На крышу легла тень. Темная, здоровенная, я на ее фоне и правда мышка…
— Берегись! Щит!
Ковен сбился в стайку вокруг Рика и что-то сделал, но я не смотрела — дракон повис прямо передо мной. И так висел, что я не могла взлететь. Не могла. И сказать ничего не могла почему-то.
Какой он красивый…
К кому-то смерть приходит с косой и в балахоне… к кому-то с тапком и газетой… а к кому-то в серебряной чешуе и с крыльями. Как повезет. Мне повезло?
По сверкающим чешуйкам пробегали огоньки-отражения, от блестящих крыльев било ветром. Черные, очень черные глаза дракона сузились, рассматривая нас. А потом открылась пасть…
Я зажмурилась…
— И долго вы тут собираетесь сидеть, люди? — сердито проговорил хрипловатый голос, — Мы из-за вас не можем добить это веррегатое гнездо!
Что?!
Я открыла глаза. Говорил серебристый дракон.
— Мы ждем-ждем… А вы — ни в какую! Может, вам помочь спуститься?
Я обалдела. Ковен, кажись, тоже.
— Куда… спуститься?
— Да куда хотите! Хоть вон туда, в долину. Помочь?
— Вы хотите помочь нам уйти отсюда?
Дракон наклонил голову как-то по птичьи. Как ворон, который присмотрел вкусненькое и собирается его склюнуть.
— Вообще-то хотели. А вы против?
— Даррэй, ты что тут застрял? — рядом завис еще один дракон, — О, привет, мастер Гаэли. Все еще в облике заквака?
Я ушам не поверила:
— Гарри?!
Следующую минуту изнервничавшийся ковен, рассерженная я и боевитые драконы вовсю орали друг на друга. Ковен считал, что драконы не должны были разносить замок, драконы в ответ орали, что если ковену так нужен был этот каменный гроб, то где ж их носило раньше, когда в этом *** замке разобрали на косточки двоих их соплеменников?! А я просто пар спускала. Ну нервы, нервы. Теперь можно. Я живая, Рик живой, все более-менее в норме, и вообще… Почему это Гарри узнал Гаэли, и не узнал меня?! Ну и что, что вид слегка не тот? Ну и что, что он в жизни не видел ни одного дракона-мышки? А как же знаменитое драконье чутье?!
Террористы хвостатые!
Гарри извинялся, второй серебристик злился, третий, бронзовый, как моя любимая тушь, очень обижался и обзывался малолеткой, ковен пытался влезть в разговор и воспитывать драконов, мол, нельзя ж так, громить замки по одному подозрению, а главное, без них, без магов — после такого драконам могут не выдать лицензии на работу в человеческих землях. Гарри призадумался, но дракон номер четыре, золотистый, сказал, что имел он в виду такую работу, при которой рискуешь стать чудищем из кошмариков. И полез в бутылку, на повышенных тонах выясняя, что именно мог сделать ковену несчастный драконий детеныш, что его превратили в такое! И на меня, что интересно, показывает!
Эй… это кто тут ребенок? Нет, подождите…Чудище?! Это кто тут чудище, ты, зажигалка перелетная?!
Ковен еще что-то говорил, но нам с драконами было не до него — мы выясняли отношения. Магов просто не было слышно — на крыше стоял рык, писк, топот, удары хвостами и махаловка крыльями. А главное — вопли. Мне давно не удавалось поскандалить как следует, так что я отвела душу по полной.
— Ты на кого варежку разинул, мухомор летучий? Ты кого чудищем обозвал, тостер чешуйчатый?
— Александра, он только…
— Что только? Что только, я тебя спрашиваю? Фильтруй базар, понял, мечта ролевика?
— Маррой не хотел никого обидеть…
— Да неужели?
— Просто он имел в виду…
— Я тоже имею его в виду, и пусть только еще попробует вякнуть!
— Он только… ну, ты же мышь. Он правду сказал.
— Ой, скажите какой правдолюб выискался! А если я скажу эту самую правду? Про его мозги? Он обрадуется?
— Александра! — Гарри только крыльями хлопал… — Александра, ты… нельзя так!
— А обзываться можно?
— Он тебя пожалел!
— Хамло с Урюпинска! Пожалел он!
— Александра!
— Сам заткнись!
— Скажи спасибо, что ты еще малявка, — обиделся бронзовый.
— Я малявка?! На себя посмотри, фантик от гамбургера! Жертва маминой диеты! Мачо недосиженный!
— Дура! — не выдержал золотистый.
Это он зря сказал.
Я, правда, заткнулась. Ненадолго. Ну у меня в этот момент просто слова выключились, понимаете? В наступившей тишине стало слышно, как тихонько застонал дедушка Гаэли:
— Ой, дура-ак…
У меня мигом язык разморозился. Правильно, дед!
Дурак он и не лечится!
Ну, погоди у меня!
Бабушка никогда в жизни не обзывалась. Говорила, что это, мол, «роняет достоинство». Но когда злишься, то ни про чьи достоинства не думаешь, а я обозлилась до потемнения в глазах!
— Дауны чешуйчатые! Приколисты обкуренные! Вы на кого свои огнеметы раззявили, фенечки крезанутые?!
— Александра!
— Кфыта крикучая!
— Сырье для сумочки!
И понеслось…
Ковен и спасателей мы услышали не сразу — как раз обсуждали, у кого из нас в предках водились кфыты и какие-то мруза хаи. А че? Пришлось на их ругательства переходить — они ж понятия не имели, кто такие мухоморы, почему зажигалки нелетучие и при чем тут сумочки. А без этого разве поймешь, в чем соль… А вот мрузы и хурмысы тут все понимают. Даже ковен… А замок все горел, и там уже несколько раз что-то взрывалось… один из дракош, который потише, слетал к развалинам купола и добавил огоньку. На всякий случай.
Мы еще ругались, когда дед Гаэли прыгнул мне на шею:
— Александра, хватит уже!
— А?
— Ты же не хочешь, чтобы Рикке принял тебя за грубиянку?
— Рик? — я обрадовалась. — Он в порядке?
— Ему надо в лечебницу, — начал дедушка. — Может, хватит ссориться?
Эх! Мы как раз дошли до самого интересного… Ну ладно.
— Мальчики, так и быть, я беру «летающие чемоданы» обратно. Мне пора.
— Сама ты сумка!
— Что?! Ну твое счастье, что я занята, а то…
— Отлично, — вдруг сказал новый голос, от которого Гарри застыл с открытым ртом на половине слова, а золотистый тип чуть не свалился с крыши. — Просто прекрасно.
Я повернула голову… нет, в смысле, скосила глазки и… только еще одного дракона нам тут и не хватало!
Большой, куда покрупнее серебристика и даже побольше Гарри, и с меткой. Ага… Он сердито зыркнул в нашу сторону.
— Все живы?
— Да, — отозвался темноволосый.
— Срочная помощь нужна?
— Полчаса есть. Надо там посмотреть… — седой Серавеса кивнул на развалины. Новый дракон, кажись, то же самое подумал. Шикнув на своих, он облетел крышу, сделал широкий круг над полыхающим замком… и несколько кругов над двором. Проверял живых?
Знакомый голос какой у этого нового дракона… Блин, да что ж мозги не варят совсем?
Вернувшись, оценивающе уставился на нас всех.
— Гаррэй. Даррэй. Маррой, — дракоши один за другим опускали головы. — и еще Роррит.
— Пап, мы…
Пап? Ой, так это папа Гарри? Я хотела сказать «привет», но тому было не до меня. Он смотрел на своих «птенчиков» в чешуе. И кажись, здорово злился. Голос, как у мамы, когда она прислугу воспитывает.
— Вы можете мне объяснить, почему вы все еще здесь? И почему здесь люди, которых вы можете спасти?
— Мы предлагали!
— Как положено? Вы уверены, что предложили свою помощь магам достойно и соответственно нашим обычаям?
Драконы переглянулись. Гарри вздохнул:
— Э-э… Почтенный ковен, окажите честь и воспользуйтесь нашими крыльями.
Рика у меня все-таки забрали. Сам взрослый забрал.
И даже меня хотел посадить на спину, но вдвоем с Риком нам там места не было. Я своим ходом взлетала. Даже колдуна одного подвезла, того, что поменьше ростом.
— Держись! Доберемся до вон той долины — остановимся и поговорим!
— Идет.
Облетая замок, дракон несколько раз дохнул на центральные развалины, и там снова все заполыхало.
Пока взрослый общался с магами, дракончики почему-то шустрили вовсю: и костер разожгли, за снегом слетали, и какую-то травку приволокли, Рику в зелье добавить, и даже местного козла притащили. То есть барана, но размером с корову. На обед. Поймали где-то…
И все равно видок у них был нерадостный. Ну и фиг с ними. Я ходила по пятам за Берениккой и приставала с вопросами, когда будет лекарство для Рика и обед для нас. Конечно, хорошо б знать, когда я избавлюсь от серой шкурки, но этой недоучке я свой имидж больше не доверю.
— Почтенный ковен извинит меня за невежливость? — взрослый дракон сверлил взглядом своих террористов в чешуе. — Я должен сначала кое-что сказать своим юным соплеменникам, а затем, я надеюсь, мы уладим это недоразумение…
— Разумеется, почтенный Мэйток, — вразнобой отозвался ковен.
— Мы не возражаем.
Дракон присел на холмик и присмотрелся:
— Итак, что я вижу: четыре дракона, причем трое из них даже без Знака, в пограничных землях. Отлично. Более того, они находятся на той территории, которая дважды объявлялась для членов Стаи запретной. Прекрасно.
— Пап…
— Кроме того, — папа Гарри самый чуток повысил голос, и сынуля затих. — Замок почему-то объят пламенем.
— Э-э…
— Более того, эти самые молодые драконы, по непонятным мне причинам, не занимались спасением людей, а переругивались с мышью…
— Но…
— Да, разумеется, я понимаю, что ваш разговор был важным и безотлагательным, судя по тому, что я успел услышать. Несомненно, учить мышь ругательным словам — чрезвычайно важная и неотложная задача! Но вы понимаете, что рискуете стать посмешищем всей стаи?
— Она не мышь, — пробурчал золотистый Маррой.
— Отличное оправдание! А кто она тогда — твоя Зеркальная? Или заколдованная женщина? В любом случае, это вас не оправдывает!
— Пап… ты Александру помнишь?
Был скандал.
Драконий папа живо забыл про выходки своих хулиганов, зато вспомнил про «недоразумения» с магами и особенно с золотыми мантиями. Досталось всем: ковену, который, оказывается, осмелился ставить на юных драконах свои дурацкие «пробы чар», Рикке, как моему патрону, который затащил неполнолетнюю подопечную дым знает куда и не защитил, и мне, которая дала поставить себе метку без одобрения стаи, без присутствия взрослого дракона и даже не понимает, какие глупости наделала!
Ковен объяснялся, Рик молчал, я сопела…
Дракоши притихли и только костер поддерживали.
Наконец Гарин папа выдохся и объявил, что забирает меня с собой. Набраться ума. И научиться не давать себя в обиду. И…
— И разносить замки, как остальные ваши подопечные, — вздохнул седой маг, который сидел рядом с дедом Гаэли. — Не волнуйтесь, леди Александра и так превосходно умеет это делать, поверьте.
— Именно за это вы превратили ее в… в такое недостойное существо?
— Это была ошибка! Искажение чар.
— Ну, разумеется!
— Послушайте, давайте не будем ссориться из-за недоразумений с нашими юными подопечными? Мы отдохнем и попробуем снять чары с девушки, вы сделаете внушение своим горячим юношам… Более того, мы вовсе не возражаем, чтоб Александра прошла обучение в Южном клане.
Эй! А меня тут кто-то спросит?
— Я не хочу к драконам! Я хочу с Риком остаться!
— Тихо, — шикнули на меня и маги, и драконий папа. И снова принялись болтать о всяких подопечных, традициях, чьем-то легкомыслии и долгах пули… тьфу ты, патрона!
Ну их нафиг…
— Мариэй тоже была слишком юной для самостоятельного проживания, — дракон Дебрэ снова дохнул в костер. — Когда она вернулась и сказала, что какой-то маг берет ее на работу даже без метки, родичи встревожились и запретили девочке нарушать закон. Но, видимо, здешний хозяин то ли заколдовал ее, то ли пообещал что-то важное… потому что пока родные ждали Мудрого, она потихоньку улетела… И не вернулась. Спустя день за ней полетел названый брат и тоже исчез. Мы объявили эту землю запретной и обратились в ковен за разъяснениями. Сегодня нам сообщили, что здешний маг не является членом ковена и замок считается заброшенным. А тут еще четверо оболтусов из молодняка решили посчитаться с диким магом сами, не дожидаясь общего собрания…
«Оболтусы» глянули на дракона, но огрызаться не стали.
Я тоже не стала.
Нет, конечно, можно было б повозникать, но настроение было хорошее, чего его зря портить. Рику наконец, сварили его лекарство, и сейчас он был жив и вроде как здоров. Я говорю «вроде», потому что… ну, кто его знает. Не проверяла ж еще. Меня пообещали расколдовать, как только окажемся в городе или хоть на дороге, где найдется ровное местечко — узор чертить. Драконы извинились…словом, все нормально. И баран был вкусный — от него одни косточки остались. И все нормально сидят, разговаривают… Классная такая тусовочка под звездным небом в горах. Могло б быть и потеплей, конечно (хвост, если честно, все равно мерзнет, как ни кутайся в драконьи попонки), но все равно классно.
— Ставинне… — задумчиво проговорил седой. — Вот уж воистину… дикий маг.
— Да… — Гаэли зябко потер плечи, — Не думал, что снова его увижу.
— Как же его проморгал Университет? Такая мощь — и без Клятвы.
— Университет уже сполна получил от короля за это. За недостатки в воспитании. Редкое, очень редкое стечение обстоятельств и злой воли. Ставинне с самого начала скрывал и свое происхождение, и свой истинный уровень силы, и свои намерения… Притворялся мастерски. Это было б с полбеды, ведь Клятва все равно удержит мага от причинения зла… но вот то, что на выпускной практике юноше попадется чудом выживший черный маг… и что он не убьет парня, а поладит с ним и научит своим безумным ритуалам… никто не мог предвидеть такого. Черные маги кончили плохо, и мор их выкосил вовсе не случайно. Доигрались со своими сопряжениями. Чуть всех с собой не утянули. А учиться этим враждебным миру чарам — настоящее безумие. Нижняя сфера все равно возьмет свою плату, и чтобы оттянуть этот миг, черные платили чужими жизнями… все чаще и чаще. И сходили с ума…
— Пример мы видели, спасибо.
— Два примера… — вздохнул Рик. — Орри тоже.
— Кстати… Я все еще жду рассказа о ваших неожиданных познаниях в области черной магии, шаман Тоннирэ.
— Мастер Хванне! — нахмурился Кристаннеке. — Заверяю вас, в юноше нет никаких следов использования этой пакости. Более того…
— Нет, нет, — Дебрэ, долго отогревавший и Рика, и остальных каким-то особым пламенем, сказал это очень уверенно. — Никакой черноты. Разве что следы каких-то наложенных чар… Остаточные следы.
Маги оживились:
— Что ж, хорошо.
— Мы и не думали…
— Тоннирэ, что ему вообще нужно было от вас?
— Расскажите.
Рик молча подбросил в костер ветку.
— И что тут вообще произошло? Вся эта история — какая-то дикая нелепица.
Молчание…
— Рикке?
Шаман крошил в руках новый прутик… Смотрел в огонь… и вдруг прислонился к моему боку, словно греясь.
— Эта история… еще более дикая, чем вам кажется. Столько жути, и непонятно для чего. Этот маг, Ставинне… он поселился в этом замке после того фокуса, с его якобы гибелью при попытке ареста. Как я понял из путаных рассказов Орри, вместо него тогда сложил голову какой-то бедолага-двойник. Ставинне это показалось полезным, поэтому он и сейчас заставил Орри принять облик «учителя».
— Орри — это кто? Откуда ты его знаешь?
— Учились когда-то вместе. Он из старинной семьи магов… Да что-то не так пошло. Претензий много, а сил мало… он срывался постоянно, глупости делал. Особенно нас не любил, тех, у кого лучше получалось с магией. Мы все пытались помочь, а он еще больше злился. Дурачок… После нескольких предупреждений его из университета отчислили, а силы заморозили. Сказали: вернешься, как повзрослеешь. А он не вернулся… Бродил, бродил… и встретил нового Наставника.
Тому как раз нужен был такой…
Рик зло швырнул в огонь прутик.
— Вместе они и натворили. Народ натаскали, замок отстроили понемногу… и стали набирать силы на пробой. Сначала эпидемии устраивали — копили какую-то энергию, я не понял.
— Эпидемии? — оживился седой. — Те самые?! Значит…
— Да, эти вспышки моровых поветрий — их рук дело. А потом пошли жертвоприношения. Люди… животные… драконы… все на алтарь полегли. И Орри окончательно свихнулся, когда увидел, что это работает. Решил сам стать великим — устроить жертвоприношение и позаимствовать немного сил, пока учителя нет. Вот так я и оказался в замке…
Нина полюбовалась на девушек, вернулась в гостиную и спросила у Фрола:
— И сколько уже насобирали?
— Двенадцать тонн уже сдали… и ещё шесть тонн к сдаче готово… я звонил Степану Ивановичу, деньги пойдут на выплату за модуль и аренду острова… два раза прилетали из заготконторы, сначала привезли свои ёмкости… ну, вот такие бочки пластиковые сорокалитровые… первый раз мы погрузили в мешках, а они бочки оставили… теперь в бочки будем грузить… следующий раз завтра утром прилетят.
— Много сдали! Молодцы… но… себе оставить не забудьте… килограмм по триста на киборга. Здесь это единственный природный источник витаминов.
— Не единственный! – мрачно возразила Агния. Нина возмущённо повернулась к ней, но девушка пояснила: – Ещё есть кровь животных. И сырое мясо. И сырая рыба.
— Здесь не принято есть кровь, сырое мясо и рыбу! – сколько раз уже Нина говорила это киборгам! Но, кажется, надо повторить ещё раз. — Считается, что в крови находится душа животного и с кровью выходит из тела для перерождения. Нарушать обычаи местных людей не следует. Вам здесь жить… и не надо настраивать людей против себя. И нарываться не следует.
— В молоке есть витамины… — Агния явно смутилась, — а в деревне есть козы… корову нам не прокормить, а козу можно.
— Много коз надо. Одна коза молока в день дает литра два… или три… вряд ли больше. Для вас всех… коз надо сколько? Голов двадцать? Не меньше… их содержать надо, кормить… ну, корма можно в деревне купить. Веточный корм успеете заготовить сами… может быть. А вот содержать где?
— Ещё модуль поставить рядом можно, – уверенно сказала Агния. Было ясно, что киборги уже не раз это обсуждали, но к решению не пришли.
Нина задумалась – ребята взрослеют. И довольно-таки быстро. Это и радует, и… не очень радует. Нужен воспитатель… педагог… да где ж его взять? Кто согласится… воспитывать… киборгов? Самой… или работа, или ребята… придётся делать выбор рано или поздно. Нужны учебники и… мультфильмы… познавательные и поучительные.
— Агния, ты умница… но… надо и самим хотя бы попытаться корма заготавливать. Если будет жемчуг, то будет и модуль, и козы… надо зарабатывать самим… вот сейчас пока сбор ягод. Чем больше соберёте, тем скорее выплатим долг за этот модуль… тем скорее сможем ещё что-то купить… содержать коз можно… но с них не только молоко можно иметь. Но и пух… собирать, обрабатывать и вязать… шарфы или платки, например. Нужны программы по вязанию… или учебники и научитесь сами? Нужны машинки по обработке пуха и вязанию… а они тоже денег стоят немалых…
По внутренней связи между киборгами шла оживлённая беседа – но Нина могла только догадываться о содержании разговоров. Чем больше проблем решалось, тем больше проблем возникало – и большинство проблем требовалось решать срочно.
А время шло… или на метеостанцию лететь или домой? Если домой – то можно успеть и в магазин заскочить за продуктами… но… наверняка Кузя подсуетился и Эка чего-нибудь принесла… а на метеостанцию слетать когда-то ещё получится. Значит, надо лететь… именно туда.
— Нам пора. Фрол, оставайтесь и живите дружно… но… когда документы на всю… коллекцию… будут оформлены… надо на всех киборгов поставить номера по Книге Поступлений… и на каждого завести личное дело плюс инвентарную карточку… приятного мало… но надо. И я прошу именно тебя этим заняться…
— Раз надо, значит надо, – совершенно спокойно ответил Фрол. Для него иметь номер было нормально и правильно, но требовало уточнения. — Когда и каким образом будет нумерация?
— Татуировать… очень не хочется. Вообще… иметь номер унизительно… но вы все числитесь техникой… и местный филиал DEX-компани в любой момент может организовать проверку и всё это… прикрыть. Пока даёте Борису кровь и пробы органов, он не станет вредить… но я не могу сказать, когда ему это надоест. В понедельник позвоню тебе с работы, покажу Лизу… и она скинет тебе музейные инструкции по ведению и охране коллекции. В основе коллекции Irien’ы и Mary… им номера КП, а вы… DEX’ы то есть… охрана. НВФ… вспомогательная техника. Но без занесения в КАМИС… коллекция частная и в госреестр внесена не будет… альфиане киборгов за технику не считают… может быть, удастся хоть кому-то из вас альфианское гражданство оформить… и нормальные документы. И… если есть у кого татуировки, метки, клейма… или пирсинг… всё убрать. Это не нужно.
— Хорошо, я понял.
***
На острова Лосиного озера прилетели в полчетвертого пополудни – самый большой остров был длиной около полутора километров и всего метров двести в ширину, а остальные восемь – более округлой формы скалистые острова размером примерно сто сорок на девяносто метров. Самый маленький, состоящий из торчащей из воды скалы, был у протоки, соединяющей озеро с морем, и имел около сорока метров в диаметре и триста шестьдесят шесть метров в высоту.
Веселина с отцом были дома, так как работа на метеостанции была круглосуточной, и далеко уехать было нельзя – даже несмотря на то, что находилась она вдали от городов и на острове. Сводка погоды требовалась каждый час, с завидной регулярностью запускался метеодрон и сразу же вся информация передавалась в столичный метеоцентр и на спутник.
На длинном узком каменистом острове стоял модуль – бело-зелёный одноэтажный прямоугольник с площадкой для флайера на крыше и с двумя гаражами, стоящими за модулем. Чуть в стороне на огороженной двухметровой высоты сеткой площадке стояли метеоприборы, не менее десятка, и каждый располагался внутри ящика на подставке высотой около полутора метров и был огражден сетчатым заборчиком.
На шум подлетевшего флайера вышла из модуля синеволосая девушка – и Василий тут же отправил ей запрос на доступ. Она ответила стандартным пакетом, сообщила находящимся в модуле людям, и пошла к гостям здороваться.
Из модуля вышла Лина:
— День добрый! Давно вас ждём… Фрол предупредил. Но… у нас не все на месте… проходите… Стефан с Виолой улетели на скалы, считать птичьи гнезда… поморники готовятся улетать к югу… и скоро вернутся. Алиса, позови Игоря.
— Поморники? – и Нина вдруг поняла, как же мало она знает о местной природе, живя в городе. — Они же вроде тоже вымерли… вместе с медведями… или нет?
— Не все… полсотни пар остались живы. Но они на скалах на островах в устье реки… пытаемся изучать. Стефан молодец… с его растяжкой только по скалам и лазать… а девочка его страхует внизу. Сразу запись ведут… и птенцов чипируют.
Поморниками были названы серо-синие хищные птицы, живущие на скалах по берегам моря. При массе около двадцати килограмм и при размахе крыльев около полутора метров они умудрялись размещаться в гнёздах на самых маленьких скальных выступах на высоте до трехсот метров от уровня моря. При попытке подлететь к гнёздам сверху они начинали атаковать флайер всей стаей, но совершенно не обращали внимания на человека, залезшего на скалу снизу, и потому учёт гнёзд можно было вести только таким образом.
Для человека это было сложно – а женщине средних лет втройне сложно. Но киборгу – а особенно Irien’у с его растяжкой – труда не составляло. До появления Стефана приходилось или брать киборга в аренду на турбазе, или отправлять дрон, на который удавалось снимать только агрессию птиц и нападение – зато с появлением киборга многие проблемы исчезли сами собой.
***
Стефану дважды крупно повезло полгода назад. Сначала — что его выбросили не в море и не в лес, а на остров, а потом – что его подобрали именно Лина с отцом.
Он был поломан настолько, что уже не мог издавать звуки, но поймать слабый сигнал сети и сообщить о себе смог. Жить хотелось, несмотря на многочисленные переломы, отсутствие одежды и холод ранней весны. Совершенно не представляя, что его ждёт и кто придёт за ним, но надеясь, что услышанное от развлекавшихся с ним людей, правда («…местные с киберами носятся, как с равными… лечат их, прикинь! – в больницах… учат чему-то… кормят… идиоты…»).
Ещё не закончилась полярная ночь, но находящиеся на соседнем острове постройки разглядеть всё же смог и подключиться к искину метеостанции смог тоже.
Лина вместе с отцом нашли его только через сорок минут, когда энергия стремительно приближалась к нулю, и смогли вытащить парня со скального островка, осторожно погрузить в лодку и перевезти в свой дом.
Лина выделила ему отдельную комнату, дала горячее питьё (разведённая в кипятке сгущёнка плюс ложка мёда), вдвоём с отцом осторожно вымыла, выдала большую пижаму… и с рассветом решила вызвать врача с турбазы.
И только после этого звонка парень начал тихо и с видимым трудом говорить: «Не надо… врача… надо… программиста…».
Лина перезвонила на турбазу – на месте застала из начальства только Степана – и попросила вместе с врачом привезти и программиста.
Через час приглашённые гости вошли в модуль, и Ираида собралась осматривать больного, но парень шарахнулся от неё в сторону. Тогда Степан Иванович пропустил в комнату Боголепа и тот подключился к раненому, оказавшемуся киборгом, с планшета. Несколько минут все сидели молча, пока программист не начал кричать:
— Ну… ничего себе! Вот ведь… удумали! И какой извращенец был у него в хозяевах?! У него приказ не включать регенерацию и не подпускать к себе врача ближе, чем на три метра! Сейчас всё уберу… это Irien! И дайте ему ещё сгущёнки… теперь регенерация включена, еды много надо будет. Вот не думал никогда, что такие… Irien’ы бывают! Тётя Лина, оставите его себе или мы его увезём? Кого прописывать в хозяевах?
— Пусть уж остается… помогать будет. Но так пропиши, чтобы врача допустил и поправился скорее.
Степан просмотрел скинутый ему программистом отчёт о состоянии киборга и предложил отвезти его на медпункт для лечения, но Лина отказалась:
— Здесь поправится… отлежится, втянется в работу… не DEX, но хоть какой-то киборг… но зарегистрировать надо. И… у него ведь должен быть хозяин… или хозяйка. Если искать будут? И документы нужны…
Тогда Степан прямо с метеостанции позвонил хозяину киборга, номер видеофона и адрес которого нашёл программист, и выкупил биомашину за чисто символическую плату. Электронные документы получил почти сразу, пакет бумажных велел прислать на адрес заповедника. И потому парень получил имя Стефан – в честь Степана Ивановича, но с разницей в букву, чтобы не путаться.
Киборг действительно отлежался – через неделю смог сам вставать и ходить по модулю, понемногу помогая на кухне, ещё через неделю включился в работу по наблюдению за птицами. Переломы срослись, ожоги исчезли – но Стефан даже не пытался начать отработку какой-нибудь программы по соблазнению хозяйки.
Боголеп поставил запрет на использование секс-программ, а Лина столько рассказала сказок про братьев и сестёр, пока выхаживала, что киборг почувствовал себя частью семьи Лины… почти братом. А за братьев замуж не выходят. А вдове вообще не положено ещё раз замуж выходить… так что о специализации пришлось забыть.
Приучение Irien’а к работе началось с наблюдения за приборами и запусков метеодрона. Постепенно он начал присматривать и за птицами, Карп Баженович научил его рыбачить и охотиться – и к середине лета Стефан стал основным добытчиком в семье. Лина признала его названным братом, и старику пришлось усыновить парня – пока только проведённым обрядом. По документам киборг был собственностью Веселины Карповны.
***
Нина выслушала всю эту историю и радовалась – значит, она права! И таким киборгам действительно не хочется работать… по специализации! За полтора часа, проведённых в гостях, Нина узнала много нового и интересного и о местной природе и особенно о птицах.
Киборги были в полном порядке, Василий скинул им видеозаписи о жизни на островах и в посёлке, Нина рассказала об этом же Лине и её отцу, киборгам ещё раз повторила запреты – и засобиралась обратно. Но перед этим велела Василию прописать Веселину с третьим уровнем. В ответ на это Лина приказала Стефану прописать Нину, и тоже с третьим уровнем, говоря:
— Вдруг придётся его за чем-нибудь в город отправить… так хоть будет, у кого остановиться. Но… без этой… своей… специализации.
— Место в доме есть, приму. Если приставать не будет…
На том и договорились. Домой попала только к ночи.
***
На следующий день утром Змей впервые привез большую коробку с керамикой Нине, для сдачи в музейную лавку. В деревне горшки и миски в обмен на молоко принимать перестали, в лавку при турбазе сдано было достаточно – не было сдачи только в лавку музея.
Были привезены коробки от Снежаны, а домашнюю холстину для упаковки привёз им Лютый – он по-прежнему два раза в неделю привозил молоко и хлеб, но вместо них забирать стал копчёную рыбу и шкурки крыс и зайцев, на которых довольно успешно охотилась Злата.
Дома разворачивать посуду Нина не стала, сразу отвезли всё Тосе и распаковали уже в лавке. И снова Нина тихо порадовалась тому, какое же ей досталось сокровище! – Ворон самостоятельно освоил глазуровку и подглазурную роспись с двойным обжигом!
Были привезены сорок мисок, два больших кувшина, квасник и два десятка игрушек – и Нина сделала максимальную цену, которая только была возможна на такие предметы – игрушки и каждая миска по галакту, кувшины по полтора, а квасник три галакта. Тося сделала наценку, и обещала перевести деньги сразу после продажи.
— Лина, с него достаточно, — мягкий голос Милы нарушил ее сосредоточенность.
— С кого? — непонимающе отозвалась девушка.
Соловьева протянула руку и мягко отобрала у феникса ступку.
— С порошка смолки. Ты ее в пыль растерла. Так и надо по рецепту?
— Нет, — девушка несколько удивленно рассматривала бывшую смолу. Самоконтроль расшатывается на глазах.
И что с этим делать?
Феникс без самообладания – не феникс. Убийца без самоконтроля – расходный материал. И оттого, что тебя немного труднее убить, чем демона или человека, легче не становится. В истории клана было два случая, когда, нарвавшись на засаду, фениксы не смогли уйти и не успели покончить с собой. Говорят, одна из них жила еще семь лет. В плену, мечтая о смерти…
Феникс недовольно ворохнулся, «распушил перья». Ему не нравилось настроение хозяйки. Понимаю тебя, птичка. Но какие сейчас из нас с тобой убийцы… так, жертвенные курицы.
Лина молча отбирала нужные для антидота травы. Молча, экономно-аккуратными, отточенными движениями. Фениксы держат эмоции под контролем. Фениксы способны… в этом-то и дело.
Кто она теперь? Феникс? Член клана? Отступница? Ведьма?
Кто?
Несколько лет Лина мечтала вырваться из-под власти клана. Мечтала жить собственной жизнью, самой выбирать, что делать и как. Ну вот, что мечтала – сбылось, только в каком-то уродливо-искаженном виде. Она ушла из клана, причем не одна, а с любимым человеком. Теперь только живи – так, как хотела.
Только все не так.
Силы блокированы, доступа к ним нет. Без них она самая обычная ведьма, даже без особых способностей. Самой ей не выжить, приходится принимать защиту приютившей семьи и подставлять Соловьевых под возможный удар. Клан не прекратит охоту… А Лёш, хоть и сказал тогда «люблю», кажется, так и не смог простить ей лжи. Она как могла, держала себя в руках, не позволяя себе ни лишнего слова, ни лишнего движения, она помогала чем можно… но долго так продолжаться не могло.
Что теперь?
Кто она все-таки?
И что ей делать?
Нет ответа.
— Ты все молчишь… — проговорил рядом негромкий голос. Милы…
Нет, дрогнуть руки не дрогнули… но на миг замерли. Потом девушка аккуратно высыпала нарезанные кусочки колючего гриба в миску.
— Я работаю.
Хозяйка бросила на нее изучающий взгляд – девушка ощутила его даже не глядя. От него мгновенно загорелись щеки. Почему-то с Милой маска бесстрастия-хладнокровия давала сбой. Когда мать Лёша смотрела так, Лина чувствовала себя не фениксом и членом клана, а просто девчонкой. Обычной девчонкой, которая разговаривает с матерью своего парня… Как те, что сплетничали в гримерке клуба о своих жутких-и-ужасных проблемах – прыщ на носу вскочил или цена на квартиру поднялась… Счастливые девчонки.
— Вот что, — негромко проговорила Мила. – Я не знаю, что происходит с Лёшей и не понимаю, что с тобой. Но дальше так продолжаться не может. Сядь.
— Мне нужно поставить смесь на огонь, — она ответила, не успев подумать, хватаясь за первый попавшийся предлог, чтобы избежать разговора…
— Потом поставишь.
Плеснуло, тонко зазвенело, пахнуло ароматом горячего крепкого кофе.
Мы будем пить кофе?
— Нужно сейчас. Смесь испортится…
— И демон с ней! Сядь. Вот, возьми… — женщина мягко, но настойчиво вручила Лине высокую золотисто-алую чашку с красивым рисунком – раскинув крылья, стремилась в небо жар-птица. Лина невольно задержала на ней взгляд.
— Это, кстати, любимая чашка Лёша, — как бы между прочим, проговорила Мила. – Сам купил. Уже пять лет бережет…
Пять лет? С…
Девушка непроизвольно опустила глаза на свое запястье. Похоже…
— Вот именно, — Людмила вздохнула, придвинув к себе свою чашку. – Сейчас понятно, почему. Задним числом вообще многое становится понятным. Замечала?
Глаза женщины были темны и загадочны.
— Иногда.
Только вот, если понимаешь все не вовремя, а лишь задним числом, то исправить уже ничего не исправишь…
— Например, становится ясен горячий интерес Лёша к расоведенью. И нежелание рассказывать о том, кто и где его лечил… Мы все понять не могли, отчего так. И то, что семь его песен написаны о потерянной любви и девушке с карими глазами, — Мила улыбнулась, но лишь кончиками губ, и до глаз улыбка не дошла… — Он искал тебя.
Отчего-то в эту минуту чашка показалась спасательным кругом.
Лина машинально погладила ало-золотую птицу, не зная, что сказать в ответ.
— Странная вещь – судьба, правда? – проговорила Мила, не дождавшись ответа. – То, что ты у нее просишь, сбывается. Но так, как она сама этого пожелает. И тогда поздно менять желание. Не вернешь.
— О чем вы?
— О счастье. Я хотела его для моих мальчиков. Вот и сбылось, — Людмила бездумно обняла чашку ладонями… — И кажется, с судьбой нельзя жульничать. Рано или поздно придется платить по счетам.
Так и есть. Придется. Причем, уже скоро.
Только вот разговор все непонятней…
— Мила…
Чародейка тряхнула каштановыми волосами:
— Кажется, я тебя совсем запутала. Прости. Просто мне хотелось больше узнать о тебе. Ты не против? Марго навела справки у светлых, а один родственник – у кое-кого из темных. Из тех, кто посветлей.
— И как?
— Что – как?
— Сведения, — Лина отпила глоток кофе, почти не чувствуя вкуса. Наверное, так чувствует себя жучок под увеличительным стеклом. Его пока не трогают, но рассматривают, точно перед вскрытием. – Много «гробов» нашлось?
— Гробов?
— Клановый термин. Означает секреты. Чаще всего о заказах.
Темные глаза чуть прищурились:
— Ты словно… чего-то боишься. И заранее бросаешь вызов, чтоб легче все разорвать и уйти. Так? При твоей матери это неудивительно.
Какой горький кофе…
— Вы с ней говорили?
— Нет. Мы… точнее, один из наших друзей общался с другой твоей соплеменницей, более… адекватной. Стефанией. Она, кстати, спрашивала о твоем здоровье. Просила передать, что ваш договор не разорван. Диана тебя дождется. Это кто?
— Девочка… моя дочь… — Лина отвечала машинально, не думая – слишком оглушительна была новость, и была вознаграждена полным ошеломлением собеседницы:
— Кто?!
— Моя воспитанница. Приемная дочь. У нас так обычно учат.
— А-а. Понятно, – с сомнением протянула светлая ведьма. – Так вот, она говорила, что ты хотела уйти из клана. Не хотела быть убийцей. Это так?
— Да.
Показалось или на лице Людмилы промелькнуло облегчение?
— Тебя не отпускали… — полувопрос-полуутверждение.
— Так просто из клана не отпускают.
— Хм… Ну хорошо. Не знаю, важно это или нет, но прежде чем поговорить о Лёше, я передам ее слова. Она советует тебе встретиться с отцом.
— С кем?!
То, что теоретически отец у нее был, Лина знала. Где-то и когда-то ее целеустремленная мама нашла ту человеческую единицу, которую можно было припрячь для производства наследницы-преемницы. Зная мать, можно было не сомневаться, что неизвестный отец был воином, причем из лучших. Офицер-десантник, как сказала мать. Хотя можно было и так догадаться – Лиз признавала только высокие стандарты. И скорей всего, он был из каких-то южных земель – ведь недаром у нее, Лины, смуглая кожа и густые черные волосы…. И так же можно было догадаться, что после достижения цели этот офицер-десантник оказался немедленно забыт и хорошо, если не убит…
Но Лина почти никогда не думала об отце.
Не было ни времени, ни желания. Хватит с нее и одного родителя – Лиз заполняла дни так, что жить было некогда…
А теперь Стефания говорит об отце.
Что это значит?
— Я не понимаю.
— Я тоже не особенно. Но она говорила, что встретишься – поймешь. Вот – на столешницу ложится свернутая бумажная полоска. Самый обычный листок-стикер. Желтый. Лина молча прочитала несколько ничего не говорящих ей слов.
«Даниил Орешников»
Клуб «Бланко», клуб «Этно», студия «Милагрос».
Все непонятней и непонятней… При чем здесь музыка?
— Хочешь попробовать? Лёш тебя проводит.
— Лёш?
— Ты против? – Соловьева задумчиво крошила на блюдце печенье. – Лина… я ведь недаром сказала, что так дальше продолжаться не может. Лёш – весь как натянутая струна, Вадим боится выпускать его из вида больше чем на полчаса… Да и ты…
— Что я?
— Ты сама не чувствуешь? Или эта твоя… маска приросла, что ты ее уже и не ощущаешь?
– О чем вы?.. – она знала – о чем, но… неужели это так заметно?
— Эх, Маргариту бы сюда… — с какой-то грустью вздохнула женщина. – Ну ладно. Ты живешь здесь три недели, Лина. Ты ни разу не улыбнулась, ни разу не прилегла отдохнуть среди дня, просто так. Ни разу не забежала на кухню в неурочное время, просто потому что захотелось есть.
— Прости?
Старшая Соловьева вдруг усмехнулась:
— Да, эта манера моих родственников пролезать на кухню в любое время дня и ночи и выискивать вкусненькое, иногда достает, но… все-таки, я б хотела, чтобы ты тоже вела себя так. Так, как будто ты здесь своя. И так, словно это ты, а не робот, запрограммированный на зелья и бесконечные тренировки!
Пауза, и снова – пристальный взгляд:
— Скажи, это – ты? Какая ты? Ты знаешь, чего хочешь? Не родные, не твой клан, чтоб его демоны навестили… Ты сама. Ты знаешь? Определись. Пойми. Сейчас пойми, пока на тебя никто не давит.
— Мила…
— Я должна знать, Лина. Я не знаю, что так прочно связало ваши жизни, но раз это так… сильно и… неизбежно, то в этом стоит разобраться! Пока не поздно!
Неизбежно? Разобраться?
— В чем?
— В себе. В своей жизни. Нужна тебе любовь? И … нужен ли тебе Лёш?
Нужен?
Зеленые глаза и ясный голос… звон струн… и расцветающее в сердце тепло… и ощущение, что ты ступаешь по облакам, и чувство, что ты живешь, и счастье…
Искристая жаркая аура, переплетенье магии, довольный, беспредельно довольный феникс.
Касание губ, от которого разом учащается дыхание… кружится голова, кружится мир вокруг… и плавятся ограничения…
— Нужен, — услышала девушка собственный голос.
На плите мягко булькала забытая смесь. Тихо-тихо стучали часы… Послышался еле уловимый плеск – рыбкам в аквариуме не терпелось получить корм.
А Мила вздохнула:
— Это хорошо. Почему ж вы тогда так…
— Как?
— Не помиритесь никак. Все вокруг на цыпочках ходят и дохнуть боятся. Лина… если он сделал что-то не так, то мужчин иногда надо прощать. Может быть, тебе стоит…
— Но это же он сам! – слова прозвучали как-то по-детски, и Лина вспыхнула, — Он сам ко мне не подходит!
Мил уставилась на нее так, словно Лина внезапно превратилась в рыбу и заговорила на китайском языке. А потом… рассмеялась.
— Вот не зря я хотела для детей нормальной жизни! Эта мне магия! Вы подумайте, неделю кружить друг у друга и не решаться подойти! Одна – потому что фениксам надо держать под контролем эмоции, а второй – потому что эмпатией девушку проверять он считает непорядочным, а заговорить прямо не хочет – мол, она может подумать, что он навязывается ей, в благодарность! Я с вами с ума сойду!