Я могу.
Мир Ангъя. Алекс.
— Алекс, ну пойми…
— Не надо, — Леш потер виски — беспокойство друзей ощущалось, точно колкие частые волны. Кружит рядом несколько песчаных вихрей — горячих, душных — а, приближаясь, касается жгучими лапками. Отгораживаться барьером он не посмел — в любой момент оттуда, от нее, может передаться что-то… вспышка страха, огонек боли, искорки облегчения… хоть что-то. Он будет рад чему угодно — ведь это будет значить, что она все-таки жива. Он больше не поднимет барьер, нет… не будет отгораживаться от эмоций. Только терпеть это было трудно: беспокойство и даже злость Богуслава, сочувствие и тревогу Макса, и целый океан других чувств — там, за стенами. Голова уже болела, и может быть, поэтому тон вышел резковатым, — Я понимаю. И вы тоже должны понять. С заданием вы вполне способны справиться сами. Я поговорил с ан-нитами, они согласны, что для стопроцентного результата наша группа маловата. И обещали набрать добровольцев-носителей. В крайнем случае рассеивающую технику. Они помогут. А я должен быть там. Должен!
— Зачем? Леш, если она убита, то ее не воскресишь. Рисковать всем, чтобы попрощаться с ее пеплом?
Молчание. Короткое, всего несколько секунд, но для Богуслава и это много. Вспыльчивый парень просто не может сдержать злость при виде «глупости» товарища:
— Ну хорошо. Примчался ты туда. Прорвался, пробился, попрощался! Отдал дань, так сказать! Даже хорошо, если этим кончится! Только сдается мне, ты не стал бы так рваться туда, если б дело было только в этом!
— О чем ты?
— О том, что не надо считать нас идиотами! Ты ведь не потому с ума сходишь. Ты про другое думаешь, так ведь? А может быть… очень даже может быть, что ее взяли.
В дрогнувших пальцах чудом удерживается карандаш. Да. может быть… Может быть. И это «может быть» — как глоток кипятка. Ядовитого. Лина слишком давно ходила по краешку… «Может быть», будь оно проклято!
Он не ответил. Чужая тревога наслаивалась на его собственную, чужая злость раздувала ее, как пожар. И еще — чувство вины. Если бы он все-таки взял ее с собой…
— Леш, ее все равно дожмут, как бы она ни держалась. Все ломаются. Тогда ты суешь голову прямиком в петлю.
Карандаш сломался. Несколько секунд Алексей смотрел на две иззубренные половинки. Все ломается…
— Я знаю.
И знаю больше вас. В петлю… честно говоря, в петлю было бы легче. Но если кто-то в мире может остановить Вадима, то это я. И я должен попробовать.
— Ты все-таки спятил! Рехнулся! Обалдел от своей любви! Ты же подставишь всех! Ты же весь план угробишь!
Две половинки карандаша бережно ложатся на золотистую столешницу. Рядом.
— Не кричи, — а говорить спокойно почти невозможно. Тревога, своя и чужая, точно живая петля, давила горло, и слова прорывались короткие… сухие. — Я подставлю только себя. Все.
— Ой, дурак… — Богуслав наматывал по комнате, наверное, уже сотый круг. — Демоны с собой яды носят, знаешь? Чтоб успеть кольнуться в случае чего. И наши боевики. И даже тролли. Потому что боятся, и правильно боятся! Кто может быть уверен в таком деле? Кто может быть уверен, что ничего не выложит, если за него взяться как следует?
— Богуслав! — Максим, до сих пор не проронивший ни слова, резко встал, и Алекс «поймал» его вспышку гнева. Богуслав, спохватившись, виновато-упрямо замолк. А вопрос остался висеть в этой комнате — как незримая ядовитая пыль.
Кто может быть уверен в таком деле? Кто может быть уверен…
— Я — могу.
Расплата.
Мир Земля. Зоя.
Ее королевское высочество пребывала в прекрасном настроении. Конечно, сегодня она не в центре внимания, но это временно. Да и брат не отсадил в отдельную ложу, взял с собой. Пусть посмотрят те, кто считают: время принцессы вышло! Пусть посмотрят — она рядышком, вот!
А кто позволял себе косо смотреть на нее во время братцева пинка, еще пожалеют. Она всех запомнила и при случае рассчитается. А начнет сегодня. Уже начала. И Зоя снова ухватила стакан с коктейлем, пряча за ним довольную улыбку.
Сегодня эта мерзавка, посмевшая так ее оскорбить, получит свое. Или уже получила? Ах, как жалко, что она, Зоя, не могла там быть в то время… Видеть, как самоуверенная выскочка получает свой осиновый кол, наслаждаться тем, как ее глаза наполняются страхом… пнуть ее напоследок, чтоб знала, знала, дрянь такая, кто ее так. И за что.
Ничего.
Если расхваленные профессионалы, которых ей сосватал Гэс, реально так хороши, то они принесут запись. И она увидит…
А пока — веселимся!
В небе кипит фейрверк в честь Вадима, над нарядной площадкой музыка в пять сегментов, и демонски весело смотреть, как каждая толпа оттанцовывает под свою собственную мелодию. Эх! Украдкой нюхнув пыльцы для настроения (и когда уже Дим перестанет показывать свою власть и мешать ей чуть-чуть взбодриться?), Зоя оглянулась. Дима поблизости не было. Пронесло. А то ведь с братца станется и пощечину залепить — он, видите ли, против наркотиков. Да подумаешь!
Охрана стояла с каменными физиями — настучат. Ну и что! Сегодня у нее праздник, она имеет право повеселиться. Голову приятно закружило. Да, у нее праздник… Сегодня она рассчитается… рассчитается… пусть все поймут, что с ней надо поосторожней. Вот.
Веселимся!
Зоя буквально влетела под метельную вьюгу скрипок — в этом секторе танцевальной площадки пары кружили в вальсе, и притянула к себе первого попавшегося парня. Ох, как хорошо… Ее несло в сильных руках, как опавший лист, кружило в буйном вихре, и в этот момент она почти забыла, почему так рада, забыла о своих планах на ночь. Забыла про беспокойный холод-злость, который можно было приглушить только чьим-то страхом. Забыла…
Пока музыка не кончилась.
Руки на ее талии (странно-почтительные) сразу разомкнулись. Пыльца заставила тело пошатнуться без опоры… и, поспешно открыв глаза, Зоя встретилась с отстраненно-спокойным взглядом. Ян! Декоратор? Вот что значит не смотреть, кого хватаешь.
А он ничего — шепнула «пыльца».
— Благодарю за честь, ваше высочество, — почтительно и абсолютно нейтрально проговорил молодой демон. И — отступил. Поклонился — и отступил! Она не могла потянуться к нему, не показавшись смешной.
Сволочь! Гад…
Несмотря на всю расслабленность и безмятежность, подаренную «пыльцой», Зоя ощутила привычную злобу. Она презирала этого мягкотелого любимчика Вадима, презирала и ненавидела. За его неприкосновенность — она недолюбливала всех, кого брат запретил трогать, за его отстраненность, даже за его чертову почтительность, которой он сейчас отгородился! Она ему еще припомнит его «благодарю»…
Вздернув подбородок, ее высочество развернулась и метнулась в соседний сектор. Несколько растерянных лиц, поспешно расступавшиеся гости, звенящая бело-золотая дымка разграничительной линии… и рев бешеного нео-рока мгновенно вымел из головы все мысли…
Еще один танец, еще, еще, еще один парень, еще одна доза, уже не украдкой, а в открытую. Еще бокал коктейля…Ей весело! Назло всем весело, ясно?!
А потом фейрверк почему-то превратился в злые серые глаза Дима…. и рассыпался от тяжелой пощечины.
Кто-то веселится, а кто-то — работает.
Мир Земля. Разное.
— С дороги! — тяжелая рука отпихнула мальчишку-уборщика с темной полосой ошейника на горле. Тот послушно убрался. Все как обычно, только вот на плече уборщика что-то мимолетно блеснуло. Пленочка-нашлепка. Шифровка с очередной наводкой.
Она тут же утратила блеск, сливаясь с грубой тканью. Если б наблюдатель в этот миг закрыл глаза, он бы ничего не заметил. Но он не закрыл. Он только облизнул губы, пряча улыбку-оскал бешеной радости.
Я попрошу себе поместье! Как у всех важных шишек. Попрошу дом, красивый, в тихом месте. И хорошенькую русалочку в прислуги. Да я все смогу попросить, что только захочу. Если это действительно та группа, которую все ищут, то награда Повелителя будет… будет…
Нет, стоп. Не будем торопиться. Все может сорваться в последний момент. Надо успокоиться. Продолжаем наблюдать.
— Я повторяю свой вопрос, — дознаватель резко встал, — Зачем вы встречались с подозреваемой Синиэй из сильфов?
— Просто поболтать…
— Господин дознаватель.
— Простите. Мы просто сошлись поболтать, господин дознаватель.
Снова выдернутая на допрос, Данута Нямецкая неотрывно следила за каждым движением дознавателя. Она ничего не понимала. Ее ведь уже осудили. Уже приговорили за «оскорбление имени Повелителя» к разжалованию, конфискации девяноста процентов имущества и принудительной сдаче крови в течение пяти лет. Ей очень повезло, что телепат (тайный сторонник Лиги) засвидетельствовал только это обвинение… что не подтвердилось самое страшное — про Лигу. Почему — снова? И почему — этот дознаватель? Ее ведь допрашивал другой…
— Вы говорили о Повелителе Мира?
— Да. Я раскаиваюсь в этом, господин дознаватель. Я готова искупить свои слова, госп..
— Молчать.
Данута покорно замолкла, борясь с желанием оглянуться. На телепата и, главное, на дверь. И на руки дознавателя. Хотя следи, не следи…
Мужчина неторопливо прошагал к стене, активировал экран, полюбовался на фейрверки в глубоком темном небе — по сети шел репортаж об открытии какого-то дворца. Летнего дворца. Еще три недели назад она бы могла рассчитывать на приглашение — как состоящая в свите европейского протектора… А теперь может посмотреть только по сети. В кабинете дознавателя. Докатилась. И зачем она связалась с этими лигистами? Отомстить за мать захотелось… дура. Не думать об этом, не думать. Ведь телепат может услышать, донесет. И… не думать!
— Свидетель вашей беседы, — дознаватель не отрывал взгляда от танцующих огней и нарядных гостей на экране, — говорил что-то о существовании некой группировки, которая объединяет недовольных режимом. Лига, кажется? Темная Лига…
Что? Дыхание перехватило. Только не это. Пожалуйста, только не это. Пламя преисподней, не надо…
— Никак нет, господин… господин дознаватель, — Данута с усилием сглотнула комок волнения, — Свидетель ошибся. Мы говорили не об этом, есть протокол. Спросите… спросите Синиэй. Никакой лиги нет, господин дознаватель… клянусь!
Когда ведьму выволокли из кабинета, телепат встал:
— Она говорила правду, дознаватель Серджо.
— Считаете, не было необходимости в допросе третьей степени? — ладонь, предусмотрительно защищенная перчаткой, снисходительно хлопает молодого телепата по плечу, — Это ерунда, Ник. В следующий раз будет осторожней болтать.
— Как скажете.
Дверь за телепатом закрылась. Дознаватель согнал с лица улыбку и обернулся к стене. Коснулся широкой панели, отделанной деревом. Панель бесшумно отъехала, в открывшейся нише поспешно вскочил невысокий человек, вытянулся в струнку.
— Ну?
— Этот тоже.
Из материалов Службы Дознания:
Секретно. Отделом внутренних расследований СД проводится внеплановая проверка на благонадежность сотрудников отдела телепатического освидетельствования. Для проверки изготовлено пятьсот семьдесят амулетов, предохраняющих от проникновения телепатов, заказано на станциях переливания крови две тысячи сто доз препарата запрещенного к продаже TP-7, обостряющего способность чтения мыслей на расстоянии. Привлечены проверенные члены организации «Друзья Порядка», негласно прослушивающие сотрудников-телепатов во время допросов подозреваемых и осужденных лиц.
В настоящее время выявлено семь лиц, по результатам проверки причастных к так называемой Темной Лиге. Разработка ведется. Наблюдение негласное, техно. Проверка продолжается…
Еще одна смерть.
Мир Земля. Лина.
Кипящее золото… как оно жжет…
Оно везде.
Клокочущий поток, из которого не выплыть… не вырваться… Пламя! Больно… не подняться… не упасть… жар. Кругом только жар. Даже на губах — вкус огня. Безжалостного, жгучего. Этот огонь… совсем не такой… ох-х… ласковый.
Я… я умираю?
Не помню, не знаю, не понимаю. Слишком… больно…
Раскаленные до белизны огненные вихри рвутся на поверхность, пляшут вокруг, сжимая кольцо. Они все ближе. И не уйти от них… не уйти. Пламя, как больно!
Это расплата фениксов… за долгую жизнь — душа растворяется в Пламени, и не будет ее больше, никогда не будет…
— Лина!
Еще один огонь, еще один вихрь. Кто меня зовет?
— Лина!
Кто-то зовет. Кто-то протягивает руку… Не трогайте меня, не надо, я не хочу! Я ведь уже почти… я не могу снова…
Пусть все скорее… закончится. Алекс…
Дым — первое, что она почувствовала. Запах дыма. Едкого… От него першило в горле и очень хотелось пить. Где я? Здесь есть вода? Почему так темно? Куда делось сжигавшее ее пламя? Пить… Эй…
Но это «эй» не услышала даже она сама. Губы едва шевельнулись, а рук как будто вообще не было — лежали тяжелыми бесполезными бревнами. И не двигались. Не было и голоса…
Где я? Что со мной?
Дым…
Не выдержав, она закашлялась, и голоса появились. Правда, не ее, а чужие:
— Лина!
— Лина, тебе лучше? Открой глаза, если слышишь!
А они закрыты? Вот почему темно… Медленно-медленно, по миллиметру, поднимаются ресницы. И спешно закрываются — слишком много света.
— Лина! Преисподняя, мне же не показалось! Может, снова подпитать?
— Опять? А сама потом отсюда как выползать собираешься?
— Вас укушу, — мрачновато ответил первый голос. Анжелика… Анжелика? Феникс, подруга, сестра по клану… И Лора.
Не понимаю.
— Стоп. Мысли определенно появились! — оживилась телепатка Лора, и Лина ощутила мягкое, легче пушинки, касание к виску. — Она в сознании! О… дорогая, секунду…
К губам прижимается восхитительно холодный край жестяной кружки. Вода. Самое лучшее, самое прекрасное на свете. Прохлада хлынула в пересохший рот и горящее горло, как регенератор. Охладила, успокоила… и сразу появились силы открыть глаза и задать вопрос.
— Я… где? Что случилось?
Она помнила, что случилось — колышек красного дерева в грудь… удар, швырнувший ее с крыльца и разом погасивший звезды. Кипящее пламя, плавившее ее жизнь. Но почему она жива? Красное дерево убивает фениксов, без вариантов.
— Ты у нас. В Убежище Лиги, — мягко проворковала седая дама. — Все хорошо. Не нервничай, чары вызова уже сняли. У тебя они на порядок ниже, чем у Лёша, десяток магов справился. Хорошо почистили следы, ничего не осталось. Повелитель больше не сможет тебя даже почуять. Все хорошо…
Ах вот как. Теперь она узнала знакомые стены собственной комнаты-пещерки… правда, почему-то закопченные. Так и есть. Вон знакомый рисунок на стенке. И батарея всевозможных пузырьков — наследство Алекса. Остается два вопроса: как я попала сюда и почему по комнате слоями стелется дым, понемногу выбираясь в коридор сквозь открытую дверь.
И почему я все-таки жива. Это третий вопрос…
— А все-таки… что произошло?
Анжелика шумно выдохнула. Так, словно только что вышла из схватки с троллями. Лина невольно отметила, какой у подруги измотанный вид — до кругов под глазами. На щеке — что-то типа сажи, руки тоже перемазаны. В жизни не видела самоуверенную Анжелику в таком состоянии.
— Что случилось — это хороший вопрос, — медленно проговорила младшая феникс, почти падая на табурет. — Самой бы понять…
— Пока просто изложи.
Девушка мрачновато посмотрела на нее сквозь прищуренные ресницы. И усмехнулась бледными губами:
— Глава клана, — пробормотала она как бы про себя. — Ну хорошо.
Она дернула из волос длинную заколку, несколько раз тряхнула головой и прижалась спиной и затылком к прохладному граниту
— Я, видишь ли, ошивалась поблизости. У твоего дома. Ну, присмотреть решила за твоими убийцами. Непрофессионалы же. И мне сразу кое-что не понравилось, хоть вмешиваться не собиралась. Так что, я, можно сказать, все видела из первых рядов. Когда ты упала… словом, это меньше всего было похоже на инсценировку. Никогда не видела такого. Обычно от красного дерева мгновенная вспышка — и тело просто… ну ты знаешь. А тут… в общем, мне пришлось сбить зонд, когда ты начала гореть, и рвануть на помощь.
— Гореть?
— Да. Вид такой, словно это чертово дерево подействовало… только медленно. Ты просто… не знаю, в общем, я перенесла тебя сюда и вытащила эту гадость. Колышек. Хорошо сделан, кстати, правильно. Совсем чуть-чуть до сердца не дошел…
— Не понимаю, — на более длинные фразы сил пока не было.
— Ага. Я тоже в полной непонятке. Вот интересно: если колышек из красного дерева пропитать… ну, допустим, парализующим ядом… тем, который все замедляет, то может этот яд замедлить испепеление? Чисто теоретически?
— Не забивай… мне голову… теорией. Дальше.
Анжелика обиженно фыркнула:
— Дальше… Дальше, глава клана Феникс, вы спалили кровать. Собой.
Что?
— На дым набежало население всего коридора, так что конспирация по поводу вашего побега полетела… уточнить куда?
— Не язви, — вмешалась Лора. — Детка, я понимаю, что ты взволнована, но успокойтесь все же немного. Вот уж воистину горячие девушки — просто порох!
— Особенно одна, — тут же ответила не желавшая успокаиваться язва, — Пол и то оплавила. Я уже про одеяло не говорю…
Ах вот откуда дым… и копоть на лице Анжелики. Да и Лоры тоже. Но сейчас-то укрыта? Да… Значит — уже не горю.
— А нам пришлось удерживать кучу желающих вас потушить, глава клана. Представляете, водой. Жаль, что вы не видели это зрелище! Ну и конечно, самое интересное — снятие «вызова», когда снимающие поголовно кашляют, вытирают слезящиеся глаза и стараются не смотреть на… словом, не смотреть. Незабываемо!
Лина нахмурилась.
— Это нервы, — поспешила вмешаться всепонимающая телепатка, — Девочка очень перенервничала. И не только она…
Она выглянула в коридор и проговорила что-то вроде: «Все нормально, брысь отсюда». Послышался невнятный вопль, тут же перешедший в кашель, и несколько пар ног во всю скорость рванули по коридору — видимо, разносить новости.
А мы пока займемся ревизией своего состояния. Слабость… это понятно. Боль в груди — тоже ясно. Феникс… тихий, но живой, просто приторможенный — слишком много потратил на восстановление хозяйки.
Словом, терпимо. Встать встану… только не в ближайшие полчаса.
Лина шевельнула губами. Снова хотелось пить, но еще больше хотелось, чтобы своенравная подруга взяла себя в руки и рассказала про засаду, зонд и все остальное. Времени же нет совсем!
А подружка молчит и с ней что-то не так. Минутку… А что это?
— А почему на тебе моя одежда?
Вопрос был глупый. Просто идиотский. Совсем вы распустились, глава клана. Мама была бы в бешенстве. Лора спрятала улыбку, а Анжелика…. Судя по взгляду, Анжелика тоже не сочла вопрос достаточно умным. Или подходящим для главы клана. В широко раскрытых глазах просто светился ехидный отклик: «Это все, что тебя волнует?»
— Прошу прощения у госпожи Приближенной, что взяла ее одежду. Моя, видите ли, сгорела, когда я пыталась…
— Вас водой облить? — поинтересовалась Лора. — Лика, может быть, стоит немного помолчать, успокоиться, а потом нападать на ту, кого ты спасла? Лина, твоя подруга, хоть сейчас и срывается на язвительность, действительно спасла тебя. Принесла сюда и вылечила как-то по-своему. Наложением рук. А то мы просто не знали, что делать — к тебе даже подойти ближе, чем на метр, было невозможно, а уж лечить…
— Наложение рук… — повторила Лина… — Ясно. Поделилась… со мной… энергией?
— Поделилась? — младшая феникс как-то криво усмехнулась, — Я на тебя весь резерв грохнула. До искорки. Теперь даже ножи вызвать не могу. Так странно…
Странно? Лина совсем по-другому посмотрела на застывшую у стены фигурку. Напугана. Растеряна и напугана. Да уж… жуткое состояние собственной слабости и беспомощности. Потому и язвит. Все мы такие, фениксы, когда страшно… Страх под замок, колючки навыпуск.
— Анжелика… — надо было заставить ее взять эмоции под контроль. Надо, чтоб она внятно и четко изложила, что там было с этим неудачным (или слишком удачным) покушением. Надо было, в конце концов, отправить ее с оповещением по клану. Сообщить про готовность к побегу в любой момент. Кажется, все прошло не совсем так как надо, и он все еще в опасности. Надо было… Да когда она поступала, как надо? Анжелика сейчас… Странно было видеть дерзкую и самоуверенную Анжелику в таком виде. Она была похожа на растерянного ребенка — ребенка, который искренне не понимал, что случилось. — Спасибо. Я рада, что ты… «ошивалась рядом».
— Я просто не люблю лишней работы, — буркнула девчонка. — А Хранительница тут же спихнула бы освободившуюся должность на мои плечи.
Сил прибавилось как-то незаметно. Но ощутимо. Их хватило протянуть руку и взять кружку с водой. И подмигнуть Анжелике:
— Лентяйка…
— Еще какая! — Анжелика нерешительно улыбнулась дрогнувшими губами — почти жалобно, — А мой феникс до сих пор молчит — словно в коме…
— Детка, — встревожилась возвратившаяся телепат, — Что ты?
Теплая рука потянулась погладить по волосам, успокоить… и феникс не выдержала: по-девчоночьи всхлипнула и быстро растерла по щекам брызнувшие слезы
— Я просто… Я теперь даже перенестись не могу… А ведь меня Ян на бал пригласил.
Ну вот как тут удержишься? Несмотря на саднящую боль в груди, несмотря на сорванные планы, несмотря на полную неизвестность впереди, сквозь одуряющую слабость и тревогу… Лина ощутила, как пробивается смех. Преисподняя… Свидание! Может ли что-нибудь (ну хоть что-нибудь?) выбить из головы девушки мысль о свиданиях?
Бал.
Мир Земля.
Есть ли на свете более дурацкое зрелище, чем публика количеством около тысячи персон, рассевшаяся по берегу озера и сосредоточенно-озадаченно осматривающая это самое озеро?
Абсолютно пустая гладь воды — ни лодки, ни помоста, ни даже гейзера. Пусто. Только еле заметные ленты тянутся по темной поверхности с бликами-волнами. Но их совсем мало — лично Марианна засекла всего две ленточки, убегающие куда-то вперед, к закатному солнцу. Зачем и почему, гостям не объясняли. Разношерстная публика таращилась то на озеро, то на помосты и украшения соседей, то на пустую пока ложу Повелителя мира, то на застывшую на берегу фигуру декоратора… и тихие поначалу шепотки потихоньку становились все громче и злораднее.
— Стоит, как будто его василиск зачаровал…
— А лицо, господа… вы видите его лицо? Переживает.
— И недаром. Если он опять разочарует его величество, то на карьере можно ставить крест.
— Не только на карьере? Слыхали про его милую семейку? Они до сих пор живо интересуются своим сыночком. Меняй фамилию, не меняй, а из рода так просто не выпустят.
— Так ему и надо. Выскочка, и живет не по понятиям.
— Заигрался Ян, заигрался…
— Ну вы посмотрите, какая наглость. Заставлять нас сидеть и смотреть на пустое озеро! Какого ангела?
— Предлагаю пока любоваться на его нервную мордашку и представлять, что с ним сделает его величество…
— Кстати, насчет мордашки. Где этот его… из-за которого наш тихоня ввязался в дуэль?
— Да, посмотреть бы.
— И не только посмотреть…
Эти якобы шепотки становились все громче. И наверняка кое-что доносилось до демона-декоратора. Но тот невозмутимо стоял у края воды и не даже бровью не шевельнул. Пожалуй, Анжеликин демон стоит подружкиного внимания. Черт побери, ну куда девалась Анжелика? Лина ведь велела обеим торчать на празднике во избежание подозрений!
По разнаряженным этажам помостов вдруг покатился общий вздох. И все разом обернулись к центральной ложе. Там, очень темный на фоне золотисто-зеленой ткани занавесей, встал широкоплечий человек черной рубашке. Он подал руку молоденькой девушке переливчатом серебристом платье (а, ее высочество Зоя) и, махнув рукой подданным, опустился на приготовленный трон.
Прибыл Повелитель.
— А здесь совсем пусто-о, — капризно протянула Зойка, удивленно рассматривая обстановку. — Дим, он что, ничего не приготовил?
Вадим не ответил.
Поведение сестрицы наводило на подозрения. После истории с «подарочками» Дензил, как приказано, пригрузил Зойку работой, и та обозлилась настолько, что даже не попробовала строить свои умильные рожицы — ее способ выпрашивать прощение. Отработала всю неделю, не пикнув ни разу, и даже проблем никаких не натворила. Кто бы другой подумал — поняла что-то. Но он-то сестричку знал хорошо.
Сегодня Зайка упорно лепила из себя милого ребеночка — типа «ой-вспомни-какая-я-лапочка-и-какие-мы-были-в-детстве». Восемьдесят процентов за то, что она что-то натворила, двадцать — что хочет выпросить очередную дорогостоящую глупость. Тоже захотела себе летний дворец?
— Ди-им?
— Ешь конфеты, Зойка.
Сестра метнула сердитый взгляд и тут же улыбнулась, точно спохватившись. Точно, что-то вытворила. Ладно, с ней потом разберемся. А пока… посмотрим, что мне приготовил мой декоратор.
— Ян?
— Все готово, милорд, — отозвался голос в крохотном наушнике. Стоявший на берегу декоратор не шевельнулся.
Ожидаемо.
— Дензил?
— Все спокойно, милорд, — глава Службы Дознания отвечал в том числе и за безопасность на праздниках.
Тоже вполне ожидаемо.
— Начинайте.
Пора. Закатное солнце уже собрало все блики с темного зеркала воды. Ореол оранжево-алых облаков стремительно темнел. Пора…
Гулко ударил колокол. Поющим эхом отозвались еще три.
Публика затихла.
И Ян поднял голову. Озеро потемнело. Тихое, бесшумное и бездвижное, оно вдруг показалось пропастью. Погасли все осветительные приборы. Даже гирлянды на помостах.
И тут же вспыхнули золотом ограничительные линии.
Баммм… С новым ударом колокола с трех сторон материализовались искрящиеся лазер-панели.
В наступившей тишине мягко и нежно пропела скрипка…
Рядом с Яном возник юноша. Сотни камер сейчас видели его, миллионы экранов в разных уголках планеты. А он двигался свободно и легко. Приподняв на раскрытых ладонях небольшой футляр, он шагнул вперед… и перед ним в воздухе прорезалась золотая полоска — ступенька. Еще одна… еще. Жан поднимался по этой лесенке, не глядя на ступени — легко и быстро. Пока не оказался перед ложей Повелителя — лицом к лицу. Ящичек в его руках засветился… и мягко раскрылся. Луч снова выхватил из темноты декоратора. Ян поклонился.
— Ключ от Вашего нового Дворца, милорд.
К ученику Яна рванулись телохранители — Вадим остановил. Идиоты. Мальчишка улыбался так, что за убийцу его бы принял только полный дуб. Так что Вадим, поощрительно кивнув, поднял руку и пролеветировал в свою ладонь «ключ» — витой узорчатый стержень, словно вынырнувший из сказки для магов. Его величество довольно взвесил свой ключ на ладони. Ян молодец. Умеет… порадовать, скажем так.
Кивком он отпустил мальчишку и подбросил «Золотой ключик». А что? Отпразднуем! Как раньше! Как при Лешке…
Скоро я узнаю, где он…
А пока — празднуем! Яну награду, если дальше будет не хуже. Этому его ученичку тоже.
Зойка могла сколько угодно морщить нос. Этот ключ — только его. Дензил советовал сократить церемонию и ограничить трансляцию. Плевать.
Он хочет этот праздник.
Один взмах, один короткий жест — и в небо рванулись салюты. Они расцветили черноту в сотни красок и оттенков, они кружили вихрями, осыпались дождями и громадными снежинками, они проливались ожившим огнем… и невозможно было смотреть и говорить что-то кроме «а-ах…»они зажигали всех. И зажгли. А сами — угасли…
Когда осыпалась последняя рубиновая искра, на миг снова стало тихо и темно. Но только на миг. Дрожащий, стеклянно-поющий, печальный звук всколыхнул озеро. По золотистым линиям прошла волна, плеснули русалочьи руки, проплыли волосы, промерцали чешуйки… запрокинулись к небу сотни отрешенно-прекрасных лиц. И снова запели скрипки.
Тихо, проникновенно, ласково. Нежно, буйно, страстно!
И кто же это сказал, что водные холодны… Водные русалки не просто плавали. Они танцевали в воде, как самый лучший, самый потрясающий синхронный балет — с кипением воды, с кольцом сверкающих водяных брызг… с непостижимой красотой. Вдруг разом, на середине мелодии, скрипки затихли — и тут же слитный плеск тысячи ладоней взметнул вверх дробящееся на сотни радуг облако.
.. И словно соткал это — остров с зелеными травами… в золотом кольце песчаных пляжей и… это он, это Дворец? Такой маленький?
Гости успели только молча изумиться.
Русалки ушли под воду, но на острове вдруг стал сгущаться туман. Жемчужно-белый, нежно мерцающий… и рассыпался на десятки сильфов с их плащами-облаками.. Начинался новый балет — воздушный. Вихревой…
И над замком вырос второй этаж. Протаял из невидимости? Ян, ну ты и фокусник…
Третий «соткала» стая феечек — будто искрами осыпала.
Последней выросла башенка. Стройное, гордое, изумительно красивое здание нового Дворца замерцало огнями, окуталось фонтанами. И приветливо распахнуло двери.
Музыка стихла.
Праздник удался.
Декоратор Ян в очередной раз прошел по тонкому канату, обманув и не обманув ожидания Повелителя и его многочисленных гостей. Была пышность и торжественность — не было официоза, который Повелитель едва терпел… Были зрелища, от которых замирало дыхание — и ни капли крови, ни одного боя, чтобы потешить глаз серых советников. Была удивительная красота… И ни минуты скуки.
Уже завершился осмотр Дворца и Вадим, усмехнувшись, велел Яну встать на колено и получить награду…
Уже разочарованно поморщились Вассо из протектората Юг-1 и Деннис Шеффилд, примерявшие на себя звания архитектора и декоратора Его Величества — ведь мог же этот мальчишка ошибиться, в конце концов. Ведь немыслимо тащить две работы сразу, господа…
Уже Жан, бессильно присев на скамью за павильончиком управлением спецэффектами, закрыл лицо руками. Позади. Все позади… Все получилось. И можно смахнуть слезы, ведь никто не увидит. Можно…
Уже господа из охраны довольно вежливо вытащили мальчишку из его убежища и поставили перед Его Величеством. И тот, оглядев парнишку с ног до головы, и отдает приказ одному из секретарей. Через восемь секунд на браслет Жана намертво прикрепляются две сигнальные полоски: первая, меняющая его статус «собственности» на временный. И вторая, черная, гарантирующая полную неприкосновенность юноши для любого, кроме как по личному приказу Повелителя.
Уже закипели танцы — на песке, на вовремя развернутом «полу», а для кое-кого — прямо на воде…
Уже посыпались из набежавшей «тучки» подарки-сюрпризы для гостей, уже гости завертели головами, ожидая угощения…
Уже Повелитель, отмахнувшись от сестры, пробовал предложенные блюда, поднесенные лично главным поваром.
И никто не обратил внимания на то, как глава Службы Дознания на мгновения отвел глаза от разноцветной толпы и вслушался в сообщение вживленного «наушника». И нахмурился…
На станции.
Мир Земля.
Евгений Гривко.
— Кварт! Эй, Кварт…
— Не называй меня так!
Если честно, плевать было ему на любое обращение. Но это ему, артисту Гривко Евгению. А вот его персонажу, демону Киварту Коса, это прозвище было ненавистно. Он считал, что само слово умаляет его достоинство. Намекает на его невысокий рост и проплывшее мимо носа присвоение третьего разряда. Коллеги по смене были в курсе его слабости, и, наверное, поэтому так часто поминали в разговорах то кварту виски, то квартал города, еще что-нибудь эдакое с ненавистным Киварту созвучием.
— Киииварт, — с ехидным уважением пропел напарник , вставив в имя коллеги сразу три «и». — Что ж ты так рано вернулся с обеда? Не понравилось меню?
— Тебе-то чего? — Гривко-Киварт с трудом сдерживал досаду, частично сымитированную, а частично и настоящую. Напарник, демон Рафик, воображал себя матадором, а ему, похоже, отводил роль тупого быка, над которым можно безнаказанно потешаться. Его персонажу это не нравилось, но и давать отпор он не умел. А значит, и «подменышу» приходилось держать язык на привязи и вяло огрызаться… — Я на работу спешил.
— Какой ты в последнее время трудолюбивый! — с той же интонацией «а-вот-фиг-ты-меня-тронешь» проговорил Рафик. — Книжки почитываем, кристаллы запрашиваем… Все на третий разряд надеешься? Ух, ты…
Интонация демона сменилась так резко, что Гривко-Киварт резко поднял голову. В чем дело? Что интересного мог узреть Рафик на всегда пустой переходной площадке? Он перевел взгляд… и замер.
Она смотрела прямо на него.
Нежное лицо, прекрасное, как цветок, колышущееся облако золотых волос, окутывающих хрупкую фигурку. Грациозно-гибкую, как ивовая ветка… и белые ладони, сомкнутые в умоляющем жесте.
Пожалуйста…
Она… кто она? Какая она… удивительная…
Пожалуйста — хрупкие пальцы моляще касаются стекла. Пожалуйста…
А от светлых, чистых, удивительно понимающих глаз часто и больно забилось сердце.
Он смотрел, не в силах оторваться.
Какая она…
— Есть! — ликующий голос Рафика разрушил очарование. — Господин старший смены, силами дежурных Рафаила Кулашвили и Киварта Коса предотвращен очередной прорыв! Есть добыча!
Что? Добыча? О чем он? Евгений медленно оглянулся, точно просыпаясь. Добыча?
— Отлично. Проблемы?
— Никаких!
— Пробейте ваш улов по картотеке и доложите. Может, нам и повезет, — отозвался голос из кабинки под потолком.
— Да, господин старший смены! Киварт, не прикидывайся сталактитом, запускай картотеку! Может, на наше счастье, у Повелителя в зоопарке такой нет! Представляешь, сколько нам обломится!..
Добычу? Награда? Это живое чудо, которое… которое… Он перевел взгляд на прозрачную стенку «ловушки». И чуть не закричал.
Нежного воплощения красоты там не было. Вместо него в кубе-ловушке бесновалось красно-зеленое существо, в ярости полосуя возникшую клетку — гибкое, быстрое, похожее на чудовищно крупную кобру с двумя пучками когтистых щупалец. Клетку, по словам сменщика, нельзя было повредить, но под ударами когтей стенки на глазах покрывались пятнами…
— Ты… ты поплатишься! Поплатишься! Все вы!
— Киварт! Да включи же ты соображалку! Это нужно проверить, ты что, не слышал? Тьфу, и он еще третий разряд хотел!
Это отрезвило. Сначала персонажа, потом его. Спокойней. Это еще одно чудище иномирья. Сколько он их видел уже — в кристаллах и книгах. Спокойно. Действовать по инструкции. Ловушка запустилась сама, щит тоже. Теперь нужно разобраться с незваным гостем. И без проволочки, ведь заподозрят же!
Быстрее. Быстрее. Программа «гипно» и сейчас сработала на отлично. Руки действовали так, словно проделывали эту операцию тысячу раз. Память. Картотека. База основная. База дополнительная. Поиск… Параметры…
— Есть. Вот наша красотка. Ну-ка, ну-ка… — напарник чуть ли не влез в экран, — Да! Такая на Земле еще ни разу не была! Саисса, раса Змей. Ты только посмотри! Супер!
— Ты сюда глянь, — Женя перевел стрелку, и на экране ярко вспыхнула строка: «Крайне опасна, хищник первого уровня, при проникновении немедленно уничтожить».
— Тьфу, — расстроился Рафик, — накрылась премия. Не возьмут такое в зоопарк. И с чего бы? О-о…
Женя тоже почувствовал «о-о». Голова…
Боль. Сначала — как молния. Потом так, словно внутри прокатился ощетиненный клубок ежей. Или котов… Он согнулся, хватая губами воздух. Твою м-ма…ох…
Лоб, виски, темя — там все горело, пылало под ударами сотен когтей. Изнутри…изнутри… Сквозь невольные слезы, сквозь подступающий туман он глянул на клетку — змеевидная тварь словно приклеилась к стенке, приникла лицом к прозрачной перегородке и следила за ними, следила… Точно подталкивала.
Освободи меня — шипел голос, еще недавно звучавший музыкой. — Нажми кнопку — все окончится. Нажми кнопку. Нажми…
Рядом хрипит Рафик: «Жми… жми-и-и!» У него кровь на лице…
Нажми. Нажми.
Почему… молчит… старший…смены… А рука — не поднять. Тяжелая. Чужая…и голова, которую терзают сейчас щупальца-когти — не его. Гип-но… Иструк.. не помню… Нажать… при пробое нажать… нажать… куда? Палец наконец нашаривает нужную кнопку.
Только… не ту.
Миг торжества твари сменяется на тревогу — стенка не поднялась. А спустя миг — диким ужасом — когда ударило пламя, выжигая клетку до стерильной чистоты…
Станции должны остаться! Это то, что он должен обязательно высказать в Лиге. Станции обязательно должны остаться при всех стычках и штурмах. Его персонаж, пленный демон (истинный сотрудник станции) говорил правду…
…Хотите подорвать станцию? Придурки! Только попробуйте! — настоящего Киварта колотило от страха и злости, когда он увидел свою копию. — Вы, идиоты, вы же не понимаете, что делаете!
Они не стали раскрывать истинных целей подмены, так что Киварт Косо пришел к собственному выводу — чокнутые лигисты хотят устроить очередную операцию, так сказать, напомнить о себе. За все время своего существования Лига не раз устраивала нападения и взрывы — на лагеря, склады, лаборатории по разработке оружия, так что он вполне мог подумать такое.
— Станции нельзя трогать! Нельзя! Они нас защищают! Не лезьте в то, что не понимаете, кретины светлые!
..Давным-давно, еще в школе Женя видел опыт с двумя металлическими пластинками. На уроке физики. Мальчишки не слишком впечатлились — ну пластинки и пластинки, почему-то склеились, подумаешь? Мало ли… А учитель объяснял, что это — пример взаимопроникновения атомов.
Вот так и с параллельными мирами. Они скользят мимо, подчиняясь каким-то никому не ведомым законам, точно движутся по нитям гигантской головоломки, они касаются друг друга, они надолго замирают рядом, соприкасаясь гранями. И происходит «взаимопроникновения атомов». Чаще всего эти новые «атомы» мелки и никому не заметны. Лишняя крыса в стае, лишняя рыба в косяке, бездомная собака на городской улице… Кто их отличит от обычных?
Да и люди… сколько, интересно, хранится в архивах протоколов и описаний случаев, когда появлялись люди, говорящие на незнакомом языке? Иногда даже с документами от государства, которого никогда не было на Земле.
Были и случаи более «крупные». Так, например, на Земле появились эльфы. Сначала темные, потом где-то в Канаде — светлые. Просто провалились в стихийный портал вместе с куском своего леса… Линдэ рассказывал. А обратно выбраться не смогли. Так и живут уже больше тысячи лет.
Но это все прошло для планеты спокойно и почти безобидно. За исключением пары случаев эпидемий.
Хуже, когда в портал затягивает существ покрупней и поопасней. В сказках недаром встречаются упоминания о хищных драконах и Змее Горыныче. Одиноких и озлобленных, стремящихся выжить любой ценой. Моряки поминают в байках гигантского кракена. А о появлении других «пришельцев» не осталось ни записей, ни книг, ни легенд. Просто разом вымершие или пропавшие селения. Колония Роанок. Эскимосский поселок. Остров Энваитенет, где пропали не только люди, но и птицы, и все животные, даже мелкие…
И обо всем этом мы даже не знали!
Евгений вспомнил, как был потрясен первый раз, в день Пришествия — когда понял, что вампиры, маги и демоны все-таки бывают. Тогда было не до осмысления того, откуда они взялись и как раньше скрывались. Вот потом… потом Этьен стал рассказывать подменышам о пробоях. Его тоже готовили когда-то в Стражи, пусть и недолго. И он знал, что такое прорывы из других миров.
И вот тогда стало странно…
Он не сразу понял, что сидит в сознании как заноза. Потом уяснил. Стражи знали. Это была их работа — отслеживать такое, оберегать свой мир.
Но почему не знали мы? Люди? Разве мы не имели права?
После рассказа Этьена он не мог прийти в себя довольно долго. Все время, пока учил язык, наблюдал за персонажем, тренировался, все это время он чувствовал себя так, словно стоит на стеклянной сцене над водоворотом. Только тонкое стекло отделяет от падения в бешено крутящуюся воронку. Вот так все и было? Они все это время ходили по такому стеклу и не знали…
Нет, были всякие передачи по плазмосети, были газетные статьи, книги. «Тайны непознанного». «Секретные истории». «Параллельные миры». Но кто ж в это верил? Женька, например, такое не читал и не смотрел. Считал сказками. Всегда находились дела поважней.
А оказывается…
Так, наверное, чувствует себя человек, небрежно скользнувший взглядом по серой веревке с кисточкой на конце … а оказалось, что к «веревке» прикреплен слон. Несовпадение, несоответствие того, что он знал, и новой информации. Этьен объяснял, что люди не должны были знать о Стражах… что это спровоцировало бы новую «охоту на ведьм». Бывало уже, мол. Маги недаром скрывают свое существование, и фэйери тоже. Слишком настороженно относятся люди к тем, кто выделяется. Слишком склонны винить таких в своих бедах.
Он правильно говорил, но как-то… неуверенно. Кому как не артисту, разбираться в модуляциях голоса, и Евгений был бы плохим актером, если бы не уловил эту неуверенность.
А потом он просто немного подумал. Уже потом, когда оказался на Станции в Кордильерах.
Виноват ли человек, если берется за дело и терпит неудачу? Нет, если от этого зависит только его судьба. Но Стражи отвечали за всех… и при этом все скрывали. Так кто виноват в Пришествии, кроме Повелителя, будь он проклят? Как получилось, что он набрал силу, Повелитель? Почему Стражи все скрывали до последнего? Даже тогда, в дни, когда все катилось к черту, они ничего не объяснили. Никакому правительству, никому. Может, все обернулось бы по-другому.
Он лежал на койке в своем блоке (после каждой попытки пробоя персонал дежурной смены обязан был пройти карантин) и снова думал…
Работа затянула. Просто заворожила. И приходилось одергивать себя, лениво цедить фразы, прикидываться равнодушным. А хотелось — совсем другого. Хотелось забыть про дурака-напарника, про демонский прикид, чтоб его, и прикипеть к экрану, где иногда сквозь серые вихри межмирья проступали картинки…
Лес и джунгли, и заросли кактусов, и безбрежные пляжи, полные золотого песка. Но ни одного дома, ни одной хижины, даже шалаша нет. Мир Гаррейта. Планета, где люди так и не появились.
Изломанные до неузнаваемости, оплавленные стены, скрученные остатки непонятно каких конструкций, еле угадываемых в темноте и вечной стуже. Мир Тейра, где все искорежено войной. Где людей уже нет…
Россыпи домов цветного камня среди пышной зелени. Танцующие облака, статуи на улицах. Мир Ангъя.
Мир Дайомос, мир Аменка, мир Чашша… похожие и непохожие, живые и мертвые, красивые и страшные…
Не забыть ему чистенький домик среди цветников и декоративно уложенные на подстриженной лужайке скелеты — в том мире было официально признано людоедство. Крылатых девушек, купающихся в небе… жуткое болото, гнилое, мерзкое, с громадными белыми змеями… источенную черными вихрями пустыню — родной мир дай-имонов.
Станции защищают от этого. Их надо сохранить во что бы то ни стало.
В этом проклятый Повелитель прав.
Неожиданные осложнения.
Мир Ангъя. Алекс.
Вам не стоит беспокоиться. Этот аппарат не причинит вам вреда.
— А что это? — Богуслав неприязненно покосился на «аппарат». Тот смахивал на томограф, но очень упрощенный. Серебристая труба с подголовником и все.
…
Слово не прозвучало.
Телепат коснулся виска и попробовал еще раз.
Аппарат для… организма. Пожалуйста, успокойтесь и думайте не так…
— Извините.
Но сомнения насчет непонятных аппаратов никуда не делись. Были в его группе двое близняшек, спасенных из лагеря. Говорили про некоторые аппараты…
Негативный опыт. Понятно. Тогда давайте попроще. Ваш запас еды мы проверили. Он позволит вам прожить определенное время. Но зачем жить впроголодь и с ущербом для здоровья, если наша еда вам подходит?
— Так это все только из-за еды? Ерунда какая!
— Богуслав, спокойней, а? — Лешу и самому трудно было преодолеть этот самый «негативный опыт», но Богуслав нервничал так, словно они не обследование проходили, а шли прямым ходом в крематорий.
— Не только, — темные глаза внимательно рассматривали пришельцев из другого мира, — Еще аппарат видит и убирает патологии. Ты знал, Алекс-мир-Земля, что у тебя больное сердце?
— Что?
— Развитие болезни сильно приторможено, тебя лечили, но как-то странно. Я бы сказал, чересчур обще и радикально.
— Не понимаю.
— Я тоже. Надеюсь, ты простишь, что мы устранили основные патологии без твоего ведома. Потому что твое тело — просто удар по чувствам для любого встречного целителя.
— Вы все вылечили?
— Основное. Все нельзя убрать за один раз, неприятно для организма. Еще две коррекции, с твоего разрешения. А пока мы скорректировали сердце и последствия травмы головы.
— Спасибо…
— Принимаем твою благодарность. А тебе, Богуслав-мир-Земля, требуется…
— Куда ложиться-то? — вздохнул Богуслав.
А звезды здесь были те же.
Это было странно — совсем другой мир, иной рисунок континентов, совсем другая культура. И языки. Изредка, нечасто, как привет с Земли, попадались слова с «ма» и «ра». Алекс читал когда-то, что многие языки на Земле произошли от какого-то загадочного пра-языка. Утраченного. Здесь, кажется, этот пра-язык тоже был. Дико и странно, но слово «мама» здесь звучало почти так же.
И звезды те же.
Алексей провел ладонями по обручу на лбу, останавливая работу руушира, приборчика по ускорению обучения, и посмотрел в окно. Он сидел на подоконнике, чуть касаясь пальцами прохладных листьев с нависающей ветки и рассматривал знакомые рисунки созвездий. Южный Крест, Жертвенник… Гидра…А вон там — Канопус. И Щит.
Все то же самое. Как на Земле в Южном полушарии.
Иногда от этого становилось не по себе. Казалось, что это не другой мир, а свой, настоящий, только изменившийся до неузнаваемости. И назад уже не вернуться…
Ветер ворохнул ветку, и она ткнулась ему в ладонь, как щенок, выпрашивающий ласку. Алекс невольно улыбнулся, хоть на душе скребли тигры.
Это был хороший мир.
С чистым небом без дымных облаков, с просторными городами, где никто не поведет по улицам мальчишку на поводке. Со статуями и фонтанами, при виде которых теплело на сердце… Города и поселки, где никто не боится демонов. Никакие они, кстати, не демоны здесь — просто еще одна раса. Такая же, как все, с равными правами, живут на поверхности и спокойно работают. Отменные строители, лесоводы, мастера.
Мир, где с небес может спокойно слететь сильф, попросить стакан сока. А потом закрутить облако в цепочку букв — имя своего благодетеля. И не бояться, что ему нагорит за общение с людьми. Горные ведьмы здесь ежегодно устраивали фестиваль-конкурс на самую прекрасную пещеру года. Русалки трудолюбиво покрывали лесом каждый клочок свободной земли и ратовали за то, чтоб им разрешили завести ну хоть по три мужа, а то, мол, вдохновение творить пропадает.
Конечно, Ангъя еще залечивал раны после нашествия дай-имонов, но это был живой, хороший и спокойный мир, где магия и техника шли рука об руку, не причиняя никому вреда. Мир, в котором хотелось жить.
Но это был не его мир.
Не его.
Наверное, так чувствовали себя солдаты Отечественной, на короткое время оказавшись в тылу. Ты в безопасности, над головой не рвутся снаряды, и можно ходить не пригибаясь — здесь нет пуль. Только все время думается о тех, кто там, на передовой. И… ты знаешь, что не виноват, знаешь! Но все равно не по себе.
Петр сейчас не смотрит на звезды. Наверняка в этот момент он обобщает донесения, планируя действия своего «крыла» — групп Черноморья. И телепат Лара. Она по вечерам всегда сидит в дальнем уголке пещеры и прижимает ко лбу ледяные сосульки, обернутые в платок. Ей давно предлагают специальный препарат, приглушающий стихийное возрастание телепатических способностей, но пожилая женщина неизменно берет пузырьки и кладет их на каменный выступ в своей каморке. Там уже целая коллекция. И даже таблетки от головной боли не берет, потому что они тоже нарушают восприятие, а Лара — единственный сильный телепат в Лиге…
И Виктор не смотрит, и Сергей — им всегда некогда. И ребята из группы слишком выматываются.
И Лина…
Вылеченное сердце все-таки отозвалось привычным уколом. Лина… Моя жар-птица… Хоть бы знать, что с тобой все в порядке. Нужно было уговорить уйти сразу. Лина…
Скорей бы вернуться. Скорей бы.
Ан-ниты решили помочь сразу. И без лишних уговоров. Сразу, как только «гостей с Земли» перевезли в столицу. Но…
-Алексей-мир-Земля, ты сознаешь, что шансов на успешное действие вируса в вашем мире меньше, чем у нас?
— Серые опознают его сразу…
— У вас нет необходимого количества магов, необходимых, чтобы эпидемия прошла одновременно и успешно.
— Вирус надо доработать — под вас…
— Лучше сделать комбинацию из двух…
— Нужно время…
— Пойми, мы хотим помочь так, чтобы это было эффективно. Насколько мы знаем, ваш мир и так пострадал…
— Потерпите три луны.
Вот так. Три луны — почти три месяца. Еще почти три месяца. Ты только осторожней, Лина.
Он снова погладил птицу на запястье.
Лина…
Покушение.
Мир Земля. Лина.
Лина еще раз глянула в зеркало. Хотя смысла в этом, как в тренировке муравья на самоконтроль. Все равно ни на какой бал в честь открытия Летнего Дворца Повелителя она не попадет.
Ровно через восемь минут бесстрастный зонд (расчетное время полета 20.35) зафиксирует на камеру убийство феникса Лины Огневой. Она погибнет на пороге собственного дома, убитая колышком красного дерева. Нож (испачканный в крови, как положено) найдут на месте преступления. Личность убийцы останется неизвестной. Он затрет свою ауру. А заодно и ауру смерти. Якобы…
Они все рассчитали: и то, что подозрение падет на Зою, и то, что в такой момент никто не решится тревожить Повелителя — не захотят портить праздник. И у нее будет как минимум полчаса на снятие чар вызова.
Маги Лиги уже ждут… Должны ждать.
Лина поправила длинное платье вишневого бархата. Ну что, вперед?
Здесь ее больше ничего не держит, несколько памятных мелочей переправлены в убежище еще вчера.
Еще минута…
Минута на то, чтобы осмотреть комнату и попрощаться с домом. Неласковым домом, нелюбимым, но вон там, в старом кресле, сидел однажды Алекс…
Тридцать секунд…Двадцать… Десять…
Пора.
Прохладный вечерний воздух мягко овевает лицо. Дверь закрывается за спиной, зажигается подсветка на крыльце…
Мишень готова, господа убийцы. Вперед. Вон один, на той стороне улицы. Все правильно, лицо прикрыто, не узнаешь… А где второй? Зонд ведь уже рядом…
Вот! Если б не ждала, не заметила бы. Даже с ускоренным восприятием он движется очень быстро. Внима…
Ахххх…
Страшная, почти невозможная боль рывком сдернула с неба звезды. Накрыла темнотой.
Покушение… оказалось… настоящим.
Приемыш.
Алекс. Мир Ангъя.
— Алекс, что? — Максим на полуслове прервал рассказ, как был сегодня в местном парке и тревожно заглянул в глаза, — Что?
— Не знаю, — проговорил Леш непослушными губами. — Не понимаю…
— Тебе плохо?
— Нет. Да. Черт.
Он вскочил. Затравленно оглядел чистые стены мягко-бирюзового цвета. Нет… Не может быть… Он видел же… минуту назад видел — как падает, не успев поднять руку к груди, темноволосая девушка в длинном вишневом платье. Видел?
Или почувствовал?
Они же связаны. Так? Что она тогда говорила? Тогда, в ночь их странной свадьбы?
Мягко пылает огонь, по ее лицу пробегают цветные отсветы…
— Теперь мы поделились… силой… эй, ну подожди, а? Подожди… Теперь я смогу правда найти тебя где угодно… и почувствовать, если ты ранен…
— А я? Я тоже?
— Нет. Ты — по-другому… Ты получил капельку моего дара. Теперь ты — дитя Феникса. Приемыш.
Алекс не слышал беспокойных вопросов друзей. Приемыш… Может быть, все-таки — почувствовал?
Я ни разу не чувствовал такого, когда она «умирала» раньше.
Она ни разу не умирала при тебе с тех пор, как вы связаны…
Она бессмертная!
Тебе хотелось бы в это верить, да?
Нет. Нет, пожалуйста, только не она! Он схватился за рубашку…
— Алекс-мир-Земля? Что произошло?
На пороге стоял краснокожий телепат.
Названый брат.
Мир Земля. Жан Дегрэ.
— А что, если озеро будет здесь? — Ян осторожно провел указкой по шару, и тот послушно окутался туманной дымкой, меняя изображение. — Как тебе?
— Ух, ты!
Жан даже присвистнул, забыв о решении быть воспитанным и утонченным — как Ян. Как же здорово…
Новый летний Дворец Повелителя на глазах превращался в ожившую мечту.
Стройные башенки цветного камня вырастали, казалось, прямо из сверкающего зеркала воды. Дорога, соединяющая берег озера с островом, таилась под волнами, и становилась видна только в темноте — искрящейся лунной дорожкой.
А днем дворец то возносился небесам, радостно трепеща флагами, то кутался в нежное мерцание огромных фонтанных струй, которые обнимали его стены каждый час — на пять минут. И каждый раз сплетаясь в новый узор…
И, будто мало всего этого. Еще вокруг центральной башенки точно вилась блистающая лента. Она волновалась, переливалась, как живая. А порой расплескивалась широкой волной и затихала, на краткое время превращаясь в то, чем и была на деле — в воду. В обычную воду под властью магии… Маленькое рукотворное озерцо, окутанное туманом.
Красота. Какая же красота…
Ян воистину мастер. Гений.
Тут даже сказать нечего. Смотри и восхищайся. И надейся, что когда-нибудь сможешь достичь хотя бы тени такого мастерства…
Все-таки удивительно, как стремительно магия изменила архитектуру и искусство декорирования. Парящие озера, светящийся туман, песок, способный принимать любую форму в считанные минуты…
А цветы, а парящие огни… а нетающий лед, который способен нарасти в считанные секунды и потом превращаться в танцующие цветные фонтанчики…
Магия. Чудо.
— Здорово…- на одном дыхании проговорил Жан, осторожно касаясь шара. От ленточки-речки всклубился пар… и прикрыл башенку от посторонних глаз. Говорят, Повелитель любит иногда побыть один.
— Хорошо… Хорошо, Жан! — и рука с тонкими пальцами одобрительно ерошит его волосы.
И юноша улыбается в ответ.
Хотя еще четыре месяца назад он бы шарахнулся от демона, протянувшего к нему руку…
Тогда, после Отбора, когда вместо нормального распределения Жан вдруг получил статус «игрушки» и нежданно-негаданно оказался в лапах «дрессировщика», он чуть не умер во время «моделирования поведенческих реакций» и чуть не рехнулся от радости потом, когда его забрали из того жуткого дома. Ян забрал. Дрессировщика за что-то убили, и декоратор Дворца Ян Зеленский предложил Жану свой дом. Мол, он так и так собирался выкупить «юный талант».
И Жан пошел – ведь еще полгода назад, после победы на конкурсе, один из судей, господин Зеленский обещал ему обучение и работу.
Он тогда как забыл, что господин Ян — демон. Местных демонов не всегда можно отличить от людей, а Ян… господин Ян… выглядел обычным. И Жан, у которого еще кружилась голова от голода и жажды, спокойно протянул ему руку, думая, что сейчас отправится домой.
Но вместо дома они оказались в незнакомой квартире.
И отпоив Жана лекарством, спаситель прямо и четко объяснил: домой хода нет. Отбор нельзя переиграть, даже жульнический. На ближайшие три года выбор у них небогатый — юноша будет числиться среди личных слуг демона и одновременно в его личных учениках. Если все будет хорошо, то через три года он сможет ходатайствовать о смене разряда. Ян позаботится, чтобы он работал во Дворце…
Ян говорил, объяснял, что им нельзя привлекать внимание, что все будет хорошо, а Жан слышал только одно: его новый владелец — демон. Демон.
Его хозяин…
Первую ночь он провел без сна, положив поближе вазу для фруктов. У дрессировщика все было легкое и небьющееся, здесь нормальный хрусталь. Если демон придет…
Но он так и не пришел.
Он пришел только утром, когда Жан с горечью разглядывал в зеркале причину своих бед — слишком красивое лицо. Спросил о самочувствии, потрепал по волосам, обозвал Нарциссом. Словно не хозяин, не демон — обычный…
Подбросил на ладони тонкий серебристый браслет. И спокойно посоветовал надеть — будто бейсболку от солнца.
— Так надо, Жан.
Он не спорил. Сам защелкнул на руке опознаватель, утверждающий, что он, Жан Дегрэ, — отныне собственность Яна Зеленского, декоратора Дворца… Не отводил глаз, когда его рассматривали. Выполнял все, что просил Ян. Но все это — как во сне. Как в сетевых играх, где, как ни старайся, полностью все равно не почувствуешь то, что творится с твоим «героем». Все казалось странным, ненастоящим. Неживым. Реальной казалась только хрустальная ваза на ночном столике. Острые грани так заманчиво блестели в лунном свете. Только он уже не помнил, почему…
И почему хозяин все время спрашивает, что с ним? Все с ним в порядке.
Так продолжалось три дня, пока Ян не затащил его в какую-то комнату, велел лечь и принялся рассматривать.
Жан смотрел в потолок. Все правильно. Так положено… Ян хозяин, ему нужно подчиняться…
— Преисподняя, — вдруг прошипел хозяин, — Это еще что такое?
Жан не испугался даже тогда, когда в прищуренных глазах хозяина блеснула нечеловеческая синь. Вялые мысли текли как сквозь вату, тело покорно подчинялось движениям сильных рук и сердитым (хозяин сердится?) командам. Отвести в стороны руки, запрокинуть голову, расслабиться…
— ***! — злится Ян, — Так и знал, что с этой дрессурой что-то не так! Полежи…
Спустя полчаса он появляется снова, в компании темноволосого демона в дорогом костюме.
— Ничего себе картинка…
— Я тебя смотреть позвал? — сдвигает брови хозяин, — Действуй давай!
— Ладно тебе, не кипятись. Как его зовут?
— Жан.
— Идет, — мужчина небрежно встряхивает руками, призывая что-то темное… узкий черный дипломат… Тот послушно раскрывается в уверенных руках, — Держись, Жан…
Жан очнулся как раз в тот момент, когда незнакомец объяснял Яну, что будет дальше.
— Дрессировщик, говоришь? Ну, в дрессуре он явно полагался не только на старые методы. Очень интересные чары. Не знаю, как они внедряются, скорей всего, с помощью миниатюрной иголки… или таблетки. Сначала как крохотная петелька, росток. А потом он разрастается, отнимая собственную волю. Наверняка в комнате, где держали твоего Жана, работало что-то из разряда гипно. Очень, очень любопытный метод, на стыке человеческой техники и нашей магии. И дорогой, кстати.
— Март… ближе к делу.
— Да все в порядке будет с твоим Жаном. Чары я снял, денек полежит и встанет. Только ты его пока дома подержи, на работу не бери.
— Почему
— Понимаешь, эта его искусственно приторможенная эмоциональность сейчас будет рваться наружу, как вода сквозь плотину. Он сейчас все может — хоть разрыдаться, хоть с кулаками наброситься на первого встречного демона, хоть с балкона броситься. Ясно? Так что поаккуратней.
— А дальше?
— Дальше все должно придти в норму. Займи его чем-нибудь, что он любит.
— Архитектура подойдет?
Темноволосый Март смеется:
— Ну конечно! А я-то гадал, что такое стряслось, что Зеленский завел себе человека. Рыбак рыбака видит издалека?
И правда, в следующие два дня Ян пришлось быть терпеливым и осторожным, как укротителю бабочек. Потом Жан вспоминал эти дни с понятным чувством неловкости: приступы злости (до битья ваз) чередовались со слезами (всю подушку вымочил)… А демон заваривал для него успокоительный травяной сбор, целыми шкатулками приносил кристаллозаписи и часами рассказывал интересное про свою работу… хоть времени у него всегда было мало.
Да, было неловко… но было и здорово вспоминать, как рассматривали они вместе Пьерфон, Моритц, Лоретт де Мар — уникальные замки Европы. Как впервые Ян показал кристалл с изображением подземных пещер… Как подарил специальный шар-конструктор, где, как в компьютере, можно было строить и изменять построенное одним движением указки.
И Жан снова забыл слова «демон» и «хозяин».
Слова вспомнились, когда Ян, попросив поменьше волноваться, привел к нему семью. Слезы мамы, осторожные расспросы отца… Они любили его и волновались, он понимал. Только от этих вопросов сразу вспоминались липкие взгляды и намеки всяких типов — в тот единственный раз, когда Ян успел взять его с собой во Дворец…
Нет. Он им не поверил. Ну, это же глупо. Если бы Ян и правда собирался… то достаточно было просто не снимать чары. И все.
Он им не поверил, но потом, когда свидание закончилось, когда мама исчезла в телепорте, старательно улыбаясь дрожащими губами, на душе стало тяжело.
— Ян… что со мной будет?
— Не буду тебя обманывать, приятель, — демон искривил губы в усмешке, — Тебе предстоит заниматься не слишком приятным делом.
— Каким?.. — словно кто-то сжал сердце холодной рукой, сжал и отпустил, и тишина опустевшей комнаты показалась жутковатой…. — Каким?
— Ну что ты, в самом деле… Учиться, конечно, — мягко улыбнулся демон, — Много и долго. От математики до магии. Ты не представляешь, Жан, сколько всего тебе придется выучить, пока ты не станешь хорошим архитектором.
Летели дни, складываясь в недели, книги сменялись кристаллозаписями, записи — работой на местности, практикой во Дворце… Они с Яном не слушали новости, не включали экраны. И в гости теперь заходили только феникс Анжелика и демон Март. Никого больше. Они словно отгородились от мира.
Только он… скоро о себе напомнил.
Арест рухнул неожиданно. Жан шел от Катеринки (синеглазая девочка из кухонной обслуги просто засветилась от счастья, получив букет цветов), и у него кружилась голова от ее улыбки… А в следующий миг в пустом коридоре сгустились две тени, и с обоих сторон его крепко взяли за локти.
И начался кошмар.
Уже потом, когда он смог более-менее спокойно все вспомнить, то понял, что допрос был странным. Во-первых, спрашивали не про него самого, а про хозяина, а во-вторых, дознаватель, хоть и очень торопился, все же старался не калечить. Но тогда… тогда он об этом не думал. Ни о чем не думал.
Даже не сразу поверил, что все кончилось — потому что сознание, как весь мир, утонуло в боли. Не сразу поверил, что Ян разобрался с источником их проблем – пусть ценой недовольства Повелителя, но разобрался.
Потом… потом они оказались здесь. Точно в ссылке.
Залечили раны…
И сам собой возник вопрос:
— Ян… а зачем ты вообще со мной возишься? Зачем я тебе?
И Ян, который всегда знал ответ на его вопросы, как-то беспомощно развел руками:
— Я…не знаю. Разве нужно обязательно «зачем»? Знаешь, я всегда хотел, чтобы у меня был брат. Настоящий. Мечтал, что буду разговаривать с ним обо всем…
Жану вдруг живо припомнилось первое утро. Рука, неумело взъерошившая волосы. А ведь и правда — как с братишкой говорил. Все это время…
— Младший?
Кажется, он сказал что-то не то. Ян нахмурился:
— Нет.
Как отрезал.
Может, Жан долго гадал бы, что сказал не так, но через день Ян вернулся к разговору сам.
— Вот что… Ты должен знать, раз уж пошло такое. Этот тип, которого я прикончил, не единственный, кто точит на тебя зубы. Тебе нужна защита, на случай… на всякий случай. Март предлагал помочь документами на усыновление. Но это не лучший выход. Видишь ли… у меня есть семья. Отец, два брата.
— Да?
— Да, у нас древний род. Уважаемый.
Юноше показалось, что он понял:
— Им не понравится родич-человек?
Ян невесело усмехнулся и стал расстегивать рубашку.
— И это тоже. Но дело в другом. Вот, смотри.
Сначала юноша ничего не увидел. Потом Ян повернулся к свету… и они стали заметны. Сетка шрамов. Аккуратных, ровных, почти одинаковых. Словно кто-то набросил на Яна сеточку-иллюзию, обозначающую расположение нервных центров на теле человека.
Два лишних — автоматически отметило недремлющее сознание хорошего ученика. У демонов все-таки чуть-чуть другое строение тела…
— Это то, почему я не могу назвать тебя родичем, — объяснил Ян очень ровным голосом. — Знаки жертвы. Младшего в поколении всегда приносят…
— Но ты же…
— Я жив, да. Первый ритуал проводят в шесть лет. Посвящение. Второй — в двенадцать. Подтверждение предназначения… Третий в восемнадцать. Окончательно. Но Повелитель помешал. Забрал во Дворец, дал работу. Вот…
— И если я усыновлю тебя или назову братом, то младшим станешь ты. Понимаешь, что это значит? Моя семья… словом, я был бы рад братишке, но не с моей семьей. Если что-то случится, то ты должен как можно быстрее оказаться у фениксов. Понятно?
— Что… что случится?
— Жан, ты уже взрослый. Ты должен понять. Если Повелитель будет недоволен, если меня арестуют или даже просто уволят, то семья получит право требовать свою жертву обратно. Так-то вот…
Голова закружилась. Жан молча смотрел, как демон мягко трогает магнитные застежки. Так спокойно. Словно все это — ритуалы, жертва и грозная семья — не висит над его головой. Все это время, все это время. Жан почему-то думал, что всем не-людям при новом порядке живется хорошо. Дурак. Будто не насмотрелся еще на «штрафников» — сильфов, русалок, водных…
Значит…
Знаешь, я могу отправить тебя к фениксам прямо сейчас.
А потом тебя спросят, где я? Нет, Ян… Я достаточно взрослый, чтобы понять, из-за чего у тебя сейчас неприятности. И станет только хуже, если я исчезну.
А ты знаешь, что бывают названые братья?
— Нет.
— Если…
— Если Повелитель останется недоволен, будет плохо, — Жан спокойно перебивает хозяина, как настоящий младший братец, — Значит, надо сделать так, чтобы он был доволен. Ян, неужели не сможем?
Вот, смогли…
Хорошо вышло. Красиво.
— Ух, ты! — сказали за спиной.
— Анжелика? — Ян просветлел, — Мы не ждали тебя сегодня.
— А я нежданной, — феникс подставила щеку для поцелуя, — Ян, надо поговорить…
О вирусах и чарах.
Мир Земля. Алекс.
Патруль совсем близко.
Он уже слышал их голоса… Самоуверенные, громкие, вовсю обсуждающие грядущий отпуск и веселье в одном крутом местечке. А четыре минуты назад прошел еще один — те двигались тихо. Да, многовато патрулей этом районе. Аналитики Лиги недаром подозревали здесь наличие какого-то объекта высокой секретности. Так и есть. Только теперь отсюда надо выбраться — хотя бы для того, чтобы подтвердить эти подозрения. Выбраться живым…
И до вечера.
Вечером в патрулирование заступают вампиры, и от них точно не скроешься… А так еще можно попробовать. Он уже почти у края охраняемой зоны. Еще немного. Два броска. Если б не этот патруль…
Леш досадливо закусил губу. Укрытие выбирать было некогда, да и не из чего — он нырнул в единственное, что могло прикрыть от взглядов — группу массивных кактусов, едва сдержал крик, потому что кактусы не приветствовали гостей, а иглы у них были острые.
— Да ладно вам! — голос послышался совсем рядом — патруль остановился покурить. И поболтать. — Вот я могу позволить себе реально крутое веселье!
— О да, Кхаар недавно получил награду за поимку беглых. Сколько там тебе обломилось, Кхари? Тысчонка?
— Поднимай повыше! Четыре!
— Ого! Да ты и впрямь богач. Не только повеселиться можно, но и домик себе прикупить, а? На побережье!
— А угостить старых приятелей? Не жадничай, Кхаар!
— Это кого ж ты поймал за такие деньги?
— Мага одного, из бывших. Не помню, как зовут. Но брыкался, как дикий кот. Был бы с чарами — еще неизвестно, кто кого поймал бы.
Леш закрыл глаза, пережидая приступ дурноты. Очень хотелось пить, но сейчас нельзя. Воздух дрожал от жара. Кактус казался горячим. Иглы не давали глубоко вздохнуть. Если они сейчас не уйдут, то его и ловить не понадобится — сам рухнет, прямо под ноги патрулю.
— Моя мечта — поймать кого-то из этих — которые по пятьдесят штук идут. Из руководства Лиги. Тут тебе и повышение в чинах будет, и…
— Ха! А самого Сокола не хочешь? За него уже четверть миллиона дают!
— Кончай языками чесать. Вперед.
Распластавшись по шишковатому стволу массивного кактуса, Алексей Сокол невесело улыбнулся: вот за него уже и четверть миллиона дают. Много… Очень хочется найти меня, Дим?
Горячий воздух наплывал волнами, иссушал, обжигал горло…
Жарко… очень.
— Сейчас будет прохладней, — вдруг прозвучал незнакомый мягкий голос, и кактус под щекой вдруг перестал жечь кожу и разом спрятал все иглы. — Так лучше?
Что?
Растаял обжигающий песок, свернулось и пропало куда-то безжалостно-знойное небо… сухой горячий воздух налился свежестью. Стало прохладно. И темно. Спокойно…
— Вот так.
— Кто… вы?
— Может быть, ты откроешь глаза и посмотришь? Будет проще.
Ах вот что… Разумно.
Но прежде чем открыть глаза, Алекс чисто автоматически произвел проверку состояния. Лежит на спине. Не привязан, ничего не держит руки. Раздет, но чем-то прикрыт. В комнате, кроме него, всего два человека, у обоих вполне доброжелательный настрой. Легкое беспокойство, интерес, удивление. Нормальные люди, даже хорошие. И где он?
Не волнуйся…
Беззвучный голос разом вернул память. Мир Ангъя. Краснокожий мужчина, «спросивший разрешения». Странно-болезненная реакция на телепатическое вторжение. А что потом? Значит это — прокаленный жаром песок Мексики, безжалостное солнце и десятки игл — всего лишь бред? Память о прошлом, о визите на объект «Корунд», внезапно ожившая под действием телепатии…
Не на… вторжение, — с легкой запинкой отозвался собеседник, — Это иное. Но об этом потом. Если все хорошо, открывай глаза. Надо успокоить твоих друзей. Они волнуются.
Свет, хоть и неяркий, сначала заставил зажмуриться. Алекс прикрыл глаза ладонью. Тело слушалось…
Слабость есть?
Немного. Что со мной? И что с Бо… с моими друзьями?
С ними все хорошо, — один из присутствующих, тот самый краснокожий мужчина, подошел чуть ближе. — Это с тобой получилось немного неправильно. Если бы ты предупредил, что на тебе чужие нити, мы бы позаботились раньше.
Нити? Вы имеете в виду…
Ты можешь встать? Доктор, помогите. Вот так, спокойней, головокружение сейчас пройдет. Я говорю про магию, Алексей-мир-Земля.
Алекс чуть тряхнул головой. Магия? В нем? Та-ак. То есть он получил этот вирус, за которым пришел, практически сразу? Стоп-стоп… Алекс быстро прокрутил в памяти все, что знал о симптомах действия искусственного вируса: инкубационный период от двух часов до суток, температура, головокружение, боли в местах поражения, временная неподвижность. Все сходится. Все сходится, кроме…
Я не реципиент.
Теперь понятно. А сначала создалось именно такое впечатление. Ты не заражен, но темные чары на тебе были. И весьма мощные, хоть и неактивные.
Что?
Вздрогнув, Алекс быстро повернул руку запястьем вверх. Магия Лины не была темной, но если вирус посчитал ее за темную… Нет. Знак феникса никуда не делся. Золотисто-алая птица, чуть бледнее, чем у Лины (все-таки не феникс по крови, а приемыш племени, муж одной из дочерей Пламени), все так же обнимала крыльями его запястье. Значит, это уцелело… Что тогда?
Поиск. На тебя наложено мощное заклинание поиска. Весьма странное, но мы не успели разобраться — вирус его уничтожил быстрее, чем мы… Что с тобой?
Ничего. Ничего.
Просто очень ярко вспомнилось, как накладывались эти чары вызова… как Вадим объяснил, что сделал только что… а потом продемонстрировал, дернув, как щенка на привязи… показал, что никуда от него теперь не деться, никуда и никогда. И навсегда. Оказывается, не навсегда.
Просто вспомнилось.
И пришлось снова ставить барьер, пряча дикий вихрь эмоций…
Я или она?
Мир Земля.
Вадим.
Совещание предстояло самое рутинное. Главы магических родов и кланов собирались ежемесячно, как положено, хотя реально ничего не решали. Их даже не обо всем информировали. Зато это давало им иллюзию, что к ним порой прислушиваются.
И уж конечно, совещание проводилось не для того, чтоб на него влетала разозленная до потери речи Зойка.
— Вадим! Вадим… сейчас же, сейчас же… арестуй ее!
Кого именно сестрице вздумалось арестовывать на этот раз, гадать не пришлось — дрожащий от злости палец уткнулся в первый ряд, где сидело всего пять человек. Точнее, нечеловек. Горная ведьма недоуменно вскинула брови, седой демон опасливо покосился на соседей. Глава Саламандр и представитель от клана Дино спешно отодвинулись. И кто у нас в остатке? Естественно, феникс. Единственная, кто не удивился ничуть. Скорей, наоборот, за холодной невозмутимостью Лины ощущалось какое-то скрытое злорадство.
Удивляться было нечему.
В последнее время Зоя нашла себе нового врага и, как могла, доставала Вадима своими намеками и доносами. Феникс то, феникс это… То она без разрешения кого-то «выпила» (даже если и так, то туда ему и дорога, неудачнику), то ее, видите ли, замечали рядом с Яном (ну и?), то феникс оказалась не в том месте не в то время — в материалах слежки за неким Тучиным, подозреваемым в сочувствии остаткам Лиги (еще две тысячи человек, также присутствовавших на той церемониальной гулянке, Зойка почему-то в расчет не брала). С таким подходом Лине скоро вменят в вину сам факт ее существования на свете. Вадим прекрасно знал цену своей сестрице и был в курсе, как у нее обстоят дела с логикой и здравомыслием. Никак. Скорей бы она уже повзрослела, что ли. А то ее выходки иногда… раздражают.
Она была последней из их семьи, она была рядом, она никогда (не то что Леш) не посмела бы сказать что-то против него. И он любил ее как мог — тем уголком души, который «холодок» оставил нетронутым. Баловал. И прощал то, что не простил бы никому. Но сейчас Зойка определенно заслуживала щелчка по носу.
Сказал же ей, чтобы оставила в покое фениксов. Их и так мало осталось, хоть специально разводи. Посмотрим, кстати.
И про Лину говорил. Лишаться верной помощницы из-за того, что сестре попала под хвост очередная вожжа, он не собирался. Новая глава фениксов была не так умна, как ее матушка, зато в ее верности нет сомнений. Сообразительна, но без перебора — хитрости ей не хватало, прямолинейная слишком. Ее комбинации по защите клана от вымирания он тогда раскусил на раз… но злиться не стал. Пусть старается, вреда от этого нет. Даже полезно. Приятное чувство от собственной проницательности подтолкнуло написать приказ, выделяющий этих огненных девиц из общей стаи. И — кто сказал, что нет на свете благодарности? — Огнева старалась как могла, чтобы сохранить его расположение к своему мини-клану. И приблизил ее поэтому. Постель, как думает сестрица, тут ни при чем. Мало у трона истинно верных, тех, кто не стремится в первую очередь урвать что-то для себя. И от крови феникс не сатанела, как серые. Поэтому и Лешку поручил именно ей…
Лешку…
Так, и что она сейчас натворила? Почему Зойка, забыв про свои старания смотреться принцессой, сейчас примчалась, точно кошка угорелая?
Вломиться прямиком на совещание. Многовато она себе позволяет, сестренка.
Вадим подождал, пока Зоя осознает, что натворила.
Времени на это потребовалось немного — при полной тишине и всеобщем молчании девчонка отрезвела в пять секунд. И занервничала.
— Вадим…
Тишина.
В темных глазах сестрички метнулся страх. Правильно боится. Любовь любовью, а спускать такое нельзя. Лешке не сошло и тебе не спущу, принцессочка. Не наглей.
— Вадим, я… — голос девушки замер, не договорив.
Нарядный, золотисто сияющий свет в зале угрожающе потемнел. Дрогнул воздух. И резко похолодало, словно пол вдруг стал ледяным. Тихо, как тихо… ни шепотка, ни шелеста. Главы кланов замерли, как дополнительная охрана — ни движения…
Пришло то, что помогало править. Страх. Он не эмпат, но вкус страха просто кожей ощущался — много его. Много…
— Ну? — единственное слово упало камнем, пробрало колючками угрозы. Толкнуло Зою воздушной волной.
— Вадим… Это она, это она! Это не я!
— Вот так. Зойка перепугалась до того, что не смеет ни хитрить, ли улещивать. Правильно. В следующий раз будешь думать.
— Ты, — новое слово точно толкнуло ее в спину, приближая к креслу. Креслу, которое в этот миг всем видится троном. — Пришла. Я. Тебя. Слушаю.
Теперь она стояла совсем близко — такая маленькая в сравнении с ним и троном, такая слабая…
Это, кстати, полезно. Не только для нее, но и для тех, кто мог попытаться впутать бестолковую сестрицу в заговор против трона. А что? Задурить ей голову бреднями о власти проще простого.
Что-то слишком часто Зойка стала корчить из себя принцессу и наследницу…
— Ну?
— Она меня оскорбила! — девушка преодолела ступор, и слова из нее посыпались быстро-быстро, как зернышки из прогрызенного крысами мешка. Подозрения, слежка и камеры… и неожиданные подарки, испортившие ей, Зое, выход… Она говорила все быстрее, точно стараясь вырваться из-под его пронизывающего взгляда, сорваться с крючка. И эта злость, злость, пропитавшая юный голос, злость и ненависть, — Вадим… Вадим, я хотела ее разоблачить, я сказала Службе Слежения… она должна понести наказание, за… за все! Дим!
— Достаточно, — прервал Повелитель. И перевел взгляд. — Лина?
Феникс встала. Шагнула вперед… И опустилась на колено, как положено.
— Прошу простить меня, милорд. Я не сдержалась.
Темные глаза смотрели виновато… Это ему тоже в ней нравилось — виновата так виновата, не корчит из себя невесть что, не переваливает вину еще на кого-то. И глаза не бегают. Вспышка злости чуть приутихла, когда он слушал историю с камерой, подарками и надписями. Даже капелька интереса мелькнула. Надо же, нашелся кто-то, кто Зайке нос прищемил.
Давно пора…
— Итак.
Зал, чуть отмерший при цитировании подарочных надписей, снова притих.
— Итак. Мне надоели ваши склоки. Лина, ты. За оскорбление ее высочества ты на неделю отстраняешься от Дворца. Сразу после совещания — вон. Во внешнюю охрану.
— Слушаюсь, милорд.
— Ты снова ее защищаешь… — Зойка сжимала кулачки. — Ее! Вадим, неужели она дороже меня?!
Идиотка!
— Ты, — Вадим ощутил, как в его голосе скрежещут камни. — Ты… Дензил.
— Да, милорд, — темная тень шевельнулась за спиной Повелителя.
— Дим! — кажется, Зойка поняла, что перегнула палку, но Вадим разозлился всерьез.
— Дензил, ее высочество изъявила желание поработать.
— Простите, милорд?
— С завтрашнего дня ее высочество поступает под твое начало. Постарайся, чтобы она как следует ознакомилась с предназначением службы и прочувствовала трудности ее работы. Срок — неделя. Место труда на твое усмотрение.
— Вадим…
— Так у тебя будет меньше времени на глупости, Зоя. Срок — неделя.
— Но Дим!
Она посмела спорить? Зойка? Спорить с ним?!
— Брысь отсюда. И больше. Никогда. Не смей. Нарушать. Мои. Приказы.
Зойка шевельнула губами, но ничего не сказала. Сейчас она казалась совсем прежней Зайкой, прибегающей к старшим братьям за утешением и помощью. Вот-вот расплачется….
Но плакать сестра не стала. Она повернула голову и посмотрела на феникса. Нет, не посмотрела — окатила ненавистью, точно кипящей смолой. И, всхлипнув, выбежала из зала. Два шага по полу… тающий на бегу силуэт… и злой, обиженный, яростный шепот.
— Ненавижу!
Опасность?
За чем придешь, то и найдешь.
Мир Ангъя. Алекс.
— Алекс, что происходит? — голос Максима доходил точно издалека… как шум ветра. Не сейчас, Макс, погоди… Алексей сосредоточился на том, чтобы удержать… удержаться…
С телепатами всегда трудно.
Беда даже не в том, что они впитают то, что не предназначено для них… Но человеческое сознание больше похоже не на клубок нитей, откуда легко вытянуть одну-единственную мысль, а, скорее, на путаницу разноцветных ниток в шкатулке нерадивой хозяйки — дернешь одно, а тянется все.
И если не хочешь поделиться с телепатом детскими воспоминаниями, памятью о первой любви или страхами-фобиями, нужно сосредоточиться и постоянно поддерживать барьер, пропуская оттуда только необходимое.
Спокойно.
Алекс недаром еще дома сформировал своеобразный «блок воспоминаний», отобрав в него это «необходимое»: краткое изложение проникновения серых на Землю, Захват и нынешнее положение. И просьбу о помощи.
Сейчас нужно только отстранить все, кроме этого. Сейчас.
Выстроить второй барьер, внутренний, оставить на поверхности только то, многократно повторенное, затверженное… Почти готово, недаром тренировался с Лорой, телепатом Лиги…
— Алекс…
Не слушать. Время. Проверить внешний барьер — норма. Блок — норма. Внутренний барьер… Глаза краснокожего телепата чуть расширились — похоже, он понял, что делает «контакт»… но не возражал. Не возражал… Готово.
Цветок шевельнул лепестками…
Алекс убрал барьер.
Это не было похоже на атаки Димовых специалистов по просмотру памяти… и на мягко-бережно-незаметное, «маскировочное» проникновение Лоры. Просто плеснула волна, точно стирая линию на песке — и воспоминания стали общими.
..воздух прорезает фиолетовая щель. Из нее выпрыгивают люди с серыми лицами… рядом падает человек… мертвый.
..маленьких горный поселок в Швейцарии, такой тихий в межсезонье… навсегда тихий. Больше некому шуметь. Взрослые и дети, мужчины и женщины, старики, даже пес, черный «водолаз» — им больше никогда не встать и не издать ни звука. Во дворе, у стилизованного под старину колодца, у дверей, в холле чистенькой гостиницы, у телевизора — они были везде. Неподвижные. Так выглядел поселок после прорыва серых, когда пришли Стражи. Слишком поздно пришли…
Карта мира с черными точками на местах прорывов — словно сеть набросили…
Почерневшее ясным днем небо… и серое лицо с клыкастой улыбкой… и холодный голос, злорадно объясняющий основы нового миропорядка.
Ошейники, спасенный из лабораторного отсека «опытный материал», гладиаторские бои… такой он, новый мир.
Пленный серый, его ярость, его угрозы… его воспоминания о вирусе…
Помогите нам.
Помогите.
Волна отхлынула. Черные глаза ан-нита блеснули волнением, белую фигуру на миг окружили беспокойные багровые огоньки — пробившись через барьер, в ауре телепата ясно проступила тревога. И гнев, причудливо перемешанный с сочувствием.
«Дай-имоны… серые пришельцы… Подожди»
И ан-нит отступил, быстро оборвав связь. Заговорил со своими — быстро, тревожно.
Осталось странное чувство сожаления — чужое присутствие в сознании воспринималось на редкость теплым и доброжелательным. Белая камера странно качнулась, на миг смазавшись и словно растаяв в сером облаке. Алекс тряхнул головой. Это что еще?
— Алекс, что это было? — Богуслав встал рядом, чуть позади. Незаметно коснулся локтя. С другой стороны присоединился Максим.
— Разговор.
— Я не про то. Что с тобой?
— А что?..
Он хотел сказать, что все нормально, но промолчал. Камера снова качнулась — с легким, еле заметным длинным шорохом — как пересып песка… Закололо в затылке, странно запекло в груди, словно кто-то поставил горчичники… только изнутри. И звуки пропали. Скрылись в шорохах. Что происходит?
— Чар-ивей нит, — прорвался в уши голос женщины-аннитки. — Сариве…
— Аль-асит…
Кажется, они спорили.
— Ты выглядишь парши… плохо, — едва сдержал эмоции Богуслав. — Что за разговор такой? Что он с тобой сотворил?
— Это не он.
Кажется.
Или?.. Горячая боль тяжело ворочалась в груди, на виски что-то давило. И белые стены снова выцвели и растаяли… на мгновение. Такого с ним еще не было…
Фокусы местной телепатии?
Нет.
Троица ан-нитов перестала беседовать и теперь смотрела на него. Только на него, словно ни Макса, ни Богуслава рядом не было. Странный приступ отступил, только затылок побаливал, словно там поворачивалось тяжелое горячее яблоко. И слабость. Спокойнее. Это пройдет.
Нет. Беззвучный голос был нарочито спокоен, но эмпата интонацией не обманешь — ан-нит встревожен.
— Алекс, почему они так смотрят?
— Что с тобой?
— Лешка…
Боль возвращается с утроенной силой, разом слабеют-подламываются ноги, он проваливается в темноту… горячую пустоту… и туда, в эту пустоту падает колючее слово аннита: «Реципиент».
Скандал
Мир Земля. Зоя.
Ее высочество Зоя к своему «высочеству» относилась весьма заинтересованно, хоть и односторонне.
Высочество — это значит: все, что она ни захочет, должно быть доставлено ей в тот же час, причем в лучшем виде. Самые роскошные наряды, самая лучшая мебель, самые дорогие украшения.
Высочество — это значит: все, кроме Вадима, должны относиться к ней с уважением.
Высочество — это значит, что любая ее прихоть должна исполняться.
Вот.
Особенно ей нравилось, когда кланялись и льстили «сильные». Их Зоя недолюбливала: магов, ведьм, даже Стражей. Давно прошли те времена, когда она была слабенькой ведьмой, ни к чему толком не способной, давно забыли все «четвертушку Зойку» — так ее дразнили, за чахленькую магию. А обида все равно осталась. На заносчивых сокурсниц в «адаптивном классе», на Стража Войцеха, который разводил руками и объяснял ее слабость причудами генетики…. на братцев — им-то магия отсыпалась полной мерой, их никто не дразнил!
Конечно, братцы над ней не смеялись. Наоборот, оберегали, заботились. Только обида от этого меньше не становилась. Почему им — все досталось, а ей — всего кусочек магии, и тот никчемушный? Почему с ними все носятся, а на нее никто и не смотрит? А если смотрят, то так: «Да, это Соловьева. Только она четвертушка, слабачка. Вот ее братья…»
И хотелось плакать от обиды.
Когда брат подарил ей магию, все изменилось.
Как здорово было почувствовать себя сильной!
Как замечательно — ощутить общее уважение! Вкус власти…
Как сладко — рассчитаться за обиды!
Поначалу она еще сдерживалась — побаивалась грозного брата, но потом поняла — ей можно все. Взять любое, что понравится, пнуть кого захочется, приказать что вздумается. Вадим только усмехался на ее выходки, а когда бывал недоволен, она мигом прикидывалась зайкой-лапочкой, и все было в порядке. Повелитель-Повелителем, а тоже покупался на ее хитрость.
Недаром Юрий когда-то говорил, что его «любимая Зоя» — настоящая принцесса. А когда-то может стать и королевой…
Юрий… Он проявлял к ней внимание, всегда слушал, преклонялся, на руках носил, когда позволяла. Любил… А этот подонок его убил. Лешка.
Скотина. Страж недобитый. Дрянь.
Подстегнутая старыми обидами и новой потерей, подпитанная «холодком», выросла и подняла голову настоящая ненависть. И она не утихала…
Зоя забыла обо всем, что было раньше. Как Лешка сочинял и пел ей смешные песенки, чтоб легче запоминались заклинания, как забирал ее боль, когда она в очередной раз разбивала коленку, как рассказывал сказки… Поселившемуся в душе «холодку» это было неважно. Главное, что сейчас он слабее. И она могла расквитаться с ним за все обиды.
Значит, ты не можешь поднять на меня руку, да? Считаешь меня слабой? А я вот на тебя — подниму! Легко! Значит, я должна прошлое помнить, да? Прошлое, где ты снисходительно меня жалел, за мелкую магию? А мне больше настоящее нравится! Вот это, где ты — здесь, передо мной, и никуда теперь не денешься! Значит, ты меня любишь, да? Посмотрим, как будешь любить после этого! И после этого и после…
Что?
Семья? Заткнись!
И не примазывайся! Ишь, чего захотел! Это я рядом с Вадимом, я! Понял? Мы — семья, мы, он и я! Это я — сестра Повелителя мира. А ты — выкормыш Стражей, ему больше никто.
Скоро она поняла, что ошиблась.
Несмотря на Лешкины преступления, несмотря на полное отсутствие магии, а значит, слабость и бесполезность, Вадим все равно хотел видеть его рядом. Почему?
Зоя не понимала.
Но ревновала, зло и яростно.
Если Лешка согласится, то главной в жизни Вадима будет уже не она. Ее отодвинут в сторону, и снова они будут вместе, а она — смотреть со стороны. Так, как раньше.
И власти не будет — услужливо подсказал «холодок»
Теперь она ненавидела Лешку еще больше. За то, что Вадим приходил к нему, за то, что запретил трогать, за то, что он есть, преисподняя его забери! Пусть ненормальный, а есть.
Когда он пропал, Зоя вздохнула с облегчением. Но ненадолго.
Эта мерзавка феникс…
Сначала была просто злость на эту бывшую постельную игрушку братца, которая возомнила о себе невесть что и смеет мешать ей, Зое, развлекаться! Потом беспокойство: когда сначала один раз, а потом второй Вадим не разрешил ее тронуть. А потом еще и отругал прямо при этой… А потом еще и оказалось, что они вместе пили. Зоя забеспокоилась… Раньше за Вадимом такого не водилось. С многочисленными девицами властительный братец был краток: понравилась-пришла-провели ночь- иди и не оглядывайся. И никаких разговоров, а тем более угощений…
Что же это Вадим — увлекся?
Опять выбрал не ее. Опять!
И Зоина ненависть обрела новый объект.
Жаль только, что нельзя было расправиться сразу. Вадим и так злился. Эх, если б добыть что-то против нее… подставить, обвинить в чем-то таком, что не простят. Но пока ничего не попадалось. Гэс пробовал собирать сведения среди демонов, среди ведьм, среди фэйери… даже фениксов попробовал расспросить. Но ничего нужного так и не выяснилось. Никто ничего не знал… или не хотел выкладывать. А фениксы, твари высокомерные, вообще Гэса послали… в преисподнюю, дрова в котлы подкладывать. Сучки…
Ну ничего, еще поплатятся.
А сейчас пора «на выход». Зоя еще раз посмотрелась в зеркало и осталась довольна. Все правильно и красиво.
С тех пор, как Вадим стал читать книжки про тиранов, она тоже заинтересовалась. Правда, не читала, а смотрела фильмы. И это оказалось здорово. У всех этих царей, королей и императоров были твердые понятия, как должен вести себя властелин. И Зоя кое-что позаимствовала. Пусть кто надо попривыкнет — она тоже из властелинов. Правильно?
Вот, например, церемония «выхода»…
Конечно, Зоя может выйти из спальни в любое время или вовсе не выйти, а перенестись сразу в Австралию или в тот крутой вампирский притон, но одно дело телепорт, а другое — явиться в блеске красоты перед уважительно склонившимися придворными, послушать почтительный шепоток и величественно поинтересоваться, как дела и какие новости…
Тогда сразу другое впечатление.
Она уже не зеленая девчонка, которой брат покровительствует из снисхождения. Она принцесса.
Придворные быстро уловили новые веянья, и на Зоины «выходы» стали собираться заранее, а потом и подарки замелькали.
Уважают. Зоя последний раз посмотрела в зеркало, отпихнула руки служанки и двинулась «на выход». К ожидающим придворным, льстивым улыбкам и подарочкам.
— Ваше высочество! Вы ослепительны!
— Ваше высочество, позвольте Вам сказать…
— Восхищен, ваше высочество…
Зоя улыбнулась. Восторженный гул голосов, хоть и привычный, неизменно радовал. Уважают. И будут уважать. Вот так! И Зоя довольно улыбнулась…
Сегодня подарков было полно.
Даже слишком. Целая гора коробок высилась у двери. Интересно. Кто-то хочет подольститься? Возле них уже торчал демон Маис. Вообще-то он был из охраны, но усиленно набивался в друзья. Ну или хоть в дворецкие.
— Подарки для вашего высочества! — гордо объявил самозваный дворецкий, — Прочитать надписи?
Зоя милостиво кивнула — надписи ее всегда радовали, а иногда среди них попадались даже стихи в ее честь.
— Ее высочеству с наилучшими пожеланиями, — прочитал Маис, — Да не устанут ваши глаза!
— Глаза? — немного удивилась Зоя, — Что там?
— Э-э… — Маис проворно распаковал сверток, — Подзорная труба, ваше высочество.
— Мне? Что за бред? Он что, думает, я буду звездочки изучать? Чье это?
— Имя не указано, ваше высо..
— Дальше.
— Ее высочеству с приветом… — несколько растерянно прочел Маис следующую надпись.
— Что это?
— Книга. Э-э… Мания преследования — курьезные случаи. Автор…
— В преисподнюю автора! Дальше! — Зоя уже закипала. Два идиота в один день? Мания преследования? Идиотская труба? Какого дьявола?
Кто-то словно пытается испортить ей утро. Не выйдет! Придворные затихли, как перед грозой. Ладно. Девушка постаралась взять себя в руки, хоть в ладонях уже вскипали файеры…. Она не должна злиться, как девчонка. Она принцесса.
— Дальше!
— Ее высочеству с сочувствием по поводу стесненных обстоятельств, вынуждающих покупать низкосортную технику… Десять камер новейшей модели…
— Что?!
Зоя сорвалась с места. Ей подают на бедность? Ей?!
— Пошел вон!
Еле видя сквозь пелену злости, она отпихнула в сторону замершего Маиса. Что здесь? Кто посмел?!
Пакеты, коробки, свертки… Везде — надписи.
«Ее высочеству для ее многочисленных врагов» — коробка с сотнями «жучков».
«Ее высочеству с пожеланиями совершенствования в нелегком деле» — пособие по слежке…
«Ее высочеству с пожеланием найти то, что ее волнует…» — коллекция кристаллов с порнофильмами «Скрытой камерой»…
Кристаллы добили. Взбешенная Зоя в ярости запулила огненный шар в груду подарков и, в упор не видя оцепеневших придворных, помчалась к брату. Она уже знала, кто это прислал…
Песчинка, обрушившая гору…
Земля. Рамон Ферейра.
Объявления по сети оповещения:
Уважаемые фермеры штата Санта Катарина.
Метеорологический отдел Службы Ресурсов напоминает, что со следующей недели начинаются плановые дожди и небольшое похолодание — до 23 градусов по Цельсию.
О дальнейшем изменении погоды будет извещено дополнительно.
Внимание!
Службой дознания разыскивается демон Вассил род Шип за серийные убийства под влиянием наркотиков. Крайне опасен, при обнаружении гражданам следует сообщить в ближайшее отделение сил правопорядка, не пытаясь задержать самостоятельно.
Ваша жизнь кажется вам чересчур скучной? Внесите в нее разнообразие! Посетите наш «Парк острых ощущений!» Наши сотрудники способны реализовать любое ваше желание. Вы желаете изведать прелесть охоты на добычу? Мы способны это устроить. Вас привлекают иные расы? Мы предоставим вам возможность узнать их близко. Очень близко! Вы желаете власти? Подчинения? Сильных эмоций?
Приходите в наш «Парк острых ощущений»! Мы исполним любые ваши фантазии и гарантируем конфиденциальность.
Рамон стоял у деревенского экрана новостей уже пять минут. Он не слушал бодрые голоса, убеждающие и призывающие — реклама не для него. Да и почти ни для кого из их маленькой рыбацкой деревни. Все эти яркие картинки и завлекательные слова — для людей из большого мира. А скромная Пасингуаба, рыбацкая деревушка, жила у моря так, как и сотни лет назад. Рыбаки отправлялись на лов, женщины заботились о хижинах и детях. Даже Покорение мира не слишком изменило их жизнь. Да, на площади установили экран, и раз в день все должны были собраться и посмотреть правительственный выпуск новостей. Да, всем надели браслеты, но они никому не мешали. Наоборот, когда ему, Рамону, стало плохо прямо в море, то диретторе Алваро прислал на помощь лодку. Конечно, подростков теперь увозили в город на какой-то Отбор, но почти все возвращались. Да море все равно взяло бы больше, раньше каждый год с лова не возвращались трое-четверо, а то и больше рыбаков, а из Жусе, сына вдовы, все равно не вышло бы ничего путного, и из Марио тоже рыбак бы не получился. Спокон века были такие, которые не хотели жить как отцы, и уезжали. Ничего страшного. Да, в деревеньку теперь порой заглядывали невиданные люди — кто с зеленой кожей, кто с красными глазами, но им тоже нужна была рыба, как и всем.
Все шло как обычно. Даже лучше.
Штормов теперь почитай что и не бывало, а если и были, то о них предупреждали по деревенскому экрану или прилетали красивые голубокожие сильфы…
Словом, деревня жила хорошо… и именно поэтому Рамон сейчас топтался у экрана, не решаясь пройти в белую дверь, за которой сидел диретторе Алваро. Донести на кого-то нехорошо… а тем более, на женщину. Девушка-сильф ему даже нравилась, и много помогала деревне. Но они так говорили про повелителя и про то, что все надо сделать как раньше… он не хотел подслушивать, это случайно вышло, правда. Но раз услышал, то надо сказать. Он спрашивал потихоньку у соседей — никто не хочет как раньше. Сейчас им лучше. Деревне лучше.
— Рамон? Что стоишь? Входи. Что такое?
— Сеньор Алваро, я тут хотел сказать про один разговор…
Из материалов Службы Дознания:
Срочно. Секретно. Копия в Центральное управление Службы Дознания.
Установить негласное наблюдение за Синиэй из Сильфов и Данутой Нямецкой, ведьмой, постоянно проживающей в городе Росток, протекторат Европа2. Основание: подозрение в антигосударственной деятельности и преступлениях против порядка. Выявить связи и сообщников. Срок — неделя, с последующим арестом.
Что нам стоит…
Мир Земля. Лина.
Утро для Лины прошло в ударном труде по подготовке задуманного скандала. Кажется, она все-таки нашла, на кого свалить свое убийство. Неведомый шпион, установивший камеру наблюдения в ее комнате, замечательно годился на роль возможного убийцы — и слежка провалилась, и объект наглый издевается… Кто ж такое стерпит?
Но даже если стерпит… об этом ведь никто не узнает, верно?
Угрызений совести по поводу «подставки» своего потенциального убийцы феникс не испытывала. Не до того. Если это та, о ком Лина думает, то ей все равно ничего не будет. А если нет, то врагов лучше не оставлять у себя за спиной.
Четыре часа она потратила на то, чтобы выяснить происхождение камеры. Та, хоть и не маркированная знаком госслужбы, все равно имела серийный номер, по которому знающий человек мог проследить ее происхождение и хозяев.
Немного интереса к работе одного «сэсника»- так иногда именовали сотрудников Службы Слежения, пара обещаний одному старому знакомому, пара улыбок второму, распитие бутылки эликсира с третьим — и круг подозреваемых в слежке за фениксами немного сузился. А кроме того… для чего ж еще нужно служебное положение, как ни для использования в личных целях! Строгое лицо и чуточку блефа — и любитель подсматривать-подслушивать установлен. Именно ему было продано несколько камер — со скидкой, как положено для государственных чиновников.
Гэс. Демон из Службы Дознания. И весьма близкий друг ее высочества Зои. Так-так… Зоя, младшая (и не самая удачная) сестрица братьев-Соловьевых, несмотря на юный возраст, отличалась склочностью, злобой и редкой мстительностью нрава. И на феникса у ее высочества вырос немалый зуб – за было дело, схлестнулись характерами доверенное лицо Повелителя и его сестрица… С тех пор Зоя феникса терпеть не может.
И под арест подставляла, и похитить потихоньку пыталась, сейчас вот – слежка.
Поня-ятно… Купил, значит, камеры со скидкой, якобы в служебных целях, Гэсси? А сам решил подольститься к грозной любовнице?
Что ж, отлично.
Недобро нахмурившись, Лина перенеслась в магазин.
Следующие полчаса прошли в хаотичном метании между увешанными аппаратурой стенами, растущей горой покупок и постепенно округляющихся глазах продавцов.
Подготовка к скандалу двигалась полным ходом.
У экрана.
Мир Земля. Вадим.
Из материалов Службы Дознания:
Срочно. Секретно.
Данные наблюдения за ведьмой Данутой Нямецкой подтверждают предположения о существующей подпольной организации, именующей себя Темной Лигой. Поднято дело 1\1\8 Ивара Теренциуса, осужденного по статье «антигосударственная деятельность, пункт2» и дело 1\1\4 Кристаса Беа-Тарина ол Вароксы из мира Тшерта, осужденного по статье «антигосударственная деятельность, пункт 1, 2», также подозреваемых в причастности к «Темной Лиге».
Доказано, что в организацию входят маги, фэйери и демоны (данные прилагаются), есть основания предполагать участие русалок, кентавров и возможно, саламандр.
Особую тревогу вызывает упоминание в разговоре (материалы фонозаписи номер 23-12 прилагаются) телепатов, сотрудников отдела подтверждения лояльности, которые якобы на их стороне и «смогут отмазать при случае»
Резолюция: произвести немедленный арест следующих лиц:
Дануты Нямецкой — город Росток, улица Штайнштрассе 27\11
Синиэй из Сильфов.
Алана Белла, мага, город Рединг, ул. Соловьефф, 217, кв. 38
Марата де Фуэнт, город Ля-Рошель, Рю де Альберт 87
Франьо Степинаца, мага пирокинетика, город Лепоглава, ул Стефена, дом 118, магазин «Феерия»
Марка Рудковского, гадателя, город Одесса, ул. Гаванная, гостиница «Прохлада».
Федоровой Марины, Севастополь, ул. Победы 202, кв. 45.
Дознание в отношении указанных лиц вести форсированными методами.
Разработать план и меры защиты в целях срочной и тщательной проверки отдела подтверждения лояльности (телепатов).
Сеть магазинов «Еда для всех и каждого» объявляет о начале акции «Покупка года». Каждый, купивший в нашем магазине товаров более чем на двести рублей, получит право участвовать в розыгрыше призов! Покупайте и выигрывайте! В числе призов — купоны на скидки, талоны на бесплатные товары, абонементы на посещение клубов и салонов. Главный приз — браслет «неприкосновенности». Приходите и он может стать вашим!
Сеть магазинов «Еда для всех и каждого» ждет вас!
Вадим, чуть нахмурившись, шевельнул рукой, и шар-экран смолк. Стало тихо. Даже тигр не шевелился. Огромная кошка молча смотрела в золотой шар, ожидая, когда снова появятся яркие картинки.
Экран был непростой. Усилия магии и техники сотворили мечту каждого диктатора прошлого — Повелитель теоретически мог прослушать любую передачу, любой телеканал, любое объявление в сети. Более того, ему было доступно то, чем ведал огромный штат Службы Слежения — материалы с повсеместно летающих зондов.
Стоило только пожелать — и он мог увидеть рабочих на рисовых полях, прохожих на бульварах Одессы, «лишенных прав» распределяемых по заявкам Служб, школьников на переменке — в Петербурге, Лейпциге, Рио… Он мог видеть все, что видели зонды.
Порой это было интересно.
Например, как-то раз он засек компанию молодых демонов, которые дрались за место в штате Дворца. С победителем он потом беседовал. Забавный тип. Темному, правда, не понравился…
Однажды пролетавший мимо зонд равнодушно зафиксировал, как на балконе старинного дома застрял малыш, просунувший голову меж перил. Зареванная мордочка и взъерошенные волосы напомнили Зайку — когда-то она была таким вот растрепанным птенцом. Малыш перепуганно осматривал пустую улицу, но звать на помощь не решался — боялся, что нагорит от мамы? Позабавленный Вадим послал на помощь отважному исследователю балконов кого-то из дворцовой прислуги и постарался забыть об этом. Глупо. Доброта — удел не для великих.
Теперь он это окончательно понял.
Несколько раз натыкался на глупые надписи типа «Долой тиранию», проследил за отрядом старушек (бабки на полном серьезе составили свою организацию «Друзья порядка» и доносов от них шло втрое больше, чем от молодежи), понаблюдал за выходками трасформеров: в последнее время те взяли моду прикидываться кем-то опасным и пугать прохожих на улице. Прохожие шарахались от внезапно возникшего на улице льва или дикого кабана, кое-кто хватался за импровизированное оружие вроде палок и цветочных ваз. Когда трансы нарывались на неприятности, было особенно забавно. Вступаться за тварей, когда-то посмевших принять Лешкин облик, повелитель не собирался. Да и вообще, вмешиваться не хотел.
Чего он вообще хотел? Почему в нечастые свободные минуты снова и снова включал золотистый экран?
Он смотрел.
Нужно было знать, какой он, созданный им мир. Нужно. Он должен был знать, что этот мир, эта отлаженная система работает, что он справился. Ему надо было знать, что он прав. Был прав тогда, непримиримо, настойчиво собирая всех в один кулак, подчиняя своей цели. Прав, когда готовил Захват. Когда уничтожал искры недовольства, пока они не стали пожаром. Прав, черт раздери все эти глупости. Прав! Лешка дурак, наивный идеалист. Во всех книгах говорится, что строительство нового не обходится без жертв.
Почему он вообще должен думать об этих глупостях? Какая разница…
Властелин мира встал и прошелся по комнате.
Может быть, он ошибается кое в чем. Может быть, Лиз все же солгала, и магия в братце тогда остались. Немного, капелька… но этому упрямцу и капли хватит, чтоб попытаться. Может быть, эти сомнения, это беспокойство — всего лишь последствия постэмпатического внушения? Чувствовал же, что Лешка опасен…
Знакомо похолодело в груди, он на миг остановился, приложил ладонь, хоть и знал — не помо…
Опасен. Хорошо, что пропал, он — слабость, а слабости недопустимы.
Хотя опасны все, верить теперь можно единицам. Или вообще никому.
Все твари. Жадные, злобные. Только дай слабинку на миг, только дай повод — тут же вцепятся в глотку. Нет, выход один — давить, давить, быть самым сильным, самым мощным. Чтоб не посмели усомниться, сволочи, кто тут хозяин. Темную Лигу придумали, скоты неблагодарные! Ничего, скоро пожалеете…сильно пожалеете.
Он снова включил шар, прищуренными глазами всматриваясь в золотистую глубину. Ночь — хорошее время присмотреть за подданными.
Конечно, при виде зондов его подданные замолкали или заговаривали о преимуществах нового порядка, но привычка есть привычка. Посмотрим, кто у нас тут недоволен?
«Я спрашиваю разрешения»
Мир Ангъя.
Алекс.
Когда-то, ненадолго, Дим и Леш увлеклись цивилизацией Японии и Китая. Не богами и не боевыми искусствами, нет. Просто было интересно, как люди живут. Другие традиции, другие дома. Даже одежда и посуда — другие. Словно они нарочно старались выдумать что-то непохожее.
Это было как инопланетян на Земле встретить. С двумя руками, ногами, очень похожих на людей, но других. Удивительных. Мальчишкам нравилось думать об этой непохожести…загадочности. Потом это прошло. Когда рядом поселилась семья китайцев и сначала Лешка, а потом Дим познакомились с Ли и Лянем. И поняли, что на самом деле все похожи. А когда Стражи начали тренировки, ребятам пришлось побывать в стольких уголках земного шара, что они окончательно в этом убедились.
Сейчас, когда дверь открылась, и в комнату вошли трое, на Алексея снова накатило то полузабытое чувство чужести, как они говорили… Непохожести… И в то же время — похожести.
Они были разные, эти трое. Высокий, смугло-кудрявый человек немного смахивал на Пушкина. Второй… точнее, вторая, — худощавая женщина, на вид самая обычная, красивая… Оба — в синей одежде с узором из золотистых заклепок. У женщины на четыре больше — отметило сознание.
А вот третий…
Алекс помнил, с какой злостью пленный «серый» говорил о краснокожих ан-нитах. Но увидеть не мог, его дар не включал в себя телепатию. А сейчас увидел…
Нет, этот мужчина не был похож на индейца — оттенок кожи не бронзовый и не медный, а, скорее алый… черные густые волосы. Рост невысокий, одежда — белая, с такими же золотистыми заклепками, оттеняет эти яркие цвета… А главное — глаза. Широко распахнутые, черные, глубокие, они словно притягивали к себе, вбирая мельчайшие оттенки чувств…
Он мгновенно осмотрел задержанных — Макс невольно встал — и остановил взгляд на Алексе.
На этот раз импульс телепатической связи не пытались сделать незаметным — касание было мягким, «вежливым», но весьма зримым. Не заслоняя белых стен и напряженных лиц, перед глазами вдруг прорезался завис в воздухе алый цветок, похожий на тюльпан. Живо и ярко просияли лепестки, и цветок чуть придвинулся.
Женщина что-то сказала, по интонации — предостерегающее, но краснокожий мужчина чуть улыбнулся, подняв руку ей навстречу — словно останавливая возражение. Пристальные глаза слегка прищурились — совсем ненамного — и «тюльпан» приглашающе раскрыл лепестки.
«Я спрашиваю разрешения» — беззвучно и ровно проговорил спокойный голос.
Что теперь?
Мир Земля.
Лина.
Лина не отдернула рук.
Сработали намертво въевшиеся навыки самоконтроля. Несмотря на сорвавшее в бешеный ритм сердце, несмотря на разом захолодивший кровь страх, она не изменилась в лице — даже дыхание не сбилось. Если ее сейчас видят, то…
Страх снова ужалил ледяными иглами, но наперекор страху всколыхнулось упорство. Злость. Решимость. Еще поборемся… поборемся. Ну-ка, спокойней.
Словно оценивая рисунок, она еще раз отодвинула от глаз картину, прищурилась…
Итак, что мы имеем? Спокойней, феникс, мы с тобой — законопослушные подданные Империи… вот так, птичка… тише… тише… Ну-ка, что ж это за новое имущество объявилось в нашей комнате? Ох, зря я перестала проверять подслушку, с тех пор как Алекс сбежал…
Камера новая. Современная. Судя по всему — из тех, что охватывают все комнату, не меняя положения. И видят даже в темноте.
Стандартное оборудование для слежки… почти.
Кое-чего не хватает. Лина удивленно-раздумчиво подняла бровь — нет «глаза».
Маркировки нет, проще говоря. Служба слежения и Служба дознания, конечно, маскировали свои шпионские штучки, но при обнаружении на них сразу проступал либо глаз, либо меч под короной. Знак принадлежности «шпиона» к государственной службе. Лина знала это точно, поскольку в обвинениях на суде часто звучали пункты о покушении на имущество Империи…
А здесь нет знака… нет…
Так что же получается?
За ней следят негласно? Секретность высшего уровня? Или это не Служба дознания? Кто тогда? Кто еще смеет вскрывать личную комнату ведьмы ближнего круга, ведьмы такого высокого ранга, что на ее арест непременно требуется санкция лично повелителя? Ближний круг — те, кому его величество доверяет…. Если так вообще можно сказать.
Зоя?
Может быть. Да… Ее высочество не желало смиряться с поражениями. И то что ее, родную сестру, Вадим одернул из-за Лины, не прибавило ей любви к фениксу. Так… возможно… вполне возможно… И что теперь делать?
Спокойнее.
Сколько б это здесь не провисело — оно не могло отследить ничего лишнего. Встречи в собственной комнате никто в здравом уме не назначит, ничего противозаконного она здесь не прячет, сама с собой наедине не разговаривает… и тем более, не высказывается по поводу Его Избранности.
Так. Ну и? Не стоит паниковать?
Или стоит…
Нет. Если бы это была Служба Дознания, в комнату уже вломилась бы группа захвата. Нет… не стоит… не будем… И переноситься никуда не будем — мы законопослушные граждане, правда, птичка? И мы очень устали сейчас… Мы приляжем сейчас и подумаем.
Все взвесим… А завтра — решим. Вариантов-то всего три — бежать, сделать вид, что ничего не произошло или требовать разъяснений. Громко требовать… И все равно… во всех трех вариантах она засветится как новогодняя елка
Лина повесила неправильную картину на место. Медленно. Подчеркнуто спокойно. «Недоуменно» пожала плечами. Мол, смотрите, мне скрывать нечего и бояться тоже…
И завалилась на диван. «Спать».
Раздеваться, правда, не стала. Это было бы уже слишком… Сжав губы, Лина повернулась спиной к объективу.
Это было глупо? Может быть, стоило сбежать сразу? Не обсуждается. Молча гипнотизируя взглядом стенку, Лина пыталась понять, не допустила ли ошибки. Стратегия поведения на случай слежки или подозрений выработана давным-давно. Еще три года назад, когда она ответила «да» на предложение вступить в Темную Лигу. Встав на путь риска, волей-неволей призадумаешься о том варианте невеселого будущего, в котором маячат наручники и дознаватели. Особенно, если отличаешься повышенной живучестью…. Это полезное качество в данном случае может оказаться минусом. Вот она и задумалась. Как говорится, «на воре шапка горит». Поведение кандидата на арест иногда может разоблачить его ясней, чем три десятка улик. Бегство неспроста считается признанием вины. Так же, как и гордое молчание в ответ на вопросы.
Нет уж, я себе такого позволить не могу. К ангелам гордость. Я обещала Алексу, что дождусь… Я буду врать, выкручиваться до последнего. Мне есть ради чего жить. Пытаться выжить…
Леш… где ты сейчас, Леша…
Внезапно и тревога, и неотступная, давящая усталость, и неотвязные иголочки страха словно отступили, отодвинулись перед прихлынувшей тоской… Леш, Леш, Леша-а… Ощущение потери не проходило, оно было сильным, постоянным и жгуче-беспокойным — словно она потеряла что-то важное… утратила феникса, пламя, руку… и ни примириться с этой утратой, ни забыть!
Стиснув зубы, плотно-плотно сжав веки, она глотала комок за комком, возникавшие в горле непонятно откуда, и старалась отвлечься. Феникс она или нет, в конце концов?!
Что ж делать?.. Затаиться? Бежать? Или поднять скандал?
Хм…
На сцену!
Мир Земля.
Евгений Гривко.
Он сидел перед зеркалом…
Привычный взгляд в боковые створки, привычно разложены баночки с гримом… привычное лицо множится в отражениях…
Все привычно и знакомо. Давно, в прошлой своей жизни, он сидел так тысячу раз. Смотрел на себя, рассматривал разноцветные тюбики-склянки, хмурился… Улыбался. Гордо поднимал голову, зло смеялся, страдальчески изламывал брови… а ловкие руки гримерши Алевтины порхали над его лицом.
Теперь ничего этого нет.
Костюмы и любимое зеркало давно проданы или выброшены на свалку, Алевтина так и не выбралась из Парижа, когда небо средь бела дня стало черным, а асфальт закипел от нестерпимого жара… А сыгранные боль, страдание и отчаяние стали настоящими. Не только для него — для миллионов.
Он еще раз всмотрелся в свое лицо. Ничего особенного — не красавец, не было в нем той «изюминки», необычности, которая приковывает внимание, да это и не нужно. Лицо — тоже своего рода «орудие труда», и скульптурно-правильные черты позволяли изобразить кого угодно — Хлестакова, Гамлета, Василькова из «Бешеных денег», принца… Оно было хорошим, его лицо. Пусть первая морщинка уже перечеркнула лоб, пусть запавшие щеки утратили прежнюю свежесть, оно все еще было красивым…
Сегодня он видит его в последний раз.
Он отодвинул в сторону грим-набор. Не понадобится… сегодня у него другое, поистине волшебное средство «войти в образ»!
..это был целый планшет, заполненный рядами матово сияющих ампул. Сокровище, за которое многие заплатили бы чем угодно. Новое сокровище нового мира. Морфо, препарат на основе крови трансформеров.
Твой новый грим, артист Гривко.
..Когда Евгения Гривко, бывшего лауреата премии «Золотая маска», а ныне обычного боевика группы «Олимп» вызвали и предложили новое задание, он вынужден был сжать руки в кулаки, чтобы не дрожали. Нет, он не боялся, хотя задание было сложное — подменить собой одного из демонов Службы Слежения на станции в Кордильерах… подменить и ждать, пока из мира Ангъя не поступит просьба-сигнал о пробое. И осуществить пробой, проведя в наш мир человека, который скажет пароль.
— Но я ничего не знаю об аппаратуре на этих станциях…
— Научишься. Это несложно.
— А язык?
— Купим «гипно». Послезавтра будешь знать.
— А внешность?
Он спрашивал чисто по привычке, точно готовясь к очередной «акции». Уже знал, что согласится. Роль! Ему предложили роль! Артист остается артистом, сколько б лагерей ни прошел…
— Рост у вас совпадает, тембр голоса тоже. Остальное сделает «морфо», — командир кивает на широкий планшет темной кожи с тисненой капелькой крови в круге — всем известной маркировкой государственных станций переливания крови. — Здесь — запас на полгода.
— Я согласен.
— Даже не спросишь, зачем?
— Надо — значит, надо.
— Это опасно. Тебе придется не просто работать под чужой личиной — работа несложная, научишься, — но и жить его жизнью.
— Я справлюсь.
Пусть за эту роль ему не услышать аплодисментов, пусть за провал он получит не свистки, а смерть в Службе Дознания, но он артист, а это — роль… Его роль.
Он набирает в шприц содержимое первой ампулы. Этому тоже пришлось научиться — делать себе уколы. Поднять шприц, убрать воздух, прижать иглу к коже… ввести. Мягко нажать, выпуская в кровь новую примесь…
…и сжаться, задохнуться, съежиться в приступе судорог… захрипеть, теряя голос… зажмуриться, пережидая незнакомую боль. И сквозь бешеный стук крови, сквозь вспышки видеть… видеть… видеть-видеть-видеть лицо своего «двойника! Так надо… Ваш выход, артист!
…Прошло много времени — целая минута — пока он, наконец, смог поднять голову… раскрыть потяжелевшие ресницы…
В расколотом зеркале отражалось его новое лицо. Темноглазое, скуластое, с жестко сжатыми губами.
Удалось.
Мир — входящему?
Мир Ангъя.
Алекс.
— Вот так, — Алекс был серьезен. — Женя — очень талантливый актер. У него получится. Мы вернемся.
— А если расколют? — Максим не был пессимистом по натуре. Просто жизнь приучила всегда держать наготове запасные варианты. — Расколют, и нас не пустят обратно…
— Кроме Жени, морфо получили еще два человека.
— То есть… у нас есть и другие варианты?
— Есть. Голубые горы в Австралии и маленький городок в Сибири. Там тоже есть возможность осуществить подмену. Друг о друге они не знают. Кто-нибудь да выживет…
— И откроет нам ворота?
— Да.
— И вообще… Не о том ты думаешь, Макс, — Богуслав, в который раз осмотревший комнату на наличие камер, с досадой закрыл глаза. — Если наших «подменышей» вычислят и расколют, то нам стоит волноваться совсем не о том, пустят ли нас домой… Пустят. И как еще пустят — с распростертыми объятиями встретят. Вопрос в том, как скоро мы пожалеем, что на свет родились.
В маленькой камере стало тихо.
Несмотря на молодость, все трое успели хлебнуть в своей жизни немало.
— Такие дела, ребята, — виновато улыбается отец, когда на пороге возникают «клоуны» — сотрудники Службы Развлечений. – Понимаешь, Максимушка, мама — юрист, я архивист… для нас сейчас работы нет. А вы должны жить….
— Папа, нет!
Но он уже шагает навстречу «красно-золотым» и исчезает вместе с ними.
А через четыре дня они с мамой сидят у телевизора и смотрят, как отца убивают на арене…
Он старается держаться в стороне от камер, он не хотел, чтоб они смотрели, чтоб они видели… но камеры безжалостны и они преследуют каждого из добровольных «гладиаторов», ловя каждый вскрик, каждое движение… каждое падение тела на усыпанный золотистой стружкой пол.
На следующее утро им приносят цену папиной жизни — чек на пять тысяч рублей Новой Империи и освобождение от «налога». И младший братик — ему еще и десяти нет — не выдерживает и швыряет в спину «клоуну» сувенирную чашку с эмблемой Арены…
— Кто?!
И Макс шагает вперед, не успев подумать:
— Я.
Восемнадцать ему исполнилось уже в лагере.
Очень болит спина, и не шевельнуть ни рукой, ни ногой… Анеля плачет рядом и ни в какую не хочет уходить, что б он не говорил. Глупая. Он упал очень неудачно, на спину, что-то хрустнуло, и ноги сразу отнялись… В этих развалинах — в бывшем храме — они были одни, и помочь некому.
— Неля, иди.
— Нет! Славик, тише. Мы переждем. Все будет хорошо.
— Иди, дура! — он грубит и знает это, если б мог, он бы пощечину ей залепил… лишь бы ушла, лишь бы не попалась. Ведь убьют же! Поймают — убьют! А голоса все ближе… — Иди! Они же сейчас будут здесь! Неля… Нелечка… уходи…
Анеля вдруг наклоняется к нему… Целует — горячо и быстро, солеными от слез губами — и наконец выбегает из развалин.
Только… не в ту сторону. Навстречу патрулю. Отвлечь? Увести за собой?
Неля!
Богуслава нашли на следующий вечер. Ребята из группы. Они подлечили его и похоронили Анелю… Ее тела он не видел — не показали. А заговорил только через полтора месяца.
Окно в палате всегда было закрыто — прохладными белыми пластинками жалюзи. Зато на стене висели новые часы — электронные. Бесшумные, чтоб не тревожить больных. По ним он и узнавал, который час.
Когда стрелки переползали на цифру «девять», больницу наполняла тишина. Палату постепенно затапливало темнотой. И, казалось, раны начинали болеть вдвое сильней. Как будто тоже знали — когда стрелки уколют цифру одиннадцать, в палате появится Он. Брат. Бывший…
И снова будет плохо. Потому что сейчас он в силах сказать только «да» или «нет», а «да» сказать нельзя…
Они молчат. Каждый вспоминает свое.
— Даже если так, — наконец глуховато говорит Максим, — Даже если сцапают… Погибнет кто-то один, правда? Ведь не могут всех троих арестовать. Всех этих… «подменышей». Остальные выживут.
— Если получится так, как задумано, то даже одного достаточно. Вакцины не придумали, эпидемия вспыхнет, как файер. Главное — чтобы ан-ниты согласились помочь…
Алексей говорит не только Богуславу и Максу. Тот, за дверью, и те, за стеной, тоже слушают. И мягко-осторожно, стараясь быть незаметными, виски то и дело трогают пробные импульсы. Все-таки привели телепатов… Это может быть и добрым знаком, и… и не очень. Алекс привычно поднимает барьер — и свой, и товарищей. Он готов «считыванию», но не так. Нет.
Хотите заглянуть — спросите разрешения.
Кажется, его услышали.
Чуть задержавшись на висках, чужое прикосновение истаяло. Дверь распахнулась.
Погасшая жар-птица
Мир Земля.
Лина.
К себе Лина вернулась с таким ощущением, словно снова тренировалась сутки без передышки.
Так почти всегда было. Повелитель охране ничего не приказывал и даже ни о чем не спрашивал, но после каждой смены охранники разбредались тихо и вяло, позабыв о традиционных перебранках.
Само присутствие Властелина ощущалось как нагрузка, как непосильная тяжесть. Слишком много сил в одном человеке. Слишком много магии. Даже феникс, который всегда проявлял интерес к чужой силе, в присутствии Повелителя впадал в ступор и молчал…
Понятно, почему все так устают. Хотя… даже если б не было ее, этой магии, не было бы совсем, если бы Вадим был просто человеческим императором, вроде его любимых тиранов из книг по истории… вряд ли бы что-то сильно изменилось.
Как же она устала. Устала быть настороже. Устала считать время. Ждать.
А придется.
Лина опустилась на диван.
Сегодня в Лигу не ускользнешь. Слишком устала, чтоб и переноситься, и след сбивать-путать. И лучше приходить не с пустыми руками, а значит, надо сначала кое-что достать. А для этого — отдохнуть. Немного.
Опять запустила комнату, Лина. Пыль кругом — дворцовая магия, конечно при деле, но заклинания время от времени нужно обновлять-перерегистрировать, а ты все забросила. Слишком мало времени проводишь здесь, феникс. А ведь это лишний повод для подозрений. А ну-ка, приберемся.
Пока руки проворно делали свое дело, мозги занимались своим.
Лина привычно сортировала дела-заботы.
Итак… надо все-таки уговорить Магду поторопиться с запасными убежищами. Конечно, горной владычице тяжеловато будет создать все требуемые пещеры. Но ведь можно не создавать — просто переоборудовать те, что есть. Понемногу.
Надо попросить Сергея проверить еще раз «подменышей» — осторожно, чтоб никого не встревожить.
Надо столковаться с наемниками-трасформерами о своем «убийстве». Дуэль отпадает — в последнее время его величество ясно показал, что не намерен терпеть никаких стычек. Ян едва не лишился головы, когда вызвал на поединок своего обидчика. Почему Вадим его пощадил, неизвестно. Вызвал их с Жаном, посмотрел, скривил губы и велел убираться с глаз — далеко, но ненадолго.
Странно, да?
Ну ладно.
Что ж делать со своим убийством?
Кем должны представиться трансформеры? Наркоманами? Наркоманы стаями не ходят, а кто поверит, что один наркоман одолеет феникса? А главное, с чего б наркоману ходить со стрелами из красного дерева? Не пойдет.
Ассасинами? Подставить клановых врагов, конечно, неплохо… или наемничков изобразить непонятного вида с намеком на Зою.
Только можно нарваться. Спасаясь от обвинения, те наскажут про жертву что было и не было. и если они что-то видели или о чем-то догадываются… может протянуться ниточка. Надо спросить самих трансформеров. Может быть, у них есть на примете потенциальный козел отпущения?
Скрп… рамка свето-картины, изображающей жар-птицу, вдруг легонько хрупнула под ее рукой… и тоненько пыхнула — как сгорающий тополиный пух. Странно. Это была просто картина, феникс не навешивала на нее никаких заклятий. Просто так купила, чтобы смотреть… Лина нахмурилась. Продавец не предупреждал ни о чем таком.
Стоп.
А это что?
Феникс тоже решил вмешаться в дело. Не спрашивая хозяйку, он сердито потянулся через ее руки… и в следующую секунду картина дрогнула… протаяла темными пятнами… исказилась. Потемневшая рамка осталась прежней, а вот полотно изменилось. Вместо полыхающей всеми оттенками пламени жар-птицы взгляду Лины представилось сетчатое стекло — объектив.
Видеокамера.
За ней следят…