Глаза дозвонившегося человека были соврешенно мертвыми, такая вселенская пустота, в которой нет времени и края, пропасть, наполненная смертельной тоской и мраком. Калай хорошо помнил, при каких обстоятельствах человек оставался лишь внешне на себя похож, а внутри при этом не было ничего, только пустота и боль.
— Кого вы потеряли? — Справочник консультационной практики для военных психологов в подобной ситуации рекомендовал задавать четкие, словно вырванные из разделов устава, вопросы. Да и саму «беседу по душам» следовало вести на манер сурового допроса: кто, как, при каких обстоятельствах, есть ли свидетели, готовые подтвердить ваши слова, детали? Сурово и жестко, чтобы человек собрался, отвлекся на секунду от собственных переживаний, начал говорить — правда, такой прием срабатывал, в основном, только с военными. Гражданские, не прошедшие определенной дрессуры и не умеющие без раздумий повиноваться приказам, шарахались, пугались и замыкались.
— Сейчас? Никого. — Дозвонившийся равнодушно глянул на психолога, потом перевел взгляд влево-вправо. Калай мог бы поспорить на упаковку пива, что клиент догадывается, что за границей виртуального экрана находятся и другие консультанты, и что тот привык полагаться на свое чутье. — С чего вы так решили?
— Увидел. — В боевых операциях ребят с таким чутьем особенно ценили и доверяли их интуиции безоговорочно. Вся лишь разница в том, что одни «с чуйкой» пытались спасти или хотя бы предупредить всех, а другие — просто сами предпочитали не соваться туда, где жареным пахнет. И из-за одного такого Калай в свое время и получил госпитализацию: «Давай ты первым иди, я что-то ногу потянул, сильно дергает, сука.» Калай помотал головой, прогоняя наваждение. Может быть, если бы тогда первым в «коридор» ступил обученный боец, который бы сумел заметить и обезвредить «хлопушку», то и сейчас бы все у бывшего военного психолога было бы по другому. — Давно списали?
— Полтора года… вернее, год и семь месяцев, — с заминкой (видимо, накатили воспоминания, от которых хотелось избавиться) ответил клиент. Скомкано извинился и представился.
— Обратно хочешь, Янир? — Калай специально сменил стиль и тон вопросов, только участие было не профессиональным, а обычным человеческим.
— Нет… хотя… мне все равно…
Страйк внимательно сканировал и считывал реакции человека: такие, кто мечтает вернуться обратно, либо самые отмороженные на всю голову и только под плазмой себя чувствуют живыми, потому что не могут без приказов, борьбы и адреналиновых взрывов. Либо настолько ненавидят людей и весь социум вместе взятый, что охотно бы уничтожили не меньше половины. Или просто не могут вписаться в другие рамки… Киборг бесшумно вздохнул — у него самого гражданская жизнь была намного хуже и страшнее предыдущей военной.
Игорь, до сих пор только слушавший разговор, нахмурился. Он тоже «прочитал» клиента: три года обучения, лет семь-восемь контрактной —уж слишком отточенные движения, ни единого лишнего слова, жеста, взгляда. Худощавый ровно настолько, чтобы неопытному человеку показаться слабаком, но впечатление было обманчивым — явно там мышцы каменные, да и выучка такая, что запросто сможет выйти против трех-четырех подготовленных противников. А ледяное спокойствие и то, как оценивающе клиент изучал Калая, Игорю определенно не понравилось. Он даже Саньке знак подал: «прощупай», но хотя клиент и не демонстрировал открытых человеческих реакций, но вряд ли был кибернетическим. Может, действительно полная посттравматика во всей красе, как и шепнула Селл, жалея и сочувствуя. Но тогда что тут сложного — за двадцать лет Калай и не таких шакнутых видал, справится.
Клиент отвечал на вопросы, но слишком кратко и сжато, и Калай откровенно жалел, что у него нет связи с киберами для таких вот случаев, чтобы можно было воспользоваться их листами анализа — он видел в отчетах: все составлено грамотно, безукоризненно и оценочная точность первичных данных всегда выше девяноста двух процентов.
— А давай попробуем снять кино. — Калай знаком попросила воды. И Карри тут же метнулась в кухонный блок и почти сразу вернулась с чашкой теплого сладкого чая — обычно они сами пили именно такой, когда работали на звонках, правда, хозяину сахара она положила всего две ложечки. — Или написать книгу… что тебе больше нравится? Кино? — Калай отпил глоток чая, усмехнулся: с сахаром он не любил, но сейчас сладкий бодрящий напиток оказался кстати. — Тогда представь, что ты просто держишь в руках видео или смарт-камеру и снимаешь сцену за сценой, а там какой-то герой живет… что-то делает… расскажи, что он делает?
Клиент задумался, молчал долго — впрочем, Калай его и не торопил, — наконец поднял голову. И медленно, с легкой улыбкой начал рассказывать:
— Ломает решетку пожарного выхода,..
… Через эту решетку можно было проникнуть на соседнюю крышу, где не было ни паркинга, ни прочих атрибутов многоэтажек. Правда, чтобы добраться до заветного уголка, нужно было подняться на двенадцать этажей по вписанной в стену (ради эстетики естественно) проржавевшей лестнице — и никому нет дела, что по ней нереально ни подняться, ни спуститься — ведь ноги соскальзывают, а становиться на ступеньку можно только кончиком кеда. Пройти по бортику, опоясывающему технический этаж, метров сто — ни срезать путь, ни найти более удобный вариант было невозможно, потому что там как раз располагались мощные вентиляционные шахты, и край крыши наоборот был самым безопасным маршрутом. И перепрыгнуть на стоящее рядом здание — расстояние там было чуть больше метра, зато вниз — сорок этажей.
Его крыша была уютной, с кубиками вентканалов, что вели прямо в квартиры, и по вечерам иногда аппетитно пахли готовящимися на кухнях ужинами. С угловым чердаком — кому пришла светлая мысль отгородить угол и закрыть его стендпанелями неизвестно, но тем людям Янир всегда мысленно возносил хвалу. На этой крыше он проводил много времени. Впервые очутился тут со старшим братом — тот был старше на шесть лет, поступил в корпус на пилотирование, козыряясь, покуривал гейтер с вишневым ароматом — и все это в совокупности было недостижимым идеалом для десятилетнего пацана.
— Вот, смотри, — старший показывал крышу, словно королевскую фамильную резиденцию, а у младшего дрожали колени после перепрыгивания пропасти и от ветра слезились глаза. — Там надувной матрас заныкан, термоодеяло… только зарядное сменить надо, а то барахлит что-то. Там в канале ром… как у пиратов, но тебе пока не надо, а то перед родаками спалишься…
В двенадцать Янир уже пробирался на крышу сам, даже, как и брат, наловчился подниматься по ступенькам лестницы, подтягиваясь на руках. В четырнадцать прятался на заветном чердаке трое суток, хотя, как потом выяснилось, его даже и не искали. От грязной дождевой воды сильно болел живот, да и одеяло подвело — заряд вышел в ноль, но за те пару дней и ночей он многое обдумал и больше в налеты на элитные кварталы, которыми промышляли все его приятели, не ходил. В шестнадцать стоял на бортике и просто орал. Слез не было, только глухая боль, которая изнутри выкручивала все тело. Можно было попробовать, как в детстве: закрыть глаза и шептать, что ничего не было. Но смысл официального послания с сухими соболезнованиями и номером кода для получения компенсации ведь от этого не изменится, а брату уже навсегда будет двадцать два и Янир теперь сможет его догнать по возрасту: самая дурацкая мечта детства, — сравняться со старшим братом,— исполнится через шесть лет…
— Городские службы периодически навешивали новую решетку, но у меня в тайничке была ножовка и лом, и я за час выпиливал прутья. Пару раз там врезали цифровые замки, но с ними возни еще меньше — примитивные ведь. — Янир провел языком по губам, хрустнул пальцами. — Экзамен на пилота я не прошел, хотя тренировался много. Маме, конечно, ничего не говорил, но в день совершеннолетия записался в корпус. А она потом, когда успокоилась и получила компенсацию, то говорила, что, благодаря брату, я смогу получить нормальное образование. А я не хотел так…
Калай кивал, подбадривая клиента. Игорь хмыкнул — значит, правильно он все угадал: для мальчишек из промрайонов армия была почти единственным шансом выбиться после службы на нормальную должность и неплохую зарплату. Или даже просто отпахать лет пятнадцать контрактником да подкопить сложными заданиями на безбедную старость. Селл потихоньку придвинулась к Саньке, который устроился на полу возле терминала. С другой стороны с застывшим лицом сидел Страйк. Зет мрачно хмурился — первый за смену звонок и странный клиент. Обычно люди излучают целую палитру эмоций. которые можно легко расшифровать и, исходя из полученных данных, дальше строить отношения и работу с конкретным человеком. Под кого-то подстроиться, других отзеркалить, третьи же лучше всего понимают, если с ними говорить с изначальной более сильной и выигрышной позиции. А этот… больше похож на кусок качественно замороженного льда и с тем же градусом эмоциональности. Зет тоскливо потерся плечом об сидящего рядом Страйка — клиент ему не нравился настолько, что даже за тройную оплату он бы не стал такого брать. И самое обидное, что все остальные сочувствуют этому парню.
— … В тот день на крыше я порвал приглашение на курс инновационного менеджмента. Знаете, они для понтов присылают бумажные ламинированные открытки, где поздравляют с поступлением. Написал отказ… вежливый. И маме отправил сообщение — так сказать, попрощался. У меня рейс был через три часа. И я еще час пробыл на нашей крыше.
Снова молчание, почти две минуты. Парень, очевидно, что-то припомнил, даже руки в кулаки сжал машинально, нахмурился и это была вторая живая эмоция. Обычно клиенты, что звонили в службу психологического спасения не были такими сдержанными.
— А что было потом, Янир? — осторожно поинтересовался Калай.
— А потом… кино кончилось, — небрежно обронил клиент. — Кстати, если хотите, то меня можно звать Яном.
— Хорошо, Ян, так действительно удобнее. — Калай скосил глаза на Карри, что подползла к нему под прикрытием края стола и подсунула какую-то статью. Читать с планшета и одновременно общаться было неправильно, но еще хуже менять клиенту собеседника. Поэтому следующей паузе психолог очень обрадовался. — Расскажешь где служил? Или тебе неприятно о том времени вспоминать?
— Мне без разницы, — Янир провел рукой по подлокотнику стула. — Просто служил. Там ничего такого особенно не было.
… Все дни и операции были похожи друг на друга. Словно проживаешь один долгий день, можешь поспать, но когда открываешь глаза, то этот день все еще продолжается. Он себя хорошо показал в корпусе и после обучения был зачислен в спецроту «боевиков». Правда подразделение у них считалось элитным, для сложных заданий, а не для тупой зачистки территории, когда надо пройти как катком, чтобы после тебя оставались лишь руины и смерть…
Калай дочитал статью — ребята сняли через определитель данные клиента и умудрились через доступ Игоря скачать информацию из полусекретного доступа базы резервистов. Список боевых задач Янира внушал уважение — оказывается парень даже участвовал в операциях на Акаре, откуда обычно возвращается хорошо если треть от закинутого на задание состава. Хотя на вид — лет двадцать пять и то с натяжкой можно дать можно, скорее двадцать три не больше, да и выглядит как студент, предпочитающий книги тренировкам. Калай прокрутил в голове несколько разных формулировок вопроса «что же вас беспокоит?», но так и не смог выбрать подходящий к ситуации вариант.
Селл надоело присутствовать и бездействовать и она прошмыгнула в кухню готовить ужин — беседу-то все равно услышит, да и к терминалу можно подключиться, чтобы картинку отслеживать. Карри посидела немного, а потом ушла спать: у нее было утреннее дежурство, а несколько часов сна необходимы для отдыха даже киберам развлекательнйо линейки. Игорь, Калай и кибер-парни остались возле терминала. Прошло уже тридцать две минуты, Янир рассказал о себе достаточно много информации, но таки не признался, что же заставило его позвонить в службу помощи.
— А знаете, я ведь тоже убил человека, хотя и психолог, а не военный, — пошел ва-банк Калай. Тот случай он вспоминать не любил, да и то, что вообще выжил, следовало отнести в заслуги паршивого везения и капризной удачи, чем в личные достижения. — У одного бойца резьбу сорвало, он за плазмик схватился и пошел в район, где гражданские живут, что на базе работают по договорам. А там женщины, дети мелкие — и как раз ярмарка в маркете проходила. — Психолог нарочно использовал армейские слова и снова сменил стиль общения. — И этот «горшок»… — Калай замолчал, ожидая реакцию собеседника. И Янир едва заметно повел плечами: он знал кого называют горшками на солдатском жаргоне — смертников. — Не придумал ничего поумнее, как прижечь охранника, согнать всех в большой зал и там поучать жизни и кошмарить. А мне повезло… меня подстрелил, но так слегка — по касательной бок стесало. И я упал буквально в метре, ну и пополз потихоньку. Оружие у охранника было, только он не успел им воспользоваться. И я выстрелил… спину, потому что стрелять умею немного, но в дуэли кто кого я бы проиграл. Только знаешь было страшно, вдруг промажу… и попаду в кого-нибудь из толпы. Хотя тогда об этом не думал, только о том, чтобы опередить. А вот потом было страшно, что убил человека… до омерзения страшно.
— Я мни ни разу… — Янир сжал зубы. — Тогда ни разу. Я сейчас боюсь, что сорвусь и убью…
…На четвертый год контракта его перебросили в девятое отделение — как раз туда где раньше служил брат. Шанс что-то разузнать был мизерный: все-таки столько лет прошло и состав мог смениться сто раз, да и разные подразделение: он в боевиках, а брат был в пилотах, но попытаться все же стоило. Янир приглядывался к пилотам и техникам, заводил дружбу, часто угощал парней хорошим виски — боевикам платили гонорар за каждую операцию, а он умел отлично выполнять задачи, так что с деньгами проблем не было…
— В сообщении, которое мы получили, там говорилось, что брат испытывал новую модель боевого катера и в машине отказало управление, двери заблокировались и он не смог катапультироваться, хотя и был в защитном костюме. А на самом деле…
— А на самом деле в бою, — тихо закончил Калай.
— Да, но не потому что плохо летал, он был асом, а потому что его двойка ушел, а брат вступил в бой. Один против троих и его просто сожгли пушками в воздухе… там и хоронить было нечего. Потому нам и написали так… смерть от несчастного случая все же для армии дешевле стоит, чем героическая, — Янир сжал ладонями виски. — Знаешь, как сложно было сидеть, кивать и соглашаться, и слушать, как тот уебок, что… мало того что жив и цел, так еще и до старшего пилота дослужился, как он рассказывал о своем подвиге.
… Янир тогда даже руки под стол спрятал, потому что был уверене — еще одно хвастливое слово и просто зарядит этому уроду кулаком в висок. Он умел бить так, чтобы пробивать кость, но тогда так сделать было нельзя. И проблема даже не в том, что могло бы начаться разбирательство и военный приговор, а в том, что виновный в смерти брата не заслуживал такой легкой смерти. Янир тогда почти превратился в тень старшего пилота: подписывался на любое задание, на которое того посылали, каждую минуту проводил в ангаре, готов был после заданий мчаться в ангар и подавать инструменты. Да что там инструменты, даже кофе был согласен подносить, чтобы только не выпускать убийцу — так он окрестил старшего пилота из поля зрения.
— А он ни о чем не подозревал. У нас с братом разные фамилии, у меня по матери, а у него отцовская. И мы внешне ни капли не похожи — вот ни о чем и не догадывался. Возился себе постоянно то с катерами, то со следилками. Нас парни даже парочкой дразнить стали — я ведь от него не отлипал, а меня он называл другом.
Игорь кашлянул в кулак — несложно было догадаться, что там дальше приключилось. Скорее всего Янир вытащил раненого пилота из подбитого катера или наоборот — уже не важно, просто месть отложилась. А, может, и вообще отошла на второй план. Под плазмой все воспринимается иначе, и даже можно оправдать трусость пилота— тогда ведь молодым был совсем. Или брат Янира мог и приказать второму уходить, чтобы не гибнуть вдвоем. Или было что-то еще, о чем сейчас уже никто не скажет.
— В общем… мы довоевали вместе. Его отправили в резерв за выслугу, да и ранение опять же. Меня списали… тоже хватанул выше крыши. И вот отлечился полгода, нашел работу. Кажется, все нормально, — Янир скривил губы в издевательской улыбке, — но только чего-то не хватает. И вот стал подписываться на боевочки, нашел неплохую команду… А там этот пилот капитаном. Только теперь он совсем не такой, как был тогда на заданиях.
Игорь беззвучно выругался, но киборги по движению губ слова прочитали. И в знак согласия изобразили каменные морды, даже Зет скорчил жутковатую гримасу.
— Давай разбираться по пунктам, — Калай украдкой зевнул в ладонь. Не то чтобы не выспался ночью, но доспать отчаянно хотелось. Скорее всего стресс и возраст дают о себе знать. — Ты его хочешь убить?
Янир задумался. Страйк и Санька уже просчитали варианты ответа клиента и успели обсудить результат. И пожалеть, что своей версией не получится поделиться с Калаем, разве что только с Игорем.
— С одной стороны — да, — наконец определился со своими желаниями Янир. А с другой — если я его убью здесь, то тогда чем эта жизнь будет отличаться от войны? Там убивать можно и за головы противников платят, здесь садят. А я не для того выжил, чтобы сдохнуть в клетке.
— Может быть попробуешь перестать его хотеть убить? — Предложил Калай, слабо веря в успех подобной затеи. Как говорил один профессор на кафедре: «от незакрытого гештальта сквозняк в мозгах появляется».
— Пробовал, — на полном серьезе согласился Янир, — но не получается. А у нас соревнования, практически мировой масштаб. Тренироваться надо каждый день по пять-шесть часов. И если мы проиграем, то будет… плохо. И он капитан. И каждый день его видеть — это уже пытка. Но если он еще и палку перегибает, так и хочется подойти и… Но он толковый капитан, и без него команде будет сложно победить. Только вот я сам не справлюсь — мне нужна помощь.
— А конкретно какая? — Калай уже определился с диагнозом. — Давай напрямую. На тебя внушения и гипноз не сработают, твоя подготовка блокирует внешнее воздействие — ты это и сам знаешь. Психотропы для подавления агрессии, но тогда и реакции у тебя замедлятся. Беседы — мы попытаемся, конечно, только вот результат будет не быстро, слишком глубоко желание в башке засело.
— Я понимаю, — Янир понурился. — Вы уже не первый, к кому я обращался. Но за три месяца никто ничего сделать не мог. А у вас отзывы, рейтинг высокий — да и все клиенты говорят, что нет такой проблемы, с которой бы ваша контора не справилась. Вот я и к вам… а помощь? Вы можете быть все время рядом, чтобы предотвратить… мой срыв? Вы не беспокойтесь, так я адекватный и деньги, сколько скажете, я заплачу. У меня есть.
— Это… конечно, — Калай задумчиво потер подбородок. Клиент точно не в их компетенции, хотя как ребята решат — это ведь Страйку, в основном, парня караулить придется. Но из любопытства решил поинтересоваться: — А какая специфика боевок ваших?
— Киберконы, — воодушевился Янир, обрадовавшись вопросу, и стал рассказывать про соревнования.