Утром они проснулись в подмоченном состоянии и совершенно одни. О ночной гостье напоминали только несколько длинных шерстинок, застрявших в лапнике.
– Но почему я все-таки комм янодский, а? С-маур? – уже в третий раз задавал Эрик запавший в голову вопрос.
– Я-то откуда знаю, это же твой сон? – Арран никак не решался спуститься на залитую водой землю, предпочитая сидеть на выворотне. Человек тоже не спешил слезать, ожидая, когда взойдёт жаркое солнце. – У меня вот тоже вопрос: почему ты именно это убежище выбрал? Ведь были и поляны всякие, и просеки… можно даже просто под деревом спрятаться.
– Да, понимаешь, как раз из-за просек. Я так и не понял, что это такое. А как говорил мой сержант Сергеич: «Если ни хрена, что за хрен, то ну его на хрен!»
– Да он у тебя Цицерон!
– Кто? – Эрик недоуменно глянул на паука.
– Ну, был такой деятель на Первой Земле – Цицерон Виктор Степанович. Говорят, современники постоянно цитировали его… изречения. И выражался он… как твой сержант. А ещё можешь процитировать что-нибудь? – Арран глянул вниз, на пропитанную водой землю. – Скучно просто так сидеть.
– Вот, пожалуйста, одно из самых частых: «если до хрена – то на хрен, а если ни хрена – то на хрен!»
– А как вы разбирали… на какой хрен вам надо?
– Есть, брат, такое слово: интуиция, – Эрик тоже посмотрел вниз, мутировать в земноводное ради продолжения пути не хотелось. – Она должна подсказать солдату как ему лучше действовать. Правда, со мной это не срабатывало – и я отправлялся мыть сортиры или чистить картошку…
– А с киборгами ты сталкивался?
– Да вообще-то… я “пастух”! То есть оператор интеллектуальной кибермодифицированной единицы! Практически всю службу в этой должности прошел со своей железкой. Один раз даже вместе под хренову тучу солджеров попали – это такие полумеханические твари для усиления пехоты, управляемые примитивным искином. Бррр! Уцелел чудом, как раз благодаря Сергеичу и Рону.
– Так, про Сергеича я понял. А кто такой Рон?
– Я же говорю, мой киборг-сэй. SAI – Soldier with Artifical Intellect, слышал про таких? – пояснил Эрик, решив что паук, раз в армии не служил, может и не разбираться в разновидностях биомашин. – Вернее, мой и Женькин. Она наш врач. Отличная девка, настоящий “свой парень”! А киборга нам Сергеич припёр, когда я в очередной раз отправлялся на героическую борьбу с антисанитарией. Кибер свое давно отработал, да и изломан был, словно через мясорубку пропустили. Так что особого счастья я не испытывал. Хотя должность “пастуха” считается хлебной и непыльной. Только крыша может поехать. Ну, а где не может? На войне вообще, бывало, народ свихивался. Короче, Сергеич нас с ней вызвал и сказал, что, как самые слабые и бесполезные… пардон, молодые и перспективные, мы отправляемся на отработку навыков оказания первой помощи на данном экземпляре. Как мы его откачивали и выхаживали – целая история. Женька его по частям собирала, а киборг, её стараниями, был похож на лоскутную игрушку. Даже полостную операцию сделала! Мы в нём столько всякого нашли… А ведь боевых действий-то и не велось! Сечёшь? Мы его назвали Роном. Понимаешь, друг, когда ты с кем-то так возишься, то должен его как-то называть. – Эрик обвел лес остекленевшим взглядом, словно вновь переместился в тот момент, когда подавал инструменты рыжей девчонке, а та покрикивала на него, торопила… И рядом хрипло дышал её первый пациент. Парень встряхнулся и продолжил: – Сэем или железкой, или куклой можно звать… но Женька быстро мне на уши присела, что надо имя. Мол, есть у них в башке что-то, кроме компа. Хрен его знает. Телесные реакции точно есть – я проверял. Если бы он был человеком, я бы сказал, что он нас боялся. Очень. Каменел от протянутой руки, Только они не боятся. И боль, если и ощущают, то куда слабее людей. Человек бы там орал, а этот лежит и глазами лупает. Хотя и говорят о “проснувшихся”, но Рон не из них, иначе я б заметил! Да и тестирование мы потом с ним проходили. Пока он выздоравливал, сержант заходил проверять, как я там учусь работать с высокоточной техникой, посетовать на бесхозяйственность соседей и простимулировать меня «повестью о нечищеном сортире». Там ведь для “пастуха” до хрена всего надо знать. Ну и, когда тебе вручают железку, вся жизнь под откос: ты с ним спишь, ешь, тренируешься. Выбираешь программы субличности, с которыми тебе приятно общаться… я ему спаевскую, то есть от шпиона, накатил – “боевой товарищ”. От человека после подстройки не отличишь! Он же как самое близкое… оружие. Ранен был несколько раз. И Женька старалась, лечила. И он поправлялся каждый раз, ну я его и не списывал, хотя предлагали. А потом, в джунглях, он буквально вытащил наш отряд. Нас сбросили с ошибкой, и вместо свободной зоны мы угодили на головы к повстанцам. Кого-то сразу перехватили враги, кого-то мы просто не нашли. Рон сам к нам вышел и повёл к фронту. По дороге встретили Сергеича и других парней, – Эрик задумался, вспоминая, дернул плечами. – Шли долго. Еду нам находил именно Рон. И Женьку нёс – она сломала ногу, неудачно приземлившись. Но мы вырвались. Пробивались к своим и на солджеров нарвались. У них половина тела человеческая, а частично — пластик и биометалл. И когда такой комбайн на тебя прет – просто стекленеешь. Вовка замер в ужасе, а они рванулись… я это помню… ему ударом проломили грудь. Тварь даже не стреляла. Его убил Рон, а я следующего. И мы все-таки прорвались, но Рона ранили очень тяжело. Он, считай, весь их удар на себя принял. А в части нас сразу перехватили, Женьку отвели в медблок, наложили биошину на ногу и меня тоже зашили слегка. А его, как выяснилось, нет. Козлы!
– Но ты же знаешь, что с ним было дальше? – С-маур обнял человека передними лапами за плечи. Человек, как ни странно, не возражал.
– Конечно, знаю. Его решили утилизировать: дешевле было списать и получить нового, чем починить этого. Мы узнали о списании от одного… урода. Он нам сказал, что железку уже утилизировали. Рванули бегом к мусоросжигателю и успели. Приказ об отключении только я мог отдать, ну или старшие по званию. А так к нему еще хрен подойдешь, даже к умирающему – техника серьезная. Он так и валялся на земле. Ты бы видел, как он смотрел на нас, когда мы подбежали, будто все понимал. Не знаю, как там сработала программа субличности, но даже я чуть не заплакал. Женька сказала, что подержит периметр, то есть нашего киборга, а мне бежать к сержанту. Сергеич понял, но поставил условие: моя с Женькой отставка за машину. Думаю, ему нас стало жаль. Тем более… много таких же ребят осталось в лесу… Я согласился за нас обоих. А когда вернулся, смотрю… наш лейтенант лежит носом в землю, а Женька размахивает гранатой без чеки! Психанула конкретно. А это ж почти трибунал, тем более из-за киборга… Я упрыгался объяснять, что у девки крышу сорвало. Да у любого башню сорвёт, когда ты сперва под вражеским огнём лежишь и голову поднять не можешь. А потом еще и под “железо” попал. Посттравматический синдром. А сэй ей жизнь спас. Лейтенант не урод оказался. Пожалел, обматерил, забрал гранату и велел проваливать. И железку забирать, пока он не передумал. И опять мы его собрали по кускам. Женька вообще была уверена, что он разумный, “проснувшийся”, что никакой программы субличности на такие эмоции не хватит.
– А ты? – С-маур переполз так, чтобы видеть лицо человека.
– Мне его просто жалко было… столько вместе прошли! Он мне уже как собственная тень. Ну, и Женьку не хотел расстраивать. Пусть хоть “разумный”, хоть неразумный — лишь бы ей хорошо было! Знаешь, она какая… – Эрик мечтательно вздохнул и потер кожу за ухом там, где всем “пастухам” вживлялась клипса связи с биомашиной. Клипса слегка вибрировала, словно рядом находился киборг. Только откуда он здесь? Враг? Тогда бы напал… Какие-нибудь наблюдатели? Спросить?…
– Свой парень, говоришь? – в голосе паука послышалась явная усмешка.
– Ну, одно другому не мешает!.. – Эрик смутился, отложив свой вопрос про наблюдателей, только руку на бластер положил. – Потом Женька вернулась на родину, а я подался в бега. Рона я, конечно, с собой из армии забрал — его бы все равно под утилизацию пустили, устарел очень. А техника боевая, лицуха нужна. Но сюда-то его не возьмешь, вот и пришлось на базе у приятеля оставить.
– База-то для отдыха? Курорт?
– Обижаешь, – Эрик ухмыльнулся, довольный собой и своим “изящным решением” по трудоустройству машины, – продуктовая! Пауль Рона оценил, машинка-то с полной адаптацией и настройкой, тут же бригадиром поставил. Только велел программу субличности не выключать, чтоб никто не заподозрил в нем киборга.
Земля вроде бы просохла, Эрик спрыгнул, немного потоптался.
– Ну что, пошли? И всё-таки почему я янодский комм? Они же глючные, как не знаю что!
– Не почему… это был просто сон, успокойся! – Арран спустился с бревна и побежал рядом с человеком. – Нам к храму надо! Так что кончай трепаться… хотя нет… продолжай, а то скучно!
– Ну, с другой стороны, киборг хорошую жизнь заслужил, не все время воевать, – продолжал рассуждать Эрик, пробираясь через поломанный ночной бурей подлесок. – Я едва улетел, как кэйсеры начали очередную кампанию по обмену б/у техники. Есть у них такой бзик: собирают старье чуть ли не насильно. Даже к Паулю наведались. Но он мужик такой: что в руки попало ни за что не отдаст! Встретил агентов как дорогих гостей, угостил. Они там употребили больше, чем армейский прапор. Зачем-то объяснились в любви портновскому манекену, забрали двух ксеносов-работяг и улетели. Он им видео приготовил, посмотреть на случай возвращения, но они так и пропали вместе с ксеносами!
***
Затаившийся в сотне метров киборг осторожно отполз назад, не хрустнув ни единой веткой. Конечно, люди на таком расстоянии не слышат, но… человек не один, а на что способен его спутник неизвестно. Выпрямился, отступая под прикрытие подлеска. Голос неизвестного лица был идентифицирован, опознан — и следовало доложить обо всем владельцу, получить дальнейшие инструкции, но… рассказ человека заинтересовал гарда куда больше, чем его гибель в перспективе. Хотелось узнать, что же там еще было с этим киборгом, с которым “обращались по-человечески”, и что именно в это понятие входило у данного конкретного человека. А хозяин… хозяину он доложит правду: что объекта Эрика не видел, как и утраченных членов отряда.