Жизнь налаживается. Восстановлены водопровод, спортивный комплекс и учебный центр. Лира с Сэмом по пять часов в день обучаются по ускоренной программе. Плюс три часа физической подготовки. По Лириной инициативе. В основном, фехтование, стрельба из лука, арбалета и боевые искусства. Уже насмерть зарублен один спортивный кибер. В учебном бою Сэм набросил ему на голову куртку, лишил ориентации и пропорол двуручным мечом блок гидравлики. Добить слабеющего раненого было несложно.
По ночам развозим с Сэмом телепередатчики. Лира из экранного зала выводит нас на цель. Сейчас восемь передатчиков контролируют дороги к монастырю, четыре — за стеной, во внутреннем дворе, один — в погребе. Работает гнётом в бочонке с квашеной капустой. Пользы от него — ноль.
Самое приятное, что неожиданно кончился период лихорадочной спешки. Ещё позавчера масса вопросов требовала срочного решения, и вдруг — тишина. Вчера поручил киберам навесить ворота в проходе на балкон, отреставрировать прихожую, мастерскую и чулан, изготовить ватерклозет для драконов и несколько клавиатур к компьютерам под мои габариты.
Сегодня вызвал ремонтника с голубым бантиком и расспросил насчет ремонта главного компьютера информационной централи. Ответ не обрадовал.
В отличие от остальных, этот компьютер — многопроцессорный монстр. Процессоров в нем 16384. Точнее, 1024 унифицированных блока по 16 процессоров на каждом. Плюс аппаратура самодиагностики, резервирования и авторемонта. Всё нормально работало до момента разрушения главной энергоцентрали почти шестьсот лет назад. Схемы всей этой автоматики, разумеется, имеются… в блоках памяти главного компьютера информационной централи. Однако, ремонтный центр инженерной базы гарантирует успешное завершение ремонта в ближайший месяц.
Полным ходом идет проверка на стенде унифицированных процессорных блоков, заканчивается построение логической модели межпроцессорных связей. Ну и бог с ней, с моделью.
Однако, подход Повелителей к решению инженерных проблем подкупает детской непосредственностью и простотой. В самом деле, если не хватает мощности одного процессора, почему бы не взять шестнадцать тысяч?
Что-то тут не так. Сердце-вещун говорит, что-то не так! В мире, который я помню, изготовили бы семейство процессоров разной мощности, а здесь — всего два типа. Один для киберов, другой для стационарных компьютеров.
Подозреваю, что процессоры киберов отличаются только ударопрочным исполнением. Такое впечатление, будто уровень техники специально ограничен минимально достаточным.
А может, всё намного проще. Эти слабенькие процессоры продержались десять веков. И работают. Смогли бы сохранить работоспособность через тысячу лет образцы, изготовленные на пределе технологических возможностей? Дудки! Выходит, да здравствует простота?
Забираю из учебного центра один из компьютеров и несу в спортивный комплекс. Там, в секторе борьбы чудный уголок, застеленный толстыми мягкими матами. Ложусь на живот, включаю компьютер и принимаюсь за изучение истории.
Три тысячи чертей! В компьютер заложена только местная история. К тому же, устаревшая на тысячу лет. Переключаюсь на биологию. О драконах — ничего. Точнее, нахожу информацию об одном драконе в разделе «Эволюция человека». Файл называется «Разновидность человека, адаптированная к агрессивным условиям внешней среды».
На цветной иллюстрации — я, собственной персоной, в пультовой энергоцентрали. Всё правильно, я же сказал киберу: «Запомни». Вот он и запомнил. Мораль: не надо ля-ля. Приведены данные о моём росте, весе, физических кондициях. Имеется ссылка на файл данных томографического обследования.
Первая попытка провалилась. Пробую зацепиться с другой стороны. Запрашиваю список личного состава базы. Получаю три личных дела и отсылку в главный компьютер информационной централи за остальными. Просматриваю первое.
Мастер Дракон. Вариант — Коша. Предположительно, руководитель ремонтной бригады. Какой-то непонятный индекс информированности из двух чисел. Дальше идёт перечень моих трудовых подвигов.
Заглядываю во второе личное дело. Леди Тэрибл. Вариант — Лира. Предположительно, заместитель руководителя ремонтной бригады. Предположительно, оператор информационной централи. Предположительно, стажер. Индекс информированности меньше моего раза в четыре. Список трудовых побед тоже короче.
Перехожу к третьему личному делу. Предположительно, Сэм. Предположительно, Сэмик. Предположительно, стажер. Индекс информированности совсем маленький. Среди трудовых достижений — плавная регулировка интенсивности освещения жилой зоны в зависимости от времени суток. Интересно.
Однако, мне нужно другое. Вызываю раздел художественной литературы. Местные авторы тысячелетней давности. Ладно, Платона почитаю как-нибудь в другой раз.
Перехожу к математике и физике. Имена Пифагора и Архимеда встречаются, но бином Ньютона осиротел. Компьютеру неизвестны имена Фурье, Макларена, Ферма. Теоремы, методы доказательств и расчетов стали безымянными. Закона Ома нет. Зато есть физические величины ом, ампер, вольт.
Переворачиваюсь на спину и изучаю потолок. Какая-то чудовищная нелепость в том, что Ньютона нет, а Ампер есть. Точно! В этом же мире не было ни Ньютона, ни Ампера. Из-за Пришествия. А те, кто пришел, Ампера знали. Но пытались это скрыть. С маленькой буквы это уже не Андре Мари Ампер, а так, просто термин.
Выходит, Повелители — самые обычные пришельцы из будущего. Пришельцы с Альдебарана не стали бы скрывать имён своих великих предков.
Что получается? Энергичные ребята из двадцать-какого-то века построили машину времени и рванули в прошлое форсировать прогресс. Зачем – потом разберусь. Но, видимо, причина была веская. Однако, история оказалась несговорчивой дамой. А может, сработал какой-то хитрый закон отрицательной обратной связи — сейчас это неважно.
Важно то, что эффект оказался обратным. Вместо форсированного прогресса – застой и регресс. Видимо, во избежание катастрофических последствий, группе пришлось в аварийном порядке покинуть базу. Логично? Как никогда!
Тогда, кто же такой я? С моим набором отрывочных воспоминаний о будущем. Аварийная команда коррекции прошлого? Или очередной выверт исторической обратной связи? Или это одно и то же? Детали потом обдумаю. Сейчас главное — вперёд. Пока вдохновение не ушло.
В этом мире застыл прогресс. Сон разума рождает чудовищ. Цитата. Похоже, обо мне сказано. Могу я раскрутить маховик прогресса? Видимо, могу, если я здесь. Буду идти от ответа. Есть же в математике метод доказательств от обратного.
Здешняя техника — середины двадцать первого века. Научная информация в компьютерах, видимо, тоже кончается второй половиной XXI века. Значит, исторические линии должны слиться во второй половине двадцать первого века. Потому что один я не смогу продвинуть сразу все отрасли наук.
Сейчас 1926-й год. На всю работу мне отводится сто пятьдесят лет. И все эти сто пятьдесят лет я буду, как проклятый, выполнять программу исторической необходимости. Как робот. Сто пятьдесят лет. Ну почему я?
Накрываю голову крылом и погружаюсь в черную меланхолию. Совсем недавно Лира сказала, что не хочет браться за дело, которое займёт всю жизнь. Я, глупый, считал тогда, что местный застой — не моя забота, и занимаюсь им исключительно из врожденного благородства, что ли.
Сейчас выясняется, что борьба с застоем — цель моего существования. Моего, а не Сэма или Лиры. Нет, опять не так. Их это, конечно, тоже касается, только они жертвы неудачного эксперимента потомков. И главное — у меня на всё, про всё сто пятьдесят лет. Вместо тысячи. Два помощника, полсотни глупых киберов, сотня морально устаревших ещё до сборки компьютеров и сто пятьдесят лет. На всю планету. Ну разве реально успеть?
Интересно, что говорит по этому поводу исторический детерминизм? Видимо, то, что в ближайший век предстоит работать без выходных.
Результат мозгового штурма следующий. Необходимо выяснить мою разумность.
Если я животное, не обладающее разумом, меня необходимо
истребить, несмотря на некоторую пользу от моего присутствия в данном районе. Для моего убиения можно использовать отравленные арбалетные стрелы. Факт уничтожения по возможности хранить в тайне.
Если же я разумное существо, со мной необходимо вступить в контакт и выяснить цель моего присутствия в районе Замка. В идеальном случае — нанять меня для охраны Замка. Плата — по моему выбору. Хоть кормёжка зимой, хоть золото, хоть молодые женщины на завтрак. К тому же, зная мои привычки, меня будет легко приручить или уничтожить. Такие дела…
— Коша, ты уверен, что мы сумеем с ними справиться? Нет, я не о магистре, а о всех церкачах сразу.
— А разве что-то изменилось?
— Ну… они такие умные… Их много. А нас…
— Испугалась?
— Да, — совсем тихо. Вот те раз. Если леди Тэрибл, которая вся в крутого дедушку, говорит, что ей страшно, над этим стоит подумать.
— Сэм, а ты что думаешь?
Сэм просыпается и выпаливает:
— Надо гномиков одеть дракончиками и послать в деревню. Тогда церкачи убегут.
Лира прыскает в ладошку.
— Понимаешь, Лира, те, кого ты сейчас видела, элита, лучшие из лучших. Основная масса им и в подмётки не годится. И подумай, они о нас не знают ничего, а мы слышали все их планы. Кто кого бояться должен, а, Лира?
— Только они не знают, что должны бояться. Скоро на тебя охоту объявят.
— Вот в этом ты права. Надо будет послать в магистрат визитную карточку.
— Куда?
— Ну, это не важно. Надо сообщить им, что я умненький, благоразумненький. Добрый и отзывчивый. Причём, сделать это так, чтоб напугать до смерти. Правда, интересная задачка?
Порядок, Лира стала прежней. Забралась с ногами в кресло, глаза горят, рот до ушей.
— Коша, а как ты это сделаешь?
— Подумать надо! — для убедительности сажусь на пол и чешу в затылке. — Сначала экипировку подработаем. Ты говорила, мне телепередатчик взять надо. Куда установим?
— Давай, тебе третий глаз сделаем!
— Хорошая мысль. И очки надо сделать. А то пальнут в глаз из арбалета…
А на самом деле, чего я хочу добиться? Во-первых, церкачи должны узнать, что я разумное существо. Во-вторых, что я до ужаса крутой, если прищемить мне хвост, а так добрый, милый и отзывчивый. В-третьих, чтоб на самом деле они не узнали обо мне ничего, а что знали — забыли. Правильно, чтоб у них все извилины выпрямились.
Есть в теории информации такое понятие, как уровень шума. Как сказал Тартарен из Тараскона, давайте шумэть! Или это ему сказали? Неважно, главное, чтоб полезную информацию нельзя было отличить от информационного шума.
Буду работать под дракона из сказок. Лира говорила, дракон огнём дышит. Как это фокусники делают? Что-то в рот берут, на огонь дуют. Нет, долго тренироваться надо. До завтра не успею. Потом, драконы мысли читают. Вот это я запросто! Их мысли мы знаем. Ну, до чего я умный!
Вызываю киберов и объясняю задачу. Терпеливо жду, пока холодные манипуляторы обмеряют мою голову. Потом иду в мастерскую. В нижнем ящике верстака уже год хранятся четыре выбитых зуба. И ещё два я так и не нашел.
Выбираю нижний клык. Перед зеркалом сравниваю выбитый зуб с тем, который вырос на его месте. Тютелька в тютельку. Возвращаюсь в экранный зал. Моя команда сопит в четыре дырочки. Бужу и вношу предложение отправиться спать. Встречаю дружное непонимание. Беру команду под мышки и несу в жилую зону.
— Коша, это недемократично!
— Что ты знаешь про демократию?
— Ты сам говорил: «Два против одного — это демократия. Один против двух — тирания!»
Неожиданно обнаруживаю, что дверь в Лирину комнату для меня слишком мала. Сгружаю молодежь перед дверью.
— Спать. Завтра вставать рано.
— А ты?
— Мне ещё поработать надо. Разбуди меня, как только церкачи соберутся в обратный путь. Спи.
Иду на склад, получаю у кибера пять телепередатчиков и четыре инфразвуковых излучателя. Лечу к деревне. На бреющем прохожу над дорогой в Литмунд миль десять, прежде, чем нахожу удобное место.
Зажатая лесом дорога здесь делает резкий поворот и выходит на полянку. Распределяю вдоль дороги телепередатчики и укрепляю на стволах деревьев инфразвуковые излучатели. Два справа, два слева.
Возвращаюсь в Замок. Молодежь спит в обнимку, даже не раздевшись. Сэму сейчас двенадцать, Лире четырнадцать. Года через три-четыре у меня возникнут проблемы. Иду в экранный зал, настраиваю аппаратуру на новые передатчики. Киберы приносят свежеизготовленную экипировку.
Примеряю перед зеркалом защитные очки с передатчиком ларингофоном и мегафоном под подбородком. Ужас! Вношу коррективы и отдаю киберам на доработку. Браслет двусторонней видеосвязи и кольцо с сюрпризом сделаны удовлетворительно. Отхожу в уголок, ложусь на пол и закрываю глаза. Надо приготовить пакет с кровью, почистить зуб и…
Только сначала минутку подремать, пока киберы переделывают очки. Только минутку…
— Коша, вставай, они лошадей седлают. Ну, Коша, хватит спать!
Вскакиваю, смотрю на экраны. Солнце уже высоко. Церкачи строятся в походную колонну, по три в ряд. Завтракать некогда. Подзываю кибера, инструктирую, натягиваю очки, браслет, кольцо, вставляю в ухо наушник. Кибер приносит начищенный до блеска зуб и пластиковый пакет с кровью, антикоагулянтом и углекислым газом. Пакет надут, как футбольный мяч.
Инструктирую Лиру, даю особое задание Сэму. Кажется, всё. Нет, чуть не забыл. Торопливо настраиваю пульт на телепередатчик в очках, замаскированный под третий глаз. Теперь всё. Вылетаю. Над дорогой лететь нельзя, но Лира ведёт меня как авиадиспетчер, точно на поляну. Сажусь и успеваю отдышаться прежде, чем на первом мониторе появляется колонна церкачей. Кладу пакет с кровью и зуб под язык. Похоже, кибер перемудрил с давлением. Если пакет рванет раньше времени, конфузия случится.
Церкачи уже на третьем мониторе. Лира сообщает, что первым едет бывший шпион, во втором ряду справа — ведущий мозгового штурма. Молодец, девчонка!
Моя школа! Подавляю желание задрать хвост кверху. Из-за поворота появляется голова колонны и проезжает метров десять, прежде чем люди замечают меня. Я стою неподвижно, как скала. Шпион поднимает руку, голова колонны останавливается, но задние, за поворотом, напирают, получается толкотня. Как и было задумано. Наконец все замирают. Можно подавать реплику.
— Человеек, сстоой. Ссмотрии мнее в глаззаа.
Смотрит. Фактор неожиданности в мою пользу. Включаю подсветку стёкол очков и плавно увеличиваю яркость. Для наблюдателя все три глаза сейчас горят красным светом. Красиво, но ничего не вижу. Вся надежда на Лиру. Если что, она предупредит. Отсчитываю пятнадцать секунд и гашу глаза.
— Человеек, не хходии к ззамкуу. Погибнешшь.
— Коша, тебя арбалетчики окружают, — сообщает Лира.
Это не по сценарию. Слишком быстро опомнились. Хочу для эффекта хлестнуть себя по боку хвостом, но зацепляюсь за молоденькую ёлку.
Массаракш! А впрочем… Обхватываю дерево хвостом и рывком выдергиваю с корнем. Не поворачивая головы, засекаю ближайшее шевеление в кустах и запускаю туда ёлкой. Из кустов доносится вопль и ругательство. Можно продолжать. Теперь по сценарию — ведущий.
— Толсстяяк, ссмотрии мнее в глаззаа.
Ведущего уговаривать не надо. То ли струсил, то ли профессиональное любопытство, но и так глаз не отрывает. Включаю подсветку очков, отсчитываю секунды. Чувствую себя мишенью на полигоне. Нет, надо переделывать очки. В следующий раз буду подсвечивать только третий глаз. Наконец, пятнадцать секунд истекают, выключаю подсветку.
— Бесстия, говоришшь. Шшутниик! Чеереп захотелл?
Выпускаю на полную длину когти, потом плавно втягиваю, выпуская одновременно пальцы. Со стороны похоже, что когти превращаются в пальцы. Должно быть похоже. Разминаю пальцы как пианист и ощупываю нижний клык. Потом делаю вид, что раскачиваю зуб. Сам, конечно, беру заранее приготовленный. Надкусываю пакет с кровью и в ту же секунду нажимаю кнопку на кольце. В кольцо вмонтирована лампа вспышка на полтысячи джоулей.
Пакет взрывается как маленькая бомба. Такое впечатление, что получил поленом по зубам. Трясу головой и ощупываю языком зубы. Все целы. С морды, шипя и пузырясь, капает на землю кровь.
Смотрю на кулак. В нём зажат зуб. Весь в пузырящейся крови. С давлением газа в пакете вышел перебор, но в остальном все по сценарию. Большинство зрителей зажмурились или закрылись от вспышки рукой, но теперь приходят в себя. Машинально сглатываю, и чувствую, что проглотил пластиковую оболочку пакета. Массаракш! А вдруг переварю?
— Ловвии, шшутниик! — кидаю зуб ведущему.
— Премного благодарен! — церкач торопливо прячет зуб за пазуху. — Можно вас спросить?
— Неельззяя! — беру старт и, включив мегафон, с громовым хохотом ухожу по крутой спирали вверх. Хохот — это сигнал Сэму включить инфразвуковые излучатели.
Внизу начинается ад. Обезумевшие лошади мечутся на узкой дороге, встают на дыбы, сбрасывают всадников.
Перестаю смеяться, и Сэм плавно уменьшает мощность излучателей. Лира сообщает, что два передатчика погасли. Затоптали бедных.
Набираю высоту в две тысячи метров и лечу к Замку. Внизу всё ещё мечутся по поляне маленькие фигурки.
Старик встает первым, хватает топор и идёт на меня. Сэм что-то кричит. Как же мне со стариком быть? С ума он сошёл, что ли? Делаю мощный мах крыльями, старика опрокидывает, катит по земле. Подбегаю, хватаю Сэма, беру взлет. Отряд всадников уже рядом.
Приказываю Сэму махать руками, ногами и кричать. Закладываю вираж и ещё раз осматриваю всё сверху. Старик цел, уже встал, машет руками и кричит. Сэм тоже в порядке. В девчоночьем платье, грязный, но невредимый. Раздается свист и мимо пролетает арбалетная стрела. Другая отскакивает от чешуи на брюхе, третья пробивает перепонку крыла и застревает в ней. Прикрываю Сэма задними лапами и стремительно ухожу. Всё-таки стрела в перепонке — это не так больно, как цепью по носу.
Докладываю Лире, что операция закончена и прошу подыскать одежду для Сэма. Инструктирую парнишку. Над деревней прохожу на бреющем полете, Сэм опять кричит и дрыгает конечностями.
Кричит: «Мама, я живой» — вот идиот! Голову ему за это свернуть мало! На балконе нас встречает Лира. В серебристом комбинезоне Повелителей, в наушниках, с рацией, пристегнутой к плечу. Не только у Сэма — у меня отваливается челюсть. Прыскает в ладошку, увидев Сэма в платье и протягивает ему комбинезон.
— Сэр Дракон ранен, — говорит Сэм.
— Пустяки. Лира, отломай наконечник и выдерни стрелу. Сейчас Сэм переоденется и пойдём разбирать операцию.
Идём в экранный зал информационной централи. Прокручиваем записи всех пяти передатчиков, просматриваем интересные места по несколько раз. С развёрнутыми крыльями я великолепен. Только хвост лучше держать опущенным. С поднятым напоминаю довольного кота. Несолидно. Интересней всего ведут себя, разумеется, Тит и кузнец. Тит таскает с собой булыжник-передатчик, делает вид, что чинит забор и всё время бормочет под нос, что дед увёз Сэма в Литмунд. Кузнец, зная мои планы, изображает храбреца, которому сам чёрт не брат. Впрочем, раз пять сообщает окружающим, что к Замку он не ходил, и бояться ему нечего. Конспиратор, хвостом тя по голове!
Спрашиваю у Лиры, всегда ли он такой храбрый. Оказывается, всегда. Мда…
Заканчиваем просмотр и приступаем к разбору ошибок. Лира утверждает, что ошибок было всего две: Сэм не взял с собой пеленгатор. А мне нужно было взять не рацию, а телепередатчик.
Из-за этого она пропустила самое интересное. Я нашел ещё две: Титу надо было дать не простой телепередатчик, а рацию с кнопкой вызова. Тогда ему не пришлось бы два часа бубнить про Литмунд. А Сэму нужно было думать, что кричать. Лира удивлена, Сэм тоже.
Отматываю запись и даю прослушать. Сэм краснеет. Иду добывать мясо к ужину, а Лира объясняет Сэму, как пользоваться пультом.
Уже возвращаясь с добычей, получаю вызов от Лиры. Оказывается, я забыл снять рацию. Никому в этом не признаюсь. И почему бы нам не носить рацию всегда? Очень удобно! Поставлю вопрос на голосование. Пусть привыкают к демократии.
В деревне что-то произошло. Спешу в экранный зал. Церкачи. Тот отряд, который обстрелял меня из арбалетов. Во главе отряда шпион, которого вычислил Тит. Сэм сообщает, что шпион исчез из деревни, как только услышал, где нашлась овца. Начинается допрос селян. Всё как в прошлый раз, говорит Сэм, только церкачей теперь все любят и уважают, а в прошлый раз плевали вслед. Всё правильно, теперь они защитники. Надёжа и опора.
Включаю запись всех пяти каналов телепередатчиков и ставлю на голосование вопрос об ужине. Двумя голосами при одном воздержавшемся ужин отменяется. Тем временем допрос селян идёт полным ходом. Допрашивают одновременно шесть бригад по три человека в каждой. Двое задают вопросы, третий ведет протокол. Протоколы допросов тут же поступают в штаб. Во всём чувствуется сноровка и железная дисциплина.
Первый круг допросов заканчивается. По второму разу вызывают старосту, Сэма Гавнюка, деда, кузнеца и какую-то старуху. На этот раз допрос ведет штаб.
Ничего нового, впрочем, не выясняется. Курица, которая якобы умерла от моего крика, была попросту затоптана испуганной лошадью. Огнём я не дышал, это язык у меня красный и длинный. И нечего меня бояться, если к Замку не ходишь. Гавнючонок был совсем целый, даже не поцарапанный, иначе на белом платье кровь была бы.
Да, тут мы прокололись. Нужно было взять с собой литра два в баночке. Склероз, массаракш! Допрос окончен, передаю управление пультом Лире. Она берётся за дело так, что у меня в глазах рябит.
На главном экране мечутся, то сужаясь, то расширяясь, сектора обзоров видеопередатчиков и направленных микрофонов. На остальных на секунду-две замирает какое-нибудь лицо, слышится обрывок разговора, потом камера выхватывает следующее лицо. Каша. И как она ориентируется? Смотрю на Сэма. Глаза горят, рот открыт, теребит Лиру за локоть и тычет пальцем в экран. Закрываю глаза, слушаю и фильтрую.
— Кузнецов сын увидел, что собака не хочет на сухое болото идти, домой повернул, и ничего ему нет. А Сэм младший через болото к Замку пошел, сам и виноват.
— А у дракона скоро птенцы будут, иначе бы он Гавнюченка на месте съел, а не в гнездо тащил. Если драконы разведутся, отсюда уходить надо будет.
— Дык, Тит говорит, дракон деревья ест.
— Так он сначала твою хату съест, а потом тобой горло прочистит.
— И нечего Болтуна слушать, Он, как Лирочку увезли, умом тронулся. Сегодня сам с собой весь день разговаривал.
— Ты сюда слушай, он умом тронулся после того, как дракон его кобылу задрал.
— Кто сказал, что Болтун тронулся? Это у тебя крыша поехала, когда ты с его урода кувырком летел.
— Так ты ж первый с Бычка слетел.
— А я что, отказываюсь? Ну, слетел, так и выпивку поставил, как уговаривались.
— Нет, вы, бабы, послушайте! Это теперь Бычок виноват, что они так наклюкались!
— Ой, бабы, они ж, поди, перепутали. Сначала в трактир зашли, а потом на Бычка влезть пытались.
Больше ничего интересного. Отбираю у Лиры управление одним передатчиком и нацеливаю микрофон на окна дома старосты. Там что-то затевается. Самого старосту из дома выперли. В три шеи. То есть, с женой и дочкой. У всех дверей поставили охрану.
То, что произошло в последующие три часа, поразило меня и напугало Лиру. Сэм ничего не понял и сидел, повизгивая от восторга. Но у Лиры был эталон для сравнения — наши уроки логического мышления. На фоне происходящего уроки выглядели бледно. Это был профессиональный, хорошо организованный мозговой штурм. С ведущим и фиксацией всего сказанного.
Фиксацию вела бригада из четырех писцов. Фейерверк идей, каскад гипотез, лавина вариантов. Раскованность мышления и свобода фантазии. Интересно, это местное изобретение, или наследство Повелителей?
Впрочем, по порядку.
Вначале ведущий посетовал на отсутствие моего черепа или, хотя бы, зуба и предложил называть меня просто: бестия. (Минут через десять я вспомнил, что бестиа по латыни — зверь. Обидно, однако.) Затем зачитал показания Тита Болтуна о нападении на Лючию. Раздал всем копии протокола осмотра места происшествия. Перешел к описанию событий в Литмунде. Отметил мои кульбиты в воздухе и малое количество крови на щепках. Обратил внимание на противоречия в показаниях свидетелей. Одни утверждали, что я перекусил девицу Елиранию пополам, другие — что только откусил голову, разжевал и выплюнул косточки.
Мнение экспертов, основанное на измерении откушенной части столба и анализе щепок, сводилось к тому, что я откусил голову и высосал из тела кровь. Также подробно были зачитаны все факты, относящиеся к нападению на Сэма. Не было пропущено ни одной мелочи. Меня разобрали по косточкам, обсосали каждую и собрали вновь. Отметили, например, что в обоих случаях в деле участвовало домашнее животное и человек. Отметили, что с животными я разделываюсь на месте, а людей уношу в гнездо. Отметили, что Сэм Гавнючонок дружил с девицей Елиранией. Отметили также, что девица Елирания была неугодна церкви, а Сэм Гавнюченок — именно тот мальчишка, который разоблачил наблюдателя. Обсудили гипотезу деревенской старухи, что я сижу на гнезде, и скоро выведу (высижу) детёнышей.
К сожалению, фактов было слишком мало. Участники мозгового штурма не смогли даже решить вопрос о моей разумности.
Аргументы за разумность. Первое – как быстро и умело я открыл ворота сарая. Второе — летел за Сэмом над дорогой, а не по прямой. Задержался и, возможно, выслушал дядю Сэма. Третье — рациональность действий и удачный исход обоих боевых вылетов. И, наконец, интуиция подсказывает…
Что я о нём знаю? Он сделал меня. Прикладная генная инженерия. Конец двадцать первого века и далее. Он сделал стенку. Ну, это совсем просто. Середина двадцатого века, если напрячься. Что я имею на базе?
Аккумуляторы на сверхпроводимости и глупые киберы. Двадцать первый век.
Мебель из кладовки тоже двадцать первого века, но не ясно, чья она, Повелителей или экспериментаторов. Что я имею в результате? Пшик. Мало информации. Может, подготовить резервную базу? Смысла нет, если за мной ведётся наблюдение. Имея технику двадцать первого века, проследить перемещение всех живых и механизмов крупнее бабочки, можно хоть из космоса. Буду держать ушки на макушке и заниматься своим делом. Аминь.
Ещё интересный вариант: вдруг вся эта планета — лабиринт для крысы. Великоват. Ну и что, что великоват? Какая крыса, такой и лабиринт. Вспомнили Повелители грехи молодости, разыскали планету и запустили туда крыску. Ай-кью проверить. Чем не гипотеза?
По масштабу как раз для Повелителей тридцать третьего века. Что-нибудь это меняет? Нет.
Может, для Повелителей это эксперимент, но для меня с Лирой — жизнь, единственная и неповторимая. Только маленький нюансик. Эксперимент могут прервать в любой момент.
К чёрту, все помрём, кто раньше, кто позже.
Еще вариация на ту же тему. Нет никакой планеты, а есть шлем сенсовизора, мощный компьютер и виртуальная реальность. Техника двадцать первого века. Не надо нарушать законы физики, чтоб драконы летали, всё просто, как дважды два.
Нет, не сходится. Что я, целый год в шлеме на кушетке лежу, не ем, не пью, не писаю? Хотя, кормление можно с виртуальной реальностью синхронизировать. Какие слабые места у виртуалки? Люди!
Естественные реакции людей на изменение ситуации и юмор. Не удаются компьютеру человеческие слабости, и всё. Правда, в таких случаях используется параллельный шлем на операторе, корректирующем диалоги, но это вносит задержку. Персонаж сразу становится слегка заторможенным.
Лира на заторможенную не похожа. Какие ещё слабые места? Оператор, который Лиру играет, должен непрерывно в шлеме сидеть. И днём, и ночью. Изображать моего друга, не выходя из образа средневековой девчонки неделями, чтоб, не дай бог, не упомянуть термин двадцать первого века.
Нет, такого и врагу не пожелаешь. Это получится эксперимент над ней, а не надо мной. Значит, вариант отпадает.
Что в остатке? Два нуля и крысиный хвостик. Подводит логика. Хотя, причем тут логика, если фактов нет.
Ладно, вот расконсервирую информационную централь, узнаю, кто такие Повелители, может свяжусь с ними. Одной загадкой станет меньше.
— Лира, знаешь, что это такое?
— Камень.
— Ответ неверный. Это наши глаза и уши. Посмотри на экран.
— Ой, как в зеркале, — сразу начинает прихорашиваться.
— Пора браться за твоего магистра. Не передумала ещё?
— Коша, я же клятву дала. А что, этот камень всё видит и слышит?
— Видит, слышит и сюда передаёт. Ещё ползать умеет. Раскидаем несколько таких камней, узнаем, чем занят магистр. Но давай сразу договоримся. Убить его — твоё право, но, если ты захочешь его мучить, я тебе не друг.
— Я хочу его сначала в темницу посадить на восемь дней, как он меня, а потом убить. Ты не думай, он умрёт лёгкой смертью. Я его из арбалета застрелю.
— Это справедливо. А почему — из арбалета? Я думал, ты захочешь его повесить.
— Я ему так обещала.
— Когда?
— После суда. Я в него ножик кинула, только ножик отскочил. Он под одеждой кольчугу носит. Я сказала, что в следующий раз арбалет возьму.
— Вот почему тебя так в цепи упаковали. Ты мне этого не рассказывала.
— Я тогда ещё тебя не знала. А как мы его ловить будем?
— Без свидетелей и без следов. Выберем момент, когда он один куда-нибудь поедет, подцепим за шкирку и унесём. Пусть одна испуганная лошадь останется.
— Здорово придумано!
В этот момент к Лире подъезжает кибер с синим бантиком.
— Леди Тэрибл, вас хочет видеть человек.
Если кто-то из нас двоих и тормознутый, то это я. Чего я удивился? Наверняка это Тит Болтун с новостями. Спешим с Лирой на балкон. Внизу машет руками Сэм младший. Спускаемся.
— Сэр Дракон, вы извините, но вся деревня знает, что у старосты овца потерялась, и я её у самого Замка нашёл.
Осмысливаю сказанное и медленно зверею. Лира растерянно переводит взгляд с меня на Сэма, но голоса не подаёт. На самом деле изменилась, верно Тит заметил. Тит!
— Сам придумал, или Тит посоветовал?
— Сам.
Смотрю на Лиру и постепенно успокаиваюсь. Очень интересно наблюдать, как она думает. На мордашке написан весь мыслительный процесс. Вот он закончился, и физиономия расплылась в идиотской улыбке.
— Коша, ну что ты злишься, у нас места на тысячу человек хватит. А церкачи ещё больше бояться будут.
— А что обо мне его мать думать будет? А Сэм Гавнюк? А то, что меня вся деревня возненавидит, тебя не трогает? А кто камни-передатчики развозить будет? Один Тит?
Успокоившись, поднимаемся в замок и обсуждаем детали завтрашнего спектакля. Действовать буду строго по легенде. Сначала займусь овцой, потом Сэмом младшим. Сэма я на месте есть не буду, а просто унесу в Замок.
Чтоб не было накладок, даю Сэму два свежеизготовленных маячка-пеленгатора, оформленных под репьи, и пяток булыжников-телепередатчиков. Что может быть естественней, чем репей в овечьей шкуре. Или в кармане у мальчишки.
Один булыжник Сэм должен отдать Титу, остальные — раскидать по деревне.
Лира будет сидеть в экранном зале информационной централи и, если необходимо, корректировать мои действия по рации. Жаль, компьютер централи ещё не ожил. Он, вроде, самый мощный на этой базе. Все детали согласованы.
Отвожу Сэма к деревне, потом настраиваю аппаратуру. На центральном экране пеленгаторы светятся красными точками, телепередатчики — зелёными, моя рация — белой. На боковых — пять картинок с телепередатчиков.
Лира осваивает управление передатчиками и пытается направленными микрофонами подслушать сразу три деревенских разговора. В наушниках и ларингофонах она смотрится очень даже ничего.
Просыпаюсь раньше Лиры. В первый раз. Заглядываю в экранный зал. Деревня ещё спит. Иду на кухню. Лира уже колдует у инфракрасной печи и костит её по-страшному. Автоповар пока не работает, а киберы-ремонтники в гастрономической химии — ни бельмеса.
Наконец, на стол подается первый бифштекс. Именно такой, каким должен быть бифштекс по мнению англичан: обжигающе горячий и абсолютно сырой. Зато четвёртый — пальчики оближешь. К сожалению, мясо в холодильнике быстро кончается. Со вчерашнего ужина оставалось всего килограммов двадцать.
Летим на речку, купаемся. Время приближается к полудню, пора начинать. Надеваю на лапу небольшой ручной пеленгатор, Лира пристегивает к правому рогу рацию, маскирует, проверяем аппаратуру. Всё в порядке. Выделяю Лире в помощь двух киберов. Вряд ли её участие в операции понадобится, но пусть учится. Включаю непрерывную запись и иду на балкон.
Операция началась.
Делаю круг над деревней. Сигнал пеленгатора овцы идет из сарая за домом старосты. Внизу начинается лёгкая паника.
Сажусь перед домом старосты, разворачиваю крылья и, поднатужившись, издаю рёв. Такой, что у самого в ушах звенит. Улица вымирает, только у третьего дома, скрестив руки на груди, стоит мужик. Судя по кожаному фартуку, кузнец. Делаю вид, что принюхиваюсь, иду к сараю, распахиваю ворота.
С потолка свисает освежеванная тушка овцы, рядом — её шкура. Ну до чего народ ушлый пошел, опередили! Разрываю тушу пополам, выдираю из шкуры пеленгатор. Первая часть закончена. Переключаю пеленгатор на Сэма и выхожу из сарая. Сигнал указывает куда-то за огороды.
По плану Сэм должен был драпать в поле. Поднимаюсь в воздух и лечу по пеленгу. Неожиданно, над картофельным полем пеленг меняется на противоположный. Разворачиваюсь и сажусь.
По данным пеленгатора, объект в метре передо мной, но тут только картофельные грядки. Торопливо разрываю землю и откапываю одежду Сэма младшего. Этого только не хватало. Передумал он, что ли? Всю легенду мне поломает.
Неожиданно оживает рация.
— Коша, ты уже разыскал одежду? Теперь лети над дорогой в Литмунд. Сэма дед туда повез. Два часа назад выехали. Мне Тит передал.
Взлетаю, делаю круг над деревней, реву как пикирующий бомбардировщик, и беру курс на Литмунд. Километра через четыре обгоняю скачущего во весь опор всадника. Всадник что-то кричит. Разворачиваюсь и прислушиваюсь.
Человек просит меня вернуться в Замок, не обижать пацана. Ложусь на прежний курс и слышу, от кого я произошел, и как это случилось. Интересная гипотеза межвидового скрещивания. А вдруг так и было? Ага, а высшую математику я тоже на болоте изучал?
Отвлекаюсь, не о том думаю. За два часа дед мог увезти Сэма километров на двадцать, если торопился. Если ехал спокойно, то на десять — двенадцать. Поднимаюсь повыше и вижу одинокую телегу, а километрах в двух — отряд всадников, человек сто — сто пятьдесят. Набираю скорость, догоняю телегу.
Старик замечает меня, хлещет лошадь и сворачивает с дороги в поле. Если он успеет добраться до леса, я сяду в галошу. Отряд переходит с рыси на галоп и мчится к нам. Обгоняю лошадь и сажусь перед ней. Лошадь встает на дыбы, выламывает оглобли и убегает. Телега опрокидывается. Старик и Сэм, одетый девчонкой, катятся по земле.
Некоторое время Тит размышляет.
— Давно это началось. Лет двадцать назад. Несколько умных людей и сотня молодых, горячих молокососов решили чуть потеснить церкачей у кормила власти. Задумано было хорошо. В недрах их бюрократической машины организовать параллельную структуру власти и постепенно перелить в неё всю силу. Потом перейти на модель правления Римской империи. Сенат, народные трибуны, партии синих и зелёных, поливающие друг друга грязью во имя торжества справедливости. Несколько лет всё шло по плану. Наши люди заняли десятки ключевых постов. Провалились мы как раз на паре шпионов. Один только что не кричал, что церкачам продался. Второй… Второй был умён. За первую же неделю он переругался и перессорился со всеми. Поведение настолько вызывающее, что серьёзно его никто и не проверял. Да и мысли не было тянуть его в организацию. Потом он кого-то спас, потом его кто-то спас. Завязалась дружба. А в одну прекрасную лунную ночь в десятке домов были сорваны с петель двери. Мы взялись за оружие. Это было ошибкой, страшной, глупейшей ошибкой. Надо было исчезнуть, раствориться. Против нас не могли даже выдвинуть серьёзное обвинение. Мы же не успели сделать ничего по-настоящему противозаконного. – Тит помотал головой. — Короче, скрыться удалось нескольким. Остальных развесили на крестах вокруг Рима. Нас прозвали в народе римлянами. Или сенаторами.
— Поэтому ты так испугался, когда я тебя сенатором назвал?
— Да, поэтому. Ходят в народе легенды про взгляд дракона. Или всё же не легенды?
— Легенды. А вот удобное кресло в Замке, которое ложь чует, это не легенда. Называется детектор лжи. Когда в гости зайдёшь, захочешь — стряхну пыль, дам посидеть.
— Так успокой старика, как это слово тебе на язык попало?
— Был один римский сенатор по имени Тит. Умный, наблюдательный, лысенький. Кого-то он мне напомнил.
— Вот, значит, как. Кличку «Болтун» на себя навесил, двадцать лет учился дурака изображать, и — на тебе. Первый же дракон за две минуты раскусил. Эх, старость не радость.
Рисую на земле картинку: гора, в горе открытая дверь. Над горой солнце и месяц. Тит с интересом изучает.
— Лира научила? В гости приглашаешь. И днём, и ночью, правильно?
— Правильно, — стираю картинку. — На кого ещё, кроме Сэма, в вашей деревне можно положиться? Кто кидал камни в церкачей?
— Сэм и кидал. А на кого положиться — трудно сказать. Только на кузнеца с сыном. Лира всей молодёжью верховодила, но у местных что на уме, то и на языке. Закваска не та.
— Как-нибудь устрой мне с кузнецом встречу.
— Это можно. Бычка подковывать пора, завтра и отведу. Не знаю, сумеют ли подковать, но переговорить сумею.
— У кузнеца что, подковы кончились?
— Бычок никого к себе не подпускает. Меня кое-как слушается, Лире всё позволяет, а больше — никому.
— А это может пригодиться. Только надо, чтоб об этом все знали. Вся округа, до самого Литмунда. Родео, что ли устроить? Заодно узнаем, кто чего стоит. И надо приучить Бычка слушаться Сэма.
Объясняю, что такое родео. Идею алиби Титу объяснять не надо. Тит зовёт Сэма, и из кустов появляется вся компания. Губы в чернике. У всех, даже у Бычка. Лира оттягивает ему нижнюю губу и ссыпает туда горсточку ягод. Бычок флегматично хрупает.
Подлетая, замечаем, что лопасти ветряка вращаются. На балконе встречает кибер с синим бантиком.
— Докладываю: ветряк подключен к энергетической сети.
— Молодец. Сколько киберов питанием обеспечили?
— От 30 до 90% действующего парка, в зависимости от силы ветра.
— Приступайте к установке второго ветряка.
— Задание понял, выполнить не могу. Недостаточно энергии.
— ЧТО??? Сколько осталось?
— 20% от количества, на время получения первого приказа.
— Немедленно прекратить все работы по расконсервации. Перейти на режим экономии. Оптимизировать все перемещения по параметрам время — экономия энергии. Теперь хватит?
— Часть работ по расконсервации не могут быть прекращены во избежание аварии. Вероятность завершения работ 30% в зависимости от силы ветра.
Мало. Глупо, как глупо получилось. Кто меня гнал? Ну куда я торопился? А ещё пол подметать заставил. Думать надо, головой думать, а не… Что же ещё можно сделать?
— Что еще можно оптимизировать?
— Можно оптимизировать размещение ветряка. Выработка энергии увеличится на 60%.
О, Боже, я приказал поставить ветряк над круглым залом, а эти болваны…
— Сколько времени займет перенос?
— Четыре часа.
— Вероятность завершения работ?
— 80% в зави…
— Молчать. Доставку грузов массой до одной тонны от ворот склада до стройплощадки возложить на меня. Обеспечить меня средством связи. Исполняй!
Следующие двое суток слились в один нескончаемый кошмар. Сигнал рации, пристегнутой к правому рогу, гружёная тележка у ворот склада или инженерной базы, лёгкая часть пути — до балкона, один, чаще два рейса наверх, боль в крыльях, несколько минут отдыха. Замечаю, что Лира крутит педали велотренажера. От корпуса тянется провод. Значит, не тренажер, а генератор.
— Лира, не мучайся, это капля в море.
— Коша, ты не в курсе, я ужин зарабатываю.
Ничего не понимаю. Вникать не хочу. Есть тележка, груз надо наверх. Поднял. Теперь — лечь, пока не загудела рация. Гудок, инженерная база, стройплощадка, свет прожектора, слабая лампочка на балконе, пустая тележка, боль в крыльях, сон.
Вкус жареного мяса на языке. Наверно, сон. Мясо несоленое, даже во сне не повезло. Лирин смех. Сглатываю. Кусок наждаком дерёт пересохшее горло. Открываю глаза. Балкон. Передо мной сидит Лира, рядом противень с жареным мясом.
— Девушка, дай водицы напиться, а то так есть хочется, аж поспать не дадут.
Тут же появляется ведро с водой. Мне бы надо бочку, ведро – это только горло смочить. Съедаю несколько кусков. Гудит рация. Склад, балкон, стройплощадка, балкон, кусочек мяса, склад, балкон, стройплощадка.
Потом противень пустеет. Ведро иногда с водой, чаще пустое. Открываю глаза. Вечереет. Передо мной противень с жареным мясом, берёзовое полено, бочка с водой и кибер с замызганным синим бантиком на шее. Рация молчит, значит можно расслабиться.
— Докладывай.
— Второй ветряк подключен к энергетической сети. Достигнут положительный энергетический баланс.
— Начинай подготовку к установке третьего ветряка.
— Установка третьего ветряка начата по приказу леди Тэрибл.
— Молодец. Свободен.
Съедаю мясо, выпиваю воду, закрываю глаза. Просыпаюсь от холода. Ночь. На стене тускло горит электролампочка. Два кибера вяло копошатся, разгружая тележку. Иду в чулан. Под потолком протянут провод с редкими светильниками. Мой любимый угол застелен матом.
Здорово! Икебана. Ложусь и проваливаюсь в сон.
Пультовая энергоцентрали. Стираю пыль с экрана монитора. Видно то же, что и раньше, то есть ничего. Нажимаю пару кнопок на клавиатуре. Ничего не меняется.
— Почему не починили телевизор, бездельники?
— Монитор в рабочем состоянии. Для эксплуатации необходимо включить питание. Клавиша расположена под экраном, — отзывается ремонтник с салатным бантиком. Стираю пыль, нахожу клавишу и нажимаю.
Внутри монитора раздается шипение, из щелей лезут струйки голубого дыма. Выключаю, разгоняю дым.
— Почему не починил, спрашиваю? Л-лоботряс, гальюн у меня чистить будешь, на запчасти разберу!
Никогда не думал, что этот железный колобок может выглядеть смущённым.
— Чтоб к завтрему все здесь блестело! И работало.
Поручил киберам определить время установки перегородки. С ремонтом и юстировкой приборов эта нехитрая операция заняла двое суток. Результат почти не удивил — шесть тысяч пятьсот плюс минус тысяча суток.
Перегородку поставили против меня. Может, я её поставил? Позвал киберов и приказал: «Отгородить!» Киберы говорят — нет. За последнюю тысячу лет стенок не ставили. Сам я не мог — перегородку изнутри делали.
Некто натащил снизу камней, сплавил в стенку, потом вышел на балкон подышать свежим воздухом. Тут я мимо пролетаю. Некто вытащил из кармана крупнокалиберную рогатку и залепил мне в лоб. Или сначала залепил в лоб, а потом сложил стенку. Чтоб всякие непарнокопытные динозавры не затоптали прецизионное оборудование.
Логично?
Итак, ещё раз с самого начала. Меня сделали. Кто-то, но не Повелители. Повелители ушли отсюда тысячу лет назад. За тысячу лет их интересы должны были измениться. Их должны теперь интересовать судьбы галактик, а не отдельных отсталых планет.
Значит, мои Некты к Повелителям отношения не имеют. К церкачам они тоже не имеют отношения. Странные такие ребята, нездешние. Один Некто сделал меня, а другой Некто сделал стенку, чтоб я не увидел, чего не полагается. Может быть, это был один и тот же Некто.
Вопрос: Зачем он это сделал?
Вопрос: Что он хотел получить в результате эксперимента?
Вопрос: При чем здесь Повелители?
На все три вопроса один ответ: мало информации. Однако, с какой бы целью ни ставился эксперимент, похоже, он вышел из-под контроля. Не прошло и двадцати лет, а стенка разрушена. Ещё через полгода будет восстановлена база Повелителей. Уже сейчас работают четыре ветряка, начато строительство пятого, гиганта, который один заменит десяток маленьких.
Полностью восстановлено оборудование малой энергоцентрали. Ожили компьютеры склада и инженерной базы. Двадцать восемь киберов-ремонтников и весь парк стационарных ремонтных центров инженерной базы днём и ночью перебирают по винтику технику. Всю подряд.
Иначе нельзя — за тысячу лет смазка испарилась, пластмассовые детали окаменели, контакты окислились, всё, что могло отвалиться, отвалилось.
Сейчас главное — не терять темпа. Через два-три месяца не будет на этой планете силы, представляющей для меня реальную угрозу.
Стоп! Тот, кто поставил надо мной эксперимент, не принадлежит этой планете. Не хочу быть лабораторной крысой. Домашней зверюшкой – куда ни шло. У домашней зверюшки есть свобода воли. Как у кошки, которая гуляет сама по себе. У лабораторной крысы свободы воли нет. Есть воля экспериментатора, есть кормушки, в одном углу нормальная, в другом под током, или лабиринт с прозрачным потолком. Срочно надо пройти обследование на томографе, нет ли во мне аварийного выключателя с дистанционным управлением на случай выхода эксперимента из-под контроля. А дальше — смогу я, используя мощь базы, держать оборону против экспериментатора? Нет. Разрушать всегда проще. Пока я не знаю, с кем имею дело, я против него безоружен.
— Коша, а как это тебя кибер обозвал?
— Биологический объект?
— Да-да. Это что такое?
— Биологический — это значит, что я живой. Объект — не объекты, а один объект. Кусочком. Без названия. Одно живое. Так, пожалуй, точнее всего — одно живое. Слушай, Лира, получается, что киберы не знают, что такое дракон. И на плане нигде нет помещений для драконов. Понимаешь, киберы Повелителей никогда не видели драконов!
— Ну и что?
— Тогда я — кто? Если я не дракон Повелителей, то кто я? И что я здесь делаю? И проход этот… Его же не от тебя закрыли. Понимаешь? Для тебя проход оставили. Если нужно, ты могла киберам приказать, они бы за час его расчистили. Проход от меня закрыли. Если б не ты, я за сто лет не догадался бы стенку долбить. Мне оставили три зала, от дождика спрятаться, а дальше — ни-ни.
— Ничего не понимаю. Кто оставил, когда оставил, для кого оставил. Я думала, ты всё знаешь, когда надо будет, расскажешь.
Пожалуй, пора раскалываться. Иначе потом придется темнить, притворяться.
— Мне особенно и рассказывать нечего. Помню только последний год. Видишь, вдоль скалы ручеек течет. Год назад я там очнулся. Лежу, шевельнуться не могу. Не я, а комок боли. Дышать не могу, ребра поломаны, зубы выбиты, крыльев и лап не чувствую. Представляешь, я тогда не знал, что у меня крылья есть. Что обидно, носом в ручье лежу, а напиться не могу. Так три дня пролежал. Может, больше, я часто сознание терял, но три — точно. А на четвертый день дождь пошёл. Ручей разбух, я сначала напился за все три дня, потом чуть не утонул в нём. Голову не мог из воды вытащить. Но дело на поправку пошло. Через неделю ковылял по полянке, грыз ёлки. Потом память начала возвращаться. Но как-то странно. До сих пор не могу вспомнить, как меня зовут. А всё, что помню, относится, вроде бы, не к этому миру, а к другому. Очень похожему на этот, но всё-таки другому. В том мире Пришествия не было. И мамонты давно вымерли. Зато люди знали столько же, сколько здешние Повелители. Знаешь, что странно, когда я киберам мозги вправлял, такое ощущение было, что я всю жизнь этим занимался. Ну не этими конкретно, а вообще киберами. Но, вот чего я не пойму, и в том мире драконов не было. Только в сказках.
Лира молчит, смотрит на костер, переваривает мою историю.
— Бедненький. Тебе дракониху найти надо. Одному нельзя.
Точно, у всех женщин мозги не в ту сторону повернуты.
— Коша, тут твой упрямец приходил. Жаловался, что для ремонта чего-то не хватает. Я ему велела со склада брать. И наказала всё записывать, кто, когда, сколько чего взял.
— Я же ему разрешил со склада брать.
— Нет, ты разрешил для ветряка, а это для ремонта. Я так поняла, что у них складской начальник потерялся, а без него ничего брать нельзя, пока мы не разрешим.
— Умница! Всё правильно.
Чувствую, что пропустил интереснейший диалог. Может, кибер записал? Потом расспрошу, когда Лиры рядом не будет.
Мимо два кибера катят катушку кабеля. У одного на шее зелёный бантик.
— Стойте. Новенький, подойди ко мне, — командует Лира.
Кибер подходит, получает розовый бантик и приказ продолжать работу.
— А у моего упрямца какой бантик?
— Синий.
— А что ты будешь делать, когда бантики кончатся?
— Не кончатся. Я со склада приказала принести. На всех хватит.
Одной заботой меньше. Никакой роботофобии. Лира киберов не боится и не стесняется ими командовать. Летим с ней инспектировать стройплощадку.
Бардак, как и на любой стройплощадке в мире. Однако, работа кипит. На полусобранной вышке копошатся уже шесть киберов. Отзываю одного в сторонку и расспрашиваю. Ввод ветряка в эксплуатацию ожидается завтра к обеду.
Отлично.
Кто-то дергает меня за хвост.
— Лира, дай поспать титану мысли.
— Леди Тэрибл велела передать, что ветряк упал в пропасть, — скрипучий голос сопровождается ритмичным подёргиванием за хвост.
— Ах ты, ящик с болтами. Велела — где ты набрался такого жаргона?
Надо говорить… ЧТО???
Проношусь по коридору, сбиваю какую-то бочку, с балкона вертикально иду вверх. Вышка ветряка стоит как стояла. Киберы навешивают лопасти. Трудовая идиллия. Ну, Лира, погоди!
Лира, смущённая, встречает на балконе.
— Коша, прости меня, я неудачно пошутила. Тебя так трудно разбудить. Я больше не буду.
Где-то я это уже слышал.
— Коша, а почему ты зовешь его: «ящик с болтами»?
— Ты знаешь, что такое болт?
— Это такая тяжёлая арбалетная стрела, чтоб латы пробивать.
Иду в мастерскую, нахожу в верстаке болтик с резьбой М10, шляпка под ключ 14, показываю Лире.
— Это тоже болт.
— Понятно. А когда мы здесь порядок наведём?
— И на самом деле! Очень своевременная мысль.
Отлавливаю пробегающего мимо кибера, объясняю задачу. Кибер осматривает кучи щебня и неожиданно убегает. Провожаю его удивлённым взглядом.
— Коша, куда он?
— Не знаю. Наверно, за веником побежал. Если я что-то понимаю в уборке, сейчас здесь будет очень пыльно.
— Летим в деревню!
На полянку выходит целая делегация. Впереди, конечно, Лира. За ней длинный и тощий парнишка. Дальше — Тит Болтун. Замыкает процессию — подумать только — Бычок. Лира представляет Сэма младшего.
Садимся в кружок и начинаем неторопливую беседу. Парнишка явно хотел бы оказаться где-нибудь подальше. Видя это, Лира обнимает мою переднюю лапу и пытается вытащить наружу когти. Делаю вид, что ей это удалось. Парнишка сглатывает. Слушаю нехитрые деревенские новости.
Кто где новый дом поставил, почем зерно в Литмунде, о чем на кухне сэра Блудвила болтают. Предлагаю Титу переселиться в Замок. Тит колеблется.
— Нет, рано мне ещё переселяться. Времена сейчас неспокойные, лишняя пара глаз в деревне не помешает. Да и хозяйство. Вот зимой поспокойней будет, скажу, что к родне в гости поеду. Найдётся в Замке стойло для Бычка?
Лира с надеждой смотрит на меня.
— Найдётся. Хорошо, что сейчас об этом заговорили. Лира, возьмешь потом двух киберов, накосите сена.
Чувствую, что у Тита ко мне масса вопросов, но конфиденциального характера. Предлагаю прокатить до Замка и обратно. К моему удивлению, Тит отказывается, зато парнишка готов лететь хоть на край света.
Ну что ж, тоже вариант. Пусть пока Тит с Лирой побеседует. Набираю высоту и на максимальной скорости иду к Замку. Сажусь на краю скалы рядом с лебёдкой киберов. Ветряк практически готов. Парнишка соскакивает с меня, отбегает метров на десять и вываливает на камни свой завтрак. Боже мой, укачало бедного. Но дотерпел — молодец. Так и говорю ему.
Поворачивает ко мне лицо зеленоватого цвета.
— Сэр Дракон, только Лире не говорите пожалуйста.
— Негоже женщин посвящать в мужские тайны. Кстати о тайнах. Если кто-нибудь узнает, что Лира жива, она может ненароком поймать арбалетную стрелу. Ты всё понял?
— Разве я маленький? Только Бычок после её приходов два дня сам не свой. Вот и сегодня учуял, вырвался и прибежал. А это и есть те гномики, о которых Лира говорила?
— Они самые. Называются киберы. О них тоже никому не слова. Когда прилетим, отзовешь куда-нибудь Лиру, мне с Титом надо поговорить. Готов назад лететь?
— Кажется.
Не успели мы приземлиться, Лира схватила Сэма-младшего под руку и потащила в лес. Парнишка вопросительно посмотрел на меня, я кивнул. За ними, как привязанный, потянулся Бычок.
— Вижу, наши желания совпадают, — обращаюсь к Титу.
— Воистину так. Изменилась девочка. Три недели прошло, а как повзрослела. Сэр Дракон, правду Лира говорила, что между вами тайн нет?
Задумываюсь.
— Правду.
— Ну что ж, тогда и у меня тайн не будет. Не хотел при ней говорить. Новый человек в деревне появился. Чужой. Работником нанялся.
— Что, не знает, с какого конца грабли взять?
— Нет, с этим у него все в порядке. Только какой-то он слишком старательный, что ли. Сам, вроде, молчаливый, но у колодца бабьи сплетни слушать любит. Трудно объяснить, нюх у меня на шпионов, интуиция. Нас же здесь двое, таких экзотических. Если он не по мою душу, значит, по твою, сэр Дракон.
— Выходит, зашевелились церкачи. А давай, мы слегка прощупаем твоего чужака. Для начала, пусть детвора за ним побегает, да подразнит церкачьим шпионом. А мы посмотрим, кто как на это среагирует.
— Для ядреного слуха повод нужен. Иначе к языкам не прилипнет.
— Мне ли мастера учить? Вот, например, некоторые люди во сне разговаривают. А детвора подслушать могла.
— Хитро. Можно такое устроить. Только что это нам даст?
— Если доложит, что провалился, я бы на месте церкачей второго послал. Пусть один на себя все шишки собирает, а второй в его тени дело делает. Ну, а если не доложит, тоже неплохо. Известный враг – пол врага.
Тит неожиданно грустнеет.
— Ты, сэр Дракон, как будто мысли церкачей читаешь. Или Лира рассказала?
— Лира о Тите Книгочее ничего не рассказывала. Это у нас запретная тема. Чужая Тайна.
— От друзей тайн нет. Время есть, если хочешь, могу рассказать.
— Конечно хочу.
— Лира, идём отсюда. Это кибер-ремонтник. Пусть все здесь починит, а бояться его не надо.
Прозвучало как-то неубедительно. «Ты не бойся, это гусь. Я сама его боюсь!»
— Коша, но тогда получается, что он живой.
— Нет. Его Повелители сделали.
— Тогда почему он ведет себя как живой?
— Так ему Повелители приказали. Чинить то, что сломалось. Я сломал клавиатуру, он приехал её чинить.
— А чего он ко мне пристал?
— Ждал, что ещё ты прикажешь сделать.
— Вот и я об этом. Ты говоришь, он как телега. Телега не ждет, когда ей прикажут. Часы тоже не ждут. Они или ходят, или не ходят. Им хоть приказывай, хоть не приказывай, а они всё равно ходят.
Ну и задача! Объяснить девчонке теорию программирования, механику, электродинамику, оптику, ещё чёрт знает, что — и только для того, чтоб убедить, что кибер неживой. Что он неопасный, объяснить оказалось легко. Телега может отдавить ногу, но никто её опасной не считает. Тему вооруженных роботов-охранников я решил пока не затрагивать. К чёрту! Она баба, а у всех баб мозги не в ту сторону повернуты. Из этого буду исходить.
— Если на часы прикрикнуть, они испугаются?
— Нет.
— Когда ты его увидела, испугалась?
— Сам знаешь, мог бы не напоминать.
— Ну так испугалась, или нет?
— До смерти.
— И я испугался. А кибер испугался?
— Н-нет.
Подействовало! Нет, ну надо же, а я гордился, что научил её логически мыслить. Вся моя лекция коту под хвост, а как до эмоций дошло, сразу подействовало. О темпора, о морис. Правильно говорят, что мужики думают головой, а бабы сердцем. Что люди, что драконы.
Взваливаю на плечо ломик и иду долбить перегородку. С грустью замечаю, что мои апартаменты за четыре дня превратились в хлев. Везде пыль, под ногами песок и щебёнка, в чулане тонны камней. Зато ломик — загляденье. Весит килограммов триста, что ни удар, то отбитый кусок. Таким я бы за день всю работу сделал.
— Ну причем здесь «солнце встало»? Там холодно…
— Коша, вставай, у нас дел много. Тебе надо азбуку учить. Скажи мне, все драконы такие сони, или только ты?
Вот неуемное существо! Потягиваюсь и иду на балкон. Подхожу к краю, отталкиваюсь и лечу вниз. Через секунду с хлопком раскрываю крылья. Из пике выхожу в последний момент, метрах в трех над землей. На бреющем иду над речкой, резко торможу над омутом, складываю крылья и с пяти метров плюхаюсь в воду. Хо-ол-лодно!
Выныриваю как пингвишка и взлетаю с воды. Теперь — скоростной подъём на тысячу метров. Всё, зарядка окончена, от меня валит пар, язык можно два раза вокруг шеи обернуть на манер шарфика. Широкими кругами планирую вниз.
После завтрака Лира будет обучать меня местному алфавиту, потом запланирована вторая научная экспедиция на энергоцентраль и склады. Хорошо бы найти фонарики и грузовую тележку. И швабру. И потом, у меня обширные планы насчет киберов и энергоцентрали. Знать бы только, какого века эти киберы. То есть, на что у них интеллекта хватит.
В помещении энергоцентрали горит свет. Два кибера навешивают отвалившуюся вчера дверь, третий чинит четвёртого. Две клавиатуры на пульте сияют чистотой, три лежат на полу кучкой деталей, разобранные до винтика. Экраны по-прежнему не видны под слоем пыли.
Лира вся напрягается, подходит к одному из киберов и осторожно гладит по головке. Кибер разворачивается и хрипит:
— Жду указаний.
Лира отскакивает на метр, потом поворачивается ко мне.
— Коша, что ему ответить?
— Скажи, чтоб проверил акустическую систему. У себя и всех остальных.
— Проверь акустическую систему у себя и у всех остальных.
— Понял, выполняю, — ответил кибер.
— Коша, а что такое — акустическая система?
— Говорилка и два уха.
И тут кибер начинает проверять свою систему. Свист, визг, гудение, кошачий концерт, одним словом. Но это цветочки. Глупый механизм решил, что аварийная сирена тоже относится к акустической системе.
Лира прижимается ко мне и закутывает голову в перепонку крыла. Ложусь на брюхо, затыкаю уши лапами. Кончилось… Открываю глаза. Кибер стоит перед Лирой.
— Тебе чего?
— Докладываю. Проверка закончена. Система нормально функционирует на первом и третьем агрегате. На втором, четвёртом и пульте возможен только прием речевых команд. Система аварийного предупреждения работает на всех агрегатах и пульте.
Лира слушает эту белиберду и хлопает глазами. Пора брать командование в свои руки.
— Отремонтируй акустическую систему у всех агрегатов. Об исполнении доложи.
Кибер поворачивается ко мне, потом объезжает меня, вертя головой и снова застывает перед Лирой. Странно это.
— Доложи, как понял приказ.
— Не могу идентифицировать автора приказа. Не могу приступить к исполнению.
Ах ты, ящик с болтами! Ну, сейчас ты у меня попрыгаешь!
— Поверни голову на 90 градусов вправо. Доложи, что видишь.
— Вижу объект биологического происхождения массой порядка пяти тонн.
— Умница. Этот объект называется дракон. Приказ исходит от него. Исполняй.
— Не могу приступить к исполнению. Приказ должен исходить от человека.
— Запомни: дракон — это разновидность человека, адаптированная к агрессивным условиям внешней среды. Исполняй приказ.
— Не могу приступить к исполнению. Требуется подтверждение информации человеком.
До Лиры наконец доходит суть происходящего, и она начинает хихикать. Мне совсем не смешно. Ясно, что ремонтные киберы самого низкого класса. Ясно, что за пределами Замка пользы от них будет мало. Если не заставлю их слушаться, от них и здесь будет мало пользы. Проще всего передать приказ через Лиру, только гордость не позволяет.
Минут пятнадцать экспериментирую. Из-за двери: «Кибер, слушай приказ человека». От чужого имени: «Кибер, передаю тебе приказ человека». Лириным голосом из-за её спины — ничего не помогает. Слушают, отвечают, но ничего не делают. Лира, рот до ушей, таскается за мной как банный лист и даёт советы. Наконец, сдаюсь.
— Лира, ну скажи ты им, чтоб меня слушались.
Вот он, миг её торжества. Показывает мне язык, забирается с ногами на кресло, встаёт в позу.
— Киберы, смотрите мне в глаза. Я, леди Тэрибл, повелеваю вам слушаться мастера Дракона беспрекословно, всегда и во всем. Я сказала.
Жидкие аплодисменты. Мои. Некоторое оживление среди киберов. Три вертят головами, четвёртый направляется ко мне.
— Не могу исполнить приказ. Нет связи с инженерной базой и диспетчерской склада.
С трудом вспоминаю, о чём идет речь. Ладно, это подождёт.
— Слушай мою команду. Запомни мой образ. Передай его остальным киберам вместе с приказом человека. — Позирую перед объективами: фас, профиль, вид со спины, то же самое с развернутыми крыльями.
Кибер объезжает по очереди своих приятелей, всовывает какой-то разъём в гнездо на брюшке, докладывает об исполнении.
— Какая последняя информация об инженерной базе у тебя есть?
Кибер подъезжает к пульту, втыкает свой разъём и докладывает:
— Инженерная база была переведена в режим глубокой консервации. Последнее сообщение поступило 584 года назад. В нем сообщалось о критическом падении энергии в энергетической сети.
Остальные киберы закончили ремонт двери и выстроились у стенки. Лира с ногами забралась в кресло диспетчера, возбуждена, только на месте не подпрыгивает. Слушает, но не вмешивается.
— Слушай мою команду. Провести полную проверку и ремонт всего оборудования малой энергоцентрали. После проверки расконсервировать малую энергоцентраль. Сколько это займёт времени?
— Проверка оборудования с одновременной расконсервацией четырьмя агрегатами займёт восемь суток.
— На Инженерной базе есть ремонтные киберы?
— Есть 24 ремонтных агрегата.
— Отремонтировать и доставить их сюда. Подключить к работам по проверке и расконсервации. По окончании работ приступить к полной проверке оборудования и расконсервации инженерной базы, складов, жилой зоны. Приступай.
— Задание понял, выполнить невозможно. В аккумуляторах малой энергоцентрали недостаточно энергии.
Ну до чего обидно! Раскатал губу, друг пернатых. Кажется, мог бы уже привыкнуть, что чудес не бывает. Впервые почувствовал себя в своей тарелке. Ну почему, почему всё так плохо? Подразнили ребёнка конфеткой, а потом отняли. Иду в угол, ложусь на пол, накрываю голову крылом. Местных электростанций здесь нет. Есть речка.
Горная. Ручеек. E=М*G*h. М маленькое, значит h должно быть большое. Надо или делать высокую плотину, или загнать речку в трубу. Трубы нет, на плотину энергии не хватит. Вариант отпадает. Ветряк! Просто сделать, ветер в горах всегда дует. Сначала сделаем один маленький, потом — по потребности. Простенько и со вкусом! Кто сказал, что у ребёнка просто конфетку отнять?
— Кибер, слушай мою команду. Знаешь, что такое электростанция, использующая силу ветра?
— Да.
— На складе и инженерной базе есть детали, необходимые для сборки ветряка?
Задумался. С пультом советуется.
— В каталогах склада имеется необходимое оборудование, но информация сильно устарела. Связи со складом нет.
— Возьмешь со склада необходимое оборудование, доставишь на скалу над круглым залом, соберешь ветряк, подключишь на зарядку аккумуляторы малой энергоцентрали. Подниматься на скалу будешь из ангара. Там теперь выход. Возьми все необходимое для работы на вертикальных каменных стенах. Задание понял?
— Задание понял, выполнить не могу. Киберам запрещено покидать закрытые помещения.
Опять не слава Богу. Ну до чего ты упрямый, ящик с болтами!
— Изменяю формулировку. Киберам запрещается удаляться дальше десяти километров от энергоцентрали.
— Задание понял, выполняю.
— Стой, сколько времени займет выполнение.
— Силами четырех агрегатов — от 4 до 18 суток.
— Возьми второго кибера, остальные пусть занимаются проверкой и расконсервацией малой энергоцентрали по первоначальному плану. Половину отремонтированных киберов пусть направляют тебе в помощь для установки ветряка. Докладывать о ходе работ будешь мне или леди Тэрибл каждые восемь часов. Понял? Приступай.
Фу-у-у. Ну разве я не молодец? Что-то забыл спросить. Потом вспомню. Киберы кучкуются у пульта, дружно втыкают в него свои разъёмчики. Потом гуськом выезжают в коридор. Остаемся вдвоём с Лирой.
— Поняла, что произошло?
— Ага! Здорово ты их! Как ни упирались, а как шелковые стали, на задних лапках бегают.
— Если мы сумеем оживить базу Повелителей, то сможем закончить их дело. Точнее, твои внуки закончат. Мы организуем свои школы, университеты, академии. Академия леди Тэрибл! Звучит? Гаудеамус игитур…
— Коша, наверно это плохо, только я боюсь браться за такое дело, которое на всю жизнь. Боюсь и не хочу. Я хочу получить назад свою землю, и ей управлять. Чтоб все меня там знали, любили, и всем было хорошо. А когда ты говоришь о всех людях сразу, я не понимаю. Все люди разные, одному то нужно, другому это. Но я всё равно буду тебе помогать. Ты не обижайся, ладно?
Вот так.
Два кибера-ремонтника тащат через прихожую тяжелый ящик. Иду за ними. Сейчас они столкнутся с нестандартной ситуацией. Тут и посмотрю, на что у них мозгов хватит. Вышли на балкон, обнаружили пропасть. Проехали по краю туда-сюда, повертели головами. Полезли в свой ящик. Прилаживают на брюшко какую-то гусеницу с присосками. Ненадежно выглядит, надо проверить.
— Стойте. Покажите, как умеете лазать вот по этой стенке.
Так и есть. Один ссыпался с полутора метров. Второй, правда, дополз до потолка и там висит. Объясняю основную идею альпинистской страховки. Киберы достают из своего ящика трос, сварочные пистолеты, какие-то железяки. Гоняю их по стенке вверх-вниз раз десять. Стенка становится похожа на ёжика — вся в крюках. Крюки вплавлены в камень – не выдернуть. Вешалка. Наконец, отправляю команду на штурм вершины.
Нам с Лирой пора обедать и заниматься. Лира учится бесшумно и незаметно перемещаться. Как ниндзя. Бесшумно у неё получается, а вот незаметно – не очень. Все время забывает про свою тень. И про отражения в зеркальных поверхностях. Потом урок логического мышления. Задача простая – вспомнить всё новое, что видела за день, и, не торопясь, рассортировать на понятное и непонятное. Потом разобраться с непонятным. И всё это вслух. Иначе как мне контролировать процесс? Кстати, это очень интересно.
Расслабляюсь. Существо, заслышав знакомый голос, переходит на лёгкую рысь и утыкается носом в Лирину ладошку. Не такой уж он и маленький, этот Бычок. В холке сантиметров на пятнадцать выше Лючии. Но очень непропорционально сложен. Как бульдог по сравнению с овчаркой.
Странно всё-таки, почему меня никто не боится?
— Бычок, иди домой, — терпеливо внушает Лира.
Бычок готов на всё что угодно, только не это. Лира вскакивает на него и неторопливой рысцой дважды объезжает вокруг меня. Неохотно слезает.
— Домой, Бычок, домой, — поворачивает коня в нужном направлении и шлёпает ладошкой.
— Полетели скорей, а то он никогда не уйдёт.
— Это и есть тот знаменитый жеребчик рыцарских кровей?
— Не надо смеяться. Он некрасивый, зато умный и сильный как мамонт.
Чуть не забываю, что надо махать крыльями. Точнее, забываю, но вовремя спохватываюсь. Теряем где-то метров пятнадцать высоты.
— Откуда ты знаешь о мамонтах?
— Папа возил в Литмунд смотреть.
— На чучело? — во мне ещё теплится какая-то надежда.
— Почему — чучело? Они живые. Только едят очень много. Крестьянам не прокормить.
Ну и что? Ничего удивительного. Подумаешь, мамонт. Тут каждая собака видела живых мамонтов. Подойдёт, посмотрит — мамонт. Ножку на него поднимет и дальше идёт. Пещерные люди на них каждый день охотились, вот! Вымерли, правда. Как мамонты.
В том мире, который помню, мамонты вымерли. От сырости. Тундростепь превратилась в тундру. Вроде бы, Гольфстрим виноват. Не туда потёк. Значит, здесь, в этом мире, течёт куда полагается. Куда, интересно?
— Вот тебе практическое задание: ты должна мне рассказать, что думают церкачи насчёт тебя. И оценить, хорошо это для нас, или плохо.
— Они думают, что ты меня съел. И Лючию. Для меня это хорошо, а для тебя плохо. Если дракон будет людей есть, на него будут охотиться. Тогда и мне плохо будет. Я правильно все рассказала?
— Совсем неправильно. Мелко думаешь. А вот Тит в глубину смотрит. Угадай с трех раз, кто слух пустил, что ты к Замку ходила?
— Тит? Не может быть! Он же… Говори, зачем?
Вопрос в лоб.
— Подумай, почему я никого не трогал, а вас с Лючией загрыз?
— Потому что мы к Замку ходили? Значит, они будут думать, что к Замку ходить нельзя? Но ведь они всегда так говорили.
— Правильно. Говорили. Чтоб кто-нибудь случайно в Замке знаний не нахватался. Но сами в это никогда не верили. А теперь вдруг появился дракон, который никого к Замку не подпускает. Ни людей, ни зверей. А тех, кто ходил к Замку, разыскивает и убивает. Странно, непонятно, но их планы этот дракон никоим образом не нарушает. А где-то, как-то даже способствует… Скоро о том, что ты на Лючии ездила колдовать к Замку, в каждой церкви говорить будут.
Лира по моей методике заново перебирает и переосмысливает все факты. Я — тоже. Вроде, нигде проколов нет. Крепкая легенда. Странная, страшная, непонятная, но с внутренней логикой. Ай да Тит.
— А зачем они дерево спилили?
— Какое? У болота? На нем следы моих когтей.
— Получается, теперь сюда ни один церкач не сунется, и это всё из-за слуха, который Тит пустил. Несколько слов, и все церкачи будут делать то, что нам надо? Значит, церкачами можно как лошадью управлять?..
— Ну, не все так просто. Тит ещё Лючинину шкуру догадался изрезать. Я на болоте об этом не подумал. Но главное ты поняла правильно.
Лира поражена и восхищена. Так и ходит до вечера, восхищенно пришибленная.
В стене появляется дыра. Ещё два полета за камнями, и в дыру уже проходит моя голова. Или Лира. Зажигаем факел и Лира освещает зал. Дворец!
Каменные стены закрыты декоративными панелями, потолок в тёмных и светлых квадратах. Светильники, наверно. Мебели нет. Осматриваю перегородку.
Если с моей стороны кто-то сделал её гладкой, то та сторона не обработана вовсе. Просто навалили крупных камней и расплавили до консистенции густой сметаны. Сделано простенько и надежно. Снизу толщина стены метра три, во всю длину прохода, сверху — полтора. Хорошо, что я не знал этого четыре дня назад.
Однако, температура плавления гранита — градусов девятьсот. Базальта — еще сотни на три-четыре выше. В закрытом помещении устраивать такое пекло — зачем? Намного проще залить бетоном. Или врезать железные ворота. Видимо, мне проще, а им всё равно.
Они же — Повелители. А проход через кладовку вообще не закрыт. Ничего не понимаю.
Пока Лира осматривает зал, делаю несколько рейсов за булыжниками. К обеду уже могу пролезть в дыру. Или не могу? Буду теперь неделю изображать Винни-Пуха в гостях у Кролика. Пока не похудею. Нет, всё-таки пролез.
На стене зала, в метре от пола — вещь, которая может быть только одним: выключателем света. Осторожно нажимаю. Потом щёлкаю несколько раз.
Чудес не бывает, свет не загорается. Объясняю Лире, что это такое, и почему я такой огорчённый. Она бежит вокруг зала и щелкает остальными выключателями. Оказывается, рядом с каждым проходом свой выключатель.
Это логично. И все не работают. Это тоже логично. За тысячу лет батарейки сели, и фонарики не горят. Мораль: уходя гасите свет.
— Коша, смотри, что я нашла! План Замка!
И тут её факел гаснет. Если я ещё что-то различаю, то Лира не видит ничего. Отрываю от стены лист пластика с планом и веду Лиру к дыре. Здесь светлее, но читать невозможно. Лира забирает себе план и бежит на балкон. Протискиваюсь в дыру. Сажусь за Лирой и через её плечо изучаю находку.
План выполнен в изометрической проекции, чрезвычайно наглядно и понятно. Не было никакой гранитной лестницы с мраморными статуями. Не было каменных львов. А была банальная шахта грузового лифта. Десять на двадцать пять метров.
Если это лифт для драконов, то я ростом не вышел. И вела шахта не вниз, а вверх, на вершину скалы. Ну да, повелители же с неба спустились, на драконах летали. Вот круглый зал, чулан, мастерская, прихожая. Этот длинный зал стал балконом, а под ним и над ним — ещё несколько помещений, соединенных шахтой лифта.
После того, как раскололась гора, от этих помещений ничего не осталось. Зато осталась вся часть замка справа от круглого зала. Помещения не такие внушительные, как длинный зал, но по суммарному объему превосходят мои апартаменты раз в тридцать. Повелители любили жить на широкую ногу.
Сумею ли я когда-нибудь расшифровать эти надписи? Хотя, почему — нет? Вот это — бассейн. И ёжику понятно. Одну расшифровал.
Узнать бы, как звучало это слово.
— Коша, а что такое — ангар? — Лира тычет пальцем в длинный зал.
— Такое большое помещение для хранения крупной техники. А с чего ты взяла, что это ангар?
— Так вот же здесь написано.
Чего-то я не понимаю, только чего?
— Лира, ты умеешь читать по-повелительски?
Теперь чего-то не понимает Лира.
— Ту… тут по-нашему написано. Вот смотри: ан-гар. Коша, а ты вправду читать не умеешь?
— Я думал, что умею. Хорошо читаю на двух языках и со скрипом ещё на трёх. Но такие буквы в первый раз вижу.
Непонимание достигло апогея. Лира утверждает, что буквы во всем мире одинаковые. Языки разные, а буквы — они и в Африке буквы. Кстати, что такое Африка, Лира не знает. Но так Тит говорит.
Рисую на полу греческий алфавит, латинский, кириллицу. В ответ Лира рисует свой. Ничего общего. Несколько случайных совпадений по написанию, но звучат по-разному.
В Лирином алфавите тридцать две буквы. Многие имеют модификатор, который изменяет произношение. Типа с-ц. Прихожу к выводу, что это алфавит Повелителей. Ладно, завтра в школу, а сегодня пусть Лира работает переводчиком. Тыкаю пальцем в название зала, а Лира читает.
Итак, мы лишились энергоцентрали, ангара, трех гаражей различного назначения, транспортного вокзала (это в центре скалы!), ремонтного зала и каких-то помещений, связанных с системой жизнеобеспечения. В общем, силовое хозяйство и громыхающая техника.
Зато имеем спортивный комплекс, учебный комплекс, жилую зону, информационную централь (?), аналитический центр (?), склады, инженерную базу (?) и малую энергоцентраль.
Спрашивается: где жили драконы?
Меня охватывает лихорадочное возбуждение. Лечу вниз за очередным
булыжником, обкалываю острые края дыры, снова лечу вниз, на этот раз за факелами. Лира уже наготове. Факелов надолго не хватит. Пролезаем в дыру и, сверяясь с планом, несёмся к складам.
Огромные тёмные помещения, наполовину заполненные многоярусные стеллажи. Инженерная база. Станки, испытательные стенды, мостовые краны, пульты управления, экраны компьютеров.
Подбираю для себя ломик — стальную болванку трёхметровой длины, сантиметров пятнадцать диаметром. Теперь – малая энергоцентраль. Вот пультовая.
— Коша, тут кто-то живет…
— Здесь не живут. Отсюда управляли электростанцией.
— Смотри, здесь пыли нет.
На самом деле нет. В коридоре есть, везде есть, а тут нет.
— Наверно, дверь была герметично закрыта.
Изучаю пульт управления. Особенно изучать нечего. Штук двадцать переключателей и пять компьютерных мониторов с клавиатурами. На экранах слой пыли. Интересно, на полу нет, а на экранах есть. Нажимаю наугад несколько клавиш. Некоторые западают, одна отваливается. В остальном — никакой реакции.
— А-а-а!!! Там!!! — крик резанул по ушам, заметался гулким эхом по помещению. От неожиданности подпрыгиваю, чешуя на спине встаёт дыбом. Лира, бледная как смерть, указывает на стену. Часть стены со скрипом отъезжает в сторону, открывая проход. Потом в механизме что-то заедает, дверь перекашивается и с грохотом падает на пол.
Поднимаю для удара ломик. За дверью блестит объективами маленький, толстенький кибер.
— Лира, не двигайся, это кибер.
Кибер наклонил голову, просканировал упавшую дверь, объехал и направился к Лире. Поудобнее перехватываю ломик и передвигаюсь вправо, чтоб удобней было бить. Кибер остановился в двух метрах от Лиры и захрипел. Замолчал, снова захрипел. Лира замерла в неудобной позе.
Вокруг неё расползается по полу тёмная лужица. Проходят длинные секунды. Полная тишина, только факел потрескивает. Наконец, кибер разворачивается и едет к пульту. На всякий случай отхожу подальше. Осматриваю пол. Там, где я стоял, сухо.
Кибер выдвинул из корпуса манипуляторы и занялся клавиатурой, которую я трогал.
— Мастер Дракон, мне надо в деревню.
Оказывается, я задремал. На Лире кожаная куртка, штаны, сапоги. Всё на несколько размеров больше.
— Скоро стемнеет, завтра полетим.
— Мне надо сегодня. Спусти меня вниз, я сама дойду.
— Двадцать миль ночью по лесу и болоту — это будет уже завтра.
— Неважно. Я хочу знать правду.
— Тогда знай, что Лючия твоя была трусиха. Из-за этого и погибла.
— Неправда!
— Испугалась молнии и залезла в болото. Я ей сломал спину, когда вытаскивал. Слишком крепко трясина держала.
Лира открыла рот, закрыла, поникла, опустилась рядом со мной, прижалась к моему боку.
— Она больше ничего не боялась. Только грозы. Я её жеребенком помню. Потом она выросла и на землю ложилась, чтобы я могла на неё сесть. Таких умных лошадей ни у кого больше не было. Расскажи, как всё было.
— Подожди, ты же… она… Ты кем Титу приходишься?
— Пока мой папа жив был, Тит нам соседом был, а потом я у него жила.
— Вот, значит, как… А Сэма Гавнюка знаешь?
— Я у него Лючинину шкуру видела. Мне его сын показал. Ты не бойся, он не проболтается. Скорей язык откусит.
— А кто ещё тебя видел?
— Больше никто. Все в поле работали.
— Так ты и Тита не видела?
— Нет, я ему письмо оставила.
— ЧТО??? Ему же за твое письмо глаза могут выколоть!
— Ну что ты сразу? Кроме нас двоих его никто не поймет. Там не буквы, а рисунки. Хочешь, нарисую? Сам увидишь.
Выходим на балкон, Лира рисует свой ребус: веселая рожица, солнце, дом с открытой дверью. Я пытаюсь дешифрировать.
— Рожица — это ты. Весёлая, значит у тебя всё в порядке. Дверь открыта, значит ты заходила домой. Солнце — заходила днём. Правильно?
— Наполовину. Рисунок на шестке, и так ясно, что я была дома. Дверь открыта, значит приду ещё. Видишь, два луча длиннее других. Это значит, что я приду через два дня, днём.
— Погоди, мы так не договаривались.
— Ну я же обещала… А ты хотел про Лючию рассказать.
Я — хотел. Интересная мысль… Не вдаваясь в детали, рассказываю о встрече с Титом. Лира тихонько плачет. Пытаюсь утешить.
— Как ты не понимаешь! Она свою жизнь за меня отдала. Если бы не она, от меня сейчас и дыма бы не осталось.
— … Учись различать друзей и врагов.
— Я знаю, кто враги.
— А кто меня цепью по носу? Знаешь, как больно?!
— Ты прав. Извини.
— О врагах ты должна знать больше, чем о самой себе. Никогда не верь им больше, чем наполовину. Учись думать, как они, учись думать за них. Перед тем, как что-то сделать, подумай, что сделают они в ответ. И переиграй их в их игре. Обмани хитрого, вероломно напади на вероломного, устрой засаду на любителя ловушек. Побей противника его любимым оружием, и он будет тебя бояться. А это даст возможность блефовать в трудную минуту. Хуже всего тебе будет с честными людьми. А таких тоже будет много. Старайся перетянуть их на свою сторону. Но особенно не увлекайся, голова на плечах одна. Никогда не бросай в беде своих людей. Пусть погибнут двое, спасая одного, зато остальные пойдут за тобой в пекло. Для связи с церкачами не используй одного человека больше одного раза. И пусть церкачи знают, что этот человек — случайный, работает за деньги. Пусть думает, что половину получил от тебя, а вторую получит от них. Не заплатят они, при случае возместишь ты. Лишний повод для уважения к тебе и ненависти к ним. Опасайся помещений с одним выходом. Входя в дом, думай, куда бежать, если там засада. Войдя — осмотрись, кто из людей тебе незнаком, кто из незнакомых может быть шпионом церкачей. Кстати, кто тебя научил так метать ножик?
— Папа.
— А читать?
— Ти… Но ведь тебе можно сказать?
— Мне можно. Но помни: и у стен могут быть уши.
До чего свежо звучат в этом мире избитые истины.
— Тит тоже так говорил. Ничего из меня не получится. Не в коня корм.
Съел, пернатый? Нашел свежую истину…
— Всё у тебя получится. Признавать ошибки ты уже научилась, теперь учись их не делать. Кстати, поучись у Тита заговаривать зубы. Очень полезное искусство. Надо бы научить тебя гримироваться под стариков, старух, мальчишек, менять голос, но в этом я не разбираюсь.
— Ты говорил: «Опасайся помещений с одним выходом». А куда ведёт ход из кладовки?
— Какой ход?
— Ну, из самой маленькой. Где два шкафа стояли.
Идём смотреть ход. Разумеется, в дверь я не пролезаю. А если боком? Одно крыло сверху, другое снизу… Ага, а назад как? Нет, лучше не рисковать. Пытаюсь заглянуть в дальнюю дверь, но вижу только кусок коридора.
— Ты ходила туда?
— Только до поворота. Дальше совсем темно.
— Я там смогу развернуться?
— Не-а.
Готовим научную экспедицию. Факел, запасной факел, верёвка, топор, ножик. Конец верёвки привязываем к ручке двери. Оказывается, Лира знает, что такое нить Ариадны.
Через полчаса выясняется поразительная новость: за чуланом есть ещё зал. Из него ведут несколько проходов, все – моих габаритов. Осмотр задней стенки чулана с факелом подтверждает: только слепой мог не заметить, что часть каменной стены отличается по цвету и фактуре. Такое впечатление, что кто-то залил проход камнем как бетоном. Потом слегка подровнял с моей стороны.
— Дракоша, а если ты посильней ударишь, может она рухнет?
— В вашем предложении, леди, есть разумная мысль.
Лечу вниз, под скалу, выбираю камешек центнера на три и возвращаюсь.
— Лира, отойди в мастерскую. Сейчас здесь станет опасно.
Встаю на задние лапы, поудобнее устраиваю в когтях булыжник, разбегаюсь и с криком: «От винта!» запускаю камень в стену. Булыжник разлетается вдребезги. Осматриваем, ощупываем и обнюхиваем маленькую выбоинку в стене.
Лира утверждает, что я взял не тот камень. Надо брать твёрдый, а не засохшее г… Я ничего не возражаю по существу вопроса, но замечаю, что леди не должна пользоваться подобной терминологией. Следующий камень летим выбирать вместе. Наверх доставляю сначала Лиру, потом булыжник. Теперь это кусок базальта в полтонны весом. На стене появляется вторая выбоинка, чуть побольше первой.
Третьего камня хватает на два удара. Пятый роняю вниз при неудачном заходе на посадку.
После десятого устраиваем перерыв на уборку помещения — отгребаем осколки к стенам. После двадцатого я сбиваюсь со счёта. Лира утверждает, что звук ударов изменился. Конечно, изменился. Раньше эхо гудело, а теперь весь пол щебёнкой засыпан.
Через три часа заявляю, что шахтёрам полагается укороченный рабочий день и молоко за вредность. Сажусь у стенки и рассказываю, что такое вредное производство, трудовой стаж, профсоюзы, зарплата, дублоны и доллары, дирхемы и дукаты, пиастры и лиры.
— Значит, лира — это такая маленькая золотая монетка?
— С чего ты взяла, что золотая?
— Ты сам мне вчера говорил: «Не плачь, моя золотая».
— Рыжая ты, а не золотая. Ну, ладно, пусть будет — золотая. А ещё есть такой музыкальный инструмент — лира.
— Какая она?
Описываю в воздухе две волнистые линии. То ли гавайская гитара, то ли женский силуэт.
— Тебе бы только поиздеваться! — получаю кулаком в бок.
— На самом деле такая! — рисую в пыли контуры лиры. — А вот здесь струны натянуты.
Лира внимательно изучает рисунок.
— И на самом деле такая, — повторяет мой жест. А не обманываешь?
— Конечно обманываю. Она вдвое больше.
— Лира, ну дай поспать усталому труженику.
Не помогает.
— Последний раз предупреждаю: дай поспать, или будет как вчера.
— А что было вчера?
— Забыла? Через час напомню. Если поспать дашь.
Не может быть! Неужто подействовало?.. Слышу грохот переворачиваемой мебели, какое-то шуршание. Открываю правый глаз. Лира перевернула стол, загрузила щебнем и волокёт на балкон. Потягиваюсь и иду за ней. На балконе собачий холод. Мышцы спины ноют. Потянул, долбя стенку.
— Встал, соня. Говори, что было вчера?
— Ну… Вчера ты не дала мне поспать.
Лира поражена и возмущена таким коварством. Гордо поднимаю хвост и удаляюсь, довольный.
— Коша, нам надо пораньше позавтракать. Мне сегодня в деревню.
Коша — это я. Сокращение от «Дракоша». Завтракаем, отвожу её на условленное место и продолжаю долбить стенку. В двух местах углубился уже сантиметров на тридцать. Дело пошло быстрей — в монолите появились трещины.
Спохватываюсь, что пора лететь за Лирой. Опускаюсь на прогалину. Лиры нигде не видно. Сам виноват, опоздал почти на час. Жёлтенькие цветочки, не знаю, как называются, уже закрылись.
— Коша, я тут.
Оглядываюсь. Лира слезает с дерева. Опять что-то случилось. По физиономии видно.
— Коша, вчера в деревне церкачи были. Много. Обо мне расспрашивали. Всех собрали, по одному уводили в избу и там расспрашивали. Все, что про меня говорили, записывали. Говорить между собой запретили, кто говорил,
плёткой били. У нас дома все вверх дном перерыли, всю мою одежду и старые игрушки забрали. Кто-то слух пустил, что Лючия потерялась, и я за ней к Замку ходила. У Сэма Гавнюка Лючинину шкуру отобрали. Потом к болоту пошли, там Лючинин череп забрали и какое-то дерево спилили.
— Кого-нибудь убили?
— Нет, только плёткой били. А когда уходили, из леса кто-то в них камнями кидал. Они из арбалетов в лес стрелять стали, но ни в кого не попали.
— Ты с Титом говорила?
— Нет, у него дома пол деревни собралось.
— Лючия на самом деле терялась?
— Ты что, она откуда хочешь дорогу домой знала. Мы ей даже ноги никогда не спутывали. Тит на покосе воз нагрузит, скажет ей: «Домой», и она сама везет. А я дома разгружаю.
Неожиданно из леса появляется странное создание. Широкий, как у быка, лоб, короткие, толстые ноги, мощная грудная клетка – таких лошадей я ещё не видел. Если заменить хвост и приделать рога, любой скажет, что это бык. Создание идёт по следу как ищейка. Поднимает голову, осматривается и двигается прямо на меня. Инстинктивно напрягаю мышцы. Лира оглядывается.
— Бычок, ты зачем сюда пришёл?
— Почему их Повелителями зовут?
— А они могли всё, что угодно сделать. Летать могли, могли за одну ночь каменный дворец построить. Живых железных рыцарей делали. Своих призраков вместо себя по мелким делам посылали. Говорят, вещи их слушались. Позовёт он, например, стол. И стол к нему сам, как собачка, бежит. Их никто из людей обмануть не мог. Пригласит Повелитель к себе человека, посадит в кресло, сам сядет и спрашивает. И что бы человек ни отвечал, Повелитель сразу правду узнает. Даже если ничего не говорить. А если у человека ноги или руки нет, могли новую вырастить. Возьмут человека к себе в Замок, положат в такое хрустальное корыто, и человек засыпает. А когда просыпается, у него уже новая нога или рука. Вроде бы, одну ночь проспал, выйдет наружу, а уже месяц прошёл. Только, наверно, сказки это.
— Нет, всё, что ты перечислила, можно сделать.
— И ты можешь?
— Наверно, могу. Если мне вся страна помогать будет, лет за триста сделаю. Если не помру раньше.
— Так долго? Я точно раньше помру.
— Это неважно. Главное — начать, столкнуть камень с горы. Потом не остановишь. Люди сами всё изобретут и сделают.
— Ничего себе — не важно! Вы, драконы, по тыще лет живете, вам не важно. А я ста лет не проживу.
— Не обижайся. Я, может, тоже не проживу. Что потом было?
— Потом церкачи объявили, что знания — великая сила, и владеть ими могут только достойнейшие. Забрали все книги в монастыри и открыли при монастырях библиотеки, гимнасии, академии. Установили новые меры. Название старое, а то, чем измерять, новое. Вот, например, миля раньше длинней была. А фунт — легче. А настоящие названия – километр и килограмм. Только с каждым веком гимнасий становилось всё меньше. А лет триста назад ввели патенты для грамотных. Сначала так давали, а потом за деньги, все дороже и дороже.
— Как выглядели Повелители?
— Как люди, только на две головы выше самого высокого человека. А одежда была как железная кожа. В воде не намокала и в огне не горела. Рассказывают, Повелитель из горящего дома ребёнка спас. Вошёл в дом, сунул ребёнка за пазуху, а когда выходил, в подпол провалился. А когда пожар потушили, он вышел и ребёнка живого из-за пазухи достал.
— После того, как Повелители исчезли, их хоть раз видели?
— Слухи много раз возникали. И церкачи каждый раз большой отряд для встречи посылали. Хоть на край света. Но только все это выдумки были. То крестьянин рыцаря без лошади увидел, то самозванец какой.
— Точно их ни разу не было?
— Точно!
— Откуда ты все знаешь?
— Я не могу сказать. Это тайна. Я бы тебе всё сказала, только слово дала.
— Слово надо держать.
— А у тебя от меня тайны есть?
— Вроде, нет.
— Тогда скажи, чего ты в лесу испугался.
Вот кого в дипломаты надо.
— Помнишь, что я у тебя спросил? Какой год. Ты сказала, что двадцатый век от рождества Христова. Так вот, я думал, что идёт пятнадцатый.
— Ты проспал пятьсот лет! И все твои друзья умерли… Бедненький!
— Кстати, о моих друзьях. Что случилось с драконами Повелителей?
— А никто не знает. Повелители ушли, и драконы с ними.
— Так вот все бросили и ушли?
— Да. Даже не сказали, что уходят. Сели на драконов, слетелись в Замок — и нет их.
— Защищайтесь, сэр Дракон!
— Рано ещё, я спать хочу.
— Защищайтесь, или я отрублю вам хвост.
Открываю один глаз. Лира салютует мне двуручным деревянным мечом и принимает боевую стойку. Мой хвост отдаёт салют и тоже встает в позицию. Начинается бой. Хвост явно проигрывает по очкам. Мне приходится встать, чтоб обеспечить ему возможность отступления. Хвост пытается поставить веерную защиту, но получает укол.
Стулья с грохотом летят на пол, мы отшвыриваем их ногами. Неожиданно хвост обегает вокруг меня и нападает на противника с тыла. И получает ещё один укол. Бой идёт до трех уколов, и счёт мне не нравится. Хвост отвлекает противника, а я неожиданно атакую сверху и откусываю метровый кусок меча.
— Сдаетесь, леди Тэрибл? — Лира прижата спиной к стене, острый кончик хвоста нацелен ей в грудь. От двуручного меча остался кусочек меньше кинжала.
— Так нечестно! Вдвоём на одного!
Хвост теперь изображает нечто среднее между пингвином и атакующей коброй. Я смотрю на него, он «смотрит» на меня. Потом отрицательно вертит «головой».
— Он говорит, что ты первая на него напала, — перевожу я. Хвост подтверждающе кивает.
— Смотри, птичка! — Лира указывает на что-то за моей спиной. На такую простую приманку мы не попадемся.
— Честное слово, птичка.
Я снова смотрю на хвост, он на меня.
— Проверь, — говорю я. Хвост внимательно «осматривается» и пожимает «плечами».
— Он говорит, что никогда ещё не видел такой, хитрой, коварной и вероломной леди, — перевожу я. — Но он все простит, если леди даст ему поспать ещё часок.
— Ни за что!
— А полчасика?
— Четверть часа, и мастер Дракон делает мне новый меч!
— Тогда лучше смерть! — Хвост обвивает остаток меча, наносит себе третий укол и падает мёртвым.
Лира молитвенно складывает руки.
— Спи спокойно, храбрый воин. Если тебя нарезать колечками, получится много-много вкусных котлеток. Аминь.
Пора завтракать.
Если так пойдет дальше, я стану толстым, неповоротливым и не смогу летать. Впрочем, нет. Олешки начнут от меня прятаться, да и Лира не даст растолстеть. Где написано, что драконы должны вставать в шесть утра? Вот засну в воздухе, будет авиакатастрофа. А это аргумент! Завтра так ей и скажу.
— Много народа знает, что я живу в Замке?
— Да все!
— Плохо. Могут тебя заметить. Тогда у нас возникнут проблемы.
— Никто не заметит. Люди боятся сюда ходить. И церкачи запрещают ближе, чем на двадцать миль подходить. Шестьсот лет назад Томас Капризный со своими сборщиками подати стал лагерем под Замком. Так земля затряслась, Замок обрушился, в Литмунде половина домов развалилась, а остальные в пожаре сгорели. В горах озеро было, его прорвало, несколько деревень смыло. Шестьсот лет прошло, а церкачи по тем погибшим каждый год молебен служат. Говорят, если кто здесь поселится, беда снова повторится. А это на самом деле из-за Томаса случилось.
— Кто-нибудь из его людей в Замке был?
— Никто не знает. Они почти все утонули.
До Литмунда километров восемьдесят. Если бы здесь что-то взорвалось, остался бы кратер, как на Луне. Могли Повелители установить управление сейсмикой? Могли. Но запрограммировать аппаратуру на землетрясение — это не кнопку нажать. Для этого институт кончить надо.
— Ты сказала, в Литмунде дома рушились. А дальше как?
— До самого побережья. Только в Литмунде сильней всего.
Землетрясение — здесь… Почему бы и нет. Горы — есть. Старые, но ведь горы.
— Нет, Томас Капризный ни в чем не виноват.
— Хорошо. Я боялась, что беду на людей накликаю.
Снеговика я лепил в той долинке. Меньше трех миль от Замка. А Тит Болтун меня увидел. Услышал, что в Замке завелся дракон и пошёл проверять. Зимой. В самый центр запретной зоны. Ай да Тит!
— Кое-кто заходил в долину этой зимой посмотреть на меня.
Встревожилась, задумалась. Правильно. Я бы тоже задумался.
— Дракоша, мне надо в деревню сходить за вещами. А вечером ты мне свой план расскажешь.
Только этого не хватало. Сейчас она пойдёт в деревню, там ей устроят торжественную встречу. А через три дня все собаки на сто миль вокруг будут знать, что леди Тэрибл жива и здорова. Не-ет, пора принимать меры.
— Ты знаешь, что такое конспирация?
— Знаю. Это значит, никто не должен меня видеть. Правильно?
— Правильно…
— Кроме двух-трёх самых надежных друзей!
Ведь на самом деле знает… Всё знает! Откуда? Тайна… Слово дала. Читает перед сном Большую Британскую Энциклопедию и всё знает.
А библиотекарю поклялась никому не говорить. Тсс…
— Кроме одного-двух.
— Согласна! Ты меня подвезёшь?
Начинается…
Жду в условленном месте. Появляется с двумя огромными узлами. Хмурая, заплаканная. На меня пытается не смотреть. Молча забирается, устраивает свои узлы. Взлетаем.
— Что случилось? Церкачи погром устроили? Убили кого?
— Нет. Всё хорошо.
Молчим всю дорогу. Странно это. Так же молча разгружаемся. Явно между нами пробежала какая-то кошка.
— Постой. Сядь и посмотри мне в глаза. Что случилось?
Села верхом на стул, смотрит в пол.
— Не заставляй меня смотреть тебе в глаза. Я не хочу, чтоб ты знал, что я думаю.
— Повтори ещё раз, только помедленней.
— Я не хочу, чтоб ты знал, что я думаю. У меня могут быть свои тайны.
— Ты думаешь, что если я посмотрю тебе в глаза, то прочитаю твои мысли?
— Да.
Вот почему Тит Болтун тогда раскололся. А у Лиры новые тайны завелись. Конфиденциальные. Сказать правду или нет? Друзьям положено говорить. Да ведь всё равно узнает.
— Слушай внимательно. Я читать мысли не умею. Может, другие драконы умеют, а я — нет. Слово дракона. А теперь говори, что случилось.
— Ты сам знаешь. Ты Лючию убил. Не отпирайся, я видела, вся шкура твоими когтями изодрана.
Мда… Убил, чего отпираться. Только шкура была целой.
— Ту, которая лошадь, или ту, которая из кухни не вылазит?
— Сам знаешь, что лошадь! — слезы в два ручья.
Ах, черт! У них ведь кожа, это у меня шкура. И у Лючии. Тит шкуру аккуратно снял. При мне снимал. Значит, потом, для убедительности, порезал. Правильно вообще-то. Я об этом не подумал. Что же он Лире наговорил? Ясно, что. Мою легенду. Как договаривались.
— В следующий раз пойдешь в деревню, скажешь Титу Болтуну, чтоб рассказал тебе правду. Скажешь, я разрешил. Но только тебе. А сейчас забудь о Лючии, у нас есть другие дела.
— Так это не ты убил Лючию?
Сколько надежды в голосе. Массаракш. Что стоит сказать: «Да, не я». Потом слетать в деревню и проинструктировать Тита Болтуна насчет новой легенды. Делов-то на полчаса. Встаю и медленно иду в чулан. В любимый угол.
— Лючию убил я. Сначала сломал ей спину, потом придушил, чтоб не мучилась.
— Зачем?!!
— Не люблю оправдываться. Тит расскажет.
Слушаю, как постепенно затихают всхлипывания.