— Как он меня – что? – начал Дин… И вдруг покраснел, покраснел горячо, так что все веснушки утонули в этом жаре, залившем щеки… – Папа… – беспомощно проговорил разом охрипший голос.
— Я не хотел говорить, — кажется, отец пожалел о том, что сказал, — Дин, ты пойми… не обвиняю тебя.
— Что?
Видел? Он видел?…
В голове Сэма негромко прозвучал сигнал тревоги… Откуда он?… Он представлял, что именно мог увидеть отец, но… видел? Как?
Он был… в Прайде?
Этого не может быть. В Прайд не было доступа людям. Туда попадали только пленные… Ну и временные Наставники. Одержимые, как говорил Дин. Значит… значит? Почти неосознанно он придвинулся к Дину – и заметил, как дрогнули руки отца. Словно тот хотел отшвырнуть его от старшего сына.
— Убери от него руки.
— Папа, прекрати!
Дин руку убирать не стал – наоборот, его ладонь чуть шевельнулась, словно ободряя.
— Сэм не не… Он не… – в первый раз юноша видел, как его разговорчивый и острый на язык брат не мог подобрать слов. – Перестань. Сэмми, спокойно, разберемся.
— Пусть скажет, что видел. И кто привел его в Прайд. – рука Сэма как бы невзначай оказалась совсем близко от талии брата. Пистолет он достать не успеет, но может, хоть нож?… Неужели он одержимый? Или был одержимым? Может, поэтому и продал? Нет, Дин же говорил, что это не он… Но Дин мог и не знать. – юноша напрягся, — И почему он не помог, если видел! Пусть скажет!
В воздухе отчетливо запахло грозой…
— Я не был в вашем демонском городе! – остатки сдержанности Джона полетели к черту, и взгляд темных глаз полыхнул яростью пополам с презрением, — Но я видел тебя, Тирекс! – сказал прозвище – как выплюнул.
Сэм вздрогнул, когда ему в лицо швырнули его прошлое имя.
— Я не Тирекс.
Только спокойней…
— А с этого места – поподробней… – глухо проговорил Дин, — Что ты видел, папа?
Пристальные взгляды скрестились, такие гневные, такие похожие…
Гнев и боль, боль и вызов, отец – и сын…
«Ну… по правде сказать, мы не очень-то ладим…» — вдруг зазвучал в памяти Сэма далекий голос пленного охотника.
Да уж…
Не очень.
Миновало несколько секунд – таких долгих… И Джон Винчестер отвел взгляд.
— Не стоило заводить этот разговор. Я пока не буду. Но я прошу… быть… поосторожней.
Стукнула дверь.
На пороге возникли двое. Пастор Джим мягко улыбнулся, миссис Хиггинс вполне предсказуемо скрестила руки на груди.
— Опять!
— Прости, — Джон тяжело поднялся, — Я уже ухожу.
— Ну уж нет! – Дин резко встал, — Рассказывай!
— Не сейчас, Дин.
— Сейчас!
Каким-то краем сознания юноша даже посочувствовал отцу – кто-то, а он знал, насколько упрямым может быть старший…Взгляд Джона почему-то показался затравленным.
— Дин…
— Рассказывай!
— Рассказывай, Джон, — мягко посоветовал пастор Джим, присаживаясь на край постели Сэма. – Пора.
— Пойду принесу вам ужин, — вздохнула миссис Хиггинс.
Дверь за ней тихо закрылась.
— Рассказывай.
С приходом пастора Джима почему-то стало легче, словно его мягкая аура сгладила острые углы. Или дело в чем-то другом? Может быть, два… то есть три Винчестера в одной комнатке – слишком много, и им нужен был кто-то еще? Но грозовое облако, готовое прорваться штормом, постепенно таяло.
— Пап? — Дин смягчаться не спешил. Но Джон его понимал – нельзя было так давить. Он сильный мальчик, его старший сын. Упрямый, вспыльчивый иногда и гордый, но сильный… Зря он так с сыном, теперь придется рассказать все, а что будет дальше? Дурак ты, Джон Винчестер. Несдержанный дурак. Расхлебывай теперь.
— Хорошо.
Тихая комната, в которой постепенно темнело, и голос Джона, глухой, почти без интонаций начинает повествование.
…Иногда бывают в жизни дни, когда все хорошо. Сидя в больничном коридоре в ожидании возвращения Сэма, Джон Винчестер рассматривал зеленые ветви каштана, почти заглядывавшего в окно. Синее небо, зеленые листья. Молоденькая темнокожая медсестра негромко щебечет по телефону о пустяках. И никакой охоты сегодня!
С самого утра обычная глухая тяжесть потери и неукротимая жажда, постоянно гнавшая его на охоту, куда-то отступают. Сэм весь светится, с веселой лукавинкой поглядывая на старшего, а старший, накрывая на стол, кладет рядом с тарелкой брата большое золотистое яблоко. У Сэма день рожденья, и Дин не позволит забыть про него так, как про собственный. И про рождество. Мальчики подросли. Дин уже охотник. Его маленький солдат почти взрослый… Вон и подарок сам купил, и отцу про день рожденья напомнил.
Джон покачал головой. Иногда послушный сын здорово удивлял его. Дин был надежен как скала, Джон мог спокойно оставить на него младшего и не волноваться о безопасности сыновей (случай со штригой окончательно приучил мальчишку к ответственности), но знать наизусть около сотни молитв (спасибо, пастор), отлично оказывать первую помощь и при этом хватать в школе двойки? И сейчас… Дин, такой дисциплинированный и исполнительный – солдат, да и только – и этот день рожденья…
Да где ж там Сэм?
Сколько должно занимать обследование?
Девушка закончила болтать и нетерпеливо посмотрела на часы. И украдкой пожала плечами. Жест почему-то тревожит…
— Мисс, сколько времени проходит обследование?
— Минут пять, — мулатка снова нетерпеливо смотрит на часы, — Доктор давно должен пригласить вас. Не понимаю… Странный он сегодня какой-то.
Пять?
Но прошло уже пятнадцать. Странный? СТРАННЫЙ?
Джон рванулся с кресла…
Мулатка ахнула, дверь отлетела прочь, но возмущенного вскрика не было. Ничего не было…
Комната была пуста.
…Со времени исчезновения Сэма прошли три недели, он уже знал, что пропало еще больше сотни детей, уже знали, что с малышами что-то не так, поняли, что демоны похищают по приказу, и пока не найдено ни одного тела…
Охотники лезли из кожи, пытаясь вычислить общее и предотвратить исчезновение других, но пока не выходило. Билл Харвелл выступил с идеей объединиться – хватит, мол, каждому вариться в собственном соку, вместе сильнее будем… Мысль хорошая, но прошла мимо Джона – он сходил с ума.
Сэмми… Сэмми, его младший, его мальчик, совсем ребенок!
А он думал, что хуже тех беспросветных дней после смерти Мэри ничего быть не может…
Может! Неизвестность жгла и мучила, он не допускал мысли, что Сэмми мертв, но представить, что он жив и во власти демонов…
От этих мыслей темнело в глазах и сами собой сжимались в кулак руки.
…Джон закончил рисунок и потянулся к свече. Толстой свече темного воска. На месте. Все на месте. И абрамелиновое масло, и камедь пчел, все остальное… Ему стоило немалого труда достать это и отвязаться от Бобби, который потребовал «не делать глупостей». Пришлось пообещать и выбрать место поглуше, что не мешали. Это не глупость и «замаскированное самоубийство», как выразился Джим. Просто это то, что он должен сделать, вот и все.
Все усилия и одиноких охотников, и этой Лиги, пока не привели ни к чему. Ни Сэма, ни других так и не нашли, хоть миновало уже четыре с лишним месяца. Пару раз поступали сообщения о найденных детских телах – группах по пять-шесть человек, охотники кидались проверять местность, но без толку… Пусто, только трупы малышей… Последний раз такая группа обнаружилась в России у какого-то режимного объекта, и охотники схлопотали крупные неприятности с местными властями. И напрасно. Демоны словно ушли в подполье, исчезли все следы их активности, наступил полный штиль.
А Джону каждый вечер приходилось смотреть в глаза Дина и качать головой.
Дин… С ним было сложней всего.
После первого шока, после недоверия: «Папа, он же был с тобой!», после лихорадочных поисков и отчаянной надежды Дин… изменился. Сначала на смену беспрекословному послушанию пришло упрямство – тихое, ожесточенное. Вечер за вечером он ставил на стол три тарелки, вечер за вечером укладывал в ранец Сэма учебники по расписанию. Нераспакованным остался подарок, ожидавший Сэма в день его рождения. Джон не сразу обратил на это внимание — слишком изматывали его беспрестанный поиск и тревога за малыша… А когда обратил – было поздно.
Дин перестал подчиняться.
Двенадцатилетний мальчишка, надежный и послушный, беспрекословно исполнявший все приказы, превратился в молчаливого агрессивного подростка с замкнутым взглядом. Он не спорил, но часто делал все по-своему, почти перестал разговаривать, а тренировался просто с одержимостью. Джон видел такое выражение лица у солдат в горячих точках, но там он хоть знал, как вышибить из них дурь, а с мальчишкой такое не пойдет. Надо что-то другое… Но что?
А потом Дин сорвался и оказался на больничной койке. Сцепился с троицей хулиганистых старшеклассников. Директор не знала, то ли извиняться перед отцом пострадавшего ученика, то ли высказывать возмущение – потому что ее головная боль, шайка трудных учеников, тоже выглядела здорово помятой.
А Дин молчал, не собираясь ни объяснять ничего, ни оправдываться, ни даже отвечать.
— Мальчик растерян и дезориентирован, — объяснял Джону психолог-консультант, – Простите, что я спрашиваю… но пропавший брат — это не первая его потеря? Что ж, это заметно. Он слишком замкнут на семье, и, подсознательно опасаясь новых потерь, старался быть идеальным сыном и братом, заботиться о вас. А сейчас, сами понимаете… Мальчику нужна смена обстановки. Желательно в другой семье погостить. Есть у вас друзья?
…Легкий щелчок зажигалки – и к потолку потянулся ровный бездымный огонек…
Спокойней.
Еще свеча.
Внимание.
Последняя…
Ну где же ты, тварь?
Шорох! Нет… это только крыса…
— Смотрите-ка, кто тут… — послышался негромкий снисходительно-насмешливый голос. – Джон-Джон-Джон… Наш бравый охотник. Наш непримиримый охотник на нечисть… И готов заключить сделку с демоном?
Джон резко обернулся.
Он стоял там – невысокий худощавый мужчина со едкой улыбкой на тонких губах… И с желтыми глазами, которые Джон не раз видел в кошмарах.
Гулко отдался удар сердца, похолодевшие ладони стиснули пистолет, поднимая на уровень глаз…
— Верни моего сына, демон.
Он не узнал своего голоса. Как из прошлого выплыл этот командно-яростный тон, от которого когда-то перед сержантом Винчестером мгновенно побросала оружие шайка террористов. Он чуть двинул стволом, смещая прицел – убивать нельзя. Сразу нельзя…
— Ну!
Но демон вдруг шагнул навстречу. И палец на инстинктах нажал на курок…
Выстрел! От светло-синей куртки демона отлетела пуговица. За полсекунды Джон успел пережить вспышку страха ( неужели убил? Как тогда искать малыша?!) и злости на себя… Придурок, учил же тебя Элкинз не торопиться…
Но полсекунды прошли. И… что-то не так! Желтоглазая тварь не собиралась падать и корчиться. Демон опустил глаза, с интересом тронул свежую дыру на своем нагрудном кармашке и покачал головой:
— Джон, Джон… Ты меня разочаровываешь, честное слово. Разве тебя не учили, что демонов не убивают, а изгоняют? Или ты плохо учился? А еще образцовый охотник…
Не подействовало! Не подействовало…
Но почему?
Он же читал про кольт, и среди охотников про него легенды ходили. Он полторы недели потратил, чтобы проследить его следы в музее, а потом выкрасть из одной частной коллекции! Он даже Дина не навещал эти недели.
Не дождавшись ответа, демон прищурился. Почти незаметный взмах рукой – и тело отрывается от земли. Кирпичная стена врезается в спину, в глазах темнеет от удара по голове. Тварь приближается. Он пробует дернуться, поднять руку с пистолетом, хоть святой воды достать, отогнать… хоть попробовать! Но тело пришпилено к стене, распластано, точно жук под стеклом… и даже пальцем не шевельнуть…
А тварь уже близко.
Взгляд желтых глаз – в упор.
В груди медленно разгорается боль. Винчестер… дурак… упрямый…
Мальчики…
— Ну как?… – почти шепчет насмешливый голос, — Не пожалел о своей глупости?
— Пошел… в ад, тварь!
— Ты путаешь, кто хозяин положения, охотник, — боль становится нестерпимо давящей, словно в груди поселился тяжеленный железный паук… – Но я пока не буду тебя убивать. У тебя такая вкусная злость, приятно пробовать…
Боль отпускает, съеживается до терпимой… Он снова может видеть, и ненавистное лицо, сначала размытое, потом вполне четкое, глумливо улыбается:
— Поиграем еще, Джон? Что у тебя там припасено? Святая вода? Освященное железо? Смешной человечек… Ну же, Джон, ты же пришел требовать, так говори хотя бы.
— Скажи, что с Сэмом. Что с ним?
— Он жив. Пока. Ну-ну-ну, мы же договорились, кто хозяин положения, правда? Не стоит дергаться, Джонни. Он жив…
Легкое касание… головокружительное ощущение падения… и кирпичные стены вдруг смазываются, исчезают, сменившись на легкие решетчатые переборки.
— Смотри.
Их больше ста, детей в темных мешковатых футболках. Ровные ряды детских фигур на полу. Тонкие руки, дрожа от напряжения, отжимаются от цементного пола. Ближе всех – тоненькая фигурка с остриженной головой. Карие глаза смотрят в пол, губы сжаты в нитку…
Сэмми. Сэмми!
Видение исчезло. От острого, невыносимого чувства потери хотелось кричать. Сэмми…
— Зачем тебе мой ребенок, демон?
Тонкие губы пренебрежительно искривляются:
— Ты что-то путаешь, Джон. Это мой сын.
Демоны лгут. Спокойно. Но спокойно не получается:
— Врешь!
— Демоны лгут, а? – понимающе кивает тот, — Ну-ну… Верь в то, что тебе удобно. Джон, а зачем ты хочешь его забрать? Чем ты отличаешься от меня? Разве ты спрашивал у Сэма, хочется ли ему переезжать каждый несколько недель? Разве ты спрашивал, как твои дети относятся к бесконечным тренировкам? Ты спросил у Дина, каково ему стать приманкой?
Тварь… Мерзкое отродье ада! Если б не ты! Джон скрипнул зубами.
— Нет, Джон, ты ничем не лучше меня. Я взял жизнь твоей жены, она оказалась не в том месте, не в то время. А ты отбираешь жизнь у своих детей – понемножку, по капельке, каждый день. Заставляешь становиться тем, что хочется тебе. Так что…
Демоны лгут. Врут, врут, врут, то неправда… Он просто бьет по больному…Он… Мальчики его семья, он не мог!… Ложь…
— Это неправда.
— Как скажешь, — соглашается тот, — Как скажешь. Можешь утешаться тем, что с такой тренировкой наш мальчик дольше проживет. А может и вообще выживет. Если тебе все еще интересно, что станет с этим ребенком. В нем ведь демонская кровь, ты в курсе?
— Нет!
— Нет?
И снова заброшенный завод пропадает, сменяясь на мягкий свет ночника и игрушки у постели ребенка… Детская? Детская Сэма! Незнакомец в черном плаще. Рука над кроваткой. И капли черной крови, падающие в растерянно открытый рот малыша…
— Вот так становятся демонами, Джон. Второй способ. Нравится?
От внезапного понимания, почему погибла Мэри, от гнева, от страха за Сэма у Джона темнеет в глазах. Он рвется, он обдирает руки о камень, пытаясь вырваться из невидимой хватки. Сволочь, мразь, адская тварь, будь ты проклят!
— Я убью тебя.
— Ты мне надоел, — сообщает демон, — Убирайся. Но запомни, Джон: попробуешь найти Сэма – я убью его. Понял? И тогда заберу второго. Твой старший, конечно, вряд ли выживет, но какая разница?
Он наклоняется и поднимает с пола бесполезный кольт.
— Не возражаешь, я возьму на память?
… Он давно ушел, подбрасывая на ладони кольт, а Джон сидел на бетонном полу, не в силах встать.
Демон выпотрошил его…. Заглянул в глаза, покопался в мозгах и… выпотрошил. Все.