А Айвен-то, дурак, еще надеялся домой его заманить, ну чтобы в спокойной уже обстановке, даже любимый сорт его кофе достал… Размечтался. Шансов на это не то что ноль — в минусе. Говорить надо здесь. И сразу о главном, потому что вряд ли разговор удастся сделать более или менее долгим.
— Бай, какого хрена ты от меня шарахаешься? Ну сглупили, ну с кем не бывает. Но мы же взрослые люди.
— Конечно взрослые, Айвен… Хотя стоп. Это мне говорит человек, недавно купивший красный гоночный флайер?
Голос мягкий и вкрадчивый, ухмылка шире, прищур уже. Глаз не видно, только посверкивает бликами из-под пушистых ресниц. Какие же у него, у засранца, пушистые и густые ресницы, и какой он горячий. Их тела не соприкасаются, но все равно слишком близко, чтобы не ощущать всей кожей идущего от Бая тепла. Или Айвен просто слишком долго ждал на заснеженной веранде и так сильно промерз?
— Да при чем тут флайер?! Ты меня выставляешь каким-то маньяком! Скоро это уже начнут замечать!
— Замечать… А, ну да, конечно, как я мог забыть про общественное мнение… Это же так важно. Понимаю, Айвен, понимаю, такое пятно на твоей репутации…
Он слишком горячий и слишком близко. Айвен, даже не прикасаясь, всей кожей чувствует этот жар. Запах одеколона (слишком мягкого и сладкого для мужчины, но это жа Бай!), бренди и сигарет. Он что — курит? Раньше вроде бы не курил. Или ты просто не знал. Не интересовался. Не замечал. А чего еще ты о нем не знал (не интересовался или не хотел замечать) — раньше?
— Да при чем тут это?! Просто какого хрена?!
— Вот именно, Айвен-проказник, вот именно, какого хрена ты тут творишь? Шалунишка! Вдруг кто выйдет, заметит, да и камеры повсюду, а мы в такой компрометирующей позе, почти в обнимку, ох, Айвен, какой же ты затейник, кто бы мог ожидать…
— Бай, прекрати!
— Это ты прекрати. И убери руки. — Совсем другим тоном. Бай уже не улыбается и говорит очень тихо. Но почему-то создается впечатление, что он перешел на крик.
— Нам надо поговорить! Я серьезно, Бай!
— Вот что нам точно надо, так это держаться друг от друга подальше. Убери руки, кому сказали.
— Не уберу. Пока не поговорим.
— Поговорить можно было и по комму.
— Можно подумать, ты бы ответил на мой звонок, даже если бы я попытался!
— Можно подумать, ты пытался! — И после короткой паузы и почти шепотом: — Хотя бы раз…
Над дальним углом сада за летним павильоном с треском и шипением взмыла ракета, рассыпалась фонтаном красно-синих искр в черном небе. Искры медленно поплыли к земле, перемигиваясь и потихоньку угасая (красные почему-то гасли быстрее). По дорожке под балюстрадой пробежал охранник с рацией, что-то в нее невнятно выговаривая, но верноподданного хулигана, похоже, повязали и без него, потому что второй ракеты не последовало.