— Церковь искусственно тормозит научный и технический прогресс. Какими методами? Кострами? Выкалывая глаза грамотным?
— Нет, Мастер, это лицедейство для устрашения простонародья. Костры и прочее — это, главным образом, сведение счетов и борьба за власть гражданских структур. Церковь держит процесс под контролем, безусловно, что-то от этого имеет, но, скорее, чтоб не было попыток создания альтернативных структур. Что касается умных людей, то церковь делает всё возможное для вовлечения их в свою структуру. Пример перед тобой. Предыдущий магистр вытащил меня из публичного дома.
— Есть другой пример. Я вытащил Лиру из костра.
— Это лишь подтверждает мои слова. Двое из трех участников — гражданские лица. Что касается нынешнего магистра, то ему позарез нужен был замок Тэриблов для создания второго монастыря. Это всё игры у власти. Магистр действовал на свой страх и риск. Сейчас он или победит, или сойдет со сцены и кончит жизнь где-нибудь в джунглях Амазонки.
— Джунгли ему не грозят. Лира поклялась его убить.
— Не буду мешать. Редкостная сволочь. Но я отвлеклась. Взять хотя бы Лирину паровую машину. Господи, да их каждый год где-нибудь изобретают. Ну и что? По дорогам по-прежнему бегают лошади.
— А с изобретателем случается какая-нибудь неприятность?
— Напротив! Это же умный человек! Мы создаем ему все условия. Приглашаем в монастырь, заваливаем интересной работой, обучаем грамоте, математике, физике, химии, чему угодно. У человека сразу становится очень напряженная, насыщенная жизнь. Он много и плодотворно работает – но на благо церкви. Ему некогда работать руками, строить модели, опытные образцы. В кузнице в одиночку много не сделать. Фокус в том, что жизнь человеческая коротка, а знания безграничны. Человек тонет в океане знаний. Только бы изучить то, что осталось от Повелителей. У других, наоборот, опускаются руки. Всё, оказывается, уже было, незачем изобретать колесо. Оба исхода церковь устраивают.
— Ладно, закончится этап объединения мира, что потом?
— По идее, должно начаться форсированное развитие. Знания в строго дозированном количестве, чтоб не вызвать культурного шока, будут поступать в мир. Но, зато это будут надёжные, проверенные знания. Никаких экологических катастроф, этнических, энергетических и прочих кризисов. Всё по заранее разработанному плану. Но, повторяю, это теория. Что будет на практике… Не знаю. Все-таки тысяча лет стасиса — очень большой срок.
— Откуда ты знаешь об экологических катастрофах?
— Я три года училась в Риме. Полный курс рассчитан на шесть лет, но я очень торопилась. У меня, между прочим, золотой диплом. Имею право стать магистром. А курс обучения включает краткий обзор всех знаний, оставшихся от Повелителей. Там же есть музей. Так что и компьютеры, и киберусов — киберов по-вашему, я видела. Мёртвых, конечно. Через толстое пыльное стекло. Ни одна машина не в состоянии работать тысячу лет. Но что касается знаний — мы ничего не потеряли. Я несколько дней проверяла, всё, что есть в ваших компьютерах, есть в наших библиотеках.
— А как у вас насчет религии?
— А у тебя?
— Я — православный атеист!
Анна грустно улыбнулась.
— Мастер, ты должен понять, церковь — это в первую очередь политическая структура. Все остальное — побочно и вторично. Но у нас свобода совести. Многие верят. Кто в бога, кто в материализм. Обряды, службы — это лицедейство для народа. Как парады в армии.
— Тебя послушать, так все церкачи — просто ангелы во плоти. Почему же народ плюет вам вслед?
— Тут все взаимно. Мы плюем на народ, народ плюет на нас. Но разве в этом дело? Давай разберемся. Что всегда грозило людям? Войны, голод, эпидемии. Там, где церковь, нет войн. Всегда и везде были войны. Мы их прекратили. Голод. Причина голода — перенаселённость. Да, мы ограничиваем в некоторых регионах рождаемость. Стерилизуем мужчин после рождения третьего ребенка, убиваем четвёртого и последующих у женщин. Но перед этим предлагаем им переселиться в малозаселённые районы. Не хотят — их дело. За триста лет мы таким способом вдвое уменьшили население Островов Восходящего Солнца. Теперь народ там живет небогато, но от голода не умирает. Эпидемии. Кто борется с ними? Мы! А что касается грызни у кормила власти, так где её нет? Это как в луже. Всякая дрянь или оседает на дно, или всплывает вверх грязной пеной. Посредине — чистая вода. Не надо смеяться, Мастер, но каждый десятый из нас в святые годится. Каждый четвёртый — карьерист и подлец, да, но честных людей очень много.
— А к кому ты относишь себя?
— Я и тут сама по себе. Ни в одну категорию не вписываюсь. Верная сучка. Или справедливая сволочь. Или честная карьеристка. Выбирай любое название.
— Как тебе удается это совмещать?
— Мужики выбивают себе место под солнцем только головой, а я не забыла ничего из того, чему научилась в борделе. И голова работает. Я в струе. Там, где мужику нужно три года, я справляюсь за год. Считай, год экономит золотой диплом, и год — постель. Но я никогда не бросаю тех, кто помог мне подняться. Обгоняю и веду за собой в кильватере. Это моя команда. И они это знают. В любой момент любой из них может рассчитывать на мою помощь. Мы — структура в структуре, пирамида в пирамиде.
— Тогда почему ты — сволочь?
— Если одеяло узкое, у кого-то мёрзнет бок. Я тяну одеяло на своих. Чужие мёрзнут.
— Чем дальше в лес, тем больше апельсинов. Тогда почему справедливая?
— Потому что не тяну одеяло на себя.
— Анна, а что в монастыре думают о нас? О Лире, обо мне.
— Ты здорово всех провёл. До последнего момента тебя считали просто драконом. Вроде сказочного. Почему бы и нет? В Африке живут десятиметровые крокодилы. В верховьях Амазонки, говорят, водятся динозавры. В горах завелся ещё один. Охраняет свою территорию. Задрал лошадь, съел девчонку, бывает. Тобой заинтересовались зоологи. Потом выяснилось, что ты — разумный динозавр. Зоологи воспряли духом, укатили в Рим выбивать финансы на комплексную экспедицию. И вдруг, в самый неподходящий момент в замке Деттервилей всплывает съеденная девчонка и ползут слухи о том, что дракон убит. Ну, убит и убит. Храбрый рыцарь победил дракона, спас красавицу и женился на ней. Сказка чистейшей воды. Церкви это не касается. Нет дракона, нет и проблемы. Однако, красавица имеет зуб на магистра и набирает армию. Это уже касается церкви. В замке происходит слишком много чудес. Как я сейчас понимаю, магистр испугался. Сто человек — не сила против церкви, но вполне достаточно, чтоб отомстить одному. Но сейчас вы сняли маскировку. Сказке пришел конец. Вы то, что вы есть. Наши эксперты уже разгадали секрет жидкости, которой вы опрыскивали технику. Взяли соскрёбы с металлических деталей и провели химический анализ. Не знаю, что замышляет магистр, но он готовит удар.
— Послушай, Анна, если задачи церкви и наши совпадают, давай объединим усилия.
— Мастер, разве я говорила, что задачи церкви совпадают с задачами тех, кто стоит во главе церкви?
Сажусь на хвост и обдумываю эту фразу. Двойная мораль. Одна для верхушки, другая для всех прочих. В тоталитарных структурах обычное явление. Двойное знание. Для народа и для церкви. Это что-то более редкое, но бывает. Двойной закон. Тоже не новость.
— Так что, бросить всё и выращивать капусту?
— Не знаю, Мастер. Ничего не знаю. Никогда раньше не думала о судьбе всего мира. Принимала его таким, какой он есть. Если мир повернулся ко мне задницей, я не Архимед, чтоб искать точку опоры. У меня была своя маленькая месть, я её холила и лелеяла, остальное меня не касалось. До пятнадцати лет я никому не верила и никому была не нужна. Потом отец продал меня в бордель. От однорукой слишком мало пользы в хозяйстве. Мадам Горный Цветок начала обучение с того, что пригласила чокнутого художника и привязала меня к столу. Художник достал свои иглы и за сутки украсил мой живот драконом. Мадам была убеждена, что живопись на коже возбуждает мужчин. Когда художник кончил, меня отвязали от стола, скрутили как овцу при стрижке, и сунули в кадку с горячей водой. Говорят, от этого краски на коже становятся сочными и яркими. Так ли это, не знаю, но воспоминания остались самые яркие. Месяца через два я отказала одному извращенцу, поспорила с мадам, и опять оказалась привязанной к столу. Ты видел дракона у меня на спине. Больше я с мадам не спорила. Только передвинула Горный Цветок на первое место в своём списке, потеснив отца. Они оба меня обманули. Умерли своей смертью, пока я училась в Риме. Вскоре умер мой добрый гений и ангел-хранитель, старый магистр. Сорвавшись с тормозов, я пустилась во все тяжкие, с лёгкой грустью вспоминая немудрёные интрижки нашего борделя. Тут мне повезло второй раз в жизни. Встретила человека, который доказал, что я ноль без палочки. В жизни нужно иметь какую-то цель. Я решила сделать карьеру. Он помогал и радовался каждому моему успеху. Больше всего на свете я хотела бы сейчас услышать его совет.
— Давай пригласим его сюда.
— Он сейчас в Риме. И потом… Я должна решить все сама.
— Ладно, как говорил Змей Горыныч, одна голова хорошо, а три лучше. Я сейчас позову Тита и Лиру, подумаем вместе, что делать с церковью.
— Лира не сможет прийти. Она сейчас в биованне.
— Как? Что с ней?
— Ты сделал очень хорошие доспехи, Мастер, но они не спасают от ожогов. У неё страшные ожоги. Она съела лекарство, которое снимает боль, привезла всех сюда, сдала мне текущие дела и легла лечиться.
— Почему не сказала мне?
— Не хотела огорчать. К тому же, компьютер сказал, ничего страшного. Завтра утром все пятеро будут здоровы. Лира просила вытащить её из ванны первой, чтоб остальные не видели.
— Тит знает?
— Нет. Только Сэм.
— Не надо пока Титу говорить. Как-нибудь потом скажем.
— Коша, отвернись!
— Лира, мы же тут почти час сидим, на тебя смотрим.
— Это не считается. А теперь я проснулась.
Разворачиваю Сэма на 180 градусов и отворачиваюсь сам. Смотрим на чёрную глянцевую стенку. В ней всё видно не хуже, чем в зеркале.
Лира вылезает из биованны, Анна подает ей полотенце, Лира закутывается в него и показывает кулак отражению Сэма. Убегает в душевую, и через несколько минут появляется в своем серебристом костюме. Я тем временем отключаю биованны кузнецов и выгоняю Анну в коридор.
Лира заявляет, что это нечестно, но тоже выходит. Сэм сортирует по размерам костюмы, а из коридора доносятся шутки насчет неприкрытого мужского срама, непорочных дев и мужской несправедливости. Мужики в ваннах не желают просыпаться и даже начинают сопеть и похрапывать.
Проходит минут пять. За дверью подозрительная тишина. Спрашиваю у компьютера, идёт ли куда трансляция из медицинского центра. Идёт. В экранный зал.
Включаю на маленький экран трансляцию из экранного зала. Так и есть. Сидят и подсматривают. Накидываю на передатчик полотенце. В экранном зале взрыв негодования. Возмущённые леди уходят. Пять минут тишины, потом по трансляции раздается жутко громкий и невероятно фальшивый сигнал «Подъём». Затыкаю уши. Мужики с матом вылезают из ванн, удивленно озираются.
— Всё в порядке, мужики, — успокаиваю я. — Леди Тэрибл развлекается. Вы слишком громко храпели, а она этого не любит. Одевайтесь. Сейчас вам достанется на орехи.
Церкачи из мобильного корпуса ведут себя спокойно. Пять человек на лошадях отправились через перевалы в Литмундский монастырь. Ещё пять пар ушли пешком по другим адресам. Остальные охотятся, выделывают шкуры, запасают мясо, мастерят мебель, ремонтируют помещения Пиитетовой пустыни.
Когда-то это был монастырь, превосходящий по размерам Литмундский. Но, с изменением торговых путей триста лет назад, пришел в упадок. Видимо, церкачи собираются остаться в нем на зиму.
Специальный отряд порядка ста человек направлен в помощь селянам на уборку урожая. По словам Тита — невиданное дело. В качестве платы берут десятую часть урожая, топоры, пилы, гвозди и зимнюю одежду.
Тит говорит, цены справедливые. По закону могли бы взять и без отработки. Восхищённый таким трудолюбием, я презентовал им ночью полторы тонны оконного стекла и двести килограммов цветных стекол для витражей.
Утром один лист стекла был разбит на мелкие кусочки с научной целью и исследован всеми доступными средствами (вкус, запах, прочность, твердость, плотность, тугоплавкость, коэффициент преломления). Остальные пошли в дело (в смысле — в окна).
В Литмундском монастыре активность не ниже, чем у нас. Каждый день прибывает и отправляется по неизвестным адресам пять-восемь курьеров. Получив письмо Анны, магистр послал двух курьеров в Пиитетову пустынь. На третий день они встретили посланцев мобильного отряда и вернулись в монастырь вместе с ними. Пять дней назад триста пятьдесят человек с большим обозом отбыли из монастыря с неизвестной целью. Я проследил их путь на двести километров, потом вернул ёжиков.
Три дня назад в монастырь прибыл обоз — четыре огромных фургона под усиленной охраной. Отряд охраны — около двухсот человек — явно опасался своего груза. На всякий случай я проверил фургоны на радиоактивность — естественный фон. Вновь прибывшие помогли упаковать и погрузить большую часть библиотеки в повозки, после чего отбыли в том направлении, откуда приехали. Вместе с ними уехала сотня человек из местных церкачей.
В монастыре осталось около ста человек старожилов, четверо сопровождающих фургоны, пустые библиотечные полки и запах надвигающейся опасности.
Половина оставшихся занята круглосуточной охраной фургонов. Другая половина переоборудует небольшую каменную пристройку у дальней стены монастыря в химическую лабораторию. Что интересно — создаётся система принудительной вентиляции с дублированным приводом: от мельничного колеса и двигателя в одну ослиную силу. Короче, весь домик превращён в большой вытяжной шкаф. Воздух выбрасывается за стену, которая в этом месте достаточно высока.
Наблюдение за магистром и его приближенными практически ничего не даёт, несмотря на то, что я наводнил монастырь мышами-разведчиками. Люди просто не говорят о деле. Или обмениваются условными фразами. Единственное, что удалось выяснить — на подготовку операции нужно ещё не менее полутора – двух недель.
По всем коридорам Замка пронесся вой сирены. Потом по общей трансляции Лира просила встретить вертолёт на балконе. На борту четверо раненых. Приказываю киберам открыть стальную дверь балкона, подогнать туда четыре тележки и ждать. Сам бегу в медицинский центр.
Компьютер медицинского центра уже в курсе. Киберы суетятся у четырёх биованн. Приказываю привести в рабочее состояние пятую, последнюю.
Бегу на балкон. Посадка невозможна, балкон слишком узкий. И всё-таки Лира ведёт машину сюда. Что бы сделал я? С разгона нырнул бы в проход, ведущий в прихожую. Винты не пройдут…
— Киберы! Все уходите с балкона в круглый зал. Приготовьтесь тушить пожар и уносить раненых. В прихожей обесточьте всё оборудование, кроме освещения.
Снаружи доносится шум винтов. Выглядываю из-за угла. Машина чуть выше балкона, идет со снижением точно в проход. Бегу со всех ног в чулан, прячусь за угол и высовываю голову. Вертолёт, поджав ноги, влетает в проход. Грохот, вперёд вылетает сорванная лопасть винта.
Задняя пара ног растопыривается якорем, царапая стены, передняя мелко семенит. Скрежет металла по камню, мячиком прыгает по полу сорванная стопа задней ноги, машину заносит влево, бросает на стену.
Искры, визг, скрежет, осколки разбитого фонаря кабины. Обломки лопастей рубят облицовку стен. Резко распрямляется средняя пара ног, отталкивая машину от стены и направляя точно в проход чулана. Вжимаюсь в угол.
Впрочем, ситуация уже под контролем. Скорость упала с сорока метров в секунду до двадцати, и вертолёт просто быстро бежит. Не останавливаясь в круглом зале, машина сворачивает к медицинскому центру. Киберы пристраиваются за ней. Я бегу последним.
Когда подбегаю, с раненых уже срезана одежда, двое самых тяжёлых уложены в ванны. Жуткая картина. Одному перебило осколком горло, и киберы копаются в ране, всовывают трубки в оборванные вены и артерии. Другого обварило кипятком или перегретым паром.
Смотреть не хочется. Двое оставшихся — легкораненые. Это по нашим понятиям. Проникающее ранение в кишечник и почти оторванная нога. Для уровня развития здешней медицины — три трупа и один калека. Тот, с перебитым горлом, может впасть в кому, или стать идиотом.
Лира в доспехах, залитых кровью, выгоняет из зала мужиков. Пересчитываю их. Семь плюс Лира. По два на раненого. Логично. Рявкаю:
— Мужики, за мной! — и веду всех в жилую зону. Объяснять, как пользоваться душем, долго, поэтому веду в бассейн. Приказываю всем раздеться и вымыться в бассейне. Посылаю киберов за новой одеждой, а эту, залитую кровью, отправляю в стирку и ремонт.
Через полчаса лохматые, небритые, мокрые, но относительно чистые мужики объясняют друг другу, как застегивать молнии. Киберы возвращают им пакеты со старой одеждой и личными вещами, но переодеваться в своё никто не желает. Веду всех в столовую. Вскоре туда же приходит Лира.
— Я распорядилась, чтоб всё починили, — говорит она. — У троих всё хорошо, а у Люка — как повезёт.
— Что у вас случилось?
— Паровой котёл взорвался.
— Вы что, предохранительный клапан не сделали?
— Сделали. Не сработал.
Вот это сюрприз. Если все отвернутся от идеи паровой машины, это будет серьезный удар по моей программе. Черт возьми, так хорошо всё началось. Сколько наборов инструментов Лира раздала кузнецам и подмастерьям. Метчики, плашки, свёрла, металлические линейки, штангенциркули. Только начали вводить стандартизацию, и вот!
— Больше никто не пострадал?
— Куры и одна собака.
— Это не в счёт. Мужики! Все поели? Летим выяснять, что вы там нахимичили.
Вызываю второй вертолёт, топаем по тоннелю, летим. Где произошёл взрыв, видно издалека. Лира размахнулась. Первую паровую машину могла бы и поменьше сделать. Приказываю собрать все обломки, сложить передо мной. Лира поднимает одну трубку с муфтой посредине.
— Вот он, клапан.
Проверяю клапан. Всё работает. Пружина рассчитана атмосфер на пять. Чтобы разворотить такой котел, нужно, как минимум, в пять раз больше. Лира отбирает у меня клапан, сует туда палец, пробует пружину. Потом осматривает обломки котла, примеряет к ним трубу.
— Всё понятно, Коша. Клапан не тем концом привинтили. Вместо того, чтобы открываться, он только плотней закрывался. Тут резьба с обеих сторон одинаковая.
— Кто клапан ставил?
— Не знаю.
— Я знаю, Старина Гур, — сообщает один из мужиков.
Летим назад, в Замок. Лира съёжилась на сиденье, насколько позволяют доспехи. Молчит до самой посадки. Бледная, чуть ли не зелёная, задумчивая.
— Коша, если что, я в медицинском центре.
Иду на инженерную базу проверить ход ремонта вертолёта. Заодно ввести кое-какие усовершенствования. Рядом стоят две полуразобранные машины. Как обглоданные скелеты динозавров. Моргаю, протираю глаза. Нет, одна полуразобранная, помятая и одна полусобранная.
— Киберы, кто приказал изготовить вертолёты?
— Номер первый — мастер Дракон, номер третий — аналитик Анна.
Ого! Не стажер, а аналитик! В Замке без году неделя, а уже аналитик… Это стоит обмозговать. Потом.
В информационной централи за главным пультом орудует Анна. На большом экране карта местности вокруг Замка. Несколько возвышенностей отмечены красными точками. Рядом с каждой — колонка цифр. Анна наводит перекрестье курсора и ставит ещё одну точку. Тут же возникает колонка цифр.
— Привет, Мастер.
— Здравствуй, Анна. Что делаешь?
— Выбираю место для новых ветряков. У нас энергетический кризис. Расходуем 98% вырабатываемой энергии. Остальное запасаем на чёрный день.
— Как 98? Я же приказывал не больше 95!
— Я смягчила норматив. И так тоннели ведём в пять раз медленней, чем могли бы. Два тоннеля, разработка месторождения, расширение базы — ты, Мастер, широко шагаешь.
Мда… Я хотел ставить новые ветряки на второй базе. А потом начал рыть тоннель к третьей, под замком Деттервилей. И совсем забыл о нехватке энергии.
— Ты учитываешь, что ветряки надо ставить на неприступной скале? Чтоб никто не смог подобраться и повредить? И, желательно, поближе к нам.
— Из любой высокой скалы можно сделать неприступную. Я уже выбрала пару мест рядом с вертолётной площадкой.
— Вертолет, ветряки… Анна, ты остаёшься с нами? Не уходишь?
— Нельзя мне уходить, Мастер, упустила момент. Сейчас я слишком много знаю. — Анна разворачивает кресло ко мне, достает из кармана два железных шарика и начинает вращать их на ладони. Пальцы слушаются плохо, шарики то и дело падают на колени. Слишком рано она лишилась кисти руки, соответствующие отделы мозга остались неразвитыми.
— Никто тебе не сделает ничего плохого. Слово Дракона.
— Я не о вас, Мастер, я о своих. Я знаю, например, как уничтожить базу несколькими словами. А у нас есть специалисты, которые из меня эти знания извлекут. Как из книги. Один из таких сейчас в монастыре. Он мне только в глаза посмотрит, и я всё расскажу. Даже то, что давным-давно забыла, вспомню.
— Так ты с нами?
— Я не с вами. Я сама по себе. Болтаюсь как дерьмо в проруби. Делаю то, что не может повредить ни вам, ни им. И чувствую, что тону как в трясине. Если найдёшь меня на днях со шнурком на шее, подвешенную к потолку, не думай обо мне плохо.
— Хорошо… Фу ты! Но почему?
— Потому что доброта и доверие в нашем мире — товар редкий, и поэтому очень ценится. Потому что там, в монастыре, я впервые почувствовала себя свободным человеком, вышедшим из тюрьмы. А здесь встретила доброту и доверие, граничащее с идиотизмом. Потому что я не знаю, как поделить между вами Земной шар. А иначе — война. Дальше продолжать?
— Не надо. Воюешь сама с собой.
— Да, Мастер. Добавь к этому, что я не привыкла ни предавать, ни отступать. Бог миловал.
— Анна, ты тот человек, который видит ситуацию с двух сторон. Я знаю, чего хочу. Но очень мало знаю о церкви. О её программе, целях, методах. Расскажи то, что считаешь возможным. Может, найдём компромисс.
— Вопрос, однако. Даже не знаю, с чего начать. Есть глобальная цель — управление развитием цивилизации. Это по вашей терминологии. У нас название другое, но суть та же. Есть цель текущего момента развития — установление мирового господства. Она почти достигнута. Есть некоторые сложности в Южной Америке, но основные трудности преодолены. Поднебесная Империя и Острова Восходящего Солнца полностью под нашим влиянием. Триста лет цеплялись за свои иероглифы, но теперь пишут на Едином алфавите. Ещё лет через триста полностью перейдут на Единый язык. Сейчас там двуязычие. Но я отвлеклась. Методы. Основных два: для развитых стран и для территорий с отсутствующей централизованной властью. В развитых странах церковь берет под контроль государственные структуры, сливается с ними и ограничивает то, что вы называете техническим прогрессом, стандартным уровнем. В районах с децентрализованной структурой власти церковь способствует объединению и становлению государственности. Разумеется, под своим полным контролем.
Даю задание компьютеру, и вскоре появляется кибер с принадлежностями для письма. Анна вся напрягается, потом с интересом изучает фломастер.
Пишет несколько строк, подписывается, протягивает листок мне. Не читая вкладываю его в конверт и возвращаю ей. Анна пишет на нём адрес — кому, от кого. Пункты куда, откуда опускаются. Кибер берёт конверт, проводит чем-то по краю клапана, заклеивает.
— Мы положим его у ворот монастыря и протрубим сигнал – говорю я, потом объясняю задачу главному компьютеру. Кибер исчезает, вскоре слышится гул винтов вертолета.
— Если я вернусь в монастырь, это письмо — или повышение по службе, или мой смертный приговор, — говорит Анна. — Мастер Дракон, Лира утверждает, что драконы всегда говорят правду. Это так?
— Я знаю только одного дракона, и он всегда говорит правду друзьям. Ко врагам это не относится.
— Коша, Анна, ну что вы, как холодную воду ногой щупаете?! Нельзя так. Коша, расскажи всё по порядку. Кто ты, что мы тут делаем, зачем.
Эх, Лира, легко сказать… Рассказать! Я себе не хочу сознаться, кто я. Думаешь, приятно быть биороботом? А тут незнакомому человеку… Душу открывать…
— Ладно, слушайте сказку про самого глупого в мире дракона. Этот дракон променял Небо и Свободу на бредовую идею, что может помочь сбившемуся с пути Человечеству.
Со времени появления Анны в Замке прошло десять дней. Покидать Замок она пока не собирается. Более того, похоже, намерена взять надо мною шефство. Я переведён на принудительное регулярное трехразовое питание. Где бы ни находился, в положенное время два кибера подкатывают накрытый столик (два на три метра). Говорят, по её приказу.
Позавчера мой спальный матик исчез, а на его месте оказался роскошный гидроматрас с подогревом, изготовленный из толстого эластичного пластика. Спросил у компьютера, по чьему приказу изготовлен матрас, получил ответ: «Информация конфиденциального характера».
Всё ясно. Лира, Тит и Сэм до такого не додумались бы. Сами спят чуть ли не на досках. Остается Анна.
Кроме них в моей комнате никого больше не было, хотя народа в Замке перебывало уйма. Пять дней в неделю вертолёт привозит на четыре часа мальчишек и девчонок восьми-четырнадцати лет. Мерлин Чернильница учит их грамоте.
Шесть дней назад к Мерлину присоединился Тит, а ещё два дня спустя — Анна. Вчера в группе было восемнадцать ребят, но каждый день появляются новые. Двое — Антуан и какой-то мальчишка из Лириных приятелей уже сдали экзамен по чтению, и в торжественной обстановке леди Тэрибл вручила ребятам патенты на грамотность, подписанные лично Драконом. После чего Сэм подарил по велосипеду. Может, не совсем честно — оба парня умели читать и раньше, но на малышню это произвело огромное впечатление.
Скоро к школярам прибавятся ребята из замка Блудвилов. Антуан, сын сэра Блудвила на субботу — воскресенье отправляется домой и рассказывает такие сказки, что у всех челюсть отваливается.
На многих дверях базы появились таблички:
О П А С Н О !
Школярам и студентам вход разрешен
только вместе с посвящёнными
О П А С Н О !
Ни разу не видел, чтоб такая надпись остановила настоящего искателя приключений десяти лет от роду, но за дверью дежурит кибер с баллончиком усыпляющего газа. Когда киберы привозят очередного уснувшего на специальной тележке в учебный центр, занятия откладываются, вся компания тихонько, на цыпочках, чтоб не разбудить, везёт его в бассейн, и там с воплями сбрасывает в воду. Это называется «Подмочить репутацию».
Лиру практически не вижу. Ко всему прочему, она теперь ещё и судья. Разбирает крестьянские споры. Но только те, смысл которых ей ясен. Остальные поручает разбирать помощникам. Такой вот нестандартный, творческий подход.
Сэр Вульфред хотел, как обычно, схлестнуться с сэром Блудвилом из-за податей с Лириной деревни. Лира случайно оказалась в замке Блудвилов. Она вышла из ворот и сказала: «Пошел вон, щенок. Это моя земля». Сэр Вульфред ушёл.
Из замка Тэриблов к Лире прибыл посланец и доложил, что работы по ремонту и наведению порядка закончены. Лира в сопровождении лейтенанта, нескольких солдат и киберов слетала туда на вертолёте, осмотрела, похвалила, нашла массу недоделок, велела устранить за оставшиеся дни, а также развести во рву рыбок. Лучше всего — карпов.
Сэм в основном занят распространением велосипедов. Так как доставшееся даром не ценится, установлена цена. Один велосипед – одна овца. Однако, большая партия машин ушла контрабандой друзьям Сэма.
Крестьяне — народ осторожный и прижимистый. А реклама нужна. Проект велосипеда я слегка переработал. Убрал все декоративные излишества типа фонариков-отражателей, усилил раму, упростил до предела форму и конструкцию деталей, добавил передний багажник-корзинку, увеличил и усилил задний, поставил более широкие шины. Получилась простая и неприхотливая машина для сельской местности.
Тит с утра занят обучением детворы, а после обеда по моему заданию разрабатывает модели государственного управления и прогоняет их на компьютере. Начал с демократии по древнегреческому образцу, но не смог согласовать с высоким уровнем техники. Уже изобрёл капитализм. Мучается с вопросом цены и стоимости.
Стоимость по Титу — это функция от времени и энергии, необходимых на изготовление единицы продукции, массы, занимаемого станками и оборудованием объёма, стоимости комплектующих и ещё чего-то, что каждый день меняется. Наблюдаю за процессом с большим интересом. Завтра подкину идею амортизации.
Весь рабочий кабинет Тита завален компьютерными распечатками. Говорит, что не может привыкнуть читать с экрана. Клавиатуру тоже недолюбливает.
Зато самостоятельно изобрел графический планшет и перо. Я заказал для него 64-процессорный компьютер вроде того, который обслуживает инженерную базу. Теперь Тит общается с ним голосом.
Перед Анной даже стыдно. Пригласили в Замок, показали, где столовая, где туалет, выделили кибера в качестве гида и бросили на произвол судьбы. Но первые два дня мы с Лирой были жутко заняты, а потом я просто не мог прервать этот уникальный, поставленный самой жизнью эксперимент. Мощный интеллект, развитая систематическими тренировками в монастыре культура мышления с одной стороны и база Повелителей, настоящая терра инкогнита, полная тайн и загадок — с другой.
Привкус опасности, неизвестность, свобода действий – такое приключение бывает раз в жизни. Уверен, эти насыщенные дни, полные интеллектуального подъёма, Анна будет вспоминать как самые счастливые в своей жизни.
Два дня она ходила по Замку, осматривала, ощупывала всё подряд, расспрашивала киберов. Хотела срисовать план Замка с того, который висел на стене, но проходивший мимо Сэм сказал, что это устарело на тысячу лет, и поручил киберам изготовить для неё новый. А заодно обновить те, которые висят на стенах.
На следующий день Анна устроила инспекцию разработок месторождения (я сам там ни разу ещё не был) и строящихся тоннелей к новым базам. В качестве транспорта использовала грузового кибера на колесном ходу. Потом забралась в вертолёт, нашла общий язык с бортовым компьютером и облетела чуть ли не пол Европы. (Спрашивается, зачем мы с Титом изучали ручное управление, если достаточно приказать: «А ну-ка, дорогой, летим туда-то».)
Пропажу вертолёта обнаружил Сэм спустя два часа, когда пришла пора развозить по домам школяров. Сообщив мне, он вызвал вторую машину. Я поручил главному компьютеру установить связь с компьютером вертолёта и докладывать о маршруте.
Анна слетала к Пиитетовой пустыни, совершила посадку на месте будущего строительства второй базы, облетела два раза Литмундский монастырь, посетила ещё множество мест, после чего вернулась в Замок.
За ужином я устроил ей мягкий выговор за то, что детишки опоздали домой, и велел согласовывать время полетов с Сэмом. Заодно посоветовал пройти курс подготовки на тренажёре. Видимо, это несколько не соответствовало тому, что она ожидала услышать, потому что Анна всерьез заинтересовалась мной.
Сначала допросила с пристрастием Сэма, потом Тита, минут двадцать мучила Мерлина, но смогла выжать из него только то, что я силен в математике (что неверно).
Взяв вертолёт (с разрешения Сэма) Анна отправилась в замок Деттервилей в гости к Лире. Проговорив всю ночь, вернулась с красными от бессонницы глазами. Не знаю, что наговорила обо мне Лира, но на следующий день я был переведен на трёхразовое питание.
(Путь к сердцу солдата лежит через его желудок. Наполеон. Бонапарт.)
Отоспавшись, Анна, с Лириной подачи, приступила к допросу главного компьютера информационной централи. Информационные ресурсы базы оказались именно тем, что она искала. Речевой интерфейс компьютера плюс незаурядная способность Анны задавать осмысленные вопросы и усваивать огромные объёмы информации — такое сочетание гарантировало успех.
За два последующих дня Анна с терпением автомата и трудолюбием муравья перерыла компьютерную память Замка, изучила все личные дела, всю хронологию восстановления базы. Несколько часов она потратила на изучение чертежей и возможностей механизмов, покидавших территорию Замка.
Получив список, Анна попросила упорядочить его по количеству аппаратов каждого типа. Разумеется, первое место заняли ёжики-разведчики и боевые ёжики с огнемётами и опрыскивателями древесины. Потом она вывела на дисплей карту с маршрутами перемещений всех механизмов.
И здесь ёжики лидировали. Вечером Анна взяла коммуникатор, одного ёжика с огнемётом и спустилась в долину. Там выбрала одиноко стоящий куст и приказала сжечь его. Потом приказала компьютеру подорвать заряд самоликвидатора ёжика. Просидев около часа на краю двухметровой воронки в глубокой задумчивости, вернулась в Замок, и легла спать без ужина.
Я узнал обо всем глубокой ночью, проверяя перед сном процесс её адаптации. Проклиная собственную тупость, разбудил Тита и вызвал по коммуникатору Лиру. Тит встревожился не меньше меня, но Лира заявила, что незачем её будить по пустякам, и что завтра утром нам будет стыдно, а сейчас пора спать.
Лирин прогноз оправдался. Со следующего дня Анна добровольно подключилась к обучению ребятни. После обеда не меньше восьми часов занималась изучением какой-нибудь дисциплины. Не вдаваясь в детали, получала представление о возможностях и общем уровне развития.
Перед сном просматривала сводку информации из Литмундского монастыря и Пиитетовой пустыни. Рабочий день в общей сложности шестнадцать часов. Надо будет серьезно поговорить, иначе она себя загонит.
Энни даже дышать забыла. Лира тоже поражена.
— Не отзывается, — говорю я Лире. — Энни воровка, смышлёная головка!
— Неправда! Не воровка я! — не выдерживает Энни, пытается сесть и тут обнаруживает руку. Глаза её округляются, сама белеет.
— Точно солдат говорил, больше тебя ничем не пронять. Руку пока не напрягай, кости ещё не окрепли.
— Она настоящая? — Энни осматривает, ощупывает руку, пытается шевелить пальцами. Рука слушается плохо.
— Вот, возьми, — Лира протягивает маленький мячик. – Неделю подожди, а потом учись его сжимать. Вот так. И ещё упражнение – берешь два камешка и вертишь на ладони. Вот так, запомнила?
— Да, — Энни берет мячик левой рукой, смотрит, куда бы его положить, потом торопливо оглядывается, замечает лошадь, закусывает губу.
— Лошадь твоя. Одежда лежит рядом с тобой. Еда на столе. Если хочешь что-то спросить, спрашивай, — сообщает Лира.
— Где я? Что вы от меня хотите?
— Ты рядом с Замком Повелителей. А хотим мы, чтоб ты осталась с нами и стала одной из нас. Смышлёные головы нам очень нужны, — говорю я.
— А что вы со мной сделаете, если я не захочу остаться с вами? Убьёте или только памяти лишите?
Укоризненно смотрю на Лиру.
— Ничего мы с тобой делать не будем. Когда захочешь, тогда и уедешь. Тёплая одежда и палатка в тюке у седла. Завтра дождь будет, можешь мне поверить.
— Почему я должна верить звероящеру?
Лира сжимает кулаки.
— Коша, я ошиблась. Она просто тварь неблагодарная.
— Успокойся. Верить или не верить — это право каждого свободного человека. Вспомни, как сама мне цепью врезала. — Лира затихает, шмыгает носом.
Энни торопливо одевается. Лира приготовила ей костюм Повелителей тёмно-красного цвета. С грустью смотрю, как драконочка скрывается под одеждой. Кончив одеваться, она поворачивается к нам.
— Я благодарна вам за руку, но я вас ни о чем не просила, поэтому ничем вам не обязана, — направляется к лошади.
— Энни, один вопрос. Только честно, или лучше совсем не отвечай.
— Да.
— Неужели тебе совсем не интересно? Неужели не хочется хоть одним глазком заглянуть в Замок, узнать, как мы живем, что стало с твоими товарищами?
— Хочется. Но ещё больше мне хочется убраться отсюда живой. И как можно быстрее, пока вы не передумали. Если я много буду знать, вы меня живой не выпустите, ни ты, ни она.
— А если я, Дракон, дам слово, что мы не причиним тебе зла, пока ты не начнешь вредить нам первой?
— То есть, я смогу рассказать кому угодно обо всём, что здесь увижу и услышу. Я правильно поняла?
— Да.
Несколько секунд она обдумывала мое предложение, потом я заметил, что у неё задрожали руки. И губы.
— Хотите поиграть со мной как кошка с мышкой?
— Может, я глупый дракон, но я не понял…
— Чего не понял?! Чего не понял? — только бы не заплакала. – Против вашей сотни тысяча наших была. Сам магистр выступил! Десяти дней не прошло, а вы на солнышке загораете, вина, закуски, трёп о пустяках. Что получается? Где наша тысяча? Нету! Сгинула! Вы меня за дурочку не держите, я жизнь со всех сторон видела! Если отпускаете меня, значит я последняя осталась.
— Ты думаешь, что мы всех ваших уничтожили?
— Я знаю магистра. Не надо мне говорить, что вы с ним подружились. Он не отступает. Если вы здесь загораете, значит он разбит!
— Тогда зачем тебя отпускаем?
— Чтобы рассказала всем, какие вы крутые да благородные. Мол, с женщинами не воюете, даже со шлюхами. Тысячу мужиков положили, а единственную шлюху не тронули. Даже ручку подлечили. Нет, скажешь?
— Всё ясно. Как бы тебе, Энни, попроще объяснить… Твоя ошибка в том, что ты считаешь нас очень сильными. А мы чрезвычайно сильные. Сильные настолько, что нам даже не надо кого-то убивать. Представь себе выводок щенков. Бегают, под ногами путаются, ботинки грызут, писают, где попало. Кто-нибудь их за это будет убивать? Нет. Если уж очень нашкодят, возьмёт за шкирку, посадит в коробку. Кстати, ты не единственный щенок с отдавленной лапкой. Ещё один был, без трех пальцев. Ему тоже лапку подлечили.
— Я вам не верю. Я хочу их видеть.
— Кого сначала? Тех, кто в монастыре остался, или тех, с кем ты была?
— Мою роту.
Даю приказ компьютеру, и на большом экране появляется стена монастыря. Древняя, облупившаяся. Это не Литмундский монастырь, тот как конфетка.
— Где люди? — спрашиваю у компьютера.
— Люди за стеной.
— Покажи запись.
На экране появляются ворота монастыря. Из них выходят человек двадцать нормально одетых монахов и пятеро в костюмах «Нищий в лесу» — подобие доспехов, сплетённое из полосок коры на манер лаптей, снизу мешковина. Пятёрка уходит в лес, и вскоре оттуда появляется колонна наших церкачей.
Фасоны одежды не особенно различаются, но насчет оружия фантазия у людей работала. Кроме луков, копий, палиц и дубин появились арбалеты, каменные топоры с заострённым концом топорища — можно рубить, можно колоть, нунчаки, что-то типа багров и много всякого, чему я даже названия не знаю. Десять человек несут на жердях разрубленную тушу лося. Вышедшие из леса оживленно переговариваются с местными. Через некоторое время все скрываются за стеной, и ворота со страшным скрипом закрываются.
— Это же Пиитетова пустынь! — Энни поражена. — За горами. До неё две недели по перевалам…
— Если хочешь, Лира тебя туда отвезёт. Через полчаса там будешь.
Энни осторожно ощупывает экран левой рукой. Правую бережно прижимает к животу.
— Это как зеркало, да? Там стоит, а тут видно?
— Не совсем так, но близко. Показать, что в вашем монастыре происходит?
— Да-а.
Переключаюсь на Литмундский монастырь. Шесть человек изучают таран на огромных деревянных колесах. Колёса и оси подгнили, и вся конструкция рухнула на бок. Один из церкачей достает нож и отрезает кусок колеса без всякого усилия, как ломоть от буханки хлеба.
— Мы подумали, что эту осадную технику вы приготовили против Лиры, и решили, пусть она сгниет побыстрее — объясняю я Энни.
— Вы можете видеть всё, что происходит? Где угодно?
— Ну, не совсем где угодно, но если дашь нам час-другой на подготовку, то, думаю, покажем, что попросишь, — выдаю на экран запись полета к замку Деттервилей. Снято носовой камерой вертолёта в солнечную погоду. Как сегодня, только жёлтых листьев меньше.
Машинально Энни берёт со стола яблоко, но тут же осторожно кладёт назад.
— Спасибо, что всё показали, сэр Дракон. Спасибо, леди Тэрибл, что… Можно, я уеду?
— Можно. Конечно, можно. Всё-таки не хочешь остаться, осмотреться. Потом больше рассказать своим сможешь.
Качает головой и медленно идет к лошади.
— Постой, ты мячик забыла! — Лира срывается с места, догоняет, суёт в руку мячик. — Тебе пальцы тренировать надо, — идёт назад, садится на край шезлонга. Энни отвязывает лошадь.
— Не получилось, — говорю я. — Видимо, мы не обаятельные. Брат Амадей обаятельный, а мы нет. У меня половины зубов нету, у тебя синяк на попе. Кто же таких полюбит?
— Да при чем тут синяк! — Лира не хочет включаться в игру. – Разве за это любят?.. Ой, Коша, я знаю. Если не сработает, я свой хвост съем! Фу ты, от тебя наберёшься…
Срывается с места, бежит за Энни. Та уже сидит на лошади.
— Энни, стой! Сказать надо! — подбегает к лошади, хватает под уздцы, что-то горячо и убежденно втолковывает шепотом. Если б у меня успели отрасти уши, всё бы услышал, а так… Ох уж эти женские секреты.
Энни отрицательно качает головой.
— Коша, ну скажи ты ей, что ничего с ней не случится! Ну хочешь, мы потом тебя вместе с лошадью к монастырю отвезём? Для тебя же стараюсь, дура! Слезай с лошади, или я тебе руку отрублю! Какой к нам попала, однорукой, такой и уйдёшь!
Энни бледнеет, слезает с лошади. Лира хватает её за руку, тащит ко мне.
— Коша, мы в Замок. Жди нас здесь. Дай слово Дракона, что подслушивать и подглядывать не будешь! — торопливо натягивает одежду.
— Слово Дракона. Лира, хоть намекни, что задумала?
— Коша, нельзя! — хватает со стола яблоко, тащит Энни за руку к подъёмнику.
Нельзя… Странно это. Даю задание главному компьютеру приглядывать за Энни и, в случае нападения на Лиру, усыпить и сообщить мне.
Вспоминаю весь разговор. После первоначального шока — озлобленность. Почему? Я тоже хорош. Запугал женщину нашим могуществом. И не врал ведь, а только чуть сместил акценты. Ничего, если останется с нами, разберётся, а уйдёт, расскажет — пусть нас боятся. Все равно противно на душе. Куда её Лира повела? Не на инженерную же базу. И не на энергоцентраль. И не на склады. Остаётся жилая зона, информационная централь, медицинский центр, спортивный комплекс, плантации агропоники.
Сама говорила, что надо на воле, на солнце, а потащила в Замок. Ничего не понимаю. К черту, у меня других дел много.
— Главный компьютер, на связь. Давай сводку по инженерной базе.
Сколько они там? Уже час… Ага, возвращаются. Идут, держатся за руки как старые знакомые. Энни какая-то задумчиво-умиротворённая. Икону с неё писать. Лира светится как лампочка. Подпрыгивает, пинает камешки.
— Коша, она остаётся с нами на неделю! А там посмотрим!
Энни садится в шезлонг, берет бокал сока.
— Мастер Дракон, не надо звать меня Энни. Я Анна. Энни меня звали в борделе.
— Хорошо, Анна. Может, ты расскажешь немного о себе? Кто ты сейчас, чем хочешь заниматься?
— Двуногое без перьев…
— С плоскими ногтями! — заканчиваю я и зарабатываю улыбку. – Где ты познакомилась с Платоном?
Лира странно посмотрела на нас и занялась кастрюльками с самоподогревом.
— В монастыре. Мастер Дракон, я давала присягу, и пока не намерена её нарушать. Не хочу загонять свою совесть в угол. Я намерена сообщить магистру, что все члены мобильного корпуса живы и прибыли в Пиитетову пустынь. Это мой долг.
— Ты хочешь лично доложить, или достаточно письма?
— Письмо лучше. Если я отправлюсь в монастырь, то вряд ли смогу вернуться, не нарушая приказа. Или получу приказ убить вас.
— Кто будет? Мальчик? Девочка?
— Не знаю и знать не хочу. Когда будет, сама увижу. Можешь спросить у компьютера, только мне не говори.
— Вот почему. А мы с Титом головы ломали, куда ты так торопишься. Да, за что ты с оруженосцем так жестоко обошлась? Ты же мне обещала!
— Я справедливо всё делала! Что он с тобой, то и я ему! – даже слёзы на глазах от обиды — А он сам дурак! Хвастаться не будет. Он твой зуб принёс, два когтя, уши и кончик хвоста. И ещё крыло. Сказал, что все зубы тебе выбил, лапы отрубил, только они тяжёлые, без лошади не вывезти, а там болото. А потом Сэм пришел, сказал, что ты сам мёртвый, но лапы на месте. Только уже поздно было. Коша, а тебе очень больно было?
— Нет. Я всё видел, слышал, но ничего не чувствовал. Как под наркозом.
— Под кем?
— Лекарство такое, боль снимает.
— Коша, я никак не пойму, что бы ты ни делал, такое впечатление, что ты играешь. Даже когда тебе совсем плохо. И тебе всегда всё удаётся. Сейчас я даже не знаю, воюем мы с церкачами, или играем. Почему так? Почему у тебя всё получается? Ты ни одного церкача не убил, а делаешь с ними всё, что хочешь. Даже мне, когда ты рядом, всё удается, а когда тебя нет, всё кувырком. Тебя два месяца не было, а я на сто лет постарела. У меня руки по локоть в крови, мне по ночам кошмары снятся, как Ребекка со стены падает, и другие… Я ничего не совершила, а уже четырнадцать человек погубила. Я хотела церкачам сдаться, только бы они остальных не губили. И тут ты, как из сказки. Опять в последний момент. Появился, всех спас, всё исправил. Коша, если мне знать нельзя, так и скажи, но только как тебе всё удаётся?
— Лира, ты всерьёз так думаешь? Неужели не заметила, что у меня ошибка на ошибке? Ты же всё лето со мной была. Не успею одну расхлебать, как другую, ещё хуже сделаю. Когда тебя схватили, отбить не смог. Сам чуть в болоте не утонул. Ты сама сказала, к тебе на помощь в последний момент пришёл. Если в последний момент, это же почти провал! Я ведь тебя учил планировать операции. Не должно быть такого, чтоб что-то в последний момент. Ты за два дня до этого с сэром Блудвилом дралась. Я всё видел, а ничего сделать не мог. Тебя не остановил. Всего-то надо было по рации поговорить. На следующий день опять прозевал, когда ты в замок Тэриблов уехала. Даже не видел, что там делалось. Знаешь, как мы с Титом переволновались!
— Как не видел? Ты же на разборке показал, как мы оттуда уехали.
— Всё, что видел, то и показал. А что было до этого, не видел. Раньше у меня ёжиков не было. И вертолёта не было. Как сделал, так сразу к тебе полетел. Да, завтра второй вертолёт будет готов. Можешь к себе в замок перегнать. Эта машина лучше первой. У неё ноги с пальцами, как руки. Может ходить, а может на трёх ногах стоять, а тремя верёвки в узлы вязать. Ещё много всякого нового внутри. А помнишь, как мы базу оживляли? Как второй ветряк ставили? Я же тогда чуть всё дело не завалил. Не подумал вовремя, и два дня вкалывал как негр на плантации. Ты на пульте главного компьютера стакан с такими невзрачными цветочками видела?
— Да.
— Это аптечная ромашка. Памятка моей глупости. Когда я укротил главный компьютер, для проверки послал двух киберов наружу, за ромашками. Если бы не эта травка, киберы бы до сих пор ромашки искали.
— Коша, а как ты справился с главным компьютером? Ты пароль знал?
— Подожди минутку.
Вызываю главный компьютер.
— Компьютер, рядом с нами есть стационарные или мобильные разведчики-передатчики?
— Кроме того, через который задан вопрос, нет.
— Хорошо. Связь через пятнадцать минут. Как только включу передатчик, веди запись, — выключаю компьютер. — Нет, Лира, пароля я не знал. Я обманул компьютер. Выключил и подсунул ему в память другой пароль. А потом включил и назвал его. Видимо, в молодости я был неплохим хакером.
— Кем?
— Ну, жуликом. Тех, кто по чужим карманам шарит, карманниками зовут, а тех, кто по памяти компьютеров — хакерами. Как правило, очень умные люди.
— Трудно было?
— Нет, совсем просто. Понимаешь, все замки и защиты в компьютерах делают от пользователя, который сидит, в экран смотрит, на кнопки давит. А от инженера, который этот компьютер чинит, защиты нет. Если от инженера защиту поставить, как же он узнает, что сломалось? И ещё одна тонкость есть. В операционной системе есть очень важные файлы. Они все сидят в первом блоке памяти. Трогать их — ни-ни. Вот в таком файле и пароль сидел. А я вынул из компьютера этот первый блок и воткнул в другой, вторым номером. И всё! Со вторым блоком что хочу, то и делаю! Он мой, личный. Заменил в нём пароль, а потом поставил на место, первым номером. Вот так и работал, то как инженер, то как пользователь.
— Сэм так не смог… Взял, сколько унести смог, и пошел мне помогать. Мои латы взял, а свои уже не смог. Представляешь, киберы ему меч не дали из Замка вынести. Сказали, оружие нельзя… Коша, а что мне теперь с замком Блудвилов делать? Я хотела там пушки лить, порох делать, помнишь, как ты рассказывал. А теперь это всё не нужно.
— Ты, Повелительница, и не знаешь, что делать?
— Опять смеешься?
— Вот те раз! Что ты мне о Повелителях рассказывала? На драконах летали. На самолетах-вертолётах, по нашему. Ты летала? Летала. Хоть и экзамен по вождению не сдавала. А на моём загривке кто летал? Дальше — вещи их слушались. Если ты сейчас позовешь, сюда прибежит полсотни киберов. Или вертолёт. Или ёжик на задних лапках. Дальше — повелители могли новую руку или ногу человеку вырастить. Вот она, в шезлонге лежит. Твоя работа?
— Коша, но я только киберам приказала…
— А Повелители, думаешь, что делали? Да, кто-то рыжий, в чёрных доспехах недавно читал мысли церкачей. Не знаешь такую?
— Ну как ты все повернешь! Я же притворялась.
— Ты хочешь сказать, что не знала, что в монастыре делается?
— Ты же сам мне сказал.
— От меня до твоего замка два дня пешком идти, так? Я сказал, а ты услышала. Простые люди так могут? А, Повелительница?
Лира сначала хмурится, подыскивая аргументы, потом на её лице появляется гордо-мечтательное выражение. Потом снова озабоченное.
— Коша, может я и повелительница, а всё равно не знаю, что делать. Там такие мастера собрались. Им работу надо дать, а то по домам разойдутся. Я сказала, чтоб пока пацанов в ученики подыскивали.
— А ты поручи им изобрести паровую машину. Пусть изобретут её под твоим чутким руководством. Только прямо ничего не подсказывай, а так, намёками. Пусть думают, что сами догадались. Мозговой штурм церкачей видела, вот и устрой такой же. Да, перед этим пусть Сэм их ученикам велосипеды подарит, а ты притворись, что в первый раз видишь, расспроси, что это такое, как работает, для чего нужно. Только сначала вопрос задай, а потом срочно по делам куда-нибудь убеги. Пусть у людей будет время к ответу подготовиться, голову поломать. Тогда, готов на свой хвост спорить, первая паровая машина будет из велосипедных частей сделана.
— Мне притворяться не надо. Я о паровой машине в первый раз слышу.
— У компьютера спроси, — включаю компьютер.
— Никак не привыкну. Коша, у меня к тебе серьёзный разговор. Что мы будем с Энни делать, если она не захочет с нами остаться?
— Дадим понюхать газа, чтоб забыла наш разговор, отвезём к монастырю и отпустим на все четыре стороны.
— Вот я как раз об этом. Я долго думала. Нельзя у человека память отнимать.
— Так что же нам с ней делать? Убить что ли?
— Лучше убить.
— Ты что, с ума сошла?!
— Ну как ты не понимаешь! У человека дом может сгореть, деньги могут украсть, а память — это его! Это никому трогать нельзя, потому что тогда ничего не останется.
— Как будто мы мало забываем. Тебе сейчас четырнадцать лет. Это около пяти тысяч дней. Ты многие из них вспомнить сможешь? Вот что ты делала в этот день ровно год назад?
— Картошку копала.
— Гмм… А два года назад?
— Картошку копала. Не веришь? Хочешь, поклянусь?
— А три года назад?
— Дождь шёл. Сидела у окна и на мешки заплаты пришивала.
— Убедила. Я так не умею.
— Не будешь память отбирать?
— МЫ не будем.
— Тогда я секрет открою. Вчера день такой, когда все начинают картошку копать. Традиция такая. Тит говорит, вредная, неправильная, но всё равно все так делают. Мы всегда три дня копали, если дождя не было. А ещё я знаю, что ты двадцать раз подумаешь, прежде, чем кого-нибудь убить.
Замечаю, что Энни шевельнулась, показываю глазами Лире.
— Лира, скажи мне правду, я страшный?
— Ага.
— Тогда почему меня никто не боится? Я думаю, люди должны бояться дракона, когда в первый раз увидят, а никто не пугается. Даже когда я делаю вид, что нападаю.
— Ну, я не знаю, у тебя вид всегда — как у домашнего кота. Хвост кверху. Издали ты страшный, а вблизи сразу чувствуется, что хороший. Когда тебе плохо было, я тоже чувствовала. И когда ты очень уставал. Я не знаю, как это объяснить.
Лира наливает себе еще один стакан сока. От звяканья стекла Энни вздрагивает.
— Коша, если она сейчас не проснётся, я лопну, — заявляет Лира умышленно громко.
— Она уже проснулась. Пусть немножко понежится на солнышке, нас послушает.
— Обгорит ведь. Посмотри, как покраснела, — Лира с полуоборота включается в игру. — Может, одеялом накрыть?
— Не надо. Так она красивее. Ты знаешь, теперь она снова девственница. Побочный эффект. Слышишь, Энни?
Всё больше и больше теряю контроль над ситуацией. Слишком много происходит событий, требующих моего внимания.
Церкачи в монастыре, церкачи в замке Тэриблов, церкачи в ссылке, расширение инженерной базы, разработка месторождения, проект второй базы, проект третьей базы (под замком Деттервилей), редакция курсов компьютерного обучения и проверка всех систем базы на защиту от дурака.
Последнее очень важно. Скоро народа на базе будет — пруд пруди. Вчера утром чуть не наступил в коридоре жилой зоны на двухлетнего карапуза. Карапуз посмотрел на меня и сказал: «Ты Коша». Тут же из-за двери выскочила испуганная крестьянка, схватила ребёнка и прижалась к стене.
Я от удивления сел на хвост. Вышел Сэм и сказал: «Познакомься, это моя мама». Сегодня Сэм откопал в компьютере чертежи велосипеда. Первый аппарат уже готов, из коридора то и дело доносятся звуки падения и вопли.
Заказал на инженерной базе первую партию, сто штук. Велосипед – идеальное пособие для приучения крестьян к технике. Простой и понятный любому, если не разбирать заднюю втулку. И в то же время, продукт высокой (для данного мира) технологии. Использует мускульную силу, но в то же время позволяет перемещаться в три-четыре раза быстрее.
Когда даже трёхлетние дети будут знать, что такое велосипед, запущу в этот мир электромопеды. Уверен, не пройдёт и месяца, как кто-нибудь догадается сделать из двух мопедов автомобиль. Жаль, что раньше не вспомнил об этом чуде техники. Мне велосипед просто не был нужен, я летал быстрее любого мотоцикла. Хотя сейчас… Надо подумать.
Вчера отправил в монастырь разведчика нового типа. Оформлен под мышку. К сожалению, куча конструктивных недостатков. Своего интеллекта нет. Из-за маленьких габаритов не поместился даже один процессор (у ёжиков — два). Поэтому управляется дистанционно. Слабая ходовая часть, требует частой перезарядки аккумулятор. Половину объёма занимает система маскировки (губка, пропитанная чем-то, напоминающим кровь). Кошку или собаку она, конечно, не обманет, но люди мышей не едят, поэтому не разберутся. Пришлось сделать комбинированную систему.
До места назначения двух мышей в специальных ангарах доставляет ёжик-носитель. Прибыв на место, носитель выпускает одну мышь, управляет её движением и ретранслирует картинку с её передатчиков в Замок. В случае повреждения первого разведчика (от зубов кошки или собаки, например), выпускается второй, который первым делом пытается эвакуировать или замаскировать остатки первого.
В первый же день новая система показала себя с самой лучшей стороны. Наконец-то я получил информацию из внутренних помещений монастыря. Очень интересную информацию. Церкачи привезли откуда-то гипнотизёра-целителя, и он снял блокировку памяти, вызванную амнезирующим газом, у брата Полония. Того самого, которого Лира вернула в замок Тэриблов.
Главный компьютер заявил, что происшедшее теоретически невозможно. Ничего приятного брат Полоний сообщить не смог. Известие о скорой смерти магистра ни у кого энтузиазма не вызвало. Вертолёта Полоний не видел, хотя гул слышал.
Кроме того, он до такой степени был напуган перспективой остаться без рук, что ни о чём, кроме очистки рва и ремонта стен замка думать не мог. В результате, после допроса под гипнозом, магистр выделил ему ещё двадцать пять человек и отправил в замок Тэриблов.
Церкачи, высланные в ссылку, кончили заниматься экипировкой, вволю посмеялись над братом Савием, которого я подкинул в самый центр лагеря, предварительно усыпив всех, после чего устроили военный совет. Сам факт возвращения брата Савия, да еще укомплектованного недостающими частями, был воспринят как разрешение возвращаться.
Однако, из этого был сделан странный вывод, что всё необходимое можно забрать в ближайшей деревне. Чувствую, что пришла пора вмешаться. Пытаюсь синтезировать голос ёжика на компьютере, но результаты ужасные. Тогда записываю свой, и пускаю запись в три раза быстрее. Получилось то, что нужно.
Объясняю задачу главному компьютеру и наблюдаю за выполнением. Всё-таки поразительно, что отряд церкачей несмотря на всё остался отрядом — боевой единицей с железной дисциплиной.
На выходе из леса колонну церкачей встречает ёжик. Он встаёт на задние лапки и пискляво-пронзительным голосом командует:
— Отряд, стой! Раз-два!
Первые ряды заинтересованно останавливаются, окружают ёжика полукругом. Некоторые в первом ряду опускаются на корточки.
— Где главный? Приказую позвать брата Теофила, говорить буду, — командует ёжик.
Наконец, вперёд пробирается интеллектуальная элита. Ёжик отдаёт честь лапкой и докладывает:
— Леди Тэрибл велела передать, что, если вы обидите хоть одного селянина, она превратит вас всех в трёхлетних детей.
Сказав это, ёжик опускается на все четыре лапки, и убегает под
ближайший куст. Люди пораженно молчат.
— Сдаётся мне, что лисы, хорьки и ёжики к селянам не относятся, — говорит брат Амадей.
— Пра-авильно ска-зано… — подает голос брат Теофил. — Догнать! Поймать! Допросить ежа!
Такого оборота событий я не ожидал. Церкачи отработанным приемом разбились на две шеренги, охватили значительный участок леса, стали сжимать кольцо. Трёх ежей я успел вывести из окружения, но двух пришлось прятать. Церкачи их не нашли. Нужно быть очень большим параноиком, чтобы искать ёжика на вершине ёлки.
В столовой встретил Лиру, какого-то старика и богато одетого мальчишку лет семи.
— Коша, это Антуан, сын сэра Блудвила, а это его наставник, Мерлин Чернильница.
— Приятно познакомиться, Дракон — сказал я. — А это – Сэм младший, велосипедист, добавил я, услышав за стенкой грохот падения и проклятье, произнесённое от чистого сердца.
Лира рассказала, что вернула сорок человек из своего гарнизона в замок Блудвилов, что Антуан будет учиться в Замке, а чтоб с ним и Мерлином ничего не случилось, с ними будут два кибера, которые скажут, куда можно, а куда нельзя, что цена на лошадей после исчезновения отряда церкачей упала втрое, что два церкачьих шпиона успешно наращивают жир, через месяц их можно будет выпускать, что церкачи из замка Тэриблов сегодня утром согнали крестьян из ближайших деревень и заставили корчевать кустарник и чистить ров, что она взяла десять киберов-ремонтников, комплект аккумуляторов и детали для маленького ветряка. Будет делать у себя в замке малую энергоцентраль. А то безобразие — есть четыре компьютера, а воткнуть некуда. Во всем замке ни одной розетки — каменный век!
— Как же ты все это до замка довезёшь?
— Как сюда прилетела, так и назад. На Кузнечике.
— На ком?
— Ну, на вертолёте.
— У тебя же прав нет. Ты экзамен не сдавала. Тебя компьютер к управлению не должен допускать.
— А автопилот на что? Я на карте показываю, куда мне надо, он и летит. Мы с Сэмом все время летаем. Так быстрее. Ты не сердись, как только Кузнечик не нужен, мы его тут же назад отсылаем.
— Вы так весь народ перепугаете.
— Коша, все уже знают, и никто не боится. Наверно, и в Литмунде знают. Ведь уже целая неделя прошла. Да Коша, завтра Энни из ванны вытаскиваем, идём к тебе, обсудим, что ей скажем.
— Лучше послезавтра. Завтра кости ещё толком не отвердеют.
— Послезавтра никак нельзя. Послезавтра дождь будет, а завтра солнце.
— Откуда ты знаешь?
— Главный компьютер сказал. А Энни мы предупредим, чтоб день-два руку не напрягала.
— Все равно не пойму. Здесь, вроде, крыша не течет.
— Коша, как ты не понимаешь, она должна проснуться на воле. Чтоб солнце в глаза, и поля вокруг.
— Уговорила красноречивая, идем, обсудим.
Войдя в мою комнату, Лира уставилась на драконочку и застыла. Потом подбежала поближе, подставила стул, потрогала рукой, отбежала подальше.
— Коша, как это…
— Тебе нравится?
— Они как сестры. Энни и дракониха. Я раньше думала, это дракон. А теперь вижу, дракониха.
— Драконочка.
— Как красиво…
Давно я не чувствовал себя таким польщённым и счастливым.
Тёплый, безоблачный день. Только сейчас замечаю, что на деревьях пожелтели листья. Осень. Но Лира все предусмотрела. За моим хвостом на металлических штангах установлена зеркальная стена десять на тридцать метров.
Она отражает на нашу лужайку солнечные лучи и загораживает от ветра. Поэтому здесь тепло и уютно. Грею брюшко на солнце. Рядом в шезлонге загорает Лира. Она разделась до купальника моды конца двадцатого века — две тоненькие полоски ткани, переходящие в шнурки, и такой же купальник надела на Энни.
Шезлонг Энни чуть в стороне. Рядом кучка одежды, столик со всякими вкусностями. Невдалеке привязана к дереву осёдланная лошадь. Рядом со мной компьютер с передатчиком, а метрах в пяти большой стереоэкран.
Всё, вроде, продумано, оговорено ещё вчера. По прогнозу компьютера медицинского центра, Энни должна проснуться минут через тридцать. На фоне её загорелого тела новая кисть руки выглядит как белая перчатка. Лира подходит к столику и наливает бокал яблочного сока. Вся правая ягодица у неё желтеет застарелым синяком.
— Где ты такой синяк заработала?
— С Бычка свалилась, — пытается изогнуться и осмотреть синяк.
— Это когда с Блудвилом билась?
— Ага, — переключает передатчик на большой экран, поворачивается нужным ракурсом к объективу, изучает увеличенное изображение синяка на экране и очень огорчается.
— Лира, объясни мне, как тебе в голову пришло вызвать на бой до смерти такого медведя? Он же весит вдвое больше тебя.
— Коша, не ругайся. У меня всё было продумано. Я копье к аккумулятору подключила, две тысячи вольт! Бычка заземлила. Потом покажу, какие ему подковы заказала, как башмаки. На лошадях и быках всё проверила. Мне нужно было только копьем его коснуться. Его лошадь сразу бы через голову кувырнулась. Только Бычок не понял, и мы столкнулись.
— И сэр Блудвил рубил тебя, лежачую, как дровосек. Куда ты так торопилась? Ведь только-только в замке закрепилась.
— Коша, — говорит она совсем тихо, — у меня времени не было. Я думала, тебя уже нет, а мне на все подвиги три месяца осталось.
— А потом?.. Церкачи?
Молчит, думает.
— Нет… Помнишь, ты согласился взять в замок женщин с грудными детьми? Меня возьмешь?
— Так ты?..
— Ага. Мне одна бабка на седьмой день сказала. Сначала сказала, что у меня походка изменилась, потом долго-долго пульс щупала, на двух руках сразу, глаза разглядывала, в мочку уха иголкой колола, а потом говорит, что я маленького жду. Я вначале сомневалась, а потом компьютер в медицинском центре подтвердил. Только если спросишь, кто отец, я тебе больше не друг! Нет у него отца.
Отбираю несколько эпизодов: засыпающих прямо на ходу церкачей, погрузки уснувших, вид лагеря с высоты птичьего полета в нормальном и инфракрасном диапазонах. Лира вызывает лейтенанта и сержантов, усаживает за стол вместе с нами. Сэм тоже переоделся в костюм Повелителей. Когда успел?
Я подзываю Теодора, усаживаю. Лира смотрит удивлённо, но вопросов не задаёт. Правильно. Талант руководителя у неё в крови. Вдоль стен и в окнах столпилось всё население замка, кроме часовых. В принципе, часовых тоже можно было бы пригласить, за замком наблюдают ёжики и главный компьютер, но не стоит подрывать дисциплину.
Встаю и объясняю непосвященным, что сейчас мы изучим записи и разберём операцию в поисках ошибок, дабы впредь таковых не совершать. Даю на экран несколько эпизодов боя Лиры с сэром Блудвилом, потом показываю её отряд, покидающий замок Терриблов.
— Возросшая активность леди Деттервиль — говорю я, — вызвала некоторую озабоченность в Литмундском монастыре, — показываю двор монастыря, людей, занятых сборкой осадных машин, потом отъезд отряда церкачей к замку Деттервилей. За спиной слышатся бабьи причитания и вздох ужаса. Вызываю на экран компьютерную реконструкцию — вид с высоты птичьего полёта на колонны церкачей, обтекающие замок Деттервилей.
— Леди Деттервиль провела переговоры с озорниками, но те, к сожалению, не послушались, — на экране Лира в венке из цветов угощает брата Исаака бутербродом. — Поэтому мы были вынуждены отправить церкачей подальше и намекнуть, что так поступать нельзя. Разбором этой операции мы сейчас и займёмся. Повторяю, главное – изучить ошибки и больше их не повторять.
Вызываю на экран эпизод, в котором Лира отбирает «команду быстрого реагирования». Лира смотрит с интересом, но когда доходит до приёма противоядия, тайком показывает мне кулак.
— Ошибка номер один, — говорю я. — Лекарство оказалось слишком горьким. В следующий раз надо придумать что-нибудь типа таблеток или пилюль.
— А с лошадьми как быть? — спрашивает лейтенант.
— Животным будем делать уколы.
Никто не понял. Советуюсь с компьютером, и на экране ветеринар в белом халате заполняет шприц, делает укол лошади.
— Одет-то как, сверху белое, а портки черные, — слышу за спиной.
Мужики обсуждают лошадиные достоинства. Но, что такое укол, вроде бы, все поняли. Вызываю на экран сцену переговоров с церкачами. Лира сияет, как именинница. Но, когда церкачи на экране вспоминают о родных Сэма, вся напрягается. Сэм просто напуган.
— Расслабься, Сэм, — нагибаюсь я к нему. — Я их перехватил. На экране вертолет проходит над группой всадников. Те прыскают во все стороны, как зайцы, но у лошадей подгибаются ноги, люди соскакивают, и сделав два-три шага, валятся на землю как подкошенные.
За спиной опять вздох испуга.
— Вот, значит, оно как… — бормочет, мрачнея, лейтенант.
Вызываю на экран эпизоды погрузки церкачей на вертолет. Потом кадры полета в горах, снятые камерой на носу вертолета. Летящие навстречу скалы, уходящие вправо или влево в последний момент — самому страшно! За спиной повизгивают бабы, слышны нервные смешки мужиков.
— Ошибка номер два — на перегруженной машине попёрлись в горы, — говорю я. — Запросто могли бы и шею свернуть.
Никто не возражает. Моя команда грузчиков гордо разводит плечи и осматривает окружающих. Зато раскладку голых церкачей по колыбелькам все встречают дружным хохотом. Снова даю кадры погрузки.
Полтора десятка ёжиков засняли весь процесс, есть из чего выбрать. Как бы случайно камера показывает, как то один, то другой кошелёк исчезает в чьем-либо кармане. За спиной вовсю подшучивают над неудачливыми воришками. Лира мрачнеет, сжимает кулаки. Осторожно наступаю ей на ногу и подмигиваю. Кулаки тут же разжимаются, теперь она смотрит всё как комедию. Зато Теодор сидит красный, мокрый, и вроде бы, даже стучит зубами.
Пускаю эпизод на краю ущелья, когда я назначил Теодора казначеем. Совсем чуть-чуть монтажа, и всё выглядит так, будто он с самого начала действовал по моему приказу. Зачем я его выгораживаю?
Даю на экран эпизод с женщиной. Потом вызываю компьютерную реконструкцию — она теперь не лежит на белом столе, а стоит у стены, глаза открыты, смотрят на зрителя.
— Господи, срамота-то какая, — слышу за спиной старушечий голос.
— Кто знает эту женщину? — обвожу взглядом зал.
— Вроде была в Литмунде такая шлюха. Давно это было, лет десять назад. Как же ее звали? Энни? Анна? — вспоминает один солдат.
— Точно была! Я её по ящерице на брюхе узнал. У неё ещё на спине такая же. И руки нет.
— Энни воровка, смышлёная головка. Точно она! Лет семь-восемь назад в монастырь ушла. С тех пор её никто не видел.
— Она воровкой была?
— Нет, это мы дразнили так. Больше её ничем было не пронять. Никто ей руку не отрубал, она её потеряла, когда трёх лет ещё не было. С телеги упала, ей колесо по руке проехало. Ну язык у неё был!.. Может, если язык отрезать, из неё и получилась бы неплохая шлюха. А так, пока её трахаешь, она тебя всего с ног до головы обложит. Да еще стихами, в рифму. Вроде бы ничего обидного не говорит, а как вдумаешься…
— Сколько ей лет?
— Подумать надо. Она после большой засухи родилась. Получается тридцать три, или чуть меньше.
— А кто ей такую татуировку сделал?
— Жил у нас один сумасшедший. Только ящериц и рисовал. Больших, маленьких, с крыльями, без крыльев. Всех шлюх ящерицами расписал. Три года назад умер.
— Родные у него остались?
— Никто не знает. Он приблудный. Вначале не по-нашему говорил. Один жил, один и помер.
Вот так. Обрезана ниточка. Может, Энни больше знает? Передаю обязанности ведущего Лире. Управление стереоэкраном берет на себя Сэм. Главным образом, теперь спорят сержанты с лейтенантом. На какой стене арбалетчиков не было, почему на третьей угловой башне дров не оказалось, чтобы смолу вскипятить. Сэм, по возможности, тут же выводит на экран нужный участок замка. Ко мне робко подходит мужик.
— Сэр Дракон, мы тут деньги собрали…
— С деньгами к Теодору.
Лира шепчет мне на ухо:
— Ты знаешь, кому поручил деньги собирать? Первому вору и карманнику в округе.
Замечаю, что Теодор насторожился.
— А я ему потом в глаза посмотрю, — Теодор сжался. — А может, его казначеем замка назначить? Ты подумай, такого жулика ни один другой жулик не проведёт. Я тебе покажу потом, как он мешки с деньгами в вертолёт прятал. Прирождённый казначей!
Лира прыскает в ладошку.
— Так ведь он со всей моей казной сбежит.
— Ну чего ты глупости говоришь? Он же обычный человек. На Луну не убежит, на морское дно не убежит, а так мы его за три дня найдём. — Это сказано специально для Теодора.
— Но он-то не знает, что мы его найдём. — Лира включилась в игру, наблюдает за отражением Теодора в экране компьютера. – А нам хлопоты.
— Давай ему скажем!
— Теодор! Хочешь быть моим казначеем? Ты чего подпрыгнул? Не хочешь, так и скажи. Я другого найду.
Сижу в экранном зале, наблюдаю за церкачами. В замке Тэриблов и Литмундском монастыре тихая паника. Впрочем, регулярно, в три смены высылаются шпионы для наблюдения за замком Деттервилей. Разумеется,за каждым шпионом наблюдает персональный ёжик. Разосланы гонцы и разведчики во все концы. Ищут пропавший отряд.
В стенах монастыря пробурено пять отверстий на пол метра ниже уровня земли. Сверху замаскированы под норы. По этим норам по ночам циркулируют ёжики с опрыскивателями и поливают осадную технику жидкостью для сгнаивания древесины. Цистерна закопана в лесу в полутора километрах от стен монастыря. Далековато, поэтому первым делом ёжики обрабатывают оси и колеса, чтоб нельзя было вывести технику со двора.
Наказанные пока ведут себя тихо. Прячутся в лесу, изготавливают обувь из древесины и коры, делают дубины, копья, луки. Удивительно, но среди них нашёлся специалист по русским лаптям. Теперь у него пять учеников. Другой специалист изготавливает неплохие каменные наконечники для стрел и копий. Разведчики нашли на покосе крестьянскую заначку, теперь у церкачей один топор, два ножа, вилы и две косы. Деревянные грабли оставили крестьянину. Из колыбелек выломали задние стенки, а в остальном используют по назначению. Завтра ночью подкину им церкача, который лежит в биованне, отращивает пальцы. Думаю, ему несладко придется. Одно дело, когда все с сосками на шее и бутылочками молока, но когда ты один такой…
О сумасшедшем художнике ничего нового узнать не удалось. Никто не знает, откуда он пришёл. Удалось только выяснить, что он имел патент на грамотность. За какие заслуги церкачи выдали патент — загадка.
Мой протеже Теодор начал с того, что простил всем крестьянам старые долги, что подняло его авторитет и популярность. На самом деле, он просто не смог расшифровать записи предыдущего казначея, которого Лира турнула из замка. Патента у Теодора нет, но читает и пишет не хуже меня.
Половину жилой зоны временно отвёл под расширение инженерной базы. Нужен цех по производству процессоров, блоков памяти, аккумуляторов, поточная линия производства ёжиков-разведчиков, два главных компьютера для проектируемых баз, горнопроходческие комплексы и тысячи, тысячи мелочей. Рутина и текучка.
Всё, на сегодня хватит. Сейчас пойду в медицинский отсек, полюбуюсь девушкой моей мечты. Ну и пусть она всего-навсего татуировка. Джоконда на какой-то тряпке намалевана, а на неё люди веками смотрят… Но не здесь, не в этом мире.
Кто виноват, что в этом мире нет Джоконды? Вот стану пенсионером и, как говорят в армии, разберусь, кто виноват, и накажу кого попало. Хотя, зачем идти? Вызываю изображение Энни-воровки на главный экран. Нет, её закрытые глаза портят впечатление от татуировки.
Даю команду компьютеру. Что значит: «Мало информации»? Ах, да… Вызываю из компьютера медицинского центра данные томографического обследования и загружаю в свой. Теперь в нём имеется вся структура костей и мягких тканей. Энни представлена не плоским рисунком, а трёхмерным телом.
Повторяю приказ, и получаю Энни с открытыми глазами. Всё равно не то. Этот белый медицинский стол… Пусть будет песок с ракушками. Готово. Теперь — волосы. Пусть их чуть разметает ветром. Нет, не так. Вот так. Прищур глаз и улыбку сделаю, как у драконьей девушки на её животе. Пожалуй, вот так. Что-то не гармонирует. Ну да, конечно, она лежит, а драконочка вся в движении. Пусть Энни делает то же самое. Вот так, то ли хочет бежать, то ли развернулась на месте.
Правую руку с култышкой чуть за спину спрячем. Что осталось? Призывное движение хвоста. Чем же у человека хвост заменить? Только если левой рукой. Всё равно она без дела болтается. Как Лира после купания делала? Нет, не так. И не так. Локоть чуть подальше. Вот!
Вот оно! Чем я не Леонардо? Рафаэль и то бы так не смог! Теперь запомнить это в компьютере, чтоб навсегда. И копию мне в комнату на стенку. Пять метров на три. Чуть повыше, чтоб экран компьютера не мешал.
— Эй, кибер, сфотографируй эту картину, изготовь слайд и спроецируй на неё же, как на экран.
Трюк простой, но цвета становятся поразительной яркости и насыщенности. Всё, пора спать. Ложусь, но слишком возбуждён, ворочаюсь, смотрю на свой шедевр. Драконочка улыбается мне со стены.
Лира удивлённо смотрит на меня.
— Коша, зачем?
— Отрастим ему пальцы и вернём назад. Пусть голову поломают.
Высаживаю из кабины ёжиков. Они будут сопровождать церкачей. Если возникнут недоразумения с местным населением, перенесу церкачей ещё куда-нибудь.
Лира занимает своё место, взлетаем. Беру курс на Замок. На подлёте связываюсь с компьютером, вызываю четырёх киберов. Высаживаю Лиру, разгружаю пассажиров и спешу к замку Деттервилей. Уже светает, а мне ещё несколько рейсов делать.
Всё, последняя партия разгружена, киберы свернули производство пенопластовых колыбелек, сложили надувной ангар, затаскивают всё барахло в салон. Высыпаю оставшиеся соски в пустую колыбельку, ставлю на видное место. Усталые мужики залезают в салон, ложатся прямо на груды одежды.
Последний раз обхожу площадку. Трава вытоптана, множество следов, но это всё. Ни тряпки, ни пуговицы. Киберы дело знают.
Летим в горы. Нахожу глухое ущелье, сажусь на краю. Мужики неохотно покидают пригретые места. Киберы вытаскивают груды одежды, сбрасывают вниз.
— Сэр Дракон, а с деньгами церкачей что делать?
— А ты как думаешь?
— Жалко выбрасывать.
— Правильно думаешь. Половину отдашь в казну Лире, вторую половину поделите между солдатами и всеми, кто работал сегодня ночью. Отчёт дашь Лире. Да, передай мои слова тем, кто срезал кошельки на погрузке. Скажешь, я приказал.
— Урааа!
Мужики отгоняют киберов, выкапывают из кучи тряпья десятка два увесистых мешков, откладывают в сторонку. Когда они успели затащить их в машину, одному Аллаху известно.
Высаживаю усталую команду у ворот замка Деттервилей, подцепляю на трос раму с газовыми баллонами и лечу домой. Надо бы отогнать вертолёт на площадку в ущелье, но уж очень хочется спать.
Поднимаюсь в Замок, иду в медицинский центр проведать подопечных. Церкач без трех пальцев уже в биованне. Женщина лежит на подвижном столе томографа. Рядом истуканами стоят четыре кибера. Обследование давно закончено, но Лира уснула, свернувшись калачиком в кресле, и киберы не знают, что делать.
Честно говоря, я тоже не знаю. Задача ясна — привлечь женщину на нашу сторону. Но как это сделать? Был бы парень… Сначала поговорить, потом отрастить руку? Или сначала отрастить руку, потом поговорить? С Лирой, кажется, всё просто и понятно было, с костра снял, и то цепью по носу получил.
Чего я думаю? Это её идея, пусть сама решает. Тихонько трогаю Лиру за плечо, она просыпается и потягивается.
— Коша, ты уже вернулся! Разбудить её, или ты с ней потом поговоришь?
Съел, длиннохвостый? Не один ты любишь сваливать ответственность на других.
— Я спать хочу. Потом сама подумай, за что ей сейчас нас любить? Напугаем до смерти человека, и вся любовь. Вот когда у неё рука будет, другое дело.
А татуировка на её животе просто замечательная. Большой мастер работал. Молодая драконья девушка, драконочка, гибкая как ящерица. Чешуя зелёная, с синим отливом. Глаза лукаво прищурены, клыки чуть обнажены в сдержанной улыбке. Нежные маленькие настороженные ушки. А этот поворот шеи, переходящий в плавный изгиб спины. Упругие, чуть разведённые крылья, призывное движение хвоста. Движение, схваченное в самом начале, тень движения. Девушка моей мечты!..
Я должен найти художника! Не может быть, чтоб он выдумал её. Чтоб так нарисовать, нужно хоть раз в жизни увидеть натуру! Теперь она будет мне сниться.
Ради одного этого портрета стоило затевать всю возню с церкачами. Как я не разглядел это чудо у вертолёта? Впрочем, тогда я видел портрет вверх тормашками, в таком ракурсе красоту трудно оценить. Поднимаю обалделый взгляд на Лиру, и с удивлением вижу, что она краснеет прямо на глазах. До пунцово-красного, как перезрелый помидор. Потом подхватывается, закрывает лицо ладошками, выбегает в коридор и там смеется. До упаду, до истерики хохочет. В чём дело?
Обвожу взглядом комнату, осматриваю женщину, себя… Боже ты мой! Мое мужское достоинство показало себя, встало в полный, немалый рост! Ну и пусть! Совсем не смешно! Ну нет, нет у меня штанов! Кто-нибудь хоть раз видел дракона в штанах? Почему драконы должны потакать человеческой глупости? Что естественно, то не безобразно, вот! Может, нам ещё на хвост футляры надевать?
Чего я так разгорячился? Девять, восемь, семь, шесть… Я спокоен, я абсолютно спокоен. Под землю бы провалиться. Всё, проехали, работать!
Подзываю кибера, показываю рисунок и приказываю:
— Заснять. Во всех деталях.
Кибер связывается со своей базой, и вскоре приезжает тележка, набитая регистрирующей аппаратурой. Киберы поняли приказ немного шире, перекладывают женщину на белый стол и фиксируют всё, с ног до головы. Вплоть до папиллярных линий на пальцах ног. Осторожно приподнимают веки, фиксируют радужку и глазное дно. Потом переворачивают на живот и снимают со спины.
На спине тоже портрет дракона. Выполнен с тем же мастерством, в четырёх цветах, но художественной ценности не представляет. Молодой, узколобый, похотливый, самодовольный самец. Кобель.
Должны, должны на этой планете жить драконы! Пусть Тит не говорит! Мамонты есть, я есть, значит и другие могут быть! В Африке, Австралии, Южной Америке, на острове Комодо, в конце концов!
Иначе откуда портрет? А если нет, пусть её сделают те, кто меня сюда засунул!
Укладываю женщину в биованну, надвигаю крышку и даю команду начать регенерацию. Некоторое время наблюдаю, как из дна ванны выдвигаются манипуляторы с прозрачными трубками, присасываются к телу, трубки краснеют. Потом ванна заполняется биораствором, тело чуть всплывает. Процесс пошёл.
Чуть не забыл главное. Вызываю компьютер медицинского центра и приказываю ему ни в коем случае не будить людей после окончания лечения. Держать в сонном состоянии и звать меня. Всё, теперь совсем всё. Спать. Иду к себе.
В коридоре у стенки сидит Лира. Дремлет, обхватив руками коленки. Злость и плохое настроение куда-то уходит. Осторожно поднимаю её и несу в жилую зону.
— Коша, ты на меня не сердишься? Не сердись пожалуйста.
— Спи, моя маленькая.
— Мне назад пора, там Сэм один. — Прижимается ко мне, не открывая глаз.
— До вечера ничего не случится. Пусть привыкает к самостоятельности. А за церкачами я присмотрю.
Опускаю Лиру на пол у спальни и спешу в экранный зал. Тит всё ещё за пультом. О чем-то беседует с лейтенантом. В замке Деттервилей всё спокойно.
Сообщаю лейтенанту, что Лира будет к вечеру. Переключаю экран на монастырь. Пока всё спокойно. Редкие часовые на стенах, двор заполнен осадной техникой на огромных колёсах. Даю компьютеру задание разбудить меня, если больше десяти человек направятся к замку Деттервилей. Всё-таки, эта куча техники действует на нервы. Не то, чтобы она была опасна замку Деттервилей, ёжики с огнеметами спалят её в пять минут. Но она может внушить ложное ощущение силы церкачам. Потом, спалить — это слишком примитивно, слишком грубо. В этом не чувствуется непреодолимой силы.
Термитов из Африки привезти? А вдруг акклиматизируются?
— Главный компьютер, на связь!
— Главный компьютер слушает.
— Можешь составить смесь кислот, или какой-нибудь раствор, ускоряющий старение и гниение древесины?
— Могу.
— Приступай. Надо сгноить военную технику во дворе монастыря. Во двор монастыря доставлять состав будут ёжики. Разработай соответствующую модификацию и подумай над деталями.
— Задание понял.
— Идем спать, Тит. По-моему, мы молодцы.
Когда просыпаюсь, уже вечереет. Ищу кого-нибудь, с кем можно поговорить. Тит спит. Лиру нахожу в медицинском центре.
— Ну как дела?
— У кого? А, у них. Всё в порядке. Уже ручка растёт. Махонькая.
— Сейчас я слетаю за Сэмом, устроим разбор операции.
— Коша, а давай разбор проведём в замке Деттервилей. Пусть учатся.
Со всех сторон рассматриваем идею. Технически реально. Почему бы и нет? Вызываю компьютер инженерной базы и даю задание погрузить в вертолёт необходимое оборудование. Рассказываю Лире о плане строительства второй базы, о том, что киберы уже роют пятидесятикилометровый тоннель под всем горным хребтом.
— Коша, а давай мой замок тоже в базу превратим!
— Твой — это какой? Тэриблов, Деттервилей или Блудвилов?
Есть ещё поблизости монастырь и замок Вульфредов.
— Обалдеть! У меня уже три замка! Я ни разу об этом не думала. Деттервилей, конечно. Замок Тэриблов по всем законам мой, но я там была один раз в жизни.
— А что ты знаешь о Вульфреде?
— Он сволочь, бабник и свинья! Рано или поздно он на меня тявкнет, и я из него все кишки выпущу!
— Может, ты зря так…
— Ты его не видел. Он считает, что если на леди не принято поднимать руку, значит нужно бить её ногами!
— Ладно, сделаем небольшую базу под твоим замком. Сначала тоннель туда прокопаем, потом склады, лаборатории, мастерские.
Вызываю главный компьютер и даю задание составить проект. Идём в столовую. Тит уже там. За едой выкладываем ему свои планы.
Вертолёт ждёт нас на инженерной базе. Туда его перегнал компьютер. Несмотря на протесты, усаживаем Тита за управление. Я демонстративно отодвигаюсь подальше от рычагов. Некоторое время Тит ведёт машину по тоннелю вручную, потом догадывается включить автопилот. Взлетает медленно и осторожно, как и на тренажёре. Хочет посадить машину перед воротами замка, но мы с Лирой настаиваем, чтоб сажал во внутреннем дворе. Когда вылезает из кабины, серая рубаха между лопаток потемнела от пота.
Лира зовет солдат, они качают Тита и на руках несут в обеденный зал. Люди на самом деле поражены. Одно дело, когда летает дракон, и совсем другое, когда один из них, лохматый, небритый, одетый, как они. Только тут замечаю, что Лира в своем любимом серебристом костюме Повелителей.
Настежь открываются двери обеденного зала, киберы разгружают оборудование, тянут кабели от вертолёта, устанавливают на стене замка параболическую антенну. Бабы крестятся и стараются держаться от киберов подальше.
Ко мне подходит мужик из вчерашней команды и говорит, что люди, работавшие на погрузке церкачей, не хотят сдавать деньги в общий котел. Не верят, что Дракон приказал, и всё.
— Тебя как зовут?
— Теодор, сэр.
— Скажи им, что срок сдачи кончается завтра вечером.
Иду в главный зал. На сдвинутых столах четыре портативных компьютера-ноутбука. Для меня, Лиры, Сэма и Тита. На стене закреплен стереоэкран. Сажусь за свой комп, проверяю связь с главным компьютером Замка, подбираю записи эпизодов, которые потом, в нужные моменты буду транслировать на большой экран. Выясняется, что черный ящик вертолёта фиксирует всё, что происходит внутри и снаружи машины.
Боже, они сейчас бочку опрокинут! Неужели думают, что я такой кровожадный?
— Лейтенант, наведите порядок! Все успеют! Пока последняя собака не выпьет, я за церкачей не возьмусь!
Наконец, все люди выпили. Теперь очередь собак и лошадей. Наполняем водой небольшой каменный бассейн, выливаю туда вторую канистру. Лошади, с утра непоеные, сделав один глоток, отходят.
Встревоженная молодая женщина что-то выспрашивает у Сэма. Тот подводит её ко мне.
— Сэр Дракон, мой маленький не стал пить. Что теперь будет?
— Проспит завтра до полудня, проснется голодным.
— И всё?
— Всё.
— Так зачем же я пила эту гадость?
После долгих уговоров Лире удается напоить Бычка. Остальные лошади уснут крепким сном. В собак-ищеек вливают питье силой. Прокол получился с животными. Гужевого транспорта не будет.
Ничего, справимся.
Забираюсь в кабину вертолета и вызываю Тита. Лира с решительным видом занимает место второго пилота. Или первого? Вроде бы, командир сидит слева. Значит, она — второй пилот. По глазам вижу, что легче будет сдвинуть гору, чем высадить её.
Тит сообщает, что церкачи ведут себя спокойно. Все, кроме десяти в лагере. Остальных сопровождают ёжики. Четверо из них почему-то уснули. Зову Сэма, достаю новые рации.
Точнее — коммуникаторы. С маленьким цветным экраном. Лира подзывает лейтенанта, отдаёт ему старую рацию, назначает Сэма старшим, вызывает Тита. Сэм сникает и умоляюще смотрит на меня.
— Сэм, нам нужен здесь надежный человек. А полетать сегодня ты ещё успеешь. Ладно, уговорил, давай коммуникатор, — настраиваю его коммуникатор на телекамеру, установленную на носу вертолета. – Увидишь то же, что и мы. Лира, пригласи на борт десять человек поздоровей.
Лира отдаёт приказ, люди без особого энтузиазма поднимаются в салон, рассаживаются по койкам.
— Летим? — спрашивает Лира.
— Второй, пристегнись.
— ???
— Ты — второй пилот. Пристегни ремни, а то вылетишь из кресла в самый неподходящий момент, — показываю, как надо пристегиваться.
Высовываюсь из двери и командую:
— От винта!
Народ не понимает. Ладно, сейчас поймёт. Распрямляю стрекозиные ноги, и машина приподнимается над землей метров на шесть. Запускаю винты. Люди разбегаются в стороны, прижимаются к стенам. Поняли. Увеличиваю обороты. Факелы гаснут, задутые ветром. Переключаю внешние камеры на инфракрасный диапазон.
Замок плавно уходит вниз. Устанавливаю малошумящий режим работы винтов, вызываю на дисплей карту с зелёными точками ёжиков. Около десяти точек образуют правильный круг. Это — ёжики, стерегущие лагерь церкачей.
Задаю программу автопилоту и включаю подачу сонного газа. Машина описывает правильный круг с центром в лагере церкачей. Потом на малой скорости несколько раз пересекаю круг по диаметрам. И наконец, обрабатываю площадь по расходящейся спирали.
— Лира, зови свою команду, пусть стаскивают церкачей в одно место.
Лира вызывает Сэма, лейтенанта, и из замка тянется цепочка факелов. Связываюсь с Титом. Он сообщает координаты разведчиков церкачей. Облетаю эти точки, обильно поливая землю сонным газом.
Потом облетаю вторично, на этот раз приземляюсь у каждого спящего. Лирина команда проворно загружает уснувших на верхние койки.
Возвращаемся к лагерю церкачей. Здесь работа кипит. Церкачей стаскивают в кучку и плотными рядами укладывают на расстеленный на земле шатёр. Лира, взяв с меня слово, что без неё не улечу, ходит среди рядов, ищет кого-то. Потом подзывает двух человек, которые подхватывают церкача и волокут к вертолету.
— Коша, этот из замка Тэриблов. Его надо отвезти туда.
— Если надо, отвезём. Только дай ему вдохнуть из этого баллончика. Пусть забудет всё, что сегодня произошло. Иначе он нам весь спектакль испортит.
— А я не забуду?
— Ты горькую пакость для чего пила? Не забудешь.
Вооружившись разводным гаечным ключом, отвинчиваю раму с газовыми баллонами от днища вертолёта. Последний болт — и она с лязганьем падает на землю.
Погрузка закончена. Лира забирается в кресло второго пилота, взлетаем. Машина перегружена. Беру курс на замок Тэриблов. Рядом с ним по-прежнему пасутся два ёжика, вполне заменяют радиомаяки.
Сажаю машину в километре от замка, почти бесшумно веду на шагающем шасси к самому рву. Лира выбирает сухое место под кустиком, стелет дерюжку. Её люди укладывают церкача. Тем временем Лира ловит десяток жаб, рассовывает спящему по карманам, за пазуху.
— Лира, пожалей зверюшек!
Подбегает ко мне, целует в нос, занимает свое место. Закрываю грузовой люк, бодрой рысью веду машину по земле подальше от замка. Потом разгоняю винты, поднимаюсь на двести метров, задаю курс автопилоту.
Машина разгоняется, тяжело набирая высоту. Вскоре начинается болтанка и кошмарный ночной полёт в горах. Слава автопилоту, я бы так не смог. Машина петляет по ущельям, гребни скал проносятся в метре под брюхом. Упираюсь покрепче всеми четырьмя лапами и закрываю глаза. Из салона доносится мат и жалобные стоны. Лирину команду укачало.
Наконец, заложив красивый вираж, машина садится рядом с надувным ангаром.
— Мужики, слушай мою команду. Выгружаем всех церкачей, раздеваем, укладываем в колыбельки и накрываем вот этими мешками. Рядом с каждым кладем бутылочку с молоком. Молоко в той желтой бочке. Бутылки в ангаре. Молоко экономьте, его только-только на всех хватит. Да, чуть не забыл, каждому на шею вешаем соску на бечёвке. Соски в ящике у стенки. Когда кончатся колыбельки, попросите двух железных гномиков. Они ещё сделают. Колыбельки ставьте подальше, под теми соснами. Вопросы есть?
— Сэр дракон, совсем раздевать?
— Совсем.
— А что с одеждой делать?
— Складывайте в кучу, потом всё увезём. Чтоб ни одной вещи здесь не осталось.
— Сэр дракон, малышей принято в подгузники заворачивать. Я знаю, у меня четверо.
— Вас десять, а их пять сотен. Если хочешь, заворачивай, а я считаю, не маленькие, не описаются.
— Колыбельки маленькие.
— Одну ночь поспят подогнув ноги.
— Мешки зачем?
— Дурак ты, совсем о людях не думаешь! Что они утром наденут?
Жду, когда стихнет смех.
— Ещё вопросы есть? Нет. Тогда за работу. Я лечу за остальными.
Наблюдаю, как раздевают и укладывают первых церкачей. Сажусь за управление. Куда же делась Лира? Ага, выходит из-за кустов.
— Лира, ты летишь, или остаёшься?
Молча лезет в кабину и занимает своё кресло. Взлетаю, задаю курс, включаю автопилот.
— Коша, меня киберы в Замок пустят?
— Пустят. Они снова смирные.
— Мне в замок надо. Хотя бы на час.
Меняю курс, вызываю главный компьютер, приказываю опустить подъёмник, ждать Лиру.
— Коша, если магистра увидишь, оставь мне.
— Оставлю, — сажаю машину на склоне, поближе к подъёмнику.
Наблюдаю, как Лира идёт к кабинке. Что-то в походке изменилось. Лечу к замку Деттервилей. Принимаю на борт вторую партию из сорока восьми спящих. Все церкачи уже стащены в одно место, следы лагеря, по возможности, уничтожены.
— Сэм, хочешь прокатиться?
— Хочу. А Лира где?
— В Замке.
Взлетаем. На этот раз загрузка на десять человек меньше, всего сорок восемь мужиков плюс Сэм. Вроде бы, невелика разница, но насколько легче управлять! Задаю курс автопилоту и выспрашиваю новости у Сэма.
Оказывается, в первые две-три недели в замке Деттервилей Лире пришлось не просто трудно, а невероятно трудно. Вплоть до того, что они с Сэмом спали по очереди. Было два неудачных покушения, что позволило Лире выкинуть за ворота замка всех подозрительных. Помогло, что свеженабранным солдатам было в принципе всё равно, за кого стоять, но платила им Лира, захватив не без боя казну Деттервилей. Самое страшное заключалось в том, что после расправы над оруженосцем в открытую никто не выступал.
Боялись. Перелом наступил дней через двадцать. К этому времени две трети людей в замке сменилось, остальные или приспособились, или стояли за Лиру. Сменилось также общественное мнение. Крестьяне любят порядок и твёрдую руку наверху, если рука эта не выжимает из них последнее.
Вертолёт заходит на посадку. Заждавшаяся разгрузочная команда вытаскивает спящих. Пока они работают, осматриваю первую партию. Всё как надо. Колыбельки стоят плотными рядами, в каждой голый бородатый младенец с соской на шее.
Успеваем сделать ещё рейс, прежде чем Лира вызывает меня из экранного зала и просит захватить по дороге.
— Лира, зайди в инженерную базу и захвати пяток ёжиков. Только простых, без огнеметов.
— Пять? Они колючие.
— Скажи компьютеру, чтоб шли за тобой.
— Иду. Конец связи.
— Коша, с ней опять что-то случилось, — говорит Сэм.
И на самом деле, к вертолету Лира идет как сомнамбула.
— Лира, что с тобой сегодня случилось?
— Сегодня? Ничего… Теперь всё будет хорошо.
Поднимаю вертолет и думаю над её словами. Есть в них какой-то второй смысловой слой.
Погрузка. Сэм остаётся погреться у костра, Лира, похоже, не собирается покидать вертолет. Всю дорогу молчит, то хмурится, то улыбается загадочной улыбкой Моны Лизы.
Разгрузка. Неожиданно раздается взрыв лошадиного хохота. Вылезаем из кабины, идем к столпившимся мужикам.
— Мужики, что случилось?
— Сэр Дракон, баба…
Смотрю через их головы. На груде одежды и на самом деле лежит женщина. Короткая стрижка, хорошая фигура, четырёхцветная татуировка на груди и животе. На первый взгляд, лет тридцать. И тут замечаю, что у неё нет кисти правой руки. Давно нет. Кожа культи не красная, а естественного цвета.
Лира расталкивает мужиков, смотрит, кусая губы, потом оттаскивает меня в сторону.
— Коша, помнишь, мы договаривались, что людей для базы отбираю я.
— Помню.
— Берем её.
Минуту раздумываю. Она была с церкачами. Одета как мужчина. Нужен нам церкачий шпион на базе? К черту, в конце концов, поручу приглядывать за ней главному компьютеру. А будет себя плохо вести, отправлю в Северную Америку. Пока возвратится, не меньше трёх месяцев пройдёт.
— Ты чего ждёшь? Загружай. Нам назад пора.
— Спасибо, Коша.
— Странная ты сегодня. Причем здесь спасибо? Тебе ее перевоспитывать.
Лира командует, и женщину несут назад, в машину, пристегивают к койке.
— Мужики, а ещё увечных не встречали?
— Был один, сэр Дракон, без трех пальцев. Подойдёт?
— В самый раз. Грузите.
— Вы слышали, святые отцы, — обращается ведущий к окружающим. – В первый раз нас только слегка пошлёпают по попе. Предлагаю остаться и посмотреть. Меня так давно никто не шлёпал…
— Это как, единственный результат вашей хвалёной тактики трусливой вежливости, брат Теофил?
— Не только, брат Варфоломей, не только. Кстати, именно вы спугнули девочку. Я освобождаю вас от участия в следующих переговорах. А сейчас давайте по свежим следам сравним впечатления. Брат Амадей, будьте добры, возьмите на себя обязанности секретаря. Как вы думаете, почему к вам она обращалась на «вы», а остальным «тыкала»?
— Ну, во-первых, я обаятельный.
— Спорный аргумент, но интересный. А во-вторых?
— А во-вторых, из тех, с кем она разговаривала, я единственный не из Литмундского монастыря. Если на вас, братья-разбойники, у неё зуб, то я чист как снег горных вершин.
— Как же она это узнала? Вы считаете, что она покопалась у вас в мозгах?
— Я этого не говорил. Напротив, опыт показывает, что для чтения мыслей почему-то нужен взгляд глаза в глаза. Как вы рассказывали, дракон тоже требовал смотреть в глаза.
— Действительно… В следующий раз нужно будет надеть затемнённые очки или рыцарские шлемы с закрытым забралом. Кстати, ёжику она в глаза не смотрела.
— Она не читала его мыслей, она диктовала ему свою волю. Что, по-моему, ещё опасней. Да и лейтенант оба приказа выполнил точно и без промедления. Вы не боитесь, брат Теофил, что она отшлёпает вас руками одного из нас?
— Предпочел бы изящную девичью ручку, а не лапу брата Варфоломея.
— Не ошибитесь, брат. Не далее, как два дня назад, она вызвала на бой до смерти сэра Блудвила и вышибла из седла. Потом, в пешем поединке, отобрала у него меч голыми руками.
— Мне кажется, братья, нам нужно серьёзно отнестись к её угрозе убить магистра. Из трёх человек, посягнувших на её права, двое уже мертвы.
— Отнюдь, брат Амадей. Сэр Блудвил жив, чего нельзя сказать о его жене. Видимо, девочке нравятся обаятельные мужчины.
— Бред! Вздор и бред! Кого вы испугались? Малолетку с дрессированным ёжиком? Мне смешно вас слушать! Умные люди, а попались на детские фокусы. Чем она вас околдовала? Разве мы не используем условные сигналы? Достаточно человека с зоркими глазами, или самой плохой подзорной трубы, двух-трёх условных жестов, и вот разгадка всех её способностей!
— Вам вредно много есть, брат Исаак. На вас плохо подействовал бутерброд. Или дракон нам всем приснился? Если да, то чей зуб лежит у меня на столе? Но главное не в этом. До костра это была обычная напуганная девчонка. Сейчас за ней чувствуется сила. Вы обратили внимание на мешки под глазами? Она очень много работала и очень мало спала в последний месяц. Причём, с удовольствием работала. Она же просто светится счастьем. И плевать ей на нас. Подумаешь, десять на одного! Согласитесь, не самый обычный стиль поведения даже для леди. Эти перемены произошли за три с половиной месяца, два из которых она, предположительно, провела в Замке Повелителей. Тезисы её программы, между прочим, совпадают с политикой Повелителей, если верить старым записям.
— И как объяснить два зафиксированных случая чтения мыслей?
— А что слышно о драконе, брат Теофил?
— Никто не знает. Оруженосец сэра Деттервиля сбил его отравленной стрелой влёт, как утку. Дней двадцать туша валялась на болоте. Потом исчезла. Осталась кучка выбитых зубов, куча драконьего дерьма, кострище и множество человеческих следов. Что интересно, вместе с драконом исчез селянин Тит Болтун. Приёмный отец и воспитатель леди Лиры.
— Упустили ящерку.
— Вы правы, брат Амадей, прозевали и упустили. Каюсь, плохо работаем.
— Леди Лира, Тит Болтун, Сэм. Кто ещё? У них есть родственники?
— Дьявольщина! Сэм, его родители! Вы трижды правы, брат Амадей. Инерция мышления! Мы всё ещё считали его жертвой дракона. Думаю, его родным не повредит неделя-другая за монастырской стеной. Подведём итоги, братья. Ситуация прояснилась. Леди Деттервиль, в девичестве Тэрибл, представляет собой силу. Обидно, но враждебную нам силу, в чём виноваты мы сами. Насколько велика эта сила, мы узнаем сегодня-завтра, если останемся здесь. В настоящий момент сила эта – сотня вооруженных людей в замке, девчонка с неординарными способностями и один летающий дракон. Дракон живуч, но смертен. Во всяком случае, отравленные стрелы надолго выбивают его из колеи. Кто хочет добавить?
— Кроме девчонки есть ещё мальчишка Сэм, старик селянин и замок сэра Блудвила.
— Дополнение принято. Теперь всё? Тогда укрепляем лагерь, отправляем людей за родными мальчишки и ждём лёгкого наказания. Если лёгкое наказание покажется нам… гм… не очень лёгким, изменим тактику. За работу, братья. Как говорит наш магистр, не откладывай на завтра то, что совсем не собираешься делать.
Связываюсь с инженерной базой. Вертолёт готов, идет погрузка. Надо поздравить Лиру и начинать операцию. Беру рацию.
— Лира, ты золото! Ты сама не представляешь, какое ты чудо!
— Коша, они же так просто не уйдут!
— Вот именно! Ты предупредила, они не послушались. Теперь мы на полном законном основании отправим их к черту на кулички.
— Куда?
— Далеко-далеко, за синие горы, за глубокие реки.
— А если они вернутся?
— Обязательно вернутся! Тихими и послушными. Надеюсь… Предупреди своих людей, что я прилечу, когда стемнеет. Пусть все, кроме часовых, отдохнут. Ночью у нас будет много работы. Сама тоже отдохни. Конец связи.
Лёгкой рысцой следую на инженерную базу. Погрузка уже закончена. Киберы выстроились у грузового люка. Загоняю их внутрь, залезаю в кабину. Надеваю наушники, включаю электрику, связь, систему навигации, компьютер. Кстати, очень неплохой комп, шестьдесят четыре процессора.
Наушники оживают, слышу, как Тит о чём-то беседует с Сэмом. Включаю автопилот и приказываю отогнать машину на вертолётную площадку. Машина приподнимается на стрекозиных ногах и бодро шлепает в туннель. Тот самый, пятикилометровый, восьмиметрового диаметра, выходящий в глухое горное ущелье. Голос Сэма в наушниках становится все глуше и вскоре совсем исчезает. Горная порода экранирует радиоволны. Странно, почему в Замке такого не было? Надо бы дать вертолёту имя. Пусть Лира придумает.
Конец туннеля. Через прозрачный потолок вижу, как лопасти двух соосных винтов занимают рабочее положение. Выключаю автопилот и лихо взлетаю.
Нет, всё-таки тренажёр не даёт реального представления о машине. Связываюсь с компьютером инженерной базы и заказываю вторую такую машину. Потом вызываю Тита. Он сообщает, что отряд для захвата родных Сэма уже выехал. Сообщает номера ёжиков, которые его сопровождают.
Мой компьютер тут же выводит на экран карту с их координатами. Выбираю точку перехвата, ложусь на курс и перевожу винты в малошумящий режим. Когда всадники выезжают в открытое поле, резко увеличиваю скорость, догоняю их и открываю вентили баллонов с усыпляющим газом.
Через минуту на дороге лежат восемь спящих человек и двенадцать лошадей. Сажаю вертолёт, принимаю стакан противоядия, заедаю лосиным окороком. Жду на всякий случай пять минут, выхожу и выпускаю киберов.
Киберы загружают спящих церкачей в салон, пристегивают к койкам. Лошадей не трогаем. Поднимаю машину и беру курс в горы. Вижу на экране компьютера, как светящиеся точки ёжиков возвращаются к замку Деттервилей. Разгоняю машину до максимальной скорости – двести восемьдесят километров в час. Немного, конечно, но для такой пузатой конструкции — в самый раз. Перелетаю горный хребет, нахожу подходящую полянку километрах в десяти от какой-то деревеньки и сажусь.
Киберы проворно берутся за разгрузку оборудования и материалов. Потом устанавливают надувной ангар защитного цвета. Через двадцать минут цех по производству пенопластовых колыбелек длиной полтора метра готов. В первые восемь укладываю спящих церкачей, загоняю всех киберов, кроме двух, в салон и взлетаю. Предстоит выбрать место для базы N2.
Наконец, нахожу почти вертикальную стену в пятидесяти километрах по прямой от Замка. Выгружаю киберов с сейсмолокационной аппаратурой.
Осталось последнее небольшое дело, и можно вплотную заняться церкачами. Поднимаюсь на четыре тысячи метров, выбираю горный пик и зависаю над его вершиной. В полу грузового отсека открывается люк, и на тросе спускается ретранслятор. Очень симпатичный двухтонный восьминогий паучок. Как только достиг поверхности, принялся очищать вершину от снега и льда, чтобы закрепиться на скальном грунте. Потом развернул панели солнечных батарей и антенны.
Главный компьютер Замка тут же сообщил, что связь с киберами по ту сторону хребта установлена.
Теперь, через четыре-пять месяцев, будет создана вторая база. Даже если никого из нас не останется в живых. Даже если она никому не будет нужна.
Вызываю Лиру и сообщаю, что лечу к ней. Через четверть часа на горизонте показались башни замка Деттервилей. Снижаюсь до десяти метров, передаю управление автопилоту, и описываю вокруг замка Деттервилей правильный круг радиусом три километра, оставляя за хвостом шлейф сонного газа. Теперь ни одно живое существо не сможет выйти из круга. Кроме меня и других, принявших противоядие.
Лечу прямо к замку и приземляюсь во внутреннем дворе. В наступающей темноте с трудом нахожу Лиру и Сэма. Держатся за руки, физиономии у обоих напуганные. Больше — никого. Вылезаю из кабины. Лира издаёт вопль и бросается ко мне. Обнимает мою левую лапу, слёзы в два ручья. Сэм тоже подбегает, физиономия почему-то радостно-виноватая.
Прижимаю крылом Сэма, глажу по спине Лиру, что-то говорю обоим сразу. Потом вспоминаю, что время идёт, облако сонного газа медленно сносит ветром.
— Сэм, пока не поздно, распорядись, чтоб выкатили бочку вина.
Замечаю, что народа вокруг полным-полно. Четыре мужика уже катят заранее приготовленную бочку, ставят на попа, вышибают дно. Достаю из кабины канистру с противоядием, выливаю в бочку, перемешиваю черпаком.
— Люди, слушайте меня! Вы все, мужчины, женщины и дети должны выпить вина из этой бочки. Взрослые — один черпак, дети — пол черпака. Совсем маленькие — один глоток.
Добровольцев не видно. Все знают, какой вкус у этой гадости. Те, кто пил утром, рассказали остальным, приукрасив детали.
— Слушайте меня! С теми, кто не выпьет, будет то же, что с церкачами!