Серебряные цепи разъедали руки и ноги, хотя удары и тычки раскаленного прута уже не ощущались. Измученное и израненное тело в какой-то момент перестало воспринимать боль — но когда это случилось, он даже не уловил. Он больше не чувствовал боли — и принял это как награду за полторы недели бесконечных пыток и допросов. Хотя… он ведь играл честно, просто Старший отдал ему такой приказ — и он его выполнил. Но потом надо было кого-то назначить врагом…
— Ты прости… но так надо… Мы победили, а историю, как известно пишут победители…
— Только за них кто-то должен умереть.
— Так надо…
Ему это было не надо, но на интересы рядового бойца вампирского клана Старшим было наплевать. Они выжили соседей, захватили их территорию. Теперь оставалось только праздновать и торжествовать, а украшением празднества станет казнь перебежчика…
Его привезли в телеге на главную площадь, еще носившую следы недавней войны, но уже почти незаметные. К казни все было подготовлено — настил из свежих бревен, толстой ковки цепь для фиксации и толпа жадных и любопытных зрителей.
— Преступления, что совершил Эрдин, велики и ужасны, среди них: предательство клана, пособничество врагам клана…
Он с трудом растянул губы — кривая усмешка. Именно он убрал стражей и открыл ворота, но его опознали воины родного клана и заклеймили врагом. а толпа хотела крови и кары для виновных. Только у Старших был выбор — отдать его на откуп или признаться в нечестной игре. Но за такое на них могли ополчиться прочие кланы и объединиться — тех, кто играет грязно, не прощают. Проще покарать одного, пусть и невиновного, чем поставить под угрозу весь клан.
— Благодарствую, удобно… — почему бы не поскоморошничать напоследок? Его растянули на помосте, приковали за руки и за ноги, сорвали грязную от засохшей крови рубаху. Наверное, у него будет хорошая смерть — он увидит солнце, о котором люди говорят, что оно источник жизни. Вот только людей стало совсем мало, и вампирским кланам приходится драться за свои кормовые территории, а проигравших ждет голодная смерть, когда сходишь с ума и готов грызть даже собственное тело ради нескольких горячих и живительных капель. Так что пусть лучше солнце, его огонь и смерть от безжалостных лучей. Да, его клан выжил и будет жить до другой войны, но ему это безразлично. Потому что верхушка ратуши уже окрасилась багрянцем… — Ну, здравствуй, солнце! Не поверишь, но я тебя уже жду…