Дитмар-Эдуард сдал. Он почти потерялся в своём начальственном кресле, сидел, вяло крутил карандаш в пальцах.
– Плохо выглядите, шеф, – честно сообщила Алёна.
– Доживёшь до моих лет, – сварливо ответил Дитмар-Эдуард, – будешь выглядеть ещё хуже. Станешь сморщенная старушонка с седыми патлами. Сделай милость, налей мне чаю!
Алёна встала, включила чайник. Внутри сразу загудело и забурлило, вода не успела остыть.
– И всё же, шеф, – спросила она, – что случилось? Не говорите мне, что вы так постарели за полгода!
– Несущественно, – отмахнулся Дитмар-Эдуард, принимая чашку. – Докладывай, что и как. Только коротко.
– Оборона налажена… – начала Алёна.
– Сейчас меня интересует Ивась! – резко сказал Дитмар-Эдуард. Чашка задрожала в его руках, плеснула водой. Старик зашипел, поставил чай на стол, прямо на бумаги.
– Я привезла его с собой, – просто ответила Алёна. – Он сдался и согласился сотрудничать.
– Ты ему веришь?
– Да.
– Ты ему веришь… – повторил Дитмар-Эдуард.
– Мы проверяли, – объяснила Алёна. – Он уверен, что был неправ, он хочет исправить то, что натворил. Приборы не врут.
– Что ты собираешься делать?
– Он хочет служить, примем на службу.
– Рекомендации? – проскрипел Дитмар-Эдуард. – Одна, я так понимаю, есть, твоя. Ещё кто-то?
– Управленец пятого ранга Фёдор, – сказала Алёна. Дитмар-Эдуард приподнял бровь.
– Вот как? Это серьёзно.
– И управленец третьего ранга, инженер-сыскарь Виталий, – доложила Алёна. – Он был очень рад дать рекомендацию. Вы же читали отчёт, шеф!
– Читал, – согласился Дитмар-Эдуард. – Я хотел увидеть твои глаза.
– Что в них? – наклонилась к нему Алёна.
– Неважно, – ответил шеф. – Фёдор согласился, вряд ли он влюблён в мальчишку.
– Шеф!
– Хватит, Алёна, – устало сказал Дитмар-Эдуард. – Я старый, но из ума не выжил ещё. Я не против, говорят, влюблённые женщины могут горы своротить… Только прошу тебя, не слишком афишируй. Глупо, когда начальник смешон. Поняла?
– Да, шеф.
– Иди.
В коридоре любого крупного учреждения всегда людно. Один спешит в архив, другому лучше всего думается на ходу, а третий идёт на встречу. Средства связи позволяют всё и ещё немножко сверху, но люди предпочитают говорить с глазу на глаз. Алёна кивала младшим, улыбалась средним, с высокоранговыми обменивалась словом — другим. И думала… Что он имел в виду? Что шеф хотел прочитать в её глазах и, главное, зачем?
Алёна спустилась тремя уровнями ниже, перешла через транспортную трубу в гостиничный корпус.
– Не скучал? – спросила, входя в номер, где ждал её Ивась.
– Нет, – Ивась поднялся с кресла, зевнул. – Извини, госпожа управленец, нервничаю.
– Я вызвала медиков, – сказала Алёна. – Постарайся успокоиться к их приходу.
– Легко сказать… – пробормотал Ивась. – А зачем медики?
– Преступить закон, – серьёзно ответила Алёна.
Доктор соврал. «Будет немножко больно», – предупредил он. Ивась напрягся, но ничего особенного не ощутил: гладкий и холодный инжектор на сгибе локтя, тихое шипение воздушной струи, короткое онемение мышц…
Соврал доктор. Так больно ему не было даже в те минуты, когда чип питомца выжигал плечо изнутри… Кожу словно облили кислотой, а в одежду воткнули сотни, тысячи игл!
Ивась стоял посреди комнаты и боялся пошевелиться. Каждое движение причиняло муку!
– Какая странная реакция, – пробормотал медик. – Примитивный геномодификатор, почему такой сильный ответ? Вы всё мне сказали, совершенная?
– Он бывший питомец интерната…
Медик изменился в лице:
– Трёх попечителей тебе в анус, госпожа управленец! Как можно забыть о таком?! Есть здесь ножницы?
– Да, – Алёна безропотно проглотила оскорбление.
– Срежь с него одежду! Я сейчас!
Медик исчез. В полуобмороке Ивась наблюдал, как Алёна щёлкает ножницами, как падают на пол тяжёлые, мокрые тряпки. Такой мягкий, такой удобный костюм… Что случилось?
Потом он увидел свои руки: сквозь поры кожи сочилась тёмная кровь, сливалась в миниатюрные ручейки, срывалась с пальцев маленькими шариками. Кровь! На груди, на животе, на ногах… Даже в глазах была кровь, во рту появился солоноватый, железистый привкус.
– Дай руку, если можешь! – приказал медик; он снова был здесь.
Ивась послушно протянул руку. В подмышке что-то противно натянулось и оборвалось, он почти не заметил этого.
Кажется, потом он потерял сознание. Он не помнил, как и куда шёл, как его поддерживали под руки, он почувствовал только, как утих огонь, что терзал его снаружи и изнутри, и тогда он услышал, как ноют и жалуются кости!
Ивась открыл глаза.
Он лежал в ванне, наполненной красной водой, вода плескалась у самого рта и сверху на голову тоже лилась прохладная вода!
Какое блаженство!
– …за грубость, госпожа управленец восьмого ранга, – звучал позади его виноватый голос медика. – Но, поймите…
– Довольно! – оборвала его Алёна. – Не будем вдаваться. Что вообще произошло?
– Вакцина начинает с костного мозга, – непонятно сказал медик. – Потом тестикулы, все системы, где идёт активное деление клеток. Кожа, волосы, ногти… Слизистые… Чтобы обмануть сканер, надо изменить все генные маркеры. Конечно, есть реакция… Обычно это дурнота, боль в костях, гиперчувствительность покровов… но такое! У синих свои методики, совершенная, они тоже работают с генотипом.
– Это можно обнаружить заранее?
– Долгая история, а вы торопились, госпожа управленец!
– Хорошо, хорошо, – примирительно сказала Алёна. – Что дальше?
– Ничего, – ответил медик. – Вакцина отработала, я ввёл ему стабилизатор, скоро он придёт в себя. Ещё несколько дней, и ваш человек будет в полном порядке.
– Какой-то особенный режим?..
– Ничего такого, – сказал медик. – Обильное питьё, покой. Представьте, что он перенёс сильную простуду.
– Хорошо, – сказала Алёна. – Идите.
С тихим щелчком захлопнулась дверь. Алёна наклонилась над Ивасем и заглянула ему в глаза.
– Прости, – сказала она, – я виновата.
Ивась облизал губы. Язык напоминал толстый оладий, что пекли в пещерном городе по праздникам. Мягкий, вялый, того и гляди откусишь случайно.
– Думал, я умру… – прошептал он.
– Ивась умер, – сказала Алёна. – Бывшего питомца больше нет. Ты – Жан индекс шестнадцать-четыре-девять-пять, найдёныш, вырос в школьном приюте, а в шестнадцать лет сбежал в лес от глупости и неразделённой любви. Девчонка была высокомерна, не смотрела на тебя, но не отказала другим, потому что секс угоден попечителям. Ты оскорбился, ты возненавидел попечителей! Так ты попал в банду, а дальше – всё, как ты рассказывал. Переоценка, раскаяние. Ведь они были?
Алёна с тревогой посмотрела на него.
– Кха-нечно, – сказал Ивась, нет, теперь Жан. – Зачем… я иначе… вышел из леса?