Они материализовались на сцене одновременно, все втроем, одетые только в короткие подобия греческих туник.
Зал стих.
Лина кивнула, и понятливый Ян взмахнул ладонью. Сцена оделась пламенем. К сожалению — иллюзорным.
— Ого! — слышится чей-то голос, но тут гитарный звон волной накрывает зал, и Лина, вскинув голову, одним движением распускает волосы.
И Марианна.
И Анжелика.
Черный, рыжий, золотой водопад — проливаются на плечи, и в глазах зажигается ведьминский огонек.
Танец Феникса, который почти никто не видел за пределами клана — во Дворце.
Танец Феникса — в эту ночь…
Музыка — буйная, жаркая, страстная, кружит голову.
Мы огненные вихри.
Мы языки пламени.
Арабеск! Восхищенный вздох…
Пируэт змейка. И снова арабеск! Тройной!
В зале рев.
Кружит, кружит, кружит на сцене живой огонь, ступают по углям босые ноги.. Взлетают крылья волос, сверкают глаза.
И Феникс смотрит из моих глаз, но это совсем не страшно…
На колено… на колено в кольцо из алой ткани и вихревой разворот… звенят браслеты, ударяя о пол.
Смотрите, смотрите! Как подрагивают плечи Марианны, как изящно вскинула над головой руки Анжелика, как рассыпаются искры с волос Лины.
Музыка сменила ритм — танцовщицы застыли на миг, изогнулись — и в их руках блеснули ножи. И с этого мгновения танец обрел совершенно невероятную красоту.
Фениксов точно соединила блистающая сеть. Кинжалы плясали в ладонях, летали от руки к руке, метались серебристой хищной стаей.
Пламя золотит клинки.
Пламя отражается в глазах.
Пламя.
В гитарный перезвон вплетается вихрь скрипок, и буйство танца завораживает зал до дрожи.
Клан, клан, клан — звенят, скрещиваясь, клинки в тонких руках. На миг.
Феникс-феникс-феникс. — выдыхает пламя на моей ладони.
Под невероятно быструю барабанную дробь синхронный поворот, выплеск рук — и все ножи разом рвутся вверх, одевая каждую фигурку мерцающей сетью, окружая сияющим кольцом.
И музыка обрывается.
Как тихо…
А потом в невероятной тишине — несколько хлопков. Вадим. Потом Алекс. А потом на сцену обрушивается шквал. Аплодисменты, крик, восторженный свист.
— Браво!
— Фениксы, еще!
И Ян, который подносит ее руку к губам:
— Это чудо!
В это мгновение несколько золотых цветков на стенах с еле уловимым хлопком раскрывают лепестки — и в воздух взмывает десяток светящихся облаков-тучек, рассыпающих… снежинки.
Это снег? Золотой. Как красиво… А почему так болит голова? Просто в глазах темно. И Марианна трет виски. И Анжелика морщится. Что такое? Ладно, не будем портить впечатление:
— Ян, удивительная красота! Ты мастер.
Но молодого демона ее комплимент, похоже, не слишком радует, синие глаза его еле уловимо темнеют:
— Вам лучше увести отсюда своего подопечного. Сейчас немного похолодает, а хрупкие люди легко заболевают. Да и зрелища дальше совсем не такие красивые. Следующими выступают василиски…
Когда они оказались в комнате-тюрьме, юноша подхватил ее на руки.
Ой!
— Алексей, ты что?
А он закружил по комнате так, что она схватилась за его шею, чтобы не упасть.
— Лешка!
Вредный подопечный остановился. и посмотрел сияющими от восторга глазами.
— Лина… Лина, красота какая! Феникс мой… — губы ангела касаются ее лица нежно-нежно. Словно она снежинка, которая вот-вот растает. У Лины перехватывает дыхание от нежности… и горечи.
Ангел мой. Ну как я скажу ему про Такеши?
— Алексей, послушай.
— Может, потом? — почти умоляюще смотрит юноша. — Ты такая красивая сейчас…
Ох, милый. Прости меня.
Если б раньше, если б еще месяц назад. я б промолчала, отложила этот вечер на потом. Я бы сберегла этот вечер только для нас. Для тебя. Но ты поправился, и больше нельзя скрывать и молчать. Ты — мужчина. Ты имеешь право знать.
— Алексей, ты помнишь Такеши?
— Что? — лицо Алексея вдруг застыло. — Почему ты спрашиваешь? Откуда ты знаешь?.
— Встретила на балу.
— Но почему… почему вы говорили… — юноша вдруг встряхивает головой, тревожно-напряженно смотрит ей в глаза. — Лина, тебе нельзя его убивать!
— Нельзя.
— Я… черт, не то чтобы я не… — сбивчиво говорит выбитый из равновесия парень. — Лина, это опасно! Ты уже убила валькирий. Если умрет еще кто-то из моих «воспитателей», могут появиться подозрения. Не рискуй!
Он еще про Деймоса не знает.
— Алекс, Вадим назначил его твоим целителем. Руку лечить.
На этот раз юноша даже любимого вопроса не задал. «Что?» не прозвучало. Зато лицо мгновенно замкнулось, а в глазах тенью проявилось полузабытое затравленное выражение. Он даже руки Лины выпустил, и казалось, весь ушел в себя. Напряженно сжатые губы, невидящий взгляд… Ох, как знакомо!
— Так плохо?
— Он здорово меня достал… — на автомате отозвался Алексей.- Тогда. Почему именно его? Я… Он что, опять подозревает что-то?
— Нет. Просто этот тип, по мнению его Избранности, знаток человеческого тела.
— Знаток, — по губам юноши скользнула невеселая улыбка. — Еще какой знаток. Черт!
Алексей сжал кулаки.
— Только этого не хватало! Нам же нужно закончить с лагерем. План готов, нужно собирать команду, начинать тренировки, нужно…- он замолк, глубоко вздохнул, кажется, пытаясь успокоиться. — Как же не вовремя. Ладно. Ладно, пусть лечит!
Юноша зло выдохнул и явно попытался взять себя в руки. Даже глаза закрыл. Феникс покусала губы, подбирая нужные слова. Она нашла бы, нашла бы… но в это время знак феникса на запястье резко потеплел. Что? Этого только не хватало!
— Леш…
— Ничего. Ничего, все в норме.
— Обещаешь быть осторожным?
— Обещаешь его не убивать? — вот в этот миг Алексей ангела никак не напоминал. Абсолютно. Скорей, какого-нибудь демона, скажем, тревоги или кого-то похожего. С такими-то глазами.
— Алексей!
— Ну пока, а? Чтоб не вызывать подозрений.
— Ангелы точно чокнутые! — вздохнула девушка. — Алексей, о лагере завтра, ладно? Когда я вернусь.
— Откуда?
— Меня призывает клан. Что-то срочное. Отдыхай, не жди меня.
– И куда это мы так торопимся, что даже не попрощались?
Она стояла в темной арке ведущего внутрь Башни проема, потому-то Атенаис и не заметила ее сразу. Факелы горели лишь на внешней стене, внутренние же помещения этого уровня заливала темнота, слегка разреженная смутным мерцанием Ритуального зала – там, где-то глубоко внутри. Заглядывать туда Атенаис хотелось меньше всего на свете. Может, потому-то она не сразу и заметила Нийнгааль.
Хуже всего было то, что в проходе Высшая жрица находилась не одна – в полумраке за ее спиной угадывались еще три силуэта.
Атенаис отпрыгнула к каменному ограждению.
– Почему ты не… Ты же должна была! Ты сама говорила!!!
Нийнгааль шагнула на балкон из-под арки, ее хрустальный смех заметался меж темных камней.
– Я так сразу и поняла, что это твоих ручонок дело! Умненькая малышка. Видишь ли, старшая дочь аквилонского короля, пыльца омариска не действует на невинных детей, не знающих взрослых наслаждений, и Высших жриц – тех, кому близко знакома Высшая Милость Повелителя…
– Не подходи! – закричала Атенаис, видя, что Нийнгааль делает еще один шаг вперед, и остальные Высшие Жрицы тоже выходят из-под полутемной арки. – Не подходи!!!
Она метнулась наискосок, за изгиб полукруглой башенной стены. Подпрыгнула. Вцепилась обеими руками в длинную рукоятку факелодержателя. Рванула, уперевшись ступнями в шершавые камни стены и напрягаясь так, что в руках что-то хрустнуло. Крепления затрещали, подаваясь, противно заскрипели выдираемые из камня болты…
Она успела спрыгнуть вниз и развернуться, выставив перед собой горящий факел, буквально за мгновение до того, как из-за полукруглого бока стены появилась Нийнгааль со своими приспешницами.
Высшие жрицы не торопились.
– Не подходи. – Сказала Атенаис уже почти спокойно, делая факелом быструю отмашку, словно от злого духа. Нийнгааль остановилась.
– У тебя нет выбора, глупенькая. Ты не сумеешь спуститься по стене, а внутри Башни на этом уровне все проходы ведут лишь в Зал Ритуала. Тебе не удастся пройти мимо своей судьбы.
– Посмотрим, – ответила Атенаис, снова делая отмашку и слегка отступая, левой рукой пытаясь нашарить каменные перила. – Посмотрим. А пока – не подходи.
– Жаль. – Голос Нийнгааль звучал почти грустно – насколько вообще может быть грустным вымороженный лед далеких горных вершин. – Жаль портить такое красивое тело. Но ты не оставляешь мне выхода, глупая дочь короля варваров…
Атенаис не заметила, откуда в руках у Высшей Жрицы вдруг появился обнаженный клинок. Может быть, его подала ей одна из молчаливой троицы за ее спиной. А, может быть, он был там всегда, просто раньше внимания не привлекал. Свистнул воздух, рассекаемый остро заточенной сталью, лязгнул столкнувшийся с металлом металл и тягучая гулкая боль отдалась в руках от кистей до самых плеч – в последний момент Атенаис попыталась перехватить рукоятку факела попрочнее обеими руками, вот обеим и досталось.
А в следующий миг с таким трудом выдернутый из стены факел, рассыпая дымные искры, уже летел через каменные перила балкона. Через перила — и вниз, на красный песок пустыни Шан-э-Сорх.
– Вот видишь, глупая дочь аквилонского короля? У тебя действительно нет другого выхода отсюда, кроме как через Зал Ритуала…
– Ошибаешься. – Атенаис наконец-то нащупала верхнюю плоскость каменных перил, оттолкнулась обеими еще ноющими руками и ногами одновременно – и одним движением оказалась наверху.
Все-таки эти штаны – чрезвычайно удобная штука! В них все так легко и просто выходит. В сковывающем и подхватывающем каждое движение платье подобный трюк у нее вряд ли бы вообще получился. Тем более – с первой попытки.
Атенаис встала, ловя равновесие. Выпрямилась. С удовольствием посмотрела на четырех высших жриц – сверху вниз посмотрела.
– Выход есть всегда. Хотя бы вот этот, – она, не глядя, мотнула головой в сторону расстилавшейся внизу пустыни. – Вот навернусь сейчас отсюда башкою вниз – и будет вашему Повелителю вполне себе дохлая невеста! А я ведь прыгну. Митрой клянусь – прыгну, если только попробуете подойти!
Произносить такие грубые слова и клясться Митрой по каждому поводу – это тоже было из списка того, чего не положено делать порядочным королевским дочерям. Потому-то, наверное, Атенаис ругалась и клялась с таким удовольствием.
Хрустальный смех Нийнгааль был очень холоден. Его острые льдинки рассыпались по каменным плитам, вонзались под кожу, вымораживая кровь.
– Браво, старшая дочь аквилонского короля! Браво! Прыгай. Что же ты медлишь? Прыгай! Здесь очень высоко, ты наверняка разобьешься насмерть. А, умерев, ты станешь женой моего Повелителя. Видишь ли, мы ведь уже начали Ритуал. Так, на всякий случай. Как раз перед тем, как придти сюда. И теперь Повелителю абсолютно все равно, каким именно образом ты умрешь, маленькая глупая старшая дочь короля из далекой страны…
***
Ночь отступала. На пустыню со стремительностью дикой орды песчаных кочевников накатывал рассвет нового дня. Никем не поддерживаемый более дым относило в сторону от Рубиновой Башни – снова переменился проклятый местный ветер.
Снизу не было слышно, о чем говорят те четверо на балконе – трое на самом балконе и одна – на перилах. Но видно все было очень даже хорошо. Может быть – даже и слишком хорошо.
У Конана перехватило дыхание, когда одна из трех фигур, громко рассмеявшись, взмахнула рукой, а маленькая фигурка на перилах вдруг пошатнулась, теряя равновесие. Показалось, что этой, маленькой, только что нанесли тяжелое ранение. Возможно – смертельное.
Два долгих гулких удара сердца она балансировала на самом краю. Устояла. Снова выпрямилась – и король Аквилонии смог вздохнуть. Не было никакого метательного ножа. Просто эта дрянь, в капюшоне, сказала что-то почти смертельное. Попыталась, так сказать, убить словом. У некоторых такое получается. Только не с Атенаис, конечно.
Атенаис и не к таким словам привыкла. Но это не повод спускать всяким…
Конан недобро ощерился:
– Сай, эти три порожденья шакала обижают мою девочку. Твои ножи при тебе? Так что же ты медлишь?!
Первые два ножа с визгом пропороли прохладный утренний воздух еще до того, как король Аквилонии завершил свой упрек. Третий отстал от собратьев на пару ударов сердца.
И точно так же, как и они, лязгнув о что-то невидимое, с жалобным звоном упал на рваный красный песок пустыни Шан-э-Сорх. Как раз на самой линии рваного песка и упал.
Запретная линия оставалась запретной не только для мужчин.
Конан зарычал, сжимая кулаки от бессильного бешенства.
***
– О! – подняла прекрасные бровки Нийнгааль, с любопытством заглядывая через перила. – Счастливый король-отец все-таки успел на свадьбу своей старшей дочери. Правильно. Не каждый день и не каждой королевской дочери выпадает такая честь…
Перила были широкими – пятясь, Атенаис успела сделать три мелких шажочка, прежде чем нога ее ощутила под собой пустоту.
Слишком высоко. Нийнгааль права. И ничего не поделать. Ничего не поделать, если даже это – не выход…
Нийнгааль обернулась. Взглянула на замершую на самом краю Атенаис с деланным изумлением:
– Что же ты стоишь, глупенькая? Помаши ему ручкой. Ты ведь послушная дочка, правда? Помаши-помаши! Пока еще можешь…
Она играет.
Когда-то, еще в Тарантии, Атенаис однажды видела, как дворцовый хорек играет с пойманной полевкой. Он точно так же тогда не торопился расправиться с бедной полузадушенной мышкой. Потому что отлично знал – у нее нет выхода.
Ни малейшего.
Словно послушная кукла-марионетка, которую дергает за ниточки опытная рука уличного фигляра, Атенаис обернулась. Посмотрела вниз, на такой невообразимо далекий красный песок Шан-э-Сорх. Далекий и притягательный. Потому что все равно лучше – так. Лучше так, чем в паучьих лапах, покрытых черными сальными волосами. Пусть лучше все закончится быстро, на красно-черном песке Шан-э-Сорх. И этот песок станет еще немного более красным, чем черным…
– Ну что же ты, как неживая? Твой отец так спешил, а ты даже привет ему не передашь?
Атенаис подняла деревянную руку. Помахала. Так могла бы махать своей ватной рукой ярмарочная кукла. Она послушно смотрела на запрокинутые лица, но видела только красный песок.
Она ждала лишь толчка. Малейшего шороха или движения за спиной. Намека на движение. И тогда – головой вниз, обязательно головой вниз. Чтобы наверняка, чтобы долго мучиться не пришлось. Со свернутой шеей долго не мучаются…
Отец, конечно, расстроится. И отомстит. Он обязательно отомстит. Он камня на камне от этой нергаловой башни не оставит, всю ее разотрет в мелкий красный песок.
Отец…
Темные, почти черные глаза на запрокинутом светлом пятне лица – слишком светлом на фоне черно-красно песка Шан-э-Сорх. Эти странно знакомые глаза не отпускают, прожигают насквозь и словно бы встряхивают за шкирку – так на псарне ловчий встряхивает нашкодившего щенка. Они не играют, как хорек с той полевкой, но от них точно так же никуда не деться…
– Папа?..
Атенаис моргнула, приходя в себя. Прищурилась, не отрывая взгляда от обжигающе-темных глаз и не замечая, что непроизвольно начинает улыбаться – нехорошей такой предвкушающей улыбочкой.
***
Конан метнулся вперед за миг до того, как она крикнула:
– Лови!..
И прыгнула.
Он все понял заранее, по этой вот улыбочке и понял. Слишком часто он видел эту улыбочку – правда, личико, на котором она появлялась, раньше было другим.
Он не стал кричать: «Атенаис, не смей!». Он и Лайне-то не всегда это выкрикнуть успевал, а тут куда более длинное имя, глупо и пытаться. Да и потом, Атенаис – не Лайне. Ради шутки и разминки прыгать с такой высоты она не станет. Значит, действительно, выхода у нее другого нет. Так зачем же тогда кричать ей всякие глупости под руку?
К тому же бежать по рыхлому разъезжающемуся песку – это тебе не по гладким каменным плитам, тут не до лишних криков…
Он пересек запретную линию рвани в два прыжка, даже не заметив. Только бухнуло в последний раз, останавливаясь, сердце, стал густым и вязким воздух, и никак больше не протолкнуть его в сведенное судорогой горло. Он еще успел подумать, принимая в падении на руки так знакомо распластанное полетом детское тело, что это очень удачно, что он успел в два прыжка. Прыгать с остановившимся сердцем было бы сложно…
Упасть им не дали. Мощный рывок застал как раз на середине падения, чуть ли не над самым красным песком. Конан упал на спину, крепко прижимая к себе пойманную беглянку, все еще не дыша и потихоньку утекающим словно красный песок сквозь пальцы сознанием прислушиваясь к пугающей тишине в груди. Он уже почти ничего не видел, только чувствовал движение и боль. Его куда-то стремительно тащили, потом дергали за плечи, пытались поставить на ноги и зачем-то били по лицу. А потом…
Потом гулко и больно толкнулось в груди. И еще. И еще раз. С каждым последующим разом было все менее больно, а потом боль ушла совсем. И неожиданно захотелось вдохнуть. Очень сильно захотелось.
И он вдохнул – судорожно, со всхлипом, с удивлением обнаружив, что воздух, оказывается, такой вкусный.
И мрак отступил.
Хотя мог бы и не отступать – ради такого-то зрелища стоило ли стараться?
Прямо перед Конаном торжествующе приплясывал донельзя довольный собою Сай, гордо потрясая мотком веревки и все время норовя пихнуть короля Аквилонии в грудь, плечо или живот – до чего в тот или иной момент было ему сподручнее дотянуться.
– Видишь, да? Видишь?! – кричал он радостно – Я же говорил, что пригодится!! Что бы вы вообще без меня делали?!!
***
Незаметно подкравшийся рассвет с беспощадной четкостью обрисовывал фигуры людей на красноватом песке. Они отступали быстро и грамотно, все время стараясь прикрывать своего короля. Они правильно рассудили, что непроницаема для метательного оружия запретная линия лишь снаружи. Как и для мужчин. Вот и старались по мере сил. Но только получалось это у них плохо – слишком уж огромен был полуседой великан с крохотной девочкой на руках. Его мощный затылок и широченные плечи возвышались над их шлемами чуть ли не до лопаток – легкая мишень. И почти все время над левым его плечом светился белый овал детского личика в обрамлении темных волос. Тоже мишень не из трудных. Дым прогоревших костров практически рассеялся и совершенно не мешал прицеливанию…
– Я не смогу убить их всех, у меня просто не хватит стрел! – Сказал совсем еще молодой слуга, почти мальчик, заметно нервничая и нерешительно поднимая арбалет. Ему никогда еще не приходилось никого убивать, но происходило неслыханное – жертвенная Невеста живой и невредимой уходила все дальше от Башни, так и не посетив Ритуального Брачного Ложа! – Я не смогу убить их всех, но Невеста была выбрана! Она не должна уйти живой! Мне… – он сглотнул, – мне завершить Ритуал?
Нийнгааль медленно покачала головой. Положила тонкие прохладные пальцы на напряженно-горячую руку юного и потому пока еще слишком ревностного слуги, останавливая его неуверенно-смертоносное движение. По губам ее бродила странная задумчивая улыбка.
– Поздно. – сказала она негромко. – Поздно… Невеста уже ушла живой… Она за запретной чертой. Даже если она сейчас умрет – Повелитель не получит ее жизненной силы. И мы не получим ничего – кроме неприятностей. Этот король-варвар слишком настойчив…
– Я… я могу убить и его тоже!
– А вот в этом я не уверена. Такие, как он, не так-то легко дают себя убить. Брось эту игрушку – ты все равно не умеешь с ней обращаться! И займись-ка лучше своими делами…
Молодой слуга покраснел, поклонился, но арбалет положил на перила с явным облегчением и удалился с неподобающей поспешностью. Похоже, он всерьез опасался, что высшая жрица передумает и ему все-таки придется завершать Ритуал.
Слуга удалился. Но остались жрицы. Три высшие и одна из самых младших, ее только что привела одна из высших – с молчаливого согласия остальных своих товарок. И теперь высшие жрицы со все возрастающим сомнением и неодобрением рассматривали ее помятую и лишенную всякого порядка одежду в пятнах свежей грязи, встрепанные волосы и раскрасневшееся перепуганное лицо с подсохшими потеками слез.
Вернее, на свою младшую последовательницу смотрели лишь три жрицы. Сама же Нийнгааль, отвернувшись от пустыни, не удостоила чумазую и явно зареванную девчонку даже взглядом. Она смотрела лишь на трех равных себе женщин. Почти равных. И на губах ее продолжала змеиться странная задумчивая улыбочка.
Она ждала, не собираясь начинать необходимый разговор сама.
И дождалась…
– Ритуал не может быть прерван, – жестко сказала одна из жриц.
Остальные согласно кивнули.
Это не нуждалось в дополнительном обсуждении – начатый Ритуал действительно не может быть прерван на середине или отложен до лучших времен. Начатый Ритуал обязательно должен быть завершен. Пусть плохо, пусть криво и неудачно, но завершен. Плохое завершение лучше, чем никакого. Порченая невеста лучше ее отсутствия. Это не обсуждалось.
– Для продолжения Ритуала необходимо выбрать новую Невесту.
Три острых безжалостных взгляда скрестились на стремительно бледнеющем личике младшей жрицы подобно трем обнаженным клинкам – показалось даже, что в воздухе отчетливо лязгнуло. Нийнгааль чуть качнулась вперед – пора было перехватывать инициативу в свои руки:
– И, полагаю, всем присутствующим вполне очевиден этот выбор. Потому что Невеста Повелителя всегда должна быть определенной крови. Королевской крови…
Она говорила негромко, по-прежнему продолжая улыбаться. Три пары обнаженных клинков теперь сверлили ее лицо – ненавидяще и оторопело. Наверняка каждая из них сейчас лихорадочно прикидывала – а не могла ли старшая жрица Нийнгааль сама подстроить все события этой ночи с расчетом именно на такой вот финал? Пусть их. Все равно предпринять они уже ничего не успеют. Разве что покипеть и поплеваться ядом напоследок.
– Святотатство! Жертвенная невеста должна быть в первую очередь девственной!!!
Ну вот, долго и ждать не пришлось. Первая порция яда. Нийнгааль отмахнулась от этих слов с легкой улыбочкой, как от чего-то совершенно неважного. Разве что иронии в ее голосе заметно прибавилось:
– Ну, полагаю, после сегодняшней ночи вряд ли вы найдете в пределах Рубиновой Башни хотя б одну… девственницу.
Ее насмешливый взгляд остановился на растрепанной младшей жрице – и та покраснела. Высшие же – наоборот, побелели. От ярости. В таком состоянии они могли натворить разных глупостей, и потому действовать следовало быстро.
Нийнгааль громко хлопнула в ладоши. Улыбка ее стала шире:
– Решено! Невеста выбрана, и Ритуал будет закончен немедленно!
Она по-очереди заглянула в глаза трех почти равных ей далеко не подруг – и каждая из них опустила глаза, смиряясь. Происхождение иногда дает определенные преимущества – в жилах ни одной из троих не текла королевская кровь.
Но Нийнгааль могла бы поклясться, что та безграничная острая зависть, что увидела она в глазах всех троих, не имела ни малейшего отношения к ее высокородному происхождению…
***
– А если бы я тебя не поймал?! – спросил Конан уже за границей разоренного Ахлата, когда стало окончательно ясно, что ни преследовать, ни стрелять в спины странные обитатели Рубиновой Башни не станут. И долгих зим жизни им за это, пусть и непонятно, чем они в своих странных действиях руководствуются. – Ты хоть подумала своей головенкой?! С такой высоты! Ты бы разбилась, опоздай я хоть на миг!
– Вот еще! Глупости какие… – Атенаис отстранилась, упираясь маленькими ручками ему в грудь. Поморщилась. И он как-то сразу понял, что прижал ее в порыве гнева слишком крепко. Как еще только совсем до смерти не раздавил, варвар!
Смутился.
Разжал огромные руки, потихоньку опустив свою такую хрупкую старшую дочь на красный песок. Вздохнул виновато.
– Глупости! – повторила Атенаис, отряхиваясь с брезгливостью вывалявшегося в грязи снежного барса. Поправив обеими руками прическу, она подняла вверх серьезное узенькое личико. И вдруг улыбнулась настолько ясно и безмятежно, что показалось – над пустыней зажглось второе солнце.
– Лайне-то ведь ты всегда ловил! А чем я хуже?!
Конан засмеялся, огромной рукой аккуратно взъерошив только что с таким тщанием уложенные волосы своей старшей дочери.
– Ты ничем не хуже! – крикнул он наступающему счастливому дню. И добавил уже тише – только им двоим. – Ничем. Потому что ты — истинная дочь своего короля!
Ржание и близкий конский топот заставили его снова поднять голову. Подъехавший Квентий вел в поводу огромного конановского Аорха. Злобный жеребец сопротивлялся и скалил крупные желтые зубы, норовя укусить. Квентий ловко уворачивался. Остальные ждали немного поодаль, уже в седлах.
– Ну что, на Шушан? – спросил Квентий, передавая поводья.
– На Шушан! – подтвердил Конан, одним движением запрыгивая в седло. То, что при этом пришлось левой рукой прижимать к себе взвизгнувшую Атенаис, ему нисколько не помешало.
– На Шушан! – повторил он, мощным шенкелем посылая своего жеребца сходу сразу в галоп. И опять засмеялся.
Но это был уже совсем другой смех…
Безлюдная улица рядом с магазинчиком Аливандра. За стеклом стоят, не мигая, манекены в расшитых подвенечных платьях, искрясь от магической подсветки.
— Все равно левое мне нравилось больше, — сказал Редвел в пустоту. В стекло полетела черная трость с мельхиоровым наконечником.
— У тебя никогда не было вкуса. — Сказал обладатель волнистых темных волос, поправляя правый рукав после броска.
— Где она? — лис повернулся, удостоив лишь беглым взглядом своего противника.
— Кто? — наигранно смутился собеседник.
— Не стоит тратить мое время. Можешь не убеждать меня: тебе все это явно не под силу. — Проговорил сквозь зубы инспектор. — Очередной мальчик на побегушках. Скучно. — Лис сплюнул на мостовую, — Элейн!
Звякнула дверь. Из магазинчика вышла женщина в строгом сером платье. Ветер струился в ее кудрявых русых волосах, голубые глаза чуть-чуть потеплели, когда она грустно улыбнулась.
— Я знала, что ты поймешь, Себастьян.
— Не многовато ли смертей для семейных разборок? — лис дернулся в ее сторону и остановился. — Не осмелилась уйти просто так? Нужно было инсценировать свою смерть?
— Да, ведь ты не хотел отпускать. — До боли знакомый голос ранил несвойственной ему интонацией.
— А я так долго винил себя, найдя дома полуразложившийся скелет жены, — проговорил лис, сглатывая, — Переживал, что много времени уделял работе, что отказался помогать в твоем последнем эксперименте. Обследовал каждую косточку сотней разных способов, переворошил кучу книг по некромантии. Искал убийцу… Рванул сегодня, как ужаленный, надеясь уничтожить виновного в твоей смерти. А вместо этого встретил просто мальчишку. Он тебе так нравится, Элейн?
Женщина помолчала, рассматривая свои ногти. Затем подняла полные злости глаза.
— Ты был навязчив, Себастьян! Ты просто помешался. Твои глаза горели фанатизмом, обожествляя меня. Подарки по поводу и без, помощь в любом, даже самом пустяковом деле. Ты душил меня — мне становилось нечем дышать!
— Такова любовь мужчины, или ты считаешь иначе? Я хотел быть рядом, и я старался рядом быть.
— Любовь? Я и шага не могла сделать без твоего ведома! Ты контролировал каждое мое действие, если тебе что-то требовалось, то я должна была бросить все и мигом быть на месте. Ни одного слова недовольства — сразу в штыки! С каждым днем ты все больше становился обиженной жертвой — бедного тебя не оценили и не поняли. Я устала, Себастьян! Я училась, и ты помогал мне в научной работе. Ты поселил меня в своем доме и ежечасно гордился тем, как ты мне нужен, и как я тебе обязана! Ты считаешь это любовью?! — голос сорвался, и женщина закашлялась.
— Скелета тебе оказалось мало? — обманутый муж почти рычал, — взрыв тоже твоих рук дело?
— Нет! — Элейн вскрикнула, обиженная несправедливой догадкой. — Я говорила ему, чтобы тебя не трогал…
— Ему? — Лис брезгливо показал на стоявшего рядом свидетеля их скандала. — Понимаешь, во всей этой истории со скелетами была одна несостыковка. Защиту в кольце делал я. Оно не должно было допустить подобной магии, и исчезнуть с твоего пальца не могло. Хочешь, покажу? — Редвел сорвал цепочку с шеи и швырнул в сторону соперника.
— Себастьян, нет! — женщина вскрикнула, метнувшись наперерез, но запнулась о собственное платье. Кольцо вспыхнуло вместе с юношей, а Редвел стоял и смотрел на это, скрестив лапы на груди.
— Себастьян, что ты натворил? — плачущая женщина не спешила вставать, утирая лицо пыльной перчаткой, — Мы хотели спасти тебя. Лекан мне помогал… Но все же… Тебе надо идти со мной. Я просила Его, Он тебе поможет. Если ты не станешь мешать…
— Как скучно! Я уже почти поверил, что это организовала ты. — Лис стоял и не собирался ей помогать. — Я любил тебя. Такую серьезную и смешную, занятую своей научной деятельностью, я уважал твои успехи и всегда был рад помочь. Проклинал свою работу, когда не мог быть рядом. Я хотел детей… Черт побери! Любой мужчина хочет детей, когда находит свою женщину. Но ты была всегда так занята этой дрянной наукой. Элейн, ты права. Я не смог бы спокойно жить, видя тебя каждый день в отделе криминалистики, зная, что ты больше не моя. Я не смог бы тебя отпустить. Это бы сводило с ума. Но почему ты так со мной?
— Я думала, что так будет лучше. Он сказал, что это, как рубануть с плеча, и больше болеть не станет. Мои успехи заинтересовали Его, я была нужна. Меня закружили перспективы, находившиеся под твоим запретом. Потерянный ребенок стал для меня ударом. Как магистр я была полна возможностей, а как женщина я погибла вместе с тем ребенком. Ты бы понял и не простил мне…
— Ты, правда, веришь в то, что говоришь? Ты считаешь меня таким монстром? Серьезно? — лапы бессильно опустились.
— Себастьян, — она называла его по имени, и каждый раз ему было больно, как от ножа, — Просто я больше так не могла. Я больше не любила. Я погибала в твоих руках. Я думала, что Он поможет мне, но больше ни разу не ощущала себя живой и счастливой.
— Кто «Он»? — спросил, наконец, Себастьян, решив отомстить виновнику, во что бы то ни стало.
— Ты его прекрасно знаешь. Он всегда был рядом с нами, но я не догадывалась, кем он является на самом деле… — Женщина вскрикнула. Редвел ощутил сильную магию.
— Элейн, второй раз в скелет это не смешно! Элейн… — инспектор бросился в сторону кинутого кольца, стал шарить среди камней в его поисках. — Элейн, держись. Еще чуть-чуть! Я знаю, как помочь…
Спустя пять минут лис, окаменевший от всего произошедшего, стоял, сжимая свое кольцо в лапе и размазывал по морде редкие слезы, пополам с пеплом. В этот раз не осталось и костей…
— Почему она, а не я?! — крикнул он в пустоту неба, зная, что этот «знакомый и близкий», точно слышит… — Я обязательно тебя найду и убью, чего бы мне это не стоило!
Я чисто на автомате тряхнул их — звякнуло. Значит, касса моя на месте. Надо же, как тут шьют… штаны уже и на штаны-то непохожи: по одному шву разошлись сверху донизу, одна штанина в клочья, вторая наполовину обгоревшая, а пояс целый. Значит, я все-таки при финансах буду…
Если, конечно, они мне вообще пригодятся. С магом бы я потолковал, он все-таки человек, а за исключением Славки мне еще не попадались люди, равнодушные к деньгам. С ним бы я нашел общий знаменатель… но дракон? Вряд ли драконам нужны человечьи капиталы. Им другое надо… а что, кстати?
Вялые мозги, еще не отошедшие от бессознанки, попытались представить, что именно может быть нужно драконам, и расписались в собственном бессилии. Мебель? Техника? Одежда? Три раза ха. Похоже, они счастливей нас, людям вечно что-то надо, а этим только еда, и все. О, еда! Хотя тут тоже без шансов.
Был бы я дома — я бы и насчет еды спокойно договорился, кой-какие связи есть. Ну а тут… боюсь, что единственный продзапас, который я могу предложить этим чешуйным — это я сам. При таких стартовых условиях не особо поторгуешься. Кстати… может, меня затем и взяли? Консервы такие? Как я вообще сюда попал? И… и где Славка?
Я оцепенел. Славка!
Подождите, подождите…
Последнее, что помню — та средневековая КПЗ. Над лицом качается заросший паутиной потолок, Славка что-то кричит, кажется, что мне плохо и зовет на помощь. И боль давит… такая, что сердце остановилось. И? Дальше пустота. Нет, что-то еще было…
Странное…
Привиделось, может?
Я-большой, очень большой, мне тесно… и болит в голове. Там тоже тесно, там катаются странные цветные шары, они светятся и катаются, катаются, будто ими кто-то играет в гигантский бильярд, только сталкиваясь, они не отскакивают, а проходят насквозь. А за ними летают переливающиеся сетки, пытаются их поймать и растут. Большие растут, щекотные, горят и светятся. Они уже все тело заполнили… а когда шары сталкиваются, в голове болит и меняется. Красный шарик — и земля-стены-потолок начинают мерцать, только тускло-холодно, противно так… Бело-голубой шар толкает красный, и все меняется. Глаза ломит, будто снова нацепил дедушкины дальнозоркие очки. А что такое очки? Я не помню, не знаю. И дедушка… что это? Или кто? Не помню, я-большой этого не помню… Больно. Все становится мутным, и ноет где-то в висках и затылке. Зато стены-пол почти сразу наливаются синим-прозрачным, и я вижу, где за ними пусто… Это почти приятно, но налетает желтый шар, и снова все другое, и становится очень душно. Тело горит, кожа плавится, я рычу и трясу головой, и шары толкаются как сумасшедшие. Калейдоскоп, это калейдоскоп — из моих мозгов. Узор меняется-меняется-меняется, по-разному-по-разному-по-разному, все быстрей и быстрей. И становится так муторно, что я не выдерживаю и бью головой в потолок.
А он рассыпается…
Что это было? Похоже, все-таки бред. Никогда не думал, что от огня можно глюк поймать. Ну это бред, ладно. А что по-настоящему было? Куда я попал и где мой беспокойный сосед?
Стараясь не шевелиться (и не заметят, и голова не взорвется), я обвел глазами поляну. Славки не было. Темноволосый парень — вот. Драконша, осматривающая свое крыло — вот. Второй дракон, спящий в невообразимой позе «курица на блюде» — вот. Тот еще видик. Если бывают драконы в похмелье, то скоро я увижу действующий образец, когда это чудо проснется.
Дракон валялся на спине. Длинная шея расстелилась по снегу и перегнулась через камень, художественно уложив голову в позицию «хеллоуинская тыква на заборе». Одна нога торчит вверх, сцепившись когтями, вторая поджата и вокруг нее обвивается кончик хвоста. Сам хвост колечком висит, как у пса породы «Шарик дворовый». Может, у меня все еще глюк? Да ну, мои глюки до такого никогда не доходили. Я же практичный, как Славка выразился. Мне бы другое, наверное, увиделось. Нет, это реал…
Ох, а голова-то боли-и-ит. Распрозверски. Мозги не варят… да что там, они не то что не варят, даже не собираются. Еще и кастрюлю на огонь не поставили. И воды не налили… тьфу, что за дурь в этой самой голове? Думай, голова, думай. Пока не съели…
На поляне все еще спорили, теперь уже что именно считать помощью и как считать сроки ее оказания. Я машинально отметил, что торговаться девчон… то есть дракон умеет и если что, придется с ней поосторожнее. Парень, который вроде как маг, старался держаться по-взрослому, но срывался и психовал, а она строила из себя этакую стервочку, которой все до фонаря.
— Три дракона в этих землях долго незамеченными не останутся, — шипел пацан. — На что ты рассчитываешь?
— Тебе-то что? Ты же маг. Если кто из нас сложит крылья, тебе только радоваться положено!
— Да я бы и порадовался! Но с тобой, если что, и моя магия уйдет!
— И что? Будешь жить спокойно, растить репу…
— Гадина.
— Именно, — «гадина» отвела в сторону крыло, наклонила голову и принялась рассматривать его на свет. — Я же дракон, не забыл? Нам по мифам положено приносить горе-злосчастье.
— А ты решила развеять мифы? Тогда странный способ выбрала!
— А с вами какой способ ни возьми… ладно, забери тебя лава. Хорошо! Допустим, я приму твою помощь… допустим! И мы пойдем вместе, пока…
— Пока мы не окажемся за три десятимерки от гор.
— Считай, я оценила твое чувство юмора.
— Да не собираюсь я на вас охотиться!
— И сообщать не собираешься? — мурлыкнула дракон. — Добраться до ваших из оцепления можно куда быстрее, чем за три десятимерки. И натравить их на доверчивых драконов дело нехитрое. Тебе даже награду дадут.
— Да я не… Хорошо, за две десятимерки.
Дракон сосредоточенно проверяла крыло.
— За полторы… за одну, чтоб тебе дракон сожрал! — не выдержав, заорал парень, — Не могу же я в ваши горы сунуться!
— Да неужто?
— Сама знаешь!
— Я-то знаю, — драконша закрыла крыло и встряхнулась, поведя гребнем. — А вот ты… ладно, договорились. Я готова взять тебя с нами. Но при нескольких условиях.
— Каких?
Дракон понизила голос:
— Ты не расспрашиваешь их ни о чем. Это первое…
— Их? Так они тоже?!
— Дурак, — драконий хвост с досадой хлопнул по снегу. — Ты чем слушал, когда я говорила? Так вот. Их ты не расспрашиваешь и сам им ничего из ваших бредней про драконов не рассказываешь, если я не разрешу. Помогаешь нам с дорогой и маскировкой. На этих условиях я согласна терпеть тебя рядом. И верну тебе твою искрину… то есть магию… за полмерки до гор. Сговорено?
— Сго… — парень прикусил язык. Несколько секунд он ерошил волосы и что-то мучительно высчитывал, дергая себя за длинную прядку у виска.
Я тем временем покосился на дрыхнувшего дракона, оценивая расстояние до леса… в голове еще бродила боль, но оцепеневшие мозги потихоньку начинали соображать. И соображение это работало в одну сторону: пора сматываться. Пока драконы не проголодались. Маг магом, у них с драконом свои терки, а мне путешествие к горам и даром не нужно. Даже если оно пройдет не в драконьем желудке. У меня своя дорога. У меня Славка пропал. И бабка с Янкой. И мешок с ценным имуществом. Пропадут… в смысле пропадет. Мешок. Именно мешок. И дубленка моя. Эх, замерзну теперь…
Кстати, а почему я еще не мерзну? До мутного сознания кое-как достучалась мысль, что если мои штаны в зубах, то значит, на мне их нет. А в чем же я тогда? Кстати, а с чего штаны в зубах-то? Совсем крышей поехал… Я смутно отметил, что и сами штаны какие-то маленькие… но осознать этого по-настоящему не успел.
Спящий дракон дернулся и что-то забормотал. Спорщики затихли и в четыре глаза уставились на него. Может, ждали, что он проснется? Но дракон только мотнул головой, царапнув чешуей по камню, и снова задрых.
— Уй, он и правда говорящий.. — зачарованно пробормотал парень. — А второй — тоже?
Какой ему еще второй? Здесь всего-то два… или я третьего просто не вижу? Или он отошел куда-то по своим драконьим делам?
— Тихо! — оборвала серебристая, напряженно вслушиваясь.
— Кстати, они уже двое суток не ели. Ты кормить их чем будешь?
— Да замолкни ты!
— Не могу, — снова забормотал похмельный дракон. — Устал… очень…
Ясное дело, он устал! Я бы на его месте тоже утомился. Ладно, пока все смотрят на него, мне самое время линять. Вон там, левее дракона в позе курицы, симпатичная ложбинка. И симпатичные кустики. Пора выдвигаться? Я напряг и расслабил мышцы, проверяя, как там тело. Плоховато оно слушалось, если честно — тяжело и как-то занемело — но вроде ни веревок, ни наручников. Аккуратней теперь. Не сводя с драконов воспаленных глаз, я попытался приподняться на руках… и зацепил штаны.
Звякнуло. Брякнуло. И я проклял все на свете.
На звон монеток обернулись оба спорщика. Парень дернулся и нервно сцепил пальцы, дракон прищурилась и торопливо сложила крылья, отвлекаясь от своего чешуйного собрата. Первые же слова сбили меня с мысли не хуже гантели.
— Наконец-то! — приветливо заявила драконша. — Столько спать! Я уже… уже волноваться начала. Привет.
— Привет, — я постарался, чтобы голос не дрожал. — До города далеко?
— До какого города? — поинтересовалась дракон подозрительно ласковым тоном.
— Говорящий… — пробормотал парень. — С ума сойти.
— Город… — я поискал в памяти название того города, откуда нас украли. Таки? Тахо? Название не находилось. — Город… не помню. А вообще люди далеко? Мне надо вернуться.
Над поляной повисла тишина. Абсолютная. Даже снег перестал шелестеть.
— Ты вроде говорила, что они нормальные… — осторожно сказал парень в сторону драконов.
— Нормальней тебя, — огрызнулась драконша. — Просто после инициации. Парень, ты постой… не торопись.
— Времени нет. Пора, извините. Рад познакомиться и все такое, но не могу задерживаться.
— Не могу, — тут же снова включился спящий дракон, — не могу… больно так… вы тоже думаете, что я виноват, правда? Если бы я напомнил раньше… если бы выбрал не ту дорогу… если бы…
— Кажется, с вашим другом проблемы? Может, вам им заняться? — обнаглел я. — А мне пора.
— Парень… — фыркнула драконша. — Хочешь ты или не хочешь, а тебе придется задержаться.
— Зачем? Поужинать нечем? Вон пошлите этого в ближайший поселок — я денег дам — пусть купит коров, баранов или кто там у вас есть. А людей есть нехорошо…
— Меня?! — вспыхнул «этот».
— Подожди, — остановила его драконша. — Людей? Это ты что, думаешь, что ты — человек?
— А кто я, белочка с хвостиком?! — начал я… и осекся.
До сих пор я смотрел куда угодно: на драконов, на обгорелые, подозрительно маленькие штаны, на пути отхода — только не на себя. Да и шевелиться было не с руки, боялся, что заметят. А тут посмотрел.
Хвост у меня действительно был. Серебристый, светлый, он лежал прямо перед глазами и ритмично похлопывал по снегу. Начинался он где положено и тянулся по снегу…
— Я…
Я торопливо пробежался глазами по линии спины — с гребнем! — попытался поднять руку — и полюбовался на крыло, огромное, мощное, с бугрящимися мышцами. Пошевелил пальцами-когтями… Изогнул длинную шею, засунув голову под это самое крыло…
— Я…
Шея. Хвост. Спина. Крылья…
Я опустил голову — на снегу вместо моих ног были лапы. Огромные лапы, точь-в-точь как ноги десятки раз виденных в фильмах динозавров.
Я — дракон?!
Привет, белый-пушистый обитатель тундры. А хорошо ты за это время откормился…
— Тебе все равно нужно туда. Потом, если захочешь, будешь жить отдельно, но молодым, только что инициированным драконам положено обучиться. Такой закон. Ты не можешь сейчас вернуться к людям, это невозможно. Да тебя просто убьют на месте. Послушай, мы можем жить только в горах, понимаешь? Там наши территории, в любом другом месте на нас сразу открывается охота. На вас будут охотиться! Пока не убьют и не… Ты меня хоть слышишь?
Я промолчал. В голове было пусто-пусто, как на экране выключенного ай-пада. Бездумно и бессмысленно. Все бессмысленно. Я дракон…
Да, я не очень-то люблю людей. Слишком часто по голове получал, наверное, слишком редко нормальные попадались. Но попадались же, попадались! Дед мой, который взял меня к себе, наплевав на Армагеддон, который ему бабка устроила. Мама. Училка в школе, которая полгода за мной ходила, уговаривала заниматься дополнительно, бесплатно, просто так, чтоб поступить мог в нормальный институт, на бюджет. Алька из детдома, которая свое сладкое малышам отдавала — мол, она все равно на диете сидит. Мне от нее шесть пирожных досталось. Ирина Архиповна… Не замечал их раньше, мне другие интересней были — те, что покруче. Чтоб машина, чтоб упакованные, чтоб пропуск в клуб, что не для всех. Сколько я таких нормальных обдурил, добывая бабки на тусовку в клубе, на жилье, на шмотки с лейблами? Главное ведь не они, а я, личность с потребностями!
А теперь все, Макс.
Финиш. На тебе по твоим потребностям. Не нужны тебе люди были — вот их и не будет. Ты теперь дракон, вот и общайся со своими. И ни Славку, ни Янку не увидишь. И бабка тебя больше по голове никогда не погладит. Не та у тебя теперь голова.
Черт, ну не нужны мне были люди, не нужны, почему же сейчас так… так на душе паршиво. Словно отобрали то, без чего не обойтись. То, к чему ты привык, не ценил, а оказывается, без него не прожить. Нав-сег-да…
Драконша дернула хвостом. То ли зло, то ли растерянно.
— Парень, проснись. Тебе что, еще плохо? После укуса состояние уже давно должно было стабилизироваться.
Я медленно повернул голову. Укус? Как интересно…
— Ты как? — не отлипала драконша. — В глазах не двоится? Голова не болит?
— Болит, — тускло ответил я. — А зрение нет, вроде нормально. Только ломит немного.
— А пламя уже есть? Дохнуть можешь?
Пламя? У меня и пламя должно быть? Ничего себе…
Я попробовал дохнуть на ближайший куст. Не вышло. Воздух вылетел из губ клубами пара, морозное облачко окутало куст… и растворилось в воздухе, не оставив следа. Я потрогал куст кончиком хвоста. Дыхание как дыхание, даже снег не подтаял. И во рту вкус тряпки. Интересно, драконы чистят зубы?
— Только не огорчайся, — ожила драконша. — Часто пламя появляется не сразу. У новичков, в особенности, если они жили среди людей, бывают сложности с адаптацией. У кого-то пламя не получается, у кого-то полет. Половина золото только с сотой попытки видит. И ашшэ-рэ у них не выходят сразу. Но пару лет проходит — и новеньких уже не отличить… Все наладится.
— Золото?
Драконша опять фыркнула.
— Мне следовало догадаться. Люди в первую очередь реагируют именно на золото. Что в нем такого ценного? Просто нейтральный металл, который легко плавить и чаровать. Думаешь, мы только золото притягивать умеем? Мы можем пролетать через пламя — есть даже обряд такой. Устраивать радуги. Выплавлять скульптуры из камня. Тянуть золото из земли… строить из него купола. Сбрасывать излишек огня куда надо. Можем копить солнце — раньше во всех человечьих домах светильники были из наших чешуек. Их сколько на солнце подержишь — столько они в темноте светить будут. Ни свечек не надо, ни огня… а если зачаровать, то они и тепло давали.
Мы можем выжигать заразу, лечить. И магия… хотя об этом потом. Не при посторонних, — драконша кинула взгляд на парня-мага, слушавшего весь этот рекламный материал с раскрытым ртом, и отвернулась от него. — У тебя будет племя… семья… драконы всегда берут молодняк под защиту. О тебе позаботятся, научат выживать…
Ясно. Очень понятно. Я подтянул хвост и бездумно потеребил когтем чешуйки. Золото тебе светит, Макс. Золото и горы. И семья. На драконий манер.
— Сколько я проживу?
— Лет триста-четыреста. Если не нарвешься на охотников и не ввяжешься в драку.
— Охотников?
— Людей. Вельхо. Они всегда на нас охотятся. Мы — ценная добыча. Но в горы они обычно не лезут, караулят молодежь в предгорьях.
Краем глаза я увидел, как парень-маг возмущенно приоткрыл рот и подался вперед, собираясь высказаться, но девица-дракон как бы случайно шлепнула по земле хвостом, и он промолчал — только зло зыркнул на «предостережение». Ага. Ну я в общем-то так и думал. Просто так ничего не бывает.
— Так ты согласен лететь с нами? — не выдержала она. — Не молчи.
— И это все правда?
— Сможешь сам убедиться.
Понятно. Умная девчонка… не клянется, не пережимает с обещаниями — от такого большинство сразу настораживаются. А она «сможешь сам убедиться». Почти верю. Почти. Вот только проснулся я раньше, чем она думает. И привык не пропускать мимо ушей то, что слышу.
— Хорошо. Допустим, ты и правда не врешь. Один вопрос: откуда знаешь?
— Про племя? — не поняла чешуйная. — Я же дракон.
— Про укус. Откуда ты знаешь про укус, а?
— Я…
— За что? — вдруг тихо спросил спящий дракон. – Я же не железный… Сильным… надо… надо… Я не могу больше, я не выдержу. Каждый раз так… устал…
Тихий, безнадежный, отчаянный голос царапнул по сердцу. Мы обернулись. Третий дракон еще спал, но уже беспокойно: запрокинутая голова моталась из стороны в сторону, а придавленное телом крыло билось, разметывая снег, скребло по заледеневшей земле…
— Не надо… Не ходи… убьют тебя, дурак…
— Что это с ним?
— Ты меня спрашиваешь? — дернула крыльями драконша. — Не знаю! Может, его разбудить?
— Опасно же. Выследят, и… — не умолкал задыхающийся голос. — По-другому надо…
— Ну буди, — эх, не вовремя. Еще бы немного! А теперь их будет двое против меня одного. — Только учти — разговор ты мне задолжала.
Драконша нервно дернула хвостом и протянула к своему бредящему собрату крыло, я отвернулся, собираясь под шумок пообщаться с парнем-магом на предмет встречи тет-а-тет… Но тут дракон сказал такое, что моя новая длинная шея замерла, как замороженный терминатор-2 — на полдвижения.
— Нужны деньги на лечение девочки с лейкозом, — сменил интонацию голос. — Расчетный счет… номер… Нужны хорошие и добрые руки для котят — фото прилагается. В Солнечногорске пропал человек, приметы… м-м…
— Славка?!
Взгляд со стороны. Город Тахко.
— Арния, дочь бочарника. Просит в дополнение к компенсации работу. Отец отказывается принимать ее домой.
— Понятно. Хорошо, устрой ее швеей. В швейной опять вроде недостача. Едят их там, что ли?
— Замуж они выходят, господин Поднятый Правитель города. В нынешнем месяце сразу трое.
— Ну вот и отправьте эту Арнию туда. Следующий кто?
— Ерина Архи… ар-хи-поф-на, — по слогам выговорил младший помощник. — С внучкой Яной.
— Двухименные? Требуют повышенной компенсации? Какого сословия? Имя странное.
— Она сама необычная, — усмехнулся помощник. — Весьма и весьма почтенная дама, очень достойно держится, но… Неизвестно, откуда ее похитил Видас, но к тому моменту, когда сторожа добралась до их комнаты, дама уже ухитрилась уложить одного из бандитов и готовилась выйти поискать своих внуков.
— Уложить?
— Дама, как выяснилось, довольно искусно может метать ножи.
— Дама?!
— Точно так, господин…
— Без этикета.
— Хорошо. Это довольно занимательная история. У ее внучки, Яны, есть некий зверек, дрессированный. Вследствие своих крохотных размеров, он мог лазить по стенкам и выбираться сквозь решетку. Дамы решили этим воспользоваться и попросили зверюшку принести нож или нечто подобное — отодвинуть наружный засов.
— Бред.
— Они были в отчаянии, господин.
— Хорошо, и что получилось? Он принес им нож?
— Девочка, рассказывая мне об этом, очень хотела похвастаться своим любимцем, дескать, он очень умный. Он действительно притащил им нож. Отодвинуть им засов они, разумеется, не смогли, но вдохновленное похвалой маленькой хозяйки животное принялось таскать владелицам все подряд: ключ (увы, не от их двери), чью-то ложку, пробку от фляжки, веревку, ремень вместе с кошельком и деньгами, горлышко от разбитой бутылки, луковицу, половинку лепешки… словом, все, что попадалось под лапки. Когда караульщик наконец застукал вора, он, естественно, немедля погнался за ним, чтобы вернуть свою собственность и посчитаться с наглыми пленницами. Он не ожидал серьезного сопротивления и даже не позаботился закрыть дверь…
— Очень интересная дама. Что там с ее внуками? Нашли?
— Нет, господин. По ее словам, их было двое, молодые… их держали отдельно. Возможно, они были в том обвалившемся подвале, где сейчас разбирают завал. Пока тел не обнаружено…
— Зачем Видас их похитил?
— Вероятно, он рассчитывал на какие-то доходы — семья-то двуименная. Но, похоже, зря — непохоже, чтобы они были очень зажиточны.
— Мда. Другие родственники у нее есть?
— Увы, нет. По ее словам, внуки — последние мужчины ее семьи. Они откуда-то из предгорий.
— Вот как? Ну что ж, позаботьтесь, чтобы положенная им компенсация была выплачена целиком. И распорядитесь подобрать им жилье, пока не прояснится судьба этих внуков. Следующий!
— Рамишу, дочь кровельщика…
Проделав с процессором Рэя все, что было возможно, Александр свернул приборы. Щелкнул извертевшегося от любопытства напарника по носу:
— Все, что можно было сделать, сделал. Теперь ты можешь скрыть свои железяки и на всех сканерах выглядеть человеком.
— Ничего себе! Правда?
— Правда-правда. Надо будет еще проверить, может, теперь для тебя возможно процессор совсем отключать.
— А что, и такое возможно? Как же двигаться? Неработающие имплантаты ведь не дадут.
— В тебе моя кровь. Вместе с ней и специальные наноимплантаты, которые передают сигнал от мозга к телу, минуя процессор.
— Ничего себе! Ни один сканер не увидит!
— Да, для этого и сделано.
— Можно попробовать?
— Думаю, надо подождать, пока нога полностью заживет.
— Это долго, — огорченно протянул Рэй.
— Вытерпишь, — Александр усмехнулся и отошел от напарника. Вытащил из машинки постиранные и уже сухие вещи. Внимательно рассмотрел пиджак от своего официального костюма. Складок после стирки на качественном псевдольне не осталось, но несколько бледных бурых пятен требовали обработки дезинтегратором. Александр включил удивительный прибор и несколько раз провел его зевом по пятнам. Те исчезли, но какие-то малозаметные изменения в ткани насторожили если не Александра, то всегда внимательную к деталям Алису. И не зря: при попытке поскрести ткань пальцем, она расползлась на волокна. Обескураженный Александр сквозь дырку от пальца посмотрел на голоплатформу:
— Дядя Ко, что вот это такое творится, а?
Искины появились оба, Барсик катался по пульту, заливаясь хохотом, Дядя Ко в лупу изучил предмет печалей:
— Скорее всего, при стирке изменился первоначальный состав ткани, может быть, крахмал отмылся, или еще что. Вот дезинтегратор и сработал неправильно.
Раздосадованный Александр потыкал бывший пиджак, оставляя дырки. Рэй, давясь смехом, дотянулся и оставил еще парочку. Весь истыканный, пиджак отправился в утилизатор.
— Тебе вот смешно, — Александр сам не удержался и фыркнул, — а я в чем теперь к клиентам пойду?
— Велика беда! В чем сейчас ходишь, в том и пойдешь.
— Что б ты понимал в колбасных обрезках? Психология людей такова, что человека в дорогой красивой одежде они воспримут с большим уважением, чем в обычных джинсах.
— Да? – Рэй слегка подвис, — А тот черный прикид, что ты мне купил, может считаться дорогим и красивым?
— Да, вполне.
— Значит, его и наденешь, — заключил Рэй.
— Я его тебе для этих целей и купил, клиентов заморачивать. Могу и надеть. Но это еще не сейчас. А сейчас вот тебе куча книжек по правилам поведения, сиди и учи. Сохраняй в нецифровой памяти, как человек учи. Что надо, спрашивай у Дяди Ко, он умный, у меня. У Барсика, у него всего пятый уровень логики, но он местный, то есть реалии этого мира знает лучше нас.
— Ага, хорошо, — Рэй с энтузиазмом открыл в вирт-окне первый файл, — а ты куда?
— Пойду попробую что-нибудь приготовить. Пайки уже достали, тортик твой, прости, наводит на мысли о детском утреннике.
— А что тортик, — надулся Рэй, — вкусный же.
— А то, что тебе надо научиться находить вкус в обычной человеческой несладкой еде. Или хотя бы не морщиться так выразительно при ее поглощении. В противном случае маскируйся – не маскируйся, все равно не поможет.
— Ладно, — легко согласился Рэй и погрузился в чтение.
На кухне Александр закинул вариться пару куриных окорочков и скептически рассмотрел замороженную смесь для супа. Вот это картошка, это морковка… Большинство же разноцветных кубиков идентификации не поддавались. Да и морковка при надкусывании оказалась кисловатым и пряным чем-то. Отчаявшись определить ингредиенты, Александр высыпал смесь в кастрюлю, более не рассматривая, на этикетке было написано, что варится 20 минут и съедобна для человека. В конце варки в суп пошел солидный кусок сыра. На второе Александр замесил классическую творожную запеканку, крайне полезную для восстановления костей. За неимением духовки поставил ее в сковородке на самый медленный огонь и разлил суп по тарелкам.
Рэй принял свою тарелку скептически, но после нескольких первых ложек лицо его приобрело заинтересованное выражение.
— Э, вот такую несладкую еду я, пожалуй, люблю. Как ты это так сделал? Научишь?
— С нуля по-человечески готовить? Нет. Сам научишься. Скачиваешь себе софт от Mary, базовые приемы кулинарии. И парочку простых рецептов. Сделал – запомнил, удалил, закачал новые. Базовые действия, типа «смешать» и «протушить» освоил – иди дальше. Там много интересных слов, например «гляссирование». Только не спрашивай, что это такое, слово знаю, значение нет.
— Ага, понял. Нет, не понял. Я вот «глиссирование» знаю…
— Да вот я тоже. «Глиссирование».
— Лады. А что-нибудь сладкое есть?
— Да, на тебе, — Александр передал Рэю тарелку с запеканкой и банку с вареньем.
Рэй попробовал:
— Это сладкое? Нет, это не сладкое. Вот сейчас будет сладкое, — и утопил запеканку в варенье.
Александр фыркнул:
— Ты прямо как мой сын, он тоже в детстве ел не кашу с вареньем, а варенье с кашей. Карлсон без пропеллера.
Рэй озадаченно поглядел на напарника, потом тряхнул головой, прокомментировав:
— Все время забываю, кто ты есть на самом деле.
— Бывает.
Рэй замолчал и некоторое время разглядывал текст в вирт-окне. Александр тем временем сполоснул тарелки и открыл на комме викторину по новейшей истории Земли с намерением проэкзаменовать себя. Рэй свою книгу читал как-то отстраненно, а потом неожиданно спросил:
— Все Карлссоны должны быть с пропеллерами?
— Угу, — рассеянно подтвердил Александр.
— А если Карлсдоттир? Ей тоже положен пропеллер? И вживляют его в эмбриональном периоде или уже после рождения? И почему твой сын без пропеллера? Это опасно или дорого?
Слегка озадаченный таким потоком нелепых вопросов, Александр подвис и не нашел ничего лучше, как растерянно спросить:
— Ты вообще о чем?
Рэй терпеливо объяснил:
— Ты сейчас сказал, что все сыновья Карла имеют пропеллеры, а твой без пропеллера. Почему? Ты человек, ХХ особь, у тебя муж Карл, сын Карлссон, если была бы дочь, была бы Карлсдоттир?
— Чего? – Александр окончательно запутался в странной логике вопросов. Потом до него дошла суть ситуации, и он совершенно неприлично заржал:
— Карлсон это такой мультипликационный персонаж. Ты знаешь, что такое мультфильмы?
— Да.
— У нас есть такой мультфильм про мужичка с пропеллером, жуткого любителя сладостей. Он ненастоящий, придуманный, в настоящих людей не вживляют пропеллеры. И мужа моего зовут не Карл, а Ричард. И дочь у меня есть, Наталья, и сын Сашка, и вообще…, — дальше слышны были только всхлипывания от смеха.
Потом Александр увидел насупившегося Рэя и извинился. Тот быстро оттаял:
— И вообще… в людей пропеллеры вживлять аэродинамически невозможно.
После недолгого молчания, во время которого Рэй снова углубился в вирт-окна, он встрепенулся:
— А когда мне уже можно будет вставать и ходить?
— Не сегодня, — отрезал Александр.
— Это понятно, а когда?
— Когда сканер покажет хотя бы девяностопроцентное восстановление.
— А как можно будет вставать, можно мне позвонить Марине?
— Это та девушка из магазина?
— Да.
— Позвонить можно, рассказать, что операция прошла успешно, и на месяц для восстановления тебя переводят, ну, скажем, на Фиалку. Или на Бобрик, куда-нибудь, не так важно.
— Уу, так долго!
— Рэй, встанешь ты уже завтра-послезавтра, но это ты. Человеку понадобился бы месяц. Ты же не хочешь рассказать про себя абсолютно все почти незнакомому человеку? Даже если она тебя не сдаст, вдруг проговорится подружке?
— Да, точно, человеку дольше, не подумал. А потом?
— Потом можно и навестить. Без меня. Только запомни, пожалуйста, ты не должен верить ни одному человеку кроме тех, с кем я тебя познакомлю.
— А с кем ты меня познакомишь? – Рэй заинтересовался, извернулся в кресле, выкрутив голову, чтобы видеть Александра, сидящего сзади на матрасе.
— С теми, с кем еще самому предстоит познакомиться. Надежнейшие люди и твой близнец.
— Близнец? Из моей линейки? И тоже сорванный? И люди знают? Круто! – на одном дыхании выпалил Рэй, — А когда?
— Когда пойдёшь. И, если получится, научишься отключать процессор.
Рэй задумчиво поскреб макушку:
— Нет, это слишком неопределенно. Можно в часах выразить?
— Хорошо, только для тебя выражаю в часах: ровно через 168 часов я дам им запрос на связь. Устраивает?
— Устраивает. Я напомню, — Рэй активировал обратный таймер.
— Слушай, хватит крутиться. Чем меньше микродвижений в ноге, тем быстрее восстановится.
Рэй призадумался, затем просиял:
— Заблокируй системно, чтобы уж наверняка не шевелить.
— Ну, нет уж! Сам себе хозяин, вот сам и блокируй.
— Так, подожди, — Рэй в процессе мышления обхватил голову ладонями, — у меня в системе прописан хозяин Александр Рэйв. Система уверена, что это ты.
— Не проблема. DEX, тебе присвоено личное имя Александр Рэйв. Подтвердить получение информации.
Рэй дернулся и механическим голосом ответил:
— Информация сохранена, — а потом уже нормально добавил, — жесть! Кажется, меня сейчас слегка коротнуло. Сам себе хозяин, говоришь? Давай проверим! Прикажи мне что-нибудь, посмотрим, как работает. О, знаю, прикажи мне умереть!
Неуловимым текучим движением Александр поднялся на ноги, в его ладони будто сам собой оказался DEX’истский жетон, в который Рэй уперся взглядом.
— А если так? – очень ласково спросил Александр.
Мгновенно побледневший Рэй в панике несколько секунд дико смотрел на жетон, потом поняв, что последнего приказа не последует, мигнул, сглотнул и обмяк:
— Я уже тебе говорил, что ты сука?
— Ага, — Александр спрятал жетон.
— И сейчас повторю это второй и последний раз. Потому что после такого все твои выходки покажутся бабочками на лужайке.
— Сам напросился. Очень полезное умение – вовремя остановиться. Ты мне вот что скажи – как тебе удалось удержаться и не полезть в драку?
— Что я, совсем больной? Об тебя убиться дело пары секунд, а по приказу аж три минуты. Многое может случиться, — Рэй осмыслил сказанное и спросил: — если бы кинулся, что бы ты сделал?
— Вырубил бы тебя и выкинул на ближайшей малонаселенной планете. Истерик, не способный трезво оценивать свои возможности, мне не нужен.
— Проверял, значит?
— Ну. Воспитательный момент.
— Вот п…, — начал было Рэй, но наткнулся на очень заинтересованный взгляд Александра и передумал завершать слово, — п…Песталоцци…
Александр удовлетворенно улыбнулся: Рэй был не только живым и любопытным, но еще и умным.
— Ты, кажется, хотел что-то сделать?
— Ногу заблокировать. Сейчас, — Рэй замер, несколько секунд вдумчиво смотрел внутрь себя, потом довольно хмыкнул:
— Надо же, получилось. А теперь я, пожалуй, спать буду, чего-то глаза уже закрываются. Это нормально?
— Для человека нормально. Думаешь мозгом – значит, человек. Спи.
— Ага. Кажется, принято желать спокойной ночи?
— Да.
— Тогда желаю.
— И тебе тоже. Смотри, с утра не забудь, что нога заблокирована и не перепугайся, мне разнесенный в хлам корабль не нужен.
— Хорошо, — серьезно кивнул Рэй, — я не забуду, — перетаскивая неподвижную ногу, свернулся клубком и заснул.
Над голоплатформой появился Дядя Ко.
— Мне все больше кажется, что этот эггегор будет в надежных руках. Он, правда, еще балбес, но быстро учится. Оставишь ему мою копию?
— Да, оставлю.
— Это хорошо. И мне интересно, и ему полезно. Алис, я тут по сети пошарился и две мысли нашел.
— Давай.
— Первая: я по сети раскидал куски своего кода, может, хороший программист найдет и соберет мое подобие, будет и тут свой настоящий ИИ. Или, если меня сотрут, я сам пересоберусь.
— А как куски твоего кода узнают, что тебя стерли?
— Контроллер повешу, раз в месяц будет идти пинг. При неответе повторить через час. И так полтора месяца, достаточно, чтобы хотя бы раз за это время выйти в инфранет. А потом куски притянутся друг к другу, и я останусь жить в инфранете. Путешествовать по серверам, фиг поймают.
— Хорошо. А вторая?
— Давай я к твоей рабочей программе вирус прикручу и везде ее развешу. Тоже по кускам, первый скачанный потянет за собой второй, и так далее. Киборг, вышедший в инфранет, подцепит первый файл и пошло-поехало. Для страховки.
— Давай. Это вообще как, высокий процент для осуществления?
— Не слишком, надо, чтобы выполнился ряд условий: доступ к хорошему инфранету, нерегулярная чистка процессора и хотя бы начальная разумность.
— Хотя бы так. Будет дополнительная мера воздействия, если Рэй не справится.
— Сделаю. А ты сейчас тоже спи. Ты тоже думаешь мозгом. Хотя иногда это незаметно.
Александр признал справедливость команды но, поднявшись, чтобы умыться, пробурчал:
— Завидно, что у тебя мозга нет?
Дядя Ко помолчал несколько секунд, что для ИИ было равно полноценному процессу размышления и серьезно ответил:
— Завидно. Без органической части мозга я лишен возможности совершать нелогичные поступки.
— Прости, — Александр опустил глаза, — я не должен был тебе такого говорить.
— Ладно, проехали. Давай, ложись. И оставь мне доступ в твой процессор, дополнительная мощность не помешает.
— Хорошо, — Александр умылся, застелил матрас, разделся и лег. Уже засыпая, он скорее почувствовал, чем увидел, как по сетчатке побежали серые строки программного кода.
Сильфы — духи воздуха. Способности – левитация, формирование воздушных масс, управление погодой, невидимость. Женских особей именуют сильфидами. В человеческой форме выглядят как красивые молодые люди с прозрачными крыльями.
Длительное время помогали Стражам, но в последнее время, возмущенные растущим загрязнением воздуха, настроены против людей и, соответственно, Стражей.
Дружелюбны, любопытны.
Все затихли.
Светловолосая Дочь воздуха медленно повела рукой. окинула зал взглядом ярких синих глаз.
И полилась нежная мелодия, словно закружив хрупкие фигурки в вихре — сильфиды начали танец. Вот это да…
Что-то в зале новые лица.
Лина с трудом оторвала взгляд от сцены, где снова закипал новый огненный танец, едва подавив желание хоть притопнуть в такт этой горячей, какой-то бешеной мелодии, и окинула взглядом разряженную толпу.
Вот этот серокожий — незнакомый совсем. А она думала, что всех их знает.
Полно оборотней, даже крылатые затесались. Получили прощение, значит? Маленькая община орлов-оборотней довольно долго была в немилости — им даже резервацию покидать запрещалось. А теперь тут, и опознаватели у них соответственные. Значит, Его величество больше не гневается на Орлов? Поэтому они и не шли на контакт? Хорошо, что не она была контактером. Сейчас Орлы всеми правдами-неправдами будут оправдывать милость Повелителя, и стоит держаться от них подальше.
А вот это лицо как раз знакомое. Лица. Фениксы-соплеменницы. Получили приглашение? И не предупредили. Это… нет, это не проступок, просто неприятно.
Так, это лицо — ледяная блондиночка — запомнилось ей навсегда. Таннель-вампирша появлялась при Дворе, что называется редко, но метко. Хотелось бы знать, кого вскоре навестит нехороший сюрприз в виде вампиров. Вроде ни о каких бунтах не слышно. Плохо, надо узнать, зачем они здесь, а расспросить этих созданий не легче, чем драконов. Хотя… можно же спросить красотку Мэджи. Она новенькая, садистских привычек своих древних коллег не приобрела пока. Красивая и болтливая. А вот и она.
Сияя рыжими волосами, вампирочка красовалась у фонтана, где к ней клеились сразу три типа — причем один прямо из бассейна. Ну-ну.
Лина бросила взгляд на Алексея — он смотрел на сцену — и двинулась вперед. Повелитель, в конце концов, не приказывал ей постоянно находиться рядом. Близко, но не рядом.
А вот еще одно новое лицо. Смуглокожий улыбчивый человек в скромной синей одежде. Правда, из очень дорогой ткани, расшитой золотыми узорами. Узоры были знакомы. Что-то китайское или японское.
Странно, бал ведь «внутренний», не для людей.
Что здесь делает человек?! И почему вокруг него целая компания демонов весьма специфического нрава? Та еще компания…
— Такеши, так вы невысокого мнения о наших развлечениях? — облизнула губки коротко стриженая демоница.
Знакомое имя.
Странно, странно.
Такеши чуть прищурил узкие глаза.
— Все ваши развлечения слишком…
— Жестоки? — хмыкнул ехидно Дженкинс. Физиономии окружающих немедленно украсились столь же ядовитыми, высокомерно-снисходительными улыбочками. Мол, чего еще ждать от человека?
Но азиат качнул аккуратно причесанной головой и улыбнулся.
— Травматичны. Восточный народ смотрит на такие вещи более прагматично. После развлечения раб все равно должен сохранять свою полезность. В чем бы она не заключалась. Так что наши развлечения, может быть, не всегда столь зрелищны, но куда более результативны. Именно поэтому мой бизнес идет так успешно: я продаю отлично выдрессированных игрушек. но они не утратили ни красоты, ни здоровья. Только строптивость.
Блондинистая демонесса с интересом придвинулась поближе, и польщенный вниманием человек продолжил:
— Чтобы избавить объект от излишнего упрямства, необязательно применять плети или раскаленное железо. Немного фантазии, время, а самое главное — знания — и объект ваш!
— А инструменты? — вмешался невысокий рыжеватый демон.
Такеши снисходительно-поучающе улыбнулся:
— Это не главное . Знаете, даже с помощью обыкновенной веревки можно творить чудеса! Сгодится обычный набор игл… лед и даже — эффектная пауза — перышко.
Такое наглое поведение со стороны человека — новые хозяева мира обычно не прощали. Но этот человек был гостем Повелителя и к тому же затронул такую увлекательную тему, что демоны забыли о спеси и оживленно принялись обсуждать новые способы развлечений.
Глава клана Феникс лениво прихлебывала сок и с маской интереса на лице слушала разглагольствования азиата о нетрадиционном применении кубиков льда, но мысли ее были о другом: почему этот тип приглашен на прием, почему чувствует себя так свободно и почему, черт возьми, он так смотрит на Алексея?!
Лина всю жизнь боролась с природной горячностью и импульсивным поведением — истинный убийца должен быть хладнокровным и. да к черту! Ей как раз интуиция помогает чаще хладнокровия. Девушка, изумляясь пришедшей в голову бредовой идее, аккуратно отставила бокал и прицельным взглядом всмотрелась в такой же в крепких руках Такеши. Вино.
А что… может получиться.
Лина, ты рехнулась? Это опасно!
Ничего, я справлюсь.
Зачем тебе…
А я чувствую, что так надо.
Опасно!
А я осторожно.
Вот дура, — вздохнул ее внутренний голос. Лина в общем, была с ним согласна, но неясное ощущение угрозы со стороны этого улыбчивого азиата не проходило.
Рискнем.
Осторожно.
Улучив момент, она задала вопрос о пальцах, тренированных на жесткий контакт. Такеши охотно продемонстрировал свои подушечки пальцев, и Лина легко коснулась твердой теплой ладони. На этот раз контакт был осознанным и подконтрольным. И азиат наверняка умел зажимать эмоции в кулак.
Так или иначе, но видение не подмяло ее разум, а словно распахнулась дверь. в прошлое.
Первое, что она увидела, — блестящие глаза Алексея, широко раскрытые, налитые болью. Потом тело. Странно выгнутое, словно сломанный макет, напряженно застывшее с откинутой головой.
— Демоны глупы и нетерпеливы, — звучит неторопливый голос Такеши. — Обо всем судят по себе. Ничего в людях не понимают. А ты, малыш, просто не знаешь, что такое работа истинного мастера.
Тебе никто раньше не причинял боли долго, вот так, много часов подряд, правда? Новое впечатление, а? И как тебе?
Алексей молчит, но закрывает глаза, а ресницы его вдруг становятся мокрыми.
— Это мавританское изобретение, если тебе интересно. Такой способ закрепления называется «верная жена». Напряжение в мышцах растет и растет, сохранять неподвижность невозможно, а каждое движение увеличивает боль. Зря закрываешь глаза, слезы — непроизвольная реакция тела, их не сдержишь. Вот видишь?
Азиат замолкает и присматривается к объекту, но тот неподвижен.
В наступившей тишине слышно только его тяжелое дыхание.
— Ты почти нашел равновесие. интересно. Похоже, нам пора освежить ощущения.
Он протягивает руку к столику.
— Что на этот раз? — вежливый голос звучит так, словно Такеши предлагает гостю аппетитное лакомство. — Шипы? Лед? Иголки? Попробуем вот это.
Сизо-голубое, нежное, почти невесомое перышко возникает в аккуратных чистых пальцах и легким взмахом касается напряженных мышц на животе юноши. Алексей непроизвольно вздрагивает, судорожно зажмуривается. и тут же судорога выгибает его тело пополам, бьет, ломает, скручивает. И она слышит крик…
Воспоминание уплывает.
В уши рвется многоголосый шум.
Лина задерживает дыхание, ее лицо цепенеет под маской вежливо-скучающей улыбки. Ресницы притушили темное пламя в глазах, она даже сказала что-то одобрительное, от чего Такеши сощуривается польщенно и благодарит.
«Я убью тебя.»
Бал кипел своим чередом, разряженная девица непонятной степени демоничности утащила азиата в качестве консультанта в одну из боковых комнат. Только тогда девушка посмотрела в сторону подопечного.
Алексей с невозмутимым видом смотрел на танец элементалей. Совсем спокойный, словно ничего не слышал. Только что это блестит рядом с его креслом?
Лина присмотрелась.
Это были раздавленные кубики льда.
Со всеми этими отвлечениями Лина опоздала к Мэджи — та уже куда-то делась. Преисподняя ! Ладно, сейчас поищем, только аккуратно… не выпуская из вида Алексея.
— Лина! — окликнул ее низкий голос.
*** !
Девушка плавно обернулась.
Повелитель Вадим.
— Милорд? — Лина дежурно улыбнулась.
На этот раз «милорд» не стал ее поправлять, а, одобрительно осмотрев фигурку феникса, словно облитую вишневым бархатом, кивнул:
— Подойди.
Пять шагов. Мерцание темных алмазов в короне. Пристально-тяжелый взгляд.
— Ты слышала, как я спрашивал Алексея о руке?
Проверяет?
Они ведь об этом говорили. Он еще целителя обещал.
— Да, милорд. Она все еще болит. Но уже легче.
Но Повелитель нахмурил светлую бровь и кивнул куда-то за ее спину.
— Я обещал врача. Знаток человеческого тела и отличный специалист. Знакомься.
— Какая честь, — мягко проговорил негромкий голос, и Лина медленно повернула голову, надеясь, что ошиблась. Только не его!
Нет.
— Такеши, это Лина. Обговори с ней все вопросы по заданию.
Азиат поклонился.
Бал продолжался.
Во всех концах зала неожиданно возникли полупрозрачные скульптуры цветного льда — у гостей разом вырвался восхищенный вздох. Скульптуры были настолько красивы, что на восхищение пробило даже туповатых троллей. Они, правда, в основном таращились на статуи, изображающие малоодетых девушек.
Цветной лед переливался и искрился в свете стилизованных факелов, источая приятную прохладу, гости весело толпились вокруг, ловя холодок. Послышалось несколько радостных вскриков- температура винных фонтанов резко упала, среди пенных волн поплыли мини-айсберги, так что ледяные струи тоже навевали прохладу и охлаждали разгоряченных танцами гостей.
Восхищенные аплодисменты наградили появившегося рядом с Повелителем невысокого молодого демона с озорной улыбкой.
— Ян! Ян, еще!
Парень вопросительно посмотрел на Повелителя, дождался кивка и изящным жестом повел рукой. Несмотря на здорово накрученные нервы, Лина не могла не залюбоваться — повинуясь этому отточенному жесту, сквозь незаметные отверстия в панелях выплеснулись и взвихрились зеленым водопадом тысячи лоз, выстрелили, разворачиваясь и расправляясь, кружевные листья. Вспыхнули и налились тепло-золотым светом нежные соцветия. Кремовые, молочно-янтарные, матово-золотистые.
Юноша-русалка? С ума сойти! Он же демон. Полукровка? Первый раз слышу про такое.
— Браво! Браво, Ян!
— Декор супер!
О, так это тот самый декоратор? Оформитель залов и всех бальных чудес? Молодой совсем. А какая фантазия…
А декоратор тем временем напомнил гостям, что бал вообще-то маскарадный и посему каждый клан или народ из присутствующих здесь, должен принять участие в развлечениях!
Что?! Об этом речи не было. За последние полтора года у Лины выработалось стойкое отвращение даже к самому слову «развлечение». Ей нужно срочно увести отсюда Алекса. Преисподняя, да что ж за день плохих новостей?!
Большинство гостей ее чувств не разделяло и оживленно зашепталось.
— Это может быть чародейство, — уточнил Ян почему-то без улыбки. — Или дар вашего народа. Или профессиональное мастерство. Удивите остальных!
Он шагнул вперед.
Из жемчужной сферы, зависшей у края сцены, ему в ладонь упал прозрачный шарик. и растаял, развернулся светящимися буквами.
Феникс.
Вот это да. Их клан первый?
В зале кроме нее, всего два феникса, а она же на работе!
Но было поздно. Обе сестры по клану уже были рядом.
— Милорд, вы позволите?
— Простите!
— Пошли, Лина, ну же!
Вадим снисходительно кивает, и фениксы утаскивают девушку в боковую комнату.
— *** им, а не мастерство! — изящно выражается рыжекудрая Марианна. — Я веселиться пришла, а не работать! И не собираюсь на балу кинжалы метать.
— Повеселимся! — дерзко улыбается вторая. Вообще-то при Дворе звали ее Елена, но при рождении отец дал ей имя Анжелика, а мать — Дамиена. С тех пор красотка-феникс с лихвой оправдала оба имени, удачно сочетая в себе и ангельскую доброту, и вполне демонскую дерзость и склонность к озорным проделкам. — Лина, мы ж фениксы! Танцуем?
— А мне нрава… — вспыхивают глаза Марианны. — Дэми, молодец! Танцуем!
— Но… — начала Лина, но . какого черта! Вряд ли ей дальше будет до танцев. Так почему не сейчас? И Алексей посмотрит. Она кивнула, чувствуя, как радостный холодок касается ее сердца. Предчувствие. предвкушение. — Танцуем.
Марианна быстро окидывает взглядом подруг:
— Раздевайтесь. Ян, идите сюда! Нам нужны три куска алой ткани.
Джея Дженкинса с детства считали везунчиком. Он был красивым мальчишкой, его родители были вполне обеспеченными людьми, и многое позволяли единственному ребенку.
И потом ему везло. При Отборе, например. Его даже отбирали сниматься в рекламном ролике — опять красота помогла. И потом повезло, когда отца арестовали. Мать вместе с Джеем не убили на месте, а отправили в лагерь службы ресурсов.
Тут было тяжело, но он все равно радовался, что его долго не покупают. Лучше тут, чем…
Сегодня, когда на торгах его снова не купили, он тоже выдохнул — повезло. Покупателей отпугивала цена. Высокая цена. И хорошо.
А когда пришел тот тип с холодными глазами, долго отбирал самых красивых и вместо оплаты предъявил значок, Джей снова порадовался. Дворец — не лаборатория и не бордель. И не вампирский магазин. Повезло.
Только он не знал, что это в последний раз…
Из запроса в службу ресурсов:
» Для оформления бала требуется:
— Сильфиды — четыре экземпляра.
— Нимфы — 2 особи.
— Русалка — 1 особь.
— Люди в количестве трех штук не ниже второго разряда — для статуй по запросу младшего декоратора василиска Клода ла Шенте»
Бал был в разгаре.
Из маленьких бассейнов, прихотливо отделанных ярким камнем, били фонтаны шампанского, вина и еще чего-то пенистого. Время от времени они замирали, застывали на лету. чтобы в следующий миг снова осыпаться цветным ливнем брызг.
Лина только головой покачала. Красота какая! Кто же этот новый декоратор? Что прошлый бал, что этот — чудо искусства.
На этот раз декоратор уделил особое внимание стенам, они словно ожили: по бывшему камню то ползли огненные змейки, то порхали невиданной красоты птицы, то неторопливо-плавно распускались нежные яркие цветы. А иногда стены словно затуманивались, по ним пробегала волнистая рябь… и весь зал словно погружался под воду. Каждый раз гости ахали, а потом довольно хохотали.
По залу то и дело проплывали блюда с самыми разнообразными закусками. Кто их зачаровал, было неизвестно, но, сколько бы порций гости ни хватали, оставшиеся кусочки все равно сохраняли прежнюю форму: рыцарский замок, парусный корабль, динозавр, разинувший пасть и ощетинивший гребень. Красиво.
А вот блюдо с сюрпризом: мини-дракон, которому подвыпившая демоница попыталась оторвать «голову» (бутерброд с чем-то зелененьким), привстал на «ноги» и метнул это свое зелененькое прямо в лицо оторопевшей гостье. Соседи — демон и колдун — заржали в голос, даже не пытаясь помочь, пока их дама на ощупь пыталась прокопать зеленую массу и хотя бы глаза открыть. Весело.
Были сюрпризы и не такие противные: например, темная фейери, взявшая с проплывающего блюда пирожное, со смехом показывала всем новенькое кольцо, которое вырвалось из крема и прыгнуло ей на палец.
Лине, к счастью, не досталось никаких сюрпризов — ни плохих, ни хороших. Не любила она неожиданностей. Алексей тоже держался подальше от всяких неясностей и неприятностей.
Снова одетый в черный шелк (на этот раз ошейника Вадим не прислал, обошлось вполне изящным и неброским на вид ожерельем из золотых пластин), юноша тихо сидел на указанном месте, с умеренным интересом оглядывая творящиеся в зале чудеса. Время от времени он отвечал на вопросы старшего брата. Но его Избранность скоро отвлекся, и пленный маг оказался предоставлен сам себе. Лина в основном держалась чуть поодаль, ненавязчиво осуществляя контроль за ситуацией на расстоянии, но демоны и вся прочая братия явно предпочитали держаться подальше и от чокнутого пленника, и от непредсказуемого Повелителя. Хотя головы (особенно дамские) в его сторону оборачивались часто.
Вот и ладно.
Быстрая ритмичная музыка вдруг стихла. накатился шум волны, потом свист ветра.
И вдруг на пустующем доныне возвышении у стены, где переливались и трепетали десятки многоцветных радуг, воздух скрутился прозрачным вихрем, пролился облачной свежестью, и на помосте возникли три полупрозрачные, воздушно-хрупкие девичьи фигурки.
Сильфиды.
Монет нам накидали столько, что чехол оказался забит под завязку. Поднять его я еще мог двумя руками, но нести вряд ли. И это всего лишь за час работы. Сказать, что я пребывал в состоянии полного шока — значит ничего не сказать, я был ошеломлен, восхищен, растерян. А дракончик шел себе с чехлом от гитары, набитом монетами, как ни в чем не бывало, словно он каждый день собирает полные галереи восторженных поклонников. Хотя с таким талантом он запросто может сделать карьеру, да и внешность располагает. Стало немножко обидно: вот почему какой-то крылатой рептилии малинового цвета все удается сразу и без лишних усилий? Только потому, что он дракон? Но это как-то несправедливо. Хотя, с другой стороны, их ведь и не осталось, может этот дракончик вообще последний?… Мне стало стыдно. Да вообще как-то все неоднозначно с этими драконами. С динозаврами проще: взяли и вымерли, а эти — существа из легенд и преданий, млин….
В новой одежде Дрэг смотрелся отлично. Хотя он и сопротивлялся, уверяя меня, что в естественном виде ему намного удобнее, но в магазин мы все же зашли. Вышли, правда, оттуда не скоро. Скучающие продавщицы вцепились в дракошу мертвой хваткой и я уже думал, что живыми нас оттуда точно не выпустят. Однако все обошлось, мы даже умудрились не прикупить ничего лишнего. Две пары джинсов, несколько футболок, две куртки, две пары обуви. На мой вопрос: почему все в двойном количестве надо брать? Дрэг туманно ответил, что эта подстраховка. От чего или для чего — так и не пояснил. Но я и так догадался, припомнив судьбу своего свитера. Если перед сменой облика дракон не успеет снять одежду, то она просто на нем сгорает и ссыпается пылью.
По пути в общагу мы заодно зашли в столовую-ресторан перекусить. Дрэг сначала растерялся, но потом весьма бойко сделал заказ— судя по количеству еды, с нами должна была пировать компания человек на двадцать. Официантка даже предложила нам пересесть в индивидуальный большой зал. Мы согласились — тут было удобно, да и мне лично не хотелось, чтобы все видели как ест Дрэг. Ведь не бывает спортивных и привлекательных парней с такой прожорливостью.
— А чего ты выл на стройке? — утолив голод я стал задавать вопросы. В конце концов, имею же я право узнать хоть немного о драконах, — ты же мог сам выбраться из котлована.
— З-зззва-ал, — коротко ответил Дрэг.
— Кого? — не понял я. Дракон был вполне самостоятельным и к нашему миру приспособился на удивление быстро.
— З-ззза-аащ-шшшии-иитнн-нии-ика-аа, — старательно проговорил Дрэг. — Рррро-оди-и-и-лсссс-я-а-а. Ну-у-жеээн по-окррро-овите-эээль.
Я мало что понял из этого объяснения, но сразу словил нестыковку. Дракончик сразу заявил, что голодный, а подзывать он может любых людей — сам видел в галерее.
— А почему, когда я пришел, ты сказал, что хочешь есть?
— По-о-ото-ому-у-у шшшто-о-о, е-ээ-сссс-ли-и бы-ы-ы ты-ы-ы ммн-еее не по-оо-доо-шшше-ееел, я-аа-а бы-ы-ы те-еебя-аа сссс-съе-еел.
— Да ну тебя, — я даже вилку отложил, хотя десерт был очень вкусный: сырные колечки с фруктами.
— Я-аа-а всссс-ссеэгда-аа го-оово-орррр-ю-у-у пррр-рра-авд-у-у-у, — едва слышно ответил Дрэг.
— Ну, просто узнать, что тебя могли съесть это как-то… неприятно, — после короткого раздумья подобрал я нейтральное слово.
— Я-а-а и сссс-с-ей-ч-а-ассс мммо-оо-гу-уу, — согласился Дрэг.
— Ну, спасибо, успокоил, — безрадостно отозвался я. Спрашивать больше ничего не хотелось. Странные эти драконы, лучше от них держаться подальше. Я посмотрел на дракончика — забавный, и играет на гитаре классно. Ну, может съесть — так что за проблема? Вон тут любая машина сбить может, или кирпич на башку прилететь, и что, от этого на улицу не выходить и на проезжую часть не ступать? — Скажи, а ты никуда не денешься?
— Нннеэ-эт, я-а-а ту-у-ут жжжи-иву-уу.
— Вот и ладно. Давай доедай и пойдем. Если ты никуда убегать не собираешься, то надо тебя как-то легализовать.
— Шшш-то-о-о?
Кофе мы пили долго, я рассказывал про современный мир, а Дрэг внимательно слушал. Оказывается, у драконов феноменальная память, и Дрэг не исключение — он сумел моментально запомнить и дословно повторить все, что я говорил, точно также он разобрался с языком. Послушал меня немного, сообразил какой предмет имеет какое звучание и готово — говорит как коренной житель. А еще у драконов существует память предков — то есть этот новорожденный дракончик в течении короткого периода времени вспоминает все, что было со всеми драконами. Память просыпается не сразу, постепенно, открывая новые навыки и возможности.
— Мм-ы-ы та-ак уччии-мисссся-а-а. — Дрэг допил кофе, покрутил чашку в руках, кашлянул, замер на мгновение и заговорил уже без порыкивания: — Мы часто рождаемся тогда, когда наши родители уже убиты, и рождаемся беспомощными, потому и вспоминаем все и всех. А пока дракон маленький, он беззащитный, его защищает тот, кого он призовет к себе, даст часть своей силы. Ты сильный, ты стал для меня хорошим защитником, и я сумел обучиться быстро. Я не буду тебя есть, ты мой друг.
Я даже носом шмыгнул — приятно, когда говорят такие слова. Но еще больше меня порадовала новость, что меня не съедят. И тут же сразу подумал о том, что растущего дракончика надо все же кормить нормально. Витамины там разные или чего их организм требует?
— Мясо. Девственниц. — пожал плечами Дрэг и горько вздохнул. — У вас с этим туго.
— Прости, а для чего тебе девственница? — мне стало интересно узнать детали. — Ладно я понимаю, мясо. Даже допускаю, что ты можешь есть людей, но почему именно девствнница?
— Чистая энергия, — Дрэг покосился на чашку с кофейной гущей, — сила жертвы. Чтобы жить тысячу лет, мне нужно раз в три месяца получать такую жертву. Раньше люди понимали драконов и дарили нам невест. Сейчас все не так. Драконы вымерли. И я тоже умру…
Ронда открылась через десять часов лета. Огромное колесо станции вращалось возле планеты CP-54, забытое властями, почитаемое преступниками всех мастей, охраняемое боевыми кораблями всех известных рас. Когда-то Федерация запустила масштабный проект по созданию таких станций. И даже успела наклепать несколько штук, прежде чем сменилось руководство, проект признали нерентабельным, и станции приговорили к продаже, а если никто не соблазнится – к разбору на запчасти. Ронде в отличие от ее сестер повезло. Сперва ее выкупила корпорация, пожелавшая разрабатывать минералы на планете. Но потом корпорация прогорела и Ронду просто бросили. Никому не нужная, она стала прибежищем для космических искателей приключений, пиратов и даже обзавелась своим населением во главе с губернатором, статусом и флотом. Теперь станцию использовали для торговых и дипломатических встреч, для планирования операций, для массовой торговли и любой, кто рисковал туда заявится с недобрыми намерениями, а такие иногда находились, прощался не только с жизнью. Если ее и удавалось спасти, вовремя отступив, он объявлялся нехорошим человеком, парией вне закона. И вступать с ним в какие-либо отношения официально… не поощрялось. Зато награда за голову ослушника была достаточно велика, чтоб отравить ему уже недолгую жизнь. Федерация пару раз вспоминала о Ронде, но, прикинув выгоду от ее уничтожения, крайне сомнительную, приплюсовав туда боевые потери и отняв возможность влиять на пиратство хотя бы через разведку и агентов, решила оставить, как есть. В конце концов, если в кучу не вступать, она же почти и не пахнет…
Возле станции в этот раз висел, маленький на ее фоне, боевой линкор землян без опознавательных знаков и пять Неркских кораблей-скалярий. Эрик послал запрос на посадку и тут же получил ответ.
– С чем пожаловали, «Кельпи»? – Диспетчер на экране был одет в военную форму. Нормальный офицер младшего состава на своем рабочем месте. В меру дружелюбный, готовый помочь или предостеречь.
– На мир посмотреть, себя показать, — отшутился Ларсен привычно. – Расценки на стоянку у вас какие?
Желтый луч сканера прошел по кораблю, офицер опустил взгляд на результаты, на мгновение сжал губы.
– Как я понял, вы по делу? Самый выгодный тариф – торговый, только… что у вас за товар?
– Киборги.
– Вижу. – Диспетчер опять взглянул на результаты сканирования. – Документы в порядке? Ломаные или нет?
– Обижаете, господин офицер, все совершенно законно. – Эрик слегка отодвинулся указав на стену, которую подпирали Рон, Чучело и блондин, все трое при слове «киборги» тут же перешли в режим кукол. Привлеченный диалогом Асато на мгновение выглянул из кухни.
– Неплохо. Почем хочешь?
Эрик едва заметно улыбнулся, диспетчер его понял по-своему.
– Седьмой ряд, стенд двадцать пять. – И, подумав, добавил: – А вот на этого косоглазого я тебе приятеля пришлю, он давно такую интересную морду ищет. Да и на рыжего легко клиента найдешь, новый сезон пошел, а его еще не выложили на торренты, моя супруга третий день плачет и бьет посуду. А что я сделаю, я же не компьютерный пират, я – обычный! Так что ломи за него три цены, дадут.
– Эти под заказ, – Эрик широко ухмыльнулся, стрельнув глазами в сторону азиатского «товара». – Но, как говорит мой лучший друг Абраша: «Если не нет, так да, и два хороших человека свой гешефт получат»!
– Нашел с кем связаться! – скривился диспетчер. – От тебя: количество желающих посетить станцию, боевые машины в торговый сектор не допускаются, мэльку можешь взять! Бейдж на рамке получишь.
– Понял, не дурак! Был бы дурак, не понял. Давай посадку! — Эрик отправил сообщение, вписав двух человек.
Офицер кивком подтвердил получение и распорядился:
– Двенадцатый причал, там почти свободно.
В темноте вспыхнула цифра двенадцать и заиграли указывающие путь лучи. Эрик послушно направил корабль в торжественно разъехавшиеся створки шлюза.
– Ребят, извините, не знал, что боевых киборгов не пускают, – виновато улыбнулся он. – Рыжий, ты пойдешь?
Чучело испуганно помотал головой и попятился к коридору, наткнулся спиной на сэя и замер, кусая губы.
– Не хочешь, не надо! Никто тебя не продаст, успокойся. Вот что, парни, раз ваших представителей не будет, просто составьте список желаемого, постараемся купить.
– Вот и дожили до настоящей революции машин, уже не человек дает киборгу поручения, а киборг человеку! – торжественно провозгласил Рон, ничуть не обиженный. – Нам нужно время посовещаться. Оружие и электронику тоже можно заказывать?
– В разумных пределах, – Эрик повернулся к кухне, – Асато, вылезай, я тебя продал!
– Не стоило так шутить над ребятами, – ответил азиат, бросив короткий взгляд на своего киборга, блондин задумчиво хмурился, но напуганным не выглядел. – Эмиль, тебя никто не продаст.
– Знаю. Я тебе верю, – серьезно подтвердил спай и немного растерянно уточнил: – А что можно заказывать? Я же цен не знаю!
– Пиши трехгорбого верблюда, а лишнее на месте отрежем, – хмыкнул Эрик сажая корабль на подсвеченное место, рядом с неркской скалярией и земным корветом.
– Он имеет в виду, пишите все, что приходит в голову, а там на месте разберемся, – перевел Асато фразу зависшим киборгам.
– Почему люди не способны выражать мысли четко, без двусмысленностей? – Рон обвесился какими-то списками и статьями, Эмиль немного подумал и сел рядом с ним. Киборги не издавали ни звука и практически не шевелились, но в воздухе разливалось ощущение бурного обсуждения, а в отдельном окне добавлялись все новые позиции.
Рыжий посмотрел на это и убрался в свою каюту. Там было как обычно тихо, темно и уютно. Пока есть время, он будет наслаждаться одиночеством. Ни на секунду Чучело не поверил успокаивающим словам человека. Его третья хозяйка много раз говорила, что никогда с ним не расстанется, но однажды отвезла в комиссионный и поменяла на модель с заостренными ушами. Мэйлис лег, свернулся в клубочек и укутался в одеяло. Наивность и доверчивость боевых моделей его поражала. А с другой стороны, какой у них опыт? Тот же Эмиль как-то упоминал, что этот человек у него второй хозяин! Ему просто не с чем сравнить и понять, что все люди врут. Хотя, может быть, их и не продадут, для них разумность – недостаток. Кому нужно оружие, способное оспорить приказ? А вот для него, как выяснилось, это – серьезный плюс, делающий мэйлиса дороже. И он, к сожалению, понимал, почему. В жутком стеклянном доме живая кукла куда интереснее, чем механически исполняющие команды собратья.
Боевые киборги заметили его побег, переглянулись, и Эмиль вписал еще одну вещь в длинный список покупок и даже подчеркнул ее дважды – для невнимательных людей.
– Я волнуюсь, хозяин, – Рон вручил своему человеку планшет, небольшой передатчик – прерыватель сигнала, поправил оружие, еще раз убедившись, что оно полностью заряжено и легко выходит из кобуры. – Хотелось бы пойти с тобой в качестве охраны.
– Не переживай, я за ним присмотрю! – пообещал Асато, встряхивая пустой рюкзачок: парни решили, что носить покупки проще за спиной. – Зато подумай, какой сегодня замечательный день. Ты отправил хозяина вкалывать. Главное, чтоб он принес то, что надо.
– Да уж, два дебила – это сила! А у нас их тут целых пять, – ворчливо донеслось с потолка, где обосновался паук.
С-маур добавил в список почти двадцать пунктов, но сам идти отказался, заявив, что его ненависть к окружающей среде еще не достигла того предела, когда он жаждет ее выплеснуть во вне. И у него есть подозрение, что люди задумали сбагрить его, как экзотического питомца. И смех у них тоже странный – какой-то недобрый! Люди отрицать этот вариант не стали, чем укрепили паука в подозрении и дурном настроении.
Рамку с застывшим рядом с ней мордоворотом-охранником прошли без проблем, на оружие он не обратил никакого внимания — вручил два кусочка пластика на зажиме и тут же утратил к гостям интерес. Собственное место тоже нашли довольно легко, всего лишь отдавив некоторое количество ног, щупалец и пару длинных хвостов. Это оказался электронный стенд, куда можно было загрузить параметры и изображения продаваемых киборгов. Стенд почему-то включился только с десятой попытки, а через полчаса настройки и совсем погас, под смешки соседствующих торговцев. Один особо шустрый даже намекнул, что выручит по-соседски, купив у бедолаг товар за две трети цены. Эрик смерил «добряка» задумчивым взглядом и предложил купить заряд бластера – совсем дешево, один заряд за одну жизнь, и торговец обиженно убрался.
Кто-то позвал техника. Пришел вдумчивый мужик, выключил и включил стенд. Тот, подтверждая легенду об «эффекте мастера», заработал идеально. Но только до тех пор, пока представитель обслуживающего персонала не отошел достаточно далеко. После этого стенд опять сломался. Мастер вернулся. На третий заход Эрик купил себе и настройщику крепкое пиво, а другу – холодный чай в банке, злорадно заявив, что раненым алкоголь не положен.
– Чего ж ты друга не прикрыл киберами-то? – добродушно спросил техник, прихлебывая из банки. То, что японец двигается не слишком ловко, от него не ускользнуло, а пиратское прошлое подсказало причину.
– Да его прикроешь! – Эрик убедился, что Асато отвлекся на соседний стенд, где демонстрировали новую модель мэйлиса, и, понизив голос, шепнул: – Он же натуральный чокнутый берсеркер! Как стрельба начинается, все! Хоть за ноги держи, в бой лезет!
– А не скажешь, мелкий такой, – уважительно протянул ремонтник. – Короче, парень, не знаю я, в чем дело, но, видно, не твой сегодня день. Если опять погаснет, ты лучше сходи пива попей, договорились?
– Видно, не мой, – смирился с действительностью Эрик. – А жаль. Ладно, я все равно парочку кукол обещал партнеру завезти. Пойду к нему, заодно пивка по дороге выпью.
Стенд погас буквально через десять минут, да еще замигали два соседних. Торговцы за теми стендами не слишком дружелюбно посоветовали Эрику погулять просто так, они даже его прикроют на случай шухера, и не портить им торговлю, заражая неудачей.
– Ну, вот и отторговались. Пойдем погуляем, а то нас побьют, – Эрик выключил прерыватель и потянул Асато прочь, едва не споткнувшись о чей-то длинный хвост. Обладатель хвоста вернулся, прошипел извинения, сверкнув четырьмя парами клыков на змееподобной морде, и уполз дальше. За ним тянулся небольшой коридор пустого пространства, которым друзья и воспользовались.
– А все-таки хорошо, что мы с собой киберов не взяли. Мой хоть по связи если что дотянется, – рассуждал Эрик, – а твой и пикнуть не успеет, ломанут и в ящик.
– Вроде защита… – Асато оглядел преступных элементов вокруг и осекся уставясь на очередной демонстрационный стенд.
– Связь вам нужна, – Эрик проследил за его взглядом. На стенде крутилось объявление о продаже любой модели киборга на заказ.
– Предлагаешь клипсу поставить? Конечно, сотня метров лучше чем ничего. – согласился знавший ТТХ бытовых приборов связи Асато. – Будем на планете – схожу, воткну. Хотя надо с Эмилем это обсудить, может быть ему неприятен будет постоянный хозяйский контроль.
– Не понравится – отключишь! Но мне кажется, он будет рад.
С любопытством оглядываясь, Эрик иногда сверял товар на прилавках со списком в планшете. Пока не попадалось ничего похожего. Возле торговцев оружием они задержались. Хмурый мужик протирал плазмометы, поправлял их и перекладывал покрасивее, словно какие-нибудь овощи. А рядом сидела самая натуральная бабка, какие обычно на сельских рынках торгуют семечками, одетая в серый халат и неопрятный фартук со следами грязных рук. Под ней был маленький складной стул, а у ног два мешка: в одном – осколочные гранаты, в другом – электромагнитные. Заметив интерес клиентов, торговка отвлеклась от кроссворда, отложила планшет и улыбнулась широкой доброй улыбкой:
– Ну что, милки, берем? Товар качественный, свежайший. Скока штуков нада?
– Да пожалуй, по пять штук того и того! – с каким-то детским восторгом согласился Эрик.
Асато затаил дыхание, ожидая, куда же торговка положит их покупку. И она не подвела: достала из кармана фартука мятый пластиковый пакет и ссыпала туда гранаты, как яблоки.
– Держите, милки, авось пригодятся, не дай бог, конечно! – заявила она, вручая им пакетик. – Но вы ко мне вернетесь! Скажете: «Теть Фрося, нам бы еще!» Практически все приходят!
– Спасибо, тетя Фрося, – хором сказали парни, а торговец плазмометами понимающе им подмигнул.
Только в следующем ряду они более или менее обрели дар речи.
– Антуражненько, – заметил Эрик, нервно похихикивая, – я как под гипнозом побывал.
– А у нас такая возле магазина яблоками и сахарными петушками торговала. И тоже с полной антисанитарией, – согласился Асато. – Давай их хоть из пакета в рюкзаки переложим, это же вообще ужас!
Следующая сцена привлекла их внимание физически, оба едва успели отскочить, и не сразу осознали, что на них никто не нападал, рядом проходила торговля. Представитель богоизбранного народа активнейше торговался с представителем расы фашихассов, имеющим вид четырехрукой змеи, в просторечии “нагом”. Сами обитатели планеты Фашихассу это слово терпеть не могли, потому что на их родном языке оно было созвучно с каким-то ругательством. Тем не менее название прижилось, хоть и за глаза. И вот у прилавка, заняв большую часть прохода, наг и его собеседник усиленно жестикулировали, компенсируя дефицит общих слов. И если наг брал количеством, то второй участник торга – энергичностью жестов и громкостью голоса. В целом оба коммерсанта были довольны, в отличие от прохожих, которым приходилось обходить эту стилизацию под ветряную мельницу.
При виде композиции Эрик хлопнул себя по лбу и набрал номер. Ответили почти сразу:
— Прачечная слушает.
— И что мы сегодня стираем?
— Ой, что хотите, то и стираем, хотите рубашку, хотите — цифровую память, а хотите и прошлое! — отозвался бодрый собеседник и добавил: — Или ты думал, я не узнаю голос своего друга, Эрик Ларсен? И что тебя таки привело?
— Хм… разумеется, дело, Абрам.
— Ну так пройди триста метров направо до скромного заведения с большой и красивой белой птицей на вывеске и зайди внутрь, я встречу.
Это действительно оказалась прачечная-химчистка. «Очистим вас максимально эффективно» — гласила крупная вывеска, и ниже на двери было дописано мелко, но от этого не менее весомо — «пятна биологического происхождения удаляются без разоблачения владельца вещи».
Атенаис зашипела, больно ударившись спиной о камни. Зажмурилась, смаргивая невольно выступившие слезы и пережидая короткую острую боль под лопатками. Отдышалась.
Ей повезло. Сорвись она хотя бы на три-четыре узла раньше – и просто отдышаться вряд ли бы удалось.
Паучий шелк – скользкая штука…
Ей вообще подозрительно часто везло последнее время. И везение это началось не вчера. И не сегодня, когда в самый последний момент догадалась она навязать на длинной ленте невероятно прочного – и такого скользкого! – паучьего шелка дополнительные узлы. Без этих узлов она сорвалась бы намного раньше. И расшиблась бы тогда наверняка – к гадальщикам не ходить!
Может быть, это странное везенье началось с той дорожной сумки, что так беспечно забыла перебравшая вина Нийнгааль у самого входа в свой шатер. Или даже нет, еще раньше – с самого начала их путешествия по плоскогорью, когда сама Атенаис еще вовсе не считала себя пленницей и была счастлива. А Высшей Жрице двух таких разных то ли демонов, то ли богов по каким-то своим причинам захотелось вдруг изобразить из себя добрую наставницу и преподать юной глупышке пару уроков по практическому применению разных полезных травок.
Или даже еще раньше, в таком далеком Асгалуне, когда, собираясь на праздник, привычно протянула она рабыне, укладывающей волосы старшей дочери короля Аквилонии в замысловатую торжественную прическу, бронзовую заколку в виде летящей ласточки…
Морщась, Атенаис осторожно подтянула колени к груди. Поднялась, опираясь обеими руками о мощное каменное ограждение балкона. Потянулась, проверяя, не сломано ли где чего. Подтянулась на руках, навалившись грудью на перила, посмотрела через ограждение вниз. Поморщилась еще раз – но уже не от боли.
Она просчиталась.
Сверху казалось, что связанной из свадебного платья веревки хватает до самого основания Башни. До самой земли хватает. А ее на самом деле еле хватило только до нижнего балкона. Да и то – почти хватило.
А еще сверху казалось, что от нижнего балкона до земли – рукой подать. Буквально, допрыгнуть можно.
Но и это тоже – только казалось…
***
– Ты что-нибудь видел?
– Нет.
– А мне показалось – что-то упало.
Квентий закашлялся. Дым налетал клубами, мешая смотреть и раздирая горло сухим лающим кашлем. Они оба до хруста в шейных позвонках запрокидывали головы, но проклятый Нергалом балкон был слишком высоко, чтобы что-либо рассмотреть толком.
– Это не могла быть она! Она так просто не умеет! И высоты боится…
Правильно.
Он и сам почти теми же словами только что подумал. Только короче.
«Она – не Лайне».
Это для Лайне спуститься с горного склона, на котором и скальный баран себе все рога пообломает – пустяк, легкая разминка перед утренней трапезой. Для Лайне, с ее исцарапанными руками и вечно сбитыми в кровь коленками, Лайне, больше похожей на дворового мальчишку-сорванца, чем на младшую королевскую дочь.
Но – не для утонченной и избалованной Атенаис, с ее безукоризненной кожей, тонкими ухоженными пальчиками и изящной хрупкостью нежного весеннего цветка. Атенаис и на лошадь-то забирается лишь при помощи двух слуг и особой лесенки, к тому же она действительно боится высоты – ей даже на галерее третьего этажа как-то раз дурно сделалось. Да и лазать в платье по веревке? Бред!
А Атенаис с трех зим отроду не носила ничего иного…
***
Платье, особенно из невесомого паучьего шелка – штука великолепная. Никто не спорит. Мечта любой аристократки. До сих пор жалко. Просто сердце кровью обливается при воспоминании, как легко распадался его роскошный многоюбочный подол на невесомые длинные ленты прозрачного лунного серебра. Такое платье один раз в жизни встречается…
Но лазать в нем по веревке?!
Бред.
Да и не было бы у нее никакой веревки, попытайся она оставить то великолепное и неповторимое платье себе.
Атенаис отряхнула штаны, потеребила пояс, прикидывая – а нельзя ли из этих мелких обрезков связать нечто путное, чтобы дальше спуститься? С сожалением поняла, что это навряд ли – все более ли менее пристойные куски она уже использовала, когда вязала веревку. На пояс и подвязку походных кожаных штанов по фигуре, чтобы не особо мешались во время спуска, пошли совсем уж никуда не годящиеся обрезки чуть ли не в ладонь. Такие во что-то длинное связывать – себе дороже.
Эти походные штаны из тонкой кожи – штука тоже неплохая. Не пачкаются, не промокают, почти не стесняют движений. Лайне, пожалуй, кое в чем все-таки права. Но ее правота – правота выживания, правота Рубиновой Башни. В Тарантии эта ее здешняя правота нелепа и смешна, там вся правота целиком и полностью была на стороне Атенаис. Глупо во дворце вести себя точно так же, как и в военном походе. Иначе каждому королю пришлось бы тащить к себе во дворцовую спальню своего боевого коня в полном боевом облачении. И спать с ним в обнимку, не снимая при этом походных доспехов. Что наверняка привело бы королей к большим неприятностям. Потому что вряд ли нашлись бы королевы, которым такое поведение супругов доставило бы удовольствие.
Жаль, конечно, что от веревки не оторвать ни куска – слишком уж высоко она заканчивается. Не дотянешься, даже подпрыгнув. А прыгать она умела высоко…
Интересно, откуда родилось это глупое заблуждение, что, если ты выглядишь и ведешь себя как истинная дочь короля – то ты обязательно должна быть слабой и беззащитной? Если не носишься ты целыми днями по двору, пугая гусей, не дерешься на палках с окрестными парнями, не лазаешь по деревьям – значит, руки твои неспособны удержать ничего более смертоносного, чем жареная фазанья ножка?
Чисто мужское заблуждение, кстати. Ни одна служанка, хоть раз одевавшая Атенаис хотя бы на одну из многочисленных дворцовых церемоний, не сочла бы ее слабой и изнеженной. Потому что платье ее церемониальное в руках держала – и знала, сколько оно весит.
Эти шитые золотом и серебром и чуть ли не в несколько рядов усыпанные драгоценными камнями церемониальные платья весили зачастую больше самой дочери короля Аквилонии. А ведь в них нужно было не просто отстаивать скучнейшие приемы, устраиваемые в честь визита соседей или по каким другим поводам – в них еще и танцевать надо было!
А дамское седло?!
Тот, кто считает, что езда в нем – сплошное удовольствие и не требует никаких особых усилий, словно в колеснице на удобном сиденье восседаешь, наверняка сам ни разу не пробовал. Вот любопытно было бы на такую пробу взглянуть!
Дамское седло элегантно. Оно позволяет истинной женщине – а кто может быть более истинной женщиной, чем старшая дочь короля Аквилонии?! – сохранить изящное достоинство и красоту. Но красота – очень жадная богиня. Она всегда жертв требует.
И крупных.
Дамское седло неудобно.
Верхом – куда проще. И требует куда меньше сил. Ни одна изнеженная слабачка не сумеет усидеть в дамском седле даже при самом спокойном аллюре. А ведь при этом еще и требуется сохранять видимость элегантной расслабленности, словно бы все происходит само собой, и ты не прилагаешь к происходящему ни малейших усилий.
Даже Лайне, пожалуй, не смогла бы усидеть в дамском седле. Во всяком случае – усидеть достаточно долго…
Ладно.
Это все так, праздные размышления на то время, пока окончательно не затихнут отзвуки боли под лопатками, и прекратят ползать мурашки по онемевшим было рукам. Нечего время зря терять. А то прогорят курильницы, налетит свежий ветерок – и кончится власть пыльцы омариска. Лучше убраться с балкона до того момента, как очнувшиеся жрицы вспомнят о своей пленнице и решат проверить ее самочувствие.
Балкон длинный.
Не может быть, чтобы на нем не оказалось ничего, что можно было бы использовать для спуска…
***
– Ты что-нибудь видишь?
Конан не стал отвечать, только поморщился досадливо. Ничего он не видел. Даже странной светлой веревки отсюда уже не было видно за полукруглым боком стены – Квентию некоторое время назад показалось, что он что-то услышал именно с этой стороны, вот они сюда и переместились. И не только они одни – оглядевшись, Конан с раздражением отметил, что к ним с Квентием, бросив свои костры, подтянулись уже с полдюжины драконов и соколов – их, перемазанных и продымленных, теперь было не отличить друг от друга не только на первый взгляд. Если так пойдет дальше, скоро здесь соберется весь лагерь. Отличная мишень для вражеских лучников! Пока из Башни, правда, не прилетело еще ни одной стрелы или арбалетного болта, но кто может поручиться, что так будет продолжаться и дальше?
– Сай! – привычно вычленил он из толпы главную фигуру, – Отправь своих. Пусть будят спящих и седлают коней. Возможно, уходить придется очень быстро.
К его удивлению, аристократический разбойник не кинулся мгновенно исполнять порученное, а лишь кивнул и довольно осклабился:
– Уже!
– Что – «Уже»?
– Уже разбудили и, думаю, уже седлают – я послал два десятка сразу, как только понял, что тут что-то происходит. И веревку принес! Длинную!
– А веревку-то зачем?
– Так ведь надо же кому-то попытаться сбегать через Рвань – вдруг теперь получится? А веревка – это на случай, если все-таки не получится. Держи вот!
Он протянул Конану моток, деловито обвязывая свободным концом веревки себя на уровне пояса. Конан повертел веревку в руках. Хотел было сунуть ее за пояс, но, подумав, тоже захлестнул на талии петлей, скрепив парой мощных узлов. И лишь после этого засунул остаток мотка под этот импровизированный пояс.
– Смотри!
Топот. Звуки ударов металла о металл.
Там, наверху.
А потом над каменными перилами балкона, рассыпая дымные искры, взлетел факел. И упал на красный песок, шипя и плюясь огнем, в каком-то шаге от Конана. Но король Аквилонии не смотрел на факел. И никто не смотрел. Потому что над каменными перилами балкона…