Истинный правитель должен заботиться о своем народе.
Это его главная и первоочередная задача.
Даже ценой собственной жизни.
(Секретный трактат правящего рода Кенебриков)
Драконар Рандар.
Щуплое плечо маленькой девчонки рядом со мной сжалось от ужаса. Наверное, стоило её предупредить, но, чем сильнее эмоции, тем сильнее выход энергии.
Мы подошли очень близко к горному червю, существу, хотя и слепому, но обоняния не лишённому. Треугольная морда сначала повернулась к нам, втянула в себя воздух, раздувая венозно-синие тройные губы. Потом, ощутив касание волны, морда повернулась в сторону лодчонки. Это было опасно: там всё, что нужно нам для выживания. Медлить было нельзя.
Меч был большой и грубый, сделать надрез таким дрыном — проще убить сразу: и с кистью можно попрощаться, и заражение крови — запросто. Я видел, как девка смотрит на это подобие оружия с немой истерикой, но бояться надо было не меча. Вздохнул полной грудью, готовясь к трудностям и, преобразовав палец, воткнул острый коготь прямо в её ладонь, которую держал левой рукой.
Трамирани дёрнулась, миг-другой, пока несколько капель потекут по коже и шлепнутся в воду… Так глупо… Умирают ли драконы от электричества? Драконы смертны, как и все живые существа, поэтому, я знал, на что иду. Кому нужен правитель без силы, кому нужен правитель-изгнанник, способный только убивать… Кому нужен правитель, предавший свою команду и отправивший на смерть, ради спасения своей жизни? Никому. Драконы всегда были отважной и благородной расой, избранной эль-тами и людьми, чтобы править и защищать. В какой момент истории что-то разладилось? Неизвестно. Так сложно править народом непокорным, ненавидящим тебя, так сложно унять свой гнев, так сложно обрести себя и свою цель вне трудных испытаний, в просторном древнем дворце. Наверное, теперь я смог бы стать хорошим правителем, если бы не…
Острый коготь вошёл в ладонь, как в растаявшее масло, её рука дрогнула. Пальцы дёрнулись, осознавая неожиданную боль. Сложно быть хорошим правителем, когда даже члены твоей команды тебе не доверяют… Не просто команда. Из-за глупых стечений обстоятельств я назвал её своей, просто из желания позлить эль-та, просто из злобы и игры… Но сейчас Альрис — последний человек, который ему близок в этой жизни — она держит его за руку. Горячая пульсирующая гуща коснулась его ладони. Трамирани подняла на него свои зелёные глаза, уже загорающиеся голубымиотблесками и… Сжала руку сильнее. Кровь уже заполнила всё пространство меж двух ладоней и готова была капнуть в воду. Ещё несколько мгновенийжизни. Спасибо, глупая девчонка, за то, что ты доверилась, за то, что ты в меня поверила, что ты рядом. Вода приняла свою кровавую жертву.
Альрис Трамирани.
Если горный червь — такая гнусная гадость, что его не может одолеть самостоятельно целый поселок рудокопов, вооружённых мечами, копьями, топорами и кирками, то и нам толку с ржавого меча нет. Осознание пришло поздно. Нужна молния. Тело червя, спокойно грызущего горную породу, как залежавшийся овощ, наверняка, не будет мягче скалы. Морда, словно разрезанная на три равных части, сочилась стекающей водой, а может, желудочным соком… Нужна молния. Почему в прошлый раз вышло, а в этот нет? Друзья плывут на деревянной лодочке, если ими не заинтересуется каменный червяк, то они не пострадают. А мы? Нужна молния. Кровь? Я расцарапала ногу в прошлый раз.
Поводила пальцами по дну, но ничего колючего не было. В этот момент в ладонь ткнуло что-то острое. Я не успела вскрикнуть.
Когда профессор Халисар читал нам лекции по истории Дрантарии, он упоминал, с мечтательным выражением лица, что однажды особо жестокого дракона решили привлечь к ответственности и убили. Мятежный Воздушный дом просил помощи домов Воды и Огня. Только земельные были против. Все сомневались, что втроем стихии могут справиться с великим, но они создали разряд молнии. Профессор тряс тонким жилистым пальцем и, брызгая слюной на близлежащих студентов, фанатично утверждал, что скоро раса правителей падёт. После первого кентара его сместили и направили в лечебницу. Как не вовремя вспомнился мне данный факт. Почему наследник не плывёт в лодке вместе со всеми?
Ах, да! Я же глупая девчонка, не способная ни на что серьёзное самостоятельно, кроме как влипать в неприятности. Он же у нас самый главный и ответственный! Шрабс бы его побрал!
Глянула ещё раз на это чудо природы. Рука нещадно болела. Сколько у нас времени? Что можно сделать?
Будь у меня выбор, сохранила бы я ему жизнь? Глупый вопрос, я вообще не хочу ничьей смерти, разве что вот этого червяка… Но, если бы можно было спасти дракона, заплатив какую-то цену, то насколько высока цена? Я сама удивилась, насколько выбор оказался очевиден. Шаг. Ещё шаг. Бесконечно тянущийся момент, и быстрые мысли мечутся в голове.
У меня есть выбор! Есть. Я его уже сделала, только, что я должна отдать? Свою жизнь? Чего стоит жизнь глупой девчонки, в сравнении с жизнью наследника. Тьфу! Но я готова. Что-то внутри отвечает, что плата не та. И, правда, чего ему делать без пресловутой вспышки и как найти храм. Что-то другое.
Однажды я спросила свою мать, что самое важное в женщине. Она села на зелёный, цветущий под её спиной, стул и, задумавшись, назвала несколько самых важных с её точки зрения качеств. Женщина должна внимательно и с интересом слушать, должна видеть в своём мужчине хорошее и искренне восхищаться этим. Настоящая женщина может вдохновить на подвиг, но никогда не будет делать это ради забавы. Она создаёт в доме такую атмосферу, что мужчина может расслабиться. Ещё она может готовить, да так, чтоб домашние стонали от удовольствия. Настоящая женщина наслаждается жизнью, даря наслаждение сама, она принимает своего человека со всеми его достоинствами и недостатками. Она может быть благодарной даже за сущую мелочь. А самое главное, она умеет слушаться и следовать за своим мужчиной с доверием. Она умеет служить, сохраняя себя и своё достоинство. Много ли из перечисленного я успела проявить? Совершенно ничего. Назвав меня невестой, поглядит ли он на меня когда-нибудь как на свою? Навряд ли. Но я хочу, чтобы моя ладонь была в его ладони.
Я посмотрела на драконара, идущего со мной по воде, и сжала руку. Мой мужчина не пострадает от моей стихии. Мой выбор есть плата, пусть я ещё не раз пожалею об этом. Самое жалкое существо то, что всегда думает только о себе. Я хочу о нём заботиться…
Кровь плеснула в воду. Коричнево-зелёная вода между нами образовала небольшой круг волны, затем второй, затем молнии мельчайшими искрами пронзили всю толщу мутной жидкости, озаряя её таким ярким светом, что мы все, поневоле, закрыли слезящиеся глаза. Перед нами плескалось и дёргалось, что есть мочи, огромное тело горного червя. Надеюсь, что друзья в лодке, плывущие слева, ближе к своду пещеры, не пострадают. Сильная рука, державшая меня, сомкнула пальцы так сильно, что я почувствовала хруст своих костяшек. Потом включился слух: сквозь утробное завывание умирающей твари и визги девушек, раздающиеся далеко, но на очень высокой частоте, я, наконец, разобрала чистые громкие и выразительные дрантарские ругательства наследника. Он жив.
Вайри Радонта.
Мифриловый рудник в этом месте был практически выработан, но по левой стороне, где мы плыли, минерал всё ещё присутствовал, да такими мелкими и несуразными жилками, похожими на корешки, что рудокопов не заинтересовал. Ближе к середине свода залежи сходили на нет, а это значило, что мы сможем призвать стихию и распорядиться ею с умом, учитывая обстоятельства.
Раф предложил использовать лодку и обогнуть чудовище по дуге, тогда можно замуровать его в скале, заморозить, или даже проткнуть сосулькой, или сжечь. Вариантов будет гораздо больше, когда ты можешь пользоваться своей стихией в полном объёме. Но, единственное, что не входило в наш план — это огромный мифриловый червяк, всплывший посередине штольни. Сегменты его малоподвижного и неприступного тела отливали зеленью — чистый мифрил! О, великая праматерь! Раф грустно кивнул наследнику. Другого варианта не было. Альрис дёрнула руку. Началось.
Пока червяк бешено бился в конвульсиях, мы, практически касаясь стены руками, пытались пробраться как можно глубже в пещеру. Воставизжала — все эти события были для неё, юной впечатлительной девчонки, сбежавшей из дома в столь раннем возрасте, очень волнующими. Раф прижал её к себе, закрывая глаза ладонью, и посадил в лодку поглубже. Всё-таки, колоритная парочка: тысячелетний эль-т и девица едва за двадцать.
Шеффарн практически скрёб ногтями стену, пытаясь как можно скорее миновать червя и доплыть до того места, где мифрил уже не будет нас подавлять. В какой-то момент его волосы стали подниматься вверх, окутываемые послушными волнами ветерка. Он обернулся и взмахнул рукой.
— Твоюж стихию! — крикнула я, понимая, что будет рикошет. Молнии погасли, раздались крики, а потом в штольне случился обвал. Нас стало сносить вниз. Лодка разбилась об скалистый выступ в самом начале. Вдоволь нахлебавшись воды, мы преодолели несколько водоворотов и оказались на краю водопада, уходящего из пещеры наружу. Три слабеньких кустарника мне удалось вырастить на самом краю. Уцепившись за них, мы избежали падения. Следующая волна принесла наших друзей. Альрис, задыхаясь, пыталась плыть к нам, за голову придерживая бессознательное тело. Шеффарн выругался, но схватил обоих, помогая вытащить на скалистый берег.
В нашем распоряжении был небольшой участок суши в полузатопленной потоком пещере. Вода падала вниз, там образуя озеро, окаймлённое снегом и льдом. Надо было развести огонь, подсчитать потери, высушить одежду и нормально поесть. Спуск к Скалистому порту завтра будет нелёгким.
***
В гулких залах огромного дворца, устланного плитами из отшлифованного до прозрачности серого мрамора, было прохладно и тихо. Где-то внизу, из парадной буфетной, доносились приглушённые расстоянием звуки разговора, да двое служек с утра перебирали хрустальные балясины одной из боковых лестниц.
Его Величество блюститель Великого Престола и сын ВсеобъемлимоВладеющего неторопливо прогуливался в сторону купальни.
Открылись стеклянные двери, и тёплый пар, с примесью соли и йода окутал могучее тело. Грудная клетка расширилась и вобрала в себя живительный морской коктейль, подогретый в котлах банного комплекса.
Он постоял несколько минут и, сбросив халат, погрузился, наконец, в бурлящие минералами воды бассейна.
Сквозь грозовой финал, сквозь горечь мироздания
Родится вновь дракон, готовый полететь!
Лишь Смерть — его судьба, но Небо, в знак прощанья,
Дарует трёх друзей, готовых умереть!
Вспоминал он строки…
Любовь, чрез ток пройдет, и червь родит мифрил
Дракон, в гору войдёт — и жизнь найдет, и пыл.
Из тонкого руна, сквозь горечь мироздания,
Желание небес родится в знак прощанья,
Чтоб крылья отрастить, он в рабство угодит,
А раб он, иль Дракон? Вопрос судьба решит!
Властитель водной стихии на минуту замер под струями искусственного водопада, а потом на его лице заиграла тень улыбки. Спрятав лицо от посторонних глаз в воде, он размеренно доплыл до конца водоема и, насухо растерев тело банной простынёй, двинулся в обратном направлении…
Его Величество умел ждать…
***
Драконар устал…
Рандар сидел, привалясь к каменной стене, и тугие вихри темноты клубились в голове, не давая одновременно заснуть, или очнуться. Тошнило.
Он с трудом разлепил веки и не увидел ничего, лишь щупальца чёрных и красных сгустков, которые кружились перед ним, а он обессиленнопозволял себя ими оплести.
Наконец, один из сгустков развернулся блестящим веером и пронзил яркой иглой неподвижное тело дракона.
Оно выгнулось дугой. Рот, на мертвенно-белом лице распахнулся в беззвучном крике.
Альрис открыла глаза.
— Что с тобой?
Она начала трясти его за плечо, и Рандар, наконец, вздрогнул и смог очнуться.
— Нормально, — прошипел он. — Кажется, ты смогла меня спасти, и… и я твой должник!?
Эта, сказанная вслух, мысль захлестнула и потрясла всю драконью сущность.
Он, должник? Он должник, предназначенной ему в жертву? Рандарвновь закрыл глаза, теперь уже сознательно, и, махнув рукой, показывая, что спит, глубоко задумался.
Проспав часов пять, изнурённые путники в полной тишине, нарушаемой только плеском воды, очнулись и, как по команде, построившись попарно, начали движение.
Они брели по тоннелю минут сорок, в полном молчании. Рандар — впереди, словно вынюхивая след, Альрис плелась за ним.
Раф поддерживал Восту и тихо костерил дракона последними словами. Тот не обращал на шипение никакого внимания, голова у наследника болела немилосердно.
Шефарн почти впал в прострацию, и только злость, да сила воли, держали его на поверхности сознания. Он шёл замыкающим. Перед ним плелась Вайри.
Сейчас напасть на них мог любой. Они не могли никому сопротивляться, но упрямо ползли вперёд, отвоевывая метры пути к спасительному выходу на свежий воздух.
Туннель был странным. Создавалось впечатление некоей щели, которая явно была естественного происхождения. Оставалось только надеяться, что за ними не будет погони.
Наконец, к холодному воздуху тоннеля стал навязчиво примешиваться какой-то живой воздушный поток.
Шефран поднял руку и словно погладил его.
— Мы рядом с поверхностью, — сказал одышливо, словно после долгого бега.
Маленькое знакомство со своей стихией вытянуло последние силы. Он споткнулся и тихо осел на пол.
— Упал, что ли? — поинтересовался сумрак голосом драконара. — Вовремя, гад, отключился! Кто поволочёт?
— Ты, — злобно отозвался Раф, который почти тащил двух девушек и тоже был недалёк от беспамятства: сломанная рука болела.
Рандар повернулся и, оказавшись в тылу отряда, схватил Шефарна и встряхнул его, как спаниель крысу. От резкого движения в глазах эльт-азамелькало багровым, а его заострившиеся черты придали лицу ещё более жуткое, змеиное выражение.
Все отшатнулись к стене, посыпалась каменная крошка, а высоко над ними показался яркий клочок предрассветного неба. Яростное сопение обозначило ясное сознание воздушника. Стерев влагу со лба, он оттолкнул жилистую руку и буркнул:
— Выход рядом, порода тонкая. Дойду без сочувствующих. — И, покачиваясь, как маятник, двинулся первым.
Они брели ещё мучительный час. Проходила минута, за минутой, ожидание стало нестерпимым. Выход, которого ждали каждый миг, словно удалялся. Наконец, узкий проход вывел их к пещере, и отряд буквально вывалился из тёмного брюха тоннелей к живым, доносившимся из пространства впереди звукам.
Перед ними в лучах медленно просыпающегося светила расстилалась серая мгла Северного моря. Свежий ветер, запах йода и шум прибоя освежили лица. Они преодолели перевал.
Раф шагнул к открывшемуся выходу и отшатнулся. Камень, выскочивший из-под ноги сорвался вниз и отозвался ударом падения где-то далеко внизу. Им предстоял тяжёлый спуск. Альрис мешком опустилась на холодный влажный от росы камень. Остальные уже лежали, прикрыв глаза.
Она же еще совсем девочка. Худенькое личико, большие глаза. Я увел ее из родительского дома, когда ей едва исполнилось семнадцать, и обрек на полуголодное существование.
Она выносила нашего первого ребенка и сейчас носила второго. Роды были тяжелыми, и врач, мэтр Бонне, сказал, что повторной беременности следует избегать по меньшей мере лет пять, чтобы сохранить жизнь матери.
Я готов был соблюдать предписание врача и даже отказывался от супружеских притязаний, но Мадлен по прошествии двух месяцев сказала, что слишком любит меня и не желает обрекать на такие страдания.
Я и тогда не сразу сдался, хотя мне это было нелегко, но Мадлен однажды прошептала, краснея и пряча лицо, что ей самой как-то не по себе без этих самых притязаний. Тут уж мне нечего было возразить.
Я жалел ее и готов был на любые жертвы, но она, глупышка, не желала быть фиктивной женой.
Позже мне пришло в голову, что тут не обошлось без сплетен, которых она наслушалась, отправляясь по утрам на рынок или помогая на монастырской кухне.
Там шли обычные разговоры о том, что муж, отлученный от супружеского ложа по причине болезни или беременности жены, непременно найдет утешение у какой-нибудь бойкой красотки.
А уж если муж такой красавчик, как у нее, то тем более без интрижки не обойдется. Смотри в оба. Вот она и смотрела, милая девочка, в полной уверенности, что все мужчины, не исключая и ее мужа, готовы на случный грех по десять раз на дню.
Иногда она меня проверяла (опять же следуя советам наставниц): ласками и поцелуями увлекала в постель, едва лишь я переступал порог. Я должен был доказать на деле, что нигде не растрачивал себя и с легкостью готов исполнить свой супружеский долг.
Я немедленно разгадал ее наивный замысел и тихонько посмеивался. Бедная моя девочка, мне бы ничего не стоило обмануть тебя, и ты бы никогда не узнала о моей измене. Но зачем? Я любил ее, а она, несмотря на детские уловки, всецело мне доверяла. Я не мог ее предать.
Я быстро пересек комнату, взял руку жены и поцеловал тонкие исколотые пальцы. В этом мое единственное спасение. Только так я могу избавиться от скверны. Ее теплые полудетские ладошки…
– Что с тобой? – спросила она. – Ты такой бледный.
Я прятал лицо в ее ладонях. Не хотел, чтобы она видела меня. Все еще этот мучительный стыд. А ухом прильнул к ее животу. К ее огромному, круглому, невероятной красоты животу. Изнутри последовал мягкий укол.
– Толкается, – прошептала Мадлен. – Скоро уже.
Я приложил другое ухо, и вновь с другой стороны толчок.
– Да он драчун!
– Нет, – мягко возразила Мадлен. – Он нетерпеливый. На свет
просится.
Мы оба не сомневались, что будет мальчик. Мария, наш первенец, пребывая в утробе матери, вела себя очень пристойно, почти не досаждая плохим самочувствием.
А второй младенец вел себя крайне настойчиво. Мадлен жаловалась, что он играет на ней, как на полковом барабане. И вздыхала: «Мальчишка!»
У меня за спиной послышались шорох и сопение. Мария выбралась из своего угла и направилась за своей порцией ласки. Она уже освоила искусство ходить, но иной раз для пущей убедительности вновь опускалась на четвереньки, и тогда ни одно препятствие не преграждало ей путь.
– Я не забыл о вас, мадемуазель! – сказал я и взял на руки подби- равшуюся ко мне девочку.
– Ко мне она так не просится, – ревниво заметила Мадлен. – Мне иногда кажется, что я для нее и вовсе не существую. Вспоминает, когда хочет есть.
В словах Мадлен была доля правды. Мария действительно из нас двоих явно предпочитала меня и по детской своей прямолинейности привязанности не скрывала.
Стоило мне переступить порог, как она бросала все занимавшие ее предметы и следовала за мной неотступно. А если находила, что я непозволительно долго уделяю внимание ее матери, поднимала крик.
В мое отсутствие она не доставляла особых хлопот, не капризничала, но все же я иногда забирал малышку с собой, если намеревался несколько часов работать в библиотеке. Девочка развлекалась тем, что комкала и разбрасывала старые бумаги, а если уставала, то дремала у меня на коленях.
Иногда она как зачарованная следила за моим пером, которым я выводил загадочные для нее знаки, нисколько не скучая и не утомляясь. Мадлен в это время могла заняться хозяйством, сходить в лавку или просто передохнуть.
– А если будет девочка? – хитро осведомилась Мадлен, пока я возвращал Марию к ее занятиям.
В ответ я возвел глаза к небу.
– Тогда одному Богу известно, как я один со всеми вами управлюсь!
Ночью Мадлен, умиротворенная моей лаской, быстро уснула. А я не спал. В тишине беспокойные мысли вернулись, с кричащей яркостью подступили воспоминания.
Планета Кассандра, спустя десять дней с момента событий, описанных в прологе
— … Точно ничего серьезного? А то и голос у тебя осипший.
На смуглой физиономии Теодора Лендера, глядящего с голопроектора, выражение искренней заботы и тревоги. Кира улыбается, морщит нос, поправляет полосатый шарфик на шее. На душе теплеет. Нет, правда. Ему на самом деле не все равно, и это так приятно. Изначально она не предполагала, что их отношения продлятся хоть какое-то время. Да она и отношений-то не планировала. Одна ночь страстной любви — и все, разбежались. А теперь вот… Редкие встречи, письма, разговоры по межпланетке. Нынче один благодарный клиент выделил экипажу «Космического мозгоеда» аж два часа бесплатной межпланетной связи, целое богатство. Капитану, доктору и механику общаться таким вот образом было не с кем, для клиентов и официальных лиц хватало переписки, Дэну с Лансом и подавно. Поэтому Теодор, как подобает джентльмену, пустил к терминалу первой Полину, а когда она вдоволь наворковалась с Роджером, связался с Кирой.
— Не волнуйся, просто простыла слегка. — Кира для убедительности покашливает, — У нас тут есть врачи, если что.
Некоторое время они обмениваются нехитрыми новостями, хотя в основном пожирают друг друга глазами, впитывая невербальную информацию; Тед в какой-то момент многозначительно улыбается, выслушав рассказ о том, как Кира обустроила свою комнату, та отводит взгляд в ответ на вопрос о размере кровати, смущенно хмыкает. С тех пор как они начали осваиваться на Кассандре, «Космический мозгоед» еще ни разу их не навещал, хотя они периодически пересекались в других местах. Хорошо бы это исправить. Тогда можно будет похвастаться, как здорово они тут все организовали, и заодно продемонстрировать Теду свою предусмотрительность в вопросе выбора мебели.
Услыхав деликатный стук в дверь, Кира хмурится и тихо вздыхает. Она предупредила ближайших помощников о сеансе связи, так что если кто-то надумал ее побеспокоить, то наверняка по существенному поводу.
— Войдите!
Стэнли Баскин переступает порог ее кабинета, держа в одной руке планшет, в другой дымящуюся чашку с кофе. С изяществом опытного официанта ставит на стол чашку справа от Киры и кладет перед ней планшет с записью последнего сообщения с Земли.
— Увы, но это не терпит отлагательств. Сомневаюсь, что кофе компенсирует тебе прерванную беседу, но он чудесен, попробуй. С корицей и кардамоном. Ты ведь даже позавтракать не успела.
Обезоруживающе улыбается Лендеру.
— Простите, Теодор, но я вынужден похитить у вас подругу. Сами понимаете — от нее тут многое зависит.
Брови Теда сходятся на переносице, а цвет кожи заметно темнеет. Бывшему кобайкеру и одному из лучших пилотов гражданского флота, не обиженному природой ни в плане внешности, ни ума, ни обаяния, крайне редко попадаются на пути мужики, рядом с которыми он чувствует самый настоящий комплекс неполноценности, точнее сказать, бывали единичные случаи. Баскин из их числа. Бывший спецагент буквально излучает ту самую харизму и абсолютную уверенность в себе, на которые так падки женщины. Вдобавок ко внешнему лоску, заставляющему Теодора чувствовать себя неотесанным деревенщиной, в нем проглядывает скрытая сила, сочетающаяся с опытом. Разумеется, все это никак не способствует возникновению симпатии между бойфрендом Киры Гибульской и начальником службы безопасности ОЗК. А точнее, у Теодора уже давно чешутся кулаки сделать холеную рожу Баскина менее симметричной.
Он, однако, сдерживается до тех пор, пока Баскин не выходит из кабинета, потом взрывается.
— Какого черта этот скользкий тип вокруг тебя увивается, а?! Он тебе кто — личный секретарь?!
— Э-э-э… Что ты сказал? — Кира, углубившаяся в планшет, недоуменно моргает. — Прости, тут просто важная информация…
— Я сказал, что нечего этому хлыщу вокруг тебя вертеться! Тоже мне — «выпей чашечку кофе, ты не успела позавтракать»! Какая забота, а!
Ноздри Лендера грозно раздуваются; будь он бойцовым быком, то сейчас рыл бы копытом землю.
Кира несколько секунд глядит на него, не понимая в чем дело, а когда до нее доходит, принимается хохотать. Потом, резко оборвав смех, кашляет, держась за горло, с умиленно-насмешливым видом глядит на побагровевшую обиженную физиономию на голоэкране, качает головой.
— Прости… Просто Стэн и я… Это очень смешно. Поверь, с его стороны тебе совершенно нечего опасаться.
— Это тебе так кажется, — бурчит Тед.
— Нет, не кажется. Просто поверь мне на слово, ладно? И прости — мне пора. Не обижайся пожалуйста.
Баскин безошибочно появляется на пороге кабинета ровно спустя пару секунд после того, как Кира попрощалась с Тедом, хотя глава ОЗК на сто процентов уверена, что Стэн никогда не стал бы подслушивать под дверью.
У Гибульской резко меняется выражение лица, становясь тревожно-настороженным. Она прерывисто выдыхает и, поднявшись на ноги, нервным жестом поправляет шарф на шее. Отрывисто спрашивает:
— И оно появится в завтрашних новостях? Это не может быть ошибкой?
— К сожалению, нет.
— Вот черт!
Ощутив, что ноги ее не держат, Кира со вздохом, больше похожим на всхлип, вновь опускается в кресло и массирует переносицу двумя пальцами.
— Мы можем это как-то переломить?
— Можно подключить свободные СМИ, да и инфранет всегда к нашим услугам. Но ты должна понимать, что центральные каналы под большим влиянием правительства. У меня есть там парочка знакомых, но… — Баскин сокрушенно разводит руками. — Напрямую доказать они ничего не смогут, но и нам подавать в суд за клевету бесполезно. Это тактика «снежной лавины» — подаешь на один медиа-ресурс в суд, информация появляется в другом. Репутацию ОЗК в глазах обывателей будут в ближайшее время всячески пытаться очернить, это неизбежно. Даже при отсутствии прямых доказательств все будут предполагать, что дыма без огня не бывает.
— Сейчас подозрение в расхищении государственных средств, а что потом? — Кира поднимает на него полные отчаяния глаза. — Обвинения в готовящемся мятеже? Планетарная бомбардировка Кассандры?
— Ну, ты все излишне драматизируешь. До Апокалипсиса нам пока далеко.
— Думаешь, мне стоит слетать на Землю?
Баскин качает головой.
— Ни в коем случае. Отдел по борьбе с экономическими правонарушениями обязан отреагировать на это так называемое «независимое журналистское расследование», и тебя могут задержать для дачи объяснений, а потом… Кто знает. Я сам слетаю. Попробую нажать пару кнопок.
Оставшись одна, Кира медленно, будто в полусне, поднимается на ноги и выходит на маленький полукруглый каменный балкончик. Зябко поводит плечами, хотя снаружи тепло, машинально оглядывается по сторонам и прислушивается.
Замок и окрестности здорово изменились за полгода. Местная растительность, пришедшая на смену искусственному травяному покрытию, заполонила почти всю прилегающую территорию, неподалеку виднеются хозяйственные пристройки и теплицы, нарушающие средневековый антураж, но пока что новым здешним обитателям не до эстетики. Внутри громоздкие хрустальные люстры сменились более эргономичными светильниками, большинство картин со стен отправились по разным адресам, согласно завещанию герцогини, остались лишь портреты самой Ванессы и ее супруга, висевшие прямо напротив парадного входа.
И, разумеется, стало гораздо оживленнее — сейчас вот посадочная площадка забита транспортом до отказа, вокруг недавно приземлившегося «Аргамака» снуют туда-сюда фигурки киборгов, сноровисто сгружающих содержимое трюма на тележки с гравиплатформами.
Прямо под балконом слышатся оживленные голоса и заливистый собачий лай, а в темно-зеленом маслянистом растительном крошеве мелькают рыжие пятна — Лаки и Алик с одинаковым энтузиазмом и осознанием важности действа ловят сачками местных бабочек, которые, если быть точным, вовсе не насекомые, а крошечные летающие рептилии — Полина во время последнего визита на Кассандру «Космического мозгоеда» это определила, не забыв упомянуть про их абсолютную безвредность. Следом за парочкой юных энтомологов носится с громким лаем целая свора рыжих коротколапых псов, о которых тоже было упомянуто в завещании герцогини — ее наследникам поручалась забота о собачках, и специальный поверенный следил, чтобы они как следует исполняли эту обязанность.
Кира невольно вздрагивает от звука хлопнувшей двери и громких голосов — этажом ниже разместили бухгалтерию, хозяйственный и юридический отдел, и там такой же балкончик, как и в ее кабинете. Сверху Кире все не только хорошо слышно, но и видно. Впрочем, этих особ она и по голосам бы узнала.
— Говорю вам, Сара Соломоновна, — Сергей Петрович, главный бухгалтер и человек-киборг в одном лице, угрожающе трясет указательным пальцем перед носом низенькой авшурки, а та прижимает уши и с брезгливым выражением морщит нос. — Я, как ответственный за исполнение бюджета, категорически не согласен на эту трансакцию! Статья расходов будет превышена на целых пятнадцать процентов! Это же просто безобразие!
Сара Соломоновна с видом превосходства машет в сторону собеседника когтистой лапой.
— Ваши слова таки оскорбляют мой слух! У людей короткие носы, но некоторые из них не способны увидеть выгоду, даже если она лежит на меньшем расстоянии, чем эта самая длина носа.
— Я сказал нет — значит нет!
Сергей Петрович выпячивает хилую грудь с видом человека, решившего стоять насмерть и не уступить ни пяди родной земли злобным ворогам.
Авшурка меняет тактику и произносит уже вкрадчиво.
— Ну хорошо, хорошо. Так и быть — я верну вам ваш любимый стул. И вашу любимую кружку тоже. Ах, ну ладно, уговорили — подставочку для ног тоже верну.
Глаза главбуха слегка вылезают из орбит.
— Подставочку? Так это тоже ваших загребущих лап дело?! А я-то думал — куда она пропала… Постойте… — Он вдруг замирает с озадаченным выражением лица, — То есть, вы хотите подкупить меня с помощью моих же вещей?!
Сара Соломоновна щурит глаза, вид у нее невинно-снисходительный.
— Да, я понимаю — в подобную щедрость таки сложно поверить. Ну, вы согласны?
Не дослушав разговор, Кира тихонько заходит обратно в кабинет. Не хватало еще, чтобы эти двое обнаружили ее присутствие и призвали в качестве арбитра в своем споре. У нее более значимых проблем выше крыши.
Приблизившись к узкому, в человеческий рост зеркалу, она пару секунд глядит на свое отражение, потом, закусив губу, медленно разматывает с шеи шарф.
Синяки почти исчезли, но Тед все равно заметил бы, а замазать тональником она не успела. Сипловатый голос в легенду насчет простуды вполне вписывался.
Интересно, почему этот… киборг ее тогда не убил? Секунды хватило бы, чтобы свернуть ей шею. Он разжал пальцы на ее горле еще до того, как подоспел Данди, это Кира помнит абсолютно точно, несмотря на шок.
Она зябко обхватывает себя руками, борясь с приступом отчаяния и паники. Как-то многовато всего и сразу. Она затеяла это, она организовала ОЗК — глупая, самоуверенная девчонка. И что теперь? Что будет со всеми, кто ей доверился? Как предотвратить угрозу извне, не имея ни связей на высшем уровне, ни денег, ни прочих ресурсов? И как собрать себя по кусочкам, чтобы заставить спуститься туда, вниз, в изолятор? Сколько времени прошло? Дней десять, кажется. Да, точно. Вчера вернулись Стэн, Данди и Ирэл вместе с Ковалевым и его сынишкой. Десять дней она собирается с духом чтобы сделать это. Чтобы посмотреть в глаза своему кошмару наяву.
Так хочется, чтобы все произошедшее оказалось дурным сном. Клон ее отца… Стопроцентный клон, да, Мэй со Збышеком проверили. Трижды. Клон с процессором в голове и имплантами, модификация ближе всего к Bond’у, где основной упор делается на скрытность.
Зачем? Для чего его создали? Кто его создал? Полное клонирование человека строго запрещено, нарушителям грозит серьезная уголовная ответственность. Разрешается лишь выращивать отдельные органы, ткани и конечности для трансплантации и применять технологии генного модифицирования для создания киборгов. Даже около десяти дет назад, когда некоторые богатенькие извращенцы заказывали себе Irien’ов, похожих на знаменитых актеров и музыкантов, это не было клонированием — просто подбирали максимально близкий фенотип, а прическа и макияж делали сходство почти полным. И то — стоило информации просочиться в СМИ, как разразился громкий скандал, проект прикрыли, а всех киборгов утилизировали.
Тогда, на Стилусе-9, секьюрити стерли всю информацию с процессора киборга, иначе им не позволили бы вывезти его с планеты. Но перед этим Данди скопировал ее к себе, на резервный чип. Скопировать-то скопировал, но информация оказалась зашифрованной, и без ключа шифр не поддавался взлому. Мэй высказала предположение, что ключ хранится у киборга в органической памяти. То, что его органическая часть мозга работает и довольно хорошо развита, видно было и при сканировании и наблюдая за его поведением. Правда, он не шел на контакт, все время молчал, сколько бы Мэй не пыталась его разговорить.
Кира думает про Мэй, и ей становится еще поганее. Это ведь ее дело. Личное. Это ее отца клонировали, а не отца Мэй. Она сама должна была с самого начала этим заниматься. Проводить исследования, пытаться общаться с клоном. Но она не может. Просто не может. Действительно — инфантильная девчонка, которая взяла на себя слишком много.
***
Свет в изоляторе неяркий; он окрашивает белый халат Мэй Ким в легкую голубизну. Она подхватывает небольшой поднос с едой правой рукой, а левой нажимает на кнопку, отключающую силовое поле. Подходит к столику, ставит поднос, краем глаза косится на неподвижную фигуру, растянувшуюся на кровати.
Он странный. Как будто и не киборг вовсе. Промежуточное звено — приходит ей в голову определение. У разумных киборгов свои этапы взросления, не такие, как у людей. Но из тех, с кем она имела дело, даже самые «взрослые» еще не достигли той зрелости, которая у зрелого человека ощущается во всем — в мимике, выражении глаз, способности управлять эмоциями — не с помощью регуляции гормонального фона, а более тонко. Их пленник выглядит как сорокалетний мужчина и ощущается как сорокалетний мужчина. Даже искусственно состаренный киборг без программы имитации личности не сумел бы создать такое впечатление. Мэй лишь однажды встречала подобного ему…
Внезапно ощутив чье-то присутствие за спиной, она резко оборачивается. Тот, о ком она подумала в сравнении с их пленником, стоит сзади, скрестив руки на груди и подпирая плечом стену.
Взгляд Ирэла полон укоризны; он неодобрительно хмыкает и хмурит брови. Почувствовав себя провинившейся школьницей, Мэй мигом покидает камеру и вновь включает силовое поле.
— Сколько раз я говорил — не заходи к нему без охраны.
Она тепло улыбается, кладет ладонь на локтевой сгиб его руки.
— Не волнуйся. Тебе больше не придется меня спасать.
Бывшей сотруднице «DEX-компани» и нынешнему первому заму главы ОЗК и вправду хочется верить, что впредь ее никому и никогда не понадобится спасать. Потому что до сих пор она иногда вскакивает по ночам, когда ей снится рухнувший в джунглях Шебы флайер дексистов, на котором она летела в составе группы контроля качества продукции, еще вчерашняя молоденькая практикантка, очень гордая, что ее наконец взяли в штат и отправили в командировку — тестировать армейских дексов. Снится разбитая голова пилота, липкий от крови пульт управления; как скользили ее ногти по гладкому пластику не желающего открываться люка, а снаружи слышались незнакомые пугающие звуки, а еще жадное чавканье и хлюпанье стремительно засасывающего флайер болота. Тогда-то она и познакомилась с тем, кого теперь все знают под именем инспектора полиции Ирэла Аш-Сэя.
— Нет, правда. Мне ничего не грозит. Его процессор дезактивирован, он не может управлять имплантами, они ему только мешать будут при попытке побега.
— Тем не менее он все равно сильнее тебя. И, вероятно, гораздо хитрее чем ты думаешь.
Мэй пожимает плечами.
— Если он такой умный, то должен понимать, что, даже покинув камеру, мимо такого количества дексов он не пройдет. И вообще, я ничего про него не знаю, и это выводит меня из равновесия. Его нужно разговорить, уговорить сотрудничать, а я понятия не имею, как к нему подступиться.
— Давай-ка я попробую.
Мэй и Ирэл синхронно оборачиваются; фигура бледной и осунувшейся Киры похожа на одного из призраков, которые, по свидетельствам некоторых особо впечатлительных сотрудников ОЗК, обитают-таки в замке.
Мэй делает шаг вперед, ободряюще сжимает руку Гибульской.
— Ты уверена? Хочешь, мы останемся с тобой?
Та качает головой.
— Я поговорю с ним наедине. Я отключила все камеры.
— Надеюсь, силовое поле ты не собираешься отключать? — подает голос Аш-Сэй.
— Собираюсь. Но не волнуйтесь. — Едва заметно улыбнувшись, Кира демонстрирует зажатый в ладони станнер. — На этот раз я ничего не выроню из рук.
Первую минуту или две Кира сидит молча, собираясь с духом; мысли рассыпаются в голове будто бусины из порвавшегося ожерелья, скачут в разные стороны.
Их пленник даже не шевельнулся при ее появлении, не повернул головы. Она открывает рот, но у нее вырывается совсем не то, что она хотела сказать.
— После смерти отца был период, когда я готова была отдать все что угодно за возможность провести с ним еще хотя бы короткое время. Увидеть его, обнять, сказать то, что не успела, попросить прощения… — Голос предательски срывается; Кира глотком загоняет внутрь подступившие к горлу слезы и продолжает. — Теперь я вижу тебя и… Этого не должно было произойти. Человека невозможно скопировать. Невозможно скопировать душу, талант, вдохновение. Мой отец уникален, его нельзя повторить. И ты не он. Ты… Я не знаю кто ты. Я не знаю твоих целей, я даже имени твоего не знаю…
Она закусывает губу, ощущая себя полной дурой. Перед кем она разоткровенничалась? Он вообще понимает, о чем она говорит?
Внезапно шевельнувшись, киборг садится на кровати — медленно, с видимым усилием, как человек, у которого затекло все тело от долгой неподвижности. Прищурившись глядит на Киру, чуть дергает уголком рта.
— Гидеон. Меня зовут Гидеон. — Та от неожиданности задерживает дыхание, ощущая, как потихоньку разжимается пружина внутри — мимика их пленника не похожа на отцовскую, и он назвал свое имя… Это абсолютно другой человек, просто похожий. Другой человек, другой… — Мне надо было подумать, и я подумал. Ты не так уж глупа, несмотря на свои эмоции, и можешь быть мне полезна. Вернее, мы можем стать полезными друг для друга.
***
Спустя пару часов Кира, Мэй, Ирэл и Стэн, собравшиеся в кабинете Гибульской и обложившиеся вирт-окнами, озадаченно переглядываются. Ключ от шифра к информации с процессора Гидеона на самом деле хранился в его органической памяти, и файлы удалось расшифровать. Но…
— Или я ничего не смыслю в структурировании данных, или все это похоже на книгу с наполовину вырванными страницами, — первым высказывает свое мнение Баскин.
— Согласна, — Мэй задумчиво потирает переносицу. — Ладно технологии клонирования, в них нет ничего уникального — примерно по такому же принципу выращиваются органические оболочки киборгов. Но вот что касается цели проекта… Зачем рисковать, нарушая закон, зачем клонировать человека? Какой в этом смысл?
— Чтобы заменять отдельных людей клонами? — высказывает предположение Аш-Сэй.
— А смысл? — Мэй пожимает плечами. — Можно клонировать тело гениального художника или великого ученого, но нельзя клонировать талант. К тому же у каждого человека есть родственники, друзья, коллеги, которые тут же заметят подмену. Словом — я в полном недоумении. Может наш гость что-то может прояснить?
Кира качает головой.
— В той лаборатории он был подопытным, а не ученым или лаборантом. Вряд ли он знает слишком много помимо той информации, которую ему удалось скопировать с тамошнего сервера перед побегом. Видимо, его хотели как-то использовать, но не стали. Вдобавок он не очень-то рвется откровенничать. У него свои собственные цели и планы. Но там, кажется, было одно имя…
— Да, точно. — Баскин выводит на передний план одно из вирт-окон. — Восемь лет назад один человек обратился в «DEX-компани» с просьбой создать для него особенного киборга — его полного клона. Не афишируя это, разумеется. И готов был платить очень большие деньги как за сам заказ, так и за то, чтобы компания закрыла глаза на нарушение закона. Он хотел киборга, которого не могли бы обнаружить таможенные сканеры, и которого в принципе невозможно было бы вычислить без специальной аппаратуры. Кого-то вроде Bond’а, только с прошивкой телохранителя — видимо, ему было чего опасаться. Человека звали Дио Дуэйн. Возможно, он сможет прояснить ситуацию.
«Свадебный фотограф становится профессионалом тогда, когда голуби в парке начинают узнавать его в лицо» — эту фразу Симон прочитал в древней, ещё бумажной, книге, случайно увиденной в загородном доме одного клиента. Странная, скромная обложка с примитивным аппаратом для голографирования и схемками — Симон успел проглядеть только пару страниц, пока клиенты завершали подготовку к празднику.
Симон занимался голографированием всего подряд и, желая стать в своей профессии лучшим в своём городе, брался за любую работу. Съёмки свадеб и похорон, детей и стариков, многолюдных праздников и городских пейзажей — удавались ему одинаково хорошо. Ведь профессиональный голограф должен уметь снимать всё. И при любой погоде. И с любым настроением.
По окончании съёмочного процесса детского новогоднего утренника в загородном особняке вместо оговорённой заранее оплаты Симон попросил клиента рассчитаться с ним этой книгой, и тот, удивлённый такой просьбой, согласился. Но отдал книгу не вместо оплаты, а как подарок на Новый год.
Он держал в руках настоящее сокровище: книга в твёрдой обложке с множеством рисунков и фотографий — именно фотографий! — оказалась учебным пособием по съёмке животных и мероприятий с животными. Но съёмке с голубями посвящена была только одна глава — единственная без иллюстраций — зато на десять страниц текста.
Теперь надо узнать, во-первых, кто же такие голуби, и, во-вторых, что такое парк, и не просто парк — а парк в представлении авторов книги.
Информацию о парках Симон нашел в Инфранете без проблем — это просто незастроенные участки поверхности планеты с ручейками, мостиками, фонтанами и статуями. В некоторых парках были даже деревья и кустарники! И даже зелёная — самая настоящая — трава!
При этом площадь парка могла быть от нескольких квадратных метров до нескольких квадратных километров! И в этих парках могли быть даже гостиницы, рестораны и гостевые домики, а из развлечений — прогулки по территории парка, катание на лодках или ездовых животных, проведение тематических мероприятий и семейных праздников.
Сложнее оказалось с голубями.
Но не с информацией — с трудом, но Симон узнал, что были такие птицы на Земле, и на некоторых планетах они существуют до сих пор, а на нескольких аграрных планетах их даже до сих пор разводят по породам! — а с самими птицами, так как на его планете голуби не водились.
Настоящие породистые птицы были только в столичном зоопарке, и стоили они фантастически дорого: так как было их всего три пары, а птенцы выводились только раз в году — и никакой гарантии, что птенцы будут белыми.
Но приобрести возможно, если заказ оформить заранее и оплатить всю стоимость предварительно.
Просматривая материалы из Инфранета, Симон всё сильнее хотел иметь голубей. Больших и белых, целую стаю из двух десятков птиц. Тогда он из просто профессионального голографа станет самым крутым не только в своём городе, но и в столице.
А потом — и в галактике. И его семья будет гордиться таким сыном и братом!
Вопрос только один: покупать живых птиц или заказать кибермодифицированных?
Живые птицы — это круто! Их можно держать в руках, кормить и гладить. Но и гадить они будут тоже, причём в самый неподходящий момент, а если вдруг приспичит им обделать платье невесты или костюмы гостей? К тому же стаей живых птиц очень сложно управлять.
И решение было принято в пользу кибер-голубей.
В столичном офисе DEX-компани, куда обратился Симон, заявку приняли с потрясающим спокойствием, как будто у них каждый день заказывали по стае кибер-птиц. Симон не знал, что умение держать в себе эмоции было ключевым при подборе специалистов по работе с клиентами.
Не разбираясь в породах, Симон просто высказал свои пожелания: птицы должны быть большие и белые, красиво летать по одному и стаей, элегантно смотреться на снимках. Заявка была принята с тридцатипроцентной предоплатой и с рассрочкой на оставшуюся сумму — что очень понравилось заказчику.
Через три месяца Симон снова приехал в столицу забирать заказ.
Два десятка крупных, даже на первый взгляд не менее сорока пяти сантиметров от головки до кончика сложенного хвоста, белоснежных птиц неподвижно вплотную одна к другой сидели в двух тесноватых с виду клетках-чемоданах.
— …в основе порода «павлин», но с примесью николаевской белой… птицы адаптированы к здешнему климату… первая упаковка кормосмеси в подарок…, а кормить их достаточно один раз в сутки… зерновая кормосмесь стандартная для птиц, но витаминизированная… — инструктаж Симон слушал вполуха, полностью сосредоточившись на рассматривании птиц, но слова про кормление вывели его из оцепенения — …и раз в сутки им надо опорожнять кишечник… и чистить перья.
— Кормить? Это же киберы! И чистить?
— А как же! И киборгов в виде человека кормить надо, и одевать, и мыть… инструкция прилагается.
Симон задумался, огляделся и, заметив стоящего у стенки киборга, спросил:
— А он справится с уходом за птицами?
— Вполне. Хотите купить киборга? У нас широкий выбор моделей. Вы можете пройти в зал или желаете посмотреть каталог?
— Я спросил про него, — и показал на киборга, — вот он справится?
Киборгу на вид было лет тридцать, темноволосый — внешность типичного итальянца, чуть выше среднего роста. И пустые глаза, которыми он смотрел куда-то в стену. Когда по команде киборг посмотрел на людей, то Симону показалось, будто его просветили насквозь. Явно не DEX — Симон с детства побаивался DEX’ов, особенно тех, что охраняли семейный особняк.
— Вполне. Это Mary, ему восемь с половиной лет, специализация повар-кондитер, а точнее итальянская кухня, сдан хозяином по обмену на другую модель, но… по его состоянию годен только в утиль… общее истощение… и… несколько переломов…, но подкормите немного — и никаких проблем.
— Значит, этот будет дешевле, чем новый в зале? Мне нового… дорого мне нового.
— Хорошо, пятьсот галактов, и он ваш. Кличка Марик — так его прежний хозяин звал, по названию модели.
После оформления документов Симон погрузил обе клетки с птицами на заднее сиденье, киборгу приказал сесть на переднее, сам устроился за штурвалом флайера и направился домой.
Но при взлёте купленный Mary стал заваливаться на бок и Симон, посадив флайер, затребовал отчёт о состоянии. Узнав о шестипроцентной функциональности, подал киборгу кормосмесь из только что купленной упаковки. Потом достал и вторую банку, подождал, пока тот и её выпьет, и лишь затем взлетел.
Дома Симон отвёл киборгу место для сна: кинув на пол запасной матрац. Походил немного по квартире, прикинул дела с финансами. Покупка киборга казалась удачным решением, но то, как тот стал дохнуть прямо во флайере…
— Жулики! За такие деньги продали такую дохлятину! — в который раз возмутился Симон.
Хотелось сорвать злость, но представители DEX-компани были далеко, зато их продукция находилась рядом. И Симон пару раз двинул киборгу в живот, чуть не отбив себе при этом кулак. Но быстро успокоился, приказал киборгу пить кормосмесь по банке каждые четыре часа до тех пор, пока функциональность не поднимется хотя бы до пятидесяти процентов.
— Да, и включи эту свою… регенерацию, если надо. И ложись спать.
— Приказ принят, — и киборг улёгся на матрац в предписанной программой позе на спине.
…Ещё один хозяин. Ещё один шанс жить. Ещё один день. Новое место. Новые обязанности.
И прежняя кличка. Ненавистная кличка…
Айвен настолько уже не верил, что его ожидание увенчается успехом (или настолько замерз и растерялся), что отлип от стены лишь тогда, когда Баю оставалось шага два до ведущей в сад лестницы.
— Бай!
Бай споткнулся на ровном месте, словно его ударили в спину. И на какую-то долю секунды Айвену показалось, что он сейчас удерет. У него спина была такая, к броску готовая. Сделает эти два шага, ссыплется по ступенькам и рванет по аллее прочь. И придется бежать за ним, чувствуя себя последним придурком, но ведь и остаться тогда на веранде станет совсем невозможно…
Бай вздохнул, расправил плечи и развернулся всем корпусом, медленно так, с глумливой ухмылочкой, руки в карманах, подбородок вперед, а поза такая, что лет двадцать назад за одну такую позу в приличных районах уже набили бы морду.
— О, Айвен! Какие люди. Что ты делаешь здесь один, когда все приличные — там? — Он неопределенно мотнул головой в сторону освещенных окон.
— Хотел тебя спросить о том же.
— Да ведь я никогда не был приличным, Айвен. Да и потом, работа такая. Дела, знаешь ли, дела…
Он стоял на месте и с каким-то странным выражением лица смотрел, как Айвен подходит. Словно бы жадно и вместе с тем обреченно. И кривая мерцающая улыбка вспыхивала и гасла на губах, и глаза казались одновременно смеющимися и несчастными.
— Бай, послушай… нам надо поговорить.
Собственный голос Айвену не понравился еще больше, чем странная улыбочка Бая — он был просительным, почти жалобным. На просьбы, высказанные таким голосом, так и подмывает ответить не просто отказом, а как минимум нагловатой ухмылкой. Родной сестрицей той, что кривит сейчас тонкие губы Бая.
— О да, конечно же, Айвен, обязательно, всенепременно… Завтра в девять в моем офисе тебя устроит? Черт, я забыл, у меня же нет офиса. Тогда, значит, не получится, увы, увы…
— Бай! Я серьезно.
— Конечно же ты серьезно, ты всегда так умилительно серьезен.
Айвен подошел почти вплотную, вынуждая Бая отступить на шаг. И еще на шаг. И еще. Дальше отступать было уже некуда — Бай спиной уперся в стену между оконными проемами. Айвен по инерции сделал еще один шаг и остановился — они оказались слишком близко, почти вплотную. Но не отступать же теперь самому.
Бай сделал осторожную попытку выскользнуть в сторону, но Айвен резко ее пресек, упершись обеими руками в стену слева и справа от него на уровне плеч. Бай замер, стараясь вжаться в стенку еще сильнее и ни в коем случае не коснуться Айвена нигде и никак. Верхняя губа у него была чуть вздернута в презрительном полуоскале, глаза сощурены.
Он бы мог вырваться — да просто присесть и уйти под рукой. Но при этом их тела обязательно бы соприкоснулись, хотя бы коленями. А он слишком демонстративно этого избегал, словно боялся запачкаться. И это почему-то оказалось обиднее всего — то, что ему так противно. Настолько, что он предпочтет выдержать явно неприятный разговор, лишь бы избежать случайных прикосновений. Лишь бы не замараться.
От автора
Соавтор — Asienka, редактор Олла
Asienka и Олла – благодарю за помощь, критику и дельные предложения. Без ваших советов работа не состоялась бы.
Вдохновение и мотивация – двигатели творчества.
Мативация вдохновения – высший пилотаж музы.
Свадебный фотограф становится профессионалом тогда, когда голуби в парке начинают узнавать его в лицо.
А если голуби – кибермодифицированные, и управляет ими киборг – то возможно стать самым крутым профи.
— Александра? — ахнул ковен…- Не может быть!
— Получше подумай, рыжик! — и я плюхнулась на спину, выставив татушку. Она, конечно, тоже здорово уменьшилась, но рассмотреть можно, если постараться. Ковен вовсю защурился, пытаясь разглядеть узорчик.
Разглядели. И заобщались по полной:
— Александра! — крякнул седой. Поди пойми — то ли обрадовался, то ли…
— А мы-то думали, что изба… то есть… гадали, что с вами стало! — поддакнул рыжий.
— А Рикке не видели? — тут же спросила Береникка.
— Но что с вами? Вид…
Что? Они еще спрашивают! Издеваются, не иначе!
— Нику вашу спросите!
Все уставились на Нику. Похоже, они не представляли, как их будет спасать мышка. Я, если честно, тоже слабо представляла. Но кому-то ж надо! У Рика холодильник, у этих цепочки, значит, кто остается? Тока я. Так, еще б кто подсказал, как это сделать!
Ну и че уставились на женщину? Не хотела она, ежику понятно. Рик же сказал, что на мне заклинания срабатывают не по норме.
— Я не хотела, — как по заказу, сказала женщина, — Я думала, что…
— А думать вообще вредно, знаете? — вздохнула я, — Слушайте, Рикке тут! И просил передать…
Я как-то слышала дураций прикол, что мол, у женщин мобильники чаще меняются, потому что не выдерживают разговоров… Мол, слишком болтливые мы, девушки. Так что я вам скажу — у ковена мобильник вообще бы враз сломался… маги набросились на меня со своими вопросами, как восемь Андреев Малаховых!
— Где?
— Он живой?!
— Где он? Он цел?
— Как тебе удалось?
— Александра, что он просил передать?
— Да не молчи ж ты…
Не, ну вы видели? Слова вставить не дают, и туда же — не молчи…
— Леди Александра!
Ладно, ладно…
Я быстренько протараторила, что Рик просил передать, и ковен глубоко задумался… Мне показалось, что сообщение про этот самый ритуал заморозило магов не хуже холодильника. Они просто замерли, кажется, даже дышать забыли.
— Закат луны, иначе говоря «Закат озерный»… Зимствование сил. Дьявол, вот зачем ему Рикке!
— И зачем ему мы. Теперь… Понятно, почему нас не прикончили сразу и даже Береникке умереть не дали.
— Но как он нашел описание ритуала! Это же…
— Это Ставинне. Он мог… — лягух поежился, — Единственный за последние пятьдесят лет маг, не принесший Клятвы.
— И обладающий без того немаленькой мощью. Он мог.
— И все еще может, — напомнил Раэнки, — Нам надо уносить отсюда ноги. И быстро…
— Есть предложения?
Почему они все боятся одного? Что в этом Стивене такого, что восемь штук магов так дружно хотят смазать пятки? Подумаешь, Арнольд Шварцнегер!
— Есть предложения? — повторил Кристаннеке, — Нет? У меня тоже нет. Рикке правильно оценил ситуацию как скверную. Но выход… выход… — он замолк.
Мне почему-то стало страшно. Страшно… Кажется, в этой камере стало еще холодней, чем у Рика… Слишком напуган был ковен. Да что ж за ритуал такой?
— Выхода я не вижу. Если помощь скоро не прибудет, он может это сделать.
И опять — тихо-тихо…
Как в морге. Были мы там раз, на спор, там тоже было холодно и тихо.
Страшно.
— Но мы же не можем просто сидеть и ждать, пока он выжмет нас, как пчелиные соты!
— Есть одна мысль… Может быть, Береникка попробует снять заклинание с Александры? На это сил должно хватить?
— У нас же все блокировано! Эти жмаховы цепи не дадут даже спичку разжечь!
— Отмена заклинания — не заклинание. Задуть спичку куда легче, чем разжечь.
— Может получиться…
— Александра, ты сюда поместишься?
Я усекла:
— Эй-эй! Не так быстро, парни! Вы хотите из меня снова дракона сделать? А как я в щель под дверью полезу?!
— Куда?!
— Пойми, когда ты станешь собой, тебе не нужно будет лазить по щелям! Ты сможешь защитить…
— А Рик?
— Девочка права, — влез зеленый дедушка, — Рикке надо сказать.
— Мы теряем время, — на лбу Кристаннеке проступили капельки пота.
— А у мастера Рика выплеска не намечается? — с надеждой поинтересовался худой парень, — Может сказать ему, чтоб при случае и нас в мышек превратил?
— Желательно, летучих! — раскатал губу Раэнки, — Не смотри на меня так, Серавеса, это шутка.
Да? А я уже обидеться собиралась. Юморист, тоже мне… Смесь Петросяна с Галкиным! У Рика уже был один выплеск! А Гаэли сказал, что следующий без лекарства его прикончит… А я против! Мне шаман самой нужен!
— И на том спасибо.
— Хотя… если мы продолжим знакомство в леди Александрой, то в нашей участи можно не сомневаться. Быть нам мышами. Или лягушками… Простите, Гаэли…
— Или покойниками, если мы не прекратим болтать и не отпустим девушку… Иди, девочка. А потом вернись сюда…
И опять — дверь, коридор, щель… и чертовы ступеньки, на которые надо лезть… И ледяной воздух.
— Рик!
Молчит… Замерз? Ой… Я помчалась вперед по этим ступенькам, вереща как целый младший класс:
— Рик! Я нашла, они тут! Представляешь, они говорят, что я должна…
— Замолчи!
Что?..
И я остановилась, точно споткнулась на шпильках и замерла: Рик! Рикке… Он больше не был один в этой морозилке. Какие-то типы паковали моего шамана в такие же цепочки, как на ковене. Он не вырывался, только на меня смотрел и что-то вроде сказать хотел, но я не поняла…
Что?
— Рик?
— Беги, ду… беги!
А-а-а! Поздно! Меня уже сцапали…
Мама! Огромные лапы ловко сцапали мой хвост — камера жутко закачалась — и я не успела ни пискнуть, ни даже цапнуть нахала, как… Блин, больно как! Что-то сжало бока, что-то надавило на шею… так, что в глазах потемнело. Больно… Пустите!..
— Это еще что такое? — громыхнуло над головой… Я пискнула, и руки как-то приотпустили… Куснуть бы… Да эти лапы, видать, с прошлой недели немытые. Фу…
— Сволочь, больно же! — у меня даже говорить еле получилось — вместо голоса карканье какое-то вышло. Горло… ох, черт, а если так и останется?
— Оп-па… ты глянь… во тварюшка! — обрадовался немытый тип, — Говорящая…
Скотина, еще и обзывается… Чтоб у тебя язык отсох вместе со всем остальным…
— Сам тварюшка! Я Александра, понял?! И не смей меня лапами хватать, хамло тупое!
— Саша, молчи! — хлестнул по ушам отчаянный выкрик шамана.
А? Чего это он? Стоп-стоп… Саша?..
Я обалдело уставилась на шамана, но долго мне смотреть не дали — дернули вверх:
— Александра? Ты, что ли? Та самая?
— Вроде не та… — нерешительно бормотнул тот, что держал меня в руках, — Хозяин вроде как про дракона говорил…
— Дак нет. Хозяин говорил «дура» и Александра…
— Сам дурак! — обиделась я. Да что они все, сговорились?!
Хотя… Почему Рик меня так назвал? Сашей? Нет, я не против, только почему? Я забрыкалась изо всех сил — пустите же! Ну дайте ж посмотреть.
— Тихо ты! А то… — меня встряхнули.
— Слышь, Арих, ты б того… поаккуратней, — посоветовал голос со стороны. — А то хозяин тебя вместе с ней коту скормит. Сказано доставить эту Александру к нему, значит — доставить. А дракон она там или мышь — пусть сам разбирается! Хоть брыхда кастучая, а доставить надо.
— Тьфу. Ну ладно, тащим. А…
— А про то молчок.
— Эхма…
Нет, я по-всякому ездила. И на машине гоняла с одним своим женихом, пока папа его сторожем на свалку битых тачек не пристроил (чтоб видел, в кого этот самый жених превратится, если еще раз ко мне подкатит), и на коне умею (верховая езда в нашем колледже была поставлена что надо) и даже на верблюде по пустыне тряслась, было дело.
Но чтоб в чьем-то кулаке путешествовать — такое б мне никогда даже присниться не могло!
Чес-слово, даже на верблюде лучше, хоть он и полная скотина… Фу… Меня счас стошнит…
Ох…
Как же меня все достало в этом придурочном мире.
Коридоры, коридоры… А Рик? Рик где? Кажется, его тоже тащат — сзади звенят цепочки — но голову не повернешь никак. Да когда ж это кончится… Знала б, что так будет — кувыркалась бы до потемнения в глазах — вдруг помогло бы…
Открывается дверь.
Ну… Сейчас мы узнаем, что к чему.
Страшновато.
Зал какой-то… не такой. Ну, в смысле, в аниме злодейские замки всяких там Темных Властелинов такие… впечатляют, скажем так. Красивые. И вообще-то я ждала чего-то стильного, понимаете?
А тут было все не так.
Стенки не гладкие и темные, а простые каменные, и потолок некрасивый… и где трон, спрашивается? Нету.
Вместо этого просторный зал, неровный пол, когда-то зеркальный, а теперь… по нему как дискотека на шпильках погуляла… в потолке дыра, а к ней бегут темные линии — колонны, которые постепенно переходят в потолочные балки… Если не присматриваться, то кажется, что весь зал под животом какого-то громадного паука. Да, стилист наверное, здорово обкурился, когда планировал такое… Ой, поосторожнее! Чуть не уронили меня… Козел! Под ноги смотри!
Хотя… в зале творилась такая суматоха, что уронить могли запросто. Куча народа что-то втаскивала, в центре кто-то суетился, полируя камень… с дырки свисали две веревки, и на них качались люди, занимаясь непонятно чем. Возле камня по полу ползало штук пять парней, раскрашивая его, как гаишники — дорогу. Целая команда растаскивала обломки, драные занавески, мусор всякий…
А посреди всего этого бардака бегал тип и раздавал всем указания.
— Левее! Точнее! Быстрее! А где маги? Живо тащите сюда!
Знакомый голос… Где я его слышала? Я бы вспомнила, честное слово вспомнила бы… но тут этот полудурок, который меня поймал, как раз решил вякнуть:
— Хозяин… Тут того… Александру споймали.
Крик стих. Хозяин быстро обернулся и завертел головой:
— Где она?
— Тип с зелеными яйцами! — ахнула я…
Он меня не услышал. Он нетерпеливо смотрел то на солдата, то на вход, что-то спрашивая…
А я… я вдруг вспомнила поселок…
В поселке горели костры. Большие… Почему-то пламя было малиновым, а дым — почти красным… Красные, даже в темноте красные, столбы дыма втыкались в ночное небо и растекались большим алым облаком…
Как огромный флаг…
Дым ел глаза, пахло горько и противно — до ужаса противно… Как в морге, куда нас однажды водили легкие курильщика смотреть. Как на пожаре тех башен-близнецов из Нью-Йорка… У меня чешуя дыбом встала… Пахло смертью.
И собаки выли. В голос, дико и жутко…
— Где она?
Первое тело мне попалось под ноги, когда я прошла за цепь костров…
Она была маленькая, лет пять, не больше. Вся закутанная. Только лицо открыто. Неживое…
Собака тоже была маленькая, совсем щенок. Серый, лохматый, он то тыкался в хозяйку мордочкой, то задирал к небу морду и выл…
— Где эта мерзавка?
…Они не верили, что я не могу помочь — упрашивали, плакали, кто-то даже на колени встал.
— Госпожа…
— Госпожа, ну хоть детей! Помогите… Все отдадим, что ни попросите! Госпожа… Хоть деток бы…
— Что ты мне показываешь, сын тупого хурмаса? Мышки завелись?!
Рик поморщился и снова потер виски, — Странный мор. Слишком быстро… Позавчера еще все были здоровы. Слишком быстро. И отвары не помогают. Как наведенный…
— Что?
— Нет… Ничего. Ты только человеческий облик не принимай. Кто знает, может…
Он вдруг замолчал. И глаза закрыл…
— Что ты мышью в нос тычешь? Что? Тупица! Отродье пня безмозглого!
И все, что было — умирающий поселок, девочка на улице, безнадежно дымящие костры — из-за этого придурка?! И Рикке… И эта скотина еще меня смеет мерзавкой обзывать?!
Я открыла рот, собираясь высказать все, что я думаю об этом подонке сволочном… и промолчала. Из-за Рика. Его как раз проволокли мимо и сейчас цепляли конец цепочки на крючок в стене. А он смотрел на меня. Серые глаза почему-то казались черными. Он перехватил мой взгляд и быстро, почти незаметно качнул головой.
Нельзя. Молчи. Осторожнее…
Осторожнее…
— Вот. Она того… Александрой назвалась! — и ладонь подо мной взлетела так, словно я нечаянно влезла в реактивный самолет.
— Вот это?
Я промолчала… Сейчас, когда тип с яйцами навис надо мной, как Останкинская телебашня, он почему-то не казался смешным. Наоборот, мне очень захотелось оказаться подальше… Меня б сейчас устроила даже наша старая квартира, даже кабинет директора колледжа. Ой, мамочка…
— Маги доставлены! — рявкнул кто-то в стороне, и хозяин, наконец, перестал на меня смотреть, — Куда повесить, вашмилость?
— Туда, — махнул рукой тип, — А эту…Дай-ка ее сюда, Арих…
Эх… ну никак не цапнуть… Ой… черт… И снова меня трясет и зал трясет, просто внутри все переворачивается от голоса этого сволочного мага… — Что ж… Я прав, что не стал тебя сразу убивать, Тоннирэ. Несмотря на твою бесполезность для моих целей. Я оказался прав, не так ли? Ты все равно помог мне.
— Я не помогал тебе!
— Помог… — тип с яйцами наклоняется к Рику так, словно собирается поцеловать… или что-то на ухо шепнуть… — У меня не было мага, и вот он есть, причем не один, а целый ковен. С его помощью я поднимусь так, как и не мечтал еще вчера. И никто больше не посмотрит на меня свысока — даже ты, умник! Как алтарь? — крикнул он в сторону.
— Готово, господин!
— Хозяин, идиот!
— Готово, господин… хозяин.
— Ну вот… Видишь, Тоннирэ, как все удачно складывается? Первым кладите вон того, рыжего. Так вот… Тебя я не убью. Ты у меня останешься… При моем новом дворе! И ты, и этот заквак. Да еще и это твое создание…
— Мышь… Мышь поймал и радуешься? — шевельнулись губы шамана, — Дурак…
— Не думай, что я такой идиот и приму это серое убожество за твою ручную драконшу! — обозлился тип, — Но ты ж у нас умник. Угадай, что я сейчас с ней сделаю?
— Нет!
Убожество? Я? Ах ты, скотина!
И эта поганка, эта тварь в мантии, этот подонок с неправильными яйцами… он цепко и больно ухватил меня за кончик хвоста… и тряхнул руками так, что я повисла перед шаманом, как червяк на спиннинге!
— Нам тут не нужны грызуны, Тоннирэ…
Грызун? Я — грызун? Да я тебя сейчас самого разделаю, как… как… не знаю как, но больно! Колдун еще что-то говорил, а я уже дернулась вперед. Даром, что ли, нас в колледже гоняли на гимнастические снаряды? И-и… раз! И-и два! Плевать, что больно, хвост не оторвется! И-и три! Раскачавшись в три приема, я забросила тельце на эту руку и с маху запустила в нее зубы.
— А-а-а!
— Нет! Саша!
— Александра! — вдруг заорала Береникка, — Александра, вито этикке стоннос!
Чего? Какой стоннос, когда меня прихлопнуть собира… Аа-а-а-а-аа! В глазах потемнело в момент. Резко перехватило дыхание… Я во что-то врезалась… кажется. Сверху напрыгнул потолок, и… Что?.. Что со мной… Где я? Почему зал уменьшился?
И на чем я так неудобно сижу?
Ой… в ушах звенит. Я потрясла головой… и заметила стражников.
Стражники… бегут ко мне, копья нацелили… я прыгнула за камень. В смысле, попробовала прыгнуть… Не вышло. Камни захрустели под лапами, почему-то маленькие, а те, что попали под хвост, полетели в стражников, как снаряды!
— Молодец, Александра! Давай!
— Давай! — болел за меня ковен.
А? Как это?
Да на чем же я так неудобно сижу?
О… привет, колдун. Неудобная из тебя подушка получилась.
Ой! Меня в спину кольнуло. Какой-то тип сзади подобрался и колется, зараза! Я его хвостом смахнула. Стоп. Хвостом? Каким? Кто я теперь?!
Неужели?!
Я глянула в пол — вон там, недалеко, уцелел еще зеркальный пол… немножко… Кто я? Кто? Дракон? А?
Оп-па…
Ну вот… познакомьтесь: Александра Морозова — мышь-гигант.
Как меня все достало…
Есеня сидел, забившись в угол камеры, на соломе, и смотрел на руки, которые он подтянул к груди и поставил запястьями на колени. Слезы капали на рубашку, а он никак не мог понять: как это получилось? Как вообще такое бывает? И бывает ли? Было так больно, что он не мог не плакать. Было страшно, и он дрожал. И чувствовал себя запредельно несчастным, обиженным, обманутым, незаслуженно наказанным, и наказанным чересчур жестоко. Не хотелось думать, что это только начало, от таких мыслей сжимался желудок и судорога пробегала по спине.
Он был противен сам себе, он посмеялся бы над собой вчерашним — самоуверенным болваном, бесстрашие которого не имело под собой ничего, кроме наивности. Не слушал Полоза, вместо того чтобы быстро забрать нож и уйти, остался дома — потому что хотел похвастаться! И теперь придется — хочет он того или нет — придется молчать! Потому что иначе останется только умереть. Нельзя предать чужие надежды. Полоз доверил ему нести медальон, а Есеня догадался притащить его в лапы Огнезара! Хорошо еще, что хватило ума его спрятать. И теперь… Слезы капали из глаз, и больше всего хотелось закричать: «Помогите».
«Я виноват, простите меня, я больше никогда так не буду, только помогите! Заберите меня отсюда!»
Есеня едва не вскрикнул, когда снаружи заскрипел замок. Нет! Нет, пожалуйста, нет! Только не сейчас! Еще рано! Он прижался к стене тесней, зажмурился и выставил вперед руки.
— Не бойся, — тихо сказал ему тюремщик и подошел поближе, — я поесть принес.
Есеня со стоном опустил руки на колени. Ну что ж он так испугался-то? Как маленький… Он же никогда ничего не боялся…
— Я не хочу, — тихо сказал он.
— А я тебя не спрашиваю, хочешь ты или нет, — тюремщик присел рядом и поставил миску на пол. — Больно?
— Ага.
— Ты, главное, не бойся. Когда боишься, во много раз хуже выходит.
Легко сказать! Не бойся! А как не бояться, если страшно? Так страшно, что даже тошнит. Есеня зябко повел плечами.
— Ты злись. На себя, на них, на меня. Когда злишься — все по-другому. Давай-ка поедим. Похлебка не ахти, конечно, но лучше, чем ничего.
— Да не хочу я! — всхлипнул Есеня.
— А ты через «не хочу», — тюремщик взял миску в руки, зачерпнул оттуда мутной жидкости, в которой плавала капуста, и поднес ложку Есене ко рту. — Давай, открывай рот. Чтоб злиться, сила нужна. А то превратишься через три дня в слизняка дрожащего.
— Я и так слизняк дрожащий… — разревелся Есеня горько и отчаянно, размазывая слезы тыльной стороной ладоней. — Я и так… и так…
Тюремщик отставил миску в сторону и обнял его за плечо.
— Ты молодец. Если в первый раз не сломался — значит, молодец. Самое страшное — это в первый раз. А что кричал и плакал — так у нас взрослые мужики ревут белугой.
— Правда, что ли? — Есеня на секунду плакать перестал.
Киборг подхватил побледневшую хозяйку и уложил на диван:
— Всё будет хорошо, мы справимся, он шутит.
— Спасибо тебе, Милок. Вот был бы ты моим зятем, пожалел бы, не стал бы выселять… старую.
Вот это новость! Как киборг может быть человеку – зятем? Как?
Как всё сложно! И непонятно!
И что-то надо делать. А что?
Кто может защитить хозяйку и не дать её выселить? Самые близкие люди – дочь и внук. Дочь в командировке и вернется через три месяца, она врач в археологической экспедиции, но сообщить ей надо, но так, чтобы хозяйка не слышала.
А вот внук – он же офицер, и очень может быть, что жив и никуда не пропал, и надо только его найти и уговорить вернуться.
А как искать? Если нет баз данных офицеров космофлота в свободном доступе – то никак.
Единственный выход – попросить помощи у полиции. Участковый – хороший человек, помог с программами, но захочет ли он помогать дальше? Но делать что-то надо.
Страшно-то как!
Но киборг всё же решился – послал на комм полицейского сообщение с просьбой зайти к Анне Марковне.
Алексей Иванович приехал через полчаса, в форме и с DEX’ом:
— Что тут случилось?
— Ничего, все в порядке, Лёшенька, – удивленная хозяйка сама встретила участкового.
— Случилось! – и Irien скинул на планшет и на DEX’а видеозапись разговора с зятем хозяйки.
— Так это ты меня вызвал? Ты разумен?
Вот этого Irien совсем не ожидал. Что сейчас будет? Но – раз уж начал, отступать поздно. И он ответил:
— Да.
— Дожили! На моём участке разумный Irien! А признался зачем? Не боишься?
— Боюсь. Но… хозяйке угрожает опасность, посмотрите видео. Надо срочно найти её внука. Он сможет помочь.
— Озадачил. Посмотрю, что можно сделать. И не бойся так, не сдам. Но в ОЗРК сходи.
И ушёл – вместе с DEX’ом.
— Милок, ну зачем ты беспокоишь занятого человека? Зять пошутил, он ничего нам не сделает.
— Так будет лучше. Вы же сами говорили, что Васенька найдётся и поможет.
— Найдётся, хороший мой, найдётся.
***
Васенька нашелся – в госпитале военной базы в соседнем секторе галактики.
Алексей Иванович поднял на уши всех своих коллег и сотрудников других отделов полиции – на основе видеозаписи было заведено уголовное дело об угрозе пенсионерке А. М. Крыловой, и на основании этого дела с большим трудом, но полицейский смог найти лейтенанта Крылова Василия Леонидовича.
Вечером участковый снова пришел к Анне Марковне, и снова с DEX’ом.
— Нашли мы Василия. В госпитале, почти месяц лежит после ранения, в бою под обстрел попал, DEX’ы его вытащили. Я уже получил разрешение на сеанс связи, срочный, по семейным обстоятельствам. Через полчаса по нашему времени оттуда позвонят.
— Располагайся, где удобнее, давай хоть чаем напою, и твоего парня тоже, как его звать-то? Проходи, садись. В прошлый раз другой киборг был.
— Чай дело хорошее. Петя, третий уровень управления Анне Марковне на полтора часа.
— Приказ принят.
После чаепития на терминал поступил звонок от дежурного из госпиталя:
— Анна Марковна Крылова? У вас пятнадцать минут на разговор.
Вирт-экран переместился в одиночную больничную палату, на кровати полулежит укрытый одеялом парень.
Анна Марковна кинулась к экрану:
— Васенька, что с тобой? Ты так давно не звонил, мы волнуемся…
— Бабушка, у меня все в порядке, – и куда-то в сторону, – отключите, разговор закончен.
— Нет. Только начат. Ты нужен здесь. Нужна твоя помощь. Хозяйка в опасности! – Irien почти кричал на парня. – Твой отец хочет отправить хозяйку в психушку, меня в бордель, а квартиру продать!
— Тебя… в бордель? Ты… ты… киборг?
Милок и сам не ожидал от себя такого – кричать на человека нельзя! – но люди молчат, а связь может в любой момент прерваться – и надо что-то делать.
Посмотрел на хозяйку, на вдруг онемевшего участкового и продолжил:
— Да. Irien. Хозяйка купила на рынке. Охраняю хозяйку и жилое помещение. Но скоро этого не будет, если ты не поможешь.
— Что я могу? Посмотри на меня! Руки нет и ноги почти нет! Колено раздроблено! Как я могу помочь? Сдохнуть бы и не видеть никого! Кому я теперь нужен… такой? Смотри! И ты смотри тоже! Нравится? – парень откинул одеяло и всем стало виден покорёженный правый бок и отсутствие правой руки. – Нравится? Вот я какой стал! А мне всего двадцать четыре года… жить не хочется!
Анна Марковна никогда не видела своего внука в такой истерике, и не предполагала, что он способен так кричать.
Но Irien удивил её ещё больше. Он посмел кричать на человека! На её родного внука! В её присутствии!
Это… неправильно! Так не должно быть!
А киборг продолжает, то тихо, то почти на крике:
— А вот мне хочется жить! Очень хочется! Я жить только начал! Без побоев, без голода и в тепле. Никто и никогда не обращался со мной так, как твоя бабушка и её соседи! Никто и никогда. И скоро это может закончиться. Совсем. Через десять дней приедут санитары и увезут Анну Марковну в психиатрическую лечебницу. Она там не выживет! А ты… если сможешь жить… после этого… то живи и помни… какая она была.
— А ты не боишься, что я сейчас позвоню дексистам?
— Звони, если такой крутой. Они не успеют. Здесь рядом стоит полицейский и его DEX. Он может отдать приказ раньше. Тогда хозяйка останется без защиты и поедет в лечебницу, а ты останешься без квартиры. Но ведь тебе уже не нужна квартира? Раз ты хочешь с собой покончить? Не так ли?
Алексей Иваныч подошел поближе, посмотрел и тихо сказал Irien’у:
— Не бойся, не трону.
И продолжил уже глядя на экран:
— Что ж ты творишь-то, Василий? Этот кибер храбрее тебя оказался. Ты ведь боевой офицер, голова цела, остальное выправится. Тебя DEX’ы вытащили? И где сейчас эти DEX’ы? Утилизированы? Сдохнуть ума много не надо, а вот взять себя в руки и жить дальше…
Ян больше любил условно ночное время. Условно – потому что на Уровнях всегда было темно. Или всегда светло – если у клана были хорошие отношения с горными ведьмами и те соглашались продавать осветительные шары или Кристаллы. Вообще слова «ночь» и «день», наверное, остались в языке из каких-то прежних времен, когда обитатели Уровней еще могли видеть «солнце» (судя по рассказам и картинкам это такой большой-большой осветительный Кристалл) и «звезды».
Но Ян все равно больше любил ночное время. Ночью было принято отдыхать. Демоны Уровней ревниво держались за традиции, и ночной отдых – это был обычай, через который переступало лишь отребье. Уважающие себя племена и кланы старались придерживаться правил. Поэтому ночью никто не приходил в маленькую пещеру со стопками книг на полу. Ни отец со своими приказами, ни братья с дурацкими шуточками, ни алтарный прислужник с еженедельными проверками.
А к взглядам охранников Ян давно притерпелся.
Главное, что ночью можно спокойно читать. И рисовать, уже не мысленно, совсем другие жилища, и переносить их на Кристалл – светлые, чистые, красивые… представлять там других демонов. Не злых. Интересно, такие бывают?.. Бывают на свете места, где никто не мечтает тебя убить за отдельную пещеру? Бывают такие существа – демоны, колдуны или эти… из верхнего мира… люди, вот! Такие, которые не провожают тебя злобными перешептываниями, подсчитывая дни до твоей смерти? Верхние умеют создавать такие прекрасные пещеры… то есть замки. Может, они действительно другие? Но он об этом не узнает…
Воздух дрогнул, и юноша поднял глаза от иллюстрации с белым минаретом….
В первую секунду он подумал, что заснул, и незнакомец, возникший в его пещере, ему просто чудится. Ведь в реальности этого не могло быть? Синяя рубашка (не серая, не черная!), светлые волосы без привычной повязки Верхний? Это сон…
Но тут незнакомец приложился макушкой о потолок невысокой пещерки, и…
— Чтоб ты провалился!
— Эй, ты кто?! – проснулся охранник. – А ну стой!
В следующий момент он почему-то стукнулся головой о стенку и затих, а незнакомец обернулся к Яну… и опустил руку.
— Не бойся, не трону. Только скажи мне, где эта пещера Лягвы.
— Лягве, — автоматически поправил Ян.
— Так где? Здесь все перекрыто в четыре слоя защит, чтоб их! Сбился…Покажешь?
Это все нереально. Он не должен… Но за много лет с ним впервые разговаривали так. Не снисходительно и без пренебрежения. Ян молча поднял Кристалл. Прикрыл глаза, создавая макет дикого лабиринта, именуемого «Владения Долински». И обозначил на нем две точки.
— Мы здесь, где серое. Лягве – вот это, видишь? Только зачем тебе туда? Там же…
— Нужно. Спасибо, парень. – незнакомец изучил Кристалл. — Ты тут не в плену?
— Что? Нет…
Пристальный взгляд.
— Тогда прощай. Хотя подожди. Как тебя зовут?
— Ян.
— Я запомню. Счастливо, Ян.
И он шагнул в телепорт, а юный демон остался на месте с таким ощущением, словно уронил Кристалл или нечаянно сжег любимую книгу.
Почему он сказал, что не в плену?