Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.
Абэсверт, Грана
Маячок связи замигал примерно в два часа ночи.
Я еще не ложился. Сидел над картой Граны, думал.
Завтра предстояло отрезать постами столицу и оцепить самый неспокойный горный район.
Прежде чем ответить, я посмотрел код запрашивающего. Комкрыла. И ему не спится. Хотел застать меня одного? Да, пожалуйста.
Отжал кнопку и машинально выключил карту.
Генерал выглядел не по времени бодро, глаза блестели. Возле экрана он стоял, опираясь на руки. Вся поза выражала готовность к немедленным действиям. Значит, как и я, на стимуляторах.
Кивнул вместо приветствия.
– А вы в курсе, капитан, что на вас официальное письмо пришло? С Граны.
Я помотал головой.
– Жалоба, между прочим, – генерал не выдержал, улыбнулся.
Действительно смешно – грантсы жалобу написали.
– По всем четырем ведомствам пошла. Пишут, что вы садист, живодер и что-то в том же роде. Лорд Джастин не вызывал вас, нет? – комкрыла нахмурился.
Я опять мотнул головой.
– Значит, он в курсе. Я ведь после того нашего разговора почитал кое-что про Грану… Скажите, Агжей, что вы там натворили, чтобы ГРАНТСЫ обвинили ВАС в жестокости? Как я понял, если бы вы даже демонстративно съели кого-нибудь живьем…
Я не удержал маску и тоже улыбнулся.
– Да ничего особенного. В первый же день, когда спустили основной десант, четверо наших дали себя завести и подрались с местными, что я им категорически запретил. Приказал прилюдно выпороть.
– И что?
– Ничего. Жалуются, как вы только что сказали. Они же унижения не переносят вообще.
– Ничего не понял, – признался комкрыла и сел. – Вы же своих наказали?
– Именно. Зачинщиков отпустил, а своих наказал. Теперь те, кого я отпустил, мне этого унижения до конца жизни не простят. Но мстить не имеют права. Косвенный вред имени клана нанесен не был. Жалобу, вот, написали…
Я рассмеялся. Он – тоже.
Мы сидели по разные стороны экрана и хохотали.
– Ну вы и фрукт, – сказал, наконец, комкрыла. – Это ж надо было додуматься!
– Да это-то ерунда, тут других проблем хватает…
– У нашего брата всегда проблем хватает, работа такая, – сразу отрезал он. – У вас, наоборот, неожиданно спокойно.
– Спокойно, – веселость слетела. – Грантсы меня за бешеного зверя держат. Но в спину стрелять здесь не принято, а их мнение я … – чуть не выругался, устал.
Репутацию надо было поддерживать. Мотался весь день по планете, появляясь в самых неподходящих местах, что-нибудь творил, несовместимое в грантских головах с нормальным поведением и сматывался. Поступки были в большинстве бессмысленными. Я именно нарабатывал репутацию изверга и самодура.
Зато к ребятам моим, которым достался такой больной на голову начальник, грантсы практически не лезли. Жалели, понимаешь. Даже старались хоть как-то соблюдать намеченные мною границы. Из сочувствия к охране. Перестреляй мы половину населения, такого эффекта бы не добились. Скорее, обратного.
Только с горными районами отношения пока не складывались. В крайнем случае я был готов и к поединку на ножах с кем-нибудь из местной элиты, не вопрос. Главное – никого не убить прилюдно. Над этим я сейчас и размышлял: где, кого и как.
В идеале следовало поединок назначить на определенный день, но сделать так, чтобы грантс в нем участвовать не смог. Подсыпать что-то, например. Тогда, даже если они найдут, кем заменить заболевшего бойца, лицо клана будет потеряно. А если он все-таки выйдет и продемонстрирует свою слабость, я благородно откажусь признать его проигравшим. Долгий, муторный спектакль. Но спокойствие в горных районах я должен как-то обеспечить. Слишком близко к столице горы.
– Зато у нас весело, – сказал комкрыла. – На Аннхелле. Похоже, генерис решил с вами больше не связываться и перенес усилия туда.
Значит, и комкрыла знает про двойное дно Душки. Мило. Но компромата на него, похоже, нет. Или есть большая волосатая крыша…
– Гражданская война? – спросил я.
– Вроде того. Плюс – народное ополчение, которое возглавил один из лордов Аннхелла – Михал. Его еще называют Вашуг Михал. Вашуг – кличка, зверюга такая с Тайэ, на медведя-переростка похожа. Лорд Михал – большой затворник и самодур – вроде вас, но человек влиятельный, толпа его любит. Ополчение взбудоражило весь аграрный сектор. Если начнем масштабные действия, половина Белой долины уйдет в партизаны и, чтобы подавить мятеж, придется залить все кровью. Никому, кроме генериса, это не нужно. Может, у ВАС есть какие-то нестандартные мысли?
Вот это я влип.
– Пока не до Аннхелла было, – сказал я честно. – Тем более, завтра у меня по плану, скорее всего, дуэль.
– Тогда послезавтра у вас по плану – совещание у меня на «Гойе». В десять, – резюмировал комкрыла. – У вас – больше суток. Вполне хватит, чтобы подраться. Отбой связи.
– Отбой.
Квэста Дадди амаи гата…
Знаешь, как переводится? Задница бога, покоряющая неведомые дали на костылях. Это если оцензурить.
Но даже думать о «послезавтра» я не мог себе позволить. Думать нужно было о встрече на рассвете с представителями горных кланов.
Самых авторитетных старейшин у «горных», насколько я знал, было трое – мастер Гио-о-Иро – Стрела Разящая из Синевы Неба, мастер Пааи-Ао – Равнина на Восходе и мастер Истекающего из Раны Света Жизни (его грантское имя мне не выговорить). Завтра с раннего утра эти старые падальщики обязательно слетятся и будут наблюдать за высадкой десанта.
В горный район я решил высаживать только своих – парней с «Каменного ворона». Они уже постояли в столице, попривыкли. Посмотрим, чему их жизнь научила.
Я зевнул. Несмотря на стимуляторы, хотелось спать.
Чем дольше мы стояли на Гране, тем больше понимали, что эта планета и Аннхелл – небо и земля.
Планета грантсов – территория исконного экзотианского заселения. Здесь у людей совершенно иные жизненные ориентиры, иной образ мыслей. Здесь важно не то, ЧТО ты думаешь, а то, КАК ты это делаешь.
Умственные упражнения на Гране возведены в культ. Но это совсем не то, что понимают под «умственным» в нашей науке. «Умственные упражнения» грантсы лишают всякой практической начинки, а основное внимание уделяют поступкам души там, где мы просчитываем и решаем. (Вообще само понятие «поступки души» я слышал только в мирах Экзотики.)
Или вот еще местное. Умонастроение.
У нас:
– Почему ты получил двойку?
– Папа, я не выучил.
У них:
– Я был в другом умонастроении.
Считается, что собственно зубрежка – дело второстепенное. Человек, находящийся в нужном умонастроении, способен решить любую задачу. Знания помогают, но не являются решающим фактором.
Или. Здесь часто можно встретить богача, одетого в поношенную одежду. Потому что это соответствует его «умонастроению». Также знать частенько живет в обшарпанных особняках, давно требующих ремонта. Ремонт им просто не «в жилу». Он их не вдохновляет, не близок им в данную конкретную осень, к примеру. Здесь это считается аргументом.
– А где у нас господин Н.?
– А он уехал на охоту в горы.
– Но его же вызвал министр?
– А он, знаете ли, проснулся сегодня не в том состоянии души, чтобы встречаться с министром. Пришлось отменить встречу.
Впрочем, когда это действительно необходимо, взрослые экзотианцы могут моделировать в себе любой настрой.
С грантса, например, можно сдирать кожу, и он останется равнодушен к этой процедуре. Молодой – по причине презрения к вам и собственным ощущениям, взрослый – загнав себя в особое состояние, которое на время перекроет боль, старый – и в самом деле не будет ничего ощущать. Есть тут такие милые старички, лет от ста пятидесяти, а может и старше, которых остальные называют «мастер».
Такой «мастер» владеет собой обычно настолько, что прочие почитают за благо просто находиться рядом. Смотреть на мастера, ощущать присутствие, дышать одним воздухом. Грантсы считают, что это тоже учеба – сам процесс нахождения рядом с мастером. Они перенимают у него нужное «умонастроение».
В более развитых экзотианских мирах люди как-то балансируют между умонастроениями и чувством долга, ответственности. На Гране этого нет. Здесь – сначала умонастроение, потом – все остальное.
Я мечтал сотворить тут нечто такое безобразное, чтобы вообще перестать интересовать местное население. Только не знал пока – что.