— Какие мускулы…
— Отстаньте от меня, а то врежу!
— Великаны — грубияны, великаны *ны, — донесся голос сверху.
— ЧТО?! А ну кончай летать и спускайся, я тебе покажу, поганка эльфийская!
— Ну, я же не так похож на идиота, как ты.
— Девочки, смотрите, какой красавчик.
— Наивняк, а еще русалка! От эльфов никакого проку, тем более от Темных!
— Господи, да это демоны!
— А что здесь делают людишки? И без опознавателей?!
— А что здесь делаем мы?! В компании летающего эльфийского придурка…
— Демон грента — бетлиренто! — обиделся эльф.
— Я не понял — это он меня обругал?! До отвращения похоже на стихи.
— Миэлле!
— Так вот, собратья-демоны, я повторяю: что мы делаем тут в компании (взгляд вверх) эльфа, озабоченных русалок…
— Грубиян!
— …людишек.
— Не держи мою руку, Сергей, у меня тут зелье!
— Колдунов и тупого великана?! Экх…- монолог демона оборвался после удара дубинкой.
Лина улыбнулась и полезла за регенератором — новое знакомство складограбителей началось бурно! Пожалуй, это зелье забвения — классная штука. Надо будет сказать спасибо этому типу из Темной лиги, алхимику Кларенсу. Хотя с дозой он, пожалуй, переборщил.
— Ну что? — потихоньку поинтересовалась она у стоящего рядом Алексея (на этот раз маскировка преобразила юношу в отдаленное подобие его самого — шатен, но с карими глазами и чуть покоренастей). Ангел смотрел, как нарастает перебранка и бывшие соратники осыпают друг друга оскорблениями на разных языках.
— Пора, — кивнул юноша. Он свистнул — к нему стали оборачиваться удивленные лица — и дождавшись общего внимания, проговорил медленно и раздельно, — Ночные привидения грабят склад игрушек, — и добавил несколько слов на эльфийском.
Кодовая фраза сработала.
Звонкая тишина мигом накрыла поляну. Эльф Гленви… тьфу ты, Глен и все! Глен кувыркнулся в воздухе, чуть свалившись вниз. Все запереглядывались.
— Красавчик! — вдруг заверещала одна из русалок и повесилась Алексу на шею. — Красавчик, ты вернулся!
Так. Лина придирчиво осмотрела себя и Алексея. Маскировку пока не надеваем, все равно развеется при переносе, одежда нарочито обезличенная — если Повелителю взбредет в голову немедленно пообщаться с братом, одежда не должна говорить о том, что этот самый брат прибыл прямиком с совещания Лиги Свободы.
— Алексей, будешь кофе?
— Лина, ты волшебница! — просияли зеленые глаза. — Это телепатия!
Ха, если бы! Просто я знаю, кто еще не выспался этой ночью. Сначала они поговорили (про зубы, эльфов, Лигу и дочку Ли… кхм, Виктора Хватько), потом она осмотрела его плечо и руку… следы от игл болели, хотя сознался в этом Алексей не сразу (не иначе, Такеши с самого начала догадывался обо всем и решил подстроить дополнительную пакость.). Потом она попробовала снять боль массажем и бальзамом. а потом Алексей ее обнял.
А позже она проснулась оттого, что его нет рядом, и обнаружила своего подопечного на полу — Алексей переносил свои планы нападения на кристалл-голограмму. Так что если он сегодня ночью и закрывал глаза, то от силы на час-полтора.
Опасно сегодня отлучаться из комнаты. Ох, опасно. Но позже будет еще хуже, а сейчас относительно спокойно — пока Такеши не нашли.
Бррр. Ну и кофе она заварила — крепкий до вероятности отрастания рогов! Тут не просто проснешься, а запрыгаешь по комнате не хуже лепрекона! И горький до потемнения в глазах. Но Алексей невозмутимо отхлебывал по глоточку, похоже, весь поглощенный мыслями о предстоящем совещании Лиги. Кристалл с планом надежно упрятан в волосы — просто на всякий случай. Голову всегда обыскивают в последнюю очередь.
— Не заметно? — Алексей перехватил ее взгляд.
— Нет. Все нормально.
Алексей одним глотком допил кофе, поставил чашку и улыбнулся, набрасывая капюшон:
— Пора.
Невесомость, мгновенная смена света и темноты.
Заполненная людьми комната. Не только группа Сергея. Как минимум, представители еще двух групп. Алексей касается рукой виска — активирует маскировку. Хорошо. Лина тронула свою и синхронно с Алексом откинула капюшон.
— Бь. э-э. Фенисса, и… э… — Сергей совершенно оторопело разглядывал новую внешность своих гостей и чуть не забыл условленное имя. — Э-э…
Фенисса?! Интересно, что это с ним? Хотя. что с ней, наверно? Маскировка в очередной раз состроила насмешливую гримасу, сотворив из Алексея жгучего брюнета с волосами до плеч и с совершенно бессовестными усами. Сергея можно понять. Что с ней не так, Лина проверять не стала, но мимолетный взгляд вниз засвидетельствовал резкое увеличение объема бюста.
— Познакомьтесь с представителями Темной Лиги, нашими новыми союзниками — в глазах руководителя группы мелькнули смешинки, он явно пришел в себя. — Я предупредил, что вы придете.
— Рад познакомиться! Санни, — невысокий крепыш протягивает руку для пожатия.
— Рад новой встрече! — улыбаются знакомые карие глаза. — Петр Валерьевич, помните?
Забудешь его! Бывший учитель Алексея, рассказавший незабываемую историю о жабомонстре. Узнал!
— Кшиштоф.
— Эльза.
Представление слегка затянулось. Новые знакомые пристально вглядывались в нее и в ее неуемного спутника, который преспокойно назвал себя Габриэлем (Лина чуть не поперхнулась — ангел-мститель?), но недоверия не показывали. По крайней мере, пока новоявленный Габриэль не установил на столе кристалл и не объяснил, что планируется налет на лагерь «особой категории».
Гробовая тишина длилась семь секунд — Лина считала — затем взорвалась выкриками.
— Лагерь?
— Лагерь для магов?!
— Рехнулись? Это добровольная ловушка.
— Темным нельзя верить!
Лина с интересом присматривалась к будущим соратникам. Сергей молчит, но он знает. Петр Валерьевич с усмешкой постукивает пальцем по подлокотнику — прямо как за детишками наблюдает. А вот новые знакомые и их реакция определенно представляют интерес. Конечно, при знакомстве ее «птичка» не выдала ничего экстраординарного, но ведь на одну интуицию полагаться ненадежно. Так, а вот если кто-то из лигистов станет поддерживать эту операцию или, скажем, будет задавать ненужные вопросы, то стоит присмотреться. Интересно, Лора их изучала, сегодняшних гостей?
— Зря волнуешься, детка, — шепчет на ухо знакомый голос. — Я их проверила. Слишком серьезно все.
Лина быстро повернула голову. Лора! Ну и вид! Маскировка сделала из телепатки русалкообразную девицу с острым взглядом. А, ну все правильно. Значит, можно говорить открыто? Вот и отлично! Тем более внутренний голос предостережений не выкрикивает, он вообще заткнулся, завороженный бушевавшими на совещании эмоциями. «Толку с тебя!» — упрекнула феникс, но он так и не отозвался.
Впрочем, хватало и других голосов!
— С нашими силами не лагерь захватывать, а больницу для инвалидов!
— Для психов. В случае чего, далеко не ходить, там и ляжем.
— Поаккуратней, Кшиштоф, мы не одни все-таки.- взгляд в ее сторону.
— Сергей, какого черта?! Ты вызвал нас обсуждать план, который предлагают Темные, план налета на самые охраняемый объект в Империи, план, который составлен неизвестно кем!
— Сергей.
— Стоп, — руководитель группы негромко хлопнул ладонью по столу. — Спокойно.
Разбушевавшиеся лигисты малость притихли.
— У вас несомненно есть основания предложить такой план, — относительно спокойно проговорил немолодой человек, по виду метис. — Но хотелось бы с ними ознакомиться.
— Есть основания, — кивнул мужчина. — Во-первых, Темная Лига предлагает помощь — испытанную боевую группу, недавно обеспечившую нас продовольствием. Во-вторых, планировал операцию очень опытный человек, которому мы все доверяем.
-Что? И кто же это?
Сергей покосился на «Габриэля», тот кивнул. Лина приготовилась впитать реакцию присутствующих. А Алексей поднял ладони и слегка потер виски. С его пальцев осыпалось едва заметное цветное облачко, и.
Чужой облик исчез.
Алексей Соловьев улыбнулся, положив на стол знакомый кристалл:
— Привет.
— А-а-а! — возопил рыжий парень. — Ущипните меня, я брежу!
— Соловьев?
— Немыслимо!
— Где ты пропадал, парень, демон тебя…
Все повскакивали. Сергей подмигнул Лине, показав на пальцах цифру три — похоже, намек на то, что по ее вине сорвано уже третье совещание. Она-то тут при чем?! Пусть на «Габриэля» смотрит! Хотя что тут увидишь? Ангел исчез за спинами взволнованных лигистов. Алексу задавали тьму вопросов, на которые тот не успевал отвечать, взлохматили волосы, стискивали в объятиях и от души врезали между лопаток (рыжий парень).
— Эй. Эй, перестаньте! — отбивался Алексей, но то, что не вышло у демонов, вполне получилось у взбудораженных лигистов — полузадохнувшийся юноша почти жалобно попросил пощады.
— Алексей, где ж тебя носило…
— И гляньте-ка, с девушкой! И какой!
— Дурак, она же в маскировке, — толкнул рыжего коренастый Тимофей.
— Оставьте мою девушку в покое! — подмигнул Алексей. И зря — после этого неосторожного заявления обстановка перестала напоминать совещание абсолютно!
— Лёшка-а-а! — завопили два юных олуха вместе с солидным Петром Валерьевичем-учителем. — Ты правда с девушкой!
— Боги…
— Девушка, умоляем, снимите маскировку, мы хотим видеть, какая красота сразила нашего непробиваемого Соловьева!
— Тони! — возмутился Алексей. — Лина, не слушай его! Он-то от попаданий давно под водой — слишком много их, понимаешь?
— А… а я может, подводная лодка! — нашелся рыжик, нахально глядя на иллюзию бюста.
— Проржавевшая, — уточнил ангел, блестя глазами.
— Зато управляемая!
— И кто тобой управляет?
— Это совещание или приют для психов? — как бы между прочим поинтересовалась Эльза.
— Ну, если вернулся Алексей…
— Я?! Скажите это Тони, он ведь даже в раю заварушку устроит!
Глядя, как ее подопечный перебрасывается шутками со своими друзьями-соратниками, успевая отвечать всем сразу, Лина особенно остро поняла то, что знала уже давно: Алексей поправился окончательно, и ему больше нельзя оставаться в тюрьме. Иначе эта клетка снова сломает его едва окрепшие крылья. И даже любовь не спасет. Пора уходить.
— C применением магии все получится. — Алексей закончил краткий обзор по нападению на лагерь. С полминуты царила тишина — члены Лиги обдумывали услышанное.
— Шансы хорошие, — наконец медленно проговорил Петр Валерьевич.
— Может получиться.
— Мы психи, если обсуждаем это всерьез. — усмехнулся крепыш Санни. — Не сверкай на меня глазами, Рыжик, я тоже.
— Псих?
— Только после вас! — раскланялся Тони.
— А про какой лагерь речь? Их же два!
— И они одинаковые по планировке, — кивнул Алексей.
— То есть мы должны выбирать? — поднял брови Кшиштоф. — Я за Альфу. Там больше магов!
— Зато в Южном.
— В Бете, — уточнил рыжик с заметным напряжением в голосе.
— В Южный лагерь отобраны самые сильные. — едва шевеля губами, проговорила женщина. — Там Мишель.
— Эльза, мы понимаем, но.
Женщина нетерпеливо тряхнула головой:
— Алексей, какой лагерь? По какому план?
— Решать тебе! — поддержал Сергей, перекрывая зашептавшиеся голоса. — Альфа или Южный?
— Какой? Какой?
Зеленые глаза сверкнули еле заметной лукавинкой. И Лина вдруг поняла, что он скажет, поняла за полмгновения до того, как тонкие пальцы Алексея, подхватив два изумруда, аккуратно опустили камушки на разложенную карту. Одновременно.
— Оба.
Совещание шло бурно, и когда наконец, закончилось, Лина заторопила Алексея — скоро рассвет. Интересно, когда он намерен спать, если на вечер намечена первая совместная тренировка атакующих групп? А днем встреча с Вадимом.
— Лина! — окликает ее звонкий голос, пока Алексей быстро переговаривается о чем-то с Этьеном.
— Марк! — вот вредина же! Узнал сквозь маскировку, что ли? И болтает почем зря!
Рядом с неугомонным мальчишкой стоял давешний светлый эльф, по уши нагруженный пакетами. Вроде с травами.
— Линдэ? — улыбнулась Лина, — Ну как, освоился? Подожди, а почему ты еще здесь? А семья?
Эльф повел себя немного странно. Сначала его глаза чуть расширились, словно в удивлении, потом он, не отвечая, тронул за плечо Марка.
— Это она?
— Кто она? — подняла брови феникс. Что этот неугомонный человеческий мальчишка наговорил про нее эльфу? И почему он еще не отправился к семье? Из-за груды пакетов она не могла разобрать выражение его лица. — Вы о чем? Марк!
Мальчишка почему-то уткнулся носом в плечо эльфу, вздрагивая от смеха.
— Марк?
— Это… это… ой, не могу!
Лина посмотрела на эльфа. Что-то было не так. С прядью понятно, но осанка. и взгляд, понимающий, глубокий, ясный — настоящий эльфийский! Эльфы, конечно, на многое способны — и волосы удлинить, и убрать шрамы, но вот так сменить осанку — нет (даже несмотря на пакеты, в линии плеч, в гордой посадке головы было что-то от древнего величия.)да и сами плечи вроде как подросли. Ненамного, но все же! Мальчик не мог повзрослеть за эти пару дней!
— Ты не Линдэ.
— Я благодарю тебя за спасение моего сына, — склонил голову эльф. — Я Ларт, и мой Дом обязан тебе надеждой.
— Это его папа! — влез Марк. — Это он Ли… Виктору Петровичу зубы вылечил.
— Опять про мои зубы! — возвел очи к потолку проходивший мимо Хватько, но покачал головой и ушел, не пытаясь никого воспитывать.
— Он Ларта тоже с Линдэ перепутал, — тут же наябедничал Марк, кося хитрым глазом вслед Сиднею. — Только тот у нас появился, ночью, поздно, еще даже не понял, куда попал, а Виктор ему тут же: ты почему тут, а не на койке? И зубами акульими в три ряда щелкает.
— Я принес извинения, — с достоинством проговорил эльф.
— Точно! — обрадовано подтвердил Марк, — Целых четыре раза.
— Четыре?
Вежливые ребята эти эльфы.
— Ага. — в темных глазах снова скакнули бесенята, — За швыряние о стену, за повреждения, за испорченное имущество и за недостойные выражения.
— Марк, — Ларт с укором смотрит на мальчишку и переводит взгляд на Лину, — На моем Доме долг. И благодарность.
Поклон и соприкосновение ладоней. в знак признательности. В знак дружбы. Насколько феникс разбирается, это навсегда, до смерти одного из них. Светлый эльф благодарен Темной ведьме. Такого, кажется, еще не было.
Лина легко касается в ответ, знакомит его с Алексом, они тут же вспоминают какого-то Толкиена. и смеются. Потом вместе пьют какой-то эльфийский чай, и Ларт и Линдэ, такие похожие, на два голоса поют в честь отважной Лины(!) балладу. Ларт даже предлагает свою магию для налета на лагерь.
– Они уже час, как должны быть! – Эмиль в очередной раз посмотрел в сторону шлюза. – Я боюсь, не случилось ли чего.
Старший киборг запросил местный распорядок у Хейзер, узнал, что торговый день давно кончился, и набрал номер хозяина. Выслушал ответ, передал, успокоив «младшенького»:
– Все в порядке. Они пили с нагом. Говорит, что сейчас доставят «этих двух слабаков домой» и скоро будут. Уверяют, что все купили. Не знаю, можно ли считать фасха слабаком, учитывая, что их раса к человеческому алкоголю очень уязвима, а пили они коньяк.
– Ты уверен, что они не догадались, зачем мы чипы заказали?
– Для этого надо обладать моими знаниями и твоим желанием напихать хозяину жучков, чтобы он больше не терялся. Минут через сорок уже будут, мой всегда домой возвращается, как бы ни набрался. Проверено.
На мгновение в глазах Рона мелькнула смешинка и он скинул приятелю запись, где его совершенно нетрезвый хозяин на трех конечностях двигается мимо знамени, не забыв при этом отдать честь, а над ним стоит лейтенант с отвисшей челюстью.
Вернулись Эрик с Асато, используя тележку в качестве основной опоры и подбадривая друг друга фразами «не спать, почти доплыли».
– Люди! – выдохнул Рон, помогая заползти хозяевам на трап и толкая транспорт в сторону внутреннего шлюза с рамкой.
Люди в ответ гордо промычали, что доставили Шаисса домой и там оставили вместе с Франсуа, и даже сумели их укрыть одеялом, одним на двоих. Получив эту непонятную, а значит, совершенно пустую для них информацию, киборги задумались над ближайшим будущим.
– Эмиль, предлагаю отстыковываться и улетать. Маршрут известен.
Киборги сгрузили хозяев на диван кучкой и зависли над ними, пытаясь понять, как бы перезапустить их систему для устранения воздействия этанола на организм. Организмы мирно спали и перезагружаться отказывались. Пить лекарство – тоже.
– А они смогут? – Эмиль безуспешно попытался добиться от хозяина хоть какой-то разумной реакции. Хозяин не реагировал, зато среагировал сам киборг, обнаружив новое средство коммуникации. Довольный, что теперь хозяину будет потеряться немного сложнее спай прописался в базу данных и прописал Рона. По идее, этим должен заниматься владелец, но не напрягать же человека такими пустяками? Всего-то семь степеней защиты взломать, для киборга системы SPY это не сложно.
– Я смогу, – старший киборг провел рукой над пультом, активируя. – Я не люблю большие корабли, но я научился. Это не сложнее, чем дистанционное разминирование системы «апокалипсис». Вот там действительно пришлось жарко, разминирование дистанционное, под таймером и, не будь я киборг, ну или захоти я в очередной раз сменить хозяина… но я не хотел. Лучше странный, но нормальный, чем нормальный, но полный козел. Во я навернул, сержанту бы понравилось!
– Может, все-таки подождем людей? Я им отрезвин развел, осталось только влить! Правда, они пить не могут в таком состоянии.
– Ладно, если тебе так спокойнее. Сейчас. Готовность номер один к протрезвлению владельцев.
Рон подошел к хозяину и совершенно другим, хрипловатым, надтреснутым голосом рявкнул:
– Группа подъем! Вылет через двадцать минут, а вы тут разлеглись, как коровы на пилоне!
Эрик, до этого не подающий признаков жизни, подскочил на месте и вытянулся по стойке смирно.
– К вылету гото… Рон, ты – сука! Еще раз так сделаешь, отформатирую и залью в память пони, какающих радугой!
– Эмиль, давай лекарство, пациент готов.
Морщась, капитан выпил, с интересом покосился на спящего нахмуренного Асато.
– А его ты как поднимать будешь? – спросил он, сползая на пол в ожидании действия отрезвина, хотя после голоса армейского начальства он не так уж в нем и нуждался.
– Да легко. Есть не так много людей, которых боится наш храбрый полицейский, – киборг усмехнулся. – Эмиль, у тебя сохранилась запись беседы с его дядей? Дай-ка сюда!
Некоторое время Рон что-то химичил у себя в голове, потом наклонился над азиатом и тряхнул его за плечо:
– Асато, ты что, пьян? Сейчас мама придет!
– Дядя?! – Асато взлетел, как ужаленный и заметался. – Я не…
– И этот без всякого отрезвина на ногах, – театрально поклонился Рон, заодно уворачиваясь от летящей в него диванной подушки. – Хозяин, а что такое пони, и чем их таким кормят для достижения нужного эффекта? И почему у тебя на лице написано, что я идиот?
Через какое-то время оба человека уже были способны воспринимать окружающий мир, хотя и не слишком доброжелательно. Получив разрешение и координаты, Эрик направил «Кельпи» к сияющим огням зоны перехода. Копающиеся в покупках киберы отвлеклись.
– А рыжий-то окно развесил, – поднял голову Эмиль. После побега мэйлиса он считал себя ответственным за него и отслеживал действия Чучела. – Хозяева, вы когда пойдете ему подарки вручать?
– Ваши подарки, вы и вручайте, – почему-то держась за голову вместо пульта, отозвался Эрик. – От нас ему ежа захватите, там, в рюкзаках, поверх гранат – ежи и книжка.
На этот раз выражение лица «мой хозяин идиот» случилось у обоих киборгов, а разбор покупок переместился на рюкзаки и значительно ускорился. Люди переглянулись с довольными улыбками отмщенных злодеев.
Чучело стоял у окна, любуясь звездами, и ждал покупателей. Но за ним так и не пришли. Никто не стыковался к кораблю для передачи товара. И он в очередной раз ничего не понял, ни сам, ни с помощью процессора. Вот распахнулись врата и корабль устремился в полыхающий водоворот звезд, через марево, чтобы выпрыгнуть в известной людям точке. Хозяева заявляли, что идут торговать киборгами, но не продали ни одного. Это было странно. Он так и не понял, почему не продали даже его? Зачем людям нужен дважды неисправный мэйлис? Они его даже сейчас по назначению не использовали. С одной стороны это было хорошо, без эксплуатации он совершенно не скучает. С другой – непонятно, сколько люди будут терпеть ненужную машину. Его функции тут ограничивались иногда готовкой и помощью в медблоке под присмотром С-маура. К уборке его не допускали, с тех пор, как он случайно опрокинул ведро с водой на Эрика и наступил на швабру. Но ведь он не нарочно, правда! Внезапно ему пришла в голову мысль, удивившая его самого: а что если люди не понимают, какую модель они купили? Ведь его взяли только потому, что требовался рыжий и зеленоглазый киборг. Так что получается, они и вправду могут не понимать, что они приобрели? Надо ли сообщить хозяевам специализацию модели и зачитать характеристики? Или люди сами разберутся, у них же вся документация на него есть. Тут Чучело окончательно запутался, не понимая, что же ему надо сделать. И решил, что все-таки будет ждать вопроса хозяев. Если спросят его о чем-нибудь, он ответит, а нет – нарываться не будет. Но как же прекрасен космос! Как он жил без этого раньше? И как будет жить дальше, зная, что в его жизни был целый мир, а не только кровать очередных хозяев и их приказы. Нет, если его продадут правильным людям, он сбежит. Просто чтоб не возвращаться в прежнюю жизнь. Мэйлис уставился в окно, прижимаясь лицом и ладонями к стеклу. Какая разница, что будет дальше? Главное, что с ним сейчас.
Эмиль зашел после перехода. Поставил на кровать два пакета, инфокуб и штуку с иглами на тумбочку. «Еж» подсказала система. Мэйлис коснулся иголок, проверяя возможность использования предмета в качестве сексуальной игрушки. Они были из жесткого пластика, изначальная версия не подтвердилась, если, конечно, его не планируют поломать. Чучело уставился на спая в ожидании разъяснений.
– Это лампа, ночник. Хозяева всем купили. Не функционально, просто красиво. Включается внизу.
Мэйлис нащупал кнопку, нажал и открыл рот от изумления – по потолку каюты побежали цветные пятна.
– Голокуб – трехмерная энциклопедия живой природы. В том числе и Дэи, куда мы летим, – продолжал добивать его спай. – В пакетах новая одежда.
Мэйлис распаковал вещи и поднял на Эмиля недоумевающий взгляд.
– Это очень красиво, – сказал он, прижимая к себе темный свитер с рисунком из ярких кленовых листьев на груди. – Но такую вещь невозможно снять одним движением! А если мне дадут задание неожиданно?
– Я тут не очень давно, но, кажется, самое неожиданное существо тут Рон, а его твои возможности вряд ли заинтересуют. Ну, еще С-маур, но он сейчас линять будет, ему не до заданий. Я ему сейчас ежа понесу. Хочешь, пойдем вместе?
– А Рон не будет ругаться?
– Нет, он занят. Получил ежа и завис. Наверно, ищет достойный ответ, – в светлых глазах Эмиля плеснулся смех. – Так идешь со мной?
– Да.
Аррана Чучело не боялся. Даже когда тот сердился, ни его ругань, ни укусы не могли повредить киборгу. К тому же он на самом деле был хрупким, с ломкими лапами и колючей смешной шерстью. Его можно было потрогать и погладить. Паук не злился на него за это. Даже наоборот, охотно залезал на руки. Главное было ничего ценного не разбить у него в кабинете, вот за это он кусался, но в медпункте было так интересно, что оно того стоило.
Киборги постучали в дверь каюты паука. С-маур открыл не сразу, но все-таки разблокировался.
– Чего надо, – хмуро спросил он, сбегая по паутине. – Вы же сами неплохо справились с этими героями.
– Они тебе подарок купили, – проинформировал Эмиль. – Ночник-ежик.
– Они считают меня ребенком? – раздулся паук, меняя цвет на почти черный.
– Они купили их даже себе. Думаю, они хотят сказать, что мы все вместе. Команда. Даже если не могут оформить эту мысль вслух. Людям иногда трудно признать очевидные факты.
Эмиль поставил ежика на тумбочку и включил.
– Это верно, интеллектуальный уровень людей все-таки отстаёт от среднего аррана, но хотя бы превосходит сауриша. Я вообще считаю развитие мозга у данной расы эволюционной ошибкой, – С-маур взял мерцающую лампу и уволок куда-то внутрь паутины, разом превратив свой персональный «замок ужасов» в новогодний. – Скорее бы домой! Я соскучился!
Чучело подумал, подумал еще раз и все-таки спросил:
– С-маур, а там, ну, на Дэе, у вас листья падают?
– Чего у нас только не падает: и листья, и люди, даже я сам как-то упал во время шторма, – вздохнул С-маур. – Я, когда перелиняю, отвезу тебя в ботанический сад, там разные климатические зоны есть. Полюбуешься. А теперь, оба, ползите отсюда!
В своей каюте Чучело разложил на кровати новые вещи: свитер и джинсы, и тот наряд, в котором его сюда привезли. Тонкую рубашку, с застежкой на липучке и штаны с заниженной талией и двумя рядами кнопок на бедрах. Практичная упаковка для секс–куклы. Мэйлис долго гладил вещи, сравнивая, понюхал рубашку, проанализировав остатки запаха сладких духов с феромонами.
Ежик мигал, освещая каюту, рядом с ним лежал голокуб. Мэйлис включил и его тоже. Развернулся вирт-экран с инструкцией, потом еще один — с изображением рыб, цветов, животных и насекомых. Мэйлис прикоснулся к изображению цветка, выбрал из списка планет Дэю. Перед ним раскрылись виртокна с цветами, деревьями, мхами… Чучело вытащил один цветок, и его голограмма, не отличимая от настоящего, повисла на стене над койкой. К нему добавился другой – куб моделировал цветы, лианы, бабочек, заполняя пространство каюты. Киборг убирал одни и добавлял другие, извлек из куба несколько ящеров и разместил их в виртуальных зарослях. Огляделся. Небольшое пространство каюты превратилось в диковинные джунгли. Мэйлис коснулся последней кнопки на экране – «озвучить экспозицию», и виртуальный лес наполнился звуками: шелестом травы и листьев, посвистыванием, рычанием, пением птиц. Чучело, заложив руки за голову, откинулся на подушку. Большая яркая бабочка пролетела над ним, следом мелькнула птица. Чучело проводил их взглядом. Ему было удивительно хорошо. Большая стрекоза метнулась к бабочке, но промахнулась. Мэйлис решил, что на Дэе он постарается увидеть это все по-настоящему. Даже если придется опять убежать от людей. Он с ними поговорит. Завтра. Вдруг они его поймут. Ну, или убьют. Но тогда его это волновать не будет. Хотя будет жаль не увидеть Дэю. Может быть, сначала поговорить со С-мауром? Подумаешь, укусит! И свитер теплый, мягкий, к нему можно прижаться щекой…
Костя.
В абсолютной тишине пропитанного вонью склепа медленно закрывался доступ к свободе и свежему воздуху. Вот, на волю метнулся Миша. Успел. Мимо меня неуклюже пролетел слегка удивлённый анестезиолог. Дверь ускорила свой зловещий путь и остановила его полёт. В эту минуту все замерли. Даже волны удушающего смрада, казалось, отхлынули от нас.
От удара Лёха как-то резко, со звуком, выдохнул и свалился мешком у каменной преграды.
В два прыжка Мел оказался рядом. Поднял. И замер, обозревая пространство горящими красными глазами.
— Мел, дай я посмотрю. Положи ты его. Мне нужна вода. У нас есть?
— Лёха, Лёш… Ты меня слышишь? Слышишь! Смотри на меня, блин не закатывай глаза! Смотри!
К Мелу как-то медленно и очень осторожно, преграждая дорогу, подошёл Саша, держа руки перед собой.
Я вижу только три пары горящих, как прожекторы, глаз и слышу тишину. Вонь забирается под кожу, ломает виски. Становится жутко. И я, пытаясь уничтожить свой панический ужас, ору:
— Прекратить! Дайте воды! Мел! Помни, ты не убийца, ты — сын Алексея, и он в тебе нуждается!
*
Каменные своды давили. Никогда не любивший психиатрии, я вдруг понял, что мне необходима помощь врача именно этой специальности.
Паника дикими волнами накрывала с головой, не давая разуму удержаться на поверхности. Три жутких чудовища с пылающими глазами, не моргая смотрели на меня.
Алёшка молчал. Его туловище, лежащее у меня на коленях, не подавало признаков жизни, и я сжимал безучастную голову обеими руками и шептал, разом потеряв голос: «Воды. Дайте же, наконец, воды».
Время застыло.
Оглушающая мгла вдруг повторно разорвалась светом. Он загорался так же постепенно, как и в тот первый раз, но тогда он повлёк нас мотыльками на тёплый огонёк, а теперь слепил смрадом и страхом. Мел безучастно посмотрел на меня, на Лёху, и сделал шаг в сторону ребят.
Взрывом раздался голос Сашки:
— Стой! Нас двое, мы сможем удержать тебя ценой обоюдного уничтожения. Надо убираться отсюда. Стоит программа ликвидации. Отсчёт пошёл. Очнись!
Мел на какую-то секунду подаётся корпусом к DEX-ам, но потом, резко повернувшись, вырывает у меня из рук Лёху и бежит. Бежит вперёд, в туннель!
Краем отсутствующего сознания понимаю, что меня также хватают, и я лежу на плече мощного существа, стремительно утаскивающего меня от спасительного выхода.
Через минуту стены начинают шататься, и на нас сыпятся камни и песок… Треск ломаемого взрывом свода громче взрыва, и я, почти теряя сознание, лечу вперёд со скоростью бегущего киборга.
***
Лёха.
Пить хотелось неимоверно. В голове перекатывались булыжники. Воняло гнилым моргом и анатомичкой. Лежать было жёстко.
С трудом открыв глаза и поймав первую мысль, мелькнувшую в голове, ужаснулся: «Я ослеп!».
Второй мыслью, менее значимой для жизни, но верной по сути, было: «Ребята? Ау! Вы где?». Осознав, что слепому молчать нельзя я, наконец, высказался:
— Тут есть кто-нибудь? Вокруг меня разом заплясали шесть красных огоньков, и родной голос Кости проорал мне в ухо:
— Блин! Скотина! Слава те! Я уж думал кровоизлияние, ЧМТ, зараза… Очнулся, Лёха… Ты как?
— Я слепой! Кажется…
— Я тоже, не парься! Света нет, но мы живы, пока…
— Где мы?
— В пещере.
— Что со мной?
— Тебя швырнул Ад к выходу, но ты поймал каменную дверь.
Диалог двух спе/и/вшихся в походе сердец прервала реплика:
«По расчёту, Алексей был у края пещеры и, перелетев, опустился бы на наклонную поверхность гладкого базальта под уклоном почти в тридцать градусов, скользя, достиг затем камней при торможении. Без повреждений. Вероятность гематомы на ягодице была равна семнадцати процентам. Я возможный убийца! Я виноват! Я не учёл вероятную программу ликвидации объекта…».
Это чётко и монотонно произносит Ад.
— Наша могила была бы крепка, если бы мы не успели оттуда уйти, — отважно прошептал мне Костя. И, хотя в пещере было свежо, я, протянув руку, понял, что на его лице выступил пот.
— Ребят, где мы, что это за объект?
— Возможно, могильник. Тут недалеко в большой искусственной пещере стоят скелеты. Приблизительно пятьсот двадцать — пятьсот шестьдесят полусгнивших тел. DEX-ы, — Сашка произносит реплику замогильным голосом, и снова вокруг нас торжествуют тьма и тишина.
Я возбуждён, голова сжата чугунным обручем, тошнота сухими гадкими горошинами колючей изжоги прокатывается по горлу, но я неумолим:
— Их что, не могли кремировать?
— Наверное, не успевали и просто готовую партию вывезли по дороге в космопорт и похоронили.
— А с нами теперь что? Пить охота.
Мне чего-то не хватает в этом разговоре. Какого-то голоса.
Мел! А где Мел? И тут я услышал:
— Сейчас начнём перемещение вниз. Есть проход.
*
Меня бережно подняли и, аккуратно пристроив многострадальную голову между плечом и грудью, быстро понесли. Судя по ощущениям, мы спускались вниз. Стены становились уже, потолок ниже. Вот, уже Мел тащит меня почти на корточках. Каждый камень под его ногами выстукивает степ на моей голове. Тошнит, видимо, в результате основательного «сотряса», и я просто брежу, мечтая о воде…
В пещере уже совсем сыро и холодно. Запах тухлятины остался только позади, и на наших одеждах, чувствуется присутствие влаги, но где она?
***
Саша.
Меня захлестывала вина. Это я привёл их сюда. Я чуть не убил Лёху. Я заманил их в ловушку.
Попав в западню, Мел сразу начал отрабатывать телохранителя, такое впечатление, что он спрятал себя за программу. Зачем? Моя вина!
Ад молчал, то ли глубоко погружённый в расчёт, то ли в депрессию.
Я виноват! Только я!
Мы находились в самом центре горы, в жутковатом для человека и нейтральном для киборга провале. Физически осязаемая аура смерти летела за нашим отрядом, подгоняя нас.
Мы бежали, шли, ползли по узким нескончаемым кавернам почти шесть часов. Благодаря Аду, просчитавшему все маршруты по этим нерукотворным туннелям, выход был. Он, всё это время молчаливый и подавленный, вдруг произнёс вслух:
— Выход впереди, четыреста метров на северо-северо-восток. Но спуска вниз там, похоже, нет. Есть проход ниже, но нужна вода.
— Пошли уже, — болезненно проскрипел Лёха…
***
Костя.
Ещё четверть часа, и в сыром застывшем воздухе явственно проявились струйки ветерка. Пара поворотов, и серый предзакатный свет показал нам выход.
Далеко внизу отвесной стены река несла свои воды к близкому водопаду, и Большой порог грозно ревел, заглушая голоса.
Перед нами неторопливый гриф удивлённо описывал круг почёта, но потом, чёрная птица с красными «дексовскими» глазами и жёлтым загнутым крючком-клювом, зависла напротив нас, в замешательстве наблюдая вылезших из норы.
Наконец, в маленькой голове сформировалась мысль и, осознав, что мы не добыча, крылатый монстр лениво взмахнул крылом и исчез.
Вода была. Целая огромная лужа в каменной чаше. В ней же полулежал скелет. Пустые глазницы весело топорщились на вновь пришедших, челюсти приветливо скалились, а подвывернутая рука предлагала прыгнуть вниз в реку и, наконец, напиться…
Свет резал глаза даже через плотно сомкнутые веки. Глеб Сиверов, агент ФСБ по кличке Слепой, медленно приходил в себя. Глаза открывать он пока не спешил: во-первых, для его чувствительных глаз было слишком светло, во-вторых, следовало оценить окружающую обстановку, пока не подавая вида, что проснулся.
Он лежал на спине, укрытый плотной фланелевой простыней. Вокруг мягкая ненавязчивая прохлада, запах чистоты, едва ли не стерильности. Тихое, на грани слышимости, шуршание какого-то прибора. И легкое дыхание человека. Спит? Или внимательно наблюдает? Нет, пожалуй, все-таки спит – ритм расслабленный. Глеб слегка приоткрыл веки, чтобы лишь малая доля светового потока проникала сквозь ресницы. Косые резкие тени, значит, еще утро, весьма вероятно, раннее, но свет уже яркий, непривычно белый до синевы. Обстановка больничной палаты. Или даже, скорее, операционной или реанимации – медицинские приборы, стеклянный шкаф с инструментами и лекарствами. Рядом в шезлонге, явно принесенном из другого места, спит светловолосая женщина. На груди обложкой вверх раскрытая книга, названия не разобрать, но обложка строгая, темных тонов, видно, что не дамский роман.
Глеб попытался приподняться и сесть, но обнаружил, что руки выше локтей и на запястьях зафиксированы. Мягко, неощутимо, но так, что свобода движений полностью отсутствует. Отзываясь на движение Глеба, на руке у женщины тихо пискнул браслет, и та сразу проснулась, рывком села, сбросив ноги с шезлонга, внимательно, оценивающе глядя на Глеба. Он попытался притвориться крепко спящим, но, глянув на показания приборов, женщина произнесла:
— Доброе утро, Глеб Петрович! Вот твои очки, — он почувствовал, как в руку лег прохладный предмет, — сейчас я тебя освобожу. Это было нужно, чтобы случайно капельницу не стряхнул.
Захваты на руках разжались, и Глеб сразу же нацепил очки, мимолетно отметив их неожиданную тяжесть. Взглянул на женщину и уже собрался спросить, где он, и что, собственно, произошло, но она опередила его вопрос:
— Не пытайся что-либо сказать: у тебя была разбита гортань, хрящи раздроблены в кашу. Все прооперировано, надгортанный хрящ восстановлен, но в трахее стоит распирающее кольцо, оно держит стенки в правильном положении и не дает им спасться. Если ты будешь разговаривать, кольцо может сдвинуться и все срастется неровно. Долго это не продлится – кольцо надо снимать завтра. Есть еще один минус – все это время ты не можешь глотать, потому что задней стороной кольцо пережимает пищевод. Пять дней ты спал, все уже почти восстановилось. Вообще-то будить тебя планировалось завтра, но у тебя началась аритмия, поэтому пришлось разбудить. Если надо сплюнуть вот салфетки, — протянула пачку бумажных платочков, — если есть вопросы – задавай, я понимаю по губам. На один, пожалуй, отвечу сразу: я Лотта Ковальска, твой куратор.
Глеб кивнул, принимая информацию.
— Где здесь туалет? – одними губами спросил он. Не столько хотелось по естественным надобностям, сколько встать и вообще прощупать границы позволяемого.
— За дверью, дверь за тобой, ты ее сейчас не видишь. Давай попробуем встать. – Лотта протянула ладонь, и Глеб выпростал руки из-под простыни, чтобы воспользоваться помощью. На запястьях неожиданно обнаружились браслеты: на правой руке тонкий из черного металла, на левой широкий и толстый пластиковый с экранчиком и кнопками, почти такой, как на руке Лотты. Он вопросительно перевел взгляд на женщину.
— Это медицинские браслеты. Датчики и набор неотложных лекарств.
Глеб еще раз кивнул и, уцепившись за руку Лотты, медленно потянул себя в вертикальное положение. Сел, спустив ноги с кровати. Сразу закружилась голова.
— Не спеши. Аккуратно. Тебе все-таки здорово досталось, почти четыре часа с того света вытаскивали.
Опираясь на плечо Лотты, Глеб плавно встал. При этом с него свалилась простыня, и он оказался абсолютно обнаженным. Глеб дернулся было прикрыться, но, справедливо рассудив, что такой его вид вряд ли вызовет сенсацию, постоял неподвижно пару секунд, обретая равновесие, потом отпустил свою опору и шагнул к двери, которая действительно оказалась сзади. В стерильно белом санузле Глеб воспользовался удобствами, вымыл руки и, сняв очки, внимательно вгляделся в отражение. Ничего хорошего оно ему в ответ не показало. Да, землистый цвет лица, говорящий о работе организма на грани, сошел, но под глазами залегли глубокие тени, и взгляд по-прежнему был взглядом смертельно уставшего человека. На шее район кадыка украшал уже зеленый кровоподтек, по бокам виднелись два небольших прокола. Глеб очень аккуратно прикоснулся кончиками пальцев к горлу. Прикосновение оказалось неожиданно приятным, изнутри возник зуд, заставивший Глеба снова потереть синяк. Тут же послышался голос Лотты:
— Не чешись, сдвинешь чего-нибудь. — Дверь приоткрылась, и рука Лотты протянула одноразовый больничный халат. – Пошли, оденешься, осмотришься, и надо побеседовать. – При виде Глеба, одетого в нелепую одежонку, Лотта хмыкнула. – Вернее, говорить, буду я, а ты слушать. Ну, максимум, задавать вопросы.
Они прошли длинным коридором, повороты которого описывали широкую окружность, загибаясь влево, и вышли в восьмиугольную комнату, очевидно, гостиную. На половине высоты шла балюстрада второго этажа. Зал, язык не поворачивался назвать это как минимум двенадцатиметровое в радиусе помещение, комнатой, был умело разделен на зоны. Глеб с уважением подумал, что тут поработал хороший дизайнер. Все было функционально и уютно, без режущей глаза помпезности, свойственной домам, где хозяева не испытывают недостатка в деньгах. Хотя, судя по размерам помещения, хозяин был как минимум, миллиардером. Лотта небрежно плюхнулась на диван, стоящий в компании кресел возле чайного столика, и махнула в сторону лестницы:
— Твоя комната с коричневой дверью. Одевайся, если хочешь, можешь принять душ, потом спустишься, я жду тебя здесь.
Глеб поднялся по лестнице, протянувшейся на две стороны восьмиугольника, нашел комнату с коричневой дверью. Комната была квадратная, с одной округлой стороной, противоположной двери, на ней окно. Опять же, комната зонированная. В непростую геометрию вписалась кровать, прикроватный столик за изголовьем, шкаф, стол с компьютером, пара кресел возле маленького столика, по размеру напоминающего большую табуретку, подвесные полки. Все оформлено в стиле кантри. На столике небольшая кучка вещей, бывших при нем в момент драки с Забродовым: несколько купюр и мелочь, нож, и, что ввело Глеба в недоумение, его «Глок». Глеб осмотрел пистолет: тщательно вычищен и полностью заряжен. Непонятно, то ли хозяева дома ему полностью доверяют, то ли так уверены в своей неуязвимости. Глеб раздвинул занавески из небеленого льна. За окном, насколько хватало глаза, простиралась прерия. Почему именно прерия, а не казахская степь, Глеб сказать не мог. Лентой протекала река, на берегу пасся небольшой табун лошадей. Кто-то курообразный копошился в непосредственной близости от дома. Глеб мельком удивился, что не видно ни забора, ни каких-либо коммуникаций. Если это парадная сторона дома, то где подъездная дорога, если задняя, то нет ни одной хозяйственной постройки. Попытался открыть окно, нет, створки глухие, отсутствует даже форточка. Дверцы шкафа слегка приоткрыты. Глеб заглянул внутрь: пара джинсов, черные и темно-синие, незатейливые футболки, свитер, белье, обычное и термо, легкий спортивный костюм, ветровка, кожаная куртка, костюм-двойка темно-стального цвета, к нему рубашка на три тона светлее, почему-то Глеб, всегда испытывающий в костюмах неудобство, был уверен, что он сядет точно по фигуре, кроссовки, высокие шнурованные ботинки, в народе именуемые берцами, легкие домашние и кожаные классические туфли, и неожиданно яркий горнолыжный комбинезон. Все новое и очень хорошего качества. Продолжая осмотр, заглянул в приютившуюся в углу дверь, ожидая увидеть ванную комнату. Действительность не обманула: в треугольной комнате разместились ванна, раковина, унитаз, на полочке мыло, шампунь и гель, зубная паста, нераспечатанные зубная щетка, мочалка и расческа. Бритва, правда, отсутствует, но вместо нее нашелся депиляционный крем. Глеб провел ладонью по подбородку: гладкая кожа пока позволяла отложить эксперимент. В общем, все, что нужно в оптимальной комплектации. Теряясь в догадках, кто хозяева дома, кто такая эта Лотта, слишком правильно говорящая по-русски для такого имени, зачем его сюда привезли, и чего от него будут хотеть, Глеб наскоро сполоснулся пол душем и вытерся большим махровым полотенцем. Надел джинсы, футболку и домашние туфли. Все оказалось впору, как будто куплено после тщательной примерки. Сунул в карман салфетки и спустился вниз. Лотта валялась на диване и курила, медленно выпуская струйки дыма. Тихо шуршала вытяжка. Увидев Глеба, села и кивнула ему на пачку сигарет:
— Садись. Курить тебе можно, так что не стесняйся, тем более, что ты сейчас не на задании.
Подождала, пока Глеб сядет и зажжет сигарету, и продолжила:
— Сначала с понятного. Мы сейчас в Приэльбрусье, гора Треугольник, высота над уровнем моря чуть больше трех тысяч метров. Рядом альпинистские базы, но сюда они не добираются, маршрутов, для них интересных, здесь нет. Но зато здесь располагается база наша, сейверская.
Глеб недоверчиво приподнял бровь.
— Да, поняла. Там в окне прерия. Это экран. На самом деле там вот что. Пойдем.
Они вышли из гостиной и. пройдя коротким коридором мимо рядов узких шкафчиков, как в спортивной раздевалке, оказались возле массивной двери. Лотта отжала ее и откатила в сторону. Тихое шипение сервопривода заглушил резкий свист ветра, и в открывшуюся дверь ворвался ледяной порыв трехтысячника. Глеб сделал шаг за дверь и задохнулся от чувства незамутненного пьянящего восторга – вокруг сияли снега горных вершин, и не было ни следа человека, и даже сзади не было дома, только дверь в скале. Почему-то пришла уверенность, что он, Глеб этой минуты, не имеет ничего общего с тем Глебом, что существовал всю его прошлую жизнь. Он полной грудью вдохнул обжегший легкие воздух и закашлялся. И тут же согнулся от резкой боли, прижав руки к горлу. Лотта с встревоженным невнятным возгласом втащила его в дом. Дверь мягко встала на место. Дыхание постепенно выровнялось, но осталось затрудненным, свистящим, а внутри горла как будто засело лезвие ножа.
— Дышать можешь? – Глеб помотал головой. – А идти? – В ответ последовало неопределенное пожатие плечами. – Ладно, давай, пошли потихоньку. Очень осторожно, дыши ровно, а лучше прижми рукой снаружи, головой не крути…
С этими словами Лотта завела Глеба в лифт. Тот сначала поднялся на два этажа, потом проехал по горизонтали и снова спустился. Выйдя из лифта, Лотта и Глеб оказались совсем рядом с медотсеком. Там Лотта уложила Геба на уже знакомую ему кровать и откинула изголовье так, что голова его запрокинулась назад, практически напрямую открыв доступ к гортани. Дыхание Глеба стало срываться, он с трудом втягивал воздух в легкие. Лотта толчком скинула с Глеба очки, при этом глядя куда-то вверх. В руку к ней спустился манипулятор с небольшим прибором. Одну его плоскую часть Лотта подсунула под шею Глеба, а еще три в виде наперстков надела на пальцы и прижала к его кадыку. Короткий взгляд в сторону – в углу зажегся монитор, отразивший картинку УЗИ.
— Больно? – Веки Глеба согласно дрогнули. Еще один взгляд, и из манипулятора Лотта вынула ингалятор и ампулу. Ампулу с хрустом надкусила, сплюнула стекло и ловким движением пальцев заправила в ингалятор. Секунда, и едкая жидкость залила Глебу горло, все моментально онемело.
— Теперь будет чуть легче. – Лотта встала, по-прежнему только правой рукой, не снимая датчиков УЗИ с пальцев левой, достала корнцанг с длинными кончиками, простерилизовала, окунув во флакон с антисептической жидкостью, присела снова.
— Так…формодержащее кольцо вынимать надо сегодня. От тебя требуется выбор: либо я вызываю хирурга, который сделал бы это завтра, и через полтора часа он будет здесь. Либо это делаю я, но должна сказать сразу, что я далеко не так аккуратна.
Глеб, долго не раздумывая, указательным пальцем указал на своего куратора, что бы под этим ни подразумевалось.
— Хорошо. Уверен ли ты, что не шевельнешь головой? – Снова согласное движение век, и Глеб положил правую руку себе на лоб.
— Ну, поехали. – Лотта снова поймала картинку УЗИ и запустила корнцанг в рот Глебу. Даже сквозь обезболивание он почувствовал, как она там, внутри, что-то сильно придавила, что-то провернулось и тихо щелкнуло. Ощущение ножа в горле исчезло, и мгновение спустя Лотта вытащила инструмент с зажатой в лапках круглой штуковиной. Разжала лапки корнцанга и штуковина, подпертая изнутри пружиной, упала на грудь Глеба и развернулась в кольцо довольно приличного диаметра.
— Вот и все. Можешь подниматься. Теперь можно и продолжить разговор. Кофейку – прокаин смыть?
— Было бы неплохо. – Глеб сел, затем встал с кровати. Поднял и надел очки. Голос плохо слушался, хрипел, срывался, но это было лучше, чем ничего.
Убедить паскудника, что девственницы, причем с опцией добровольной жертвы, в нашем мире все-таки водятся не удалось. Дрэг кивал, но видно, я был не слишком убедительным. Наконец дракончик признался, что с девственницами проживет тысячу лет, а без них всего лишь триста. Я нервно сглотнул и признал, что это тоже приличный срок. Дрэг совсем расстроился. И стал рассказывать мне печальную историю своей семьи, когда какой-то его предок завел себе человека в защитники, но человек— штука ненадежная, и его надо оберегать и охранять. Предок, конечно, заботился о своем человеке, но тот через девяносто лет все-таки умер. Предок сильно тосковал, лег рядом с курганом и больше не поднимался. Мне стало грустно — воображение услужливо нарисовало городское кладбище с крестиками и тушку дракона, выросшего до размеров взрослого самца. И ругань работников кладбища, которые не знали, как подступиться к дракону. Я потряс головой, кажется коньяк был слишком ядреным. А мне пора поспать нормально, а не то еще и покруче чего-нибудь навыдумываю.
Транспорт уже не ходил, на такси монет не осталось — мы гуляли в ресторане до последней копейки, так что к общаге пришлось топать пешком.
— А ты знаешь, это ведь я камень кинул, — вдруг похвастался Дрэг.
— Догадался, — зевнул я. — Ты летать умеешь?
— Не совсем, — дракончик смутился, — поднялся и метнул, но я когда подрасту, то, смогу тебя покатать. А хочешь, давай сейчас попробуем?!
— Нет, — заорал я, понимая что если голого и обаятельного парня Грымза станет пускать в общагу без законных оснований на его проживание, то двухметрового дракона точно вышвырнет.
Но было уже поздно: фигура дракончика стала расплываться в воздухе, пошла волнами, переплавляясь в мощное туловище дракона.
— Придурок! нас же теперь в общагу не пустят! — от возмущения я едва не набросился на дракона, желая его придушить для вразумления.
— Обратно потом перевоплощусь, — рыкнул дракон и цапнул меня за джинсы.
Жесткие клыки скользнули как раз под брючным ремнем. Дракончик разбежался, подпрыгнул и… мы с с грохотом шмякнулись обратно. Дрэг попробовал еще раз, потом снова. После пятой попытки я взмолился, уговаривая дракончика потренироваться в полетах без меня. Конечно он старался меня уронить помягче, но это не всегда получалось. Так что если раньше я мог просто пешком дойти до общаги, то сейчас максимум доползти.
Отцепиться от меня у Дрэга не получилось — клыки у дракончика загибались и застряли то ли под моим ремнем, то ли в шлевках джинсов. Дрэг предложил меня донести — потому что снимать штаны или рвать их посреди ночного, пусть и пустого, но мало ли кого вынесет на улицу, города я не согласился. Насчет того, кто и что подумает, увидев вышагивающего по тротуару дракона с болтающимся в пасти человеком — я предпочел не думать. Да и вообще, в таком положении думать было неудобно, тем более, что Дрэг постоянно мной за что-то цеплялся, а до общаги топать предстояло еще шесть километров.
Хорошо, что Дрэг заранее чувствовал приближение людей, плохо, что приходилось прятаться в самых подозрительных местах: за углами домов, которые почему то использовались в качестве импровизированного туалета, нырять за ящики помоек, прыгать в черноту подвалов. Но в целом, до родного общежития добрались мы благополучно.
— Давай же, превращайся обратно, — я сидел на лавочке в курилке, а друг присел на хвост прямо в снег. Так друг напротив друга мы сидели уже второй час, перебирая все варианты кодовых слов, активирующих превращение, но ничего не происходило. Дракон оставался драконом, а я долбоебом — потому что не сумел вовремя тормознуть этого гада. — Покажи мне человека, — мертвым голосом в сотый раз просил я, Дрэг жалобно кряхтел.
Конечно я могу пойти в общагу, но совесть не позволяла кинуть дракончика на улице. А затащить его в общагу — проще пролезть в игольное ушко или проглотить шпагу.
— Ну что, можно в подвал пойти и там переночевать. Там не топят, но все-таки теплее чем на улице, — зубы у меня выбивали крутую барабанную дробь. Дрэг с сомнением оглядел себя — да пролезешь, там есть ворота под грузовую машинку, дело за малым: замок вскрыть
Замок вскрываться не хотел, Дрэг попробовал его и лапой сбить, и когтем поковырять. В итоге пришлось высаживать подвальное окошко и протискиваться через него, пока пролазил, проклял каждый съеденный за ужином кусок — потому что протиснуться хоть и получалось, но с большим трудом, и то потому, что дракончик настойчиво пихал меня мордой. Единственной мыслью было, только бы не застрять, в процессе проползания. Но обошлось. Изнутри большую дверь открыть оказалось проще — у замка был дополнительный оборот, гостеприимно распахнув дверь, я картинно поклонился. Дрэг тоже наклонил голову и махнул хвостом. Дверь мы заперли и пошли устраиваться на ночлег. Ничего подходящего не обнаружили, и Дрэг просто свернулся клубочком на полу, а мне предложил улечься на него. Поколебавшись, я согласился, все таки дракон в качестве матраса намного лучше, чем бетонный пол.
Проснулся я от дикого холода — дракона подо мной не было, а я лежал на голом, довольно похрапывающем парне. Как этот гад умудрился превратиться во сне я так и не понял, но раз уж дракончик был в образе человека, то можно пробраться в общагу. Я поспешно растолкал дракончика, и мы выбрались из подвала. Черный вход — был заперт, главный тоже. Элька на снежки отреагировала неоднозначно: выглянула из окна соседей и послала меня далеко и по неопределенному маршруту.
— Давай по стене, — предложил Дрэг, — могу лезть, а ты будешь держаться.
У меня затряслись руки — я припомнил, как Дрэг пытался со мной взлететь, но там мы падали с высоты в метр-полтора, а тут карабкаться до шестого этажа. Но делать нечего — с Дрэгом в человеческом облике в подвале не поспишь. Дракончик подставил спину, и я забрался на него, цепко обхватив руками за шею, а ногами за бедра. Как он будет карабкаться по стене я представлял плохо, но Дрэг достаточно быстро полез вверх, ухитряясь цепляться пальцами рук и ног за выемки между кирпичной кладкой. Когда мы поднялись к нашему этажу, я в который раз за сегодняшний день убедился, что мы идиоты. Оба. Окно было закрыто, а при мысли о спуске обратно — у меня потемнело в глазах.
Дрэг подумал, прокашлялся, при этом чуть меня не стряхнув вниз, и подул в стекло — там образовалась ровная опаленная дыра, в которую дракончик просунул руку и повернул рукоять, открывая окно. Оказавшись на полу в своей комнате, я торжественно поклялся больше никогда…. и ничего подобного.
— Старые порядки его не устраивали! Ну так получай сучку, засранец! Будешь теперь скакать на задних лапках через кольцо! Аппорт, Бобик! К ноге!
Ксант передёрнул затянутыми в мягкое серебро плечами, словно сгоняя муху. Стиснул зубы. Но оборачиваться на злобное шипенье из кустов не стал.
Много чести.
Дёрнув плечами ещё раз, словно и ранее это было только от утренней промозглости, он вышел на берег. Ему не было холодно, ритуальный плащ жениха на поверку оказался штукой достаточно тёплой, хотя и выглядел так, словно пошили его из рыбьей чешуи. И был он плотно застёгнут на горле, плащ этот. Словно ошейник. Жутко неудобный и издалека видимый всем символ его нынешнего статуса. Чтобы случайно не ошибся никто. Даже совершенно посторонний и непричастный, не знающий Ксанта в лицо. Даже вообще ничего не знающий. Словно такие могли остаться на том или этом берегу.
Странное чувство унизительной гордости, крутой замес, от которого кружится голова и горло перехватывает куда сильнее, чем от тугой завязки ритуального плаща. Весь сегодняшний день он ловил на себе взгляды — завистливые, оценивающие, заинтересованные или презрительные. Равнодушных не было. Уже давно не употребляемая инобережниками презрительная кличка Тузик прозвучала четыре раза. Дважды его назвали Бобиком, и ещё один раз просто тявкнули за спиной, глумливо и безадресно. Три раза сочувственно потрепали по плечу, дважды посоветовали держаться и не уронить чести.
Старшие Леди смотрели одинаково — подозрительно и пристально, словно стараясь разглядеть нечто, ранее упущенное, но замеченное великими и непогрешимыми Лорантами с их высокой орбиты. Глядя на них, и самые оголтелые не рисковали издеваться в открытую. А жаль. Очень хотелось подраться. Но никто за весь день по-крупному так и не нарвался, а ввязываться первому самому… много чести.
Вот и сейчас, на берегу, перед ним все почтительно расступались. Впрочем, может, и не перед ним — шестеро молодых леди-охранниц, накачанных, бдительных и очень не любящих шутить, заставят, пожалуй, почтительно расступиться любую толпу. Этакий то ли почётный эскорт, то ли действительно стража, следить призванная. Чтобы самими Лорантами выбранный жених в последний момент не попытался удрать от предписанного ему счастья. Леди Мьяуриссия каждую из них попросила лично — ей очень не понравилось то, как Ксант скомкал конец разговора в Круге.
Тот, кто так легко нарушил один ритуал, будет ли сомневаться, нарушая другой?..
Обряд пришлось отложить почти на трое суток. Сначала Старшая Леди-Мать никак не могла договориться с Держателем Поводка о месте проведения Инициации (или просто Свадьбы — на таком названии настаивали левобережные). Ни та, ни другая сторона не желали соглашаться на проведение столь важной церемонии на противоположном берегу. Сошлись на нейтральной территории, острове на самой середине реки. Такой остров на реке рядом с водопадом и озером был один.
Тот самый, Храмовый, с Лестницей-В-Небо.
Сколько Ксант себя помнил — большую часть года этот остров был под запретом. Неслабым таким запретом, вполне себе вещественным: стоило только сунуться — и от тебя долго потом так воняло палёной шерстью, что даже пернатые морщили свои клювы. Вот и не совался почти никто. Только дежурные, зажигая на берегу прямо напротив острова Сигнальный Маяк, каждый раз по нескольку дней ждали ответа. А потом кто-нибудь, так и не поверив, всё-таки плыл к острову. И убеждался на собственной шкуре, что и в этом сезоне Лестница так и осталась на Орбите, да будет она вовеки стабильной.
Огненную защиту с острова снимали только на время Испытаний, а Испытаний не было очень давно. Ну и вот сейчас, ради такого праздника, как Свадьба Искупительной Жертвы, за которой конечно же — в этом никто не сомневался — немедленно последует возобновление испытаний. Да и как может быть иначе — ведь великие Лоранты согласились открыть остров!
Вот уже трое суток над рекою не было ночи — малая Луна спустилась с небес и теперь висела над храмом. Правда, пока это был только символ. Знак того, что эти тупицы там, наверху, признали-таки свою ошибку и поняли, что никого лучше Ксанта им всё равно не найти. И Лестница-В-Небо лежала теперь перед ним, покорная и на всё готовая, словно заждавшаяся кошка. И будет лежать и терпеливо ждать столько, сколько Ксанту захочется. Потому что только от него теперь зависит, как скоро родятся те малыши, для которых она предназначена. Да и родятся ли они вообще.
* * *
От дыма слипались глаза и слегка подташнивало. И очень хотелось спать. Глаза она старалась не закрывать, потому что тогда голова начинала кружиться всё сильнее, так сильно, что подкашивались ноги, а падать было нельзя. Никак нельзя падать, если на тебе Лунная Шкурка, священный наряд Искупительной Невесты.
— Эй, кто-нибудь там, скорее воды! Она совсем сомлела!
Узкий носик поильника стучит о зубы. Вода холодная и кислая. Наверняка в ней развели двойную дозу Витаминыистимулятров. Шум в ушах отступает.
— Из-вин-ните… Спасибо. Со мною всё в порядке. Правда. Не надо меня держать.
Лайма, старшая сука коренной сворки, с сомнением осматривала так называемую Невесту. Она не очень хорошо помнила эту полудохлую соплячку. И не понимала, на кой-ляд Лорантам потребовалось именно её потомство. Помнится, были даже какие-то сомнения, стоит ли вообще допускать её к Испытаниям. Было там что-то, сейчас, правда, уже и не вспомнить, что именно. То ли слишком долго тянули, то ли, наоборот, слишком маленькая она была, не упомнить, но осадочек остался.
Впрочем, оно и к лучшему. Любую другую было бы жаль отдавать на растерзание извращенцу с правого берега, а эту — пускай себе. Не жалко.
Лайма еще раз осмотрела затянутую в живое мерцающее серебро нескладную фигурку. И снова пожалела, что нельзя ограничиться просто Свадебным нарядом. И даже не потому, что очень жалко тратить на эту нескладёху почти новую Шкурку — мало их осталось. Все наперечёт. И не вернут ведь потом. Но даже не в этом дело.
Просто церемониальная одежда облипала тело будущей Искупительной Невесты, как вторая кожа, подчёркивая все его недостатки. Порода неплохая, её однопометник не зря берёт каждый второй приз в забегах. Но — слишком молода и нескладна. По-хорошему, ей бы ещё пару сезонов погулять, нарастить чего на эти мослы — а там и Свадьба сама собой подоспела бы. А сейчас ей рано ещё, этого только слепой не увидит. Как бы правобережники не подумали, что их хотят оскорбить, подсовывая вместо отобранного самими Лорантами лакомого кусочка прошлогоднюю тухлую кость. С них ведь станется под этим предлогом сорвать обряд… как они его там у себя называют? Инициации, кажется…
Нет уж.
Этого им позволить нельзя. Не сейчас, когда после стольких сезонов безгранично добрые Лоранты-Следователи наконец-то простили своих неблагодарных заблудших питомцев, и знаком их великодушия светится малая луна над храмовым островом. И Лестница-В-Небо спущена, словно высшая милость, словно обещание, и на стабильной орбите возобновленные Испытания уже ждут детей, которых эта дуреха ещё даже и не готова зачать.
Нельзя заставлять Лорантов-Следователей ждать слишком долго.
А значит — Свадьба будет. И такая Свадьба, чтобы ни один кот не сумел пойти на попятный. И родит она как миленькая. С первого же раза и родит, есть средства это дело ускорить и обеспечить с гарантией. Верные средства, а вовсе не та ерунда, что жгут сейчас в очаге по тайному приказу Вожака Тарса. Лайма чуть вздёрнула верхнюю губу, принюхиваясь. Ну да, так и есть: сушёный камышовник и жёлтая метёлка. Щенячьи забавки, да и действуют большей частью на кобелей, то-то они все на взводе с утра. Откуда мужчинам, пусть даже и Вожакам, знать про настоящие женские травки?
Например, про кожицу синего мухомора.
Тут главное — правильно высушить, иначе можно и насмерть отравиться. Многие и травятся по глупости — особенно, если сырыми жрут и целиком, вместе с мякотью. В ней пользы с рыбий чих, а отравы куда больше. Или просто так сушат, сняв верхнюю кожицу. А плёночку эту недостаточно просто отделить от шкурки, её перед сушкой ещё и выварить надо, в этом весь и секрет. Зато потом, ежели настоять её на меду и выпить — уже через день можно Свадьбу гулять. Ну, через два, если девчонка такая вот, недокормленная да дохлая. И Свадьбы всегда после такой настойки бывают великолепные, без осечек. И щенки рождаются здоровенькие и с первого же захода.
Хорошее деревце этот синий мухомор. И лишь два у него недостатка — растёт уж больно далеко, несколько дней бегать приходиться, чтобы запасы пополнить. И на вкус ужасно горький, даже мёдом до конца не отбить этой горечи.
Хотя оба эти недостатка — не такие уж и недостатки, если разобраться. Иначе бы каждая соплячка захотела раньше положенного Свадьбу закрутить. Нет уж. Свадебный Мёд — напиток не для каждой дуры, уже вообразившей себя ну совсем-совсем взрослой, он лишь на крайний случай. Такой вот, например, как сейчас…
Лайма ещё раз неодобрительно оглядела тощую неразвитую фигурку, почти неразличимую за спинами плакальщиц, и окончательно решилась.
Подошёл Тарс, посопел над ухом. Спросил осторожно:
— Кого коренные планируют дать в женихи?
Лайма скрыла улыбку. Умный мальчик он, этот Тарс-Вожак, первым спросил.
— Джерри и Тобби Загонщиков, Чёрного Лиса и Остроглазого.
Вот так.
Все ещё молоды, но уже неоднократные победители. Все — только лучшие. Достойны украсить собой любую свадьбу. Пусть всего четверо, но зато каждый — как на подбор, без единого изъяна. Коренная Сворка не собирается экономить на Свадьбе Искупительной Жертвы и подсовывать всякий мусор. А пристяжным остаётся только правильно понять намёк.
— Я их пока отправила в лагерь напротив Маяка, велела ждать. А ты уже решил, кого выделит левая пристяжная?..
Плакальщицы пели в полный голос, от души.
Перед Свадьбой отпевают любую девушку. Ведь для того чтобы родилась женщина, девушка должна умереть. Но сегодня плакальщицы старались как никогда, от их искренних завываний узлом скручивался желудок и щипало глаза. Они отпевали не просто девушку, но — Жертву. Они ведь не знали, глупые, кому именно она предназначена. А она — знала.
Ещё вчера вдруг поняла, под Дюзами, не успев толком и испугаться-то даже. А когда поняла — уже глупо было бояться. Действительно, сами подумайте — чего бояться, если рушится мир? И то, о чём ещё вчера совершенно невозможно было даже и мечтать, вдруг становится не только возможным, но и единственно правильным?
Щенки щедро кормили хворостом пламя на верхних костровых площадках, двигали зеркала, и было непривычно стоять в узком конусе падающего света одной, обычно сюда набивались всей своркой, да и Дюзу делали куда шире. А чаще так и не одну зажигали, две-три, а то и больше, чтобы всем места хватило, площадки большие, на каждой можно по три Дюзы зажечь, а самих площадок пять, как раз по углам выгула.
Но сейчас костёр горел лишь один и лишь на одной площадке, и щенки суетились вокруг зеркал, держали Дюзу — для неё одной. И свет надёжной стеной отгораживал её от прячущихся в темноте соплеменников.
Она больше не с ними.
Она одна под Дюзой, Искупительная Жертва, Невеста для затребованной Лорантами Свадьбы — невиданной, небывалой, противоестественной.
Единственно правильной.
И никто не знает, что всё это — целиком и полностью её вина. Или заслуга? Не понять, и оттого в желудке восхитительная пустота и щекотно под рёбрами. Никто не знает, что это она загадала на падающей звезде, загадала неслыханное и невозможное, не случавшееся никогда, да и не могущее случиться, это же даже подумать смешно… а она загадала. Обмирая от испуганного восторга и убеждая саму себя, что вовсе и не всерьёз — и сама же себе не веря. А потом сказала ему, делая вид, что всё это не больше, чем просто шутка. Но ведь звезда была настоящей! Настоящие звёзды всегда выполняют загаданное, надо только его произнести вслух, чтобы кто-то услышал. Пусть даже вид делая, что это — просто шутка. Пусть даже услышавший и не поверит. Пусть рассмеётся даже…
От Главного Выгула её несли на руках — ноги Искупительной Невесты не должны касаться дорожной грязи. Плакальщицы шли рядом и выли. Они выли, наряжая её в лунную шкурку — то ли костюм, то ли целое жилище. Он мог облипать тебя, словно вторая кожа, а мог расшириться до размеров чуть ли не конуры вожака. Стоило лишь захотеть. И проговорить желание. Как со звездой. Только и всей разницы, что с лунной шкуркой проговорить желаемое можно было и про себя, не обязательно вслух. А ещё этот странный костюм был способен пропустить внутрь одного человека. Того, которого она выберет. Когда-то все свадьбы на левобережье справлялись именно так, но лунные шкурки не вечны, хотя и ужасно прочны. Но даже они со временем портятся. Их становится всё меньше и меньше с каждым сезоном, а невест меньше не становится, вот и выдают их теперь лишь для особенных случаев. Вот как сейчас, например…
Пару раз она видела Вита — он мелькал где-то за непрекращающимся хороводом плакальщиц, смотрел тревожно. Появлялась какая-то старая женщина, смотрела неодобрительно. У неё были злые глаза и очень твёрдый подбородок. Костры горели, дым стлался по кругу, и по кругу же ходили плакальщицы, мешая думать. Она стояла на плетёном из толстых разноцветных верёвок ковре — ноги Искупительной Жертвы-Невесты не должны касаться дорожной пыли, да-да, она помнит, но все равно стоять неудобно. Иногда всё начинало видеться отчётливей, и тогда она понимала, что уже наступил вечер. А то и следующая ночь. Потом всё снова расплывалось в дыму и непрестанном кружении. Хорошо ещё, что лунная шкурка могла по желанию частично твердеть — она отвердила её до самых подмышек, и теперь просто обвисала внутри, незаметно для окружающих, временами уплывая куда-то, временами снова приходя в себя.
Время от времени ей давали воды с чем-то кислым. А потом чья-то рука протянула дымящуюся кружку — прямо сквозь липкий нескончаемый хоровод.
— Вот, лапушка, выпей-ка мёду! Он с травками. Тебе оно сейчас самое то будет.
— Спасибо.
Она взяла протянутую кружку, послушно глотнула. Поморщилась.
Мёд был горьким.
* * *
Трое суток понадобились ещё и для того, чтобы навести мосты.
Нет, не переговорные иносказательные, хотя и такие потребовали немало сил и времени. Самые обычные деревянные мостки до острова. Действительно, это дежурные могут добираться вплавь или там верхом на коротком бревне, а Жениху такое поведение не подобает. Несолидно как-то. С левого берега тоже навели мост — очевидно, они были такого же мнения о том, что подобает, а чего не подобает Невесте.
Тем временем потихоньку светало. Небо приобрело отчётливый перламутровый оттенок, словно чешуя на рыбьем брюшке. И чёрные ветки деревьев щекотали это нежное брюшко, заставляя огромную рыбину ночи подниматься всё выше и выше. Звёзды гасли одна за другой. Малая луна над островом тоже слегка поблекла.
Пора.
Ксант поморщился. Немножко приоткрыл сквот и запел весеннюю песнь.
Ему было скучно и противно.
Всё шло не так, как надо.
Весеннюю песнь не поют на рассвете и на открытом месте — её поют глубокой ночью, под мягким пологом леса. Весеннюю песнь никогда не поют в одиночку — даже если нет соперника, всегда откликается кошка, которой эта песнь предназначена. И, наконец, весеннюю песнь никогда не поют, не видя избранницы. И плащ ещё этот дурацкий мешается, движения сковывает, да и видок, наверное…
Но Свадьбы левобережных никогда не устраивают ночью — ночью они слепы. Ну или почти слепы, не любят они ночи, и правильно, ночь — время вольных древолазов. Свои дурацкие шумные свадьбы левобережники всегда гуляют в полдень, и потому рассвет был компромиссом, одинаково неудобным для обеих сторон. Только это и утешало.
Петь придётся одному — на Свадьбах левобережников не поют. Вообще. Не принято у них. А совсем без песни обойтись невозможно — без неё не войти в нужное настроение, что бы там ни шептала про свою настоечку Леди Мьяуриссия. Так что это тоже было компромиссом.
Впрочем, с этим тоже будут проблемы — в первый день Свадьбы у этих придурочных собак дело до инициации редко доходит. Ведь невеста должна выбрать, а женихи, стало быть, показаться перед нею во всей своей красе, причём каждый. Та ещё тягомотина. Вряд ли их меньше дюжины, значит, показуха затянется. Наверняка придётся ещё и выполнять какие-нибудь капризы невесты. Остаётся только надеяться, что будет их не слишком много. Хотя с этой дурёхи станется…
Он шёл по мосту, продолжая петь. С другой стороны реки отзывались нестройным восторженным воем — похоже, инобережникам нравилась его песнь. И это уже само по себе было тоже противно.
Мост был сплетен из веток и слегка пружинил под ногами. Если закрыть глаза, может показаться, что ты на дереве. Охранницы слегка приотстали, и Ксант спиною чувствовал их неодобрительные взгляды. Ещё бы! Они-то слышали, что пел он не больше чем в четверть силы, ни одна Леди такое пение не оценит, ни один нормальный соперник не купится. Но этим придуркам на том берегу, похоже, нравилось и такое — вон как воют! Так зачем особо напрягаться, если и так — всем всё нравится?
Деревья на острове не росли, только кусты. Высокие, правда. И густые. Когда-то прямо напротив берега был лаз, ведущий к срединной поляне и Храму, на который опускали Лестницу-В-Небо Лоранты-Следователи. Но это было давно. Вот уже пятнадцать сезонов как не прокладывалась дорожка-по-воде, невидимый мостик для испытуемых, и ничья рука не касалась обнаглевших веток. Во всяком случае, Ксант не видел ни малейшего просвета в сплошной стене кустарника.
На фоне этой сплошной стены переплетённых веток они и стояли.
Все — рослые, длинноногие, как на подбор. Все страшно гордые возложенной на них миссией. Все суровые и настроенные жутко решительно сделать всё возможное и невозможное для успешного этой миссии выполнения. Все из себя такие…
…пёсики.
И на плечах у каждого — ритуальный плащ, отливающий рыбьей чешуей…
Даже тут подгадили. Превратили отличительную метку Избранного и единственного — в униформу, по сути, в рабочую одежду. Типа — не такой уж ты и избранный, кот, не такой уж и уникальный, и что бы там ни говорили эти зазнайки с орбиты — наши женихи ничуть не хуже, и невеста всегда имеет право передумать. Нет, на самом-то деле передумать ей, конечно же, не разрешат, но вот кинуть намёк на возможность подобного — это вполне.
Почему-то Ксант не был удивлен. Интересно — а действительно, почему бы? Чутьё подсказывало заранее, что будет именно так, не это конкретное паскудство даже если, то другое какое, не менее пакостное, но — обязательно. Жизнь бывает очень убедительна и настойчива, пытаясь доказать свою повсеместную паскудность… В ней ничего не случается чуть-чуть, и если уж не везёт, то по полной…
Кривая улыбка ломала губы изнутри, Ксанту стоило огромных усилий не выпускать её на лицо. Это ведь могло бы нарушить торжественность момента Явления Невесты. Ага, именно так, с больших буковок, не зря же эти придурки строем почётным замерли. Вот через этот строй они Невесту-то и пропустят. Вместе с ним самим, если не повезёт. Милый обычай. А чего ты хотел? Они же собаки. У них всё напоказ и никаких секретов друг от друга…
Удлинившиеся когти впились в ладони. Боль отрезвила.
Спокойно.
Переживём. Раз уж явился на собачью свадьбу — изволь тявкать. Как положено. Противно, но несмертельно.
Всё в порядке.
Похоже, тело не было согласно с приказами сверху — втянуть когти и плотно закрыть сквот Ксанту удалось лишь с огромным усилием. За спиной треск и шорохи возвестили о начале разборки временного моста. Наверняка со стороны левого берега мост тоже разбирают, если уже не разобрали. Краем глаза он отметил отсутствие почётных охранниц — те поспешили перебраться на берег, пока мост ещё существует. Обе стороны жутко торопились оставить жертвенную парочку наедине друг с другом. Ну, если, конечно, не учитывать доброй дюжины женихов, но кто из собак всерьёз учитывает женихов на свадьбе или придаёт им хоть какое-то значение? Впрочем, эти собаки вообще уверены, что на настоящей свадьбе значение имеет только НЕВЕСТА.
А вот, кстати, и она…
По серебряному строю прошла рябь, женихи напряглись ещё больше, хотя это казалось Ксанту уже совершенно невозможным. И замерли, ещё более решительные и суровые. Ксант нахмурился, и песнь потихоньку свернулась, перейдя в глухое недоуменное урчание. Странно, что леди Мьяуриссия не предупредила его об этой части обряда. Может, она и сама не знала? Или не придала значения?
Невеста не шла — её несли на руках. Двое. И живое серебро её костюма сливалось с переливчатым мерцанием их плащей. Он-то понадеялся, что видел уже всех соперников-свидетелей, но оказалось, что нет. Ещё два жениха. Подумаешь? Парочкой больше, парочкой меньше, кто вообще обращает на них внимание? Этих, похоже, подобрали за экстерьер и окрас — оба светловолосые, как и сама невеста, редкий оттенок на том берегу. Смотрятся хорошо.
Красиво.
Хотя тот, что справа, староват. В отличной форме, правда, иначе его бы не выбрали, но всё равно видно, что давно уже не юноша. И волосы у него столь светлые не от природы, а от снега прожитых зим. Зато тот, что слева…
Ну да.
Конечно.
Как же могли они обойтись без славного красавчика Вита, такого симпатичного и породистого, да к тому же оказавшегося под рукой? Никак не могли они без него обойтись. Да и сам Вит — как мог он обидеть отказом свою сестрёнку, проявить такое неуважение? Никак он не мог…
Ксант зашипел, дёрнув головой. Воротник плаща был ужасно неудобен. Это только собаки могут получать удовольствие от того, что сдавливает им горло и мешает дышать. От недостатка воздуха у Ксанта кружилась голова.
А самое неприятное — они что-то сделали с невестой. Она не могла быть такой… красивой. Она никогда такою не была. Очень белое лицо — и очень чёрные глаза со зрачком во всю радужку. У юных Леди перед инициацией никогда не бывает таких глаз. И такой белизны лица — тоже. Такие лица бывают лишь у мёртвых.
Подняв непослушную руку, он рванул тугую застёжку, что мешала дышать. Плащ тяжело скользнул по плечам и спине, опадая на серую гальку. Утренний ветер тронул голую кожу на лопатках, покрывая её мурашками. По контрасту с побелевшим лицом глаза у невесты слишком резкие, в них невозможно смотреть. И дурацкая улыбка счастливого и гордого собою Вита — ниже. Намного ниже. Там, где место настоящему жениху на собачьей свадьбе.
Ксант отвёл взгляд. Передёрнул плечами. Перекатился пару раз с пятки на носок и обратно, разминая сведённые мышцы ног.
И прыгнул в воду.
* * *
Спал Александр все-таки на диване. Не хватало еще нечаянного убийства при повторении ситуации.
А утром вывел Рэя за тыльную сторону бунгало и скомандовал:
— Вон видишь большое дерево рядом с меловой скалой? Это тебе утренняя разминка, три километра туда и три обратно.
Рэй с готовностью кивнул, сорвался с места, но через дюжину метров остановился, обернулся и возмущенно воскликнул:
— Эй, а ты? Тебе что, утренняя разминка не нужна?
Александр обрадовался:
— Наконец-то!
— Что наконец-то? – еще сильнее возмутился Рэй.
— Что ты признал за собой право на равенство. Право не только слепо подчиняться, но корректно оспаривать приказ. Без сворачивания головы. Побежали? – Александр одним стремительным рывком оставил Рэя позади, — Догоняй, черепашка!
— Сам ты улитка без панциря! – Рэй припустил следом. Догнал. Ну, почти. Три километра как-то неожиданно быстро кончились.
Большое дерево оказалось все обвешано кистями крупных фиолетовых ягод, похожих на виноград. Александр сорвал одну, прожевал. Очень вкусно, только человеку лучше не есть. Нет, не отравится, и даже сильно не заболеет. Но долго просидит, уединившись; анализаторы показали присутствие сильного слабительного.
Возвращались обратно шагом – бежать с руками, полными ягод, было бы опрометчиво. В бунгало быстро позавтракали, налегая на безопасные для них ягоды, быстро по очереди сходили в душ, влезли в джинсы и свежие футболки и в раздумье остановились перед ангаром.
— Как думаешь, на чем будет удобнее полететь? Флаер неприметнее, кобайк быстрее. И если будем тусить до ночи, он лучше смотрится.
— А принципиальная разница есть?
— Разницы нет, сходство есть. И то, и другое поведешь ты.
— Я? Это надо вспоминать, как это делается.
— Вот и вспоминай, пока я кобайк выкатываю.
Вспомнил. Почти. За дорогу к ближайшему материку Александру пришлось пару раз хвататься за что попало, а при посадке даже застегнуть ремни безопасности. Выбравшись из кобайка и демонстративно отдышавшись, Александр потащил Рэя к большому ангару, в открытый створ которого то и дело въезжали и выезжали погрузчики.
Рэй хотел было украдкой просочиться внутрь, но Александр остановил его:
— Идем спокойно, не скрываясь, это оптовый склад-магазин непродовольственных товаров, место в открытом доступе. Может, купить чего хотим.
Они прошли в створ, посторонившись и пропустив автоматизированный погрузчик. Тот протарахтел мимо, обдав выхлопом двигателя. Рэй принюхался:
— Что это? Похоже на кильку в томате.
— По ходу, так и есть. А что, планета обводненная, рыбный промысел, должно быть, обильный. Вот какие-нибудь отходы рыбы-водорослей на топливо и перерабатывают. Иди сюда, — потянул напарника в узкий проход между стеллажами.
— Вон смотри, начальник склада. Склад, как ты помнишь, оптовый. Твоя задача – убедить его продать тебе одни, ну, допустим, джинсы. Нетравматическими методами, — поспешно добавил Александр, заметив загоревшийся азартом взгляд.
— Принято, — азарт, впрочем, никуда не делся, — время ограничено?
— Часа три-четыре, больше нет смысла.
— Тогда надо собрать информацию, — Рэй подпрыгнул и вскарабкался на штабель ящиков почти под потолок, залег наверху.
— Ползи сюда, мне без тебя скучно.
Александр повторил подвиг ящиколаза и тоже улегся на край, уложив подбородок на скрещенные руки, для порядка пробурчав, что Рэя счастье, что тут не пыльно. Рэй минут двадцать пристально наблюдал за кладовщиком, примеряя на себя разные выражения лиц и что-то беззвучно проговаривая, что именно – Александр не вчитывался.
Потом задом отполз от края:
— Требуется незначительное предварительное финансирование.
— А внятно?
— Пять галактов дашь? Наличкой?
— Где-то были, на.
— Принципиально чтобы джинсы? А то тут жара, может, шортами обзавестись?
— Без разницы, хоть стринги, лишь бы одни.
— Принято. Сейчас вернусь, и готовься наблюдать шоу, — Рэй соскользнул с верхотуры и, не показываясь в проходах, видных кладовщику, выскочил на улицу. В ожидании обещанного Александр растянулся на ящиках, прикрыл глаза и даже успел слегка задремать, как до слуха его донесся голос Рэя, словно искаженный модулятором.
— Дядь, а дядь! Ну, продай шортики, а?
Александр приподнялся, посмотрел в сторону голосов и чуть не поперхнулся вдохом от глубочайшего изумления. Рэй, в вывернутой наизнанку футболке, с коробкой стирального порошка, откуда торчала ложка с длинным черенком, с воздушным шариком в руках, загнутым в виде заковыристой фигуры, потрясая выдернутым из штабеля пакетом с шортами, приставал к кладовщику:
— Ну продай, я тебе денег дам, много, видишь, раз, два, девять монеток…
Зазвенела мелочь.
Кладовщик, видимо, не в меньшем изумлении, возмутился:
— Ты кто такой? Тут оптовый склад! Зачем ты пакет взял? Давай его сюда и иди отсюда!
Рэй зачерпнул ложкой порошок из коробки и отправил в рот. Рассыпая белые крупинки, промямлил:
— В шортах хорошо, в штанах попе жарко, дядь, продай шортики.
Выражение его лица было донельзя придурковато-счастливое, он глотал некоторые буквы, в целом производя впечатление не совсем умственно полноценного. Александр осел в какую-то дырку между ящиками, встревожено вслушиваясь в диалог и лихорадочно вспоминая, что надо будет сделать при отравлении, если система детоксикации «шестерки» не справится со стиральным порошком.
— Убирайся! – кладовщик попытался вернуться к работе, сел за стол, развернул перед собой вирт-окно, даже с такого расстояния было видно, что оно густо покрыто мелкими цифрами.
Рэй плюхнулся перед ним на стол:
— Дядь, ну мне очень надо. Я свои порвал, и брат сказал, что я в жарких штанах ходить буду, пока не поумнею. А я тебе попробовать дам, на! – он протянул наполненную ложку к лицу мужчины, тот шустро отшатнулся, побагровел и столкнул приставалу со стола:
— Вон пошел со своим братом, со своими шортами и со своей отравой!
Рэй охотно спрыгнул и заканючил:
— Как я пойду со своими шортами, когда они твои? И не отрава это вовсе, попробуй, дядь, вкусно. И шортики продай, чтоб мои были, и я вон пойду, честно-честно…
Кладовщик заорал, на шее натянулись жилы:
— Я сейчас полицию позову!
Рэй попятился, выронил шарик и коробку, затряс головой:
— Не надо полицию, дядьки злые, заберут, меня брат не найдет, ругаться будет.
— Ты что, даун?
Рэй осел на пол и натуральным образом зарыдал, размазывая покатившиеся слезы:
— А что, как даун, так шортики нельзя носить, да? Пусть попа парится, да? Никому моя попа не нужна, бедный я бедный! Аааа!
Александр уже тихо хрюкал от смеха, Рэй, паршивец, действительно целое шоу устроил.
С кладовщика спал весь пыл, он поднял парня за руку, всучил ему оброненные вещи.
— Забирай свои шорты, мать их так, все равно упаковка нарушена, и катись отсюда поскорее, пока я тебя в приют не сдал. А брата твоего не оштрафовали за то, что за полоумным не смотрит. И деньги мне твои не нужны, — отпихнул он монеты, — только сюда дорогу забудь, — с этими словами он вытолкал добившегося своего, засиявшего, как новенькая монета, Рэя за створ. Александр тихо выскользнул следом.
За углом, выйдя из возможного поля зрения кладовщика, Рэй прекратил довольно лыбиться и снова, но уже вполне нормально заулыбался, когда его догнал очумевший Александр.
— Что ты вытворяешь, паршивец? А если бы правда полицию вызвал? Ну ты здоров пургу гнать!
— Не-а, не вызвал бы, не тот психотип. В крайнем случае, сам бы по шее накостылял. Но задание я не выполнил, оно было – чтоб продал, а он с меня денег не взял.
— Да, точно, надо отдать, — Александр повернулся было вернуться, но Рэй поймал его на полушаге:
— Не ходи. Орать будет и шорты отнимет.
— Надо, иначе это грабеж, — Александр стряхнул руку Рэя и направился внутрь. Рэй несколько секунд смотрел ему вслед, а потом обрадовано стащил с себя джинсы, нисколько не смущаясь шарахнувшейся от него проходящей мимо тетки, натянул шорты и бросился догонять напарника.
Александр разговаривал с кладовщиком. Вполне мирно, они даже улыбались друг к другу. Рэй, снова надев идиотское лицо, приблизился. Кладовщик, умильно улыбаясь, со словами «хороший мальчик, но неудачный», потрепал его по щеке. Рэй едва сдержался, чтобы не клацнуть зубами в его сторону и быстренько утянул Александра прочь, втолковывая тому про мультики, которые надо обязательно посмотреть.
Впечатленный талантами Рэя, Александр быстро пошел по направлению к парку, Рэй спешил за ним, не забывая, впрочем, на ходу, прикладываться к содержимому коробки. Александр обернулся что-то сказать и увидел это безобразие, вырвал коробку из рук:
-Ты вообще очумел? Отравиться хочешь?
— Эй, отдай, там детское питание, я порошок высыпал.
— Что? — Александр недоверчиво принюхался, убедился, что опасность пускать пузыри напарнику не грозит и всунул коробку ему в руки обратно:
— Ладно, лопай кашку, хороший мальчик. Надеюсь, не в фонтан?
— А можно было? – воодушевился Рэй, представив, что бы получилось.
— Только если далеко и быстро убежать и никогда больше на этой планете не появляться. А так как мы тут еще подзадержаться планируем, то нельзя.
— Ну и ладно, не очень-то и хотелось. А куда мы сейчас пойдем?
— Следующий выбор места твой. Куда бы тебе хотелось?
— Не знаю. Я же вообще не знаю, что тут есть. Вот если бы в инфранете посмотреть.
— Посмотри, не запрещено.
— Как? Процессор ведь отключен, инфранет недоступен.
— Как люди смотрят, используя внешние устройства ввода-вывода. Возьми планшет, найди точку с вай-фаем, подключись и посмотри. Ты ж теперь человек почти, вот и не демаскируйся.
— Ага, понял, — Рэй вытащил планшет из кармана Александра, подпрыгнув, включил его, удовлетворенно кивнул, связь есть, подпрыгнув, уселся на невысокий заборчик с широким верхом. Александр, заценив удобство выбранного сиденья, как будто специально предназначенного для мальчишек от двенадцати до шестидесяти лет, уселся рядом с ним.
Рэй, вбив что-то в поисковике, некоторое время сосредоточенно изучал результаты поиска, а потом повернул планшет к Александру:
— Глянь, что я нашел. Группа в социальной сети, там все сидят, и люди, и киборги. Нас таких, оказывается, много.
— Ну да, я ж тебе говорил, только найти надо. Как называется?
— На вот, смотри, https://vk.com/tyzchelovek, там и поболтать, и о серьезных вещах поговорить можно. И связаться с теми, кому мы нужны.
Александр, оценив везучесть Рэя, надо же, в первые пять минут найти такой неоценимый ресурс, вернул планшет со словами:
— И все-таки, сейчас ты выбираешь, куда бы хотел пойти.
Александр принес с яхты пакет с туалетными принадлежностями и смену одежды. Согнал с кровати Рэя, который уже вовсю ходил по ней, раскачиваясь и подпрыгивая. И позвал его на улицу, к океану.
Океан равномерно накатывал длинные зеленоватые валы, рокотал мощно, ровно и монотонно. Александр кивнул на воду:
— Плавать умеешь?
— Ты что, смеешься? – удивился Рэй.
— Ээ, ты не путай теплое с мягким. Это твоя программа умеет. А ты сам, без помощи процессора и имплантатов?
Рэй на мгновение завис, потом отмахнулся:
— Чего тут думать, пробовать надо! – скинул одежду, разбежался и вместо того, чтобы уйти под набегающую волну, нелепо плюхнулся в нее животом. И ушел. Под воду. Через полминуты его, кашляющего и отплевывающегося, вынесло очередной волной на берег. Александр со стоном в очередной раз спрятал лицо в ладонях.
Рэй поднялся на ноги, озадаченно почесал в затылке:
— Да, надо вспомнить, как оно делается.
Он постоял на берегу, проделывая странные полунамеки на движения, потом согласно кивнул сам себе и повторил заход.
На этот раз вошел четко в подошву волны и вынырнул уже метрах в тридцати от берега. Выскочил из воды по пояс и от избытка чувств завопил:
— Я вспомнил, я умею плавать!
Александр опустошенно опустился на гальку. В голове раздалось корректное покашливание Дяди Ко:
— Кажется, твои родные дети тебе мозг так не выносили.
— Знаешь, они как-то постепенно начинали, можно было привыкнуть.
— Остается радоваться, что не с пеленками.
— А то!
Рэй на гребне волны выкатился на берег, радостно затряс головой, стряхивая воду с волос.
— Так. Тебе тренировочное задание: плывешь вокруг острова. Не надрываясь, не на скорость, задача просто проплыть. Следишь за течением, если будет относить от берега – корректируй курс. Если сильно устанешь – выбираешься на берег и отдыхаешь. Получится задействовать имплантаты – пожалуйста, даже хорошо. Если возникнет критическая ситуация, угрожающая жизни – включаешь процессор, и пусть он тебя вытаскивает. Понял?
— Как не понять, понял, конечно! Вокруг острова вплавь, если потону – перехожу на систему.
— Вот если потонешь – домой не приходи.
— Ага. Рита тоже всегда так говорила. Я пошел? То есть поплыл?
— Давай…
Рэй снова нырнул. Александр, смотря ему вслед, про себя прокомментировал:
— Красиво плывет. Почти как та группа в полосатых купальниках.
Проводив напарника, Александр сам разделся и вошел в воду. Нырнув, он, по человеческой привычке хотел проплыть, насколько хватит дыхания, но быстро вспомнил, что сейчас, поступая так, можно уплыть очень далеко.
Остановился на глубине с открытыми глазами. Солнечные лучи, кажется, впитывались в зеленоватую воду, превращая ее в жидкий топаз. Или берилл. Во всяком случае, сияющая толща живо наталкивала на ассоциацию с нахождением внутри драгоценного камня.
Полюбовавшись на такую красоту, Александр всплыл, хотя в легких еще оставался воздух. Медленно, не подгребая, а только на разнице в плотности воды и тела. Огляделся – до берега было метров триста. Лег на спину, раскинув руки, наслаждаясь парением в теплой воде. Сквозь прикрытые веки солнце рисовало отпечатки на глазном дне. Мелькнула ленивая мысль, что странная командировка-отпуск скоро подойдет к концу, надо успеть взять все возможное от этого тела.
Шаловливое воображение тут же нарисовало фигуристую брюнетку в собственных объятьях. Или спортивную шатенку. Или, чем черт не шутит, блондинку. Классическую такую блондинку из анекдота, чтобы полное мужское неумение приняла за восхищение ее прекрасным телом. Воображение тут же ехидно дорисовало хлопающие реснички и надутые губки, манерно тянущие: «Дарааагой, я тебе не нрааавлюсь?». Александр фыркнул, и океан тут же воспользовался этим, швырнув в лицо горсть воды.
Александр снова огляделся, что случилось? Ничего, просто течение вытащило его за пределы зоны, где остров прикрывал от ветра. Надо было возвращаться – перспектива уплыть к соседям не радовала.
Возвращался тоже под водой, не спеша, раз в пять минут поднимаясь, чтобы обновить воздух в легких. Дно, вначале прячущееся в глубине, неожиданно вынырнуло, запестрело водорослями и яркими шустрыми рыбами. Александр сделал зарубку в памяти – обзавестись очками, чтобы рассмотреть все это разнообразие в деталях, а не смутными разноцветными пятнами.
Сбоку скользнула длинная тень – крупная рыба спряталась в щель между камнями. Повторяя траекторию ее движения, Александр скользнул вслед за ней и затаился возле ее убежища. Неподвижно, ничем не выдавая своего присутствия. Через несколько минут рыба высунула острую зубастую морду из расщелины и нежданный рыбак подхватил ее пальцами под жабры. Рыба забилась, пытаясь вырваться, но усиленные имплантатами пальцы легко вытащили ее из расщелины. Оставался вопрос о ее съедобности. Александр поднялся к поверхности, таща извивающуюся тушку чуть на отлете от себя, и прикусил плавник, так, чтобы если придется рыбу отпустить, она быстро восстановилась. Анализаторы показали съедобность выше среднего, и человеческие пальцы вошли обитателю океана сквозь жабры в мозг.
На берег Александр выбрался с тушкой, уже воспринимаемой, как еда. Подхватил одежду свою и напарника, пошел в бунгало. Жарить добычу. Когда вернется Рэй, он будет очень голодным, надо будет его кормить.
Рэй вернулся только через четыре часа после начала заплыва. Выбрался на берег и долго лежал на гальке. Александр залил горячей водой растворимое какао, насыпал побольше сахара и вышел к нему с кружкой в руках:
— Пей, жертва человеческого произвола.
Рэй поднял голову:
— Это теперь в DEX-компани такие тесты пошли? Ненавижу! – и уронил голову обратно на гальку. Но, несмотря на слова, на лице сияла счастливая улыбка.
Александр отхлебнул из кружки:
— Значит, завтра не поплывешь?
— Кто тебе сказал такую глупость? – Рэй вскочил, пошатнувшись, и возмутился:
— Эй, отдай, это ты мне принес!
Александр безропотно отдал кружку, ведь, в самом деле, принес для него и позвал питаться.
— Не, я что-то устал, потом, сейчас лягу.
Но, прежде чем лечь, ему пришлось смыть соль, и только потом он упал прямо поверх покрывала. Александр из-под него это покрывало рывком выдернул:
— Нечего валяться не пойми как. Подставляйся на массаж, а то завтра рук поднять не сможешь.
Рэй, засыпая, вытащил из-под головы подушку и распрямился, пробормотав:
— Только не как с ногой, пожалуйста.
Александр ладонями прошелся по спине, плечам, чувствуя, как расслабляются закаменевшие узлы в мышцах, нажал чуть сильнее. Рэй окончательно размяк и засопел носом. Александр прислушался к дыханию – чуть заметное хлюпанье в конце вдоха, вода в пазухах, хватанул-таки. Закончив массаж, прикрыл напарника покрывалом и сам занял другой конец ложа. «Можно перекрикиваться. Или смски друг другу слать», — с этими мыслями открыл на комме туристическую карту местности и стал составлять план действий на завтра. Хотелось запихнуть Рэя в самую гущу человеческого водоворота. И чтобы не вишенкой, а большим спелым абрикосом на торте рядом была полиция. Прикидывая маршрут, на минутку закрыл глаза, визуализируя лицо напарника на оптовом складе одежды, и стремительно заснул.
Медленно выныривая из глубин сна, Алиса ощущала уют и спокойствие в родных объятиях. Прильнула теснее, покопалась носом в складках шелковистой ткани и уткнулась носом в ключицу. Ее легонько поцеловали в висок, она запрокинула голову и следующий поцелуй поймала уже губами. Неспешный чувственный поцелуй. По лопаткам прошлись ласковые ладони, в паху приятно потяжелело, пальцы запутались в длинных волосах.
Так, стоп! Что-то оно немного не там потяжелело. И ладони слишком ласковые, до щекотки. И Дик уже лет двадцать не носит длинные волосы…
От сильного толчка Александра оба, он и Рэй, разлетелись по обе стороны от кровати. Александр вскочил напряженный, еще не в боевом режиме, но близко к тому. Рэй же, напротив, подниматься не стал, на пятой точке испуганно отполз к стеночке и недоуменно вопросил:
— Ты что, охренел?
— На себя посмотри, что ты творишь? – Александр начал успокаиваться, непосредственной опасности не было.
— Что я творю? Ничего не творю. Я сплю. Мне даже сон снился.
— И что именно снилось?
— Рита снилась. Мы в прятки играли, я ее нашел и поцеловал.
Александр молча сгреб в охапку подушку и простыню из шкафа, сбежал к дивану и уже оттуда желчно пояснил:
— Ага, Рита. А в реальности ко мне домогаться начал, мне теперь страшно рядом с тобой находиться, — замотался в простыню и лег, обхватив подушку.
— Ой-ё, — Рэй сначала втянул голову в плечи, но видя, что репрессий не последовало, на коленках подполз к дивану и громко прошептал на ухо:
— Алекс, я не хотел!
Александр переложил подушку из-под головы на голову. Рэй потыкался лбом в плечо:
— Ну, хотел, но не тебя. Прости, я больше не буду!
Александр, уже не сердясь и начиная видеть ситуацию в комическом свете, подчеркнуто медленно опустил подушку на голову Рэя, он легко от нее увернулся, приняв сверхгуманный снаряд на плечо.
— Пошел вон, маньяк-производитель, оденься, ходишь тут светишь всем подряд!
Рэй, ухмыляясь, вернул подушку на место, то есть на голову Александра и ускакал, вернулся в трусах, снова плюхнулся рядом, неожиданно посерьезневший.
— Я, наверное, у Алисы хочу спросить.
Александр выпутался наружу и вопросительно посмотрел.
— Скажи, а женщины занимаются сексом только по медицинским показаниям, или им нравится?
— А отчего возникли такие вопросы?
— Ну, когда все, что ты мне поручил, закончится, а оно ведь закончится, правда? Я хочу вернуться к Рите. И вот я думаю, она, скорее всего, к тому моменту вылечится, а раз так, то буду ли я ей еще нужен?
— Об этом надо будет спрашивать у самой Риты. И не обязательно ждать, пока все закончится, слетай в гости, пусть она привыкнет к тебе новому. А насчет того, нравится или нет – считается, что все мы разные, один принцип вывести невозможно. Вот скажи, как она на секс с тобой реагировала?
— У нее учащалось дыхание, повышалась температура и давление, в незначительных пределах, возрастал уровень эндорфинов, адреналина и кортизона. В общем, можно сказать, она испытывала возбуждение и удовольствие.
— Вот ты и сам ответил на свой вопрос – нравится или нет. Только вот иметь на все согласную игрушку – это одно дело, а жить с мужчиной, тем более, кибермодифицированным – совсем другое. И думать, принимать ли тебя в свою жизнь, она будет не телом, а мозгом.
— Я могу быть для нее по-прежнему игрушкой.
— Нет, — Александр покачал головой, — не сможешь. И она не будет воспринимать тебя в прежнем статусе. Возможно, вначале будет бояться. Потом привыкнет, и если выберешь правильную линию поведения – полюбит.
— А как ее выбрать?
— Анализировать. Чувствовать. Думать. Спрашивать, в конце концов. Ты лучше скажи, ты хочешь вернуться к ней, потому что думаешь, что тебе будет некуда деться, или по желанию?
Рэй задумался, потом нерешительно ответил:
— Мне кажется, что место и занятие я себе найду. Я сам хочу к ней. Мне нравилось смотреть на нее украдкой. Как она улыбается, как хмурится иногда, как сидит в кресле с бисером, как со стремянки тянется на антресоли, у нее под коленкой жилка есть, она натягивалась, и хотелось ее пощекотать. Нравилось доставлять ей удовольствие. А еще у нее очень приятная кожа.
— Еще скажи «бархатная», — фыркнул Александр.
— Не знаю. «Бархатная» — это какая?
— Бархат – это ткань такая, покрытая ворсинками, густыми и мягкими, вроде пледа на яхте.
— Ну да, бархатная. Вот тут, на пояснице, там у нее мелкие волоски, — Рэй скрутился, для убедительной демонстрации тыкая в собственную поясницу.
— Ааа! – Александр обхватил голову руками, — Не выноси мне мозг!
— Не буду, — Рэй помотал головой, — он мне еще пригодится. А есть что пожрать?
— Да. Рыба на кухне. И я с тобой тоже пойду, умеешь разбудить качественно.
Через несколько минут два рыжих парня сидели на кухне, ели остывшую, но не ставшую менее вкусной рыбу, Рэй воодушевленно рассказывал, как он плыл вокруг острова, а Александр предвкушал, как он завтра поведет этого оболтуса в цивилизацию.
Как оказалось, реакцию Сергея она просчитала со стопроцентной точностью: при виде Лины, возникшей в его рабочей комнате, да еще в сопровождении группы юнцов, заместитель Алексея на миг возвел глаза к потолку (его лицо дрогнуло, отразив что-то вроде «Боже-за-что-мне-это!»), затем его бровь иронично приподнялась.
— Так. Новые щенки?
— Какие щенки? — обалдело среагировало новое пополнение Лиги Свободы. Точнее, поинтересовалось два голоса. Остальные молчали. Пребывание у Такеши даром не прошло, и девушка уже ощутила, что ее спутники слишком. управляемы. Чересчур. Вот и сейчас — сбились в кучку и молчат. Только глаза испуганно блестят.
— Не обращай внимания, дядя шутит! — сердито нахмурилась феникс.
— Прости, — усмехнулся Сергей, разглядывая своих будущих подопечных, — Просто ты появилась несколько неожиданно. У нас совещание намечается. Останешься?
— Боги, только не это! — простонал появившийся в дверях Виктор Хватько по прозвищу Липучка. — Только не говорите мне, что она опять притащила ще… кхм, очередных спасенных где-то жертв. Мы с прошлыми не знаем, что делать!
— И вам привет, Виктор, — процедила Лина мрачно. При виде Липучки ее всякий раз охватывало почти непреодолимое желание показать зубки (в переносном смысле) и хорошенько подразнить этого зануду! Не до этого. У бедняг-игрушек и без того глаза круглые. И Алексей ждет. Надо что-то решать.
— Лина, не злись, — вездесущий Марк просунул в дверь темноволосую голову. Он осмотрел комнатку, засек новые лица и настроение присутствующих и его живые глаза сверкнули бесовским весельем. — Привет. Не злись, это он из-за Этьена. Тот пообещал вылечить зуб, но что-то напутал, и.
— Какой зуб? — молодая феникс поневоле отвлеклась от проблемы Алексея. — И какой Этьен?
— Маг, которого ты привела в прошлый раз. Ну, Лина, Клэр! Вспомнила?
А, слепой маг…
— Такое забудешь!
— Ну вот, он пообещал Виктору вырастить новые зубы.
— И?
— Может, ты еще с центральной башни про мои зубы объявишь?! — не выдержал Виктор. — Никакого.
— Папа?.. — вдруг послышался негромкий и очень неуверенный голосок, и Липучка поперхнулся. Смолк на полуслове и недоверчиво оглянулся. Трехсекундная тишина. нечленораздельный вскрик.
— Аня? Аня!
И Виктор Хватько вытаскивает из маленькой группки юнцов невысокую девушку и с темными волосами до пояса.
— Аня. Боже, Анечка…
— Лина, ты второй раз срываешь нам совещание! — усмехнулся Сергей, когда Хватько исчез за дверью, не выпуская из рук вновь обретенную дочь.
— Почему второй? — на автомате поинтересовалась Лина, невольно вспомнив, как ее мать разговаривала после стольких месяцев разлуки. Стоп. Не об этом думать надо. Главное, что игрушки оттаяли. Оттаяли. Вон, шепчутся. Рыженький даже улыбается.
— Прошлый раз весь мой штаб в полном составе собрался слушать байки про жабомомонстров, — между тем напомнил Сергей. — Сегодня вот Виктору дочку нашла. Она полгода назад пропала, он всякую надежду потерял. Сегодня только об этом разговору и будет.
— Перенесете свое совещание на завтра, — отмахнулась девушка, собираясь спросить про.
— Можно, я расскажу про зубы? — влез неугомонный Марк, изнывая оттого, что его прервали.
— Ладно. Ребята, вы пока садитесь. Пока Лора придет, рассказывай, — и Сергей вышел в коридор, подозвав дежурного.
Марк просиял.
— У дяди Вити неделю болели зубы, а знахаря у нас нет. И врача по зубам тоже. Вот Этьен и пожалел его, предложил помочь.
— И? — Лина предчувствовала, что так просто эта история не закончится.
— Вылечил-вылечил! — порадовал ее мальчишка. — Зубы выросли новые, белые, хорошие! Только в три ряда, как у акулы.
О-о-о!
Несмотря на снедавшую ее тревогу, Лина даже улыбнулась. Жалко, что она пропустила такое зрелище.
— Представляешь, он два дня говорить не мог! — хихикнул мальчишка. — Мы так ра… — темные глаза стрельнули в сторону вернувшегося Сергея. — Сочувствовали.
— Представляю! — хмыкнула Лина.
— Эти негодники подарили Виктору усовершенствованную зубную щетку. Ты бы ее видела — жуткого вида, смахивает на помесь швабры с ежиком, — в комнату вплыла Лора-телепат, и Лина ощутила знакомую волну тепла при виде этих лучистых понимающих глаз. — Здравствуй, детка. Рада видеть тебя.
— Привет. Лора, это вы всем рассказали про… кхм, щенков?
Только телепатка могла подсмотреть в ее мыслях это словечко, которым феникс называла тех, кого освободила.
— Нет.
— Это я! А что, нельзя? — Марк смотрел на нее невинными глазами. — Ты так про Этьена говорила.
— И про Славика. И про…
— Все, поняла, не продолжайте.
И с каких пор я стала такой болтливой…
— У нас новое пополнение? — улыбнулась телепатка. — Опять спасла кого-то. Ну-ка, детки, дайте на вас посмотреть.
— Что вы хотите сделать? — Анджей, тот самый парень, что они с Яном сняли с какой-то жуткой конструкции, шагнул вперед и заслонил собой девчонку, которую Лора нацелилась взять за руку. Парня ощутимо пошатывало, но он настороженно уставился на женщину:
— Что вы хотите сделать?
— Ничего плохого, я обещаю, — мягко улыбнулась пожилая дама.
— Лора, может, не стоит? — попробовала вмешаться Лина. Лигистке после воспоминаний одного Алексея плохо было, а тут целых шестеро.
— Мы должны знать, кого принимаем, — вздохнула телепатка и поинтересовалась, — А что, будет так плохо, как в прошлый раз? Тогда нам лучше присесть.
Анджей посмотрел на Лину — та пожала плечами, внутренне признавая правоту лигистки. Феникс привела ребят сюда, но оставаться им здесь или отправить другое место, решать Лиге. Риск их.
Между тем Лора завладела рукой Анджея.
— Ох! — вырвалось у нее, и женщина выпустила его запястье, точно обжегшись. — Черт! Лина, надеюсь, ты прикончила этого… этого. — воспитанной пожилой даме не хватало слов.
— Пришлось, — кратко ответила феникс. — Сергей, я спешу. Как с магами? Хватит, чтобы перебить чары вызова?
— К сожалению, пока нет. Вадим силен настолько, что нужно еще магов тридцать среднего уровня, чтобы блокировать хотя бы одного из вас. А уж на двоих…
— Собирайте магов, Сергей. Алексу пора уходить, пока его не раскрыли.
— Что случилось?
Лина рассказала. Вкратце. При этом помянув въедливого азиата такими словами, что Лора закашлялась.
— Ясно, — кивнул Сергей. — Завтра на совещание с ним придешь?
— Да, узнаем новости вместе. Маскировку надевать?
— На всякий случай. Потом снимем, если что.
— Лина, ты чудо! — порадовала ее Лора, закончившая «обследование». Она была нескольно бледновата, но держалась.
— В чем дело? — насторожилось «чудо».
— Ты еще спрашиваешь! Твои ще… гм. наши гости, они… В общем, один маг, юный совсем, одна дриада и люди хорошие, очень необычный юноша — быстрый взгляд на Анджея, — Есть в нем что-то этакое. похожее на твою магию, но слабее. Да еще и эльфенок.
Словом, пополнение на славу.
Лина перенеслась как можно тише и незаметней. На всякий случай. Сейчас осторожность нужна двойная. Тройная!
Но в комнате было тихо.
И кроме Алексея — никого.
Алексей.
Юноша, сидевший на диване, поднял голову и без выражения посмотрел на девушку. В чем дело? Что еще случилось? Перевел взгляд ей за спину… словно ждал, что кто-то появится следом за ней. А, он же не знает.
— Алексей, все в порядке. Правда, все в порядке. С ним покончено.
Парень всмотрелся ей в лицо. Тревожно, устало, и… Что-то было еще, что-то, что накрыло его как тяжелое облако.
— Лина. Прости.
Так. Что происходит?
— Алексей, что?.
Подождите-ка.. Кажется, она знает, что.
— Алекс, он убит. Мертв. С ним покончено. Все позади.
— Тебе нельзя было его убивать. Если кто-то просчитает… Если Вадим только заподозрит. Я должен был сдержаться! Проклятье.
— Да с ним статуя бы не сдержалась! Успокойся. Или он так тебя достал?
Пауза. Алекс отвел глаза.
Как ночью.
— Нет. Сейчас нет. Просто тогда… мерзко все это, вспоминать не хочется. давай не будем?
— Идет. Тем более, вы, похоже, сквитались.
— О чем ты?
Лина поискала взглядом коньяк. С тех пор, как в комнату стал приходить Повелитель, она на всякий случай убрала бутылочку. Мало ли. Но сейчас… вдруг понадобится?
— Ну. ты что-то сказал насчет «ты меня тоже не забудешь».
— А, это, — в зеленых глазах мелькнула тень улыбки. — Может, и сквитались. Я сломал ему репутацию. И помощника увел.
— Как?! Расскажешь?
Если он выговорится, может, удастся убедить его поесть? Или хоть отдохнуть.
— Ну. у него был помощник. Парень, мой ровесник. Когда Такеши уходил отдыхать, работал он. Я с ним иногда разговаривал, чтоб с ума не сойти.
Лина промолчала, хотя от представшего перед глазами видения у нее, казалось, губы замерзли. Преисподняя.
Алекс нервно прошелся рукой по волосам.
— Он тоже. Ему тоже не нравилось то, чем приходится заниматься. И мы… в общем, мы договорились до… он обещал мне… принести одну вещь. а я — рассказать ему, где мой тайник с запасными документами. Чтоб он смог начать другую жизнь.
Вещь? Какую вещь?!
Лина глянула в его лицо и не стала уточнять про «вещь». И так не по себе.
— Принес?
— Да. Только я не успел. Зато получилось ударить этого знатока.
— Ага.
— Ага. — эхом отозвался Алекс. — Он, конечно, меня скрутил, но память у него на всю жизнь осталась. Шрам на лице. И как раз в этот момент является Дим. Повелитель. Смотрит на меня, смотрит на Такеши с побитой физиономией и ледяным голосом интересуется, что тут происходит. Больше он не приходил.
— Ясно. Ничего себе лекарь. Но теперь его на том свете лечат.
— Подозрение…
— Ну. по плану он должен был придти завтра. А убили его сегодня. Дома, не здесь. Какое-то время у нас есть.
А про себя она подумала, что надо предупредить Феодора — если будет допрос с участием телепатов, пусть снова присылает Клода или Марину.
— Прости, я не смог. Не сдержался. Подставил тебя под удар. Тебе пришлось рисковать.
Ну точно! Ангел. Ну что за несносная привычка взваливать на себя груз ответственности? Хотя тут ничего не поделаешь, истинно мужская привычка!(так говорят) Ох, милый мой, как же нам непросто. Но глаза у ее ангела были такие потухшие и виноватые, что Лина только прищурилась:
— А я подумала про другое. Что ты поверил в мою игру. Что я хочу тебя сдать.
Провокация сработала стопроцентно точно! Юноша возмущенно сверкнул глазами:
— Ты что?! Нет, конечно! Эй, погоди. — Алексей столкнулся с ее нарочито безмятежным взглядом, и. — Ты нарочно меня дразнишь?
Феникс только улыбнулась. Значит, не засомневался. И встряхнулся сразу.
— Лина, но почему. О! — в его глазах мелькнуло понимание. Все-таки соображал он быстро. — Лина!
— Давай забудем про этого типа, а? Он даже демонам поперек горла встал, — Лину кольнуло воспоминание о свидетеле, и она снова проверила то интуитивное впечатление, которое не дало ей поднять руку на странного демона по имени Ян. Нет. Он доносить не пойдет. Надо будет поговорить с ним потом. А пока она примирительно положила руки на плечи юноши, — Алексей, он мертвый, а Лига получила новое пополнение! Все в норме. И завтра мы идем на совещание. Лучше послушай про зубы Липучки, а?
— Про что?!
— Ну…