Забираю первую партию — двадцать штук — и иду в химический цех. Противоядие от сонного газа, прозрачная жидкость, как и было заказано, упакована в маленькие пластиковые капсулы. Берешь в рот, надкусываешь, и целые сутки газ не страшен. Беру одну капсулу, испытываю на себе. Горечь страшная! И рот жжёт. Смесь хинина с перцем.
— Главный компьютер, на связь!
— Главный компьютер слушает.
— Ты знаешь, какой вкус у твоей отравы?!
— Должен быть горький. Угол между активным радикалом и атомом углерода составляет…
— Я тебе покажу угол! Я из тебя самого пассивного радикала сделаю! Можешь изменить вкус?
— Нет.
— Засранец! Конец связи.
Придется терпеть. Аля гер ком аля гер. Как же доставить капсулы Лире? Придумал, пусть ёжики несут. Во рту. Объясняю задачу главному компьютеру. Тот берет управление ёжиками на себя. Ёжики разбирают капсулы и семенят за мной на балкон. Загружаю их в подъёмник и опускаю вниз.
Потом спешу в экранный зал смотреть гонки ежей по пересечённой местности. Черт, надо было в них ещё говорилку вставить. Вызываю компьютер и даю задание доработать вторую партию.
В экранном зале Тит наблюдает за сборами церкачей. Видимо, в монастырь прибыло подкрепление из других мест. Первый отряд в четыреста пятьдесят всадников строится и выезжает за ворота. В монастыре остается человек пятьсот, занятых сборкой осадных машин из заранее приготовленных деталей.
Вызываю компьютер инженерной базы и заказываю партию ёжиков с одноразовыми огнеметами. Тит сообщает новости Лире. Потом я рассказываю ей о ёжиках. Лира, впервые за все дни, проведенные в замке, радостная, строит солдат и объявляет, что на них идут церкачи. Только не знают, воевать, или сразу сдаваться. Церкачей немного — всего полтысячи.
Эта новость вызывает в рядах лёгкое оживление. Лира поднимает руку, шум смолкает. Отдает приказ лейтенанту выставить наблюдателей на главной башне, распределить участки обороны, проверить оружие и распускает строй.
Часа через два к Лире прибегает обалделый связной, и сообщает, что стадо ёжиков пасётся у подъёмного моста.
— Впусти их немедленно, — командует Лира, выходя на крыльцо. – Это мои друзья.
Ёжики деловито спешат к ней и складывают капсулы в кучку. Разгрузившись, все, кроме трёх, убегают из замка. Лира пересчитывает капсулы, подзывает лейтенанта. Тот отбирает девятнадцать человек. Лира раздаёт капсулы, объясняет, что с ними делать. Потом кладет одну себе в рот, надкусывает. Глаза у неё лезут на лоб, она машет руками и бежит к колодцу. Через пять минут, выпив пол ведра, со слезами на глазах возвращается к строю.
— Отставить разговоры! — без всякой необходимости командует лейтенант. — Тяжело в лечении, легко в раю!
— Бочонок вина! — сипло командует Лира. — Быстро!
Дело пошло. Лира отмеряет в кружку черпак, разрезает над ней капсулу ножом, и очередная жертва выпивает.
— Ну как? — спрашивают из очереди.
— Ты никогда голой задницей на горячую плиту не садился? Так вот, это — ещё хуже! — гордо отвечает выпивший.
После обеда с башни сообщают, что на горизонте появились церкачи. Лира надевает доспехи. Вскоре с башни поступает вторая новость: церкачей не пятьсот, а всего четыреста пятьдесят. Почему-то это вызывает бурный энтузиазм. Тит обсуждает что-то с Лирой насчет ёжиков.
Обязанности давно поделены. Как только будет готов вертолёт, я отправляюсь на помощь, а Тит с главным компьютером и ёжиками помогает держать оборону.
Церкачи разбиваются на два отряда, один обходит замок справа, другой слева. Впрочем, не приближаются ближе полутора километров. Обойдя замок, оба отряда соединяются и разбивают лагерь. В центре поднимается белый шатёр. Через час к замку направляется процессия из пятнадцати человек.
Лира выходит навстречу. За воротами замка остается «команда быстрого реагирования» — девятнадцать человек на лошадях, в полном вооружении плюс Бычок. Лира идет не торопясь, срывая цветочки.
Однако, фокус не удаётся: пройдя половину расстояния церкачи останавливаются и ждут. Лира садится среди цветов, сплетает себе венок, надевает на голову и только после этого подходит к церкачам, неся шлем как корзинку, на сгибе локтя. Три ёжика шуршат в траве позади неё, ещё три — за спиной церкачей.
— Вы — леди Елирания Тэрибл? — спрашивает толстый церкач, тот самый, который вёл мозговой штурм.
— Я, я, — рассеянно отвечает Лира, прогуливаясь мимо строя церкачей и внимательно их рассматривая. — А ты — тот самый толстяк, которому Дракон зуб подарил? Можешь не отвечать, я вижу.
Вдруг Лира остановилась перед невзрачным церкачом, нахмурилась.
— Ты, собачий сын, чего здесь делаешь? Я же тебе приказала ров чистить!
— Леди Тэрибл, у нас есть более важные темы для разговора, — вмешался на правах знакомого толстяк-ведущий.
— У тебя, может и есть, а ему работать надо! Ему двадцать девять дней осталось, а там и конь не валялся. Если не справится, я же ему руки по локоть отрублю, как ты не понимаешь! Думаешь, мне приятно человеку руки отрубать?
— Вот об этом мы и хотим поговорить. Ради чего вы укрепляете замки?
— Не бери в голову, толстяк, может и обойдётся. А если что, мне Дракон поможет. А ты чего такой тощий? — спрашивает она у другого церкача. — Вот поешь, — достает из шлема бутерброд, завернутый в лист салата, и сует церкачу в руку.
— Леди Тэрибл — не выдерживает ведущий, — вы можете уделить мне минуту внимания?
— Куда ты так торопишься? Дай человеку поесть. Видишь, он чуть не подавился. А где магистр? Я его не вижу.
— Вы хотите с ним говорить?
— Нет, я его скоро убью. Он меня хотел на костре сжечь. Показать следы от волдырей? Я обещала его из арбалета застрелить. И Дракон говорит: «Не надо сдерживать души прекрасные порывы». Это не о магистре, но к нему тоже подходит, правда?
— Боюсь, он будет другого мнения. Кстати, что произошло тогда на костре? Люди говорят разное, но я хотел бы узнать из первых рук.
— Тогда спроси у Дракона, — захихикала Лира. — Я, как бы это сказать, так испугалась, что совсем потеряла голову. Мы что, так и будем стоять? Я сейчас распоряжусь подать скамейки.
Лира оборачивается и голосом домохозяйки командует:
— Лейтенант, пришлите, пожалуйста, сюда две скамейки из большого зала. И стул для меня не забудьте!
Беру с пульта рацию, передаю приказ Сэму. Сэм — лейтенанту.
— Думаете, ваш приказ услышат? До замка почти миля, — вежливо удивляется один из церкачей.
— Вас, кажется, Амадей зовут? Так вот, господин Амадей, может, вы не обратили внимания, но я сказала: «Пожалуйста»! Это не приказ, а просьба, вы понимаете разницу? Он в лепёшку расшибется, но просьбу выполнит.
— Извините, но как вы узнали моё имя?
— Так ведь только что этот любитель бабьих сплетен у колодца сказал вам: «Мне кажется, Амадей, она морочит нам голову». По-моему, это не очень вежливо, как вы считаете?
— Я думаю, это не очень вежливо, но соответствует действительности.
Лира задумывается. Тем временем пять всадников из группы быстрого реагирования привозят две длинных скамьи и стул.
— Присаживайтесь, — говорит Лира и садится на стул верхом. – Я подумала над вашими словами, и пришла к выводу, что в чём-то вы правы. Но вы сами виноваты. Во-первых, сегодня воскресение, у меня день отдыха, а во-вторых, я ведь вас не звала, так?
— Только крайняя озабоченность заставила нас…
— Ни слова больше, — сказала Лира, — или вы начнете врать, и я вынуждена буду вас наказать. Если хотите, я скажу вам, что вы должны будете делать. Но учтите, мое слово равносильно приказу. Никаких отговорок я не приму. Скажу съесть гадюку — съедите гадюку, скажу отрубить руку — отрубите руку. Сейчас посовещайтесь и скажете мне, готовы принять мой план к исполнению, или нет.
— Мы предпочли бы сначала услышать ваш план, обсудить…
— Ты не понял, толстяк, как только вы услышите, вы должны будете беспрекословно его выполнять. Меня все должны слушаться. И камни, и животные.
Лира отводит руку в сторону, растопыренными пальцами как бы ощупывает воздух.
— Ёжик, ко мне!
Тит отдает команду главному компьютеру, и к Лириной руке спешит ёжик.
— Как стоишь перед человеком?
Ёжик встает на задние лапки и пытается отдать честь лапкой.
— Молодец, свободен.
Ёжик убегает.
— Девочка, ты не много на себя берешь? Хочешь напугать нас парой дешевых трюков? Чего ты добиваешься?
— Посмотри мне в глаза, недоумок. Здесь моя земля, и вопросы задаю я! Что?! Вспоминай утро, монастырский двор. Вы садитесь на коней, вспоминай. Всё, можешь расслабиться. Осадные машины, тысяча человек, это что, всё против меня? Против моей сотни? Десять на одного, вы с ума сошли!
— Теперь ты поняла, против какой силы выступаешь?
— Теперь я буду командовать, а вы будете выполнять! Если нет, я вас накажу. — Лира поворачивается к замку и командует: — Лейтенант! Коня! Приказ на сегодня — снова обращается она к церкачам. – Вы снимаетесь, и до ночи убираетесь назад, в монастырь. Приказ на завтра: вы выбираете нового магистра, так как этого я скоро убью. Приказ на месяц: вы отменяете патенты на грамотность. Приказ на зиму: вы открываете в каждой крупной деревне гимнасии и обучаете грамоте всех желающих. Бесплатно. Пока всё. Все свободны.
Лира оборачивается к ним спиной, и смотрит на всадника, который ведёт в поводу Бычка.
— Решительно сказано — замечает толстый ведущий. — А если мы всё же будем действовать в соответствии со своими планами?
— Если дети шалят, их наказывают, — говорит Лира, садясь на коня. — В первый раз я накажу вас несильно. Во второй раз… Второго, надеюсь, не будет.
Всадник нагибается, подхватывает стул, и они вместе с Лирой удаляются в замок.
Как только поворачиваются спиной к микрофону, слова становятся неразборчивы.
— Главный компьютер! — командую я. — На связь.
— Главный компьютер слушает.
— Можешь наладить звук?
— Беру управление передатчиками на себя.
Свет гаснет. Вся дальняя стенка превращается в огромный панорамный стереоэкран. Боковые экраны гаснут, на центральном, с секторами обзора, остаются только карта местности, зелёные точки передатчиков и, серой тенью, конус видимости. Качество стереокартинки поразительное. Тит издает непонятный звук, у меня отваливается челюсть.
— Откуда такое качество?
— Компьютерная реконструкция на основе информации, полученной с телепередатчиков, — отзывается главный компьютер.
— …выгнал? — слышен голос Лиры.
— Наверно, надо было так сделать сразу. Сейчас уже поздно. Мой сын зовет её мамой, — отвечает Блудвил. — Я ненавижу Ребекку, но, когда её нет рядом, мне её не хватает.
Лира со стоном садится на Бычка и направляется к воротам замка. Отряд, конвоируя пленных, на ходу строится в походную колонну.
Блудвил догоняет её, но держится на пол корпуса сзади.
— Отдать им оружие, — командует Лира. Оба отряда издают радостный рев.
В этот момент ворота замка захлопываются, и мост начинает быстро подниматься. Лира оборачивается и смотрит на Блудвила.
Отчётливо слышны щелчки заряжаемых арбалетов. Блудвил привстаёт в стременах, длинно, витиевато ругается. Потом пришпоривает коня и скачет ко рву.
— Опустить мост!
— Обойдешься, недоносок! — доносится со стены яростный женский голос. — Проваливай к своей новой шлюхе, ублюдок! Думаешь, я позволю тебе разбазарить наследство сына?
Оба отряда, перемешавшись, толкутся на краю рва.
— Опусти мост, Бекки!
— А может, тебе постельку постелить? Решил подарить наш замок своей сучке?! Думаешь, я поверю, что эта малолетка могла тебя побить? Убирайся вместе с ней! Пока я жива, в замок ты не войдёшь!
Лира подзывает лейтенанта, тот вытаскивает из толпы несколько человек. Внезапно в плече Ребекки возникает оперение арбалетной стрелы. Она разворачивается, с криком падает вниз, катится по склону на дно рва.
Блудвил отбрасывает пустой арбалет, скатывается в ров, оскальзываясь и разбрызгивая грязь, бежит к ней. Тормошит, зовёт, потом поднимает на руки и медленно идёт назад.
Со скрипом и потрескиванием начинает опускаться подъёмный мост.
Напряжение в замке Деттервилей нарастает с каждым часом. На следующий день был пойман второй шпион церкачей. Всем ясно, что за вторым должен наблюдать третий, непойманный. Лира сказала Титу по рации, что ничего не успевает, поэтому начинает играть на опережение.
Тит ничего не понял, я тоже. Выглядит она страшно. Глаза ввалились, чёрные. Под глазами мешки. Губы плотно сжаты. Не четырнадцать лет, а сорок четыре. Встала, как всегда, с солнцем, собрала отряд в тридцать человек — половину оставшихся — и поехала воевать замок Тэриблов. Тит говорит, что замок пока не поделили, поэтому там заправляют делами несколько церкачей. До сих пор в замке ни одного нашего телепередатчика.
Выясняю, когда будут готовы передатчики-ёжики. Не раньше двух часов дня. Делать абсолютно нечего. Инженерная база загружена срочными и сверхсрочными заказами. Шатаюсь по всем помещениям, каждые полчаса выясняю новости. Новостей никаких.
Смотрюсь в зеркало. Уши наросли уже сантиметров на пять и заострились. Кто не видел, может подумать, что так и надо. Зубы растут. Из четырех клыков остался один, и это сильно портит впечатление. Но полгода придётся потерпеть. Хуже всего с перепонкой. Медицинский компьютер сказал, что полная регенерация займёт три года. Если залечь в биованну, можно ускорить до года. Но вообще-то, мне биованна не нужна: скорость регенерации и так близка к максимальной.
Учусь бегать рысью, иноходью. Пока ещё это очень больно. Тит выглянул раз в коридор, сказал, что мной кавалерию пугать.
Два часа. Бегу иноходью в инженерную базу, получаю четырех ёжиков, следую рысью на балкон, спускаю вниз и спешу в экранный зал. От Лиры пока никаких известий. Объясняю главному компьютеру, куда нужно доставить ёжиков, включаю экраны и смотрю на поразительное зрелище – бег стада ежей по пересечённой местности глазами участников. Здорово напоминает авторалли или гонки на багги. Разумеется, ёжики опоздали.
Встретили отряд, выходящий из ворот замка. Торопливо пересчитываю людей — все! Двух ёжиков оставляю у замка Тэриблов, двух гоню за отрядом. Наконец, отряд возвращается в замок Деттервилей. Солдаты весело расходятся по казармам. То и дело хватают друг друга за загривки со словами: «Посмотри мне в глаза! Опять не о том думаешь, паскудник!»
Вскоре мы с Титом узнаём подробности. Краткий отчет самой Лиры, сухой и точный, и рассказы солдат, живописные, с фантастическими подробностями.
Лира ворвалась в никем не охраняемый замок, приказала закрыть ворота, поднять мост, выставила на стенах часовых. Потом приказала трубить в трубы и согнать всех церкачей в центральный двор. Челядь собралась сама, так как солдаты никого, кроме церкачей не обижали.
Если и щипали иногда женщин, то любя. Лира сняла шлем, сказала, что она леди Тэрибл, и спросила, что в её замке делают церкачи. Челядь тут же попадала на колени с радостными криками. Лира вызвала к себе старшего церкача, поставила перед собой на колени, чтоб голову не задирать, взяла рукой в железной перчатке за волосы и приказала смотреть прямо в глаза.
Сначала просто смотрела в глаза, потом стала задавать вопросы. То хмурилась, то улыбалась. Когда церкач хотел ответить, закрывала ему рот рукой. Потом отпустила и приказала дать ему пять плетей, чтоб знал, о чём можно думать, а о чём — нельзя.
Когда экзекуция кончилась, приказала церкачам вернуть всё присвоенное, особенно из библиотеки, укрепить стены, очистить ров, вырубить или выжечь кустарник вокруг замка, и дала на все дела срок — месяц. Пообещала отрубить всем руки, если не уложатся. После этого собрала отряд и уехала.
— Сэр Дракон, я, конечно, понимаю, что Лира дурила мозги церкачам, но чего она добилась этим визитом?
— Давай, подумаем за церкачей. Про то, что произошло в замке Блудвилов, им, скорее всего, уже известно. Ситуация выглядит так: есть девчонка, которая набирает армию, ловит шпионов и укрепляет замки. Девчонка непростая, общалась с драконом Повелителей, научилась у него читать мысли и ещё бог знает, чему. Встретив церкачей, не отступила и не испугалась, а решила приобщить их к делу. Из этого, вроде бы, следует, что воевать она собралась не с ними — кто же нанимает врагов рыть окопы? С другой стороны, девчонка очень торопится, значит, опасность близка. Вопрос: что за опасность? Плохо дело, Тит. Завтра-послезавтра надо ждать гостей.
— Завтра, сэр Дракон. Посмотри на этот экран.
На экране двор Литмундского монастыря. Ясно без слов.
— Сообщи Лире. У неё половина людей в замке Блудвилов.
— Уже.
Вечером у Лиры была истерика. Сначала она послала гонца в замок Блудвилов, отдала необходимые приказы лейтенанту, потом заперла дверь в кабинет и спальню, не заметив Сэма, упала на кровать и забилась в рыданиях. Сэм неумело утешает.
— Я ничего не успела, я не знаю, что делать (рыдания). Завтра (рыдания). Опять будут убивать! Я не могу, я не хочу… (неразборчиво).
— Не плачь, пожалуйста не плачь, — лопочет напуганный Сэм.
— Сэмик, уходи отсюда! Как можно дальше. Тебе Тит всё объяснит. Только сегодня же уходи, Сэмик, миленький… Завтра сюда церкачи придут. Коша знал бы, что делать, а я не знаю. Уходи, Сэмик!
Вырываю у Тита рацию и давлю на кнопку вызова. Никто не замечает. Начинаю сигналить азбукой Морзе. Три коротких, три длинных, три коротких. Даю приказ булыжнику-передатчику ползти к краю стола.
Секунд через десять раздается грохот. Сэм выбегает из спальни и хватает со стола рацию.
— Сэм, дай рацию Лире.
Топот ног, голос Сэма:
— Лира, это…
— Не плачь, моя золотая.
— КОША!!!
Потом тишина.
— Коша, я к тебе всегда хорошо относилась, я тебе ничего плохого не делала. Скажи мне правду, пожалуйста, ты мёртвый или живой? Я всё-всё для тебя сделаю, только мне знать надо.
Вот это оборот! Что же ей сказать такое, чтоб сразу поверила?
— Рыжая ты, а не золотая! Всё настроение испортила. Если у меня уши покороче стали и нескольких зубов не хватает, это ещё не повод обзываться. Хочешь, слово Дракона дам?
— Нет, не хочу! Пусть всё как есть! Ты только не исчезай!
— Тогда слушай. Продержись завтра до вечера. Вечером я прилечу и всё устрою. Раньше никак не смогу. Держи себя с церкачами так, будто они маленькие, непослушные дети. А ты — их мама. Только особенно не выпендривайся. Твоя задача — протянуть время до вечера, а не лезть на рожон. Поняла, моя хорошая, только до вечера. Да, я пошлю к тебе ёжиков. Они вроде булыжников-телепередатчиков, только бегают быстрее. Ты не удивляйся, если под ногами крутиться будут. А сейчас ложись спать. Утром я остальное расскажу. Сэм!
— Я тут.
— Проследи, чтоб Лиру до утра никто не беспокоил.
Утром, ни свет, ни заря, меня будит Тит.
— Поговори с Лирой. Она боится, что ты ей вчера приснился.
Беру рацию.
— Коша, это ты?
— Лира, ты знаешь, что нельзя драконов будить в такую рань? Любой дракон, которого разбудили раньше времени, становится свирепым, кровожадным, и питается исключительно сопливыми девчонками. Особенно рыжими.
— Я только хотела убедиться, что ты настоящий. Прилетай скорей. Я тебе бочку картошки отварю, — отключилась.
Удивлённо смотрю на рацию, потом на Тита.
— Это она проверяла, живой ты, или с того света, — говорит Тит. — Призраки в это время не спят.
Потягиваясь, иду в инженерную базу. План созрел ещё вчера. Отдаю приказ оснастить салон вертолёта подвесными койками в четыре этажа на 48 мест. Тесновато, но потерпят. Под брюхом смонтировать раму с баллонами. Управление вентилями вывести в кабину.
Потом смотрю, как идет производство ёжиков. Ёжики — мое секретное оружие. Укус ёжика будет вызывать сон и легкую амнезию — человек забудет сутки перед укусом. Кроме того, ёжик сможет выпустить облако газа, вызывающего тот же эффект. Правда, весь газ выпускается за один раз. И, наконец, ёжики снабжены самоликвидатором – зарядом взрывчатки, достаточным, чтобы уничтожить всадника.
— Тит, куда они идут?
— По этой дороге — сначала замок Блудвилов, потом, если свернуть направо, монастырь.
— Тит, ты должен остановить её! Свяжись с ней немедленно! обещай, что угодно, только пусть отложит на три дня! Ты понял, на три дня!
— Поздно, сэр Дракон, — грустно говорит Тит. — Она рацию дома оставила. Сказала, что у неё очень мало времени. Месяц на все подвиги. Потом будет поздно.
— Но почему?
— Не сказала.
— Главный компьютер, на связь!
— Главный компьютер слушает.
— На каком имеющемся в наличии самоходном аппарате я могу добраться до замка Блудвилов за четыре часа?
— В настоящее время такого самоходного аппарата на базе нет. Есть возможность модернизировать горнопроходческий комбайн, однако модернизация и спуск в долину займёт не менее восьми часов. Начинать?
— Нет. Будет поздно.
Переключаю экраны на телепередатчики в районе замка Блудвилов.
— Тит, сколько ей досюда ехать?
— Если рысью, часа три.
Ждём. Проходит три часа. Четыре. Из-за леса появляется отряд. Навожу телеобъектив, считаю. Пятьдесят два всадника, четыре запасных лошади.
Впереди знаменосец. На штандарте — дракон, развернувший крылья, и девиз: «За него». Вторым едет рыцарь. Фигурка в черных латах кажется совсем маленькой. Внутри что-то сжимается, в горле поднимается сухой комок.
Отряд останавливается метрах в двухстах от замка. Несколько всадников спешиваются и тут же начинают что-то размечать на поле. Знаменосец, Лира и два арбалетчика подъезжают ко рву. Не успел заметить, когда, но мост уже поднят. Знаменосец поднимает горн и трубит. На стене появляется пьяная заросшая личность, кричит бессвязные ругательства и делает неприличный жест. Звенит арбалетная тетива, и личность со стены исчезает. Лира оборачивается и показывает арбалетчику кулак. Тот виновато пожимает плечами.
Никак не могу справиться с направленными микрофонами. Видимо, из-за расстояния и ветра. Голоса слышны, но слов не разобрать.
Знаменосец опять трубит. На этот раз со стены раздается ответный сигнал. Лира что-то спрашивает у знаменосца, и все четверо отъезжают к основному отряду. На стене какое-то движение. Четверо солдат волокут небритую личность. Подходит пятый, на голову выше остальных, взмахивает мечом, и лохматая голова летит в ров. Через секунду туда же летит тело.
— Это сэр Блудвил, — говорит Тит.
— Своего убил…
— Оскорбить рыцаря имеет право только рыцарь. И ведь это был уже труп. Не мог человек Лиры промахнутся с такого расстояния.
Идёт время. Через пятнадцать минут в замке снова звучит труба, мост опускается, выезжают три всадника. Навстречу им выезжают три человека из отряда Лиры. Короткие переговоры, и всадники разъезжаются по своим лагерям. Лира и два солдата облачают Бычка в лошадиные доспехи. Солдаты заметно нервничают.
— Тит, зачем эти цепи от седла к копытам? Видишь? Перевиты жёлто-зелёными шнурами.
— В первый раз такое вижу. Лира что-то выдумала.
— Каскадеры так делают, чтоб лошадь в нужном месте подсечь и уронить, но Лире-то зачем?
Бычок осёдлан, Лира садится, ей подают копье, меч, щит. Бычок неторопливой рысью направляется на край поля, где у штандарта дежурят два всадника. Из ворот замка появляется отряд, человек двадцать, и направляется к другому краю поля, где также дежурят два всадника.
Отряд Сэра Блудвила устанавливает свой штандарт, люди Лиры отдают честь и отъезжают к своим. Два всадника остаются рядом с сэром Блудвилом, остальные спешат к центру поля, занимают места напротив отряда Лиры.
Нацеливаю туда микрофоны. Шум как на хоккейном матче. Люди Блудвила уверены в победе, предлагают друг другу пари. Отряд Лиры молчит.
Лира отстегивает щит и бросает в траву. Её люди встречают это дружным троекратным ревом. На центр поля выходит человек, взмахивает белым флагом и поспешно убегает. Конь сэра Блудвила начинает медленным шагом, но постепенно разгоняется, переходит на рысь, потом галоп. Бычок с места берёт быстрой рысью, но идти галопом не желает. Среди людей Блудвила слышен смех.
Лира наклоняется к самой его шее, и тут, наконец, Бычок переходит на неумелый, неуклюжий галоп. Первым понял, что бой идет не по правилам, конь сэра Блудвила. Прошедший десятки поединков, он знает, что противник должен пронестись слева. Бычок же идёт точно в лоб, на таран. В последний момент конь шарахается вправо, Блудвил теряет равновесие, заваливается влево, и тут на них налетает Бычок.
Блеснули, вращаясь доспехи сэра Блудвила, его конь катится по земле. Лира, рыбкой вылетев из седла, переворачивается в воздухе, и, тяжело упав на спину, скользит по траве. Бычок, сделав по инерции несколько шагов, останавливается, широко расставив ноги и мотая головой.
Зрители замерли.
— Что они стоят, — бормочет Тит. — Почему они стоят?
Конь сэра Блудвила поднимается на ноги. Седло свисает у него под брюхом. Блудвил зашевелился, неуверенно поднимается и, пошатываясь, идёт к коню. Отцепляет от седла меч. Лира слабо шевелится, переворачивается на живот, приподнимается. Блудвил подходит к ней, поднимает меч и наносит сильный удар по шее. Лира вновь падает в траву и медленно переворачивается на спину.
— Убил, — совсем тихо говорит Тит. — Убил мою девочку.
— Ничего ей нет. Я латы проектировал! Сейчас она его подсечет.
Но Лира не двигается, а Блудвил опять поднимает меч. Удар. Второй удар, третий, четвертый. Блудвил осматривает лезвие меча, нагибается и смотрит на неподвижные черные доспехи. Не думаю, что на них осталась хотя бы вмятина. И тут Лира хватает его за щиколотки, группируется, и, разгибаясь, наносит удар обеими ногами под шлем. Блудвил, уронив меч, падает навзничь. Лира подбирает меч и, сильно прихрамывая, идёт к нему. Встает коленом на грудь, левой рукой откидывает забрало.
Вижу, как шевелятся его губы. Пытаюсь в очередной раз нацелиться направленным микрофоном. Всё заглушает шум травы под ветром. Лира поднимает своё забрало. Из носа у неё идёт кровь. О чем-то говорят. Долго. Лира поднимает руку и подзывает жестом двух солдат. Один встает метрах в десяти и наводит арбалет на Блудвила. Второй убегает к лошадям.
Лира отбрасывает меч, поднимается, снимает шлем, перчатки и отходит на несколько шагов. Блудвил тоже снимает шлем, втыкает меч в землю, как распятие, встаёт перед ним на колени, молится. Даю общий план.
Солдаты Лиры разоружают людей Блудвила. К Лире подбегает солдат с пузатой флягой, льёт ей на руки. Она моет лицо. Потом ласкает Бычка.
Блудвил кончил молиться. Лира вытаскивает меч из земли и задумчиво очищает лезвие от налипших комочков. Все отходят метров на двадцать, оставляя их вдвоём. Блудвил встаёт на одно колено и слегка наклоняет голову. Лира что-то говорит. Он поднимает голову, смотрит ей в лицо.
Лира втыкает меч в землю и медленно, прихрамывая, отходит. Блудвил вскакивает и спешит за ней. Идут в сторону дороги, прямо на передатчик.
Подбегает солдат, но Лира жестом отсылает его назад. Блудвил кладет ей на плечо руку, но она брезгливым движением сбрасывает. Лихорадочно манипулирую микрофоном.
— …тогда почему?
— Ты хоть и трус, но честный. А среди знатных так мало честных людей.
— Я не трус. Ты видела, я готов был умереть. Разве так ведут себя перед смертью трусы?
— Ты всех боишься. Ты боишься меня, боишься церкачей, боишься своей жены.
— Ложь! Я принял тебя за Черного Карлика! И вышел драться.
— А когда ты отправил меня на костёр, за кого тогда ты меня принял? Что тобой двигало? Жадность, или церкачей испугался?
— Ну да, я боюсь церкачей! Так не за себя же боюсь! За сына!
— Объясни мне, ради бога, зачем же ты влез в это дерьмо? Я понять хочу. Кто все придумал?
— Твой покойный муж, сэр Деттервиль и моя жена. Потом поняли, что без поддержки церкачей не обойтись. Мне рассказали перед самым приездом магистра. Ты права… Я боюсь свою жену.
— Ты боишься церкачей, ты боишься жены. Из-за них ты решил погубить молодую девушку и потерял всё. Замок, землю, честь.
Молодец девчонка! Моя школа! Так его, логикой дави!
— Слушай, как говорит! — толкает меня локтем Тит. – Сколько я её риторике учил! Уши затыкала, а ведь всё запомнила!
Лира присаживается на поваленное дерево на обочине.
— Хочешь получить назад свой замок?
Блудвил резко вскидывает голову.
— Докажешь, что ты мужчина, — продолжает Лира, — получишь замок и земли. И будешь моим вассалом. А пока… Мне ведь всё равно нужен управляющий.
— Управляющий в собственном замке. Хочешь, чтоб надо мной люди смеялись?
— А так не будут? Что тебя девчонка побила?
— Когда на турнире лошади сталкиваются, по-всякому бывает.
Лира даже вскакивает.
— Ну ты, снимай латы, будем на кулаках драться. Если я тебя в пять минут не уделаю, получишь назад свой замок. Я двоих таких, как ты, как щенят побью. Меня Дракон драться учил!
— Не сердись. Не хотел я ничего обидного сказать.
Лира садится, обхватывает голову руками.
— Устала я. На людей бросаюсь. Ладно, сделаем так. О том, что ты управляющий, будем знать я, ты, и несколько моих людей. Укрепишь замок, прочистишь и наполнишь водой ров, наберёшь солдат. Лоботрясов и дармоедов гони в три шеи. Я своих заставила дороги чинить. Да, если внутри замка нет колодцев, выкопай. Один во дворе, второй где-нибудь в подвале, чтоб под замком был, отравить не смогли. В ров рыбу запусти. Чем больше, тем лучше. Если воду отравят, рыба всплывёт, увидишь. Я тебе из своих людей сорок человек оставлю. Помогут порядок навести. Теперь — самое главное. Везде, где можно, доставай серу и селитру. Чем больше, тем лучше. Ещё нужно древесный уголь, но его всегда достанем. Потом, надо очень много железа. Можно меди. Собирай в замок кузнецов и колокольных дел мастеров. Пусть ставят свои печи. Скоро у них будет много работы. Что делать, я позднее объясню. Им потребуется каменный уголь, не скупись. Всё, кажется… Нет, не всё! Найди грамотеев, пусть учат всех желающих грамоте. Патенты я выдам. Бесплатно.
— Ты? Церкачи…
— Мне Дракон право дал.
— Ясно. С кем воевать будем?
— С церкачами.
— …
— Струсил? Ты думаешь, мужчиной легко стать?
— Но зачем?
— Я тебе потом всё объясню, ладно? Я сейчас очень устала, а тут разговор не на один час.
Лира, морщась, встает, потирает ладошкой латы в районе правой ягодицы и кричит:
— Бы-чок!
Потом, подумав, добавляет:
— Коня сэру Блудвилу!
Двое суток не отхожу от учебного компьютера. Даже ем, не отрываясь от экрана. Киберы приносят еду, уносят пустую посуду. Изучаю компьютерную технику Повелителей.
Странно, но очень мало общего с тем, что я помню. Другая терминология, другая элементная база. Более продуманная, что ли. Без исторически сложившихся пережитков. В математике и физике такого не было. С электроникой, вроде, всё просто. Сделано надёжно и технически красиво.
Разъёмы снабжены механическими фиксаторами и пьезовибраторами для притирки контактов и устранения плёнки окислов. Долговременная память — в твердотельных блоках. Что-то там насчёт перестройки стереополимеров. Ёмкость поразительная, тысячи гигабайт. Хватит на хорошую библиотеку. В моё время таких не было.
Зато операционная система — это что-то жуткое. Сетевая, многопроцессорная, динамически перестраиваемая. Файловая система древовидная, с трёхэтажными наворотами защиты от параллельного и несанкционированного доступа к файлам. В этом болоте надо выловить пароль главного администратора и заменить на другой, известный мне.
Метод шифровки такой, что работает в одну сторону. Позволяет завести пароль и сравнить один пароль с другим. Но расшифровать невозможно.
Гоню кибера на склад за новеньким компьютером и кучей пустых блоков памяти. Открываю корпус. Ага, один блок памяти вставлен, и семь гнёзд пустуют. В свободные гнезда вставляю два пустых блока. На всякий случай выгоняю кибера за дверь. Подумав, отключаю учебный компьютер от компьютерной сети. Кибер уходит, зато приходит Тит.
— Тит, в Бога веришь? Помолись за меня.
— Опять смеёшься над старым человеком?
— Посмотри на меня, на мой хвост. Видишь, серьёзен, как никогда. Взгляни на этот раскрытый сундук с микросхемами. Представь, что это крепость. Я сейчас рою под неё подкоп.
Включаю компьютер. Устанавливаю пароль главному администратору системы, копирую первый блок памяти во второй. Целиком, бит в бит. Меняю пароль и снова копирую. Теперь в третий блок.
По идее, второй блок от третьего должен отличаться только паролем. На практике всё намного хуже. Операционная система — как живой организм. С виду бездельничает, но думает о чём-то своём. Регистрирует статистику, ведёт протокол действий оператора. Короче, сравнение второго и третьего блоков выявило несколько сотен различий. Методично изучаю каждое. Слишком короткие исключаю сразу.
— Ну как? — интересуется Тит, — подкопался?
— Ага. Прямо в кладовку, где хранилась жемчужина и десять мешков сушеного гороха. И всё просыпал. Теперь ищу жемчужину.
Наконец выявил четыре подозрительных места. Меняю пароль ещё раз и повторяю процесс. Смотрю только на подозрительные места. Осталось два. Ага, пароль записывается не в один, а в два файла. Причем, шифруется по-разному. У-у-у, параноики! Верить же надо людям, доверять! Развели тут шпиономанию… Тоже мне — Джеймсы Бонды!
С помощью программы-отладчика лезу по-наглому прямо в память и меняю пароль. В третьем блоке. Тот, который стоит сейчас на самый первый. Кажется, все. Проверяю. Выключаю компьютер и снова включаю.
Компьютер жалобно пищит и выводит на экран сообщение:
ВНИМАНИЕ! НАРУШЕНА СТРУКТУРА ФАЙЛОВОЙ СИСТЕМЫ!
ВОССТАНОВИТЬ? [ Да / Нет ] =-> (Да)
Вот те раз! Я так старался… Конечно же восстановить! Компьютер задумывается минут на десять.
— Ну как, получилось? — интересуется Тит.
— Как у того доктора: «Больной перед смертью потел? Эт-то хорошо!»
Наконец, компьютер выходит из транса и сообщает, что достоверность двух файлов не гарантирует. Тех самых, с паролями, в которые я лазил. Спрашивает, удалить их, или оставить, как есть. Оставить!
Меня всего трясёт. Хвост выбивает по полу апериодическую дробь. Теперь – самое главное — проверить пароль. Меняю местами блоки. Третий с первым. Включаю.
— Тит, — говорю я осипшим голосом, — набери на клавиатуре: «Мёбиус». Нет, с большой буквы.
Тит неуверенно набирает. Получилось!
— Получилось! — кричу я и подбрасываю его до потолка. — Съела, жестянка бестолковая! Ты понимаешь, получилось! Теперь вся база наша. Теперь нам никакие церкачи не страшны!
— Теперь твои гномики меня слушать будут? Пусть из погреба лучшего вина принесут! Я тост скажу!
— Подожди, Тит, не торопись с тостом. Это была генеральная репетиция. Надо настоящий пароль заменить.
Беру инструменты, пустой блок памяти и иду в зал главного компьютера. Тит за мной. Как вор, осматриваюсь, нет ли поблизости киберов, открываю корпус компьютера N 76 и заменяю блок памяти на пустой. Рысью несёмся назад. Вставляю блок вторым номером в свой комп, редактирую отладчиком файлы с паролями. Потом, подпрыгивая от нетерпения, запускаю проверку файловой системы. Всё! Вот он, блок с паролем «Мёбиус»! Возвращаю его в компьютер N 76, закрываю корпус, включаю.
— Тит, хочешь нажать на главную кнопку?
— Вместе.
Нажимаем и прислушиваемся. Всё, как и раньше. Высовываю голову в коридор и кричу:
— Киберы, двое ко мне!
Прибегают. Что бы такое приказать для проверки? Им запрещено выходить наружу.
— Сбегайте на улицу, принесите букет ромашек, поставьте сюда, на пульт в стакан воды.
Убежали. На улицу. Слушаются! А ромашки здесь растут?
— Тит, здесь ромашки растут?
Создаю видимость трудовой деятельности по настройке главного компьютера. Снял кожухи, вынул пару модулей. Поручил киберам продублировать мониторы на панорамные экраны на стенке. Все клавиатуры теперь спаренные: драконья и рядом маленькая, человечья.
Старательно уничтожаю из памяти компьютеров следы своей деятельности по взлому паролей. Завтра включу главный компьютер, выберу место для второй базы, если вертолёт успеют сделать, и займусь Лириными проблемами. Будет время, залягу перепонку отращивать. Сколько спокойных дней в запасе у Лиры? Неделя, максимум две. Нет, про перепонку придётся забыть. Если церкачи нас раскрыли, если знают, что Лира с Сэмом живы, бесполезно прятать голову под крыло.
Надо менять тактику. Кто бы подсказал, на какую? Совсем разучился думать.
Что мне надо от церкачей? Надо, чтоб считали меня непреодолимой силой. Такой же могучей, как землетрясение. От которой нет защиты, можно только убраться подальше. Форс-мажор. Умница. И как ты этого добьёшься? Взорвёшь монастырь? Все монастыри? И в стране начнется хаос.
А церкачи расползутся по щелям, и вместо явного противника появится скрытый. Партизаны. Вот и вся польза от метода грубой силы. Отпадает.
Вариант два. Построить Великую Китайскую Стену. Сначала наплодить роботов, а потом отгрохать стенку. Месяца за три-четыре справлюсь. Церкачи, конечно, захотят узнать, что делается за стенкой. Начнутся подкопы, подныривания, развитие скалолазания. Точнее — стенколазания. А то и осадные башни. Короче — опять военные действия. Отпадает.
Что же в моих планах не так? То, что вступаем в открытую борьбу. Рано нам в открытую. Нас по пальцам пересчитать можно. А драконоборцев разведётся как бродячих собак. Церкачей не любят, но им верят. Стоит им сказать, что я исчадие ада, и пустить в меня стрелу будет почётным, благородным занятием. А прислужников адовых — на костер.
Не вступать в борьбу? Легко сказать… Это только у фантастов – накрыл базу непробиваемым защитным полем — и спи, отдыхай. Что у меня получилось? Надо бороться с церкачами, но так, чтоб церкачи не знали, что с ними кто-то борется. Как шторм в океане. Молодец, пучеглазик, пришел к тому, с чего начал.
О чём это говорит? О том, что задача не логическая, а изобретательская. Нужен какой-то новый, нестандартный подход к проблеме. Что будет делать здоровенный мужик, которому надо работать, если к нему пристанут трёхлетние дети?
Вынесет их в соседнюю комнату и закроет дверь. Что-то в этом есть! Нужно только додумать детали. Или наоборот — что будут делать трёхлетние дети, если встретят лилипутиков? Будут играть с ними! В дочки-матери! Понравится церкачам изображать из себя игрушки?
Ха! Ай, да Коша, ай да змей пернатый! Кетцалькоатль!
Ещё три дня, и вертолёт будет готов. Странная, приземистая, пузатая машина на шестиногом шагающем шасси. В комплекте с вертолётом изготовлен тренажёр. Тренируемся на нем вместе с Титом по шестнадцать часов в сутки. Оказывается, махать крыльями — совсем не то, что управлять вертолётом.
Ну кто бы мог подумать, что есть такая опасность, как вихревое кольцо вокруг несущего винта. Возникает при моём любимом маневре — быстром вертикальном снижении и резком торможении в последний момент. Винт как будто теряет опору о воздух, и получается «БУМ» — жёсткая посадка.
Если б не тренажёр, я в первом же полете угробил бы машину. Титу легче. У него нет вредных привычек, которые нужно забыть. Летает медленно, обдуманно, осторожно. Но вылезает из кабины мокрый и выжатый как лимон.
Главный компьютер работает с полной нагрузкой. Решает задачи прикладной химии. Разрабатывает усыпляющие газы, галлюциногены — причем, обязательно с положительной эмоциональной окраской бредовых видений, средства, вызывающие кратковременную амнезию, и, разумеется, противоядия от всего перечисленного. Инженерная база проектирует новый вид мобильного телепередатчика, замаскированного под ёжика.
По техническим параметрам, правда, новый передатчик будет существенно уступать модели типа «Булыжник». Нет солнечных элементов, нет кругового обзора, но зато какая мобильность! До тридцати километров в час по пересечённой местности.
— Сэр Дракон, просыпайся! Ну просыпайся же, мать твою… Беда! Лира в поход собралась.
Вскакиваю, бегу в экранный зал. В замке Деттервилей шесть телепередатчиков. Один Лира использует как пресс-папье в своем рабочем кабинете. Другой приказала установить вместо флюгера на главной башне.
На что надеялась, непонятно, но спасибо ей за это. Отлично видим, как отряд в полсотни человек выходит из замка.
Как просто было Гамлету. To be or not to be. Маленькая проблемка, затрагивающая десяток человек. И зубы у него не болели. Опять я не с того конца к кобыле подошёл. Если решаю за человечество, то думать нужно что для него лучше, а не для меня и не для тех вивисекторов, которые меня сделали. Застой — это плохо. Аксиома.
Дальше — хочу я, чтоб человечеству было хорошо? Хочу. Значит, с застоем надо кончать. Дальше — реально осуществить два варианта прогресса: медленный и быстрый. Какой лучше? Медленный я знаю, проверенный, но опасный. Хиросима, Нагасаки. Карибский кризис 1962-го года. Чернобыль и кратер Тихо на Луне. Это в том мире, который помню. А если в этом мире тоже будет свой Карибский кризис?
Не такой благополучный. Что я знаю о быстром варианте? Ничего. Тёмная лошадка… Ставлю на тёмную.
Что там за грохот? Ура-а-а! Тоннель! Мы строили, строили, и, наконец, построили!
— Тит, Тит, вставай, смотри, видишь тот карниз? Я тебя туда на верёвке спущу. Там подождёшь меня. Без меня в тоннель не суйся, задавить могут сослепу. Я спущусь в ущелье и поднимусь по насыпи.
Вот где оказалось слабое место плана. Подняться по насыпи. Делаю пять шагов вверх, съезжаю на четыре вниз. При такой арифметике надо подняться не на сто метров, а на пятьсот. Если учесть, что я ещё с трудом хожу, и не ел досыта неделю, то безумству храбрых…
Ещё десять шагов. Ага, поехали вниз. Хорошо, что вагонетки перестали ездить. Жерло тоннеля чуть в стороне, поэтому новый поток камней пойдёт мимо меня.
Кажется, минула вечность. Я всё-таки прошел половину осыпи. Тит складывает верёвку втрое, привязывает к эстакаде и бросает вниз. Вот она, метрах в пяти надо мной. Иду вверх. Сам почти не поднимаюсь, но верёвка вместе с оползнем подползает всё ближе.
Достал! Все мои пять тонн она, конечно, не выдержит, но если аккуратно… Да это же просто чудо! Скорость возрастает втрое.
Я сделал это. Я сделал! Пусть теперь меня потомки зовут Коша Горный Козёл! Что козёл, это точно. Плана никакого нет. Плевать. Чтобы я, человек, не обманул железный ящик! Опять о себе, как о человеке. Неважно. Главное — не врать. Это он засечет. И понизит индекс доверия. Или информированности. В общем, когда нужно будет соврать, не поверит. Но не врать — это не значит говорить правду.
Грань тонкая, на ней и буду балансировать.
— Тит, сейчас мы пойдем на базу. Постарайся поменьше разговаривать. Говорить буду я. Отвечай только на мои вопросы или на вопросы киберов, заданные дважды. Если спросят, кто такой, скажи квартирьер, мой советник по контактам с местным населением. А теперь садись на меня. Так безопасней. В этом тоннеле не должно быть людей, поэтому киберы могут носиться как сумасшедшие. К тому же, меня они знают.
Зря я на них грешил. Как только встретили в тоннеле первого кибера, под потолком зажглись редкие лампы. Пол и стены гладкие, оплавленные. Замечаю кибера-ремонтника с салатным бантиком.
— Эй, лоботряс, подойди сюда.
Подъезжает.
— Починил мониторы в пультовой энергоцентрали? — я знаю, что починил, но хочу выяснить, будет ли он подчиняться.
— Так точно.
— Дуй в столовую и обеспечь обед для одного человека и одного дракона.
— Мастер Дракон, для верификации прав доступа вы должны сообщить пароль главному компьютеру информационной централи.
Как изъясняется, паршивец!
— Сначала еда, потом разговор с главным компьютером. Если человек долго не получает пищу, он умирает с голоду, тебе это известно?
— Так точно.
— Я давно не ел. Если умру с голоду, то не смогу ничего сообщить главному компьютеру, согласен?
— Так точно.
— Дуй на кухню, лоботряс!
Ура, заработало! Логика — железная вещь. Кибер рванул по тоннелю как спринтер. Я — за ним, с кряхтением и оханьем, хромая на все четыре лапы. Минуту назад всё было нормально, а теперь хочу есть как стадо тиранозавров. Вот и конец тоннеля. Как здорово! Я — дома. Столовая.
Стол уже накрыт. Дымящаяся тарелка для Тита и моя скромная бадейка на полторы сотни литров. Съедаем, берем добавку, потом ещё одну.
— Жизнь прекрасна и полна, — сообщает Тит, отодвигая тарелку.
— Воистину так, — соглашаюсь я, вылизывая тазик. — Идём, выберешь себе комнату. После такого обеда полагается поспать. Завтра будет тяжелый день. Битва интеллектов. Если проиграю, нас снимут с довольствия и выставят за дверь. Без обеда.
Боже, какой уродина. Как в анекдоте — ничего, что грудь впалая, зато спина колесом. Это же надо было так приземлиться. К черту, всё врут зеркала! Через полгода снова буду стройным и красивым. Сейчас последняя разминка перед боем. Что я знаю о противнике?
Тысяча двадцать четыре унифицированных модуля по шестнадцать процессоров в каждом. В компьютерах инженерной базы, жилой зоны и энергоцентрали стоит по четыре таких модуля. Итого — шестьдесят четыре процессора. При этом компьютер инженерной базы справился с разработкой и изготовлением горнопроходческого комплекса. В настольных компьютерах стоит один процессор. Жаль, не было времени протестировать на сложных задачах.
В киберах шестнадцать процессоров, каждый со своим источником питания, оптоволокно вместо проводов для повышения живучести и что-то там для авторемонта. Киберов знаю лучше всего. Так себе, серенькие, но речь понимают, говорить могут. А это уже о чем-то говорит. Каламбур. Мой противник мощнее кибера в тысяча двадцать четыре раза. Но логика та же, прямая, железная. Он ящик с болтами, а я венец эволюции.
Сосредоточился. Вдох, выдох. Иду. Вихри враждебные веют над нами…
— Компьютер, слушай, не перебивай. Я — Дракон. Руководитель ремонтной бригады. Руководитель бригады квартирьеров. Начальник базы. После создания сети баз буду руководить их деятельностью.
Минут пять излагаю свою программу интенсификации. Компьютер не перебивает. Это хорошо. Теперь перехожу к скользкой теме.
— Стажер Сэм сообщил, что выполнение его распоряжений блокируется.
— Да, до подтверждения прав доступа блокируется исполнение приказов, целесообразность которых не очевидна. Для верификации прав доступа вы должны сообщить пароль.
— В настоящее время я не знаю пароля. Я послал запрос в центр, но у меня односторонняя связь. Когда придёт ответ, не знаю. Какому компьютеру я должен буду сообщить пароль?
— Главному компьютеру информационной централи. Голосом или с клавиатуры.
— Возможно, это будет затруднительно. Главный компьютер будет выключен на некоторое время. Введи пароль, ну, хотя бы, в этот настольный компьютер. Я его выключу, а когда получу ответ с базы, включу и введу пароль. Он сообщит об этом факте всем остальным компьютерам.
— Кем и с какой целью будет выключен главный компьютер?
Начинается…
— Мной. С целью настройки некоторых функций дружественного интерфейса.
— Не понял. Понятие «дружественный интерфейс» относится к программной части. Для чего необходимо выключение питания?
Или я сейчас победю, или… Главное — не врать… явно.
— Дружественный интерфейс — программно-аппаратный комплекс. (Боже, какой бред я несу.) Ни одна программа не работает сама по себе. Для этого нужен компьютер. Кроме того, это понятие существенно завязано на эргономические характеристики оператора, которые у человека и дракона различны. Возьмем, например, размер клавиатуры. Или экрана. Уяснил?
— Информация принята.
— Киберы-ремонтники выполнили свою часть работы. Но в них не заложена программа настройки дружественного интерфейса. Тысячу лет назад её просто не было. Эту часть работы я беру на себя. Понятно?
— Информация принята.
— Тебе известно, что в некоторых случаях человек может прогнозировать будущее? Например, я предвижу, что приблизительно через десять секунд в этом зале на несколько секунд погаснет свет.
Подхожу к выключателю, отсчитываю десять секунд и гашу свет. Считаю про себя до пяти и включаю.
— Ну как?
— Прогноз подтвердился. Информация принята.
Ура! Съел, ящик с болтами! Заглотил, истукан железный! Умница ты моя мультипрограммная! Теперь я любой приказ смогу обосновать ссылками на будущее! Спокойно, не расслабляться. Это только начало.
— Теперь следующее. Скоро база будет заселена, а после обвала пятьсот восемьдесят лет назад на всей базе не осталось ни одного транспортного средства. Непорядок. Необходимо срочно изготовить летающее транспортное средство с вертикальным взлётом и посадкой грузоподъемностью двенадцать тонн. Например, вертолёт. Управление должно быть рассчитано как на человека, так и на дракона. До момента подтверждения пароля можешь заблокировать доступ к управлению.
— Принято к исполнению. Компьютер инженерной базы приступил к проектированию. Доступ к управлению будет заблокирован до подтверждения пароля.
Идиот! Идиот куцехвостый!!! Сам подсказал заблокировать.
— Далее. Для ремонта мне понадобится информация по компьютерным системам базы, по программному обеспечению, помощь киберов-ремонтников, доступ к материалам, хранящимся на складах, а также питание и условия для сна и отдыха.
— Принято. Киберам запрещено покидать территорию базы. Запрещено выносить с территории базы предметы, которые могут быть использованы, как оружие. На территории базы отменена блокировка исполнения приказов, исходящих от Дракона. Для подтверждения прав начальника базы необходимо в настольном компьютере N 76 идентифицировать себя как главного администратора системы и ввести пароль. Главный компьютер информационной централи подготовлен к выключению питания.
Поспешно выключаю, пока он не передумал. Нельзя сказать, что я одержал полную победу, но все-таки это крупный успех большого коллектива!
(Пусть кто скажет, что я маленький!)
— Так, мы победили?
— Не совсем, Тит. Мы получили передышку. Теперь есть время спокойно, не торопясь, заняться паролем.
— Нет времени. Сэм передал, Лира шпиона церкачей поймала. Сейчас сидит у неё в темнице.
— Свяжись с ней, пусть выяснит, зачем его подослали.
— Уже выяснила. Церкач, который её с сэром Деттервилем венчал, донёс. Шпиона послали проверить, действительно ли это та самая леди Тэрибл, что дракон унес.
— Плохо. Очень плохо. Рано… У тебя есть идеи?
— Может, пусть расскажет ему, что с детства с тобой дружит, да и отпустит на все четыре стороны?
— Не годится. Слишком понятно. Нам сейчас нужно время выиграть. Загадочными надо быть, непонятными, непредсказуемыми, чтоб церкачи над каждым нашим ходом по неделе думали. Знаю! Тиль Уленшпигель!
— Кто?
— Неважно. Пусть кормит этого шпиона как на убой. И чтоб никто с ним не говорил. Ни одного слова при нём! А когда он станет поперек себя шире, пусть отпустит с подарками. Если церкачи им интересоваться будут, тоже пусть отпустит. Но обязательно надо, чтоб он толстый стал как бочонок.
— Зачем?
— Вот! Пусть церкачи над этим голову ломают.
Покидаю остров на болоте и переселяюсь в рощу. Если меня будут искать, это, конечно, не поможет. Но лежать круглые сутки у всех на виду просто глупо. А мне теперь снова очень хочется жить.
Я ещё молодой. И красивый… скоро буду… Вот только хвостик отращу. У меня дел много.
Кстати, о делах. Подробно рассказываю Титу все свои планы. Насчёт новых баз, обучения людей, похода в горы, главного компьютера. Возможно, отключать компьютер небезопасно. Тит предлагает идти вдвоём.
Долго спорим, прежде чем убеждаюсь, что в этом есть смысл. Неделю обсуждаем детали. Рисую на земле план базы, всей сразу и каждого зала в отдельности, внешний вид компьютера. Объясняю, как отключить его от питания, как вывести из строя каналы связи локальной компьютерной сети, когда делать то… что делать, если… и т.п. и т.д.
Разумеется, если я дойду, все сделаю сам, но всякое бывает.
На восьмой день Тит приносит интересную новость: над горами появилось облако не то дыма, не то пыли. Видимо, заработал главный комбайн. Направление совпадает. Собираем вещи и выходим. Вещей немного — килограммов триста. Главным образом, еда.
Первый километр прохожу сравнительно легко, второй — с напряжением, после пятого сдаюсь. До Замка осталось три раза по столько. Потом пять километров по горам. Это по прямой. Если их пройду, пусть меня причислят к святым мученикам. Тит идёт ночевать домой.
Второй день похода. Прохожу километров десять. Сердце бьётся как сумасшедшее, в ушах звон. К концу перехода хвост опускается и тащится по земле. Тит деликатно делает вид, что не замечает. А может, не догадывается, что это значит. Вечером опять уходит спать домой. Говорит, пешие прогулки укрепляют здоровье.
Третий день. Поднимаемся на холм и любуемся Замком. Тит любуется. У меня лапы подгибаются, коленки дрожат. К тому же, больно дышать полной грудью. Зато приятно отметить, что новые ветряки уже работают.
Облако пыли над ущельем стало чуть меньше. Вообще-то это прокол. Надо было предусмотреть в проекте водяную завесу от пыли. С другой стороны, я сделал уже столько ошибок, что ещё одна статистики не испортит. Тит связывается по рации с Сэмом. У Лиры всё нормально.
Спускаемся в долину и начинаем подъём на горный склон. Потом, сколько можно, пойдём по гребню. На середине склона делаем привал, и я рассказываю альпинистские байки. Интересно, откуда я их знаю? Кстати, о птичках, давно хотел спросить одну вещь.
— Тит, как эти горы называются?
— Лакни. Лаканеллы.
— Не знаю таких. Ты Альпы знаешь?
— Это там, — машет рукой. — На юго-востоке.
— А Пиренеи?
— На юге.
Ничего не понимаю. Если я правильно помню карту, таких гор в моём мире не было. Ла-Манш там был, а не горы. И Гольфстрим не туда течёт. Мамонты живые бегают. Неладно что-то в Датском королевстве. Шекспир, Гамлет. Ладно, потом разберусь. Досчитаю до ста, и встаём.
Проходим гребень. Впереди стена. Небольшая, метров шесть. Поднимаю наверх Тита, потом с неимоверным трудом влезаю сам. Ещё сто метров, и будет райский уголок. Озерцо и три дерева. Вот оно. Вода чистая и такая холодная, что сводит зубы.
Разбиваем лагерь. Хорошо звучит – разбиваем лагерь. Лагерь — это полог, под которым будет спать Тит. Я просто ложусь на брюхо, где стоял, и смотрю на костёр. Редкие искры летят к звёздному небу. Звёзды крупные, как горошины. И их много, так много!
Теперь я знаю, что значит — небо в алмазах. Всё будет хорошо. Такая звёздная ночь бывает раз в десять лет. Не может быть, чтоб после такой ночи случилось что-то плохое. Завтра всё должно получиться.
Четвёртый день похода. Хмурое, пасмурное утро. Скалы. Лабиринт. К полудню начинает моросить дождь и облако пыли исчезает. Чувство направления дает сбои. И всё-таки, мы находим ущелье. Ну и что?
Две метровые дырки в скале на высоте около ста метров. Между дырками плавно закручивается в спираль решетчатая эстакада. Каждую минуту из дальней дыры вырывается вереница бочкообразных вагонеток, проходя спираль переворачивается, высыпая на ходу содержимое, и исчезает в другой дыре. Без остановки, не снижая скорости.
Основного тоннеля ещё нет. Я промахнулся в расчетах недели на две. Можно было бы спустить Тита на верёвке на эстакаду, но что делать дальше? Вскочить в вагонетку на такой скорости — самоубийство, остановить вагонетки невозможно. Почему невозможно? Если свалить сверху на эстакаду хороший камень, очень даже возможно.
Пока прибегут киберы, пока починят, пройдёт не меньше часа. За этот час Тит должен на четвереньках, в полной темноте пробежать пять километров. А если навстречу по туннелю пустят вагонетки, Тита размажет по стенкам… Нет, слишком опасно. Лучше подождать, пока прокопают главный тоннель.
Пятый день. Идёт дождь. Сижу, нахохлившись, под скалой. Тит устроился под моим крылом, ему тепло и уютно. Травит байки с философским уклоном. Про лису и виноград, про ёжика, на которого сел медведь (за что я любил покойного, так это за смелую критику снизу), про мальчишку, который молчал до десяти лет, а потом заговорил (котлеты подгорели… А раньше всё было нормально). Он знает этих историй неимоверное множество. Удивительно, но девять сюжетов из десяти мне знакомы.
Пищит рация. Лира, довольная, сообщает, что наконец-то отловила и привезла в свой замок двух засранцев. Вместе с семьями. Тех самых, которых Коша велел спрятать от церкачей. Потом долго выясняет, в какой тайник Тит спрятал карманный высоковольтный аккумулятор, который она оставила на хранение в последнее посещение деревни.
Ясно, что-то затевает. Сижу, как на иголках, но не могу вмешаться. Рано мне ещё восставать из мёртвых. Это последний козырь. Сначала база, потом остальное. Если приручу главный компьютер, она не посмотрит, что я без ушей. Скорей бы тоннель пробили. Кстати, надо пайки урезать.
Неизвестно, сколько тут сидеть. И как я попаду в тоннель. Тита можно сверху на верёвке спустить. Но меня ни одна верёвка не выдержит. Значит, нужно спуститься в ущелье, потом подняться по насыпи. Достанет насыпь до тоннеля? Диаметр восемь метров, площадь сечения — пятьдесят квадратов, длина пять километров. Какая куча получается? Чуть не забыл, ещё на 1,4 надо умножить. Это же не монолит, а щебёнка. Вроде бы, должна достать.
В крайнем случае, Тит верёвку в десять раз сложит, последние десять метров по верёвке залезу. Если смогу.
Девятый день. Продукты кончились, а дождь всё идёт. Если завтра не откроется тоннель, придется спускаться в долину за едой.
А, впрочем, зачем мне еда? Пристрелил бы кто, чтоб не мучиться. У-у-у! Опять! Год назад шесть зубов резались, двое суток спать не мог, а сейчас целая сотня! Хорошо людям, всего тридцать два зуба, и все такие махонькие. Моих выбитых на трех человек хватило бы.
Вспомнил, я же спросить хотел.
— Тит, (у-у-у, проклятые!) Тит, ты бы хотел иметь хвост? Как у меня.
— Сэр Дракон, ты не обижайся, но вы что, сговорились посмеяться над старым человеком, или пари заключили? Сначала Сэм спросил. Потом Лира. Теперь ты. Ну зачем мне хвост? Мне бы волос на голове побольше, да лет двадцать скинуть. А хвост — он только в дверях застревать будет.
— Ничего, ты, Тит не понимаешь. Потому у вас, людей, с женщинами сплошные недоразумения. Вот представь, подходишь ты к девушке, и она загибает хвост вот так. Неважно, что она говорит, но сразу ясно, она тебе рада. А если сделает вот такое движение, без слов понятно, проваливай, пока когти не выпустила. Убедил?
— Да в том-то и дело, что люди всегда стараются закрыть свою душу на десять замков. А на тебя, сэр Дракон, как посмотришь, сразу всё ясно. Готов спорить на семь желаний, сегодня у тебя зубы болят.
— Не буду я с тобой спорить, у меня всего одно желание осталось. Вырастить клюв как у дятла. Чтоб ни одного зуба не было.
Почему всем всё обо мне известно? Только я ничего о себе не знаю. А если что и узнаю, то каждая следующая новость хуже предыдущей. Сначала я был беззаботным драконом. Потом – одиноким драконом. Это ещё до того, как Тита встретил. Потом стал зверюшкой Повелителей. Потом — крысой в лабиринте. А сейчас я — биоробот.
Может, плюнуть на всё? Объявлю сидячую забастовку, пока подругу мне не изготовят. Исковеркали историю, а я должен один расхлебывать.
Ага, а Лира тем временем погибнет. Как они, сволочи, все рассчитали! Могут ли они за мной наблюдать? В принципе, ничто не препятствует движению информации по ходу времени. Другое дело — существуют ли наблюдатели.
Любое моё действие может изменить будущее так, что тех, кто сделал меня, в нём уже не будет. Получается, я даже отомстить не смогу. Не-ет, это надо обмозговать. С самого начала. Всё равно делать нечего, зубы болят, жратва кончилась. Итак, Повелители пришли из Светлого Будущего. Лира говорила, они спустились с неба.
Очень даже логично. Земля вращается вокруг Солнца, Солнце движется вместе с галактикой. Причем, не прямолинейно, так как галактика вращается. Если уйти на год в прошлое или будущее, скорее всего окажешься в космосе. Наверно, и стартовать во времени из космоса проще. Безопасней. Легче переносимую массу определить. Все известные факты укладываются в эту гипотезу как патроны в обойму. Осталась мелочь. С научной точки зрения это даже не представляет интереса.
Как меня зовут, как я попал сюда, где я был до того, как попал сюда. Ещё — кем я был до того, как попал сюда. Это очень важно, мне же несколько раз человеческая самочка снилась. Нежная, и моих размеров. Пока Лиру не встретил. После этого произошел какой-то сдвиг масштабов в подсознании, и все стало на свои места.
Давно надо было это обдумать. Всё же ясно, как дважды два! Или в тело дракона подсадили человеческий мозг, или мне переписали чью-то память. Скорее — второе. Может, даже от нескольких человек. Да ещё отредактировали на компьютере. Поэтому у меня в голове такая каша – от XIX века до XXIII.
Хотели, наверно, чтоб втрое умней был, а я стал ошибки за троих делать. Неважно это. Важно, что дальше делать.
Гнать прогресс как скаковую лошадь, или только подтолкнуть? Перепрыгнуть через войны, голод, загубленную экологию, истощение недр, атомные бомбы и аварии АЭС? Или пусть сами набивают шишки и ломают зубы об гранит науки? Те, которые меня сделали, хотели, чтоб я форсировал прогресс. А с чего я это взял? Не доказано. Доказано только, что надо вывести человечество из застоя. Доказано самим фактом моего существования. А остальное — гипотезы. Так что же мне делать?
Вода на языке? Дождь? Нет. Значит, показалось. Спать…
Опять? Открываю глаза. Вечер. Темнеет. Моя пасть открыта и подпёрта двумя колышками, чтобы не закрывалась. Рядом с мордой лежат кучкой выбитые и обломанные зубы. Подходит человек, голый по пояс, и выжимает мне в рот какую-то тряпку.
Тит! Тит Болтун! Отчаянно хлопаю глазами, чтобы привлечь внимание. Он смотрит на меня, шевелит губами. Ничего не слышу. Оглох. Тит задает какой-то вопрос, смотрит на меня, потом осторожно вынимает колышки из моей пасти.
Шевелю языком, сглатываю воду. Получилось. Попробую говорить.
— Оглох… Воды… Ведром…
Странно, себя слышу, его нет. Тит кивает, разворачивает тряпку, натягивает на себя. Это его рубаха. Опять что-то говорит, делает успокаивающий жест рукой и поспешно уходит. Почему же я его не слышу?
Вспомнил! Мне тот гад уши обрезал! Наверно, канал кровью забит. Ничего, чёрт с ними, с ушами. Новые вырастут. Я живой, значит надо думать, как спасти Лиру. Если она ещё жива. Сначала надо попасть в Замок. Тит по рации вызовет Сэма. Сэм пойдёт в замок и приведёт полсотни киберов. Киберы сделают носилки и отнесут меня к Замку.
Подъёмный кран для ветряков поднимет меня на балкон. За сутки инженерная база изготовит десяток боевых киберов и вертолет. И много-много паучков-разведчиков. Под землей Лиру найду. И если хоть волос упал с ее головы… Пошутили, и хватит. А сейчас — спать.
Пока Тит не вернулся. Спасу Лиру, залягу в медицинский центр. Перепонку отращивать. И уши. Что я за дракон без ушей? Несолидно.
Спать.
Выпиваю четыре ведра воды, потом прошу Тита прочистить мне уши. Помогает, теперь можно беседовать. Выпиваю ещё десяток ведер и выкладываю свой план. Тит печально качает головой. У меня внутри всё холодеет.
— Лира погибла?
— Нет, у Лиры сейчас всё хорошо. И Сэм жив-здоров. За эти десять дней, сэр Дракон, многое произошло.
— Десять дней?
— Да, сэр Дракон, Лира теперь законная безутешная вдова, леди Деттервиль. И Сэм с ней. То ли пажом, то ли оруженосцем. Лира запугала до смерти всю челядь, набирает отряд отборных головорезов, укрепляет замок. Лично беседует с каждым солдатом, и сама каждого проверяет. С мечом, копьем, луком и арбалетом.
— Подожди, но почему она в Замок не вернулась?
— Потому, сэр Дракон, что твои железные гномики бунт подняли.
— Что???
— Ну, может, не бунт, Сэма не обижают, но никого не слушают, и делают, что хотят. Сэм сказал, с того самого момента, как своего главного командира починили. Что бы Сэм ни приказал, требуют пароль. Сэр Дракон, может, ты его знаешь?
— Нет, не знаю. Тит, принеси, пожалуйста, ещё воды.
Выпиваю ведер двадцать. Потом прошу рассказать всё ещё раз, с самого начала и с подробностями.
— Подробности можешь сам расспросить, у меня рация с собой. Девочка только услышит, что ты живой, коня загонит, а через два часа будет здесь.
Обдумываю это предложение. Кого она здесь увидит? Полуживой мешок с костями, с обрезанными ушами и выбитыми зубами. И, главное, без крыла. Что она сделает? Останется здесь выхаживать меня. А что будет с её неокрепшей властью в замке? Нет, не хочу, чтоб она меня такого видела.
— Нет, Тит, только не сейчас.
— Понимаю. Как ты видел, её схватил сэр Деттервиль. Видимо, решил на тебя посмотреть. Земля тут, вроде бы, ничейная. В лесу сэр Деттервиль и два оруженосца шалаш поставили, засидку на дереве сделали. И дня два дежурили. Может, даже три. Там здорово натоптано. А тут — надо же, какая удача, сама леди Тэрибл прилетела. Если с умом дело поставить, можно все её земли отхватить. Выследили её на обратном пути, схватили, но тут ты прилетел. Что здесь было, лучше меня знаешь. Потом сэр Деттервиль над ней, связанной, надругался. Вечером ещё раз. А утром повез в церковь, что на его земле стоит. Там их по всем правилам обвенчали, и Лира сделала вид, что смирилась. Не знаю, что она сэру Деттервилю говорила, но в замок они въехали рука в руке. И сэр Деттервиль представил её как леди Деттервиль, в девичестве Гудвин. Потом был пир на два дня. А на вторую ночь сэр Деттервиль упал с главной башни и разбился насмерть. Сбежался народ, выбежала в одной ночной рубашке молодая жена, приказала окружить башню и обыскать сверху донизу несколько раз. На верхней площадке нашли оруженосца, что в тебя стрелял, с побитой мордой, и в дугу пьяного. Лира приказала облить его водой, чтоб протрезвел, и запереть в темницу. А утром устроила суд. Такой, что у всех в замке до сих пор поджилки трясутся. Когда пять судей признали его виновным, приказала вырезать ему язык, и самолично рукояткой меча выбила зубы. Потом отрезала уши и ещё кое-что из мужских достоинств. Потом приказала лекарям отрезать ему руки выше локтей, вывезти из замка и бросить в канаву у дороги. А на следующий день похоронила мужа, и прямо после похорон устроила смотр замковой страже. Тех, кто с трех раз не смог попасть в мишень с пятидесяти шагов, приказала пороть. Два стражника возмутились, схватились за мечи. Первому она снесла голову прежде, чем тот меч из ножен вытащил, у второго выбила оружие и сломала руку. Потом взяла у кого-то лук, и всадила в мишень все стрелы. Весь колчан. С такой яростью, будто перед ней смертный враг. Потом заплакала и убежала.
— Тит, ты рассказываешь так, будто сам там был.
— Я там был.
Молчим. Откуда в Лире такая жестокость? Мы же с ней говорили на эту тему. Она же мне обещала. Хотя — нет. Обещала своих не мучить. А сейчас мстит за меня. Но знала ведь, что мне бы это не понравилось. Ну, зубы, уши — понятно. Око за око, зуб за зуб…
О, Боже…
— Тит, осмотри меня внимательней, кроме крыла и ушей у меня все на месте?
— Ещё кончика хвоста недостает, примерно с локоть, двух когтей, сколько костей поломано, не знаю. А ты сам не чувствуешь, где болит?
— Везде болит. Тит, а как ты догадался сюда прийти?
— Лире обещал, что мы с кузнецом тебя похороним. Сэр Дракон, как получилось, что Сэм тебя за мертвого принял?
— Я бы сам себя за мертвого принял. Ты говоришь, десять дней прошло, а я только четыре раза в сознание приходил. Да, не принесешь еще водички попить? И поесть бы неплохо.
Тит приходит каждый день. Приносит еду — мочёное зерно, картошку, мелко нарезанное жареное мясо, толченую яичную скорлупу. Говорит, чтоб кости быстрей срастались.
Ещё приносит новости. Сумбурные и неприятные.
Вся деревня знает, что Лира жива. Некоторые по два раза ездили в замок Деттервилей. Разумеется, Сэма тоже узнали. И при этом все делают вид, что ничего не случилось. У колодца говорят: «Слышали, леди Деттервиль-то вся в покойного дедушку.» Вчера кузнец избил какого-то мужика со словами: «Нету никакой леди Тэрибл. Умерла она. Есть леди Гудвин. Понял, свиное рыло?»
Дракон теперь в почёте. Кто-то пустил слух, что в тот раз церкачи приезжали за Сэмом. И дракон спас его в последнюю минуту. Бред. Но все верят. Дальше — все говорят, что дракон умер. И несут Титу мясо, зерно, картошку. Ночью. Тайком.
Мешками. Есть в этом логика?
Лира в своём замке починила подвесной мост, очистила и заполнила водой ров, приводит в порядок стены. В её гарнизоне сто человек, но каждый стоит троих. Дисциплина железная. Тех вояк, которые околачивались в замке, Лира разбила на четыре бригады и отправила в ближайшие деревни чинить мосты и дороги, чистить колодцы, рубить дома для тех, кто живет совсем уж в развалюхах. Никто особенно не возражал. Во-первых, любой был рад убраться подальше от грозной леди, во-вторых, у всех в деревнях были родственники, а срубить дом для родного человека, да ещё за счёт замка – что же тут зазорного?
Была ещё новость. По вечерам рядом с замком тренируется рыцарь в черных латах. Коня этого рыцаря зовут Бычок. Черные латы мне тоже знакомы. Сделаны под моим руководством по технологии изготовления глубинных скафандров. Из композиционных материалов.
Многослойный пирог каких-то сверхпрочных сеток и вязкого металла. Изучать фехтование на двуручных мечах без лат — самоубийство. Поэтому, ко всеобщему удовольствию, были сделаны два костюмчика. У Лиры латы черные, у Сэма — золотистые.
— Тит, неужели ты не можешь ей запретить?
— Понимаешь, сэр Дракон, она считает, что уже взрослая. Наверно, это и на самом деле так. Запретить я не могу, могу только переубедить. Но переубедить тоже не могу, потому что не знаю, чего она добивается. А она молчит. Молчит и очень торопится, как будто ей остался только год жизни.
Лежу на спине. Кости срастаются криво, как попало. Особенно рёбра. Как лежал, так и срослись. Но это не важно. Потом выровняются. Не знаю, как так получается, но проверено на опыте. Где не надо, рассосётся, где надо, нарастет. Плохо только, что очень больно ходить.
Сейчас главная задача — попасть в Замок. Если отключить главный компьютер, возможно, остальные снова станут послушными. Киберы на вызовы по рации не отвечают. Если перепонка крыла будет отрастать с такой же скоростью, как все остальное, летать я смогу только через шесть — десять лет. От одной этой мысли хочется умереть.
Ползать по земле как ящерица, когда до медицинского центра всего двести метров по прямой! Но без крыльев подняться на балкон невозможно. Если б кто-нибудь поднялся на вершину скалы, можно было бы попользоваться подъёмным краном киберов. Киберы не будут помогать, но не будут и мешать. Только подняться на вершину не легче, чем на балкон.
Какие ещё есть входы в Замок? Есть полутораметровая шахта в систему пещер, где протекает подземная речка. Из речки берется вода для нужд Замка. Но никто не знает, как попасть в эти пещеры.
Да и не подняться мне по вертикальной шахте. Метро на ту сторону хребта никто копать не будет, я не успел отдать приказ. Разработка месторождения пойдёт под землёй. Всё, кажется…
Тоннель для пустой породы! Её будут сбрасывать в глухое горное ущелье. Над этим ущельем я летал. Если смогу туда дойти ногами, то попаду прямиком в Замок.
Теперь — когда будет готов тоннель? Я же изучал проект. Я все должен знать. Сначала будут пробиты два технологических тоннеля диаметром один метр для вывоза грунта. Потом вступит в действие главный комбайн производительностью до тридцати кубометров в минуту. До ущелья около пяти километров.
Получается, на главный тоннель до ущелья нужно около недели. Допустим, на технологические ещё неделя. Это — если не думать об энергии. На мои пять ветряков и расширение энергоцентрали нужно дней десять. Итого — двадцать пять — тридцать дней. Со дня моего падения прошло дней двадцать.
Значит, через неделю надо собираться в поход.
Не чувствую ничего, только вижу и слышу. Слышу, как затихает и останавливается главное сердце. Второе пока работает. Всё, как год назад, только не больно. Ручейка под носом нет, значит точно умру.
Не от яда, так от жажды. Глупо. Почему не больно? Сломал позвоночник, или яд действует? Какая теперь разница. Сколько мне осталось? Десять минут? Сутки? Неделя? Если умру от яда, то не больше часа. Время подводить итоги.
Справится Сэм с моей задачей? Двенадцатилетний мальчишка, который неделю назад научился читать по слогам. Смешно.
Чёрт, ну не один же он там! Завтра главный компьютер заработает. Сэм знает, что делать, компьютер знает, как. Пусть хоть гаремы грабит, только бы справился. Не будет он до завтра ждать. Сегодня же пойдёт Лиру спасать. Он во всех играх — оруженосец леди Тэрибл, я же видел.
Вот Лира бы справилась. Чтоб за меня отомстить. Чтоб от всех церкачей мокрого места не осталось. Нет, не справится она. Горячая, дров наломает.
Тита надо. Тит, Лира и Сэм. Только вместе. Тит в деревне, Лира в плену, Сэм тоже скоро или погибнет, или попадется. Значит, провал. Полный.
Что без меня компьютеры смогут сделать? Разработают месторождение, закончат ремонт базы, и всё. Где строить вторую базу, я не сказал, значит, строить не будут. Через десять лет киберы законсервируют базу ещё на тысячу лет. И всё.
Если появится следующий дракон, ему придется пробивать стальную дверь полуметровой толщины. И жить на балконе.
Не будет он жить на балконе, там холодно. Значит, тупик. Вот и второе сердце бьётся все слабее. Почему я до сих пор не умер, я же не дышу. Может, перепонками крыльев кислород усваиваю? Да у меня же только одна осталась.
Что это хлюпает? Шаги? Точно. Кто-то идёт. Тот церкач, ведущий, хотел получить мой череп. Вот удивится, когда увидит на месте нижний клык. Почувствую я что-нибудь, когда будут отрезать голову, или нет?
В поле зрения появляется человек. Тот самый, который стрелял из арбалета. Мокрый по пояс. Осторожно подходит и несколько раз тыкает мечом в нос. Слышу, но ничего не чувствую. Даже не могу сфокусировать на нём глаза. Но на церкача он не похож. Скорее, оруженосец какого-то рыцаря. Машет ладонью перед левым глазом.
Потом обходит меня кругом. Пытается приподнять морду за верхний клык. Клык с чмокающим звуком выворачивается из челюсти и остаётся у него в руке. Не чувствую никакой боли. Человек удивлённо смотрит на зуб, потом вытирает об траву и прячет в мешок. Стаскивает с дерева перепонку, расстилает на траве, извлекает стрелу и сворачивает, как одеяло. Потом достаёт меч и идёт ко мне.
Когда отходит, вижу, что укладывает в мешок мои уши. Уходит. На глаза медленно течет густая, коричневая кровь. Ничего не вижу. В ушах появляется звон.
Пришла пора сказать всем: «Прощайте». Как меня зовут? Как же меня зовут?
Прихожу в себя от боли. Темнота и боль. Волнами. В такт дыханию. Я дышу! Зачем? Так было хорошо. Теперь буду умирать от жажды. Долго-долго. Вечность. Так уже было, но там был ручей.
Почему мне не везёт? Почему тот гад не отрубил мне голову? Надо что-то делать. Не могу терпеть такую муку. Надо решить логическую задачу. Какую? Только что знал. Дурак, ясно же, как сделать, чтобы было не больно. Хоть бы минутную передышку. Я бы придумал.
Не могу думать. Знаю! Надо умереть. Как? Не могу. Тогда надо вырубиться. От боли. Это могу. Только, чтоб с первого раза. На второй духа не хватит.
И-и-и раз! Резко пытаюсь вскочить, и тут же проваливаюсь в бездонный чёрный колодец…
Перед глазами цветные пятна. Дышу. Больно, но терпимо. Хочется пить. Пока просто хочется. Потом будет очень хотеться, потом невыносимо хотеться, потом будет всё равно.
Всё уже было. Давно, год назад. Целую жизнь назад. Почему же я не умер? Потому, что упал на дерево и сорвал перепонку вместе со стрелой. А того яда, который уже проник в организм, не хватило. Я на островке на болоте. Тут только четыре дерева на пятьсот метров вокруг, я помню. Надо же, как не повезло. Теперь буду умирать от жажды всю жизнь.
До воды двадцать метров в любую сторону, а я умру. Надежд создателей не оправдал. Не знаю, какие у них были надежды, но не оправдал. Лиру не спас. Заработал всеобщую ненависть в деревне. Лючии спину сломал. Смерть неудачника. Скорей бы.
Попробую гипноз. Я устал. Я очень устал. Я хочу спать. Я засыпаю…
Теперь очень хочется пить. Долго моргаю, чтобы очистить глаза от засохшей крови. Очистил. Утро. Нет, вечер. Какая разница. Спать.
Я устал. Я очень устал…
Пить. Если вытянуть крыло вперед, то, когда пойдет дождь, вода по перепонке будет стекать в рот. Какое крыло? На левом я лежу, на правом нет перепонки. Жаль, такая идея пропала. Какая разница, дождя всё равно нет.
До вечера пытаюсь расшифровать на компьютере свой геном. Меняю условия развития вплоть до абсолютно нереальных. Ничего не выходит. Это странно и непонятно. У меня же очень сильно развита регенерация. После переломов на костях даже следов не остаётся.
Обычно это говорит о стабильности фенотипа и простой и однозначной расшифровке генома. Обычно, но только не в моём случае. Такая уж у меня самобытная натура.
Знаю! Надо загнать в этот ящик данные томографического обследования, и посмотреть, что он тогда запоет!
Получилось. На экране — я. Как живой! Научно доказано, что я могу существовать! Теперь попробую узнать, какой я был в детстве. Уменьшаю дракончика на экране вдвое. За три года он набирает прежние габариты и вес. На этом рост прекращается.
Приятно узнать, что я, молодой и красивый, нахожусь в полном расцвете сил. Уменьшаю дракончика в четыре раза. Вырастает в нормального. Уменьшаю в восемь раз. Вырастает. Процесс ломается, когда уменьшаю дракончика до десяти сантиметров.
Значит, когда я родился (или вылупился) то был больше десяти сантиметров. А потом десять лет рос. Последний год хорошо помню. Не вырос ни на сантиметр. Итого — мне не меньше одиннадцати лет. Надо бы себе день рождения выбрать. У всех день рождения есть, у меня нет. Вот, например, возьму и родюсь завтра.
Праздник устроим. Нет, так нельзя. Не в тот день родишься, потом всю жизнь мучайся. Это дело надо обмозговать. Потом.
Пытаюсь подобрать условия для развития зародыша. И в яйце, и в организме матери результаты одинаковые. Дракончик нормально развивается, начиная с трех сантиметров и полуграмма веса. То есть с того момента, когда представляет собой достаточно крупный, полностью сформировавшийся организм.
Вывод: я не родился и не вылупился из яйца. Меня сделали. Забудь, дурачок, о дне рождения. Если приспичило, отмечай день окончания сборки.
Следствие номер один: я не смогу, как Адам, даже с использованием генной инженерии, вырастить себе подругу из ребра.
Следствие номер два: если даже найду подругу своего вида, у нас не будет детей.
Кому-то был нужен очень живучий дракон в единственном экземпляре. Неспособный к размножению, но со всеми атрибутами мужского пола. Кто-то, видимо, очень боялся, что драконы вытеснят с этой планеты людей. На чувства самого дракона ему наплевать. Биоробот ему нужен. Чтоб выполнил поставленную задачу и с почетом сдох под кустом в полном одиночестве. Если когда-нибудь встречу того, кто меня сделал, убью.
Отвожу Лиру на полянку неподалеку от деревни. Сгружаю мешок подарков для Тита Болтуна. Нам нужны картошка, морковка, лук, редиска, салат и всё остальное для плантаций гидропоники. Не представляю, как выращивать на гидропонике картошку, но это не моё дело. Кибер-огородник сказал: «Можно». Пусть сам и мучается.
Лира опять в кожаной куртке. Боже, какой бой пришлось выдержать, чтоб вытряхнуть её из костюма Повелителей. Впрочем, на простую деревенскую девчонку она всё равно не похожа. Леди на лесной прогулке, да и только. Одежда подогнана по фигуре, сапоги новые, на боку — кинжал. В рукоятке кинжала – мощный фонарик. (И аварийный радиомаяк-автоответчик, но она об этом не знает, знаем только мы с Сэмом, так нам спокойней.) К плечу под курткой пристегнута рация. Микрофон рации спрятан в золотом браслете.
Во внутренних карманах ещё много технических игрушек типа инфракрасных очков, направленных микрофонов, простых, инфракрасных и ультрафиолетовых фонариков, ультразвуковых свистков, от которых все собаки воют. Короче, Лира собирается поразить Тита мощью науки.
Договариваемся о встрече, и я лечу в горы, осматривать сверху район месторождения. Кстати, почему бы не разбить вторую базу на той стороне горного хребта? И что это за горы? В Англии, вроде, нет гор выше полутора километров. А эти на три тысячи тянут. Черт, я же забыл, что сейчас не XV, а XX век. Здесь же вся история тысячу лет по другому пути шла. Могли быть войны, границы могли измениться.
Может, это Пиренеи, или Альпы. Вот так живешь, живешь, и не знаешь, где. Стыдно, друг пернатых. Обязательно выясню, когда вернусь. А идея насчет второй базы очень даже неплохая. Вокруг идти — неделю, да ещё по горам. А у нас метро будет проложено. Десять минут – и порядок.
По характерным очертаниям гор нахожу месторождение. Горы, как горы. Ни черта в геологии не разбираюсь. Ну и ладно. Завтра – послезавтра заработает главный компьютер. Узнаю, где живу, и подучу геологию. А сейчас пора лететь за Лирой.
Кстати, у неё скоро день рождения. Что бы такое подарить? Потом надо выяснить, когда день рождения у Сэма.
И у Тита Болтуна.
— Сэр Дракон, Сэр Дракон — вызывает по рации Сэм. – Лира передала: «Мэй дэй»!
Мэй дэй — то же самое, что SOS морзянкой. Сигнал бедствия. Запрашиваю пеленг и лечу на максимальной скорости. Только вчера рассказывал ребятам об условных радиосигналах. Может, розыгрыш?
Какой там розыгрыш, Сэм чуть не плачет! Приказываю ему прокрутить запись. Голос Лиры, стук копыт, какой-то мужской голос, который приказывает ей заткнуться, звуки возни, пощёчин, потом мычание, видимо, ей засунули кляп в рот.
Приказываю Сэму включить телепередатчики, установленные на холмах вокруг деревни. Сэм сообщает, что видит трёх всадников, один из которых везет Лиру, связанную и перекинутую через седло. Всадники огибают болото, чтобы выйти на дорогу в Литмунд. Теперь я и сам их вижу! Не знаю, что с ними сделаю, но это будет что-то страшное. Все трое, завидев меня, сворачивают в маленькую рощу.
Идиот, надо было подождать, пока выедут в открытое поле! Как их оттуда выкурить? Кружу над рощей и продумываю варианты.
Рощица сто на сто метров, за два часа я могу сравнять её с землей. Но они могут убить Лиру. Неожиданно из рощи выскакивают два всадника. Один удирает, второй на ходу целится в первого из арбалета. На первом Лирина куртка, но волосы черные. Ловушка? Неважно, допрошу, всё расскажет. Пикирую, хватаю парня, ухожу вправо и вверх. Второй стреляет, стрела застревает в перепонке крыла.
Мой пленник выхватывает кинжал и тычет мне в брюхо. Щёкотно, не более. Кинжал Лирин, как и куртка. Ну, парень, думать надо головой, теперь летай сам. Так ему и говорю. Потом разжимаю лапы, и он с криком падает в болото. С высоты полусотни метров. Первый человек, которого я убил. Ни жалости, ни сожаления. Набираю высоту и осматриваю рощу. Третьего всадника, того, который с Лирой, не видно.
Начинает неметь перепонка правого крыла. С чего бы это? Стрела маленькая, а в перепонке нет крупных сосудов. Вдруг замечаю, что не чувствую конца крыла. Стрела отравлена! Всё правое крыло немеет, и словно исчезает. Заваливаюсь на бок и вхожу в крутой штопор.
Торопливо кричу в рацию Сэму, что произошло. Хочу взглянуть, куда падаю, но не могу повернуть голову. В болото или рядом?
Рядом. Страшный удар. Слышу, как хрустят кости. Во рту полно выбитых зубов. Пытаюсь поднять голову, но не могу. Поворачиваю правый глаз. Лучше бы этого не делал. Перепонка правого крыла сорвана и как грязная тряпка висит на обломанном дереве. Отчетливо вижу оперение арбалетной стрелы, застрявшей в перепонке. Хочу закрыть глаза и тоже не могу. Все мышцы парализованы. Боль куда-то уходит.
В коридоре слышится топот, возня, и с воплем: «Не считается! Так нечестно!» молодежь вваливается в зал. Вопли тут же стихают. Потом — тихий голос Лиры.
— Сэмик, выйди, пожалуйста. Что-то случилось.
Складываю крылья и сажусь. Нет смысла откладывать неприятный разговор. Вообще теперь нельзя что-нибудь откладывать. Нет времени. Осталось всего сто пятьдесят лет. Может, меньше.
— Сэм, останься. Разговор есть.
Минуты две думаю, с чего начать. Потом рассказываю всё, с самого начала. Всё, что знаю про себя, про историю человечества, которую помню, про Замок, про тысячу лет застоя и те сто пятьдесят лет, к концу которых надо выровнять линии развития той и этой реальностей. Честно говорю, что не знаю, что будет, если реальности не сравняются. И может ли этого не произойти. Прошу у Лиры прощения за то, что, видимо, не смогу помочь ей отвоевать владения Тэриблов.
Минут пять молчим.
— Коша, ты такой большой, — грустно замечает Лира. — И неприятности у тебя с тебя ростом.
Опять молчим.
— Но почему тогда проход заделали? Ты же мог за сто лет не догадаться, ты сам говорил! — опять подает голос Лира.
— Видимо, психология. Хотели, чтоб, когда я попаду на базу, рядом со мной был человек. Мой друг. Иначе я мог бы применить всю эту технику во вред людям. А, впрочем, ни черта я не знаю.
— А что теперь делать? — впервые подает голос Сэм.
— Базы, вроде этой, строить. Народ учить. Эта база на тысячу человек рассчитана. Десять таких баз — десять тысяч человек. Сто баз — сто тысяч. А когда нас будет много, возьмём под контроль церковь. И монастыри будут работать на нас. Но это — лет через семьдесят, не раньше. Слишком резкая смена власти приведет к сопротивлению недовольных и такой резне, что по колено в крови ходить будем. И ничего не добьёмся, и дело погубим.
— Нет, Коша, это нескоро будет, а сейчас кого учить? Нас с Сэмом двое, можно сына кузнеца позвать, можно ещё кое-кого из малышни, но во всей округе ста тысяч человек не собрать.
— Сто тысяч — это с годами. Сейчас нужно человек сорок-пятьдесят. Есть у меня одна глупая мысль, только боюсь, уж очень глупая. Помнишь, церкачи хотели нанять меня для охраны Замка. Помнишь, чем хотели расплачиваться?
— Хоть золотом, хоть молодыми женщинами на завтрак, — опять подаёт голос Сэм.
— Точно. Установлю таксу — парня и девушку раз в месяц. Двадцать четыре человека в год. У них наверняка знакомые найдутся. Так что через год полсотни человек будет. Если нет, я свой хвост съем.
— Коша, так нельзя! Ты же не Минотавр. Ты о девушках подумал? Они с ума сойдут от страха. И потом, Минотавр плохо кончил!
— Убедила, красноречивая. Будем искать другие варианты.
— А кто такой Минотавр? — спрашивает Сэм.
— Посмотри в компьютере. Порядок поиска — литература – мифы древней Греции — ассоциативный поиск, Минотавр. — Наблюдаю, как Сэм одним пальцем давит кнопки на клавиатуре. Потом, шевеля губами, читает.
Вспоминаю, что неделю назад он ещё не умел читать. Значит, Лира научила.
Здорово! Вакансия педагога младших классов занята. Надо будет ввести правило, чтоб каждого из вновь прибывших обучал кто-нибудь из стариков.
— Коша, я знаю! Во-первых, надо разыскивать тех книгочеев, которым глаза выкололи. Ты говорил, что здесь можно новые вырастить. Они тебе всю жизнь благодарны будут. Во-вторых — нет, это не годится. Ну, ладно, людей я беру на себя. Только ты должен взять со склада две дюжины передатчиков и разложить там, где я скажу. И, как только я дам сигнал, лететь, куда скажу. Да, Коша, ничего, если будут женщины с грудными детьми?
— Конечно, ничего. Только сначала надо человек десять постарше. А ты планируешь обчистить гарем какого-то султана?
Выясняется, что молодежь не знает, что такое гарем. Объясняю. У Лиры аж глаза загораются. Чувствую, востоку грозит принудительная моногамия.
— Лира, учти, нам нужны только добровольцы!
Вместе с компьютером склада проверяю запасы. Если максимально использовать местные материалы, можно организовать ещё две базы. Но не более. При этом не останется ни одной запасной гайки. Выясняю, что знает компьютер инженерной базы о горном деле. Почти ничего. Вся информация — в главном компьютере информационной централи.
Меняю постановку задачи — может ли инженерный комплекс создать тяжелую горнопроходческую и транспортную технику? Может. Уже хорошо. Даю задание на разработку полностью автоматического горнопроходческого комплекса, ориентированного на закрытую разработку рудного месторождения.
Компьютер сообщает, что приблизительно тысячу лет тому назад уже получил задание на проектирование аналогичного комплекса для разработки месторождения полиметаллических руд в двух десятках километров от Замка.
Изучаю проект. Ничего лучше мне не придумать. Повелители, как и я, не хотели особенно афишировать свою деятельность. К месторождению предполагалось пробить тоннель восьми метров в диаметре, а пустую породу сваливать в глухое горное ущелье. В очередной раз поражаюсь какому-то несоответствию задачи и используемых средств. Ну кто мне объяснит, почему один тоннель восьми метров в диаметре, а не два по четыре метра?
И вообще, зачем такой тоннель к маленькому месторождению, которого и на два года не хватит? Не буду ничего менять, пусть знают наших! И потом, вдруг так нужно?..
Даю компьютеру задание реализовать проект, но для начала расконсервировать ещё десятка два киберов, втрое увеличить мощность малой энергоцентрали, то есть, если перевести на нормальный язык, выдолбить в скале ещё один зал и подключить дополнительно два комплекта аккумуляторов на сверхпроводимости. Потом выбираю места для пяти ветряков-гигантов. Больше на вершине моей скалы не поместится.
Скармливаю задачу компьютеру и иду выполнять поручение Лиры.
Поразительно! Ни Сэм, ни Лира не хотят иметь хвост! Крылья хотят, а хвост — ни в какую. Десять минут демонстрировал полезность и незаменимость. Соглашаются, что дракону хвост нужен, дракон без хвоста — какая-то лягушка пернатая. Но человек с хвостом — урод. Надо будет спросить мнение Тита Болтуна.
Вообще-то у нас идет занятие по биологии. Изучаем геном. Точнее, построение фенотипа по генотипу. Технология простая — закладываем в установку образец ткани, задаем на компьютере условия развития — гравитацию, состав атмосферы, давление, температуру и прочее и смотрим на экране, что получается. Разумеется, начали с меня, как с добровольца. Получили на экране что-то амебообразное. И летальный исход на одиннадцатом месяце.
Заложили кусочек оленины из холодильника. Получили на экране оленя. Взяли мазки со слизистой рта у Сэма и Лиры. Лира самостоятельно взялась за образец Сэма, а мы вдвоем — за её геном.
По ходу дела вносим коррективы. После трёхлетнего рубежа ограничили длину волосяного покрова на голове полуметром. На отметке девятнадцать лет я зафиксировал возраст и в меню «Состояние объекта» выбрал пункт «Спокойный бег», «Замедленный показ».
— Ух ты! — восхищенно сказал Сэм.
Действительно, картина редкой красоты. Лира на экране теперь бежит. Развеваются волосы, мягко колышутся груди. Изгиб спины — нет, это надо видеть! Настоящая Лира заинтересовалась молчанием за нашим столом, подошла, завизжала и закрыла экран ладошками.
— Немедленно уберите! Коша, так нечестно!
Меняю установки и строгим голосом говорю:
— Лира, отойди, не тормози учебный процесс.
Лира осторожно заглядывает под ладошку и убирает руки. По экрану бежит скелет.
— Обрати внимание на работу коленного сустава, — говорю я, как будто нас интересовало именно это. Лира с подозрением смотрит на меня, показывает для профилактики кулак Сэму и отходит к своему компьютеру.
Вскоре оттуда доносятся смешки и повизгивания. Довольная Лира показывает нам язык. Теперь уже мы идём смотреть, что у неё получилось. На экране суетится какой-то паучок. Тонюсенькие ручки, ножки, тщедушное тельце, тоненькая шея, голова-одуванчик.
— Сэм, это ты! — гордо заявляет Лира. — Возраст пять лет, развитие
в невесомости. Коша, а что такое невесомость?