Очень хочется пить.
Он не пил уже… сколько? Жан не помнит.
А вода — совсем близко. Такая прохладная, манящая. Все бы отдал за этот стеклянный кувшин. Все бы сделал.
Но только не эти несколько шагов.
Вода стоит только у постели.
И подойти туда — первый шаг. Первое согласие. Так сказал этот… дрессировщик. А он не хочет, не хочет!
Жан ненавидел собственную красоту.
И ненавидел Отбор, сломавший ему жизнь.
С детства Жан знал, что станет архитектором. В эркерах и пилястрах, в мостах и эстакадах была завораживающая красота, и он мог часами изучать альбомы со старинными замками и современными небоскребами. Даже математику учил только ради этого.
Он не боялся Отбора — его семья была на хорошем счету, никто из родственников не был замечен в связях с неблагонадежными. И еще с седьмого класса проекты «юного дарования» были замечены. Даже демонам нравились. Одному демону. Господину Яну, который обещал ему работу в самой России. В Севастополе! Может, даже во Дворце.
А потом настал Отбор.
.Он даже не сразу понял, что значилось на карточке в его конверте. И почему побледнела мама. Жан Дегрэ. Жан Дегрэ — домашняя прислуга?! Категория 1.
Но ведь это…
Игрушка?
Это потом он понял, что приглянулся кому-то из Комиссии. Объяснили. Дрессировщик и объяснил. Вот Отбор и подправили немного. Он, Жан, выйдет отсюда только послушной домашней зверушкой. Или не выйдет вообще.
И не будет у него Белого Замка, который он мечтал построить.
Но тогда… тогда пусть лучше ничего не будет.
И Жан закрывает глаза, чтобы не видеть недоступно-прекрасную воду.
Шелковые занавеси, мягкие диваны. Кажется, не слишком Такеши придерживается традиций родины. Никаких циновок, расписных вееров, все очень мягко, удобно, современно. Даже высокие кресла плавают над полом — новинка последнего года.
Хозяин слегка удивленно оглядывается:
— Зачем домой?
— А куда же? — делает удивленные глаза девушка-феникс. — Нужно ведь переодеться… перед смертью.
Полсекунды на осмысление.
Миг — и расширяются его глаза.
Он понимает.
Но времени у него уже нет — клинок бьет точно в цель, под кость, в нервный узел, так не будет ни крови, ни вскрика.
«Да,» — говорят ее глаза, когда она подхватывает оседающее тело и взгляды встречаются.
Да, ты это заслужил. Только мне жаль, что приходится так быстро… не расплатившись.
Его зрачки, потеряв всю свою загадочную невозмутимость, гаснут. Прощай, Такеши.
Только что же мне с тобой теперь делать… Она быстро огляделась.
Убивать Такеши в комнате Алексея было нельзя — ауру присутствия еще можно стереть, но аура смерти не исчезает, по меньшей мере, три дня. Пришлось разыграть эту дурацкую сцену и тащить его сюда. В его дом, где он воспитывал свои игрушки. Мысль, кстати, насчет игрушек.
— Лина, что вы делаете? — вдруг послышался негромкий голос. Одно из кресел уже не было повернуто к стене — и на нем сидел Ян, декоратор Дворца и смотрел на нее очень удивленными глазами.
Мысли об игрушках мерзавца азиата вымело из головы не просто ветром — штормом.
Вот так так.
Доигралась. А ведь даже телепортатор Алексу не оставила. Он же не сможет уйти…
— Лина, — наполнились пониманием синие глаза. Ян замер, благоразумно не делая резких движений. — Подождите.
Подождите? О чем это он? Ситуация замерла на грани в какой-то зыбкой неопределенности. Одно слово, один миг промедления — и упущенного не вернешь. Ян исчезнет. Перенесется. И если донесет, то. Она не успела додумать мысль, Ян снова заговорил:
— Подождите. Успокойтесь. Хорошо? Хорошо?
Она об этом еще пожалеет… может быть. Но кинжал исчезает из ее ладони. И Ян чуть заметно вздыхает.
— Что ты здесь делаешь?
Молодой демон встретил обращение на «ты» чуть заметно приподнятой бровью, но ответил:
— Я уж не спрашиваю, что здесь делаешь ты. Сразу видно. Ладно, — он примирительно выставил руку в ответ на ее гневный взгляд, — Лучше давай подумаем, что с ним делать, чтобы это сошло.
— Ты решил мне помочь?! — Лина не скрывала недоверия, но Ян неожиданно кивнул на тело — кинжал она не вытащила, и крови не было — кивнул и спросил:
— Он твоего подопечного тронул, да? Видал я, как он на него смотрел на балу. Редкостная мразь этот человечек. Сам бы прикончил.
— Тогда зачем ты здесь?
— Хотел купить кое-кого, пока этот тип его не «выдрессировал». Кстати. А что мы с ними делать будем?
Уже «мы». Ничего не понимаю.
При мысли о новой головной боли. которую она сейчас получит в лице этих дрессированных питомцев Такеши (чтоб ему на том свете попасться такому же садисту, как он сам, причем трудоголику!) Лина чуть поморщилась.
— Тебе-то что? Выпущу, чтоб было на кого свалить вот это! — она тоже кивнула на Такеши.
— Хочешь, чтоб подумали, что этого дрессировщика прикончила собственная игрушка? — Ян присвистнул. — Неплохо!
И правда хорошая мысль, кстати. Выпустить, конечно, не выпустит, их тут же похватают на улицах, но сдать в Лигу — наверно, можно. Временно. Только… Нет. Слишком профессиональный удар. Придется подправить чуть.
Лина снова вызвала кинжал и примерилась, как лучше обеспечить достоверность легенды. Краем глаза она увидела, как слегка побледневший демон отступил на шаг.
— Подожди! — сказал он торопливо. — Подожди. Давай сначала их найдем.
Лина оценила предложение. Ну, если под кого-то подделываешься, то лучше видеть, под кого. Верно. Но лучше побыстрей. Еще немного — и станет ясно, какой удар был смертельный, а какой уже нанесен попозже.
— Ладно. Пошли.
. Игрушек они нашли на втором этаже. К счастью, среди этих шести парней и девушек основательно дрессированной была только одна. Лину просто передернуло, когда та попыталась поцеловать ей руку.
****, ** и ***! Пара крепких выражений помогла немного успокоиться, но тут Ян нашел молодого мужчину, лет двадцати пяти, который как раз в процессе дрессировки находился. Видимо, Такеши собирался вернуться к его воспитанию после лечения Алексея, а пока оставил повисеть. И снова пришлось сглатывать тошнотный комок в горле, лечить и расспрашивать. и успокаивать, потому что видеть, как взрослый человек, сильный и крепкий, пытается сдержать слезы, было на редкость горько.
Этот парень — Анджей его звали — быстро понял, что они хотят сделать, только все не мог поверить, что его мучитель мертв. Но уж когда увидел. Помощь его была неоценимой. Вдвоем с Линой они быстро и тщательно построили убедительную картину «Дрессировщик потерял осторожность и погиб от рук собственной игрушки». Ян в это время отыскал среди юношей светленького мальчишку и о чем-то с ним пошептался. Остальных ему тоже как-то удавалось держать под контролем… да и себя заодно. Та бледность, что залила его лицо при виде Анджея, уже схлынула. Странный демон. Слишком… мягкий.
Но почему-то и в мыслях нет, что он на нее донесет.
Вместе они еще раз обыскали дом. Тщательно и усердно. Поиск принес еще один сюрприз – мальчика-эльфа. Лина было обрадовалась, что хоть этот не нуждается в помощи. Рано обрадовалась. Эльфенок (Линдэ его звали) не имел ни малейшего представления, где именно находится его родной лес и убежище семьи. А может и знал, но говорить не хотел. На вид взрослый, а умом ребенок-ребенком. Лина представила, что ей скажут в Лиге, когда она явится туда со всеми этими подарочками, а в особенности с чудом природы – Линдэ – и вздохнула. Судьба.
— Дальше что? — спросил Ян.
— Расходимся. — Алексей, наверно, с ума сходит. а ведь еще этих игрушек надо в Убежище пристроить. Она представила удивленное лицо Сергея: опять?
Мда, феникс, похоже, у тебя скоро будет новое звание, даже понятно, какое. Она представила. Что-то вроде: «Лина, официальный поставщик Лиги по доставке полудохлых магов, малышей-эльфов и плохо дрессированных игрушек!». Брррррр..
— Помочь? — Ян держал светленького за руку, а тот почему-то улыбался. Ну что ж, паренек, надеюсь, ты не пожалеешь.
— Не стоит.
И Лина исчезла вместе со своими новыми игрушками.
Иллирия действительно оказалась теплой. В этом Александр и Рэй удостоверились спустя три дня, когда прибыли в систему Альфа Столовой горы. Звезда, носящая это название, была чуть старше, меньше и холоднее Солнца, но единственная пригодная для жизни из ее пяти планет находилась на расстоянии чуть меньшем земной орбиты, имела почти вертикальную ось, и поэтому условия на ней были курортными почти до шестидесятой параллели.
Сам же полет проходил… разнообразно. Взлетели они уже вечером. Рэй, все еще виновато поглядывая на Александра, послонялся по кораблю и неожиданно быстро вырубился на надувном матрасе, вытянувшись на спине. Эта программная поза Александру сильно не понравилась, он недоумевал, откуда она могла взяться при выключенном процессоре.
Проспав ровно четыре часа (на восстановление системы, ага) Рэй подскочил и, обуреваемый жаждой деятельности, принялся эту жажду активно утолять. Слишком активно.
Брался что-то читать, пересказывая содержание, потом кинулся готовить, сготовил что-то совсем неудобоваримое, что отправилось прямиком в утилизатор, смотался проверил работу стазис-капсул. И все время комментировал свои действия.
Чтобы хоть как-то перенаправить поток активности, Александр сдвинул в сторону содержимое душевого отсека, открыв спортивный, и предложил Рэю воспользоваться беговой дорожкой. Но даже и оттуда слышался его голос.
Александр, пройдя первый прыжок, предпочел не вставать из-за пульта и перегнать яхту ближе ко второй червоточине, а там уже решить, ложиться ли в дрейф для отдыха, или прыгать дальше. Выходило так, что пока Рэй себя так странно ведет, отдохнуть не получится, и лучше не стоять на месте. Причем странность была не в повышенной активности и разговорчивости, ну перенервничал парень, бывает, отходняк никто не отменял, а в том, что он старательно прятал глаза от Александра, отводил взгляд.
Надо было подождать, дать возможность дозреть, довариться в каких-то неведомых никому мыслях, и Александр ждал. Дождался.
Рэй, только что рассказывающий смысл книги, прочитанной на утянутом в спортотсек вирт-окне, осекся и замолчал. Остановился. И пару минут спустя выбрел в рубку, понуро свесив голову. Опустился на корточки и ткнулся лбом в колено Александру. Молча.
Александр опустил руку ему на голову и слегка погладил, пропуская между пальцами медные пряди. Потом уцепил кончик уха и осторожно потянул вверх, одновременно наклоняясь, так, чтобы встретиться лицом к лицу.
— Ты чего?
Рэй поднял почти жалобный взгляд, потемневший из-за расширившихся зрачков. Александр про себя отметил, что дело совсем плохо, уже психосоматика пошла.
Так стоп, откуда? И тут Александр понял, в чем причина и неестественного возбуждения, и упадка. Рэй, лишенный управляющего всем процессора, просто не умеет контролировать свое тело со всеми его бурями. Тем более, если верить вводным документам, психологически ему всего восемь лет.
— Алекс, ты чего-нибудь боишься?
Голос чуть ли не дрожит, и пульс скачет весенним зайцем. Александр откинулся на спинку и приглашающее похлопал по колену, одновременно скидывая управление на искина. Рэй несмело опустился, перераспределив большую часть веса на ноги и край пульта, на который оперся левым локтем. Александр внутренне хмыкнул, мол, тут не курс ксенопсихологии нужен, а писихоневролога приглашать надо, притянул напрягшегося рыжего к себе ближе, обхватил, устроил подбородок на макушке.
— Наверное, сейчас надо разговаривать не с Алексом, программой, а с Алисой, которая под всем этим прячется. Да, бывает, что я боюсь. Не часто, но очень сильно. Больше всего я боюсь выпустить что-то из-под своего контроля, мне кажется, что все обязательно пойдет не так. Если я не буду названивать каждые пять минут, мои близкие обязательно попадут в беду. Если я не буду стоять над душой каждого ОСУЛовского техника и проверять, то где-нибудь накосячат. Все это, конечно, полная чушь. Все на самотек пускать нельзя, но разумные-то пределы соблюдать можно. А чего боишься ты?
Рэй вздохнул, поплотнее устроил нос где-то под ключицей Александру и оттуда невнятно признался:
— Что мне все это приснилось. Что я вот-вот проснусь, а всего этого нет, и вообще ничего нет, и не было никогда, и вокруг снова коридоры «Странника», или еще хуже, многометровые бетонные завалы, и я под ними, нога сдавлена, не пошевелить, и я чувствую, как она срастается, оставаясь кривой, я слышу, как там, наверху, ходят спасатели, а крикнуть не могу, не дает программа, и откуда-то воздух натягивает, он пахнет незнакомо, будоражащее, я уже потом понял, что так весна пахнет, и, кажется, вот-вот сойду с ума…
Александр обхватил «братика» еще плотнее, не слушая его бурчание «только не лапай, я тебе не Irien какой-нибудь», сдул прядь с уха и заговорил в него, тихо и успокаивающе:
— Не приснилось. И ничего никуда не денется. Жизнь, она бывает в тысячу раз причудливее, чем сон. И то, что ты попал под завалы, рассматривай это как самый счастливый случай. Если бы не попал, кто может поручиться, что не сгинул бы в боевых действиях? Нога кривая – опять хорошо, продали на гражданку, вокруг тихо, мирно и не стреляют. Не смог позвать спасателей? Вообще отлично. А если бы смог? Только представь – сам, по своей воле, киборг позвал спасателей. Однозначная утилизация. И совсем хорошо, что поступление воздуха было. А с ума сойти ты не бойся, был бы тогда чуть постарше – уже бы сошел.
Под монотонный голос Рэй расслабился, мозг, очумевший от осознания «что, я теперь один всем этим управляю?» перестал жонглировать паническими мыслями, голова отяжелела. Александр легонечко подпихнул его:
— А теперь брысь с меня, отсидел уже все, что можно и не можно.
Сонный Рэй вяло улыбнулся, стек с колен и свернулся клубком на матрасе, тут же погрузившись в сон.
Александр под ехидные комментарии Дяди Ко, мол, обзавелась «дитачкой», так воспитывай, решил, что чашечка кофе не помешает. Миллилитров так на пятьсот. Яхта неспешно плыла в пустоте на автопилоте, отвлечься было можно, и он, перешагнув через «шестерку», сварил себе кофе и вернулся обратно за пульт. Не торопясь, потягивал смоляную жидкость, крутился в кресле, четверть оборота налево, четверть оборота направо и разглядывал спящего.
И вдруг спокойное, ровное дыхание Рэя сбилось, он что-то неразборчиво простонал, дернулся так, что от удара локтем затрещала переборка и уже внятно отчаянно попросил: «Нет, не надо, пожалуйста!»
Александр опустился рядом с ним, потряс за плечо, держа лицо подальше, чтобы не прилетело спросонья:
— Проснись, это все неправда, ты в безопасности.
Рэй рывком открыл глаза, несколько секунд слепо таращился куда-то в пустоту, потом перевел взгляд на Александра, узнал его и опустил веки. Из-под них скатилось по слезе, одна по виску скользнула куда-то за ухо, вторая остановилась на крыле носа, и Александр смахнул ее пальцем.
Рэй, не открывая глаз, радостно ухмыльнулся:
— Ни фига себе, мне кошмар приснился!
— Поделишься?
— Неее, — мелко затряс головой Рэй, — даже говорить о таких гадостях не хочу.
— Раньше всеми этими вегетативными и подсознательными реакциями управлял процессор, а теперь мозг, а он не привык…
— Да понял я. Это теперь всегда так будет?
— Нет, привыкнешь.
— Как же вы, люди, со всем этим управляетесь? – Рэй широко зевнул, снова свернулся клубком, забрав ладонь Александра в свои, и, уже снова засыпая, попросил:
— Посиди со мной минут пять, ладно?
— Посижу. Спи, я рядом.
Понятливый Барсик приглушил свет.
Дождавшись, пока Рэй уснет, Александр забрал у него руку и вернулся за пульт. Дядя Ко материализовался над голоподставкой:
— Поспал и ты бы, что ли?
— Потом, — Александр увеличил скорость, — завтра красавца этого на пилотирование загоню, чтобы не рефлексировал попусту, поможете ему?
— Конееечно, — мурлыкнул Барсик, тоже появляясь.
— Вот и разобрались. Где там у нас трасса лежит?
Больше за время полета Рэй таких фокусов не откалывал. С удовольствием старательно пилотировал, искины работали с ним в спарке, компенсируя его неумение; Александр некоторое время повникал в процесс, удовлетворенно кивнул, велев разбудить, если что и заснул. Читал сборник анекдотов, то и дело спрашивая, в чем тут смысл шутки. Пытался понять человеческий юмор. Облюбовал шведскую стенку в спортотсеке. И очень обрадовался, когда Альфа Столовой горы возникла на экранах.
На орбитальной таможне проблем с посадкой не возникло, яхту быстро просканировали, запросили пять единиц налога и дали добро на посадку. А планетарный диспетчер, щупленький чешуйчатый ксенос, долго склонял Александра посадить яхту в столичный космопорт, расписывая достопримечательности и развлечения столицы.
После озвученных требований Александра – остров десяти-пятнадцати километров в окружности, на острове один жилой номер, остров неокультурен, есть посадочная площадка, соседних островов в прямой видимости нет – передумал и начал предлагать на выбор лучшие отели на одном из восемнадцати островов, размером с Гренландию, гордо здесь именуемых континентами. Пришлось повторить требования еще раз.
Ксенос возмущенно зачирикал, транслятор помедлил и перевел, что посетители глупцы и не ведают своего счастья. Тут диспетчера то ли пнули под столом, то ли за кадром обругали, отчего он дернулся, внимательно посмотрел в свое вирт-окно и расплылся в старательной мелкозубой улыбке.
— Да-да, конечно, посетитель нашей прекрасной планеты всегда получит, чего желает. Желаете уединения? Мы предоставим Вам прекрасное бунгало на берегу океана вдали от суеты всего за тридцать пять единиц в сутки. В Вашем распоряжении три прекрасные комнаты, терраса, пресноводный бассейн и открытый пляж…
— Координаты? – закипая, рыкнул Александр.
Тут же звякнуло входящее сообщение. Барсик развернул карту, нашел по скинутым цифрам остров, увеличил изображение. Да, требованиям остров подходил, и Александр заплатил сразу за пять дней вперед. Тридцать пять единиц в сутки не показались ему чрезмерной ценой, поскольку в Иллирийской ценовой политике он разбирался примерно так же, как шоаррец в грамматике.
Диспетчер быстро-быстро пожелал приятного отдыха и пропал с экрана.
— Что-то тут не то, — покрутил носом Александр, — ладно, Рэй, садись, Барсик, Дядя Ко, подстрахуйте.
По выданным координатам Рэй, бледнея и краснея попеременно, посадил яхту на маленький островок с краю кучи таких же кусочков земли, затерянных в океане. Александр облегченно выдохнул, не разбились, и первым пошел на выход.
Воздух Иллирии пах солью и йодом, как и полагается пахнуть нормальному морскому воздуху. Критически осмотрев мелкогалечный пляж, Александр прошел к бунгало. Рэй его опередил, заскочил в домик и замер на пороге одной из комнат. Александр осмотрел оставшиеся две. Одно из двух – или диспетчер посчитал за комнаты крошечную кухню и ванную комнату президентских размеров, или за той комнатой, у которой затормозил Рэй, есть еще две.
Александр подошел, глянул внутрь помещения через плечо Рэя и тоже застыл, не в силах вымолвить ни слова.
Комната была одна. Размером не меньше тридцати квадратных метров. Бело-розовая, в цветочках, кружавчиках и бантиках. С огромным окном на полстены. Половину комнаты устилал ковер с двадцатисантиметровым ворсом, на нем скромненько приютились диван, на котором могли уместиться в рядок человек шесть, чайный столик, с краю компьютерная консоль с вращающимся стулом. На второй половине комнаты царствовала Она…
Огромная, не меньше чем три на три, кровать под газовым балдахином, подушечки-ленточки, рюшечки-фонарики…
Рэй слегка повернул голову, не отрывая глаз от монстроидального сооружения, и шепотом спросил:
— Это что?
— Это, — Александр прикрыл глаза ладонью, — нам впихнули номер для новобрачных.
— Офигеть. Я такое первый раз вижу.
— Я тоже, — Александр отнял руки от лица. Сооружение никуда не делось и продолжало довлеть над здравым смыслом своей бескомпромиссностью.
Рэй неожиданно развеселился:
— Да брось, ты же внутри девочка, тебе должно такое нравиться, — он скинул кроссовки и плюхнулся на кровать, с удовольствием покачался на мягких пружинах, — смотри, как здорово! И батута никакого не надо!
— Но мне. Не. Нравится, — отрезал Александр и, развернувшись, пошел к кораблю, раз уж их угораздило поселиться в таком месте, надо было хотя бы принести сюда предметы первой необходимости.
Рэй мешком свалился под ноги Александру, разом исчезнув из процессора как спаренное устройство. Александр продолжил мониторить состояние «братика» уже не как DEX’а, а как человека, с помощью внешних датчиков. Сердце сбойнуло, затрепыхалось и забилось снова, часто, неровно и аритмично, но не собираясь останавливаться. Со всем остальным обстояло гораздо хуже, полная неподвижность, прекратилось даже дыхание.
Александр запустил обратный таймер чтобы не упустить безопасные минуты. Носком кроссовки перекатил Рэя на спину, заглянул в лицо. В глазах обида и непонимание. Как же тебя расшевелить? Разозлить, что ли? Ах, да… при навязанном движении в теле возникли слабые нейронные импульсы. Интересно.
Не торопясь обошел кругом, все так же внимательно вглядываясь в лицо. Вот уже и паника и злость появились. Отлично.
— Мы улетаем, поднимайся! – Александр не стал перешагивать через Рэя, а наступил ему на грудь, использовав как ступеньку и, не оглядываясь, вошел в шлюз. И прямо там же и осел на пол, невидимый с улицы, готовый, при необходимости, вымахнуть наружу и реанимировать «шестерку».
Но необходимость не возникла. Нехитрый прием Александра сработал как элемент процедуры искусственного дыхания – под его весом грудная клетка Рэя сдавилась, нервные импульсы, возникшие в мышцах, побежали в центральные отделы, зазмеились по спинному мозгу, перекидываясь с нейрона на нейрон, умножились и волнами разбежались по мышцам. Вдох. Выдох, еще вдох. Шевельнулись пальцы правой руки, проскребли по траве.
Александр облегченно уронил голову на скрещенные на коленях руки, им удалось, процессор отключен, Рэй дышит, да не просто дышит, а уже пытается встать, на сплошном упрямстве, выдавливая себя по сантиметру вверх.
Александр так и не поднимал головы, пока снаружи за края шлюза не схватились руки Рэя.
— Ты здесь? – чтобы не сползти под яхту, он налег грудью на комингс.
— А где мне еще быть? – Александр ухватил его за воротник рубашки, — давай помогу забраться.
— Двигатели разогревать, — Рэй попытался вывернуться из захвата, ткань затрещала, — лучше трап спусти, D-DEX’ист.
— Сам, — Александр не выпустил его, удерживая почти на весу.
— Как? У меня связи с искином нет.
— Голосом. Как люди делают.
— Барсик, трап подай, — Рэй зачем-то повысил голос, словно боясь, что его не услышат.
— Не стоит так орать, — мурлыкнул искин из динамика, — я все прекрасно слышу на расстоянии до пятисот метров. Пожалуйста.
Трап медленно выехал, поддев Рэя ступеньками и протянув за собой. DEX вскарабкался вверх, цепляясь за стенки. Его сильно штормило, он едва держался на подкашивающихся ногах, но смотрел упрямо, набычившись.
— Пошли, — Александр поднялся, одновременно отдавая приказ Барсику убрать трап, — нам действительно, пора отсюда улетать, как я обещал.
— Мне в душ надо.
Александр хотел спросить, прям сейчас ли, но понял, что да, вот прямо сейчас.
— Иди. И осторожней, я взлетаю.
Но Рэй вышел из душа еще до взлета, обмотанный полотенцем и рухнул на матрас, пытаясь отдышаться и осознать произошедшее. Александр плавно повел яхту сквозь атмосферу. Демократичная и не до конца освоенная планетка не имела таможни, да и взлетали они не из космопорта, так что с вылетом проблем не возникло. После долгого молчания Рэй спросил:
— Так ты не стартовал, потому что ждал меня?
— Да, — Александр не отрывался от пилотирования, ионосфера еще могла преподнести какой-нибудь неприятный сюрприз.
Рэй снова долго молчал. Александр успел вывести корабль за пределы атмосферы и положить в дрейф.
— Я чего встать сумел? Хотел тебя убить. Думал, если сдохну, так и тебя с собою прихвачу. Постараюсь, во всяком случае. А ты в шлюзе. Ждешь. Еще и приглядывал, наверное.
— Да, — Александр по-прежнему не смотрел на Рэя.
Тот снова погрузился в молчание. Молчал и Александр, не желая нарушать ход мыслей «братика».
— Мне не надо было вмешиваться и останавливать убийцу?
— Нет. То, что ты вмешался, это абсолютно правильно. Ты ошибся позже, когда показал, что ты киборг.
— Я правда сильно испугался.
— Но и здесь ошибка была некритичная. В случае критичной ошибки тебя бы пристрелили на месте, а меня чуть позже. И если бы ты был один, без человека, то все, миссии пришел бы конец. Пожалуй, да, надо будет на всякий случай, сделать у Киры на тебя паспортную карточку как на разумного. Хотя «как» — это совершенно правильно, разума в тебе еще на полкопейки. А вот что мне не нравится – это то, что ты наплевательски относишься к собственной жизни.
— А кому какое дело? Ты здесь ненадолго, а больше у меня и нет никого.
— Что? – Александр резко крутанулся вместе с креслом к Рэю, — А вот эти, — перед носом вздрогнувшего Рэя вспыхнуло вирт-окно со списком «шестерок» сорок третьей партии, — которые ждут тебя, еще не зная, что ты есть? Сто тридцать одно живое существо, разумные наверняка почти все, и многие из них находятся сейчас в гораздо худших условиях, чем находился ты. Они чем виноваты в том, что ты дурак?
Уже привставший Рэй снова сел. Повисла очередная пауза. Александр успел пообщаться с ИИ насчет следующей планеты, подобрали ее и рассчитали трассу, а Рэй все думал. И только когда Александр, не желая пока начинать разгон для прыжка, встал, чтобы налить себе чая, Рэй ему в спину глухо проговорил:
— Да, я дурак. Я веду себя как эгоистичный человеческий подросток. Больше этого не повторится. И я теперь понял, что человек дает приказы сам себе, и это еще хуже. Приказ хозяина можно как-нибудь обойти, трактовать неправильно, то есть так, как он звучит, а не что там подразумевается. С собой так хитрить не будешь. И человек еще больше несвободен, чем киборг. Потому что у него есть ответственность. За слабого, за природу, за окружающую действительность, за себя, потому что есть цель, которую нужно выполнить. Ответственность за последствия принятого решения. Или за отсутствие решения. Это сложно. И неожиданно. Но я обещал, я справлюсь. Я стану человеком.
— Ну, Электроник-2000, что же мне с тобой делать-то?
— Не знаю, Рэй был придавлен свалившимся на него откровением.
— Пожалуй, ничего я с тобой делать не буду. Сейчас мы летим на одну приятную планету, там будем гулять, ходить в магазины и кино, играть в волейбол и отжигать на дискотеке.
— Зачем? – спросил глубоко удивленный Рэй.
— Во-первых, чтобы ты получил кусочек нормальной человеческой жизни, а уже потом впрягался в нормальную человеческую работу. А во-вторых, все это ты будешь делать без процессора.
— Без процессора? А смогу ли? Я сейчас себя чувствую слепым, глухим, безногим и безруким. И тупым впридачу.
— Сможешь. На всякий случай у меня в кармане глушилка будет, если система самопроизвольно включится. А кто сказал, что людям легко? Они такие и есть, глупые и беспомощные. Поэтому и придумываем себе всякие орудия для убийства и себе подобных, и всех подряд. Потом, по прошествии недели, когда контроль процессора ослабнет, научишься комбинировать два состояния одновременно. А пока небольшая демонстрация преимуществ, — Александр достал жетон и скомандовал:
— Умри!
Рэй вздрогнул, недоуменно посмотрел на своего убийцу, прислушался к себе и счастливо расхохотался:
— Вот оно, счастье железяки! Умри – и никакой реакции!
— Осталось только посмотреть, не сохранится ли приказ после включения?
— Нет, система не будет знать, что обращались к ней.
— Проверим? Включайся.
— Не хочу. Точно нет, не сохранится, это я знаю, не переживай. А не хочу включать проц… ммм…
— Не надо подбирать аргументы, «не хочу» это тоже причина. Только вот к управлению яхтой я тебя сейчас не подпущу, уж извини.
— Извиняю. А к кухне подпустишь? Есть хочу, как будто три дня не ел.
— Там трудно что-нибудь бесповоротно сломать. Учти, у тебя сейчас потребность в глюкозе будет меньше, потому что процессор ее не тянет.
— Учту, — Рэй сунул паек в микроволновку. Его пошатывало, движения, замедленные и нескоординированные, напоминали жесты пьяного, а при попытке взять губами горячую еду с вилки, ткнул зубцами себе в щеку.
Александр, втихомолку ухмыляясь, все-таки налил себе чая и вернулся за пульт.
— Если бы только знал, как напугал меня вместе со своим полицейским.
— Да? – Рэй удивленно поднял голову, — По тебе совершенно не было видно, ты был очень спокоен.
— Работа у меня такая – соваться в неприятности и других оттуда вытаскивать, за много лет можно было научиться не впадать в панику. А с металлом по всему телу покерфейс держать не так уж и сложно. О, слушай, надо тебя в покер научить играть.
— А я умею, — Рэй закончил выскребать последние крошки из контейнера и поднялся, чтобы выкинуть его в утилизатор. Заодно забрал пустую чашку у Александра. Натянул джинсы, футболку и, плюхнувшись на матрас, стал сплетать из пальцев сложные фигуры, постепенно наращивая скорость движений.
— Умеешь? – недоверчиво переспросил Александр.
— Ну, как умею. Знаю, что делать.
— Э, нет, надо еще и опыт приобрести. Попой чувствовать, когда какой ход сделать, какой эмоции позволить отразиться на лице. У тебя должно неплохо получиться. А что ты делаешь?
— Тренировка мелкой моторики. Вроде же ваш прием, человеческий.
— Как бы да. Просто моторику обычно у маленьких детей развивают, они из пластилина лепят, аппликации вырезают всякие.
— Бисер перебирают.
— Да. А ты откуда это знаешь?
— Я для своей хозяйки часто это делал. Она на заказ всякие бисерные штуки плела, а ее дочка маленькая очень любила все пакетики в одну кучу смешивать. Наверное, с полгода, куда бы не спрятали, находила. Я ее несколько раз с антресолей ловил. Мелкая, а все понимала, что я успею подхватить, лезла под потолок.
— Почему тебя продали?
— Финансовые трудности. Хозяйка не догадалась, что меня можно было сдать в аренду.
— Тебе у нее было хорошо? Скучаешь?
— Ответ «Да» на оба вопроса, — к движениям пальцев присоединились кисти, сплетения стали совсем уж головоломные.
— Если хочешь, можешь ей позвонить, как в зоне действия инфранета будем. Или даже сейчас, пока не улетели
— С удовольствием. Только что я ей скажу? Она, наверное, испугается.
— А ты позвони и узнаешь. Давай номер.
Рэй без запинки продиктовал семнадцать цифр и сам себе удивился:
— Надо же, помню.
— А почему были сомнения?
— Меня с тех пор несколько раз переустанавливали, да и сейчас все отключено.
— Память. Есть такая странная штука, — меланхолично ответил Александр, отправляя цифры в набор.
— Да, я долго путал встроенную и органическую.
Прозвучало несколько длинных гудков, и в вирт-окне показалась приятная темноволосая женщина.
— Да, слушаю.
— Здравствуйте, Александр Рэйв, DEX-компани. Маргарита Иванникова? Могу ли я с вами поговорить о киборге модели DEX-6, бывшем у вас в собственности?
— Нет, — сухо отозвалась бывшая хозяйка, — я давно его продала. И если Вы собираетесь обзавестись своим кибернетическим двойником – ничем не могу Вам помочь. До сви…
Но тут в радиус видимости влез Рэй, оттеснив Александра:
— Привет, мом.
На лице женщины мгновенно сменилась целая гамма чувств, легко читаемых даже без датчиков. Негодование, изумление, растерянность, неверие, робкая радость…
— Рыжик? – она протянула руку к вирт-окну, будто желая потрогать, настоящий он или нет.
— Где Рыжик? – снизу в экран влезла любопытная девчачья мордочка, и тут же ее обладательница перешла на ультразвук, — Рыжииик!!
— Привет, Мышка!
— Я так пожалела, что тебя продала…
— Рыжик, я уже первоклассница…
— …посмотрела новости…
— …у нас теперь котенок есть…
— …и только тогда поняла, что ты живой…
— …его Маркиз зовут…
— …ходила в ту компанию, где ты оказался…
— …приходи к нам в гости, Маркиз так смешно играет с веревочкой…
— …но со мной даже разговаривать не стали…
— …а в школе нормально, только Пашка вредный…
— …если надо тебя выкупить, я найду денег…
— …его не надо наказывать, я сама справлюсь…
— …где ты есть вообще?
И после хора голосов повисла тишина.
Рэй ошалело покачал головой:
— Не надо меня выкупать, у меня все хорошо. Я теперь с документами и сам себе хозяин. Просто понял, что скучаю.
— Как же тебя сейчас зовут?
— Рэй. Александр Рэйв. DEX-компани. Так получилось. Можно я как-нибудь в гости загляну?
— Конечно, можно, — светло и немного печально улыбнулась Маргарита, — мы будем рады тебя видеть, правда, Мышка?
— Правда-правда, — серьезно подтвердила девочка.
— Нам лететь пора, я обязательно загляну.
— Удачи!
— До встречи.
Вирт-окно погасло. Рэй в задумчивости сполз обратно на матрас, освобождая пилотское кресло.
— Чего-то я не понял. Это с ней у тебя стояли Irien’овские утилиты?
— Да.
— А..а зачем?
— Поставила она, вот и стояли.
— Да не про то я. Она симпатичная, умная, характер нормальный, почему не живой мужчина? Не понимаю.
— У Риты после родов гормоны вразнос пошли, ей секс, можно сказать, врач прописал, а с мужчиной она жить не хотела, чтобы не отвлекаться от дочери и от работы. Вот меня и прикупила. В основном я, конечно, за Серафимой приглядывал. За Мышкой. По реальному возрасту я чуть старше нее. Мозги почти синхронно росли. Все окружающие деревья и коты наши были.
— А с котами-то вы что делали?
— Там был целый алгоритм. Позвать-удостовериться, что не идет-отловить-погладить-отпустить.
— Влетало?
— Еще как. Мышке эмоционально, мне подробными инструкциями. Пальцем ни разу не тронула, даже когда мы по ежевике в речку скатились.
— Да-а, сильно вы развлекались. Железное терпение у женщины, — Александр прогрел двигатели, — все, погнали, нас ждет теплая Иллирия.
Эрик без колебаний толкнул дверь. В первой части располагалась стойка: три киборга-серва принимали и выдавали заказы. Сбоку небольшое кафе, где страждущие могли подождать и выпить кофе с пирожными по цене элитного коньяка. За прилавком стоял молодой мужчина в ермолке и с пейсами. При виде вошедших он дежурно улыбнулся и кивнул. Второй представитель той же национальности мрачно воевал с кофе-машиной. Пока счет был явно не в его пользу, несмотря на то, что человек электрического противника не только вскрыл, но и почти полностью выпотрошил – провода из пластикового корпуса вывалились на стол и смешались с кучей непонятных деталей.
– И кто из них твой друг? – спросил Асато, оглядываясь. Непохоже, чтоб заведение процветало, у обоих стоек было пусто.
– Не знаю. – Эрик плюхнулся на ближайший стул. – Я даже не знаю, как он выглядит в данную минуту.
Бармен отвлекся от кружек и уточнил:
– А вам это зачем?
– Не узнал, богатым будешь! – Эрик вскочил, подошел к стойке, но руку не протянул, ограничился широкой улыбкой.
– Ой, твои бы слова, Ларсен! Только ты кого мне притащил?
— Это Асато. Мой друг. Ему надо, — Эрик выразительно щелкнул двумя пальцами под челюстью.
— А что он коп, тебе не мешает? — опять уточнил Абрам, окидывая азиата взглядом опытного работорговца. — И зачем это тебе?
— А можно спросить, о чем речь? — на всякий случай уточнил и японец, потеряться, подобно некоторым «пропавшим без вести» на Ронде коллегам, ему совсем не улыбалось.
— Нет, — мгновенно среагировал Ларсен.
— А зачем вам это знать, молодой человек? – хитро спросил Абрам. – Вы ведь наверняка будете в сознании? Будете? Тогда зачем спрашивать?
Потрясенный такой логикой Асато несколько секунд выбирал, что ему нравится больше: довериться своему преступному другу или все-таки удрать и попытаться вернуться на корабль. Дружба — и в немалой степени любопытство — победили.
Тем временем Абрам перешел к насущному вопросу «кто ему платит? Если Ларсен, то он согласен, а если полиция, то тюрьма – гешефт сомнительный».
Утряся и этот вопрос, хозяин странного заведения пригласил их внутрь.
Вышли они через час. Асато потирал микро-разрез под челюстью и морщился от боли в виске – биочип, как и обещал услужливый пройдоха Абрам, прорастал сквозь кость и уже вот-вот должен был отрастить слуховую клипсу и подъязыковое переговорное устройство, а главное – систему распознавания свой-чужой киборг на расстоянии до трех километров. Эрик тоже произвел замену – после внедрения нового оборудования, старое, получив сигнал, растворялось в тканях тела без всяких последствий. Но как более привычный, он не обращал внимания на неудобства, с интересом оглядываясь по сторонам и пытаясь разобраться в указателях.
– Слушай, – Асато поморщился от очередного укола боли, – а зачем твоему другу очки, при таких-то технологиях?
– Скорее всего считывать паспортные карточки, кредитки и значки спецслужб. – отмахнулся Эрик. – Ну и кроме того, если понадобиться удрать, то он их снимет и хрен его узнают. А там что случилось?
Откуда-то сбоку донесся шум. Туда мгновенно рванула охрана, и приятели побежали следом, просто из любопытства. Шумели двое: маленький коренной янодец верещал и размахивал лапками, а здоровенный лысый мужик держал его за шиворот и тряс.
– Ты меня кем назвал, – ревел он, встряхивая торговца, – какой еще фонарь в задний проход! Я тебе сейчас знаешь куда эту мечту проктолога засуну!!!
Охрана действовала быстро и результативно, мужика скрутили, янодцу дали щелбан и кинули за прилавок.
– Ты, енот говорящий! – один из охранников навис над торговцем, опираясь выпрямленными руками на прилавок. – Ну ты, че, дебил, че ли! Ну, третий эпизод, блин! Не фонарь в задний проход, а дополнительная оптика в задний шлюз! Запомни ты, наконец, шапка невыделанная, мать твою!
– Моя не енота, моя честный торговец с Янода, – верещал мелкий продавец, не достигая, впрочем, никакого понимания от людей. Наконец, осознав бесплодность своих воззваний, он тихо, но очень отчетливо заявил:
– Людя-мудя.
Эрик с Асато честно остановились изучить слегка пострадавший ассортимент. «Лофт RH Сельских Промышленных Лифт Потолочный Светильник Бар Одежда Личность Ретро Трек Свет Урожай» парней не заинтересовало, хотя кое-что в этой лампе им показалось интересным, например хрупкое крепление, готовое сломаться в любой момент и уронить это чудо янодской мысли на голову. Так же не особо впечатлил и «Универсальный Байк Свет Сигнал Водонепроницаемый Янтаря и Синий Цвет» почему-то оказавшийся потолочным встраиваемым светильником. Зато «Красочные Воздушного Пузыря Свет Полноценный Еж» понравился настолько, что они, не сговариваясь, потянулись сперва к хитрому устройству с небьющимися пластиковыми иглами, которые испускали разноцветные лучи, отражаясь калейдоскопом огоньков на потолке, а потом к кредиткам.
– Вы любить еж каждую ночь! – заверил торговец. – От пять штук оптом, маленький большой партия как цена!
– Тогда давай шесть, – бодро согласился Эрик. И, запихнув ночники поверх гранат, попросил: – Асато, если я еще куплю какую-нибудь фигню, пристрели меня, пожалуйста, брат!
– Взаимно! – Асато подумал, что про ежа главное не проболтаться дяде, а остальное – не важно. – Зато у нас и С-мауру теперь подарок есть, а то вдруг он и правда девочка!
– Девочка или нет, но я реально охренел, когда понял, что мне эти козлы на Дэе ребенка в проводники всучили, – пожаловался Эрик.
Выполняя заказ Эмиля, они сходили в одежные ряды, и оттуда тоже вышли с пакетами. У прилавка с электроникой Эрик просто показал торговцу список и с удивлением узнал, что «всо есть, дарагой, а что нет, сэйчас брат сбегает и принисет!» В результате они стали обладателями кучи непонятной фигни в пакетиках и средней, с коробку конфет, но тоже непонятной платы, которую торговец вручил торжественно, как обручальное кольцо с рукой и сердцем в придачу. Пока Эрик размышлял, как эту штуку упаковать, не помяв, в них врезался и застыл, слегка позеленев от такой встречи, молодой японец. Один рукав его кожаной куртки был пуст, а под ней просматривалась зафиксированная после травмы рука.
– Привет, Франсуа, – Эрик подавился смешком, – ты по делам или по работе?
– По делам, – Франсуа выглядел так, словно не может решить, обнять приятеля или удирать с криком. – Циркач, а ты тут с другом или с коллегой?
– С другом, да и коллега он скорее твой, из головного офиса. – Эрик ткнул пальцем вверх, после чего представил друзей друг другу: – Это Асато. А это – Франсуа, по профессии спасатель, только имя не настоящее. Настоящее он не любит, поэтому называть по прозвищу. В общем, прошу любить друг друга и жаловать меня. А теперь пойдем, отдохнем и выпьем за знакомство!
Пропустив Франсуа вперед, Эрик наклонился к Асато и шепнул:
– Его настоящее имя Дзюсиро, а теперь постарайся его не подкалывать!
– Интересно, его родителям совсем делать нечего? – шепнул в ответ Асато, произведя в уме нехитрые подсчеты.
– Во-первых, я все слышу, – обернулся Франсуа, наградив болтуна полным упрека взглядом, – а во-вторых, стой крепче, коллега, я – средний!
И первым рассмеялся, подавая пример.
В результате вся компания зависла в небольшом и достаточно уютном заведении, где подавали все и на любой вкус. За соседним столом гуляла разномастная и в то же время необычайно схожая компания янодцев: десяток переселенцев из Поднебесной и десяток их коренных партнеров. Небольшие, но юркие киноиды отлично себя чувствовали рядом с людьми, что-то бурно обсуждая на своем диалекте и прихлебывая из пиал суп с грибами и мясом. Вся компания удачно разместилась на стульях, а за соседним столом змееподобная группа расположилась на сидениях, больше всего напоминающих миниатюрные детские горки, где они с удовольствием и разлеглись, свесив хвосты.
– Они не любят, когда на них смотрят, – сообщил Франсуа, отвлекая Асато от соседей-змеек. – Чего вы тут делаете-то?
– Да просто заехали под предлогом продажи киберов, так стоянка дешевле. – Эрик заказал на всех пиво, и «чего-нибудь пожрать, только быстро».
– Ну да, логично, за каждый час три шкуры дерут, а говорят, раньше стояли бесплатно. Ох, ты ж!
Франсуа дернулся, пригибаясь и прячась за кружкой. Эрик тоже издал чуть слышный стон. Причина медленно вползла всеми своими четырьмя метрами хвоста и оперлась на стол нижней парой рук, верхней пытаясь приватизировать сразу две кружки. Выяснилось, что бандитов и спасателей готовят к защите имущества лучше, чем полицию, и Асато своего пива лишился. Огромный фасх медленно поднес кружку к губам, но вдруг со смехом поставил ее на место и змеиным броском схватил одновременно и Эрика и Франсуа, благо рук как раз хватило, чтоб люди не особо вырывались. Ну а сдавленную ругань вполне можно принять за приветствие и радость от встречи…
— Шаисс, твою мать! — Эрик, как более здоровый, выбрался первым. Спасателя наг бережно посадил обратно, поправил на нем одежду и проговорил, смешно растягивая шипящие:
— Франс-суа! Даже твоего хвос-ста не видно на моей родине, хотя вся с-семья ежегодно с-с-собираетсся в надежде, ч-ш-што ты почтиш-шь нас-с с-своим вис-ситом!
— Какой визит, Шаисс! – отмахнулся спасатель. — Ты же знаешь, я тут… болел!
— Болел он, с-снаем! — наг обернулся к невольным зрителям, коих за соседними столиками хватало, и, эмоционально жестикулируя, воззвал: — Я, можно с-скас-сать, обяс-сан, причем не только ш-шкурой, но и что хуш-ше – кош-ш-шельком, а этот нехорош-ший двуногий даже не с-сообщил, что ему нужна помош-шь? Почему я ус-снаю, ш-што мой дорогой друг попал в руки пиратов, которые хотели от него одну веш-шь? И ладно бы веш-шь была, так ведь ее не было! Но я бы ее наш-ш-шел! И поверь, даже зас-сунул ее, куда она точно не лес-сет! И как ты объяснишь такое невнимание к с-с-славному фассху, который уже третий год с-с-страдает, ш-шелая отдать тебе долг?
— А за что вы ему обязаны? — не удержался от вопроса Асато. Фашихассов он видел не раз, но столь близкий контакт случился впервые.
Фассх зачем-то посмотрел по сторонам и даже себе за спину.
— Я тут один, — зловредно сообщил он. — И поэтому нам с-с-следует перейти на ты и выпить за с-снакомс-ство!
Официантка подала ему кружку, в которую наг, воровато оглянувшись, долил жидкости из маленькой прозрачной бутылки. Попробовал получившийся коктейль и блаженно зажмурился. Поскольку зрителей не убыло, да и Асато продолжал смотреть с интересом, то хвостатый торговец пустился в рассказ о нападении на корабль, которым он путешествовал:
— И вот представьте себе, круис-сник в клоч-чья, но и мы тоже не из тух-хлых яйц-с вылупились, з-с-садали пиратам так, что они з-с-сабыли зачем приш-ш-шли! Но, конеч-чно, у них перевес-с-с… — Тут фасх решил, что напиваться одному неинтересно, и немного потыкал в меню, заказав алкоголь для всех, причем уже не пиво, а коньяк, который принесли в небольшом бочонке с краном. К коньяку подали многочисленные салаты и закуски, из которых землянам были известны далеко не все. Прозвучал первый тост «за чудесное спасение». Наг закусил прозрачным шариком, выловленным из желеобразной синей массы, и продолжил рассказ:
— А потом я открываю глас-са и ос-соз-снаю, волокут меня за хвос-с-ст! Да еще не будем покас-сывать пальцем кто говорит, что ш-ш-шланг, мол, брос-сьте на пол, чтоб с-с-с койки не с-с-сверс-с-силсяяя!
Асато представил себе такую не гуманную доставку раненого и уточнил у Франсуа. Спасатель подтвердил скандальную историю издевательств над честным ксеносом, от себя добавив, что ранен наг не был. Просто ухитрился завалить себя ранеными и убитыми пиратами так, что почти задохнулся. Пиратам не повезло дважды: при нападении на лайнер пассажиры не сдались, а дождались, когда пираты окажутся внутри, и дали бой. И второй раз, когда оказалось, что капитан успел подать сигнал бедствия, а рядом проходили полицейские. В результате полиция и спасатели прибыли на место, арестовали остатки нападавших и, оценив состояние лайнера, а также количество пленных, раненых и просто гражданских, мобилизовали все пролетающие суда. Успели чудом, когда «Кельпи» отходила одной из последних, героический круизник медленно и торжественно переломился пополам, окрасив космос коротким цветком пламени.
— Они нас-с киборгом транс-спортировали! А он с-с-собрал з-за хвос-сты с-с-сразу четыре ш-ш-штуки и поволок по полу! Нет, понимаю, с-спеш-шили! Но это было оч-ш-шень грубо!
— Это было бегом, — пояснил Эрик в ответ на удивление друга. — Корабль разваливался на куски, и каждая секунда на счету, а тут целая толпа пострадавших и один мой киборг! Рон, бедняга, для характеристики ситуации использовал словарь нецензурных выражений последней редакции, пока всех перетаскал! Чтоб я еще раз со спасателями связался!
— Тебе грамоту вруч-ш-шили, неблагодарный ты ч-ш-шеловек! И ш-што ты ответил, помниш-шь?
— А что я мог ответить? Задерживают на три дня, канифолят мозги по самые яйца и после всего суют глянцевую бумажку — не скурить, не подтереться! – заржал Эрик, вспомнив церемонию награждения.
Постепенно, с коньячком, разговор перешел и на приключения Франсуа. Спасателей традиционно не трогали, мало ли, может и самим помощь понадобиться, поэтому налет на их катер, а также захват и пытки одного из них были событием выдающимся. Пиратов полиция настигла, ну а сам похищенный выжил чудом: охранявший его киборг, получив приказ добить раненого, выстрелил так, что не задел ни одного жизненно-важного органа.
— Я когда вышел из больницы, попытался найти его, — вздохнул Франсуа. — Но это оказалось нелегко. Продали пиратскую технику на Stiks-17, и шанс добыть кибера живым падает с каждым днем. Мне формальности так просто не одолеть. Я сюда, собственно, к посреднику прилетел.
Фасх посмотрел на всю компанию грустно, залпом опрокинул в себя остатки коньяка, пошатнулся, но речь осталась твердой:
— С-с-зач-чем пос-средник? Ес-с-сть я! Надо ш-шелес-ску — дос-станем!
— А сколько это будет стоить? – златолюбивость хвостатых торговцев была известна, и спасатель всерьез опасался невозможности оплатить услуги. Наг заглянул в пустой бокал, перевел печальный взгляд на лицо приятеля и наконец объявил:
— Ес-сли выйдет, тогда обс-судим. Ес-с-сть вещ-щи дорош-ше кредитки, Франс-суа. Ес-с-сли нуш-шна маш-шинка — с-с-сделаем. С-саодно и в гос-сти приедеш-шь!
Дружно выпили за успех предприятия, потом еще за знакомство и за спасателей. Потом вредный наг потребовал счет и долго пересчитывал сумму, прежде чем заплатить.
— Предлагаю выпить на брудерш-шаффт! До дна! В конце конц-с-сов, коньяка еще много, а нас-с – мало. — Шаисс подобрал хвост, который почему-то вместо того, чтоб лежать кольцами, размотался на пол-бара. Пришлось призвать одичавшую конечность к порядку четырьмя оставшимися. Эту маленькую победу тоже отметили, хотя коньяк и закуски почти кончились. В какой-то момент Асато обнаружил, что в компании потери – Франсуа тихо спал, уткнувшись лицом в сгиб здоровой руки, а наг сначала умиленно рассматривал его, а потом, подумав, улегся рядом, подстелив хвост, и уснул.
Эрик собрался было улечься третьим, но сообразил, что его как бы ждут на корабле. И он обещал Рону… А Асато ждет его киборг, которому он что-то там тоже обещал, и, главное, надо донести покупки. И гранаты. Мысль от гранат переползла на «боевых товарищей», тех самых, которых не бросают. И Эрик с трудом поднялся — ему нужно было срочно решить проблему транспортировки друзей до дома.
Через некоторое время охрана с изумлением провожала взглядом странную компанию: на гравиплатформе, свешиваясь хвостом и одной рукой, звучно храпел наг. Тремя другими он нежно прижимал к себе невысокого азиата, который слегка подхрапывал, кутаясь в конечности собутыльника. Еще два человека, изредка матерясь, катили перед собой эту композицию, периодически то спотыкаясь о хвост фасха, то наступая на него и падая на пол.
Как определить, что подозреваемый лжет
Если человек касается лица: потирает лоб, чешет нос, прикрывает рот, то это признаки, что он подсознательно закрывается от вас, ставит своего рода барьер. Также следует замечать, если подозреваемый скрещивает руки или ноги. Это указывает на желание не выдать что-то. Особенно важно обращать внимание на движения назад, когда вы задаёте вопросы. Если голова отвечающего резко отстранится назад или вниз – это, возможно, тоже попытка закрыться.
Из наставления дознавателям
Вообще-то Лина считала свои нервы достаточно закаленными. Но иглы, блистающие в плече и руке Алексея…
Такеши. Бывший врач, бывший блестящий нейрохирург, ныне избравший себе новую специальность.
Она перенесла его в комнату-тюрьму пятнадцать минут назад. На всякий случай — на день раньше договоренного срока. Что ее толкнуло изменить дату, она сама не знала. Предчувствие.
Азиат с непроницаемым выражением осмотрел пациента, задал несколько вопросов, потом поинтересовался у молчаливой Лины:
— Не фиксируем?
— А что, есть необходимость? — вопросом на вопрос ответила Лина. — Лечить собираемся или развлекаться?
— Лечение тоже может быть связано неприятными ощущениями, — бесстрастно объяснил Такеши, щуря темные глаза.
— Подопечный — послушный мальчик и будет сидеть тихо, — с нажимом проговорила девушка. — Правда, Алексей?
— Правда, — отозвался тихий голос.
Смуглокожий азиат согласно склонил голову и раскрыл футляр-ящичек. Свет заиграл на гранях хрустальных флаконов. Блеснули иглы.
— Приступим.
Вот и приступили, черт побери!
Точно неизвестно, что ощущал юноша, Лина могла лишь догадываться, но вел он себя безукоризненно: послушно и без задержек подставил руку, замирал, когда требовали, и даже задал какой-то вопрос, демонстрируя любопытство.
Но Лине все равно было не по себе.
Бесстрастная маска скрывала кипящую ярость и беспокойство. Что-то было не так.
Что-то. На первый взгляд все шло по плану: умелые пальцы гостя (и правда знаток) порхали над рукой юноши, тот вел себя соответственно. Но что-то все-таки было не так.
Такеши сначала хмурился, потом смуглое лицо приняло непроницаемый вид, и он занялся извлечением игл. Ловкие движения и мягкий приговор со снисходительной, вкрадчивой, даже в какой-то мере доверительной интонацией — и Лина внутренне взъерошилась. Так сильно сейчас ситуация была похожа на ту… из воспоминания. Даже голос тот же.
И слова.
— Похоже, сеанс прошел успешно. Все хорошо. Нет, дело вовсе не в остатках яда. Тут скорей другой аспект.
— Какой?
— Очень важно каждой болезни подобрать правильное лекарство. Для кого-то травы, — очередная игла отправляется в специальную коробочку. — Для кого-то массаж… — еще одна игла, — Кому-то перышко…- а голос еще мягче и вкрадчивей.- А кому-то кошачья лапка.
Все.
То интуитивное предчувствие беды, наследство то ли Феникса, то ли неизвестного отца, холодом ожгло лицо.
Время замедлило ход.
Точно в боевом режиме Лина увидела, как странным, текуче-быстрым движением рука Такеши рванулась вперед. и как Алексей защитным жестом перехватывает ее, не давая коснуться своего лица.
Как оба они замирают. а потом тонкие губы Такеши раздвигаются в торжествующей улыбке.
— Так-так. — не меняя интонации, говорит он. — Значит, я не ошибся. Ты притворяешься!
Время замерло.
Нет, все было по-прежнему: негромко отстукивали время старинные часы, зачем-то присланные Повелителем, мерно журчала вода в крохотном подарочном фонтанчике, все двигалось…
Только замерли старые враги, неотрывно глядя друг другу в глаза.
И она. Она тоже застыла.
Они ничего не планировали на такой случай. Такой быстрый и неожиданный провал! Сокрушительный. Катастрофа…
— Как интересно, — хищно улыбаются ее губы. Она еще не знала, что делать, подсознание выдало реплику автоматически. Наверно, поэтому голос звучал чуть угрожающе. Привычный боевой режим. — Просто сюрприз. Такеши, вы ручаетесь за свои слова?
— Да, — улыбается азиат, отнимая руку. Узкие глаза то и дело обращались к напряженному лицу Алекса. Японец многозначительно пошевелил пальцами и нарочито медленно сложил руки на груди. — Уверен. Можно солгать лицом. Даже голосом. Даже телом иногда, хотя опытному глазу легко уловить напряжение. Но вот непроизвольные реакции выдают все. Ваш подопечный помнит наше знакомство. А значит, помнит и все остальное.
Алексей быстро опускает глаза. И снова смотрит на Такеши — с такой яростью и ненавистью, что, азиат делает полшага назад.
— Я тебя помню, — выдохнул пленный ангел. — И, думаю, ты меня тоже не забудешь!
— А ну-ка, замолчи, — велит Лина.
Оба умолкли и посмотрели на нее.
Сейчас.
Мягко, по-тигриному, ступая, Лина медленно обошла своего подопечного. Как оборотень — добычу.
— Интересно, — процедила она уже ледяным голосом. — Притворялся, значит. А ну встать!
Алексей посмотрел на нее тем ничего не выражающим взглядом, который она хорошо помнила. но промолчал. Он не понимал… но и не помешает.
Прости.
— Встать! — феникс уже занесла руку для удара, но опустила, не коснувшись. Я не могу. И не буду… — Повелителю определенно интересно будет узнать об этом… а, подопечный?
Алексей молчал.
— Ладно, не буду портить ему удовольствие. Он наверняка захочет сам все проверить, но потом мы с тобой, надеюсь, поговорим. О притворстве.
И не глядя больше на юношу, повернулась к догадливому врачевателю-палачу.
— Такеши, я думаю, нам нужно сообщить милорду эту увлекательную новость. Вы уже придумали, что попросить в награду? Милорд будет щедр.- и ведьма протягивает ему руку для переноса.
День не задался с утра.
Во-первых, над головой, как дамоклов меч, висела предстоящая встреча с палачом-врачевателем, во-вторых, клан (и Хранительница)снова требовали Сбора, а сообщать, что они, в общем-то, не совсем правильно живут, девушке не хотелось. Не до того. В-третьих, Лина снова не выспалась.
Сначала ей растрепал нервы этот чертов прием и дорогой Повелитель, потом никак не желал успокаиваться феникс… потом по самоконтролю увесисто долбанула бабушка со своим сообщением о матери и природе Пламени Феникса. Лина не могла уснуть, все листала и листала страницы собственной памяти, по новому оценивая мамины упреки. ее жесткость и непримиримость к недостаткам дочери, ее вспыльчивость, ее ненависть ко всем «неправильным увлечениям».
Мам, смотри, какой дождик. Капельки словно танцуют! И… Мам. ты что? Я что-то не так сказала?
Мама, я устала. Давай сегодня больше не будем? У меня сегодня уже руки не поднимаются, правда. Но я же только… За что?.. Есть три часа дополнительных тренировок.
Мама… мам, не надо, пожалуйста, девочки говорили — это больно. Мне же только семь, еще никто не… Мама…
Что ты делаешь?! Мама, он же живой! Мам… Да, госпожа Приближенная, я больше не принесу в дом никого живого. Да, я не спросила. Есть лишение прогулок на месяц. Но… Есть два часа дополнительных занятий ежедневно.
И что я на этот раз сделала плохого? Танцы — это тоже отработка реакций и навык владения телом. Нет, ма… госпожа Приближенная, я не лгу. Хорошо, мне это еще и нравится. Но что в этом плохого?
За что?
Я не понимаю, почему мне нельзя то, что разрешается остальным!
Нет, госпожа Приближенная, я не уйду. И не смей его трогать, он тут совершенно ни при чем. Это я попросила его учить меня. И… Мама, ты думаешь, что все решишь силой?
Да хоть убей, это все равно не жизнь!
Слушаюсь, госпожа Приближенная. Питомник?!
Нет…
Да. Слушаюсь. Нет вопросов, госпожа Приближенная. Поговорить? О чем? Нет, я не нуждаюсь в разговоре. Все в порядке. Завести птицу? Вы шутите?
Со мной все в порядке.
Лина отложила книгу-справочник, которую безуспешно пыталась читать уже второй час.
Что же ты наделала, мама…
Если б не Триш, немного отогревшая ее своей дружбой, если б не Алекс, с ней бы так и осталось «все в порядке». Как в часах. Все детали на месте, все работает, но… механически. Все в порядке. Ледяном.
Я была «в норме», даже стала лучшей среди фениксов. Просто… это была не совсем я.
Ох, мама.
Напуганный силой эмоций, сон бесследно исчез, и ночь со своим покоем и тишиной текла мимо.
А потом… потом Алексу снова приснился кошмар.
Сначала это был чуть слышный стон, сорвавший ее с кресла не хуже телекинеза.
Кошмар? Опять?! Их давно не было, больше месяца… да, почти два. Он как-то справился со своими воспоминаниями — то ли отгородился, то ли сумел взять под контроль. а теперь, после этого приема, они вернулись?
Да.
Алекс замер, застыл натянутой струной, так что коснуться страшно. Он не кричал и отбиваться не пытался, только дышал иначе — тяжело, рвано, а от закушенной губы уже змеилась тоненькая ленточка крови.
Алекс! Проснись!
Нет реакции.
Алекс!
Нет, не так.
Шкатулка с камнями, кажется, сама прыгает в руку. рассыпается обломками, брызжет искрами-алмазами, и грохот, наконец, вырывает Алекса из оков жуткого сна.
И тогда он отводит глаза.
Нам прививки сделаны от слез и грез дешевых,
От дурных болезней и от бешеных зверей.
Нам плевать из космоса на взрывы всех сверхновых –
на Земле бывало веселей!
В. Высоцкий, «Марш космических негодяев».
Лунное небо изменилось: к ярким немигающим звездам и серпу растущей Земли добавился еще один источник света – дюзы пилотируемого космического корабля. «Оранжерея» взорвалась шквалом аплодисментов и радостных криков. Кто-то смахивал предательски выступающие слёзы, и их можно было понять, через несколько часов этим людям предстоял обратный путь домой, на Землю. Не сразу, конечно, – через «НОС», многомодульную национальную орбитальную станцию, крупнейшую из действующих.
Плеча Макса коснулась чья-то ладонь.
– Пора? – повернулся он в разрежённой толпе, встретившись взглядом с Серёгой.
– Да, – улыбаясь, откликнулся тот. – Нужно ещё вещи погрузить, «клавушку» на «панцирь» поменять…
Люди постепенно расходились, тепло прощаясь с остающимися.Двадцатиметровый резервуар с хлореллой разгородил занятых и беззаботных. Все, кто был свободен, не сговариваясь, собрались у прозрачной стены. Огромный сферический купол из толстого армированного стекла открывал фантастический вид на звездное небо с висящей почти в зените Землей. Величественную картину неумолимо перечёркивал силуэт приближающегося корабля.
Само появление летательного аппарата считалось исключительным событием для лунной горнодобывающей базы «Восточная». Посылки с Земли, в том числе еду и оборудование, забрасывали беспилотником, а за очередной партией контейнеров сжиженного гелия-3 прилетал грузовой корабль, который пилот дядька Колька виртуозно сажал на посадочную площадку рядом с промышленным комплексом. И всего несколько раз за всю историю существования базы (без малого одиннадцать лет) появлялся пассажирский транспортник с новой рабочей сменой, попутно забирая тех, чей контракт подходил к концу. Так и случилось в этот раз.
– Ну, бывай, что ли?
– Счастливо оставаться! – пожал протянутую руку Серёга. Комбинезон не оставлял открытых участков тела, за исключением головы и кистей. Кисти закрывались специальными перчатками с шершавой фактурой в ладонной части и гладкой с тыльной стороны, но рукопожатие в «оранжерее» вышло особенно крепким не поэтому. Приятель понимал, что на базу больше не вернется: ему было сорок два, и на Луне он считался чуть ли не старичком. Игосударство, и частные компании предпочитали брать сюда молодежь, чтобы через пятнадцать-двадцать лет получить множество сотрудников разного возраста с космическим опытом. Макс в свои тридцать чувствовал себя на базе как рыба в воде. Из 63 работников оставались «на второй контракт» сорок, а сейчас вот буквально на пороге топталась третья смена, которая должна заменить двадцать три человека, в том числе и Серёгу.
Макс проводил взглядом фигуру бывшего начальника инженерно-технического отдела до лифтовой кабины и обратил внимание на пылевое облако, обволакивающее купол. Космический корабль скрылся из вида за ближайшим склоном и, гудя, заходил на посадку. По стеклу привычно простучал град небольших камней, часть из них вязла в слое оседающей пыли, другие успевали скатиться по выпуклой поверхности в реголит. Призрачная атмосфера, из вежливости не называемая вакуумом, превратилась в тучу пыли.
Отдел, в котором работал Макс, за три года превратился в сплоченную команду, но вот один уже безвозвратно шагал по переходному коридору, соединяющему базу с посадочной станцией. Второй – Гоша – сегодня дежурил в четвёртом ремонтном отсеке. Синекура вообще-то, но только не сегодня: за техником присматривал сам начальник базы, Покровский. На последней тренировке «условно пострадавший» Гоша изобразил курортника на пляже и закопался в реголит по самые уши. Через такой слой не просвечивала даже спасительно-яркая «клавушка». Техника нашли, еле-еле уложившись в отведенное время. Формально ругать его было не за что, но начальство все-таки громко попросило Гошу не испытывать иные функции скафандра – например, возможность удерживать воздух минут пять-десять без шлема за счет направленного газового выброса, или прогуливаться со шлемом по лунной поверхности в течение часа. Кто хочет в испытатели, тем в другой отряд, а у нас тут гаечки крутить надо, во славу промышленности, науки и «ГосКосмоса», конечно…
Корпорация «ГосКосмос» в этот раз, вопреки обыкновению, смогла повлиять на ОАО «Полёт», монополиста в области российского ракетостроения, и назначить дату прилёта смены на 12 апреля 2061 года. Ради красивой даты плюнули даже на экономическую целесообразность: траектория на сей раз была невыгодной. Зато совмещение 100-летнего юбилея первого полёта человека в космос с очередной высадкой людей на лунную поверхность выглядело символично, несмотря на разный уровень достижений. Начальство базы объявило этот день выходным, но без дежурств и ответственных, разумеется, не обошлось. Максу досталась «оранжерея», центральный биохимический отсек, – одно из редких помещений базы, позволяющее выглянуть за стены без облачения в «панцирь», тяжёлый скафандр для выхода на поверхность. Однако «клавушка», она же «КЛА-В-8», была обязательна к ношению. Максим глянул на оранжевый неясный отблеск в стекле и поморщился: яркий цвет здорово бил по глазам.
Клубы пыли не рассеивались, народ, разбившись на кучки, гудел.
– Помнишь, дядя Коля посадил грузовик на одном двигателе, а Марина потом…
— Рыжий, говорят, всю посадку продрых…
— А у нас дверь каюты заклинило, сами просочились в коридор, а чемоданы уже никак, Эвелина ругается, пришлось свертки по чужим сумкам распихивать. Карина, бедняжка, полчаса возилась. А чемоданы ей потом прислали, да.
Бойцы вспоминают минувшие дни, фыркнул Макс. Разминаются перед приездом новичков. Ничего-ничего, после официальной части на неподготовленные головы столько фольклора польется – только успевай слушать. Про дела древние, места незнаемые, титанов духа… Большинство баек касалось легендарных времен после взрыва: «Восточную» построили в 2050-м, но из-за аварии в термоблоке половину надземных построек попросту снесло. Люди спаслись, обошлось даже без серьезных травм, но в результате руководство пересмотрело свои взгляды по части безопасности и медицины, а конструкторы всех лунных сооружений стали закладывать в планы параноидальные цифры возможных перегрузок. А пока все спорили, не отправить ли на Луну одних роботов, «Восточная» обзавелась соседями. В двухстах километрах устроилась американская «Артемида», на линии между ними приютилась общая лаборатория-обсерватория «Астра» и маленькая техническая станция, а в Море Дождей построили базы японцы и китайцы – тоже практически бок о бок.
К 2056 году, когда обновленная «Восточная» была готова отпустить строителей и принять рабочих, Луну можно было считать густонаселенным небесным телом. Во всяком случае, на Марсе еще никто не жил – болтались на орбите да иногда делали короткие вылазки! А на лунных базах добывали бесценный для земной энергетики гелий-3, попутно извлекая из реголита и другие полезные ископаемые, например, титан. Пока техники присматривали за агрегатами, ученые превратили базы в гигантские лаборатории, изучая космос, Луну и человека на ней. Так что «лунатики» не без оснований подкалывали в Сети космических коллег и изображали старожилов перед новичками-чечако.
– Правый! – окликнул сзади Макса по фамилии начальник «Восточной».
– Да, Алексей Юрьевич? – обернулся тот, столкнувшись нос к носу с Покровским. Высокий, худощавый, прямой, как главная антенна, начальник поддерживал физическую форму, и в свои сорок мог дать фору двадцатилетним.
– Прибывший с грузом перевозчик повредил переднюю ось. Бригада в третьем ремонтном отсеке им уже занимается, – полковник в отставке словно рапорт «ГосКосмосу» строчил.
– Опять первый?
– Нет, «Гром-2». Снимаю тебя с дежурства. Сам достою.
– Понял, иду.
Макс поискал в ситуации хорошее и обрадовался тому, что можно снять скафандр. И поскорее, а то можно пропустить все веселье. В конце концов, сюда не каждый день новые люди прилетают! Понятно, что все давно познакомились через Сеть, но одно дело – лица на экране, другое – соседи по кубрику.
Бригада уже занимается, значит, доставлять машину с поля не нужно. Быстрее управимся, но… минус еще один шанс погулять снаружи.
Макс с детства мечтал прыгать по лунной поверхности в настоящем скафандре и приложил к этому все усилия: занимался гимнастикой и лёгкой атлетикой, интересовался космонавтикой, и в конце концов отважился подать документы на факультет строительной робототехники, справедливо рассудив, что конструктор-разработчик – востребованная в звёздном небе профессия. Красный диплом открыл дорогу на трёхлетние курсы подготовки космонавтов. В двадцать семь он с удивлением обнаружил себя на лунной базе. Но мечта не спешила осуществиться. Если не считать тренировок и учебных тревог, полноценный скафандр, «панцирь», Макс выгуливал по реголиту дважды: во время высадки и когда год назад забарахлил передатчик. Двадцать минут и полтора часа. Вот и всё время топтания лунной пыли за три года. Хоть в обслуживающий персонал записывайся – те хотя бы время от времени выбирались наружу, чтобы счистить космический мусор с купола «оранжереи» или протереть стеклянный фасад смотровой площадки, если вдруг не справлялись очистители. Вот «клавушку» надевать приходилось гораздо чаще. Надоесть успела до чёртиков. Неудобная. А цвет? Ужас!
Впрочем, новый трехлетний контракт он все же подписал: романтика романтикой, а опыт, знания и, что немаловажно, деньги тоже нужны.
Палец Макса уже приближался к кнопке вызова лифта, когда запищал селектор. Трубку надлежало взять дежурному.
– Покровский у аппарата, – отчеканил начальник, исполняющий только что принятые обязанности.
Собравшиеся смотреть прилунение люди притихли.
– Да, двадцать три человека на замену.
Воздух наполнился смутным беспокойством.
– Нет, никакого пополнения.
Алексей Юрьевич – спокойный уравновешенный человек, безжалостно подавляющий любые эмоции. Вот и на этот раз еле различимое удивление скользнуло в твёрдом голосе, сменившись тенью беспокойства.
– Я разберусь. Сейчас буду.
Ответственность за происходящее подталкивала к немедленному действию, но несколько десятков пар глаз в растерянности ждали прояснения ситуации. Поэтому за щелчком вешаемой на законное место трубки прозвучали слова, вполне обыденные для Земли, но для находящихся на закрытой лунной базе означавшие проблемы пока ещё не ясного масштаба, которые могли привести к настоящей катастрофе. И повисшая после них полнейшая тишина доказывала, что суть всеми понята правильно.
– Новая смена – двадцать четыре человека.
Утро для Александра началось с голоса Рэя:
— Давай посмотрим, можно ли мне уже вставать?
Александр разлепил глаза и поднялся, растирая виски – органический мозг плохо отреагировал на сон при работающем на полную мощность процессоре.
— Что ж тебе прям с утра не терпится?
— Хочется уже побыстрее на ноги, — отозвался Рэй.
— Дай хоть одеться, — Александр поплескал в лицо холодной водой, просыпаясь, натянул джинсы и футболку. С диагностом наклонился над Рэем:
— Показывай.
Диагност показал полное восстановление костной ткани.
— Прекрасно. Теперь попробуй встать.
Рэй спустил ноги с кресла и осторожно встал. Поморщился, но сделал шаг.
— Хорошо, — одобрил Александр, — а теперь без имплантатов.
Рэй отключил механические детали и тут же оступился:
— Больно наступать, еще больнее, чем было.
Александр мягко толкнул Рэя обратно в кресло, присел и чуткими пальцами пробежался по ступне.
— Мышцы деформированы, массаж надо делать, растягивать. Ты не знаешь, специальные программы есть? А то по-человечески долго осваивать, тут определенная специфика нужна.
— Есть, Irien’овские и для Маry, в разделе «медпомощь», там покопайся. Только лишнего ничего себе не установи нечаянно, — Рэй снова быстро обрел обычную легкость.
Александр открыл свой рабочий чемоданчик, просмотрел список программ.
— Массаж при спортивных травмах, это?
— Наверное, я же название не могу сказать.
— Вот еще один: «массаж медицинский». Сейчас оба загружу, посмотрим, что получится.
Обе утилиты легли в процессор, и Александр снова взялся за ногу Рэя.
— Тебе как, быстро и надежно или долго и вежливо?
— Быстро и надежно, естественно, — с жаром воскликнул Рэй.
— Тогда терпи, — хмыкнул Александр.
Полностью подчиняясь программе, он вначале осторожно размял мышцы, а потом каким-то хитрым хватом зажал ступню и выгнул ее «птичкой» так, что Рэй зашипел сквозь стиснутые зубы:
— Что ты делаешь?
— Рву мышцы, — невозмутимо отозвался Александр и в довершение впился пальцами глубоко внутрь. Под нажимом стало расползаться пятно гематомы.
— Жесть! – Рэй перекинул информацию от рецепторов на процессор. – А зачем?
— Сейчас зафиксирую в правильном положении, — Александр сноровисто наложил фиксатор из быстроотвердевающего пластика, — и мышечные волокна срастутся так, как нужно. К вечеру размотаем.
Поднялся, вытирая руки медицинской салфеткой.
— Завтракать будешь?
— Когда это нормальные киборги отказывались от завтрака? И от обеда и от ужина тоже.
— Даже от несладкого? – с преувеличенным ужасом округлил глаза Александр.
— Эх, ага. С вашими человеческими привычками придется мороженым догоняться.
Рэй немного помолчал, потом поднял на Александра виноватые глаза:
— Алекс, ты на меня слишком серьезно не реагируй, у меня шутки, наверное, дурацкие, я ведь только учусь.
— Таак, — Александр присел на край кресла, — с чего такие приступы самообвиновачивания?
— Ты, наверное, подумаешь, вот, зазнался. А я просто ошалел от вседозволенности. Ты не думай, я тебе очень благодарен, я до сих пор поверить не могу, что это все, — он обвел взглядом тесную рубку, — со мной, что все настоящее, — в глазах виноватость сменилась почти фанатичной преданностью, — я для тебя, только скажи, DEX-компани штурмовать пойду, с одним бластером.
Александр стиснул ладонь Рэя, слов не хватало.
— А еда, это я так, придуриваюсь. Мне на самом деле все в радость. Последние несколько лет мне редко что-то кроме DEX-эконом перепадало. Вкус мерзкий – это фигня. Вот когда процессор, вместо того, чтобы просчитать траекторию возможного падения качающейся вывески, начинает тормозить из-за отсутствия глюкозы – это уже неприятно. Когда идешь по улице, и от запаха сахарной ваты начинает мелко потряхивать, и даже повернуться в ту сторону нельзя…
— Все прошло, — Александр тряхнул Рэя за плечо, — все позади, и больше не вернется. Другие сложности будут, не отрицаю, но скрываться уже не надо будет больше никогда. Или, наоборот, всегда. Ты же теперь как человек будешь.
— Нормально, я справлюсь.
— А хочешь, я тебе из города сахарной ваты привезу?
— Хочу, — обрадовался Рэй.
— И привезу вот, — Александр встрепал Рэю макушку, — пацан ты еще зеленый.
— Почему зеленый? – Рэй смешно скосил глаза на нос, потом подтащил к глазам прядь волос, — белый. И рыжий.
— Вот об этом я и говорю, — туманно ответил Александр, и, уже из кухни, где наконец-то взялся за приготовление завтрака, пояснил:
— Поговорка эта о том, что собеседник еще недостаточно зрелый, в моральном, психологическом, умственном, физиологическом или другом плане, зависит от контекста. Аналогами этой поговорки являются «мелочь пузатая», «салага», «чайник», «неоперившийся птенец», «пороху не нюхал» и еще множество других. Вот поэтому я тебе скинул словарь идиоматических выражений, читай и наслаждайся.
— Буду читать, — Рэй открыл одну из книг в вирт-окне, — это нормально, что я не загружаю книгу в процессор, а читаю глазами?
— Да, абсолютно, — кивнул Александр, хотя Рэй его и не мог видеть, — это как раз очень по-человечески, продолжай.
Позавтракав с Рэем без изысков приготовленной яичницей, Александр улетел в город. Без особой цели, если не считать обещанную сахарную вату. Просто хотелось не торопясь пройтись по инопланетному городу, почувствовать мир не на бегу, а вдумчиво впитать его, прикоснуться к атмосфере.
Прошелся. Сильно не впечатлило – в Кольце сколько угодно мест гораздо экзотичнее. Обычный маленький городок, таких полно в российских глубинках. Ну, инопланетяне. Немного, но есть. Те же полосатые изящные альфиане, вездесущие суетливые шоаррцы. Но Александр честно выходил четыре часа – в конце концов, надо дать Рэю хотя бы немного свободы от своего постоянного присутствия.
В конце прогулки Александр в том же гипермаркете купил большой ком сахарной ваты и, подчиняясь наитию, сгреб с полки большую половину чупа-чупсов, здесь обзывающихся как «Соси ледовый сахар».
С пакетом вернулся на яхту. Рэй дисциплинированно лечился с книгой в вирт-окне и полурастаявшим мороженым в руках.
Увидев Александра, он поспешно заглотал лакомство и промычал что-то приветственное.
— Чего-чего?
— Просто привет сказал, — Рэй продышался и повторил уже внятно.
— Аа. Вот, держи, — протянул сладкоежке пакет с покупками.
Рэй немедленно вытащил сахарную вату и распотрошил упаковку. Блаженно жмурясь, отщипнул кусок, затолкал в рот… и предвкушение неземного удовольствия сменилось на его лице разочарованием.
— Это же просто сахар.
— Ну да. Чистая сахароза, расплавленная и вытянутая в нити.
— Мне казалось, что вкус у нее должен быть просто волшебный. Судя по запаху.
— Тогда, в условиях гипогликемии, так бы и было. А сейчас потребности системы в простых углеводах восполнены, а тебе самому она просто не понравилась. Совершенно нормальное восприятие взрослого человека. Не хочешь есть просто так – оставь и положи потом в чай. Возьми чупа-чупс.
— Это вот это на палочке?
— Да, — Александр порылся в пакете и вытащил леденец себе, выбрав со знакомым вкусом, клубничным, — рассказывай, что прочитал.
— Как надо входить в дверь, здороваться, занимать места в транспорте, держать столовые приборы, знакомиться, прощаться… Все так сложно. Но я запомнил. Этим правилам надо следовать всегда-всегда?
— Нет. Исключения бывают, и часто.
— А когда не надо?
— А вот это тебе придется самому понять, накопив и сопоставив нецифровые данные. Да, сложно. Иногда тебе будет что-то непонятно, иногда будешь непонятен ты. В любой ситуации держи хвост пистолетом и делай вид, что так и было задумано.
— Ага. Про хвост пистолетом – это тоже поговорка?
— Да.
— Я еще одну знаю: не все то золото, что блестит, это про вату, которая мне не понравилась, — Рэй тоже запустил руку в пакет с леденцами, вытащил один, снял шуршащую обертку и облизал.
— Знаешь, прикольно, — сунул сладкий шарик в рот и невнятно спросил:
— Когда фиксатор снимать будем? Система сообщает, что все заросло.
— Да? Давай тогда посмотрим, — Александр подтянул ступню Рэя поближе к себе, — и поговорку ты употребил совершенно правильно. Познакомься – это первое разочарование в твоей самостоятельной жизни.
— Еще знаю подходящие. В каждой бочке ложка меда. Нет. В каждой бочке меда ложка дегтя. И чтобы жизнь медом не казалась. А что такое мед?
— Тоже сладость. Вырабатывают насекомые-опылители. Не знаю, как у вас, а у нас еще и жутко полезная вещь. О, надо будет купить тебе, если увижу настоящий. Вторая правильно, а первая без слова «каждой», но тоже вполне подходит, — Александр обработал пластик размягчителем и осторожно размотал.
— Да, тут довольно неплохо все выглядит, — синяк пожелтел и почти рассосался, — ну-ка, вставай.
Рэй встал, непринужденно опираясь на бывшую больную ногу.
— И все-таки, как-то она неожиданно быстро заросла.
— А что ты хотел, в тебя столько регенерина влито, вот и наблюдаются остаточные эффекты. А теперь марш на улицу.
Рэй промаршировал по трапу и остановился неподалеку.
— Задание для разминки ноги: три километра бегом без использования имплантатов. И пока это расстояние не преодолеешь – даже не думай возвращаться.
Рэй хитро сощурился, время ведь не было указано, но Александр продолжил:
— Минимальная скорость восемь километров в час. Жду.
— Я пошел, — Рэй развернулся и скрылся в лесу. Александр присел на ступеньки трапа и открыл на комме вирт-окно с книгой. Ждать пришлось недолго – через тридцать минут Рэй так же бодренько прискакал с другой стороны корабля.
— Все просто отлично! Работает! Я, правда, задержался немного, смотри, какие интересные тона, — скинул в процессор Алексу голографию озера. Тона, правда, были интересные – вода переливалась от густо-зеленого до серебряного.
— Работает – это прекрасно. Болевые ощущения есть?
— Нету. Ну, почти нету. Разрабатывать и пройдет.
Александр скептически посмотрел на Рэя, но тот просто лучился энтузиазмом.
— Хорошо. Чем бы ты хотел заняться в остаток дня?
— Из каких вариантов можно выбирать?
— Вариант «начать галактическую войну» исключается. А кроме… не знаю, сам смотри.
— Тогда, — Рэй помялся, — я бы хотел прогуляться в город.
— Ну, давай, прогуляемся, — Александр поднялся.
— Сам, — Рэй смотрел с надеждой.
— Сам? Один? – последствия этой прогулки Александр не мог просчитать, они были непредсказуемы.
— Да. Можно?
— А почему бы и нет? Только очень осторожно. Флаер возьмешь?
— Нет, пешком.
— Ну, иди. Нет, стой, подожди минутку, — Александр скрылся в яхте, почти сразу же вышел и протянул Рэю банковскую карточку:
— Держи, если надо будет, воспользуешься. Может, перекусить захочешь, или еще чего. Документы никакие не бери, — снял с руки комм, — будешь задерживаться, маякни. Ответит Барсик, тут мы с ним уже разберемся.
— Все понял, — Рэй счастливо улыбался.
— Удачи.
Рэй легким неслышным бегом удалился в сторону города, Александр вернулся в рубку. Делать было абсолютно нечего, связываться с хозяевами «шестерок» пока Рэй не готов к работе не имело смысла, поэтому он просто растянулся в пилотском кресле, открыв вирт-окно с каким-то фильмом.
На голоплатформе появился Дядя Ко.
— Что-то есть у меня сомнения по поводу самостоятельной прогулки твоего «братика».
— Выкрутимся, — отмахнулся Александр, — пусть привыкает к человеческому обществу. Правила общения нарабатывает, тренируется. Пока есть возможность. Планета, в общем-то, безопасная, максимум, что может случиться, он открутит кому-нибудь голову и его пристрелят.
— То есть ты готов даже к такому варианту и не считаешь его невозможным?
— Не готов. Не считаю. Может быть, это жестоко по отношению к Рэю, но я хочу, чтобы после моего ухода все было в порядке. И отсутствие сменщика меньшая проблема, чем сменщик-идиот. Просто тогда придется задержаться дольше. А я уже домой хочу и обратно в свое тело.
— Соскучилась по любимому бюстгальтеру? – ехидно сощурился ИИ.
— Нет. Челка задолбала.
— Ну так обстриги ее.
— Неинтересно.
— Да уж, радикальный способ сменить прическу – вместе с телом. У тебя все не как у нормальных людей.
— Вот это уже интересно. Отсюда, пожалуйста, поподробнее. А как это происходит у людей нормальных, с твоей точки зрения?
— Не с моей, а с общепринятой. Нормальные люди женского пола сидят дома, ходят на приятную работу, воспитывают очаровательных детишек. А если уж и залезают в чужое мужское тело, нашпигованное металлом, то последнее неудобство, на которое обратят внимание – это длина челки.
— Мой, с позволения сказать, детишечка, — развеселился Александр, — несколько вырос. И тебя, между прочим, создал.
— Вот об этом я и говорю. Вырос. Вернешься – еще одного роди.
— Ничего себе заявочки! Тебя создал мой сын, значит, ты мне внук. Если рожу еще ребенка, он будет тебе дядей или тетей. Ты хочешь избавиться от приставки к имени?
— Я бы с ним самолетики запускал, — мечтательно вздохнул ИИ.
— Все понятно. Ты насмотрелся на этого молодого балбеса и тоже захотел понянчиться?
— Скорее всего, да.
— Оставлю его тебе и нянчись. Думаю, самолетики и он будет не прочь позапускать. Ему же все, совершенно все в новинку. Любое человеческое действие, ранее недоступное. И я тут еще требую быть серьезным и взрослым.
— Это точно, требования просто непомерные. Одна сахарная вата чего стоит. Балуешь, как котенка.
Александр пригляделся к искину. Похоже, ревнует или завидует. Или еще что.
— В общем, так, — тон стал жестким, — кого я там дома рожу или нет, ты этого все равно не узнаешь, поскольку остаешься здесь. И этот, вот конкретно этот парень, твоя забота и ответственность.
— Да помню я. Все будет в порядке, присмотрю. Можно хоть без него немного покапризничать?
— Ну, если только немного, то без него можно. Выбирай фильм, который еще не видели. И как бы так развернуться, чтобы вместе посмотреть?
— В рубке две камеры. Одна впереди, другая вверху. Верхнюю просто перелепи назад, она на липучке.
— А… а, ну да, ты же видишь камерой, — Александр переткнул ее и Дядя Ко запустил фильм. Выбор пал на старинного «Аватара».
— Давно хотел посмотреть. Именно посмотреть, а не ознакомиться. Только вирт-окна растяни полукругом, штук шесть или семь, пустые. Там примитивные трехмерные эффекты, будет, как надо.
Они вместе посмотрели кино, Дядя Ко задумчиво вздохнул, и в голову Алисе закралась мысль, что ИИ тоже бы не отказался от ног и прочих частей тела. Над этим следовало подумать. Но чуть позже. А пока следовало подумать над тем, что Рэй отсутствовал и не выходил на связь уже три часа.
Александр послал вызов на комм. Вызов прошел, но ответа не было.
— Вот теперь я начинаю волноваться, — пробормотал он вполголоса.
Дядя Ко подтверждающее кивнул головой.
— Давай еще полчаса подождем, а потом, если не ответит, придется принимать меры.
Но меры принимать не пришлось, через двадцать минут, прошедших в нервном молчании, на поляну рядом с «Великим Хроносом» опустился полицейский флаер. Александр похолодел:
— П…ц! – только и смог вымолвить и бросился к шлюзу.
Запрос состояния, посланный Рэю, остался без ответа. В шлюзе Александр на миг притормозил, выдохнул и спустился по трапу уже в роли преуспевающего DEX’иста, полностью уверенного в своей правоте.
Из флаера вылез грузный полицейский, за ним выскользнул Рэй и замер рядом хорошим, послушным, правильным киборгом. Вытянувшись по струнке. С совершенно белым лицом, на котором редкие веснушки проступили сейчас особенно ярко. Со стеклянными неживыми глазами. Александр понял – под властью полицейского жетона.
С уверенность, которой вовсе не испытывал, Александр спустился по трапу и протянул полицейскому руку:
— Здравствуйте, Александр Рэйв, DEX-компани, что случилось?
Александр достал из кармана жетон и показал его полицейскому, причем так, чтобы его увидел, в первую очередь, Рэй. В его лице ничего не изменилось, только чуть дрогнула кожа между глазами и скулами, ближе к вискам. И тут же пришло паническое сообщение:
— Кажется, я убил человека!
Полицейский протянутую руку пожал, правда, сухо и холодно, но не отверг, знак хороший.
— Ваша собственность?
— Да. Он заблудился?
— Для начала документики попрошу, ваши и на технику.
— Без проблем, — Александр скрылся на корабле. Прихватив пакет документов, он смотался к репликатору и запустил встроенную программу. Как помнилось, эта модель производит неплохую текилу, которую можно будет всучить полицейскому при необходимости.
Вернулся и протянул документы представителю закона. Пока тот изучал карточки, еще раз нервно переспросил:
— Что случилось-то?
Полицейский вернул кусочки пластика и снизошел до объяснений:
— Ваш DEX чуть не убил человека.
У Александра отлегло от сердца – чуть не убил, значит, смог или сдержаться, или рассчитать силу удара, все не так плохо.
— Вообще-то мы должны быть снисходительны, он, скорее всего, предотвратил убийство, и, если вы в скором времени улетите, мы не будем заводить дело. Но за своей техникой следить надо. Вот вы зачем его в город посылали?
Александр повернулся к все еще бледному Рэю:
— Алекс, имеется ли голографическая запись?
Запись мгновенно упала в процессор, а Рэй отчеканил:
— Голографическая запись отсутствует, так как не был произведен переход в боевой режим.
Заглянув в файл, Александр понял, почему это видео не стоит показывать полиции. Даже человек, совсем далекий от дел DEX-компани не сможет не обратить внимания на красные строки проигнорированных команд.
— Уйди с глаз моих. На яхту. Пшел!
Обезопасив Рэя, Александр снова обратился к полицейскому:
— Расскажите, пожалуйста, в деталях, что же все-таки произошло. В надежности своей техники я уверен, вероятно, была какая-то причина.
— Была. Нарик хотел зарезать женщину. А ваш киборг его бутылкой с пивом по голове шарахнул. Наркомана мы повязали, а с вашей техникой сами разбирайтесь, чего это он вдруг такой самостоятельный, только штрафом обойдетесь.
— Вот как раз в этом нет ничего удивительного. Сработали программы гражданского телохранителя, они настроены на происшествие вообще, а не только на защиту хозяина. И выставлен приоритет защиты женщины. Я считаю это правильным и целесообразным.
— Все так, конечно, но какие слухи в городе пойдут. Тем более, в свете о всех этих сорванных машинах.
— Да-да, конечно, я сегодня же покину планету. Вам пришлось побеспокоиться, подождите минуту, я сейчас вернусь, — Александр смотался к репликатору и принес красивую запечатанную бутылку, — надеюсь, это в какой-то мере Ваше беспокойство компенсирует.
Полицейский на бутылку алчно покосился, но стал отнекиваться, Александру пришлось положить презент на сиденье полицейского флаера. Хозяин флаера вежливый намек понял, быстро выписал штраф за халатное использование техники, упихался на водительское место и улетел.
Александр, утерев со лба виртуальную испарину, сделал несколько глубоких вдохов и, придав лицу холодное нейтральное выражение, повернул голову к шлюзу яхты:
— Иди сюда, — негромко, зная, что его услышат.
Рэй приблизился, не выходя из образа правильной машины.
— Это что еще за выходки?
Рэй несколько секунд держал тяжелый взгляд, а потом сдался, поник:
— Я виноват, мне не надо было вступать в драку, — и тут же вскинулся, — но он бы правда ее убил!
— Запись я видел, ты не сделал ничего, что не смог бы сделать среднестатистический мужчина. Как тебя вычислили? Было что-то еще?
— Да, — покаянно произнес Рэй, — я флаер уронил. Скорой помощи.
— То есть, как уронил?
— Увидел мимо пролетающий и направил его к месту происшествия.
— И все поняли, что киборг именно ты, а не кто-то в полукилометре? Не верю.
— Я уже потом увидел полицейского и испугался. Допустил критичную ошибку. Спрятался за процессор, — голос провинившегося стал совсем тихий, — ты, наверное, теперь захочешь меня прогнать?
— Нет, ошибка серьезная, но не критичная. Ты остаешься, но наказание я для тебя придумаю.
Рэй, все еще растерянный и испуганный, поднял голову:
— Остаюсь? Тогда надень на меня «поводок».
— Поводок? Это что еще за БДСМ?
Рэй затряс головой, видимо, отмахиваясь от незнакомого слова:
— Это постоянная связь, взаимный доступ. Обычно главного назначает хозяин, а у нас ты можешь меня полностью контролировать, потому что у тебя процессор мощнее.
— Поводок, говоришь? Как это выглядит? — ему мгновенно был предоставлен полный доступ, — э, нет, меня и так три, еще тебя два, это будет для меня немного перебор, – Александр устало потер лоб в размышлении, — какой, к черту, поводок, если мы пытаемся сделать из тебя человека? Сейчас мы перелетим на другую планету, и там приступишь к отработке промаха – будешь ходить и социализироваться. Общаться со всеми подряд, начиная от продавщицы на рынке, заканчивая директором банка.
Дождавшись кивка, подтверждающего, что задание понято, Александр продолжил:
— А пока что вот так…, — и, пользуясь не разорванным еще полным доступом, отключил процессор Рэя.
А вот эти, пожалуй, вполне перспективная пара.
— Которые?
— Зонд девять, третий экран. Те, что у водопада.
— Ну-ка, дай глянуть… Ничего себе! Ты в своём уме?! Они же с разных берегов! Ты на ауры посмотри!!!
— Я и смотрю. А ещё я смотрю на генетические коды и дерево вероятностей.
— Бред! Милтонс не зря разогнал их по разным песочницам! Если бы он хотел их скрещивать — зачем вводить столь строгие ограничения и запреты?! Зачем забивать поведенческие табу в самый базис, чуть ли не на генетический уровень?!
— Запретный плод сладок. И песок в чужой песочнице всегда более привлекателен.
— Ты думаешь? Хм… но так переусложнять…
— Я не думаю. Я считаю. И мои расчёты показывают, что у этой славной парочки будут очень интересные дети. Интересные и… перспективные.
— Но кошка с собакой?! Бред…
— Ты лучше посмотри на линию этой малышки.
— Ну-ка, ну-ка… Что-то знакомое… Милтонс свидетель! Это же та самая!!! Зря ты тогда так, я же говорю, могло получиться, надо было дожать! Уже тогда! И не сидели бы теперь… Малышка перспективная, да. Но… собака и кот?..
— У девочки редкая линия. Именно эту ветвь сам Милтонс называл наиболее…
— Милтонс в своём гребаном недоотчёте называл целых три ветви!!!
— Именно. И представителей двух из них ты сейчас видишь на третьем экране девятого зонда.
— Ты считаешь, что и он — тоже из перспективных?.. Нда, действительно, а я как-то даже… Слушай, а ведь это идея! Нет, действительно! Гибрид. Полукровка. Полукровки зачастую куда сильнее родительских пород, тех же мулов вспомнить! Или эль-габриусов! С Милтонса станется запрятать две части пазла на разных берегах. И почему мы раньше не додумались! Но кот и собака… ты думаешь, у них хоть что-то получится?
— Почему бы и нет? При достаточно сильной мотивации…
— Ха! Ну, уж мотивацию мы им обеспечим!
* * *
Она опаздывала.
Днём до посёлка — рукой подать, даже согреться как следует не успеваешь. Днём она, пожалуй, не сумела бы опоздать, даже сильно постаравшись. Но так ведь это — днём. Днём не цепляют за ноги нахальные ветки, не подворачиваются камни, предательски невидимые в обманчивой пляске теней Малой луны. Днём она бы бежала, а не плелась, через шаг спотыкаясь и чуть ли не падая через каждое третье спотыканье!
Впрочем, нет.
Днём бы она тоже не успела.
— Где тебя милтонс носит?!
Странно.
Руки у Вита злые, в плечи вцепились грубо, словно намекая на близкое уже наказание. А вот в голосе — больше облегчения, чем праведного негодования. Да и вообще — что он делает тут, в двух шагах от её личного тайного отнорка, о котором, как она полагала, не знает никто? Откуда он вообще тут взялся, злой и вполне вменяемый, когда ему ещё как минимум дня два на сьюссиной свадьбе гулять полагается?
— Извини…
Он не дал ей договорить, впихнул в отнорок, да ещё и наподдал как следует по заднице — для придачи должного ускорения. Перестарался — она не успела стормозить руками и зарылась лицом в землю. Крутанулась, вывинчиваясь на поверхность уже по внутреннюю сторону забора. Обычно она пролезала тут в сквоте. Но не при Вите же! Поднялась, отплёвываясь и ожидая, пока пролезет и сам Вит. Он сопел, шипел и ругался шёпотом, протискиваясь, и от этого она вдруг ощутила странное злорадное удовлетворение. А правильно! Нечего по чужим отноркам шастать, не под твои габариты рылось!
А то, что толкнул он её так сильно — это даже и хорошо. С полным ртом земли извиняться очень трудно. А ей почему-то совсем не хотелось сегодня извиняться.
Впрочем, вёл себя Вит настолько странно, что оправдания сами собою завязли бы у неё в зубах, даже имей она желание высказать их вслух.
Вместо того чтобы наградить затрещиной — так, для порядка и в преддверии настоящего наказания — он выволок её к освещённой узкими лунами стене патрульной конуры и начал лихорадочно отряхивать. Даже на корточки присел, чтобы удобнее было обтирать какой-то грязной тряпкой её перепачканные в земле ноги. Присмотревшись, она узнала в этой тряпке парадную форму самого Вита. И настолько растерялась, что даже не пыталась сопротивляться.
— Наградил же милтонс сестричкой! — шипел Вит сквозь зубы, слегка подскуливая. — Носит её вечно где-то, а изгваздалась-то, лоранты-следователи, просто ходячий ужас, как же я тебя такую людям-то показывать буду?!
И ещё много чего шипел он, судорожно приводя в порядок её одежду и оттирая грязь с исцарапанных коленок. Но от этого странное его поведение понятнее не становилось.
Внезапно стало светло, над низкими крышами заметались оранжевые сполохи, отодвигая ночь далеко за пределы посёлка. Стенка конуры, к которой прижимались её лопатки от грубой заботливости Вита, внезапно оказалась в глубокой тени — свет шёл с Центрального Выгула. И оттуда же поплыл звон — низкий, тягучий.
В тон ему завыл Вит — тихонечко, сквозь зубы.
— Искра! Они уже дали Искру и Стартовый Сигнал! Скоро топливо подадут и начнут Обратный Отсчёт! А потом и «Поехали!» прокричат… А мы с тобой ещё не под дюзами!!!
Он схватил её за руку и потащил к центру посёлка, крича на бегу:
— Ты хоть понимаешь, дура, какое тебе счастье выпало! Сами Лоранты-Следователи, да будет вечно стабильной их орбита, выбрали тебя искупительной жертвой! Они обещают возобновить Испытания — для твоих детей!..
* * *
И любопытная ночь, уже было подкравшаяся в желании разузнать, отчего не спится этим странным двуногим, испуганно отшатнулась от рванувшегося к небесам ревущего пламени огромных ритуальных костров…
* * *
Ночь лениво жмурилась обеими лунами — узкими, словно глаза засыпающей кошки. Она и не пыталась разглядеть то, что происходило внизу, под плотным прикрытием глянцево поблёскивающей листвы. Оттуда, сверху, слитные кроны деревьев казались гладью безбрежного моря, спокойной и непроницаемой. Если на глубине у самого дна и начинались бурления и суета, до безмятежной поверхности не долетало даже отдалённого намёка. Так зачастую и сильнейшие глубинные течения не вызывают на поверхности океана даже лёгкой ряби.
Река с высоты казалась серебряной лентой. Огромный и уже почти прогоревший костёр на том ее берегу, где не было леса, выглядел самоцветом, подвешенным на этой ленте. Драгоценным камнем цвета гаснущего пламени…
— Я что-то не совсем понял. У меня что — больше нет Права На Выбор? Священного права любого взрослого кота? Ты собираешься мне… я не расслышал… кажется — при-ка-зать? Мне, коту?..
Непроницаемой листва казалась только сверху. Внизу же света вполне хватало, чтобы как следует разглядеть высоко вздёрнутые брови Ксанта и его глаза, широко раскрытые в почти ненаигранном удивлении. Всем разглядеть, кому могло бы быть любопытно. Только вот праздно любопытствующих посторонних в Круге не было.
В этот Круг и так-то старались не заходить без особой на то нужды. Сейчас же у всех совершенно неожиданно обнаружились чрезвычайно срочные дела где-то поодаль. И Ксант сколько угодно мог поднимать свои брови — оценить было некому. Кроме, разве что, Леди Мьяуриссии. Старшей Леди. Самой Старшей. И — вот уже почти два сезона — Старшей Матери. Страшноватое сочетание. Такую вряд ли проймёшь вздёрнутыми бровками и наивно округлёнными глазками.
Ну ладно, ладно, но попробовать-то стоило?!
— Ну что ты, лапушка… Приказать я тебе, конечно же, не могу… Как можно!
Леди Мьяуриссия ехидно оскалила острые белые зубы. Эти зубы разгрызли с хрустом и писком вот уже шестой десяток сезонов — и, надо отметить, сделали это без малейшего для себя ущерба.
— Как же я могу нарушить Священное Право Кота? Ваше единственное, можно сказать, право… Никак я не могу его нарушить…
Голос у Старшей Леди был мягок и нежен. С такой же мягкой нежностью скользит по обнаженной коже бархатистое тельце Быстрой Смерти. Говорят, у той твари действительно очень мягкое и нежное брюшко. Ксант не видел — прозванные так многоножки водятся далеко, где сухо, нет рек и почти совсем нет деревьев. Да и мало кто из тех, кто действительно видел Быструю Смерть и ощущал бархатистость её брюшка на собственной коже, может потом рассказать об увиденном и прочувствованном.
— Но кое-что я всё же могу. В том числе — сделать твою дальнейшую жизнь достаточно… ммм… неприятной. Надеюсь, ты не сомневаешься, что я знаю массу не слишком приятных и можно даже сказать печальных обстоятельств, которые умная леди-мать может устроить зарвавшемуся котёнку на вполне законных основаниях?
Стоять и дальше с вытаращенными глазами было попросту глупо. Тем более что зрителей нет. Ксант вздохнул, отвёл взгляд, открыто признавая собственное поражение, скривился и отрицательно мотнул головой. В способностях Леди Мьяуриссии он не сомневался.
— Вот и умничка. Так что никаких приказов. Что ты?! Священное право священно, и выбирать будешь только ты сам. Просто предлагаемый тебе выбор несколько… необычен, вот и всё. Но решать всё равно тебе. Ну и так что же ты выберешь и решишь? Я вся внимание.
Ксант фыркнул. Старшая Леди правильно оценила тон этого фырканья и заговорила уже совсем с другой интонацией — без нажима и почти как с равным. Насколько, конечно, может быть ровней простому коту Старшая Леди.
— Сам рассуди — ну что в этом такого? Подумаешь! Просто ещё один Обряд Инициации! Сколько их на твоём счету? Вот-вот, ты же у нас мастер, выдающийся специалист, знатный дефлоратор, вести о твоей доблести достигают звёзд, и даже сами Лоранты — и те оценили твоё мастерство по заслугам. Великая честь. Не кого-то потребовали, а именно тебя, сам понимать должен… Впрочем, мы и без небесного подтверждения всё равно бы тебя выбрали, ты ведь из молодняка самый лучший, кого же посылать, как не тебя? Сам подумай — кому ещё могли бы мы поручить такое ответственное дело?
Ксант фыркнул снова. Вздёрнул подбородок. Он не собирался соглашаться. Во всяком случае — не так быстро. Хотя и знал, что в конце концов придётся. Даже самый маленький и глупый котёнок отлично знает, с какой стороны у птички острый клюв, а с какой — вкусное мягкое пузичко. Но именно потому, что соглашаться всё равно придётся и единственное, что осталось — это как следует повыламываться напоследок, выламываться следует как за себя, а не за кого постороннего. Вот и будем выламываться, а они пусть уговаривают. Таковы правила игры.
— Леди, не надо смешить мой хвост! Специалистов полно. И куда более опытных. Тим, например. Или тот же Базилий. Вы, конечно, можете и не знать, но это именно он меня научил всему, что я умею. Но далеко не всему, что умеет он сам.
— Тимур стар. — Леди Мьяуриссия одобрительно улыбнулась — она тоже чтила ритуал и не любила слишком быстрых побед. — Вот уже четыре сезона он не провёл ни одной удачной инициации. Да и ранее его обряды некоторое время были не слишком успешны. Его лучшие годы давно уже позади. Беда же Базилия в том, что он слишком умён и опытен. Он много знает о прошлом, но эти знания сейчас ему только мешали бы. Тебе предстоит такое, о чём он знал бы не больше тебя. А он — в отличии от тебя — уже привык к тому, что знает и умеет всё. Нет. Будь Базилий единственным котом подходящего возраста — я и тогда не рекомендовала бы поручать этот обряд ему. Здесь нужен вчерашний котёнок. Умный — да. Опытный — да, но молодой и нахальный. Такой, как ты.
— Леди, если вам нужны сосунки, то Маркисс даст мне фору в два световых по части нахальства и молодости.
Снова сверкнули под луной белоснежные зубы. Показалось или нет, что клыки действительно удлинились и стали более острыми?
— Маркисс — глуупый мальчиишка. Он на всюу жизнь останется котёонкоум. По части оупыта оун тебе и в подхвоустье не гоудится, да ты и сам этоу знааешь, ты веедь у наас уумница.
Не показалось. В голосе тоже проступают мурлыкающие интонации. Материнские такие, убаюкивающие. Последний довод — довод Матери. Таким тоном говорят со слепыми котятами. Шалунишка, ты опять вёл себя плохо, но это ничего, ведь мамочка тебя всё равно любит. И слепые котята искренне верят этим словам, а, главное, — этому тону. Правда, с возрастом они перестают быть слепыми.
Только вот всё равно почему-то каждый раз так хочется поверить…
— Малыш, послушай, священное право — оно, конечно… Но ведь слово Лорантов-Следователей священно не менее! Пятнадцать сезонов они нас игнорировали, пятнадцать сезонов не было никакой надежды на Гуманитарную Благодать… Тебе нравится Рацион? Ну так вот, их почти не осталось, этих вкусных маленьких плиток. Что ты так на меня смотришь? Да, именно, они тоже часть Благодати, каждый раз, после Испытаний…. Только вот Испытаний нет уже пятнадцать сезонов. Да, мы подделываем мелкую раздачу — каждый раз, для котят, а что ещё остаётся? Но ты ведь взрослый, должен понимать — нет испытаний, нет и Благодати. Впрочем, Рацион — ерунда, охотницы нас прокормят, но вот одежда… Тебе нравятся кожаные штаны? Грубые, плохо выделанные и скверно пахнущие… Впрочем, что я тебе рассказываю, ты же видел охотниц. И нюхал. А скоро всем придётся носить такое — шорты не растут на деревьях. А посуда из глины тебе нравится? Она прелестна, пока остаётся котячьей забавой, но вот готовить в ней… Зачем? Куда проще уйти в сквот. Надолго. Может быть, навсегда. В сквоте не нужна одежда, и еда годится сырая… Ты знаешь, что число охотниц растёт с каждым сезоном? И они всё больше времени проводят в сквоте? Они дичают, Ксант. Мы дичаем. Возобновление Испытаний — наша единственная надежда, иначе очень скоро мы все уйдём в сквот — и уже не захотим возвращаться… Как ты думаешь, зачем мы Пятнадцать сезонов зажигали Сигнальный Маяк и отправляли дежурных к Лестнице-в-Небо, а потом имитировали Снисхождение Гуманитарной Благодати? Вера, Ксант. Вера слабеет, а она единственное, что удерживает нас от сползания в дикость. В некоторых лукошках стали поговаривать, что орбита давно пуста. И никто больше не наблюдает за нами свыше. Думаешь, я не знала про эти мерзкие разговорчики? Знала. Но — верила, что это неправда и когда-нибудь неверящие будут посрамлены. И оказалась права. Лоранты не случайно выбрали тебя, у тебя три десятка удачных обрядов. Три десятка инициаций — и полтора десятка пропущенных сезонов, словно по два обряда на каждый, думаешь, это случайно? Нет. Это знак.
— Двадцать девять.
— Это неважно, пусть пока двадцать девять… пусть. Впрочем… Как раз-таки важно! Именно этот, тридцатый, станет самым важным, самым значимым. Это всё равно знак, нет, это даже ещё больший знак! — Голос Старшей Леди стал совсем ласковым. — Главное — такая честь… Ты не бойся, подумаешь — сучка, велика ли разница? Все мы внутри одинаковые, что леди, что сучки, чего тут бояться? Некоторые леди — те ещё сучки, тебе ли не знать? Просто делай своё дело, держи покрепче да суй поглубже, делов-то! А если действительно чего опасаешься… — тут её тон стал настолько доверительным, что Ксанта затошнило, — то у меня настоечка есть. Вот, держи. Хорошая такая настоечка, как раз для таких случаев. После неё ты не то что на сучку — на любое дерево с дуплом кидаться начнёшь…
Теперь его брали на «слабо». По ритуалу следовало оскорбиться. И сделать вид, что уходит. Как же — тут сомневаются не только в его храбрости, но и в мужской силе! Он не останется там, где… да он никому не позволит… да он никогда… да ищите другого…
У края круга его, конечно же, остановят. Потом будет ещё два-три взаимных полу-извинений, полу-угроз, три шага вперёд, два назад, три в сторону — и снова по кругу… Повторить не менее трёх раз — и можно соглашаться, не потеряв лица.
Ксант дёрнул ухом. Ему внезапно стало скучно и противно.
— Ладно. Считай, что ты была очень убедительна. Когда?
* * *
Из служебной записки Отдела телепатии Службы Дознания.
Согласно циркуляру 8-08 от 25.11. 2027 проводилась ежемесячная стандартная проверка лояльности персонала Дворца силами телепатов. Проверено 2032 экземпляра. Особое внимание уделено вновь принятым на работу.
Подозрительных фактов не выявлено.
Руководитель отдела кентавр Феодор.
Ослепительно белые, густые волосы и черные глаза, в которых, несмотря на сотни прожитых лет, пляшет неугасшее пламя.
Анна, Хранитель Пламени клана.
— Подойди, детка.
В присутствии Анны девушка и впрямь ощущала себя деткой. Хранительнице не меньше трехсот лет. Появлялась она на людях нечасто и была единственным фениксом, не принесшим клятву верности Повелителю.
— Садись, — девушка опускается на алый коврик. Теплый. — Давно я хотела поговорить с тобой.
Немолодая феникс со странным выражением рассматривает ее, и Лине становится не по себе. Хранитель пламени еще и следит за соблюдением законов и традиций, и если до нее дошли кое-какие новости (убийство без контракта, например, или лечение. или контакты с… ), то жди неприятностей. Крупных.
— Когда-то Лиз просила не мешать ей. Но раз сейчас все изменилось, то старый договор больше не нужен. Ты как себя чувствуешь?
Меньше всего Лина ждала такого вопроса. Она бы не так удивилась, если бы Анна поинтересовалась самочувствием Вадимовых акул.
— Что?
— Ах, Лизанька… — невпопад вздохнула Хранительница. — Ты сейчас танцевала, Лина, и при целой толпе. Тебе ничего не кажется странным?
Ну, если так ставить вопрос…
— Вообще-то у нас троих началась головная боль, — припомнила девушка потускневшие глаза подруг. — Почти разом.
— Это пройдет. — почему-то улыбается пожилая женщина. — Уже проходит. А как с твоими силами?
— Все нормально.
— Ты уверена?
— Вы хотите дать мне поручение? — догадалась девушка. — Все нормально, я в силах!
— Я знаю, что ты в силах. Ты только что питалась. И вполне сильна.
— Я никого не трогала!
— Об этом я и хочу тебе сказать: фениксы могут получать силы, не отнимая их у других. Художники, певицы, танцоры — особенно танцоры. Вами восхищаются — и это приток сил. И чем больше публики, чем зажигательней танец — тем сильней приток и тем дольше потом не нужно питание. Так как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — Лина лихорадочно осмысливала новую информацию. Вот почему в детстве в ней так редко просыпался Феникс — она любила танцевать. Вот почему мать не давала ей заводить зверьков — они любят хозяина. Значит, она могла не убивать, могла не отбирать чужие силы, просто жить! Могла. — Почему я этого не знала?!
Старшая феникс погрустнела.
— Я думаю, детка, ты знаешь ответ. Лиз хотела, чтобы ты стала гордостью клана Феникс. Ее гордостью.
— Гордость! — у девушки не нашлось слов. Это ее жизнь, ее! Ее, а не… Ох, мама.
— Она просила не мешать ей, а я слишком любила мою последнюю внучку. Прости, детка. Но сейчас… ты уже знаешь, что Лиз вернулась?
— Что? Вы знаете? — возможно, в голосе девушки было многовато эмоций, но Хранительница Пламени — ее прабабушка? Это слишком. Новости требовали осмысления. Немедленного!
— Она снова попытается управлять твоей жизнью.
— Не выйдет. — Лина и сама удивилась, как зло звучит ее голос, но такое… такое…
— Лиза упряма. И тебе, детка, если ты хочешь исправить то, что она сломала, нужно идти в бой с открытыми глазами. Тебе нужно не только питание, но и оружие. Поэтому ты должна знать кое-что еще.
— Еще?!
— Ты знаешь, что у нашего клана древние традиции.
— Которые я нарушаю? — взъерошилась младшая феникс. Эй-эй, Лина, потише, не забывай, с кем говоришь. Вредностью от подопечного заразилась?
— А мышка все о кошке, — подмигнула совсем несердито Анна. — Не о том я совсем, лучше вспомни «Право Избранника».
— Я помню. Феникс имеет право на любовь… — Лина запнулась. Странный разговор, ох, странный.
— А ты помнишь дополнения?
— У нас экзамен? Избранник может быть только воином или артистом.» Дабы не утратился дар Феникса», — по памяти отбарабанила девушка. Вот же странная традиция.
— И выбор идет через поколение. Твой дед был артист… и твой Избранник должен быть из них.
— Знаю, а отец воином.
— Нет, — седовласая Хранительница мягко качнула головой, и ее голос обрел какую-то особую теплоту, таинственность.- Послушай, Лина, ты с детства знаешь, что ты — ведьма клана Феникс, но сознаешь ли ты, насколько мы необычны? Мы ведьмы, но нам не вредит пламя. Мы умеем призывать металл, и нам дан дар воскрешения. Мы живем немного дольше людей, и так уже тысячи лет.
Это дар Феникса, наше наследство.
В наших душах пламя и металл — поэтому мы так горячи и беспокойны, способны на вдохновение, чувство, интуицию, и одновременно с этим нам подвластны холодная логика и трезвый расчет.
«Ближе к делу,» — нетерпеливо подумал «трезвый расчет». Анна словно прочитала ее мысль.
— Потому-то фениксы и призывают к своей руке то воинов — воплощение силы металла, то людей, одаренных Пламенем — артистов. Дабы новые дочери феникса не утратили ни того, не другого. Лизанька… Лиз… нарушила закон. Дважды.
В первую секунду Лиина просто не поверила.
— Что?! Мама? Она же такая… правильная. Не может быть!
Мать была ярой сторонницей традиций и это превратило жизнь единственной дочери в кошмар.
— Когда Лиза полюбила молодого музыканта, это нарушило закон, это было плохо. Но такое бывало раньше. Такие, как ты, в ком недостаточно металла, чтобы стать убийцей, потом находят свой путь. Путь Пламени. Скульпторы. Художницы. Великие плясуньи и певицы. Это тоже честь для клана, ведь Феникс — пламенная птица. Но потом она нарушила традицию еще раз: сломала твою судьбу. Сделала из тебя убийцу.
Онемевшая Лина не могла шевельнуться. Как же так.
Не может быть.
— Ты – дочь Пламени. Теперь ты знаешь, — тихо сказала Анна. — Знаешь все.
Все. И правда.
— И что теперь?
— Ничего. Ничего плохого. Ты вольна идти своей дорогой, что бы ты не выбрала в дальнейшем. Просто выбор нужно делать с открытыми глазами. Еще не поздно…
Смешно. Ты вольна делать что захочешь. Лети, птица… а гири на крыльях – это мелочи. Лина посмотрела на пляшущее за спиной Хранительницы Пламя. Неужели ей больше не придется видеть его? Она свободна уйти из клана, насовсем уйти…
— Что – не поздно? Вернуть мою жизнь обратно? – ладно, что уж.. — А кто станет новым главой клана?
— Хочешь чаю? – вдруг спрашивает Анна. И не дожидаясь ответа, достает чашки…
— Хранительница?
— Можешь звать меня бабушкой…
Ну нет. Голос Лины стал сухим и официальным:
— Хранительница Анна, я прошу ответа на мой вопрос. Кому я должна передать место Приближенной?
— Это трудный вопрос, — вздыхает Хранительница. – Прости, девочка. Но место тебе передать некому. Лиз я больше не позволю править судьбами – тот, кто не в силах справиться с собой, не имеет права на владычество.
Вот как…
— А Марианна? Анжелика? Белла, наконец?
Анна не отвечает. Она смотрит в Пламя, и глаза ее полны золота.
— Знаешь, сколько было девушек тогда, на первом ритуале, когда птица Феникс даровала нам свой Огонь?
Лина мысленно прокрутила в памяти слова матери-наставницы. Хм..
— Нет. Об этом нам не говорили…
— Не говорили. Нас было сто, Лина.
— Сколько?
— Сто. Дар получили все.
А их осталось четверо…
— Что же случилось?
— Не знаю. Точно – не знаю. Моя предшественница собиралась мне рассказать, но не получилось, умерла она неожиданно и без ритуала… Остались лишь обрывочные записи. И там, в самых старых записях, нет ни слова об убийствах ради питания. Только из самозащиты. Могу только догадываться, что где-то и когда-то мы отступили. Выбрали не тот путь. Стали убивать, решив, что так проще. И постепенно утрачивали себя и память о себе. Сколько жертв понадобилось, чтоб стало ясно – фениксы должны измениться. Мы почти вымерли… Но теперь есть надежда. Лина, Марианна и Анжелика такие же, как ты. А Белла слишком молода… Придется тебе нести груз обязанностей и дальше. Прости старую женщину за ее ошибку и… берегись. Теперь все зависит от вас, новое поколение.
Пей чай, Лина. И прости меня…
Лина отхлебнула отвар, не чувствуя вкуса.
Ей нужно найти маму. Лиз. Пусть не сегодня, но найдет.
Им есть о чем поговорить.