубый подарочек, ему вообще монстры нравились. Но ненадолго.
Бронированная тварь примерно пять минут вела себя примерно, а потом заглотнула одного гостя прямо на приеме, где состоялось неудачное дарение, затем покусилась на других, а потом посягнула на любимого Вадимова тигра. Его Величество мило улыбнулся окосевшему от страха дарителю, заявил, что расценивает подобный подарок как покушение на Повелителя и, не меняя спокойной интонации, сказал, что за такое полагается. Обрадованная безобразием Зоя, помнится, вызвалась помочь, но Вадим обошелся без помощи — сначала недрогнувшей рукой скормил крокодилоподобному монстру незадачливого президента, а когда зверюга не поняла намека и раскатала челюсти еще на кого-то, просто подошел и пнул чудище в бронированный бок. Кто б рассказал — не поверила бы, что от обычного пинка двухтонную зверюгу подбросит в воздух и отшвырнет на десяток метров… Так что кости захрустели… Так что с силами у его Избранности полный порядок. Ей еще повезло. Повезло…
А куда ее, кстати, занесло?
Лина подождала, пока ушибленные ребра хоть малость заткнутся и дадут дышать нормально (ну-ну, тише, все, уже все…), и осторожно подняла голову… И чуть не застонала, узрев обстановку. Нет, ну надо же!
На первый взгляд, обстановка, представшая ее глазам, вовсе не должна была вызывать недобрых чувств. Вполне мирная, вполне спокойная. Высокий зал, хрустальный потолок, и льющиеся потоки света высвечивают мягчайший ковер, панели светлого дерева и удобное кресло у круглого столика.
И книги. Десятки стеллажей с цветными переплетами, с держателями Кристаллов.
Королевская библиотека… Блин, и как она отсюда выберется?! Вадим бывал здесь куда реже, чем в зверинце. Зачем ему ценнейшие книги по магии, он и так покруче богов со своими *** силами! А защищено это редко посещаемое помещение не хуже сокровищницы артефактов. Перенос перекрыт сразу в два поля. Преисподняя! И как, спрашивается, она ухитрилась вписаться сюда? Это ж не легче, чем в Его спальню! Или потому и попала, что Вадим ее туда дергал, для бесед? Сменил ей уровень доступа, что ли? Ей, естественно, не сообщил, да и с чего б Ему что-то объяснять, Он и протекторам-наместникам часто не соизволит объяснить свои распоряжения… Например, почему запретил восстанавливать лагеря для магов. Или с какой радости из тюрьмы пинком вышибли треть заключенных… Нет, все понятно. Гуманизм тут не при чем, просто беднягам жутко повезло — шпионов ведь надо было куда-то внедрить… Куда ж еще, как не в ряды бывших узников. То, что в Лиге имеется телепат, и незадачливые шпионы становятся настоящим подарком для разведки обеих Лиг, дознаватели пока не догадывались…
Проклятье! Лина обошла зал по кругу — перенос не сработал нигде. И как, во имя Преисподней, отсюда все-таки выбраться?
Неужели придется торчать тут, пока Повелитель не соизволит навестить свою библиотеку? Это примерно до следующего месяца, если не больше, спасибо. Ну и положение! Что ей теперь делать? Связаться с Повелителем? Ага, вот прямо сейчас, когда он разбирается с трансами… Самый момент, если ты самоубийца. Девушка еле сдержала эмоции, которые так и норовили выплеснуться в ударе кулака по ближайшему стеллажу… Вместо этого неудачливый стеллаж имел счастье услышать несколько слов на смеси драконьего, гоблинского и цветистого джинньего… Стало полегче. По крайней мере Лина смогла успокоиться настолько, что вспомнила, почему нельзя крушить мебель в сокровищницах. У любой уважающей себя сокровищницы должен быть какой-никакой страж-охранник. Может и тут есть? А если его позвать?
Так. Минутку…
Лина прошлась взглядом по полкам. Ничего особо ценного трогать не стоит — проблем не оберешься. Книги были собраны по разделам. Так, черную магию не трогать, стихийную не трогать… Прямо как когда-то у Бренниса в пещере-библиотеке… Это что? Высшая магия… Нет, проходим мимо, история — мимо, гримуары — мимо… Стоп. История? Она-то что здесь делает? Лина дернула к себе книжку с крупной надписью «Наполеон». Про коньяк, что ли? Нет… С портрета глянуло смуглое заносчивое лицо… Человек? Ничего не понимаю. А дальше? Гитлер… Сталин… Пиночет… Это кто? Интересно…
— Стой! Ты?
— Ты? — изумилась девушка…
— Как ты сюда попала? — со вздохом осведомился страж королевской библиотеки, по совместительству Бреннис, демон-библиофил, опуская арбалет… — Только не говори, что опять за детскими книжками!
Феникс потерянно молчит, но даже если она сейчас вдруг исполнила оперную арию, Вадим вряд ли бы услышал что-нибудь… Подавшись вперед, он словно прикипел взглядом к лицу потерянного брата… Пальцы сжались в кулаки, так что подлокотники хрустнули… Пол под ногами опять мелко задрожал, как в ознобной лихорадке…
Зоя подступила поближе, но фениксу было не до нее. Алекс, это Алекс? Почему он… почему он в черном?! Тот самый черный шелк, что юноша так не хотел надевать на прием… Ничего не понима… О! Пара на экране повернулась, явно не замечая зонда. Это что?… О… Кажется, понимаю…Тем временем изображение стало отдаляться — зонд, убедившись, что ничего противозаконного здесь не происходит, двинулся своим маршрутом…
— Нет! Стой! — громыхнул голос, и изображение застыло… Вадим стремительно встал, — Стой… Зоя, где ты это взяла? Когда? У кого?
— Демон один принес… — почти растерянно, совсем не по-демонски, ответила Принцесса. — Сегодня… Он так, мелочь, шестой разряд… зонды обслуживает… Вадим, ты лучше Лину спроси, она тебе скорее скажет, где наш беглый братик… Вадим!
Она отшатывается — такой кипящий взгляд окатывает и ее, и феникса!
— Дим…
— Зоя, — Лина испепелиться не рискует, зато рискует другим, поэтому быстро вмешивается, — Этот поставщик информации… Гоните его в шею. Пусть в следующий раз проверяет информацию.
— Что? — переспрашивает еще растерянная девушка.
Я скажу. Хоть Вадим может быть, все равно нас испепелит… От разочарования. Ты ведь ищешь его, Вадим, все равно ищешь, все знают! Но я должна.
— Посмотрите, где знак феникса у моего двойника. У нее — на правой руке. Мой — на левой…
И когда на ней скрещиваются два обжигающих взгляда, негромко добавляет:
— Это двойники. Простите, милорд.
Зал накрыла жуткая, почти невозможная тишина — обостренный напряжением слух уловил только шорох работающего кристалла… Кристалл стандартный, сопровождение тоже стандартное — шелест морской волны. Запись вот только…
Не показывать страха, только не бояться! Зоя затихла рядом такой же неподвижной статуей — тоже боится. Чем же ты раньше думала, твое высочество? Слишком часто играешь со смертью, а ведь к тебе она ближе, чем ко мне, смотрит серо-зелеными глазами, ледяным давяще-каменным взглядом, способным раздавить кристалл. Слишком рискуешь, принцесса, слишком много выходок, способных вывести Его из терпения. Неужели и тебя тяготит этот затянувшийся кошмар Тьмы? Неужели ты тоже иногда мечтаешь сделать шаг за край, чтобы все кончилось? Разом…
Но тебя жалеть я не буду…
Кристалл неожиданно включился сам собой, так внезапно, что Лина с трудом удержала лицо — чтоб ваш телекинез, милорд…
И снова под высохшими ветвями обнимается пара с чужими лицами… На этот раз Лина замечала больше отличий — у этого «Алексея» пальцы чуть короче, и кожа у него сейчас не такая загорелая — он успел утратить загар за две недели в подземелье… И уж конечно, он не будет так себя вести — слишком покорно. То время ушло.
Что творилось в голове Повелителя, феникс догадаться не могла, но Вадим, очевидно, пришел к такому же выводу. Кристалл прокрутил запись еще раз и зафиксировал изображение.
— Двойники? — прозвучал низкий голос.
— Трансформеры, милорд. Иначе говоря, Меняющие Облик. Скорей всего.
Слова казалось, царапали горло, но голос был тем же спокойно-деловым. Браво, Лина. Выживешь — будешь гордиться.
— Почему именно вы? — слишком спокойный голос. Ох, как плохо…
— Милорд (не время его сейчас Вадимом звать, а жаль…). Милорд, трансы… трансформеры часто так… развлекаются. Играют в «хозяин-раб», «пленник-страж», ну и все такое…
Воздух, кажется, стал горячим. Черт… Феникс непроизвольно активировал регенерацию. Кто ж тебя просит, птичка! Не сейчас…
— Зоя?
— Так бывает, Вадим, — накликавшая грозу демоница нервно кивнула, — Их даже на вечеринки приглашают…
— Что? — казалось, Вадим не поверил своим ушам — на дотоле холодном, несмотря на гнев, лице Повелителя, промелькнула какая-то изумленно-брезгливая гримаса, — Что?!
Пол снова встряхнуло, а в серо-зеленых глазах, казалось, плеснулся огонь.
Да уж… Лина относилась к подобному развлечению слегка неодобрительно. Слегка — потому забава глупая, конечно и не совсем приличная, но сравнительно безобидная. А вот его Избранность, похоже не нашел в ней ничего забавного — даже губы сжались. Знал бы он, что как-то перепившийся вусмерть транс осмелился скопировать самого Вадима, головы полетели б в момент. Но что-то слишком уж… бурная реакция.
— Ах вот как… — наконец, прозвучали слова с обманчиво-мягкой интонацией, от которой у феникса «перья дыбом встали» — Как мило…
Все. Шторм. Те самые девять баллов.
Лина непроизвольно подобралась. Только не в крысу… В маленькое тело феникс не поместится… Рядом притихла Зоя. Кажется, нащупывала какой-то амулет. Фиг тебе теперь что-то поможет, против такого-то…
Но шторм еще только набирал силу.
— Дензила мне, — мягко прозвучал голос — точно пророкотало поднимающееся цунами, — Срочно.
— Да, милорд? — ожил шар.
— Дензил, через пять минут ко мне с главой общины трансформеров. Через десять — доставить двоих, кого он опознает.
— Милорд, Дрейк в протекторате Зеландия.
— Хоть на Луне. Хоть в другом мире! — рявкнул Повелитель, — Я хочу найти этих двоих! Немедленно!
— Милорд… — весьма осторожно поинтересовался глава Службы дознания, — Они совершили преступление?
— Морочили головы моим зондам, — угрожающе любезно отозвался Хозяин, — этого хватит. Считаю до десяти, Дензил.
Дензил даже не ответил, но шар мигом сменил цвет изображения, с черноты кабинета на зелено-голубое изображение леса, уже в Зеландии, что ли? Дознаватель перенесся в момент — он тоже распознал эту интонацию: предупреждение пополам с предвкушением… Похоже, Повелитель нашел, на ком сорвать бушевавшие в нем ярость и разочарование… Трансам не повезло. Очень.
Светлые глаза, полные Тьмы, обратились на девушек…
— Вы еще здесь?!